Королевство потерянных

Я не знаю дороги в твой дом -
указателя нет.*

Вечерело. Легкие сумерки незаметно просочились в город, рассыпались по дворам, закатились погуще под деревья, уже окутанные зеленоватой дымкой молодой листвы. Воздух наполнился чуть заметным ароматом весеннего вечера - тонким коктейлем из запахов юной зелени, земли, с примесью непременного автомобильного духа и еще чего-то съестного. Казалось, запахи, звуки, и даже эти сумерки, составляют единую композицию, которую ощущаешь не органами чувств, а более глубоко, до самых глубин человеческого естества, называемого душой...

Мих шел с работы пешком. В хорошую погоду он всегда так поступал - неспешно меря шагами знакомые улочки, срезая путь дворами и переулками, сквозь заросший овражек и напрямую через железнодорожные пути, игнорируя тяжеловесный мост несколькими кварталами дальше. Ему нравилась эта дорога - она была его тайным маршрутом, извилистой линией, не нанесенной ни на одну карту. Пробираясь знакомыми, и все-таки самую чуточку таинственными дорожками, можно было думать о чем-то совсем нездешнем. И случайные прохожие тогда казались будто нарисованными фигурами, ловко вправленными в лабиринт декораций города неведомым мастером.

Мих завернул за угол старой кирпичной пятиэтажки, бросил косой взгляд на торец дома, где рельефными впадинами выделялись ненастоящие окна - жутковатое зрелище, если задуматься. Казалось, за этими слепыми прямоугольниками выцветшего от времени кирпича замурованы неведомые сущности, скованные цепями, дремлющие в забытьи и ожидающие лишь своего часа, когда стены рухнут... Мих дернул плечом и чуть ускорил шаг. Срезая дорогу по чуть заметной тропинке между кустами едва зазеленевшей сирени, он заметил движение возле самой стены. В тени кустов и буйствующей молодой крапивы виднелся рыжий бок и сосредоточенно склоненная круглая, рыжая с белым голова. Кот сосредоточенно пытался сковырнуть что-то мелкое и блестящее, дергал лапой с выпущенными когтями, переминался в нетерпении.

Мих почувствовал, как по коже под мягкой клетчатой рубашкой прошел холодок. Уютная ткань показалась вдруг холодной и влажной. Все стихло, кот поднял усатую морду и, пронзительно глянув на человека желтыми глазами, выгнул спину и обнажил клыки. Вот оно. Снова. Мих судорожно сглотнул, прижал ладони к бедрам, решая, что делать. Соблазн был слишком велик, и никакой страх не мог отогнать это острое предчувствие встречи. Сколько раз он давал себе слово, вырываясь из холодных объятий ужаса и восторга, что больше никогда... Он уже не мальчик, ему минул двадцать один год, а ощущения совсем не изменились, словно семилетний пацаненок продолжает жить где-то внутри и ждать, ждать новой встречи.

Кот навострил уши, будто что-то услыхав, затем неторопливо развернулся и одним бесшумным движением исчез в переплетении ветвей и молодых побегов. Мих осторожно выдохнул, отвел ботинком стебли крапивы и осторожно, словно пробуя землю под собой, поставил ногу. Еще два шага, и вот перед ним уже тускло поблескивает серебристая цепочка, запутавшаяся в кривых отростках давно валяющейся и успевшей глубоко войти в землю ветки. Он наклонился и аккуратно распутал ее, стараясь не порвать тоненькие звенья. Цепочка оказалась серебряной, довольно простой, но с причудливо-филигранным кулончиком в виде стилизованного изображения солнца, с переливчатым желто-коричневым камнем в середине. Мих глянул в ту сторону, где исчез кот, но животного, конечно, и след простыл. Правда ли эта безделушка была столь дорога ее владелице? Был ли кот в числе свиты? Парень с сомнением зажал в ладони находку и торопливо пошел вдоль стены, чуть постукивая иногда костяшками пальцев по серо-желтому кирпичу.

Придя домой, в съемную крохотную квартирку на девятом этаже, он разложил цепочку на столе и принялся готовить ужин. Когда картошка начала шипеть на сковородке, он вышел на балкон и забарабанил пальцами по перилам, всматриваясь в светло-синюю полоску, еще заметную на окончательно потемневшем небе. Идти или нет? От одной мысли все внутри замирало, словно смотришь вниз с самого края высокого обрыва. Это как прыгать наугад в темную воду, плещущуюся далеко внизу: страшно, опасно, но уже знакомо и желанно. Часы на стене показывали десять, картошка подгорела, а чайник остыл. Мих настроил будильник сперва на три часа, потом перевел на четыре, но, подумав, опять перекрутил на три. Ему не хотелось встречи в этой убогой квартирке, требовалось что-то иное...

Он знал, что сон сегодня не придет, потому просто устроился с книжкой на нерасстеленной кровати. Напряжение росло, он несколько раз закрывал глаза и думал: ничего не нужно делать, пусть. Бросить безделушку за окно, выспаться перед следующим рабочим днем и ни о чем не думать. Разносить по городу документы, улыбаться хорошеньким секретаршам, расписывающимся за полученный пакет и мчаться дальше, и не вспоминать черных бабочек да кружевные крылья, серебряно-черные.

Время тянулось невероятно медленно, но стоило отвлечься на воспоминания, как тут же зазвенел сигнал. Мих неторопливо сел, выключил будильник и убрал телефон в карман джинсов. Надел все ту же рубашку, несмотря на прохладу ночи, бросил в карман джинсов заветную цепочку, но затем передумал и просто зажал ее в кулаке.

Улица встретила Миха тишиной, разбавленной звуками оживленной улицы в двух кварталах слева, жидким светом фонарей да свежей, влажной прохладой. Парень поежился и заспешил направо, мимо плотных, размалеванных граффити ролет закрытого магазинчика, вдоль унылого серого дома и зияющей пасти арки, ведущей во двор. Свернул за угол, пересек узкую и пустынную улочку и углубился, наконец, в маленький скверик, складывавшийся из нескольких дорожек, огибающих старый потрескавшийся фонтан, в котором много лет уже не было воды, кроме дождевых луж. Мих отошел в сторону от фонтана, миновал фонарь и придирчиво осмотрел спрятавшуюся за недавно подстриженными кустами снежноягодника скамейку. В темноте не было заметно потрескавшейся краски и досок в "заусенцах", только аккуратные очертания да чуть поблескивающие от выпавшей росы кованые подлокотники. Мих потоптался еще немного, оглядывая короткую аллейку в обе стороны и пытаясь рассмотреть за кустами, не идет ли кто с улицы. Однако, в столь поздний - или скорее ранний - час никто не собирался проходить через сквер. Ничто больше не мешало, и рассвет был близок.

Внутри все онемело, будто кто-то милосердный сделал анестезию и заморозил все чувства и даже ощущения. Мих аккуратно выложил на холодный металл подлокотника цепочку, проследил, чтоб она случайно не упала, и сел рядом. Это было уже спокойное, почти равнодушное ожидание, однако любой звук, даже едва заметный шелест молодой листвы на легком ветерке, заставлял вздрагивать. Затем с соседнего дерева на дорожку слетела ворона. Ее оперение поблескивало в отсвете фонаря. Ворона склонила голову и Мих замер. Тогда она короткими прыжками приблизилась и снова глянула искоса. Парень облизнул пересохшие губы.

- Уходи, - сказал он негромко, и собственный голос показался ему вороньим карканьем, - Кыш!

Он чуть притопнул ногой, ворона отпрыгнула в сторону, но даже не раскрыла крыльев. В стороне качнулась ветка, и Мих рассмотрел на ней еще одну или две темные тени.

- Я жду, - сказал он воронам и вздернул подбородок. Вокруг разлилась тишина, пропали, кажется, даже отзвуки дороги и шелест зелени. Снова ожидание, утомительное и напряженное. Из-за поворота дорожки вышли два кота - один массивный, с грациозной походкой хищника, второй тощий, подрагивающий высоко поднятым хвостом. Впрочем, коты не стали подходить близко, они уселись в нескольких метрах от Миха, затаившись в тени куста. Пришла шальная мысль - может, уйти прямо сейчас? Однако теперь эта мысль показалась нелепой. Как пригласить важного человека с помощниками на деловую встречу и уйти, оставив все важные бумаги на столе.

Воздух, наконец, дрогнул, мазнул по щеке, как прикосновение летящей ткани, и скудный свет фонаря стал еще бледней. Сначала в конце аллеи, у фонтана, затрепыхались крошечные точки. Затем их стало больше, целое облако, черное и подвижное, катящееся по дорожке. Ужас и восторг одновременно сковали, обездвижили тело, затопили разум. Безотчетный страх, древний и дикий, страх перед тьмой и ее детьми, трепыхался в душе, в такт биению крыльев заполонивших все вокруг черных бабочек. Их было так много, что, казалось, сейчас нельзя будет вдохнуть. Они мелькали, задевали лицо бархатистыми крылышками, но не издавали даже шелеста, какой мог бы быть от множества крошечных существ, столь плотно теснящихся в воздухе. Затем как-то внезапно они все рванулись в стороны, и улица стала почти пуста, не считая тонкой и невысокой фигурки напротив скамьи. Мгновение будто замерло, растягиваясь на одно, два, три биения сердца, восхищение перемешалось со страхом, почти эйфорическое счастье и отчаяние теснили друг друга.

Хрупкая фигурка была облачена в длинную серебристую тунику, в струящейся ткани которой, казалось, мелькали звезды. Даже сквозь леденящий ужас Мих испытал некоторое удивление, всматриваясь в длинные светлые волосы, заплетенные в пышную косу, в тонкие черты очень юного лица, наконец, в крылья - ажурно-кружевные, иссиня-черные крылья бабочки, чуть подрагивающие за спиной. Пересиливая сопротивление собственного тела, Мих выдавил:

- Кто ты?

Незнакомка обворожительно улыбнулась, маленькие острые зубки блеснули меж тонких вишневых губ, серебристо-серые глаза заискрились неподдельным любопытством.

- Интересно! - сказала она, обращаясь к рыже-белому коту, вальяжно вышедшему вперед. - Так он не знал, что будет, когда принес мне желанное?

- Знал, - голос слушался плохо и звучал будто заторможенно, однако Мих сосредоточился на своем удивлении, это помогло хоть немного ослабить оковы ужаса, - Ты не Силефия.

- Даже имя знаешь, - дева-бабочка качнула ажурными крыльями, затем шагнула вперед и тонкие пальцы ловко подхватили цепочку, только кулон качнулся, мерцая золотистым камушком. - Меня зовут Аммилина. Хочешь в мою свиту?

Мих судорожно вздохнул. Сколько раз он мечтал, чтобы Силефия сказала ему это! Сколько раз просыпался ночью, прислушиваясь к отголоскам сна, в котором он сопровождал королеву потерянных, как верный страж и помощник...

- Смотри, - девочка - а она выглядела в самом деле, скорее как подросток, нежели как созревшая девушка - обернулась, и из тени вышли давешние два кота.

- Они пришли сюда, чтоб войти в мою свиту. Я беру их, - Аммилина наклонилась и легко подняла замершего упитанного кошару, и легко коснулась губами его лба. Кот мелодично мурлыкнул, не отводя взгляда от новой хозяйки, а она поцеловала и второго, а затем снова повернулась к Миху, - Видишь? Так просто. И ты больше не будешь страдать от дуновения ужаса, которое сейчас гложет тебя.

- Нет, - ответил Мих, и это стало откровением даже для него. Но даже страх отступил, когда он задумался об этом, и стало легче дышать. - Где Силефия?

Маленькая дева-бабочка чуть скривила губы и поднесла к глазам цепочку, словно не было дела важнее, чем рассмотреть заполученную безделушку.

- Силефия - моя мать.

Мать? Мих удивленно моргнул, и страх отступил еще немного. Невероятное и потусторонее создание, дитя тьмы, королева потерянных - оказывается, она тоже могла быть чьей-то возлюбленной, родить ребенка, подарить жизнь... И оказаться не такой вечной, как ему думалось! Это все трудно было уложить в голове. Парень взлохматил и без того непокорно торчащие светлые волосы и кивнул, словно соглашаясь с собственными мыслями.

- ...И она потерялась.

- Как это - потерялась? - Мих даже рассмеялся абсурдности ситуации. Королева потерь сама потерялась! Впрочем... - Так ты стала новой королевой?

- Ты больше не боишься? - серебристые глаза уставились на него с опаской, ажурные крылья дрогнули, словно девушка решила улететь, как почуявшая опасность бабочка.

- Нет, - ответил Мих и сам удивился тому, что леденящий ужас, сопровождавший всякое появление дочери тьмы, исчез без следа. Может быть, потому что он стал воспринимать ее больше как живое существо, нежели мистическую потустороннюю сущность.

- Сильный, - с сожалением произнесла Аммилина и покосилась на свою свиту из кошек и ворон, рассевшуюся вокруг. - Но власть все равно моя. Ты отнял эту вещь, - она покачала кулоном, как мятником, - у моего слуги. Это была не твоя находка, ты должен ему, а, значит, должен мне.

- Что же я тебе должен? - Мих вглядывался в правильные, словно резные черты лица, в тонкую фигурку и потрясающие воображение крылья, и сожалел, что вместе со страхом ушло и слепое восхищение.

- Пойдем со мной, - она властно протянула руку, но испортила все впечатление величественности, быстро добавив: - Я ничего тебе не сделаю, не бойся.

- Я не боюсь, - улыбнулся Мих, вставая и осторожно сжимая в ладони хрупкие белые пальцы.

Черные бабочки в считанные мгновения вновь заполонили все вокруг, так, что хотелось закрыть глаза или отмахнуться, но что-то подсказывало, что делать этого не стоит. Впрочем, не прошло и минуты, как бабочки снова ринулись в стороны, и Мих обнаружил, что стоит посреди просторного холла с зеркальным мраморным полом, массивной лестницей и целыми гроздьями огоньков вдоль стен, сияющих, словно свечи. Не осталось ни свиты, ни даже бабочек, а сама Аммилина стала похожа на обычную девушку, только крылья казались пугающе настоящими. Сейчас девушка сложила их за спиной, как настоящая бабочка. Туника складками огибала место, где крылья соединялись со спиной, от лопаток и до копчика. При ярком свете можно было увидеть, что они бархатистые, словно покрыты очень короткими гладкими ворсинками. У кончиков глубокий черный цвет отливал в синеву, возле самой спины имел серо-розоватый оттенок.

Аммилина вздохнула, словно приходя в себя после долгой дороги, шагнула в сторону, зацепила пальцами едва различимую паутинку, соединяющую огоньки в грозди, так, что они поплыли за ней, подобно стайке маленьких воздушных шариков, и пошла к лестнице. Мих поспешил следом, и они поднялись по ступеням, изгибающимся полукругом, пока не вышли на широкую каменную площадку.

Здесь открывался странный, сюрреалистичный вид. Лестница привела их на заросшую травой равнину, бугрящуюся небольшими холмами вдали. Низкие серые облака неторопливо и величественно клубились над равниной. То тут, то там вырисовывались какие-то предметы - от останков полуразрушенного деревянного дома, до разбросанных в траве безделушек, игрушек и даже картин.

- Не сюда, - девушка потянула Миха дальше, на лестницу, которая вроде бы не казалась высокой, но терялась в облаках, уходя очередным округлым витком вверх. - В долину потерянных вещей сам не ходи, - продолжала Аммилина, легко шагая по ступеням, - Там доживают свой век забытые вещи, они могут быть опасны. Там интересно побродить, но без опыта можно просто потеряться или нажить неприятностей.

Мягкие, словно пух, серые облака теснились на лестнице, закрывая ступени. Дева-бабочка с досадой скривилась и несколько раз открыла и схлопнула крылья, отгоняя прочь пушистые клубы. Мих недоверчиво дотронулся до облака, а затем ущипнул и потянул странную массу. В пальцах остался клочок серого и теплого невесомого вещества, которое на миг показалось плотным... и вдруг оказалось именно таким - плотным, теплым и пушистым, как бок маленького зверька. Юная королева скосила глаза и фыркнула:

- Оно будет тем, что ты захочешь, так что не заходи слишком далеко в своих фантазиях.

Мих изумленно охнул, выпуская комочек из рук, но тот уже повис в воздухе перед его лицом и открыл маленькие черные глазки-бусинки. Моргнул раз, другой, и вдруг ласково ткнулся в щеку изумленного человека.

- Эй, - опешивший Мих и едва не оступился, - Возвращайся, давай туда, где был!

Тепло и печаль на миг коснулись души Миха, словно пришли извне, и комочек отлетел обратно к облаку, прилип с краю, грустно поглядывая оттуда и вовсе не собираясь снова становиться бесформенной массой. Парень беспомощно глянул в прямую спину поднимающейся Аммилины, затем снова на глазастое облачко и фыркнул:

- Эх ты, Пых... - а затем поспешил догонять свою спутницу.

На третьем "этаже" лестница заканчивалась. Здесь было темно и прохладно. Мягкий свет от светящихся шариков в руках Аммилины едва достигал каменных стен, сходящихся над головой сводом пещеры со сверкающими синими и алыми сталактитами. Девушка нетерпеливо оглянулась, и тут же из темноты вынырнули две невысокие круглолицые женщины, похожие, как две капли воды. Они были одеты в старинные платья прислуги, но даже при белых передниках и чепцах женщины казались какими-то серыми, блеклыми. Была в них некая странность. Женщины поклонились Аммилине и пошли по каменному коридору, и тогда Мих понял: горничные спокойно и уверенно двигались в полной темноте. Затем они вдруг остановились и встали по обе стороны углубления в стене, которое, при ближайшем рассмотрении, оказалось массивной полукруглой дверью, бесшумно повернувшейся вокруг центральной оси, стоило Аммилине едва коснуться ее.

Представшая взгляду комната оказалась столь же удивительной, как и все в этом странном месте. Здесь также свешивались с высокого потолка гирлянды фонариков, но под ногами оказался мягкий коричневый ковер. Светло-бежевые стены были увешаны сотнями фотографий: портретами и групповыми, пожелтевшими снимками и глянцевыми отретушированными изображениями. Лица на этих фотографиях не повторялись. У дальней стены стояло несколько этажерок с кипами ветхих газет и простое деревянное кресло-качалка. Кроме того, обстановку комнаты дополняли две белоснежные софы с резными ножками, пара кресел, имевших подлокотники, но без спинок и белый же стол с витиеватым коричневым орнаментом.

- Гостиная мамы, - пояснила Аммилина, со вздохом опускаясь в одно из кресел, - Ты что-то ешь, да? Скажи им.

Мих обернулся к вошедшим следом женщинам, и только сейчас заметил у дверей два вазона с цветами. Цветы оказались причудливо изогнутыми, переливчатыми и - каменными. Изумрудно-зеленые, полупрозрачные, сверкающие гранями листики чуть подрагивали от дуновения из закрывшейся двери, лиловые и желтые чашечки цветов чуть заметно качались. Столь же странными, как подвижные каменные цветы, казались монолитными две фигуры горничных.

- Нет, - Мих кашлянул и обнаружил, что все-таки есть, чего пожелать: - Воды, пожалуйста.

Одна из горничных бесшумно вышла, вторая переместилась и встала в углу, игнорируя удивленный взгляд гостя.

- Они не люди, они вылеплены из тех самых облаков, что встретились нам у лестницы, - пояснила девушка, явно позабавленная выражением его лица. - Но теперь серьезно. Все жители королевства потерянных могут читать предметы, - Аммилина замялась, видя непонимание на лице Миха, - Видеть то, что видели предметы, что они помнят... Ты ведь не думаешь, что если сам стал свидетелем какого-то события и запомнил его, шкаф или зеркало чем-то отличаются?

- Так, погоди. Любой гвоздь в стене может быть свидетелем и пересказать все, что видел?

- Ну... - Аммилина нахмурилась, подбирая слова. Было заметно, что общение с человеком ей тяжело дается. - Место в мире для каждого определяется его важностью. Если у тебя есть... любимая ручка, например, ты сам оживляешь ее постепенно. Если на стене висит зеркало, которое так любит и восхищается им девушка - оно тоже оживлено. Вешалка в гардеробе театра тоже важна. А вот статуэтка, которую тебе кто-то подарил и ты ее из вежливости все еще не выбросил, но и не замечаешь - в ней жизни почти нет. Крохи, которые перепадают, если случайно бросаешь взгляд и вспоминаешь подарившего ее человека... Я запуталась, - она всплеснула руками и беспомощность сделала ее лицо почти детским, обиженно-печальным.

"Королева ты, как же, - подумал Мих, и ободряюще улыбнулся девушке, - Впрочем, если б я имел дело с Силефией, я бы вряд ли сидел в этой комнате". Все происходящее настолько увлекло Миха, что он забыл о времени. Расцвел ли уже день там, в мире людей - он не знал, да и не слишком интересовался. Удивительное было, жило вокруг него, трепетало кружевными черными крыльями, подрагивало чашечками каменных цветов.

- Воспоминания предметов, - напомнил Мих, - Ты начала с этого.

- Да, - Аммилина выпрямилась и величественно взмахнула рукой, разом преобразившись и снова надев маску королевы, - Воспоминания питают нас. Потерянные вещи, теряя свою осмысленность, наполняют жизнью нас. Потому так важна всякая безделушка, которую кто-то потерял или выбросил - если она была важна для человека когда-то. Это похоже, наверное, на ваше увлечение интересной книгой. Погружение в нее. Мама любит иногда погружаться прямо там, в мире людей... Хотя, в отличие от книги, мы можем иногда погрузиться слишком глубоко. Застрять. Но.

Аммилина поднялась и пошла вдоль стены, касаясь кончиками пальцев то одной, то другой фотографии.

- Это возможно только, если мы становимся слабы. Когда о нас не думают. А как это могло выйти с королевой? - девушка резко обернулась и требовательно уставилась на Миха, словно он знал ответ.

- А кто обычно о вас думает? - приподнял светлые брови Мих.

- Подданные, - Аммилина вздохнула, забрала из рук бесшумно возникшей горничной хрустальный графин с водой и стакан, не глядя, поставила на столик и продолжила: - Нас не много, оттого это важно - думать друг о друге. Идем, - вдруг поднялась она, решительно направляясь к двери.

Мих вздохнул, быстро плеснул себе в стакан воды, залпом проглотил и поспешил за ней.

Снова темный свод каменного туннеля, неведомом как возникшая впереди горничная с горстью фонариков. Вопреки ожиданиям, ни эха, ни даже звука шагов не слышалось. Тишина нарушалась только легким шелестом, исходившим будто со всех сторон разом. Короткая процессия дважды повернула, прежде чем в конце коридора замерцали разноцветные пятна. Причудливой формы витражная дверь мягко сияла синим, желтым и фиолетовым светом, складывавшимся в витиеватый рисунок.

Аммилина вошла первой, и здесь, наконец, ее туфельки звонко застучали по отшлифованному до зеркального блеска малахиту. Камень под ногами напоминал зеленый переливчатый шелк, плиты были подогнаны так, что разводы темно-зеленых линий плавно перетекали друг в друга. Стены из темно-зеленого камня были украшены множеством ниш, забранных янтарными панелями, за которыми горели все те же светящиеся шары. В дальнем конце круглого зала пылал огромный камин, забранный золотистой решеткой. На сиреневом диване справа от камина сидели юноша и девушка с одинаковыми чертами ничего не выражающих лиц. Сбоку на столике огромный попугай мерно бил массивным клювом по черным прутьям клетки, а перед диваном широко вышагивала крупная девица с высокой копной ало-рыжих, как огонь, волос. Она резко обернулась на звук шагов, и Мих увидел, что девице со стройными ногами и обнаженной длинным платьем спиной никак не меньше сорока лет на вид. У нее было грубоватое воинственное лицо. Она сдержанно поклонилась юной королеве и жадно уставилась на Миха. Тот даже чуть попятился от такого приема.

- Это Димротиана, богиня любви и страсти у давно выродившегося народца Севера, - представила огненноволосую Аммилина, полуобернувшись к Миху, но не глядя на него. - На диване - ее брат и сестра, потерявшие имена, но некогда тоже боги. И справа ты видишь их отца, великого бога Сомдеруда, утратившего свою суть и прикованного к случайному телу.

- Зачем это? - резко спросила Димротиана.

- Проверь его, - небрежно бросила Аммилина, направляясь к клетке с попугаем-богом.

Мих онемел, но рыжая, похоже, не удивилась. Она выудила из задрапированного кружевом выреза платья плоский зеленый камень, оправленный в стилизованное изображение птицы, обнимающей бронзовыми крыльями кулон. Женщина повертела его в пальцах, хмыкнула и заправила обратно, за кружева.

- Нет.

- Боги? - Мих недоверчиво качнул головой, - Я думал... - подобрать вежливое определение увиденному не удалось, и он замолчал.

- Боги, - скривила губы рыжая с непроизносимым именем. - То, что остается от богов, когда в них перестают верить и считать важными. Я ищу своих братьев и сестер по земле, в потерянных сущностях. Не все выдерживают бремя быть забытыми - кто-то теряет себя, кто-то свой разум...

- Вот такие у меня подданные, - сказала Аммилина, вынимая из резной малахитовой шкатулки на каминной полочке еще один кулон. Возьми... Хеммир.

- Михаил, - поправил Мих и принял из рук королевы тяжелый камень в простой серебряной оправе в виде резных листьев. Вдруг камень едва заметно блеснул и крапчато-зеленая, чуть шероховатая поверхность его обернулась прозрачным, как слеза, зеленоватым стеклом. И за этим стеклом все выглядело иначе! Круглый зал оказался разделен белыми колоннами и наполнен солнечным светом. Огненноволосая богиня обернулась невозможно-прекрасной белокожей девушкой с пышными формами, двое на диване - мускулистыми и прекрасными воинами в червленых кожаных латах и сизо-голубоватых кольчугах... Даже попугай, стоило развернуть к нему камень, предстал словно бы далеким и в расплывчатой дымке, но могучим мужчиной опирающимся на исполинских размеров топор и поглаживающий шипастый набалдашник его рукояти. Мих понял их имена - непроизносимые и сложные, но ставшие вмиг очевидными.

- Боги... - шепнул он, и Аммилина вдруг хихикнула.

- Это не так уж забавно, - сварливо отозвалась Димротиана, - День за днем искать своих близких, утративших и силу и величие, собирать этих жалких, полубезумных существ...

- Зачем? - невольно вырвалось у Миха, и хоть вопрос прозвучал почти неслышно, богиня взглянула гневно и отчаянно.

- Они уходят в мир раз за разом именно поэтому. Чтоб забыться. Но они не умеют жить, как люди. И я иду, чтобы найти их, стряхнуть личину алкоголиков или наркоманов, спасаю от побоев тех, кто считает их мошенниками и сектантами... Мне нужно заставить богов вспомнить, кто они есть! Во имя их же жизни. А они потом снова убегают.

- Безрадостно как-то, - смущенно пробормотал Мих, пытаясь вернуть камень Аммилине, но она лишь отмахнулась.

- Ты человек, - огненноволосая богиня опустилась на подлокотник дивана, - Ты знаешь только одну жизнь. Мы же впитываем их во множестве - из тех потерянных предметов, из воспоминаний, даже проживая чужую жизнь, когда убегаем на землю. Такое существование слишком многогранно, чтоб дать ему только одну характеристику. Трудно, но стоит того, чтобы жить.

- Так, ну к делу! - нетерпеливо тряхнула головой Аммилина, и голос ее снова обрел королевские нотки. - Я показала тебе достаточно. Возвращайся в мир и ищи мою маму.

Мих не стал задавать глупых вопросов, он просто приподнял брови в немом изумлении.

- Амулет из змеевика поможет тебе увидеть ее суть. Возможно, ты найдешь других богов... Сообщай о них моей свите. Опять-таки, амулет будет знаком для них, что твои слова важны.

- Хорош я буду! - Мих театрально повернулся и махнул рукой вверх: - Эй, ворона! Сообщи своей госпоже, что этот бомж - на самом деле бог вина и земледелия! А? - он снова повернулся к королеве, - Не помню, чтоб я давал согласие на поиски. В мире шесть миллиардов людей! Что мне делать - бросить все и скитаться по свету с волшебным стеклышком? Я не могу питаться воспоминаниями и перемещаться посредством кучи бабочек, вы меня переоценили.

- Пойдем, - Аммилина проигнорировала удивленный взгляд богини, схватила Миха за руку и потащила к дверям, в темный коридор, и дальше, почти наощупь. Совсем рядом с собой он чувствовал трепетание больших мягких крыльев, а где-то впереди, за плечом королевы мерцал, увеличиваясь, огонек. Они свернули, Аммилина ударила ладонью, казалось, в стену, и стена расступилась, открывая бескрайнее поле серых и плотных облаков. Они теснились у ног так близко...

- Плотные, - шепнула королева и ступила на бугристую поверхность и пошла по ней, как по мягкому ковру, утопая почти по щиколотку. Мих вздохнул и шагнул следом. Сердце на короткий миг ухнуло - вот сейчас он полетит сквозь невесомую серую пелену вниз, к безжалостно-твердой земле... Нет. Облака были действительно плотными, чуть пружинящими, затянутыми полупрозрачной сероватой дымкой.

Аммилина отошла уже довольно далеко и взмахом руки приказала облакам расступиться. Теперь у ее ног зияла пропасть, а далеко внизу, на знакомой уже унылой равнине, цвело огромное дерево. Бледно-желтые крупные цветы с широкими остроконечными лепестками, разделенные розетками из темных листьев, казались нарисованными.

- Все не так просто, как тебе кажется, - тихонько произнесла юная королева, глядя вниз. Мих остановился на безопасном расстоянии от края пропасти, потому видел только часть ее белоснежного лица. Он промолчал, и через некоторое время Аммилина продолжила: - Время здесь идет не так, как на земле. Здесь нет дней и ночей. Но иногда бьет небесный гонг и облака сияют изумрудным светом, и тогда мы все, живущие в королевстве потерянных, вспоминаем друг друга.

- Хорошая традиция, - Мих не знал, что еще сказать, но, кажется, ответ и не требовался. Аммилина просто замолчала снова. Затем что-то ткнулось Миху в плечо, и он от неожиданности едва не свалился в пропасть. Обернувшись, он увидел тот самый клочок облака с круглыми бусинками-глазками, который парил, чуть подскакивая, на уровне плеча. Парень бросил опасливый взгляд на королеву, но она по-прежнему любовалась цветущим безымянным деревом. Мих постарался незаметно отмахнуться, но облачко и не думало улетать. Потому парень просто поймал его в ладони, боясь сдавить, и отодвинул в сторону, чтоб королева не заметила. Облачко смешно щекоталось в ладонях, но совершенно не пыталось вырваться.

- Не столько традиция, сколько условие выживания, - вздохнула наконец Аммилина и легко повела крыльями, как встревоженная бабочка на цветке. - Подданные могут вспоминать кого им хочется. А королева обязана вспомнить всех. Но вдруг мне показалось, - она резко обернулась к своему слушателю, и Мих обнаружил, что серебристые глаза полны слез, - Показалось, что маму вспоминаю одна только я.

- Она им всем безразлична? - удивился парень.

- Королеву уважают и почитают. Это традиция, вечный порядок, как небо, долина потерянных вещей и гонг... А, впрочем, я не знаю. - королева вздохнула, неуловимым движением руки велела облакам затянуть дыру и вмиг ее облик стал строгим и деловым. - Ты отдохнешь до следующего гонга. Тебе хватит этого, чтобы как следует набраться сил. Потом...

Потом Мих вдруг увидел в стороне светло-золотстую ленту, будто по серым бугристым облакам кто-то просыпал невесомую пыльцу со множества цветов. Он кивнул в знак того, что продолжает слушать, и сделал несколько шагов, пока пыльца, рассыпанная узой полоской, не оказалась почти под ногами. Золотистая дорожка упиралась в призрачное облачко, похожее на колеблющееся отражение в воде: и отражалась там узкая улочка, массивные мусорные контейнеры и пара людей в стороне.

- Что? - оборвала себя на полуслове Аммилина, - Ты видишь?

- Н-ну. - неуверенно сказал Мих, собираясь ступить на дорожку, но девушка ухватила его за плечо, удерживая.

- Стой! - Мих дернулся, невольно выпуская из плена рук глазастое облачко, но королева не обратила на это внимания, ее взгляд прожигал его почти физически, - Это кошачья тропа. Кошачьи тропы проходят по связкам пространства, они повсюду, но люди не видят их. Королевство наложило на тебя отпечаток... - она отпустила его плечо и вдруг улыбнулась, - Тем лучше.

- Куда же я так попаду? - спросил Мих, завороженно глядя в колышущуюся рябь пространства.

- Не знаю, - дернула плечом Аммилина, а потом ухватила его холодными пальцами за подбородок и повернула лицом к себе. Мих глянул удивленно, несколько раз моргнул, а когда снова обернулся - никакой "кошачьей тропы" уже не было. Кажется, королева догадалась по его ошарашенному виду, потому что звонко по-девчоночьи рассмеялась, - Какой же ты забавный! Стоило привести сюда человека, чтоб увидеть реакцию... Тропы будут появляться и пропадать, едва отведешь взгляд, они будут меняться, и ступив на тропу, не факт, что ты выйдешь там, куда намеревался... Только сами кошки могут выбирать направление, мы же - только идти их путями.

Мих обернулся и увидел пару золотистых лент в стороне, но одна тут же пропала. Эти тропы казались призрачными, они не отвлекали внимания и становились четче, только если на них пристально смотреть.

Из сероватого тумана вышла кошка, за ее спиной гасла золотистая лента дорожки. Очень крупная и очень пушистая, рыжая с белым, кошка величественно ступала по бугристой поверхности плотных облаков, и, казалось, не замечала никого.

- Маи, - неожиданно тепло сказала Аммилина, наклоняясь и зарываясь пальцами в пышную шерсть. Кошка дернула высоко поднятым хвостом и мелодично мурлыкнула. - Иди, - сказала королева, выпрямляясь и глядя на Миха, - Она отведет тебя туда, где ты сможешь отдохнуть.

Кошка развернулась с достоинством королевского линкора, и перед ней внезапно замерцала золотистая дорожка. Мих бросил прощальный взгляд на королеву и через миг вдруг оказался в уютной комнатке, сплошь отделанной деревянными панелями тепло-золотистого цвета. Широкое окно, густо заплетенное виноградником, отбрасывало зеленоватый отсвет, а меж листьев проглядывало солнце. Обстановка оказалась под стать: узкая кровать, застеленная светлым вышитым покрывалом, кресло-качалка с небрежно брошенным на ручку вязаным пледом темно-зеленого цвета, несколько этажерок с книгами и миниатюрными пейзажами в затейливых рамках. У окна пригрелся массивный письменный стол да слегка потертый стул. Кошка, прошествовав - топ-топ-топ - по досчатому полу, легко вспрыгнула на стол и тут же свернулась клубочком в пестром хаосе крошечных лучиков солнца.

- Здорово, - искренне восхитился Мих, подходя к полке и рассматривая корешки книг да пейзажи, явно сделанные неплохим фотоаппаратом, - Мне кажется, что больше уже ничему не удивлюсь, но...

"С кем ты разговариваешь?" - это пришло на ум будто само собой, будто Мих прочел эти слова - в них не было голоса, но четко улавливались интонации любопытства и недовольства. "Приятно поговорить с умным человеком", - ехидно подумал Мих, отворачиваясь от этажерки, и наткнулся на острый взгляд немигающих зеленых глаз.

- Что? - спросил он кошку и тут же решил уточнить: - Ты кошка или кот?

"Кот", - это прозвучало совершенно презрительно. И снова - в голове. Мих отдернул протянутую было для поглаживания руку и вздохнул. "Так я разговариваю с котом...". Рыжий зверюга молчал, только прикрыл глазищи, словно собираясь уснуть.

- Давай и правда отдохнем... Маи, - пробормотал Мих, почувствовав себя тоже страшно уставшим.

"Хеммир. Я тоже знаю твое имя"

И Мих не стал спорить на этот раз. Хоть горшком назови, только в печь не ставь. Он упал на кровать прямо одетым, только кроссовки скинул, накрылся пледом и почти тотчас отключился. Ему снилась Силефия, божественно прекрасная и одновременно измученная. Она что-то силилась втолковать своему поклоннику, но он не слышал ни слова.

Ни слова! Мих вскочил, путаясь в пледе. Маи поднял круглую голову и встопорщил уши.

- Пошли, - сказал парень немного резко, - Открой мне дорогу туда, где твоя госпожа бывала чаще всего. Кот встал, потянулся с демонстративной неторопливостью, тяжело спрыгнул со стола, и перед ним тут же наметилась мерцающая дорожка.

Мих не знал, что конкретно ищет, перемещаясь в очередное место. Было что-то невразумительное, тянущее из солнечного сплетения и гнетущее одновременно. Казалось, легкий дурман опутал мысли, как бывает иногда во сне: движения кажутся замедленными, предметы чуть размытыми.

Сперва был маленький дворик меж облупленных пятиэтажных домов. Раннее утро казалось чересчур прохладным, а первые лучи солнца красили небо невероятной палитрой красок. Дворник - довольно молодой мужчина в стеганой зеленой жилетке поверх джинсового костюма лениво помахивал метлой и игнорировал странную парочку. Мих взъерошил волосы, покрутился возле обшарпанных железных гаражей и погнал кота дальше. Королева потерянных посещала самые разные места - преимущественно заброшенные, пришедшие в упадок, обветшалые и унылые. Впрочем, попадались иной раз и оживленные улицы. Кот вел, куда помнил, а память у него - как выяснилось - была очень даже ничего. Попутно из скудного "разговора" Мих выяснил, что Маи был старшим в свите прежней королевы, ее помощником и близким другом. Насколько Миху удалось понять, обитатели королевства потерянных очень по-разному относились к свите. Кто-то любил воронов, кто-то - кошек. Кто-то не любил ни тех, ни других. А у одной из королев - впрочем, это было под тысячу лет назад - в свите имелись собаки и совы. Правда, собаки оказались слишком жизнерадостны и подвижны для почти готической величественной удрученности потерянных.

В очередном тупичке, зажатом между заброшенной стройкой и глухой стеной производственного здания, Мих внезапно наклонился и отодвинул испачканные в засохшей грязи ветки, валявшиеся у забора. Под ветками блеснуло что-то светлое, рядом тут же материализовался Маи.

- Ошейник, - разочарованно констатировал парень, рассматривая полоску крашенной в серебристый цвет кожи с декоративным бубенчиком и сложным скандинавским узлом.

"Это Роджера" - сообщил кот, и в его словах сквозило всеобъемлющее любопытство.

- Кто этот Роджер? - без особого интереса спросил Мих, тщательно осматривая ошейник. Маленький - скорее всего, кошачий, почти новенький, но изрядно запылившийся, значит, валяющийся тут не меньше месяца. Но и не больше, - подумал Мих, ведь если б сходил снег - было бы больше засохших потеков.

"Роджер в свите. Но домашний. Еще любимчик"

- Домашний кот может состоять в свите королевы? Как так?

"Когда уходит гулять. Или если его теряют люди. Почти всегда одно и то же".

- Где ж он теперь, этот Роджер?

"Не видел". Маи потянулся, и человек послушно присел, позволяя ему обнюхать ошейник. "Густо. Много воспоминаний и потерь. Королеве понравится".

- Посмотрим. Пошли дальше.

"Есть буду. Гулять. Все остальное потом" - почти фыркнул кот у Миха в сознании и развернулся с четким намерением удалиться. И Мих рассердился не на шутку, несмотря на то, что тоже устал и хотел есть.

- Предаешь свою хозяйку, легко, да? - сказал он вслед пушистому хвосту. Хвост нервно дернулся, кот повернул голову, пронзительно глядя зелеными глазами.

"У меня нет хозяев. Я служу Королеве, как все мои предки. Я рядом, пока нужен ей и она ласкова со мной. Но она не зовет меня сейчас, она не обещает ласку. Я хотел бы вернуть ее, и я помогаю тебе"

- Такая у вас, кошек, любовь, - Мих оглянулся, прикидывая, куда деваться ему. Пойти с котом или остаться пока тут.

"Любовь у всех одинакова, а проявляют ее все по-разному. Я - кот. Почему я должен проявлять любовь, как человек?" - кот плавно ступил в золотистое мерцание и исчез, не позвав с собой Миха.

- Задница ты мохнатая, - беззлобно фыркнул парень и подумал, что он сам делал бы, будь котом - могущественным, по меркам животного мира, ничтожным - по меркам человеческого. И тогда он вдруг увидел кошачьи тропы. В этом переулке их было три или четыре, одна даже вела явно в королевство потерянных. Он постоял, бездумно вертя в пальцах ошейник, а потом шагнул наугад, в мерцающее марево. Раньше переходы были почти мгновенными - стоило шагнуть вслед за котом по мерцающей дорожке, как колеблющийся пейзаж обретал четкость и Мих "выныривал" в реальность. В одиночку путешествовать оказалось сложнее: мир вокруг поплыл, дорожка под ногами тоже. На миг сердце пропустило удар, подумалось: что если он не сможет выйти из этого неверного морока? Он приготовился сделать еще шаг, почти наугад, когда уловил легкое движение справа. Обернувшись, он тут же понял, что теперь не найдет кошачью тропу. Однако, через дрожащее пространство к нему приближалось нечто. Издали фигура дробилась и была совсем неясной, вся в песочно-желтых и коричневых пятнах. Мих беспомощно глянул вниз, по сторонам - но тропа уже, конечно, утекла из-под ног и затерялась где-то.

"Неужто нас тут много таких, заблудившихся?" - с легким ужасом подумал парень и пошел навстречу песочно-коричневой фигуре. Первое впечатление от трепещущего мира, рождавшее головокружение и иллюзию неустойчивости прошло довольно быстро. К тому же воздух здесь казался холодным и наполненным запахами - весьма отчетливо пахло хлебом, бензином, молодой травой и человеком. Мих не мог бы охарактеризовать, как пахнет человек, но почувствовал, что это правильная догадка, инстинкты, дремавшие в человеческом мире, по-видимому, сильно обострились в этой не-реальности. Затем остро запахло кошкой и лесом, фигура обрисовалась в странное существо, подошла почти вплотную, и парень отшатнулся, широко раскрыв глаза и не в силах понять - следует ли разговаривать, убегать или смириться с тем, что будет.

Перед ним стояло удивительное существо с человеческой фигурой, покрытое короткой лоснящейся шерстью песочного цвета с темными подпалинами на внутренней стороне рук и бедер. Большую круглую голову существа венчали высокие остроконечные уши с кисточками темной шерсти на концах, лапы-руки с массивными пальцами заканчивались когтями внушительного вида, загнутыми и очень острыми. Впрочем, лицо у существа оказалось вполне человеческим, хотя желтые глаза и диковатое выражение заставляли сомневаться в разумности зверя.

- Потерялся? - вдруг спросило существо мелодичным женским голоском, хлестнув Миха по ногам длинным пушистым хвостом с темно-коричневой кисточкой на конце.

Мих кивнул. На большее его сейчас не хватило бы. Присмотревшись, он отметил, что у существа, пожалуй, и правда женская фигурка. Поджарая, мускулистая, но с выделяющимися бедрами и легким намеком на грудь, прикрытую лишь шерстью.

- Человек в межмирье, как интересно... - удивительное существо царапнуло страшным когтем по рубашке парня, ухитрившись не порвать ткань.

- Я потерял кошачью тропу, - выдохнул Мих, не в силах насмотреться на чудо-зверя.

- Кошачьи тропы подходят кошкам, но не человеку, - ухмыльнулась его собеседница, и Мих отметил, что верхняя губа ее чуть-чуть раздваивается. - Куда тебе нужно?

- К Аммилине.

- Ты из ее свиты? - спросила дева-кошка, и ее голосок обрел нотки разочарования.

- Я ее... Друг, - поколебавшись, ответил Мих.

- Что ж, друг, - протянуло существо, - Я покажу тебе, как ходить своими тропами. А ты за это достанешь мне кое-что из долины потерянных вещей.

- Я не уверен, что смогу... - Мих вспомнил серую долину, заполненную всевозможными предметами, но даже не был уверен, что речь идет об этом самом месте.

- Сможешь, - мурлычущий голосок был ласков, но непреклонен. - Это кулон, павлин с хвостом из лабрадора и опаловым узором на крыльях... Ты узнаешь его. Подумай о нем как следует, вспомни меня - и он придет к тебе. Только руками не бери.

- А как...

- Теперь смотри, - перебила дева-кошка, - Четко представь, куда тебе нужно, будь уверен и заставь это место ждать тебя.

- Заставить ждать? - тупо повторил Мих. На этот раз понимание происходящего просто ускользало от него.

- Конечно. Твой дом ждет тебя, когда ты приходишь с работы? Твой стул на работе? Ты легко веришь в то, что они тебя ждут. Также прикажи любому месту ждать тебя - и верь, что когда ты моргнешь, перед тобой будет ждущее тебя место. Давай!

Мих послушно представил гостиную Силефии, куда водила его Аммилина с множеством фотографий на стенах. Он изо всех сил постарался поверить, что гостиная его ждет, опустил ресницы...

Впереди, далеко-далеко и смутно маячили знакомые стены, диваны...

- Уверенней, - приказал мелодичный голосок из-за плеча.

- Да, - ответил Мих и, нахмурившись, шагнул вперед, заставляя окружающее подчиниться.

И едва не сбил с ног изумленно вздохнувшую юную королеву.

- Тебя провели? - спросила она, хмурясь.

- Мне помогла женщина-кошка, - фыркнул Мих, обессиленно падая на диван.

- Сфинкс, вот как, - протянула Аммилина. Она отошла от двери, куда, по-видимому, собиралась выйти, и села на кушетку. - Я была права, ты необычный человек!

- Обычного она бы съела? - иронично глянул Мих. - Наверное, я неотразим.

- Ты не нашел маму, - довольно резко сменила тему королева.

- Нет. - поколебавшись, Мих чуть пожал плечами и достал из кармана почти забытый предмет: - Мы нашли ошейник кота Роджера из ее свиты.

Аммилина жадно схватила вещицу, легко сжала в пальцах, прикрыв глаза. Ее веки затрепетали, губы дрогнули.

- Да... Она была рядом, - девушка открыла темные глаза, остро и непонятно глянула: - Роджер обезумел, он сбросил ошейник и ушел, не глядя, куда.

- Бывает с котами, - попытался пошутить Мих.

- Что-то случилось, - сказала Аммилина тихо, почти отчаянно.

"Глупо как-то. Королева - а сделать ничего не может" - парень сжал губы, пытаясь что-то придумать. Внезапно он вспомнил о просьбе сфинкса и нерешительно глянул на деву-бабочку. Она сидела, полностью погрузившись в собственные мысли и не отреагировала, когда он встал. Мих потоптался немного на месте и внезапно решил отточить полученное знание. Он представил лестничную площадку, выходящую на серую равнину, постарался убедить себя и окружающее пространство, что это место его ждет...

Получилось раза с пятого. Первые два тропа вовсе не появлялась, затем ему удалось выйти в межмирье, но призрак нужного места расплывался и терялся вдали. И только когда под ногами оказалась твердь мраморных плит, Мих понял, как напряжен был. Руки мелко дрожали, в горле пересохло и хотелось сесть, где стоит. Парень шагнул в мягкую серовато-зеленую траву и опустился на землю. Рядом валялись небольшие настенные часы с оторванной гирей. Деревянный "домик" потрескался, краска поблекла, вычурные стрелки на когда-то белом циферблате поблекли. Мих протянул руку, чтоб взять забавную вещицу, но его ладонь вдруг мягко оттолкнули. Он удивленно посмотрел на знакомое уже маленькое облачко с глазками. Оно хаотично носилось туда-сюда, словно запрещая трогать часы.

"Не бери его руками", - вспомнил он слова сфинкса.

- Ладно, Пых, - парень улыбнулся странному помощнику, - Может ты и кулон принесешь?

Но облачко просто зависло у плеча и только чуть подпрыгивало иногда в воздухе. Мих вспомнил, что сфинкс велела "звать".

"Приди ко мне, кулон в форме павлина, с хвостом из лабрадора и крыльями из..." - Мих сбился, забыв название камня и ощущая себя ужасно глупо. Внезапно перед ним возник высокий старик, блекло-серый, невзрачный и словно бы пыльный. Он дернул губами и пронзительно уставился на незваного гостя. Мих с оторопью отступил. Облачко выскочило вперед, словно защищая человека.

- Он ждет твоего указания, - сказала из-за плеча Аммилина, - Каким оно, интересно, будет? Ты что-то потерял и хочешь вернуть?

- Кулон, - парень обернулся, стараясь не замечать холодных интонаций в голосе королевы. - Кулон в виде павлина...

Он не успел договорить, как старик развернулся и пошел прочь, чуть прихрамывая, но не касаясь ногами травы - он парил над землей. Через несколько минут, минувших в напряженной тишине, старик вернулся. С его сухого и кривого, как ветка дерева, пальца свисала длинная цепочка, оканчивавшаяся крупным кулоном. Ажурное капельное серебро было инкрустировано переливчатыми камнями, павлин был истинным произведением искусства.

Старик протянул руку и Мих едва не взял украшение, но снова вмешалось облачко.

- Бери, в руках живого человека вещь признает нового хозяина! - поторопила из-за плеча Аммилина.

- Это не мое, - Мих облизнул губы и вдруг коснулся пальцами плотного мягкого бока своего облачка: - Ты не человек, ты мог бы взять его, Пых?

- Значит, ты уже не только научился прокладывать собственные тропы, но и слугой обзавелся, - сказала сердито королева, наблюдая, как облачко подхватывает и прячет в своих недрах кулон. Облачко раздулось в размерах, но летало также легко, как и раньше.

- Слугой? Прости, королева, - Мих постарался говорить помягче, вкладывать всю убедительность и теплую улыбку - Я многого не знаю. Да почти ничего не знаю, если честно. Я твою власть не оспариваю, королева. Так почему ты сердишься?

Аммилина смягчилась. Прекрасное юное личико не дрогнуло, но серебристый взгляд стал спокойнее и даже человечнее.

- Опасно ходить в долину потерянных вещей, - сказала она, взмахом руки отсылая старика прочь. - Всякая вещь тут потеряна людьми, выпита жителями королевства и пуста, как былинка. Стоит согреть ее человеческим теплом, и она может стать чем-то важным: талисманом... или проклятием. - королева шагнула в сторону и подняла из травы старую фарфоровую куколку не больше ладони размером, в грязном платье и со спутанными светлыми волосами. - Эта вот знала много плохого. Она могла бы стать вестником беды. Но, - Аммилина вдруг размахнулась и швырнула куклу в сторону, удовлетворенно кивнув, когда игрушка тихо шлепнулась в траву, - Но вещи, попавшие сюда, остаются здесь. Брать без моего разрешения нельзя даже травинку!

- Мне твои богатства не нужны, - Мих нахмурился, стараясь следить за своим голосом. - Эту вещь попросила сфинкс, я обещал ее отблагодарить за умение ходить этими вашими тропами...

- Ты пообещал мою вещь! - тихо и угрожающе сказала королева, страшная, в своей хладнокровной неподвижности.

- Ты, маленькая королева, - не сдержался Мих, - Боишься растерять свою власть? Дорожишь свитой, своим правом решать за каждую, как ты говоришь, травинку... Это нелепо! Правитель должен быть мудр, подчинять нужно силой своей личности, а не сотнями правил. Я помогаю тебе, потому что сам так захотел, а ты, чем ты помогла мне в поисках матери, о которых столько говоришь?!

Он резко выдохнул, стараясь взять себя в руки, и вдруг увидел, что по неподвижному лицу королевы тонкими прозрачными дорожками стекают слезы.

- Возьми эту вещь, я разрешаю, - сказала она все тем же величественным, не дрогнувшим голосом. Мих почувствовал себя страшно опустошенным.

- Прости, Аммилина, - сказал он. Хотел погладить по плечу, но в последний момент не посмел коснуться. - Королеве не говорят такое, но я человек, а ты...

- Кто ж я, по-твоему? - усмехнулась Аммилина, легко смахивая слезы. Она не выглядела рассерженной.

- Ребенок Силефии, - растерялся Мих. На ум приходило только грубое слово "нежить", но оно совсем не соответствовало юной королеве.

- Ты полагаешь, дети здесь рождаются? - лукаво глянула девушка, и ответила, не дожидаясь, сама: - Дети здесь появляются прямиком от вас, людей. Те, что брошены, никому не нужны, забыты всеми...

- Ну, так уж всеми, - смутился Мих: о вопросах демографии на земле он мало задумывался. Да и как может быть, чтоб о ребенке все забыли? В детдомах хоть худо, да все на счету, на улице тоже как-то контактируют...

- Думаешь, таких мало? - жестко спросила Аммилина, - Животные давно к подобному привыкли, потому им есть путь сюда, где хоть иногда мы можем уделить тепло и ласку. А люди все делают вид, что они не такие.

- Значит, Силефия не мать тебе? - осторожно уточнил парень.

- Ты и сам знаешь банальность о том, что мать не та, что родила, а та, что воспитала.

- Брошенные и забытые дети, - пробормотал Мих, - Звучит-то жутко.

- Брошенный и забытый щенок - лучше? - фыркнула королева.

- Знаешь, - Мих ступил вперед, чтоб смотреть прямо в лицо Аммилине, - Я беру свои слова назад, ну, о том, что тебе мудрости не хватает. Я был не прав.

- Прощаю, - коротко сказала королева, и это прозвучало не насмешливо и не обидно, а действительно, как прощение. - Иди, отдай уж свою безделушку сфинксу. Не попадись только ей в когти, она, знаешь, не моя подданная.

Мих кивнул, и даже почти сразу смог переместиться в межмирье, к деве-кошке, которая в этот момент лежала на огромном сине-зеленом ковре, свернувшись клубочком. Парень удивленно оглянулся, поскольку, перемещаясь, ориентировался на существо, а не на место. Но и место здесь было примечательным: в дрожащем мареве межмирья находился ковер, усыпанный клубками и меховыми шариками, бубенчиками и блестящими игрушками. Сфинкс смотрела на незваного гостя, не торопясь вставать, только вытянула когтистую лапу и лениво тронула один из оклеенных перьями шариков: он покатился, побрякивая.

- Ты любишь играться, значит - восхищенно присвистнул Мих и схватил одну из игрушечных мышей на длинной нитке, потянул в сторону. Сфинкс тут же одним невесомым движением взвилась в воздух, ловя ускользающую забаву. Парень ловко дергал игрушку то вправо, то влево, отпрыгивая от стремительного песочно-коричневого тела и смеясь. Безумная игра увлекла обоих, они носились, отпихивая друг друга, переключаясь с одного предмета на другой. Клубки взлетали в воздух, разматываясь и покрывая человека и сфинкса паутинками ниток, пушистые муляжи теряли мех и перья, дрожащее марево межмирья, казалось, вибрировало от веселья.

Мих не взялся бы сказать, сколько прошло времени, прежде чем он не выдержал и первым рухнул на ковер, раскинув руки в стороны и тяжело дыша.

- Все! - фыркнул он, не в силах смеяться, - Хватит! Я вообще забыл, зачем пришел...

- Зачем? - мурлыкнула дева-кошка, ложась рядом и приподнимаясь на локте. Мягкое горячее тело прижалось к его боку и парень хмыкнул, но не отодвинулся.

- Вот, - он поманил облачко, тихонько висевшее в сторонке все это время, и Пых выпустил свою ношу, тяжело упавшую на ковер возле руки сфинкса.

- Ты сдержал слово! - дева-кошка неуловимо подхватила кулон и взвилась на ноги, жадно рассматривая его, - Он оживает! Он мой!

- Да, - Мих сел, обирая с себя налипшие нитки, - Он был твоим?

- Нет. Я искала его, когда была человеком.

- Человеком? Ты... Тебя тоже потеряли?

Она рассмеялась. А, отсмеявшись, рассказала, что у нее была вполне себе заурядная человеческая жизнь. Уехала из маленького городка в столицу, обладая отличными спортивными показателями и незаурядными фантазиями, поступила в Академию МВД, отучилась, начала работать... Затем разочаровалась в людях, власти и отношениях - как-то сразу все навалилось. Хотела уехать домой, да, в результате взрыва газа в доме, потеряла и родителей, и квартиру в родном городке. С тех пор у нее осталась нелюбимая более работа да еще коты, которых прикармливала во дворе.

- Я сама себя потеряла, - весело улыбнулась сфинкс, хотя в желтых глазах ее мерцало что-то дикое и злое, - А тогда вдруг начала видеть порой кошачьи тропы. Однажды пошла вслед и... Осталась тут.

- И шерстью обросла, - скептически закончил Мих.

- Здесь люди меняются, - пожала плечами дева-кошка, - И ты изменишься.

- Как тебя зовут?

- Ишь ты! - вдруг отступила она, зло сощурившись, - Я дружбы не завожу.

- Ладно, - примирительно ответил парень, удивленный ее вспышкой, - А кулон? Скажи хоть, откуда ты его знаешь? Вещь незаурядная.

- Мы расследовали одно из ограблений, - нехотя сказала сфинкс после некоторого молчания, - Я очень запомнила эту штучку, она мне даже снилась. Грабителей поймали, двое были убиты в перестрелке, один ударился головой и крышей съехал... Это уж здесь я подумала, что ненайденное добро осело у королевы потерянных.

- Спасибо, - улыбнулся Мих, вставая.

- Иди-иди, - буркнула дева-кошка, рассматривая заполученную безделушку, - Небось еще не раз прискачешь, это место прочно заявило на тебя права.

Мих кивнул, захваченный новой идеей, и позвал свое облачко.

- Попробуем, а? - шепнул он, и Пых вдруг подмигнул.

Получится.

Силефию он видел не более десяти раз в своей жизни. От того первого раза, когда случайно нашел и притащил домой облезлую пластмассовую лошадку с алой гривой и красивыми грустными глазами - а под утро вдруг проснулся и увидел, как осторожно берет его находку высокая женщина с черно-серебряными крыльями бабочки. Все тело сковало от страха, но у женщины было такое прекрасное, доброе лицо, что маленький Мишка запомнил его сразу и навсегда. А мать надолго уверилась, что у него бурная фантазия.

Второй раз тоже был связан со случайной находкой - Миху везло на такие вещи. И только потом, находя очередную "потеряшку", мальчик, а после и парень, с замиранием сердца ждал и боялся одновременно. Много раз бывало такое, что королева не приходила, и он яростно выбрасывал "потеряшку", разочарованный и злой после бессонной ночи напрасного ожидания.

Но Силефию он помнил всегда очень хорошо. Длинные прямые волосы необыкновенного цвета весенних желтых одуванчиков, мягкие черты совершенного лица, и, конечно, крылья - ажурные, черные, покрытые серебристыми узорами, однажды они даже были перевиты ярко-желтыми лентами, в цвет волос. Платье у Силефии всегда было серебряным, с черным поясом и черные же, ажурные перчатки на белоснежных руках...

Мих нахмурился и задрал голову, рассматривая слепяще-белый гладкий камень башни, которая подпирала облака. Вокруг раскинулся буйный зеленый лес, наполненный цветами и благоухающий сотней невозможных ароматов. Они оглушали, валили с ног, и только камень, из которого была сложена башня, пах булыжником и успокаивал. Мих тряхнул головой, и тут заметил дверной проем наверху и справа. Белый же, ажурный балкончик нависал над цветочным буйством широкой поляны. В дверном проеме качнулась тень, а затем показались волосы цвета одуванчика, серебряное платье и, наконец, роскошные крылья.

Мих подбежал под балкон и уставился вверх.

- Силефия!

- Какой милый мальчик, - мягко улыбнулась женщина, - Откуда ты здесь?

- Королева... - голос дрогнул, парень прикусил губу, собираясь с мыслями, - Вас все ищут! Что это за место?

Балкончик находился не слишком высоко, пожалуй, если что-то подставить, он мог бы даже допрыгнуть - прикинул Мих. Королева же отстраненно улыбнулась, словно разгадала несложную задачку и потеряла к ней интерес.

- Здесь хорошее место, чтоб жить.

- Королева Силефия, ваша дочь вас ищет, - попробовал Мих снова.

- Оставь, - в глазах женщины на миг мелькнуло сожаление, - Оставь это место и уходи. Кто бы ни искал меня - пусть теперь не ищут. Я отдала свою память за это прекрасное место.

- Кому? Кому отдала? - Мих потрогал стыки камней башни, прикидывая, не сможет ли взобраться.

- Вечности? Не помню, - мило улыбнулась королева и закрыла глаза. - Не важно.

Она скрылась в недрах башни, а Мих с проклятьем стукнул кулаком в стену. Так просто! Отдать все и жить, забывшись, в прекрасном месте, не зная бед и проблем, не помня о брошенных и потерянных... Славный выход! Только подозрительно не шедший королеве - ни по статусу, ни по характеру. Что-то еще? Но что? Парень обессиленно опустился в траву.

Мих не знал, сколько просидел, размышляя. Солнечный день сменился звездной ночью, но, по ощущениям, прошло совсем немного времени.

- Давай! Я уверен, что ты не подведешь. - шепнул парень, подпихивая облачко в сторону достаточно широкой золотистой дорожки, замерцавшей в двух шагах. Он не знал, выйдет ли у него отправиться не самому в некое место, а отправить Пыха. Но покидать едва найденную королеву в ее странной обители было страшней, так что пришлось рискнуть.

После того, как Пых исчез и погасла золотистая тропа, Мих устроился поудобнее у подножия башни и закрыл глаза. Странным образом, ни накопившаяся усталость, ни голод, терзавшие раньше парня, здесь больше не ощущались. Трава была мягкой, чуть влажной от росы, но не холодной, камень башни не казался слишком твердым. Время замкнулось, потерялось, среди богатой палитры рассветов, солнечных дней и сказочно-лунных ночей.

- Хеммир.

Мих дернулся, сбрасывая сонное оцепенение, и резко обернулся. В лунном сиянии Силефия казалась призраком, невесомо парящим над землей, только раскрытые крылья двумя черными тенями вырисовывались на фоне белоснежного камня.

- Королева! - он поразился тому, как изменился его собственный голос, стал более хриплым и низким. - Вы меня помните?

- Милый мальчик, - белая ладонь коснулась его щеки, похолодила кожу легким поглаживанием. - Я не помню, но знаю, - она коснулась своего лба, - Знаю, что все мои воспоминания вернутся в свое время. Интересно только, откуда я могла бы знать тебя?

- Мы встречались, - Мих смущенно улыбнулся, с удивлением ощущая, что мышцы лица плохо слушаются его, - Я с самого детства помню вас...

- Все в свое время, - остановила его Силефия, - Но ты самый удивительный Страж, какого я видела. Я горжусь тем, что ты со мной.

Мих хотел сказать, что вряд ли он страж, тем более - Страж, но, от нежного движения белых пальцев, его глаза закрылись, и он мягко опустился в ласковую траву.

- Хеммир!

Он медленно раскрыл глаза, поражаясь тяжелой сонливости, охватившей не только разум, но и, казалось, все тело. Солнце закатывалось за пышную зелень деревьев, и его вечерние лучи мягко золотили окружающий пейзаж. Аммилина встревоженно склонилась над ним, но, словно бы опасалась коснуться.

- Наконец-то... - Мих тяжело поднялся, отряхнул рукав рубашки от травинок, и застыл, глядя на собственную кисть. - Это еще что? Морок? Иллюзия?

Из-за плеча юной королевы выскользнул Пых и радостно ткнулся мягким боком в щеку парня.

- Я говорила, что ты изменишься, - Аммилина покачала головой, отчего светлая коса соскользнула с плеча за спину.

- Но это! - Мих не мог понять, что больше обуревает его - страх, изумление или нежелание поверить в реальность происходящего. - Я не просил, я не согласен, в конце-концов! Это уж слишком.

Он дернул манжет рубашки, обрывая пуговицы, потянул рукав вверх и застонал. Руки сплошь, равномерно покрывала короткая гладкая шерсть, золотистая сверху, черная на пальцах, ставших жесткими и крепкими, оканчивавшихся короткими, но угрожающими черными когтями. Мих подавил в себе мгновенное желание опуститься на четыре конечности, он только сжимал и расслаблял кулаки, почти утратившие человеческие очертания. Нервно ощупал лицо...

- Голова собаки? - спросил он обреченно, - Или волка? Или что я вообще за зверь?

Звуки выходили горлом, почти не искажая слова, язык ощущался естественно и даже привычно, хоть и было удивительно осознавать, что он такой длинный. Вообще осознать произошедшее казалось почти нереальным.

- Могучий Пес, - Аммилина не отводила встревоженного взгляда серебристо-серых глаз, - Лик Анубиса. Или?..

- Нет, - затряс Мих головой, - Я не Анубис, уж конечно. И вы все называли меня Хеммир.

- Да, это имя, которое мы видим в тебе, верно... - юная королева вдруг порывисто обняла его, прижимаясь хрупким прохладным телом, и быстро заговорила, по-детски пряча лицо и горячо дыша Миху куда-то в плечо: - Послушай, я узнала ведь, узнала, что случилось. Ты отправился на поиски, а я по остаткам воспоминаний на ошейнике кота нашла брошенные мамины любимые перчатки, и уж потом... Я даже знала, чем она занимается, но не связала почему-то это с ее исчезновением. Видно, она и тут постаралась, думала, ее искать не станут... Она много лет потратила на поиски выхода из межмирья в такое место, где были бы в безопасности ее безумные подданные, так стремящиеся забыться. Она разбирала самые древние мифы, пыталась создать даже в человеческом мире потерянный рай... Но, когда она нашла путь, оказалось, что он ведет через то самое забвение! Ей пришлось отказаться от собственной памяти, чтоб войти в это место и понять его. Все вышло так ужасно глупо и неотвратимо! Мама доверилась своему любимцу, хотела, чтоб он передал мне успокоительную весточку. А глупый Роджер пошел в загул и попал под машину. Дворник похоронил его, не дав оказаться забытым и попасть к нам. И мамино письмо дворник сжег с мусором, а я даже не знала о нем! Ее память вернется по истечении года.

Мих неловко приобнял хрупкие плечи девушки, нерешительно поглаживая кончиками пальцев бархатистые крылья, и грустно усмехнулся:

- Значит, все напрасно? Поиски, все, что было со мной...

- Нет, - уверенно ответила Аммилина, подняв задумчиво-строгое лицо, - Димротиана говорит, что все, являющееся миру, для чего-то нужно. А у нее за спиной тысячелетия опыта! Нам только предстоит понять. Ну, все, - она легко вывернулась из объятий, становясь враз прежней отстраненно-величественной королевой, - Пойду повидаюсь с мамой, хоть она и не помнит меня сейчас.

Дева-бабочка дошла до белоснежной стены и вдруг обернулась.

- Кажется, таких, как ты, в легендах называли Стражами. Если у королевства потерянных появился свой Страж...

- Значит, это для чего-то нужно, - улыбнулся Мих. Он не увидел, как кивнула юная королева, потому что прислушивался к своим ощущениям.

А у него было одно ощущение: все, что происходит - правильно.

Ты зовёшь меня
В мир потерянных снов,
В мир пропавших вещей.
У стены, увитой сухим плющом,
Опустив ноги в ручей...*

* Песня группы Fleur "Мир потерянных вещей"