- Не совсем, но в Тритейлионе он как бог. Здесь ему принадлежит всё: и дома, и поля, и сады, и виноградники, а ещё лошади, овцы и другая скотина. Рыба, проплывающая у берегов поместья, также принадлежит ему. Ты, я, другие рабы, тоже его собственность.
- Он как Зевс?
- Ну нет! Настоящие боги бессмертны, а наш господин смертен, как все люди.
- Господжа говорила, что боги живут на горе и дом господина тоже на горе, - не унималась девочка.
- Это совсем другая гора, Хиона.
- Другая? - разочаровано переспросила девочка.
- Гора на которой живут боги, находится далеко отсюда, за понтом, - Клития махнула рукой в сторону моря.
- Если он не бог, то почему его все боятся и слушаются? Даже господжа!
- Он хозяин и для госпожи, потому что он её супруг, - терпеливо объясняла Клития.
- А я? Кто я?
- Ты рабыня!
- Это значит - я плохая?
- Нет, ты не плохая, Хиона, - Клития прижала девочку к себе, - просто, ты ещё маленькая и многого не понимаешь, ну ничего научишься всему со временем.
- Он меня не любит!
- Господин не должен любить рабов, он любит только госпожу и своих сыновей, а мы всего лишь обязаны ему хорошо служить.
Хиона вздохнула, несмотря на то, что Клития старалась ей всё объяснить, она никак не могла понять, почему жизнь в Тритейлионе с приездом господина Идоменея, для неё так изменилась. К ней больше не допускали Тавриска, не разрешали бегать по саду, который она только-только начала изучать. Большую часть времени она теперь проводила в гинекее, в покоях госпожи. Галена пыталась усадить её за вышивание, Хиона думала, что стоит ей взяться за иглу и стежки лягут сами собой, но увы! Она лишь пальцы исколола, да ткань в пяльцах кровавыми пятнышками запачкала. Госпожа посчитала, что рано ей учиться вышивать, велела Галене принести коробочку со спутанными клубочками и приказала Хионе разобрать их по цветам. Эта работа ей больше понравилась, чем вышивание, но бегать с Тавриском всё равно было интереснее. В сад теперь она выходила только в сопровождении Клитии, госпожа наказала девушке строго следить, чтобы Хиона не попадалась её мужу на глаза. Когда рабыни случайно встречали на своём пути хозяина Тритейлиона, Клития хватала девочку за руку, и уводила её к гинекею или в боковую аллею. Уставшая от запретов Хиона спросила свою подругу, когда она снова сможет свободно гулять по саду и террасам? Клития ответила:
- Когда господин Идоменей уедет из Тритейлиона.
- Когда же он уедет, Клита? - наивно спросила девочка.
- Так нельзя говорить, Хиона! - рассердилась девушка, - я тебе много раз повторяла, что хозяин здесь он! Когда захочет приедет, когда захочет уедет. Знай, что с позволения господина ты осталась в Тритейлионе, иначе тебя отправили бы обратно в город.
- В город? - испуганно спросила девочка и замотала головой, - Нет! Я не поеду! Я не хочу в город!
- Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала, моя маленькая подружка. Я успела к тебе привязаться, ты мне стала как сестричка, поэтому прошу, слушайся госпожу и меня. Не подводи нас.
- Хорошо, Клита, - бросилась Хиона девушке на шею, - я буду слушать господжу, и тебя буду слушать.
С самого утра Идоменей отсутствовал в верхнем Тритейлионе, в сопровождении управляющего Нисифора он совершал объезд своего поместья. Стоял погожий солнечный день, Федра разрешила Клитии с Хионой воспользоваться моментом, чтобы прогуляться по саду. Рабыни остановились у бассейна, в его потемневшей воде плавали жёлтые листья. Каждой утро приходила рабыня из посёлка и вылавливала их сачком, но на следующий день листьев становилось ещё больше. На той стороне бассейна - андрон, туда Хионе строго-настрого запрещено ходить. Приземистое одноэтажное здание с прямоугольной верандой перед входом, совсем не походило на жилище бога, дом госпожи намного больше и красивее.
В своих покоях Федра встретила их с большим мотком разноцветных лент.
- Послезавтра праздник, в честь Гермеса-Прибыльного во время празднования состоится процессия и жертвоприношение Гермесу. Так как цветов в саду почти не осталось, я подумала, что гирлянды для украшения храма и алтаря можно сплести из лент и бахромы. За работу мы примемся прямо сейчас, нужно разобрать эти ленты, разложить их по оттенкам, затем разгладить, потом мы приступим к плетению. Хиона, - обратилась Федра к девочке, - ты будешь относить ленты Галене на кухню и ждать, когда она их выгладит, затем приносить их нам обратно. Когда мы займёмся плетением гирлянд, я расскажу вам об этом празднике.
- Гермеса-Прибыльного в Тритейлионе мы почитаем, как бога плодородия, счастливого случая, удачи и конечно же прибыли, которая извлекается из наших общих трудов. Гермес также является прислужником богов, с особым рвением он служит своему отцу Зевсу, выполняя его поручения. Ещё он доносит до ушей своего божественного отца наши мольбы и подаёт к его столу блюда, приготовленные из животных, что мы принесли в жертву на алтаре. Перед праздником необходимо посетить купальню и совершить омовение, затем одеть чистую нарядную одежду. Также необходимо нарядить жертвенное животное, чтобы подношение понравилось богам. В корзине, украшенной бантами будет лежать нож, посыпанный ячменной крупой, эту корзину к алтарю понесёт молоденькая невинная девушка. Клития, - обернулась Федра к рабыне, - мне хотелось, чтобы ты понесла эту корзину.
- Я?! Госпожа..., - девушка захлопала глазами, - вы доверите мне нести корзину с жертвенным ножом?
- Почему нет? Разве ты не достойна?
- Не знаю, госпожа... я боюсь не справится...
- Ты справишься, милая. Мы всё с тобой отрепетируем. Не бойся!
- Благодарю, госпожа, - девушка покраснела от удовольствия.
- А я, господжа? Я буду нести корзину, как Клита?
- Ты тоже будешь участвовать в процессии, Хиона. Господин Идоменей, мой супруг, возглавит наше шествие, и мы вслед за ним взойдём на храмовую террасу. В это же время с противоположной стороны, к храму подойдёт процессия рабов из посёлка с Нисифором во главе. Прямо перед ступенями храма две наши колонны соединятся и с этого момента начнётся праздничное богослужение.
- А что будет в моей корзине господжа? Тоже нож?
- Нет, милая, ты понесёшь в своей корзине угощение для Гермеса - медовые лепёшки, орехи и виноград. Выложив перед богом свои дары, ты сможешь обратиться к нему с молитвой, попросить исполнить твоё желание.
- И он всё расскажет Зевсу?
- Да, Хиона, молодец! Ты всё правильно поняла.
В эту ночь девочка долго ворочалась в постели, слова госпожи никак не выходили из её головы. Можно ли попросить Гермеса, чтобы ей разрешили снова играть с Тавриском и разгуливать по поместью? Или лучше пусть сделает так, чтобы господин Идоменей уехал..., а может, всемогущий бог сумеет заставить хозяина Тритейлиона полюбить её?
Утром Клития шепнула ей, что госпожа в прекрасном настроении, оттого, что господин Идоменей всю ночь провёл в её покоях. Хиона хоть не поняла, какая связь между ночёвкой господина в гинекее и хорошим настроением госпожи, но тоже заметила, что хозяйка Тритейлиона просто светится от счастья. За утренним туалетом, Федра улыбалась и время от времени принималась напевать вполголоса. "Наверно, госпожа опечалится, если он уедет", - вздохнула девочка, а ей очень не хотелось расстраивать свою добрую госпожу.
Суета, царившая в предпраздничный день, никак не давала сосредоточиться и решить с какой просьбой ей обратиться к богам. Хиона хотела поговорить с подругой, но Клитии было не до неё. В предвкушении от завтрашней процессии, девушка была сама не своя, она перебрала все свои платья и чуть не расплакалась, когда поняла, что для такого торжественного случая у неё нет подходящего наряда. Когда же госпожа пообещала найти ей хитон и красивую накидку в своих сундуках, то Клития так развеселилась, что принялась целовать и тормошить свою маленькую подружку, приговаривая: "Вот он завтра меня увидит! Вот увидит!"
- Кто он, Клита?
- Я тебе всё расскажу позже. Сейчас нельзя, а то желание не сбудется. Понимаешь?
"Не сбудется? Вот как? Значит нужно действовать тайно, чтобы никто не узнал?" - задумалась Хиона - "Клита, говорит, что господин Идоменей не бог, но может быть она ошибается? И его можно задобрить как бога поднеся какой-нибудь дар? Но какой? Из той вкусной еды, что готовит кухарка, он может взять себе, что пожелает. Красивые наряды и дорогие вещицы, что хранит в своих сундуках госпожа, привозит ей господин. Цветы в клумбах тоже принадлежат господину Идоменею, как и все остальные растения Тритейлиона. Что можно подарить тому, у которого всё есть?" Хиона посмотрела в сторону андрона. Что если... Ей очень хотелось посоветоваться с Клитией, но тогда желание не сбудется!
Дверь андрона оказалась не запертой, Хиона вошла внутрь и огляделась. Просторная комната с очагом, ложе-клинэ, низкий столик, на полу, ярко-красный с чёрной окантовкой, ковёр. Вдоль одной стены, от пола до потолка, полка со свитками, их здесь намного больше, чем в покоях госпожи. У противоположной стены тоже полка, на которой в хаотичном порядке расставлены статуэтки, узкогорлые сосуды с рисунками, серебряные блюда с тонким орнаментом. У окна кресло, накрытое медвежьей шкурой, в этом кресле восседал господин Идоменей в то утро, когда госпожа привела её к ротонде. Девочка заметила тёмный проём, который вёл в соседнее помещение, она направилась было туда, но успела сделать всего два шага, остановилась, замерев перед необычным предметом - на треноге, в слегка наклонном положении, была закреплена прямоугольная столешница из чёрного блестящего, очень гладкого дерева, в углублениях этой столешницы дрожали, переливаясь волшебными жёлтыми огнями огромные медовые капли. Девочка наклонилась над столешницей, чтобы поближе рассмотреть это чудо и заметила, что кроме ярко-жёлтых, есть ещё темно-коричневые и почти белые капли. Все оттенки мёда были представлены здесь. Она лизнула одну из капель языком, к её разочарованию, этот мёд был твёрдым, как камень и совершенно безвкусным. Хиона положила на ладошку одну из капель и осмотрела её со всех сторон, внутри каменного мёда сидела маленькая мушка. Девочка потрясла камень, но мушка не пожелала вылететь наружу. Хиона оглядела остальные камни и ещё в двух заметила жука с серебряными крылышками и тонконогого паучка. Громкий женский крик раздался с храмовой площади и Хиона, от неожиданности, едва не опрокинула чёрную столешницу. К крику присоединились другие женские голоса. Торопливо сунув медовые камешки обратно в углубления, Хиона выскочила из андрона и наткнулась на старуху-рабыню, та прошепелявила:
- Что испугалась, голубка? Не бойся! Они так кричат, чтобы заглушить предсмертный рёв телёнка, что привели для заклания. Скоро мясник разделает тушу, и мы сможем вернуться на праздник, чтобы полакомиться молодым мяском.
- Жалко его, бабушка, - пролепетала девочка, вспоминая белого телёнка с рыжим бочком и золотыми рожками.
- Потому госпожа наша и приказала увести тебя с площади перед жертвоприношением, рано тебе на это смотреть. А телёночка не жалей, его смерть угодна богам и принесёт много пользы всем, кто живёт в поместье.
Они поднялись на храмовую площадку, там царило веселье, громко играла музыка, люди были пьяны от вина и от запаха крови. С белого мраморного алтаря тонкой струйкой текла кровь, одна из рабынь собирала её в специальный сосуд-сфагейон.
- Хиона! - Клития помахала ей рукой, - Иди скорее сюда, я заняла для тебя место за пиршественным столом.
Платье девушки было забрызгано кровью.
- Это хороший знак, - сказала она, показывая на пятна, - я стояла рядом с алтарём, чтобы господин Идоменей смог взять из моей корзины нож. Бычка держал Нисифор и ещё один раб. Госпожа дала мне выпить немного вина, чтобы я не боялась, но мне всё равно было страшно и на мгновение я закрыла глаза, когда открыла - всё было кончено.
- Господин Идоменей убил телёнка?
- Одним ударом!
Хиона бросила осторожный взгляд на хозяина Тритейлиона, сидевшего во главе стола. Лицо мужчины было спокойным ничего не указывало на то, что некоторое время назад он нанёс смертельную рану жертвенному животному. Его одежда тоже была в крови, впрочем, даже у тех участников праздника, что стояли далеко от алтаря во время заклания, одежда была вымазана телячьей кровью. Запахло жаренным мясом, рабы поставили на пиршественный стол несколько огромных тарелок с истекающими соком кусками.
Праздник длился до самой ночи, некоторые рабы перепились и уснули прямо за столом. Идоменей первым закончил пиршественную трапезу, он встал, за ним поднялись Федра с Галеной. Клития пыталась растормошить заснувшую на её руках Хиону, но девочка, едва открыв глаза, снова проваливалась в сон.
- Гектор, прошу, помоги Клитии, - обратилась к слуге мужа Федра.
Старый слуга, осторожно принял девочку из рук рабыни и понёс вниз, к гинекею. Идоменей с Федрой немного отстали от идущих впереди слуг, в темноте мужчина положил руку на талию жены, этот интимный жест, всего в двух шагах от посторонних, заставил Федру вспыхнуть от желания. Идоменей почувствовав трепет её тела крепко прижал жену к себе. Она не успела спросить, как он ответил на её безмолвный вопрос:
- Нет, не к тебе. Ко мне ближе, - и увлёк Федру в сторону андрона.
Она не помнила, когда последний раз проводила ночь у мужа в андроне. Обычно Идоменей предпочитал приходить к ней на ложе в гинекей. Сейчас она чувствовала себя не женщиной, пребывающей в многолетнем браке, а любовницей, которая тайно встречается со своим возлюбленным. Не зажигая огня, в темноте, Идоменей торопливо раздел жену и опрокинув на кровать, накрыл её нагое тело своим. Потом они долго лежали, уставшие, безмолвные. Федра думала, как странно, что она совсем не скучает о своих сыновьях и её не беспокоит отсутствие писем от племянника. Теперь, когда между ними никто не стоял, их отношения стали более ровными и уважительными, она ни в чём не перечила ему, а он рассказывал ей о своих планах и даже спрашивал совета. Словно подслушав её мысли Идоменей сказал:
- Сегодня утром, вместе с Нисифором я осмотрел склон холма, часть которого осыпалась в море, лишив нас гавани.
- Идоменей, - Федра попыталась разглядеть в темноте лицо мужа, - неужели ты хочешь восстановить гавань и нарушить обещание данное Совету?
- Нет, моя дорогая, я не нарушу своего слова, во всяком случае пока. Склон я осматривал с другой целью, ещё год назад я решил укрепить его обнеся подпорной стеной. Нисифор следил за работами в моё отсутствие, теперь необходимо выровнять площадку на вершине склона, и мы получим ещё одну террасу, на которой можно будет заложить парк и построить дом.
- Дом? Ты хочешь построить в Тритейлионе ещё один дом?
- Хочу.
- Но зачем?
- Затем, что всегда предпочитаю смотреть вперёд, моя дорогая жёнушка. Ведь когда-то наши сыновья выучатся и вернутся домой, в Таврику, со временем они обзаведутся семьями. Тому, кто выберет торговое дело достанется наш дом в Прекрасной Гавани, все мои склады и корабли. Тот, из них, кто захочет быть землевладельцем получит Тритейлион.
- Но ведь по закону, всё должно достаться нашему старшему сыну Алкиму...
- По закону - да, но я хочу распределить своё имущество между сыновьями, по справедливости. Поэтому ещё при моей жизни каждый получит свою долю, а я отойду от дел и поселюсь в том самом доме, что планирую построить. Надеюсь ты не откажешься занять соседние покои? - спросил Идоменей с лукавой улыбкой.
- Идоменей! - воскликнула Федра, - Ты хочешь, чтобы мы вновь жили в одном доме?
- Ты против?
- Не знаю... сможем ли мы ужиться под одной крышей?
- Ты отлично знаешь, что сможем, наши последние дни и ночи, тому пример.
- Но что же это будет за дом? Что ты задумал, Идоменей, расскажи!
- С новой террасы открывается отличный вид. Я хочу построить просторный особняк в два этажа с окнами на море. Все изобретения, что существуют в данный момент для обустройства комфортабельного проживания будут использованы при строительстве этого дома. Прежде всего обогрев, под полами будут проложены трубы, по которым будет двигаться горячий воздух, поступающий из печей. Купальня с мраморной ванной и горячей водой, которая будет подаваться также по трубам.
- С таким отоплением не нужны жаровни...
- Ты права, нужды в жаровнях не будет. Я хотел тебе рассказать ещё о таком чуде, что позволяет зимой хранить тепло в покоях - это свинцовые окна, в переплёты которых вставлены кусочки разноцветного стекла, наподобие мозаики. Солнечные лучи проникая через такое окно озаряют внутренние покои дома особым волшебным светом.
- Идоменей! Неужели ты видел это всё своими глазами?
- Да, дорогая, и скоро ты всё увидишь сама. Уже весной мои корабли отправятся за мрамором для особняка на Парос. Белый паросский мрамор для внутренней облицовки стен, тёмно-синий элевсинский и чёрный с острова Лесбос, для пола.
- О боги! Но ведь это стоит огромных денег!
- Денег уйдёт немало, - согласился мужчина.
Они проговорили почти до самого рассвета, когда Идоменей уснул, Федра тихонько покинула ложе мужа. Накинув на голое тело тёплую накидку, простоволосая, она быстрым шагом дошла до крыльца гинекея, радуясь, что никого не встретила на своём пути. Идоменей наоборот проснулся в этот день поздно, но как только встал сразу принялся за дела. Ожидая, когда Гектор принесёт из кухни завтрак, мужчина взял в руки восковую табличку с записями расходов по поместью и углубился в свои расчёты. Идоменей склонился над абаком и замер в недоумении, расклад псифосов на доске никак не соответствовал последней цифре, вписанной в табличку. Мужчина несколько раз переводил взгляд с таблички на абак и обратно, пока наконец не убедился, что электроны, выполняющие роль костяшек-псифосов расположены совсем не в том порядке, что были вчера, когда он оставил свои подсчёты.
- Так никого не было, господин, - сказал Гектор и прикусил язык, он прекрасно знал, что госпожа провела ночь в андроне и видел, как она уходила утром.
- Не понимаю..., - вновь обернулся к абаку мужчина, - никто не убирал мои покои вчера?
- Нет, господин, вчера было не до этого, а вот сегодня должна прийти эта рыженькая, рабыня вашей госпожи, обычно она убирает андрон.
- Гектор, прошу, не оставляй её одну в моих покоях, проследи, чтобы она все вещи клала на свои места.
- Слушаюсь, господин.
Тем временем, Клития укладывая волосы своей госпожи вспоминала вчерашний день. Она восхищалась щедростью господина Идоменея, который в честь праздника подарил каждому рабу по серебряной драхме. Краснея и вздыхая описывала, как представительно выглядел молодой Нисифор, впервые возглавивший процессию рабов, как стойко он перенёс процедуру жертвоприношения. Она рассказала, госпоже, что рабы из посёлка очень довольны праздником и сегодняшним выходным днём. Девушка весело щебетала, как птичка, не подозревая, что тучи уже сгущаются над её головой.