Если кто то спросит меня: "Гриша, почему ты мерзнешь этой зимой?", то я отвечу: "Вините во всем Махмуда Ахмединиджада".
Сегодня вечером у нас в доме состоялось заседание жильцов. На повестке дня - вопрос зимнего отопления. Для тех, кто не в курсе, в Израиле нет центрального отопления, и в большинстве мест его нет вообще. Но Иерусалим, город прохладный, поэтому здесь во многих домах есть батареи, который отапливаются печкой или котлом установленным в доме. Соотвественно, оплачивают работу котла жильцы, а отвечает за его работу своего рода управдом - глава жилищного комитета из числа жильцов.
Однако, в этом году у нас в доме возник кризис. Цены на солярку, на которой работает печка, поднялись так, что отопление одной квартиры пять часов в день стоит около тысячи шекелей в месяц. Учитывая, что часть денег сохраняются с лета, получалось что минимальная месячная оплата - 500 шекелей, то есть где то 120 долларов. Но никто не хотел столько платить, тем более что эффективность отопления на опыте прошлой зимы была весьма сомнительна.
После долгих попыток, нам наконец удалось договориться о времени для заседания. На повестке дня - покупка более экономной печки, которая будет пожирать меньше солярки. Но при этом сама печка стоит где-то 7 тыс. долларов.
Заседание началось с того, что несколько жильцов принесли проспекты с разными печками и ценами и все начали спорить какая печка лучше - немецкая, итальянская или израильская, и стоит ли покупать самую дешевую или самую крутую. Спорили долго... Пока наконец кто то не предложил проголосовать принципиально - хотим мы покупать новую печку или нет. Абсолютное большинство проголосовало "за". Казалось, остальное детали.
Но не тут то было. "А что вдруг если мы атакуем Иран?", - спросил один из жильцов (если до этого я просто подавленно молчал, то теперь я тихо начал сползать под стол, учитывая что я как раз только приехал после эфира о американском отчете про Иран, и надеялся, что больше я про ядерную программу Тегерана сегодня нигде уже не услышу). На несколько секунд в комнате воцарилось молчание. "А что будет?", - спросил другой. "Что что - один баррель нефти будет стоить 200 долларов". "То есть мы сейчас заплатим за новую печку, а потом будем платить больше 500 шекелей в месяц", - с ужасом в глазах произнесла пожилая тетенька, и обратилась к управдому, - "я хочу гарантий что мы не будем платить больше 300 шекелей в месяц". "Как я могу дать гарантии. Ты хочешь чтобы я дал тебе гарантии что мы не нападем на Иран", - возмутился тот, - "А если баррель будет стоить 200 долларов, ты будешь пешком ходить - вот что будет", - добавил управдом злобно смотря на автора идеи об иранской угрозе. "Ничего подобного", - ехидно улыбнулся тот, - "у меня рабочая машина, я же в полиции работаю." Начался дикий гомон.
"У меня есть компромиссное предложение", - произнес пожилой мужчина, который только что приобрел обогревающий кондиционер, и изначально был против покупки печки, - "Давайте померзнем одну зиму, попробуем сами обогреваться, а потом посмотрим". Другие подхватили: "Отличная идея, тогда мы будем платить только 100 шекелей за уборку, и может с Ираном все прояснится". На том и порешили. Только мой сосед по лестничной клетке выглядел как то грустно, и спрашивал, нет ли у кого пустой комнаты, чтобы переночевать. "Вы понимаете, у меня жена мерзлячая", - объяснял он, - "я не знаю, что она со мной сделает, когда я ей скажу, что отопления не будет, так что мне лучше домой не возвращаться".
Если кто то спросит меня: "Гриша, почему ты мерзнешь этой зимой?", то я отвечу: "Вините во всем Махмуда Ахмединиджада".