Вечерело, и тени удлинялись, и в воздухе летали шорохи и шепотки неясные, едва слышные. Душно было отчего-то - то ли грозе разразиться ночью предстояло.
Поднявшись из-за рабочего стола, Федор Кузьмич тяжелыми шагами подошел к окну и окинул улицу рассеянным взором, уставшими от писчей работы глазами. Немного так постояв в задумчивости, снял пенсне, аккуратно протер его носовым платочком и снова водрузил на место - и раздражен был, что не может столь же легко, как очковое, оконное стекло протереть. А окошко-то ведь было в разводах, снова глупая прислуга недоглядела-недомыла.
"Жениться надо..." - с тоской подумал Федор Кузьмич.
По углам комнаты шебуршались мелкие пакостники. Вертелись, юркие, скалились, электрическими разрядами иногда вспыхивая. Грозу предсказывали.
"Сам виноват, сам придумал, - тосковал Федор Кузьмич. - Насологубил..."
Бегал по полу маленький серый клубочек, иногда разевал пасть, показывал зубки и бормотал:
- Никогда такую прислугу не найдешь, чтоб нас вымела из комнаты. От веника убежим. Никогда не женишься, хозяйку себе не найдешь, чтобы всю нечисть из дома повывела. Будем вместе век вековать.
Федор Кузьмич вздохнул. Духота вызывала у него острейшую головную боль. Необходило было что-то предпринять, совершить усилие. Не сознавая, что делает, он поднес руку к оконной раме и резко рванул ее на себя, прикрыв на секунду от напряжения глаза. Окно открылось. Федор Кузьмич высунул голову наружу, поморщился. Снаружи было так же душно, как и в комнате, и еще больше запахов волнующих и непонятных в воздухе стояло.
"Сам виноват, сам придумал", - раздражаясь еще больше, думал Федор Кузьмич.
Серый клубочек остановился, обнажил зубки в ухмылке и прокричал ликующим шепотом:
- Насологубил, лысый дурак!
Главным сейчас было успеть доделать все необходимое, пока головная боль не уложила Федора Кузьмича в постель. Вспомнив внезапно о важном деле, он порывисто вернулся к столу, упал на кресло, придвинул к себе бумагу и застрочил:
Дорогая Анастасия Николаевна,
Пожалуйста, приезжайте. Люди будут, но очень немногие, и все свои; буки не будет, ни одной, и недотыкомка спрячется. Вечером, во вторник.
Ваш Федор Тетерников.*
Сложив письмо и запечатав конверт, Федор Кузьмич решил, что необходимо самому отнести его на почту. Собрался с силами и встал, стараясь не совершать неосторожных движений головой. Выходя из комнаты и притворяя за собой дверь, он еще раз отметил серое шебуршение в углу комнаты - но не стал заострять на нем внимание, так как опасался новой вспышки мигрени.
![[это я нарисовала]](/img/a/awdeenko_n_a/z8/nedotykomka.jpg)