На душе у Бена праздник. Еще бы, он нес Джекки бесценный подарок. Целую неделю он сновал по всем этажам подземелья, не чурался грязной работы, спал, где придется. И вот, возвращается к жене с коробкой консервированного бекона, шоколадом, "пепси - колой", и главное... у него на шее, на витом шнуре висит тяжелый картонный цилиндр.
Позволить себе такое, здесь мог не каждый. Всякий раз, встречая завистливые взгляды встречных, он исполнялся чувством гордости. Три дня у них с Жаклин будет праздник: они наедятся, наговорятся, быть может, сходят в Парк. Но главное - это, Бен любовно тронул цилиндр.
Он вступил на лестничный марш, еще освещенный закатным солнцем, окунулся в полумрак подземелья. Впрочем, полумраком его можно назвать условно, все заливал яркий розовый свет натриевых ламп. Захочешь - не заблудишься. Те, кто жил здесь давно, мог ходить по уровням с закрытыми глазами, чувствуя только направление и силу воздушных потоков. На самом деле такой нужды не было, на освещение никто не жаловался.
Жители подземелья называли его Городом. Так оно и было: жили семьями, рядом производственные участки, есть магазины, прачечная, медицинский пункт.
Там, где светило солнце, называли подземелье резервацией. Как назвали, так и назвали, главное Бен не платил за жилье ни цента. Наверху он получал бы раза в полтора меньше. Ко всему, пришлось бы платить за бейсмент, скученное полуподвальное помещение. При его заработке простого рабочего, это непозволительная роскошь.
Кроме того, это считалось бы предательством по отношению к жене. Участь домохозяйки, не позволяла ей часто подниматься на поверхность. Кухня, прачечная отнимали у нее уйму времени. К счастью, бытовые помещения освещались как надо, зрение не портилось. Грех жаловаться на такую жизнь.
Бен и Джекки никогда не имели своего жилья, его родители тоже. Отцу Бена повезло, он много лет служил на коюшне у богатого человека. Там же, среди навозных куч и спертых запахов, ютилась семья Салливэнов, все пять человек. Когда отец умер от сердечного приступа, их еще какое-то время держали при конюшне, потом выставили за порог. Мария, их мать, ничего толком не умела, даже на кухне она чувствовала себя неуютно. Хозяин хотел оставить ее при доме, что ни говори, а Томаззо прослужил у него верой и правдой лет девять. Жена его отговорила.
Началось скитание семьи по ночлежкам, пустить корни на одном месте не получалось, переезжали из штата в штат. Когда девочки выросли, начали зарабатывать. Где? Как? Бен был маленьким, и не мог этого знать, много позже понял, что за работа была у Этери и Кэт. Потом сестры пропали с глаз, мать успокаивала: девочки устроены, и не нуждаются в куске хлеба.
Позже, матери удалось пристроиться горничной в семью. Ее работодатели поставили условие - никаких детей в доме. Мать определила его, пятнадцатилетнего на автомобильную мойку. Жил он в ночлежке, иногда встречаясь со своей ветреной родительницей. Отношения их становились все прохладнее, особенно, после того, как мать стала требовать от него денег. У нее особое положение в доме, ей следует хорошо одеваться. Как же, она все время на виду.
Бен видел, мать озабочена собственным благополучием, и не теряет надежды устроить свою личную жизнь. В ней места ему, как будто, не отводилось.
Потом появилась Джекки.
Молодой человек спустился на третий этаж, и первую половину пути шел быстро, останавливаясь на поворотах и прислушиваясь, не нагоняет ли кого.
Вот и его бокс. На двери медная табличка. Љ 736.
Приоткрыл дверь. Закрыл глаза. Так у них с Джекки принято.
Знакомые руки обвили шею, родные губы приникли к его губам.
-Что это у тебя на шее? - из искусственной темноты, баюкающий дорогой голос. - Никак с деньгами?
-А ты думаешь? Так и сказали: это тебе моральная компенсация, ты с Джекки не виделся целую неделю. Как не согласиться! Хотели дать больше, в последнюю минуту передумали. Вас, дескать, много, а денег - всего ничего.
-Хорошо! Ты в этот раз убедителен, и я тебя милую. Однако, что у тебя на шее? Неужто ты купил мне...
-Да Джекки, да! Цветок. Тот самый. Ахнешь, когда увидишь!
-Скорее мой мальчик, мне не терпится, - молодая женщина, ликуя, хлопала в ладоши. Теперь и у нас будут белые ночи. Как бы ужин при свечах. Я буду каждый раз надевать к нему свое голубое платье. То самое, с пелеринкой. Когда у нас последний раз было такое?
Подожди не открывай, я приму душ и переоденусь. Поставь Цветок на стол, чуть, приоткрой дверь, я буду идти на свет, - бесшумно выскользнула из бокса.
Бенжамин ногой задвинул тяжеленную коробку в угол, прошел к столу, снял крышку футляра. Выключил свет.
Цветок тут же отразился бесформенным пятном на потолке. Бен собрал основание, напоминающее большую тарелку, расправил боковые побеги Цветка. Старое, без рамки зеркало, лежащее на столе, сказочно усиливало эффект флуоресценции.
Все начиналось с толстого, с палец, перевитого в узлах, травяно-зеленого стебля. Весь в изумрудных, беспорядочно рассыпанных точках, такие бывают у водянистых тропических растений, он одним этим обращал на себя внимание. Своим колючками стебель напоминал ветвь розы. Цвет был отчетливым, хотя в сумрачном боксе темные оттенки еле проглядывались. И ко всему - мельчайшая россыпь отчаянно белых точек на поверхности шипов. Ювелирная работа!
Стебель, причудливо извиваясь, тянулся вверх фута на два. Шесть или семь его побегов, элегантно оттопыриваясь, несли на себе по три, истонченных до китайского щелка, листика. И у каждого свой оттенок, своя собственная загадочная жизнь. Именно загадочная, при дневном свете исчезающая. Один постарше, словно тронутый золотистым осенним увяданием, в подтверждение своей окончательной зрелости, слегка завернул свой зубчатый конец. Другой выше по стеблю, а значит моложе, светло-зеленый, с кофейными прожилками, без изъяна, красовался откровенно и навязчиво.
Лепестки Цветка светились по-разному. Внешний ряд светло-розовый, средний - ближе к морковному, внутренний - налитая "голубиная кровь". Их не менее двадцати в ряду, каждый - отдельное произведение. В середине соцветия, будто лампа накаливания, ярко-желтый, с голубым воротничком пестик, в частоколе сине-зеленого плена тычинок.
При желании, можно было изменить форму Цветка. Для этого, следовало придерживая стебель, потянуть за пестик. При этом Лепестки выворачивались наизнанку, форма соцветия изменялась. Менялся и его цвет, он становился блеклым, но более стойким.
Дверь распахнулась настежь, на пороге возникла Жаклин с удивленными, в пол-лица глазами. За ее спиной толпились любопытные соседи, молодая женщина не могла не поделиться с ними своей радостью. Как же, муж подарил ей "четыреста пятый"! Покажите у кого еще такой!
По негласной традиции, никто не смел без приглашения, входить в комнату с Цветком. Только личное расположение хозяев, позволяло любоваться зрелищем. Кое-кто из соседей, коллекционирующих такие шоу, записал в тот вечер в свой дневник: у Салливэнов Цветок Љ 405. В обоих вариантах.
2.
Близился первый час ночи, а они все сидели у стола, словно у рождественской елки, и не могли налюбоваться на ночную красавицу. Именно ночную, потому что при дневном свете, Цветок превращался в невзрачный лоскут, на который никто не обратил бы внимания, валяйся он на тротуаре. Искусственный цветок с унылыми красками.
Весь следующий день Бен отсыпался.
У Джекки не было постоянной работы, каждое утро она поднималась в Бюро найма, предлагая свои услуги. Время от времени ей везло, она подметала улицы, убирала листья или снег в скверах и на площадях. В Городе не находилось для нее стабильной работы, все места были заняты. Единственный расчет, кто-то из работников всерьез заболеет или умрет. Джекки имели в виду, но ожидание могло длиться месяцами.
Бену повезло: его штатная обязанность - наводить порядок на этажах подземелья, он числился попросту уборщиком.
Когда-то здесь располагалась военная база стратегических ракет. Таких в Неваде много. Шло время, она старилась, и морально и материально. Впрочем, это одно и тоже. И наступил момент, решили: дешевле построить новый комплекс, чем модернизировать старый.
Нашелся покупатель, купил базу на корню. Часть этажей отвел под склады, часть сдал в аренду сторонним организациям.
На нижних этажах гулко ухали, сотрясая весь Город, кузнечные молоты. Оконные решетки, балконные беседки, ограды, выходили из-под мастеровых. Был мебельный цех, токарный. В специально оборудованных помещениях, выращивались шампиньоны и тропические растения.
Бен несколько раз пытался внедриться в какую-либо фирму. Разговор там был короткий. Какое образование? Есть ли собственное жилье? Козырять было нечем, ни в том, ни в другом случае. Он регулярно проходил по всему кругу арендаторов, делая всякий раз грустный вывод - в его услугах не нуждаются.
Работники Города за жилье не платили. Не удивительно, в их распоряжении подземная бетонная коробка четыре на четыре шага. Вроде силосной ямы. Только что крыша над головой. Круглый год здесь неизменно шестьдесят два по Фаренгейту, при семидесяти четырёх процентах влажности.
Освещение. В самом начале становления Города, случилась неприглядная история, которую постарались замять.
Специализированная электромонтажная фирма, установила в комнатах, якобы люминесцентные лампы, сдала объект, и растворилась в пространстве. Спустя время, руководству Города стали поступать жалобы от его жителей на зрение, кожные заболевания.
Поначалу, это ни с чем не связывали. Мало ли. Нашлись люди, пояснившие сей факт. Вовсе это не полтергейст, вместо ламп дневного цвета от большого ума подвесили бактерицидные. Все напасти от того, и глаза и сыпь кожная. Сглупа ли.... Пойди теперь, разберись.
Лампы оказались источником ультрафиолетового излучения особо опасной для зрения, длины волны. Ко всему - левый бракованный продукт. Поднялась шумиха, к делу подключилась пресса. Лампы, разумеется, побили.
Руководство Города решило взять освещение жилищ в свои руки, категорически запретив, без ведома администрации, устанавливать какие-либо бытовые приборы. Наказание за нарушение - выселение из Города.
На несколько месяцев Город погрузился во тьму. Вскоре осознав, их решение не пользуется популярностью, Администрация признала свою ошибку, залив Город светом.
Что касается Цветов. Некий предприниматель, заручившись согласием, по-видимому, военной верхушки, в получасе ходьбы от Города открыл павильон "Ночные цветы". Круглый в плане, он покоился на колоннах, увитых искусственным плющом, лианами и цветами. В любое время года, вечерами подсвеченный, он внешне производил впечатление.
В помещении не было окон: при входе посетитель переходил из тамбура в тамбур. Все сделано с умыслом: свет с улицы не должен проник в зал. Тот своей формой напоминал большой круглый аквариум, вокруг которого можно ходить. У стены стояли кресла, можно любоваться зрелищем, поедая эскимо, шоколад.
За толстыми освинцованными стеклами, трепетал всеми красками радуги, искусственный и холодный мир. Когда Бен с Джекки впервые перешагнули порог салона, за его стеклами экспонировался участок домашней лужайки с роскошной клумбой в середине.
Все выглядело в высшей степени достоверно, за исключением - светилось в темноте. Светились ромашки, розы, анютины глазки. Светился куст можжевельника, кисти винограда, свисающие с крыши веранды, светилась ее деревянная обшивка. Правдоподобие досок, с их дефектами: сучками, сколами, годовыми кольцами, было фантастическим. Трудно понять, каким образом достигался эффект свечения темно - зеленого куста, но от факта никуда не деться, участок перед домом, освещался словно лунным светом. Свечение шло непонятным образом изнутри, листиков, виноградин.
Перед самыми окнами (следовало делать поправку на их желто-зеленый цвет) стояли в горшочках отдельные экземпляры Цветов. Каких только здесь не было! Богатый их перечень, не кончался известными, были и не существующие в природе. Их краски, формы соцветий, лепестков, поражали воображение богатством. Взгляд на них почему-то не останавливался. Хотя.... Приглянулся же тогда Джекки "четыреста пятый", Цветок, которого нет в природе!
Салон был предприятием зрелищным, формально ничего не реализовывал. Но бизнес есть бизнес, спрос рождает предложение, Цветы стали продавать. В темном царстве Города, сказочные и светящиеся, они пользовались большой популярностью. Другое дело, не у каждого хватало денег на радужную сказку.
С другой стороны... Если не хватало монет на белую Розу, что мешало подарить жене полевую Ромашку? Эффект не тот, но ведь и цена в разы меньше.
Такими примерно соображениями руководствовалось население Города. Преимущественно мужская его половина.
Чтобы совершить таинство, иначе не назвать, покупки, следовало подойти к заведующему, поделиться с ним своим сокровенным желанием. Через пятнадцать секунд, на мониторе высвечивалась стоимость изделия. Если она клиента устраивало, через три минуты он уносил с собой освинцованный футляр с Цветком.
Продавец, сбывающий, по сути - радиоактивные изделия, знал о щепетильности своего занятия. Но уличенный, он мог бы ответить: его самый большой Цветок, тянет всего на двести микрорентген в час, гранитная же скульптура Магеллана у городского театра, на двести восемьдесят!
Формально он прав! Никому в голову не приходило сопоставить: скульптуру прохожий минует за десять секунд, находясь от нее в двадцати футах (речь уже не о двухстах восьмидесяти, о сорока микрорентгенах). В зоне же действия Цветка, находится не один человек, и речь не о двадцати футах - о двух. И все это не десять секунд - восемь, двенадцать часов!
Продавец все это знал, знали контролирующие его органы, не знали те, кто дарил своим любимым Цветы.
3.
В дверь стукнули.
-Это я Бен, Элвис из "шестьсот семьдесят второй. - Можно?
-О, какой у вас Цветок! Слышал я, что ты четыреста пятый купил, но не думал, что это такая красота! У меня монет на такой никогда не хватит.
-Думаешь, я с месячного жалования сумел это устроить? Куда там, четыре месяца тайком от жены копил.
Если бы Джекки была поблизости, Бен этого не сказал.
-Я к тебе по делу.
Присел на деревянный пенек, по бедности, тот сходил за мебель.
- Прохожу вчера мимо "Цветов", там "зелёные" свою акцию протеста устроили. Столик установили, и всё такое... Человек пять листовки раздают. Я их никогда не беру и не читаю, а в этот раз взял. И знаешь, в самую точку!
Пробежал глазами, решил ещё два десятка прихватить. Что-то в этом есть. Дал своей прочитать, она в панику ударилась.
У нас был почти новый Гиацинт и старая Лилия. Лиз, после того, как прочитала листовку, всё выбросила в мусорное ведро.
-Если ещё раз купишь, пожалеешь о том, - её последние слова. - Представляешь?
Он припечатал листок к столу.
-Почитай! Полезно!
Листовка, и в самом деле оказалась откровением для Бена. "Зелёные" обычно не имели привычки вводить людей в заблуждение, отражали проблему как есть.
Начали они почему-то с катастрофы на чернобыльской атомной станции в России. Конструкция реактора. Радионуклидный состав выбросов. Проценты того элемента, другого. Если же говорить о "двести тридцать пятом" вообще... Поражал объем атомного горючего в реакторе - около четырех тонн в пересчёте на чистый уран! Шестьдесят Хиросим, случись что!
Все это было не настолько интересно, чтоб запоминать. Содержательнее оказалась вторая страница листовки. Оказывается, у каждого радиоактивного элемента, свой период распада. Или полураспада, говоря по - научному.
...У йода - 131 - восемь дней, у циркония - 95 - шестьдесят пять, у рутения - 103 - сорок... По цветам раскладка такая: красный - йод, белый - цирконий, синий - рутений, розовый - церий...
Чем выше проникающая радиационная способность элемента, тем ярче он светится. По своему негативному влиянию на организм...
После строгих убийственных цифр, шли строки для любителей прекрасного.
...Цветок, подаренный любимой не убьет ее в одночасье. Не убьет, он лишь внесет каплю яда в ее кровь. Сегодня капля, завтра, послезавтра... Это - ядовитая красота, она погубит мир! Проснитесь, на вашем здоровье строят свой бизнес, а вы и ухом не ведете.
Многие в резервации планируют семью. Какие могут быть у вас дети, подумайте! Да будет вам известно, кроме радиации, Цветы испускают еще и газ, из которых радон самый безобидный, но сам по себе - чудовище! Вы ежедневно вдыхаете яд, но у вас счастливые лица идиотов. Вы, по неведению, заглядывают в преисподнюю, из которой нет возврата! Посмотрите на себя со стороны.
...принесите своим женщинам луговые цветы, пусть они даже в темноте любуются ими, обоняют их. И воображают, что видят воочию. В конце - концов, выведите любимую в поле, сплетите ей венок, сделайте из нее королеву. Это вам не будет стоить ни цента.
За свои деньги укорачивать себе жизнь... Надо же до такого додуматься! Бежите прочь из темноты и мракобесия...
Бен влюбленно смотрел на Джекки.
4
Утро выходного дня. Когда Жаклин разлепила веки, она не увидела поблизости Бена.
Куда это он...
В глаза бросилось, на столе нет ее любимого "четыреста пятого". Тут же вспомнился разговор недельной давности, прочитанная листовка "зеленых".
Невольно взгрустнулось. Значит, праздник закончился, Цветка ей уже не видеть как своих мочек. Муж так красочно нарисовал ей тогда будущее с этим "прекрасным" созданием. Как не согласиться. Только...лучше бы ей не знать всех подробностей.
Прислушалась. Бен...
Через несколько секунд дверь распахнулась, на пороге возник ее рыжеволосый муж. Радостный, возбужденный взлохмаченный, он держал в руках огромный керамический горшок, наполненный...
Во-первых, царственными розами. Три прекрасных желтых соцветия, словно наложницы, окружали гвоздики. Третий пояс не был однородным: нарциссы, ромашки, гиацинты...