Елена : другие произведения.

Незнакомка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Незнакомка

  
   В большом универмаге как всегда, было шумно и людно. Покупатели прохаживались вдоль стеллажей, работники универмага сновали, распихивая товары по полкам и следя за порядком. Когда из подсобного помещения вышла женщина, на нее почти никто не обратил внимания, только один работник удивленно покосился на незнакомку, но почти сразу забыл о ней. Да и женщина эта, признаться, была не слишком приметна: свободный черный плащ из матово поблескивающей ткани, на голову наброшен капюшон, отчего совершенно невозможно разглядеть, какие волосы у незнакомки; глаза ее скрывали темные очки. Черты лица женщины были приятными; это была не классическая красота, но светилось в ней что-то, от чего хотелось вновь и вновь вглядываться в это бледное лицо, без признаков косметики. А вот походка незнакомки была такой, что могла бы позавидовать любая королева. И тонкие каблучки выстукивали дробь по магазину, пока женщина не оказалась на улице. Она сделала шаг в сторону от двери и подняла лицо - навстречу холодному мартовскому ветру, навстречу бледному солнцу, пробивающему несмелыми еще лучами скопления пепельных облаков.
   Прошло десять минут, а женщина в черном плаще так и стояла у дверей универмага, и за темными стеклами очков нельзя было угадать, ждет ли она кого-то, или просто скучает тут, наблюдая непрекращающийся людской поток.
   Субботний день близился к отметке "двенадцать" на больших часах возле универмага, когда загадочная женщина внезапно сорвалась с места и почти бегом двинулась по улице. Шла она быстро, как будто вдруг вспомнила о чем-то важном и неотложном... Миновав несколько кварталов незнакомка остановилась возле полуподвального помещения с гордой неоновой вывеской "Кафе". Обернувшись, почти минуту вглядывалась в неяркое еще, весеннее солнце и поза ее была вызывающа, а потом резко толкнула дверь кафе. Несколько серых бетонных ступеней уводили вниз, в маленький зал, где стояли металлические столики и неудобные стулья, где за стойкой без интереса пялилась в телевизор ярко накрашенная девица в переднике официантки.
   Посетителей в кафе почти не было - днем люди предпочитают дышать свежим воздухом или делать свои дела. Или сидеть в более солидных заведениях. За одним столиком сидели двое работяг с испитыми лицами. Они громко разговаривали на сурже и со стуком опускали на стол большие чайные чашки после каждого глотка.
   Еще один посетитель сидел у самой стены, там, где чья-то рука бесхитростно развесила "рушники" и букетики засушенных цветов. Этот посетитель читал книжку и водил пальцем по ободку блюдца, его кофе явно давно уже остыл, да и сам он выглядел каким-то утомленным, хотя на вид нельзя было дать больше двадцати - двадцати двух лет...
   Женщина в черном плаще быстро подошла к столику молодого человека с книгой и уверенно села напротив, не спросив разрешения. Молодой человек удивленно поднял взгляд от книжки, секунду разглядывал нарушительницу своего спокойствия, потом, видимо, природная робость взяла свое и он, не сказав ни слова, вновь опустил взгляд.
   Незнакомка посидела еще несколько минут, изучая склонившего голову юношу, потом резко подалась вперед и заговорила:
  -- Я пришла, милый - голос ее был тих и мелодичен, его звучание напоминало почему-то мед - мягкий и сладкий. Молодой человек поднял изумленный взгляд и срывающимся голосом произнес:
  -- Простите, это вы... мне?
   Женщина откинулась на спинку стула, обиженно поджала от природы нежно-розовые губки и стала смотреть на скучающую официантку. Юноша, не дождавшись ответа, залился краской и, пробормотав: "Простите, я подумал..." - снова уткнулся в книгу. Хотя теперь было заметно, что ему никак не удается сосредоточится на печатных страницах. Он теребил уголок листа, метался взглядом по строчкам и то краснел, то бледнел. Незнакомка напротив, чуть полюбовалась вызванными ею мучениями, и в полупустом кафе снова зазвучал ее нежный голос:
  -- Ты юн и влюблен, ты страдаешь от своих чувств и вчера ночью ты звал меня, правда?
   Юноша посмотрел на нее широко открытыми изумленными глазами и ничего не смог сказать.
  -- Запершись в своей маленькой тесной комнате, ты комкал исписанные листки, шептал ее имя и звал меня, верно? - Паренек побледнел и пытался что-то сказать, но она снова не дала ему вымолвить ни слова:
  -- Я очень, очень редко прихожу на зов смертных! Считай, что тебе повезло и воспользуйся этим! Я подарю тебе весь мир и та, которую ты наивно называешь любимой падет ниц перед тобой... Идем со мной!
   Парень все так же изумленно перевел взгляд на протянутую ему руку. Узкая белая ладонь с тонкими пальцами словно бы лучилась энергией и обещанием неизвестного... Но он не мог с места двинуться, потому что не понимал, не мог осознать всего происходящего, и лишь на уровне инстинкта что-то шептало ему: "Вот оно!"...
   Прошло несколько секунд в этой немой картине и Мир навсегда запечатлел этот миг: решительная незнакомка в черном плаще и совершенно потерявший себя юноша, не смеющий коснуться протянутой ему руки, не смеющий поверить ни одному слову, что были сказаны только что... Но миг лопнул, как бокал тончайшего стекла - молодой человек чуть отодвинулся, во взгляде его появилось недоверие и скептицизм:
  -- А кто вы такая? - он чуть прищурился, видимо, ощутив себя мудрым и проницательным. Женщина улыбнулась - тонко и снисходительно, затем медленно подняла руки к лицу и снова опустила - в руках блеснули затемненным стеклом ее очки. Парень храбро посмотрел в ее глаза...
   Он мог отказаться. Если бы просто понял, кто воплотился в этой женщине, если бы природная интуиция чуть громче подсказала ему это. Был миллион мгновений, в каждом из которых он еще мог просто встать и уйти. Просто опустить глаза и твердо сказать ей: "Уходи!". Но "просто" не получилось. И он осознал это все в то мгновение, когда встретились их взгляды, когда не стало между ними преграды из тонкого стекла. И он утонул в этих глазах, у которых не было цвета - эти глаза были дверью в иные миры, они были каждый миг разными - то бирюзовыми, как небо, то зелеными, как молодая листва, то черными. В этих глазах сияли отражения бесчисленных звезд, и сверкали блики пламени, и играли радугой лучи солнца... Весь мир был в них. И когда незнакомка неуловимым жестом снова надела очки, развернулась и быстро пошла к выходу, юноша уже просто не мог сделать ничего иного, кроме как вскочить и броситься за ней, позабыв на столе распахнутую книжку. Официантка визгливо вскрикнула: "Куда?! А платить??!". На самом пороге, не оборачиваясь, женщина в черном плаще щелчком изящных пальцев швырнула на пол зеленую купюру, которой хватило бы на оплату скромного ужина в дорогом ресторане. Она ни на миг не задержалась, а парнишка позади нее налетел на официантку, алчно бросившуюся поднимать деньги и выражающуюся как последний сапожник. Когда молодой человек, наконец, разминулся с официанткой, на несколько ступеней выше уже чуть качнулась, затворяясь, дверь. Он в два прыжка преодолел это расстояние и вылетел на улицу. Панически оглянулся и взглядом поймал в конце улицы силуэт в черном свободном плаще и царственную походку. Он побежал вслед.
   Стройная фигурка в черном свободном плаще была недосягаема. Для нее это было легко, для него - пытка. Он пытался бежать. Пытался идти тихим шагом и все не мог догнать ее. Так они и ходили по городу. Неприметная женщина и юноша с одержимым взглядом, спешащий за неясной целью.
   Он был на пределе сил, когда на исходе дня увидел, как неуловимая незнакомка с неземными глазами входит в подъезд 16-этажного дома. Он снова бросился за ней, боясь потерять из виду. Оказавшись в полутемном заплеванном подъезде, парень заозирался в немом отчаянии и вдруг увидел ее. Она стояла в грязном лифте и ее лицо, манило неземной красотой и тайной. Юноша бросился к лифту. Под ногой неприятно заскрежетало, он глянул вниз и увидел раздавленные очки. Этой секундной задержки хватило, чтоб двери лифта закрылись. Юноша в отчаянии застонал, но бросился к лестнице.
   Почти в беспамятстве считал пролеты, хватался за засаленные перила и слушал ровное гудение лифта. Каждые четыре этажа она останавливалась и ждала его. Она всегда знала, где он. И когда он добирался до этажа, где остановился лифт, снова нажимала кнопку и ехала дальше. С пятнадцатого этажа вверх юноша уже просто полз, хватаясь сбитыми пальцами за холодные бетонные ступени. Когда он достиг последнего этажа, она стояла там. Капюшон был откинут и по плечам рассыпались густым покрывалом волны черных, как смоль, волос, глаза сияли и манили. Люк на крышу был откинут.
   Незнакомка повернулась и проворно взобралась по лесенке наверх - только блеснули шпильки ее каблучков. Ее лицо показалось в проеме на фоне темнеющего неба и сладкий голос отразился от стен:
  -- Давай, иди сюда - и он пошел.
   Он окинул взглядом крышу и город внизу. Женщина в черном сидела возле самого края и холодный ветер яростно взметал ее тяжелые волосы. Юноша подошел и присел рядом на корточки. Когда она была так близко, он уже не знал, что теперь делать. С легким удивлением он вспомнил о девушке, любовь к которой принесла ему столько мук, но о которой он ни разу не подумал, гоняясь по городу за этой таинственной женщиной.
   Они сидели долго - просто глядя друг на друга и ветер как будто утих и словно бы стало теплее. Над ними раскинулось звездное небо, темное, но живое, а у них на крыше было светло. Наконец, она отвела взгляд и встала. Он чуть повернул голову вслед ей.
   Незнакомка рывком расстегнула молнию длинного черного плаща и сбросила его. Под плащом было белое тело, словно бы притягивающее к себе лучи звезд... Она раскинула руки и медленно закружилась по черной обледенелой крыше.
   Юноша, не смея отвести взгляд, вскинулся и вдруг ощутил под ладонью что-то необычное. Взглянул - в руках у него была пачка бумаги и самая обычная ручка. Испуганно поднял взгляд - но незнакомка все также танцевала - медленно и плавно, ее белое тело скользило в холодном воздухе так, будто это и было самым главным смыслом всего происходящего. Потом она начала петь. Нет ни одного языка, который перевел бы ее слова, но они проникали в самое сердце и оживляли его. Юноша не удивился бы даже, если бы от звука ее голоса обледенелая крыша украсилась цветами.
   Вот тогда он и начал писать. Десятки листов взлетали из-под его ладони и ветер уносил их прочь. Когда иссякали рифмованные строчки - юноша поднимал взгляд и некоторое время любовался волшебным танцем, прислушивался к непонятным, но манящим звукам. Потом снова принимался сплетать слова в необыкновенной красоты стихи.
   Он писал всю ночь. Она танцевала и пела, а он писал.
   Когда небо на востоке посерело, она одним летящим движением оказалась рядом с ним и схватила его за холодную руку. Ее пальцы были как лед. Она указала туда, где показались первые солнечные лучи:
  -- Смотри-смотри, - голос ее теперь был похож на шорох песка или шелест волн на побережье - вот оно, солнце! Тебе хорошо и без него, правда? - затем незнакомка резко повернулась и ее холодные руки обвили шею юноши. Из его усталых пальцев выпала ручка и он с благодарностью приник к белому плечу. Ее объятия были единственным и самым желанным местом, где он хотел забыться...
  
   В одиннадцать утра Федор Петрович из семьдесят первой квартиры пошел выносить мусор на лестничную клетку. Он обратил внимание, что люк на крышу, обычно закрытый на большой висячий замок, теперь распахнут настежь. Промерзшая за ночь лестничная площадка встретила Федора Петровича, который вышел в майке и спортивных штанах, ледяным холодом. Он решил, что необходимо прекратить это безобразие. Он пошел в свою квартиру, оделся потеплей и полез закрывать люк. Из любопытства высунул он голову наверх и окинул взглядом крышу. Увиденное так поразило его, что он долго не мог решиться - вернуться назад или все же пойти и посмотреть, что там такое. На краю крыши виднелась фигура сидящего человека. Наконец любопытство пересилило, и Федор Петрович вылез наверх. Открывшаяся картина поразила его в самое пропитанное алкоголем и табаком сердце. На краю крыши сидел на коленях юноша. Он обхватил себя руками за плечи, на губах его застыла чуть заметная улыбка - усталая, но счастливая. Глаза были закрыты, иней покрыл короткие волосы и снежно-белые щеки. Вокруг похожего на статую юноши были раскиданы исписанные неровным почерком листы - они валялись по всей крыше, а один листок застрял под его коленом.

***

   Весна была в самом разгаре, цветущие деревья наполняли воздух волшебным ароматом и люди на улице улыбались - просто так, потому что уж очень хороший денек выдался. Одна только девушка по имени Алина не улыбалась. Она ехала в автобусе и прижимала к груди цветы, завернутые в непрозрачную пленку. Периодически выглядывая в окно, Алина старалась ни о чем не думать. Она просто выполнит долг.
   Нужная остановка. Девушка в светлом платье до колена вышла и огляделась. Вот и ворота. Она вошла в тенистую аллею, где все дышало покоем. Людей почти не было. Алина дважды повернула, как ей объясняла подруга, которая тут бывала. Пришла. Надо же, с первого раза нашла нужное место.
   Серая мраморная плита. Маленький портрет. На портрете - робкий взгляд и беззаботная улыбка. Алина вдруг почувствовала слабость и слезы, которых не было два месяца, защипали глаза. Она опустилась на колени, развернула пленку и положила возле плиты цветы - две белые каллы. Сердито смахнула со щек слезинки - он даже не был ей дорог, чего ж теперь плакать? Достала из сумочки свернутый вчетверо листок бумаги. Развернула, перечитала. Положила на каменную площадку возле надгробной плиты. Разгладила ладонями и прижала цветами. Теперь все.
  
   Легкий ветерок приподнял край листа, но не унес его. Этот миг Мир тоже запомнил: серая каменная плита и две белых каллы на листе, где неровным почерком выведены крупные буквы: "МУЗА МОЯ".

***

Есть в напевах твоих сокровенных

Роковая о гибели весть.

Есть проклятье заветов священных,

Поругание счастия есть.

И такая влекущая сила,

Что готов я твердить за молвой,

Будто ангелов ты низводила,

Соблазняя своей красотой...

И когда ты смеешься над верой,

Над тобой загорается вдруг

Тот неяркий, пурпурово-серый

И когда-то мной виденный круг.

Зла, добра ли? - Ты вся - не отсюда.

Мудрено про тебя говорят:

Для иных ты - и Муза, и чудо.

Для меня ты - мученье и ад.

Я не знаю, зачем на рассвете,

В час, когда уже не было сил,

Не погиб я, но лик твой заметил

И твоих утешений просил?

Я хотел, чтоб мы были врагами,

Так за что ж подарила мне ты

Луг с цветами и твердь со звездами -

Всё проклятье своей красоты?

И коварнее северной ночи,

И хмельней золотого аи,

И любови цыганской короче

Были страшные ласки твои...

И была роковая отрада

В попираньи заветных святынь,

И безумная сердцу услада -

Эта горькая страсть, как полынь!

29 декабря 1912. А.Блок. К музе.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"