Раннее утро, солнышко еще за горизонтом. Только начинает светать, а небо уже голубое - голубое. Безветренно, поют цикады, чирикают птички. Слабый утренний прохладный ветерок, на траве обильная роса. Мирная, благодатная обстановка. Все как-то по-домашнему. Не хочется думать о тяготах наступающего дня.
А ведь где-то близко идет война. Солдаты проверяют оружие, полученное имущество связи, водитель возится с двигателями. Он тоже все проверяет-ехать километров 20-25, а может быть и больше. В БТР-70 установлена коротковолновая приемопередающая телефонная с частотной модуляцией радиостанция Р-123. Радиус ее действия на среднепересеченной местности при выключенном подавителе шумов и отсутствии помех - до 23 километров, а при включенном подавителе шумов - до 13 километров. В пределах зоны уверенной связи, как я понимаю нам и приказано произвести разведку.
Выехав на большую опушку, замечаю над кромкой леса облако пыли, приказываю заглушить БТР и вслушиваюсь. Постепенно начинаю различать звуки множества моторов, они натружено ревут, скорее всего впереди колонна большегрузных машин. На сотни метров тянутся от них шлейфы поднятой пыли. Земля вся в трещинах, засуха, дождя не было давно. Принимаю решение: подобраться ближе и посмотреть что за колонна.
У нас на пути оказалась небольшая речушка, метров двадцать - двадцать пять шириной. На вид обычная, безобидная, речушка, с пологими песчаными берегами, неглубокая. Моста поблизости не видно. Подъехав к берегу вижу, что машина или колонна машин переправились в этом месте вброд. Следы шин на нашей стороне уходят в воду, на другой стороне выходят из воды. Кто-то раньше нас перешел речушку вброд. Дорога на той стороне повторяла изгибы реки, и была разбита вдрызг. Вся растительность вдоль дороги была покрыта толстым слоем пыли. На обочине лежал труп лошади и было видно несколько небольших воронок, скорее всего от бомб.
Наш БТР на малой скорости смело въезжает в реку, вода чуть выше ступицы. И тут беда - на середине реки заглохли. С нескольких попыток водитель его завел. Тыр-пыр, а броник ни с места. Вылезли, попробовали толкать - ничего не получается, зарываются колеса в песок все глубже и глубже. Пытаемся откапывать песок лопатами, но безуспешно. Машина садится все глубже и глубже, и вот-вот сядет на "брюхо". Глупо говорить сколько воды в сапогах, когда практически все мокрые по грудь. Водитель, пулеметчик и я еще сухие. Отметил интересный момент: если бы такое случилось на учениях, то водитель уже выслушал бы очень много о себе и всех своих родственниках, особенно по женской линии. Сейчас же, все молча и быстро старались сделать общее дело. Увидев, что с ходу БТР не вытянуть, бойцы быстро размотали трос лебедки, но зацепиться было невозможно, даже нарастив трос лебедки десятиметровым штатным тросом,не хватило буквально пары метров до ближайшей сосны. Хоть плачь. Тем временем солнышко поднимается над горизонтом. Нервы наши напряжены. Обидно, что застряли, как говорится на "ровном месте". Тем временем к нам с ревом и лязгом приближается туча пыли, а в ней танк . Я таких и не видел никогда, но самое главное, у него на башне нарисована красная звезда с симпатичной такой белой кайомочкой. В такое счастье трудно поверить!
Подхожу к танкиста, говорю:
- Ребята, помогите, дайте трос, вытянуть нашу машину, нашего не хватает!. Они видят наше бедственное положение, сочувствуют какое-то время, колеблются. Один из танкистов высунув голову из башни и, проигнорировав просьбу, как тот еврей из анекдота, ответил вопросом на вопрос:
- А вы кто, собственно говоря, такие будете?
Чувство-как будто натолкнулся на невидимую стену:
- Э-э... лейтенант Штода. Командир экипажа нового секретного ... э-э, - подбираю нужные слова - Бронеавтомобиля.
- А на документы Ваши взглянуть можно? А то вдруг Вы шпион? - пользуясь моментом, давит танкист.
Но я уже взял себя в руки - Наше подразделение центрального подчинения. Так что предъявлять Вам документы товарищ ...
- Лейтенант Игнатенко, - Представился танкист.
На его комбинезоне знаков различия не было, он был застегнут на все пуговицы и пришлось поверить на слово.
- Так вот, товарищ лейтенант, предъявлять вам какие-либо документы я при всем желании не имею права. Теперь позвольте узнать, где находится Ваше подразделение, и что Вы тут делаете в тот момент, когда должны громить фашистских захватчиков?
Воистину, наглость - второе счастье. Было видно что, Игнатенко несколько оторопел от такой отповеди, в его глазах читалось сомнение: "Черт его знает, что это за странные типы, вдруг и вправду какие-то секретные испытания проводят".
- Троса у нас нет, а вот цепь для такого случая имеется. А вообще опаздываем мы, от своих отстали из-за поломки. Нужно прибыть на место, а с вами тут возится минимум полчаса.
Помочь они конечно могут, но видно их насторожил наш внешний вид, неизвестное для них оружие и БТР, они же такого не видели. И тут на наше счастье, один из солдат перенося вещи из БТРа на берег, не смог удержаться и сел в воду. Отплевавшись от воды, он загнул так, что один из танкистов сказал:
- Не-е-е...! Немцы так не сумеют! и сразу спросил: - Ребята! Откуда будете? Рязанские есть?
- Нет! Здесь почти все москвичи.
Все же танкисты пожалели нас, решили помочь - если налетят самолеты, то наверняка разбомбят, а если "дернуть" может и получится, что и уцелеете.. и начали подгонять свой танк к берегу, к застрявшей машине. Подъехав ближе и рассмотрев наш БТР вблизи Игнатенко мотнул головой:
- Но вот вытащить, пожалуй, Вашу машину не сможем. Не потянет "двадцать шестой". Слабоват.
- Сами выберемся. Главное, чтобы трос выдержал.
Попросил танкистов зацепиться за сосну, объяснив им, что наша машина тяжелей танка, да еще и села на топкое дно, а мы уже за танк своей лебедкой. Сильно они удивились, когда им объяснил, как собираюсь вытащить машину из реки, но что делать, другого выхода нет. Когда было все готово, мы на всякий случай отошли в сторону, трос может лопнуть и зацепить. Водитель БТРа включил лебедку, трос натянулся, как струна и вдруг раздался звук, похожий на выстрел из пушки. Мелькнула мысль - неужели лопнул трос? Нет цел. Это наша "ласточка" стронулась с места и начала помалу двигаться к берегу. Наконец она вышла на берег, и первым делом я загнал БТР под клен с густой, широкой кроной-как говорится: "береженного бог бережет...".
Командир танка был достаточно умным человеком и, поняв, что прямой опасности от нас не исходит, решил познакомиться с нами, а главное рассмотреть нашу форму, оружие и бронеавтомобиль поближе, предварительно освободив танк от сосны. Закрепив цепь на серьги, он скрылся на несколько секунд в танке и было слышно, как он проинструктировал своих подчиненных:
- Василий, остаешься за старшего. Если что вдруг не так, прорывайтесь к нашим. Расскажите все, что тут видели. Я пойду, посмотрю на них поближе.
- Да как же без Вас, товарищ командир? Мы Вас не бросим.
- Я сказал, если вдруг что случится! - рыкнул он на подчиненных - Это приказ. Важнее предупредить своих! Это я вам как командир и как комсорг говорю. Все ясно.
- Да, - нехотя ответил другой голос.
- Тогда все. Я пошел.
Он начал осматривать невиданную для него машину с огромным любопытством. Посыпалось много вопросов. Отговорившись тем, что это новая секретная техника перевожу разговор на другую тему. Пытаюсь выяснить, кто они, откуда. Но он делает вид, что не понимает. Тут на мое счастье, наша рация переключенная на громкую связь, приняла предупреждение "Овода" о возможном нахождении в нашем районе немецкого воздушного разведчика. Экипаж танк не глушил, и находился внутри, поэтому танкист, без лишних напоминаний побежал отдавать приказ загнать танк под деревья. И так, они в этой речке как на ладони. А вдруг еще немцы прилетят, бомбить начнут. И вообще, надо выбираться отсюда побыстрее. При упоминании о немцах разговор оживился.
- Вы, товарищ лейтенант, уж слишком боитесь немцев, - прокинул как бы невзначай Игнатенко - Немцев не надо бояться, немцев надо бить. Вон японцам по зубам дали, и белофиннам дали, теперь сидят, как мыши под веником. И немцам дадим. Сейчас, наверное, наши соколы их на аэродромах жгут. А наши танки их в землю вкатывают. Видел я этих немцев. Не умеют они воевать. Точнее, могут, но только против прогнивших буржуазных армий. А наша, рабоче-крестьянская, им быстро по сусалам надает. А там и немецкий пролетариат поднимется на борьбу.
Я посмотрел на Игнатенко как на маленького ребенка, который несет какую-то глупость и в нее искренне верит. А взрослые не хотят или не могут ему сказать об этом.
- Ох, - сколько же горечи было в этом тяжком вздохе - Война началась, лейтенант, понимаешь ВОЙНА!. Будет она долгой и тяжелой. И немецкий пролетариат на борьбу не подымится! Но мы победим, обязательно победим.
Еще раз горячо и искренне благодарю за оказанную помощь. Танкисты слушают, они торопятся уехать с этого негостеприимного места. Мишени лучше, чем техника, застрявшая на переправе, не найти. Мы тоже последуем их примеру, только немного позже.
- Эй, - позвал я танкиста, когда он уже подходил к своему танку. Он обернулся. Между нами было десяток метров.
- Лейтенант, ты береги себя. И еще, если куда-то отправлять будут, всегда с собой бери, побольше горючки, боеприпасов и еды. Сколько сможешь увезти, столько и бери.
Сказал, повернулся и пошел к своим пацанам, уже подойдя к БТРу обернулся и увидел как танкист забрался в башню своего маленького танка, махнул рукой своему экипажу и легкий, быстрый Т-26 преодолел подъем на дорогу почти мгновенно. Правда, подняв при этом огромную тучу пыли. Танкисту надо было спешить. Ему во что бы то не стало, надо нагнать ушедшую вперед колонну.
Не знал я, что этого танкиста на самом деле зовут Сергей Вавилов, и звание его - старший сержант. Не знал я, что на протяжении всей войны вспоминал он эту странную встречу у брода, странного лейтенанта на странном бронеавтомобилеи и был благодарен этому за этот нехитрый совет. Эта чрезмерная запасливость, над которой так часто смеялись и подшучивали однополчане, не раз спасала сначала его экипаж, потом его взвод, потом и роту, а под конец войны и батальон, которой командовал гвардии капитан Вавилов.
Тем временем рассвело. Солнце светило все ярче и ярче. Необыкновенная красота природы меня радуют. Лирическое настроение прервало появление в небе немецкого самолета-разведчика. Когда-то в детстве, дед рассказывал, что у немцев было два типа самолетов-разведчиков: "рама" и "костыль". Прозвище они получили за свой внешний вид. "Рама" - двухмоторный, двухфюзеляжный самолет, "костыль" - одномоторный, имеет хвост, отличающийся какой-то деталью, высоко поднятой над фюзеляжем. Ненавидели они обоих люто - больше, чем любые другие немецкие самолеты. Когда они висели над траншеями, некуда было деться от точного артиллерийского огня. И просьбы командиров сухопутных частей в это время сводились чаще всего к одной: "Сбейте!.." Самолеты эти напичканы разным разведывательным оборудованием и имеют броневую защиту брюха. Зенитного огня не очень боятся. Появление их ничего хорошего не сулило. По рассказам деда, обычно они или наводили бомбардировщики на цели, или корректировали огонь артиллерии. Судя по объяснениям деда, над нами сейчас кружил "костыль"Это свидетельствовало о том, что передовые части немцев не так уж далеко.
Направление куда ушли выручившие нас танкисты, практически совпадало с нашим. Запросив "Овод" о воздушной обстановке, и получив информацию о нахождении самолетов, пришлось скорректировать маршрут движения. Вдоль дороги рос редкий мелкий лес и кустарники.
Отъехав немного от брода и оглянувшись назад, отметил густой шлеф пыли, которая поднявшись, практически не опускалась на землю. Со стороны пыль наверное смотрелась как стена или специально поставленная дымовая завеса, которая здорово демаскировала нас. БТР натужно ревел, глубоко увязая в песок дороги. Водителю пришлось понизить давление в шинах, иначе мы рисковали застрчть еще раз. По моим расчетам, где-то здесь должна находиться колонна техники, моторы которой я слышал перед речкой, в которой мы застряли. Опять появился немецкий самолет-разведчик, похожий на У-2, стал кружить немного в стороне. Наведя на него бинокль, увидел в низу у самолета два оптических прибора. С той стороны где кружил разведчик кто-то выстрелил из винтовки. Потом еще, - и пошла трескотня. По самолету палили из сотен винтовок. А он продолжал кружить, и закончив разведку, ушел на запад Тем временем лесная дорожка вывела нас из редкого лесочка на довольно широкую дорогу, мощенную камнем. По ней двигалась небольшая колонна техники, из нескольких бронемашин с двумя танками. Как назло, отступать было уже поздно, нас определенно заметили. Да и вообще, трудно не заметить подъезжающий БТР. К нам направилась одна из бронемашин с пулеметом винтовочного калибра в башенке. По ТПУ отдал приказ:
- Водила! БТР не глушить, воткни заднюю передачу, если что отходим задним ходом за гребень, там разворачиваемся и обходим колонну. Наводчик! Держи на прицеле танки - они для нас самые опасные! Нашего калибра для них хватит. Десант! Наблюдает через бойницы за местностью! Все!
Тем временем бронеавтомобиль подъехал и из него выскочил военный и не представившись попытался взять на "горло":
- Кто такие? Из какой части? Где ваши документы? Куда следуете?
Имея уже небольшой опыт общения, нисколько не смутившись, спокойно задал встречный вопрос:
- С кем говорю?
Пришлось ему представиться:
- Лейтенант Фомин.
- Лейтенант Штода.
- Из какой части? Где ваши документы? Куда следуете?
- Отдельный дивизион особого назначения. Документы имею приказ не предъявлять. Согласно приказа командира дивизиона веду разведку.
Теперь Вы лейтенант! Как говориться: "кто, откуда, куда, зачем?".
Немного подумав, лейтенант важно заявил:
- Минуточку! И отойдя к броневику, кому-то докладывал:
- Товарищ генерал-майор! Это наверное, те самые, о ком докладывал старший сержант Вавилов.
Еще о чем-то поговорив, Фомин возвращается и говорит:
- Генерал-майор приказывает Вам доложить лично!
Да! Придется идти на доклад. Генерал, он и в Африке - генерал. Они шутить не любят! Спрыгнув с БТРа и поправив на поясе пистолет, я двинулся вслед за Фоминым. Когда мы уже подходили к машине, из неё вышел военный в комбинезоне. Ворот был расстегнут, и были видны по две звезды на черных бархатных петлицах. Я уже знал, что у генерал-майоров почему-то по две звезды. Отбив положенные по уставу три строевых шага, я бодро доложил:
- Товарищ генерал-майор! Лейтенант Штода по Вашему приказанию прибыл!
- Товарищ лейтенант! Объясните мне, что за форма на вас, что за оружие и техника у вас!
- Товарищ генерал-майор! Наш дивизион проводит комплексные испытания новой техники, нового оружия, новой формы и амуниции. Больше я не имею права ничего Вам рассказывать!
Генерал хотел задать еще какой-то вопрос, но его прервал мой сержант, прямо с БТРа крикнувший:
- Товарищ лейтенант! "Овод" передает, что в наш квадрат следует восемь целей. ОВП две-две с половиной минуты! И скрылся в люке БТРа.
Тут генерал не на шутку обиделся.
- Лейтенант! Что себе позволяет ваш подчиненный! Ему, что УСТАВ не писан!
- Товарищ генерал! Мой сержант поступил абсолютно правильно! Только что, он доложил, что сюда летят восемь немецких самолетов, вероятнее всего, что бы бомбить Вашу колонну. Прошу Вас дать приказ Вашим людям рассредоточится. Самолеты будут здесь через две минуты!
Не думая ни минуты, он кивнул Фомину, и тот побежал к дороге крича: "Воздух, воздух!"
С запада приближались самолеты. Загнав БТР под густую крону необхватного дуба, в стороне от дороги, садимся на землю под прикрытием брони. Самолеты вываливаются из-за облаков прямо над колонной, стремительно входят в полупике. Ясно вижу, что они одномоторные - наверное "мессершмитты". Бомбы отрываются, описывают короткую медленную дугу. Неслышные разрывы, и только потом вздрагивает земля. Бомбы летят теперь куда попало. Одна ухает в лесу. Воют моторы на форсаже. "Мессершмитты" разлетаются в разные стороны. Уйдя на высоту, они становятся в круг и став в правый крен, как на полигоне заходят на штурмовку. Слышится тягучий звук, и сразу разрывы: один, другой, третий... Выходя из пике, мессеры обстреливают обочины из пулеметов, одна из таких очередей попала по БТРу. Звук был, как будто быстро провели арматурой по металлической решетке. Недалеко за деревьями кто-то вскрикнул. Оглядев своих, спросил:
- Все целы?
В ответ мне закивали девять пар глаз, размером с чайное блюдце.
Где-то слышится команда:
- Рассредоточься... Ложись!
На этот раз бомбы падают далеко, метров двести впереди... После того как стихли разрывы, какой-то живой болезненный звук повисает в воздухе. Не сразу даже понимаю, что это дерево. Недалеко от нас надломленная сосна клонится медленно к земле, со стоном рвутся связывающие ее с землей нити. Потом появился наш истребитель. Бой идет у нас над самой головой. Вздрагивает, будто надламывается по длинному фюзеляжу немецкая машина и валится, дымя, куда-то за деревья. Все от радости закричали, запрыгали. Мне тоже хотелось кричать, но я, стараясь выглядеть солидным, бывалым, сдерживал себя. Завалили еще одного "немца", но вслед за этим над нами пронесся горящий истребитель со звездочками. Кто-то рядом из колонны сказал: "Наши храбрые, но беззащитные. Пойдем...". Налет прекратился внезапно, как и начался. Мы встаем отряхиваемся, осматриваем друг друга, потом оружие и БТР.
- Ну как БТР? - спросил я водителя.
- В командирское окно пуля попала, на своем-то я успел щиток захлопнуть, а в остальном, все нормально.
Тут к нам подошел красноармеец и спросил:
- Мужики! Санитара средь вас нет? Наш тяжелораненого перевязывает!
- А что случилось?
- Да, Антипову пуля с самолета в задницу попала, рекошетом от вашего бронеавтомобиля, неглубоко сидит, перевязать надо, а то кровью истечет!
Я встал, залез в БТР, там у нас в аптечке лежали в том числе и медицинские щипчики с загнутыми концами похожие на ножницы, я не знаю, как они там у медиков называются, но их все называли щипцы. Их специально возили их с собой, на случай если придется вытаскивать пулю или осколки из тела.
Подойдя к раненному, увидел что лежит он на животе, со спущенными штанами и раной прикрытой марлевым тампоном от индивидуального пакета. Я снял повязку, рана была как борозда, сантиметров пять длиной, и заканчивалась входным отверстием, кровь шла не очень сильно, и я раздвинул рану, что б посмотреть глубоко ли его зацепило.
- А-а-ай! Ты че делаешь, больно же?! - закричал красноармеец.
Сзади подошли еще бойцы.
- Ну, как там? - тихо спросил один из них.
- Да вроде не страшно, а там хрен его знает, - ответил я. Потом спросил у раненного:
- Как ты?
- Печет сильно! Больно!
- Так. В общем надо доставать. Ты как, готов терпеть боль?
- А что мне остается?
- Давайте спирту дадим, может, не так больно будет, - предложил солдат, который спрашивал есть ли среди нас санинструктор.
- А есть?
- Откудова? Спирт только у военфельдшера. Степенно и как-то рассудительно, как малому дитю ответил солдат и посмотрел на меня.
- Ну че ты на меня уставился? Ноги в руки и к фельдшеру дуй. Да! и йод возьми заодно!
Антипов - вспомнилась фамилия раненного, он чуток поднялся на локтях, и сказал: рана не серьезная - засмеют в роте, охальничать будут.
- Дурной ты Антипов! Попади немец точнее, и в роте никто бы не смеялся, и к девкам не с чем было бы бегать. И с серьезным видом добавил: правда тут есть один дюже хороший момент!
Раненный Антипов не удержался и спросил: - Это какой же?
- Блудливый зуд тебя бы не донимал!
Все рядом стоявшие разом грохнули. А мне не до смеха.
- А-а-ах, ух ты! Да не смешите вы, и так больно, а тут еще вы! Вас бы так! - простонал со смехом Антипов.
- Ну где там, черт его возьми этот посыльный?
Немного в стороне стояла группка бойцов, и один из них говорил: - Ну надо же, мы просто в рубашке родились, я думал нам пи...дец всем, а тут все так обошлось, я до сих пор не могу поверить. Только вон Антипову не повезло!
- Да это ерунда, главное, что не смертельно - ответил другой.
Легонько похлопав Антипова по плечу, сказал:
- Держись, сейчас спирта стакан хапнешь, и будет все нормально, вытащим тебе этот подарок немецкого пролетариата!
Тут боец принес полкотелка со спиртом и поставил рядом со мной, в другой руке у него был флакон с йодом.
Солнце поднималось, и через часа три-четыре, в полдень начнется настояшая жара.
- Давай залпом, и я попробую вынуть тебе из жо... то, что там засело, - сказал я, повернувшись раненному.
Позади меня, кто-то просунул фляжку с водой: - Водицы, вот, с ней сподручней!
Он начал пить и сделав несколько глотков, прохрипел:
- Дай отдышаться... Ух, крепкая падла! И опять начал проталкивать в себя спирт.
- Ну готовься, сейчас будем тебя оперировать. Вмазал? - спросил я его.
Честно говоря, я бы сейчас и сам не отказался от стакана спирта. Весь мой медицинский опыт состоял из одного похожего случая, когда в отпуске на рыбалке, мой друг вогнал в ногу ржавый гвоздь, который в ране и обломался. Хорошо еще, что он заканчивал мединститут и говорил что и как надо делать.
Рядом со мной стоял красноармеец который пялился на Антипова. Я посмотрел на него и спросил:
- Ну чего уставился, первый раз голую жо..видишь что ли?
- Это генерал! - крикнул кто-то из красноармейцев.
Через минуту подъехал уже знакомый бронеавтомобиль. Развернувшись, он остановился рядом с нашим БТРом. Первым из бронеавтомобиля, показался лейтенант Фомин.
- Как вы там?! - крикнул он и, спрыгнув на землю, направился к нам.
- Да вот, Антипов ранен, а в остальном, вроде пронесло.
- Ну вы даете! Удивляется лейтенант.
- Мужики, а чего это вы такие веселые, на выпивших вроде не похожи? - спросил вдруг он, глядя мне в глаза.
- Время провели весело, вот и веселые, - сказал я, смазывая йодом щипцы, а потом обратился к Антипову:
- Ну как ты, готов?
Он кивнул, после чего, я начал осторожно снимать, уже успевший присохнуть марлевый тампон.
- Ну, дорогой, терпи, я полез тебе в нутро, - предупредил я.
Двумя пальцами я раздвинул рану и потихоньку сунул туда щипцы, Антипов застонал от боли.
- Терпи казак, атаманом будешь, - успокаивал я бойца.
Тут щипцы наткнулись на что-то твердое. Зацепив эту штуковину щипцами, я на мгновенье подумал: вытащить потихоньку, или резко выдернуть, и как-то самопроизвольно рванул щипцы. Антипов взвыл от боли и, ругнувшись матом, попытался схватиться рукой за бок.
- самка собаки, больно ведь, еб..!
- Ничего, все нормально, - спокойно сказал я ему, разглядывая пулю вытащенную из раны.
- Разрешите! Товарищ лейтенант!, - сказал Фомин протягивая руку.
Я подал ему щипцы.
- Антипов, тебе повезло, ты в рубашке родился, - показывая на окровавленную пулю сказал Фомин.
- На, бери на память, - сказал лейтенант, протягивая Антипову вынутую пулю.
Антипов взял её и, внимательно посмотрев на нее, сказал:
- Я же говорил, что у меня что-то торчит в жо..., а вы не верили.
- Ну ладно, мужики, давайте закругляться, - скомандовал Фомин и, посмотрев на Антипова спросил:
- Ну, как? В госпитализации нуждаешься?
- Да нет, товарищ лейтенант, со мной все будет нормально, - ответил Антипов.
- Ну, тогда заканчивайте перевязку, и вперед, - махнув рукой, сказал он, и направился к бронеавтомобилю.
Подойдя к бронеавтомобилю, Фомин обернулся и сказал: - А Вам лейтенант, приказано явиться к генералу!
Поскольку в этой небольшой колонне я успел приметить двух генералов, уточнил:
- К которому? В надежде узнать фамилию или должность. Но моему ходу "конем" удача не улыбнулась.
- Пойдемте со мной, я проведу товарищ лейтенант!
В тот момент, когда мы уже подошли к командирскому бронеавтомобилю, из-за поворота выехала черная легковая машина, за которой следовал грузовик с солдатами. Из легковушки вышел военный. Его выправка говорила о том, что военную форму этот человек одел не вчера.
Весь его внешний вид указывал на то, что это кадровый вояка. Прищурившись от яркого солнца, одним слитным движением, он разгладил складки формы, поправил фуражку, двинулся в сторону группы командиров. Еще до того как генерал представился, у меня в голове ярко вспыхнуло солнце, я еле-еле смог удержаться на ногах. Как сквозь вату услышал, как он представился:
- Генерал-майор Москаленко!
В ответ прозвучало:
- Генерал-майор Кондрусев.
- Полковой комиссар Липодаев
- Генерал-майор Тамручи.
Пожав друг другу руки, Москаленко произнес:
- Ну вот и познакомились товарищи! А то раньше только слышал, о Вас в штарме у генерал-майора Потапова, когда он знакомил меня с обстановкой в полосе армии .
Кондрусев ответил:
- Мы тоже о Вас только слышали, надеялись познакомиться на командно-штабном учении, но Ваше соединение в нем участие почему-то не принимало.
- Моя бригада является резервом Главнокомандования. и имеет свои задачи.
- Не обрисуете? Так, сказать в общих чертах...
- Бригаде следовать на Владимир-Волынск и во взаимодействии с Вашим 22-м механизированным корпусом разбить противника, перешедшего границу, восстановить положение. Границу не переходить.
Кондрусев в свою очередь подтвердил, что им получен приказ нанести удар по вторгшемуся противнику в районе Владимир-Волынского.
Я в это время, стоял не дыша, и даже немного спрятался за Фомина. Тут меня тихонько начали дергать за рукав, обернувшись я увидел, что рядом стоит мой солдат. Подняв брови и легонько кивнув, мол "что надо"? Он шепотом сказал:
- Товарищ лейтенант! От "Овода" предупреждение: "В нашем направлении движется группа целей в количестве 32 едениц. ОВП шесть с половиной минут".
Дав знак солдату, что бы он уходил, я снова прислушался к разговору генералов..
- Две из трех дивизий корпуса - 19-я танковая и 215-я моторизованная согласно вскрытого пакета выдвигаются из Ровно в район Ковеля и могут прибыть туда лишь к исходу следующего дня, им предстоит сделать сто сорока километровый марш. О третьей своей дивизии-41-й знаю лишь то, что вчера вечером 21 июня она находилась в месте своего расквартирования - на западной окраине Владимир-Волынска. Говорил генерал Кондрусев.
Набрав полную грудь воздуха, я вышел из-за спины Фомина и громко сказал:
-Товарищ генерал-майор разрешите обратиться?
Генерал Кондрусев, как старший по должности кивнул головой, разрешая продолжать.
- Товарищи генералы! Сейчас из штаба дивизиона передали, что в нашем направлении летит тридцать два самолета, скорее всего это немцы.
Я хотел продолжить, но Кондрусев прервал меня, буркнув:
- Опять накаркаешь предсказатель...
Кондрусев хотел еще что-то сказать, но генерал Москаленко развернувшись в полоборота спросил:
- Лейтенант, Вы хотели что-то добавить?
- Так точно! Для штабной колонны, такое количество самолетов много, вывод - у них есть более "жирная" цель, либо впереди нас, либо сзади нас.
- Думаю, что Вы правы лейтенант, сзади совершает марш моя бригада - два артполка и подразделения обеспечения.
- Товарищ генерал-майор! Какая длина колонны?
- Около пяти километров.
- Времени для укрытия и маскировки колонны нет. Следует максимально увеличить скорость и интервал движения. Для срыва прицельного бомбометания необходимо открыть непрерывный заградительный огонь из всего стрелкового оружия. Целить не в сам самолет, а упреждение брать на корпусов пятнадцать-двадцать, так больше вероятность попасть. Это почти заградительный огонь, думаю, сам факт стрельбы здорово напряжет летчиков - вспышки, трассеры...
- Толково лейтенант! И повернувшись в сторону грузовика, крикнул:
- Красноармеец Бодаков! Ко мне!
Солдат, который сидел согнувшись, рядом с каким-то ящиком, вскинул голову в выгоревшей пилотке и услышав свою фамилию, произнесенную генералом, моментально спрыгнул с кузова грузовика ринулся к нам. За несколько шагов до генерала он попытался перейти на строевой шаг, но Москаленко махнув рукой, спросил:
- С Крыловым связь давай!
- Товарищ генерал-майор! С начальником штаба майором Крыловым связь установлена. Как только вы начали говорить с товарищами генералами я на всякий случай установил связь со штабом!
- Молодец Бодаков! Пошли к рации.
Я пошел за генералом. Из кузова грузовика Бодаков протянул Москаленко гарнитуру радиостанции. Взяв её в руки генерал кратко и толково передал приказ на отражение налета немецких бомбардировщиков. Закончив передавать указания, Москаленко взглянув на голубоватое небо, произнес:
- Денек будет жаркий!
Что он имел в виду, было непонятно. Вдруг возник звук, напоминающий гудение нескольких пчел на лугу. Кто-то из наблюдателей закричал:
- Воздух!
Все на какой-то миг замерли, а потом мгновенно разбежались по укрытиям. Отбежав к БТРу, я забрался в командирский люк и вытащив бинокль навел его в сторону немецких самолетов. Подстроев бинокль, увидел на горизонте множество точек, которые увеличивались, и с их приближением звук нарастал и переходил в рев мощных двигателей. Уже можно было рассмотреть самолеты, шли они тремя волнами: в первой и третьей волне было по одиннадцать машин, во второй десять. Идя идеальным строем как на параде, они словно демонстрировали свою военную мощь. Опустив бинокль, вдруг я заметил как вдоль шоссе, по земле, стелятся стремительные тени, еще мгновение, и одна из них накроет наш БТР. В этот момент, у меня в голове что-то щелкнуло и я дурным голосом заорал наводчику:
- Семен! Бл...ь наводи в солнце! Огонь по команде короткими!
Он закрутил маховичками и через несколько секунд должил:
- Таищ лейтенант не могу! Ветки мешают!
- Бл...ь! Сержант, спили их очередью на..!
Пулемет, почти над головой рыкнул, и вместе с солнцем на меня упала щепа, мелкие ветки и листья.
- Готово! Доложил сержант.
Наведя бинокль на ориентир, прижав рукой ларингофон к горлу, скомандовал:
- Внимание! ...Огонь!
Не имея возможности смотреть на результаты огня, я по ТПУ спросил мехвода:
- Коля! Что там?
- Дымит сцука! Дымит!
Через несколько секунд опять скомандовал:
- Внимание! ...Огонь!
Прошла секунда не больше, где-то вверху, вдруг раздался огромной силы взрыв. В воздухе взорвался немецкий бомбардировщик. Самолет разлетелся на куски. В метрах пяти от БТРа упало колесо самолета. Удивительно - упавшее колесо никого не задело. Но это мне рассказали потом, а сейчас я внимательно смотрел на свой ориентир и ждал подхода третьей волны бомбардировщиков.
- Внимание! ... Огонь!
Только в этот раз я мог посмотреть что происходит вверху, но для этого мне необходимо было выбраться из под дерева. Спрыгнув с БТРа, я увидел как самолет падает, вращаясь вокруг фюзеляжа, одно крыло было оторвано больше чем на половину.
Оглянувшись по сторонам, увидел как бойцы, командиры вылезали из всевозможных ямок, овражков кричали 'Ура', прыгали, обнимались и кидали вверх пилотки и фуражки. Ко мне широким, размашистым шагом шел генерал Москаленко. Подойдя, он взял меня за плечи, тряс и приговаривал:
- Ну..., лейтенант..., ну..., даешь! Как тебе удалось? Это же...!
- Да, все очень просто, товарищ генерал-майор! Скорость самолетов и их высоту, сообщили из штаба дивизиона - триста шестьдесят километров в час и тысяча метров. Это значит горизонтальная скорость полета - сто метров в секунду. Бронеавтомобиль наш стоит напротив телеграфного столба. Столбы стоят через каждые пятьдесят метров. Заметив на земле тень от самолета, которая идет на бронеавтомобиль, я понял: если навести пулемет на солнце и открыть огонь в тот момент, когда тень у нужного столба, то большая вероятность поразить цель. Вот и все, товарищ генерал-майор!
- Ну вот что, лейтенант! Орденом я тебя награждать не имею права, на вот, возьми часы! Бери, бери! Заслужил!
Сняв с руки часы, он за ремешок протянул их мне. Растерявшись, я взял часы и посмотрел на них. На циферблате было написано "Звезда".
- Спасибо товарищ генерал-майор. У меня уже есть... наградные...от... Вас....
- Что-то я не помню тебя лейтенант?! Ну-ка подскажи!
Тут я понял, что совсем растерялся, глубоко вздохнув уже почти сказал:
- Товарищ ма..., Виноват! Товарищ генерал-майор, вы были у нас в полку с проверкой... и за "отличную" стрельбу...
- Понятно, только вот прости, лейтенант... не могу вспомнить! А какой полк?
Меня начало колотить, я не знал что можно сказать, чтобы не запутаться еще больше, а губы как назло сами складывали слова.
- М...мотострелковый!
- А!!! Это тот, что в Бельцах?
- Да! Товарищ генерал-майор!
Генерал переводя разговор на интересующую его тему, спросил:
- Только не видел я пулеметов такого калибра и системы. Что-то новое?
- Так точно! КПВТ- крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый, калибр четырнадцать с половиной миллиметров. Это еще что, товарищ генерал-майор, вы бы видели как на рассвете несколько наших ЗСУшек, более пятидесяти немецких самолетов сбили за считаные минуты, вот это да!
Москаленко медленно, словно пробуя на вкус растягивал слова:
- Зенитная.... специальная..... установка. И что в ней специального, лейтенант?
Подобравшись, и оглянувшись на своих солдат, я постарался внушительно ответить генералу:
- Товарищ генерал-майор! Это новая, опытная техника, не имею права раскрывать её характеристики.
- Скажите лейтенант, судя по эффективности огня ваших ЗСУ, они способны успешно бороться с массированными налетами вражеской авиации?
- Так точно, способны.
- А что за форма на Вас и ваших красноармейцах? Да и личное оружие у вашей группы не штатное. Вот что лейтенант, предъявите Ваши документы!
- Не могу товарищ генерал-майор! Сегодня на рассвете, после начала войны, я...
- Почему Вы думаете, что началась война? А если это масштабная провокация устроенная Германией?
- Это война! Если эти действия - провокация, то наши самолеты горели бы на территории Польши, а не наоборот - немецкие на нашей!
- Боюсь что Вы правы лейтенант. Тихо произнес генерал, сдвигая фуражку на затылок...
- Я получил приказ от командира дивизиона на проведение разведки местности. Документы перед началом выполнения задания сдал в штаб дивизиона. Форму со знаками различия снял и оставил в расположении. Оружие у всего дивизиона - опытные образцы, проходят испытания вместе с другими видами вооружения и боевой техники.
Видя что генерал слушает внимательно, даже как-то отстраненно, решил немного приукрасить:
- В дивизионе даже полевые кухни нового образца, к которым разработан специальный хлебопекарный блок. Если Вам необходимо, товарищ генерал-майор, могу Вас связать с моим командиром!
- Да, товарищ лейтенант! Я думаю это надо немедленно сделать! И голосом, от которого даже напильник станет по стойке "смирно" добавил:
- Свяжитесь с вашим командиром и передайте ему, что генерал-майор Москаленко просит его о встрече немедленно!
С большим облегчением выдохнул я и спросив разрешения побежал к БТРу, вызывать по рации "Гвоздику".