Аверин Александр Александрович : другие произведения.

Лифт

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первый шаг всегда тягучий – он тяжелый и невыносимый, как любой первый шаг в принципе. Так и хочется сказать: «Закрой за мной дверь, я ухожу». Но только кому? Рабочий день давно закончился, и весь офисный планктон давно покинул этот склеп. По мановению часовой стрелки люди разбежались, словно крысы с тонущего корабля. Вокруг стало пусто и тихо. Лишь одинокий сквозняк радостно присвистывает, гуляя по незатейливому лабиринту извилистых коридоров. Лифт неспешно зависает на одном из этажей...
  Первый шаг всегда тягучий – он тяжелый и невыносимый, как любой первый шаг в принципе. Так и хочется сказать: «Закрой за мной дверь, я ухожу». Но только кому? Рабочий день давно закончился, и весь офисный планктон давно покинул этот склеп. По мановению часовой стрелки люди разбежались, словно крысы с тонущего корабля. Вокруг стало пусто и тихо. Лишь одинокий сквозняк радостно присвистывает, гуляя по незатейливому лабиринту извилистых коридоров. Лифт неспешно зависает на одном из этажей: раздался звонок, двери неслышно разъехались в разные стороны, мертвый свет электрических ламп привычно ударил в глаза и растекся бежевым саваном по полу. Повисло неловкое молчание. Карета подана! Осталось войти и нажать на кнопку. Еще есть время остановиться, но ноги сами делают решающий шаг. Что это – генетическая память или вредная привычка, не прошедшая с годами? Пока не ясно. Пальцы, повинуясь неведомому рефлексу, тянутся к кнопке. В запасе есть только минута, пока до механизмов доходят импульсы человеческой воли, и двери медленно захлопываются. Поневоле начинаешь себя чувствовать персонажем книги Харуки Мураками[1] – руки сами лезут в карманы в поисках случайно завалявшейся там мелочи, чтобы провести скрупулезный бухгалтерский подсчет. Хочется проверить себя и свою интуицию – сойдется дебет с кредитом или нет? Игра с самим собой, где победитель или проигравший только ты.
  
   Двери закрываются. Лифт начинает отсчитывать этаж за этажом. Когда этажи заканчиваются, то становится больше нечего отсчитывать. Вокруг только бездонная пустота космоса: мимо проносятся звезды, черные дыры, кометы, млечный путь неуклюже разливается по полу неровной струйкой. Молоко вскипает, расслаивается на тропинки, заполняя мелкие трещины в выцветшем потертом полу. Белые сочные капли на глазах сворачиваются в спираль. Путеводные нити облачаются в разноцветную оплетку разношерстных проводов. Тут и белые, и черные, и синие, и фиолетовые. Они сползают плющом по стене, чтобы через пару секунд исчезнуть в темной шахте лифта.
  
   Из-под панели с кнопками доносится невнятный треск. Языки пламени мощной струей неожиданно вырвались наружу. Оранжевые теплые брызги впились в изнеможенное тело теплым шерстяным пледом. Боли нет. Лишь слабость. Навязчивая мигрень нежданно стучится сломанной тростью в черепную коробку. Где-то слышится мурчание чеширского кота. Кажется, что он вот-вот возникнет, чтобы одарить своей сардонической улыбкой, но нет – это всего лишь ломаются кости и хрустят ребра. Скомканный сардонический смех обрывками вырывается из горла, вместе с табачным дымом и ошметками свернувшейся крови. Идти дальше некуда – это конец. Улыбка неуловимо исчезает за туманом изъеденной молью солнечной системы – последний этаж, где нет ничего. Стены лифта дрожат. Глубокие трещины испещрили их, словно это не стены, а тончайшие листки рисовой бумаги. Вот-вот грянет взрыв. Вспышка. Хлопок. Разноцветный дождь мелко нарезанной бумаги заполняет пространство. Двери открываются… открываются двери…
  
   Самое первое и неповторимое, что встречает на выходе, – запах свежесваренного кофе. К нему примешивается запах выпечки и ванили. Потом к этому букету добавляется корица. А следом гвоздика и кардамон ненавязчиво напоминают о своем присутствии.
  
  «Бом, бом, бом» – неожиданно забили древние настенные часы. Из радиоприемника над барной стойкой вырвалось: «Говорит Москва. Работают все радиостанции Советского Союза. Передаем важное правительственное сообщение…». Важное сообщение перебивают помехи и скрежет. Крупный шевелящийся муар расплывается над радиоприемником. Белые вертикальные полосы проскальзывают мимо. За стойкой никого. Лишь в пепельнице дымится недокуренная сигарета.
  
  Садимся за ближайший к нам столик. На белоснежной скатерти лежит газета. Взгляд сразу цепляется за первую полосу: черно-белое фото космонавта Гагарина, а над ним заголовок: «Искаженія и умопомрачающее сниженіе измеененія въ системе». Под громким заголовком из нагромождения банальностей вылавливаем: «…Какая великолепная, какая генiально смелая мысль! Мысль, подкрепленная глубокимъ знанiемъ, точными математическими выводами, мысль, заставляющая усиленно биться наше сердце, открывающая намъ доступность мiровыхъ пространствъ…»[2]. Далее следуют пространные рассуждения о материи, о духовности и о кораблях, что бороздят просторы невиданных миров и Вселенных. Все это плавно перетекает в сводки с фронтов, где, как обычно, без перемен. Рядом с газетой стоит чашка черного ароматного кофе, фарфоровая тарелка с круасаном, пепельница, пачка сигарет и зажигалка Zippo.
  
  – Ой!
  
  Серебряная ложечка звонко падает на пол. И тишина. На улице грохочет пушечный залп. Кофейная спокойная гладь в чашке изошла рябью и разводами. Столик слегка подпрыгнул. Издалека неровным эхом донеслись крики. Там на улице снова война. Народ воюет со своим же народом. Каин и Авель сошлись в неравной борьбе ради незримой химеры. Штыки рвут мундиры, вонзаются в плоть, чтобы выйти на свет божий с отборным ливером. Порох и кровь сошлись в неуместной рифме. Но победы не будет. Все тщетно. И пока одна часть народной массы пытается пожрать другую, над городом зловеще вздымаются зеленые стяги. Не видно ни красных, ни белых знамен. Все смешалось в однородной массе порубленных, изуродованных тел. Регалии в остывшем мясном фарше беспомощно пытаются воззвать к табелю о рангах, и капли крови бусинками блестят на мундирах. Из распоротой грудной клетки вырываются булькающие хрипы, заглушаемые мощным взрывом. Новая бездарная жертва во имя призрачной победы под вой сирен улетела на или в небо. Дома уже давно перекрасили, а война продолжает свой ход. Кто уйдет с поля боя следующим? Какая пешка пожертвует собой ради короля? Причем не важно, белый он или красный, черный или зеленый, малиновый или голубой. Пешек не жалко. Поэтому чем больше гибнет пешек, тем дальше победа. Но это там… Тут под кремовым потолком кафе прохладно. Тут все иначе. Тут кофе и сигарета, газета…
  
   Щелчок зажигалки. Сигаретная гильза отправляется точно в цель. Затяжка-другая. Кисло-сладкий дым заполняет легкие. Сигарета тает, как свеча, а то и того быстрее. На ум приходят фильмы Тарковского. Перед глазами проплывают унылые осенние пейзажи. Из глаз медленно выкатываются прозрачные слезы. Так и хочется заныть о том, какие мы бедные, о загадочной русской душе. Но ком стоит в горле. Слова рассыпаются на гласные и согласные. Где-то между голосовых связок маршируют несогласные буквы. Даже густой дым не смущает этих несогласных. И остывший кофе им не помеха. Вот и выходят сухим кашлем, а не словами. Хорошо, что «от Советского информбюро» несогласных нет.
  
  Залп. От взрывной волны чашка опрокинулась на бок. Черная густая жидкость потекла по скатерти. Обоняние нагоняет запах жженой листвы. И прохлада весенне-осенняя нежно дотрагивается до щеки. На глазах стены превращаются в бесцветную труху. И пусть весь мир подождет.
  
  ____
  [1] «Страна чудес без тормозов или конец света»
  [2] Рюмин В.В. С Земли на Луну и дальше. «Электричество и жизнь» 1914 год №6
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"