Он бил такие зеркала, какие казалось бить невозможно. Когда мы видим расколотое зеркало, но не превращенное в пыль зеркало, мы думаем, что его уже нельзя расколоть. Ошибаемся; можно. Мы и не замечаем, как оно становиться серебристым песком. Или же когда мы видим красивое зеркало. Хотя зеркало само по себе не может быть красивым, оно может быть красиво одето. Мы тоже думаем, что его не расколоть. Но и такие зеркала бьются и часто.
Он человек в сером испачканном костюме, с запутавшимися черными волосами, вооружившийся камнем.
За те семь лет, что я провел здесь на этой свалке я привык видеть себя с двух сторон. Тут было полно зеркал и из-за этого, то я смотрю на мир изнутри, то - на себя из мира.
Можно сказать, что у меня никчемная жизнь. Я либо вожусь на свалке, либо убиваю ещё одну точку зрения на мой счет, кроша зеркало. Но мне нельзя быть в плохом настроении. Именно поэтому я так всем нужен. Если мое настроение не будет хорошим, мне будет становиться очень плохо. Это как с комом снега, который увеличивается, летя с горы. Все дорогие мне люди ушли и я никому не нужен.
Он поднимает какой-то предмет и кидает. Пока летит камень, неприметный человек успевает подумать, что где-то люди смеются. Они могут смеяться, тем самым оскорбляя кого-то. Или же от счастья. Мускулы на его лице начинают беспорядочно сокращаться. Он не может смеяться от счастья, только от истерии.
Мог бы наверное, если бы знал как это- "счастье". Он кидается на самого себя.
Вот я сижу в осколках, которые цепляются за одежду. Я начинаю себя успокаивать и падаю лицом в осколки. Мне это не впервые, именно поэтому моя кожа так выглядит - в маленькие ямочки.
Ещё несколько раз тело глубоко вздохнуло под еле заметный звон осколков, так он и уснул, как упал.
Если бы он не говорил во сне, его можно было бы принять за труп. А если прислушаться, то можно узнать много интересного. Его, так называемая "ночная теория" заключалась в том, что все равно придется переживать плохие мысли и воспоминания, а днем он легко может с этим не справиться и к тому же он вообще не запоминает, что ему снится. Засыпает под черный экран, а просыпается под белый.
Могло даже создаться впечатление, что вы на некотором шоу. Захватывающие сны сменяют друг дружкой. А между ними можно слышать рассуждения.
Проанализировав происходящее, следует выделить два типа снов. Первый - это его воспоминания, а второй это как все могло складываться дальше если бы он не ушел. Сегодня были сны, относящиеся ко второму типу. Внутри его, вроде бы спокойно лежащей головы творилось такое, что не каждый бы выдержал.
Черный экран сменяется среднего по размеру городом. Изо все отверстий валит дым, слышны крики и звуки похожие на работу большого механизма. Создается ощущение, что все суетятся, но никого нет. Я пытаюсь влиться в невидимый поток. Делаю шаг, еле отрываю ноги от асфальта, создается ощущения, как на илистом входе в воду. Шаг. Два. Всё. Больше я не могу пошевелиться, я медленно тону, а потом асфальт, после не скольких минут ожидания проведенных в погружении, начинает заливаться в рот. Я пытаюсь сплюнуть, а горло режут, застрявшие, камни. Зажмурился. Цвета сменяют друг- друга. Я повис на дереве, а подо мной горит костер. Я пытаюсь, как то залезть повыше, но любая ветка, за которую я схвачусь, ломается и падает в костер, тем самым, делая, его сильнее и выше. Пламя уже так высоко, что начинает гореть ветка, на которой я сижу, а вместе с ней и я. Ветка ломается, я падаю к углям будущим углем. Смена сна.
Я стою в горах, земля трясется и подо мной образуется трещина, неумолимо увеличивающаяся. Таким образом меня растягивает в разные стороны. Я чувствую, как рвется большинство мышц на моем теле. Даже на лице. Я зажмуриваюсь. Белый свет. Белый экран. Я приоткрываю глаза. Глубоко дышу. Все бы хорошо, если бы лицо не лежало в куче осколков и мои веки начали потихоньку резаться, а так же язык, рот, нос. Я аккуратно переворачиваюсь на спину. Ювелирно вынимаю каждый осколок, особенно изо рта, так как если я его проглочу, то ему предстоит длинное путешествие по моему организму, во время которого он будет все резать. Невозможно понять как в эти моменты чешется язык во всех смыслах, но мы оставим это на потом. Надо все из себя вынуть.
В который раз я просыпаюсь и вижу эту свалку, вы себе не поверите я ничуть не опечален. Я работаю за еду, не из-за своего положения, просто мне ничего того, что можно купить за деньги, не нужно, ну кроме еды. Мне даже есть с утра сегодня не хочется. Я не отрицаю, что меня все бросили. Но меня все любят.
Я сейчас объясню как.
Я сбежал из города, где жил. К счастью бежать далеко не пришлось. Случайно я оказался здесь, как раз тогда, когда нужен был смотритель. В мои обязанности входит просто смотреть не выкидывает ли кто мусор на моей территории. У меня есть небольшой вагончик. И раз в две недели мне привозят полуфабрикаты и всякую бытовую мелочь. А так, меня никто не беспокоит. А теперь, как я познакомился со своими владениями. Я пошел гулять в самый центр огромной территории, огороженной забором, кое-где прогнившим. И я начал слышать голоса. Причем не просто голоса, а очень грустные, разбитые. Все они твердили одно и тоже- что их бросили. По началу я не понял и испугался. Это вещи. Каждый день люди подходили к своим зубным щеткам, перед этим, одевали тапки, доставали кружки- ложки. Можно было радоваться, думая, что так будет всегда. Не будет больше холодного склада и магазина. Они теперь кому-то нужны.
Радость была заслуженной, после стольких ожидания. Было заслуженным и следующее, ведь ничего вечного нет и счастье не исключение. Но в один день никто не пришел. И даже не один день, а целые годы. А потом появился я. И они поняли, что это их последний шанс. Именно поэтому меня любят, хуже им уже не станет.
Я то их не выкину на свалке, на свалку. Я уже привык их успокаивать. Печальней всего, когда встречаются две, к примеру, ручки одного хозяина.
Свалка сама по себе была не самой обычной. Здесь было много зеркал, часто встречались страной формы цветы. Он переносил их в определенное место. Так он делает со всеми вещами. Он просто беседует со всеми сразу. Ни на одной работе к вам с таким уважением и такой теплотой не будут относиться. День проносится незаметно. Он идет к месту, где много выброшенных кроватей, в приличном состоянии. С пол минуты выбирает на какой бы поспать и ложиться...
Я закрываю глаза, черная. Я вспоминаю свою жизнь. Я за все время видел только один город. Город был обычным, так сказать без истории. История есть у города, если в нем что-то плохо. А у нас до недавнего времени так не было. Когда я родился был некий переломный момент. Люди перестали верить в легенды.
И они умерли вместе со старым поколением. Я был из весьма уважаемой семьи. Мой отец, дед, прадед... были известны в нашем городе. Они всегда добивались того, чего хотели. Чего не скажешь обо мне. Правда в некоторых местах мне везло, если это можно назвать везением. Но те кто надо мной удачней всего издевались, начинали мучиться странными чудовищными заболеваниями, которые я только мог себе представить. Мне не везло с фантазиями. Представляешь какого-то урода, а потом он из-за угла. Я не мог ничего придумать собственного так как все, что выдумывал, то и встречал. Из-за этого у меня начался небольшой кризис, и я перестал мечтать, жил как все. Правда позже я познал мир в тех областях, куда пускать меня было нельзя. Люди оказались на столько ужасными существами в моральном плане, что я пожелал что бы все увидели свою сущность. Так и было. На следующий день в городе не осталось ни одного зеркала, и все прятали свои взгляды. Как и раньше. Все было неисправимо. Чуть позже все чиновников разом задавил школьный автобус. Начали гореть дома. Город осаждали всевозможные демоны. А я не удивился, я их и раньше видел. Я пожелал выхода. И появился мой дедушка, который поведал, что к моим родителям хорошо относились потому, что верили в то, что от этого зависит их жизнь. Существовала легенда, которая не дожила до моих дней, что город подчинялся воображению мужчин, выходцев из моей семьи. Поэтому из жизнь была радостна и чудесна. Тут же я начал себя винить за то, что разглядел дефекты общества. Я принял удар на себя, пережив все грехи и все наказания, созданные мной же. Моё сознание постоянно пыталось уничтожить меня. У большинства оно вело бы себя не так. Я горел, тонул и разбивался и все по нескольку раз на дне. Но оно мне не позволяло себя убить. Именно тогда я ушел из города и пришел на эту свалку. Пока в городе все спокойно. Около раза в год он испытывает потрясения, а так все довольны. Я рад, что не стал ими. Они рады, что они не я. Хотя мою ношу они хотели бы заполучить, не зная, что любой плюс дважды минус, причем один видимый, а другой потаенный. Мое бремя ещё о себе напомнит. А сейчас пора просыпаться и идти работать, расчищая мир, начиная с этой свалки.