- Ежи! - Я уже стоял одной ногой на ступеньке лесенки, ведущей в кабину вертолета, но знакомый голос заставил меня замереть и обернуться. - Подожди секунду. - Войтек Курцевич явно не собирался отпускать меня в дальний путь, не попрощавшись. - На пару слов...
- Сейчас? Может быть, когда вы вернетесь?
- Сейчас. Я не хочу, чтобы ты летел.
Внимательно посмотрев на него, отметил что за последние сутки он внешне сильно изменился. Он больше не выглядел уверенным, лихим мужчиной, который может преодолеть все препятствия в жизни как танк, которым он командовал. Нет, форма по-прежнему сидела на нем идеально, но это было лишь внешнее проявление его былой славы. Что-то произошло, почему он потерял уверенность в себе? Я не удивлюсь тому, что его руки которые он держит сейчас глубоко в карманах дрожат. Его выдавали налитые кровью глаза.
- Так ты вдруг сошел с ума?
- Не вдруг. С самого начала мне этого не хотелось. Не вижу смысла в том, чтобы лететь и разговаривать с призраками. Я вообще не вижу смысла в этой борьбе…
- Ну вот, опять. - Я скривился. - В конце концов, мы говорили об этом. Мы договорились о плане ...
- Вы согласились, - ответил он.
Я хотел увидеть в нем гнев, агрессию, агрессию и решительность. Ничего. Просто безразличие. И инерция.
- Ты прешь как ледокол. Никого не слушаешь, кроме этого осла Галася. Ты настаиваете на том, что приведешь в порядок свою родную историю и тебя больше ничего не волнует!
- Я забочусь о пятистах людях, которых судьба доверила мне…
- И посылаешь их в центр величайших потрясений, которые только видел мир. Наверное, потому что, это самый безопасный способ, а? - Его лицо перекосила ужасная гримаса. - Не придуривайся...
- Я не придуриваюсь. На мой взгляд, это логичный и рациональный шаг. Мы рискуем, да, но это
единственный выход из ситуации.
Мы оба замолчали, взвешивая свои доводы. Войтек посмотрел на меня, как будто увидел меня впервые в жизни.
- Я знаю тебя восемь лет, - наконец сказал он, - и смею надеяться, что не так уж плохо. И на самом деле думаю, что действительно многому научился у тебя. Ты настолько хорош, насколько это только может быть, ты лучший в том, что ты делаешь. Я видел, как тебя трясет, видел, как тебя бесит Карски, но у меня никогда не было ощущения, что ты серьезно настроен. Ты достойно выполнял свою работу, но в конце концов, армия - это не ваша жизнь, не так ли? А теперь ты как будто сошел с ума. Вы решили сохранить мир... Сначала я подумал, что ты хочешь вернуть подружку, и даже понимаю это. У нее красивая грудь, суперпопа, ноги от ушей и приятная улыбка, и с остальным все хорошо. Но ты не об этом...
- Войтек, пожалуйста. - Мне очень хотелось как-то убедить его. С другой стороны, этот сеанс психоанализа семи болей уже начал меня раздражать. - Не ищи во всем этом второго дна. Мы должны добраться домой наиболее безопасно. Это наша цель номер один. А остальные - просто тактика…
- Ты чертовски облажался, и сам не веришь в то, что говоришь.
- Клянусь. Мы только немного надерем немцам задницу…
- Вот, вот! Это для тебя и есть гвоздь в программе. Надрать задницу Германии.
- И это тебя бесит?
- Меня бесит, что вы рискуете жизнью всех нас, потому что мечтаете о карьере Наполеона…
- Неправда. Это просто тактика, повторяю.
- Но...
Я махнул рукой, потому что решил, что эта дискуссия все равно ни к чему не приведет. В любом случае подошли капралы, поэтому мы не могли продолжать эту тему.
- Сходи к Нэнси и узнайте, как дела у Холдена. Напомни ему, что он должен отчитаться передо мной о ходе работ после моего возвращения. И смотрите в оба. Мы захватим нашего человека- вируса, и через пять минут мы уже дома.
Я дружески похлопал его по плечу и, чтобы не продолжать разговор, сел в кабину. Капралы вежливо извинились перед Курцевичем, стоявшим в дверях, и с радостным воплем забрались на борт. Куприс тащил большую брезентовую туристическую сумку, не имеющую отношения к военным стандартам. Еще на взлете заметил, что капитан стоит на вертолетной площадке и смотрит на вертолет.
Однажды я прочитал несколько рассказов о сентябрьских боях. Одним из повторяющихся мотивов была хорошая погода, которая облегчила немецким летчикам выполнение их задач плюс бронетехника. Сейчас это подтвердилось - несмотря на то, что недавно было всего 6 утра, солнце было уже довольно высоко в небе, и температура, конечно, была не намного меньше, чем двадцать градусов.
Когда мы поднялись немного выше лагеря, за секунду до того как Ветеска, в своем стиле, дал полный газ, я смог лично оценить качество камуфляжа. Он был безупречен, даже вблизи мало что можно было разглядеть. Я надеялся, что батальон останется необнаруженным до тех пор, пока я не вернусь.
После того, как капитан взял курс на Варшаву и достиг крейсерской скорости двести семьдесят километров в час, я повернулся к Галасю и произнес: - Ну, капрал. Удалось ли вам установить связь со штабом главнокомандующего?
- Так точно. У меня даже не было никаких особых проблем. Я думаю, они были немного удивлены тем, что я использовал их шифр, но объявление о миссии они восприняли спокойно. Конечно ясообщил что мы уже летим, потому что от Англии до Варшавы немного дальше, чем отсюда…
- Нормально. У нас больше часа. Напомни об этом плане.
Галас послушно полез в рюкзак и достал вышеупомянутую карту "а что если". Вся территория довоенной Польши была испещрена десятками символов воинских частей, в состав которых входили оперативные группы, армии и фронты.
- Обратите внимание, пан подполковник, - сказал капрал важным тоном, на который я не обратил ни малейшего внимания. - Самая сложная ситуация складывается на западе. Вот три польских армии: "Познань", "Лодзь" и "Пруссия". Только "Лодзь" ведет бои, Волынская бригада, с которой мы взаимодействуем именно из этой армии. Эта бедная армия "Лодзь" имеет четыре дивизии и две кавалерийские бригады и приняла на себя весь удар с запада. Армия "Познань" бездействует в Большой Польше, а армия "Пруссия" только собирается под Петркувом. Скоро мы, вероятно, пролетим над ними. Четыре дивизии сражаются, а одиннадцать наблюдают. Все это - один большой чих. Необходимо расформировать армию «Пруссия», три дивизии и кавалерийскую бригаду с двумя танковыми батальонами передать армии «Лодзь», а остальную дивизии вывести за Висла и Сан. И как можно быстрее организовать атаку армии «Познань» на северное крыло немцев. Когда мы покончим с этим бронетанковым корпусом, а затем с легким корпусом, армия «Познань» усиленной до семи дивизий и трех лодзинских бригад должна быть в состоянии справиться с немецкой 8-й армией и левым крылом 10-й. И тогда мы сможем собрать довольно сильную оборону на Висле и Сане, так как потребуется не менее двух недель, прежде чем противник придет в себя. Проблема больше на севере... - Он нахмурился.