Вытереть со стола просыпанные реактивы, промыть колбы и реторты, убрать инструменты - всей работы на две чаши. Это если судить по старым водяным часам в углу мастерской, а они уже давно не торопятся.
Омнир в последний раз протер стол, чья железная поверхность отполировалась за годы до зеркального блеска. Веснушчатое отражение, поймав взгляд, тут же показало язык - так положено. Правда, зеркало не серебряное, мутное, но сегодня надо защищаться и от таких мелочей. Полная луна, да еще в созвездии Скорпиона... даже Учителю лишний раз не чертыхнуться.
А он это любит, стоит только тронуть какую-нибудь линзу или... увеличительная линза! Учитель забыл на столе линзу!
Омнир представил вечно нахмуренное лицо мастера, и его собственное растянулось в улыбке.
Что ж, это поистине знак свыше. И Луна в Скорпионе тоже не случайность, тоже знак. Знак, что можно взять алхимическую книгу Учителя.
Однажды Омнир заглядывал в нее. На Учителя тогда нашло, он что-то пытался объяснить, рисуя картинки в этой книге. Но подмастерье не понял. Старался понять, вглядывался в фигурку льва, в пожираемое им солнце - и не понимал...
Руки уже бездумно гладили темно-красную обложку, пальцы ласково проводили по рельефной коже, стремясь запомнить каждую впадинку.
Страшно открыть книгу. Страшно провиниться перед мастером. Если он прогонит -всё будет зря. Зря Омнир сбегал из дома, зря два дня стоял под дверью мастерской, от чего до сих пор в дождливую пору ноет спина, зря умолял... всё зря.
Книга уже распахнулась, будто бы сама собой; страницы прошелестели, приглашая к чтению. Да, к чтению - мастер научил читать, он даже начал учить алхимическим символам. Жаль только, в последнее время он почти не разговаривает. Всё работает, работает, работает.
А может, те слова насчет эликсираи не были полусонным бредом? Может, Учитель уже почти открыл философский камень и?..
- Омнир! - прогремел старческий голос, и книга тут же захлопнулась - будто лопнула перегретая колба.
Всё. Прощай, мечта.
- Во-первых, положи книгу на место.
Омнир чуть не выронил ее от столь будничного, бесцветного тона. Но оказывается, руки свело судорогой.
В конце концов, мастер, шоркая по каменному полу, подошел к Омниру и отобрал фолиант.
- Во-вторых, я тебе хочу дать поручение. Важное, поэтому не спеши.
Вытянувшись, как тот голодный лев, Омнир ловил каждое слово учителя.
- Отнеси вот этот, гм, бутылек, к Сардису. Помнишь, где он живет? - Подслеповатые глаза мастера прищурились, брови сдвинулись к переносице. Крючковатый палец тут же ее потер - любимый жест Учителя. - Так вот, отнесешь бутылек - смотри, не разбей! - и обратно. Узнаешь кое-что важное.
Плоская бутылка с темной жидкостью скрылась в напоясной сумке. "Не спешить, когда Учитель обещает рассказать что-то важное?" - Омнир внутренне усмехнулся.
Мастер сел за стол - тяжелый вздох слился со скрипом стула. Книга распахнулась, и Учитель, обмакнув перо, замер над чистой страницей.
- Ну, во-первых, что ты еще до сих пор стоишь?
Омнир не услышал "во-вторых". Он уже сбегал по лестнице, и бутылка ободряюще хлопала по ноге с каждым шагом.
Жгуче интересно, о чем же расскажет учитель. Может даже?.. Нет, сейчас нельзя думать об этом! Сейчас главное - донести бутылку до дома Сардиса, что на другом конце города. Как будто специально так далеко.
Перед внутренним взором возникло обрюзгшее лицо Сардиса, давнего друга мастера. Наверное, единственного его друга-алхимика, если не единственного друга вообще. Странно, почему они дружат, ведь Сардис - плохой алхимик.
"Ха, мальчишка-подмастерье считает старого мастера и уважаемого астролога "плохим алхимиком". - Омнир на бегу перескочил через вытянутые ноги старого попрошайки. Тот лениво ругнулся вслед. - А собственно, почему этот мальчишка не может так считать?"
Он улыбнулся столь дерзкой мысли, но тут же сверху, словно наказание с небес, полились помои. Подмастерье, еле успев отпрыгнуть, упал на брусчатку.
Рука уже нырнула в сумку... Слава звездам, бутылка цела!
А вот и дом Сардиса. Такой же старый и кривой, как хозяин. Похоже, дверь откроет сам Сардис: так шлепать по полу может только он.
- Чего тебе? - Блеклые глаза уставились на подмастерье.
- Мастер передавал вот это, - поклонившись, сказал Омнир. Бутылка матово блеснула, переходя в руки Сардиса.
- Ну что ж, передавал так передавал. Хоть я и не просил... - Сардис посмотрел бутылку на свет. - Передавай и ты ему мои сердечные. Как он там, еще ищет камень? - старик хохотнул.
Да, плохой он алхимик. Учитель никогда не посмеется над чужими изысканиями, какими бы нелепыми они ни были. А уж считать нелепым поиск философского камня - зачем тогда вообще подходить к алхимическому столу?
Вот только глаза у него все-таки заблестели при упоминании камня. Едва заметно, будто старик хотел спрятать это от самого себя.
- Ищет. И найдет! - с вызовом ответил Омнир, но тут же, немного испугавшись, добавил: - Доброго вечера, господин Сардис!
- Давай-давай, не хворай. - Старик захлопнул дверь. Послышался легкий хлопок от пробки, и тут же последовал неприятный звук: видимо, Сардис вдохнул запах зелья.
Интересно все-таки, что в том бутыльке? Настолько черное, что сквозь него солнце казалось багровым, как давно запекшаяся кровь.
Впрочем, неважно. А если важно, то Учитель расскажет.
Омнир обернулся. Наверное, впервые он увидел старика в полный рост, впервые дверь распахнулась до конца. Точнее, распахнулась насколько могла: она сильно просела и дальше половины ее не пускало крыльцо.
Может, Сардис не такой уж и плохой алхимик. Просто...
- Долго тут будешь стоять, на меня глазеть?
Да, нужно бежать обратно.
- И тебе удачи, Сардис!
- Да поздно мне уже... - Старик закашлялся, и дверь с тягучим скрипом закрылась.
Когда Омнир вернулся в мастерскую, там уже никого не было.
На столе покоилась красная книга, но не та, в которой писал мастер. Новая. Рядом лежала кучка пепла с обрывками красной же обгорелой кожи. И поверх всего белел криво обрезанный кусочек пергамента - прощальная записка Учителя.
Тусклый свет с трудом проникает сквозь маленькие оконца мастерской; в его пыльных лучах разбросанные повсюду книги кажутся тенями великих ученых. Лишь одна, в кроваво-красном переплете, величественно лежит на столе, ждет, когда Мастер коснется мягкого переплета, когда страницы зашелестят под старыми пальцами, когда картинки оживут под властью всемогущих слов.
В мастерскую вошел старик, согбенный, словно его мучила давняя боль. С трудом переставляя ноги, мастер преодолел путь до рассохшегося стула и, предвидя скрип, со вздохом сел.
Негнущиеся пальцы раскрыли книгу, подаренную самим учителем, и страницы, медленно сменяясь, заговорили на таинственном алхимическом языке. Древние символы и новые, изобретенные самим мастером, в полутьме казались поистине живыми.
Старик хотел попрощаться с ними; за долгие годы символы-картинки стали родными, как дети. Как ученики.
Первая чистая страница оказалась последней в книге. Как дивно порой складываются звезды!
Мастер, выдвинув ящик стола, нащупал там кожаный мешочек и положил на раскрытую книгу. Он тут же расплылся по поверхности, словно в нем была вязкая жидкость.
Старик не спеша развязал тесемки и высыпал бело-красный порошок на предпоследнюю страницу. Несколько минут мастер любовался переливами сияющих частиц.
Как будто неведомый ювелир раздробил в пыль чистейшие алмазы и рубины, а неведомый колдун сотворил заклятье, и теперь ало-снежный порошок завораживает взгляд у любого...
Наконец, старик вздохнул; рука потянулась к перу. Мастер любил думать и тут же писать - а в такой момент поступать иначе не было смысла.
Ровные строки потянулись за кончиком пера.
Что есть алхимия? - Алхимия есть поиск.
Поиск чего есть алхимия? - Поиск смысла.
Мастер улыбнулся, макая перо.
Зачем нужна алхимия? - Найти философский камень, сиречь эликсир.
Что есть философский камень, сиречь эликсир? - Цель.
Старик посмотрел на порошок. Раздробленный философский камень...
Если учитель не может сберечь цель? - То он не учитель. Не алхимик.
Философский камень снова приковал к себе взгляд мастера.
Зачем нужен эликсир? - Чтобы даровать цель. Чтобы сохранять цель.
Мастер перечитал написанное и откинулся на спинку стула. Старые кости хрустнули, по телу прокатилась волна привычной боли.
Рука, нащупав в ящике огниво и кремень, сжалась в кулак. Железная пластина врезалась в ладонь, но старик не обратил внимания.
Перо медленно опустилось в чернильницу и замерло. Мастер в очередной раз перечитывал строки. Что-то ему не нравилось в написанном.
Спустя множество прочтений перо все-таки вынырнуло, и старик зачеркнул последнюю "цель" и написал "мечта".
Огниво высекло искру далеко не с первого удара, но мастер никуда не спешил. Ученик придет не раньше, чем через час, а больше делать уже все равно нечего.
Философский камень вспыхнул, как китайский порох, и терпкий запах, запах свершенного дела, поплыл по мастерской.
Красная книга, напротив, разгоралась неохотно, но огонь равнодушно сломил сопротивление.
Когда на столе осталась лишь куча пепла, мастер положил рядом чистую книгу, поверх нее - давно приготовленную записку и, улыбаясь, поднялся, заковылял к выходу. Старик знал, что через час его не будет в этом городе.
Уже навалившись на дверь, мастер что-то вспомнил. Вернулся к столу, уставшие пальцы схватили перо, и в самом конце записки появился древнейший алхимический символ. Уроборос. Пожирающий свой хвост змей.
Только сейчас старик во всей мере понял этот символ - символ Повторения, символ Вечности, символ Алхимии.
И змей подмигнул мастеру.
Но... умолкаю, возвестив всё, что хотел... Умолкаю.