Аннотация: Говорят, что когда Небесная Дева встретит своего возлюбленного, то закончатся все беды, обрушившиеся на провинцию.
Хэулиань шла, опираясь на деревянный посох. Немолодая женщина в опрятном тёмном платье со спокойным выражением лица и холщовой сумкой за спиной; крестьяне окликали её, чтобы поздороваться и расспросить о делах в других провинциях - по всему было видно, что путь странница проделала долгий.
Рассказывали про неурожай и про свои беды; сокрушались: чем они так прогневали небо, что оно раз за разом посылает то долгие зимы, то паводки, то засуху, то нашествие саранчи? Многие люди, отчаявшись наладить хозяйство, подавались кто в слуги к богачам, кто в разбойники. Оставшиеся терпели в надежде, что боги рано или поздно смилостивятся и пошлют урожайный год, но надежды с каждым разом оставалось всё меньше. Сколько жертвенных денег и бумажных фигурок было сожжено возле алтарей, сколько истовых молитв воздано - всё впустую. Видно, мало этого было богам; но чего же ещё они хотят?
Или не слышат и не видят? Но что сделать, чтобы услышали и увидели? Всё уже было испробовано.
В последние месяцы в провинции стала распространяться слух про Небесную Деву, что спустится вниз, чтобы принести избавление. И ничего-то она не будет просить - ни жертв, ни молитв, ни поклонения, ни даже благодарности. Кто первый рассказал эту легенду, теперь уже было неизвестно, но люди с радостью подхватили её и передавали из уст в уста. Правда, иногда задумывались: как же это возможно, чтобы совсем ничего не требовала? Не бывает такого - ни среди людей, ни среди богов.
И тогда стали добавлять: Небесная Дева ищет своего возлюбленного, по какому-то злому стечению обстоятельств оказавшегося на земле. Вот как найдёт его - так и случится всем радость и избавление, и навсегда закончатся беды. Ведь Небесная Дева, разлученная со своей половиной, знает, что такое страдание, и будет милостива к горемычным - особенно, когда счастье вернётся в её собственный дом.
Хэулиань внимательно выслушала легенду; посочувствовала горестям, выпавшим на долю крестьян. Рассказала, что её собственную провинцию невзгоды пока что обошли стороной, но что, конечно, это ничего не значит - в этом мире нет ничего незыблемого, и тот, кто был богат и знатен вчера, завтра будет ходить с пустой котомкой и в нищенских лохмотьях. Именно поэтому Хэулиань отправилась в паломничество к святым местам, не дожидаясь, пока беды и неурожаи обрушатся на её родную местность.
Заслышав, что странница направляется к храму на горе Дайшань, крестьяне тащили ей жертвенные деньги, бумажные фигурки и ленты, на которых записывали свои желания. Самим им подобный путь был не под силу, да и на богов давно уже махнули рукой, однако, может быть, эта женщина чего-то добьётся от них? В любом случае, худого от этого не будет, а доброе - кто знает. Отчего ж не испробовать лишний шанс?
Хэулиань собрала всё, принесённое ей, и, твёрдо пообещав молиться за избавление провинции от бед, отправилась дальше в путь. Покидая деревню, она заметила мальчишку-подростка, притаившегося возле ограды одного из домов и затуманенным взором глядевшего на пустую, запыленную дорогу. Немного ума было нужно, чтобы догадаться: юноша грезит о прекрасной Небесной Деве, которая вот-вот появится на тропинке, и от одного её взгляда поднимутся покосившиеся дома, расцветут засохшие деревья, и вернётся в родной дом подавшийся в разбойники старший брат.
Небесная Дева ищет своего возлюбленного, но кто сказал, что тому в точности известна его судьба и происхождение? Если он потерялся среди земных жителей, значит, мало что помнит о своём прошлом.
Кто угодно может им оказаться...
"Что, если это я?.." - думал с тоскою мальчик, и слёзы текли по его юному лицу. Он и не вытирал их, думая, что никто не видит.
Хэулиань вздохнула и пошла прочь.
У подножия горы Дайшань её ожидал тот, ради кого она отправилась путь. Каждый год они встречались в одно и то же время, в одном и том же месте; правда, на этот раз ему пришлось ждать. Три дня и три ночи он простоял здесь впустую, пока Хэулиань выслушивала крестьянские рассказы, три дня и три ночи оставался без воды и пищи, но всё-таки не ушёл, хотя ещё ни разу не было такого, чтобы Хэулиань задержалась, и впору было подумать, что в этот раз она совсем не придёт.
Он вышел из тени на свет, через силу улыбаясь. Был он заметно моложе, чем она, однако выглядел не в пример хуже - бледный, измученный, кое-как одетый и толком не причёсанный. В былые времена люди бы постыдили нищего: коли есть молодость, и руки и ноги, так отчего же ходить в лохмотьях, а не постараться завести своё хозяйство? Но теперь, конечно, он был одним из многих, и никто не сказал ему ни слова.
Он же сам почитал себя счастливым: коли не было никогда большого богатства, то и терять нечего, и можно не страшиться, когда приходит неурожай.
Однако вытерпеть постоянные голод и жажду было всё-таки тяжело.
Ян-Синь молчал, опираясь на свой посох - чуть более тонкий и искривлённый, чем у Хэулиань. Он сдержал свой первый порыв после трёх бессонных ночей, проведённых без глотка воды - закричать что было силы: "Забери же меня отсюда, потому что не под силу мне больше эта пытка!" Сдержал, потому что помнил: он сам просил об этом.
- Рассказывай мне, Ян-Синь, - сказала Хэулиань, ни словом не обмолвившись о причинах своей задержки.
И он стал рассказывать: обо всех людских горестях и несчастьях, что ему довелось наблюдать, о слезах, которые проливали его соседи, о молитвах, которые они творили, и о проклятьях, которые посылали своим врагам и небу. О любви тоже - потому что даже беды и неурожаи, обрушившиеся на провинцию, не вызывали больше горьких слёз, нежели несчастная любовь, которая встречается во все годы, и в благодатные, и в неурожайные.
Будучи там, в долине, Ян-Синь искренне сочувствовал всем этим горестям и мечтал поскорее рассказать о них Хэулиань, но сейчас, рядом с ней, чувствовал лишь смущение и стыд, и таким незначительным казалось всё то, отчего люди приходят в исступление - в особенности же любовь, или то, что почитается на земле за таковую.
Рассказывая историю о юноше и девушке, разлученных своими семьями и целый год убивавшихся от невозможности увидеть друг друга, Ян-Синь споткнулся. Ведь этим юношей был он сам... и память о том, что каждодневные переживания ничего не значат для вечности, не смогла помешать тому, чтобы погрузиться в водоворот земных страданий.
- Так, получается, и ты тоже проклинал богов, Ян-Синь? - спросила Хэулиань с лёгкой усмешкой.
- И я тоже проклинал богов, Хэулиань, - вздохнул он, низко опустив голову. - Пусть мне живётся ещё тяжелее в следующий год в наказание за это.
Улыбнувшись, она отпустила его знаком руки.
Хромая, он побрёл обратно в долину - ещё больше обессиленный, однако освобождённый от того груза, который, скопившись под конец года, сделался для него почти совсем невыносим.
Хэулиань же поднялась выше - на вершину горы, где в одиноком храме, затерянном среди сосен и облаков, она сожгла все жертвенные деньги и фигурки, и развесила на ветвях деревьев ленточки с желаниями. Бедный Ян-Синь сообщил ей всё то, что ей и так уже было известно, и труд его оказался бесполезен, но она, конечно, ничего не сказала ему об этом.
Молча сидела она, воскурив благовония, и вглядывалась в небо - светло-серое и холодное, затянутое облаками. Воздух здесь, на вершине горы Дайшань, был чистым и прохладным, как свежая родниковая вода, а над низинами собирались тучи, готовые разразиться благодатным дождём.
Спускаясь в долину, Хэулиань шла след в след за тем, кто ушёл прежде неё, так и не поднявшись на самую вершину, и только слабый аромат, ещё не развеянный ливнем, напоминал о том, что он был здесь - так же, как и год, и сто лет тому назад.
Она шла, опираясь на деревянный посох, а люди славили богов, наконец-то пославших дождь. Но когда Небесная Дева наконец-то встретит своего возлюбленного - прибавляли они, не желая забывать красивую легенду - тогда не будет больше ни засух, ни дождей, а одно только ласковое солнце и бесконечная благодать.