по тревоге. Дети у меня подрастали, место для занятий каждому, было не обходимо и мы с радостью переехали, хотя и сожалели о прекрасном районе в центре города, который покинули. Жена Алла перевела детей поближе к дому, старшего в школу, а младшего в детский сад, куда и сама перешла работать. Если я сутками пропадал на службе, она старалась больше времени уделять детям, и так было практически всегда. Уже через полгода роту было не узнать. Офицеры роты уходили на повышение, а это уже первый признак того, что нас заметили. Я никогда не препятствовал продвижению своих офицеров по службе. Считаешь, что созрел, пожалуйста. Придут другие и обязательно принесут с собой, что то - новое, а мы с радостью у них поучимся. Заместителя по технической части, сократили еще до принятия мной роты, а замполит роты так часто и подолгу болел, что фамилию его я даже не запомнил. Поэтому приходу нового заместителя по политической части я обрадовался. Это был выпускник Харьковского высшего политического училища, успевший до нас немного послужить в одной из частей тыловых служб, лейтенант Чичило В.И. С первых дней службы в роте, мы поняли, что он в корне отличается от всех политработников, с которыми нам приходилось встречаться. О себе говорил, что он является ортодоксальным марксистом и готовит диссертацию на тему о возможностях построения социализма в странах третьего мира, о путях и методах достижения этих целей, или что то- подобное этому. Кумиром его был кубинский революционер - Че гевара. В противоположность большинству партийных работников, пытавшихся подмять все под себя, всегда становился на сторону командиров, яро отстаивая принцип единоначалия в армии. Хорошо знал боевой устав сухопутных войск, умел работать с картой. На учениях, даже тогда, когда этого и не требовалось, спал с личным составом роты в окопах, питался с полевой кухни. Быстро освоившись в роте, он стал незаменимым помощником мне в службе. Он был всегда на виду, но заметили его только после подготовки им стенгазеты посвященной дню Победы. Эта газета была лучшей из всех, которые мне пришлось видеть до этого, я одобрил и разрешил вывесить в казарме. На газете был портрет В.И. Сталина в форме Маршала, а рядом, в первой колонке, его знаменитая речь по поводу Победы над фашисткой Германией. В те годы Сталина уже не обливали грязью, но старались и не вспоминать о нем. На газету приходили посмотреть все и, прочитав, молча уходили. Как бы мимоходом, заглянул к нам и начальник политического отдела бригады полковник Степанов, прочитав газету, сказал: "Да, здесь думают по- новому" и вышел из казармы. В бригаде Степанов был весьма загадочной личностью и думаю не только для меня. Он никогда не выступал с трибуны на построениях, стоял всегда позади командира, держа фуражку за козырек, немного подняв ее над головой, от жаркого солнца и молчал. Даже своими проводами в запас, он удивил всех офицеров, заказав для них, через военторг, машину свежайшего пива. На Байконуре пива в продаже не было, привозили в подарок друг другу из отпусков или командировок. Когда пришли в столовую на обед, не поверили глазам своим, что делать не знали. Только когда нам пояснили командиры и показали личным примером, мы с радостью стали его покупать и пить. Обед в этот день естественно затянулся, а столовая не закрывалась до конца рабочего дня. На смену ему прибыл ставленник армии, о котором мы бы так же ничего не знали, если бы он не прибыл к нам полк, на отчетное перевыборное партийное собрание. Собрание проходило, как они всегда проходили во времена Л.И. Брежнева, торжественно вяло, с критикой не затрагивающей никого. Присутствующие на собрании рядовые коммунисты скучали или занимались своими бумажными делами в ожидании своей очереди "сказать что нибудь", желательно по указанной теме. Иногда на открытые партийные собрания приглашали беспартийного, нашего начальника связи полка майора Даровских В.И, а потом сожалели об этом. Начинал он всегда с резкой, но справедливой критики в адрес коммунистов и особенно "политработничков", а заканчивал всегда матом, громко хлопая дверью, покидая собрание. До Горбачевской "перестройки" было далеко, инакомыслие не допускалось, но рядовые коммунисты уже тогда начинали понимать, что с такими вождями далеко не уедешь. Мне, как многим тогда, хотелось, чтобы коммунисты, а тем более руководители партии были примером во всем и для всех. Другого пути мы не видели и считали, что только это поднимало и укрепляло авторитет партии в народе, а партийно-политический аппарат в войсках. С такими мыслями я присутствовал на отчетно-перевыборном партийном собрании. Когда пригласили к трибуне, я сказал об этом вслух, раскритиковав работу секретаря в частности и партийного аппарата вообще, оценив деятельность секретаря - "неудовлетворительно". Будь приглашенный на собрание начальник политического отдела "поумнее", - ничего бы не произошло. Секретаря все равно переизбрали бы большинством голосов на следующий срок и "обоз" продолжил бы свой путь. Но начальник политотдела, подполковник Чухнаков, был не из таких. Он вскочил с места и заорал: "Вон с собрания!". Я попытался объяснить, что я имею право.. , но не драться же, мне с ним, вышел. После яркого нравоучения оставшимся и надеясь показать всем, что я псих-одиночка, дал слово замполиту моей роты В.Чичило. Как рассказали мне после собрания, Виталий выдав наизусть цитату о нормах партийной этики, сказал, что он полностью поддерживает коммуниста Авдеева. После чего его, как и меня, подполковник Чухнаков выгнал с собрания вон. Собранию объявили перерыв и взялись за нас, по очереди. Командир полка дал мне устную прекрасную характеристику, а секретарь партийной организации, партийную, полную противоположность служебной. После собрания, нас обоих, отстранили от исполнения служебных обязанностей, устным приказом командира бригады. Через день поняв, что рота осталось не управляемой, командир полка приказал приступить нам к исполнению обязанностей. Прекрасно сознавая, что дело наше правое, а отступать некуда, я написал письмо в газету " Красная звезда" с жалобой о зажиме критики на партийном собрании. Пока письмо ходило, нам успели объявить по строгому выговору с занесением в партийные карточки. Приклеили нам ярлыки - "политически неблагонадежных". Поиски компромата на нас не увенчались успехом. В ярости, тов. Чухнаков на партийном активе кричал: "Зачем мне коммунисты особого отдела, зачем куча политработников в части, если есть рота и никто не может сказать, что в ней творится". Приезжал военный корреспондент, а затем была крошечная заметка в газете, в которой говорилось о недопустимости зажима критики на партийном собрании, а подполковнику Чухнакову строго указано. Не защитивших честь мундира в стае, думаю не любили, потому и Чухнаков не получив полковника, был вскоре возвращен в армию с понижением по службе. Бригаду снова возвратили в подчинение космодрому и уже, навсегда. Через полгода, согласно организационно- штатных преобразований, передав личный состав в группы пуска, я стоял на распутье. Мой боевой заместитель ушел командовать комендантской ротой и наши пути разошлись. Слышал, что он принял присягу Украине и занимал должность помощника министра обороны Украины по работе с молодежью или по социальным вопросам, точнее не знаю. Командир части предлагал остаться в полку, говоря, что он не успеет еще уволиться, как я стану его заместителем, но мне хотелось служить по своей специальности. Я сам обратился к начальнику центрального узла связи и попросил взять меня в часть, рассказав о себе и о выговоре в партийной карточке. Командир полка связи, недавно еще бывший замполит это же части, обещал подумать и о своем решении сообщить мне. Думал он недолго, но до приказа о назначении в полк связи, я успел месяца два, как следует отдохнуть. Было лето и мы всей семьей, почти каждый день, как спадет жара, ходили на речку, купались, ловили рыбу и варили уху. За семь лет службы и многие годы потом, я никогда так хорошо не отдыхал. Это лето, моя семья и сейчас вспоминает, как прекрасный сон. Жили мы тогда недалеко от реки, в центе города. Утром мы, всей семьей, на камере от грузовика, переплывали на песчаный остров. Ловили рыбу, купались и загорали. Когда звонил колокольчик на рыболовной снасти, бежали вытаскивать рыбу. Впереди всех бежал к колокольчику Серенький, а когда я или Вовчик вытаскивали рыбешку, он шарахался от нее в сторону, но прыгал и радовался ей, больше всех. К обеду, от палящего солнца, мы уходили домой, а вечером возвращались на остров снова. Рыба, в то время, на Сыр - Дарье ловилась прекрасно, и мы варили, там же на берегу, уху или забирали домой, на сушку. В конце сентября 1979 г. я был назначен на должность начальника отделения эксплуатационного прикрытия, во вновь организуемую группу регламента средств боевого управления и связи или, как мы ее сами называли, кабельную роту. Офицерский коллектив группы был не большой и с раннего утра до позднего вечера занимался, со своими подчиненными, аварийным восстановлением кабельных линий связи. Прибыв в подразделение, я их видел только утром и по возвращению с работ, но им было не до меня, к тому же, офицера - " неблагонадежного". Они не знали, что от меня ждать и поэтому старались держаться от меня подальше. Видя такое дело, я сам решил, с остатками личного состава группы, организовать боевую подготовку. Изучал сам и учил солдат и сержантов, " кабельному делу". На первом же занятии, стало понятно, что практику они знают и умеют лучше меня, а что делают, зачем и почему, они имели весьма смутное понятие. Каждый день, они учили меня практике, я их теории. Заполняя журналы боевой подготовки, за все отделения, я понял, что они ведутся неправильно, как и расписание занятий. Школы боевой бригады в этом подразделении, не проходили. Планирование боевой подготовки и все расписания за девять месяцев учебного года, пришлось переделать и переписать. Писарь роты справилась с этим быстро, а заполнять журналы я обучил сержантов. Оставалось только, чтобы начальник группы и начальники отделений поставили свои росписи за весь период обучения. Когда я разъяснил им причины, все расписались, а после работы пригласили в гараж начальника, познакомится. Утром следующего дня, я был уже "свой" среди "своих". Мне начали специально оставлять людей, чтобы я их обучал, потому, что солдаты и сержанты ранее побывавшие на занятиях, повреждения устраняли быстрее и осмысленно. На это офицеры и прапорщики группы уже обратили внимание, но выжидали случай, познакомится со мной. Подошло время снятия партийного взыскания. Члены партийной комиссии космодрома, вспомнив песни своей боевой молодости, простили грешника. Долгожданное воинское звание Капитан, я получил ко Дню Великой Октябрьской Социалистической революции. Как говорил мой друг Федьков, что с этого звания, офицер становится Офицером. Подполковник Федьков, будучи начальником школы младших специалистов в Оренбургской армии, погиб в автокатастрофе, оставив своей матери на воспитание сына Филипку. Служба в боевой бригаде, личный мой командный опыт, положительно сказались на всех делах группы. Начав со своего учебного класса, я между делом, отремонтировал казарму группы. Со строительным материалом, на первое время, мне помогли мои друзья, командиры рот с которыми служил в бригаде и которые, как и я, теперь служили в других частях и мы по-прежнему дружили. В группе мне стали доверять аварийные работы, от времени восстановления которых зависела своевременность запуска космических летательных аппаратов. Коммунисты избрали секретарем партийной группы. Начальник группы предложил мне должность своего заместителя. Быть в тени начальника, не входило в мои планы, я отказался, хотя до конца службы в группе, даже при наличии штатного заместителя, всегда в отсутствие начальника, исполнял его обязанности. Уже через год, начальник связи космодрома, осмотрев перестроенное казарменное помещение и внутренний порядок нашей "кабельной роты", сказал командиру части обо мне: "Усов, это светлое пятно у тебя в группе ". Командир части уже и сам догадывался, что не зря взял меня в свою часть. Ему очень хотелось, чтобы, такая же казарма была в части на первом этаже, которую бы чаще видели и посещали различные комиссии. Узел связи был "отличной воинской частью" и "придворной", как выражались в быту, всякие проверки космодрома начинались с нее. Такая образцовая казарма появилась на первом этаже, в телефонном центре, когда я туда был назначен старшим инженером, но это случилось через три года. А пока меня назначали и избирали в различные комиссии, существующие в части. Я проверял медицинский пункт, будучи членом общественного контроля. Был заместителем председателя кассы взаимопомощи, а когда трагически погиб ее председатель, возглавил и ее. Разбираясь с долгом оставленным председателем, выяснил, причину постоянной нехватки денег для всех желающих. Оказалось, отдельные офицеры штаба, взяв в кассе огромные суммы денег, на приобретение автомашин, годами не погашали долги. Пришлось через командира части заставить погашать долги. Ввел систему стимулирования, для членов кассы, побуждающую их увеличивать накопительные взносы, которая быстро себя оправдала. Меньше чем через год, касса расплатилась с долгом бывшего председателя, и я доложил командиру части о том, что в кассе имеется приличная сумма денег для оказания материальной помощи всем нуждающимся, на его усмотрение. Начальник узла, Анатолий Васильевич Усов, хоть и "из бывших", но на редкость был честным и порядочным человеком, принципиальным и требовательным командиром, такому "подарку" был очень рад. Общественные нагрузки, хоть и отнимали время, давали мне возможность изучить работу служб части и в дальнейшем, когда я сам стал командиром части, очень пригодились. Передав дела кассы, отдыхать мне долго не пришлось. По рекомендации командира, общим собранием части, я был избран председателем группы народного контроля. Никто не мог тогда подумать, что сразу после собрания я приведу всю группу контроля в кабинет заместителя командира по политической части и потребую от него полный отчет и документы о распределении дефицитных товаров народного потребления, распределением которых он занимался в части. После того, как не получилось у него выгнать нас из кабинета, побежал к командиру жаловаться. Вернулся обиженным, стал показывать свои беспорядочные записи и оправдываться. Нам стало ясно, что учет он давно не ведет, товары раздает не по очереди, а по своему усмотрению, большая часть из которых ушла политработникам и нужным ему людям. Забрав у него бумаги, я составил Акт проверки с предложением срочно избрать на собрании части, порядочного человека, который бы занимался учетом и распределением, "дефицитов". Сам акт проверки я до общего собрания, конечно, не довел и отдал его командиру части сразу, как таковой Человек был избран через неделю. Вся часть и так сразу узнала, как Авдеев "накрыл" замполита. Вскоре все удивились, как много различного товара, почти еженедельно, поступает в часть, а я увидел, что нажил себе заклятого врага. Что он "пошел на вы", я понял сразу, как довели приказ, о назначении меня временно исполняющим обязанности замполита группы. Замполита нашей группы, срочно забрали в телефонный центр, так как центр не может оставаться без штатного политработника, в период начала отчетно-выборных комсомольских и партийных собраний. Это при наличии освобожденного, штатного комсомольского секретаря и почти трех десятков офицеров и прапорщиков, в центре. Центр не может, а группа с пятью офицерами и тремя прапорщиками, может. До первого собрания оставалось, немногим больше недели. Меня явно подставляли. Заручившись поддержкой офицеров, я взялся, как брался когда то, отрабатывая тактическую задачу - " Рота в обороне". Для всех отделений и группы, я набросал Доклады, оставив места для фамилий и примеров из жизни подразделений по усмотрению начальников отделений. В строгом соответствии с руководящими документами, построил ход собраний, время каждого выступающего и докладчиков. Готовые доклады и выступления, проверял с секундомером в руках. Репертуар "певцов" подобрал, что бы строго соответствовал торжественному событию в жизни каждого комсомольца. Заново изготовили стенную печать и боевые листки. Не забыли и о столе, который должен был, ломится от бутербродов с чаем, арбузов и дынь. Достали в клубе красный материал, из которого изготовлялись красные бантики всем присутствующим на собраниях. Готовили с особой тщательностью казарму и территорию. Дел было настолько много, что их досталось каждому солдату, сержанту, а так же старшине и офицерам группы. Сначала все раскачивались, а потом вошли в такой азарт, что от идей и предложений пришлось отбиваться. Искали даже беспартийного солдата, которого бы на собрании, можно было принять в комсомол, но такого в группе не оказалось. Нашелся прапорщик, которому до предельного возраста пребывания в комсомоле оставался год, но это было уже слишком, к тому же, он частенько баловался спиртным. Помощь в подготовке собрания мог бы оказать секретарь комитета комсомола части, но тот после одного случая, собирался после "своего" собрания покинуть часть . Как-то после рабочего дня, набегавшись по своим личным делам, наш секретарь комсомола, имитируя бурную деятельность, обложившись бумагами, выжидал, когда же начальник узла связи покинет штаб и уйдет домой. Командир, покончив с делами, уже шел к выходу из штаба, когда увидел свет в кабинете комсомольского вожака и заглянул на огонек. Секретарь комсомола, вздохнув, пожаловался командиру, что дня ему не хватает, приходится оставаться по ночам, дела комсомольские его так увлекают и настолько интересны, что он, не замечая времени, готов нести свой крест. Растроганный, таким отношением к делу своего подчиненного, вспоминая свою беспокойную комсомольскую юность, командир побрел, через контрольно-пропускной пункт домой отдыхать. Тем временем, закинув бумаги подальше, наш труженик, немного повременив, радостный и веселый, сокращая путь домой, поторопился к забору части. Забор был высокий, беленный известью, перемахнув который, он, проклиная всех, отряхивался, когда увидел под носом знакомые ему сапоги нашего командира. Посмотрев друг на друга, молча разошлись в разные стороны, каждому было понятно, что расходились они навсегда. Для проведения генеральных репетиций собраний, выделили день, прекратив даже аварийные работы на кабелях связи, чего никогда не случалось в группе. Время на подготовку закончилось. На первое собрание, в первом отделении группы, как и ожидали, прибыл представитель политического отдела "спецчастей" космодрома. Собрание прошло как маленький съезд партии во "Дворце съездов" кремля. Такого от "кабельной роты", не ожидали. В противоположность ожидаемому докладу, в полит отдел полетел доклад, о необходимости срочно "перенять опыт". На очередное собрание, уже в моем отделении эксплуатационного прикрытия кабельных линий связи, попросились присутствовать замполиты всех центров нашей части, они записывали все и даже переписали меню фуршетного стола. А когда подошло время проведения третьего собрания в отделении Аварийно восстановительных работ, никто из гостей не пришел и мне, чтобы не обидеть готовившихся к собранию комсомольцев отделения, пришлось приглашать на него весь офицерский состав нашей группы. На общее собрание группы прибыл сам командир части, в сопровождении секретаря партийной организации от отдела связи. Пока начальник группы, майор Пономарев Ю.М. сопровождал их по всему расположению казармы, я давал указание комсомольцам о необходимости избрания командира в качестве почетного гостя в состав президиум собрания. В одобрение такого решения, все присутствующие должны были встать и рукоплескать, пока он не займет свое место в президиуме. На входе в Ленинскую комнату ему, как и всем гостям, прикололи комсомольский значок, украшенный красным бантиком, сопроводили до места. Собрание закипело. Критика лилась рекой. Был даже момент, когда на собрании раздались громкие выкрики, конечно по сценарию, в адрес водителя машины ремонта тяжелого кабеля, у которого во время аварийных работ вышел из строя насос откачки воды. "Долой его, из комсомола!", "Такому не место в комсомоле!", выкрикивали вошедшие в азарт комсомольцы. Бедный водитель, подумав, что и вправду, его собираются выгнать из комсомола, встал и начал оправдываться, придав тем самым остроту момента и красоту хода собрания. Даже в перерыве собрания, он еще долго не мог поверить, что его просто критиковали, но справедливо, о чем он и сам знал. После прошедших комсомольских собраний, еще месяц солдаты и сержанты ходили под впечатлением от них и предлагали, чего-нибудь организовать снова, а мне командир предложил подумать на счет освобождаемой в телеграфном центре, должности заместителя по политической части. Партийное собрание группы прошло без страстей, но с прекрасным столом, который теперь накрывал старшина, по всякому поводу и без него. Меня избрали секретарем партийной группы на новый срок. В группу назначили замполита группы, жизнь снова шла своим чередом. О грубых нарушениях воинской дисциплины среди солдат и сержантов в группе не знали никогда. Интересная и физически тяжелая работа в одной упряжке с офицерами и прапорщиками, практически круглосуточно, не способствовала этому. Кабельщики гордились своим мастерством и умением. От желающих участвовать в аварийно-восстановительных работах, особенно ночью, не было отбоя. Не важно, что группа не достигала звания "отличной" в боевой и политической подготовке, главное она была школой высокого мастерства и порядочности, только пройдя которую, можно считать себя "настоящим связистом". В жару, грязь и холод, ночью и днем, кабельщики, в героических буднях, тащили свой крест и свой родной кабель. Очень жалко, что у меня не сохранилась фотография, на которой все сто человек группы, растянувшись на километр, положив на плечи кабель, движутся, утопая в жидкой грязи, через такыр, на фоне заходящего за горизонт красного солнца. Автомобили, высокой проходимости, не доехав до места аварийных работ, больше пяти километров, намертво застряли. Как всегда выручали люди, крепкие, мужественные и надежные. В "кабельной роте", кстати, никто из офицеров и прапорщиков, не уходил с работы, пока не вернется последняя аварийная команда, если она не специально выезжала в ночь. Об этом никто не говорил, так просто было всегда. Были случаи, когда застрявшему в такыре автомобилю с командой, приходилось высылать в помощь другую, а иногда и почти все автомобили группы, чтобы цепляясь друг за друга, лебедками и тросами, они могли вытаскивать из грязи одна другую, до твердой земли. Найти точку опоры для автомобиля с лебедкой, в жидкой и бескрайней степи невозможно. Мы это знали, не понаслышке. Иногда автомобиль, пробираясь в глубокой грязной калие, как загнанная лошадь, заваливался набок и тогда требовалась другая такая же лошадь, а то и две, чтобы его поднять. Рассказывать, что мы все время выбирались из грязи, было бы ложью. Выбирались мы и на отдых. У меня в то время, уже был катер и после работы, зачерпнув "бредешком" рыбки на уху, подолгу совещались сидя у костра, на берегу реки. Часом командирской подготовки мы называли это время, потому, что там, в непринужденной обстановке мы делились между собой опытом, решали проблемы, ставили перед собой новые задачи и вознаграждали сами себя за службу. Лучшим поощрением для солдат и сержантов было, после того, как приведут себя в порядок, разрешить им на час раньше лечь спать. Конечно, нарушали распорядок дня, но кто мог дать гарантию, что через тот - же час, они не выедут на новую аварию. Но не все было так мрачно, работали всегда весело и с шутками. Однажды, к месту срочных аварийно-восстановительных работ, которые возглавлял я, подъехал командир части, сопровождаемый начальником нашей группы. Работали в грязи, а что бы вода, не заливала котлован, ее отчерпывали и выливали в соседнюю лужу. Увидев солдата, стоящего в грязи выше колен, командир поинтересовался, не холодно ли ему. Это было вечером в октябре месяце и было еще тепло, чтобы одеваться, но холодно, чтобы стоять без дела. Два кабельщика сменяя друг, друга работали быстро, пока другие кабельщики в команде монтировали муфты. Стоящий в грязи рядовой, не без гордости ответил командиру: "Зимой бывает гораздо хуже". После завершения работ командир всему расчету объявил благодарность, а этому солдату "краткосрочный отпуск на родину". Когда командир уехал, все смеялись над молодым кабельщиком. Дело в том, что солдат зимой еще не служил, он призвался в мае и, наслушавшись от бывалых кабельщиков историй, " ляпнул", из гордости перед командиром. В отпуск он уехал не сразу, а когда наступили морозы и количество повреждений кабелей связи, заметно уменьшилось, бесспорно, заслужив его к этому времени. Служили и работали в группе, всегда с огоньком и шутками. Как-то, зайдя после утреннего развода в канцелярию группы, все офицеры обратили внимание на два ведра крупных и красивых помидор, стоящих в углу. Помидорами никого не удивишь, так как огороды были почти у всех, но такие прекрасные, мог выращивать только наш старшина, старший прапорщик Скиба Н.Г. Мы подумали, что старшина утром смотался на огород, а вечером заберет их домой. Быстро сообразив, что к чему, капитан Асеев Н.А., начал быстро рассовывать помидоры в столы, портфели офицеров, в сумки с противогазами и даже в карманы шинелей, висевших на вешалке от сезона до сезона, изрядно подавив их. Всем стало интересно посмотреть на реакцию старшины. Тот, занятый своими делами, вскоре заглянул в дверь. Не входя в канцелярию он произнес: "Николай Алексеевич, как вы и просили, я принес вам помидоры. Не забудьте вернуть ведра" и скрылся за дверью. Шутка не удалась, подумали все, если бы не возмущенные слова нашего шутника: "Это что же получается, я своими помидорами всех угощал?!". У него, единственного не было огорода. Более четырех лет я прослужил в группе регламента и эксплуатации средств боевого управления и связи. Покидать замечательный коллектив было жалко. Успокаивало одно, служить мне предстояло в соседнем подразделении, а настоящие друзья, всегда остаются друзьями. Со многими из них, будучи на различных должностях и воинских частях, мы решали одни задачи, в обеспечении связью опытно-испытательных работ и повседневной деятельности космодрома. Пройдя замечательную школу "кабельной роты" они успешно продвигались по службе. Василий Романович Бородинов, начальник параметрического контроля группы, впоследствии возглавил штаб нашего полка связи. Начальник группы, Пономарев Юрий Михайлович, командовал телеграфным центром части, а Сосна Александр Васильевич, начальник отделения аварийно-восстановительных работ, служил в отделе связи вместе со мной в должности старшего помощника начальника связи. Только старшина группы, старший прапорщик Скиба Николай Григорьевич, до конца своей службы исправно исполнял свои обязанности, лучшего старшины части. Это было время, когда я и все мои родные, друзья были еще молоды, счастливы, полны сил и, конечно же, стремились объять необъятное. Сегодня, когда истерия в средствах массовой информации на Коммунистическую партию достигла своего апогея, вы, конечно же, думаете, что мы жили и работали как узники Гулага. Вовсе нет. Партия с ее иконами, как и вера в бога сегодня были далеко, высоко, а жизнь земная шла своим чередом. Решая задачи, претворяя в жизнь идеи партии, не забывали о хлебе насущном. Если анекдоты о власть имущих рассказывались только в своих кругах и на всех уровнях, то с трибун все произносили благочестивые речи, под которые так хорошо думалось и мечталось. Я часто вспоминаю партийное собрание узла связи "Агат", которое как нельзя лучше характеризует то время. На партийном собрании с докладом выступает командир-начальник узла связи - полковник Усов А.В. В середине президиума собрания гордо восседает, аккуратно сложивший руки на столе, как школьник за партой, приглашенный на собрание - коммунист, начальник связи космодрома - Шушарин Н.Ф. Благородная стать, седая голова с белогвардейским пробором, заметно выделяют его среди, якобы занятых делом, членов президиума. Слушая доклад, он смотрит поверх голов присутствующих на собрании коммунистов. Кажется, что он рассматривает на заднем плане развешенные по стенам графики достижений части, лозунги и фотографии передовиков социалистического соревнования. Сидящие в конференц-зале за столами коммунисты с пристойным событию видом занимаются своими неотложными делами, кроме тех, кто готовится к выступлению в прениях по вопросу партийного собрания. Обычно пишут конспекты к занятиям или заполняют журналы по боевой подготовке, готовят расписания занятий на очередную неделю. Собрание, как правило, растягивается на несколько часов, исходя из того, что докладчик, просивший минут 40-50 плюс дополнительное время и в прениях, как