"Вечная жизнь - это не загробная жизнь, а истинная духовная жизнь",- сказал один философ
Генри Миллер. Плексус
Среди многих невероятных пассажей в третьей главе книги "Истинного знания" сказано, что, несмотря на все проповеди, страдания и муки Иисуса Христа, мир так ничему и не научился. Ни добрее, ни терпимее люди не стали. Более того, исходя из всех последующих веков развития человечества, авторы книги "Истинного знания" делают парадоксальный вывод, что апостол Петр никогда не видел Иисуса Христа. Полемизируя с данным пассажем, Лурия Бубер в монографии "Мудрость Божья" утверждает, что авторы книги "Истинного знания", мягко говоря, грешат против истины, ибо Петр видел Иисуса. Он видел Иисуса во сне.
Они были рыбаками: Симон, которого за твердость характера также звали Петром ("камень"), и его брат Андрей. Каждый день они выходили в море Галилейское на своей потрепанной лодке и забрасывали сети в надежде поймать когда-нибудь целый косяк рыбы, который сделает их богатыми. Тогда можно будет построить большую лодку, нанять людей и выйти далеко в море, где рыбы гораздо больше и она не так распугана, как возле берега. Можно даже будет построить торговый корабль и плавать с товарами купцов в далекие чудесные страны.... Да мало ли чего можно построить на вырученные деньги. И дом надо было бы обновить, да и жениться пора бы (не век же к блудницам ходить). По крайней мере, старшему, Симону.
В тот день было полное солнечное затмение, и рыба сама лезла в сети - хоть руками бери. Братья допоздна ловили рыбу, радуясь своей удаче и стараясь наловить побольше. Когда совсем стемнело, море затянуло мелкими ночными бурунами, и нельзя было различить поплавки на сетях, Петр и Андрей собрали в лодку свои старые сети и отправились домой.
На берегу братья развесили сети на просушку, а потом принялись за рыбу. Выгрузив улов, Петр и Андрей убрали корзины с рыбой под навес и, захватив с собой пару самых крупных рыбин, чтобы оплатить ужин, пошли в трактир. По дороге братья почти не разговаривали - о чем говорить, если каждый из них знал, что ответит другой. За долгие годы совместной работы братья научились понимать даже мысли друг друга. Крепкий, широкоплечий Петр с грубыми, мужественными чертами лица размеренно шагал впереди, слегка размахивая рыбиной, зажатой в правой руке. Не такой крепкий и широкоплечий, больше похожий на мать мягкими чертами лица Андрей шел немного сзади, уступая ему как старшему и не стараясь обогнать Петра. Свою рыбу Андрей нес в левой руке, время от времени легко постукивая ей по раскрытой правой ладони.
В полутемном трактире братья присели за покосившийся стол возле кухни. В ожидании ужина помолчали в тишине. Андрей отряхнул прилипшую серебристую рыбью чешую с полы куртки и теперь рассматривал старые шрамы от сетей на своих руках. Из открытой кухонной двери тянуло слабым запахом горелого масла, где-то тихо верещал сверчок. На прокопченной стене прямо над головой Андрея висел засиженный мухами псалом Давида.
Негромко, как бы про себя, Петр повторил начало псалма. Псалом он помнил еще с детства, с уроков в синагоге. С грустью подумал Петр, что ему так и не хватило времени доучиться. Потом трактирщик принес откупоренную бутылку кислого местного вина, две румяных пшеничных лепешки, чечевичную похлебку и тарелку с большими кусками поджаренной рыбы. Братья, у которых за день во рту не было ни росинки, тут же начали есть.
Неожиданно в трактир вошла большая компания подвыпивших книжников в нарядных одеждах (один почему-то с разорванным молочно-белым рукавом), которые с жаром продолжали свой спор о времени прихода Мессии. Некоторые говорили, что Мессия не может прийти прямо сейчас, что мир еще не настолько погряз в грехах и разврате, как перед потопом. Другие шумно доказывали, что нравы в нынешние времена упали так, что, кажется, дальше некуда. Именно поэтому сейчас самое время прихода Мессии.
Усталые и сытые, братья посидели немного, прислушиваясь к тому, о чем говорили книжники. Потом Петра стало клонить в сон, и он, слегка толкнув Андрея в плечо, предложил пойти спать. Андрей согласно кивнул в ответ. Придя домой, братья повалились в свои немудреные постели и уснули. Полная луна светила в окно без занавесок.
Ночью братьям приснился один и тот же странный сон. Будто Мессия, о котором говорили вечером в трактире, пришел, наконец, в их город. Он пришел из Назарета вместе со своим учеником, которого звали Иудой. В нарядной белой одежде и кожаных сандалиях Мессия прошел как власть имеющий прямо в синагогу, выбросил оттуда корзины с товарами, выгнал менял и проповедовал в храме. Он рассказывал странные притчи об оживших глиняных воробьях, о могуществе Слова, о злых виноградарях, о блудном сыне, о женщинах, забывших купить масло...
Потом Мессия вышел из храма и прошел в трактир, тот самый трактир, где сидел, и ел, и пил вино вместе с ними, Петром и Андреем, и вместе с высокомерными фарисеями, и вместе с грубыми пастухами, и вместе с толстыми жадными мытарями, и вместе с неряшливо одетыми блудницами. Петр удивился, было, что Мессия сидит и пьет вместе с ними, но Иисус понял мысли Петра и ответил ему: "Я всегда с теми, кто во мне больше всего нуждается", - и Петр успокоился: значит так надо. Мессия знает свой Путь.
Снилось братьям, как они отправились с Иисусом в долгие странствия по землям израильским, и как много раз испытывали Его фарисеи и первосвященники, но Иисус всегда уверенно отвечал им и всегда выходил в таких спорах победителем.
Снилось братьям, как восходил Иисус на гору Фавор, как приходили к Иисусу многие калеки, и как всех их лечил Он Именем Божьим. И ни один приходивший к Нему не остался не исцеленным.
Снилось братьям, как пришли они, наконец, в славный город Иерусалим, и снова Иисус учил людей, а потом, когда они сели ужинать, после третьей чаши вина тихо сказал Иуде, Своему любимому ученику: "Иди и делай, что задумано".
Снилось братьям, как арестовывали, допрашивали, били и распинали Иисуса, как умирал Он распятый на кресте от Своей великой любви и великого сострадания к живущим. Снилось сошествие Иисуса в Ад и Его суд в царстве мертвых. И снилось воскресение Иисуса и Его странный дар Своим ученикам - дар разных языков.
Снилось братьям, как они проповедовали, как терпели бесчисленные гонения и великие муки за свою веру, как умерли за Иисуса, но вера их стала разрастаться все шире и шире. Видели они и славу своей веры, золотые купола прекрасных величественных храмов по всей земле, будто бы даже в самом Иерусалиме...
Когда Петр и Андрей проснулись, занималась заря. Умывшись, братья отнесли корзины с рыбой к торговцам на рынок. Получив плату, Петр перебросился со старшиной рыбников парой слов о погоде, установившейся после затмения. Помолчали немного, глядя на просыпающийся город. Потом братья попрощались и пошли к своей лодке, вычищая по дороге мелкий мусор, приставший к корзинам.
За ночь сети просохли и слегка раскачивались на свежем утреннем бризе. Братья чуть-чуть постояли на берегу, полюбовавшись на солнце, медленно выходящее из моря, потом стали собирать сети, отряхивая их от налипших бурых водорослей. Все дышало умиротворенностью и первозданной чистотой. Мир пел хвалу Богу и новому Божьему дню.
Выйдя в море и забросив сети, Симон достал из-за пазухи припасенную с вечера лепешку, отломил половину Андрею и на правах старшего произнес несколько слов псалма Давида, прославляя новый день и пищу, даваемую Богом. А море шумело, шумело вокруг...
Ночью странный сон повторился. Петр не привык видеть дважды один и тот же сон. Пораженный видением, он спросил мнения Андрея - тот был удивлен не меньше брата. Петр быстро оделся и пошел к книжнику Иосифу (тому самому, с порванным рукавом), чтобы узнать его мнение, но тот поднял Петра на смех. Напрасно Петр пытался втолковать Иосифу свой сон, напрасно призывал он в свидетели брата, книжник только смеялся в ответ и советовал принять рвотное, чтобы очистить голову от глупых мыслей.
Раздосадованный, Петр пошел к лодке, где его поджидал Андрей.
--
Ну что? - спросил Андрей.
--
Ничего, - махнул рукой Петр. - Они не хотят меня слушать.
Братья оттолкнули лодку и тихо поплыли в море. Море сияло. В синеве медленно выплывало солнце, дул приятный утренний ветерок, и ничто, казалось, в мире не изменилось. "Это просто сон, - сказал себе Петр. - Сон, и ничего больше". И повторил Андрею:
--
Это просто сон.
Ночью сон снова повторился. Андрей тоже видел его. Полагая, что избавиться от сна можно будет, только когда он будет наяву, перед глазами, Петр пошел к знакомому мытарю и попросил его за вязанку мелкой сушеной рыбы записать их с Андреем сон.
В тот же вечер мытарь, которого звали Матфеем, приступил к записям. Поначалу рассказ не давался Петру. В голове всплывали мысли о сияющем под солнцем море, о пойманной за день рыбе, о порванной сети, о заветном косяке рыбы, о долге в лавке за вино.... Но Андрей вдруг вспомнил о синагоге, об изгнанных торговцах, и Петр увидел все, словно наяву. В течение трех вечеров братья пересказывали писцу свой сон, всякий раз добавляя все новые и новые подробности, вспоминая загадочные притчи Иисуса и его чудесные деяния...
Шло время. Сначала Матфея заинтересовала необычная история братьев. Иногда, макая в чернильницу гусиное перо, он даже подумывал, что братья сговорились, чтобы посмеяться над ним, но потом, глядя, как они шаг за шагом восстанавливают свой сон по уцелевшим в памяти крупицам, как горят при этом их глаза, как радуются они, видя Матфеевы записи, он отбросил свое недоверие. И все же три вечера бесконечных перечеркиваний и правок порядком утомили Матфея. Тем более что делать записи он приходил по вечерам, после того, как целый день ходил под палящим солнцем по знойному городу, взимая налоги и изредка промачивая горло чашкой вина. После же трех вечеров переписывания хотелось, наконец, расслабиться. Да и потом Матфей решил, что свою вязанку сушеной рыбы он отработал. Поэтому ближе к полуночи Матфей закрыл чернильницу, потер уставшие пальцы и сказал, что записки закончены, и больше он к ним возвращаться не будет. Если же братья хотят продолжать, они могут снова заплатить ему или нанять другого писца, а он свое отработал.
--
Как же так? - возмутился Петр, сжав кулаки. - Мы же договаривались на вязанку сушеной рыбы за всю работу.
--
Правильно, - боязливо ответил Матфей (неизвестно, чего можно ждать от этих буянов-рыбаков), - но мы не договаривались бесконечно менять и править.
--
Ладно, Симон, - примиряюще произнес Андрей, слегка дотронувшись брату до плеча, - пусть мытарь идет. В конце концов, наш сон мы записали.
--
Вот и прекрасно, - сказал Матфей, быстро опрокинул в себя стакан кислого местного вина, схватил приготовленную вязанку рыбы и тут же вышел.
Шло время. Сон больше не повторялся. Иногда по вечерам Петр глядел на свитки пергамента с неровными записями и мечтал о том, как было бы здорово, если кто-нибудь растолковал ему, что все это значит. "Ведь должен же быть в этом какой-то смысл, - размышлял Петр. - Иначе, зачем бы нам двоим снился один и тот же сон". Но сон больше не повторялся, и братья начали потихоньку забывать о нем.
Шло время. И чем больше проходило времени, тем больше мытарь Матфей думал, что он продешевил со странным сном. Он размышлял о том, за сколько бы он мог продать чудесный сон царскому писцу Ефану, считал, что он сможет купить на вырученные деньги, он даже послал весточку Ефану, спрашивая его мнение о ценности такого сна.
Царский писец и историк Ефан как раз приступил к описанию славных деяний царя Ирода, дабы запечатлеть для потомков великую и прекрасную историю возвышения Израиля. Он сам придумывал и сны, и их толкования. Он придумывал так, как того ожидали от него потомки и требовал царь. Поэтому ему некогда было заниматься всякими там чужими снами, пусть даже чудесными. Но его друг Гошайя неожиданно заинтересовался странным сном, предполагая со временем включить его в свою новую книгу. С первой же оказией Гошайя написал Матфею письмо с предложением купить сон за десять долгошерстных овец.
Получив весть от Гошайи, Матфей на радостях принял стаканчик и тут же бросился к Петру. Но, увы: пока Гошайя готовил ответ, Петр показал рукопись фарисею Фоме, и тот выкупил сон за пять золотых монет. Матфей побежал к Фоме.
Фарисей Фома ужинал всегда в одно и то же время. Увидев Матфея, он даже не встал из-за стола, продолжая трапезу. Предложил Матфею чашу ароматного греческого вина, но продавать чудесный сон отказался. Даже за сто золотых. "Я давно собираю народные легенды о пришествии Мессии, - утомленно пояснил Фома, отставив чашу с вином, - и не намерен разорять свою библиотеку из-за чьих-то глупых затей". Матфей встал, не скрывая своей злости, и вышел.
По двору пробегала служанка с лисьим лицом и грудой мокрого белья. Вид ее повернул мысли Матфея в новом направлении. Матфей подозвал служанку и предложил золотую монету за то, чтобы она выкрала рукопись сна. Служанка сначала испугалась, но настойчивый тон Матфея, его льстивые речи вскружили служанке голову, и она уже была склонна принять предложение Матфея, как вдруг из сарая вышел суровый бородатый сторож. Краем уха услышав речи Матфея, сторож так разозлился, что чуть было не набросился на Матфея с длинным неструганным черенком от лопаты. Служанке же он велел зайти в дом и закрыть за собой дверь. Испуганная служанка шмыгнула носом и убежала. А Матфей плюнул в сердцах и пошел домой.
Дома Матфей первым делом налил себе чашу густого темно-красного ливанского вина и залпом выпил. Он был вне себя от злости. "Непременно, - икнул Матфей, - непременно проучу этого гордеца Фому. Вот только..." Тут Матфею пришла в голову новая мысль, и он чуть не подпрыгнул от радости. В самом деле, ведь если Фома не намерен никому продавать сон, значит и Гошайя его не получит. Стало быть, можно предложить ему свой вариант сна. Поставив перед собой начатый бочонок с легким идумеянским вином, Матфей слегка пригубил стакан, ненадолго задумался и начал...
Через неделю сон был готов. Матфей послал весть Гошайе, что сон у него, и он хотел бы получить своих десять овец. Вскоре Гошайя пригласил Матфея в столицу. Там сон был тщательно изучен и сочтен достойным внимания. Правда, Гошайя заметил некоторые неточности и повторы, но, приписав это сумбурному рассказу рыбаков, он не стал выговаривать Матфею. Вместо этого Гошайя решил дать задание своим доверенным людям, книжникам Марку и Луке, переписать сон - с тем, чтобы из трех вариантов выбрать лучший. Или даже включить в свою книгу все три варианта. Матфей же, получив своих овец, довольный ушел домой.
Шло время. Авторитет в области иудаизма Лука сразу заметил, что сон, мягко говоря, неточен.
Во-первых, нигде не было сказано, что мать Иисуса Христа происходила из царского рода Иисуса Навина.
Во-вторых, царственность Иисуса подтверждается особенностями его зачатия как Царя Израиля представителями трех колен (Иуды, Вениамина и Левия) с девственницей на свежевспаханном поле. Таким образом, благодаря древнему обряду, весь Израиль считал Иисуса своим кровным родственником.
В-третьих, секретной формулой, заключенной во втором псалме, Иисус был тайно коронован Царем Израиля на горе Фавор и получил титул "Сын Бога-солнце", после чего Иисус счел себя предсказанным Мессией.
В-четвертых, подобно древним иудейским пророкам, Иисус провозгласил целомудрие, отказ от ложного поклонения материальному миру и от сексуальной жизни. Иисус верил, что если весь народ последует его призыву, то этот народ победит смерть и проживет тысячу лет, после чего станет равным с Истинным Богом. И хотя многие иудеи в принципе одобряли подобные идеи (Луке было за пятьдесят, и он тоже так думал), в целом народ не был готов поддержать Иисуса.
В-пятых, парадоксальное пророчество Захарии подвигло Иисуса к тому, чтобы предложить себя в качестве искупительной жертвы. Именно поэтому Иисус был распят, подобно богу урожая Таммузу, а не убит мечом, как должен был умереть Мессия (и как умер Иоанн Креститель).
И совсем не понятно, почему Иисус выгнал торговцев и менял из синагоги. В конце концов, это же не греческий храм, а дом собраний, где иудеи испокон века молились, вели переговоры, заключали сделки, учили детей и просто общались.
Шло время. Прочитав эпизод о том, как Иисус выгнал менял из храма, Марк очень развеселился. И действительно, иудеи совсем потеряли уважение к Всемогущему Зевсу, как бы они его не называли. Как можно молиться Богу в том же месте, где ведешь торговые и купеческие дела? Вместе с тем, будучи жрецом греческих мистерий, Марк отметил ряд неточностей и умолчаний в тексте чудесного сна.
Первое. Не раскрыто, что означает формула "зачатие от Святого Духа". Следовало прямо сказать, что эта формула означает "зачатие от ветра", или, если быть более точными, "зачатие от северного ветра". Ведь, согласно греческим верованиям, ребенок, зачатый от северного ветра, становится героем, царем-дубом; как бы его не называли: Гераклом, Дионисом или Зевсом.
Второе. Не подлежит никакому сомнению, что "иудейский Иегова с горы Фавор" - просто одно из имен Всемогущего Зевса, такое же, как "солнечный Дионис" или "бог урожая Таммуз". Другой же титул Иеговы - "Ваал-Зевул, повелитель обиталища на севере" - лишь подтверждает догадку о том, что Иисус был зачат именно от северного ветра.
Третье. Не понятно, почему нигде не говорится о том, что гора Фавор - древний иудейский центр поклонения солнечному Дионису и Золотому тельцу, как земному образу Диониса. Именно там, на горе Фавор, Иисус был коронован в Цари Израиля жрицами Великой Богини, посредством чего прошел ритуал рождения от Бога-солнце и стал Царем-дубом.
Четвертое. Не понятно, почему инициация Иисуса жрицами Великой Богини вообще не упоминается в тексте сна.
Пятое. Не понятно, почему во сне Иисус считается Мессией. Мессией скорее следует считать Иоанна Крестителя, а не Иисуса, умершего так, как должен был умереть Царь-дуб и как до него умирали многие греческие цари.
Шестое. Не понятно, почему не говорится о том, что когда Иисус посещал Ад и стал судьей в царстве мертвых, он действовал подобно другим умершим царям, подобно Дионису, Гераклу, Тесею, египетскому Осирису или иудейскому Таммузу.
Седьмое. Не подлежит никакому сомнению, что символика, используемая Иисусом, скорее греческая, чем иудейская. Так, крест - древний критский символ полноты власти. Солнце - бессмертная часть Диониса, а хлеб и вино - его смертные части. Крещение же, заповеданное Иисусом, следует воспринимать как символ ритуальной смерти старого человека, за которой следует его новое рождение.
Шло время. На вырученные за сон деньги братья купили большую лодку и обновили сети. Каждый день они выходили в море, заплывая все дальше и дальше и ища заветный косяк рыбы, который сделает их богатыми.
Ни Петр, ни Андрей больше никогда не вспоминали о своем странном сне. "Довольно каждому дню своей заботы. День сменяет ночь, ночь сменяет день, и жизнь продолжается. И пусть ничего в этом мире не остается прежним, но и люди меняются вместе с миром. Аминь".
P.S.: В рассказе использованы материалы из книги Р. Грейвса "Иисус - царь иудейский".
Основным занятием "книжников" было переписывать Священное Писание, классифицировать предписания устного закона и учить им, а также исследовать каждую букву в Ветхозаветных писаниях.
Фарисеи (евр. "избранные") ставили целью сохранить у потомков евреев, возвратившихся из Вавилонского плена благоговейное отношение к Закону. Нагромоздили на Закон различные толкования, якобы данные Иеговой Моисею и столь же авторитетные, как сам закон.