Личность первооткрывателя и дата открытия Мадейры и Порту-Санту неизвестны. Всё, что мы можем сказать, - что острова появляются в XIV в. в вымышленной книге странствий, "ConoscimientodetodoslosReyes" (1) и на каталонских и итальянских картах под теми же, или приблизительно теми же названиями, и что они, вероятно, были открыты португальцами или испанцами по пути на Канарские острова или при возвращении от них. Возможно, первооткрывателем был моряк по фамилии Машику (2), который жил во времена правления короля Фернанду и был "шкипером его судна", поскольку на Мадейре есть место под таким названием. Существует романтическая легенда, породившая небольшую литературу, что в правление Эдуарда III Английского пара бежавших любовников из Бристоля, Роберт Машин (3) и Анна д`Арфе, была заброшена на Мадейру штормом. Согласно одной версии, они скончались там, тогда как их спутники сумели достичь побережья Африки и были схвачены и брошены в тюрьму маврами. Там их собрат по плену, кормчий по имени Моралес, услышал их рассказ, и через его посредничество он дошел до принца Генриха, который, соответственно, послал экспедицию, о которой мы подробнее расскажем ниже.
Согласно другой версии, Машин спасся и добрался до Испании, где и рассказал о сделанном им открытии. Если это действительно произошло, то открывателем Мадейры был англичанин, а не португалец, и Мэйджор в своей биографии принца Генриха не только принял на веру это предание, но и постарался доказать его правдивость. Но у Зурары и Барруша, наших главных источников по ранним путешествиям, отсутствует всякое упоминание о Машине. Виконт де Сантарен не верил в его существование, и после всестороннего рассмотрения и разрушительной критики легенды Алвару Родригишем де Азеведу в его издании "SaudadesdaTerra" - истории острова Мадейры Гашпара Фруктуозу (4), лишь немногие продолжали отстаивать ее достоверность. Довольно любопытно, что впервые эта история появляется в трудах португальских авторов XVI в., которые, однако, противоречат друг другу по части подробностей. Антонио Гальван (5), наиболее значимый из этих авторов, приводит следующий рассказ в своем "Открытии мира" (6): "Рассказывают также, что около этого времени [1344] остров Мадейра, лежащий на широте 32®, был открыт англичанином по имени Машим, который по пути из Англии в Испанию с похищенной им женщиной был заброшен бурей на этот остров и бросил якорь в гавани, названной в его честь Мончико". С каждым новым рассказчиком история обрастала все большим количеством подробностей и достигла своего законченного вида у печатника XVII в. дона Франсишку Мануэла де Мелло, который переработал ее в новеллу и включил в свои "Epanaphoras". Затем она была переведена на французский и английский языки, и в этом и следующем столетиях роман выдержал несколько изданий (7).
Хотя Зурара обычно отличается скрупулезностью, он не разъясняет загадки; название 83-й главы "Хроники Гвинеи", посвященной описанию экспедиции Зарку - "О том, как был населен остров Мадейра", и хотя открытие может подразумеваться, но прямым текстом об этом не говорится. Он рассказывает, что когда принц Генрих вернулся в Португалию после снятия осады с Сеуты в 1418 г., два его молодых щитоносца, Жуан Гонсалвиш Зарку и Триштан Ваш Тейшейра, попросили дать им возможность отличиться, и принц предложил им оснастить судно и отправиться против мавров, указав им плыть в поисках гвинейского побережья. Они подчинились и, направляемые Богом, достигли Порту-Санту, несмотря на встречные ветры, и после того, как исследовали остров и нашли его подходящим для колонизации, вернулись с новостями об этом к своему господину. При его поддержке они вернулись с Бартоломеу Перестрелло, дворянином из свиты инфанта Жуана, и привезли с собой домашних животных, которых выпустили на острове, среди них кроликов, давших приплод на борту. Потомство кроликов быстро размножилось и истребило всю растительность острова. Так как грызуны были слишком многочисленны, чтобы их уничтожить, оба капитана на следующий год покинули Порту-Санту и перебрались на Мадейру, расположенную на расстоянии 12 лиг от него, и там Зарку и Тейшейра остались, тогда как Перестрелло вернулся в Португалию. Большой остров обладал хорошим климатом, источниками питьевой воды и плодородной почвой, богатый урожай обещал щедрую награду за вложенный в него труд земледельца. Благодаря заботам Генриха на Мадейру были доставлены поселенцы и священники, и он поделил остров на две "капитании", отдав одну Зарку, а вторую - Тейшейре (8); и Перестрелло, который впоследствии вернулся на Порту-Санту, получил "капитанию" из того же источника (9).
Диогу Гомиш (10), современник Зурары, считал Зарку и Тейшейру просто колонистами. Согласно его сведениям, во времена принца Генриха одна каравелла, сбившись с курса из-за шторма, пристала к Порту-Санту, густо поросшему множеством деревьев, которые давали красивую красную смолу, известную под названием "кровь дракона"; и вскоре после этого инфант послал другую каравеллу, чтобы исследовать остров, и оттуда моряки перешли к Мадейре. Барруш (11), писавший более чем полвека спустя, говорит о Зарку и Тейшейре как первооткрывателях. Он утверждает, что они просили Генриха дать им корабль, на котором они могли бы проплыть вдоль побережья Берберии и Гвинеи, который он им и предоставил, зная из Птолемея и местных источников, что береговая линия тянется на юг до экватора. По пути к африканскому побережью Зарку и Тейшейра столкнулись с такими сильными бурями и встречными ветрами, что потеряли всякую надежду остаться в живых, ибо судно было небольшим, и высокие волны почти захлестывали его. Наконец шторм все же прекратился, и они увидели Порту-Санту, дав острову это название, потому что он оказался спасительным убежищем после перенесенных тяжелых испытаний. Барруш замечает, что они были рады, не обнаружив на острове свирепых жителей, таких, как на Канарах, то есть что он был необитаем; и как Зурара, так и Гомиш подразумевают то же самое, утверждая, что на Мадейре птицы настолько не испытывали страха перед людьми, что их можно было ловить голыми руками. Ни в одном из этих трех письменных упоминаний не существует никакого признака того, что на острове прежде жили люди.
Барруш приводит больше подробностей, чем Зурара или Гомиш, о том, как была открыта Мадейра. Он сообщает, что после своего возвращения на Порту-Санту с колонистами Зарку и Тейшейра заметили темную тень на горизонте, которая казалась либо густым облаком, либо землей, и что затем они построили две лодки и перешли к острову, который получил свое название от множества растущих на нем деревьев (12). Они высадились в разных пунктах, и в то время, когда Барруш писал свою хронику, их потомки все еще спорили из-за достижений исследователей в этом случае, но не из-за их военных достоинств, поскольку оба фидалгу отличились при захвате Сеуты и в атаке на Танжер и заслужили рыцарское звание. Зурара и Барруш сходятся на том, что колонизация острова началась в 1420 г., и первый утверждает, что в то время, когда он писал "Хронику Гвинеи", на Мадейре проживали 150 глав семейств. Когда Кадамосто посетил остров в 1455 г., он застал там 4 селения с 800 жителями. Существует старая традиция, что Генрих учредил фамильные списки для поселенцев.
Согласно Гомишу и Баррушу, последние подожгли сухую листву, подлесок и деревья в округе Фуншал, чтобы расчистить почву для посева и выяснить ее производительность, но не могли погасить огонь, который продолжал тлеть 7 или 9 лет. Не стоит воспринимать эти цифры буквально, но, судя по описанию Гомиша, бедствие, по-видимому, было очень серьезным, поскольку во время своего визита на остров 30 лет спустя он слышал, что поселенцы спасали свои жизни, только заходя по шею в воду речек, и что в некоторых местах огонь все еще продолжал гореть под землей. Барруш допускает, что первым поселенцам уничтожение растительности оказалось на руку, но указывает, что в его время на острове ощущалась нехватка древесины. Зурара (13), однако, недвусмысленно сообщает, что древесина вывозилась с Мадейры с Португалию в таком количестве, что это привело к изменению стиля зданий и позволило строить более высокие дома, а Кадамосто утверждает, что в стране было много мебели, сделанной из мадейрской древесины (14), так что пожар, по-видимому, носил просто локальный характер. Кроме того, остров поставлял в Португалию пшеницу, мед, воск и сахар. По приказу Генриха на Мадейру был завезен из Сицилии тростник и так хорошо прижился и разросся, что в некоторые года, по словам Барруша, только на трех квадратных милях земли, где произрастала 1/5 часть тростника, производилось свыше 60 000 арроб сахара для ордена Христа, хотя он не приводит дат.
В 1452 г. Генрих заключил контракт с щитоносцем Диогу де Тейве на постройку водной мельницы для производства тростникового сахара, при условии получения 1/3 готового продукта; и начиная с середины столетия сахар стали экспортировать за границу. Впервые упоминания о нем появляются в таможенных отчетах Бристоля в 1456 г. и далее в ежегодно возрастающих количествах (15), и мадейрский сахар так успешно конкурировал с сахаром из Сицилии и с Леванта, что существенно снизил цену на последний. Португальские суда доставляли его до самой Перы (пригород Константинополя. - Aspar), а позже генуэзские и еврейские купцы закупали его непосредственно у производителей и отправляли во Фландрию, которая была главным рынком сбыта. Кортесы 1472-73 и 1481 гг. жаловались, что экспорт сахара попал в руки иностранцев, которые в 1480 г. загрузили этим продуктом 20 больших судов и 40 или 50 меньших, и просили, чтобы король запретил иностранцам находиться на острове и принял меры к тому, чтобы сахар в первую очередь привозили в Лиссабон и там платили с него таможенный сбор. В 1496 г. цены на сахар испытали значительный спад, и в 1498 г. король Мануэл запретил экспортировать свыше 120 000 арроб; из этого количества 40 000 он предназначал для Фландрии, 15 000 для Венеции, столько же для Хиоса и Константинополя, 13 000 для Генуи и 7000 для Англии (16). Сахарная промышленность, которая придала атлантическим островам их первое значение, распространилась с Мадейры на Азорские острова, острова Зеленого Мыса и, наконец, в Бразилию, где стала главной отраслью экономики вплоть до открытия месторождений алмазов и золота в конце XVII в.
На Мадейру с Крита был завезен виноград сорта "мальвазия", и когда Кадамосто побывал на острове, он описывал его лозы как самое прекрасное зрелище в мире, и даже тогда бОльшая часть произведенного из них вина, включая знаменитую мальвазию, вывозилась за границу. В XVII в., вследствие конкуренции Бразилии, выращивание сахара перестало быть выгодным, посадки тростника были выкорчеваны и заменены виноградниками, и в дальнейшем главным источником дохода стал именно экспорт вина (17).
На Порту-Санту и Дезерте, третьем острове группы, главными видами экономики, введенными Перестрелло, были разведение скота и экспорт "драконовой крови". Хартией от 26 сентября 1433 г. король Дуарте даровал острова принцу Генриху в пожизненное владение и присудил духовную юрисдикцию над ними ордену Христа (18). После смерти Генриха в 1460 г. светские права перешли к короне, и Афонсу V уступил их своему брату Фернанду.
Мадейра и Азорские острова всегда считались частью метрополии и не относились к числу португальских колоний.
В предыдущей главе мы упоминали о том, что папа даровал Канарские острова в 1344 г. Луису де ла Серда. Принц так и не вступил во владение ими (19), и хотя на острова впоследствии время от времени совершали набеги моряки из испанских портов, не было предпринято ни одной попытки захватить их. Но в 1402 и следующих годах Жан де Бетанкур, сеньор Гренвиль, в сопровождении Гадифера де ла Саля и нормандцев, и при помощи людей и снаряжения, полученных из Кастилии, совершил вторжение на Канарские острова, построил форт на острове Лансароте и основал колонии там и на Ферро и Фуэртевентуре (20). После того, как он принес оммаж за острова королю Кастилии, Бетанкур в конечном счете вернулся во Францию в 1406 г., оставив вместо себя губернатором племянника, Масиота, а последний продал права дяди графу де Ньебла, кастильскому аристократу, который в 1460 г. передал собственность Гильену де Лас Касасу, еще одному кастильцу (21), так что когда принц Генрих начал посылать экспедиции на юг вдоль африканского побережья, он обнаружил, что у него на фланге уже обосновались иностранцы. В русле своей политики экспансии он попытался завладеть Канарскими островами, чтобы помешать кастильцам использовать их в качестве базы для совершения плаваний к Гвинее, и теми же причинами, возможно, была продиктована колонизация Мадейры. Если бы Генриху требовалось оправдание своих действий, он мог бы сослаться на мавританское нападение на Сеуту в 1418-19 гг., инспирированное кастильцами. Длительная и напряженная борьба, последовавшая между двумя странами, представляет собой первое соперничество за заморские владения, которое превратилось в характерную черту следующих столетий. В ней были пущены в ход все средства - военно-морские, военные и дипломатические, и ее история заслуживает внимания в гораздо большей степени, чем та, которая уделяется ей в настоящее время, и чем позволяет текущее состояние наших знаний до проведения тщательных изысканий в испанских архивах (22).
В 1425 г. Генрих отправил дона Фернанду де Кастро с 2500 людьми и 120 конями на завоевание Гран-Канарии, но сопротивление туземцев и нехватка припасов привели к прекращению кампании, которая была очень дорогостоящей. Согласно счетным книгам, которые видел Барруш, одна только транспортировка такого количества солдат и лошадей обошлась в 39 000 золотых добр (23). В следующем году Хуан II Кастильский отправил в Португалию посольство во главе с доном Афонсо де Картахена, епископом Бургоса, чтобы отстоять свои притязания на архипелаг и помешать Генриху возобновить свои посягательства, но последний отправил в 1427 г. другую экспедицию под началом Антониу Гонсалвиша де Камара, которая добилась не большего успеха, чем первая. Затем он попытался убедить короля Кастилии уступить свои верховные права, и, встретив отказ, решил добиться аннулирования дара от папы Евгения IV, и в 1435 г. действительно добился в этом успеха на том основании, что острова не имели владельца. Король Хуан энергично протестовал против решения папы, и по его приказу епископ поднял вопрос о праве владения Канарскими островами на Базельском соборе. Начав свою речь с перечисления островов, епископ заявил, что Лансароте и, по его мнению, Фуэртевентура были заняты во время правления Генриха III Кастильского по его приказу, и что он намеревался захватить их все. Король пожаловал те острова Бетанкуру и другим лицам, которые являлись его представителями, а его преемник впоследствии отправил вступить во владение еще не занятыми островами, которые были пожалованы им, с тем условием, чтобы верховая власть над ними принадлежала Кастилии. Все острова еще не были заняты в силу недостатка возможности, но короли Кастилии постоянно стремились к тому, чтобы обратить жителей двух первых островов в католическую веру, и их подданные уже не раз возводились в сан епископа Канарских островов, - среди них и нынешний прелат. В 1425 г. португальцы во главе с доном Фернанду де Кастро организовали экспедицию и попытались, хотя и безуспешно, захватить не острова Лансароте и Фуэртевентура, уже находившиеся под властью короля Кастилии и его наместников, а другие, и в первую очередь Гран-Канарию. Позже принц Генрих просил короля разрешить ему завоевать эти острова, но последний отказал, поскольку эта уступка противоречила бы чести короны и означала бы расчленение архипелага. В конце концов, король Португалии обратился к папе, чтобы тот даровал право на завоевание ему.
По мнению епископа, аргументы, которые выдвигали португальцы в поддержку своих притязаний, были следующими: "ничейные" острова принадлежат первому, кто завладеет ими (24), и так как Канарские острова не находились под властью какого-либо католического государя, король Португалии никому не причинял ущерба, установив над ними свое господство. Существуют только два способа приобретения островов, захват и соседство; относительно завоевания уже всё сказано, а что касается соседства, то острова находятся ближе к мысу Сан-Висенти, крайней точки Португалии, чем к любой территории Кастилии. Жители островов еще не приняли католическую веру, и, следовательно, никто не должен препятствовать португальцам, которые хотели бы наставить их в ней.
Затем епископ изложил основания, на которых опирались права короля Кастилии; Канарские острова принадлежали Кастилии по той же причине, что и Тингитания, частью которой они являлись; это была ближайшая от них земля, и так как Тингитания была прежде владением готских королей, прямыми потомками которых были короли Кастилии, они имели более законные права на них, чем Португалия, королевство, возникшее в результате дарения, сделанного графу Генриху Бургундскому. Португальские короли не происходили напрямую от готов, и появились только вследствие дарения короля Кастилии; принц Генрих признавал права Кастилии, когда просил разрешения завоевать острова (25).
Вероятно, именно под действием этого разъяснения и других доказательств папа Евгений IV в 1436 г. послал буллу королю Дуарте Португальскому, в которой писал, что предоставил ему право на завоевание Канарских островов, поскольку король объявил, что ни один христианский государь не имел прав на них, но впоследствии Хуан II Кастильский опротестовал дар на том основании, что завоевание островов совершили его подданные. Папа ответил, что не собирается нарушать его права, и что уступка была сделана на том основании, что острова никому не принадлежали. В заключение Евгений призывал Дуарте тщательно изучить письма апостолического престола и не пытаться предпринимать что-либо в ущерб королю Кастилии (26). Принц Генрих был послушным сыном Святой Церкви, но, тем не менее, предпринял нападение на Танжер в 1437 г., вероятно, чтобы опередить Кастилию в захвате этой важной базы и обеспечить права Португалии на завоевание северо-западной Африки, а в 1440 г. он послал на Канарские острова флот под командованием дона Диогу да Сильва, который был снаряжен частично за счет займа от еврейских общин 15 городов, и частично за счет средств королевского казначейства (27). Не существует никаких письменных свидетельств о результатах этой экспедиции, но другая, прибывшая на острова в 1445 г., добилась подчинения вождей на Гомере и разграбила Пальму; набег на дружественных туземцев последнего острова вызвал серьезный упрек у Генриха. В следующем году он, как утверждается, предпринял еще одну попытку завоевания и получил от регента Педру указ, запрещавший всем кораблям плавать к Канарским островам без его разрешения, и в 1448 г. он купил Лансароте у Масиота де Бетанкура (28), который держал его от имени Гильена де Лас Касаса. Затем Генрих отдал "капитанию" над этим островом своему секретарю Антану Гонсалвишу, который вступил во владение им, но был изгнан воинственными туземцами. Не согласный с таким нарушением его права собственности, Генрих допустил и, несомненно, способствовал нападениям, совершенным в 1450, 1451 и 1453 гг. на острова, которые не признавали португальской власти. В то же время он предпринял еще одну попытку заручиться папским авторитетом для узаконения своих притязаний, и буллой от 8 января 1454 г. Николай V признал за Афонсу V и Генрихом завоеванные ими земли в Африке с "островами в морях, граничащих с ними, от мысов Нон и Бохадор и до Гвинеи".
Соперничество между двумя державами приводило к периодически вспыхивавшим военным действиям на море, даже если Португалия и Кастилия находились в мире на суше. В 1440 г. дон Алвару де Кастро был отправлен с флотом кастильских пиратов, и португальцы упорно защищали свою монополию на торговлю с африканским побережьем. В 1452 г. несколько севильских каравелл, возвращавшихся из Гвинеи, встретились с Паленсо, знаменитым морским разбойником, который захватил одну из них и бросил в тюрьму ее команду, приказав отрубить руки обнаруженному на борту генуэзскому купцу. Король Хуан II в двух письмах к Афонсу 5 от 25 мая 1452 г. и 10 апреля 1454 г. описал и выразил свой протест против этих действий, ответственность за которые он возложил на принца Генриха. Но со вступлением на трон Кастилии в следующем году Энрике IV отношения между двумя государствами стали более дружественными, и последний пожаловал Канарские острова дону Мартину де Атаиде, португальскому дворянину, который привез в Кастилию свою жену Жуану, дочь короля Дуарте. В том же году острова посетил и описал Кадамосто, как мы увидим ниже. Впоследствии, в результате продажи, они перешли к инфанту Фернанду, брату Афонсу V, который отправил вступить во владение ими от своего имени дона Диогу де Сильва, но кастильский рыцарь Фернан Пераса выдвинул встречные притязания на правах зятя Гильена де Лас Касаса; и поскольку сделка был подтверждена королем Кастилии, и по другим причинам, инфант отказался от приобретенных им прав. Во время войны за наследство с Кастилией португальский флот в 1477 г. высадил на Гран-Канарии военный отряд, который был уничтожен кастильцами, и долгая борьба за господство и торговую монополию в этих краях наконец закончилась в 1479 г. подписанием договоров в Алькасоваше и Толедо, по которым Канарские острова отходили к Кастилии, а северо-западная Африка, Гвинея и острова на юге - к Португалии. После этого кастильцы получили свободу рук для завоевания тех Канарских островов, которые еще оставались под властью туземных правителей и сопротивлялись иностранным посягательствам на их независимость; Гран-Канария уже находилась в их руках, и в 1490 г. они покорили Пальму, а в 1493 г. - Тенерифе.
Азорский архипелаг обязан своим названием множеству ястребов, которые водились там во время его открытия (От португальского слова "aГores" - "ястребы". - Aspar), но в течение столетий он был также известен как "Фламандские острова". Остров Сан-Мигел, ближайший к Европе, находится на расстоянии около 800 миль от побережья Португалии, и каким образом люди на своих утлых суденышках добрались до Азорских островов и вернулись обратно, остается необъяснимым; но то, что они сумели сделать это - доказательство их удивительной смелости и мореходного искусства. Центральная и восточная группа Азорских островов появляется, хотя и не на своем действительном месте, на Лаврентианском портолане 1351 г. и Каталонской карте 1375 г. Габриэля Вальсекки. На последней они обозначены следующим образом: острова Санта-Мария и Сан-Мигел - как "InsuledeCabrera", острова Сан-Жоржи, Фаял и Пику - как "InsuledeVenturasivedeColumbis", а Тершейра названа "InsuledeBrazil" из-за найденного там красного дерева, служившего сырьем для получения краски, которое также дало современное название южноамериканской стране, вначале названной Землей Святого Креста. Очертания Азорских островов на этих картах представляют, по мнению Мэйджера, доказательство того, что они были открыты моряками на португальских судах под управлением генуэзских кормчих в начале XIV в., но это умозаключение не может считаться более чем гипотезой (29), которую сами португальцы теперь отвергли в пользу другой (30), - что острова были случайно замечены с каравеллы, возвращавшейся домой после неудачной попытки обогнуть мыс Бохадор. Для мореплавателей, возвращавшихся от Западной Африки в Португалию, самым легким путем было бы воспользоваться пассатом, который нес их по дуге в направлении Азорских островов.
Несколько авторов, в том числе г-н де ла Ронсье, считают, что экспедиция 1341 г. достигла Азорского архипелага, на том основании, что описание нескольких островов, содержащееся в рассказе Боккаччо, относятся к ним, а не к Канарам; но большое расстояние между двумя архипелагами делает это предположение маловероятным. Ни Зурара, ни какой-либо другой из ранних историков не приводят сведений об этом открытии, и этого нельзя ожидать от Зурары, поскольку он не пытался описывать путешествия, предшествовавшие тем, что были предприняты по инициативе принца Генриха. В любом случае приоритет в открытии трудно установить, да он и не столь важен; более существенной является колонизация, и, как и с Мадейрой, случайное упоминание в письменных источниках показывает, что никто не пытался заселить Азорские острова до эпохи Герриха.
Самяа ранняя дата, которую можно соотнести с повторным португальским открытием Азор, содержится на Каталонской карте 1439 г. Габриэля Вальсекки, которая имеет надпись: "Эти острова были открыты Диогу де Севилья, кормчим короля Португалии, в году MCCCCXXXVII"; некоторые читают год как 1427-й, а другие - как 1432-й, и считают, что Севилья сопровождал экспедицию Гонсало Велью Кабрала, к которой мы сейчас перейдем (31).
Согласно священнику Антонио Кордейру (32), уроженцу Тейшейры, открытие или повторное открытие произошло в 1431 г., когда Генрих приказал Гонсало Велью, командору Альморула в ордене Христа, совершить плавание на запад поисках островов, которые, как он полагал, должны там существовать; Кабрал обнаружил только скалы Формигас, и так как они были непригодны для колонизации и окружены кипящими бурунами, он вернулся. В следующем году Генрих снова отправил его в плавание, и 15 августа, в праздник Успения, он пристал к острову, который назвал Санта-Мария; впоследствии инфант приказал завезти туда скот и дал Кабралу капитанию над островом. Несколько лет спустя раб, бежавший от своего хозяина в холмы, увидел вдалеке остров значительно большего размера и вернулся к господину с известием об этом в надежде заслужить прощение. Когда об открытии стало известно Генриху, он сверился со своими картами и, увидев отмеченный на них остров, снова поручил Гонсало Велью выйти в море, в результате чего в 1344 г. он достиг острова Сан-Мигел. Одна из карт предположительно была той же самой, которую брат Генриха, Педру, получил в Венеции во время своих путешествий. Некие неизвестные моряки случайно увидели третий остров (отсюда название Тершейра) между 1445 и 1450 гг., в день, посвященный Господу, и поэтому он вначале получил название "остров Иисуса Христа" и распятие в качестве герба.
К подробностям, содержащимся в повествовании Кордейру, следует подходить критически, поскольку он, хотя и был уроженцем островов, писал длительное время после происходивших событий; он родился только в 1641 г., а отец Гашпар Фруктуозу, у которого он широко заимствовал свой материал, - только в 1522 г. Диогу Гомиш, слуга Генриха, приводит другой рассказ. Желая узнать, нет ли в отдаленных частях Западного океана островов или земель, помимо тех, о которых говорилось в трудах Птолемея, инфант послал на их поиски каравеллы, - в каком году это произошло, точно не говорится. Примерно в 300 лигах к западу от Финистерре они обнаружили пять островов, впоследствии известных под названиями Санта-Мария, Сан-Мигел, Тершейра, Фаял и Пику, и возвратились с новостями к Генриху, который затем поручил Гонсало Велью завезти на каждый из них свиней, коров и овец, и Велью в течение нескольких лет жил на острове Санта-Мария. Если Валентим Фернандиш, который записал повествование Гомиша, правильно передает его слова, все пять островов были открыты в ходе одного плавания, хотя он не знал, какого именно, что выглядит неправдоподобным, а Велью играл подчиненную роль. Среди таких противоречивых утверждений кажется безнадежным делом установить истину, и можно быть уверенным только в одном факте: что семь островов были открыты до 1439 г., поскольку грамотой от 2 июля этого года Афонсу V предоставил Генриху право колонизировать их, и в ней говорится, что он уже завез туда овец (33).
Остальные острова, принадлежащие к Западной группе, Корву и Флориш, также обозначенные на старых картах, были открыты позже; португальцы присвоили новые названия семи из девяти островов, но в случае с Корву и Сан-Жоржи они оставили в употреблении каталонские.
Гомиш не приводит даты действительного начала колонизации Азор, но Зурара, должно быть, лучше осведомленный, чем кто-либо еще, относит ее только к 1445 г. По его словам, Генрих отправил в этом году Гонсало Велью к жителям двух островов, расположенных в 170 лигах от Мадейры. Заселение острова Сан-Мигел начал инфант Педру, но вскоре он умер, оставив продолжение работ на долю Генриха; как ни странно, это - всё, что говорится в "Хронике Гвинеи" по этому вопросу (34).
В 1450 г. Генрих даровал капитанию Тершейры своему слуге-фламандцу, Жану де Брюгге, который в беседе с принцем сказал, что остров пустует и попросил разрешения заселить его. Он был, вероятно, богатым человеком, имевшим рекомендацию от сестры принца, герцогини Бургундской, и поскольку обязался совершить предприятие за свой счет, Генрих охотно удовлетворил его просьбу.
Пример Жана де Брюгге оказался заразительным, и вскоре были колонизированы еще четыре острова центральной группы, ни один из которых не находился далеко от Тершейры. Васко Жиль Содре привез свою семью и слуг на Грасиозу; Виллем ван дер Хаген, богатый фламандец, за собственные средства доставил большую группу переселенцев на Сан-Жоржи; и Жоссе де Хуртере, еще один фламандец, получил капитанию над Фаялом, а впоследствии над Пику. С учетом этого активного участия неудивительно, что Азоры получили название "Фламандских островов".
Отдаленные острова Корву и Флориш были, естественно, открыты последними, но в 1453 г. герцог Браганса получил в дар первый, тогда как второй был пожалован лиссабонской даме, донье Марии де Вильена. Дата их заселения не приводится.
Азорские острова находятся на широте Лиссабона и Нью-Йорка, и когда португальцы достигли Корву, они были как раз на пути в Северную Америку. В старых преданиях утверждается, что они обнаружили там статую человека верхом на лошади, указывавшего правой рукой на запад, и что на скале под ним была высечена надпись на неизвестном языке. Последние подробности являются, очевидно, позднейшим дополнением к легенде, единственной основой для которой служит тот факт, что мыс, значительно выступающий в море, похож на человека с вытянутой к западу правой рукой, хотя один автор связал это предание с каменным идолом, привезенным с Канар в 1341 г. Говорят, что еще век тому назад неграмотные жители Корву верили и утверждали, что само Провидение придало мысу такую форму, чтобы указать на существование Нового Света, и что именно она вдохновила Колумба на его великое предприятие; открытие Америки, следовательно, состоялось благодаря их острову! (35)
(1) Есть английская версия сэра Клемента Маркема (Лондон, 1912: Hakluyt Society).
(2) Brito Rebello, Livro da Marinharia (Лиссабон, 1903), p. xxiv.
(3) По-видимому, во времена принца Генриха был итальянский пират по имени Мачин, которое поселился в Португалию,
(4) (Funchal, 1873), p. 340 et seq.
(5) Неправильно называемый на английском "Гальвано".
(6) Vide p. 58. Старая версия Хаклюйта была перепечатана вместе с португальским текстом в 1862 г. вице-адмиралом Бетуном (Hakluyt Society).
(7) Они упомянуты в библиографии к моей книге "D. Francisco Manuel de Mello" (Coimbra, 1914), p. 588. Мелло приводит подробное описание путешествия Зарку, которое кажется, является его собственным чистым вымыслом, если только он не пользовался источниками, теперь неизвестными нам.
(8) Alguns Documentos da Torre do Tombo, и т.п. (Лиссабон, 1892), p. 7. В дарственных грамотах Зарку и Тейшейра описываются только как колонисты, что не позволяет разрешить этот вопрос.
(9) AlgunsDocumentos, p. 10.
(10) В De insulis primo inventis in mari oceano occidentis. Происхождение этой работы описано в главе 7, где рассказывается о путешествиях Гомиша.
(11) Asia, dec. I, bk. i, cap. 2.
(12) Asia, dec. I, bk. i, cap. 3.
(13) ХроникаГвинеи, глава 2.
(14) Laprima navigazione, cap. 4, и ср. Saudades da Теrrа (ред. Rodrigues de Azevedo), p. 460.
(15) Shillington and Chapman, Commercial Relations of England and Portugal, p. 108.
(16) Gama Barros, Historia da administracao publica em Portugal, vol. iv, cap. 5. В своем издании Saudades daТеrrа, Родригеш де Азеведо приводит важное примечание о культивации, производстве и продаже сахара Мадейры. Смотри также J. L. de Azevedo, Epocas de Portugal economico (Лиссабон, 1929), cap. 5.
(17) A. Z. Simon, The Bolton Letters (Лондон, 1928), p. 15.
(18) Alguns Documentos, p. 2.
(19) Agustin Millares, Historia general de las Islas Canarias (Las Palmas, 1881), p. 16.
(20) "Канарец, Или книга о завоевании и обращении канарцев" переведена Р. Г. Мэйджором (Лондон, 1872: Hakluyt Society); ср. Zurara, "Хроника Гвинеи", cap. 79-82.
(21) Agustin Millares, Historia general de las Islas Canarias (Las Palmas, 1893), vol. iii. Barros, Asia, dec. I, bk. i, cap. 12. M. C. de la Ronciere, La Decouverte de l`Afrique au moyen age, vol. ii. Сэр C. R. Beazly, Dawn of Modern Geography, vol. iii, p. 445.
(22) Agustin Millares, op. cit. vol. I, р. 33 (ред. 1893 г.), упоминает документ в Симанкасе, составленный Хуаном Иньигесом де Атабе, послом Хуана II в Лиссабоне, посвященный борьбе за острова и тайной истории переговоров.
(23) Asia, dec. I, bk. i, cap. 12. Диого Гомиш датирует экспедицию 1415 годом, очевидно, вследствие ошибки транскрипции, и говорит, что после этого Генрих отправил некоего Алвару Дорнельяша, который захватил часть Гомеры. Золотая добра, или дублон, испанская монета, стоила 12 800 рейсов.
(24) Это подразумевает, что неверные не имели никаких прав, - доктрина, выдвинутая в ходе английского судебного процесса из-за Вест-Индского конфликта только в 1647 г., согласно д-ру Дж. Э. Уильямсону.
(25) Eugenio do Canto, Allegacoes feitas contra os portuguesos no Concilio de BasileaporD. Affonso, Bispo de Burgos sobra a conquista das Canarias (Лиссабон, 1912), и Alguns Documentos, p. 3.
(26) Булла Евгения IV Dudumcum от 31 июля 1436 г. в AlgunsDocumentos, p. 3.
(27) Sousa Viterbo, Uma expedicao portuguesa as Cananas em 1440 в Archivo historico portugues, vol. I, p. 340.
(28) Alguns Documentos, pp. 9 и 12.
(29) Jules Mees, Les Acores d`apres les Portulans в Boletim da Sociedade de Geographia de Lisboa, vol. xvii, p. 455, тщательный картографический анализ.
(30) Pedro de Azevedo, As ilhas perdidas в Archivo historico portugues, vol. ii, p. 54.
(31) Жюль Мис предпочитает дату 1437, Histoire de la decouverte des iles Acores (Ghent, 1901), p. 71.
(32) Historia Insulana, bk. iv, cap, i.
(33) Alguns Documentos, p, 6.
(34) Cap. 83.
(35) Major, The Life of Prince Henry of Portugal, p. 245.