Одна из женщин "ожила", она приложила руку ко лбу и держала её козырьком, чтобы яркий солнечный свет не мешал ей видеть посетительниц. Семела с девочкой подошли к крыльцу, и Снежка увидела, что женщина приветливо улыбается. Вторая женщина так и стояла не шелохнувшись, она была старше первой и лицо её было недовольным. "Которая из них главная госпожа?" - силилась понять Снежка, - "Кому из них надо поклониться?" А Семела сразу узнала жену Идоменея - видела её однажды во главе праздничной процессии.
- Госпожа, - Семела поклонилась.
Снежка склонила голову и так осталась стоять, помня наставления Семелы. По обычаю, та из женщин, что была выше по положению должна была первой начать разговор, поэтому Семела отдав поклон застыла в ожидании.
- Приветствую тебя в своём доме, посланница моего племянника, назови мне своё имя.
- Все зовут меня Семела, госпожа и я рада видеть вас в здравии и благополучие.
- Я прочла письмо моего племянника, в нём он пишет о девочке, которую желает принести мне в дар. Это она?
- Да, госпожа.
- Поведай мне о ней. Кто она? Откуда?
- Мне немного известно, госпожа, но всё что я знаю - расскажу вам, - Семела облизала губы и продолжила, - ребёнок появился в моём доме весной, один из перекупщиков шепнул мне, что есть дитя с необычной наружностью, - женщина указала глазами на стоящую с опущенной головой девочку.
Хозяйка Тритейлиона кивнула, дав таким образом понять, что заметила редкую внешность ребёнка.
- Продолжай.
- Перекупщик объяснил, что выкупил девочку у скифов.
- Но она не похожа на скифянку!
- Вы правы, госпожа - непохожа. Оттого, что она не из скифского племени, народ, которому принадлежит это дитя обитает севернее скифских земель, в лесах Гелонии.
- Я слышала про Гелонию, и про охотников, живущих в лесах - кивнула Федра, - возможно этим объясняется её белокурость, ведь она родилась и жила в тёмном лесу, куда совсем не проникает солнечный свет...
- Госпожа! - вдруг отозвалась молчавшая всё это время Галена, - госпожа, что если эта белокожесть признак какой-нибудь болезни?
- Нет, нет! - тут же воскликнула Семела, - девочка совершенно здорова!
- Даже если она здорова сегодня, то это не значит, что не заболеет завтра. Я знаю белокожим людям наше южное солнце вредно. Что тело у этих бедняжек от солнечного света краснеет, горит и покрывается безобразными волдырями. Болезнь вызывает лихорадку, и лечение от неё одно - прятаться всю жизнь в тени, иначе со временем солнце испепелит мясо до костей! - Галена повернула голову к своей госпоже и продолжила, - подумайте, моя госпожа, что вам может быть придётся всё время лечить этого ребёнка вместо того, чтобы развлекаться он развлекал вас.
После этого неожиданного выпада, хозяйка Тритейлиона молчала, не пытаясь возразить своей служанке. И Семела поняла, что сбываются её самые худшие опасения - дар могут отвергнуть и ей придётся везти девочку обратно в город, и она не получит своей доли, а самое худшее - ей придётся объяснятся с Исменой. Семела не собиралась так быстро сдаваться, она с вызовом глянула на свою противницу, взгляды женщин скрестились как кинжалы, но когда она заговорила в голосе её не было металлических ноток, совсем наоборот:
- Госпожа, - мягко проворковала Семела, - это дитя провело всё лето в моём доме, и как видите на ней нет тех ужасных волдырей, что описывала ваша любезная служанка. Вот, смотрите, - она спустила хитон с плеч Снежки.
Тело ребёнка действительно не имело никаких изъянов.
- А теперь, если вы позволите нам приблизиться, то сможете подробно разглядеть её лицо.
Госпожа Федра кивнула, давая разрешение, и они подошли почти вплотную к крыльцу.
- Вот взгляните, - Семела взяла девочку за подбородок.
- Вижу. Лицо этого дитя прекрасно.
- Мне кажется, глаза её пусты и холодны, госпожа, - снова встряла служанка Федры.
- Ну что ты, Галена! Посмотри внимательней, таких лучистых глаз ещё поискать... Словно две серебряные чаши, наполненные чистейшей водой, в которых играют солнечные блики. А что касается нашего жгучего солнца, то во всей округе не сыскать той прохлады и тени, что дают сады Тритейлиона. Думаю, этому ребёнку будет здесь хорошо, - закончила Федра.
Услышав эти слова Семела снова поклонилась, выражая таким образом полное согласие с мнением хозяйки Тритейлиона. Семела подавила в себе желание бросить победный взгляд на свою соперницу, она понимала, что не спроста эта женщина так свободно ведёт себя со своей госпожой, такие привилегии слугам даются после долгой и верной службы, поэтому не следует злить Галену. Семела предпочла обратить свой взор на маленькую рабыню: "По всей видимости девчонке крупно повезло, не даром в доме Бута, она нашла яблоко в роге изобилия Тихеи". Семела погладила девочку по голове и притворно поднесла кончик своего платка к глазам, словно хотела промокнуть слезу.
- Как ты звала её, Семела?
- Левкея, госпожа. Я пыталась узнать её настоящее имя, но к сожалению, ни один эллинский язык не сможет повторит это звукосочетание.
- Я поняла, - кивнула госпожа Федра и задала следующий вопрос, - Говорит ли она хоть немного на койнэ?
- Говорит, госпожа, - она тут же обратилась к девочке, - Левкея, скажи что-нибудь госпоже.
- Господжа...
- Прекрасно! - засмеялась Федра, - Скажи ещё, что-нибудь. Что ты любишь? Что тебе большего всего нравится?
Снежка растерялась, никто ещё не задавал ей таких вопросов, и она неуверенно произнесла:
- Клумпа... красибо...нравица...
- Хорошо! - она бросила торжествующий взгляд на Галену, - Ещё, ещё! Говори! Не бойся!
- Бежать... Таврик...
Снежка плохо понимала, что хочет узнать от неё эта незнакомая госпожа. Она только смотрела на белые пухлые руки женщины и думала: "Наверное, если бить такими мягкими руками, то будет не очень больно".
- Таврик? О чём она говорит? - обернулась Федра к Галене.
- О Тавриске, это тот мальчуган, что принёс вам письмо, госпожа. Госпожа...
Но госпожа Федра уже не слушала свою служанку. Всё её внимание было обращено к маленькой рабыне, хозяйка Тритейлиона уже строила планы, как займётся воспитанием и обучением этой малышки. В какую благовоспитанную особу под её покровительством превратится это дитя через несколько лет.
- Тебе понравилось общество Тавриска? Ну смотри, если ты будешь хорошо себя вести, то я позволю этому мальчику приходить играть с тобой. Ты поняла, что я тебе сказала?
- Да, господжа. Я буду играть с Таврисом, я буду хорошо играть...
- Ну что ж...
Федра спустилась с крыльца, чтобы исполнить необходимый ритуал, объявить при свидетелях о своих правах на юную рабыню. Она взяла девочку за руку и возвела её на крыльцо. Семела отошла на несколько шагов и склонилась в прощальном поклоне, она бросила последний взгляд на свою бывшую воспитанницу и покинула террасу, девочка равнодушно смотрела ей вслед.
- Госпожа, не стойте так близко от ребёнка у неё в волосах могут быть насекомые.
- Ты думаешь? - госпожа Федра немного отстранилась от девочки, - Позови Клитию.
Прибежала Клития, пятнадцатилетняя рабыня, которую госпожа Федра взяла в гинекей совсем недавно. Снежка с тревогой взглянула на девушку, боясь увидеть в её лице пренебрежение, с которым она постоянно сталкивалась в школе гетер, но девочка напрасно переживала, рыжеволосая рабыня с интересом оглядев ребёнка воскликнула:
- Она прехорошенькая, госпожа!
И Снежка поняла, что эта девушка настроена к ней очень благожелательно, она смотрела на молодую рабыню почти с обожанием, и та отвечала ей полной взаимностью.
Госпожа Федра, ничего не сказав на выпад своей служанки, обратилась к рабыне:
- Милая, отведи это дитя в купальню и осмотри её хорошенько, если найдёшь вшей пошли кого-нибудь к знахарке, пусть даст снадобье, если насекомых нет, то просто вымой её хорошенько, я знаю, что твориться на дорогах в такую сушь, а мы с Галеной пока поищем подходящий кусок полотна, чтобы соорудить нашей девочке новый наряд. Галена поджав губы пошла за своей госпожой в дом, в покоях Федры вдоль стен стояло несколько сундуков покрытых цветной тканью с бахромой.
- Не помнишь ли ты, Галена в какой из ларей я убрала свои старые хитоны и накидки? Необходимо их осмотреть и отобрать те, из которых мы сможем выкроить одежду для нашей малышки.
Галена молча подошла к одному из сундуков и откинув крышку принялась рыться в нём, всем своим видом показывая, как неприятна ей эта работа. Хозяйка Тритейлиона, словно, не замечая недовольства служанки продолжила:
- Завтра нужно будет снять мерки с её ног и заказать у нашего сапожника новые сандалии, я заметила, что те, в которые она обута порваны... ещё необходимы сапожки ведь дело идёт к зиме.
Галена упорно не вступала в разговор, служанка была огорчена, что Федра пренебрегла её советами и снова шла на конфликт с мужем, господином Идоменеем. Галена, хоть и обожала свою госпожу сверх меры, но и господина Идоменея почитала и любила. Женщина хорошо знала свою воспитанницу, желание поступать наперекор происходило в ней не от вредности, а от обиды. Но постоянно отсутствующему хозяину Тритейлиона не досуг было разбираться в женских капризах, поэтому он поступал так, как считал правильным. Заметив, что жена не разделяет его взглядов по воспитанию сыновей, господин Идоменей увёз их подальше от неё. Вместо того, чтобы склониться перед решением своего супруга, Федра выбрала гибельный для себя путь - оспаривать все решения мужа, находя поддержку в своём племяннике Агофокле. "Агафокл!", - Галена вздохнула - ещё одна её боль, он остался сиротой будучи младенцем, и она с госпожой Федрой, всячески заботились о нём, но видимо боги решили посмеяться над отпрыском знатного рода, к сожалению, молодой человек не стал продолжателем дела своей семьи, и вёл совершенно безумный образ жизни. Галена снова вздохнула, ей было жаль господина Агафокла. "Бедный господин Агафокл! Бедная госпожа!"
Хозяйка Тритейлиона раскрасневшаяся с блестящими глазами, раскладывала свои старые наряды, как заправский торговец раскладывает товар в своей лавке. Давно она не ощущала такого прилива сил. Маленькая рабыня пришлась ей по душе и Федре не терпелось окружить это дитя своей заботой. Когда-то она мечтала о дочери, но не сложилось... в каком-то смысле эта девочка лучше, чем родная дочь, ведь рано или поздно с дочкой пришлось бы расстаться, отдав её замуж, в чужую семью... а эта, эта останется рядом с нею навсегда!
- Галена! Галена, ты меня слышишь?
- Да, госпожа, - служанка с трудом оторвалась от своих горьких раздумий.
- Нужно послать кого-нибудь на кухню, наверняка малышка голодна.
- Хорошо, госпожа. Сказать, чтобы ей приготовили поесть?
- И принесли еду сюда, в мои покои.
- Госпожа! Неужели вы хотите, чтобы рабыня трапезничала здесь? При вас? В ваших покоях?
- Почему нет? - пожала плечами Федра.
- Но она дикарка! Скорее всего не умеет вести себя за трапезой и своей неумелостью оскорбит ваш взор! - вскричала Галена.
- Вот и посмотрим. Каковы её манеры.
Галена первая решила прекратить этот спор, её госпожа просто околдована этим ребёнком, и говорить с нею сейчас бесполезно, нужно запастись терпением и выждать, когда маленькая рабыня совершить какую-нибудь оплошность, тогда возможно, Федра сама разочаруется в ней.
- Госпожа, - дверь приоткрылась в хозяйские покои заглянула Клития, - мы пришли, госпожа. Можно войти?
- Конечно, заходите!
Клития внесла на руках девочку, укутанную в простыню, не дожидаясь вопроса выпалила:
- Она чистенькая, госпожа! И такая беленькая! Как снег! Я боялась сажать её в лохань с горячей водой - вдруг растает.
- Дай-ка её сюда!
Федра освободила девочку от простыни, принялась вертеть её и разглядывать.
- Госпожа, есть ли какие-нибудь притирания, чтобы сделать кожу такой же белой как у этой малышки?
Молоденькая рабыня хоть и была рыжеволосой, но кожу имела смуглую.
- Вряд ли, Клития. Она такой родилась.
Галена наблюдая за восторгами вокруг маленькой рабыни, не выдержала и сказала:
- Госпожа, вы хотели послать на кухню. Пусть Клития сбегает.
- Благодарю, что напомнила, - Федра обратилась к рабыне, - милая, сходи к кухарке попроси у неё еды для девочки.
Когда девушка ушла указала Галене на шерстяной отрез голубого цвета:
- Что, если выкроить для неё тёплую накидку на зиму, хватит даже на капюшон.
- Госпожа! Одумайтесь! - возмутилась служанка, - эта ткань слишком дорога, чтобы шить из неё одежду рабыне.
- Зато голубой ей будет к лицу...
В покои словно вихрь ворвалась Клития с подносом в руках:
- Вот, госпожа, принесла! Можно я сама покормлю её?
Две женщины наблюдали, как маленькая рабыня, кусала маковый пирожок запивая его тёплым молоком с мёдом. Помощь Клитии не понадобилась. Девочка ела аккуратно, откусывала ровно столько, чтобы кусочек можно было жевать с закрытым ртом, правильно держала в руках чашу с молоком.
И здесь она побеждена, Галена с раздражением смотрела на ребёнка, глупо надеяться, что Федра так быстро остынет к этой девчушке, поэтому скорее всего до возвращения господина Идоменея избавиться от неё не удастся. А вот когда приедет хозяин, тогда посмотрим, он не любит, когда нарушают его приказы и увы, первой поплатится за непослушание его супруга. Всё ничего, если бы после стольких лет брака хозяйка Тритейлиона охладела к своему мужу, но Федра любила Идоменея также страстно, как и в первые годы замужества. Все ночи, когда он пребывал в поместье, она ждала его на своём ложе. Для её нежного любящего сердца его упрёки были болезненны вдвойне, но гордый нрав не позволял ей принять полностью власть мужа над собой, что приводило к недоразумениям и разладам. Подчинись она Идоменею возможно тогда он не судил бы о поступках жены так строго, не наказывал бы её своим недоверием. Такое противостояние между супругами обычно разрушительно для обоих, но женщина страдает сильнее. Замкнутая в ограниченном пространстве гинекея, особенно в богатых семьях, она имеет самые смутные представления о жизни, что течёт за стенами дома. У мужчины всё по-другому - он свободен и открыт миру. Оставив свою недовольную жёнушку охранять семейный очаг, мужчина может вести себя так, как ему заблагорассудится, ограничить его может только собственная фантазия и денежные возможности, ну и ещё законы полиса, которые легко обходятся, если имеешь достаточно денег на литургии. Господин Идоменей был богат, правда до Тритейлиона ни разу не доходили слухи о каких-либо неблаговидных его поступках, впрочем, до гинекея Тритейлиона обычно не доходило ничего. Как прекратить этот круговорот размолвок между господами Галена не знала, она только наблюдала, как её госпожа год за годом теряет свою женскую привлекательность, её живые тёмные глаза тускнеют, лишь изредка в них возвращался прежний блеск, как сегодня, когда она хлопотала вокруг новой рабыни. После отъезда сыновей у госпожи Федры появилась привычка подолгу сидеть в кресле и грустить, для удобства она приказала обить одно из кресел мягкими подушечками. За это лето она заметно располнела, и несмотря на то, что сейчас её формы были приятны любому взору, в будущем такой образ жизни не сулил ничего хорошего. Всем известно, что излишняя дородность крадёт у женщины не только красоту, но и годы.
Пока госпожа Федра со своей рабыней Клитией возились с ребёнком, пока Галена предавалась своим невесёлым размышлением, недолгий осенний день догорал. В дверь постучали, вошла рабыня с жаровней, она прикрыла ставни и зажгла лампионы. В мягком желтоватом свете тело девочки сияло как навощённая статуя.
- Посмотри! - воскликнула госпожа Федра, - Посмотри! В вечернем полумраке наша загорелая кожа кажется чёрной, а её... её светится!
- Да, госпожа, - вторила ей Клития, - так и есть! Это чудо!
- Знаешь, Клития, я думаю, что следует дать ей другое имя!
- Какое же, госпожа?
- Надо подумать. Например, сравнить с чем-нибудь. Она бела как...
- Как снег...
- Снег? - задумалась госпожа Федра, - Почему нет? Отличное имя! Что ты скажешь Галена? - обратилась женщина к служанке, но та лишь пожала плечами.
Тогда госпожа Федра погладила девочку по щеке и глядя ей в глаза произнесла:
- Хиона.
Догадавшись, что эта женщина ждёт от неё, Снежка попыталась повторить новое для неё слово:
- Хона..
- Тебя так теперь зовут. Ты поняла? Это твоё новое имя!
- Да, госпожда, - покорно произнесла девочка, - моё имя Хона.
- Немного не так... ну ничего научишься, - и обращаясь ко всем добавила, - ну что ж мы как могли позаботились об этом ребёнке, искупали, накормили, одели, пришло время позаботиться о ночлеге. Мне кажется не стоит класть спать нашу малышку одну, она может испугаться в темноте.
- Только не оставляйте её в своей опочивальне, госпожа, - не выдержала Галена, - этот ребёнок может помешать вашему отдыху.
- Хорошо, Галена, твой совет разумен и я, пожалуй, последую ему. Клития, не возьмёшь ли ты Хиону в свою постель?
- Госпожа! - воскликнула девушка, - Я буду только рада!
Было ещё темно, когда Снежка проснулась, она лежала в нагретой постели, в объятиях Клитии, размышляя, как это приятно - лежать холодной ночью рядом с живым горячим телом. Ей вспомнилась лежанка в лесной землянке, которую она делила с братьями, потом тесная кибитка, в которой она спала вместе с женой Кадуя и её маленьким сыном. Подушка Клитии пахла овечьей шерстью и травами, жаровня давно остыла, но в воздухе ещё витал древесный аромат погасших углей. Девочка повернула голову в ту сторону, где вчера заметила окно и долго смотрела в темноту, пока не увидела, как рассвет обозначил узкую щель между створками ставень. Снежка осторожно освободилась из рук Клитии и выбралась из постели. Каменный пол оледенил ступни, она, ёжась от холода, подошла к окну и толкнула ставень. Прозрачная волна утреннего воздуха окатила её с головы до ног, дрожа она выглянула из окна. Тёмные верхушки деревьев круглыми холмами выделялись на блеклом небосводе, лестница с белыми перилами увлекала куда-то вниз, в таинственную сень кустов. Звёзды меркли на небе, а внизу зажигались фонарики белых соцветий, благоухание которых доносилось до Снежки. Запах цветов перемешался с ароматами поздних фруктов и прелых листьев, к ним добавило свою солёную нотку, находившееся где-то внизу, море. С новым именем, омытая свежестью этого утра, как ключевой водой, глядела она из окна в неведомое будущее. Древние боги, жившие в деревянных идолах на лесном капище, оказались слабее каменных богов эллинских храмов, но и обитатели Олимпа не могли похвастаться разнообразием историй для простых смертных. Пока богиня удачи - Тихея прятала от мойры Атропос её острый нож, другая из сестёр завязала на жизненной нити девочки первый узелок.