Теперь я свободен! Первым делом надо конечно подлечиться. А что потом?
Сейчас, поглотив знания трех магов-академиков, включая Дириша, и одного архимага, бывший Индус, пожалуй, самый сильный боевой маг Империи, но вот, что касается мирных профессий - тут большой пробел. Все эти годы собирались и оттачивались знания, направленные на выживание на арене. Ни на что другое не оставалось ни сил, ни времени.
Получилась из меня этакая машина для убийств. Хотелось же совершенно другого. Знаний мирных, созидательных. В Империи есть чему поучиться, но, увы, в Академию вольноотпущенников не берут. Потому есть два пути:
Первый, которым пользовался я все эти годы - воровать информацию из голов студентов и преподавателей.
Второй заключался в том, чтобы поступить в армию и, отслужив, получить гражданство.
Ирония судьбы: хочешь получить мирную специальность - иди воевать!
Какое-то время проживаю в прежней казарме и вначале появляюсь на людях с изуродованным лицом. Но шрамы вскоре начинают постепенно исчезать, и я становлюсь похож на себя настоящего, чуточку смуглее, разве что. Мне надоело ходить слишком темным, каким я был: своим в Индии и рабом в Риме. Для знакомых сочинена легенда об изменении внешности из-за ожогов и ранений.
Разведываю насчет армии. В легионах большой дефицит магов, потому вакансий множество - есть из чего выбирать.
Удивляет расточительство в Империи. Магов дико не хватает в армии, а тут их заставляют мочить друг-друга на потеху толпе, впрочем в мое время также со спортсменами обращались, хоть прямо и не убивали, но детишки с трех-четырех лет рвали жилы, чтобы в пятнадцать-шестнадцать превратится в развалину. Гимнасты, например. В других видах спорта чуть позже. Родители отдавали несмышленышей ради своих каких-то амбиций, а государство разбазаривало генофонд,как, впрочем, и все остальное.
Раб - это взрослый человек, не сумевший отстоять свою независимость и честь в бою. Имперцы таких презирают, и потому не хотят создавать для них стимулы, чтобы пленные маги честно служили завоевателям.
Наконец завербовываюсь в Седьмой Македонский легион кавалеристом, как магу, мне положено звание - декурион. Ала расквартирована в Крыму, где дислоцирован и весь легион. Прохожу вблизи Рима курс подготовки, сначала как пехотинец. Подготовка легионера отличается от гладиаторской тем, что основной упор тут приходится на слаженность действий в строю. Гладиатор - индивидуалист! В бою с легионером один на один он, пожалуй, превзойдет, но уже три новичка-гастрата, порубят трех опытных гладиаторов в капусту. Учусь, как всегда, старательно - пригодится.
Через несколько месяцев переводят в другой лагерь. Тут из нас будут делать кавалеристов. Удивило наличие стремян, хотя многие римляне относятся к ним скептически, как к варварскому изобретению, вроде штанов, но в строю считаются обязательными. Еще одним сюрпризом является то, что оплачивают нас одинаково с пехотинцами! Помнится, что в моем мире кавалеристы стояли на ступеньку ниже и получали вдвое меньше.
Учат: построениям, езде строем разными аллюрами, рубке, бросанию дротиков. За умение стрелять на ходу из лука получаю бонус. В римской армии за каждое полезное воинское умение сверх обязательных - доплачивают.
После кавалерийской идет подготовка еще и магическая. Учат: атаковать неприятеля файерболами, прикрывать свое подразделение энергетическим щитом, выдают амулеты для запаса энергии. Обучают постройке и укреплению лагерей, переправ. Передача сообщений так же лежит на магах, но маги различаются по званиям, как и прочие легионеры - следовательно и по обязанностям. Ниже меня сигниферы - носители штандарта центурии или алы. Они получают полуторное жалование, а я двойное. Штандарт-тотем, он обладает защитной и атакующей магией, сплачивает и вдохновляет свое подразделение. Отсюда поклонение знаменам в нашем мире, хотя тут это обыкновенный кусок ткани, а не зачарованный тотем.
Выше в звании - больше обязанностей, выше ответственность. В империи в отличие от нашего мира, еще осуществляется это правило. Нарушение влечет гибель государства.
Потому падают мононациональные страны и империи, демократии и деспотии, что элиты их перестают нести ответственность, а обладают лишь преференциями!
Интрасенс 10-2
Наконец учеба закончена и меня отправляют по месту дислокации. Багажа беру с собой прилично, но не на себе тащить, а морем на судне. Путешествие небыстрое, что даже лучше, солдат спит - служба идет. По дороге заходим во множество портов, осматриваю местные диковины. Наконец прибываем в Херсонес! Все такое знакомое и в то же время разное. Я давно подозреваю, что нахожусь не в другом времени, а в другом, параллельном, пространстве. Придумал, как это проверить, но с этим потом, а пока разгружаюсь, поселяюсь в городском постоялом дворе и иду представляться начальству.
Алой командует префект Весенарий, он из местных, состоит в сословии всадников. Доволен моим хорошим греческим произношением. Местный диалект я помню со времен нашего прибытия в Крым в 986 году, а пока обустраивался, немножко потренировался и уловил некоторые, впрочем, несущественные различия. Получил назначение в турму и совет переселиться на частную квартиру. Чем и воспользовался, перевезя на арбе свое имущество к местному греку, сдавшему мне прилепившийся в стороне от его большого дома флигелек.
На следующий день явился на службу. Мне выделили молодого, низкорослого конька и сбрую. По ухмыляющимся рожам, я понял, что подготовлен подвох из тех, что встречают новичков во всех армиях. Просканировав некоторые мозги, понял, и в чем он заключался.
Один офицер как раз наливал в кубок вино из кувшина, я подошел, взял этот кубок и сказав, что все сейчас верну в сохранности, вскочил на своего конька. Животное начало скакать как на американских родео. Я сидел в седле и держал кубок с вином в вытянутой руке и не расплескал его, ни когда конь становился на дыбы, ни когда козлил, высоко вскидывая зад, ни когда копытное падало и переворачивалось на спину. Закончил.
Подойдя к офицеру, вручил кубок полным. Присутствующие, сначала удивленно молчали, а после разразились криками и хлопками, как в цирке. Я поднял руку, призывая к тишине, а затем достал из-за невысокой каменной изгороди, принесенный с собой бочонок с "вступительным".
Объяснять, что на их шутку я ответил сразу тремя фокусами, не стал: Во-первых, лошадь управлялась ботом. Во-вторых, включено ускорение берсерка, а в-третьих, вино в серебряном бокале было заморожено и выбить его можно разве, что молотком.
Так я опять стал служить в Крыму, под тем же именем - Влад Росс, что и раньше. Кличка - Индус осталась на арене.
Кавалеристы патрулировали промежутки между сторожевыми башнями лимеса. Применяя магию жизни, напитываю своего коня алхимическими анаболиками, и он растет как на дрожжах, вскоре оказывается способным выдержать меня и в полном доспехе, а затем доспехом обзаводится и само копытное. Очень даже вовремя! Однажды в составе трибы патрулировали в районе Черной речки. Что-то в заросшей высокими кустами балке показалось подозрительным. Сказал об этом турмарху и был послан проверить.
В балке пряталось более полусотни кочевников они хотели прирезать меня по-тихому, но я успел бросить в напавших несколько гранат, а затем началась рубка, подоспевшая турма забросала, с более высокой позиции, противника дротиками, а затем пошла врукопашную. Доспех, над которым в але не потешался только ленивый, успешно выдержал несколько рубящих и колющих ударов и позволил мне успешно продержаться весь бой, накрошив не один десяток половцев. Турмархом у нас был сын известного сенатора Сонк Младший. В этой схватке он был легко ранен, и лечиться уехал в Рим, откуда уже не вернулся, а занялся, по примеру отца, политикой. Десятник мой стал взводным, вместо него, а я получил под командование настоящий десяток, а не только декоративное звание -декурион.
Вскоре еще мне, при содействии отца бывшего взводного, дали целых девять позолоченных медалей, что делало меня полноправным гражданином. Папа-сенатор заботился, конечно, не о безвестном маге, а о славе своего сына, раздувая, в общем-то незначительный пограничный эпизод, до размеров эпического сражения.
Интрасенс 10-3
Я, таки, проверил предположение, что время в этой магической реальности идентично мной покинутой. Спилив несколько деревьев, сравнил годовые кольца с теми, что помнил. Получалось, что в этот раз перемещение шло не вертикально, а горизонтально. Я в параллельном мире. Римская империя тут не собирается пока разваливаться, даже Карфаген еще существует. Возможно, этому способствует магия. Интересно, будет ли в этом мире монголо-татарское нашествие? Существовала гипотеза, что большая часть великих переселений и связанных с ними завоеваний происходили от гео-климатических причин. Магия может влиять на погоду, но вряд ли способна остановить даже малый ледниковый период, а такой грядет. Основной движущей силой монгольских завоеваний были не монголы, а тюрки. Недаром они еще и татарские. А затем были турецкие, что тоже тюрки. В моем мире умирающая Восточно-Римская империя не сильно пострадала от татаро-монголов, но была добита турками. Тут единая Римская Империя достаточно крепка, но ее армия совершенно не готова к серьезному противоборству с кочевниками. Ни арабы, ни гунны не говоря уже о сельджуках, не вторгались еще в их пределы. Будь сейчас в Империи очередная тирания, то, внедрив клон в голову императору, можно было бы легко перестроить всю систему обороны. Увеличить количество кавалерии. Ведь прославленные пешие легионы ничего не смогут сделать с легкой кавалерией татаро-монголов - просто не догонят, а кочевники будут раз за разом налетать и засыпать стрелами, а потом уходить в отрыв. Придется легионерам отсиживаться в крепостях, а монголы, захватив одну, будут гнать ее жителей на штурм стен другой. Получится, что ромеи сами разрушат свои укрепления.
Сейчас в Риме демократия. Эта форма правления неповоротлива в критической ситуации. Вспомним, как легко сокрушил Третий Рейх буржуазную Францию.
Мне не нужно ни чрезмерное могущество Империи, ни владычество Орды. На севере Русь, она и кровно, и духовно ближе, хоть это и не совсем мой мир.
Потому пока занимаюсь своим десятком: поколдовал, чтобы лошади у всех были не хуже моей. Прибавил сил и выносливости своим конникам - анаболики лошадиные почти не отличаются от человеческих, а улучшить фигуру, здоровье и собственную мощь с помощью моих магии и зелья никто не отказался, тем более, надурняк. Только потом, когда с размерами тел определились, я занялся панцирями. На каркасы накладывались слои железа и легирующих добавок, затем в нагретых пластинах выращивались монокристаллы нужных структур. Внутри деталей панциря делались ребра жесткости, а в сформированные ими ячейки вкладывались брусочки фанеры. Затем накладывался еще слой металла и "сэндвич" стягивался. Ни стрелы лука, ни болты ручного арбалета панцирь не пробивали. Удар копьем на встречных курсах мог вынести всадника, защищенного моим панцирем из седла, но не пробить. На лошадях был похожий доспех, и нести такую тяжесть кони могли только благодаря магическому курсу питания. В скорости и выносливости мой десяток так же значительно превосходил небронированных аналогов. При помощи вселения клонов обучил своих парней стрельбе из лука.
На патрулирование я брал собаку и сокола, периодически вселяя в них ботов, был в курсе того что творится в окрестностях. Устроить на нас засаду стало проблематично. Выследить же нарушителей моему десятку стало много легче, чем другим патрульным. Потому трофеев нам доставалось больше и чаще.
Продвинулся по службе - стал турмархом. Еще два десятка всадников приняли наш облик. Изготавливать доспехи нелегкий труд, делается не быстро и не бесплатно. Моим бойцам приходится делиться добычей, но они не ропщут - наказанием за набег является разгром кочевья, самым быстрым, выносливым и неуязвимым достается больше других, а потерь в нашей турме еще не было. Раненых лечу сам.
Делиться приходиться и мне - начальство не предоставляет чудо-доспехов, но выделяет самые злачные территории.
Интрасенс 10-4
Наконец подошли к концу обязательные пять лет контракта. Могу быть свободен. У рядовых легионеров срок выслуги больше, но я офицер, гражданин и даже принадлежу к сословию всадников.
Уезжаю из Крыма, но не назад в Рим, а поближе - в Константинополь. Тут есть филиал Академии и, по слухам, именно здесь располагается таинственный седьмой факультет, на который берут не всякого.
В Византии - второй столице Империи: он же Константинополь, он же Царьград, я снял приличную квартиру, благо, средства позволяли. Попытался узнать о седьмом факультете, оказалось, что это надстройка типа нашей аспирантуры. Попасть туда учиться очень сложно и практически невозможно, посдавав предметы экстерном, как я вначале намеревался. Пришлось заниматься всерьез. К моему удовольствию, это оказалось совсем не скучно - в здешней Академии имелись прекрасные лаборатории алхимии и, хотя ее не существовало как отдельного факультета, на жизненном и земляном наличествовали кафедры. Хоть здешнее учебное заведение и именовалось филиалом, на самом деле было вполне самостоятельным. Более того - преподавание многих предметов в корне отличалось от западного. Мне эта разносторонность нравилась, нравилось изучать все новое - воистину вечный, можно даже сказать: многовечный студент.
Если в Риме студент магического факультета земли проходил практику на Этне или Везувии, учась управлять извержениями, строить из магмы мосты или стены, а затем разрушать их вызванными землетрясениями, то в Византии студенты могли вырастить причудливые кристаллические цветы, имитации водопадов, фонтаны, где из прозрачных цветных фигур изливались струи прохладной воды. В одной из курсовых я не стал повторять обычные каноны, а заставил фонтан из кристаллического кварца петь, используя его пьезо свойства.
Второй раз обратил на себя внимание, когда поспорив с одним из преподавателей, превратил его в русалку, дунув в лицо тут же изготовленными вирусами. Забавно было наблюдать за движениями бородатой и сисястой фигуры с дельфиньим хвостом . Через несколько часов привнесенные гены деактивировались, и препод снова встал на свои кривые ноги.
Еще создал кентавра, сшив торс человека, которому раздавило таз рухнувшим каменным блоком, с телом жеребца. Магия в данном случае была применена не только для сшивания и сращивания костей, тканей и нервов, но и для создания совместимости их иммунных систем. Предложил подопытному создать обычное человеческое тело, но тот отказался, так как стал гораздо больше зарабатывать, чем простым каменотесом.
Знания аэродинамики - науки созданной спустя почти тысячу лет вперед, очень помогли мне на факультете магии воздуха - мои махолеты стали самыми быстрыми и скороподъемными.
Наконец, я добрался до магический аспирантуры, или, как тут говорили - Архакадемии.
Кроме более углубленного знания магии основной стихии (у меня все шесть), главным предметом становилась телепортация. Как в случае с моей когдатошней Машиной Времени, маг перемещался в любую точку планеты, которую мог явственно представить, то есть где уже побывал, а вот меня данное ограничение не касалось, так как я мог выудить сведения из чьей-нибудь головы. Сила мага, его накопленная энергия, давали возможность перемещать и еще что то - людей или предметы.
Это знание как-то перекликалось с перемещением в состоянии самадхи, в котором я перенесся в этот мир, в то время, когда меня сжигали адепты Кали, но экспериментировать в этом направлении пока побаивался - кто знает, в какой мир переместишься?
Интрасенс 10-5
Вот и Архакадемия позади! Теперь я дипломированный архимаг. Могу перемещаться куда пожелаю. Магических сил достаточно для одновременной переброски десяти - двенадцати всадников или такого же количества вьючных лошадей. Теоретически, имею возможность открыть транспортную контору и за приличные деньги отправлять купцам грузы или перемещать богатых ромеев, потому как бедным не по карману, верней не по кошельку. Карманы тут не не в моде.. На самом деле весь бизнес поделен и новичку будут усердно вставлять палки в колеса, чтобы не сбивал расценки. Ну а я и не собираюсь! У меня другая цель - попасть обратно в свой мир. Нынешние телепортации лишь первый шаг к этой цели. Нужно идти дальше.
Еще в свое время я читал о путешествиях северных шаманов между мирами, еще они якобы обладали телекинезом и при драках между собой бросались котлами, камнями и другими тяжелыми предметами, не прикасаясь к ним. Тогда это воспринималось, как сказки. Теперь я сам умею много больше, но вот путешествовать в другие миры целенаправленно еще нет, а наобум, увольте. Так можно и в недра какой-нибудь звезды запрыгнуть сослепу. Учиться нужно! Опять учиться! Но, вначале, отыскать учителей.
Из гладиаторского прошлого знаю, что северные шаманы попадают в Империю крайне редко. Искать среди них проводника или, тем более, учителя - проблематично. Потому решаю передвигаться прыжками - в известный мне Крым, затем на Русь и дальше на север. Основательно готовлюсь. Вначале экипировка: использую наработки военных и спортивных достижений века двадцать первого - белье из отводящей влагу от тела, но не пропускающей воду к нему ткани. Вместо синтетических применяем нити из паутины, они крепче кевлара. Затем легкий хитиноподобный доспех, затем мягкая, стеганная подложка из той же паутинной ткани. Сверху кольчуга из проволоки мононитей, дальше полный металлофанерный доспех и, наконец, покрывало, чтобы ничего не гремело и не сверкало в солнечных лучах. Такая многослойная защита могла удержать копье из баллисты в упор, а ведь имелся еще и щит, в умбоне которого располагался револьвер с прыгающими бесшумными пулями. Арбалет с пятью обратными луками мог выстреливать пять болтов очередью или залпом, или один тяжелый болт с кумулятивной боеголовкой и реактивным древком выбрасывался сразу пятью тетивами. Так как я был обоерукий, то и холодняк у меня был в двух экземплярах - прямой полуторник и кривая сабля в заплечных ножнах, но вынимающиеся в бок, из-за того, что вытаскивать вверх, не хватало длины руки. На поясе висели два кинжала: листовидный и крисоподобный с поперечной рукояткой. Все оружие было обоюдоострым - одна кромка с обычной, а другая с серейторными заточками.На рукоятях имелись крепления для удлиняющего древка, делающего, при необходимости копье или совню. На вьючных лошадях был еще шанцевый инструмент: обоюдоострый топор, кирка-мотыга и пара лопат, которые также можно было использовать как оружие. Порох я давно воссоздал, но светить огнестрел не хотелось и потому "Браконьер" был спрятан под доспехом, а СВДК-Вал и гранатометы во вьюках, как оружие последнего шанса. Кроме четырех лошадей: верховой, заводной и двух вьючных, брал с собой: большую собаку; сокола для дневной, сову для ночной разведок, и ласку, как ниндзя-диверсанта. Доставлять этого маломерного вредителя к объекту предполагалось на более крупных носителях - птицах или собаке.
В алхимической лаборатории я воспроизвел получение различных цветных сапфиров, потому взял камней с собой много - их тащить полегче, чем серебро и золото, а стоят они подороже. Продовольствия много не брал. Так НЗ, сублимированного мяса, молока и яиц. Меда, масла, соли и муки. Овса для лошадей. Остальное собирался добывать охотой.
Экипировавшись подобным образом шагнул в открывшийся портал, ведя за собой свой маленький караван.
Интрасенс 10-6
В Крыму меня ждал облом! Там была объявлена всеобщая мобилизация. Конечно, можно было втихаря слинять, но тогда доступ на территорию Империи мне был бы закрыт. Распяли бы на первом попавшемся кресте как дезертира. Приходилось откладывать путешествие за знаниями до лучших времен. Как опытному кавалеристу из сословия всадников, с дипломом архимага, мне дали под командывание целую алу, в тридцать четыре турмы - тысячу с небольшим всадников. Там была и моя бывшая турма, за эти годы поднакопившая опыта, но утратившая былую резвость. Во время моего отсутствия, давление кочевников на Крым постепенно нарастал. На востоке и северо-востоке климат ухудшался, что вынуждало чрезмерно расплодившихся в благоприятные времена кочевников уходить из своих степей, а Приазовье являлось, как бы мостиком в более благоприятные земли. Кочевникам для прокорма требуется на порядок большая территория, чем землепашцам и когда они врываются на освоенные оседлым населением земли то, как саранча больше губят, вытаптывают и сжигают, чем разграбляют и разворовывают. В моей реальности, некоторые кабинетные деятели приписывали кочевым народам более высокую культуру и технологии, чем завоеванному ими стационарному населению. На самом же деле культура, быт и ремесленничество у кочевых народов гораздо примитивней, чем у земледельцев. Отсутствие в степи топлива, постоянные переезды и слабая продовольственная база не позволяли им иметь достаточное количество профессиональных ремесленников и технологического оборудования. Металлургическую печь кизяком не протопишь и на арбе возить за собой не будешь. Да и потребность в металлических изделиях у кочевника в мирное время гораздо ниже, чем у горожанина или земледельца. В военное же, грабить гораздо выгодней, чем создавать.
Кочевники были сильны своей внезапностью и быстротой создания численного перевеса на важных направлениях. От пешего противника, а у земледельцев были в основном именно такие войска, конники кочевников просто отрывались.
Получив звание префекта, занялся своей алой. Она значительно отличалась от себя же несколькими годами ранее: увеличилась численность, добавилось легких конных лучников и тяжелых одоспешеных катафрактов переброшенных с персидского направления. Так как персам было теперь не до войн с Империей - самим приходилось отбиваться от тюрков. Вытребовав дополнительные ассигнования, я вооружил половину не имеющую луков, дальнобойными арбалетами. Кроме того херсонеские и балаклавские умельцы, по моим чертежам, изготовили тридцать тачанок вооруженных педальными болтометами. На стоянке стрелок крутил педали с велосипедной цепью, а второй номер засыпал болты в магазин. На ходу включался привод от задней оси. Сам арбалет крепился к вертикальному шкворню посреди подрессоренной тачанки, и мог стрелять во все стороны, на дальность почти в километр, скорострельность составляла до трехсот выстрелов в минуту. На триста метров болт пробивал любой имевшийся у кочевников доспех.
Когда приготовления были почти закончены, на полуостров вновь вторглась орда. По договоренности с командованием легиона (для лучшего убеждения я использовал свою магию), моя ала не стала воевать с противником раз в десять-пятнадцать превосходящим в численности. К тому же, легко могущем уйти врассыпную, а выйдя через Перекоп в Приазовье, стало зачищать кочевья, беззащитные от нападения тяжелой конницы, особенно в отсутствие большей и лучшей части воинов. Тачанки по степи я за собой таскать не стал, а сосредоточил их в районе Перекопа. Пока кочевники осаждали закрывшихся в крепостях крымчан, мои войска изрядно проредили их кочевья, а когда получившие об этом сведения войска стали возвращаться, я, дав по степи круг, встречал их в узости перешейка и громил по частям. Дисциплина и средства связи у них были слабоваты по сравнению с имперскими, потому уходили назад они разрозненно. Так, имея под началом одну тысячу, я истребил более двадцати, взяв огромные трофеи. В Херсонесе нас встречали с триумфом, наградили меня дубовым венком и званием Таврический.
Интрасенс 10-7
Демобилизоваться быстро не удалось. Сама война и даже подготовка к ней заняли меньше времени, чем празднование победы. Как всегда нашлось много не участвующих и еще больше непричастных, которых требовалось наградить и возвеличить. У меня за плечами опыт следующего тысячелетия подобных игрищ, потому не дал себя затереть и остался на плаву, даже был пожалован рангом легата. Пришлось, правда, подарить взявшему большую силу сенатору Сонку невиданную досель карету на рессорном ходу. Звание " легат" было для меня скорее декоративное, так как брать легион под начало не собирался, зато организовал производство карет и тачанок для богатых ромеев и их охраны. Кроме того, из ветеранов созданы охранные отряды с боевыми тачанками. На некоторых направлениях, особенно в степных и пустынных зонах, для охраны караванов, тачанки значительно превзошли обычную кавалерию.
После победы, из причитавшихся мне рабов, я отобрал два десятка русичей, ранее плененных половцами. Возобновить путешествие из Крыма на север удалось только через год. Весь этот год бывшие пленные отъедались и тренировались парой ветеранов тоже славянского происхождения, которые собирались после службы назад на Русь.
Чтобы уменьшить расходы и даже получить кое-какую прибыль, нанялся со своим отрядом из трех тачанок и дюжины всадников в охрану каравана идущего в нужном направлении. Сам я путешествовал в невиданной в этих местах подрессоренной дорожной карете. Днем над караваном барражировал сокол, ночью вокруг лагеря летала сова. Собака проверяла подозрительные рощи и заросшие кустами балки. Не напрасно! До Киева на нас трижды устраивали засады, но, рассмотрев их глазами животных, я устраивал им ловушки, расстреляв из болтометов и луков, а затем в конном строю добивая уцелевших.
Киев встретил пестротой и вонью, от которой я отвык в имперских городах, имевших канализацию. Множество двух и даже трех этажных деревянных теремов, с крышами из щепы, глинобитные мазанки крытые соломой и полуземлянки покрытые дерном. Общим был только залитые помоями и загаженные скотом улицы и проулки. На торжище проданы взятые мной трофеи с кочевников, те, что не имели ценности в Империи.
На следующий день прискакал дружинник и передал приглашение киевского князя Мстислава, неизвестного в этот период в моем мире. Я нарядился в полный позолоченный доспех и явился к князю с эскортом в двадцать всадников, которые тоже были экипированы не как-нибудь. Мстислав ждал подарка, но дарить первым - унизить честь Империи, потому вначале князь одарил меня золотой гривной, а я отдарился перстнем с большим рубином, что был тут подороже княжеской гривны, но для меня не являлся особой ценностью - их я выращивал сам.
Киевлянин спросил тот ли я тысяцкий, что истребил орду прошлым летом. Ответил, что истребил орду я, но нынче не тысяцкий, а считай темник по меркам кочевников.
На пиру у князя подавали плохое вино, отвратительное пиво, но зато мед был выше всяких похвал. Когда все, за исключением вашего покорного слуги, перепились ко мне стал задираться низкорослый, бородатый, похожий на гнома норманн. В конце концов мы вышли в круг. Норманн раздевшись до пояса потребовал, чтобы и я поступил так же, но, получил ответ, что пусть перед ним шлюхи раздеваются, а воин должен быть в броне. Ежели у норманна незачто купить доспех, то пусть наймется охранять караваны, и не позорит своего князя нищетой. Противник одел свою плохонькую кольчугу и вышел с прямым широким как весло мечом и круглым дощатым щитом. Я в правой держал полуторник, а в левой саблю. Едва раздался сигнал, дружинник, широко размахнувшись, ринулся в атаку. Мой меч ударил навстречу у самой рукоятки, а сабля рубанула щит над левой рукой. Дряной металл норманнского меча поддался как масло, верхняя часть щита была отрублена, а снизу доски просто осыпались. Обе руки незадачливого дуэлянта были отсушены, двинув его закованным в сталь локтем и сбив на землю, наступил ногой на горло и сказал, что таким слабакам не место в Валгалле, убивать все же не стал, а потребовал достойного соперника.
Выставили берсерка, но против бывшего гладиатора он не имел никаких шансов.
Интрасенс 10-8
Справиться с пьяным молодым берсерком не составило ни малейшего труда. За спиной полтысячелетия упражнений и опыт десятков схваток с ним подобными. К тому же дружинник был изрядно пьян, что отнюдь не способствует быстроте реакции. Для меня, как человека из двадцать первого века, привыкшего к намного более крепким напиткам, то, что подавалось в трапезной, было как компот. Потому, уложив и второго противника отдыхать без членовредительства, вернулся к столу и продолжил дегустировать киевские меды.
Наутро, преодолев вялое сопротивление гридня, участвовавшего во вчерашнем празднестве, вошел в опочивальню Мстислава, где и вылечил хозяина фирмовым магическим опохмелином. После чего, куя еще горячее железо благодарности, не подарил, а продал задорого князю: одну болтометную тачанку и один полный фанерно- стальной, а не булатный доспех. То, что дороже достается - дороже и ценится, и я надеялся, что это оружие воспроизведут киевские умельцы, а не станет пылиться в арсенале, повторив судьбу большинства даров.
Затем нанес визит главному жрецу капища Перуна, расположенного в священной роще вблизи города, но был сильно разочарован - жрец оказался типичным администратором, сделавшим карьеру интригами, а не профессионализмом, как и многие поколения ему подобных в грядущем.
Летом славяне предпочитали путешествовать в основном по воде, но и караваны имелись. Примкнув к одному из таких обозов, наша группа двинулась на север. Местность пошла лесистая и соколу часто мешали обозревать путь кроны деревьев, потому пришлось привлечь еще и тетеревятника. Ястребу достался средний ярус, так как, обладая долинным хвостом, он хорошо маневрировал между деревьями. Вскоре моя паранойя была вознаграждена - с помощью крылатых дозорных обнаружилась крупная засада. Более десятка лучников сидели на деревьях справа, чуть меньше слева. Саму дорогу преграждал завал из поваленных елей, а в кустах сидело десятка три хорошо вооруженных и одоспешеных мечников и копейщиков. Остановил наш обоз и более тщательно осмотрел местность. В недалекой балке обнаружилась стоянка с полусотней лошадей и небольшой охраной. Получалось, что соглядатаи бандитов уже предупредили о нашем приближении, ведь вряд ли лучники сидят на деревьях весь день. Предупреждаю купца - хозяина обоза, и командую немедленно поворачивать назад, но тот неожиданно артачится. Тогда предлагаю ему послать разведку, а сам не теряя времени разворачиваю своих и отправляю назад. В дозор выехало трое конных охранников, менее чем через полчаса возвращается один, раненный стрелой в бок. Купеческие телеги уже были развернуты и ждали только сигнала. Теперь они едут назад со всей возможной на лесной дороге скоростью. Глазами сокола вижу, как засада садится на приведенных коноводами лошадей и устремляется в погоню. Конечно, мы не надеемся оторваться от всадников, на груженных телегах, но стараемся вернуться к широкому оврагу, который незадолго до того форсировали. Это нам удается и, поставив выпряженные тачанки по обе стороны выезда, наспех заваливаем его небольшими срубленными деревьями. Лучники прячутся в кустах по кромке оврага. Едва успеваем приготовиться, как появляется погоня. Передние спешиваются, растаскивая несерьезный завал. Когда они почти закончили, а на противоположном спуске появились последние приотставшие, громко приказываю открыть стрельбу. Мы расстреливаем преследователей как в тире. Обрывистые стены не дают атаковать нас в конном строю, оба выезда хорошо простреливаются сверху, а отойти по оврагу вверх или вниз не дают болтометы. Вскоре живых не остается, лошадей же пострадало мало - лучники заботятся о будущих трофеях. Вскоре мы и делим их по справедливости, отмечая погибших и раненого дозорных двойной долей. У нас потерь нет. Разбойники потеряли шестьдесят три человека. У меня участвовало двадцать бойцов, у купца пятнадцать, почти двукратный перевес. Попади мы в их засаду, пришлось бы тяжко.
Интрасенс 10-9
По внешнему виду, оружию и броням, было видно, что напавшие на нас разбойники отнюдь не оголодавшие смерды, а дружина крупного боярина или, наоборот, мелкого князя, решивших поправить финансовое положение за счет проезжих купцов. В любом случае желательно убраться отсюда побыстрей, связываться с власть предержащими себе дороже. Потому скорость продвижения значительно увеличили, благо трофейные лошади перепрягались, чтобы дать отдых обозным. Лошади, кстати, гораздо лучше, чем у купца упряжные и даже верховые. Мои же и покрупней, и повыносливей, но изначально они были выращены из степных трофеев. Следовательно, генетически похуже боевых, потому стал подкармливать их магическими анаболиками - через пару месяцев превзойдут степняков по всем статьям.
В населенные пункты старались не заезжать и через несколько недель добрались до Смоленска. Тут наши пути с прежними попутчиками разойдутся - им на Новгород, нам на Владимир. Пока же остановились отдохнуть на постоялом дворе. На торжище продали лишних лошадей и оружие. Посетил местного волхва - жреца бога Велеса. Беседой остался очень доволен, еще больше знаниями, выуженными из головы волхва клоном. Вербальное обучение все-таки малоинформативно, в отличие от прямого общения сознаний.
Перед отъездом зашел купец и рассказал, что его вызывали к местному князю, расспрашивали. Князь Всеволод очень интересовался заезжим темником и его оружием, приемом оказанным легату Империи Мстиславом Киевским. Поначалу не придал этому значение, но когда меня и спустя несколько дней не пригласили к князю, а вокруг подворья началась какая-то кутерьма, паранойя взвыла в полную силу. Решил отправить в разведку своего мелкого лазутчика. Когда над городом сгустились сумерки, ласка десантировалась со спины совы на терем князя.
Зверек бегал по горизонтальным выпуклостям бревен, как по земле не испытывая никаких неудобств. Ласка заглядывала в окна, где-то затянутые пузырем, где-то слюдой, а больше небольшие оконца, так называемые "продухи", по случаю теплой погода вообще были открыты. Наконец удалось обнаружить князя Всеволода в трапезной. Он беседовал со своим ключником на темы мне совершенно не интересные. Прождав так более получаса, понял, что таким манером могу подслушивать несколько дней и ничего не узнать. Надо было внедрить в хозяина клон, но посредником ласка быть не могла - слишком маленькие у зверька мозги, чтобы вместить полноценное сознание человека. Тогда я стал использовать глаза и уши маленького лазутчика для подстройки и таки внедрил в смоленского князя свой клон. Привычно просеяв информацию, нашел то , что меня интересовало: беседу с купцом, мысли Всеволода по этому поводу и действия предпринятые против меня и моего отряда. Купец рассказал о потчевании меня, имперского темника, Мстиславом Киевским, о продаже ему болтометной тачанки и невиданного на Руси доспеха, о том, что тачанки положили большую часть засады, но ни словом не обмолвился ни о моих магических способностях, ни о четвероногих и крылатых разведчиках. Всеволоду очень захотелось иметь такое сокрушительное оружие как болтомет, но покупать он даже не подумал, а сразу захотел отнять. Напасть в открытую в городе все же побоялся - Империя могла жестоко отомстить за своего легата. Потому решил сделать засаду на землях соседа, а затем его же и обвинить в нападении. Еще днем был вызван доверенный сотник, которому и было поручено организовать нападение. Так как секрета из своего дальнейшего маршрута я не делал, то сотник мог легко опередить караван и устроить засаду по своему усмотрению, ведь смоляне отлично ориентировались в близлежащих районах.
Мне вовсе не улыбалось вести бой с пятикратно превосходящим противником, особенно защищаясь - ведь напасть первым открыто нельзя, но отдавать инициативу в руки жадного противника я не собирался.
Интрасенс 10-10
Вначале разыскал сотника Вышату, которому Всеволод поручил это скользкое дело, внедрил в него клон и узнал, что тот пока привлек к делу лишь одного подручного, своего зятя и десятника в этой же сотне. Десяток Вышата усилил еще пятеркой ратников. Эти шестнадцать человек должны были следовать под видом охраны в том обозе, с которым я пойду во Владимир. В решающий момент десятник Коломык ударил бы нам в спину. Для правдоподобия истребили бы и разграбили купцов. Внедрил клон и в сознание Коломыка. Тот, также, опасаясь преждевременной утечки информации, больше никого в дело не посвящал. Утром следующего дня Вышата выступил по дороге на Владимир, а еще через день отправился большой купеческий караван, в который внедрились и мы, и наши соглядатаи. На крыше постоялого двора остался открытый мешок с небольшими брусочками. Вечером на стоянке я, предупредив, чтобы меня по пустякам не будили, улегся спать и уложил, усыпив Коломыка и, заночевавшего в одном переходе впереди, его тестя - мне понадобились все клоны. Один был внедрен в княжеского ключника, два оставшихся, в виде ботов управляли совой и лаской. Сова почти до самого утра перетаскивала по воздуху брусочки с постоялого двора в терем Всеволода, а зверек подкладывал их в укромные места. Закончив, ласка уселась на своего транспортировщика, и они улетели к нам в лагерь. Ключник же, вместе со своим князем перетаскивали казну Всеволода в конюшню и грузили в переметные сумы, нагрузив самым ценным три лошади, ключник проводил князя в опочивальню и коротко ткнул смоленского правителя кинжалом в шею. Князь был жив еще несколько часов и увидел, как горит его терем, но не мог, ни пошевелиться, ни чего-либо сказать, а его ключник вез княжеские ценности мне. Я его встретил на закате следующего дня, несколько ниже очередного лагеря, зарезал и утопил в реке, а вьюки перетаскал в карету. Бот в собаке отогнал за ночь лошадей подальше. Осталось разобраться с Вышатой и Коломыком. Этих, без затей, заставил встретиться и заколоть друг друга. Свободный клон внедрился на время в полусотника, заместителя Вышаты и внушил ему, что произошедшая стычка с зятем - семейные разборки, а сотне в полном составе следует возвращаться в Смоленск.
Если бы не моя магия воздуха, то во Владимир до распутицы мы бы не успели. По маршруту приходилось постоянно разгонять набегающие тучи, и солнце быстро просушивало дорогу - почвы вокруг были супесчаные. Мне, собственно, торопиться не обязательно, но большому купеческому обозу трудно прокормиться в маленьких населенных пунктах, которые мы проходили. Зато возможным преследователям жизнь точно малиной бы не казалась.
В небольшом поселении под названием Сосновка один из возниц обоза обратился за помощью к местной знахарке (Свои целительные способности посторонним я не афишировал). Потом парень со страхом и восторгом красочно описывал процесс лечения и саму ведунью. Меня эта особа тоже заинтересовала, и я пошел познакомиться. В светлом с печной трубой тереме, в отличие от окружающих курных землянок, обитала женщина, у которой возраст определить так сразу было затруднительно. Внимательно присмотревшись, подумал, что она если и моложе меня, то не намного. Какое-то время, мы молча играли в гляделки - она владела Даром похожим на моих клонов сознания и тоже пыталась внедриться мне в мозг, но не смогла преодолеть защиту и сдержать ментальное нападение. Внедрив клон, оставил его собирать и анализировать информацию, а сам кликнул одного из бойцов, чтобы тот принес корзинку снеди и несколько бутылок напитков - хороших вин и наливок в этой глуши отродясь не водилось. Дармакша, как звали хозяйку, оказалась бывшей жрицей Макоши - отсюда и имя, вышедшей на покой. Она зарабатывала на жизнь мелким ведовством и целительством как людей, так и скотины. Знахарка действительно прожила много лет, но сама не занималась их подсчетом, а у меня и подавно отсутствовало подобное желание. Клон позаимтвовал из сознания кудесницы некоторые знания и умения, а взамен научил Дармакшу приемам реанимации из арсенала спасателей: искусственное дыхание, массаж сердца и охлаждение мозга. Полученные от ведуньи сведения заставили меня отказаться от пути на Владимир и вновь резко повернуть на север.
Интрасенс 10-11
Вышедшему на сутки раньше купеческому обозу я оставил один клон, делать погоду до ближайшего на их пути крупного населенного пункта, а наша группа, выйдя в начале на восток, после того как Сосновка пропала из вида, резко повернула к дороге на Ржев. Поступал я так из-за опасности преследования, хотя и сам понимал, что это перестраховка.
Через три дня мы подошли к Волге. Ржев, стоящий на ее берегу, принадлежал уже княжеству Тверскому, хотя в нашей истории Смоленскому. Обычный деревянный город-крепость, как и многие на Руси. В нем я снял три рядом стоящих избы. В двух поселились мои спутники, а в одной, самой просторной, я сам, причем в избу никто не входил. Трапезовать выходил со всеми. Больше месяца в избе раздавался стук молотка и чеканов, но что именно делается, никто подсмотреть не мог. К тому времени уже ударили морозы и по Волге пролегли первые санные следы. Наконец закончив работу, я выбрался из добровольного заточения, и, с помощью местных плотников, поставил обе тачанки и карету на широкие лыжи вместо колес. Подвеска оставалась рессорная, независимая к каждой из четырех лыж на повозку. Только привод от оси для стреломета был упразднен, зато добавлены еще по одному велосипедному. В обоз добавил несколько грузовых саней, для продовольствия, фуража и двух зимних юрт. Во все сани запряжены уже не лошади, а большие рослые лоси. За полтора месяца из боевых коней захваченных по пути на Смоленск выращены эти лесные красавцы. Для мага жизни плевая работа - внедрить в вирус соответствующую ДНК, заразить этим вирусом все поголовье, немного поколдовать и вуаля! Летом на лосях ездить можно только ночью - чтоб не перегревались. Зимой такого ограничения нет. Лось быстрее, сильнее, подножным кормом ему служит не трава, спрятанная под снегом, а вполне доступные веточки приречных кустарников. Лось и так хорошо приручается, а созданный из лошади, да еще обработанный ботами сознания, становится очень послушным, почти ручным для своих. В тоже время, в отличие от лошади, помогает хозяину в битве, ударяя противника отнюдь не рогами, а передними копытами, разя ими как копьем. Скорость движения у нашего обоза стала более чем вдвое выше, чем у аналогичных на конной тяге. К тому же безопасней, так как лось плавает гораздо лучше лошади, и при провале в промоину, легко выберется на твердый лед, вытаскивая легкие, корытообразные, плавающие сани.
С внедрением своим людям "кошачьего глаза", стало возможным начинать и заканчивать движение до позднего рассвета и после раннего окончания светового дня. Теперь и дневные переходы стали продолжительней. Не желая привлекать к столь необычному обозу слишком много внимания, Тверь мы прошли ночью, и потом старались не слишком светится в прибрежных городах Волги, останавливаясь в них только, когда требовалось пополнить припасы. Обычно ночевали мы в юртах на берегу. В каждой имелась походная печь, которая топилась всю ночь. Сани на стоянке превращались в двухъярусные нары, по три в каждой юрте. В одной из кибиток, находу, готовилась горячая пища и согревающие напитки. Топилась печь и в моей карете. Большую часть пространства в ней занимал продукт моего труда, закутанный в шкуры. Подбив глаз самому любопытному и пообещав следующему, кто попытается подсмотреть и вовсе выколоть, отбил желание заглядывать не только под шкуры, но даже в саму карету. Над караваном кружили воздушные разведчики, на этот раз это были три белые полярные совы даже днем, тем более ночью, по очереди, а иногда и совместно осматривали маршрут и окрестности. Совы не только оберегали от нападения, обнаруженные ими дикие сородичи наших лосей и олени шли нам на стол, но после того как один из упряжных сломал ногу, наиболее крупные экземпляры отбирались в запасные и с помощью ботов приручались. Позади остались княжества Ярославское и Суздальское. Приближались границы освоенных русичами земель. В последнем достаточно крупном поселении, под названием Устькимра, я дал отдохнуть людям и животным перед последним неблизким рывком.
Интрасенс 10-12
Опять закупались фураж и продовольствие. Резервные лоси были впряжены в резервные сани. Дальнейшее пополнение запасов становилось проблематичным, и потребовало резервирования. После расхода лишних запасов, возможно, съедим и лишних лосей.
Пока подчиненные отдыхали, я пообщался с несколькими приехавшими в поселок аборигенами, просканировал их мозги. Теперь цель становится более ясной.
Все! Отдых окончен! Вперед! Погода и без моего вмешательства стоит прекрасная: легкий морозный воздух, почти безветрие, солнце отражается тысячами искорок от снежной поверхности и инея на ветвях. Приказываю надеть маски, чтобы предохранить не только кожу от обмерзания, но и глаза от снежной болезни. Лоси бегут размашистой рысью, их широкие раздвоенные копыта больше приспособлены к передвижению по снегу, чем лошадиные. День начинает прибавляться - дело к весне. День за днем, курс норд-норд-ост. По дороге попадаются следы кочевий, сворачиваем к ярангам оленеводам, пообщавшись, одарив аборигенов дешевыми бусами и несколькими ножами из дрянного мягкого железа, (именно такие тут ценят больше твердых стальных, но часто хрупких на морозе), двигаемся дальше. Однажды все меняется. Какое-то напряжение повисает в воздухе. Заночевав в очередном стойбище, когда ничего вроде бы не предвещало беды, вдруг внезапно проснувшись перед рассветом, громко командую своим воинам:
- Убейте! Тревога!!! Убейте всех! - Мы бросаемся на вчера еще мирных и приветливых оленеводов и рубим всех: мужчин, женщин, детей и даже собак. Достается и оленям - этих режем и свежуем более аккуратно. Погрузив туши в количестве двух десятков на уже изрядно опустошенные сани, продолжаем путь. Погода резко портится, но призвав магию воздуха, я не позволяю ветрам и снегопаду задерживать наше движение, наоборот небольшой ветер подталкивает нас в спины и сдувает рыхлый свежий снег, обнажая слежавшийся плотный наст, хорошо держащий наших животных и полозья саней. Совы, вылетающие за пределы колонны, видят, что она находится в окне кружащих вокруг смерчей, но дальше погода опять хорошая.
Крылатая разведка вовремя предупреждает о подкрадывающихся десятках лучников. Бушующий вокруг обоза ветер внезапно стихает, стрелки бросаются вперед но их встречает град болтов и стрел, немногие уцелевшие остаются позади, да бьются в агонии несколько раненых отравленными наконечниками лосей. Обрезав постромки, оставляем их умирать, а сами продолжаем движение, сыпанув из замыкающего болтомета по пытавшейся преследовать четверке оленей, запряженной в нарты. Среди наших людей потерь нет - брони на нас сплошные, и костяные, в основном, наконечники не способны никого поцарапать.
Вскрывшаяся среди зимы речка, поперек нашего движения, задержала караван не более чем на несколько минут, понадобившихся мне на наращивание ледяного моста.
Наконец подъезжаем к огромному стойбищу, все население которого, с луками и копьями стоит загораживая подход нам к ярко раскрашенной фигурками зверей и людей большой яранги. Мои воины выстраиваются напротив. Болтометы взведены. Я выхожу вперед и кричу:
- Большой Медведь! Выходи! Я посмотрю в твои глаза! - из яранги доносится искаженный берестяным рупором голос:
- Я уйду к предкам раньше, чем ты успеешь сорвать с меня маску и влезть в голову через глаза. - Отвечаю:
- Тогда мои люди убьют все твое племя и порубят тела на куски. Твоему духу некуда будет вернуться, а если подчинишься, я подарю вам Золотую Бабу и Серебряного Оленя!- Тишина, а затем неуверенное:
- Покажи! - Возвращаюсь к карете и с натугой тащу первый сверток, ставлю на снег и срываю шкуры. Показывается скульптура оленя из серебра в натуральную величину. Толпа оленеводов восхищенно гудит. Снова иду к карете и притаскиваю вторую, это голая женщина, сделанная мной из золота частично отобранного у князя Смоленского, частично привезенного из Империи. Сажаю ее на оленя! Не будь она, как и олень пустотелой, стали бы и вовсе неподъемными.
Из яранги показывается сгорбленная фигура колдуна с маской медведя на лице!