Астахов Андрей Львович : другие произведения.

Щит Найнавы Главы 1-11

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    С Колыбелью Тени в Селтонии покончено, и седьмая реликвия Забытых нашла своего героя. Однако главные испытания еще впереди, и битва только началась. На этот раз она продолжится в древнем королевстве Хеалад, долгие годы раздираемом междоусобицами и страдающем от произвола наемничьих шаек. Королевстве, где тлевшая годами вражда между двумя народами вот-вот перерастет в кровавую войну. В стране, которую могущественное древнее Зло собирается вернуть к временам господства темных демонов-фамаров. На многострадальной земле, последней надеждой которой может стать лишь один человек - Воитель Забытых богов. Тот, кому суждено получить из рук Богини-Матери Найнавы волшебный щит, восьмую реликвию Забытых.

  
   ЩИТ НАЙНАВЫ
  
  
   Посвящается брату Константину
  
  
   Лик Божеств - женский, и мужской, -
   Их плоть одна соединит,
   Мужская длань поднимет меч,
   А женская дарует щит,
   Пришелец, древней Тени враг,
   Покончит с порожденьем Зла,
   И вечный мир объединит
   Детей Дракона и Орла.
  
   Надпись на надгробной плите короля
   Утаро, последнего из рода Грозового
   Дракона Линдзе
  
  
  
  
  
  
   Пролог
  
  
   М
   альчик проснулся с ощущением, что кто-то невидимый сильно тряхнул его за плечо. Он еще какое-то время лежал на циновке неподвижно с раскрытыми глазами, прислушиваясь к раскатам грома и шуму дождя за окнами опочивальни. Он не знал, что разбудило его - начавшаяся гроза, дурной сон или просто чувство неопределенной щемящей тревоги. Или, в самом деле, кто-то его разбудил. А потом ему захотелось встать и проверить, на месте ли охрана, однако секунду спустя он подумал о другом.
   О том, что если все, что он видел во сне, не просто видение, не причудливая игра сонного разума, даже его айджи не смогут его защитить. Ему часто снились сны, самые разные, светлые и не очень, но такого странного и неприятного сна он еще никогда не видел. И как хорошо, что он не увидел его окончания.
   Мальчик поежился - раскачивающиеся тени на полу и стенах оплетали его, заключали в какой-то сложный колдовской орнамент, будто накрывая ловчей сетью. Во сне тоже были тени. Он не мог видеть их лиц, не мог убежать от них, они все время его догоняли. Конечно, это всего лишь дурной сон. Ползущие по комнате тени - только тени, не больше. Там, за окнами, просто грозовой ветер раскачивает деревья. Все реально, в этом нет никакого колдовства, никакой мистики. Надо попробовать заснуть. Сбросить с себя остатки страха, порожденного сном.
   Мальчик завернулся в одеяло, повернулся на правый бок и закрыл глаза, пытаясь думать о чем-нибудь приятном, но тут за окном ослепительно полыхнуло, и несколько мгновений спустя, грохнуло так, что мальчик вскочил и сел на постели, со страхом глядя на окно. Сердце у него трепыхалось, будто схваченная за хвост мышь.
   Страх вернулся. Надо позвать кого-нибудь. Он не сможет заснуть, когда за окнами творится такое...
   - Стража! - позвал мальчик, кутаясь в одеяло.
   Перегородка-фусума, отделяющая спальню мальчика от наружной галереи, тут же отъехала в сторону, на пороге спальни появилась темная фигура охранницы-айджи.
   - Мой принц! - Айджи поклонилась мальчику. - Что угодно принцу?
   - Я... - Мальчик запнулся. Ему не хотелось говорить этой женщине-воину, что ему страшно. Ведь ему уже двенадцать лет, когда-то в древности в этой стране бывали двенадцатилетние правители. Уж они-то не боялись молний, грома и скверных снов. - Побудь со мной.
   - Как угодно принцу, - Айджи шагнула в комнату, села на пятки на циновку, лицом к принцу.
   Мальчик сразу почувствовал, что тревога уходит. Тени, ползущие по комнате, больше не казались уродливыми и жуткими - это были просто тени. Только жалкий трус и глупец может их бояться. А он не глупец и не трус. Он будущий мужчина и наследный принц.
   За стенами дворца опять засверкало, загрохотало, ливень пошел с новой силой. Мальчик лег, натянул на себя одеяло, посмотрел на айджи. Женщина сидела прямо и неподвижно, будто окаменела, положив левую ладонь на колено, а правую - на рукоять длинного изогнутого меча в черных лаковых ножнах. У него появилось желание рассказать ей свой сон, но потом он решил, что не стоит этого делать. Айджи - воин, и толковать сны не умеет. Лучше он расскажет свой сон старому Мадео. Или его жене Аве. Или, что будет лучше всего, он расскажет его нэни Беренике. Он поедет в монастырь Гойлон. Да-да, именно так - он расскажет его нэни. И больше никому. Мадео говорит, она святая. А святые могут отгонять демонов.
   Но сейчас надо заснуть с надеждой, что подобное ему больше не приснится. Очень не хочется снова пережить такое, пусть даже во сне.
   Он сам не заметил, как заснул. Гроза продолжалась, дождь стих, но молнии все еще полыхали над дворцом Горного Дракона - резиденцией малолетнего принца Оваро. Сто тридцать третьего потомка дома Эдхо, правившего Хеаладом последние восемьдесят лет. Единственного законного претендента на престол этой страны.
   Мальчика, увидевшего во сне, что он стал ягненком. Предназначенным для жертвоприношения.
  
  
   Озеро было маленькое, почти правильной округлой формы и удивительно живописное. По его берегам росли жасмин, шиповник и тоненькие пышные ивы, а у берега было много кувшинок. Вода в озере была темной, свежей и холодной, и кроны деревьев красиво отражались в ней, как в зеркале. Орселлин бывала счастлива, когда приходила сюда. Деревенская молодежь купалась в лимане, и там всегда было шумно, весело и многолюдно. Нет, купаться в лимане тоже было большим удовольствием, но здесь Орселлин чувствовала себя свободной и счастливой, как нигде. Ей всегда казалось, что в таком красивом месте могут жить разве что лесные феи. Поэтому, прежде чем раздеться и войти в воду, она всегда просила разрешения у невидимых обитателей леса. Это было ужасным грехом - священник в Крам-Динаре, преподобный Фэйн, часто говорил на своих проповедях, что вера в духов есть ересь, за которую еретика рано или поздно настигнет наказание Всевидящего Гелеса. Он вообще очень много говорил во время проповеди о грехах, и при этом его глаза начинали сверкать, а голос становился громким и резким. Орселлин боялась отца Фэйна и однажды сказала об этом подружкам. Те подняли ее на смех - нашла, кого бояться! Старый выживший из ума болтун, и борода у него жидкая, седая и клочковатая, как у козла. Орселлин, когда услышала это, даже голову в плечи втянула, ей казалось, что с неба вот-вот ударит молния и испепелит богохульниц. Но ее подружки только весело смеялись, а громче всех хохотала беленькая Эвиель, ее лучшая подруга. Эвиель всегда смеется над преподобным Фэйном, передразнивает его походку и то, как он размахивает руками, говоря с амвона. А еще она так здорово копирует его гнусавый северный акцент, что все, кто это слышит, хватаются за животики от смеха. В такие минуты Орселлин чувствовала, что завидует Эвиель - она такая красивая, такая остроумная, такая свободная, и все мальчишки в Крам-Динаре влюблены в нее по уши. С подругой ей повезло. Из-за Эвиель парни тянутся и к Орселлин, хотя невеста она незавидная - сирота, бесприданница, пусть и хорошенькая. Сын кузнеца Дуалла Рейнс все время говорит ей, что она самая красивая девушка в деревне, даже красивее Эвиель. Когда Орселлин слышит это, ей всегда бывает смешно. Рейнс просто врун, говорит так, потому что хочет ей понравиться. Эвиель особенная, таких подруг у нее больше нет. Вот только жаль, что они скоро расстанутся - отец Эвиель, Йорам-плотник, купил дом в предместье Карании и уже готовится к переезду. В Карании, говорят, жизнь сытнее и богаче, чем в их краях...
   Орселлин вздохнула и, торопливо пробежав по влажной после ночной грозы траве, полезла в воду. Она была обжигающе-холодной, но в такой жаркий день нет ничего приятнее купания в лесном озере. Немного привыкнув к холоду, Орселлин окунулась с головой, вынырнула с радостным писком, сделала несколько гребков к середине озера и легла на спину, глядя в небо. Вокруг нее на воде вспыхивали солнечные блики, а небо казалось синим-пресиним - таким же, как глаза самой Орселлин. Гроза будто очистила его, углубила, насытила эту бездонную лазурь. Вода ласкала ее тело мягкими прикосновениями, похожими на касание детских пальчиков. Как здорово, что у нее есть это озеро, такое чудесное и такое ласковое! И как хорошо, что она может приходить сюда хоть каждый день. Конечно, ее подружки знают, куда она ходит купаться. И Рейнс знает. Ей бы очень хотелось как-нибудь прийти сюда с Рейнсом. Она не раз говорила ему об этом месте. Но ему всегда некогда, он помогает отцу в кузнице. А девушки предпочитают купаться в лимане, где вода теплее, и где можно как бы невзначай продемонстрировать парням свою красоту. Наверное, девушки считают ее странной. Ну и пусть считают.
   Орселлин вылезла из воды только когда почувствовала, что основательно замерзла. Выжала мокрые волосы, села на песок, охватив ладонями колени. Ей нравилось сидеть нагой на берегу, чувствовать теплый ветер на покрытой капельками коже, ощущать согревающее прикосновение солнца. Подсохнув, Орселлин набросила свою выцветшую полотняную тунику, надела сандалии. А потом развернула прихваченный из дома узелок и стала ждать, глядя в воду.
   Рыбки появились очень скоро - целая стайка. Серебристые, изящные и суетливые. Орселлин крошила краюху хлеба, бросала крошки в воду,с улыбкой наблюдая, как жадно рыбки хватают угощение. А потом появилась крупная рыбина с темными полосами на боках и начала выхватывать размокший хлеб у мелочи.
   - Ну вот, появился большой дурак! - недовольно сказала Орселлин. - Тебя-то и не хватало.
   Обращенный на нее внимательный взгляд она ощутила внезапно, порывисто обернулась, от испуга и неожиданности выронив в воду хлеб.
   Всадник. На отличном гнедом коне и в черных лаковых доспехах, в круглом шлеме с изображением головы гарпии на маковке. Лицо всадника закрывал шелковый лиловый шарф, так что можно было видеть только глаза, глубокие, темные, загадочно поблескивающие.
   - Лесная нимфа, - сказал он на чистейшем айджтан. - Хорошенькая.
   Орселлин растерянно наблюдала, как из-за деревьев показалось еще полтора десятка всадников, в точности похожие на первого. В лаковых доспехах, с замотанными шарфами лицами. И все они пристально смотрели на нее. Ей почему-то стало страшно. Она не слышала, как подъехали эти воины - ни топота копыт, ни звяканья сбруи.
   - И как зовут нимфу, живущую у лесного озера? - спросил все тот же всадник.
   - Орселлин, господин, - девушка присела в реверансе, хотя сделала это не только из вежливости, у нее начали дрожать ноги. - Орселлин из Крам-Динара, господин.
   - Из Крам-Динара! - Всадник усмехнулся, и его смех показался Орселлин недобрым. - Значит, так называлась эта деревня. Превосходно. Что ты здесь делаешь, Орселлин из Крам-Динара?
   - Купаюсь, господин, - Орселлин попыталась улыбнуться. - И рыбок кормлю.
   - Очень трогательно. И сама ты как рыбка - мокрая, душистая! И рыбака твоего поблизости не видно.
   Орселлин невольно втянула голову в плечи, в голосе неизвестного воина было что-то, что испугало ее еще больше.
   - Я.... Только хотела искупаться, господин, - пролепетала она, отступая к воде. - Только искупаться хотела.
   - Девушки-айджи любят купаться, - сказал всадник и бросил что-то своим товарищам на неизвестном Орселлин языке. Она могла поклясться, что никогда не слышала этого языка. - Поэтому их кожа такая белая. Как у утопленников.
   - Господин! - Орселлин чувствовала, что ее колени начали дрожать от страха. - Я... я боюсь!
   Она бросилась в воду и поплыла к противоположному берегу озера, совершенно не давая себе отчета в том, что делает. Слепой темный ужас заставлял ее плыть к середине озера, подальше от всадников, заставивших ее испытать этот ужас. Однако всадники не делали никаких движений - они продолжали стоять недалеко от берега, выстроившись в линию, и наблюдали за уплывающей от них девушкой.
   - Может, захватим ее с собой, зэр? - лишь спросил один из воинов их предводителя, того самого, что заговорил с Орселлин первым. - Хозяин будет доволен, он найдет этой девке применение.
   - Жалкая деревенская девчонка недостойна нашего внимания, - ответил предводитель. - Пусть живет. Все равно, придет день, когда все они сдохнут. Дадим ей пожить еще немного. Мне пришлась по вкусу ее вежливость. Пусть расскажет всем о том, что видела.
   - Разумно ли это, зэр?
   - Хозяин сказал мне, что слегка приоткрытая тайна наполняет душу еще большим трепетом, чем просто тайна. Рассказ девки запугает этих жалких червей еще больше.
   Воин только кивнул головой в рогатом шлеме, а предводитель отряда, бросив еще один взгляд на плывущую Орселлин, ударил шпорами коня и погнал его прочь от озера. Его люди помчались следом за ним, и несколько мгновений спустя весь отряд исчез за деревьями.
   Орселлин еще долго боялась выйти из воды. Ей казалось, что всадники не уехали, что они спрятались где-то неподалеку, в зарослях, и только и ждут, чтобы схватить ее, когда она выйдет на берег. Лишь когда холод стал нестерпимым, она, глотая слезы, подплыла к берегу и на ватных ногах вышла из воды. Ее била дрожь, то ли от холода, то ли от страха. Но берег был пуст. Солнце зашло за вершины деревьев, приближались сумерки.
   Орселлин перестала плакать, выжала мокрую тунику, снова надела ее на себя. Послеполуденная жара быстро согрела ее, и теперь ей хотелось только одного - поскорее вернуться домой. Она внезапно вспомнила, что не сказала вдове Рейле, куда пошла. Старушка, наверное, беспокоится. Наспех заплетя волосы в косу, Орселлин побежала к просеке, ведущей к Крам-Динару.
   Она остановилась только, когда совершенно выбилась из сил и запыхалась. Погони за ней не было. Отдышавшись, Орселлин уже не бегом, а быстрым шагом прошла по узкой лощине между двумя заросшими молодым лесом холмами и увидела Крам-Динар. Впору было помолиться Гелесу за его милость - она избежала опасности и добралась до деревни до темноты.
   Поначалу ее даже не удивило, что Крам-Динар встретил ее пустыми улочками и тишиной. Даже собаки не лаяли. За плетнями прохаживались куры и козы, но людей нигде не было видно. Потом Орселлин поняла, в чем дело, обозвала себя дурой. Ну, конечно, ведь сейчас время вечерней молитвы, все жители села собрались в храме Гелеса - отец Фэйн строго следит за тем, чтобы на службе присутствовали все без исключения члены общины. А она на службу опоздала. Преподобный будет очень недоволен, да и вдова Рейле накажет ее сегодня. Но это меньше всего волновало Орселлин. Главное, она дома, и эти чужие всадники ее не тронули. Будет, чем попугать девчонок на вечерних посиделках. Только они, конечно, ей не поверят, скажут, что она все это сама придумала.
   Храм был за поворотом улицы - красивое каменное здание с пирамидальной крышей, покрытой красной черепицей. Орселлин вбежала в открытую калитку, остановилась перед входом, чтобы отряхнуть тунику, на которую налипли сухие травинки и колючки. У входа в храм рядами стояла обувь прихожан - чувяки и деревянные сабо мужчин, кожаные и веревочные сандалии женщин и детей. Орселлин разулась, сполоснула ноги водой из специальной кадки у входа. Теперь можно войти.
   Несколько мгновений она привыкала к полутьме внутри храма. А когда увидела ЭТО, будто неведомая сила вытолкнула ее в двери обратно на улицу. В следующее мгновение ее скрутил приступ рвоты.
   Орселин долго приходила в себя. Но потом все же сумела войти обратно в храм. Как во сне она обходила лежавшие на полу окровавленные, обезображенные, облепленные мухами тела, сама не понимая, что делает. Наверное, ей просто хотелось убедиться, что все они мертвы, и что им уже никто и ничто не поможет - она тем более.
   От тяжелого духа крови и испражнений, смешанного с запахом курений, продолжавших тлеть в курильницах, желудок снова начал болезненно дергаться, но Орселлин почти пришла в себя. Только в ушах звенело - или это мухи жужжат над мертвыми? Она увидела здесь всех, кого знала - в храме лежали все жители деревни Крам-Динар. Мужчины, женщины, старики, подростки, маленькие дети. Кто-то убил их всех. Кто? Многие тела выглядели так, будто их рвали зубами и когтями.
   Вначале она нашла труп белокурой Эвиэль и ее отца Йорама: они лежали рядышком, и их лица были спокойны. Переступая через ручьи застывшей крови на полу, Орселлин медленно брела по храму и узнавала своих друзей - Альгифу, Таит, хохотушку Нейле, белобрысого Лива, любимца всех деревенских девчонок Ринка, остальных ребят из их компании. Ее сердце болезненно дрогнуло, когда она нашла тело Рейнса. Орселлин захотелось прикоснуться к Рейнсу, но она не смогла себя заставить это сделать. Дуалл лежал на спине рядом с сыном, его открытые глаза остекленели, огромные ручищи так и остались сжатыми в кулаки. Недалеко от стола, где стоял сундук для пожертвований, она увидела в куче растерзанных трупов вдову Рейле, свою приемную мать. Лицо ее было превращено в кровавое месиво, и Орселлин узнала покойницу по плетеному из красных и черных ниток браслету на правом запястье - вдова Рейле никогда его не снимала. Орселлин опустилась у тела на корточки, взяла в свои ладони пальцы старухи, начала тихонько и бессмысленно подвывать, но потом внезапно подумала, что плачем ей уже не поможешь. Тряпицей, в которой был хлеб для рыбок, накрыла старухе разодранное лицо и пошла дальше. Особенно много тел лежало перед алтарем, будто люди в свои последние мгновения искали тут спасения от убившей их неведомой силы. Орселлин остановилась - мраморный пол был так обильно залит кровью, что идти дальше, не наступая в эту ужасную лужу, было невозможно. И в этот миг она увидела отца Фэйна и закричала протяжно и страшно.
   Преподобного Фэйна подвесили вниз головой над алтарем. Пропитавшаяся кровью мантия колоколом свисала вокруг тела, открыв худые волосатые ноги, связанные веревкой по щиколоткам. Убийцы перекинули веревку через вытянутую руку статуи Гелеса над алтарем, а свободный конец привязали к медной решетке у стены. Над алтарем гудела туча мух, он был буквально залит темными потоками. А на самом алтаре Орселлин увидела человеческий череп, причудливо раскрашенный красными и черными полосами. Раньше его здесь не было. И ей вдруг показалось, что пустые глазницы черепа обращены прямо на нее, и кто-то невидимый, находящийся далеко от оскверненного, полного трупов храма, может сейчас наблюдать за ней.
   Орселлин попятилась от алтаря, споткнулась о чью-то ногу, упала в застывшую кровь, с протяжным воплем бросилась вон из храма. Она не помнила, как добежала до дороги, как натолкнулась на повозку торговца, что было потом. Она не знала, сколько прошло времени с того мгновения, когда чувство реальности оставило ее. Осознание жизни пришло лишь в тот миг, когда Орселлин увидела, как над ней склонилось изрезанное морщинами бледное лицо, и ясные синие глаза, такие же, как небо над ее любимым озером, как глаза самой Орселлин, посмотрели на нее.
   - Где я? - спросила девушка.
   - Не бойся, дитя, - сухая теплая рука легла ей на лоб. - Ты в безопасности. Я позабочусь о тебе.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава первая. ЛАМПАДА В НОЧИ
  
  
   Б
   рат Оври разломил хлеб, обмакнул кусок в чашку с уксусом - и положил на тарелку. Есть ему расхотелось. Возможно, это усталость. Ночь выдалась очень тяжелая, в восточном крыле рожала женщина из последней группы беженцев. Ребенок шел попкой вперед. Брат Оври сделал все возможное, чтобы младенец и мать остались живы. Новорожденную девочку приняли сестры, а брат Оври, накладывая швы роженице, думал о том, что эта бедная женщина выбрала совсем неподходящее время для того, чтобы стать матерью. Ну да ладно, только бы выжила. Занимаясь роженицей, он и не заметил, как наступило утро.
   - Идите, поспите, отец Оври, - сказала ему молоденькая послушница Вера. - Мы позаботимся о бедняжке.
   Оври решил не возвращаться в келью, устроился тут же, в лазарете на одной из лежанок. Проспал он до полудня и очень рассердился, когда понял, что сестры его не разбудили. Но у девушек были такие глаза, что гнев Оври сразу улетучился. Он только поворчал по-стариковски и отправился в монастырскую трапезную - его мучила жажда.
   Его завтрак стоял нетронутым на столе: краюха хлеба, уксус в чашке, несколько зеленых маслин и бокал с травяным чаем. Хлеб был темный и черствый, но скоро в Гойлоне не будет и такого. Оври сам распорядился уничтожить все запасы зерна, что оставались в главном амбаре - плутоватые купцы из Карании привезли в монастырь зерно, зараженное спорыньей. Только антонова огня им еще не хватало.* Желтуха и дизентерия уже появились, и Оври всерьез опасался, что может начаться эпидемия. Сестры раздают беженцам целебный травяной чай, прогоняющий кишечные недуги, но среди людей, собравшихся в монастыре, много ослабленных и голодных. Остается только надеяться на защиту высших сил...
   - Оври!
   Врач обернулся. Нэни Береника была не одна - настоятельницу сопровождали две послушницы, у одной в руках был сосуд с миром. Оври принял поцелуй настоятельницы, заглянул в ее ярко-синие глаза.
   - Все хорошо, матушка, - сказал он. - Нам удалось спасти и мать, и младенца.
   - Я оторвала тебя от еды.
   - Пустяки, матушка. Я не голоден.
   - У тебя усталый вид, Оври. Ты очень много работаешь.
   - Что делать, матушка! Людям нужна моя помощь.
   - Гелес наградит тебя за подвижничество и доброту. Продолжай свою трапезу.
   - Матушка нуждается во мне?
   - Сначала поешь...
   Оври кивнул. Заставил себя доесть хлеб, собрал со стола крошки и бросил в рот.
   - Я готов, матушка, - сказал он. Ему не хотелось заставлять настоятельницу ждать.
   - Тогда идем.
   В кабинете настоятельницы на циновке сидела молоденькая девушка-айджи. Оври сразу понял, в чем дело, поза, в которой сидела девушка, все объясняла. Эту позу монастырский врач видел в последнее время слишком часто. Типичная поза страха: ноги поджаты под себя, локти упираются в бедра, взгляд блуждает, голова втянута в плечи, будто сидящий ожидает внезапного удара. Грязное платьице девушки было в темных пятнах - несомненно, засохшая кровь.
   - Ты ранена? - спросил Оври, шагнув к девушке и опустившись перед ней на корточки. Девушка не ответила, ее большие синие глаза, почти такие же синие как у нэни Береники, были затянуты пленкой ужаса.
   - Ее привез сегодня ночью торговец, последователь Гелеса, - сказала настоятельница. - Она была в беспамятстве. Я пыталась говорить с ней, но она молчит. Попробуй узнать, что с ней случилось.
   Оври кивнул, достал из кошеля на поясе флакон с нюхательной солью, поднес к лицу девушки. Она вздрогнула, отшатнулась, испуганно посмотрела на врача.
   - Не бойся, милая, - сказал Оври, коснувшись руки девушки. - Я брат Оври, врач. Я хочу тебе помочь. Как ты себя чувствуешь?
   Девушка ответила не сразу. Оври видел, как она напряжена, и какой панический ужас живет в ее глазах. Интересно, что ее так напугало?
   - Где я? - спросила девушка.
   - В монастыре Гойлон. Ты в безопасности. Мы позаботимся о тебе.
   - Гойлон? - Девушка огляделась по сторонам. - Где это?
   * Антонов огонь - тяжелое отравление, вызываемое афлатоксином, содержащимся в грибке спорынья, паразитирующем на хлебных злаках. В средние века отравления спорыньей имели характер массовых эпидемий.
   - Далеко от Дреммерхэвена, - сказал Оври. - Успокойся, тебе ничего не грозит. Здесь обитель мира и покоя. Как тебя зовут, милая?
   - Орселлин. Орси.
   - Красивое имя. Что с тобой случилось, Орси?
   - Они... они их всех убили! - Губы девушки затряслись, в глазах вновь появился ужас. - Даже...младенцев.
   - Не плачь. Кого убили?
   - Всех. Эвиель, Рейнса, Альгифу, Нейле, Таит. Матушку Рейле. Всех до единого.
   - Как называется твоя деревня, дитя? - спросила нэни Береника.
   - Крам-Динар.
   - Тебе удалось бежать?
   - Я...купалась. В лесу. Потом появились они.
   - Они?
   - Всадники. Их было много. Один всадник заговорил со мной. Он говорил со мной так странно, что мне стало страшно.
   - Как они выглядели, эти всадники?
   - Их было много, - девушка задрожала, будто на нее повеяло холодным ветром. - Они двигались неслышно, как привидения. Они были похожи на людей, но я знаю, что это были не люди.
   - Почему ты так думаешь?
   - Люди не могут убивать так жестоко.
   - Ты думаешь, это они убили твоих односельчан?
   - Их командир спросил меня, откуда я, и я сказала, что из Крам-Динара. А он засмеялся и сказал: "Ах, вот как называлась эта деревня!". Это они все сделали, я уверена.
   - Хорошо, хорошо, успокойся... Чего они от тебя хотели?
   - Я не знаю. Только я поняла, что это очень плохие люди, поэтому испугалась.
   - И убежала?
   - Да, - девушка замолчала, чтобы проглотить спазм в горле. Оври подал ей чашку с водой.
   - Значит, они не погнались за тобой? - странным тоном спросила нэни Береника.
   - Нет, - Орселлин мотнула головой. - Они... ускакали.
   - Что ты еще видела, дитя?
   - Отец Фэйн. Они повесили его над алтарем вниз головой. Там было очень много крови. И был череп.
   - Череп?
   - Череп. Раскрашенный в красный и черный цвета. Он лежал на алтаре. Мне померещилось, что он смотрит на меня. Больше... больше я не помню ничего.
   - Хорошо, мы все поняли, - Оври посмотрел на настоятельницу и понял, что она думает о том же, что и он. - Тебе нужно отдохнуть, милая. Пойдем, я помогу тебе дойти до постели.
   - Вы оставите меня одну? - Девушка посмотрела на Оври диким взглядом. - Они ведь придут за мной! Они знают, что я жива.
   - Не придут, - улыбнулся Оври, нежно погладил Орселлин по щеке.- Гойлон святое место. Зло никогда не придет сюда, никогда. Верь мне, дочка. А тебе нужно отдохнуть. Ты очень устала и многое пережила. Сон излечит тебя. Ты ведь хочешь спать, не так ли?
   Говоря это, он пристально смотрел Орселлин прямо в глаза. Девушка начала зевать, потом болезненный блеск в ее глазах померк, и девушка уронила голову на плечо Оври.
   - Ну, вот и все, - сказал врач. - Теперь она проспит долго и забудет многое из того, что видела.
   - Шестая деревня, - сказала нэни Береника. - И на этот раз уцелел свидетель. Теперь мы знаем, кто это делает.
   - Всадники, - произнес Оври. - Наемники или...
   - Это не наемники, - нэни Береника посмотрела на спящую Орселлин. - Много, много хуже. И поэтому странно, что они не убили эту девочку.
   - Тебя это удивляет, матушка?
   - Надо понаблюдать за девочкой. Мне кажется, она необычная.
   - Крам-Динар, - произнес Оври. - Интересно, где это?
   - Торговец сказал мне, что подобрал девушку недалеко от Дреммерхэвена. Это земли айджи. Все уничтоженные деревни были населены айджи. И везде убийцы оставляли раскрашенный череп.
   - Что это значит, матушка?
   - Ничего хорошего это нам не сулит.
   - Ты не хочешь говорить об этом?
   - Я боюсь собственных мыслей, Оври.
   - Неужто так все плохо?
   - Плохо, - нэни Береника покачала головой. - На Хеалад наползает такая тьма, что скоро она поглотит всех нас. И тогда даже времена княжеских междоусобиц покажутся нам золотым веком.
   - Ты что-то знаешь, матушка, но не хочешь говорить об этом, - Оври вздохнул. - Я понимаю. Ты не хочешь лишать нас последней надежды.
   - Надежда всегда есть, Оври, - настоятельница слабо улыбнулась. - Пока жизнь не покинула Гойлон, для этой земли не все потеряно. Поэтому давай делать свое дело. Ты будешь выполнять свой долг, а я буду выполнять свой. И думать не о смерти, а о жизни.
   - Матушка! Матушка Береника!
   Молоденькая зеленоглазая послушница замерла на пороге кабинета, глядя на спящую Орселлин.
   - Что тебе, Линне? - Береника по лицу девушки поняла, что случилось что-то нехорошее.
   - Там... там наемники!
  
  
   *************
  
  
   Странное место этот Гойлон, подумала Мирчел Ледяная Кровь, осаживая коня на площади перед храмом. Ни стен, ни валов, ни рвов - ничего. Никаких оборонительных сооружений. Кучка каменных и деревянных строений, облепивших трехступенчатый, похожий на пирамиду, храм Гелеса. Справа от храма, на большой площади, которая в мирное время использовалась для священных церемоний, теперь расположился лагерь беженцев, окруженный кольцом повозок. Мирчел видела, как торопливо люди загоняют в свои шалаши коз и овец. Ее позабавила такая наивность. Дворняги всех цветов и размеров, испуганные не меньше своих хозяев, злобно лаяли из-под возов на приближающихся всадников. Иан-Бродяга выругался и поднял арбалет, чтобы всадить стрелу в одну из собак, но Мирчел велела ему не тратить понапрасну стрелы.
   - Никогда здесь раньше не был, - сказал другой наемник, Вирн, глядя на свою начальницу. - Легкая добыча, ни одного вооруженного парня. Одни монашки и сиволапые.
   - Эти глупцы и впрямь полагают, что в этом клочке земли есть какая-то святость, и она их защитит.
   Секунду спустя Мирчел увидела настоятельницу. Нэни Береника вышла из большого каменного здания слева от храма. Следом за настоятельницей из дверей появились две послушницы в белом и коренастый пожилой монах с сумкой через плечо. Мирчел много слышала о гойлонской настоятельнице, но никогда ее не видела. Про себя отметила, что ничего внушающего трепет или почтение в нэни Беренике нет - маленькая сухая старушонка в поношенной черной одежде. Вот разве только глаза...
   - Меня прислал Ирмас Удэн, - сказала наемница, не сходя с седла. - Наместник Ирмас Удэн. Меня зовут Мирчел Ледяная Кровь. Слышала обо мне?
   - Слухи порой доходят и до нашей обители, - ответила настоятельница. - Они приписывают тебе пролитую кровь жителей Айфодла. Это ведь ты устроила там беспощадную резню.
   - В Айфодле жили изменники и предатели, - сказала Мирчел. - Они отказались присягнуть дому Эдхо, и были наказаны за это. Ты считаешь, что я поступила неправильно?
   - Мне не дано судить людей. Ты поступила так, как считала нужным поступить, тебе с этим жить. С чем пожаловала?
   - Наместник Ирмас Удэн считает неправильным, что твой монастырь не платит податей. Гойлонская обитель расположена на землях дома Эдхо и обязана платить. Ирмасу нужны деньги, чтобы содержать войско.
   - Со времен императоров династии Грозового Дракона монашеские обители были освобождены от любых податей, - возразила нэни Береника. - Мы считали до сих пор, что древние законы незыблемы и действуют до сих пор.
   - Действовали, - сказала наемница. - Теперь наместник Ирмас установил иные законы. И вы будете выполнять их. Нам плевать на старые замшелые заповеди.
   - Понимаю, - нэни Береника пристально посмотрела на Мирчел. - Чего ты хочешь, Кровавая Дева из Дреммерхэвена?
   - Денег. С вас причитается пятьдесят фунтов серебра.
   - У нас нет столько. Мы бедная обитель.
   - Придется найти. Иначе Гелес останется без почитателей.
   - Ты и в самом деле готова убить всех, кто ищет здесь мира? Мужчин, женщин, детей, стариков?
   - Ты не поняла меня, старуха. У меня приказ наместника Ирмаса, и я его выполню. Даже если мне придется превратить ваш благочестивый курятник в груду головешек, а тебя и твоих монашек скормить воронам.
   Лицо нэни Береники осталось спокойным. Она лишь окинула взглядом весь отряд Мирчел - три десятка до зубов вооруженных верховых головорезов, окруживших ее со всех сторон.
   - Нам нужно время, чтобы собрать требуемую сумму, - сказала она. - У нас нет серебра, которое ты требуешь. У нас даже хлеба не хватает.
   - Я сейчас заплачу от жалости. Хватит болтать чепуху. У беженцев есть скот. А в храме должны быть священные сосуды и прочий дорогой хлам.
   - Ты хочешь обобрать Гелеса?
   - Я язычница. Гелес не мой бог.
   - Хорошо. Я могу попросить тебя сойти с коня и пройти со мной в храм? - спросила настоятельница, глядя на Мирчел своими пронзительно-синими глазами.
   - Зачем?
   - Чтобы ты сама могла увидеть наши сокровища.
   - Хорошо, - Мирчел спешилась, бросила поводья Вирну, шагнула к нэни Беренике. - Пойдем.
   - Оври, останься здесь с сестрами, - велела настоятельница человеку с сумкой, затем повернулась к Мирчел и сказала: - Следуй за мной.
   - Если со мной что-нибудь случится, - обратилась Мирчел к своим людям, - убейте здесь всех до единого. А монастырь сожгите.
   - Будет исполнено, командир, - ответил за всех Вирн.
   - Идем, - позвала нэни Береника. Она была совершенно спокойна, и жестокий приказ Мирчел, казалось, совершенно ее не испугал.
  
  
  
   Резные деревянные двери раскрылись, и Мирчел вошла внутрь.
   Бедность. Вопиющая и неприкрытая. Голые каменные стены, убитый земляной пол. Потемневшие потрескавшиеся деревянные столбы, подпирающие свод. Старый медный гонг у входа, ударом в который монахинь созывают на молитву.
   Алтарь в глубине храма - просто каменная глыба. На нем два подсвечника с горящими сальными свечами, глиняная тарелка с проращенной пшеницей и оловянная чашка с водой. Изображение Гелеса - грубая деревянная статуя, топорно раскрашенная каким-то художником-самоучкой. В руках у бога - белый барашек.
   Мирчел схватила один из подсвечников с алтаря. Олово. Всего лишь олово.
   Ничего ценного. Все убранство храма не стоит одной золотой монеты.
   - Теперь ты видишь, дочка, что в этом храме не собрать пятидесяти фунтов серебра? - сказал голос.
   - Хочешь, чтобы я тебе поверила? - Мирчел с досадой отшвырнула подсвечник. - Я перерою весь твой вонючий монастырь, но...
   Она запнулась, почувствовав, что ее будто обдало жаром.
   Голос. Это не настоятельница Гойлона.
   Мирчел медленно развернулась на каблуках и вскрикнула от ужаса.
   - Кто ты?
   - Ты не помнишь меня, дочка? - Незнакомая женщина в темном плаще шагнула к наемнице, подняла руку, словно хотела коснуться груди Мирчел. - Боги, ты совсем ничего не помнишь!
   - Кто ты такая? - Мирчел попятилась от женщины, схватилась за рукоять меча.
   - Бедненькая моя! Это все Тень. Она помрачила твой разум.
   - Какая Тень? О чем ты говоришь? Кто ты?
   - Теперь я вижу, что ты все позабыла. Однажды с тобой уже случилось такое, - сказала женщина с печальной улыбкой. - Это было в тот день, когда тебе исполнилось шесть лет. Я сшила для тебя платье - красивое, с вышивкой по рукаву. И вплела тебе красную ленту в волосы. Тогда волосики у тебя были светлее, чем сейчас, и очень красиво вились. Ты вышла во двор поиграть с детьми. Вы прыгали через канаву - кто дальше. Ты прыгнула неудачно и упала в эту канаву. Прямо в грязь. Расшиблась, испачкалась и начала реветь. Я выбежала на твой плач, стала успокаивать тебя, а ты все время говорила мне: "Кто ты? Кто ты?" Это был испуг. Ты забыла меня, дочка. Потеряла память. Наш знахарь Мишле слил тебе испуг, и ты поправилась.
   - Платье, - Мирчел почувствовала, что волосы на ее голове встают дыбом. - Платье из беленого льна. Коротенькое, до колен. По рукаву были вышиты красные цветы. А лента была шелковая, очень дорогая.
   - Все верно, - женщина улыбнулась. - Видишь, ты вспомнила.
   - Кто ты? Как ты можешь все это знать?
   - Ты была настоящей красавицей, - продолжала женщина. - Однажды тебя чуть не увели женщины из народа лали: они частенько бывали в нашем городе, ворожили, предсказывали будущее. Я тогда еле тебя нашла. А когда ты выросла, то из маленького ангелочка превратилась в красавицу-девушку. Парни за тобой табунами ходили. И ты самая первая на нашей улице вышла замуж. Тебе только-только семнадцать исполнилось.
   - Я... была замужем?
   - Ты и этого не помнишь?
   - Нет, - Мирчел вытерла выступивший на лбу холодный пот. Ноги у нее дрожали, и ей казалось, что она вот-вот лишится сознания. - Ты что, все обо мне знаешь?
   - Знаю. Я помню каждый день твоей жизни. Ты была очень счастлива. И я радовалась, глядя на тебя. Потом у тебя родилась дочка. В тот день я ощутила такое чистое и бесконечное счастье, что испугалась. Я поняла, что такая милость богов не может быть вечной, и судьба обязательно приготовит для нас всех испытание. А потом я увидела во сне, что в городе начался большой мор. И что ты заразилась и умерла.
   - Умерла?
   - Да. Когда я проснулась, то сразу же пошла в храм великой Некриан и стала просить о милосердии. Я просила Некриан взять мою жизнь и оставить твою. Я просила послать твою болезнь мне. И Некриан услышала меня. Сон оказался вещим - прошло несколько недель, и в наш город пришла чума. Я заболела. Помню, как ты плакала, сидя у моей постели. А мне было радостно, что твоя судьба стала моей.
   - И ты умерла? Вместо меня?
   - Я сама об этом просила, дочка.
   - Кто ты?!
   - Протяни руку.
   Мирчел коснулась ладони женщины, выпростанной из-под темного, похожего на сгусток тумана, плаща. Ладонь была теплой. А потом Мирчел увидела, что на мизинце нет ногтя.
   - Мама? - От ее пронзительного, полного боли и горя вопля, казалось, содрогнулись даже камни. - МАМААААААААААА!
   - Что с тобой, дочка?
   Мирчел захлебывалась от рыданий, а теплая мягкая рука гладила ее по голове. Потом все вдруг пропало. Подняв заплаканное лицо, наемница увидела что стоит на коленях у алтаря. Темный зал храма Гелеса, огоньки свечей и лампад и нэни Беренику. Синие глаза настоятельницы блестели от слез.
   - Что с тобой, дочка? - спросила Береника.
   - Я... здесь был призрак, - Мирчел озиралась по сторонам. - Я видела... видела...
   - Гелес заглянул в твое сердце. И увидел там великую боль и невыплаканное горе.
   - Гелес?
   - Я понимаю тебя. Ты хочешь что-нибудь сказать мне?
   - Нет, ни-ничего, - Мирчел поднялась с колен, испуганно посмотрела на настоятельницу. - Я ухожу.
   - Иди, - нэни Береника коснулась пальцами наплечника наемницы. - Я благословляю тебя, дочка.
  
  
   Вирну начало надоедать ожидание. Вообще, все идет как-то не так. Почему-то Мирчел нянчится с этими святошами. Непохоже на Кровавую Деву. В Айфодле все было совсем по-другому. Там никто не тратил время на пустые разговоры. Приехали, пустили сиволапым кровь, разграбили и сожгли городишко. А тут...
   Вирн еще больше удивился, когда Мирчел вышла из храма вместе с настоятельницей. У нее было бледное и напуганное лицо. Такого лица у безжалостной Кровавой Девы, правой руки Ирмаса Удэна, никто из наемников никогда прежде не видел. Она будто что-то увидела в храме. Что-то непостижимое.
   - Командир? - спросил Вирн, чувствуя, что происходит нечто странное.
   - Уезжаем, - сказала Мирчел, пряча глаза. Вскочила в седло, пришпорила коня и вихрем понеслась по дороге от монастыря, не оглядываясь назад.
   Вирн всегда был дисциплинированным воином. Мирчел отдала приказ уезжать, и он поскакал за ней следом. Наверняка у него будет возможность расспросить свою начальницу, почему они так неожиданно оставили Гойлон.
   Нэни Береника смотрела вслед удаляющимся наемникам, пока отряд не исчез за поворотом горной дороги.
   - Матушка? - Оври заглянул настоятельнице в глаза. - Что произошло? Почему они уехали? Я уж думал, мы все умрем сегодня.
   - Потому что Гелес сжалился над нами, - вздохнула нэни Береника. Удивленный Оври увидел, что глаза настоятельницы светятся радостью. - Это она.
   - Кто?
   - Мирчел. Она та, кого я ждала.
   - Эта убийца?
   - Оври, пророчество сбылось. Эта женщина - наша последняя надежда. Тенета Зла опутали ее, но в ее душе горит свет. Крошечный огонек, который надвигающаяся ночь так и не смогла погасить.
   - И что нам теперь делать?
   - Ждать, Оври. Ждать, когда сюда вновь вернется та, кого называют Мирчел Ледяная Кровь. Уже как наш друг, а не как враг. Будем молить Гелеса, чтобы это случилось как можно быстрее.
  
  
  
   Глава вторая: РУИНЫ И ДИПЛОМАТИЯ
  
  
   С
   олнце почти зашло за вершины холмов, когда отряд всадников на превосходных конях выехал на широкую болотистую равнину. Когда-то здесь, в сорока лигах севернее города Арк, находилась древняя столица Хеалада Дурбалл. Теперь же от величественного города остались одни руины, похожие на разбросанные по всей равнине обломки белых костей. Куски колонн, полуразрушенные стены торчали из топей по обе стороны единственной безопасной тропы через равнину. Всадники спокойным шагом ехали по этой тропе, пока не оказались у небольшого озерца с темной стоячей водой. С севера над озером возвышался невысокий холм с обрывистым склоном, в котором чернели несколько пещер.
   Командир отряда, зэр Гилан, отдал приказ своим людям спешиться и войти в эти пещеры. Когда последний из всадников вошел внутрь, заработал скрытый в глубинах холма подъемный механизм, и громадные валуны заперли четыре входа из пяти. Намотав на руку повод своего жеребца, зэр Гилан направился к последнему открытому входу и оказался в небольшой пещерке со стенами, выложенными каменной кладкой. Здесь его уже ждали.
   - Милорд зэр, - один из двух ожидавших его Прислужников сделал шаг навстречу воину и поклонился. - Господин ждет тебя. Отдай мне свои мечи и проходи.
   Зэр отцепил с перевязей свои мечи - длинный, чуть изогнутый и короткий прямой, - протянул их Прислужнику и направился к открывшейся в глубине пещеры каменной двери. Второй Прислужник семенил рядом с ним, переваливаясь на коротких кривых ногах. Размашистой походкой Гилан миновал длинный коридор, освещенный магическими шарами, прошел Зал Молитвы, и оказался у дверей в личные апартаменты Хозяина.
   Прислужник забежал вперед, провел своей уродливой лапой по знакам, выгравированным на дверях. Гилан знал, что Хозяин не доверяет никому - порой зэру казалось, что Хозяин не доверяет даже самому себе. Только эти уродливые твари удостоились Его доверия. Только они могут свободно перемещаться по чертогу и открывать двери.
   Створки разошлись в стороны, и зэр смог войти в кабинет Хозяина. Малхаи стоял у алхимического стола и что-то смешивал в реторте. Он милостиво кивнул в ответ на поклон Гилана и знаком подозвал зэра к себе.
   - Ты видел сегодняшний закат солнца, - сказал Малхаи после долгой паузы. - Расскажи мне о нем.
   - Это был обычный закат, господин.
   - Обычный?
   - Разве что небо было краснее обычного.
   - Вот! - Малхаи поднял указательный палец, сверкнул глазами. - Закат был красным. Багровый закат - это хороший знак.
   - Я не понимаю тебя, господин.
   - Мироздание чувствует те изменения, которые мы в него вносим, Гилан. Око Смерти видело твою работу. Мир понял это. Я должен поблагодарить тебя.
   - Я твой слуга, господин.
   - Хороший слуга. Я ценю твою преданную службу. Но в этот раз ты допустил некоторое своеволие.
   - Господин?
   - Ты ведь принес на алтарь не всех ягнят.
   - Мы убили в Крам-Динаре всех. Око Смерти видело это, ты сам...
   - В Крам-Динаре - да. Но жизнь в этой деревушке айджи угасла не окончательно. Когда кровь была пролита, Око ощутило присутствие жизни.
   - Мы убили всех. Хотя... - Гилан развел руками. - Бегала там одна красотка неподалеку от деревни. Купалась в озере.
   - И ты оставил ее в живых?
   - Я вспомнил, что ты однажды сказал мне, господин. По поводу тайны, которая больше ужасает, если она слегка приоткрыта.
   - Ты оставил свидетеля?
   - Я подумал, что страшным слухам следует добавить убедительности.
   - Весьма мудро, - Малхаи встряхнул реторту с жидкостью, и она изменила цвет. - Я не гневаюсь. Но впредь никаких свидетелей.
   - Господин, я твой слуга. Прости нерадивого. Приказывай, и я исполню.
   - Я хочу поговорить с тобой. О будущем.
   - Я весь внимание, господин.
   - Твое служение было полным и преданным. Я доволен. И потому ты узнаешь сегодня, ради чего проливал кровь этих презренных червей.
   - Господин желает посвятить меня в тайны высшей магии?
   - Знаешь, почему я не разгневался на тебя, когда увидел, что ты оставил жизнь этой девке, Гилан? Потому что подходит час нашего триумфа, мой друг. Все, что мы делали до сих пор, было лишь подготовкой. Но с этого момента все меняется. Скоро звезды займут в небесах нужное положение, и мы обретем невиданную мощь и непобедимость. Эта земля, некогда принадлежавшая нашим предкам, наконец-то станет нашей навечно.
   - Я рад, что мог помочь в этом, господин.
   - Осталось совсем немного, Гилан. Око Смерти должно увидеть жертвоприношение еще раз. И я получу последний седьмой ключ к Бездне, где заключен Исконный.
   - Исконный?
   - Пойдем со мной, Гилан, я хочу кое-что тебе показать...
   Зал, в который Малхаи привел воина, был много больше рабочего кабинета. Его наполнял тусклый красноватый свет, который испускали шесть ритмично пульсирующих яйцеобразных предметов, расставленных на высоких, в рост человека, кристаллических столбах. Малхаи подвел Гилана к одному из столбов.
   - Это первое из сердец Исконного, древний алхимический камень, называемый Цур, - сказал маг, коснувшись пальцами светящегося артефакта. - Он есть земной двойник планеты Меркурий и позволяет управлять стихией Воздуха. Следующий камень - это Аймос, камень Венеры, управляющий стихией Земли. Камень Тонир, двойник Луны, позволит мне управлять стихией Воды. Киша, двойник Солнца, даст мне власть над Огнем. Рухна, камень Марса, управляет Разрушением. - Малхаи шагнул к дальним столбам. - Это Нимит, камень Юпитера, он управляет магией Уподобления. Остался последний камень, Гилан - Сердце Перерождения, камень Сатурна Канвал. Ты видишь шесть ключей, шесть Сердец. Последний седьмой ключ пока нам недоступен.
   - Пока?
   - Когда будет совершено седьмое жертвоприношение, я смогу открыть дом Сатурна и получить камень. Духи-охранители не смогут мне помешать, ибо обилие пролитой крови - лучшее средство отвлечь их.
   - Так вот зачем нужно было убивать этих крестьян? - Гилан покачал головой. - Преклоняюсь перед тобой, господин. Ты великий маг.
   - Никчемные жизни никчемных айджи являются платой за великое сокровище, Гилан. Когда мы получим седьмой камень, ты воочию увидишь величие Исконного.
   - Я никогда не слышал об Исконном, господин. Кто он?
   - Древние легенды, Гилан. В них есть великая истина. Легенда об Исконном когда-то была главной тайной Большой Ложи ведунов Хеалада. Он был символом и покровителем моего народа - тем, кто воплощал душу этой земли. Совершеннейший из существ, Абсолют, объединивший в себе четыре элементальные Стихии - Воду, Огонь, Землю и Воздух, - и три магические сущности: Уподобление, Разрушение и Перерождение. Тот, кого нельзя победить. Существо с семью сердцами, Гилан. В ту пору Хеалад принадлежал нам, народу фамаров. А потом к нашим берегам пристали корабли санджи. Их было немного, этих дерзких пришельцев, и в первом же сражении мы истребили их и насладились вкусом их плоти. Но санджи были упорны, и все новые и новые корабли приставали к берегам Хеалада. Их воины были отважны, а маги - искусны. Прошло время, и последний оплот фамаров Дурбалл, был захвачен санджи и разрушен. Наш народ был почти полностью истреблен. Но легенда об Исконном не умерла, не была окончательно забыта. Подходит время, когда я освобожу Исконного и верну эту землю к временам Фамарских Вольных Королевств!
   - У тебя великая цель, господин.
   - Великая! - Малхаи сверкнул глазами. - Ты не можешь понять, Гилан, как долго я ждал этого дня. Долгие годы я скрывал свою истинную природу, каждый миг опасался разоблачения - и искал то, что было, казалось, потеряно навсегда. Истлевшие клочки древних свитков, знаки на камнях, туманные намеки, скрытые в полузабытых легендах. Я находил их, Гилан. Я собирал воедино песчинки, чтобы из них воссоздать колосса. Я нашел способ получить семь сокрытых сердец Исконного. Шесть уже наполнены жизнью, и скоро забьется седьмое. И вот теперь я близок к своей цели. И мне отрадно, что именно ты разделишь со мной радость близкой победы.
   - Я? - Гилан смущенно опустил глаза. - Я всего лишь скромный слуга моего господина.
   - Хочу открыть тебе одну тайну, Гилан. Знаешь ли ты, кто твои родители?
   - Нет, господин. Вся моя жизнь прошла здесь, перед твоими глазами. Прости меня за дерзость, но я считаю тебя своим отцом.
   - Самое удивительное, что я и есть твой отец, Гилан.
   - Отец? - Воин невольно сделал шаг назад. - Настоящий отец?
   - Отец. Твоя мать была из народа санджи. Она была обычной потаскухой, которую я встретил в Карании на рынке. Я тогда скрывался от боевых магов дома Эдхо - они что-то заподозрили и шли по моему следу, как хорошие ищейки. Твоя мать спрятала меня у себя в доме и разделила со мной ложе. И даже захотела родить от меня ребенка.
   - Я... твой сын?
   - Ты должен понять меня, Гилан, - Малхаи похлопал воина по плечу. - Твоя мать испугалась, когда увидела тебя. Ты был... не такой, как человеческие младенцы. Ты был сыном фамара. Мне пришлось убить твою мать и самому заняться твоим воспитанием. Ты осуждаешь меня? Ничего не говори, лучше помолчи, - добавил маг, видя потрясение Гилана. - Пусть улягутся первые чувства, и я не услышу того, что может разделить нас.
   - Я не смею осуждать тебя, господин. Я твой раб.
   - Ты мой сын. Я рад, что наконец-то могу тебе об этом сказать.
   - А другие Всадники?
   - Они твои братья. В них тоже течет кровь фамаров. Их матери были моими наложницами. Но ты мой первенец. Старший по праву рождения.
   - Я даже предполагать не мог, что мы...
   - Ты забавный малый, Гилан. Ты ведь считал, что твои удивительные способности - это мой дар. Моя магия. Кое в чем ты был прав. Это магия моей крови. Крови народа, который некогда владел этой землей и был истреблен. Я последний чистокровный фамар. Ты и твои братья-Всадники всего лишь полукровки. Я избавлю вас от примеси человеческой крови, когда придет Исконный.
   - Я...я не знаю что сказать.
   - Просто назови меня отцом.
   - Смею ли я?
   - Назови меня отцом.
   - Твоя воля... отец.
   - Хорошо, - Малхаи улыбнулся. - Ступай, Гилан. Отдохни. Ты очень скоро мне понадобишься, мой сын. Мой наследник. Будущий король Хеалада.
   - Я должен буду совершить седьмое жертвоприношение?
   - В свое время, сын. Буря Четырех Стихий еще не пронеслась над Хеаладом. Но она случится. И очень скоро.
  
  
   ********************
   - Стойте!
   Голос был женский, и Рике понял - стража в воротах дворца состоит из женщин-айджи. Он откинулся назад, в глубь носилок и закрыл глаза. Ему совершенно не хотелось общаться с варварами, но деваться некуда. Все, что остается ему, посланнику Совета князей - выразить свое презрение подобающим ему, лучшему магу и дипломату Хеалада, образом.
   - Господин, - молодая женщина в доспехах и с двумя мечами за поясом подошла к дверце носилок. - С прибытием во дворец Горного Дракона!
   - Благодарю, - сказал Рике, не открывая глаз. - Надеюсь, его высочество предупредили о моем визите?
   - Мой принц ждет вас, господин, - женщина поклонилась и отошла от носилок.
   Король Утаро был великим правителем, подумал Рике, обмахиваясь веером, но одну большую ошибку он совершил. Открыл страну Дракона для этих варваров-айджи. Мало того, создал из женщин-айджи элитную гвардию. Трудно понять, что хорошего он в них нашел. Конечно, бойцы они неплохие, но разве воины его народа хуже владеют мечом или луком? Возможно, Утаро был неравнодушен к айджийкам. Такая страсть тоже казалась магу непонятной. У Рике женщины-айджи никогда не вызывали желания - даже в молодости. Магу казалось, что и в самых привлекательных из них нет и тени грации, присущей женщинам его народа. И волосы на руках и ногах - это омерзительно. Рике с детства терпеть не мог северных варваров. Айджи только с большой натяжкой можно было называть людьми. Их удел - возделывать землю, копать каналы и ловить рыбу. Их нравы грубы, их язык лишен мелодичности, скуден и примитивен, их кухня отвратительна. Разве можно называть людьми тех, кто подобно хищным животным, ест мясо свиней и коров? Да, после Великого голода эпохи Хэнну и розового мора страна обезлюдела, и династии были нужны работники и землепашцы. Но зачем нужно было давать айджи равные права с людьми племени Дракона?
   Глупость, недостойная великого монарха. Теперь последствия этой глупости вынуждены расхлебывать все.
   Носилки качались в такт движения несущих их слуг. Дорога от ворот пошла в гору, и Рике мог в окно носилок видеть великолепный парк, окружающий резиденцию наследного принца. Рике ни в чем не мог упрекнуть садовников дворца. Такой ухоженный парк можно увидеть разве только в Опаловом Дворце Князей в Карании. Похвально, что древние традиции паркового искусства соблюдаются, несмотря на тяжкие времена.
   Носильщики остановились. Слуга открыл дверь, помог Рике выйти из паланкина. Маг сложил веер, поправил складки широкого шелкового пояса и неспешным шагом направился к двустворчатым резным дверям, перед которыми его уже ждали.
   - Господин Рике! - Пожилой воин в оранжевой расшитой цветами хаори* и с двумя мечами за поясом почтительно поклонился магу. - Его высочество ожидает вас. Прошу следовать за мной.
   * Хаори - широкая верхняя куртка с рукавами.
  
   Маг милостиво кивнул, в сопровождении почетного эскорта вошел в открытые двери, прошествовал мимо склонившихся в низких поклонах слуг и направился к входу в тронный зал. Здесь его встретила гвардия айджи в черных и малиновых халатах поверх лаковых доспехов. Командир айджи раскрыла перегородку, разделявшую холл дворца и тронный зал, и Рике увидел принца.
   Овари, облаченный в парадное платье из золотисто-табачного шелка, сидел на невысоком помосте под родовым штандартом рода Эдхо - белым полотнищем с черным драконом. Набеленное лицо мальчика в неярком свете фонарей казалось мраморным. За спиной Оваро застыли пять телохранительниц-айджи в посеребренных доспехах. Слева от наследного принца сидела его старшая сестра Рана, справа восседал дядя принца по матери Кадаи - пятидесятилетний мужчина, старший в семье Эдхо, один из самых прославленных воинов Хеалада. Рике неплохо понимал язык цветов и отметил про себя, что для торжественного приема Кадаи выбрал одеяние черного цвета. Черный - это цвет категоричности, и это означало, что старейшина рода Эдхо не согласится ни на какие компромиссы. Кроме того, Кадаи был при длинном мече танги, что являлось вопиющим нарушением придворного этикета - к парадному костюму полагался короткий меч эшида. Рике, опытный дипломат, расценил эту выходку дяди-регента, как вызов.
   Рике прошел между двумя рядами чинно сидящих придворных гораздо медленнее, чем того требовал этикет. Поклонился и выпрямился, отдуваясь. Лицо принца осталось безмятежным и равнодушным. За своего племянника ответил Кадаи.
   - Посещение уважаемого Рике - большая честь для нас, - сказал регент.- Давно уже наш скромный дом не принимал таких высоких гостей.
   - Для меня не меньшая честь лицезреть живую кровь Дракона, высокородного принца Оваро, - ответил Рике, раздувая щеки. - Я привез его высочеству привет и пожелания благополучия от Совета князей.
   - Его высочество благодарен вам за привет и пожелания, - ответил Кадаи.
   Рике поклонился. Формальности были соблюдены, теперь можно поговорить о деле. Слуга почтительно уложил на пол перед магом красную подушечку, и Рике опустился на колени, приняв более удобную позу.
   В зал вошли слуги с подносами, уставленными золотыми чашечками с подогретым вином. Оваро вино не полагалось. Рике от угощения отказался.
   Когда вино было выпито, придворные поднялись со своих мест и, пятясь, с поклонами удалились из зала. Принц, его ближайшие родственники и посланник Совета Князей остались наедине.
   - Можем говорить без ненужных формальностей, - сказал Кадаи, когда зал опустел. - С чем пожаловал, посол?
   - Я искренне полагал, что в доме Эдхо с уважением относятся к древнему этикету, - ответил Рике. - Но я понимаю тебя, лорд Кадаи. Твоя воля, оставим формальности. Я приехал сюда без приглашения дома Эдхо, и потому мой визит нельзя назвать официальным. И потому я, пожалуй, сразу перейду к сути.
   Рике извлек из кожаной торбочки у себя на поясе письмо Совета Князей и протянул Кадаи. Одна из телохранительниц сошла с помоста, взяла письмо, подала регенту. Кадаи пробежал письмо глазами, перевел взгляд на посла.
   - Совет Князей приглашает принца Оваро на встречу, которая состоится через две недели в Опаловом Дворце Карании, - сказал он. - Но в письме не написано, по какой причине собирается совет. Я думаю, ты, почтенный Рике, готов пояснить нам ситуацию.
   - Ты и сам хорошо понимаешь, лорд Кадаи, почему князья хотят созвать большой совет, - ответил маг. - Ситуация в стране странная - ни мира, ни войны, ни законного правителя. И нам необходимо принять устраивающее всех решение. Дальше так продолжаться не может.
   - В последний раз мы встречались с посланцем Совета Князей ровно три месяца назад, - произнес Кадаи, - и ясно изложили свою позицию. Принц Оваро - единственный законный наследник Трона Дракона. Других нет. Мы готовы говорить с высокими князьями только в том случае, если они официально признают право моего племянника на престол. В противном случае, я не вижу смысла еще раз встречаться с членами Совета.
   - Лорд Кадаи не совсем ясно понимает ситуацию в стране, - сказал Рике, скрестив пальцы. - Королевство Дракона фактически расколото надвое. Юго-Восток находится под юрисдикцией Совета Князей, области, населенные айджи сегодня погружены в анархию. В городах власть фактически захватили командиры наемничьих отрядов.
   - Позволь поправить тебя, посол, - сказал Кадаи, с трудом сдержав гнев. - Юго-восточные земли лишь формально находятся под властью Совета. На самом деле Совет - это только марионетки, пляшущие под дудку дома Айоши и его наемников. И ты не хуже меня знаешь, кто истинный правитель сепаратистского Юга. Назвать тебе его имя?
   - Лорд Кадаи, видимо, имеет в виду великого князя Тодзе, - невозмутимо ответил Рике. - Он действительно пользуется большим влиянием в Совете, как глава дома Айоши. Однако не вижу в этом ничего дурного. Ты же не станешь отрицать, лорд Кадаи, что генеалогическое древо дома Айоши восходит к первым правителям Хеалада точно так же, как и древо дома Эдхо?
   - И потому Айоши всегда мечтали видеть на Драконовом Троне своего императора, не так ли? И еще - в Совете Князей половина мест принадлежит родственникам Тодзе. Не потому ли, что Совет полностью подконтролен дому Айоши?
   - Я не могу говорить за членов Совета и за князя Тодзе. Это не входит в мои полномочия.
   - Хорошо, - Кадаи, казалось, несколько смирил свой гнев. - Мы пока не услышали ответа на главный вопрос - готов ли Совет признать права принца Оваро на престол?
   - Совет должен обсудить этот вопрос с участием самого принца Оваро.
   - Однако я уверен, что Совет пожелал передать через тебя некоторые свои предварительные предложения для принца.
   - Конечно, лорд Кадаи, - Рике едва заметно улыбнулся: наконец-то разговор пошел в правильном направлении. - Совет беспокоит ситуация в провинциях, которые подконтрольны дому Эдхо. Эти провинции в основном населены айджи, и в них нет должного порядка. Лорда Кадаи, возможно, обидят мои слова, но у дома Эдхо нет достаточно сил и средств для того, чтобы покончить с бандами наемников, которые терроризируют местное население.
   - Позволю себе возразить почтенному послу, что силы и средства у нас есть. Многие знатные семьи Севера поддерживают законные права принца на престол. Да, мы располагаем отрядами иностранных наемников, но не мы первые начали приглашать в страну воинов-чужестранцев. Во время последней Войны Дракона и Тигра именно Айоши начали нанимать в Диких городах псов войны для борьбы с нами. И мне доподлинно известно, что сегодня агенты Тодзе продолжают вербовать наемников в Селтонии, Мидинге и опять же в Диких Городах. Или, - тут Кадаи недобро улыбнулся, - ты хочешь сказать, посол, что Айоши контролируют своих псов, а мы нет?
   - Лорд Кадаи безусловно знает об уничтожении шести деревень на севере за последние три месяца. Я уж не говорю о резне в Айфодле, которая произошла уже после подписания Каранского перемирия между домами. В один день было убито больше четырехсот мирных людей, большинство из которых были санджи. Погибли мужчины, женщины, дети, старики. Мы знаем, кто виновен в этих убийствах. Кровавое побоище в Айфодле учинили люди командира Ирмаса - человека, присягавшего дому Эдхо. Лорд Кадаи не будет отрицать, что я прав?
   - Не буду. Но где доказательство, что остальные случаи нападений на мирное население - это тоже дело рук наемников, присягнувших нашему дому?
   - Лорду Кадаи доподлинно известно, что... некоторая напряженность между домами распространилась и на те отряды, которые им служат. Лидеры вольных отрядов, присягнувшие дому Эдхо, не жалуют своих собратьев по ремеслу, служащих дому Айоши, и наоборот. Конечно, Совет Князей совершенно не волнует грызня между этими злобными варварами, но проблема в том, лорд Кадаи, что эти стычки происходят на нашей земле. И страдает от них наше население. Пример с вырезанными деревнями айджи тому подтверждение.
   - Почему ты считаешь, что эту бойню не могли устроить наемники дома Айоши?
   - А смысл? Князьям ни к чему провокации. Рано или поздно правда откроется, и мы получим новую братоубийственную войну. Страна еще не оправилась от прежней усобицы. Всего четыре месяца прошло, как на нашей земле воцарился хрупкий мир. Но последствия минувшей войны тяжелы. Торговля приходит в упадок, цены растут, пропасть между санджи и айджи увеличивается с каждым днем. Последние страшные события, когда были вырезаны деревни айджи, могут сделать эту пропасть непреодолимой. Целые области в запустении. Продолжаются стычки между отрядами наемников и мародеров, которые не подчиняются никому. Грабежи и убийства стали обычным явлением, лорд Кадаи. А это значит, что люди в страхе бегут с насиженных мест, ищут спасения в городах, увеличивая число нищих и обездоленных. В одной Карании сегодня восемнадцать тысяч беженцев. Новая война между Эдхо и Айоши окончательно погубит страну. Совету она не нужна. Князю Тодзе тем более. Вот потому Совет Князей и желает вместе с принцем Оваро и представителями дома Эдхо обсудить положение и принять нужное и правильное решение.
   - Что предлагает нам Совет?
   - В-первых, Совет Князей предлагает распустить отряды наемников и обязать их покинуть страну. Во-вторых, Совет предлагает совместно начать борьбу с мародерами и теми шайками, которые не подчиняются ни одному из домов. В-третьих, Совет готов обсудить вариант управления страной, при которой князь Тодзе будет назначен имперским регентом до достижения светлейшим принцем Оваро совершеннолетия. То есть сроком на девять лет, с правами военного диктатора.
   - А если мы не примем предложения Совета?
   - Тогда все останется по-прежнему, лорд Кадаи. Страна останется расколотой надвое, как разбитая ваза. Наемники будут продолжать свои бесчинства, и рано или поздно это приведет к новой большой войне, в которой дом Эдхо неминуемо потерпит поражение. - Рике помолчал. - Позволю сказать от себя, лорд Кадаи, что я дипломат. Я не держу руку ни одного из домов. Моя мечта - установление мира в стране, которая воюет уже шестьдесят лет. Ровно столько, сколько я сам живу на свете. Мне очень не по душе ситуация, когда люди моего народа убивают друг друга в междоусобице. Но еще хуже, когда детей Дракона убивают варвары, призванные в эту страну враждующими домами.
   - Это действительно ужасно, - впервые с начала разговора подала голос Рана. - Вы правы, с этим нужно что-то делать.
   - Прочный мир и процветание на земле детей Дракона нужен всем, леди, - сказал Рике, кланяясь даме. - Рад, что вы меня поддерживаете.
   - Мы поняли тебя, посол, - сказал Кадаи, хлопнув себя ладонью по бедру. - Нам нужно время, чтобы обдумать предложения Совета.
   - Сколько времени понадобится светлейшему принцу, чтобы дать ответ?
   - Сутки. А пока будь нашим гостем. Слуги проводят тебя в покои для отдыха. От имени принца приглашаю тебя на обед. Аудиенция окончена.
  
   **************
  
  
   Гостевые апартаменты в дворце Горного Дракона были выстроены в лучших традициях санджийского зодчества, без всяких новомодных введений, и Рике впервые за минувший день ощутил себя счастливым. Он даже соизволил выпить чашку крепкого чая, который принес ему слуга, заказал себе легкий полдник и прилег отдохнуть после переговоров, которые его сильно утомили.
   Его разбудил слуга, доложивший, что полдник для посла готов. Рике пожелал, чтобы закуску подали немедленно. Пища была сервирована безукоризненно, даже чашки были расписаны не фамильными гербами Эдхо - драконами, - а цветами и травами. Надо отдать должное Кадаи, он умеет быть любезным.
   Палочки для еды были, как и полагается, аккуратно завернуты в лист тонкой рисовой бумаги. Рике отпустил слугу, разжег спиртовку на подносе, развернул палочки и осторожно поднес бумагу к пламени. На сером шероховатом листе проявилась фраза, написанная магической тушью:
  
   На следующей неделе принц поедет в Гойлон.
  
   Рике улыбнулся краешками губ и сунул край бумаги в огонь. Листок вспыхнул и в считанные секунды превратился в легкий пепел, который Рике просто растер пальцами. Покончив с запиской, посол поставил на спиртовку чашку с острым грибным соусом, чтобы подогреть его, перемешал палочками тонкую лапшу в пиале и с удовлетворением подумал, что личный повар принца не только хороший агент, но и мастер своего дела. Лапша была нарезана и сварена безукоризненно.
   Принц едет в Гойлон. Тодзе будет в восторге. Рике уже видел блеск золота и слышал его звон. Тодзе щедро заплатит за такую информацию. Идея с советом, конечно же, ничего не даст - Кадаи слишком умен и проницателен, чтобы довериться Тодзе. А вот Гойлон станет настоящей ловушкой. Просто подарок богов.
   Наконец-то появился реальный шанс покончить с этой затянувшейся войной и с притязаниями дома Эдхо на власть. Наконец-то есть возможность сломать хребет дракону, веками разрушавшему древние традиции, открывшему страну для этих человекообразных варваров. Отличный случай избавиться от последнего потомка еретика Утаро. И его упускать нельзя. Сегодня же следует установить телепатический мост с Тодзе и передать ему донесение шпиона. Это нетрудно сделать - в парке дворца очень много источников Силы. Опытному магу Рике это было прекрасно известно. Он просто изъявит желание после официального обеда погулять в парке и помедитировать. Вполне объяснимое и безобидное желание. Тодзе узнает все сегодня же и сумеет подготовиться.
   А пока самое время насладиться вкусной едой.
  
  
   Глава третья: КНИЖНИК
  
  
   Р
   одник находился справа от дороги, в маленькой рощице. Было видно, что жители предместья заботятся о нем - родник был обложен камнями, дно было чистым. После долгих часов хождения по жаре вода показалась путнику необыкновенно вкусной. Напившись вдосталь, путник наполнил из родника свою тыквенную флягу и пошел дальше.
   Улицы предместья были почти безлюдны - сегодня рыночный день, и все взрослое население собралось на площади у дома головы, где сейчас торгуют лоточники. Путник шел по улице и разглядывал дома. Со времени его последнего визита в предместье Дреммерхэвена здесь ничего не изменилось. Жалкие бревенчатые лачуги, казалось, стали еще обшарпаннее, а заборы вокруг крошечных двориков-огородов совершенно расшатались и напоминали зубы пьяницы. На веревках во дворах сушилось серое белье вперемежку с пучками лекарственных трав. Из-за заборов на чужака тявкали собаки, но ни одна не рискнула выбежать на дорогу. В одном из дворов играла группка малышей. Они с любопытством уставились на путника, но очень быстро потеряли к нему интерес и продолжили копаться в жидкой грязи. Возле одного из домов на деревянной колоде сидел высохший старик с бельмами на глазах. Путник подошел к нему.
   - Милость Гелеса с тобой, отец, - сказал он. - Что можешь рассказать страннику, идущему издалека?
   Старик никак не отреагировал на слова путника и только встревожено вытянул шею, когда тень пришельца упала на него. Путник не дождался ответа, вздохнул, пошел дальше по пыльной дороге к центру. Порывы ветра развевали его темный плащ, бросались мелким песком прямо в лицо.
   Ближе к центру предместья людей на улицах стало больше. В основном это были женщины, возвращавшиеся с рынка с покупками. На чужака они смотрели с любопытством. Путник не пытался заговаривать с ними - вряд ли эти женщины могут рассказать ему что-нибудь кроме местных сплетен. За стоящей информацией следует обращаться совсем к другим людям.
   Рыночная площадь была полна народу. Человек медленно шел мимо прилавков: товар предлагался хороший, но цены кусались. Здесь, в окрестностях Дреммерхэвена цены на провизию были даже выше, чем в центральных областях Хеалада, пострадавших в прошлом году от сильной засухи. Путник миновал ряды, где торговали мясом и рыбой, потом прошел мимо торговцев пряностями и, в конце концов, оказался в том конце рынка, где находились лавки менял.
   - Милость Гелеса на тебе, мой друг, - сказал он сидевшему на солнышке пожилому меняле. - Не побеседуешь ли со странником?
   - Я меняла. Я меняю деньги. Если желаешь обменять свои денежки по справедливому курсу, я к твоим услугам.
   - А каков твой курс?
   - Смотря что менять. Селтонские тулоны я меняю один к одному, сабейские ассы - четыре асса за одну сентеру чеканки Совета.
   - Вот как? А монеты дома Эдхо уже не котируются?
   - Почему же? Их я меняю один к пяти.
   - Странно. Одни и те же деньги ты меняешь по разному курсу.
   - Приятель, или давай займемся делом, или оставь меня. Я не расположен с тобой болтать.
   - Хорошо, - человек показал меняле золотую монету. - У меня есть один тулон. Ты получишь его, если ответишь на три вопроса.
   - Ты шутишь? - В глазах менялы сверкнул алчный блеск. - А если я обману тебя?
   - Я почувствую твою ложь. А за искренние ответы еще и поблагодарю. Договорились?
   - Ты странный парень. Ну, хорошо, спрашивай.
   - Тебе не приходилось встречаться с магом по имени Сакаши?
   - А зачем он тебе?
   - Я задал вопрос и хочу получить ответ.
   - Есть такой парень в Дреммерхэвене. Но я бы не советовал тебе иметь с ним дело.
   - Почему?
   - Он исключен из Лиги магов. Так, занимается темными делишками, гадает тоскующим вдовушкам на женихов, знахарствует.
   - Где мне его найти?
   - Ты так спрашиваешь меня, будто я префект городской стражи. Я знаю только, что он в городе, и что его пока еще не повесили. Ищи сам, я не могу тебе помочь.
   - Хорошо. Тогда второй вопрос: правда, что у командира Ирмаса появилась помощница?
   - А тебе что за дело? - Меняла с подозрением посмотрел на незнакомца. - Дела командира Ирмаса - это его дела. А мы простые смертные, знаем только то, что нам положено знать.
   - Я слышал о женщине по имени Мирчел Ледяная Кровь. Говорят, Ирмас ей очень благоволит.
   - Опять-таки, это дела командира Ирмаса. Его право благоволить и гневаться, казнить и миловать. Но хочу тебя предупредить, приятель - я бы на твоем месте поостерегся задать такие вопросы. У Ирмаса есть человек по имени Клоч-Дантист. Мастер по допросам пленных и подозрительных типов. Знаешь, как он заставляет их говорить?
   - Догадываюсь.
   - Я слышал, что дольше всех продержался один наемник из Каэтана, которого подослали с юга следить за Ирмасом. Он отдал концы после того, как Клоч выдрал ему восемнадцатый зуб. Если не хочешь получить возможность побить этот грустный рекорд, держи свою пасть закрытой и не задавай опасных вопросов.
   - Ладно, тогда третий вопрос. Мне нужен хороший оружейник. Самый лучший в Дреммерхэвене.
   - На этот вопрос отвечу охотно. Лучше мастера Арно оружейников в Дреммерхэвене нет. У него свой магазин на Купеческой Площади.
   - Вот теперь ты мне действительно помог, - человек отдал монету меняле. - Благодарю тебя и прощай.
   Он отошел от лавки и пошел дальше, к харчевням, но ни в одну из них заходить не стал. Укрылся за большим платаном и принялся наблюдать за лавкой менялы, с которым только что разговаривал. Все случилось именно так, как он ожидал - меняла закрыл свою лавку и торопливым шагом направился в сторону городских ворот.
   Человек улыбнулся. Сегодня же вечером в Дреммерхэвене люди Ирмаса начнут искать пожилого санджи с южным выговором - так его опишет меняла. И никого не найдут. Только вначале нужно найти зеркало.
   Продавец в магазинчике готового платья встретил его подобострастным поклоном.
   - Господин желает купить новую одежду? - спросил он.
   - Возможно, - ответил путник, оглядывая интерьер магазина. - Зеркало у тебя есть?
   - Да, господин. Пройдите в примерочную.
   Путник вошел в крохотную комнатушку, отделенную от зала тяжелым занавесом и посмотрел в большое медное зеркало на стене. Из зеркала на него глядел худощавый, до черноты загорелый человек в годах, с обильной сединой в коротко стриженных темных волосах и резкими морщинами на лбу и вокруг рта. Путник открыл кожаный кошель у себя на поясе, вынул маленькую бутылочку из темного стекла и выпил ее содержимое. Эликсир вызвал легкое головокружение и жжение в области сердца, а потом путник увидел в зеркале, как начал меняться его облик.
   Седина исчезла, волосы из черных стали светло-русыми, легли на плечи тяжелыми волнами. Глаза из черных стали зеленоватыми, морщины на лице исчезли. В зеркале теперь отражался тридцатилетний румяный и светлокожий мужчина-айджи, которого большинство женщин назвали бы милашкой и красавчиком.
   Удовлетворенно хмыкнув, путник набросил на голову капюшон плаща и вышел из примерочной. Продавец тут же метнулся к нему, предлагая посмотреть товар, но путник постарался побыстрее покинуть магазин и через короткое время уже шагал по дороге, ведущей к городским воротам.
  
  
   *******************
   Мастер Арно давно привык к тому, что его клиенты не любят ждать - голь перекатная не заходит в его магазин, и потому не стал бранить своего подмастерья. Лишь с сожалением посмотрел на недоеденный обед, встал из-за стола и направился к лестнице, ведущей на первый этаж.
   Клиент стоял у прилавка и с интересом разглядывал выставленные в витрине и в деревянных пирамидах образцы оружия, изготовленные мастером и его артелью.
   - Чем могу служить? - спросил Арно без всякой подобострастности.
   - Мне сказали, что ты лучший оружейник в городе, - ответил гость. - Мне как раз такой и нужен. Есть работа для тебя.
   - Я не против хорошей работы, лишь бы платили достойно. Что там у тебя?
   - Мне надо починить одну вещь. - Гость извлек из складок своего плаща предмет, похожий на латную рыцарскую перчатку с необычно длинной крагой. - Вот, взгляни.
   Арно принял предмет, удивленно взглянул на гостя. Ему никогда не приходилось видеть подобного устройства, да еще выполненного с таким необыкновенным мастерством. Это была действительно латная цельностальная перчатка, но очень уж необычная: металл был темный, с отчетливым кристаллическим узором, и каждый миллиметр его был покрыт тончайшей замысловатой гравировкой - будто неведомые письмена сплетались в причудливую сеть. С тыльной стороны предплечья крага имела глубокий вырез, в котором виднелся какой-то рычажный механизм, а вот с наружной стороны на краге в наваренных пазах был закреплен кривой узкий клинок длиной примерно в локоть. Несмотря на то, что перчатка были сплошь сделана из металла, она была на удивление легкой.
   - Необычное оружие, - сказал мастер, посмотрев на клиента. - И сделано отлично. Даже не приходилось слышать о таком. И как им пользоваться?
   Странный посетитель поднял левую руку, и Арно увидел, что на нее надета подобная перчатка. Гость сжал пальцы в кулак - из широкого рукава с шипением выскочило сверкающее изогнутое лезвие. Мастер невольно отшатнулся. Клиент разжал кулак, и лезвие втянулось обратно на прежнее место.
   - Эта перчатка исправна, - пояснил гость, - а вторая поломана, уже давно. Я получил ее в таком виде. Видимо, механизм поврежден. Я хочу, чтобы ты его починил.
   - Уж и не знаю, - нерешительно сказал Арно. - Похоже, это магическое оружие. И очень древнее.
   - Твоя правда, мастер. Это эпоха Первой Империи санджи.
   - Где ты их взял?
   - Подарок одного очень хорошего человека.
   - Уж не знаю, смогу ли я ее починить, - сказал Арно, вертя в руках перчатку.
   - Уж постарайся. Я хорошо заплачу.
   - Попробовать, конечно, можно. Приходи через неделю.
   - Перчатка нужна мне сегодня к полуночи.
   - Ты шутишь, любезный! - Арно протянул гостю перчатку. - Забирай свой хлам и проваливай отсюда. Я оружейник, а не маг. Никто не возьмется выполнить за тебя особую работу за такой срок.
   - Что я могу сделать, чтобы убедить тебя?
   - Я сказал, это невозможно.
   - На свете нет ничего невозможного. И ты это знаешь. Я уверен, тебе приходится делать... особую работу.
   - Допустим. Но за особую работу и платят по-особенному.
   - Назови свою цену.
   - Цену? - Арно почесал мизинцем бороду. - Двести пятьдесят сентер. И ни медяком меньше. И вторую перчатку тебе придется оставить у меня. Я должен знать, как действует исправный механизм.
   - Я согласен.
   - Половину я хочу получить задатком. Мне понадобятся материалы и кое-какие инструменты.
   - Не вопрос, - гость бросил на прилавок тяжело звякнувший кожаный кошелек. - Но помни, работа должна быть выполнена сегодня к полуночи.
   - Твоя взяла, постараюсь тебе помочь. Как твое имя?
   - Зови меня Книжник.
   - Книжник с двумя клинками в рукавах? Ты, наверное, особенно ревностно читал наставления по военному делу, друг мой.
   - Неважно, что я читал. Я зайду сегодня за четверть часа до полуночи. Если сделаешь все, как надо, получишь от меня еще пятьдесят сентер премии.
   *******************
  
   Сакаши с опаской проскользнул в зал таверны - сегодня здесь было особенно много "Ястребов Дреммерхэвена". Всем известно, что эти дикие варвары недолюбливают санджи. Он, похоже, ненавидят всех на свете и готовы тут же убить всякого, кто им не по душе. Надо быть очень осторожным. Держась в полумраке у стен и втягивая голову в плечи, Сакаши прокрался в угол и устроился за свободным столом. Наемники стопились у стойки - если духи предков будут к нему милостивы, эти свиньи просто не обратят на него внимания. Он сидел тихо и беспокойно озирался по сторонам, однако наемникам было не до него. Их гораздо больше интересовали холодный пенистый эль, овсяная водка и потрепанные вульгарно раскрашенные девицы, которые пили и бранились наравне с наемниками.
   Купец появился после полуночи, когда маг уже начал сильно беспокоиться. Он сразу разглядел Сакаши и тут же подсел к нему.
   - Принес? - шепотом спросил он на неплохом санджико.
   - Принес, - еще тише ответил маг. - Три флакона, как и договаривались.
   - Уверен, что зелье подействует?
   - Добрый господин меня обижает. Я использовал самые качественные ингредиенты и в точности следовал рецептуре.
   - Смотри, маг, я не люблю неожиданностей.
   - Господин должен знать, что зелье действует постепенно. Неважно, куда господин его подмешает, в пищу или в питье. Но для того, чтобы оно подействовало, необходимо время.
   - Какое?
   - Флакон рассчитан на трехкратное использование, подмешивать зелье следует раз в день. Значит, девять дней.
   - И что дальше?
   - Все будет выглядеть, как смерть от сердечного приступа. Ни один маг и ни один коронер не обнаружат никаких следов яда.
   - Хорошо. Давай товар.
   Сакаши опустил руки под стол, быстро сунул в потную ладонь купца ящичек с флаконами яда, другой рукой выхватил у него кошелек с золотом и сунул его за пояс. Дело сделано, теперь надо убираться побыстрее из этого гадюшника. С такой суммой на руках оставаться здесь просто опасно. Да и время уже позднее.
   Он дождался, когда купец покинет таверну, быстро встал и все так же, по стенке, поспешил к двери. Но его все-таки заметили. Дорогу Сакаши преградил крепкий малый в линотораксе* и кожаных штанах и с огромной братиной пива в руке.
   - Косоглазый! - рявкнул верзила, плеснув пивом на Сакаши. - Глянь-ка, парни, в нашей корчме появился косоглазый. Ты что здесь делаешь, урод?
   - Добрый господин, я всего лишь хотел... Я лучше пойду.
   - Ну уж нет! - Детина схватил Сакаши за ворот, тряхнул, точно щенка. - Просто так ты не уйдешь, песья кровь. Эй, братцы, что будем делать с этим ублюдком?
   - Пусть споет нам какую-нибудь санджийскую песенку, - предложил пьяный и веселый парень в стеганке и с арбалетом за спиной.
   - Пусть споет! - взвизгнула одна из шлюх.
   - Пой! - заорало сразу несколько наемников. Сакаши сжался в комок, огляделся - и вышел в центр зала.
   Голос у него дрожал, когда он начал петь. Сакаши затянул первую песню, которую вспомнил - историю о вишневом дереве, посаженном у родного дома. Герой песни через много лет возвращается домой и узнает, что все его близкие умерли, а дом стоит заброшенным. И только вишня продолжает цвести так же красиво, как и в пору его детства.
   - Хватит! - Бородатый гигант со шрамом через все лицо так ударил по стойке своим кулачищем, что бутылки и кружки подпрыгнули и перевернулись. - У меня в животе бурчит от этого вытья. Пошел вон, косоглазый!
   Сакаши, чуть не задохнувшись от радости, бросился к выходу. На улице было темно и ветрено, какие-то пьянчуги недалеко от входа в корчму бурно ругались, поливая друг друга самыми изысканными выражениями и эпитетами. Сакаши запахнул поплотнее свой халат и побежал к выходу в длинный безымянный переулок, ведущий к воротам в Старый город.
   Здесь его остановили. Неизвестных было пятеро, и все были вооружены. Один сжимал здоровенный железный топор, у другого была дубинка, остальные держали в руках ножи разной величины.
  -- Линоторакс, или линотракс - доспешная куртка из многослойной стеганой ткани, пропитанной смолой.
  
   - Стой, косоглазый! - приказал разбойник с топором. - Выкладывай, что у тебя в кошельке.
   - У меня ничего нет! - пролепетал Сакаши, пятясь назад.
   - Лжешь, пес! Ты только что получил хорошее вознаграждение в звонких золотых монетах. - Разбойник помахал топором перед носом Сакаши. - Мы можем забрать деньги и у живого, и у мертвого. Так что выбирай.
   Сакаши все стало ясно. Купец-айджи его обманул. Нанял этих бандитов до того, как пойти на встречу в корчму. Побоялся, что Сакаши не сможет сохранить в тайне их сделку. Подонок!
   - Хорошо, хорошо, - Сакаши примирительно выставил к разбойникам обе ладони. - Я отдам вам деньги, только дайте пройти и не трогайте меня.
   - Он отдаст, ха! - Разбойник с топором шагнул к магу и рванул его за кушак, так, что кошелек с золотом упал на землю. - Мы сами возьмем. А ты...
   Сакаши метнул в разбойника электрический разряд. Заклинание было слабым, чтобы подготовить разряд нужной силы, необходимо было время, так что грабитель только вскрикнул и затряс рукой, в которую угодила молния. Маг бросился бежать по переулку обратно к таверне, увлекая за собой грабителей. Однако кто-то метнулся из закутка между домами, поставил магу подножку - и Сакаши кубарем полетел в грязь. Он не успел встать, сильные руки схватили его за ворот и поставили на ноги. А потом перед взглядом мага появилась освещенная факелом свирепая ухмыляющаяся рожа.
   - Не надо было бегать, косоглазый, - сказала рожа. - Теперь мы убьем тебя медленно. Скормим твои кишки бродячим собакам.
   - Не стоит горячиться, приятель, - сказал чей-то голос за спиной Сакаши. - Никто никого не убьет.
   Разбойник отшвырнул Сакаши к своим подельникам, повернулся к говорившему.
   - А тебе какое дело, прощелыга? - спросил он человека в темном плаще, вступившегося за Сакаши.
   - Такое. Отпусти мага и проваливай, пока я добрый. Деньги вы получили, так что представление окончено.
   - Не, оно только началось, - сказал разбойник и, размахивая топором, бросился на человека в плаще.
   Мгновение спустя он выронил топор и с хрипом попятился от противника, стараясь ладонью зажать перерезанное горло. Еще два разбойника попытались достать человека в плаще своими ножами, но один тут же рухнул навзничь, получив в лицо удар кулака в стальной перчатке, а второй с воплем боли покатился по земле, обливаясь кровью. После этого уцелевшие бандиты бросились наутек, побросав факелы.
   Раздался громкий щелчок - человек в плаще, вытерев клинок об одежду одного из убитых разбойников, убрал его в перчатку. А потом он подошел к сидевшему на корточках и совершенно ошеломленному Сакаши.
   - Пошли, пока стража не прибежала, - велел он и тряхнул мага за плечо.
   - Кто ты такой? - простонал Сакаши, силясь в темноте разглядеть лицо своего спасителя.
   - Я Книжник. Пойдем, нам нужно о многом поговорить.
  
  
   Глава четвертая: СВЕРТОК САКАШИ
  
  
   С
   акаши привел своего спасителя в самый убогий конец города, в квартал, где селились бедняки-санджи - водоносы, грузчики, носильщики, мелкие ремесленники и чернорабочие. Вслед за магом миновав узкий темный и грязный переулок, Книжник оказался во дворе-колодце, окруженном с четырех сторон ветхими деревянными домами в несколько этажей. По расшатанной лестнице поднялся на галерею, опоясывающую фасады домов. Во многих жилищах еще не спали - за бумажными окнами теплились огоньки тусклых масляных коптилок. Застоявшаяся во дворе вонь несвежей воды, мочи и гниющих отбросов мешалась с резкими запахами острой санджийской кухни и молитвенных благовоний.
   Сакаши отодвинул скрипучую фанерную дверь, ввел гостя в крохотную темную прихожую. Заклинанием зажег глиняную коптилку на цепи. Книжник скинул свой пропыленный плащ, стянул сапоги и по циновкам прошел в жилую комнату, или лучше сказать, рабочий кабинет. Поскольку в жилище Сакаши была только одна комната, он в ней и ел, и спал и работал. Бамбуковые этажерки вдоль стен комнатки были уставлены глиняными и фаянсовыми сосудами, горшочками, тиглями, ступками, а две полки одной из этажерок заполняли книги.
   - Я могу угостить тебя чаем, господин, - сказал Сакаши, пригласив гостя сесть. - Вина у меня в доме нет, так что прости.
   - Жаль, - ответил Книжник, - я бы сейчас выпил вина. Но нет, так нет. Пусть будет чай.
   Сакаши поклонился, быстро переоделся. Грязный и разорванный халат он, брезгливо морщась, бросил в мусорную корзину, набросил домашнюю вязаную кофту из грубой шерсти. Книжник наблюдал за тем, как маг готовит на спиртовке чай. Наконец, Сакаши поставил перед гостем маленький медный чайник с чаем и сам налил гостю напиток в крошечную фаянсовую чашечку.
   - Хороший чай, - похвалил Книжник, сделав глоток. - Можешь работать церемониймейстером в чайном доме.
   - Тебе угодно издеваться надо мной?
   - Извини. Я просто похвалил твой чай. Почему ты живешь в такой бедности? Ты можешь позволить себе лучшее жилье.
   - Это мне решать, где и как жить.
   - Прости мне мою невежливость. Я просто немного удивлен.
   - Я даже не поблагодарил тебя за свое спасение, - Сакаши церемонно поклонился гостю, выпрямился, пристально глядя в лицо Книжника. - Ты спас мою шкуру, и я твой должник. Что я могу для тебя сделать?
   - Рассказать про то, что случилось с тобой минувшей зимой.
   - Со мной? - Сакаши сделал вид, что припоминает, покачал головой. - Ничего не случилось. Я уже несколько лет живу в этом городе и...
   - И позоришь свою мантию мага. Это я знаю, - Книжник сделал еще глоток чая. - Берешься за грязные делишки, Сакаши. Приворотные зелья, яды, фальшивые лекарства, липовые ингредиенты. Предсказываешь судьбу и при этом безбожно врешь. Гороскопы не пробовал составлять?
   - Кто ты такой? - Сакаши почувствовал страх. - И какое право ты имеешь меня осуждать?
   - Я тебя не осуждаю. Рано или поздно тебе свернут шею за твои дела - если ты, конечно, вовремя не остановишься. Но это меня не касается. Я здесь по другой причине.
   - Как ты обо мне узнал?
   - Ты хороший маг, Сакаши. Один из лучших магов народа санджи, насколько я знаю. Но ты должен знать одну истину - всегда найдется тот, кто лучше тебя. Меня послал человек, который был твоим учителем.
   - Мастер Хадэ? - Сакаши не мог скрыть своего изумления. - Он еще жив?
   - Жив. И до сих пор переживает за тебя. Его огорчает твой выбор.
   - Мой выбор? - Маг засверкал глазами. - Это был не мой выбор. Меня оклеветали перед мастером Хадэ, и он изгнал меня из Лиги.
   - Нет, это не так. Дело не в клевете, как ты изволил выразиться. Хадэ всегда мог видеть твое сердце. Он знал, что в нем слишком много честолюбия и алчности. Ты всегда любил деньги больше, чем мудрость, Сакаши. Ты просто выбрал неправильный путь. Нарушил предписания Лиги.
   - Это не твое дело.
   - Возможно. Но я пришел в Дреммерхэвен не за тем, чтобы судить тебя. Мне нужна твоя помощь. Еще раз вспомни все, что ты сделал восемь месяцев назад.
   - Это очень трудно. Я не помню.
   - Хорошо, я подскажу тебе. Много лет ты пытаешься найти вход в Гробницу Дракона.
   - Откуда ты знаешь?
   - Знаю. Я встречался с букинистом в Миторе, у которого ты год назад купил книги о Гробнице. А еще ты покупал в местных магических лавках зелья, позволяющие сопротивляться элементальным воздействиям. Я прав?
   - Ну и что из того? Да, я действительно заинтересовался легендой о сокровищах короля Утаро. Разве плохо мечтать о богатстве?
   - И ты попытался проникнуть в гробницу, верно?
   - Да, попытался, но у меня ничего не вышло.
   - Интересно знать, почему?
   - Потому что входа как такового нет! - взорвался Сакаши. - Главный туннель погребального комплекса в Арке - это ложный вход, обманка. Десятки кладоискателей пытались проникнуть в гробницу до меня, и всех их ждала неудача. Истинный вход в гробницу Утаро можно открыть только при помощи мощной магии.
   - Верно, - улыбнулся Книжник. - Утаро был не только великим воином и политиком, но и талантливым магом. Он сумел сделать так, чтобы его прах не беспокоили жадные гробокопатели. Ты понял это и решил действовать по-другому. Ты решил открыть магический портал, который позволил бы тебе проникнуть в Гробницу Дракона через другое пространство.
   - С чего ты взял?
   - Я вижу у тебя на полке книгу великого Таеши "О мирах иных и путях между мирами", - Книжник снова улыбнулся. - Ты был бы плохим магом, если бы не использовал идеи Таеши в своих целях.
   Сакаши исподлобья глянул на странного гостя, поднялся с пяток и полез в маленький шкафчик в углу комнаты. Достал оттуда узкогорлую бутыль и два серебряных стаканчика, налил себе и гостю. В бутыли было густое селтонское вино, выдержанное и терпкое.
   - Ну вот, а говорил что у тебя нет вина в доме! - усмехнулся Книжник, отведав напиток.
   - Меня поражает, дорогой безымянный гость, откуда ты все это знаешь.
   - Такова моя обязанность - знать. Но давай поговорим о деле. Итак, ты попытался использовать практику Таеши и создать стабильный портал, чтобы с его помощью найти вход в Гробницу. Для опытного мага создание такого портала - штука совсем несложная. Тем более что ты хорошо знал место, где это можно сделать. Я говорю о Круге Силы близ Нараино. Ты правильно рассудил. Но при этом забыл главное. Я имею в виду тип портала.
   - Тип?
   - Конечно. Порталы бывают трех типов - порталы разового перехода, транспортные и стабильные. Ты, понятное дело, пытался активировать стабильный портал, но вот магии и умения у тебя не хватило. И твой первый портал получился разовым и нестабильным, не так ли?
   - Именно так. - Сакаши покачал головой. - Я даже не рискнул им воспользоваться. И решил бросить эту затею.
   - На время. Ты понял, что маны у тебя очень мало, и тебе необходимо резко поднять ее уровень. Ты верно рассудил - чем сильнее маг, тем больше у него шансов удерживать стихию портала до полной стабилизации. Сильные зелья для увеличения уровня маны ты изготовил быстро - алхимик ты превосходный. И совершил новую попытку открыть Нараинский портал.
   - И не смог в него войти, - подытожил Сакаши.
   - Конечно. Ведь ты открыл транспортный портал. Ты не смог в него войти сам, но ты открыл его для того, кто в этот момент проходил между мирами. Ты изменил вектор Перехода, и пришелец оказался на Хеаладе, а не там, где ему следовало находиться.
   - Вот как? И кто же это? Человек, демон, дух? Кого это я перетащил в наш мир?
   - Этого я тебе не могу сказать, Сакаши. Об этом пришельце мы поговорим попозже. Главное в другом: твои магические эксперименты с Нараинским порталом привели к очень тяжелым последствиям. Ты разблокировал магическую систему, которая многие века закрывала не только Гробницу Дракона, но и Абиссалиум.
   - Абиссалиум? - Сакаши удивленно поднял бровь. - Что это?
   - Древняя обитель Большой Ложи. Слышал о фамарах?
   - Ага, страшные сказки седой старины! - Сакаши презрительно хмыкнул. - Жуткие истории об изменявших свой облик полулюдях-полудемонах, населявших Хеалад до моего народа. Ты сам-то в них веришь?
   - Прежде чем я отвечу на твой вопрос, скажи мне: что ты знаешь об убийствах мирных жителей на севере острова?
   - Про вырезанные деревни? О них тут много говорят. Рассказывают, что кто-то поголовно вырезал аж шесть деревень за последние три месяца. Только не надо быть магом, чтобы понять, кто это делает. Это все работа наемников дома Айоши, мой друг, - Сакаши допил вино из стаканчика. - Или бандитов. Это они режут людей.
   - Ошибаешься. Я был на месте последней расправы в деревне Крам-Динар. И я увидел то, чего не могли или не хотели увидеть другие.
   - Что же именно?
   - Следы лошадей, на которых приехали убийцы.
   - И что же в них особенного, в этих следах?
   - Не знаю, как тебе, а мне вот не попадались лошади, у которых вместо копыт когтистые трехпалые лапы.
   - Предки, что за ерунду ты говоришь! - Сакаши сделал знак, отвращающий злых духов. - Такого быть не может.
   - Может. Фамарское зло уцелело, предки короля Утаро не покончили с ним окончательно. И теперь это зло возвращается. Я пока не знаю, ради чего были убиты эти несчастные, но догадываюсь, что должно произойти что-то страшное. Эта страна стоит над пропастью, и никто не знает, когда она разверзнется под нами. И всему виной ты, Сакаши. Ты все это заварил.
   - И чего ты от меня хочешь? Чтобы я покаялся, посыпал голову пеплом и навсегда перестал заниматься магией и продавать фальшивые зелья?
   - Я хочу, чтобы ты мне помог. Рассказал мне о пришельце. О том, кто прошел через твой портал.
   - Это была женщина, - помолчав, ответил Сакаши.
   - Молодая женщина-айджи с мечом и в доспехах?
   - Именно так. Ты знаешь ее?
   - Я догадываюсь, кто это. И еще - я знаю, что ты не помог ей. Бросил ее умирать возле кромлеха. Испугался?
   - Да-а, - протянул Сакаши, и в его темных глазах зажглась ненависть. - Ты очень много обо мне знаешь.
   - Больше, чем мне бы хотелось. Расскажешь мне об этой женщине?
   - Я не знаю, выжила ли она. Я действительно убежал. Испугался, как ты говоришь. Я подумал, что это страж Гробницы пришел, чтобы убить меня.
   - Знаешь, маг, я сейчас начинаю жалеть о том, что спас тебя от разбойников, - спокойно сказал Книжник. - Ты и впрямь редкостный негодяй. Мастер Хадэ верно описал тебя, да я сомневался.
   - А ты у нас хороший и добрый, - усмехнулся Сакаши. - Пусть так. Ты узнал все, что хотел. Теперь оставь меня в покое.
   - Еще одно, Сакаши. Такой человек, как ты, не мог не помародерствовать. Отдай мне то, что ты снял с этой женщины, и я уйду.
   - Я ничего не снимал. Эта женщина - она была вся в крови и почти не дышала. Она умерла у меня на глазах. Я оставил ее у кромлеха и убежал.
   - Я тебе не верю. Я чувствую, что вещи, принадлежавшие той женщине, здесь, в твоем доме. Их магическую эманацию нельзя скрыть.
   - А я не хочу больше с тобой разговаривать! - Маг замахал руками. - Убирайся из моего дома, проклятый айджи. Тебе не удастся меня запугать! Я превращу тебя в камень, клянусь Аричи!
   - Не превратишь. Силенок не хватит. Я уйду не раньше, чем ты вернешь мне то, что украл у той женщины. Иначе... - Книжник сжал правую кисть в кулак, и кривое отточенное лезвие выскочило из его рукава.
   - Будь ты проклят! - Сакаши на коленях пополз в угол комнаты, поднял кусок половицы и бросил Книжнику извлеченный из тайника сверток. - Подавись! И проваливай из моего дома. Ты... ты меня обокрал, негодяй!
   - Спасибо, - спокойно сказал Книжник, допил вино, встал и направился к выходу.
   На улице было темно - все фонари давно погасли, безлунное небо затянули тучи. Книжник прочел заклинание Ночного Путника и поспешил убраться из района трущоб.
   В гостиницу он пришел уже под утро. Хозяин спал, и дверь Книжнику открыл ночной слуга. Книжник дал ему монету и поднялся к себе в комнату. Закрыв дверь, развернул сверток, который забрал у Сакаши.
   Три предмета были Книжнику хорошо знакомы - костяная резная брошь с руной внутри, шестиугольный янтарный амулет в оправе и серебряный пояс из фигурных покрытых письменами блях. А четвертый предмет не имел никакой магической ауры. Обычный золотой медальон на цепочке. Книжник нажал на крышку медальона - она откинулась, из медальона выпала мягкая светлая прядка детских волос. Книжник наклонился, осторожно поднял прядку, вложил в медальон и защелкнул крышку. Он нашел то, что искал. Впору благословлять трусость и жадность Сакаши - подлец не решился продать свою мародерскую добычу, не захотел рисковать, а может, почувствовал магическую силу предметов и пытался сам ее использовать. Продай он реликвии, найти их было бы куда сложнее. Теперь надо придумать способ вернуть эти вещи хозяйке.
   И после этого надеяться, что они помогут ей освободиться от Покрова Тени.
  
   ************
  
   За окнами роскошно обставленной спальни резиденции наместника начало сереть. Мирчел повернула голову и посмотрела на Ирмаса. Наместник крепко спал, время от времени слегка похрапывая. Сейчас отважный вожак "Ястребов Дреммерхэвена", гроза дома Айоши и прославленный по всему Хеаладу лучник казался Мирчел совсем юным и беспомощным. Сразу вспомнилась санджийская пословица: "Во сне даже лев-людоед напоминает домашнюю кошку".
   Мирчел сбросила с себя одеяло, подошла к столику в углу комнаты и налила себе воды - ее мучила похмельная жажда. Пирушка в резиденции Ирмаса закончилась за полночь, да и то потому, что наместнику захотелось любви. Остаток ночи Мирчел провела в его спальне - так уже не раз бывало прежде. В Дреммерхэвене каждый знает, что Мирчел Ледяная Кровь не только десница грозного Ирмаса Удэна, но и его любовница. Правда, сегодня они спали вдвоем - вопреки обыкновению Ирмас не уложил в постель с собой и Мирчел еще одну женщину. Из тех шлюх, что были сегодня на наемничьей пирушке, ни одна им с Мирчел не приглянулась.
   Мирчел жадно выпила воду, налила второй кубок и вернулась к постели. Мимоходом глянула на себя в зеркало, удовлетворенно хмыкнула - не зря приближенные к Ирмасу барды зовут ее Стальным Цветком. Кто в Дреммерхэвене может с ней сравниться красотой? В этом мерцающем свете хрустальных светльников она кажется особенно таинственной и прекрасной. Мирчел протянула руку с кубком к зеркалу, свободную руку запустила в свою роскошную светлую гриву, изогнулась в талии, приняв самую соблазнительную позу. Хороша. Даже очень хороша. Отражение в зеркале лучезарно улыбнулось Мирчел, словно говоря - что может быть приятнее для женщины, чем осознание своей красоты?
   - Любуешься на себя?
   Она вздрогнула и пролила воду из кубка. Ирмас лежал на боку и, подперев голову рукой, наблюдал за ней.
   - Ты прелестна, - сказал наместник. - Однажды я брошу этот поганый городишко и переберусь в Селтонию. Благословенна земля, рождающая таких красивых женщин.
   - Ты никогда не бросишь Дреммерхэвен, - Мирчел подошла к кровати и легла рядом с Ирмасом. - И знаешь почему? Власть для тебя значит больше, чем любовь. Ты же просто упиваешься ею.
   - А ты нет? Твои отвага и решительность сделали тебя знаменитой. Тебя боятся и почитают по всему острову.
   - И ненавидят. Называют Кровавой Девой и Упырицей. Я хочу вина.
   Ирмас позвонил в колокольчик. Появившийся слуга молча выслушал приказ наместника и удалился, стараясь не поднимать глаз на обнаженную женщину, лежавшую рядом с хозяином.
   - Рассвет хорошее время для любви, - сказал наместник, опрокинув Мирчел на спину и наклонившись над ней. - Придумаем новую игру?
   - Почему ты послал меня в тот монастырь?
   - Гойлон, Гойлон! - Ирмас вздохнул. - Я сожгу этот проклятый рассадник суеверий вместе со всем укрывшимся там сбродом. А эту старую ворону Беренику прибью к дереву гвоздями. Мне начинает действовать на нервы то, что ты постоянно о них говоришь.
   - Прости, милый. Но ты же не хотел, чтобы я там все разорила?
   - Нет, не хотел. А теперь хочу. Пошлю туда Клоча. Пусть сожжет там все дотла.
   - Прошу тебя, не надо.
   - Ах, теперь ты просишь за этих гусынь в белом? - Ирмас наклонился к груди Мирчел, поймал губами ее выпуклый розовый сосок, потом лизнул ее щеку. - Заставь меня помиловать их. Пусть я растаю в твоих объятьях.
   - Постой, Ирмас. Я хочу тебе сказать... Там, в монастыре мне вдруг стало очень страшно.
   - Тебе? Страшно? Не смеши меня, Мири. Если бы я не знал тебя больше полугода, я бы может и купился на твои слова. Ты не знаешь, что такое страх.
   - Милый, расскажи, как я попала в Дреммерхэвен.
   - Зачем? Ты никогда меня об этом не спрашивала.
   - Я хотела, но боялась воспоминаний. А сейчас я очень хочу вспомнить.
   - Ты была ранена. Очень тяжело. Тебя нашли мои люди около Нараино. Прямо на дороге. Сначала они подумали, что ты из людей Айоши, просто решили тебя обобрать и бросить на съедение воронам. Сняли с тебя доспехи и увидели татуировку на твоем плече...
   - А что моя татуировка?
   - Дракон, милая. Знак дома Эдхо. И мои парни решили, что ты из наших. Привезли тебя в Дреммерхэвен. Сет-Пилюля выходил тебя, хотя дела твои были очень плохи.
   - И все?
   - А что ты еще хочешь знать?
   - Нет-нет, больше ничего... Поцелуй меня.
   Слуга принес вино, и Ирмас сам наполнил ее чашу. Они пили вино и целовались, а потом наместник предложил ей поиграть в горячую всадницу. Мирчел с развратной улыбкой забралась на своего командира и шепнула:
   - Сейчас, милый, я покажу тебе, что такое настоящий галоп...
   Их близость всегда напоминала битву. По ночам крики и стоны из спальни наместника разносились по всей резиденции, заставляя караульных на этажах и во дворе улыбаться и отпускать похабные шутки. Ирмасу нравилось, когда Мирчел брала в постели инициативу на себя. Он требовал, чтобы она его кусала, щипала, царапала, обзывала самыми грязными словами - его это возбуждало. Но сам он был с ней на удивление ласков, нежен и даже сентиментален. И на этот раз он просто лежал, закрыв глаза, гладил ладонями ее бедра и грудь и стонал в такт движениям Мирчел. Когда же девушка довела его и себя до разрядки и с удовлетворенным вздохом опрокинулась на постель рядом с ним, Ирмас взял кубок с вином, вылил Мирчел на живот и начал слизывать, спускаясь все ниже к ее бедрам.
   - Щекотно, - хихикнула Мирчел. - Что ты делаешь?
   - Соль, - хриплым голосом прошептал наместник. - Вкус соли. Вкус моей родины. Твои глаза - это море, вкус твоего тела - это морская соль.
   - Боги, Ирмас, ты стал поэтом!
   - С тобой я готов стать кем угодно.
   - И все-таки, зачем ты отправил меня в монастырь?
   - О. молния Рунды! - простонал наместник. - Ты просто змея, Мири.
   - И все-таки?
   - Я не хочу сейчас говорить о политике.
   - Так это политика?
   - Да, мое солнце. Слава этой старухи Береники и ее гойлонской общины не дает мне покоя. Айджи считают Беренику святой. Говорят, она просто-таки чудеса творит. Мне это не нравится. Я не признаю авторитетов, кроме себя. Я хотел поставить их на место.
   - Тогда что тебе мешает покончить с Гойлоном?
   - Принц Оваро тоже расположен к нэни. И дядя принца Кадаи считает, что айджи должны иметь авторитетного духовного наставника. Мол, такие люди полезны для справедливого дела дома Эдхо. Если бы не их воля, я давно бы не оставил от Гойлона камня на камне. Но тебе я благодарен. Ты побывала там и дала этим святошам понять, что мы не оставим их в покое. Пусть трясутся от страха.
   - Знаешь что? - Мирчел села на кровати, обхватив колени ладонями. - Пожалуй, я еще раз туда съезжу. Поговорю со старухой. Я умею говорить с людьми.
   - И о чем ты хочешь с ней поговорить?
   - Попробую убедить ее помочь нам. В последнее время много говорят об убийствах айджи, про эти деревни. Я подумала, что Береника может что-то знать об этом. В этом монастыре что-то не так, Ирмас. Я должна все выяснить.
   - Хорошо, но одна ты туда не поедешь.
   - Конечно. Возьму с собой Вирна, Ла Бьера, Леньяна и Йорна-Бастарда. Больше мне никто не нужен.
   - И почему я не могу тебе отказать? - Ирмас перекатился на кровати, встал и начал одеваться. Мирчел с удовольствием наблюдала за ним. Хорошо, что у нее такой любовник - молодой, сильный и привлекательный. Поджарый, мускулистый, с сильными руками, который могут и лук натянуть как надо и женщину приласкать так, что она запылает, как адское пламя. И еще - странно, что у одного из самых жестоких и влиятельных командиров наемничьих ватаг в Хеаладе такие томные черные мечтательные глаза. Убийца со взглядом ангела, негодяй с лицом героя. Мирчел знала, что половина женщин Дреммерхэвена тайно влюблена в Ирмаса Удэна. Но не ревновала, потому что сейчас Ирмас принадлежит ей. Душой и телом. Он безумно влюблен в нее, она это видит и чувствует. И так доверяет ей, что даже не попытался выяснить, почему же она так рвется снова поехать в Гойлон...
   - Налей мне еще вина, - попросила она, вытянувшись на постели.
   - Когда ты собралась ехать в Гойлон? - внезапно спросил Ирмас.
   - Сегодня. Если, конечно, ты позволишь.
   - Странно.
   - Что-то не так?
   - Нет, просто я говорю - странное совпадение. Мне сообщили, что принц тоже собрался ехать в Гойлон. И отправляется он туда сегодня. Так что ты будешь его сопровождать. Лишняя охрана не помешает.
  
  
   Глава пятая: НЭНИ
  
  
   О
   рселлин понемногу избавлялась от страха. Ее больше не пугали визиты брата Оври - старый доктор был очень добр к ней и всегда приносил какой-нибудь гостинец: яблоко, персик или кисть винограда. А с двумя молоденькими послушницами, Линне и Верой, Орселлин даже сдружилась. Девушки были лишь ненамного старше Орселлин, и обе оказались ужасными болтушками. От них Орселлин узнала все о монастыре Гойлон. И о его хозяйке. Ей показали весь монастырь - кельи для монахинь, госпиталь, храм, большой ухоженный сад за храмом, в котором разрешалось гулять всем, кто пожелает. Вот только в расположенный по соседству лагерь беженцев брат Оври посоветовал девушке не ходить - слишком много там больных.
   - Этот монастырь очень древний, - рассказала ей Вера. - Говорят, он был основан еще при первом императоре Династии Грозового Дракона. На вершине горы Фуширо тогда день и ночь горел магический огонь, отгонявший от земель Хеалада зло. Тысячи людей шли к Фуширо, чтобы поклониться волшебному пламени. Вот тогда-то и был построен наш монастырь, чтобы паломникам было где остановиться. Ты видела алтарь в храме - это тот самый камень, из которого когда-то исходил волшебный огонь на вершине горы Фуширо. Наш монастырь в самом деле святое место, силам зла сюда доступа нет.
   Орселлин кивнула. Она уже была в монастырском храме Гелеса, и он показался ей скучным и бедным. Их церковь в Крам-Динаре была нарядной, в ней были красивые скамьи для прихожан, окна из цветных стекол и медные поставцы для свечей. Пол был мраморный, а не глиняный, как здесь. Странно, что в таком святом месте такой бедный храм.
   Как-то утром Линне принесла ей новую одежду, и почему-то мужскую.
   - Одевайся, сестричка, - сказала она.
   Орселлин, не задавая вопросов, тут же облачилась в полотняную рубашку, короткий камзол, штаны-брэ и башмаки из мягкой кожи. Прежде ей никогда не приходилось одеваться, как мужчина, и эта одежда показалась ей страшно неудобной. Линне, хихикая, вытащила из складок своей мантии обломок зеркала и протянула Орселлин.
   - Ну, как? - спросила она.
   Орселлин глянула на себя нерешительно и даже со страхом. Ее лицо показалось ей неестественно бледным - или все дело в ослепительной белизне рубашки? Под глазами залегли синяки, а черные волосы были коротко острижены - Орселлин не могла вспомнить, кто и зачем ее остриг. Наверное, так надо.
   - А ты хорошенькая, - сказала ей Линне. - Небось, мальчишки за тобой стаями бегали.
   - Не бегали, - Орселлин мотнула головой. - Был один парень, Рейнс. Он меня любил.
   - А ты его?
   - Любила... наверное. Я не знаю.
   - Ладно, покрасовались, и хватит, - Линне забрала у Орселлин зеркало. - Про зеркало нэни ни слова. Узнает, накажет меня. А сейчас пойдем. Мать-настоятельница пожелала видеть тебя.
   Они покинули госпиталь и прошли в жилые помещения. Нэни Береника была в своем кабинете. Она поцеловала Линне, затем раскрыла объятия для Орселлин.
   - Брат Оври сказал мне, что ты идешь на поправку, - сказала она, глянув девушке в лицо. - Я вижу, что это так. Ничего не хочешь мне сказать?
   - А что я должна говорить, матушка?
   - Линне, выйди пожалуйста, - велела нэни послушнице. Сделала паузу, снова пристально посмотрела на Орселлин. - Я буду звать тебя Орси, ты не возражаешь?
   - Меня все так зовут, матушка?
   - Расскажи мне о себе, Орси.
   - Что мне рассказывать, матушка?
   - Все. Я хочу узнать о тебе побольше.
   Орселлин начала рассказывать. О своей приемной матери вдове Рейле. О Крам-Динаре. О подружках и друзьях. О Рейнсе. О том страшном дне, когда она увидела всадников. Рассказ получился сбивчивым, но настоятельница слушала внимательно.
   - Так ты не знала своих родителей? - спросила она, когда девушка замолчала.
   - Нет, матушка. Я только слышала от вдовы Рейле, что мой отец был воином, а мама была родом из Дреммерхэвена. Вдова Рейле говорила, что они погибли во время последней Войны Дракона и Тигра.
   - Сколько тебе лет?
   - Шестнадцать. Осенью семнадцать исполнится.
   - Ты хочешь остаться в монастыре?
   - Я не знаю, матушка. Здесь все очень добры ко мне. И мне здесь нравится, - Орселлин опустила глаза. - Пока нравится.
   - Монастырь живет по своим суровым законам, детка. Если ты захочешь присоединиться к нам, тебе придется их исполнять. Много работать и позабыть о суетных развлечениях.
   - А вы, матушка, сами хотите, чтобы я осталась с вами?
   - Хороший вопрос, - улыбнулась Береника. - Мы рады каждому, кого воля Гелеса приводит в нашу обитель.
   - Я попала сюда по воле Гелеса?
   - Конечно. И ты очень мне помогла. Благодаря тебе, я узнала одну очень важную вещь. Хочешь, открою тебе тайну?
   - А можно? - Орселлин аж шею вытянула в ожидании того, что скажет настоятельница.
   - Я думаю, что Гелес отметил тебя при рождении своим благословением.
   - Меня? - Орселлин попятилась от настоятельницы. - Что это значит?
   - В тебе живет сила Гелеса. Я вижу это. Твой путь - путь служения солнечному богу.
   - Я хочу жить, как все девушки. Хочу выйти замуж и рожать детей. Хочу, чтобы у меня был свой дом с садом и красивой мебелью. Я не хочу становиться монахиней.
   - Много лет назад я рассуждала так же, как и ты, Орси. Я тоже хотела выйти замуж, иметь детей. Но мне был предопределен другой путь. Люди не знают, кто они на самом деле и для какой цели пришли в этот мир. Вот и я этого не знала. Но потом... - Нэни Береника улыбнулась. - Когда я впервые увидела тебя, Орси, то поняла, что ты необычная девушка. В тебе есть свет. И этот свет твое благословение. И твое бремя.
   - Ты хочешь, чтобы я осталась в монастыре, матушка?
   - Напротив, я хочу, чтобы ты его немедленно покинула.
   - Вот как? - Орселлин чувствовала, что она ничегошеньки не понимает в происходящем. - Ты гонишь меня?
   - Нет, дитя мое. Я хочу, чтобы ты выполнила для меня одно важное поручение. Но для этого тебе придется отправиться в Дреммерхэвен.
   - Что мне нужно сделать?
   - В Дреммерхэвене есть один человек, который мне очень дорог. Его зовут брат Стейн, но чаще его зовут просто Книжником. Он очень хороший человек. Я прошу тебя позаботиться о нем. Согласна?
   - Если матушка желает...
   - Значит, решено, - Береника ласково прижала девушку к себе, поцеловала в лоб. - На лошади умеешь ездить?
   - Конечно.
   - Садовник Кихоу оседлал для тебя коня - ты найдешь его во дворе. Вот немного денег, - Береника протянула Орселлин две золотые монеты, - и кольцо-печатка с ликом Гелеса. Запомни, что тебе следует все время ехать на север. От Гойлона идут две дороги, мощеная и грунтовая. Езжай по грунтовой, пока не доберешься до деревни Ферн. Там в местной таверне, покажешь трактирщику перстень, и он даст тебе свежую лошадь. В таверне не останавливайся, скачи дальше на север. Если Гелес будет милостив к тебе, ты прибудешь в Дреммерхэвен послезавтра. Брат Стейн остановился в гостинице "Золото и лазурь". Он будет тебя ждать.
   - Поручение выглядит очень простым, матушка, - Орселлин попыталась улыбнуться. - Я постараюсь выполнить его.
   - Прошу тебя, постарайся, - нэни Береника еще раз поцеловала девушку. - Ступай, милая. Я благословляю тебя. Пусть Гелес направляет и охраняет каждый твой шаг.
   - Спасибо за все, матушка, - Орселлин поцеловала сухую морщинистую руку настоятельницы и выбежала из кабинета.
   Во дворе ее действительно ждал молчаливый садовник Кихоу, державший за повод гнедого конька с влажными добрыми глазами. Орселлин забралась в потертое седло и тут увидела послушниц - Линне и Вера стояли у дверей храма и смотрели на нее.
   Орселлин улыбнулась и помахала им рукой.
   Послушницы ответили ей воздушным поцелуем. Почему-то в их глазах была грусть.
   Что происходит?
   Конек повернул к ней морду и приглашающе зафыркал. Орселлин решилась, легонько ударила скакуна пятками по бокам. Ей очень хотелось оглянуться, и уже в воротах монастыря она не удержалась и еще раз посмотрела назад - на храм Гелеса и застывшие у его дверей фигурки в белом. У нее внезапно возникло чувство, что сюда она больше никогда не вернется.
  
  
   Нэни Береника наблюдала в окно, как Орселлин покинула монастырь. Потом задернула плотную штору и вернулась к своему столу. Извлекла из ящика хрустальный шар, поставила перед собой и сосредоточилась. Шар начал светиться изнутри, а потом Береника увидела в шаре лицо Книжника.
   - Матушка! - сказал Книжник.
   - Ты нашел, что искал, Моммек?
   - Пока только три Реликвии, матушка. Увы, но мне ничего не известно о моем Кольце Языков, перчатках Довлада и о доспехах.
   - Будем надеяться, что они остались у хозяйки. Ты встречался с ней?
   - Нет еще. Она сейчас в замке Ирмаса. Туда не пускают никого. Не думаю, что для меня сделают исключение.
   - А как проходит твое расследование?
   - Все так, как ты сказала, матушка. Это фамары. Я был в Крам-Динаре - все то же самое. Шестое сердце уже у них в руках.
   - Осталось еще одно. Нам надо спешить. Если Большой Ложе удастся пробудить Исконного, эта земля будет ввергнута в хаос и навсегда потеряна для Света.
   - Седьмое сердце хранится в усыпальнице короля Утаро. Фамары не смогут добраться до него, пока не будет пролита кровь Дракона.
   - У меня нехорошее предчувствие, Моммек. Я чувствую, что принцу Оваро угрожает опасность.
   - Я могу охранять принца.
   - Нет, ты должен заняться Воительницей. И добыть седьмое сердце раньше фамаров. Я позабочусь о принце. Так или иначе, наши пути должны пересечься. Я послала к тебе своего человека. Мне кажется, эта девочка будет тебе полезна.
   - Ах, матушка, ты до сих пор не отказалась от мысли меня женить! Кто эта несчастная?
   - Я хочу видеть тебя счастливым, Моммек. Твое вечное одиночество меня беспокоит. А эта девушка мне очень понравилась. И еще - она единственная, кто пережил резню в Крам-Динаре.
   - Я учту это, матушка. И постараюсь быть с ней поласковее. Что-нибудь еще?
   - Я... - Береника сделала паузу, - я хочу тебе сказать, что ты всегда был прекрасным сыном. И я очень люблю тебя, Моммек. Береги себя, ладно?
   - Что-то случилось, матушка? Мне не нравится твое настроение.
   - Ах, сынок, я всего лишь старая женщина, и у меня бывают приступы хандры. Целую тебя и благословляю. Прощай.
   - До встречи, матушка! Я тебя люблю.
   Хрустальный шар погас. Нэни Береника почувствовала себя совершенно обессиленной. Даже такая нехитрая магия, как активация Говорящего Шара, буквально выпила из нее силы. Старость - слишком тяжелое бремя. К счастью, нести его осталось недолго.
   Чтобы подкрепить силы, нэни Береника выпила чашу малинового сока, но слабость не прошла до конца. Настоятельница подошла к окну, посмотрела на двор монастыря, залитый солнцем. Потом перевела взгляд дальше, в сторону поселка беженцев. Там кипела жизнь: мужчины пытались благоустроить лачуги, в которых селились их семьи, женщины стряпали, стирали, следили за скотом. Береника подумала, что этим людям непросто будем объяснить причину, по которой они должны будут покинуть Гойлон. Оставаться им здесь нельзя. Настоятельница с болью подумала о Линне, Вере, Обри, Кихоу, других членах ее маленькой общины. С каждым из них она поговорит отдельно. Она не скажет им того, что знает сама. О том, что шесть деревень айджи были уничтожены в ночи лунных затмений, и это совсем не случайность. О том, кто и почему это сделал, в чем смысл этих зверских убийств множества людей. Она не скажет им, что через две недели наступит еще одна мистическая ночь, когда семь планет встанут в одну линию, и седьмое жертвоприношение снимет магические цепи с последних врат темной бездны Абиссалиума - врат, за которыми скрывается одно из самых страшных порождений Теневой Стороны.
   Скоро случится то, что должно случиться. Скрытые до сих пор силы пришли в движение. В этом и заключается Предопределение, и ничего тут не попишешь. Великая война идет уже давно - она продолжается на плоскогорьях Орсианы, она вот-вот охватит берега Зеленого моря, и Хеалад не исключение. Эта несчастная земля долгие годы не знала ни дня мира, а теперь над ней сгущаются такие сумерки, что страшно подумать, какую же ночь они предвещают. Слишком много тьмы ныне в роскошных дворцах и заброшенных руинах Хеалада. И судьба некогда великой империи Дракона теперь в руках нескольких человек, которые и не подозревают пока, что им уготовано Таблицами Судеб.
   Несколько человек. И ее сын, который называет себя Книжником. Единственный, кто может ей помочь, потому что остальные ее дети уже выполнили свою миссию. Законам Рока подчиняются даже боги. Забытые тем паче.
   Все случится так, как должно было случиться. Эта земля еще увидит величие Гелеса, и пламя, сотни лет горевшее в обители Гойлона, однажды вспыхнет вновь. Но платой за это станет Мгновение Страдания и Зубовного Скрежета, Пламени и Боли, Кровавых Клинков и Мученичества. Долгожданное и страшное мгновение, неведомое бессмертным богам, но неизбежное для тех, кто утратил свое бессмертие.
   Будущее уже раскрылось перед нэни во всем хитросплетении своих узоров. Узор Времени сложился в цифру "6". У нее есть шесть дней на то, чтобы приготовиться к встрече с Неизбежным.
   Шесть дней на то, чтобы завершить то, ради чего она пришла в мир.
   - Кихоу! - крикнула нэни в открытое окно. - Попроси сестер и брата Оври подняться ко мне в кабинет...
   Нет, не стоит говорить с каждым поодиночке. Она поговорит со всеми братьями и сестрами разом. Скажет им все. И попытается убедить их поступить так, как она считает нужным.
  
  
  
   Это было тягостное молчание. Тем более тягостное, что нэни ждала ответа, а видела только бледные напряженные лица и пустоту в глазах. Ее братья и сестры ошеломлены, они ждут слов мудрости и утешения, а у Береники их просто не было.
   Время слов закончилось.
   "Мой старый добрый Оври, милые девочки Линне и Вера, мои сестры Таире и Кеннег, трудяга Кихоу, добрые мои помощники и верные дети Гелеса! Что я могу вам еще сказать, кроме того, что вы сейчас услышали?"
   Оври первым пришел в себя.
   - Матушка, - с трудом выговорил он. - Нэни Береника, ты не могла ошибиться?
   - Нет, Оври. Предсказания не обманывают. Я знала это до того, как здесь появилась наемница. А теперь я уверена, что нам отпущено совсем немного времени. Белый агнец скоро будет здесь. И волки тоже.
   - И что же, нам все бросить? - тихо спросил Кихоу. - Наш сад только начал плодоносить, матушка. В этом году должен быть отличный урожай яблок.
   - Не стоит думать о яблоках, Кихоу. Надо подумать о людях. Брат Оври, я скажу беженцам, что в монастыре началась чума. Это заставит их уйти. Сколько у нас в лазарете больных?
   - Тридцать человек, нэни.
   - Сколько из них могут ходить?
   - Тяжелых только четверо, и еще трое с желтухой. Им нельзя сейчас покидать госпиталь. - Оври проглотил ком в горле, взглянул прямо в сапфирово-синие глаза настоятельницы. - И я не могу их покинуть.
   - Значит ли это, что ты отказываешься уходить, Оври?
   - Да, нэни. Я остаюсь в Гойлоне.
   - Ты идешь против моей воли?
   - Я не могу пойти против своего сердца. Прогони меня, по-другому я отказываюсь покидать Гойлон в такое время.
   - Матушка! - Послушницы Линне и Вера со слезами упали к ногам настоятельницы, вцепились пальцами в ее мантию, закричали в два голоса. - Мы тоже... мы тоже никуда не хотим идти! Не гони нас, матушка!
   - Матушка настоятельница, - седая Таире встала на колено рядом с рыдающими послушницами, коснулась руки нэни. - Здесь наше место. Мы прожили рядом с тобой жизнь. Сможем ли мы уйти, зная, что ты осталась в одиночестве?
   - Таире права, - рыжеволосая Кеннег сверкнула зелеными глазами. - Благослови нас, нэни. Дай нам частицу твоей воли и твоего мужества, и мы встанем рядом с тобой.
   Береника хотела ответить, резко и властно, но не смогла. Лица ее подчиненных начали расплываться, рыдания сдавили горло. Чтобы не упасть, нэни рукой оперлась на стол. Таире и Кеннег подхватили настоятельницу и помогли сесть.
   - Что вы говорите? - всхлипнула настоятельница. - Я прожила семьдесят шесть лет. Моя жизнь окончена. Мне осталось последнее испытание, которое я выдержу. Я обязана остаться здесь, чтобы дать этой стране надежду. А вы... вы еще молоды. Кеннег, Линне, Вера, Таире, что вы говорите! Оври! Почему, зачем?
   - Потому что в Книге Гелеса написано: "Презрен будет тот, кто перед лицом испытаний и несчастий оставит мать свою и отца, и брата своего, и сестру, и смалодушничает", - суровым голосом ответила рыжая Кеннег. - Не требуй от нас, матушка, чтобы мы нарушили заповеди, которым ты нас учила.
   - Кеннег права, - сказал Оври. - Мы остаемся.
   - Вы не поняли того, что я сказала вам? - Береника впервые повысила голос. - То, что уготовано мне, было предопределено давно, еще до вашего и моего рождения. А ваше служение Гелесу в этой обители закончено. Вы были лучшими слугами из всех. Заклинаю вас, оставьте меня и уходите. Мы не можем спорить с Судьбой, она всегда сильнее. Я не смогу защитить вас. Та сила, что дарована мне, перейдет к другому человеку, и вы все станете легкой добычей Зла. Прошу вас, сделайте так, как я велю. Не отягчайте мою совесть. Мне будет тяжело уйти из жизни, если я буду знать, что не смогла вас спасти.
   - Мы приняли решение, - сказал за всех Оври, помолчал немного. - Не суди нас, нэни. Мы никуда не уйдем.
   - О Гелес! - вздохнула Береника. - Неужели нет слов, которые могли бы вас убедить?
   - Нет, - твердо сказала Кеннег.
   - Нет, - отозвались Линне и Вера, продолжая рыдать.
   - Нет, - эхом отозвалась Таире.
   - Нет, - произнес Кихоу.
   - Нет таких слов, - промолвил Оври. - Мы сделаем так, чтобы крестьяне ушли из Гойлона, но сами останемся здесь.
   - Оври, - Береника посмотрела на пожилого врача с бесконечной благодарностью. - Сделай хоть это, прошу тебя. Позаботься о беженцах. И отправь тех больных, которые могут ходить.
   - Матушка, - Линне припала к коленям настоятельницы, - что мы должны делать?
   - Скоро вечерняя заря, - сказала Береника, силясь подняться с кресла. Таире помогла ей встать. - Время молитвы, родные мои. Пойдемте и попросим Гелеса, чтобы он укрепил наш дух.
  
  
   Глава шестая: ДОСПЕХИ, МЕЧИ И ПОЛИТИКА
  
  
   С
   олнце только-только поднялось над башнями Дреммерхэвена, а Мирчел уже начала собираться в дорогу.
   Попрощавшись с Ирмасом, она вернулась в свои покои, приняла ванну и переоделась. Покончив с утренним туалетом, наскоро перекусила. Вино пить не стала, с жадностью выпила несколько больших чаш воды. Покончив с завтраком, Мирчел направилась в личный арсенал. С тех пор, как она стала помощницей и любовницей Ирмаса Удэна, ее вооружение хранилось здесь, в маленькой комнатке десять на десять шагов. Ключом, который всегда носила с собой, отперла тяжелый окованный железом сундук. В сундуке лежали необычные доспехи - те самые, в которых ее нашли близ Нараино люди Ирмаса.
   Глядя на доспехи, Мирчел вспомнила, как она искала мастера, способного починить их. На доспехах были вмятины и царапины, локтевой шарнир правой наручи был поврежден, сломались две застежки полукирасы. Оружейники в Дреммерхэвене отказывались браться за эту работу, и она не могла заставить их ни угрозами, ни посулами. Испуганные оружейники, видя ее гнев, пытались объяснить, что чинить доспехи настоящей сидской работы, сделанные из электрона, да еще такие старинные - дело невероятно сложное. Один из оружейников даже предложил ей отправиться за море, в Гленнсид, и там найти мастера-сида, владеющего старинными технологиями. А потом другой оружейник, как бы невзначай, сказал ей, что в деревушке Лланхарн в тридцати лигах к востоку от Дреммерхэвена живет неплохой кузнец-айджи. Почему бы госпоже Мирчел не обратиться к нему?
   Мирчел так и сделала. Старик-кузнец долго рассматривал доспехи, ощупывал заскорузлыми пальцами сочленения, а потом внезапно спросил:
   - Сколько ты мне заплатишь за работу?
   - Сколько попросишь, - Мирчел обожгла такая радость, что ей захотелось расцеловать кузнеца. - Назови свою цену, мастер.
   - Я вижу, Кровавая Дева, что твои доспехи очень необычные. И еще вижу, что они бесценны. Я не знаю, откуда они у тебя и знать не хочу. Но если они достались тебе, значит, так угодно богам. Я починю твои доспехи. За один золотой.
   - Ты издеваешься надо мной? - нахмурилась Мирчел.
   - Я назвал свою цену, как ты просила.
   Мирчел показалось, что этот старик просто насмехается над ней, но ей нужны были эти доспехи - и она согласилась. Мастер велел ей вернуться за готовыми доспехами через неделю, взял с нее золотую монету и вернулся к своей работе. Всю следующую неделю Мирчел буквально места себя не находила от нетерпения, и в назначенный день приехала в Лланхарн. Ее доспехи были готовы. Кузнец безукоризненно выполнил свою работу.
   - Ты великий мастер, - сказала она кузнецу. - Несправедливо, что ты затребовал такую мизерную плату. Искусных мастеров следует беречь и поощрять. Вот двести сентер - возьми их от меня.
   - Не возьму, - ответил кузнец. - На этих деньгах кровь Айфодла. Забирай свои доспехи и оставь меня в покое.
   Мирчел тогда с трудом подавила гнев и уехала из Лланхарна с горечью в душе. А ночью ей приснился Айфодл. Тот недоброй памяти день, когда она приехала туда со своими людьми. Ирмас приказал ей перебить всех, кого они увидят. И Мирчел приказала своим воинам не оставить от Айфодла камня на камне. Она и сама зарубила несколько сиволапых, но потом ей показалось скучным убивать безоружных. И она сидела в седле и наблюдала, как ее люди приканчивают жителей городка. Тогда ее наемники покуражились от души. Какого-то горлопана, который кричал и возмущался тем, что "Ястребы" грабят его дом, прибили железным костылем через рот к дверям его же амбара. Так он и висел на двери, выпучив глаза, давясь кровью и дергая руками и ногами, пока не помер. Тем, у кого в доме находили хоть что-то напоминающее оружие, отрубали по локоть руки. Крестьянских девок раздевали догола и заставляли ловить кур, а сами хохотали, глядя на них, после чего всех перестреляли из арбалетов. Старосту Айфодла вместе со всей семьей - женой, старой матерью и семью детьми мал мала меньше, - бросили в колодец. Кошек и собак и тех перебили. Когда в городке не осталось ни одного живого существа, Мирчел велела все сжечь. Деревянные домики крестьян вспыхивали быстро, и очень скоро мертвый Айфодл превратился в настоящий ад. Мирчел проснулась с неприятным чувством; в комнате как будто пахло горелой плотью. Но потом она выглянула в окно, увидела, что во дворе поварята ошпаривают факелами свинью - и успокоилась. Прошло несколько дней, и она не выдержала, снова отправилась в Лланхарн, чтобы встретиться с мастером, починившим ее доспехи, но ей сообщили, что старый кузнец внезапно умер.
   Доспехи с тех пор лежали в сундуке в ее арсенале. Мирчел берегла их, понимая, что починить их теперь некому. Но вот теперь почему-то решила надеть их. Она и сама не могла объяснить, откуда у нее возникло такое непонятное желание. И потом, она так давно их не надевала...
   Мирчел стянула с себя кожаную куртку, рубашку и штаны, сбросила сапоги. Никто не говорил ей, что эльфийские доспехи надеваются на голое тело, она каким-то образом знала это сама. Стоя перед зеркалом, Мирчел начала с драгоценной полукирасы, закрепила ремнями наплечники и наручи, надела коротенькую латную юбку. В последнюю очередь надевались поножи, закрывавшие ногу от пальцев до середины бедра. На дне сундука лежала еще пара кожаных перчаток. По наружной поверхности перчаток, от запястья к костяшкам пальцев, проходили частые ряды стальных заклепок. Мирчел взяла перчатки, надела их, еще раз посмотрела на себя в зеркало. Никогда еще она не чувствовала себя такой сильной и умиротворенной одновременно. Странно, она будто и не чувствовала веса этих доспехов. Они будто срослись с ее кожей. Они великолепны. В этих доспехах Мирчел ощущала себя древней воительницей сидов. Как они назывались, эти легендарные девы-воительницы из охраны сидских королей? Ведь она прежде слышала это слово, и не раз, но почему-то не может его вспомнить.
   Решено - в монастырь она поедет в этих доспехах. Теперь надо выбрать оружие.
   Меч-танги, который ей подарил Ирмас после усмирения Айфодла, был при ней. Мирчел нравился этот меч работы мастера Хадоши из Митора, с длинным слегка изогнутым клинком, удлиненной тяжелой рукоятью и чеканенной цуба, овальной гардой, хорошо закрывавшей руку. В Империи Дракона танги могли носить только знатные люди, а меч Мирчел еще и был именным - на клинке по приказу Ирмаса Удэна было выгравировано ее имя. Мирчел внесла в этот меч только два усовершенствования: еще больше утяжелила рукоять за счет нового кованого оголовника и заказала к мечу ножны, которые позволяли носить клинок по континентальному обычаю - на спине.
   Последующий час Мирчел провела в фехтовальном зале, упражняясь на деревянной китане - ей необходимо было привыкнуть двигаться в удивительных доспехах. Она еще раз поразилась тому, насколько же доспехи не мешают ей двигаться, атаковать и обороняться. Она тренировалась, пока все тело не покрылось потом и во рту не пересохло.
   Слуга принес ей полотенце и бокал с холодным травяным чаем. Почтительно осведомился, не нужно ли госпоже еще что либо.
   - Ступай в мой арсенал, - распорядилась Мирчел. - Принеси оттуда меч с янтарем в оголовнике и в кожаных ножнах. Ты не ошибешься, второго такого меча нет.
   Слуга ушел. Мирчел вернулась к китане и еще некоторое время наносила рубящие и колющие удары, наслаждаясь легкостью доспехов. Затем вернулся слуга с мечом.
   Мирчел отложила танги, взялась за прямой полуторник. И удивилась сама себе - почему, по какой причине она так долго не пользовалась им? Прямой обоюдоострый бастард был намного тяжелее танги, но почему-то Мирчел ощутила, что как раз этот клинок - под ее руку, будто ковался специально для нее. Несколько атак по китане убедили ее в том, что в Гойлон она отправится с двумя мечами. В этом нет ничего нелепого, многие из наемников, особенно выходцы из Селтонии и Мидинга, носили по два длинных меча.
   Мирчел прекрасно знала, что наемники Ирмаса считают ее отличной мечницей. Ирмас как-то сам наблюдал за ее упражнениями в фехтовальном зале и внезапно спросил, где она так научилась обращаться с мечом. Мирчел тогда ушла от ответа. Сказала, что в свое время ее выучил родственник, хотя это было неправдой. Она и сама не знала, откуда у нее это умение.
   - Ты двигаешься, как пантера, - сказал ей Ирмас. - У тебя безжалостная рука, хороший глазомер и отличное чувство равновесия. Я не завидую тому, кто окажется твоим противником.
   - Это тебя пугает?
   - Это меня удивляет. Я впервые встречаю женщину, против которой мало кто устоит.
   - Твои слова полны скрытого смысла, Ирмас. Ты имеешь в виду - мало кто устоит перед женщиной, или перед бойцом?
   - И то, и другое. Молись своим богам, селтонка, чтобы твоими учителями не оказались мои враги. Я люблю тебя, но не буду милосердным.
   - Как это похоже на мужчин - бояться сильных женщин! Ты не исключение, Ирмас. Но за похвалу спасибо. Пока что получается, что твои недруги стали моими. Так что не беспокойся. Если я захочу тебя убить, то скажу тебе об этом...
   - Госпожа! - Пожилой наемник-селтон в добротном ламмеляре* вошел в зал, с восхищением посмотрел на свою начальницу. - Тебя искал наместник Ирмас. Он просит тебя зайти к нему в Зал Битв.
   - Хорошо, что ты пришел, Леньян, - сказала Мирчел, убрав меч в ножны. - Сейчас же найди Йорга, Ла Бьера и Вирна, и ждите меня возле конюшен. И конюхам скажи, пусть оседлают Мистраля. Мне понадобится ваша помощь.
   - Как прикажет госпожа. - Наемник поклонился и тут же покинул зал.
   * Ламмеляр - защитный доспех из соединенных между собой маленьких металлических пластинок или чешуек.
  
   Уходя из зала, Мирчел не удержалась и еще раз посмотрела на себя в зеркало. В резиденции Ирмаса зеркала повсюду - у предводителя "Ястребов Дреммерхэвена" к ним непонятная страсть. Доспехи смотрелись великолепно. И вообще, Мирчел показалось, что сегодня она выглядит особенно свежо и эффектно - вчерашние возлияния и бессонная ночь с Ирмасом никак не отразились на ее лице. Вот только взгляд кажется усталым, и прическа...
   Мирчел сорвала повязку, которая удерживала ее распущенные волосы и быстро заплела длинные светлые пряди в косу. На мгновение ей померещилось, что из зеркала на нее посмотрела совсем другая женщина, очень знакомая Мирчел. Размышлять над очередной причудой памяти, не было времени - ее ждет Ирмас.
   Наместника в Зале Битв не было. Мирчел прошлась вдоль увешанных дорогим оружием стен, остановилась у огромного стола, на котором в мелочах был воссоздан весь Хеалад. Горные цепи из камней, луга и поля из раскрашенного полотна, леса из крошечных ватных деревьев, стеклянные реки и озера, города, искусно вылепленные из глины. Карта была разделена на две части красным шнуром - северную, поддерживающую дом Эдхо, и южную, стоявшую за Айоши.
   Мирчел однажды поинтересовалась, с чего началась та бесконечная война, которая терзала Хеалад задолго до ее появления в этой стране. Ирмас рассказал ей, что все началось после смерти императора Утаро, правившего страной около ста лет назад. Того самого Утаро, который первым начал приглашать в страну айджи - так местные жители называли выходцев с континента, селтонов, норрингцев, рэшийцев. При Утаро переселенцы-айджи получили землю на севере острова и даже основали новый город - Дреммерхэвен. Местное население не очень-то жаловало гостей с континента, но деваться было некуда - после нескольких лет голода и эпидемий страна обезлюдела, рабочих рук не хватало, а айджи были в массе своей отличными земледельцами и ремесленниками. Сам Утаро покровительствовал переселенцам, даровал им равные права с исконными жителями Хеалада - санджи, сделал общеразговорный язык переселенцев "айджтан" вторым официальным языком и даже учредил для охраны своей персоны элитную гвардию из женщин-айджи. Утаро умер на сорок восьмом году правления, не оставив наследника - его сын Риши умер раньше отца, - и посмертной волей передал управление страной своей третьей жене, императрице Ниё из дома Эдхо. Когда об этом узнал двоюродный брат покойного императора Микари, глава дома Айоши, то попытался свергнуть Ниё и стать императором, но был убит телохранителями-айджи. Это и стало поводом для начала войны. Поначалу знатные дома вели ее в соответствии с древними правилами рыцарской чести. Пленных и заложников не убивали, старались не разорять владения противника. Но постепенно междоусобная война стала превращаться еще и межнациональную - санджи поддерживали дом Айоши, обосновавшийся на юге, а потомки переселенцев-айджи сохранили верность правителям из дома Эдхо. Войска Айоши начали разрушать храмы Гелеса, которому поклонялись выходцы с континента. Кто первый начал приглашать наемников для борьбы со своими соперниками, Эдхо или Айоши, было неизвестно - да и неважно. Только вот с появлением в Хеаладе наемных солдат из Диких городов, Мидинга, Норринга и Селтонии благородная война закончилась. Новая война Дракона и Тигра, как ее называли в Хеаладе, шла с перерывами почти шестьдесят лет и совершенно разорила страну. Погибли целые знатные семейства, а центральные области Хеалада, где шли боевые действия, были опустошены и обезлюдели. В 1213 году Второй Эпохи Линдзе Эдхо и Айоши все-таки смогли подписать перемирие. Власть в стране передавалась Совету Князей, а единственный дальний потомок императора Утаро, двенадцатилетний принц Оваро, назывался в Хартии о Перемирии "достойным и неоспоримым претендентом на престол Дракона". Претендентом - не императором. Вопрос о новом устраивающем всех императоре переговорщики решить не смогли. Страна осталась разделенной, власть на местах захватили вожаки наемничьих отрядов, вражда между санджи и айджи не исчезла, и всем было очевидно, что новая война может начаться в любой момент. И вызвать ее может любой даже самый ничтожный повод...
   - Ты ждешь меня? - Ирмас подошел к Мирчел, обнял ее и начал целовать. - Молния Рунды, как тебе к лицу эти доспехи! Всегда носи их, приказываю.
   - Ты звал меня?
   - Я получил голубиной почтой важную депешу из резиденции принца. Оваро действительно намерен сегодня отправиться в Гойлон. С ним охрана из айджи, но лорд Кадаи считает, что этого недостаточно. Я понял, на что он намекает. Так что ты можешь оказать мне большую услугу, если поедешь в Гойлон.
   - Я еду в Гойлон не ради принца.
   - Однако ты сможешь о нем... позаботиться. Я пошлю с тобой еще пятьдесят человек. Нет, лучше сто пятьдесят.
   - Не стоит. Я поеду с четырьмя.
   - Ты не подчиняешься моим приказам?
   - Ирмас, не заставляй меня вообще отказаться от поездки.
   - Ты чего-то не договариваешь, моя любовь.
   - Я хотела поехать в Гойлон, чтобы встретиться с Береникой и поговорить с ней. Вместо этого ты предлагаешь мне стать нянькой у принца, который мне безразличен, да еще заявиться в монастырь с вооруженной армией! Клянусь всеми богами, это все равно, что в первую брачную ночь затащить в постель еще и всех родственников со своей стороны и со стороны жениха.
   - Чего ты хочешь от этой поездки?
   - Я хочу просто встретиться с Береникой, если ты не понял. Мне необходимо с ней поговорить. А уж потом я готова защищать твоего санджийского ублюдка, если тебе это нужно.
   - Защищать? - Ирмас искусно изобразил удивление. - Кто тебе сказал, что его нужно защищать?
   - Перестань морочить мне голову, милый. Что ты задумал?
   - Давай посмотрим на карту, моя богиня, - Ирмас выпустил девушку, подошел к плану Хеалада. - Вот он, дворец Грозового Дракона, резиденция наследного принца. Очень удачно он расположен, не находишь? В горах и очень далеко от владений Айоши и их союзников. Вряд ли наемные убийцы Айоши смогут пробраться сюда незамеченными, а уж большой отряд и подавно. Так что принц здесь в полной безопасности.
   - К чему ты клонишь, Ирмас?
   - Смотрим дальше, - наместник сделал несколько шагов вдоль стола, ткнул пальцем в макет. - Это Гойлон. Обитель чистых и незапятнанных грехами овечек бога Гелеса. Почти на самой границе земель Эдхо и Айоши. Как ты думаешь, здесь у Айоши много шансов захватить или убить принца Оваро?
   - Захватить или убить? - Мирчел почувствовала, что у нее начинает гореть лицо.
   - Да, милая. Лучше конечно убить. Я подумал, что отряд из ста пятидесяти человек вполне сможет при случае справиться с гвардией принца, а вот впятером это вряд ли удастся.
   - Ирмас, ты сошел с ума! Ты хочешь, чтобы я...
   - Ни слова больше! - Наместник мягко зажал ей рот. Он улыбался, но глаза у него были серьезными и злыми. - Тебе ведь безразличен этот санджийский выродок, не так ли? Дела дома Эдхо идут плохо, очень плохо. Им не на кого по большому счету опереться. Кроме меня, Ирмаса Удэна. Я - реальная сила, Мири. Кто сможет мне сопротивляться? Кадаи? Совет Князей? После десятилетий войны у них под началом остались жалкие кучки воинов. Много гонора, мало силы, Мири. А у меня полторы тысячи наемников в Дреммерхэвене, и я за месяц смогу собрать еще столько же. Вполне достаточно, чтобы покончить и с Эдхо и с Айоши. Представляешь, Ирмас Удэн - новый император Хеалада! Звучит как музыка, ха-ха-ха-ха!
   - Ты рехнулся.
   - У тебя нет фантазии, Мири. И честолюбия. А ведь ты можешь стать императрицей, - Ирмас наклонился к девушке, ухватил губами прядку волос над ее ухом. - Мы с тобой наплодим столько наследников, что ни один косоглазый князек не сможет оспаривать права нашего дома на власть! Что скажешь?
   - Скажу "нет". Я не стану убивать ребенка.
   - Ты бросаешь мне вызов? Хочешь меня позлить? И потом, в Айфодле ты не была так щепетильна.
   - Ирмас, мне не нравится твоя идея.
   - А мне нравится. У тебя небольшой выбор, Мири - или ты выполнишь то, что я тебе поручаю, или ты останешься в Дреммерхэвене. - Ирмас перестал улыбаться. - Только теперь уже как моя пленница.
   - Если тебе надо убить принца, пошли Клоча. Он с радостью выполнит любую гнусность.
   - В Клоче я уверен. А в тебе нет. После поездки в Гойлон ты ведешь себя странно.
   - Что же во мне странного?
   - Все, Мири. Ты появилась неизвестно откуда. Мои люди не убили тебя, не обобрали, привезли в Дреммерхэвен - это уже чудо чудное. Кто внушил им оставить тебя в живых, Мири? Ты говоришь на любом языке, хотя сама вроде бы селтонка. У тебя настоящие эльфийские доспехи и меч, которые стоят кучу денег величиной с гору Фуширо. Такого оружия нет даже у знатных лордов в Хеаладе. И я не забрал его у тебя, заметь, хотя мог бы. И не позволил забрать его Клочу. А знаешь, почему? Я уверен, что это вооружение попало к тебе неспроста. Мой маг сказал, что твое оружие имеет сильную магическую ауру. На нем какие-то чары, но вот какие? Красивая молодая женщина-воин с зачарованным оружием, будто с неба свалилась - что я обо всем этом должен подумать, Мири? Ты воин, а на твоем прелестном соблазнительном теле нет ни единого шрама - почему? Где, когда, с кем ты сражалась, кто были твои союзники и враги? Ты даже имени своего не помнила, ведь это я назвал тебя Мирчел в честь своей любимой сестры. И я приблизил тебя к себе, полюбил тебя - да-да, Ирмас Удэн полюбил тебя, безымянную и безвестную, хотя самые знатные дамы Хеалада мечтают попасть в его постель. Может, это колдовство, Мири? Может быть, тебя подослали мои враги? Кто ты вообще такая? Ты ведь не станешь этого объяснять, не так ли?
   - Я не помню.
   - Разумеется. Боги лишили тебя памяти - как удобно!
   - Раньше ты об этом не заговаривал.
   - Раньше ты была другой. Ты делала то, что я говорил, и думала так, как мне было нужно. А теперь, после поездки в Гойлон, изменилась. Я не могу понять, что у тебя на уме. Тем, кого я не могу понять, я не доверяю.
   - Ирмас, я даже не ожидала, что ты такой подлец.
   - Мне надоело быть мальчиком на побегушках, Мири. Мне надоело служить жалкому правителю, который до сих пор сохранил свои титулы и свою жизнь только благодаря мне. Я заслуживаю большего. Такого шанса получить настоящую власть у меня не было никогда, и я его не упущу. Вопрос только в тебе. Или ты мой союзник, и я честно разделю с тобой плоды победы, или же ты мой враг, и мне придется тебя наказать. Выбор за тобой, Мири.
   - Ты зажал меня в угол, а теперь требуешь сделать выбор? Очень по-мужски, дорогой! - Мирчел чувствовала, что ярость и страх овладевают ей все больше и больше. - Мне надо подумать.
   - Некогда думать. Солнце уже высоко, а ты сегодня же должна отправиться в путь.
   - Ладно, - Мирчел поняла, что сейчас у нее только одна цель: любой ценой выбраться из Дреммерхэвена. - Я согласна влезть во все это говно. В конце концов, этот мальчишка мне безразличен, а ты, как-никак, спас мне жизнь. Только не воображай, что я тебя испугалась.
   - И не подумаю! - со смехом сказал Ирмас. - Я знал, что мы договоримся. Ты даже не представляешь, какое величие нас ждет! Я брошу к твоим ногам весь Хеалад, Мири. И помни, что гибель принца целиком на совести наемников Айоши. Так что свидетелей оставлять не надо - ну, ты понимаешь.
   - Я все поняла. Я немедленно отправляюсь в путь.
   - Между прочим, ты мне подала неплохую идею, - сказал Ирмас, не глядя на девушку. - Я пошлю с тобой Клоча. Он присмотрит за тобой и поможет тебе. Вдвоем вы справитесь, я уверен.
   - Не сомневаюсь в этом, - Мирчел шагнула к выходу из зала.
   - Мири!
   - Что еще? - Девушка остановилась, посмотрела выжидающе на Ирмаса.
   - Ты не хочешь поцеловать меня на прощание?
   - Ты сам велел мне спешить.
   - Ну, час-другой дело потерпит, - Ирмас подошел к наемнице, покрыл жадными поцелуями ее лицо. - Я люблю тебя, милая. Ты даже не представляешь, как я тебя люблю. Я без тебя с ума схожу. Ты околдовала меня, Мири. Твой Ирмас безумен. Он сгорает от страсти.
   - И отправляет меня с глаз долой.
   - Прости, но я вынужден. Никто лучше тебя не сделает эту работу. Даже Клоч. Сделай это для меня, Мири, и я приведу тебя на престол....Почему ты смеешься?
   - Ты ведешь себя, как мальчишка. Обслюнявил мне всю шею. Что с тобой?
   - Я не могу с собой совладать. Ты в этих доспехах меня безумно возбуждаешь. Пойдем, займемся напоследок любовью. На дорожку. Хочу, чтобы ты вспоминала мои ласки по пути в Гойлон.
  
  
  
  
  
  
  
   Глава седьмая: ЧЕШУЯ ДРАКОНА
  
  
   Д
   алекий удар сигнального колокола на сторожевой башне возвестил о наступлении полуночи. Ларин откинулся на спинку кресла, похрустел костяшками пальцев - с недавних пор артроз стал все чаще напоминать о себе. И глаза видят все хуже и хуже. Что ж, от старости никуда не денешься. Остается надеяться, что боги окажутся к нему милосердны, и смерть придет за ним до того, как он превратится в беспомощную развалину.
   Во входную дверь тихонько постучали. Вначале Ларин подумал, что это ему померещилось, но несколько секунд спустя стук повторился - уже более громкий и настойчивый. Гадая, кого это принесло к нему в такой поздний час, Ларин кряхтя поднялся с кресла и шаркающей стариковской походкой пошел открывать дверь.
   На пороге стоял молодой айджи в темном плаще с капюшоном. Ларин сощурил подслеповатые глаза, пытаясь в полумраке разглядеть лицо гостя.
   - Господин! - воскликнул он изумленно. - Ты?
   - Добрый вечер, Ларин. Можно мне войти?
   - Господин, ты еще спрашиваешь? - Старик засуетился, отступил в сторону, открывая гостю дорогу. - Твой визит - честь для меня. Входи же!
   Незнакомец вошел в дом, снял плащ и повесил его на крючок у двери. Ларин повел гостя в свой кабинет, достал из шкафчика бутылку старого сабейского нектара и две глиняные пиалы.
   - В твоем доме все по-прежнему, - гость с благодарным кивком принял из рук старика чашу с вином. - Постоянство мудреца во всем. И, как и прежде, ты работаешь за полночь.
   - У сабеев есть поговорка: "Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними". Сабеи ошибаются. Человек не меняется. Он либо приспосабливается к миру, либо отрицает его. Тот мир, который я вижу за окнами, не мой мир. Моя вселенная - это мой дом. Только вот работать по ночам стало легче, чем в молодости. Спасибо бессоннице.
   - Хотел бы я последовать твоему примеру, - гость сделал глоток вина. - Но порой приходится забыть о мудрости и окунуться в грязные дела этого мира.
   - Ты пришел по делу, господин?
   - Прости, что побеспокоил тебя. Я и в самом деле нуждаюсь в помощи.
   - Тебе нужна моя помощь? С каких это пор боги стали обращаться за помощью к простым смертным?
   - С тех самых, когда они утратили свою божественную силу и бессмертие, Ларин. А еще если им нужен совет настоящего мудреца.
   - Благодарю за лестные слова. Еще вина?
   - Пожалуй, - гость протянул чашу Ларину. - Меня интересует Чешуя Дракона.
   - Думаю, я немногим смогу тебе помочь. Я знаю только то, что написано об этом артефакте в старых санджийских трактатах.
   - Это и я знаю. Я подумал, что ты, возможно, знаешь какие-нибудь старинные легенды, связанные с Чешуей.
   - Народные суеверия? Ничего интересного, - старик покачал головой. - Говорят, что впервые Чешуя Дракона упоминается в древнейших хрониках времен войн с фамарами. Будто бы сам Аричи, Великий Грозовой Дракон и прародитель санджи, принял обличье кузнеца и изготовил для императора Химу доспехи из своей чешуи. Только благодаря магической силе этих доспехов, Химу удалось в решающем сражении разгромить фамаров и уничтожить Великую Ложу фамарских колдунов. С тех пор доспехи стали главной реликвией императоров Хеалада и переходили от отца к сыну, пока не исчезли бесследно в правление императора Утаро. Их исчезновение и стало причиной всех тех бед, что затем обрушились на Хеалад.
   - Ты веришь, что доспехи исчезли?
   - Я айджи, господин, и не очень хорошо знаю предания коренного населения. Но после смерти Утаро доспехи нигде не упоминаются. Я даже слышал, что Утаро приказал их уничтожить - ведь он в конце жизни уверовал в нового бога, Гелеса.
   - Я думаю, что это не так. Доспехи существуют, и искать их надо в гробнице Утаро.
   - В записях Таеши нет упоминания о Чешуе Дракона, но это ничего не значит. Он был всего лишь архитектором. Так что если доспехи Аричи сохранились, то они могут быть только там, где покоится прах Утаро, - сказал старик. - Однако как вот их достать... Еще никому не удавалось найти вход в Гробницу Дракона.
   - Два дня назад я повстречал человека, который пытался это сделать. Некоего Сакаши.
   - Знакомое имя. Его в Дреммерхэвене многие знают. Очень талантливый, но беспринципный, алчный и честолюбивый маг. Странно только, что со своими способностями он живет, как нищий. Деньги у него есть, он не брезгует никакими делами. Я подозреваю, что он просто не желает привлекать к себе внимания, и это подозрительно. Что он тебе рассказал?
   - Только то, что пытался проникнуть в гробницу через магический портал. Этот парень знает, что главным архитектором Гробницы Дракона был великий Таеши, поэтому справедливо рассудил, что Таеши мог использовать систему порталов, как истинный вход в гробницу.
   - Интересно. Ему удалось найти вход?
   - Нет. Не хватило сил. Он пытался использовать Точку Силы близ Нараино, и все равно потерпел неудачу.
   - Он использовал древнее фамарское святилище? - Даже в полумраке комнаты стало заметно, как побледнел Ларин. - Он что, безумец?
   - Безумец или нет, но дело сделано. Гробницу он не открыл, но вот Абиссалиум теперь разблокирован. Понимаешь теперь, почему я должен был вмешаться?
   - Это ужасно. Я даже не представляю себе последствия такого легкомыслия.
   - Тьма пришла в движение, Ларин. Есть только один способ остановить этот кошмар - заполучить хранящийся в гробнице Утаро алхимический камень Канвал. И еще забрать оттуда доспехи Аричи, и сделать так, чтобы они попали к законному наследнику престола. К принцу Оваро. Только Чешуя Дракона сможет защитить его и сделать его неоспоримым наследником трона. Я сильно подозреваю, что Сакаши действовал по поручению Совета Князей. Чешуя Дракона стала бы решающим аргументом в споре за власть в Хеаладе. Попади она к Тодзе, он тут же провозгласил бы себя императором без оглядки на дом Эдхо - и был бы прав.
   - Я понимаю, господин. Ты собираешься найти доспехи?
   - Увы, Ларин, ты прекрасно знаешь, что мы не можем вмешиваться в события. Любое прямое вмешательство ведет к неизбежному усилению Теневой Стороны. Все, что я могу сделать, так это помочь достойному выполнить начертание Судьбы. Именно это я сейчас пытаюсь сделать, но пока особенно не преуспел.
   - Ты говорил о помощи. Чем я могу служить тебе?
   - Мне нужны копии всех текстов из Гробницы Дракона. У тебя они есть, я знаю. И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше.
   - Скопировать на старосанджийском, или перевести их на айджтан?
   - На дарнатский. И сделай эту работу побыстрее.
   - Все будет готово завтра к вечеру.
   - Спасибо, Ларин. Можешь не провожать меня, я сам найду дорогу. Не забудь запереть за мной дверь.
   Гость допил вино, накинул свой плащ и исчез за дверью. Ларин еще некоторое время сидел неподвижно, словно пытаясь осмыслить случившееся. Затем встал, проковылял к столу, долил масла в светильник и поправил фитиль, чтобы горел ярче. Маленьким ножиком тщательно очинил два новых пера, заглянул в чернильницу - она была почти полной. Приготовив все для работы, Ларин направился к книжным шкафам.
   Нужные свитки он нашел не сразу - тубус с рабочими записями Таеши оказался завален другими книгами. Ларин теперь даже не мог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах к нему попали черновики величайшего мага Хеалада. Он собирал книги больше сорока лет, покупал все, что предлагали книготорговцы и антиквары, и охотно платил любую цену за особенно редкие рукописи. В его библиотеке были и более ценные книги, чем записи Таеши - одни фамарские пергаменты чего стоили! Их истинную цену знал только сам Ларин.
   - Сам Моммек хочет, чтобы я вас перевел, - обратился Ларин к свиткам, которые держал в руках. - Давайте попробуем сделать то, чего хочет Дарующий мудрость.
   Он не дошел до своего кресла - что-то ударило старика в затылок, и он замертво упал прямо на стол, опрокинув чернильницу и сбросив на пол светильник. Черная тень перемахнула через подоконник, за ней показалась другая. Зажжужало колесцовое огниво, посыпались искры, и неизвестный разжег потайной фонарь. Первый делом он вытащил из затылка мертвого старика крошечную стальную стрелку, которой за минуту до этого выстрелил в Ларина из духовой трубки. А затем начал собирать рассыпавшиеся по полу пергаменты.
   - Эти рукописи? - шепнула вторая тень.
   - Ты слышал их разговор, - ответил первый. - Старик взял из шкафа именно эти свитки. Значит, это они. Уходим, быстро.
   Убийца сунул свитки Таеши в сумку на поясе, ударил фонарем о край стола, и горящее масло полилось на деревянный пол. После этого черные фигуры выбрались в окно и растворились в темном переулке, точно призраки.
  
   *****************
  
  
   Книжник отошел от дома Ларина на два квартала, когда ощутил на себе внимательный и пристальный взгляд. За ним следили и, скорее всего, от самого дома Ларина. Он обернулся, но освещенная лунным светом улица была пуста. Постояв несколько мгновений, Книжник зашагал дальше. А потом резко обернулся - и упал на землю.
   Сразу две стрелы ударили в кирпичную стену над его головой. Книжник вскочил на ноги, сжал кулаки, выбрасывая из перчаток лезвия потайных ножей. К нему уже бежали трое в черном - у двоих были длинные и короткие мечи, третий был вооружен боевым цепом.
   Книжник отбил направленный в голову удар меча, развернулся на каблуках, раскинув руки как крылья. Убийца отшатнулся, коротко вскрикнул - нож Книжника рассек его лайковую кирасу и оставил длинную глубокую рану на груди. Второй убийца прыгнул на Книжника, действуя двумя короткими мечами. Книжник отбил его удары, отскочил назад и выкрикнул заклинание Вспышки. Полыхнувшее белое пламя было таким ярким, что на несколько мгновений ослепило убийц, и Книжник сумел использовать передышку. Он сорвал со своего пояса костяную фигурку-нэцке, изображавшую свернувшегося в клубок леопарда и, выкрикнув Формулу Вызова, бросил фигурку на землю.
   Трое убийц пошли в новую атаку, и тут за их спинами раздался яростный рык. Ночная темнота приобрела очертания разъяренной черной пантеры. Зверь прыгнул на спину одного из наемников, ударом лапы переломил ему шею и, бросив тело, тут же напал на второго убийцу. Тот попытался ударить пантеру цепом, но зверь оказался проворнее, вцепился человеку зубами в ногу и повалил его на землю. Между тем Книжник левой рукой отбил меч третьего убийцы и всадил ему клинок в живот. Наемник захрипел, попытался из последних сил достать Книжника колющим ударом, но промахнулся - его танги высек искры из стены в футе от Книжника. Ответный удар кривого клинка рассек ему горло: всхлипнув и нелепо мотнув головой, убийца повернулся на месте и рухнул в грязь, забрызгав кровью сапоги и плащ Книжника. Пантера к этому времени покончила с последним негодяем и теперь стояла над телом, ударяя по земле длинным хвостом.
   - Молодец, Кай, - тяжело дыша, сказал Книжник. - Ты просто молодец.
   Пантера подошла ближе, по-кошачьи потерлась головой о ногу Книжника. Приласкав зверя, человек осмотрел трупы.
   - Похоже, привет от Сакаши и от Тодзе, - пробормотал он. - Проклятье, Ларин!
   Книжник помчался по улице, даже не убрав клинки в перчатки: пантера прыжками неслась за ним следом. Но бежали они совсем недолго: едва Книжник свернул за угол и увидел дом Ларина, то сразу понял - спешить уже некуда. Он увидел языки пламени в окнах, поднимающийся над крышей черный дым, почти сливающийся с ночным небом, услышал встревоженные крики. Книжник понял, что опоздал.
   - Прости меня, старик, - сказал он, глядя на разгорающийся пожар. - Я погубил тебя.
   Кулаки его разжались сами собой, клинки с щелчком ушли в рукава. Покачав головой, Книжник повернулся и зашагал по улице. Пантера бесшумно, будто бесплотный призрак, следовала за ним.
  
   *******************
  
  
   Орселлин никогда прежде не бывала в Дреммерхэвене. В город она попала без особых приключений - стража у ворот лишь спросила ее, кто она и зачем приехала в город. Заплатив положенный сбор, Орселлин оставила своего коня на постоялом дворе у крепостной стены и прошла в город. Дреммерхэвен, после чистоты и спокойствия, царивших в Гойлоне, показался ей многолюдным, грязным и шумным. Однажды ее остановили наемники и начали задавать вопросы. Орселлин показала им кольцо, полученное от нэни.
   - Отлично, - сказал командир патруля и отнял у нее кольцо. - Теперь проваливай, чтобы я тебя не видел.
   Орселлин так испугалась, что бросилась бежать по улице, совершенно не думая, куда и зачем она бежит. Лишь на ратушной площади она немного пришла в себя. Пожилая горожанка подсказала ей, где находится гостиница "Золото и лазурь" - оказалось, что она расположена прямо за ратушей.
   Хозяин гостиницы принял ее за юношу. Он не был расположен разговаривать и уж тем более рассказывать о своих постояльцах.
   - Нужна комната? - сказал он, смерив Орселлин подозрительным взглядом. - Нет? Тогда исчезни отсюда, сосунок.
   - Пожалуйста, - Орселлин положила на стойку серебряную монету. - Мне очень нужно встретиться с братом Стейном.
   - Стейн, говоришь? - Хозяин ловко смахнул монету со стойки. - Вроде есть такой парень. Посмотри на втором этаже, последняя дверь справа.
   Орселлин поблагодарила хозяина, на цыпочках взлетела по лестнице на второй этаж и отыскала нужную дверь. Ей пришлось стучать довольно долго, и Орселлин уже было подумала, что брат Стейн ушел куда-то, но тут она услышала за дверью шум.
   - Чего тебе нужно, друг? - Открывший дверь молодой мужчина в темной одежде осмотрел ее с головы до ног.
   - Вы брат Стейн?
   - Я брат Стейн. А ты кто?
   - Я Орселлин. Меня послала к вам нэни Береника.
   - Ах, вот что! - Мужчина улыбнулся. Орселлин отметила, что у него приятное лицо, а глаза совсем не злые. - Как я сразу не догадался! Девица, про которую говорила матушка. Ну что ж, входи.
   Орселлин вошла в комнату - и остановилась, не в силах сделать шаг. Брат Стейн засмеялся.
   - Не бойся, это Кай, - сказал он, подозвав пантеру. - Он добряк и очень любит молодых девушек. Но если тебе страшно, так уж быть, - Стейн взмахнул рукой, произнес какое-то заклинание, и пантера исчезла, будто растворилась в воздухе. - Ну, все, теперь мы вдвоем.
   - Как... вы это сделали? - запинаясь, спросила Орселлин.
   - Немного магии, дорогая. Нэни Береника не сказала тебе, что я в некотором роде маг?
   - Нет.
   - Матушка часто забывает сказать моим друзьям самое главное, - Стейн улыбнулся. - Присаживайся, красавица. Извини, но мне нечем тебя угостить.
   - Я не голодна, - Орселлин робко опустилась на краешек кровати. Мысли у нее мешались, и она не представляла себе, о чем говорить с этим человеком. Но Стейн сам определил тему разговора.
   - Матушка сказала мне, что ты родом из Крам-Динара, - сказал он. - Как тебе удалось выжить?
   Орселлин пересказала ему то, что уже рассказывала в Гойлоне. Стейн не перебивал, слушал внимательно и время от времени едва заметно кивал головой, будто слова Орселлин подтверждали какие-то его мысли и догадки.
   - Значит, эти всадники говорили с тобой? - спросил он, когда девушка закончила свой рассказ.
   - Да, господин.
   - Зови меня Стейн. Или Книжник. И еще, мне будет приятно, если ты будешь говорить мне "ты".
   - Мне как-то неловко.
   - Почему? Я немногим старше тебя. И в таком дружеском обращении есть теплота и доверие. Так что не смущайся. Договорились?
   - Хорошо.
   - Так-то лучше. Что тебе говорили всадники?
   - Говорил только один всадник. Он вроде как заигрывал со мной. Но у него был такой странный голос, что я испугалась.
   - Ничего удивительного. Ты говорила с фамаром.
   - С кем?
   - С фамаром. Когда-то фамары населяли этот остров. Потом пришли племена санджи и в долгой и кровавой войне победили фамаров. Теперь они появились вновь, и это очень плохо.
   - Кто такие фамары?
   - Демоны. Существа, которые соединяют в себе человеческие и звериные черты.
   - Они были похожи на людей.
   - Конечно. Внешне они не отличаются от людей. Но это иллюзия. Фамары умеют маскироваться, скрывать свой истинный облик. Его можно увидеть только при помощи магии. Возможно, именно благодаря умению скрывать свое обличье они сумели уцелеть после истребительных войн с санджи.
   - Страшно, - Орселлин поежилась. - Почему они не убили меня?
   - Вот этого я не могу сказать, Орселлин. По правде сказать, меня это очень сильно удивляет. Фамары - безжалостные убийцы и люто ненавидят людей. Наверное, они просто пресытились пролитой кровью. Но, скорее всего, они хотели, чтобы ты про них рассказала. До Крам-Динара никто не знал правды. Все в Хеаладе до сих пор считают, что убийства мирных крестьян шести деревень на севере - дело рук мародеров и грабителей. Фамары, похоже, уверены, что никто не сможет им помешать добиться своего. И это меня пугает.
   - А вы не можете... ты не можешь им помешать?
   - Я? - Книжник покачал головой. - Я всего лишь ученый монах. С фамарами должен драться воин. Все, что я могу сделать, так это попробовать этому воину помочь одолеть эту нечисть. Но сначала его надо найти.
   - Как-то все очень сложно, - задумчиво сказала Орселлин. - Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь отомстил за моих друзей, убитых в Крам-Динаре. За Эвиель. За Рейнса. За вдову Рейле. Я до сих пор вижу их во сне. Иногда я жалею, что я не мужчина. Я бы взяла меч и...
   - Одного меча мало, Орселлин. Нужны знания, - Книжник ласково улыбнулся. - У меня есть предложение к тебе. Давай пойдем и пообедаем. Я очень голоден, и ты, наверное, тоже еще не ела. А потом мы покинем Дреммерхэвен. У тебя есть лошадь?
   - Да... Книжник.
   - Отлично. У меня лошади нет, так что придется ее купить.
   - Я готова, - Орселлин встала, развела руками.
   - Хочешь честно? - Книжник улыбался, но глаза у него были почему-то грустными. - Я ведь беру тебя с собой без всякой охоты. Мне предстоит очень опасное путешествие. Смертельно опасное. Сегодня ночью меня едва не убили. Если бы не Кай, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. А ты так легко соглашаешься. Подумай, Орселлин. Я не неволю тебя, ты можешь остаться в Дреммерхэвене.
   - Нет, я не останусь, - Орселлин и сама поразилась, насколько твердо прозвучал ее голос. - Я поеду с тобой.
   - Ведь так матушка велела, верно?
   - Да. И потом, - Орселлин помолчала, - мне просто некуда идти. Я с тобой.
   - Хорошо, - вздохнул Книжник. - Еще раз убеждаюсь, что матушка Береника умеет разбираться в людях.
  
  
   Глава восьмая: ВОПРОС ДОВЕРИЯ
  
   М
   ирчел была в бешенстве, но сумела сдержать себя и не наговорить Ирмасу глупостей. Ей стало очевидно, что она больше не пользуется доверием командира "Ястребов". Разговор с Клочем только подтвердил ее догадку.
   - Ты едешь с нами, - заявил ей Дантист во дворе резиденции, - но помни, что отрядом командую я. Ты обязана мне подчиняться беспрекословно.
   - Даже если ты начнешь отдавать глупые приказы, Клоч? - не выдержала Мирчел.
   - Ты слишком много о себе вообразила, девка, - сказал наемник нехорошим тоном. - Если бы не Ирмас, ты давно бы получила то, чего заслуживаешь. У нас очень многие ребята давно мечтают пустить тебя по кругу. А потом бы я добавил твои жемчужные зубки в свою коллекцию.
   - Ты так меня ненавидишь, Клоч? - с ехидной улыбкой спросила девушка.
   - Я ненавижу всех баб, а красивых особенно. Ты не исключение.
   Ну, еще бы, подумала Мирчел, продолжая улыбаться наемнику. Ты же всего-навсего грязный садист, извращенец и психопат. Ничего, я посмотрю, как ты будешь командовать...
   - Я пойду седлать свою лошадь, - сказала она. - Когда выступаем?
   - Немедленно. С тобой пойдет Вирн, он приглядит за тобой.
   - Мирчел, поверь, это приказ Ирмаса, - сказал ей Вирн на конюшне. - Если позволишь сказать, тебе следует быть поосторожнее.
   - С чего ты взял, парень?
   - Мне кажется, ты почему-то впала к Ирмасу в немилость.
   - Чепуха! - Мирчел щелкнула молодого человека по носу, засмеялась. - Я слишком хороша в постели, чтобы Ирмас перестал меня ценить и любить. А с Клочем наш Ирмас пока еще не спит, хвала Берис. Вот увидишь, я еще заставлю этого грязного ублюдка Дантиста лизать мои сапоги.
   Вирн покачал головой. Он не поверил Мирчел. Да и девушка сама не верила в то, что говорит, прикрывала свой страх напускной бравадой. Клоча боялись все. Его боялся сам Ирмас. Наемники шепотом рассказывали друг другу немыслимые ужасы о комнате пыток, устроенной Клочем в подвале резиденции. Туда доставляли не только тех, кого Ирмас считал своими врагами - порой в этот адский каземат попадали молоденькие девушки и мальчики, которых Клоч похищал в Дреммерхэвене. Этот сутулый немолодой человек с узким бледным лицом, седыми усами щеточкой и тяжелым взглядом выпуклых черных глаз был настоящим исчадием Тьмы и не скрывал своих садистских наклонностей - он даже гордился своей нечеловеческой жестокостью. Пока еще Ирмас ей покровительствует, но что будет, если он окончательно разочаруется в ней? Тогда этот маньяк Клоч получит над ней полную власть. Мирчел старалась об этом не думать. Она медленно оседлала своего вороного жеребца, проверила подковы, переметные сумки и легко вскочила в седло.
   - Что же ты стоишь? - спросила она Вирна. - Едем, ребята ждут.
   Наемники уже собрались на площади. Раньше они встречали Мирчел приветственными криками, теперь молчали, и лишь несколько человек, в основном селтоны, поприветствовали ее с прежним почтением. Это был дурной знак, но Мирчел сделала вид, что это ее нисколько не заботит.
   - Держись рядом со мной, - велел ей Клоч. Он сменил обычную потертую кожаную куртку и охотничьи штаны на дорогие лаковые санджийские доспехи. Да и многие наемники были в санджийском вооружении. Мирчел покорно кивнула. Клоч махнул рукой, и отряд выехал в открытые ворота.
   До темноты они отъехали от Дреммерхэвена лиг на двадцать - кавалькада все время двигалась быстрой рысью. Лагерь разбили в большой кленовой роще рядом с болотцем. Мирчел занялась своим конем, но тут ее позвал один из наемников.
   - Иди, тебя Клоч спрашивает, - сказал он.
   Гадая, что еще понадобилось личному палачу Ирмаса, девушка передала своего коня одному из воинов, а сама направилась к шатру, который разбили для Клоча. Дантист лежал на походной кровати и ковырялся щепкой в зубах. Мирчел вошла в шатер, застыла в вопросительном молчании.
   - Чего стоишь? - буркнул Клоч. - Сядь.
   Девушка села на бочонок, заменяющий стул. Клоч смерил ее ледяным взглядом, еще некоторое время молчал.
   - Ирмас рассказал тебе о своем плане? - наконец, спросил он.
   - Не так много, чтобы я поняла, что от меня требуется.
   - Я так и знал. Наш командир слишком тебя любит. Он вообразил, что я должен с тобой нянчиться. Хорошо, слушай. Ирмас узнал, что принц Оваро со своим дядей и с полусотней телохранителей отправился сегодня в Гойлон в паломничество.
   - Это я знаю.
   - Слушай и не перебивай меня, я этого не люблю. Они поедут скорее всего по Старой Имперской дороге - это самый удобный путь на Гойлон. Ехать они будут не торопясь, а это значит, что в Гойлоне принц окажется примерно через неделю. Разверни карту на столе.
   Мирчел раскрыла лежавший перед ней свиток пергамента - это был довольно грубый план северной части Хеалада. Она сразу же нашла Дреммерхэвен, дворец Грозового Дракона и Старую Имперскую дорогу.
   - У тебя есть идеи? - спросил ее Клоч.
   - Сначала я хотела бы выслушать твои.
   - Ты быстро учишься, женщина, - Клоч посмотрел на Мирчел с интересом. - Это хорошо, что ты сначала слушаешь, а потом говоришь. У нас есть три варианта, как выполнить приказ Ирмаса. Первый - устроить засаду где-нибудь на полпути между Дреммерхэвеном и Гойлоном. Местность здесь лесистая, мест для засады сколько угодно.
   - Это и мне пришло в голову. Но я так понимаю, этот план для тебя слишком прост.
   - Я хочу, чтобы ты оценила еще два.
   - Каков второй?
   - Следовать за кортежем принца до самого Гойлона. Разобраться с ним уже на месте.
   - А смысл?
   - Мы убьем двух зайцев. Пришьем косоглазого и сожжем этот чертов монастырь одновременно.
   - Так, а третий план?
   - Он похож на второй. Мы присоединяемся к кортежу и следуем с принцем в качестве охраны, посланной наместником Ирмасом. Дожидаемся ночи и... - Клоч провел пальцем по своему горлу. - Этот план самый лучший, я думаю.
   - Почему ты так решил?
   - Оваро сопровождают элитные телохранители. Уж не знаю, каковы они в бою, но их пятьдесят душ. Открытая драка будет стоить нам больших потерь. Ирмас не любит, когда убивают его людей.
   - "А ты не хочешь рисковать своей задницей, сукин сын, всерьез опасаешься, что сто пятьдесят твоих мерзавцев не справятся с гвардией принца", - подумала Мирчел и добавила вслух: - Третий план и в самом деле лучший. То есть, если я правильно тебя понимаю, мы должны встретиться с кортежем принца где-то на полпути к Гойлону.
   - Ага. Дня через два. Они едут на юг, а мы на восток. Посмотри по карте, где нам лучше спланировать встречу.
   - У Семи водопадов, - сказала Мирчел. - Это место находится на равном расстоянии от Дреммерхэвена и от резиденции принца.
   - Соображаешь. Ладно, свободна, - Клоч опрокинулся на спину, заложив руки за голову.
   - Ты больше ничего не хочешь мне сказать, Клоч?
   - О чем это ты?
   - Почему Ирмас перестал мне доверять?
   - А ты не понимаешь? Ты нарушила его приказ. Он велел тебе разобраться с монахами. Он послал тебя за деньгами. Ты вернулась с пустыми руками - ни голов, ни серебра.
   - В монастыре ничего нет, Клоч. А убивать горстку монахов и сиволапых не было никакой причины. И никакой корысти к тому же.
   - Ах, Мирчел, какая же ты... баба! Дело не в серебре и не в монахах. Дело в авторитете "Ястребов". В Хеаладе всякий должен ссаться в штаны от страха, услышав о "Ястребах Дреммерхэвена". А теперь пойдет слух, что люди Ирмаса Удэна могут быть милосердными. Это плохо. Это не понравилось Ирмасу.
   - Очень жаль, что я его разочаровала, - с иронией сказала Мирчел. - Постараюсь больше его не разочаровывать.
   - И меня тоже, - Клоч поднял голову. - Знаешь, зачем я рассказал тебе про третий план? Чтобы тебя предупредить. Когда мы соединимся с кортежем Оваро, я буду следить за тобой. Если у меня возникнут в отношении тебя хоть какие-то сомнения, я не посмотрю, что ты самая любимая подстилка Ирмаса. Выпотрошу тебя, как треску, но так, что ты еще полчасика поживешь и сможешь увидеть, как я жарю на костре твою печенку.
   - И ты всерьез думаешь меня этим напугать, Клоч? - Мирчел усмехнулась. - Я воин и не боюсь ни боли, ни смерти. Прибереги свои больные фантазии для дреммерхэвенских вдовушек. И запомни, что Ирмас умен и хитер. Думаешь, это ты должен за мной приглядывать? Ирмас и мне дал точно такие же указания насчет твоей задницы. Увижу, что ты крутишь или трусишь - отрублю твой вонючий пестик и пришью его тебе на лоб. Не сомневайся, что я справлюсь.
   Это была ложь, но Мирчел добилась своего - она увидела, что в глазах Клоча промелькнула тревога. Дантист даже не ожидал, что Ирмас мог и Мирчел дать тот же приказ, что и ему.
   - Сука! - прошипел он злобно.
   - Спокойной ночи, герой, - Мирчел задержалась на выходе, подмигнула Клочу. - Если будут сниться кошмары, кричи погромче - прибегу, успокою.
   Она вышла из шатра и остановилась, пытаясь совладать с предательской слабостью в ногах. Разговор с Клочем ее испугал. Ей уже давно не приходилось испытывать такого темного слепого страха - и такой ненависти одновременно.
   Уже в своей палатке Мирчел попыталась вспомнить карту, которую видела у Клоча. Понятное дело, негодяй не выдал ей своих истинных планов. Все три варианта убийства принца - ложные. У Клоча есть еще один, настоящий план, придуманный им совместно с Ирмасом, и этим планом он с ней ни за что не поделится. Надо попытаться разгадать замысел Клоча.
   Скинув свои мечи, Мирчел легла на кровать и задумалась, время от времени прикладываясь к фляге с вином. Конечно, засада - самый простой и удобный вариант покушения. На первый взгляд. Охрана принца состоит из айджи, и эти девы-воительницы знают военное дело не хуже наемников. Дорогу для кортежа будут разведывать на несколько лиг вперед, и устроить западню будет очень непросто, можно сказать, невозможно. К тому же гвардия принца отлично владеет оружием, и одолеть ее даже с трехкратным перевесом в численности задача очень непростая. Нет, засаду Клоч устраивать не будет. Он и сам признался, что открытого боя с айджи не желает.
   Можно предположить, что он будет следовать за принцем до Гойлона и там попытается убить Оваро. Но в этом случае опять неизбежен бой с гвардией принца. Мирчел попыталась в подробностях вспомнить дорогу к Гойлону, сам монастырь - пространство там небольшое, использовать свое трехкратное преимущество наемники не смогут. К монастырю ведет широкий открытый серпантин, засаду у Гойлона не устроишь.
   Третий вариант кажется самым логичным, но и у него есть недостатки. Вряд ли дядя принца лорд Кадаи настолько доверяет наемникам, что позволит им расположиться в его лагере. Хоть Ирмас и держит руку дома Эдхо, репутация у него неважная, а уж Клочу дядя-регент и подавно не доверится. Безумец тот, кто пустит в дом бешеную собаку.
   Мирчел вспомнила свой утренний разговор с Ирмасом. Его слова о том, что Гойлон находится как раз на границе владений Эдхо и Айоши. О том, что здесь у Айоши больше шансов захватить или убить принца. У Айоши.
   Ирмас сказал ей: "Помни, что гибель принца целиком на совести Айоши".
   Так, а с чего бы это Клоч вырядился в санджийские доспехи? И многие ирмасовские ублюдки тоже выглядят как санджи. Раньше такой любви к вооружению народа Дракона у них не замечалось. Постой, постой...
   Мирчел почувствовала, что у нее от волнения забилось сердце. Она еще раз представила себе карту, сопоставила расположение Гойлона, вспомнила обозначенные на карте пути, ведущие к монастырю - и ей все стало ясно, как день.
   Лорд Кадаи никогда бы не отпустил единственного наследника с отрядом в пятьдесят человек пусть даже элитной гвардии на пограничную территорию. Он просто обязан был привлечь дополнительную охрану. И конечно же, обратился к Ирмасу за помощью. А тот...
   А Ирмас решил использовать в своей войне Айоши. Каким-то образом Айоши узнали о путешествии принца - не исключено, что от самого Ирмаса. Если только сам лорд Кадаи с ним не заодно. Кто его знает, может, дяде надоел собственный племянник, и он сам собрался править? Посланная Ирмасом охрана не защитит наследника в случае нападения, будет заодно с людьми Айоши. Классический удар кинжалом в спину.
   - Вирн! - крикнула Мирчел.
   - Командир? - Наемник заглянул в ее палатку.
   - Принеси мне вина, лист пергамента, чернила и перо. Только так, чтобы Клоч не видел.
   - Хочешь написать письмо?
   - Нет, - ответила Мирчел, - хочу кое-что нарисовать.
  
  
   ***************
  
  
   Второй и третий день пути прошли без всяких особых событий - отряд продолжал двигаться на юг, следуя по лесным дорогам и объезжая деревни и городки. Клоч больше не вызывал Мирчел к себе и даже не требовал от нее, чтобы она все время держалась рядом с ним. Девушка была рада - Клоч был ей всегда неприятен, а теперь она его просто ненавидела. Свою ненависть она тщательно скрывала, старалась сохранять невозмутимый вид. Когда кто-то из приспешников Клоча начинал поддевать ее, отпускать в ее адрес непристойные шутки, она не отвечала и лишь делала презрительную гримаску. Она обдумывала свой план. И старалась не проявлять любопытства, чтобы не вызывать ненужных подозрений. Лишь вечером четвертого дня пути она с самым невинным видом спросила Клоча, где они сейчас находятся.
   - А тебе зачем? - спросил ее наемник.
   - Мне не терпится поскорее заняться делом. Ты тащишь нас через леса и, похоже, сам с трудом находишь дорогу.
   - Я веду нас куда нужно. Не беспокойся, мы сейчас северо-западнее Дайнакской пустоши. Завтра к обеду увидишь Семь водопадов.
   У себя в палатке Мирчел достала карту, которую сама нарисовала по памяти. Похоже, Клоч на этот раз ей не соврал. Судя по карте, они сейчас должны быть в семидесяти лигах от Старой имперской дороги, точнее, от того ее места, где дорога сворачивает под прямым углом к Гойлону. Видимо, здесь Клоч и собирается встретить кортеж принца.
   Вирн принес ей горячую похлебку и хлеб. Поев, Мирчел долго лежала на кровати и обдумывала свой план. Затея была рискованная, почти обреченная на провал, но выбора у нее нет. Если она хочет помешать Клочу расправиться с принцем, надо отбросить всякие колебания. Надо действовать.
   "- А чего это ты так озадачилась судьбой этого мальчишки? - осведомился внутренний голос. - Этот принц Оваро для тебя никто. Он санджи, ты селтонка. Хочешь поиграть в благородство? Ирмас был прав, тебе нельзя доверять. Ты поступаешь глупо и неблагодарно. Ирмас спас тебе жизнь, а ты его предаешь. Тебе-то какая разница, будет жить мальчишка, или умрет? Никто не требует от тебя самой перерезать ему глотку, это с радостью сделает Клоч."
   Клоч... Мирчел вспомнила, что ей однажды рассказал старый Леньян. Это было еще до Айфодла. Леньян видел, как Клоч ночью привел в замок двух подростков-оборванцев. Больше этих мальчишек никто не видел. А недели три спустя Леньян услышал на рынке разговор горожан: в дреммерхэвенском канале нашли мешок, в котором были изрубленные в куски тела двух детей. Мирчел тогда поняла, зачем Леньян рассказал ей эту историю: старый селтон предостерегал ее против Клоча. И вот теперь, подумала она, наследный принц Хеалада может попасть в руки этого отродья, убийцы детей.
   - "Неужели ты и впрямь думаешь, что старуха-монахиня может тебе помочь? - ожил внутренний голос. - Ты Мирчел. Прежняя жизнь не имеет никакого значения. Ирмас предлагает тебе власть. Если твой план провалится, ты умрешь тяжело. Клоч не дарует тебе легкую смерть. Подумай об этом".
   - Уже подумала, - сказала Мирчел самой себе.
   Мечи были у нее за спиной, карту она сунула под кирасу. Вышла из палатки и направилась к устроенной наемниками коновязи, где в числе прочих полутора десятков коней был привязан ее вороной жеребец Мистраль. Лагерь затих, лишь несколько часовых прохаживались между ярко пылавшими кострами.
   Конь встретил ее доброжелательным фырканьем и сразу начал тыкаться мордой в ее руку, ища привычное угощение.
   - Прости меня, дружок, - шепнула ему Мирчел. - Мне придется сделать тебе больно. Помоги мне!
   Поглядывая по сторонам, Мирчел быстро отвязала чембуры коней от коновязи, высекла кресалом искру на кусочек трута и сунула тлеющий трут жеребцу в ухо. Потом быстро вернулась в палатку и замерла в ожидании.
   Мистраль заржал так дико, что она сама вздрогнула. Выскочила из палатки, и увидела, что взбесившийся от боли жеребец носится по лагерю, опрокидывая людей, а испуганные лошади разбегаются в разные стороны, усиливая переполох.
   - Тревога! - закричали сразу десятки голосов. - Тревога!
   Мирчел не стала мешкать, бросилась бежать к ближайшим деревьям. Кто-то преградил ей дорогу, вскрикнул угрожающе - Мирчел ударила его в лицо кулаком, опрокинула на траву, влетела в густой кустарник и начала продираться сквозь него, ломая ветви. Она неслась прочь от лагеря, не разбирая дороги, в темноте, нисколько не думая о том, что может переломать себе ноги о поваленные деревья или упасть в яму. Потом чаща внезапно кончилась, и она оказалась на большой поляне. Криков и ржания лошадей она уже не слышала. Немного отдышавшись, Мирчел побежала через лес, стремясь уйти подальше от лагеря.
   Она бежала всю ночь. Делала небольшие перерывы для отдыха, сверялась с картой и бежала дальше. На рассвете она вышла к маленькой речке, влезла в нее прямо в доспехах, смыла с себя пыль и пот и напилась. Ноги у нее горели, но страх погони заставил ее бежать дальше. Теперь, когда над вершинами деревьев показалось солнце, она могла уверенно продвигаться на юго-восток, к Старой имперской дороге.
   Когда в лесу стало совсем светло, Мирчел еще раз решила отдохнуть. Сил у нее почти не осталось - за ночь она пробежала не меньше десяти лиг. Грудную клетку ломило, ноги дрожали, как у загнанной лошади. Саднили царапины и ссадины от веток и сучьев. На нее навалилась такая усталость, что Мирчел всерьез опасалась лишиться сознания. Теперь она могла только идти шагом - мышцы ног сводило судорогой, если она пробовала перейти на бег. Но от лагеря Клоча она ушла далеко. По ее карте выходило, что до Старой имперской дороги осталось не больше лиги.
   Тут ее внимание привлекли вороны. Над лесом кружила целая стая, и их встревоженное карканье очень не понравилось Мирчел. Она сразу подумала о погоне. Клоч не дурак, он наверняка разобрался, в какую сторону она могла побежать. Мирчел обозвала себя дурой - не надо было ей бежать на юг, лучше бы крюк сделала. Хорошо еще, что у Клоча нет собак...
   Она быстро вскарабкалась на невысокую пологую каменистую гряду, проходившую по лесу и поросшую березами, редким сосняком и кустарником. Здесь она отдышалась, напилась из фляжки и еще раз сориентировалась по своему плану. Теперь дорога должна быть прямо перед ней. Надо найти место, откуда ей будет хорошо видно дорогу и ждать, когда появится кортеж принца. И еще, в этих скалах нетрудно будет найти хорошее укрытие.
   Теперь, когда горячка прошла, ей очень хотелось спать. Мирчел прошла еще несколько сот локтей по гребню гряды и тут услышала звук, от которого ее бросило в жар и холод.
   Впереди заржала лошадь.
   Мирчел распласталась в ложбине между большими валунами, вжимаясь в замшелые камни. Примерно в сотне локтей прямо перед ней среди деревьев замаячили какие-то фигуры. Мирчел узнала наемников. В какой-то момент ее охватило отчаяние - Клоч все-таки догнал ее. Но потом, присмотревшись, она поняла, что это не люди Ирмаса.
   - Айоши! - прошептала она.
   Всадники неспешно проходили вдоль гряды длинной колонной, по двое в ряд. Их было около сотни. Мирчел заметила, что некоторые из них ранены, у многих одежда была в темных пятнах. Даже на таком расстоянии она чувствовала крепкий запах смолы, дыма, дегтя, конского и человеческого пота. Проходивший под грядой отряд наемников совсем недавно был в серьезной переделке - рядом с всадниками понуро брели оседланные кони с черными лоснящимися подтеками на седлах и попонах. И таких осиротевших коней были десятки. Между тем всадники не выглядели подавленными, как это бывает у тех, кто пережил поражение. Они смеялись, жестикулировали, что-то говорили друг другу - Мирчел не могла расслышать их слов, но догадывалась, что наемники делятся друг с другом впечатлениями от недавней заварушки. Сердце ее сжалось, ей стало ясно, что это за всадники, и в какой стычке они побывали.
   И почему в небе кружится столько ворон.
   Отряд проехал мимо Мирчел, и стало тихо. Наемница еще долго лежала на камнях, прислушиваясь к наполнявшим лес звукам, потом решилась. Быстро спустилась с гряды и двинулась на юг, по следам, оставленным воинами Айоши. Они вывели ее прямо к дороге.
   Ее появление спугнуло ворон, и они тучей взмыли в небо, недовольно каркая. Мирчел вышла на дорогу, посмотрела по сторонам. Свирепая схватка была здесь совсем недавно, кровь еще не успела почернеть. Трупов было очень много - десятки. В большинстве своем убитые были наемниками, но Мирчел видела среди убитых и тела обнаженных женщин со страшными зияющими ранами, отрубленными конечностями, выпавшими внутренностями. У некоторых из них было от уха до уха перерезано горло - их, раненых, добили уже после боя. Она догадалась, что это трупы телохранительниц принца, с которых наемники забрали оружие, доспехи и дорогую одежду. В кювете догорал перевернутый фургон. Еще один фургон, весь истыканный стрелами, медленно и бесцельно тащили за собой две чудом уцелевшие в резне лошади. За фургоном оставалась кровавая дорожка. Наемница остановила фургон, заглянула под тент - там, на мешках и коробах с припасами лежали мертвые слуги. Перешагивая через человеческие и конские трупы и кровавые лужи, Мирчел дошла до брошенного на дороге роскошного паланкина, буквально заваленного мертвыми телами. Судя по всему, здесь шел самый жаркий бой, телохранительницы-айджи до последнего защищали принца. Но защитить его не удалось: Мирчел разглядела в этой груде окровавленных изрубленных тел обезглавленный труп мальчика в пропитанных кровью шелковых одеждах. Еще одно тело без головы принадлежало крепкому мужчине: мертвец лежал рядом с мальчиком и продолжал сжимать в руке сломанный у самой гарды меч. Головы убийцы увезли с собой. Мирчел наклонилась, нашла среди прочего искореженного оружия обломанное лезвие, прочла на клинке имя хозяина меча: "Мастер Цуи для лорда Кадаи". Дядя-регент погиб в бою, пытаясь спасти племянника - и не спас.
   Она опоздала.
   Теперь она может сделать только одно - встретиться с Береникой и предупредить ее об опасности. Лошадь у нее теперь есть, до Гойлона не так далеко. Может быть, хоть здесь она успеет вовремя.
  
   *************
  
   Зэр Гилан судорожно открыл глаза. Только что вокруг него бушевало адское пламя - и вот оно исчезло. У его постели стоял Прислужник.
   - Хозяин ждет тебя, зэр, - сообщил он. - Поспеши.
   Гилан поднялся со скомканных простыней, вытер облитые потом лицо и шею. Набросил легкую тунику, надел штаны и сапоги. Прислужник повел его не в лабораторию, а сразу в жилые чертоги Малхаи.
   Маг стоял у огромной жаровни и смотрел на тлеющие угли, на которых лежал обугленный человеческий череп.
   - Это случилось, сынок, - сказал он Гилану. - Кровь Дракона пролита. Я чувствую ее запах, ощущаю ту мистическую силу, которую она мне дает. Дракон пролил свою кровь, а это значит, что еще одно препятствие на нашем пути исчезло.
   - Кровь Дракона? - Гилан вопросительно посмотрел на отца. - Ты говорил, что это я должен совершить жертвоприношение.
   - Так оно и есть. Теперь мы можем завершить дело, которое я начал так давно. Очень скоро камень Канвал будет у нас в руках, сынок.
   - Что мне делать?
   - Готовиться. Мы отправляемся за камнем.
   - Мы?
   - Да, Гилан. Пришло мое время. Я сам возглавлю Всадников. Без меня вам не войти в гробницу Утаро. Когда мы получим камень и принесем последнюю жертву, я открою Абиссалиум. Я освобожу Исконного, и мы покорим эту землю. Ты и твои братья станете первыми жрецами Великой Ложи, возрожденной спустя тысячелетия.
   - Ты говорил, что я стану королем Хеалада.
   - Конечно, сынок. Ты наследуешь эту землю после меня.
   Гилан опустил голову. Он прекрасно понял, что хотел сказать Малхаи.
   - Когда мы отправляемся? - спросил зэр.
   - Как только прогремит Буря. Первое событие из трех предсказанных уже случилось: в конце времен пролилась кровь потомка Дракона. Око Смерти увидело это, Голос Смерти шепнул мне, что Дракон мертв. Следует ждать двух следующих событий: Бури Четырех Стихий и соединения линий Эллиила и Горгона в голове Льва. Только после этого мы сможем завладеть сердцем Перерождения. От нас больше ничего не зависит, Гилан. Нам не нужно спешить с жертвоприношением. Все и так готово.
   - Я понял, отец. Приказывай, и я исполню.
   - Я счастлив, Гилан, - глаза Малхаи зажглись хищными алыми огоньками. - Я увидел день, когда пресеклась проклятая династия Аричи. Теперь нас ничто не сможет остановить. Я заберу у Утаро седьмое сердце Исконного, и он не сможет мне сопротивляться.
   - Утаро? Последний император Линдзе? Он умер двести лет назад.
   - Ты так думаешь? - усмехнулся Малхаи. - Проклятый санджи нашел способ обмануть смерть. Но теперь Утаро мне не страшен. Пролитая кровь Дракона лишила его силы.
   - Ты хочешь мне еще что-нибудь сказать?
   - Нет. Я позвал тебя только для того, чтобы поделиться своей великой радостью. Иди, отдыхай, сынок.
   Гилан вернулся в свою душную спальню, разделся, лег на влажные простыни. Он долго лежал неподвижно, прислушиваясь к неестественной тишине, наполнявшей подземелья Дурбалла. А потом пришел сон. Снова вокруг него полыхали языки пламени, огромный раскрашенный череп смотрел на него пустыми глазницами из тьмы и в руке у него был меч, окрашенный кровью.
   А в другой руке он сжимал императорский скипетр, в котором пульсировало багрово пламенеющее сердце Исконного.
  
  
  
   Глава девятая: ВОЛЯ СУДЬБЫ
  
  
  
   М
   альчик вошел в комнату медленно, но без тени нерешительности. Нэни Береника шагнула ему навстречу, приветливо улыбнулась.
   - Я хотел говорить с тобой, нэни, - сказал мальчик. - И вот я здесь.
   - Я знала, что ты приедешь сюда, мой принц, - ответила настоятельница. - Ты поступил безрассудно, но я рада, что это случилось. Добро пожаловать в Гойлон.
   - Почему ты считаешь, что я поступил безрассудно?
   - Слишком многие хотят тебе зла, мой принц. Они понимают, что будущее этой несчастной земли в тебе. Ты храбрый мальчик. Немногие рискнули бы совершить такое опасное путешествие всего с десятком сопровождающих.
   - У меня была большая свита, - сказал принц, глядя на настоятельницу своими темными спокойными глазами. - Но когда до Гойлона остался один день пути, дядя отправил меня вперед, а сам остался с кортежем. Он будет ждать моего возвращения.
   - Твой дядя мудр. О чем ты хотел говорить со мной, принц Оваро?
   - Я могу сесть? - спросил принц. Нэни Береника улыбнулась, взяла мальчика за руку и подвела к своему креслу.
   - Я хотел увидеть Гойлон. И рассказать тебе мой сон, - сказал принц, устроившись в кресле. - Я видел его на прошлой неделе, и он меня поразил.
   - Сны часто бывают обманчивы. Не стоит им верить. Но я готова выслушать тебя. Расскажи мне свой сон.
   - Это был очень странный сон. Мне приснилось, что я стал белым ягненком. Со мной было еще шесть ягнят, и мы играли на газоне перед моим дворцом. Но потом я увидел, что шесть других ягнят умерли один за другим. Кто-то подхватил меня и понес к большому камню, чтобы принести в жертву. Я видел темного великана с ледяным лицом и с кривыми ножами в руках. Он шел прямо на меня, извергая из пасти красный огонь. Мне стало очень страшно, и я проснулся.
   - Ты очень хорошо запомнил свой сон. - Береника глянула в черные глаза мальчика и увидела в них оживший страх.
   - Мне редко снятся плохие сны, нэни. Обычно мне снится мой дворец. Или, что я летаю над горами - это самые приятные сны, я их очень люблю.
   - Ты испугался этого великана?
   - Я вообще-то не боюсь снов, - мальчик мотнул головой. - Но этот сон был страшный. Я даже позвал свою айджи, чтобы она побыла в моей спальне.
   - И ради этого ты приехал в Гойлон?
   - Да. Я хотел встретиться с тобой. Я знаю, что ты очень мудрая и обладаешь великой силой.
   - Кто сказал тебе об этом?
   - Мой слуга Мадео. Он верит в Гелеса и всем говорит, что ты святая. Что ты можешь защитить любого человека, который к тебе обратится.
   - Так и говорит?
   - Да. Я знаю, что мой народ тебя очень любит. Особенно айджи. Мадео говорит, что в некоторых семьях даже молятся твоим изображениям.
   - Они неправы, - улыбнулась Береника. - Я просто старая женщина, и у меня нет никакой волшебной силы. Но это неважно. Успокойся, принц. Твой сон пустой. Не бывает великанов с ледяной головой и с огненной пастью. И ты не можешь стать ягненком. Ты мальчик и однажды станешь взрослым мужчиной и правителем этой страны.
   - Ты правду говоришь? - Лицо мальчика просветлело.
   - Истинную правду.
   - Значит, я могу возвращаться в свой дворец?
   - Конечно, принц. Только я бы на твоем месте немного отдохнула. Ты не хочешь у меня погостить?
   - Вообще-то дядя сказал мне, чтобы я не задерживался, - принц почесал кончик носа. - А что ты можешь мне показать?
   - Наш сад. И еще храм Гелеса.
   - Я бы с удовольствием посмотрел храм.
   - Тогда пойдем. Я расскажу тебе о Гелесе и о его слугах. Тебе ведь это интересно?
   - Мне интересны только рассказы о героях, - заявил Оваро. - Если у бога Гелеса есть свои воины, можешь рассказать мне о них.
   - У Гелеса разные слуги. Воины и монахи, ученые и земледельцы, ремесленники и рыбаки, целители и нищие. Многие из них даже не подозревают о том, что солнечное око Гелеса смотрит на них. Гелес очень разборчив в выборе слуг. Он никогда не делает плохого человека своим орудием. - Береника помолчала, чтобы перевести дыхание. - Ну что, пойдем в храм?
   Принц позволил нэни Беренике взять себя за руку, и они медленно и чинно вышли из жилых покоев во двор. Здесь их ждала капитан Криспила со своими айджи.
   - Благословите, нэни, - воительница шагнула к Беренике, опустилась перед ней на колено. Прочие айджи, увидев это, тоже склонились перед настоятельницей.
   - Видишь, они тебя почитают, - шепнул принц. - Я не обманывал тебя.
   - На самом деле, они склонились перед величием Гелеса, - шепотом же ответила нэни и подмигнула мальчику.
   Храм Оваро не понравился. Внутри него было бедно, темно и пусто, а Оваро ожидал увидеть неслыханное великолепие. В часовне его дворца было красиво и таинственно. Там росли причудливые деревья, прозрачная вода в священном пруду отражала небо, и позолоченные колокольчики мелодично звенели, когда налетал ветер. Принц удивленно оглядел храм и воскликнул:
   - Здесь очень бедно!
   - Гелесу не нужны золото и серебро, - сказала Береника. - Это обманчивые сокровища. Он ищет истинное золото.
   - Что ты называешь истинным золотом, нэни?
   - Добро. Свет. Любовь.
   - Мне трудно это понять, - ответил принц. - Но я верю, что Гелес очень добрый. Как правильно ему молиться?
   - Главное, чтобы слова молитвы шли от сердца. Искренне попроси Гелеса, и он услышит тебя.
   - Так просто? - удивился Оваро. - Когда я хочу помолиться предкам, за меня это делают жрецы. Они говорят, что умеют разговаривать с духами и предками.
   - Очень может быть. Но Гелесу не нужны жрецы. Он любит, когда человек говорит с ним с глазу на глаз.
   - Почему?
   - Потому что ему так больше нравится.
   - Тогда зачем нужны вы, монахи?
   - Чтобы помогать людям найти дорогу к алтарю Гелеса.
   - Наверное, я правильно сделал, что сюда приехал, - сказал принц. - О чем мне попросить бога?
   - Не знаю, мой принц. Попроси его о самом заветном. О том, чего хочешь больше всего на свете.
   - Нет, - принц внезапно попятился от алтаря, мотнул головой. - Я не стану. Это унизительно. Я принц и должен сам всего добиваться. Я не должен ничего просить.
   - Почему ты так думаешь? - Береника была удивлена.
   - Я - принц. Не монах, не воин, не земледелец. Дядя Кадаи говорит, что принцы стоят выше смертных людей. Гелес перестанет меня уважать, если я буду просить о том, чего могу добиться сам.
   - Маленький гордец! - улыбнулась настоятельница. - Что ж, если хочешь, я помолюсь за тебя. Попрошу Гелеса, чтобы он помог тебе стать настоящим императором.
   - Хорошо, но только не сейчас. Мне пора ехать обратно к дяде.
   - Как тебе будет угодно.
   Принц вышел из храма первым. Одна из айджи подвела мальчику крапчатую лошадку, на которой он приехал в Гойлон. Охрана уже была в седлах, ожидая приказа выступить.
   - Я хочу пригласить тебя в свой дворец, - сказал Оваро, подавая настоятельнице руку. - У меня там красиво и не так холодно и ветрено, как в твоем монастыре. Обещай, что приедешь ко мне в гости.
   - Конечно, мой принц.
   Оваро милостиво кивнул настоятельнице, подошел к своей лошади - и неожиданно обернулся к Беренике. Глаза его радостно засверкали.
   - Я знаю, о чем мне попросить Гелеса! - воскликнул он. - Пусть Гелес сделает так, чтобы я лучше всех на свете владел мечом. Лучше моих айджи. Лучше дяди. Попросишь?
   - Непременно, мой принц.
   - Внимание! - крикнула Криспила.
   Айджи разом выхватили клинки, выстроились в живую стену между принцем и одиноким всадником, показавшимся из-за поворота дороги к монастырю. Всадник гнал лошадь бешеным галопом, точно за ним гнались. По команде Криспилы айджи двинулись чужаку навстречу.
   Всадник остановился в воротах монастыря. Соскочил с лошади и побежал навстречу охране, точно стремился поскорее попасть под их мечи. Криспила была удивлена: всадник оказался молодой светловолосой женщиной, причем в очень дорогих и необычных доспехах.
   - Стой! - крикнула она, поднимая меч. - Ни шагу дальше!
   Женщина остановилась, а секунду спустя уже спокойным шагом направилась к охране принца. Криспила тронула коня, поехала навстречу незнакомке.
   - Стоять! - прокричала она уже на санджико.
   - Я хочу видеть нэни Беренику, - сказала женщина. - У меня дурные вести.
   - Кто ты?
   - Я Мирчел, Кровавая Дева из Дреммерхэвена.
   - Мирчел Ледяная Кровь? - Криспила была удивлена. - Я слышала о тебе. Ты служишь командиру Ирмасу Удэну. Что ты здесь делаешь?
   - Принц Оваро убит. Айоши напали на кортеж принца на Старой имперской дороге и всех убили.
   - Ты лжешь! - воскликнула Криспила. - Принц жив.
   - Я сама видела тело принца. Наемники Айоши увезли его голову, как трофей. Лорд Кадаи тоже убит. Охрана, слуги - все мертвы. - Мирчел подошла ближе к ошеломленной Криспиле. - Я вижу, ты из телохранительниц-айджи. Тебе некуда возвращаться. По дорогам рыскают отряды наемников. Они убьют вас... - И тут Мирчел осеклась. Она увидела двенадцатилетнего мальчика в простой светлой одежде, стоявшего неподалеку и с любопытством разглядывавшего ее. А рядом с мальчиком стояла нэни Береника и смотрела на нее тем удивительным взглядом, который Мирчел запомнила со дня первой встречи в Гойлон.
   - Вот и все, - сказала Береника, нарушив напряженное молчание. - Судьба собрала всех нас вместе. Пришло время каждому выполнить то, что ему предназначено свыше.
  
   *****************
  
  
   Клоч медленно обходил мертвецов, заглядывая в их застывшие лица и полузакрытые глаза. Ла Бьер, которому Дантист велел следовать за собой, с отвращением подумал, что Клоч с особенным удовольствием разглядывает мертвых воительниц-айджи - ему нравится их беспомощная смертная нагота. Прочие наемники выглядели разочарованными: перебившие кортеж люди Айоши забрали все, что представляло хоть какую-то ценность.
   - А неплохая тут была бойня, - заметил Клоч, обращаясь скорее к самому себе, чем к Ла Бьеру. - Мы пропустили отличную гулянку.
   - Клоч! - закричали сразу несколько голосов. - Принц тут!
   Дантист носком сапога скатил с обочины дороги в кювет тело красивой белокурой айджи с рубленой раной на груди и, сложив за спиной руки, зашагал к столпившимся у опрокинутого паланкина наемникам. Они расступились, пропустив Клоча в центр круга.
   - Вот он, принц, - сказал Леньян, показав Клочу на тело мальчика.
   - Хм! - Клоч почесал переносицу, опустился на корточки у трупа. - Командир Леорс решил прихватить голову, как доказательство. Не беда. Отвезем Ирмасу безголового принца. И дядюшка тоже лишился своей умной головы. Какая жалость, и какая удача!
   - Лорда Кадаи тоже возьмем с собой? - спросил Леньян.
   - Конечно. Я же не брошу знатного Эдхо на этой дороге на съедение воронам. Надо соблюсти гребаные приличия. В паланкине все осмотрели? Бумаги, деньги, подарки для старой курицы в Гойлоне?
   - Ничего там нет, - ответил один из наемников. - Только кулек с конфетами. Проклятые Айоши даже обивку с возка содрали.
   - С конфетами? - Клоч вздрогнул. - С какими конфетами?
   - С тянучками, - беззаботно ответил наемник. - Ну, этими, которые из лакрицы делают.
   - Принц не любит сладкое, - медленно произнес Клоч и тяжелым взглядом обвел затихших наемников. - Ну-ка, разойдись, я взгляну на труп!
   - Что-то не так, Клоч? - спросил Леньян.
   - Возможно, - Дантист ухватил мертвое тело мальчика за воротник платья, рванул. Плотный шелк не поддался, и Клоч, чертыхаясь, достал кинжал. - Ирмас говорил, что у принца Оваро над правой ключицей есть три крупные родинки, расположенные правильным треугольником. Посмотрим, проверим...
   Клочу наконец-то удалось разрезать пропитанный засохшей кровью шелк. Ткань отошла от тела, открыв правое плечо мальчика. Клочу подали флягу с водой, чтобы смыть кровь.
   - Клянусь Рундой! - вырвалось у Клоча. - Это не принц! Никакого треугольника из родинок.
   - Двойник, - догадался Леньян.
   - Санджийская сволочь! - Клоч в ярости пнул тело Кадаи. - Этот старый пес всех надурил. Обвел нас вокруг пальца, как последних недоумков. Принц жив. Люди Леорса убили двойника.
   - Этого быть не может, - неуверенно сказал Ла Бьер, глядя на тело мальчика. - Ирмас мог ошибиться насчет родимого пятна.
   - Не мог, принц, почитай, рос на его глазах, - Клоч злобно плюнул прямо на мертвого ребенка. - Кадаи оказался умнее нас всех. Умнее Ирмаса и дегенератов из дома Айоши. Подставил с самого начала какого-то безродного выродка. Или же их кто-то предупредил.
   - Мирчел? - предположил Леньян.
   - Сомневаюсь, - Клоч скрипнул зубами. - Эта курва не успела бы встретиться с Кадаи до того, как тут появились ребята Леорса. Без лошади ей ни за что бы не поспеть. Бьюсь об заклад, двойник был с ними от самого дворца, Кадаи предчувствовал подвох. Мы влипли по полной. Так что хватит гадать. Надо искать принца.
   - Пустая затея, Клоч, - сказал Леньян. - Принца могло не быть в кортеже.
   - Я, может быть, простой солдат, приятель, но я не идиот. Ирмас сказал мне, что это была затея принца поехать в Гойлон. Неужто думаешь, что он остался во Дворце Горного Дракона, пока его двойник путешествует? Нет, парни, клянусь кишками Таралла, что принц был в кортеже. Квиш, - Дантист повернулся к рослому бородатому норрингцу в кольчуге, - возьми тридцать человек и скачи на север, к Дреммерхэвену. Обшарь все деревни, ищи мальчишку. Если найдешь, вези его ко мне. Леньян, а ты дуй на юг. Нагони Леорса и постарайся выяснить, видели ли они еще одного мальчишку в кортеже. Может, кого-нито они прихватили с собой живьем. Тридцать человек с тобой. Только ничего не говорите про принца. Просто спросите про мальчишку. А я с остальными поеду в Гойлон. Надо разобраться со святошами и посмотреть, не отправил ли Кадаи мальчишку под их крылышко. Встретимся у Семи водопадов. Этой сукой Мирчел потом займемся. Ей некуда деваться. - Клоч вытер ладонью покрывшийся испариной лоб. - Рано или поздно я набью из нее чучело.
  
  
  
  
  
   ****************
  
   Они долго смотрели друг на друга: Мирчел с недоумением, Береника - со спокойным ожиданием. Наконец, наемница шумно вздохнула.
   - Так принц жив? - вымолвила она.
   - Как видишь, - Береника подошла к Мирчел, взяла ее за руку. - Ты этому рада, дочка?
   - Я... ничего не понимаю. - Мирчел оглядела застывших вокруг нее айджи с мечами в руках. - Это и есть принц Оваро?
   - Да, это я, - с достоинством сказал мальчик. - Отдай свои мечи моим телохранителям и не вздумай сопротивляться. Я не хочу твоей смерти, но мое милосердие не бесконечно.
   - Постойте, - Береника повернулась к принцу. - Эта девушка не враг тебе, мой принц. Сам Гелес привел ее сюда, чтобы помочь нам.
   - Она сказала, что мой дядя убит. И Ойдзе тоже мертв. Откуда она это знает, если не была вместе с убийцами?
   - Ойдзе? - не поняла Мирчел.
   - Мальчик, похожий на меня. Мне очень жаль, что его убили. Он выполнил свой долг, как настоящий слуга. - Оваро с достоинством посмотрел на наемницу. - Ты видела моего дядю?
   - Да, принц. Он тоже мертв. Я узнала его только по мечу, который он сжимал в руках. Убийцы отрубили ему голову и увезли с собой.
   - Тетя Рана будет плакать, но я успокою ее. Мой дядя погиб как воин. Он всегда мечтал так умереть.
   Мирчел покачала головой: самообладанию этого ребенка мог бы позавидовать взрослый мужчина.
   - Дай мне оружие, - приказала Криспила, направляя острие меча на Мирчел.
   - Хорошо, - наемница сбросила на землю сначала танги, потом прямой полуторник. - Нэни Береника сказала правду, я не хочу никому из вас зла.
   - У тебя неважная репутация, - сказала Криспилла, знаком велев одной из айджи поднять оружие Мирчел. - Я не доверяю тебе.
   - Послушайте, что я вам скажу. В Гойлон идет отряд наемников командира Ирмаса. У них приказ найти и убить принца.
   - Ты лжешь, - сказала Криспилла. - Ирмас Удэн верный слуга дома Эдхо.
   - Возможно. Но он лично отдал мне приказ убить принца Оваро. И при всем уважении к тебе, капитан, я бы выполнила приказ, если бы захотела. Твои айджи мне не помешали бы.
   - Почему ты нарушила приказ Ирмаса?
   - Потому что я не хочу смерти Оваро.
   - Зачем же ты приехала сюда?
   - Чтобы поговорить с матерью Береникой. Только ради этого.
   - О чем ты хотела поговорить со мной, дочка? - спросила настоятельница.
   - Обо мне. Когда я была здесь прошлый раз, ты... открыла мне что-то. Я уверена, ты что-то можешь мне рассказать. Что-то очень важное для меня. Все это время я думала о видениях, которые у меня были, о тебе. Я прошу тебя помочь мне.
   - А я все эти дни ждала, когда ты вернешься, - сказала Береника. - Поверь, для меня очень важно, что ты сама искала со мной встречи. Пойдем. Нам о многом надо поговорить.
   - Ты хочешь разговаривать с этой женщиной в храме? - спросил Оваро настоятельницу.
   - Да, мой принц. Это очень важно. А тебя я попрошу немного подождать. Ты ведь подождешь?
   - Если тебе хочется этого - да.
   - Очень хорошо, - Береника подняла на Мирчел свои пронзительные синие глаза. - Иди за мной, дочка. Гелес ждет нас.
   Мирчел двинулась следом за монахиней, ощущая на спине пристальные взгляды айджи. В храме ничего не изменилось со дня ее последнего посещения, только теперь тарелка и чашка на алтаре были пусты, а свечи не горели. Береника встала у алтаря, тяжело дыша, знаком велела наемнице подойти ближе.
   - Я могла бы просто поговорить с тобой, - сказала она. - Рассказать тебе все, что знаю о тебе - а знаю я немало, поверь. Я знаю, кто ты. Знаю, как и почему ты оказалась в этих краях. Но слова одно, а чувства совсем другое. И кроме того на долгий разговор у нас просто нет времени.
   - Ты можешь сказать, что со мной случилось?
   - Тебе пришлось пройти через Теневой Переход, дочка. Тень, открывшая эти ворота в наш мир, не смогла убить тебя, но она сумела тебя изменить. Твоя душа окутана Покровом Тени. Избавить от нее тебя может только очищение болью. Ты мучаешься, потому что не можешь вспомнить самых простых вещей - кто ты, откуда, что было в твоей жизни. - Береника усмехнулась. - Говорят, есть люди, которые могут вспомнить то, что было с ними в прошлой жизни. Очень часто такие воспоминания могут потрясти нашу душу. Очистить ее. И даже исцелить от недугов или пороков.
   - Разве такое возможно?
   - Однажды я видела, как исцелили парализованного. Целитель не поил его чудодейственными зельями, не творил над ним заклинаний, не вешал на больного магических талисманов. Он просто сказал несчастному паралитику то, что тот больше всего хотел услышать.
   - Что же именно?
   - За восемь лет до того этот человек, тогда еще здоровый и полный сил, отправился в морское путешествие из Дреммерхэвена в Эргалот. С ним была его молодая жена, которую он очень любил. По пути корабль попал в шторм и сел на мель. Команда посадила пассажиров в лодки - сначала женщин и детей, потом, в оставшиеся лодки, мужчин, - и начала грести к берегу, но шторм раскидал лодки по морю. Человек, о котором я говорю, одним из первых оказался на берегу, но он сильно беспокоился о жене и расспрашивал всех про нее. Потом один из матросов сказал ему, что видел, как волна перевернула две лодки, и все, кто в них были, утонули. Человек, услышав это, лишился чувств, а когда пришел в себя, не смог ходить - у него отнялись ноги. Так он и прожил восемь лет, и никто не мог его исцелить, пока он не встретил настоящего целителя.
   - Что же знахарь сказал больному?
   - Всего одну фразу: "Твоя жена жива". Потрясение было так велико, что больной вскочил на ноги, и паралич прошел. Пришло время, и он поправился настолько, что смог разыскать свою жену - она действительно выжила в бурю и все эти годы жила в небольшом селтонском селении рыбаков.
   - Почему ты мне это рассказываешь?
   - Потому что ты похожа на этого больного. Покров Тени парализовал тебя, но только не тело, а твои воспоминания. Ты лишилась памяти после того, как прошла через Теневой Переход.
   - Я не помню этого.
   - Конечно. Теневой Переход подобен Вратам смерти. Для обычного человека войти в такой Переход - значит умереть. Но ты необычная женщина. На тебе благословение Забытых богов, и дары Забытых защитили тебя. Тень не смогла убить тебя, но она лишила тебя воспоминаний. Как звать тебя, дочка?
   - Мирчел. Ты же знаешь мое имя, нэни.
   - Ты уверена, что это твое настоящее имя?
   - Н-нет. Ирмас сказал, он назвал меня так в честь своей сестры.
   - Вот видишь. Ты хотела бы вспомнить, кто ты и каково имя, полученное тобой от родителей?
   - Ты можешь это сделать для меня? - Мирчел задрожала всем телом. - Прошу тебя, матушка, помоги мне! В прошлый раз со мной здесь говорила другая женщина. Женщина, похожая на сгусток тумана, на призрак. Но у нее был удивительный теплый голос. Это ведь была не ты, так?
   - Нет. Та женщина имела больше прав говорить с тобой, чем я. Но я постараюсь тебе помочь. Ложись на алтарь и возьми меня за руку.
   Мирчел сжала тонкие сухие пальцы настоятельницы в своих, почувствовала, что сердце ее стало биться часто и сильно, будто в предчувствии чего-то невероятного. Она покорно легла на холодный камень, вытянулась во весь рост. Береника коснулась ее лба сложенными щепотью пальцами другой руки, сказала нараспев:
   - Тай нера элай, маэ Гелес оватар!
   Мирчел увидела, что белый барашек, которого статуя Гелеса удерживала прямо над ее головой, расплылся в пушистое белое облачко и начал опускаться прямо на нее. Она глубоко вздохнула - и сердце остановилось. Белый туман вобрал Мирчел в себя и с невероятной скоростью понес вверх, над вершинами обступающих Гойлон сизых заснеженных гор, в бездонную синеву, такую же глубокую и чистую, как глаза нэни Береники.
  
  
  
   Глава десятая: ВОЗВРАЩЕНИЕ
  
  
   П
   ервое ощущение - это чувство полета. Она с удивительной скоростью поднимается со дна темного пустого колодца вверх, пока не попадает в свет - ослепительный, призрачно-белый, растворивший в себе все цвета. А затем из этого слепящего сияния начинают выступать очертания предметов. Огромные, выше нее самой золотистые цветы с резким запахом. Медленно вращающееся у берега реки поливное колесо. Бревенчатые дома с двускатными крышами. Люди, которые проходят мимо - странные люди, огромного роста. Она смотрит на них снизу вверх, и эти люди ей улыбаются. А потом ее словно подхватывают чьи-то руки - и свет меркнет.
   Дальше все будто во сне. Мелькание лиц, мест, голоса, звуки, попеременно то тьма, то свет, будто день и ночь меняют друг друга через короткое мгновение. И только одно лицо ей запоминается, потому что она все время видит его в разных местах и в разных ситуациях - темноволосая женщина с темными блестящими и очень живыми глазами. Эта женщина надевает на нее платье, кормит ее с ложки, ведет ее за руку через цветущие поля, заплетает ей косу, что-то ласково шепчет ей в ухо, смазывает целебной мазью разодранное колено. Она видит ее ладони, ее пальцы и замечает, что у женщины на мизинце правой руки нет ногтя.
  
  
  
   Свет, тьма, снова свет. Погожий весенний вечер, просторная горница, убранная венками и лентами. Вокруг нее нарядные улыбающиеся люди. Девушки в расшитых туниках и с цветами в руках, мужчины в новых жилетах. Русоволосый ясноглазый юноша с улыбкой подает ей чашу. Аромат напитка кружит голову. Она берет чашу, делает глоток и смотрит по сторонам. Ей кажется, что она чувствует пьянящий вкус губ юноши, оставшийся на краю чаши. Люди продолжают улыбаться, что-то кричат ей, машут руками. А ей еще раз хочется посмотреть на русого юношу: в его глазах, взгляде, улыбке есть что-то такое, отчего сладко сжимается сердце, и щеки начинают гореть, как в лихорадке. Кто-то забирает у нее чашу - это та самая женщина, которую она видела прежде. Но теперь уже с сединой в волосах и удивительными глубокими мудрыми глазами.
   - Будь счастлива, дочка! - говорит ей женщина, и на щеках у нее блестят слезы.
  
  
  
   Снова свет, испепеляющий время. Страшное чувство падения. Боль. Нестерпимая, запредельная, рвущая тело на части. Она кричит, но боль не проходит. Неужели никто не слышит ее? Неужели никто не облегчит ее страдания? А потом ей кажется, что ее разодрали пополам, и мгновение спустя она даже сквозь собственный крик слышит этот странный звук - то ли мяуканье, то ли кашель, то ли писк. Над ней склоняется улыбающееся женское лицо - на лбу женщины блестят мелкие капельки пота.
   - Радуйся, Лейда, - говорит ей женщина, - великая Берис послала тебе здоровую девочку.
   Ей показывают какое-то уродливое существо, похожее на ободранного ягненка, покрытое слизью с кровавыми прожилками, со сморщенным страдальческим личиком, огромной головой и перекошенным ртом. Ей не хочется смотреть на это маленькое чудовище, причинившее ей такую боль - но почему-то становится спокойно и хорошо на душе, будто она совершила что-то невероятно важное. Что-то, без чего жизнь женщины не имеет смысла и не бывает полной.
  
  
  
  
   Вспышка, тьма. Ночь, клубы черного дыма, языки бушующего огня лижут темное небо. Огромный погребальный костер пылает так жарко, что она пятится от него, закрываясь руками. Она плачет, но никто не слышит ее всхлипываний - все заглушает торжественный рев багрового пламени, пожирающего изглоданные болезнью тела. Она знает многих из тех, кто сейчас лежит на этом костре. Они были друзьями ее детства, гостями на ее свадьбе, ее соседями, просто знакомыми. Они, казалось, всегда будут рядом с ней, но чума рассудила по-иному. Здесь лежит ее лучшая подруга Мирель. Здесь повитуха, сказавшая ей о рождении дочки Элеа. Ее дядя, родная сестра ее мужа и ее пятилетний сын тоже здесь. И рядом с ними - женщина, у которой не было ногтя на мизинце правой руки.
   - МАМАААААААА! - кричит она, но рев пламени все заглушает...
  
  
  
  
  
  
  
   Вспышка, багровая пелена, колеблющиеся тени на бревенчатых стенах. На кровати перед ней лежат два завернутых в белые холстины тела - большое мужское и крошечное, восьмимесячного ребенка. Полная луна заглядывает в окно и покрывает призрачной белизной их застывшие лица. Она стоит рядом с кроватью, в одной руке у нее горящий факел, в другой - тряпичный медвежонок, которого она сама сшила для дочки. Теперь эта игрушка никому не нужна. Слез больше не осталось, она выплакала все. Тени ползут по умершему дому, и ей кажется, что она слышит свистящий шепот самой Некриан:
   - Ну, что же ты медлишь? Они мертвы, и чуда не случится. Прощайся скорее, не заставляй меня ждать...
   Она подносит факел к куче политой маслом соломы в углу дома. Солома вспыхивает с гулким хлопком. Она бросает в разгорающееся пламя осиротевшего медвежонка и выходит из дома. Пламя пляшет в окнах, начинает выбиваться наружу, охватывает кровлю. Она равнодушно наблюдает за тем, как горит ее дом и только спустя какое-то время замечает собравшихся поодаль людей. Они смотрят на нее со страхом. Они видят в ней воплощение смерти, посланницу Некриан, ту, чье дыхание или касание может заразить их чумой. Они боятся. Но ей нет до них никакого дела. Бушующее пламя охватывает дом, кровля проваливается, выбросив в ночное небо столб искр. И тогда она поворачивается и уходит из родного города. Навсегда - так, как уходят умершие из мира живых. Все, что она уносит с собой - это свое горе, память о любимых и локон волос покойной дочки.
  
  
  
  
  
  
   Вспышка. Тьма. Снова свет, ослепительный, опаляющий. В глазах фиолетовые круги. Во рту металлический вкус крови. Запястья связаны кожаными ремнями, она сидит в смрадной яме, полной нечистот. Потом сильные руки хватают ее, вытягивают из ямы. Ее волокут куда-то смуглые бородатые люди в вонючих бурнусах. Время от времени они бьют ее - кулаками, ногами, колючими ветками. С нее срывают остатки одежды, укладывают на какие-то козлы животом вниз, привязывают ремнями за ноги и за руки. Она пробует сопротивляться, кричит - ее душат волосяной веревкой, пока не начинает останавливаться сердце. А дальше, один за другим, фараки насилуют ее - с хохотом, с выкриками, подбадривая друг друга. Она стискивает зубы, чтобы не закричать от боли, омерзения, бессилия. Краем глаза видит, что в стороне стоит группка женщин с закрытыми лицами. Жены тех, кто сейчас ее насилует, кто выливает в нее свое грязное семя, жарко и зловонно дышит ей в спину. Они спокойны, им интересно. А потом она слышит дружные ритмические хлопки: женщины начинают хлопать в ладоши в такт движениям очередного насильника...
  
  
  
   Тьма, свет, снова тьма. Ранее солнечное утро. Рынок в Дарнате. Деревянный помост с низкими перилами, а вокруг него - люди. Много людей, одни мужчины. Она стоит на помосте совершенно голая. Ее руки прикованы цепью к длинному бревну над краем помоста. Рядом с ней еще рабы: темноволосая женщина с равнодушным лицом, подростки обоего пола, седеющий мужчина со шрамами по всему телу.
   - Эй, не жадничайте! - кричит работорговец в толпу. - Смотрите, какая девушка! Настоящий цветок. Какая грудь, какие ноги, какая задница! Просто породистая лошадь, а не девушка. И всего за восемьдесят саккаров.
   - Ты шутишь, Эшмер, - кричат из толпы. - За восемьдесят саккаров я буду бодать всех дарнатских шлюх целый год. А ты за одну просишь столько! Двадцать золотых за эту северную стерву!
   - Побойся гнева Игерабала, гражданин! - вопит работорговец, пытаясь перекричать дружный издевательский смех окруживших помост мужчин. - Двадцать саккаров стоит простой ишак, а не такая редкая красавица. Семьдесят пять саккаров, во имя Игерабала сброшу пять золотых.
   - Да ты спятил, торгаш! - Хорошо одетый человек с черной бородой презрительно плюет себе под ноги. - Семьдесят пять саккаров за бабу? Была бы она девственница, еще куда не шло, но ведь ее трахали все, кому не лень - или скажешь, что я неправ?
   - Эта падаль столько не стоит, - подхватывает другой. - Спи с ней сам, она тебе поросят родит.
   - Эта северная корова через год станет толстой и ленивой, - добавляет еще один покупатель. - У меня была селтонская наложница. Эти северянки слишком холодны, они не умеют ублажать мужчину. Тридцать саккаров последняя цена.
   - Грабеж! Да проклянет вас всех Куа, проклятые скряги. Разуйте свои бесстыжие глаза и посмотрите на эту девушку. И за такую красавицу вы даете жалкие тридцать саккаров? Чума на вас, проказа и сифилис!
   - Чтоб ты сам сдох от чумы, сын осла! Тьфу на тебя. Ты сам взгляни, какие злые глаза у этой девки. Она зарежет своего хозяина во сне, или сама перережет себе горло.
   На нее смотрят десятки людей, а она с ненавистью и презрением смотрит на них. Она готова убить каждого из них, из этих скотов, которые разглядывают ее, будто животное, торгуются из-за нее, брызгая слюной и бранясь. Но ее руки скованы, и темная слепая ярость в ее душе лишь застилает глаза и грозит разорвать сердце.
   - Будьте вы прокляты! - кричит работорговец. - Пятьдесят саккаров! Всего пятьдесят саккаров за девку! И пусть меня заживо сожрут черви, если я скину с этой цены хоть один каваш.
   Старик в кожаной тунике протискивается между покупателями, выходит к помосту и смотрит на Касту. Ей хочется укрыться от этого взгляда, но все, что она может сделать - это вложить в ответный взгляд всю ненависть, которую она испытывает к этому человеку. Ко всем этим людям.
   - Мне подходит эта змея, - говорит старик. - Пятьдесят саккаров, говоришь? Беру. Отправь девушку в Большой цирк, там я отдам тебе деньги.
   Старик уходит, еще раз взглянув на нее. Работорговец делает знак своему помощнику, и тот снимает с ее рук цепь. На ее плечи набрасывают покрывало. И все, что она сейчас чувствует - невыразимое облегчение, оттого, что весь этот позор кончился.
   И невыразимый стыд оттого, что ее купили.
  
  
   Тьма, вспышка, яркий свет. Огромный бушующий как море амфитеатр. Она стоит на арене и видит лица зрителей, взгляды, полные кровожадного восторга, распаленные предвкушением смерти и страдания. А миг спустя из противоположного выхода на арену появляется ее противник. Она видит, что это фарак. Соплеменник тех, кто избивал ее, надругался над ней, кто продал ее работорговцам. Может быть, этот фарак был одним из тех, кто насиловал ее под одобряющие хлопки своей жены. Ненависть обжигает ее, никогда еще она так не желала ничьей смерти. Она идет вперед с такой яростью, что противник с трудом сдерживает ее натиск. Бородатая физиономия фарака искажена страхом, она видит даже капельки пота на его лбу, замечает, как расширились его зрачки. Он пытается закрыться коротким мечом, но она наступает на него, прижимая к стене. Выбитый ударом ее булавы меч вылетает из руки фарака, и она с наслаждением наносит новый удар по плечу врага, ломая кость. Фарак с воплем падает на колени, в его глазах ужас и мольба о пощаде. Она взмахивает булавой, ломает фараку вторую руку, крушит ребра, потом бьет выше, целясь в бородатую физиономию, жалея, что может убить эту мразь только один раз. Раздается треск разбитой кости, фарак мешком валится к ее ногам. Трибуны затихают, наблюдая, как она в кашу размолачивает голову поверженного фарака. Кое-кто из зрителей начинает блевать прямо под ноги соседям. Она бросает на песок окровавленную булаву, пинает изуродованное тело и уходит с арены под молчание трибун. И уже за Воротами Победителей слышит, как амфитеатр взрывается аплодисментами, и тысячи человек выкрикивают ее имя:
   - Кас-та! Кас-та!
   Каста? Почему они зовут ее Кастой? Мама называла ее Лейдой. Ах да, она же сама взяла себе это имя, потому что ей казалось, что Лейда тоже умерла. Что ее сердце превратилось в пепел, так же, как тела ее любимых...
   И потом, после всего, что с ней случилось, она недостойна носить имя, которым называли ее те, кого она любила.
   - Я видела, как ты это сделала, - слышит она шепот Некриан. - Ты была счастлива, когда убивала.
   - Да, я была счастлива, - говорит она, не решаясь обернуться и встретиться с богиней Вечного Покоя взглядом. - И я буду убивать еще и еще.
   - Мудрое решение, - шелестит нечеловеческий голос. - Теперь я всегда буду рядом с тобой...
  
  
  
   Тьма. Слепящий свет. Черный силуэт идет на нее из багрово-алого сияния. Это орк. Бледный, залитый кровью из рваных ран, покрывших его тело. Безжизненные глаза обращены на нее, бескровные губы стянуты в страшной застывшей улыбке.
   - Шенай-эшган-рох-аммар-денна! - шепчет призрак.
   Она вздрагивает, разжимает кулак. На ладони невзрачный камень с дыркой превращается в шестиугольный янтарный амулет.
   - Забытые ждать тебя! - шепчет мертвый орк.
   Снова это страшное чувство падения, а потом пурпурная мгла.
  
  
  
   - Я знаю, ты один из Забытых. Я называю тебя Келисом, но твое настоящее имя Ангуш, бог луны. И ты можешь мне все объяснить.
   - Что тебе сказал Айлор?
   - Что я не Каста. Он принял меня за мужчину.
   - Айлор не ошибся. Твое теневое отражение - мужчина.
   - Я не понимаю тебя.
   - Двадцать два года назад в древней столице Нина Эре-Далоре родилась девочка по имени Маргиана. Дитя противоестественного брака демона Теневой Стороны и смертной женщины. Получеловек-полудемон. Шеранские маги Чаши, древнего ордена, созданного еще во времена Шу, добились своего - осуществили первое из зловещих пророчеств о пришествии царства Теневого Владыки. Но в одно время с Маргианой, земным воплощением Тени, родились еще два ребенка - девочка и мальчик. Произошло записанное в Таблицах Судеб: Светлая и Теневая стороны уравновесили друг друга. Младенцы, рожденные в ночь исполнения пророчества, отмечены милостью Забытых, противостоящих Теневой Стороне с того дня, когда был сотворен мир. И милость эта - Отражение Тени. В момент рождения богиня-мать Найнава своей властью обменяла души детей. Мужская душа оказалась в теле девочки, женская - в теле мальчика. В этом есть глубокий смысл: око Тени не могло увидеть облик ребенка в нашем мире и причинить ему вред. Девочка, о которой я говорю - это ты, Каста. Забытые следили за тобой с того мгновения, когда в дорийском городе Алория твои родители разделили ложе, мечтая о том, чтобы эта ночь любви принесла им ребенка.
   - Я родилась в Церунии!
   - Но зачали тебя в Алории. Твой отец Рексер-Боец был селтонским наемником в армии тогдашнего правителя Дории Фосканоса. В Алории он и познакомился с твоей матерью Халланой. Незадолго до твоего рождения контракт Рексера закончился, и они с женой вернулись в Церуний.
   - Все верно, моих родителей звали именно так. А мальчик, кто он?
   - Он внук стратега Артависа, сын его дочери Хриссии и Леониса, прославленного воина. Его зовут Леодан.
   - Великая Берис! Одного Леодана я знаю. Никчемный женоподобный раб, годный только на то, чтобы подавать ночной горшок.
   - Тем не менее, он именно тот ребенок, который был рожден с тобой в один час. Начавшаяся в Дории война вынудила его родителей бежать из страны. Галера, на которой они плыли, была захвачена сабейскими пиратами. Леонис был убит, его беременную жену сабеи продали работорговцам в Петаре, а потом ее перепродали дарнатскому богачу Узмаю. Так Хриссия попала в Дарнат, и Леодан родился в доме Узмая. Пришел день, и Таблицы Судеб тоже привели тебя в Дарнат. Ваши пути снова переплелись.
   - Теперь я понимаю, почему женщина-дорийка говорила о какой-то Хриссии. Все, что ты говоришь, Келис, просто невозможно.
   - Однако это так. Это был единственный способ скрыть будущего Воителя от ока Тени. Твое преимущество в том, что Тень не может найти тебя: до поры до времени ты сокрыта от ее взгляда. Тем же, кто служит Теневой Стороне в реальном мире, даже в голову не приходит, что воитель Забытых, которого они так опасаются - женщина.
   - Погоди, Келис, тут что-то не так. Если я - это Леодан, то как может быть, что я полюбила Айлора, родила ребенка?
   - Твое тело - это тело женщины. В мире плоти оно подчиняет душу. Так что ты жила в полной гармонии со своей плотью. Пока твои близкие были живы, ты даже не подозревала о том, кто ты на самом деле. Пережитые тобой страдания и несчастья изменили тебя. Они изменили твое тело и твой дух. Истинная душа, живущая в теле Касты - душа воителя Леодана, - все больше и больше проявляет себя. То, что ты сумела выполнить мое поручение, еще раз доказывает это.
   - Но я не хочу, Келис! Я хочу оставаться женщиной. Я привыкла к тому, что я Каста.
   - Ты Лейда. Вспомни, ты уже изменила себя. Смерть твоих любимых заставила Лейду стать Кастой. Теперь твоя судьба требует от тебя измениться еще раз. Не бойся, ты останешься сама собой. Но тебе придется идти тем путем, который в Таблицах Судеб был предназначен скрытому правителю Сабеи и Дории - Леодану. Воину, который сумеет противостоять мощи Шерана и остановить возвращение Теневого Ужаса.
   - Что мне делать дальше?
   - Идти навстречу ожидающей тебя буре. Ты справишься. Ты уже не раз смотрела в лицо смерти, так что твое будущее не испугает тебя.
   - А как же Айлор и Элеа? Мне кажется, я навсегда потеряла их.
   - Тебе только кажется. Ты встретишься с ними. Не в этой жизни, но обязательно встретишься. И они узнают тебя. Они будут рады тебе. Поверь, все так и будет. А теперь ступай. Дорогу обратно ты найдешь без моей помощи.
  
  
  
   - Тебя проводить? - шепчет ей Некриан.
   - Нет, не надо. Ангуш сказал, это не смерть. Он сказал, что я жива.
   - Милая моя! Ты умирала уже столько раз, что тебе будет трудно отличить жизнь от смерти.
   - Я должна сделать все так, как сказал мне Ангуш, госпожа. Я не хочу еще раз потерять Айлора и Элеа.
   - Тогда ступай, - шелестит загробный голос. - Я просто хотела испытать тебя. Твой дух тверд. И это мне нравится. Ступай. Я буду следить за тобой, Каста.
  
  
  
   Неужели все закончилось?
   - Еще нет!
   Женщина-сидка в кожаном охотничьем костюме и зеленом бархатном капюшоне выходит из колеблющегося багрового сияния, приближается к ней.
   - Сегодня ты доказала, что достойна своей славы, Лейда Элеа Каста, - говорит женщина. - Придет день, и об этой битве будут слагать песни по всему северу.
   - Я ничего не сделала для победы, - возражает она. - Это заслуга этой девочки. Она остановила тварь, которая убила Ла Мара и прикончила бы нас. Она пробудила силу, которая уничтожила вампиров.
   - Да, это так. С вампирами в Меннарахане покончено, но Переход еще активен. Ты знаешь, что тебе делать, Seltoniel.
   - Все верно. Только еще одну минуту, Эннид.
   Каста опускается на колени около тела Ла Мара, обнимает Виолу и целует ее, с трудом сдерживая слезы. А потом, повинуясь неожиданному и непонятному душевному порыву, снимает с шеи янтарный амулет и прижимает его к груди Ла Мара. Боги, думает она, если вы меня слышите, совершите чудо, верните Ла Мара этой девочке, и в благодарность я совершу все, что вы ни попросите...
   Чуда не происходит. Она не ощущает под своей ладонью желанный стук ожившего сердца, первого вздоха плоти, возвращенной к жизни. Но, глянув в безмятежное лицо Ла Мара, она вздрагивает - рваный шрам, безобразивший мага при жизни, исчез. Исчезла и седина на висках, и глубокие страдальческие морщины вокруг рта. Волшебной силы камня Айвари хватило только на это. Но ей почему-то становится легче на душе.
   - Прощай, Арен, - шепчет она и целует Ла Мара, пожимает его холодные пальцы. - Я всегда буду помнить тебя.
   - О нем позаботятся, - слышит она голос Эннид за своей спиной. - И о Виоле тоже. Я.... позабочусь. Делай свое дело, воительница. Просто войди в этот колодец. Иди с моим благословением.
   - Иду, Эннид.
   Она поднимается с колен, направляется к колодцу Перехода. Вешает камень Айвари на шею. Глядит вниз, в гудящую, полыхающую всеми оттенками багрянца бездну. Еще раз вспоминает о Ла Маре, и все страхи, все колебания оставляют ее. Взобравшись на край колодца, она кладет правую ладонь на амулет с прядкой Элеа - и шагает в Переход.
  
  
  
   Первое, что она видит, открыв глаза - небо. И окруживших ее вооруженных всадников.
   - Какая куколка! - говорит один из них. - А доспехи-то, доспехи! Да я таких в жисть не видел, клянусь косой Морола!
   - Доспехи принадлежат мне, - заявляет предводитель отряда, спешивается и склоняется над ней. - А баба ваша. Можете ею попользоваться.
   - Клоч, да она еле дышит, - смеется кто-то. - Не люблю полудохлых. Хотя девочка что надо.
   - Ну и трахни ее, пока живая, - говорит сиплый голос. - А подохнет, ей Тэммел займется. Он и покойниц трахает.
   Она чувствует, как по ее телу шарят чьи-то руки. Почему-то она не может даже пошевелиться. Что это - заклятие, паралич, смерть? Склонившиеся над ней люди дурно пахнут, у них свирепые грубые лица, и они вооружены. Они наверняка убьют ее. А у нее нет сил даже сжать пальцы в кулак.
   - Эй, Клоч, а у нее тату на плече! - вскрикивает один из мародеров. - Дракон! Девка-то из людей Эдхо.
   - В самом деле, - говорит тот, кого назвали Клочем. - Эй, красотка, очнись! По-моему она меня слышит.
   - Да уж слышит, только зенки таращит, - замечает сипатый. - Похоже, она рассудка лишилась.
   - Бросим ее, Клоч, - предлагает голос.
   - Бросить ее не проблема. А вот узнать, кто так уделал человека Эдхо на нашей территории стоит. Возьмем ее с собой к Ирмасу. Оклемается - поговорим и не только, сдохнет - я плакать не буду. Квиш, хватай ее за ноги!
   Она чувствует, что ее поднимают, несут куда-то. Последняя связная мысль - надо сказать этим людям, кто она такая. Назвать свое имя.
   Сказать им, что ее зовут Лейда Элеа Каста.
   И что она Воительница Забытых богов.
  
  
   Вспышка. Свет. Над головой с бешеной скоростью проносятся пушистые белоснежные облака. Из облачной мглы на нее смотрят бездонные синие глаза.
   - Каста?
   - Нэни Береника?
   - Вот видишь, ничто не исчезает бесследно. Наше счастье и наше горе всегда с нами.
   - Теперь я знаю, почему ты смогла помочь мне вернуться с Теневой Стороны. Ты Найнава, матерь Забытых.
   - Ты узнала меня?
   - Я с первого приезда в Гойлон почувствовала твою силу. Прости меня, я хотела причинить тебе зло.
   - Мое истинное имя помнят немногие. Мое могущество в прошлом. Но мне нравится, когда люди называют меня нэни Береника. Всю свою жизнь я пыталась делать то, что делала в незапамятные времена для своих детей. Я старалась быть матерью для людей так же, как я была ею для богов. Я вижу страдания этой земли, Каста. И я не могу позволить Тени накрыть ее окончательно. Ты со мной?
   - Я с тобой. До последнего дыхания.
   - Когда-то я соединила твою судьбу с судьбой мальчика по имени Леодан. Я сделала это потому, что видела в грядущем огонь и кровь. Но при этом я связала твою судьбу с моей, Каста. Я рада, что ты не осуждаешь меня. Спасибо тебе. Я не сомневалась, что ты ответишь именно так. Мы можем вернуться в Гойлон.
  
  
  
  
   *****************
  
   Белая мгла рассеялась. Каста, не смея пошевелиться, повела глазами по сторонам. Нэни Береника была рядом.
   - Я....я видела, - прошептала Каста, глядя на настоятельницу. - Это все было со мной. А я забыла, все забыла. Как я могла это забыть!
   - Ты вернулась, - Береника ласково провела ладонью по ее волосам. - Прошлое вернулось, дочка. Твой путь продолжается.
   - Матушка, я не знаю, что и сказать. Мне хочется плакать от боли и счастья.
   - Сейчас не время для слов. И для слез тоже. Вам всем нужно уходить отсюда. Ты поможешь мне, если позаботишься о мальчике.
   - Нэни! - В дверях храма появились Криспила и ее айджи. - Всадники, нэни.
   - Где принц? - спокойно спросила Береника.
   - Я здесь, нэни, - Оваро вошел в храм, приблизился к настоятельнице. - Там какие-то всадники. Они еще далеко, но они едут сюда.
   - Это Клоч, - ответила Каста. - Криспила, верни мне мое оружие.
   - Мы будем драться? - спросил Оваро, и его темные глаза радостно сверкнули.
   - Вы не справитесь с ними, - сказала Береника. - Вам нужно уходить отсюда.
   - Мы не сможем уйти, - Каста посмотрела на мальчика. - Я...
   Береника сделала ей знак замолчать. Потом подошла к статуе Гелеса и привела в действие какой-то скрытый механизм. Каменный алтарь с глухим шорохом сдвинулся с пьедестала, и открылся квадратный люк, ведущий под землю.
   - Этот ход выведет вас к реке, - сказала настоятельница. - Факелы и огниво найдете в каменном ящике справа от входа в пещеру. Мой принц, Криспила, уходите быстрее!
   - А ты? - спросил принц.
   - Я не могу уйти, - ответила Береника. - Гойлон мой дом. Я не могу и не хочу его покидать. Здесь моя семья и вся моя жизнь.
   - Это плохие люди, нэни, - сказал принц. - Они могут тебя обидеть.
   - Они не посмеют. Меня защитит Гелес. Криспила, торопитесь!
   - Мы поняли, нэни, - Криспила повернулась к принцу. - Вы готовы, мой принц?
   - Готов, - Оваро шагнул к настоятельнице. - Прощай, нэни. Я обязательно приеду в Гойлон еще раз. И мы снова встретимся.
   - Конечно, - Береника поцеловала мальчика. - Спешите, вам нельзя здесь оставаться.
   По команде Криспилы две айджи спустились в люк разведать дорогу. Принц Оваро храбро соскочил в темноту хода следом за ними. Каста наблюдала, как телохранители принца исчезают в тайном ходе одна за другой. Прежде чем присоединиться к своим людям Криспила бросила к ногам Касты ее мечи.
   - Ты с нами? - спросила она.
   - Да, - ответила Каста. - Идите, я догоню.
   Капитан айджи кивнула и сошла в люк. Береника проводила ее взглядом, затем посмотрела на Касту.
   - У нас есть еще несколько минут, - сказала она. - Я постараюсь быть очень краткой, но думаю, ты все поймешь. Принцу Оваро угрожает большая опасность. Не наемники, не Айоши. В Хеалад вернулась сила, которая владела этой землей до прихода народа Дракона. Когда-то остров принадлежал зверодемонам-фамарам. Потом санджи сумели одолеть их, но сейчас они возвращаются. Если им удастся открыть бездну Абиссалиума, Теневая Сторона получит могучего союзника, а принц Оваро погибнет. Весь Хеалад станет огромным кладбищем.
   - Я должна защитить принца?
   - Да. Его предали все. Я прошу тебя ему помочь. Когда принц будет в безопасности, найди человека по имени Книжник. У него дары Забытых, которые ты получила от других богов. Но сначала позаботься о принце. А я дарю тебе свой Щит. Когда-то он был одной из Реликвий. Это все, чем я могу тебе помочь.
   - Ты мне уже помогла, - Каста опустилась на колено, поцеловала край мантии настоятельницы. - Где мне искать Книжника?
   - Думаю, он направляется в Арк. Это на юго-восток от Гойлона. Я просила его разузнать о тебе в Дреммерхэвене, но теперь в этом нет нужды. Книжнику понадобится твоя помощь, чтобы попасть в Гробницу Дракона. Вместе вы сможете остановить фамаров. Ступай.
   - Ты говорила про Щит.
   - Он с тобой, - улыбнулась Береника. - Мой Щит - это мое благословение. Если хочешь, можешь сделать его видимым. Просто возьми в руки самый дорогой для тебя предмет и подумай обо мне. Вспомни мое имя.
   - Какое из двух, Мать-Богиня?
   - Человеческое. То, под которым меня запомнят люди.
   - Я поняла, - Каста поклонилась настоятельнице. - Я все сделаю, как ты сказала.
   - Знаю. Благословляю тебя, дочка. А теперь иди. Они уже близко.
  
  
  
   Глава одиннадцатая: БУРЯ
  
  
  
  
  
   П
   лощадь перед храмом была пуста. Порывы ветра гоняли по ней пыль, а у приземистого деревянного здания слева от храма стояли, сбившись в кучку, оседланные лошади. Клоч довольно хмыкнул.
   - Он здесь, - сказал он тоном охотника, загнавшего добычу. - У лошадей на попонах гербы дома Эдхо. Всем спешиться! Предстоит драка с айджи.
   Ла Бьер не ответил своему командиру. Он первым увидел пожилого человека в темной одежде, который вышел из здания, постоял мгновение, разглядывая незваных гостей, и побежал навстречу всадникам, размахивая руками.
   - Уходите! - кричал человек. - Здесь чума! Уходите!
   - Чума? - Клоч соскочил с седла, повернулся к бежавшему. - Ты кто такой, задери тебя демоны?
   - Я брат Оври, врач, - человек подбежал к наемникам, остановился, тяжело дыша. - Уходите отсюда. Здесь моровая болезнь. Вы заразитесь.
   - Болезнь? - Клоч недоверчиво хмыкнул. - А как же принц Оваро? Он что, заговоренный?
   - Здесь нет никакого принца, - Оври снова замахал руками в отчаянной попытке убедить наемника. - Здесь больные чумой. Если вам дорога жизнь...
   - Нам-то она дорога, - ответил Клоч. - А тебе, братец, нет. Потому что ты врешь. Хотя нет, не врешь. В Гойлоне действительно появилась чума. И это чуму зовут Клоч. Где принц, лекаришка?
   - Здесь нет никакого принца, - Оври невольно попятился назад. - Здесь только я...
   - Бесполезный кусок дерьма, - Клоч молниеносным движением выхватил меч и рубанул Оври наискосок. Доктор, хватая ртом воздух, ничком повалился в пыль. - За мной!
   Наемники соскочили с коней. Дантист ударом ноги распахнул дверь в лазарет и сразу почувствовал резкий запах лечебных трав и мазей.
   - Ненавижу этот запах! - пробормотал он, поморщился, покрутил головой, но пошел дальше.
   В большой общей палате были больные - в основном, старики. Они лежали, натянув на себя одеяла, боясь пошевелиться, и смотрели на незваных гостей испуганными глазами. И еще здесь была молодая женщина с огненно-рыжей шевелюрой и злыми зелеными глазами. Она настороженно и пристально смотрела на наемников.
   - Надо же, какие тут монахини! - присвистнул Клоч. - Знал бы, давно ушел бы в Гойлон монашить. Где принц?
   - Здесь больные, - сказала рыжая. - Нет тут никакого принца. Или сам не видишь?
   - Больные? - Клоч поднял руку. - Сейчас мы их полечим. Парни, арбалеты!
   Рыжеволосая женщина с ненавистью наблюдала, как наемники взводят и заряжают арбалеты. Клоч взмахнул рукой, защелкали тетивы, стрелы полетели в больных. Много стрел. Когда стихли крики и стоны, Клоч снова перевел взгляд на монахиню.
   - Говоришь, тут больные? - спросил он. - Все, нет больше никаких больных. Где принц?
   - Ты убийца! - прорычала Кеннег, сжимая кулаки. - Мерзкий ублюдок. Гелес проклянет тебя за твою жестокость.
   - Да, я убийца. А ты у нас хорошая и красивая. - Клоч засмеялся. - Небось, смотришь на нас и думаешь: "Сейчас эти мерзавцы станут меня насиловать! То-то я разговеюсь!" Ведь так, рыжая? Ты ведь поди уже не год и не два без мужика. А невозделанная дырка свербит по ночам. Свербит?
   Кеннег плюнула в Клоча. Дантист спокойно вытер плевок со своей кирасы.
   - Парни, что будем делать? - спросил он. - Поможем святой душе прочувствовать радость жизни перед смертью?
   - Да я не против! - хохотнул один из наемников, поедая Кеннег глазами.
   - С радостью, - дюжий чернобородый детина вышел вперед, начал расстегивать пояс. - Люблю рыжих!
   - Погоди, Алмон, - Клоч подошел к Кеннег вплотную. - Боишься? В последний раз спрашиваю, где принц?
   - В последний раз отвечаю, нет здесь никакого принца. Проваливай отсюда, ублюдок!
   - Нет, так нет. Я передумал. Не будем мы тебя трахать. Зачем портить такой праздник? Хочу доставить тебе особое удовольствие, рыжая, - Клоч всадил кинжал в живот Кеннег, повернул его в ране, не сводя взгляда с ее исказившегося лица, заглядывая в полные ужаса и боли глаза женщины. - Так приятно? Я думаю, да.
   Кеннег медленно осела на пол. Клоч спокойно вытер кинжал об ее одежду, ногой перевернул монахиню на спину. Губы Кеннег шевелились, но говорить она уже не могла.
   - Ла Бьер, факелы, - скомандовал Дантист. - Все здесь сжечь. Немедленно.
  
  
   *************
  
  
   Оври поднял голову, застонал. Попытался ладонью зажать рану в животе, но не смог - живот был распорот, ладонью такую рану не закрыть. И запах - он не обманывает никогда. Кишечник рассечен, и теперь он не жилец. Ног своих Оври уже не чувствовал. Еще совсем немного, и эта чудовищная пульсирующая во всем теле боль пройдет навсегда. Гелес, как больно! Странно, что с такой болью он еще может думать и осознавать происходящее.
   Облако дыма от горящего лазарета накрыло его: Оври закашлялся, застонал, скорчился от нового удара боли. Глаза застилала обморочная пелена, но Оври еще мог видеть.
   Он наблюдал, как наемники выволокли из дома кричащих и плачущих Линне и Веру, сорвали с них одежду и повалили на землю. Увидел, что делают с девушками эти подонки - во всех подробностях, - и потому отвел взгляд. Он ничем не мог им помочь. Накатилась смертная слабость. Оври со стоном оперся на локоть, попытался продвинуться вперед. Движение отозвалось страшной болью в животе. На миг Оври показалось, что он умирает, но потом он почувствовал, что боль уходит. Он поднял голову и увидел, как мечутся по двору испуганные пожаром лошади, как волнами стелется серый дым.
   Лазарет горит. Языки пламени уже вырываются из окон. Там больные. Надо им помочь. Хотя бы быть рядом с ними в эти мгновения...
   Оври пополз на локтях, вскрикивая от боли, волоча за собой выпавшие внутренности. Ему удалось проползти несколько саженей. Потом на него упала тень.
   - Надо же, лекаришка еще дышит, - сказал наемник, и в его голосе было удивление.
   Тяжелый топор обрушился на голову Оври, и свет померк.
  
   **************
  
  
   Береника даже не обернулась, когда в храм вошли вооруженные люди. Она продолжала молиться у алтаря. Рука в латной перчатке тяжело легла ей на плечо.
   - Говори, старуха, где принц Оваро, - раздался голос.
   - Здесь нет принца, - ответила, не оборачиваясь, настоятельница. - Уходите. Это святое место.
   - Лжешь, старая ведьма. Мы видели коней айджи. Он где-то здесь. Если хочешь спасти свою морщинистую шкуру, отвечай - где принц?
   - Ищи, может быть, найдешь...
   Рука схватила настоятельницу за мантию, оттащила от алтаря. Береника увидела вокруг себя жуткие морды - ее окружали не люди, демоны. Или это она сейчас видит души этих людей?
   - Ты не понимаешь, что происходит, ведьма, - чудовище смотрело на нее раскосыми желтыми глазами, в которых полыхала жажда крови и смерти. - Куда ты дела Оваро?
   - Здесь нет принца, демон. Оставь меня.
   - Не хочешь говорить? Ладно. Я все равно найду щенка. А ты сдохнешь.
   Удар в лицо опрокинул Беренику наземь. Встать она не могла, лишь вытерла рукавом разбитые губы. Встретилась взглядом с ударившим ее раскосым демоном. Через мгновение последовал новый удар, ногой прямо в лицо. Рот нэни наполнился кровью, она застонала - и вытянулась на холодной земле, раскинув руки. Тяжелый сапог наступил ей на грудь, ломая хрупкие ребра, тускло сверкнул длинный клинок, а потом пришла боль. Невыносимая, непосильная для слабой человеческой плоти.
   Если бы Щит остался с ней, она бы посмеялась демонам в лицо. Но Щит следовало отдать. Жаль только, что она не смогла уговорить доброго Оври, Кихоу, девочек уйти из Гойлона. Не спасла их от боли, ужаса, страданий. Однажды, в следующей жизни, она попросит у них прощения.
   Ее совесть чиста. Она успела совершить все, что было назначено ей Судьбой. Она была со своими детьми до конца. А теперь она, воплощенная Найнава, Богиня-мать всего сущего, наконец-то сама познает, каково это - быть смертным. Пережить свое последнее мгновение.
   Мгновение Страдания и Зубовного Скрежета, Пламени и Боли, Кровавых Клинков и Мученичества.
   Однажды огонь Гойлона вспыхнет вновь. Возродится на пепелище, вырастет, как огненный цветок, из крови безвинно замученных детей Гелеса. Тепло вернется на эту землю, скованную стужей жестокости и безумия. Гелес не забудет своих детей - ни живых, ни мертвых.
   Смерть всегда заставляет думать о жизни. А жизнь никогда не бывает напрасной.
   Тусклый клинок вошел в сердце Береники. Боль кончилась.
  
  
   *****************
  
  
   Когда Клоч, растолкав наемников, прошел в центр круга, Вера уже была мертва. А на стонущей Линне пыхтел какой-то здоровяк со спущенными штанами. Клоч схватил здоровяка за шиворот и стащил с девушки под хохот наемников.
   - Клоч, ты что? - Парень торопливо натягивал штаны, пытаясь запихать в них свое неудовлетворенное достоинство. - Я ведь только начал. Но если ты хочешь...
   - Нет времени, - Клоч посмотрел на сжавшуюся в ком Линне, шагнул к ней, сгреб за волосы и одним взмахом кинжала перерезал послушнице горло. Отбросив хрипящую девушку, жестом мясника стряхнул кровь с лезвия, посмотрел на своих людей. - Все, развлечений больше не будет. Принц - вот кто мне нужен. В кельях смотрели?
   - Все облазали, Клоч, - ответил воин по имени Даркс. - Мальчишки нигде нет. Нашли только какую-то старую монахиню, так она пыталась от нас в окно сигануть. Мы ее и подтолкнули, шпонтоном в спину. А в саду нашли старика-садовника, ну мы его тоже...
   - Ничего у них тут нет, - глухо сказал Ла Бьер, стараясь не смотреть в сторону еще вздрагивающей Линне. - Одни глиняные чашки да корзины. Еды и то нет.
   - Клоч! - Воин протолкался в круг. - Ребята нашли в храме подземный ход.
   - Ну вот, теперь мы на коне! - Клоч шумно вздохнул. - На этот раз он от нас не уйдет.
   - Клоч, мы тут с ребятами подумали, что надо бы поступить по нашему обычаю, - сказал татуированный наемник из Диких городов. - Оставить пару каэстанских свечек.
   - Времени нет, Саркаш. Принц уйдет.
   - Надо соблюдать традиции, командир.
   - Ладно. Охота вам возиться с этой падалью, возитесь, только быстро. Закончите забавляться и догоняйте нас. Мы идем в подземный ход. Ла Бьер, собрать все, что можно использовать для освещения. Факелы, паклю, мазницы, свечи. А монастырь сжечь.
   - Будет исполнено, командир, - ответил Ла Бьер.
  
  
   Горящий Гойлон не увидел цвета заката - солнце скрыла огромная темная туча. А потом хлынул ливень с градом. Во дворе монастыря потекли розовые ручьи. Стало совсем темно, и лишь частые вспышки молний освещали на мгновение все, что осталось от монастыря.
   Догорающие развалины лазарета.
   Черные обугленные стены жилого придела.
   Опустевший сад, где под усыпанными зреющими плодами яблонями лежало брошенное убийцами тело садовника.
   Труп седой Таире у стены.
   Осиротевший храм.
   И три белеющие в мраке фигуры у дверей храма.
   Каэстанские свечки. Визитная карточка наемников из Диких городов. Насаженные на длинные пики как на вертела брат Оври, Линне и Вера.
   Ливень смывал с них грязь, кровь, семя насильников, милосердно выполняя работу обмывальщиков и плакальщиков одновременно. Тела медленно сползали по древкам копий, пока разведенные колени мучеников не уперлись в пропитанную кровью землю. Так они и застыли, стоя на коленях и склонив головы - будто молились. И тогда началось настоящее светопреставление. Ливень хлынул с новой силой, заливая тлеющее смердящее пожарище, в розовых лужах запрыгали градины. Налетел ветер, воя в скалах. Удары грома слились в сплошной оглушающий грохот.
   Буря бушевала по всему Хеаладу. Второго такого урагана не мог припомнить никто. Казалось, наступил конец света. Люди, забившись в свои дома, в страхе читали молитвы. Невиданной величины град выбил посевы, свирепый ветер ломал вековые деревья, срывал с домов черепицу и корабли с якорей. В центральных провинциях Хеалада реки вышли из берегов, затопив поля и дороги. Города и села погрузились в мрак и суеверный ужас. В вое небывалой бури людям слышались пронзительные крики и плач.
   - Буря Четырех Стихий, - сказал Малхаи зэру Гилану. - Я ждал ее, и она пришла. Все готово для седьмого жертвоприношения. Мы можем выступать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"