Аннотация: Объявление... Продолжение выкладывается на АТ https://author.today/work/248424#first_unread
Unknown
Глава 1
г. Коломыя
военный городок
17 апреля 1981
пятница
Сегодня на партийном бюро полка собрались обсудить и принять решение по крайне важному вопросу: «Помощь молодым офицерам — первостепенная задача коммунистов полка».
Присутствовали:
начфин полка, капитан Махеров — секретарь партбюро;
Командир полка, полковник Сталинин, принял полк недавно, и вопрос о чести полка был для него не просто важен, а архиважен. До этого он служил на должности начальника штаба танкового полка соседней дивизии, и замещая попавшего в госпиталь своего командира, сумел отличиться — полк блеснул на учениях, и его назначили командиром к нам;
Комбат-2 майор Лозицкий;
инженер полка капитан Чуватин;
начарт полка подполковник Воронов;
командир лучшей роты Шакирзянов
командир лучшего взвода лейтенант Бак, которого регулярно привлекали в бюро, чтобы заранее вырастить себе смену, заранее учя всяким партийным делам,
и я — командир самоходного артдивизиона подполковник Нечволодов.
Кроме членов бюро были также в обязательном порядке приглашены замполит Пшеничный и секретарь комсомольской организации лейтенант Селицкий. Все собравшиеся готовились именно к этому собранию, советуясь по этому вопросу с сослуживцами.
Проблема с тем, что некоторые молодые офицеры, не тянут службу давно уже начала беспокоить командование полка. Опытные офицеры отчетливо понимали - момент упущен.
А в работе с людьми - как в бою: упустишь время — обязательно жди неприятностей. При прежнем командире, тихо саботирующем эту проблему каши сворить так и не смогли.
По негласной партийной традиции первое слово предоставили по просьбе Махерова замполиту подполковнику Пшеничному. Его «краткая» информацию о состоянии работы с молодыми офицерами растянулась минут на двадцать.
После его выступления первым попросил слова начарт подполковник Воронов.
— Главная причина всех бед у молодых офицеров - это прежде всего отсутствие опыта. - сказал он густым, сильным голосом, который явно сдерживал. — В училище им дают только военные знания. А вот практический опыт они приобретают самостоятельно уже непосредственно в полку.
Причем каждый молодой офицер начинает открывать свою Америку заново, так сказать персонально. Он идет не проторенной дорогой, которую мы уже прошли набивая шишки, а пробивается сам, где-то параллельно, а где-то и отставая. Почему, понимая все это, мы допускаем такое? Ведь скоро придет время — мы уйдем из армии и унесем с собой этот богатый, я бы даже сказал бесценный опыт, а лейтенанты так и будут разбивать себе лбы и садиться голой жопой на кактус! По-моему, надо создать какой-то практический курс у нас в полку.
— У меня к вам два вопроса… - не удержался я и полез махать шашкой. - Первый… что конкретно вы предлагаете внести в предложенный вами курс? И второй, не кажется ли вам, что по большому счету это надо начинать еще в училище?
Пока наш начарт собирался с мыслями, свою позицию начал высказывать командир полка:
— Не могу согласиться с вами, Вениамин Николаевич, в том отношении, что мы опыт не передаем, - заговорил Сталинин. - А уставы? Уставы — если вы не в курсе и есть обобщения долголетнего и как правило кровавого опыта! В них собраны и расписаны все детали и тонкости службы: и внутренней, и караульной, и дисциплинарной практики, и боевых действий.
— Это, конечно, так, - согласился Воронов и тут же добавил: - Но есть еще что-то такое, чего нет в уставах. Понимаете, оно в нас. - Начарт прижал обе руки к своей груди. - Мы носим это в себе, и если не передадим накопленный нами практический опыт, то унесем в конце концов его в могилу!
— Ну на все случаи жизни рецептов не напасешься, - высказался Махеров, - это, пожалуй, даже хорошо, что каждый офицер накапливает опыт самостоятельно. Пусть иногда и шишку на лбу набьет - лучше запомнится! Но... приобрести опыт побыстрее, уметь брать из опыта полезное, драгоценное - в этом мы должны помочь каждому молодому офицеру!
Тут руку поднял комсорг пока Селицкий.
— Пожалуйста, Николай Владимирович, - сказал Махеров, и лейтенант слегка покраснел от приятного ощущения своей солидности - его обычно не называли по имени-отчеству. Коля Селицкий заметно волновался, мялся, но все же решился:
— Мы не раз ставили вопрос о работе с молодыми офицерами, вы у нас были, товарищ капитан, помните, Шаркова разбирали? - сказал Селицкий, обращаясь к Махерову. - Вы тогда посоветовали воздержаться от исключения.
— Помню, - сказал секретарь.
— Так вот, после этого я несколько раз просил полковника Сталинина прийти к нам, когда мы говорили о работе с молодыми, но у командира к сожалению времени не нашлось.
Сталинин подвигал бровями, но ничего не сказал. После комсорга выступил Бак: — Вот взять вопрос с квартирами. Где мы живем, как только приходим в полк? Где придется. Я почти месяц в казарме спал. Солдат в наряде, а я на его койку ложусь. Разве это правильно? Нужно к занятиям готовиться, отдохнуть. А угла нет. Да и вообще…
На последние слова все присутствующие улыбнулись — все были когда-то молодыми офицерами…
— Хорошо, что удалось перевестись в артдивизион, у подполковника Нечволодова все офицеры и прапорщики имеют самостоятельное жилье.
— Это в полку всем известно — тихо, как старое перо проскрипел себе под нос капитан Махеров.
— А для меня вот, это новость! - сразу сделал стойку Сталинин.
— Вы в полку человек, можно сказать новый, продолжал под...скрипывать секретарь партбюро, а у Нечволодова две комнаты простаивают…
— Так это что же шесть, молодых офицеров можно заселить? - удивленно поднял бровь полковник.
— В легкую - восемь… - Махеров по иезуитски продолжал педалировать тему. - Комнаты большие и светлые…
— Не дам! Сейчас решается вопрос о переводе двух толковых прапоров, которые на голову выше всех этих зеленых летех! Когда они придут, у меня штат будет полностью укомплектован.
— У вас и так самая лучшая укомплектованность в полку… Да что в полку — в дивизии! - продолжал гнуть свое Махеров.
Наклонившись ко мне, командир негромко сказал: — Николай Макарович, завтра после развода мы с вами подробно побеседуем на эту тему.
— Слушаюсь.
Тут попросил слово комсорг:
— Хочу сказать о питании. Столовая работает по два часа, на завтрак, в обед и ужин. Чуть задержался на службе - поесть уже негде. Вот и приходится идти в «сторан» или в буфет на вокзал, а там без водки заказ не сделаешь, еще тебе нахамят, и жмотом публично обзовут.
— Лейтенант не надо перегибать палку, я лично несколько раз наблюдал как офицеры Нечволодова ужинают в столовой. Как-то же они успевают службу нести. — Секретарь старался из всех сил.
Бак уже начал набирать грудью воздух для ответа капитану, и я понял что лучше сейчас высказаться самому:
— Когда мои офицеры - «пиджаки» (офицеры, закончившие военную кафедру гражданского ВУЗа и призванные на службу сроком на два года) пожаловались мне, что из-за вечерних совещаний они не успевают поужинать и купить себе что-то на завтрак, я просто их стал отпускать на ужин.
— С-с-секундочку! — Махеров от волнения стал даже слегка заикаться. — Я лично присутствовал, когда вы начальнику штаба полка сказали, что они выполняют ваше срочное поручение.
— Так оно и было. - Не стал я отпираться.
Сталинин хмурился все больше и больше, он относил эти упреки не в адрес бюро, а принимал как камешки в свой огород. А капитан Махеров считал, что Селицкий и Бак критикуют партбюро полка, и ему как секретарю было крайне неприятно слышать эти слова.
— Еще надо о нашем быте тоже подумать. — Комсорг поймал кураж, и все сильнее жег глаголом. — Насчет опыта я согласен. Нет его у нас. Но быт - это тоже трещина, в которую некоторые сваливаются! И самое главное - было бы неплохо и самих молодых офицеров послушать. Представляете если поговорить со всеми молодыми офицерами? Может ведь получиться так: примем мы решение, а потом окажется - чего-то не учли, что-то упустили. Надо послушать ребят, они многое подскажут. - Закончив говорить Селицкий посмотрел на Сталинина.
Полковник Сталинин усмехнулся: — представил себе собрание молодых офицеров - много неприятных слов будет высказано там в мой адрес, ой много... Но, судя по тому, что говорили здесь Бак и Селицкий, упреки будут дельные.
— Так что, я согласен. Давайте проведем собрание молодых офицеров, послушаем их.
— Собрание - это не то. Красная скатерть, президиум, сбор в приказном порядке. Мне кажется, с молодыми офицерами надо как-то поинтереснее, по-новому… Им живинка нужна, — вставил Селицкий.
— Давайте соберемся просто так, - поддержал Махеров. - Пригласим их... на чай и потолкуем.
— Вы, товарищ полковник, пригласите всех на чай, - предложил лейтенант. - Это будет солидно и интересно.
Сталинин улыбнулся, ему тоже понравилась эта затея.
— Ну что ж, с удовольствием. Только, хоть президиума и не будет, руководить собранием исподволь все же нужно, - посоветовал Махеров. — Ну что ж, товарищи, - заключил он с явным оживлением, - решения принимать пока не будем. Попьем чайку с молодыми, послушаем их, все вместе еще раз подумаем...
— Согласны, - подтвердили члены бюро.
***
Заседание партбюро закончилось поздно вечером. Расставшись с сослуживцами, я быстро шел домой... На углу дома услышал, как щебетнула в этот поздний час какая-то птаха.
Поднявшись лестнице, вставил ключ в личинку замка. Он там провернулся без всякого шума, и я аккуратно открыл входную дверь. Дом, милый дом! Он был наполнен уютной тишиной. Повесив фуражку и не разуваясь, из коридора заглянул на кухню. Там никого не было, только горел свет. Жена, укрывшись пледом дремала в гостиной, а сын тихо сидел на трехколесном лисапеде и играл с грузовичком.
— Дежурный… — позвал его хриплым шепотом.
Обернувшись, сын радостно улыбнулся и на цыпочках, чтоб не разбудить свою маму, выскочил в коридор и достал мне из тумбочки домашние тапки. Поставив их передо мной, тут же шепотом заложил старшую сестру: — А меня Аленка книжкой по голове стукнула!
Как не старались мы не шуметь, а супруга проснулась, я увидел это в отражении зеркала висевшего в коридоре. Встрепенувшись она разгладила лицо, легко вскочила и выглянула в коридор.
— Пришел… Кушать будешь? — и не ожидая ответа прошла на кухню. Я же сняв китель направился мыть руки.
Когда я появился на кухне, вкусный ужин уже был на столе. Нежно приобняв любимого человечика, на ушко прошептал: — Кто у тебя молодец? ... Я у тебя молодец!!!
— Хвастунишка ты у меня Нечволодов... Сил у меня больше нет!
— Нет мать, я у тебя большой молодец! Как мой лейтенант на командно-штабной игре всех за пояс заткнул!
— Это кто?
— Миша Бак!
— А-а-а... Он всех за пояс заткнул, а ты молодец?
— Каждый успех подчиненного, есть заслуга и доблесть его непосредственного и мудрого командира!
— Между прочим, на Бака твоего прямо смотреть тяжко. Почти три недели, ни одного письма не получил. На почту, как на службу ходит... В восемь тридцать, в четырнадцать и в девятнадцать... Маша-почтальонша совсем уж... Я ей говорю – он письмо ждет, у него невеста в Одессе осталась... А она свое – та далеко, а я рядом...
— Да... насколько мне известно, там целый роман в письмах.
— Так женился бы, раз так серьезно.
— Ее отец против, пусть сначала мол, собственное жилье получит, а там поглядит...
— Кто же ему холостому самостоятельное жилье даст. У нас многие женатые в общежитии живут, да еще и с детьми. Ты уже в капитанах ходил, да сыну четыре года было, когда мы первую квартиру получили...
— А мне кажется, морочит эта мадмуазель, голову Мишке... прямо жаль парня!
— Кто бы нас бедных девушек пожалел, а?
— Девчонок мать всегда жаль... Только, вот вы меня совсем не жалеете, я имею в виду лично вас, Жанна Михайловна!
— Ты же крайне легкомысленный человек, Нечволодов! Как тебе дивизион доверили, удивляюсь? Тебе бы еще в индейцев играть...
— Хочешь, я тебе военную тайну открою? Но только смотри - никому!
— Все настоящие артиллеристы – индейцы! Например генерал Йохим Лимензен – обычный индеец. Да... Он сам потом в этом признался, правда в очень узком кругу...
— Ладно индеец, кушай давай!
Немного поговорив перед сном, жена пошла укладывать детей, а я в спальню. Через неприкрытые двери было слышно как она им на ночь читает сказку. Через полчаса она неслышно зашла в комнату и присела на кровать.
— Уснули... — с теплотой в голосе сообщила она.
— Умница ты у меня! Умница! — любовно целуя ее руку и прижимаясь головой к бедру, посмотрел ей в глаза. Глаза были большие, веселые. Развернувшись ко мне она положила свою правую руку мне на глаза и поцеловала, всем телом прижалась плотнее и замерла так на несколько секунд…
Казалось только уснул, когда меня вдруг разбудил резкий телефонный звонок. Еще не сняв трубку, бросил взгляд на часы — три ноль-семь. В трубке раздался голос солдата-оповестителя:
— Товарищ подполковник, сбор по тревоге!
— Понял. - Еще не положив трубку на аппарат, уже мягко теребил плечо жены: — Жанна… - она, сладко потягиваясь, промурлыкала: — Да, милый…
— Тревога! - Ее как облили холодной водой…
— Вот черт!
…Сигнал сбора. Привычный ход жизни сразу изменился. В окно было видно, как в доме напротив зажигается свет, как бежали через плац солдаты, как в парке уже начинали один за одним рокотать двигатели машин.
Мое место одевания в таких случаях – коридор, у жены – спальня. Старший сын уже стоял там и держал в руках мои юфтевые сапоги, с накрученными на голенища чистыми портянками. Как у него так получалось? Мы с женой смеялись – родился по тревоге.
— Объявляю благодарность. А теперь боец – спать!
С женой, к выходу мы готовы были одновременно. Она поцеловав сына, напомнила на автомате: — Смотри за младшими, если что... - он не дал ей договорить...
— Обращаться к соседке, тете Ане. Мам, сколько можно повторять... я же, не маленький...
Похватав со специальной полки над входной дверью тревожные чемоданы, выскочили на площадку, где уже спускались с верхних этажей другие офицеры. Муж Ани, уже спускался, а сама она стояла у приоткрытой двери, придерживая рукой на груди домашний халат.
— Аннь... - но та не слова не сказав, только кивнула в ответ.
Спускаясь за женой, невольно любовался ей: «какая же, она у меня..., мой майор медицинской службы! Несмотря на троих детей, она могла позволить себе носить вместо юбки бриджи, которые эффектно подчеркивали ее фигуру на пару с портупеей. На углу дома мы женой расстаемся – ей в санчасть, мне в другую сторону, в штаб. На прощание она меня целует: — Береги себя, милый!
— За детьми присматривай...
Подходя к штабу, увидел как в «Шишигу» грузятся регулировщики в черных куртках и штанах, с белыми касками и портупеями. Глянув на часы, удивился – что-то они задерживаются... Вот водила закрыл задний борт и побежал в кабину. Поехали соколики регулировать и направлять…
***
г. Коломыя
военный городок
18 апреля 1981
суббота
Сидя в учебном классе, где обычно проводится командирская учеба, я думал, как там начштаба выводит технику дивизиона в пункт сбора.
Открылась дверь, и в проеме двери все увидели комполка. Комбат-один, сидящий у входа, встал и громко сказал:
— Товарищи офицеры! - все встали, и только после этого полковник Сталинин прошел в класс.
— Товарищи офицеры, наш посредник подполковник Филипчук. - после этого, поздоровавшись со всеми, офицер с белой повязкой на рукаве полевого кителя прошел к последнему столу и там расположился.