Астафуров Астафур Астафурыч : другие произведения.

Падение в адэм

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Я знаю. Я точно знаю - ты хочешь попасть в адэм.Ты желаешь этого больше, чем я. Ты веришь в его совершенство и незапятнанную репутацию. Ты нисколько не сомневаешься, что тебя туда примут. Ведь ты так старался соблюсти те условия, по которым, как тебя убедили, туда пускают. И перед тем, как ты покончишь жизнь самоубийством. "Доживая" свои годы по безумным законам овечьего стада. Я поведаю тебе, мой неразумный читатель, историю одной жизни, похожей на твою, как две капли вина. Которых ты выпьешь, с горя. Окончательно умертвив печень, после того, как перепишешь квартирку своей матери на королевство кривых зеркал.)
   (Я знаю. Я точно знаю - ты хочешь попасть в адэм.Ты желаешь этого больше, чем я. Ты веришь в его совершенство и незапятнанную репутацию. Ты нисколько не сомневаешься, что тебя туда примут. Ведь ты так старался соблюсти те условия, по которым, как тебя убедили, туда пускают. И перед тем, как ты покончишь жизнь самоубийством. "Доживая" свои годы по безумным законам овечьего стада. Я поведаю тебе, мой неразумный читатель, историю одной жизни, похожей на твою, как две капли вина. Которых ты выпьешь, с горя. Окончательно умертвив печень, после того, как перепишешь квартирку своей матери на королевство кривых зеркал.)
  
  
  
   Коль видишь сны - знай, ты в руках смерти.
  Но когда сны видят тебя - то смерть в твоих руках?
   љ Buchoy Angelok
  
  
  
  
  
  
  
  
   *Падение в адэм*
  
  
  
  
   Вступление.
  
  
  
   Глупцам и идиотам, которым волею судьбы либо кармическим прокльятьем позволено лишь созерцать падение разума не в низ, но к знаниям истока, к ручью прохладных синих вод, испив которую, навек ты обретешь сознание. Стремясь превысить свой порог, превозмогаешь ты барьер познания - сверхчеловек, но всё ещё не бог!
   Но тем невеждам от ума, в безумье копашащимся, в изгнанье, позволено лишь верить в чудеса. Слепы безумцы к солнечным лучам, но им тепло - а значит солнце светит! И утром, или ночью, или днём, оно их по одёжке встретит. Сидит такой вот "чел-овец" на кухне пьяный. И нет, чтоб обратиться к знаньям, хоть. И шепчет некоему странному созданию, о том чтоб приготовил птичью плоть. "Ведь светит солнце, день такой прекрасный". Хотя уж тьма спустилась с дна небес. Гудит на кухне голос громогласный - желудок предвкушает вкус чудес. А лампа на столе моргает жутко. Ну надо же когда-то заменить. Отбросить веру, знанья применить. И хватит б было свет-несущего во всём винить!
  
   Христиане думают, что они думают о том либо ином. Но самостоятельно думающий адепт какой-либо религиозной организации - фантастика. В которую верят слабохарактерные простофили, считающие что они способны думать. За них уже всё придумали и обдумали, в каком контексте преподнести несведущему стаду ту или иную гипотезу. Которую верующие обязательно проглотят и будут выдавать за свою собственную, веря в то, что они знают о чём говорят. И знания их базируются на подконтрольной слепой вере в религиозную фантасмагорию изменчивых оттенков неиссякающих догм, вводящих в гипнотический транс, потворствующий безвозвратному безумию её адептов, неразумных.
   Сказания о двух местах, идущих параллельно друг другу, из века в век передаются обновлённым поколениям, ввергая неосознающих в лавину дремучего невежества старого мира, навязывающего свои видения на незыблемое - грядущему. Из жизни в жизнь несутся мифы, вгрызаясь в глотки словно львы, терзающие безвиновных жертв своего эга. Поддерживающие сущности свои во времени, путём обмана и пророчеств, которым нереально утвердить самих себя - ведь нету их.
   Адэмом названо не нами, но для нас, то место из легенд о двух мирах, незримых человеческим глазам. Но та часть общества, что верит в этот миф, притворно мыслит о реальности сих небылиц. Оно с напыщенным усердием "пытается" достичь небесных благ - путём ограничения сути вещей, присущих человеку. Не сами выбрали дорогу к "небесам", а по проторенному лёгкому пути, да поступью овечьей скачут все в адэм - но парадокс, никто туда ещё попасть не смог.
   По сути, жизнь даётся каждому прожить на век. Овладевать познаньем этим всем было дано. Но жаждел "чуда" несмышлённый человек. И опустился на земное дно.
  
   Попасть в адэм хотел и стар и млад. Отдать последнее невесть кому был только рад. И повторяли тысячи постящихся волков, и тысячью словами одурманивали взор волов. Ходить по струнке, в одну сторону, смотреть в песок, которым осыпали глазной сок. Под завывающую песнь чёрных ветров, не замечали верующие шерсти тех волков. Идея фикс о месте в небесах, непрекращающейся песни там, в верхах. Тянулись словно солнышка лучи, к местам в адэме, *ты их только получи*. Цена тому совсем невелика - земная жизнь погаснет на века. Обвились кандалы у твоих ног, не плачь и не кричи сынок. Святой отец уж точно знает что и как. А ты лишь верь его словам(тупой мудак). Отдай на цырковь ты свои трусы и збрей свои хвалёные усы. Зачем тебе индивидуальность тут? Вливайся в стадо мертвецов - твой там приют. Тебе там рады толпы зомби, все ж свои. Печаль и грусть тут? Ты так не шути! Вон, там, средь трупов, улыбается святой Луи! Смотри как счястлив он средь стада, а как рад. *С небес посыпался осколками стеклянный град*
  
  
   1 ч.
  
  
   Я вдруг проснулся от святого бодуна. Вчера мы с пацанами пили пиво. Хоть с голой жопой ползать было некрасиво. Но я на самом деле жутко рад!
   А рад тому, что ожил, как есус. Да пиво порошковое недавно жрал. Конечно, тут у каждого свой личный вкус. В кишке дотошно кувыркался кал. Перекрестившись по три раза с бодуна, сказал свое обычное "спасибо" - за то что светит солнце по утрам, ну, ночью свет в квартире горит, либо. Пукан прорвало откровением в текстах, которые читал, когда был малым. Фарфор уж почернел, покрылся алым. Грибком наверно, как на парусах.
   "О, г-споди!" - послышалось в верхах. Соседка завопила сидя в ванной. *Ненадо верещать, ведь в ваших снах. Вы срёте кирпичами дыркой рваной.* Вновь свет погас. *Вот гад же Люцифер! Опять заснул там на своём посту.* В очко нырнул последний водолаз. В своих глазах я как грибы расту.
   Зашёл вкалтакте - все уж в зборе, здесь. "Ну что пацантрэ, может снова пиво?" - "Да ну бля нахуй, меня прёт так криво," Прочёл я коментарии про смесь. Смешали пацаны вино и водку, ну, как есус учеников тогда учил. Отполировали, знамо дело, свою глотку. И вот вопрос я обществу вручил. Реакция была неоднозначна. Один был "за", два "против", пятый вник. Судьба для нас была настолько мрачна. Что самый узкий головой поник.
   Забились на два сорок у Макдака. Мы там всегда встречались на запой. Проснулась совесть, стоя в позе рака. Блюя, кричала в закрывающуюся дверь - "постой!". Я был безумен в своих тёмных убеждениях. Религию впитал в себя с вином. Есусыч, яхве, ангелки бухие, привидения. Смешали мои мысли все с говном. В глазах родни я слыл несчастным больно. "Зачем тебе та цырковь, те попы?". Но я умело заявлял - "довольно!". Все ваши факты, доводы скупы. Чтоб подтвердить надёжность своей веры - вливал в себя я крови иешуа. Дела святые стали слишком смелы. Почти всегда я пьяным был вдрова. И наша дерзкая ячейка христанутых, вершила волю б-га вне ночей. По-правде, нету больше таких ебанутых - мы веру проверяли по количеству свечей.
   Построились у стенки, как шалавы. И чешим камыши, тревожа вшей. Нам хочется походов, крови, славы. И вот стоим, ждём наших двоих корешей. Труба тревожила кента в кармане. Лениво потянул он грабли к ней. *Четвёртый воен дико блюёт в ванне. А пятый с бабушкой сидит, не свидит дней.* Ну что же, святоликие, опять облом. Нашъ крю с зелёным змием в бой вступил. Мне к горлу вдруг подкрался сухой ком. Бодун меня ещё не отпустил.
  
  
  - "Пошли к Тамарке, может есть чего там?"
  
   С последих сил промолвил низкий дрыщ.
  
  - "Алло, Тамара, вход опять по квотам?"
  
  - "Секи, пацантрэ, у неё на морде прыщ..."
  
  Собравшись с мыслями, прошарили карманы.
  
   "На ягу хватит" - Выпалил пацан.
  
  - "Давай скорее, не зажили раны!"
  
  - "Есус терпел же. Ты стерпи, братан!"
  
  
   Купили злачной крови и пошли на квест. А путь лежал чрез тонны Россиян. Я б выразил свой личностный протест. Но тут же угадили бы в капкан. Без головы ходить не по-христу. Ведь в неё можно кушать и носить венок. Как уксус, я побрил свою пизду. Каков от этого мне лично выйдет прок?
   Тамарка очень сочная гёрла. С неё всегда стекают литры тёмных вод. И содержать то в камышах свои свёрла. То б значило на яицах компот. Меня в цырковна-приходской еврей учил, что постриг между ног снимает грех. Перед ыконами я выбритым дрочил, ведь подготовлен был к принятию утех.
   Тамарке было сорок с лишним лет. Мне девятнадцать с хером, что скрывать. Залезим было дело уж под плед. Вот это страсти, ёбты ж твою мать! Схватил за жопу и здавил кулак. Она вопит, как сучка на сносях. Слышь юноша, да не туда, чудак! Не разбераюсь в женских я трусах. Она была как пьяный ангел во плоти. Про библию спроси - расскажет всё! И так и этак, как с ней не крути. Тебя вознаградит за всё. Она училкой по религии была. Учеников к адэму приучала. И средь мужей достойных шлюхою слыла. После уроков на столе кончала. Я познакомился с Тамаркой при цырквях. Грехи свои под рясою прощала. Хоть это предвещало цыркви крах. Молчать об этом на мощах всем обещала. Она уж очень хороша собой. Особенно тогда, в младые годы. За ней влачились люди на забой. Да не смотря на натюрморт погоды. Её словам внемали все вокруг. И даже те училки, что постарше. Вначале для неё то был испуг. Вы б видели что было то на марше. К Тамарке очередь стояла на урок. Хотели все послушать "про есуса". Пофапывал на чику даже б-г. Не усомниться было в видах его вкуса. Сначала было слово - это секс. С него жизнь начиналась в центре мира. Рецепт уж очень прост, как сладкий кекс. Им занимались сразу после пира.
   Мы шли, качаясь плавно на ветру. Неряшливой, уёбищной походкой. Узнал, что я давно уже "не тру". Позёр несчястный, шизанутый водкой. Обменивались фразами, крича. Прохожие на нас косились криво. Мне не хватает лишь только меча. Съебали б эти суки сразу живо. В карман засунул руку, будто в пруд. Чесались яица чего-то очень часто. А может это предъебальный зуд? От перевозбуждения слилась паста.
   Скулили мы о солнце - светит мол. А может это око Люцифера? Несёт свет людям, словно в сердце кол. Большая, неебическая сфера! Завидовал тому я пацану. Который банку ягуара нёс в ладошке. И думал, у него её стрельну. Ведь на душе скреблися было кошки. Её руками страстно обниму. Как не сжимал я ни одну Тамарку. И пробку, как трусы, с неё сниму. Хотел я оценить акциза марку. Витая где-то в серых облаках, я не заметил на дороге червей бала. И подскользнувшись, на моих глазах, судьба въебала плиткой в пол ебала. Мы ковыляли в джунглях, тростниках. Нас окружили мусорные баки. И где-то, во дворах, почуев страх. Услышали скулёж святой собаки. Перекрестившись правою рукой, наш воен пал во страсти неземные. Похрамывая левою ногой, покинул нас, ведь там дела иные. И шли к Тамарке хрузких два торчка. Заправившись блаженным ягуаром. Таращить её тело в два смычка. Под крепким метаноловым угаром.
  
   Стучались в дверь её мы очень тихо. Сосед алкаш, советский вытиран. Ментам чуть-что названивал так лихо. Переполняя суточный их план. Монашка без трусов пред нами вышла. Влачился по штанине вверх кукан. Ритмично ускорялось моё дышло. Вот-вот и вырвется белый вулкан. Нательный крестик меж грудей светился. Переливаясь радужным дождём. Порок из сердца через жопу лился. - "Конечно мойся, мы уж подождём!" Мы в комнату вошли, снимая брюки. Здесь пахло перегаром и вином. Куда-то надо было девать руки. - "Держи бутылку." - "Вестимо, могём!" На стенах: фофудья, ыконы, свечи. Всё видят суки, даже зело в ночь. Какие уж там о морали речи! Что выторяет "аврамизма" дочь. Я натянул резиночку на шишку. Второй улёгся прямо на кровать. К себе прижал игрушечного мишку. И как давай его в пукан ебать! - "Чтож ты творишь беззубая креведка? Кончай животное собой терзать. Вон в душе чешится медведка. Щас на крота её насадим, ёбты ж блеать!" Супосле пристыжения ребёнка. Я откупорил пузырёк пивка. *Ну где же ты моя девчёнка?* К трусам вскользь приближалася рука. Вдруг слева, дъявол сел мне будто на плечо. Леща отвесил в подзатылок, блять. "Ну что ты медлишь, тупень?" - брякнул было горячо. - "Ты будешь христианочку ебать?" А на другом уселся ангельский сосед. Такой весь светится незнамо от чего. - "Вон, лучше сделай мальчику миньет. Смотри какая попка у него."
   Война между мирами сих и тех, не прекратится вобщем никогда. Те одобряют с женской плотью грех. А этим, ну не нравится пизда! И я метнулся было к сатане. Ну там веселье, сиськи, курево, бухло. Но ангел стрёмный пригрозил при мне. Не поддавайся мол, ведь это всё же зло! Моё желанье и моя душа, не находили в споре договор. И дух святой, в яичниках шурша. Нажал в конце на стеночный упор. Ах, злая штука спермотоксикоз. С одной стороны баба, с другой член. Как б не случился писечный тромбоз. Как с совестью произвести обмен? И так из века в век, из года в год. Свой выбор делает простой пацан. Иль выбрать право дьявольских угод? Иль согласиться на анальный план? Ведь не охота посрамить эти миры. А за базар придётся отвечать. Какие уж там праздные пиры? Придётся снова рукой письку драть.
   Выходит Томка сиськами тряся. - "Ну что мальчишки, свечи зажигай!" Я приготовил было уж гуся. Мой кореш ей - "ты раком чтоль вставай." Она кокетливо исполнила приказ. Еврей с ыконы глазом подмигнул. Вот чую, выполню помаз. И в жопу волосатую нырнул. Дерьмо плескалось, тёрлось об гандон. Святая дева, Томка, так визжит! Телодвижений где-то миллион. На калькуляторе с "небес" подсчёт вёл жыд. Я был на полосе меж двух огней. По лезвию ходил, боясь упасть. Я не заметил перемены дней. Такая уж была та с Томкой страсть! И не подвёл я вроде сатану. Ведь с бабой кувыркался, как в аду. Но так же в жопу понырял, ко дну. И не остался в ангельском бреду. Мы занимались этим до утра. А в перерывах выходил поссать. Она стонала - "ну же, детвора!" И я старался, хоть хотелось спать. Валяясь в непонятном сне, мне бухой ангел двери отворил. "Иди вперёд, по запаху, к Весне" - тем самым он меня приговорил. Пока я спал, мой друг ушёл бухать. В соседнюю квартиру - "за союз". А я нежданно начал подыхать. Случился неожиданный конфуз. Тамарка популярностью слыла. Давала Россиянам акваланг. Да чё там, шлюхою она была! Втыкала в себя длинный узкий шланг. Я молод был, неопытен совсем. Не знал я про какой-то ВИЧ. Она дарила его сразу всем. И вот лежал я мертвым, да навзнич. Прощай дешёвый хрузкий ягуар. Тебя я выпить жаждал каждый день. А на мой поршень приземлился вдруг комар. Прогнать его мне почему-то было лень. Я больше не пофапаю на прон. В подъезде не понюхаю и клей. Да в цыркви не куплю уж самогон. Эй, дъявол, портвишка мне в путь налей...
  
  
  
  
   2 ч.
  
  
   "Тебя я ведь уже предупреждал" - ехидно ангелок в лицо сказал.
  
   - "Не стоило месить девчачий кал, а ты с её анала не слезал."
  
   - "Достопочтенный господин есус, послал меня поймать тебя за жопп."
  
  Почувствовал я ангельский укус. А в мыслях пронеслось *о б-же, стоп!*
  
  Подписан под терпилу - что ж теперь. Вмиг корешей припомнил в попыхах. Ячейка не заметила потерь. Геронтофила превратили в прах.
  
  "Куда ведешь меня, скажи, алкаш?" - моля, узнать пытался у него.
  
  "Да ты, голубчик, грешник, весь уж наш."
  
  *Успехов пацаны вам и всего!*
  
  Я пролетаю строго над Землёй. И солнце светит ярко, прямо в глаз. Зиг-загами, космической петлёй. Ресницы вырисовывают паз. Юпитер и Венера слились в блуд. Танцуя грациозно в чреве тьмы.
  
  - "В адэме, чо там, в жопу то ебут?"
  
  - "Так знамо дело, перед б-гом все равны!"
  
  Я вспоминал цырковна-приходской. Учения попов, еврея тыл. *Вот щас бы прямо на покой.* В предверьи зоопарка я застыл. Мне виделись пархатые жыды. Снуют повсюду - воды в кране нет. Ведь знал, "в раю" же всем дают пизды. И г-споду ты делаешь миньет. Под его рясой точишь карандаш. А ангел все бубнил себе под нос. -"Смирись пацанчик, ты теперь весь наш." Вдруг дырку в жопе просверлил понос. В космическом пространстве восседал мертвец. Его глазница - чёрная дыра. Изрёк такую фразу тот мудрец. - "Тебе в адэм засранец уж пора." Я пальцем было жопу затыкал. Лишь бы простили меня жители вселенной. Но устремился вон, наружу кал. Летая по границам невъебенной. Планеты, звёзды, тайные миры... А в цыркве перверсивные познанья. На толкователях взрастаются жиры. Скрывая собой правду мирозданья. Об этом ничего совсем не знал. И как мне реагировать на это? Я перед мощью скрытой тайны пал. *Передаю всем падрэ я приветы!*
   С других галактик, солнечных систем, мне машут лапами большие гуманойды. "Не избежать тебе дурак проблем!" - Хихикают и ржут над мной, диблойды.
   Вокруг, повсюду красота зеркал. Громадные пейзажи созерцаний. Ну почему в адем то я упал? Не заслужил таких уж наказаний. Мерцают звёзды солнечным огнём. Сопровождая странника на гибель. Над головою вихренным конём. Разросся златый стебель - чья-то прибыль. И сбился я уже считать. Тут столько разных солнечных галактик! Мне хочется немного поблевать. От воспоминаний христианских практик: "Вокруг Земли вращается есус. Сидит на облаке из серпантина. Под жопу положил он себе брус. *За мной он наблюдает, блин, скотина!* Он на рулонах пишет пейсьмена. Грехи твои на них вмиг высекает. *Во нынче, знамо дело, времена* -"Он от бессоницы мочу чтоли лакает?" Когда я в цыркви пред ыконой срал. Есус наверное меня не видел. В ларьке при цыркви свечи беззаботно брал. И этим никого же не обидел! Уж мне неведомо, за что меня винить. Ну вы меня поймёте, все ж мы люди! Зачем же невиновного казнить? Адэмским ящурам преподносить на блюде. Я проклинал цырковну фофудью. И не сносить их на себе дано от б-га. Ну нафиг христанутого судью! Зачем цырквей то на Земле так слишком много? Вопросы мучали меня весь этот путь. Пытался улететь в метеорите. Но мне с проторенной дороги не свернуть. - "Инопланетные скитальцы, помогите!!!"
  
  - "Пока, чудак!"
  
  - "Держись чушкан за жопу!"
  
  *Ох чёрт, вот фак!*
  
  - "С тебя там снимут пробу."
  
  И снова на плечо мне сел сам чёрт!
  
  -"Ну что братишка, жопа вышла задом."
  
  *Вот нихуя себе какой при мне экскорт!*
  
  - "Помог бы, не забуду - буду гадом!"
  
  - "Не дрейфь пацан, я раком не поставлю. В адэме, в клетке, тебе ключ оставлю."
  
   Над мною потешались все кто мог. И даже рептилойды-анунаки. В ответ показывал им свой "курок" и тыкал каждому с двух рук кривые факи. Мы пролетали под космическим дождём. Обломки астероидов били в крышу. И над пространственным царём-вождём. Я до сих пор его ухмылку вижу. Метался я то прямо, то назад. В адэм, сосать у б-га, не хотелось. Я был готов отправиться хоть в самый ад. При мне полсотни пригрешениев имелось.
  
  - "Слышь, дьявол, забери меня к себе."
  
  - "Прости браток, но ты же носишь крестик."
  
  - "Ну не оставь меня ты там в беде!"
  
  - "Попробуешь тычинку или пестик."
  
   Впервые за распятье сожалел. И осознал, не в крестике спасение! Ну а при жизни в антураже млел. Теперь то принял горечь поражения. Ходил я в цырковь и просил совет. А падре свои фразы продавал. Присесть он предлагал на свой "кларнет". В ковбоев со мной мысленно играл. Не там искал я в своей жизни путь. За деньги и отсос не купишь смысла. Ужасна и бездарна цыркви муть. Над головой моей петля повисла.
  
  
  
   3 ч.
  
  
  - "Смотри лошок, вон там блестит адэм."
  
  - "Что блеать за вонь доносится с тех звёзд?!"
  
  - "Не надоело повторять сей мем?"
  
  - "Да лучше б я нырнул в глубины пёзд!"
  
   Я много разных странностей видал. В Роиси всё бывает по-немногу. Но этого совсем не ожидал. Как-будто ты в какашке мажешь ногу. Дурманил жуткий запах гнойных рек. Каннибализм здесь в обиходе правит. Под тяжестью смыкающихся век. Меня на сон грядущий час приставит.
   Очнулся голым - жутко зад болит. Такая здесь повсюду терапия. И где-то там меж булками свербит. Я рухнул на колени от бессилья. Повсюду ангелы спускаются с небес. Совокупляясь с здешними созданиями. Я в цыркви насмотрелся сих чудес. И в кельи, в кабинетах, да под зданиями. Меня по-ходу подписали под терпилу. Ну чтож, прочувствовал есусовскую силу.
  
  "Вставай петух" - мне кто-то приказал.
  
  И я потух. Повиновался. Встал.
  
  "Иди за мной" - и вновь я в ступор впал.
  
  А по ногам холодный лился кал.
  
  Пред мной стоял реальный Бафомёт! Вроде мужик, а сиськами трясёт. А между жёпп виднелася пизда. Повыше, вестимо, стояла мзда.
  
  - "Куда идём, позволите узнать?"
  
  - "Молчи говно, щас будем всё ебать."
  
  - "И даже, кхм, и даже те вон стены?"
  
  - "Пока не вскроются на твоей жопе вены."
  
   Расклад суровый был для меня нов. Я много что ебал, но стен не приходилось. Бывало даже нарезал колбаску в плов. Тамаркина дыра мне часто снилась. Пришли на место, встал я у стены. Он начал первым, я пустился следом. И нет в том чьей-либо вины. Всё кажется поехавшым, бля, бредом. Жыды вопили - "да он молодой!" Мол, стеноёб был из меня отменный. Но я же не был, этот, голубой. По виду наркоман какой-то бледный. Экстаз тут длится долго: сутки, час. Скольк времени, да тут никто не знает! Здесь всех ебут, вон тех, и этих, вас. И вечно ХрюстафорычЪ где-то лает.
   В глубокой щеле хер застрял конкретно. Что делать, к кому обратиться? А с зади хрюсы подходили незаметно. Вот блять, какой же я тупица! Сейчас опять подпишут под терпилу. Вдруг, в жопу клюнул пеликан. Но нет, воздвигнув злую силу. Кричал чёрт Бафомёт на христиан! Мол, не стращайте новенького здесь. Сегодня с ним(со мной) мы в хлев пойдём. И сбил он с кунибалов спесь. Продолжили опять ебать вдвоём. Уж несколько часов шатал я стенку. Что в ней дыра с полметра пропеклась. От удивления открыл я зенку. В адэме всюду содомия разлилась! И тут и выше все ебут друг друга. И в гриву, даже в ухо и под хвост! Не выползти с порочного всем круга. Мне это всё напомнило погост. Хоронят мервеца, да в глубь и в землю. Бухают, поминают только в путь. Из под земли, мол, оханью их внемлю. Стенанья, крики, вопли - что за жуть?! Вот так и тут, лежу я под жыдами. Не в силах ну хоть что-то изменить. Хотел бы щас в Роисе быть, да с вами. Как мне безумье то остановить?
  
  - "Ну вот и вечер, яхве уже вскрылся."
  
  - "Постойте-ка, товарищ Бафомёт."
  
  - "Ну что тебе, ты разве не подмылся?"
  
   Предчувствую над кочками полёт.
  
   Кружили возле хлева злые мухи. Внутри месилось всё моё говно. За нами наблюдали злые духи. Мне даже как-то стало всёравно. На стенах пятна от термоэкстаза. Кагор уж не плескается о край. Закончена ритмическая фаза. Такое чувство - буд-то помирай! И льется же дерьмо из жоппы на пол. Сегодня пир у мух, как при христе. Какой-то иудей у двери фапал. Остановив свой взгляд у Баффи на пизде. Я тут никто и имя мне не дали. А вроде ангелы спускаются с небес. Да тут же всё за шекели продали! А в Рашке ждут есусовских чудес...
   "Блажен кто верует" - во что тут, сука, верить?! Повсюду смрад, гниёт адэмский край. Каким аршином тут границы мерить? Я снова слышу Хрюстафора лай. Он подбежал и начал тушить свечи. Из-за горы, по-пьяне, кто-то выл. Мой слух словил бродяжеские речи. Ко мне Гаврила на моторке плыл.
  
  
  
   4 ч.
  
  
  
  "Приветсвую тибя у нашем доме!" - бухой Гаврила мне в глаза сказал.
  
  - "Привет архангел, как, штормит там в море?"
  
   Мне на колени, встать он приказал. Ну всё, засада, щас сосать заставит. По садо-мазо будем угарать. Жарище здеся, мозг мне сильно плавит.
  
  - "Ну что бродяга, пойдём стены то ебать?"
  
  - "Гаврила, слушай, люто надоело!"
  
  - "А я то, слышал, что ты стеноёб."
  
  - "Долбиться в стены, не моё же дело!"
  
  - "Не наводи ты, на себя поклёп."
  
   Мне мысль пришла, отвлечь Гаврилу словом.
  
  - "Может покажешь, что у вас за рай?"
  
  - "А я ведь помню, как ты баловался с пловом." - "Эй, бухой ангел, уксус наливай!"
  
   Въебали здешнего попсового напитка. Он очень терпкий, крови в нём полно. И градус к мозгу нёсся как улитка.
  
  - "На чём настойка?"
  
  - "Вестимо, говно!"
  
   Потом Гаврила, архипоц который, экскурсоводом для меня восстал. Бродил я по адэму дюже голый, ко мне у храма пидарас пристал. Мол знал ли я, чей храм стоит у бара? Где уксус льётся прямо до зари. Выходят клубни ядерного пара.
  
  - "Ну что, заходим? Ноги ты протри."
  
   Зашли мы внутрь - по краям прислуга. А между ног у них яиц то нет! Я не испытывал от этого испуга. Виной тому предутренний миньет. Сидит на троне яхвеич зелёный. Глаза закрыты, словно в трансе он. У ног его есус, такой холёный. И тоже видит надцатый уж сон. Вон папа Римский, вилку хочет спиздить.
  
  - "Ну что ты смотришь, старый пидорас?!"
  
  - "Да как я буду вилкой сральник чистить?"
  
  - "Смотри салага - раз раз раз, раз раз."
  
   Знакомой мне картина показалась. Зелёный яхве, сральник, вилка, бомж. И в памяти она воспоминалась. А Римский - на "братишку" был похож!
   Я пукнул смачно, воздух тут подпортив. Хотя, какой здесь воздух, нахуй блеать? Лежат два ящера, вон тама вот, напротив. И шишка встала - буду всё ебать! Гаврила-нарик, ошалел не в шутку. Раззинул очи: -"Ух тыж, ёба блять!" Не пощадил я даже ту вон будку. Храм аж затрёсся. - "Хватит всё шатать!!!"
   - "Ну ты и демон, выебал всех сразу! И Хрюстафора, яхве, будку, храм". Я подцепил какую-то заразу. Лишь не хватает христианских дам. Но тут их нету - даже на пол шишки. Лишь пидарасы, ящеры, жыды. - "Ни за какие чёртовы кавришки. Ты не найдешь их. Ладно, не тужи!"
  
  
  
   5 ч.
  
  
  
   Стояла пальма посреди пустыни. Шатёр огромный виден здалека. Рядом колышатся кусты полыни. У края разлилася гнойная река. Зашли под купол, полон был он клеток. Ни тех что в теле, а железных, что. А в главной заперт ящериный предок. Гаврила крикнул - "Есь тут, знамо, кто?!" Вдруг по команде, как на шоу тюленей. С пол сотни глаз, сверкали в мгле ночи. А на стенах виднелися рога оленей. Я сел на жопу, - "это, бля, хачи!" И свет зажёгся, загорелись свечи. Кругом цыгане, чурки и жиды. Гортанные, картавые тут речи. Не избежать предчувствую беды!
  
  - "Вон клетку видишь? Возле писсуара."
  
  - "Ну да, заметна. Что хотел сказать?"
  
  - "Тогда знакомься, твой сосед, хач-ара."
  
  - "Что происходит, ебты ж нахуй блеать?"
  
   Пятнадцать суток я сидел с соседом. Точнее возле, ну, не в месте с ним. Блатные песни пели пред обедом. Вмиг укрепился наш христианский "team". Сосед мой Мага -торговал арбузом. Ему десантник с кулака въебал. И попрощался с Москвабадским ВУЗом. Чувак убился, на асфальт упал. Второй был Гоги, героином банчил. Держал две точки, торговал шаурмой. Его заточкой, Вовка-нарик танчил. В гробу железном отправился домой. Абрам был наглым - грабил он Роиссю. Потом поймали, зону протоптал. Случайно отозвался на Ларису. Ну понимаете - поцан вобщем пропал. Сидели мы всей кодлой на догфуде. Соседи гавкали что, мол, христиане. Углём хуи я рисовал в посуде. И возбуждались вдруг самаритяне. В "печеньку" предложил сыграть нам Гоги. Он выиграть собирался иль просрать? Все законтачили друг другу ноги. Это не щель в стене с прицелом пошатать. А вентиляция отсутствовала в цырке. Все ссали под себя, пердели, срали. На клетках не навешивали бирки. Чтобы не сразу всех в терпилы записали. Я мазался, как мог, в говне и сперме. Чтобы "на кофе" не ходить к есусу ночью. А там ведь страсти накалялися, на ферме. Роль приглашённого была одеться "дочью". Ей малафили все кто мог и кто ленился. Потом накачивали спиртом из бутылки. Абрам, бедняга, так до белочки уж спился. На жопе дырок было - будто бы от вилки. Легенды жуткие ходили средь бывалых. Жыдок, случалось, как откинется на клетку. И как начнёт плести сюжеты в цветах алых. Хоть ты играй тот час же в узкую рулетку.
  
  - "За нашим цырком есть кладбище анунаков."
  
  - "Опять про старое, хорошь уж малафить!"
  
  Кричали чушкари про вурдалаков.
  
  Мол - "Хватит на былое воду лить."
  
   Ну вобщем, там история такая. Водили на кладбище пацанов. Лежали на гробах, кагор лакая. Не разобрать, что было, с ихних слов. Потом навоз развергся, сотрясаясь. Из под дерьма рептильи выходили. Бежали алкаши, вопя, спасаясь. Хвостатые - как мёртвые бродили! А если словят, то опустят, ну, как Магу. В последний раз его ебали целым стадом. Из жопы он выплёвывал всю влагу. А дух святой чрез пасть вливался градом. Потом, каким-то б-жьим чудом дивным. Беременнели в задницах пету'шки. И быстро разбухали комом видным. Такие были вот баранки, плюшки! Анестезии не было в том месте. Рожали так, на ощупь, с б-жьей воли. Не обделяли залетевших чувством лести. Сочувствуя взрывающейся боли. Когда рожали снова анунака. Над куполами ангелки пархали. От благодати пукнул громко Мага. По стенам говна поцыки стирали. Потом наружу вывели плебея. "Навоз жрать будешь?!" - выли анунаки. Вы б видели лицо того еврея! Когда плюясь, убрал рыло от сраки.
   А так жытуха здеся как в отеле. В обед баланду евнухи носили. Мы доедали пищу еле-еле. Нас в кандалах к есусычу водили. Но были случаи, как в северной Корее. Борьба за жрачку обнуляла дружбу. Бывало, что дойдёт до гонореи. Меня сослали на цырковну службу.
  
  
   6 ч.
  
  
  
   Мы бакланили за близость. Заключён был договор. Яхве впал в такую низость. Вот примерный разговор:
  
  - "Будешь, сука, мощи жрать?! "
  
  - "Я не мощеед, не буду. Мне б ыкону поебать!"
  
  
  - "Хочешь, как её, Марию? Непорочная она."
  
  - "Ты чо, яхвеич, поехал? Ведь она твоя жена!"
  
   Из кибитки Марьям вышла, а под юбкой висит хуй. У меня схватило дышло. *Мда, с такой не забалуй!* Не лицо, а просто жопа. Бафомёт и то милей. *Загибается Европа, под эгидой упырей*
  
  Люцифер кричит из ада - "эй есус, адэм то здох!"
  
  Проклинает яхве гада - "да ни так уж он и плох."
  
   Трупы шастают повсюду, рептилойды да жыды. Мертвечину жрать не буду, лучше хряпну я воды. Угодил в загон адэма, вот такие пироги. Синагоги вифлеема люду рузкому враги! Тут одно мужское стадо, себя некому отдать. Но решил я, что не надо, по пиздятине страдать! Если руки не из жопы - дырку нужно просверлить. Ну а коли стену чпокать, её можно возлюбить. Хоть зашкварился серьозно, но не принял их устав. Доминировать здесь поздно, на колени раком встав. Но тут вспомнил, как однажды, ковырялся я в еде. Люциферыч обещался не оставлять меня в беде.
  
  - "Эй, владыка подземелий, вурдалаков и чертей. Я сижу тут на измене, вытащи меня скорей!"
  
  Но архангел Гавриила, в вену шприцем угодив. - "Дай мне яхве коаксила, ощущаю я прилив!"
  
  - "Чую здесь предатель рыщет, хочет он от нас збежать!"
  
  Яхве арматуру ищет - "Вот же суки, вашу мать!"
  - "Я ж всех раком тут поставлю, стены станут все ебать."
  - "Уксуса тому оставлю - скажет кто, как суку звать."
  
  
  
   7 ч.
  
  
   Вобщем, я сижу в подвале, завтра все меня съедят. В терроризме, да измене пацана то обвинят. Ситуация опасна - хер пойми что впереди. На колени, да под рясу мне к есусычу идти? Попросить прощенья, кротко, как по-библеи учил. Эх, была б сейчас тут водка, придала б страдальцу сил! Мысль свою переплетая в мутном омуте надежд. И судьбы своей не зная, средь безумцев и невежд. Злому року не перечить иль осмелится на блуд? С головой поднятой встретить самооговора трут. Языки огня немые с ног начнут всю плоть съедать. На пиру клыки чужие будут чрева наполнять. Жертвой быть средь каннибалов не пристало всё же мне. Под эскадрой красных жаров, обретя покой на дне. Жопу почесать охота, - голова в собачьей будке. Из кишков сползает рвота, а рука в другом желудке. Здешний вид каннибализма происходит от жыда. Девиант хрюсионизма - есть кошерная еда.
  
  - "Эй, братюнь, поддать дровишек?"
  
  - "Кто здесь?! Ты чтоль, сатана?"
  
  - "Слышишь приближенье шишек?"
  
  - "Да, наврал ты мне сполна..."
  
  - "Никогда не врал я людям!"
  
  - "Ну а где тогда же ключ?"
  
  - "Хочешь, выбираться будем?"
  
   Осветил круг солнца луч. Под настилом из соломы ключик золотой лежал. Трёхугольной был он формы, я под ним всю ночь проспал.
  
  - "Не робей, вставай терпила."
  
  - "Всё, теперь пойду я в ад!"
  
  - "Ты свободен - это ж сила!"
  
  - "Сквозь адэм, да без преград..."
  
   Отворил ключом замок, выбраться из клетки смог. На всю жизнь то был урок, переступил чере порог.
  
  - "Как быть с яхве и есусом?"
  
  - "В сию фразу я не вник."
  
  - "Побег выльется укусом."
  
  - "Вот, одень этот парик,"
  
   Через кусты бежал бараном. За парик держась рукой. И столкнулся с вытираном. Святым пидором Лукой.
  
  - "Слышь овца, куда ты веешь?"
  
  - "Гноя выпить из реки."
  
  - "Что ты там под шкуру блеешь?"
  
   Мысль одна *беги, беги*. Спотыкался об говняшки, всё лицо теперь в дерьме. А в кустах повсюду ляшки! Как в подвале, на тюрьме. Снова все ебут друг друга, кто под гриву, кто под хвост. Смысл замкнутого круга - лечь к рептильям на погост. Вновь быть выебанным в жопу, ну, как яхве завещал. Превратиться в антилопу, высрать весь рептилий кал. Иноземные созданья превращаются в говно. Под угаром мирозданья, мне теперь всё всёравно.
   Гром гремит, кусты трясутся, я проснулся ото сна. Вновь повсюду все ебутся, сколько можно, ёба-на? Под соломой, ключ нашолся *не обманит сатана*. В стену взглядом я упёрся - отомщу теперь сполна!
   Люцифер ко мне явился, подписал я договор. Каплей крови расплатился, вынес яхве приговор. Сделка с дьяволом свершилась! Я теперь адепт сил тьмы. И судьба моя вершилась. Дикий вопль - это мы! Сексуально притесняя двухметровой плетью зла: ангелков, жыдов, рептилий под эгидою козла. За адэм в ответе, гады! Сечь вас буду на заре. Силы ада будут рады. Яхве спрятался в норе.
  
  - "Пощади, страдалец дерзкий!"
  
  Хитрый ящер верещал.
  
  "Бей жыдов!" - крик громкий, резкий.
  
  Им расправу предвещал.
  
   Сотни тысяч чертей ада ворвались гурьбой в адэм. Сатанинская награда - сочинить про яхве мем. Распиарить хрюстанутых, опустить говно в говно. Разогнать сброд шизанутых, вылив на алтарь вино. Плеть-волчица рвёт евреев на куски, да на бекон. *Интересно, с иудеев выйдет крепкий самогон?* Мыло "сто процентов юдэ" смоет весь позор в крови. Убивать пархатых буду. Люцифер себя яви! Миру нужен новый лидер, с кем уйдёт в блицкриг народ. Дохристианский, зело, сидер - человечества оплот!
   Разрушается пустыня, бар и цырковь в ней горят. Есус, яхве, иудеи выстроились в ровный ряд. Черенками подписали черти деспотов в терпилы. Чрез аналы ощутили воздаянье злющей силы. Содомия, говнодавка - вне закона мирозданья. Передел и переплавка хрюсофильского сознанья! Бафомёт, откинув герыч, мне упряжку снарядил. Я его, как сына ада, за былое уж простил. На бухом, на ангелочке, полетел за облака. Плёткой ёбнувши по почке, подгонял его слегка. Через тернии ко звёздам, сквозь космическую пыль. Без сомнений, к девок пёздам, путь проделывал под быль. Ждут меня красотки тама, соком льётся где река. И фигуристая дама подомною на века! Есть во мне частица ада - так мне Люцифер сказал. Шишка девкам будет рада, я "бухому" высказал. Но не внял словам пернатый. По адэму он скучал. "Пощади, эйнхерий адский!" - помнишь, яхве верещал? Пьяный ангелок заплакал. Мол, не надо всех винить. Он же на меня не фапал. Предлагал мне всё забыть. Я въебал ему по почкам. - "Пошевеливайся, хуй!" Мы летим к сисястым кочкам. - "С пацаном ты не балуй."
   А кругом одни планеты. Сотни солнечных систем. Всё по плану моей сметы, сконструированных тем: Побывать хочу на море, жопой посидеть в песке. Видеть не хочу я горе, рыло марьям на доске. Ну, по девкам прокатиться, это дело ясное. В алименты не скатиться, очень уж опасное! Там дела, да здесь заботы. Зов мечты моей таков - вновь вернуть закон природы.
  
   Не осталось больше слов.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"