Вадим путешествовал по стране самым бюджетным способом, автостопом. В каждом городе, где он бывал, Вадим зарабатывал немного денег, пристроившись к местным уличным музыкантам. Вот и Жемелевск, город миллионник, где можно заработать, каким ни будь уличным запевалой.
На этот раз подобрал его молодой парень назвавшийся Александром. Александр был лысый, серьгой в ухе в виде черепа, круглых, темных как у кота Базилио очках, с наколками на руках. В машине звучало радио.
- Наш город на первом месте по количеству учебных заведений - рассказывала радиоведущая. - Жемелевский социально педагогический университет. Жемелевский государственный экономический университет. Жемелевский государственный технический университет - перечисляла она.
- Но я в Жемелевск не поеду - перекричал радио водитель. - Я подвезу тебя до развилки, а сам поеду в Загорск.
- Государственный жемелевский институт культуры (ГЖИК). Институт журналистики и коммуникаций (ИЖИК) - продолжала перечислять учебные заведения Жемелевска радиоведущая.
- Или хочешь, я довезу тебя до Загорска. Ты там перекантуешься, а завтра отправишься до Жемелевска на рейсовом - громко говорил, стараясь перекричать радиоволну Александр.- Уже темнеет. В такое время вряд ли кто подберет. Можешь остаться ночевать на развилке. А до города еще километров десять как минимум.
- Если что переночую в поле - Махнул рукой Вадим. - Я уже, где только не ночевал.
С немытыми, длинными волосами, с щетиной на лице, в рваных джинсах, Вадим действительно напоминал бродягу.
- Если че, согреюсь - показал Вадик дорожную сумку с теплой одеждой водителю.
- Ну смотри.
- Поэтому наш город называется городом студентов - закончив перечислять, резюмировала радиоведущая.
- Слушай, ну ее в жопу , может музыку - предложил шофер.
- Давай.
Александр покрутил радио и поймал какой то клубняк.
- Я к чему говорю - обратился к попутчику водитель. - Жемелевск славиться не только университетами, здесь бывало, орудовали маньяки. Их как раз и привлекали студенты, вернее студентки, которые и становились их жертвами. Их тела, либо части тел находили по всей Жемелевской области, в поле и в лесополосе. И то и дело в Жемелевской области появлялся какой ни будь охотник за студентками или охотник на абитуриенток. В общем, здесь случалась такая х...ня о чем по радио не расскажут.
- Ну их поймали?
- Кого то поймали, но где гарантия, что не появятся новые. Так что голосовать здесь опасно. Оставаться на дороге ночью тоже. Давай я тебя подброшу в Загорск, от туда рейсовым автобусом...
- Да кому я нужен, братан - махнул рукой Вадик. - Я ведь не девочка студентка. Моей небритой рожи любой маньяк испугается.
- Ну смотри - улыбнулся водитель, и закурил сигарету, предложив одну Вадику.
Какое то время помолчали.
- А вообще, я думаю, чмыри они все - возобновил разговор Александр. - Ну маньяки эти. Чмошники, опущенцы, импотенты. Они от чего маньяками то стали. Их все время унижали. В школе и во дворе били, родители не любили, женщины высмеивали. Вот они и мстят обществу за все свои унижения. Мстят и поднимают свою самооценку. Ведь это такое удовольствие, заставить трепетать от страха тех, кого сам боялся. Глумиться над теми, кем сам был когда то унижен. Какое счастье для чмошника стать чуть ли не богом, стать властелином судеб, решать, кому жить, а кому умереть. Еще вчера какой ни будь утырок, а сегодня всемогущий Халк. И стоит такой маньяк в очереди, идет по улице, едет в транспорте и наслаждается мыслью, что ведь не кто не подозревает, что он и есть тот самый чулочный душитель или лесопарковый потрошитель, который держит в страхе весь город, всю область, всю страну. И вот, что я тебе скажу - глянул сквозь круглые очки на попутчика Александр, и улыбнулся. - Не такой уж он и чмырина, маньяк этот, раз встал на этот путь. Не такой уж он и опущенец, раз осмелился на убийство. Каждый ли найдет в себе смелость, совершить то, что совершают маньяки. Ведь это так заманчиво - еще шире, словно смакуя убийство в представлении, улыбнулся водитель. - Так заманчиво наслаждаться трижды, и местью и всесилием и властью, а так же удовлетворением своих садистских наклонностей. Согласен, братан. Это, как говориться, кто не испробовал, тот не поймет. Согласен?
Вадиму стало не по себе под пристальным взглядом сквозь круглые очки, и от жуткой улыбки водителя. Ему почему то вспомнился слепой Пью из мультфильма про остров сокровищ "Я не вижу тебя, но слышу как дрожат твои пальцы"
- На словах серийных убийц презирают - продолжил свою мысль шофер. - Но в душе боятся, а значит уважают. Хоть на словах и не признаются в этом.
- Смотри на встречку не вылети - предупредил Вадим.
- Не боись, я все вижу - ответил водитель, но, тем не менее, отвернулся от Вадика и стал смотреть за дорогой. - А вот и поворот - затянувшись два последних раза сигаретой и выкинув окурок в окно, Александр начал притормаживать, подъезжая к обочине.
- Ну вот и приехали.
- Спасибо - открыл дверь Вадим.
- Смотри, дорога пуста, вряд ли кого поймаешь. Поздно уже. Давай, я тебя отвезу в Загорск, перекантуешься в ночлежке какой.
- Да ни че...
- Тебя в такое время не подсадит никто.
- Вот видишь, меня самого боятся.
- Ну так как
- Останусь.
- Ну тогда пока. И помни. Они среди нас - толи в шутку, то ли всерьез произнес низким басом водитель. - Особенно бойся того, кто в маске и с бензопилой.
- Ай, ладно - махнул рукой Вадим.
- Удачи.
- Еще раз спасибо.
Александр нажал на газ, и умчался в направлении Загорска.
Вадим остался стоять на обочине пустого шоссе. Солнце почти скрылось, окрасив малиновым цветом несколько нависших над горизонтом облачков. Позади Вадима, темной стеной протянулась лесополоса, где, по словам Александра, находили расчлененные трупы студенток.
- Да он сам чокнутый - произнес тихо Вадим, имея в виду водителя. - Сам же наверно убил кого ни будь и рад, раз рассказывает с таким смаком. Еще неизвестно где опасней, с ним ли, здесь.
Шоссе оставалось пустым.
- Дождаться или пойти заночевать что ль - продолжал мыслить вслух Вадик. - Разжечь костер и расположиться в поле. Пока еще не так холодно.
Вдруг вдалеке высветились фары. Приближалась какая то легковушка, направлявшаяся в сторону города. Вадим поднял руку и выставил палец, но автомобиль промчался мимо, что и следовало ожидать. Кто подберет среди ночи, небритого, волосатого, грязного. Разве что только полиция. Пришлось идти в поле.
Шурша травой, Вадим подошел к посадкам, затем, чиркнув зажигалкой, нырнул туда. Посаженные рядами деревья, образовывали длинные коридоры, уводящие во мрак. В кругу образованного от пламени света, Вадим собрал несколько палок, и с охапкой хвороста, вышел из лесополосы в поле. Вся равнина уходила вдаль до самого горизонта. Сверчки, кузнечики и прочие букашки издавали потрескивание, посвистывание, попискивание и прочие звуки, наполнявшие мир ночной природы. Ощущалась приятная прохлада с запахом травы и цветов. Над горизонтом всходили звезды. Слева от себя, Вадим увидел автомобиль, выехавший из зарослей и расположенный к лесу задом, к горизонту передом. Должно быть, кто то пошел за грибами, оставив автомобиль, либо уже вернулся и собирается ехать. Вадик пошел к машине, в надежде договориться с водителем, добраться до города и переночевать, хотя бы на вокзале. Подойдя ближе, он бросил хворост и вновь чиркнул зажигалкой, чтоб заглянуть внутрь салона, надеясь конечно, что там окажется не любовная парочка, которая вряд ли обрадуется вышедшему из леса третьему лицу, с небритой, неумытой физиономией пялившемуся на них из темноты ночи. Но опасения Вадика оказались напрасны. Никакой любовной парочки в салоне не было, впрочем, как и не было ни кого. Автомобиль оказался заброшен, он лежал без колес, днищем на земле. Да и сама марка давно уж, вышла из моды. То был белого цвета москвич четыреста двенадцатый, который помнят разве что деды, которые ездили в них на огород в советские годы. Лежа на брюхе, автомобиль грустно взирал фарами в направлении линии горизонта. Окна у москвича были целы. Подергав за ручку со стороны переднего пассажирского сиденья, Вадим открыл дверь в салон. Внутри салон оказался почти как новый. Обивка сидений нигде не была продырявленной. Вадим залез внутрь и, захлопнув дверь, уютно расположился на переднем сиденье. В салоне оказалось тепло, и Вадик принял решение переночевать тут. Он только чуть, чуть откинул кресло назад, и прижал к себе дорожную сумку. Он глядел перед собой, наблюдая горизонт. Очаровательный мир звезд всходил над горизонтом. Стрекотание сверчков несколько приглушенно продолжало доноситься до него. Тепло, должно быть за день нагревшегося салона, обволокло Вадима. Обнявшись с сумкой, Вадим уснул.
Вадим проснулся от света в глаза. Над горизонтом всходила огромная, оранжево желтая, будто второе солнце луна. На фоне огромного диска луны, темнело четырехэтажное здание с высокими трубами на крыше. Здание, которого, как Вадим был убежден, здесь не было. Будто выросшая из под земли постройка возвышалась над полем. Вадик, хлопнув дверью, вылез из машины и пошел к неизвестно как оказавшемуся здесь строению. Это был дом из темно красного кирпича, с маленькими, словно бойницы, с толстыми решетками окнами. Окна были темны. Над двускатной из ржавого метала крышей возвышались высокие, из красного кирпича, словно в крематории трубы. Здание напоминало тюрьму, или психиатрическую больницу. Словно закрытое заведение для лиц, представляющих опасность для окружающих. Вадим обошел здание и подошел к главному входу. Над крыльцом крупными буквами обозначалось. "Жемелевский маньячный университет убийства, расчленения и каннибализма" Либо, как дальше обозначалось (ЖМУУРИК). Над названием заведения висел рекламный плакат, приглашающий поступать сюда учится. В свете луны с плаката улыбались трое дегенеративных молодых людей с признаками психического отклонения на лице. Один из них был гнилозубый и лысый, другой худощавый с прилипшими грязными длинными волосами к худому как череп лицу. Третий, словно страдающий нервным тиком и имевший скособоченное лицо, держал сжатую в кулак руку с поднятым большим пальцем. На всех троих были надетые белые мясницкие халаты, измазанные кровью. Надпись на плакате гласила "мы готовим профессионалов".
Постояв возле крыльца, и еще раз обозрев мрачное здание, Вадим осмелился войти внутрь. В свете луны пробивающемуся сквозь маленькие окна, ему удалось увидеть прямо перед собой ведущую наверх лестницу и тянущийся вдоль первого этажа коридор с кабинетами. Прямо над лестницей висел плакат с надписью крупными буквами "Я ПРИШЕЛ К ОБСОЛЮТНОМУ УБЕЖДЕНИЮ, ЧТО УБИВАТЬ ДЛЯ МЕНЯ ПРОЩЕ ЧЕМ НЕ УБИВАТЬ, И КАК ЧЕЛОВЕК РАЗУМНЫЙ, Я ПОШЕЛ ПО БОЛЕЕ ЛЕКГОМУ ПУТИ, ТО ЕСТЬ СТАЛ УБИВАТЬ". Это крылатое выражение, судя по подписи ниже, принадлежало некоему А.Ю. Пичугину.
- Е... нуться можно - сказал про себя Вадим и отправился вдоль коридора. Коридор был обложен потрескавшимися плитками. Белая краска над плитами и потолке облупилась, создав шероховатость. Он начал читать название кабинетов.
"кабинет ? 11 пыточная" - прочел он, подойдя к ближайшему кабинету по коридору на лево. Вадим приоткрыл дверь. Внутри оказалось темно, и Вадик щелкнул зажигалкой. В желтом свете огня высветились какие то клетки, жаровни, кресло с шипами и прочие жуткие приспособления, должно быть изобретенные, когда то в темные времена святой инквизицией.
- Че тут такое то - испугался увиденного Вадим.- Что за х..ня тут происходит.
"кабинет ? 12 Разделочная" - прочел он далее. Вадим открыл дверь. Посветил. С потолка кабинета свисали массивные цепи с крюками на конце, что тут же напомнило известный фильм ужасов по одноименному роману Клайва Баркера.
- Да что тут, черт возьми твориться - все больше пугаясь, спросил сам себя Вадим.
Тринадцатый кабинет назывался кабинетом консервации и мумификации. Приоткрыв дверь, Вадик заглянул и чиркнул зажигалкой. Из темноты кабинета на него тут же уставилась находящаяся в стеклянной банке заспиртованная женская голова с округлившимися глазами и открытым ртом, и словно взывавшая о помощи. Вадик в ужасе закричал, нарушив тишину мрачного заведения.
- О черт, о черт - захлопнув побыстрей дверь в тринадцатый кабинет, и прислонившись к стене, схватился за сердце Вадик.
- Фууу - выдохнул он, и опустился на корточки. - Куда я попал, мать его...
Вадик сидел в полумраке коридора, прислушиваясь к ударам сердца. В тишине пустого коридора стук в груди раздавался особенно громко. Сквозь черные решетки на окнах заглядывала луна. Лунный свет, лег косыми прямоугольниками на полу. Но вот, до Вадика донеслись голоса. Голоса еле различимые. Вадик прислушался. Ему стало любопытно, что здесь такое, какие ужасы еще творятся здесь. Вадик поднялся и, стараясь не шуметь, пошел на звук голосов. Он шел по этажу мимо кабинетов, хранящих страшные тайны и имевших зловещие названия. Шел, пересекая косые линии лунного света на полу. Шел с тяжелым предчувствием того, что ему придется столкнуться с чем то необъяснимо страшным.
Голоса раздавались громче. Уже можно было различить, о чем говорили присутствующие. В основном говорил один, другие вставляли слово.
- Ну, я смотрю, все собрались - произнес один голос. - Давайте начнем.
- Ну что ж, давайте, чего ждать то - ответили другие.
Вадик уперся в дверь, выходившую прямо в коридор и являвшуюся последней на этаже. На двери висела табличка "Тише, идет защита" Он приоткрыл ее, заглянул внутрь, и тихонько зашел. Он оказался в лекционной аудитории с полукруглыми рядами кресел. На сцене находилась трибуна за которой стоял в деловом костюме человек, с щетиной, в очках и с седыми, растрепанными волосами. Спускаясь с потолка, сцену освящала потолочная лампочка с круглым плафоном, от чего в круг света попадала только сцена. Сидящие в рядах люди представляли собой темные силуэты за пределами светового круга, как в театре теней. Впрочем, заполнен был в основном только первый ряд, во втором ряду сидел лишь один человек. Вадик потихоньку прокрался, и никем не замеченный в темноте, сел во второй ряд, оказавшись через кресло с одиноко сидящей фигурой. Соседом в ряду оказался зрелого возраста мужчина, с бритой наголо головой, в массивных очках и темном костюме. Человек с трибуны, должно быть председатель комиссии, обращался к залу.
-Позвольте же мне сперва представить преподавательский состав нашего университета - попросил он. - Заведующий кафедрой каннибализма и вампиризма Ганибалиев Николай Есипович - кивнул головой названному председатель комиссии.
Одна из темных фигур в первом ряду поднялась и слегка поклонилась.
- Заведующий кафедрой убийства и расчленения Головорезов Сергей Александрович - кивнул председатель другому находящемуся в зале.
Поднялась со своего места и поклонилась вторая темная фигура.
- Заведующий кафедрой некрофилии и труположества Труповский Александр Владимирович.
Поднялся со своего места третий силуэт.
Далее, человек с трибуны называл каждого преподавателя университета, каждый из которых имел такую же жуткую фамилию.
- Декан Людоедов, доцент Трупоедов - перечислял он, и названные лица в первом ряду вставали и садились, словно молоточки в пианино.
- А теперь, дорогие сотрудники, я имею честь назвать нашего дорогого и всеми уважаемого, заслуженного маньяка советского союза и Российской федерации, учителя и вдохновителя молодого поколения серийных убийц, ректора нашего университета Романа Андреевича - улыбался во весь рот председатель. - Роман Андреевич, пожалуйста, покажитесь. Просим, просим.
И тут, поднялся во весь рост человек, сидевший во втором ряду рядом с Вадимом. Сидящие в первом ряду обернулись к нему, и все зааплодировали. Ректор раскланялся и сел.
- А теперь - после рукоплескания, продолжил говорить человек с трибуны. - Торжественную часть считаю закрытой. И объявляю о начале защиты выпускника Башкевича Олега Владимировича. Пожалуйста.
Председатель комиссии покинул трибуну и сел в первом ряду вместе с остальными преподавателями университета. В круг света из темноты вошел довольно упитанный, прыщавый, с всклокоченными волосами молодой человек, в рубашке, заправленной в широкие брюки. В одной руке он нес сумку, в другой тащил за собой по полу большой мешок. В мешке что то шевелилось и издавало звуки похожие на "му" или "мы". Оставив позади себя мешок и положив сумку, студент обратился к аудитории.
- Уважаемый председатель, уважаемые члены комиссии, уважаемый ректор...
- Мы, мы, мы - донеслось из мешка.
Студент обернулся и со всей силы пнул по мешку.
- Тише ты - рявкнул он.
То, что находилось в мешке, ответило сдавленным хрипом.
- Извините... Уважаемый председатель, уважаемые члены комиссии, уважаемый ректор - вновь обратился к аудитории студент. - Позвольте же мне рассказать вам коротко, как я решил стать маньяком и поступить в жмуурИк.
У меня было очень трудное детство. Отца я не знаю. Моя мать постоянно пыталась устроить свою личную жизнь, приводя в дом мужчин. Но мужчины в ее жизни были временные, никто не хотел жениться на моей матери, из за того, что у нее есть ребенок, то есть я. И, понимая, кто виноват в ее неустроенности и сломанной жизни, мать постоянно била меня.
- Это все из за тебя сволочь, это ты испоганил мне жизнь. Зачем я тебя родила. Если б не ты, я могла бы уже сто раз удачно выйти замуж - орала на меня мать, и при этом лупила как сидровую козу чем под руку попадется, как будто это я просил меня рожать. Однажды она ударила меня скалкой по голове и рассекла голову. Пришлось ехать в больницу зашивать. Вот посмотрите.
Башкевич опустил голову, раздвинул волосы и показал шрам на голове.
- Но тяжелей всего мне пришлось в школе - продолжал выпускник. - Я, знаете ли, робкий от рождения и слабохарактерный, а таких обижают. Получив свою порцию дома, я получал еще и в школе. Надо мной издевались одноклассники, давали под зад пинков, били книгами по голове, а однажды подожгли мне портфель с учебниками. За неумение ответить и постоять за себя, меня прозвали женским именем "Машкой". Всячески глумились.
Почувствовав, что я слабак надо мной стали издеваться и девочки, и, пожалуй, превзошли в своей жестокости пацанов. Они со всей силы давали мне пощечины и требовали, чтоб я заплакал. Они били по очереди и каждая старалась ударить сильней. И если заплакать сразу не удавалось, меня продолжали бить. Однажды, шутки ради, пацаны затолкали меня в женский туалет. Девчонки сперва заорали, а потом, увидев кто здесь, начали меня колышматить руками, ногами и даже шваброй.
Однажды, когда мне было шестнадцать лет, мне понравилась одна девочка из моего класса. Она, правда, тоже била меня, но не так больно как остальные, из за чего я сделал вывод, что она мне сочувствовала, что я ей тоже нравлюсь. Я стал вздыхать по ней, мечтать и не спать по ночам. Однажды я купил ей цветы, и, набравшись храбрости, подошел к ней признаться в своих чувствах. Она была в компании подруг, и они весело о чем то смеялись. Тут я подошел к ней.
- Юля - сказал я. - Ты мне очень нравишься, давай дружить и гулять вместе.
Смех в их компании тут же прекратился. Юля посмотрела на меня. Недоумение в ее глазах сменилось презрением. Она как то истерично захохотала.
- Юль, это твой вздыхатель - сказала ей одна из подруг, и вся компания вновь разразилась смехом.
- Пошел на х... - дала мне свой ответ Юля. - Не позорь меня, иди на х... от сюда.
В тот день я ушел от нее, еще долго слыша смех за моей спиной, и, найдя уединенное место горько проплакал.
Я становился взрослей. Мне стукнуло восемнадцать. Мои ровесники встречались с девушками, а со мной никто не хотел встречаться. На мои попытки познакомиться, получал отказ. А я, извините за вульгарность, очень хотел секса, но мне никто не давал, так как во мне не чувствовалось мужчины. А потребность была очень сильной. И тогда я решил скопить денег на проститутку. Я к тому времени уже подрабатывал. Откладывая каждый рубль и отказывая себе во всем, я, наконец то скопил нужную сумму. Я договорился о встрече с проституткой и приехал к ней. Проститутка оказалась красивой, хоть и довольно потасканной. Заплатив деньги вперед, я прошел в ее комнату, где мы разделись и легли на кровать. Проститутка стала ласкать меня, но, то ли от волнения, то ли от страха перед первым сексом, я не смог возбудиться. Что бы она не делала, эрекция не возникла. И тогда она стала смеяться надо мной. Она называла меня импотентом и не мужиком, ни на что не способным ничтожеством. Деньги же обратно не отдала. Осыпанный градом ее насмешливых выражений, я наспех оделся и убежал от нее.
И после этого, я, действительно почувствовал себя полным ничтожеством.
Замолчав, Башкевич опустил голову. Кто то в зале всхлипнул.
- И тогда - продолжил Башкевич - в моей душе случился перелом. Я возненавидел людей лютой ненавистью. И я решил убивать. Решил убивать с жестокостью, чтоб отомстить обществу за нанесенные мне обиды и поднять попранную ногами самооценку. Решил убивать, чтоб утвердиться. В то время я уже много читал о маньяках, восхищаясь теми, кто бросил вызов обществу, вдохновляясь их смелостью, жестокостью и ненавистью к людям. И поэтому я поступил в жмуурИк, и прилежно отучившись, я сейчас стою перед вами, легендами, чтоб с честью продолжить ваше дело и быть достойным преемником. Так пусть же имя мое, всеми презираемого, станет самым страшным кошмаром для презренной толпы. Пускай же людям и обществу, обошедшимся со мной жестоко, вернется их же жестокость в десятикратном, стократном, тысячекратном размере. И пусть народ, особенно женщины и девушки, испытают на своей шкуре, насколько жесток и могущественен, может быть призираемый всеми. Насколько страшна месть того кого не брали в расчет. Пусть кровь прольется!!! - выкрикнул напоследок Башкевич.
Весь учительский состав университета разразился аплодисментами
- Позвольте же мне теперь продемонстрировать вам, всему чему я научился находясь в этом замечательном заведении - обратился к преподавателям Башкевич.
- С нетерпением ждем - ответили учителя. - А что у вас в мешочке?
- Сейчас, сейчас - Башкевич начал развязывать мешок. В нем оказалась связанная по рукам и ногам девушка с густыми рыжими волосами спускавшимися колечками до плеч, с веснушками на носу. Весьма симпатичная девушка с округлившимися от ужаса глазами и с кляпом во рту предстала перед публикой.
- Опля! - весело отреагировали на происходящее преподаватели.
- Как вам удалось ее похитить, студент Башкевич - спросили они.
- Я надел гипс на правую руку, открыл багажник машины и поставил возле багажника большую сумку. Когда девушка проходила мимо, я попросил ее помочь мне положить сумку в багажник, так как одной рукой у меня не получается. Попросил ее взяться за одну ручку, а я за другую. Девушка любезно согласилась помочь. Она наклонилась, чтоб взяться за ручку сумки и в этот момент я нанес ей удар гипсом по голове. Она потеряла сознание, я ее тут же связал и затолкал в багажник вместо сумки. И после этого...
Смех, раздавшийся в аудитории, перебил студента.
- Такой способ использовал знаменитый Тед Банди - смеялся преподавательский состав. - Надо же. Этот метод все еще действует.
Смех в зале потихоньку утих.
- Вот - недоговорил студент
- Да, ну и как же вы ее будете убивать - спросили преподаватели. - Давайте начнем, пожалуй.
Студент Башкевич поставил связанную девушку на колени. В летних джинсах и розовой маечке, хрупкая молодая девушка тряслась от страха пред аудиторий насильников и убийц. Они же в свою очередь с садистскими улыбками пожирали ее безумным взглядом. Студент Башкевич вынул из сумки большой нож и большой крюк, и, подойдя к жертве, встал с ней рядом на колени лицом к лицу.
- Скажи "ааа" - обратился к жертве Башкевич и вынул у нее кляп изо рта.
Девушка огласила аудиторию громким криком. Башкевич же, засунул крюк в рот девушке, и, зацепив за крюк язык, вытащил его во всю длину, за тем взяв нож, отрезал ей язык и развернулся к публике. Девушка начала кашлять, захлебываясь кровью. Башкевич сняв язык с крюка, засунул его себе в рот и начал жевать. Он сделал удивленное лицо, будто хотел показать, что человеческий язык на вкус вроде как ни че. Есть можно. Съев язык выпускник маньячного университета, схватил жертву за волосы, положил на пол и, взяв в руку нож, начал отрезать ей голову. Преподаватели, находящиеся в первом ряду, все как один поднялись со своих мест и наклонившись придвинулись ближе, чтоб лучше рассмотреть. Находившийся во втором ряду Вадим, за их спинами не мог ничего видеть. Он лишь слышал отчаянный крик девушки, возню на полу и в завершении всего хрипение. Но вот преподаватели сели на место и Башкевич, с торжествующей улыбкой, словно бог Персей показал на вытянутой руке отрезанную голову, держа ее за волосы.
- Опля! - раздалось во второй раз.
Вадик зажал рот рукой, боясь закричать от ужаса. Голова представляла собой ужасное зрелище. Взгляд жертвы потух, веки полуопустились, а окровавленный раскрытый рот, будто все еще продолжал взывать о помощи.
- Олег Владимирович - обратился к Башкевичу заведующий кафедрой убийства и расчленения. - Нельзя ли посмотреть поближе.
- Прошу вас - передал голову в руки заведующему кафедрой убийства и расчленения выпускник.
- Ну что ж, ну что ж. Голова отрезана грамотно. Сам Эдмунд Эмиль Кемпер не отрезал бы лучше - крутил в руках голову Головорезов, после чего передал ее в руки заведующему кафедрой некрофилии и труположества. - Взгляните коллега.
- Да, как по маслу - согласился заведующий кафедрой некрофилии и труположества.
После чего голова пошла гулять по всему первому ряду и каждый из преподавателей давал свою оценку проделанной работе.
- Дорогой ректор - развернулся к ректору заведующий кафедрой убийства и расчленения, после того как голова вновь вернулась к нему в руки, и передал голову ректору. - Пожалуйста, оцените.
Ректор взяв голову в руки и повернув лицом к себе, сперва долго ее разглядывал, за тем впился губами в губы отрезанной головы и начал целовать взасос.
Вадик вскрикнул от ужаса.
- Тссс - обернулся к Вадику заведующий кафедрой некрофилии и труположества и приставил палец к губам.
А в это время Башкевич, сняв майку с трупа, разрезал живот, вынул какой то внутренний орган и начал пожирать, весь перемазавшись кровью. Вокруг Башкевича и обезглавленного тела, в радиусе метров двух, весь пол был залит кровью. От чего вся картина выглядела до крайней степени безумной и ужасающей.
- Приятного аппетита - соизволил пошутить кто то в первом ряду. Хотя, в таком фантасмагорическом кошмаре, в каком оказался Вадим, в этом безумном обществе, столь жуткое пожелание могло вполне находиться в рамках этикета.
Сожрав то ли печень толи что, Башкевич снял с себя рубашку и оголившись до пояса погрузил руки во внутренности жертвы, после чего начал окровавленными руками мазать свое тело кровью. Он измазывал себе кровью грудь, и живот, при этом, будто исполняя стриптиз или ритуальный танец, вращая бедрами и плечами, раскачивался всем телом. Все преподаватели, находящиеся в первом ряду, все как один, не вставая с мест, стали так же раскачиваться, вращая плечами вслед за Башкевичем. Танцующий возле обезглавленного трупа окровавленный Башкевич, вторящие ему темные силуэты впереди сидящих преподавателей вызвало у Вадима чувство нереальности всего того что здесь происходит. В нормальном человеческом мире ничего подобного не может происходить. А в это время ректор с утробным урчанием продолжал целовать в засос отрезанную голову, закатив глаза от удовольствия.
- Ну хорошо - прервал жуткий танец заведующий кафедрой убийства и расчленения. - Теперь представим, что вы совершили убийство у себя дома. И вам необходимо замести следы. Как вы будете избавляться от трупа.
- Да, это очень важно - произнес заведующий кафедрой вампиризма и каннибализма. - Сейчас знаете ли такое время, что даже людям далеким от нашего ремесла, ну скажем, кандидатам исторических наук, каким ни будь специалистам по военной истории, и тем, как показывает жизнь, необходимо обладать навыками избавления от трупов.
- Без этого сейчас никуда - вставил слово заведующий кафедрой некрофилии и труположества.
Башкевич залез в свою сумку и вынул пилу.
- Почему бы вам не использовать топор - спросил выпускника заведующий кафедрой убийства и расчленения.
- Чтоб не привлекать внимание соседей - ответил Башкевич.
- Молодец - похвалил заведующий кафедрой убийства и расчленения. - Моя школа.
Башкевич стянул с тела джинсы затем сел возле обезглавленного трупа и начал отпиливать конечности. Сосредоточенно выполняя свою работу, выпускник маньячного университета, каждую отпиленную руку или ногу откладывал в сторонку аккуратно в ряд.
- О Боже - выдохнул Вадим, обезумев от всего этого зверства. - О Боже - повторил он.
И тут ректор услышал его. Оторвавшись от головы он начал медленно поворачиваться в сторону Вадима. Он уставился на Вадика ненормальным взглядом сквозь очки, и улыбаясь ему измазанными кровью губами. И тут Вадик узнал его. Узнав, вскрикнул. Он узнал в ректоре известного всему миру маньяка, известного под именами "бешенный зверь", "сатана", "убийца из лесополосы". Узнал того, кто в свое время убил и расчленил более полусотни людей. Но как он может здесь находиться. Ведь его приговорили и расстреляли давно. Тем не менее, ректор продолжал улыбаться Вадику окровавленной улыбкой вампира, продолжал смотреть на него глазами отражающими душу дьявола. Вадик окоченел от ужаса.
- Насладитесь - произнес ректор и бросил Вадику на колени отрезанную голову.
Вадик глянул вниз. На Вадика взирали мертвые глаза головы из под полуопущенных век. Окровавленный рот продолжал оставаться раскрытым. И тут Вадик закричал, закричал что есть силы, отбросив от себя голову.
Вадик с воплем проснулся на переднем пассажирском сиденье старого москвича, сбросив с колен дорожную сумку. Он кричал так громко, что даже через закрытые окна автомобиля напугал стаю птиц, поднявшихся в воздух с недовольным курлыканьем. Солнце всходило на востоке. Горизонт заалел. Поле оказалось пустынным, и никакого здания, и уж тем более никакого (ЖМУУРИКА) в округе не оказалось.
- Черт, черт - все еще под впечатлением жуткого сна, Вадик вышел из машины. - Должно быть, водитель иномарки подсунул мне какую то наркоту вместо сигареты, раз сниться такая хрень. Епт твою ... - длинно выругался Вадим. - Никогда в жизни не снилось таких кошмаров.
Отведя душу и придя в себя, Вадик пошел через лесополосу в сторону дороги. Он поднял палец и через минуту, его подобрал пенсионер на стареньких жигулях. Судя по комбинезону и широкополой шляпе, пожилой мужчина ехал с дачи.
- В поле что ль ночевал - спросил дачник.
- Да пришлось.
- Не замерз.
- Нет, переночевал, можно сказать с комфортом.
- Сам неместный?
- Путешественник.
- Понятно.
За разговором, Вадим с подобравшим его на дороге мужчиной въехали в Жемелевск. Одноэтажные частные дома сменились высокими многоэтажками. Супермаркеты, торговые центры, развлекательные комплексы, университеты, трамвайные, троллейбусные остановки показались за окном автомобиля. В столь ранний час, народ толпился на остановках, на светофорах. И в подтверждение того, что было услышано Вадимом по радио, город заполняли студенты. С рюкзаками, с учебниками в руках, молодые люди и девушки веселыми компаниями спешили на занятия. Рабочий и учебный день начинался, город жил своей жизнью. А на остановках и столбах города, была размещена фотография улыбающейся молодой красивой девушки с густыми рыжими волосами спускавшимися колечками до плеч и веснушками на носу с просьбой "помогите найти человека"