Крытая повозка медленно катилась по узкой пыльной дороге. Семела охала и хваталась за перекладину поддерживающую ткань полога, всякий раз, когда повозку подбрасывало на неровностях дороги. Снежка изнывала от любопытства - ей хотелось откинуть занавесь и выглянуть наружу, но старая служанка, опасаясь, что серая дорожная пыль проникнет внутрь кибитки запретила девочке прикасаться к пологу. За стенами города, ветер ничем неограниченный, весело гонял по опустевшим полям сухие шары перекати-поля, сквозь истёртую ткань полога можно было разглядеть очертания невысоких холмов, поросших кустарником. Между холмами на небольших участках копошились люди собирая последний в этом году урожай со своих наделов. Снежка ощутила во рту привкус пыли, в горле запершило, ей очень хотелось пить, но она не смела попросить у Семелы флягу с водой. Девочка чувствовала раздражение женщины, было видно, что по какой-то причине ей неприятна эта поездка. Ещё в доме, того мужчины, что звали Бутом, маленькая рабыня догадалась, что в школу гетер больше не вернётся, но неизвестность, что ждала впереди пугала меньше, чем перспектива вновь встретиться с хозяйкой школы и испытать на себе её гнев. Она не поняла не слова из того, что кричала ей красивая синеглазая госпожа. Была только боль и страх, а также желание убежать и спрятаться в укромном месте, где никто её не найдёт. Если бы она могла вырваться из этих сильных цепких пальцев, то со всех ног бросилась бы к Пелею, который обещал, что будет просить свою добрую матушку выкупить её. На этот раз Снежка не потеряла сознание, только белая зыбкая пелена застлала свет, она словно ослепла и оглохла, кто-то привёл её в каморку и положили на пол. Лицо горело, уши пылали огнём, прикосновение щеки к холодному земляному полу принесло небольшое облегчение. Она почти не плакала, потому что от плача боль возвращалась с новой силой. Сколько времени прошло с того дня, как её заточили в чулане до той ночи, когда Семела перенесла её в купальню девочка не знала. Снежка вздохнула, всё это осталось позади, там за стенами каменного города - и красивая злая женщина, и дружелюбный синеокий мальчик Пелей.
Когда они только выехали за городские ворота, у юной рабыни мелькнула мысль - бежать, неповоротливая Семела нипочём её не догонит, правда был ещё возница, но он тоже не молод и вдобавок к этому хромал. Мысль о побеге быстро угасла, когда Снежка увидела, что степь отнюдь не безлюдна и за городскими стенами тоже кипит жизнь. В кибитке стало так душно, что Семела не выдержала и откинула полог. По обе стороны дороги тянулись поля женщина восхищённо зацокала языком. После хлебных полей потянулись огороды, которые сменились стройными длинными рядами виноградников, повозка немного накренилась, дорога шла в гору. Снежка высунув голову из кибитки увидела внизу участки возделанной земли, мимо которых они только что проехали, края этих участков были удивительно ровными. Они выехали к подножию широкого и высокого холма, Семела повертела головой и удивлённо пожала плечами, местность вокруг была пустынной, даже трава здесь не росла, более того в некоторых местах женщина разглядела следы огня, словно кто-то специально выжигал землю, чтобы на ней ничего не росло. "Даже камней нет", - пробормотала женщина. Снежка не разобрала, того, что сказала Семела, но кинув взгляд вперёд пригорюнилась - повозка остановилась у мощных окованных чёрным железом ворот. А она так надеялась, что ей отвезут в степь! К скифам! Стражник появившийся в амбразуре четырёхугольной башни, возвышавшейся над воротами, что-то крикнул вознице. Кряхтя Семела вылезла из повозки, взяв в руки флягу долго пила, а затем смочила водой платок и обтёрла им лицо, приведя себя в порядок она вытащила из-за пазухи небольшой свиток и помахала им. Раздался лязг замка, в воротах открылась маленькая дверца, выпустив наружу двух вооружённых рабов. Они осторожно приблизились к повозке, один из мужчин заглянул внутрь кибитки, второй в это время забрал у возницы кинжал и короткое копьё. Разоружив возницу и убедившись, что гости не представляют для них никакой опасности они повернулись к Семеле, но свиток из её рук не взяли.
Молодой раб, из управляющих, долго крутил в своих руках послание Агафокла, осмотрел со всех сторон печать, чтобы убедиться, что письмо не вскрывали. Он был в некотором замешательстве и не знал, как поступить, хозяин не дозволял никого принимать в Тритейлионе во время своего отсутствия, исключение делалось только для господина Агафокла - племянника госпожи. Как быть, если господин Агафокл не приехал, но прислал женщину с письмом, которая утверждает, что привезла для госпожи подарок. Разумеется, визит пожилой женщины с ребёнком не может угрожать мирной жизни поместья, но всё же молодому человеку не хотелось нарушать приказ господина Идоменея. Нужно было что-то решать. Раб приложил два пальца к губам и свистнул, из-за деревьев выбежал худенький смуглый мальчик лет семи, в руках он держал щенка.
- Оставь этого пса, Тавриск и быстро беги наверх, к нашей госпоже. Передашь ей вот это письмо, скажешь от господина Агафокла. Обязательно дождись ответа!
Мальчуган отпустил щенка, взял в руки свиток и пустился бежать по тенистой аллее.
- Письмо от Агафокла, - сообщила Федра Галене торопливо срывая печать.
Пробежала глазами по строчкам и сообщила:
- Он не приедет, пишет сильно занят... ну вот, а мой супруг считает его бездельником, - снова обратилась она к своей служанке.
- Иногда, господин Идоменей бывает слишком суров в отношении вашего племянника, госпожа.
- Что же ещё он пишет... Ага! Он посылает мне подарок! Этот мальчишка ничего не передал?
- Нет, госпожа, - пожала плечами Галена, - в руках у него кроме свитка ничего не было.
- Не понимаю..., - прошептала Федра и уселась в кресло, чтобы перечитать письмо.
Но Галена уже догадалась, о каком подарке идёт речь в послании господина Агафокла, а она так надеялась, что об этом давнем обещании он забыл. Пока её госпожа читала, служанка обдумывала как убедить свою хозяйку не принимать этот дар.
- Он прислал мне её! Ты слышишь, Галена?
- Кого госпожа? - притворилась непонимающей служанка.
- Маленькую девочку, которая должна стать моим утешением. О боги! А я уже забыла о нашем разговоре с ним, - и Федра вновь обратилась к письму, - он сообщает, что задержка вышла из-за сложности найти подходящее дитя, отвечающее всем моим пожеланиям - возраст, внешность, нрав. Далее он пишет, что это чудо, что такая девочка нашлась!
- Госпожа, неужели вы примете этот подарок?
- Приму! Мне кажется мы уже обсуждали это с тобой в прошлый раз, - повысила голос женщина.
- Госпожа, выслушайте меня и не сердитесь. Я люблю вас с того самого момента, как ваша матушка доверила мне ваше здоровье, а затем и воспитание. Я единственная в вашем окружении могу звать вас по имени - не просто госпожа, а госпожа моя Федра. Вы сами позволили мне так называть вас, и я расцениваю это, как высший уровень доверия ко мне. Поэтому прошу, выслушайте меня не сердцем, а разумом. Никто, кроме вашего мужа не имеет права произносить ваше имя, для всех вы госпожа и супруга господина Идоменея. И я, ваша нянька, ваша наставница, ваша наперсница, ваша утешительница, хранительница тайн вашего сердца склоняюсь перед вашим супругом, и никогда не позволю себе назвать вас по имени в его присутствии. Отчего же вы госпожа моя Федра, не склоняетесь перед своим супругом, вашим господином? Отчего вам не довериться ему? Из каждой своей поездки он везёт для вас дары: новые драгоценности, дорогие ткани и различные заморские диковинки... Расскажите ему о своём желании, дайте ему возможность самому выбрать для вас рабыню, и вы получить столь желанный подарок из рук своего мужа и господина. И этот подарок не вызовет ссор и раздоров между вами.
- Галена, - немного смягчившись после горячего монолога служанки, проговорила Федра, - я не делаю ничего предосудительного принимая рабыню от своего племянника. Этот поступок никак не может унизить достоинство моего мужа.
- Госпожа моя Федра, все подарки вы можете принимать только с позволения вашего супруга.
- Даже от близкого родственника?
- Даже от него.
- От племянника, которого растила с младенчества как своего собственного ребёнка?
- Сейчас он не ребёнок, госпожа, он взрослый муж.
- Ну знаешь, Галена! - Федра вскочила и прошлась быстрым шагом по комнате, - так можно дойти до того, что и моим сыновьям не будет дозволено дарить мне подарки.
Она остановилась у окна, взгляд её скользил поверх деревьев, листья которых осень уже начала окрашивать в жёлтые оттенки. Женщины некоторое время молчали.
- Что мне делать? - тихо спросила хозяйка Тритейлиона.
- Отошлите ребёнка обратно, госпожа.
- Даже не взглянув на неё?
- Так будет лучше, госпожа.
- Что ты такое говоришь, Галена! Агафокл несколько месяцев искал для меня это дитя, а ты хочешь, чтобы я, даже не посмотрев на девочку отослала её? Трудно придумать большее оскорбление!
Галена ничего не ответила, поняла - дальше спорить бесполезно, остаётся небольшая надежда, что ребёнок не глянется Федре. Хорошо бы выявить у маленькой рабыни какие-нибудь недостатки и убедить госпожу, что эти недостатки со временем могут обратиться в пороки. Хозяйка Тритейлиона посчитав, что наконец смогла переспорить свою слишком заботливую служанку приказала:
- Иди, Галена, кликни этого мальчишку. Пусть скажет Нисифору, что я хочу видеть тех, кто привёз мне послание моего племянника.
Всё время, пока молодой управляющий Нисифор ожидал ответа от хозяйки Тритейлиона, Семела с девочкой изнывали под палящим солнцем, порывы ветра-суховея засыпали их пылью и мелким песком, который забивался в глаза, скрипел на зубах. Семела почти опустошив флягу вспомнила вдруг о своей маленькой спутнице.
- Иди сюда, - кликнула она её, - пей, - она протянула девочке сосуд с остатками воды.
Когда юная рабыня напилась, Семела начала наставлять её:
- Увидишь госпожу поклонись ей, поняла?
- Да, господа.
- Говори правильно: госпожа!
- Хорошо, господ... госпожда.
- Улыбайся. Улыбнись.
Девочка разомкнула губы в улыбке обнажив розовую верхнюю десну без двух передних зубов.
- Нет, рот лучше не открывай! Улыбайся вот так! - Семела растянула губы и сделалась похожей на большую болотную лягушку.
Снежка повторила за женщиной, но то ли верхняя губа у неё была коротковата, то ли физиономия Семелы её рассмешила, но рот никак не хотел закрываться. Семела не успела выбранить ребёнка, скрипнули дверные петли из проёма выглянул мужчина и сделал им знак подойти. Когда путницы приблизились к воротам их пропустили внутрь, а вознице приказали ждать снаружи.
Семела огляделась, после открытой немилосердному солнцу и ветрам степи, казалось они попали в рай - с десяток огромных ореховых деревьев почти смыкали свои кроны над вымощенной булыжником небольшой площадью, что располагалась сразу за воротами. Рассеянный густой зеленью солнечный свет дрожал мелкими бликами на серых камнях, ветер здесь тоже не буйствовал, а лишь игриво ерошил листву на крепких ветках.
Молодой раб-управляющий приветствовал их.
- Госпожа ожидает, - сказал он, - это Тавриск, - раб указал на мальчика, - он проводит вас.
- Скажи...
- Нисифор, госпожа - вежливо представился раб.
- Скажи, Нисифор, неужели нам придётся идти пешком на самый верх?
- Это так, госпожа. Верхом или на повозке в Верхний Тритейлион можно попасть только с разрешения господина Идоменея. К сожалению сейчас наш господин отсутствует, а без него..., - Нисифор развёл руками, показывая, что он никому не может делать исключений.
- Ну что ж, правила есть правила, - покорно сказала женщина, - далеко ли идти?
- Не очень, правда дорога в некоторых местах довольно крута, приходится подниматься по ступеням.
Пока раб-управляющий беседовал с Семелой, Снежка присматривалась к мальчику, Тавриск тоже с интересом поглядывал на гостью. Когда Семела направилась к аллее, Тавриск встал в характерную позу и крикнул Снежке:
- Давай наперегонки!
- Давай! - улыбнулась девочка.
- Только не бегите, - заохала Семела.
Но дети не услышали её, босоногий мальчик стрелой пролетел по полутёмной аллее, за ним стуча деревянными подошвами сандалий подобрав подол длинного хитона мчалась Снежка. Так свободно она не бегала со времён своей жизни в стойбище. Её сердце замирало от восторга, она наслаждалась быстротой и ловкостью своих движений и совсем немного отставала от своего нового дружка. Вот если бы она могла сбросить это неудобное одеяние, то тогда бы точно обогнала своего соперника. Тавриск запрыгал по лестнице, перескакивая сразу через несколько ступеней, а Снежка взлетела на неё словно вихрь. Каменная лестница змеёй вилась по склону холма и нужно хорошо управлять своим телом, чтобы не слететь с неё на крутом повороте. Они почти одновременно вбежали в сумрачную выстланную коричневой плиткой галерею. Вокруг галереи возвышались стены, облицованные гладкими некрупными камнями. Меж камней сочилась вода, специальные углубления в виде желобов отводили накопившуюся воду, чтобы она не заливала пол. Снежка припав к влажной стене ловила губами капли.
Снежка обернулась и увидела каменного истукана в виде прекрасной молодой девушки. Одеяния девушки соскользнуло с её белых покатых плеч, приоткрыв маленькую круглую грудь. Тонкими руками девушка держала тяжёлый кувшин, из которого звонкой струйкой текла вода. Каменная фигура выглядела как живая и Снежка едва не бросилась помочь девушке поддержать кувшин, чтобы вода не вытекла из него.
- Её зовут Мэлина, - с серьёзным видом сказал Тавриск, - мы приносим ей молоко и мёд, чтобы вода в источнике всегда оставалась чистой и вкусной. Пей!
Вода была холодной и приятной на вкус, напившись Снежка принялась осматривать необычное место, из галереи выходили ещё две лестницы, кроме той по которой они только что бежали. Одна из лестниц, находилась слева от каменной девушки и вела куда-то вниз.
- Что там? - спросила Снежка.
- Эта дорога ведёт вниз, к морю.
- К морю? - подбежала к перилам девочка, - мы идём туда?
- Нет, - покачал головой мальчуган и махнул рукой в сторону ступеней, что вели наверх, - нам туда!
- Тебе имя Таврик?
- Тавриск, - поправил он её, - а как зовут тебя?
- Меня? - она раздумывала какое из имён назвать Тавриску.
- Ничего, если у тебя нет имени тебе его дадут. Ты ведь к нам навсегда?
- Не знаю...
- Хочешь я замолвлю за тебя словечко? - предложил Тавриск, - Ты смелая и быстро бегаешь, нам тут такие нужны - сильные и выносливые, - деловито закончил он.
Она радостно закивала, ей очень нравился этот мальчик, конечно он был не таким красивым и нарядным, как Пелей, тёмные жёсткие вихры Тавриска торчали в разные стороны, в отличии от аккуратной причёски Пелея. Одежда юного раба - серая рубашка с не подшитым подолом, из которого свисали нитки не шла ни в какое сравнение с одеждой золотоволосого мальчика - светло-голубым хитоном в тонкую складку. И, наверное, Тавриск не знал столько умных слов, как её прежний знакомец. Но отчего-то Снежке было легче в обществе Тавриска, не умом, а сердцем она ощущала его как ровню и единственное чего бы ей хотелось, чтобы ей позволили с этим мальчиком играть.
В то время как дети отдыхали у источника наяды Мэлины, Семела пыхтя и потея поднималась вверх по лестнице. Маленькой рабыни и её провожатого нигде не было видно. "Хорошо, что эта дорога не имеет ответвлений", - думала женщина, - "а то неизвестно, куда эту ребятню могло бы занести". Остановилась отдышаться, со всех сторон её окружали густо растущий кустарник и деревья. Видимо, так было задумано хозяевами Тритейлтона, чтобы чужаки не могли наблюдать за жизнью поместья, лишь изредка в просветах между посадками виднелись длинные строения крытые соломой и маленькие домики под красной черепичной крышей. Иногда до ушей женщины доносились голоса людей, пение, стук молота о наковальню, жужжание мельничного круга, мычание скота. Она бросила взгляд назад, и голова у неё слегка закружилась - так высоко она забралась, но впереди ещё было много ступеней. "Как к богам на Олимп", - усмехнулась Семела продолжая свой путь.
Как только Семела вошла в галерею и увидела девочку, то сразу принялась бранить её за мокрый хитон и лопнувший на одной из сандалий ремешок. Снежка с удивлением смотрела на сердитую раскрасневшуюся женщину, за время, проведённое с Тавриском она совсем позабыла о существовании Семелы. Девочка хотела было снова пуститься наперегонки с Тавриском, но Семела опередила её, крепко схватив за руку.
- Долго ещё идти?
Тавриск ничего не ответил и направился к лестнице, то и дело оглядываясь на Снежку. Девочка в ответ строила рожицы, пока наблюдавшая за этим безобразием Семела не одёрнула её. Они прошли через никем неохраняемую калитку и оказались на открытом пространстве, состоящем из нескольких террас. Терраса, на которую они вступили возвышалась над остальными и представляла собой прямоугольную площадку вокруг которой росли островерхие кипарисы, их темно-зелёная плотная зелень контрастировала с белыми колонами находящегося в центре площадки небольшого храма под двускатной крышей. Внутри и по периметру храма располагались жертвенники. На краю, над самым обрывом парила в воздухе белая ротонда из неё открывался великолепный вид на море. Гостьи и их провожатый, несмотря на усталость и зной не сразу смогли покинуть это, завораживающее своей красотой и величественностью, место. Снежка попыталась было выдернуть свою ладонь из руки Семелы, чтобы побежать к ротонде и взглянуть на море, но женщина только крепче сжала пальцы. "Ничего, милочка, потерпи, насмотришься ещё!" - шептала про себя женщина. Она направилась в храм и потащила за собой ребёнка, у одного из жертвенников Семела остановилась, по богатому убранству алтаря она поняла, что этому богу в Тритейлионе оказывают особые почести. "Гермес Хризоррапис молю тебя о даровании удачи мне сегодня, обещаю принести тебе, о милостивый помощник во всех делах, богатую жертву!" Попросив бога торговли, плутовства и красноречия об удачи, Семела сделала знак Тавриску, что они могут продолжить путь. Десяток ступеней отделяли место обитания богов от жилищ простых смертных, хотя Семела всю дорогу восхищавшаяся обширностью угодий, а теперь и богатством самого поместья, начинала сомневаться в небожественном происхождении хозяев Тритейлиона. До неё и раньше доходили слухи, что этот ранее пустынный холм на противоположном от города берегу залива был изрядно переделан в угоду господину Идоменею. Много рабского труда и огромное количество средств было потрачено, на то, чтобы создать этот райский уголок и казалось невероятным, что для людей, живущих в поместье вся это красота была виденной много раз обыденностью. Даже маленькая рабыня притихла, ей пришло на ум, что за всё время пока они шли от ворот им не встретилось ни одной живой души. И лестница, и галерея наяды Мэлины, и эти парящие в голубом небе белые строения несомненно были делом рук человеческих, но самих людей нигде не было видно. Сердечко её затрепетало, когда на крыльце дома, к которому они приближались она увидела две женские фигуры. Обе женщины были одеты в тёмные платья их волосы, одинаково зачёсанные назад были укрыты длинными накидками, если бы ветер не трепал концы их одеяний, то могло бы показаться, что это два раскрашенных истукана. Снежка обернулась, ища глазами Тавриска, но его нигде не было.