В те дни город охватило какое-то странное возбуждение. Конечно, нам было не привыкать. Но тем не менее даже нам было немного странно наблюдать все это. Временами казалось, что город охватила паника, а порой так действительно и было.
Ранним утром моя соседка, весьма солидная и спокойная женщина, ворвалась ко мне в комнату и начала что-то истошно орать. Надо сказать, что я, во-первых, еще спал и был в неглиже, а потом я совершенно не выношу, когда женщины орут. По-моему, это просто отвратительно. Но я виду, естественно, не показал и вежливо так спрашиваю ее.
- Варвара Сергеевна, а что собственно случилось? Пожар? - и мило так, значит, улыбаюсь, натягивая под одеялом штаны. Она прямо осеклась и уставилась на меня совершенно круглыми глазами. Я вокруг посмотрел, думаю, может девушка чего-нибудь забыла из своего туалета. Вроде все нормально, а у соседки зрачки настолько расширились, что даже на белки заехали.
- А ты что же и не знаешь что ли ничего? - голос дрожит от возмущения, сама чуть ли не в кровать ко мне лезет от переизбытка эмоций.
- Нет, - говорю, - я вообще только проснулся. Вы, между прочим, меня и разбудили - Это я намекал, думал, может, извинится и выйдет. Но нет, куда там!
- Сосед, так вот ты оказывается какой. Тут такое творится, а ты, значит, спишь, и в ус не дуешь. Да еще и без штанов! - и указующим перстом ткнула мне куда-то ниже живота. Я опустил глаза и вижу, что тело мое из под одеяла немножко выбилось.
Тут она, конечно из пристанища разврата выбежала, а мне, собственно, только этого и надо было. Встал я, натянул все-таки до конца штаны, пошел к умывальнику - символическому, конечно. Умылся, провел пару раз по зубам щеткой и вытерся полотенцем. Тут я вспомнил, что так и не узнал, что случилось. Я даже подумал, не зайти ли к Варваре Сергеевне, но мысль была незрелой и после недолги сомнений я отбросил ее, куда подальше. Я провел рукой по щетине, вспомнил о ней (не о щетине, конечно) и погрустнел, потому что вчера, как я с трудом припоминаю, я вел себя совсем не так, как надо. А так, как я всегда себя веду. Вдруг откуда-то сверху раздался резкий и короткий крик. Потом что-то с грохотом упало на пол и кто-то затопал по полу. Вскоре все стихло, только сверху с потолка закапала кровь, причем прямо на мой свешенный на стуле костюм. Из пенопласта у нас что ли стали дома делать? После такого я наконец окончательно проснулся и пошел на кухню. В коридоре мимо меня пронеслись четыре человека в черном. Я посмотрел им вслед, путь их был усеян разнообразным огнестрельным оружием. Я огляделся кругом и быстренько сунул за пояс какой-то револьвер. Надо было, конечно, проверить - стреляет ли он вообще. Но уж очень хотелось чаю.
Вот сижу я на табуретке на кухне и пью чай, ни о чем не думаю, как вдруг, дверь напротив со скрипом открывается и на порог выползает друг мой - собутыльник, Степаныч, весь в крови и с выколотыми глазами. Я поначалу вообще охренел, сижу лью себе чай прямо на брюки, рот открыт. Думаю, я бы еще долго на него смотрел, но тут чай в чайнике кончился и стало очень больно. Да еще Степаныч страшно захрипел, из него чего-то вылилось, а потом он, судорожно вскинув руки, умер. Я тут совсем остолбенел, посидел еще часик, отошел немного. Да, подумал я, неслабо начинается утречко. В этот момент я проникся серьезным решением узнать, что же все-таки происходит. Единственное, что пришло мне в голову это набрать ее номер.
- Привет - говорит
- Ты что догадалась что ли? - я удивился еще и потому, что голос у нее какой-то убитый был.
- Знала. Тебе чего?
- Да, собственно, ничего. Так. Думал, может, сходим куда. Прогуляемся. - я что-то смутился, начал суетиться - так что думал, откажется
- Хорошо. Давай часа в четыре на Парке Культуры. Напротив выхода. Все пока.
- Пока - сказал я гудкам, раздавшимся сразу после ее последней фразы.
Что-то было не так. Я это чувствовал. По разговору нельзя было сказать, что ей очень хочется куда-то идти, тем более со мной. И тем не менее она как будто бы должна была. И потом, я опять забыл узнать о происходящем. Кажется, ее странное поведение как-то связано со всем этим.
Да, и что же делать с трупом?
До четырех часов время я провел преотвратно: сидел дома перед трупом и мучительно размышлял. Труп, как это не удивительно, по-моему уже начал разлагаться, потому что пованивало уже вполне ощутимо. К тому же в моей комнате крови натекло уже по щиколотку. Надо полагать, наверху произошло целое побоище. Причем, отнюдь не ледовое. Я кое-как добрался до своей кровати, забрал книжку и пошел наверх - отметиться. Вообще там жило огромное цыганское семейство, крайне меня раздражавшее. На всякий случай проверил оружие - вроде все в порядке. Лестница, как лестница, кое-где, правда, перила проломаны, но это еще пацаны прошлой зимой забавлялись. Тут мне прямо до смерти захотелось выпить. Причем, обязательно водки. У Степаныча всегда лежала на черный день "Столичная" - он мне по пьяни секрет-то свой сдал. Теперь-то ему она без надобности. В общем спустился я опять вниз к Степанычу, распахиваю дверь, а там порядок идеальный, как будто он внезапно женился на мне и мы стали жить в его комнате. В том смысле, что у меня всегда идеальный порядок. Водку я нашел именно там где искал: между батареей и подоконником. Сел и прямо там из горла всю и вылакал. Конечно, трудно было, но после всех этих событий я бы еще и не столько выпил. Тут на меня сразу, как озарение снизошло. Вспомнил я, что с утра вроде Варвара Сергеевна заходила. Так и где же она теперь? Наполненный неприятными предчувствиями, я все-таки поднялся наверх, посмотрел на часы - было уже почти три. Надо было поторопиться. Тут я решил немножко покрасоваться - вопрос только перед кем - и вынес дверь ногой, выпалив всю обойму в открывшийся коридор. Надо сказать, идея была неудачная - теперь у меня было уже два трупа. За дверью стояла Варвара Сергеевна и заходила в туалет, когда неожиданно была повержена мною. Под действием водки я воспринял эту новость спокойно, затолкнул труп в туалет и пошел посмотреть, кто же все-таки затопил мою уютную комнатку. Однако кто же все-таки положил все семейство, а особенно зачем, мне непонятно. Но весь коридор и все комнаты были завалены трупами детей, женщин, мужчин, в том числе и та комната, что над моей. В ней я насчитал пятнадцать тел. После этого я понял, что одной бутылки уже мало и пошел за второй. У Степаныча больше не было. Моя комната была заполнена уже по пояс, а купаться в крови я был не готов даже за выпивку. Влез в пальто, одел ботинки, книжку сунул в карман и вышел на улицу, предварительно закурив сигарету.
Открыв входную дверь я ничего не увидел, только почувствовал неприятный запах. Прямо от двери направо и налево шел туннель. Стенки, как мне показалось, были органическими. Я отковырял кусочек, попробовал - это оказался навоз. Интересно, черт возьми, кто навалил такую громадную кучу навоза на город и кто прорубил это тоннель. Мысли мои крутились вокруг страдающего несварением Годзиллы.
- Кто-нибудь, наконец, объяснит мне, что здесь происходит! - вдруг сам того не ожидая возопил я.
Проходящий мимо по тоннелю в сторону центра, как заботливо гласила, приклеенная скотчем к навозу табличка, небрежно бросил
- Все как всегда, товарищ, все как раньше.
Какая-то женщина с полной яйцами сеткой остановившись назидательно сказала мне
- Только раньше навоз был абстрактный и его лили на нас постоянно, а теперь навоз настоящий и вылили его раз и навсегда. Так-то, молодой человек - и качая бедрами пошла тоже направо.
Я посмотрел на часы, было уже полчетвертого, я опаздывал и это было плохо. Еще хуже было-то, что я не знал, куда идти и как долго. Сверху на меня давил навоз. Я подошел к указателю, к метро было налево, куда я нимало не медля и двинулся. По дороге я встретил несколько прохожих, но все они бросали загадочные фразы, абсолютно ничего мне не дававшие для понимания общей ситуации. В поезде, ехавшем с поистине черепашьей скоростью, постоянно ходили патрули, спрашивали документы, временами кого-то просили подняться, и попросив по громкой связи машиниста разогнаться сбрасывали тех с поезда. Патрульные были все в черных рясах, их лица были скрыты противогазами, а в руках они держали черные карабины для биатлона, чем меня сильно веселили. Я сквозь зубы смеялся, понимая, что это опасно. В конце концов ко мне подошли, глухим и неразборчивым из-за противогаза голосом попросили показать паспорт. Я подчинился их требованиям, душа моя ушла в пятки, думал пришел мой конец, но нет, отдали мне честь и пошли дальше. Напротив сидела беременная женщина и почему-то все время держалась за живот. Это и мне, и, как это не печально, патрулю показалось подозрительным. После нескольких минут тихого разговора, один из монахов вдруг со всей силы ударил прикладом ей по животу. Живот на удивление оказался всего лишь большим бычьим пузырем. В котором лежали какие-то книги. Бегло посмотрев на обложки, патрульные молча поставили девушку к двери и один из монахов выпустили в нее очередь из своего карабина. Публика восприняла произошедшее спокойно, видимо, день их прошел сегодня также как у меня. Меня так с того дня уже ничем не удивишь. Тогда же я жутко испугался, потому что в кармане у меня лежал томик Петрарки. И тут они, как назло, начали всех обыскивать, начиная с дальнего от меня конца вагона.
- Простите, вы не в курсе, как долго еще ехать до Парка Культуры. - я решился спросить, потому что остановка следующая за моей, а едем мы уже минут тридцать, она, наверное, уже и не ждет, домой пошла.
Лысеющий мужчина лет сорока в очках, к которому я обратился, только мельком взглянул на меня, ткнул меня локтем в бок и зашипел: "Тихо". Я моментально умолк, и уставился себе под ноги. Тем временем обыск приближался, надо было что-то делать. А делать было абсолютно нечего. Тут вдруг раздался странный скрежет и я увидел, что с поезда как бы снимается железный колпак, поднимается куда-то вверх, а сам поезд наконец-то трогается с моей станции. Через три минуты я уже был на Парке.
Она еще была там. У меня отлегло от души, я даже подумал было, может успею выпить водочки в местной харчевни. А то ведь эта куча навоза отвлекла меня от этой замечательной идеи. Но тут она вдруг куда-то быстро пошла. Ну, я соответственно припустил за ней. Задумал так идти, чтобы она меня не видела, а я буду следить и узнаю, куда она пойдет, потому что шла она явно не домой. Из угла неожиданно выбежал десантник с винтовкой наперевес и пустил очередь куда-то мимо меня. Девушка обернулась, увидела меня, скорчила недовольную
рожу и остановилась. Я немножко постоял, проиграл дуэль и пошел к ней сам. Она так и не изменила выражения, пока мы шли дальше по проспекту.
- Как твои дела? - спросил я у нее
- В порядке. Твои? - мне почему-то расхотелось отвечать и даже просто говорить с ней о чем-либо, но я все же сказал
- Тоже все хорошо.
Она пожала плечами и мы молча продолжили путь. Я не знал, куда мы идем и тем более зачем. Меня немного удивило, что на фонарях вдоль проспекта висят повешенные. Повешенные имели самый разный вид в том числе самое разное количество конечностей. По-моему, в городе творилась настоящая вакханалия, понять бы только почему.
- Кстати, ты не знаешь, что происходит вокруг?
- Мне не хочется говорить на эту тему. Хотя на самом деле ничего особенного. Все как раньше.
- Да? Странно. Все так говорят, а на мой взгляд, раньше такого не бывало. Не вешали людей прямо на улице.
- Почему же? Просто раньше ты не обращал на это внимание.
Чрезвычайно интересное замечание. А что, если правда, такое творится уже давно. Просто раньше это не затрагивало меня лично, у меня не появлялись в доме покойники. Все это было где-то за углом, а теперь я сам столкнулся с этим и, наконец, оглянулся кругом. Прямо перед нами на асфальт откуда-то сверху упала женщина. Естественно разбилась насмерть. Моя попутчица почему-то не обратила на это никакого внимания. Я же посмотрел наверх, но все окна были заколочены досками. Я предпринял еще одну попытку
- А куда мы идем?
- Гуляем потихоньку. Знаешь мне кажется, что ты не тот, кто мне нужен.
- Знаю. Но почему ты так решила вдруг? - я несколько оторопел, хотя давно ждал подобного поворота событий
- Ты слишком пассивен, зануден и грустен. В конце концов ты просто жалок!
Я промолчал в ответ. А ведь она наверное права. Черт возьми, я целый день пытаюсь узнать, что происходит и не могу. Я беспомощен и смешон. Я не стою ее. Она слишком хороша для меня. Но самое смешное, что тоже самое я могу сказать и о ней. Мы просто разные люди и нам друг друга никогда не понять. Нас связывает лишь примерно равная образованность. Нам было о чем поговорить. Но любили ли мы когда-нибудь друг друга? Скорее всего нет. Любви вообще не может быть, тем более взаимной. Иногда случается, что один человек любит другого, когда тот лучше и есть повод им восхищаться. А в нашем случае два абсолютно равных человека. Я знаю в чем ошибка: нам надо было оставаться друзьями.
- Прощай - сказал я и, развернувшись, повернул обратно.
Она осталась стоять на месте, наверное, смотря мне в след с открытым ртом. Наконец-то я ее удивил. Последнее осталось за мной, она этого от меня не ожидала. Я не выдержал и повернулся. Она стояла и покупала сигареты в ларьке.
Я зашел в какой-то бар с известной целью. Хоть я и не любил ее, я чувствовал какую-то пустоту в душе. Мне даже захотелось заплакать, быть может, это был мой последний шанс выбраться из трясины. Но я, как всегда, его упустил. Мне больше не быть с ней. Я заказал бутылку водки и стакан, чтобы залить печаль и слезы. Когда я допил, мне было еще грустнее, но плакать я уже не хотел. Мне хотелось забыть все это, как страшный сон и больше никогда не вспоминать. Я думал, что с утра все вернется и будет, как раньше. Я заказал еще бутылку и провалился в пропасть.
Я очнулся на своей кровати, сладко зевнул и вдруг увидел на потолке кровавые разводы. Я посмотрел на пол, там было тоже самое, но кровь, видимо, ушла вниз. Я судорожно оделся, выбежал на кухню. Там Гриша, еще один сосед, заваривал чай.
- Только что уехала милиция. Трупы забрали, а дело сразу закрыли, сказали, что зачем им проблемы, все равно руководство новое. Говорят, начнем все с чистого листа.
Так вот значит, что вчера произошло. Я перевел дух и обрадованно сел на стул, Гриша налил мне чаю и я, умиротворенно улыбаясь, сказал: