Недавно предпринята очередная попытка реформирования русского языка. Основное требование реформаторов не меняется со временем: упростить правила, ибо большое их количество затрудняет усвоение языка. Пока - упростить. Упразднение правил до степени 'пишу, как слышу', видимо, будет следующим этапом.
...'Он спустил курок - ружье дало осечку'. 'Зачем так писать,- рассуждают борцы за простоту, - когда 'Он спустил курок, ружье дало осечку' - проще? Может быть, у Чехова было много свободного времени, вот он и зубрил сложные правила. А у нас времени на это нет. Нам надо, чтоб побыстрей и попроще.'
И невдомек таким любителям простоты, что Антон Павлович Чехов поставил тире, а не запятую, не потому, что 'хотел свою ученость показать', а потому, что правило русского языка, предписывающее в подобных случаях ставить этот знак препинания, дает возможность придать изложению другой, отличный от второго, оттенок, обогащает арсенал выразительных средств языка.
Случайно или нет, но две последние массированные атаки на русский язык совпали по времени с волнами криминализации: во времена Хрущева (люди старшего поколения помнят 'отци', 'огурци') - после серии амнистий, в наше время - после прихода криминала во власть и в экономику. Эксперты утверждают, что экономика у нас криминализована на 85%. Если учесть, что значительная часть криминальных элементов школу жизни проходила в местах, несколько удаленных от цивилизации, а 40% заключенных у нас неграмотны даже сейчас, то становятся понятными причины реформаторских наскоков на русский язык: хозяева жизни хотят диктовать свои правила везде, в том числе, и в русском языке. Они самая нахрапистая, самая оголтелая часть нации. Дай им волю - так они упростят язык до фени.
Не секрет, что истинной причиной атак на русский язык сторонников сермяжного языка и их лоббистов из числа некоторых журналистов является их неспособность усваивать правила вследствие умственного недомогания. При аргументации в пользу реформ неспособность усваивать подменяется нецелесообразностью, недомогание выдается за нежелание. Это - как и вообще в жизни: есть категория людей, которые считают, что раз им не под силу или не по уму что-то, то это 'что-то' и не нужно никому, не достойно не только их внимания, но не достойно внимания вообще. 'Невежды судят точно так: \ В чем толку не поймут, то все у них пустяк.' (И.Крылов).
Так случилось, что последний поход борцов за упрощение правил пришелся на период правления Президента, у которого оказалась образованной жена, и после ее своевременного выступления в защиту русского языка радетели простоты на время притихли. А если бы этот выпад случился в предыдущее президентское правление?
I I
Чтобы понять ту исключительную роль, которую играет язык в нашей жизни, в становлении и развитии человечества, осознать важность сохранения этого достояния, вспомним историю его возникновения и развития.
Язык возник одновременно с появлением общественных отношений и формировался в процессе совместной трудовой деятельности первобытных людей.
Что такое - язык? Прежде всего, это - система знаков для передачи информации. Речь - это система звуковых знаков, звуковой язык. Существует собственно речь как внешнее проявление мыслей, намерений и внутренняя речь, то есть общение человека с самим собой. Эта внутренняя речь является тем инструментом, с помощью которого осуществляется мыслительный процесс. Благодаря этому своему свойству язык участвует в осуществлении высших психических функций человека, а именно: в усвоении информации, воспроизведении ее в памяти, анализе этой информации и выработке решений. Это свойство языка является коренным и позволило человеку сделать решающий шаг из плена дикой природы в царство разума.
Однако психофизиологическое развитие и совершенствование человека, развитие общественных отношений как высшей формы отношений в живом мире планеты не были бы столь впечатляющими, если бы не еще одно замечательное свойство языка. Речь идет о его исключительной способности служить средством накопления и передачи из поколения в поколение и из эпохи в эпоху социального опыта, информации о мире, культурных норм и традиций. Именно эта важнейшая функция языка обеспечила решающий прорыв в эволюции, в результате которого человек оставил далеко позади себя самых развитых по интеллекту из известных нам высших животных.
III
Не претендуя на строгую классификацию с исчерпывающим охватом всего разнообразия форм языка, очертим круг основных из них.
Язык бывает литературный, разговорный, сценический, эпистолярный, канцелярский... Внутри каждой из этих форм есть самостоятельные направления со своими стилистическими особенностями, со своим лексическим составом. Так, литературный может быть изустным, а может быть книжным, характерным для письменного изложения, разговорный может быть бытовым (обиходным) и официальным. В свою очередь, каждый из этих языков может быть поэтическим, прозаическим, может использовать лексику политическую, местную, диалектную, узкопрофессиональную, жаргонную, ненормативную (нецензурную), просторечные или устаревшие слова.
И.Бродский мечтал о том, чтобы народ говорил на литературном языке. Увы, этой мечте не суждено сбыться. Да и нужно ли это? Ведь литературный язык - это общенародный язык в обработанной форме, высшая форма народного языка. А говорить постоянно на изысканном языке неудобно и непрактично. Нельзя же постоянно носить одежду, предназначенную для торжественных случаев: так ведь можно и затаскать ее. Жизнь состоит из праздников и будней. Когда жизнь - сплошной праздник, то это не жизнь. Для каждодневного применения есть правильная обиходная речь - повседневная одежда языка.
Бытовая речь не обязана быть гладкой. Она следует за мыслью, не всегда поспевает за ней, говорящий второпях может не всегда к месту использовать отдельные слова или не всегда пунктуально применять правила, допуская простительные для такой речи шероховатости. Про бочку, в которой не держится вода, для точной передачи смысла правильно сказать: 'дырявая', 'прохудившаяся'. В ситуации же, не требующей точной литературной формулировки, про ту же бочку мы говорим: 'бочка течет' или 'бочка протекает', хотя бочка не жидкость и течь не может.
Однако, как бы мы ни не выражали свою мысль, способ выражения должен быть таким, чтобы эта мысль была понятной.
...Возможно, И.Бродский хотел, чтобы народ не был косноязычным. Ведь косноязычие, как и неряшливость в одежде, - это демонстрация неуважения к окружающим.
И уж совсем неоправданным является использование в повседневной нашей речи ненормативной лексики.
С какой симпатией и знанием предмета пишут современные 'знатоки' языка об употреблении матерного языка! Язык-то это и народный, и матерились-то на Руси всегда со вкусом. А еще сетуют, что наш матерный не настолько богат, как английский. 'Мы, как всегда, отстали от Запада лет на 50, - не без грусти заключает директор издательства Ad Marginem А. Иванов. -...Наиболее преуспели в этом англичане, чей словарь ненормативной лексики гораздо богаче, чем наш.' (См. статью Ю.Шигаревой и И.Изгаршева 'Мат в искусстве...', АиФ ? 30, 2002 г.). А на реплику участницы телепередачи 'Культурная революция' 'Без мата русского языка не существует, как тело человека не существует без отдельных частей тела. Но вовсе не обязательно показывать их публично' авторы упомянутой статьи возражают: 'Хотя во многом это зависит от красоты той части тела, которую собираются демонстрировать.'
Какие части тела они имели в виду? Без сомнения, это не плечо и не лодыжка.
Когда А.Солженицын отстаивал перед А.Твардовским, помогавшим ему в публикации книги 'Один день Ивана Денисовича', употребление персонажами ненормативной лексики - это понятно. Он хотел более точно передать лагерную атмосферу. Там ведь не аристократический салон. Другая языковая палитра казалась писателю неточной и невразумительной. Однако он все-таки поддался на уговоры и видоизменил эти выражения.
С тех пор многое изменилось. Теперь писатели - Алешковский, Аксенов, Вик. Ерофеев - уже не гнушаются ненормативной лексики. Знают, что иначе можно прослыть немодным. А это ведь так важно - быть модным. Модный - значит востребованный, значит тебя покупают, значит у тебя есть деньги.
Теперь мат можно услышать не только из подворотен, но и с театральных подмостков.
Что касается режиссеров - Житинкин, Коляда, Зельдович, Дыховичный - с ними все понятно. У них нет другого выхода. Иначе бы им не прославиться, а тем, кто когда-то прославился, но терял популярность, по-другому не подогреть угасающего интереса к своей персоне. Что же до аксиомы, что искусство, вообще, и театр, в частности, не должны быть кривым зеркалом жизни, им, видимо, этого уже не понять.
Но всенародные любимцы актеры Гафт, Ахеджакова, Е.Яковлева, Дапкунайте...Им-то это зачем? Неужели они не понимают, что сказанное со сцены матерное слово - плевок в зал, плевок в душу зрителю? А произнесенное уважаемым артистом оно страшней вдвойне, так как уже вроде бы и не так оскорбительно для уха, как если бы его произнес пьяный невежда в публичном месте. И публика начинает потихоньку привыкать. Сначала вставала и уходила, а потом стала аплодировать. Неужели не содрогнулись актеры, когда она перестала уходить и зааплодировала?!
'В России матом не ругаются, на нем разговаривают', - говорил О.Мандельштам. Это высказывание нашего соотечественника иначе, как афоризм, воспринимать нельзя, потому что в действительности на матерном языке можно только выражаться, ругаться.
Мат, конечно, имеет право на существование, как имеет право на существование всякое исключение из правил. И у него есть своя самостоятельная функция: это сочетание звуков служит средством высвобождения накопившейся отрицательной энергии. Матерясь, человек разряжается. Благодаря своей фонетической органичности мат оптимальным образом обеспечивает такую разрядку. Однако необходимо помнить, что эта высвобожденная отрицательная энергия не улетучивается, не рассеивается в пространстве. Она оседает на всем окружающем, воздействуя на людей и даже на растения. Уральский ученый Г.Чеурин опытным путем установил зависимость прорастания семян от воздействия 'нехороших' слов. Из 100 семян пшеницы, которые поливали заряженной матом водой, взошла лишь половина. Из такого же количества семян при поливе их 'хорошей' водой взошли 96.
Мат находится в полном соответствии с менталитетом, уровнем развития, национальными фонетическими особенностями языка. И бесполезно бороться за абсолютное очищение от него нашего языка. Мы ведь не какие-то там баски, в языке которых нет бранных выражений. Но надо понять одну безусловную истину: мат имеет камерный характер, он не для всех, он для узкого круга.
А вообще-то, существуют и другие крепкие выражения, кроме матерных. Председателя шведского общества по борьбе с нецензурными выражениями (было когда-то такое общество) спросили: 'А что делать, если все-таки очень хочется выразиться?' 'Нужно произнести: 'Ро-до-ден-дрон', - ответил он. Русский человек в таких ситуациях произносит совсем другие слова.
Известный психолог Л. Китаев-Смык считает, что мат в быту - признак неполноценности, в том числе, мужской, что он даже может быть признаком скрытой гомосексуальности. Злоупотребление матом ведет к сексуальным расстройствам и гормональным нарушениям, особенно у женщин: низкий голос, повышенная волосатость - от роста мужских гормонов (см. статью С.Грачева 'Матюгайся почаще и будет тебе несчастье', АиФ ?44, 2004г.). Чаще всего к использованию нецензурных выражения в разговорной речи прибегают, чтобы скомпенсировать свою инфантильность, неспособность самоутверждаться более достойным способом. Подтверждением компенсирующего свойства мата является такой факт: известно, что представители уголовного мира умеют заводить себя крепкими выражениями и наигранной яростью, инициируя таким образом впрыскивание в кровь адреналина. В экстремальной ситуации этот прием позволяет на короткое время мобилизовать физические усилия и подавить волю соперника к сопротивлению. В результате, даже тщедушный уголовник может выйти победителем в соперничестве с превосходящим его в силе мужчиной.
Академик П. Гаряев утверждает: 'Брань вредна. Мат - это мутация словесных генов. Их неправильная структура уродует не только ментальное тело, но и физическое. И способна даже спровоцировать активизацию таящихся многие годы в организме вирусов'.
Иначе считает учительница из г. Ревды Свердловской области. Ей показалось, что без мата нашему языку не хватает выразительности, и она стала преподавать в своем классе ненормативную лексику. Да... Лавры Герострата до сих пор не дают кое-кому покоя.
Хотелось бы верить, что учительница хоть и из глубинки, но все же она когда-то чему-то училась и в состоянии понять, что на языке ненормативной лексики никакого иного мыслительного процесса, кроме ненормативного, осуществляться не может.
IV
Основными показателями качества языка являются, во-первых, его словарный запас, или лексикон, и, во-вторых, формы слов и формы предложений, или морфология и синтаксис языка.
Что касается форм, то для их построения существуют правила.
Правило вообще - это обобщение, логическое следствие из каких-либо явлений, действий, обычаев, привычек. Применительно к языку правило - это совокупность общепринятых и ставших литературной нормой способов написания, употребления и произношения слов, правильного образования форм. Правило отражает сложившуюся норму, узаконивает ее, обеспечивая таким образом, с одной стороны, универсальность языка в пределах нации, народности, его использующей, с другой стороны, - возможность точного по смыслу толкования текстов и высказываний при их переводе на языки других народов. 'Язык есть, бесспорно, форма, тело, оболочка мысли...Чем богаче тот материал, те формы для мысли, тем буду я...отчетнее для себя и для других, понятнее себе и другим'(Ф.Достоевский).
В соответствии с правилами грамматики буквы алфавита определенным образом выстраиваются в слова, слова выстраиваются в предложения, предложения - в блоки (абзацы, разделы и так далее), выстраиваются так, чтобы мысль была изложена оптимальным способом: понятно, компактно, красочно.
Ограниченность выразительных средств языка, обусловленная его лексической скудностью, плохое владение формами порождают при озвучивании нашей мысли ее трудноузнаваемость. Поскольку суждения, высказывания как продукт мышления предназначены для людей, нельзя произвольно строить эти формы. Качество продукта мышления как в речевом, так и в письменном изложении должно быть таким, чтобы обеспечивалось соответствие смысла нашего высказывания смыслу нашей мысли. Может быть, именно из-за нашей неспособности толково озвучивать свою мысль мы часто вынуждены делать несколько попыток ее изложения, прежде чем она станет понятной для слушателя.
Все сказанное относительно качества продукта нашего мышления в полной мере относится и к восприятию этого продукта слушателями и читателями - теми, для кого и предназначен этот продукт. Последними - в особенности, так как человек обречен постоянно обращаться к различного рода письменным изданиям, в которых запечатлен накопленный веками человеческий опыт.
Но для качественного восприятия прочитанного, то есть для расшифровки текста с максимальной степенью приближения к заложенному в нем смыслу необходимы добротные знания языка.
Нам могут возразить, что в отдельных разделах знаний можно обойтись специальными средствами передачи информации, которые, действительно, порой бывают выразительнее и компактнее, чем многостраничные тексты. Однако, каким бы совершенным ни был язык формул, схем, чертежей, сам этот язык описывается языком слов. Вначале все-таки было Слово. В миропознавании знание языка - первично. Вот почему, говоря о грамотности, мы имеем в виду, прежде всего, знание языка, то есть нашу подготовленность в грамматике и нашу вооруженность необходимым словарным запасом. Если человек малограмотен в языке, то, как правило, малограмотен во всем.
Нам могут привести массу примеров противоположного плана, когда человек, не имеющий систематического образования, за счет своей природной одаренности добивался высоких результатов в научных исследованиях. Однако не подлежит сомнению, что, имея такое образование, он мог бы добиться большего. Так что сколько бы нам ни приводили таких примеров, они будут примерами-исключениями, будут лишь дополнять правило до целого. И пусть не тешат себя сторонники упрощения языка мыслью, что, как только упразднят сложные правила, так у них все дела сразу пойдут в гору. Не пойдут. Человек, способный воспринимать лишь примитивный язык, не в состоянии приобретать знания никаким иным путем, кроме как путем 'натаскивания', копирования чужого опыта, репетиторства, а потому обречен всегда оставаться в роли догоняющего. Для того чтобы стать успешным, жить достойный жизнью, недостаточно уметь писать без ошибок свою фамилию или уметь прочитать название учреждения на табличке. И недостаточно даже умения излагать понятно свою мысль и без ошибок писать свою автобиографию. По определению ЮНЕСКО, это обозначает лишь границу безграмотности. Такой образовательный багаж - не более, чем ходунки для ребенка.
Сложность языка - его недостаток, говорят примитивисты. И приводят довод: у некоторых североамериканских индейских племен количество форм глагола достигает шестисот, у камбоджийцев 76 букв алфавита, а у народа, населяющего Центральный Вьетнам в алфавите - 55 гласных. Вывод сторонников сермяжного языка: если русский язык - сложный, имеет множество правил и исключений из правил, то это - признак отсталости.
Логика рассуждений, прямо скажем, на уровне персонажей из известного мультфильма:
- Как вы думаете: такое количество автомобилей способствует повышению культурного уровня?
- Да! Резко сократилось конокрадство.
У некоторых специалистов не вызывает тревоги сползание нашего языка к более простому строю. 'Это называется аналитизация языка, - считает профессор МГУ А.Поликарпов. - Самый яркий пример аналитического языка - английский.'
Выходит, что наши пращуры напрасно веками трудились на словесной ниве, обогащая язык, шлифуя формы. Наивные люди... Они полагали, что чем больше выразительных средств у языка, чем богаче он красками, тем выше его возможности по передаче тончайших оттенков чувств, тем выше мы в своем развитии.
Аналитичность, которую некоторые спешат объявить исключительной особенностью, важна для языка программирования. В литературном же языке в цене другие качества. Да и можно ли сказать про английский, что он является образцом аналитичности? Образцом примитивности - да!
Когда английский язык формировался, вряд ли кто думал об аналитизации. Просто он пошел в своем развитии путем, который оказался наиболее приемлемым для нации, проживающей в данных климатических, географических и исторических условиях. А так как влияние этих условий на формирование ментальности, вообще, и языковой ментальности, в частности, является установленным научным фактом, то для другой нации, живущей и развивающейся в других условиях, этот путь может оказаться противопоказанным.
Про тех, кто увидел в этом свойстве английского языка какое-то особое преимущество, можно сказать словами известного выражения: 'Куда попал, туда и метил'. То есть в данном случае сначала была установлена некая особенность, а потом она была возведена в ранг достоинства.
Что касается европейских языков, то не особенно бросается в глаза их стремление к упрощению. Свои национальные лингвистические особенности, такие, как артикли, ударения, европейские языки ревностно охраняют, свято чтут языковые традиции. Не спешат и с упрощением своего языка. Во французском слове 'Renault' произносятся только четыре звука: 'Рено'. И - ничего. Не собираются выбрасывать за ненадобностью лишние буквы.
Предложения реставраторов русского языка банальны до тошноты: нужно свести количество правил к минимуму, оставшиеся - упростить, исключения - упразднить. 'Русский язык объективно нуждается в упрощении. Чем мордовать школьников и студентов километрами исключений из правил, лучше эти самые правила упростить', - пишет в своем опусе 'Язык с хреном' О.Костенко-Попова (АиФ 5\04). Эмоциональный заряд сентенции подсказывает, что человек говорит о наболевшем. Видно, много натерпелась в свое время бедняга из-за этого самого языка. Ушибленность языком просматривается и в не к месту примененном автором упомянутого эссе слове 'объективно'. 'Объективный' - существующий независимо от нас, от нашей воли, от наших возможностей. (Ожегов). А тут налицо - явная зависимость от возможностей.
А еще можно упразднить некоторые законы физики. Оставить только те, которые доступны уму средней примитивности и которые можно объяснить на примитивном языке. Ведь многие и с физикой тоже мучаются...
Что касается упрощения правил русского языка и упразднения исключений из этих правил, то здесь необходимо сказать следующее.
Как всякий живой организм язык обладает характером, имеет душу. 'В русском языке есть тайна. Русский язык передает чувства, английский - информацию' (писатель-сатирик М.Задорнов). Заметим, что передача чувств - это тоже передача информации, только более богатой, полнообъемной и насыщенной, более доходчивой и убедительной. И душеубийцам языка нужно помнить о том, что, кроме чисто технических характеристик, обеспечивающих необходимый уровень его информативности, язык наделен также свойством передавать эмоции, настроения. Наш язык - в особенности. И далеко не последнюю роль в этой замечательной его способности играют правила.
Наш письменный язык имеет богатый арсенал выразительных средств в виде, например, пунктуации, изменения окончаний слов (флексий), вводных слов. Его правила допускают варьирование порядком слов в предложении и таким образом обеспечивают требуемую расстановку акцентов, усиление или выделение тех или иных слов. В английском языке единственно возможный вариант утвердительного предложения: I love you. В русском - 6 вариантов, и у каждого - другой смысл, другой оттенок.
В русской разговорной речи используются интонации, паузы, изменение темпа, высоты звука. Речь с использованием этих приемов позволяет человеку проявлять свою индивидуальность или свое отношение к предмету разговора, не прибегая к дополнительным словесным формулировкам.
Кажется, в кинофильме 'Мой младший брат' герои упражняются в поиске различных вариантов произнесения слова 'собака'. Получается что-то около восьми вариантов, и каждый вариант не похож на другие, за каждым - целая фраза. Какой еще язык обладает такой необыкновенной способностью?
V
Если по части упрощения правил реформаторам пока не удается удовлетворить свою тягу к простоте, то по части лексикона уже давно идет вытеснение исконно русских словообразований с заменой их более примитивными иноязычными. При этом, вместе со словами часто вытесняются и обозначаемые ими предметы и понятия. Все реже встречаются слова 'меценатство', 'благотворительность', 'покровительство', 'безвозмездный общественно полезный'. Их место прочно заняло слово 'спонсорство', хотя в действительности спонсорские пожертвования к меценатству и покровительству имеют весьма слабое отношение и являются не чем иным, как выгодным вложением средств, делаются не просто так, а или в рекламных целях, или с целью расположить к себе власть и, в конечном счете, приносят дивиденды, только в другой валюте. Зачем нам слово 'товарообмен', рассуждают такие новаторы, когда есть 'бартер', 'популярность' - 'рейтинг', 'конец недели' - 'уикэнд'.
Бесспорно, язык как живой организм должен развиваться, совершенствоваться, в том числе, и лексически. И не последнее место в его лексическом развитии занимает заимствование у других языков новых слов и фразеологических оборотов.
Есть заимствования логичные, оправданные, когда в русском лексиконе либо вообще отсутствует равнозначное слово, либо такового не было на момент прихода к нам этого чужеземца. Оправданным может быть также использование иноязычного слова в случаях, когда наш заменитель значительно уступает ему по выразительности, лаконичности, по фонетическим характеристикам. Назовем такую составляющую лексики фатальной паралексикой или заимствованной лексикой первого рода. У слов этой группы большие шансы на постоянную прописку в русском лексиконе, так как многие из них, даже при плохой фонетике, несут в себе важные понятия. Среди слов этой группы много неудобных для произношения, их фонетика часто не формирует образ предмета, что является признаком плохого качества лексики. Многие из них до сих пор жителями где-нибудь в российской глубинке выговариваются с трудом, например, 'парикмахерская', 'бухгалтер'. Однако вопрос их использования имеет фатальный характер, когда отказаться от объектной терминологии, сложившейся в мире или в стране-экспортере соответствующего термина или понятия, - значит или отказаться от обозначения объекта, понятия, или использовать менее выразительное русское слово. К тому же, многие из этих слов являются словами-интернационалистами, имеют одинаковое или схожее звучание на большинстве, по крайней мере, европейских языков. Присутствие таких слов в русском лексиконе необходимо отнести к издержкам приобщения к мировым ценностям. Без большинства из них вообще трудно представить себе наш язык, таких, например, как табурет, коридор, архитектор, компьютер, футбол, аккумулятор, браузер.
Наряду с фатальной заимствованной лексикой существует лексика, основу которой составляют иноязычные слова хотя и прописанные в русском языке с незапамятных времен, но имеющие достойный как по выразительности, так и по лаконичности русский заменитель. Назовем такую лексику лояльной паралексикой или заимствованной лексикой второго рода.
Селекция - отбор, альтернатива - выбор, эзотерический - тайный, семестр - полугодие, комфортабельный - удобный, изоморфный - похожий, матримониальный - брачный, аналогичный - подобный, летальный - смертельный, семантическая валентность - смысловая зависимость. Уникальный, корректный, токсичный, тотальный, конфронтация, унитарный, легитимный, гностицизм, рейтинг - все эти слова имеют достойные русские заменители.
Мотивы использования лояльной паралексики носят субъективный и преднамеренный характер и могут считаться оправданными, например, когда мы хотим пощеголять своей начитанностью, нарочито обозначить свою отстраненность от собеседника, обеспечить частный (то есть не для всех присутствующих) характер высказывания, обеспечить взаимопонимание при разговоре с собеседником, с которым именно в такой языковой среде легче найти контакт, и в некоторых других случаях. Употребление части слов этой группы может быть еще оправдано в случаях, когда при переводе с иностранного мы хотим передать самобытность национальной языковой палитры страны-поставщика таких слов. Это относится к таким, например, словам, как флибустьер, вампир, вандализм. Но когда мы говорим о морских разбойниках вообще, то говорим 'пираты', о кровососущем паразите или о мучителе-душегубе - 'кровопийца', о бессмысленном и жестоком разрушении культурных ценностей - 'варварство'.
Несмотря на то, что русские слова в подавляющем числе случаев качественнее своих иноязычных сводных братьев, фатальная и лояльная паралексики имеют в русском языке параллельное хождение с коренными русскоязычными словообразованиями.
Некоторым смягчающим обстоятельством использования этих лексик может служить следующее.
Формируя в процессе многовекового общения с другими народами фатальную и лояльную составляющие лексикона, русский литературный язык использовал свое необыкновенное качество вкладывать в слова душу, не просто усваивал слова иноязычного происхождения, а наполнял слова-мигранты более глубоким содержанием. Давал им нагрузку, которой они не имели раньше. Приспосабливая, изменял их порой до такой степени, что, если сделать обратный перевод этого мигранта и вернуть его на историческую родину, то его там примут за чужого. Например, слово аллюзия в переводе с французского означает намек. У нас уже не просто намек, а фигура речи с переносным смыслом, с намеком на узловое, знаковое историческое событие или характерный пример из литературы, стилистическая фигура обобщающего свойства, ставшая по смысловой наполненности равнозначной целой фразе.
И, наконец, есть еще маргинальная паралексика или заимствованная лексика третьего рода. Эта лексика в ходу, в основном, у маргинальных слоев населения. Ее употребление другой частью пользователей носит бессознательный характер и объясняется или нашей склонностью к слепому подражанию, или нашей лексической неразвитостью.
Маргинальная паралексика неуклонно сползает к односложным словам, подобным последним в этом списке. Вот уж где вершина 'простого строя'! Тут даже с ударениями не надо голову ломать. Но если некоторые исследователи считают, что 125 000 слов русского словаря слишком мало для того, чтобы наш язык можно было считать развитым, то как же тогда мы будем обходиться 4830-ю? Ведь именно столько трехбуквенных и двухбуквенных слов, подобных последним в этом списке, можно составить из букв русского алфавита.
'...Чем гибче, чем богаче, чем многоразличнее мы усвоим себе тот язык, на котором предпочли мыслить, тем легче, тем многоразличнее и тем богаче выразим на нем нашу мысль...' (Ф.Достоевский). При изложении мысли на языке с ограниченным словарным запасом не до богатства выражения, дай бог наскрести нужное количество слов, чтобы хоть что-то изложить.
Есть такое понятие: 'разрешающая способность' или 'разрешение'. Например, когда по телевизору показывают человека и не хотят, чтобы его узнали, изображение лица 'режут' на большие, сопоставимые с размерами лица, квадраты и в каждом квадрате передают усредненное значение единичных элементов информации. В результате невозможно идентифицировать полученное изображение с объектом. Изображение этого объекта передано с недостаточным количеством ячеек информации, то есть с плохим разрешением.
Так и с языком: лексическая бедность делает его ущербным не только в части выразительности, она делает его ущербным даже в такой обязательной его функции, как передача информации, что является крайней степенью языкового вырождения.
Маргинальную паралексику иначе, как словесным гнусом, на назовешь. Ее использование не имеет оправдания ни с какой точки зрения. В русском языке есть ей достойная замена. Эта лексика ущербна и в качестве передачи смысла, и в фонетичности, а часто - и в лаконичности. Опасность этого гнуса усугубляется его чрезвычайной плодовитостью и агрессивной назойливостью.
Говоря о лексическом схождении языка, нужно упомянуть еще об одном пагубном его последствии. Язык не только обслуживает все стороны нашей жизни, он еще и обслуживает сам себя. Толкование слов осуществляется словами же, и слов должно быть достаточно, чтобы это толкование было доходчивым и точным по смыслу. Загляните в любой толковый словарь - и вы увидите: в определении значения слова участвуют несколько обслуживающих слов. При недостатке таких слов невозможно вразумительно и сжато дать определение чему-либо. Скукоживая лексикон, мы тем самым не только лишаем себя способности выразить правильно нашу мысль. Мы еще лишаем себя возможности толкования самих слов. Тупик...
...Человечеству понадобилось 100 тысяч лет, чтобы научиться говорить, а письменность оно начало осваивать лишь 5 тысяч лет назад. Если историю появления первобытного человека и его превращения в гомо сапиенс сравнить с бегом на стометровую дистанцию, то человек начал учиться говорить за 3,3 см, а писать - за 1,7 микрометров до финиша (микрометр - тысячная доля миллиметра). Как бы нам не пришлось повторить забег на 100 м ради последних сантиметров и микрометров.
'Русский язык - синтетический, - говорит профессор МГУ А. Поликарпов, - и он имеет свойство обогащаться за счет заимствований, так что вырождение ему не грозит. ...Любые заимствования как бы растворятся в русском.'
По Ожегову и Шведовой (Толковый словарь издания 1999 г.), 'синтетический язык' - 'такой, при котором грамматические отношения в предложении выражаются формами самих слов'.
Посмотрим, насколько изменения форм иноязычных слов является действенной защитой языка от вырождения.
Любое приспособление заимствованных слов есть насилие не только над этими словами, но и над русским синтаксисом. Растворяются ли такие слова в русском языке? На примере английских слов 'шоу', 'портфолио', 'эмбарго' и многих других можно наблюдать, как после переноса в русскую языковую среду они стали бесполыми и утратили возможность без дополнительного слова склоняться по падежам, то есть не растворились, не приспособились, а приспособили, склонили в свою пользу русскую грамматику. А такое, например, слово, как 'юз' при образовании производного 'юзер' притащило с собой и английскую то ли морфему (морфема - минимальная значащая часть слова), то ли флексию (окончание), причем, если флексию, то - неизменяемую, что противоречит правилам русской грамматики. Пришлось к этой английской флексии добавить еще русскую, чтобы хоть как-то приспособить это слово для употребления. А как быть, например, если нужно этим словом-гнусом заменить русское слово 'пользование', 'использование', - 'юзание'?
Значительная часть иноязычных слов, втиснутых в русский синтаксис, превращаются в нелепицу или в нечто неблагозвучное, например, шоп, поп, дивелопер и их производные.
При анализе нынешнего состояния нашего языка с большим сожалением приходится констатировать, что, словарь россиянина представляет собой смесь суррогатных слов со словесным гнусом, разбавленную исконно русскими словообразованиями. Такой лексикон не что иное, как эклектика. И как всякая эклектика представляет собой иррациональную субстанцию с чертами неустойчивости, размытости, безликости, неорганичности.
Есть несколько причин эклектичности нашего языка. Основными из них являются две: его сравнительно короткая история и его слабый иммунитет к лексической интервенции.
Большое количество в русском языке иноязычных слов в значительной степени объясняется его отроческим возрастом. Не имея, в сравнении с европейскими языками, достаточного банка слов, русский язык вынужден был пополнять свой словарный запас путем заимствований. При Петре I был бум заимствования, когда из Европы вместе с неизвестными до той поры на Руси или бывшими в диковинку товарами, европейскими культурными ценностями, новыми технологиями хлынул поток новых слов. Сейчас идет очередной прорыв иноязычной лексики.
По мнению некоторых специалистов, в русском лексиконе мало слов для того, чтобы наш язык считался развитым. В английском - 600 тысяч. В Словаре В.Даля было 200 тыс., но многие из них вышли из употребления. В современном русском едва можно наскрести 125 тыс. Не видя внутренних резервов для пополнения словарного запаса, одна группа сторонников наращивания словесной массы делает ставку на заимствование как единственный путь совершенствования языка и с надеждой смотрит на Запад. Ведь в английском только для обозначения половых органов и процесса спаривания существует 1,5 тыс. слов. У французов - несколько сотен. У нас же и нескольких десятков не наскребешь.
Ректор Московского Института русского языка Ю.Прохоров считает, что язык, который ничего не принимает,- мертвый.
Спорить с этим утверждением - значит отрицать языковую диалектику. Ведь язык представляет собой изменчивую материю, находится в постоянном развитии. Суть вопроса состоит не в том, нужно или не нужно принимать русскому лексикону иноязычных мигрантов, а в том, каков их разумный и безопасный с точки зрения сохранения национального языка объем. В современном русском лексиконе иноязычных словообразований больше 10%. И если язык, ничего не принимающий, - мертвый, то как тогда назвать язык, скорость мутации которого превышает все разумные пределы, - убитым? Ведь по утверждениям лингвистов, предельное значение иноязычных слов в лексиконе, после которого наступает вырождение языка, составляет всего 2-3%.
Взаимовлияние лексик, их пополнение за счет заимствований - непременный элемент движения, развития национальных языков. Однако по мере продвижения человечества по пути цивилизации происходит стабилизация этого процесса. Историческими предпосылками ограничения скорости и объема заимствований служат такие факторы, как расширение международной интеграции и совершенствование информационных технологий. В результате происходит выравнивание стран в развитии и, как следствие, утрата монополии одного государства на новые научно-технические разработки, на развитие новых направлений в искусствах и в других сферах человеческой деятельности. Вместе с этим утрачивается и монополия на новые словообразования. Со временем становится все трудней изобрести что-то такое, что не было бы предметом изучения и в других странах, подготовивших в своем национальном лексиконе соответствующее объектное словообразование. Таким образом, темпы подпитки национальных языков иноязычной лексикой доминирующей нации со временем должны падать.
Но почему же этот механизм не срабатывает в России? Чем обусловлен всплеск заимствований русским языком иноязычных слов, вытеснение исконно русских словообразований в последние годы? Почему вместо 'продление' мы говорим 'пролонгация', вместо 'законный' - 'легитимный'?
И тут мы подходим ко второй причине эклектичности нашего языка - слабости его иммунной защиты. Незащищенность нашего языка является следствием русской ментальности, слабого иммунитета нашей нации вообще ко всякого рода влияниям извне, ее предрасположенности к слепому копированию, доходящему до обезьянничания. Словесный гнус заполняет наш лексикон не только из-за нашей лексической неразвитости, когда мы не подозреваем о существовании качественного равнозначного русского слова, потому что плохо учились в школе, нам не повезло с учителями, мы мало читали хорошей литературы, а в нашем окружении это слово не имело хождения. Этот гнус плодится еще и из-за подобострастного отношения ко всему иностранному. 'Нет пророка в своем отечестве' - ни к одной нации это не относится в такой степени, как к нашей. Ломать шапку перед всем иностранным - это у нас в крови. Мы носим майки и бейсболки с иностранными надписями, часто не подозревая, что эти надписи имеют шокирующий характер. (Когда на майках с виду приличных девушек видишь надписи на английском типа 'Я доступная девушка', 'Мне одного бойфренда мало', кажется: потрудись эти девушки перевести свои надписи на русский, они такие майки не надели бы.) Мы благоговеем перед котлетой, зажатой между двумя полубулками, только потому, что это называется не нашим словом; умиляемся, читая про традиционный пудинг у них, и с сарказмом поминаем свой холодец или московский салат как символ рутины. Мы все время страстно хотим быть на кого-то похожими, стесняемся, что мы не такие, как они. Все время хотим кому-то отдаться, что отметил еще русский философ Н.Бердяев: 'Великая беда русской души ...в женственной пассивности, переходящей в 'бабье', ...в склонности к браку с чужим и чуждым мужем.'
...Словесный гнус будет плодиться столько, сколько будет существовать невежество и сколько мы будем страдать 'женственной пассивностью.' Наш нынешний язык - это слепок с нашего менталитета: мерчендайзер, пикчимейкер, пролонгация, супервайзер, бестселлер, блокбастер, памперс, фитнес, шейпинг, топлес, секонд хенд, ремейк, стриб, бартер, чартер, рэкет - всем этим словам есть равнозначные, качественные русские заменители. Но - иностранное завораживает.
В цивилизованном мире понимают, что язык - огромный пласт национальной культуры, и, как могут, защищаются от языковой мутации, защищают свои языки от вторжения непрошенных пришельцев. Видно, боятся перейти этот рубеж в 3 %. Из русских слов допустили в свой лексикон не так уж много: спутник, бистро, водка... Недавно французский парламент одобрил законопроект, по которому употребление в общественной жизни английского слова вместо существующего французского будет караться солидным штрафом. А в Германии, Англии и Японии составляются списки американизмов, которые законодательно будут изгоняться из СМИ. В Японии, кроме того, от продавца требуют воспроизведение названия иностранного товара в соответствии с правилами японского языка. И это не просто квасной патриотизм. Похоже, цивилизованные страны подошли к пониманию того, что всякое чрезмерное заимствование кончается утратой своего языка и переходом на другой. Следующий шаг - утрата национальности и государственности.
...В конце 16 века один очень ретивый миссионер распорядился сжечь всю богатую коллекцию рукописей цивилизации майя. Его расчет был прост: чтобы уничтожить народ, надо уничтожить его письменность. Нет письменности - нет у народа прошлого, нет истории, нет и самого народа.
Сегодня ученые восстанавливают письменность майя и пытаются научить этот народ его древнему языку. Мы же по своей природной 'склонности к браку с чужим и чуждым мужем' готовы добровольно отречься от родного языка и перейти на чужой. На какой? На английский, естественно.
Французский, немецкий и ряд других европейских языков имеют общий с английским алфавит - латыницу, - имеют одинаковое или схожее написание слов, обозначающих многие понятия, предметы, имеют множество общих морфем. Казалось бы, есть все предпосылки для перехода на единый язык: общение будет проще, проще интегрироваться в мировое сообщество. А сколько можно сэкономить средств на этом! На Западе ведь все просчитывают, и если есть возможность уменьшить расходы, этой возможностью обязательно воспользуются.
Однако не спешат с переходом на английский. А вот в России некоторые не видят в этом ничего особенного. О.Костенко-Попова в статье 'Язык с хреном' (АиФ 5\04) пишет: 'Ведь увлекалась Россия когда-то французским, говорить по-русски считалось дурным тоном, и ничего!'
По этому поводу необходимо сделать одно маленькое уточнение: в среде образованных людей считалось дурным тоном не знать французского, а не говорить по-русски. 'В сущности, ведь для чего мы учимся языкам европейским, французскому например? Во-первых, попросту, чтоб читать по-французски, а во-вторых, чтоб говорить с французами, когда столкнемся с ними; но уж отнюдь не между собой.' (Ф.М Достоевский). В 1812 г. русские солдаты стреляли в своих офицеров, говорящих на французском языке. Стреляли не всегда по ошибке. Таким образом простой народ выражал опасения за устойчивость нашего языка.
Ну, а с переходом на английский нас ждет: 'I want to eat' - и никак иначе. 'I to eat want', то есть хочу не чего-нибудь, а именно 'есть' (с акцентом на 'есть'), уже не скажешь. Для изменения форм глаголов будем добавлять к ним различные предлоги, вспомогательные глаголы. Плохо это или хорошо? Ни то, ни другое. Это целесообразно и удобно для английской языковой ментальности, как для русской - целесообразными и удобными являются такие приемы, как изменение формы самого слова или перестановка в предложении слов для усиления наиболее значащего в данной ситуации.
Так как приобщаться к мировым ценностям предстоит с помощью английского языка, а английский использует латинский алфавит, в качестве первого шага на пути такого приобщения нам предлагают перейти на латыницу. Профессор университета в Атланте, но русский филолог (но профессор в Атланте) М.Эпштейн считает, что русский язык в значительной степени латинизированный, поэтому в такой ситуации переход на латыницу - логичный шаг. Турция, Азербайджан, Индонезия, Малайзия уже перешли.
Хорошая компания! Только почему-то Кирилл и Мефодий при составлении своего алфавита пошли другим путем. Возможно, они почувствовали славянский фонолитет, который не чувствует г-н Эпштейн.
V1
Как было отмечено ранее, пополнение словарного состава новыми словообразованиями, обозначающими новые предметы или понятия, - важная сторона лексического развития языка. Но если западники считают, что столбовой дорогой развития русского лексикона является заимствование слов у европейских языков и, прежде всего, у английского, то другая группа специалистов считает, что нам не хватает исконно русских словообразований, и нам надо восполнять этот пробел за счет новых слов своего, так сказать, розлива.
Откуда их брать? Да очень просто, считает М.Эпштейн: слова нужно создавать. (Опять этот Эпштейн! И чего он так печется о русском языке там, у себя в Атланте?). Кто должен создавать слова? 'Каждое слово создается автором проекта...', - говорит он. И - чего там скромничать - решил тоже поучаствовать, выступить в роли автора такого проекта. У себя, в Америке, специалист по внедрению в русский язык 'недостающих' слов аудитории не нашел, но наша русская газета любезно предоставила ему свои страницы для раскрутки его проектов. И слова-то какие предлагает! 'Лжизнь', 'лжертва' 'любля'. Последнее так вообще тянет на шедевр, особенно как глагол в неопределенной форме.
Есть категория людей, которые по своему положению имеют на лексические новации гораздо больше прав, чем самозванные авторы проектов. Это - мастера слова: писатели и поэты. Последние - в особенности, ибо если в прозе предложение можно растянуть на страницу, то у поэта такой возможности нет. Ему нужно эту страницу вместить в строку. Вот и создают:
'воскрылья' ('О, голубиная охота,
Уже воркующей толпой
Воскрылий, пуха и помета
Развеян вихрь над головой!') (Э.Багрицкий, 'Голуби');
'Петро-диво, Петро-дело' (М.Цветаева, 'Стихи к Пушкину');
'В древесную цветень и сочь' (С. Есенин, 'Анна Снегина');
'Набестолковили, намаяковили' (Е.Евтушенко, телепередача по поводу своего юбилея в июле 2003 г.);
'Дружил орлино с высотой', 'А мои сноровистые\ Аж до искр подковистые...' (он же, переклад 'Слова').
Но кто-нибудь применяет эти новации в обиходе? Нет, ибо новые слова и выражения создаются не филологами, пусть даже очень талантливыми, и не мастерами слова, пусть и гениальными. Лексика формируется не в лабораториях ученых-лингвистов и писателей, она создается в недрах народных масс. 'Авоська', 'амбал', 'архаровец' - этих слов еще не было у Даля, а такие слова, как 'дурында', 'напартачить' отсутствуют даже в ожеговском словаре. И придуманы эти слова автором под названием 'народ'. Ну, а то, что эти слова не очень благозвучны и эстетичны, народ не виноват. Какая жизнь, такие и слова.
Что же касается мастеров слова, то в развитии языка они участвуют наравне с народом. Правда, у них, кроме того, есть своя самостоятельная, очень важная миссия - миссия повитухи. Их задача - принимать появившихся на свет новорожденных, фиксировать факт их рождения и после этого возвращать в народ для многолетней и многовековой обкатки. В результате такой обкатки одни новообразования оказываются нежизнеспособными и быстро предаются забвению, другие выживают, закрепляются и становятся общеупотребительными.
Но даже выжившим не гарантировано вечное существование.
Одни их них, послужив некоторое время, переходят в разряд малоупотребительных или вообще выходят из употребления, уступая место более жизнеспособным. Мы говорим: 'глаза', 'лоб', и нам кажется, что так говорили всегда. Однако еще совсем недавно в широком употреблении были совсем другие слова: 'очи', 'чело', 'ланиты', 'персты', 'уста'. Сегодня они применяются только в фигуральных выражениях и, возможно, в скором времени уйдут в небытие. Некоторые слова, такие как 'семафор', 'оглобля', уйдут, потому что ушли в небытие соответствующие объекты.
Другие хоть и останутся в употреблении, но их толкование со временем будет претерпевать значительные изменения, иногда - вплоть до изменения смысла на противоположный. Слова 'алчность' и 'жадность' еще недавно обозначали 'голод' и 'жажду' (см. у С.М.Соловьева в письме царя Алексея Михайловича думному дворянину А. Ордину-Нащокину: '...Алчных кормишь, жадных поишь...'). У Даля 'алчный' наряду с 'голодным' - 'ненасытный', 'жадный', а 'жадный' - от 'жадность ' как 'потребность пить' и 'ненасытный', У Ожегова - уже современное толкование: 'корыстолюбивый' и 'скупой' соответственно. 'Зануда', 'завязать' 'продвинутый' - эти слова еще каких-то несколько десятилетий назад имели совершенно другой смысл. Зануда, например, - не брюзга, как сегодня, а человек, заставляюший, зануждающий что-то сделать. У Даля 'продвинутый' - от коренного 'продвинуть предмет, объект', у Ожегова-Шведовой продвинутым может быть уже человек, субъект. А слово 'завязать' (в переносном смысле) вообще раньше означало не закончить, как сегодня, а, наоборот, начать, например, завязать знакомство, т е начать процесс сближения.
Но если одни новации идут от потребностей жизни, связаны с диалектикой языка, то другие бывают часто нелогичным, неоправданным, неорганичным, лингвистически необоснованными. Особенно это касается произношения и написания слов, которые изменяются явочным порядком под нажимом не очень успешных в грамоте людей при поддержке сочувствующих им борзописцев.
В ряде случаев с этим можно согласиться. Ну, хочет народ - пусть получит 'матрас'. Или в последнее время все реже можно по телефону услышать 'алло', в основном все 'алëкают', хотя 'алë' всегда было фамильярным окликом. Но народ говорить 'алло' не хочет, ему хочется 'алëкать'. И вот уже услужливые составители ожеговского словаря редакции 1999 года идут ему навстречу: в разряд фамильярных они относят 'алло', а 'алë' теперь, получается, - литературная норма.
Однако чаще всего эти новации просто вопиюще неправомерны. Так, словарь Даля не разрешал слова 'обуславливать', ожеговский - разрешает. Что это - ляпы составителей словаря или так захотел народ, и в следующей редакции Толкового словаря наряду с 'обуславливать' можно ожидать появления слова 'узаканивать'?
В последнее время наша лексика подвергается сильнейшему давлению со стороны тинейджерского и интернетовского сленгов и сленга наркоманов, уголовного и профессионального жаргонов. Стрелка, братаны, разборка, по-понятиям, наезд, прикол, висяк, глючить, базар, абзац, крыша, облом, круто, туфта, клево. При этом, если говорить на тинейджерском сленге - это привилегия молодых, то потребителями интернетовского сленга и уголовного жаргона являются уже люди средних лет и постарше, такой лексикон вовсю уже эксплуатируют журналисты, писатели и политики самого высокого ранга. В результате получается, что на добротном языке говорят сегодня только профессиональные лингвисты и малые дети. Последние - потому, что при ребенке мы еще пока стараемся говорить на правильном языке.
Что же касается профессионального жаргона, то его функция - быть языком общения людей одной профессии. И когда Д.Писаренко в своей статье 'Язык все растворит' (АиФ 5\04) многозначительно рассуждает о правомерности использования выражений 'анализ на влажность' и 'итог за полугодие' в нашем общеупотребительном языке, то нужно воспринимать это как очень личное мнение не очень компетентного в языке человека. Журналисту, касающемуся такой тонкой материи, какой является русский язык, не следовало бы выставлять напоказ свои прорехи в образовании и не возводить свое личное мнение в ранг истины. Выражения 'анализ на влажность' и 'итог за полугодие' к профессиональному жаргону не имеют никакого отношения. Их использование даже в профессиональной среде - типичная безграмотность. Тем более нельзя их применять в общеупотребительном лексиконе. Иначе мы скоро вообще перестанем понимать друг друга, так как каждый будет говорить на своем исконно личном языке, а вместо 'любовное соперничество' будем говорить 'тендер', вместо 'первое свидание' - 'презентация'.
V11
Мы рассмотрели некоторые проблемы современного русского языка, связанные с лексической интервенцией, возможные последствия такой интервенции, а также степень защищенности нашего языка от пагубного влияния чрезмерных заимствований. Справедливости ради необходимо отметить, что сказанное относительно серьезной угрозы вырождения нашего языка из-за запредельного количества в его лексике заимствованных иноязычных словообразований больше касается бытового разговорного языка. Что касается письменного литературного языка, то здесь успехи реформаторов не так впечатляют. Основной его словарный состав принадлежит пока еще исконным собственно русским образованиям и лексике общеславянского фонда. Однако и здесь существуют вопросы.
Специалисты считают, что в настоящее время наша лексика и наша культура речи и письма формируются, главным образом, средствами массовой информации и интернетом. Особенность нынешней ситуации состоит в том, что в связи с резким увеличением количества печатных изданий и значительным расширением сети электронных СМИ в писательский и журналистский корпус отрекрутирована большая армия не очень грамотных людей. В результате резко упало качество языка. Особенно это бросается в глаза в печатном деле.
Исторически сложилось так, что в России влияние печатных изданий на развитие культуры и грамотности было значительным во все времена. Авторитет печатного слова для русского читателя всегда был достаточно высоким. Мы привыкли безоговорочно доверять этим изданиям в части грамматической, стилистической, лексической правильности языка. В издательском деле существовала устойчивая система защиты языка с помощью института редактирования и корректурной правки, благодаря чему книга была эталоном качества языка. Многие поколения наших предков шлифовали свой язык чтением грамотной литературы. М.Горький в университете не учился, но русским языком владел в совершенстве, потому что много читал хороших книг.
Господа писатели и журналисты! Дайте шанс тем русским, которым сейчас не до систематического образования, хотя бы по вашим публикациям совершенствовать свои знания языка. Не уродуйте язык. А вы что делаете?
Откроем газ 'Аргументы и факты', скажем, ?7 за 2005 г. В статье К.Кудряшова 'Паника' читаем: 'Резон скрывать почти весь корпус документов, связанных с этими днями, обуславливался не столько паранойей партийной секретности...' Журналисту должно быть известно, что слово 'корпус' к документам неприменимо, а у секретности не может быть паранойи. В данном случае следовало бы сказать 'пакет документов' и 'параноической партийной секретностью'. И это - одна из самых читаемых газет нашего времени.
Вы скажете: случайность, единичный случай, проглядели и автор, и корректор. Хорошо. Тогда для обеспечения чистоты эксперимента возьмем несколько наиболее читаемых газет за один день, например, за среду 16 марта 2005 г..
'Комсомольская правда'. На второй полосе - 10 ошибок, не считая стилистических. С первой полосой благополучно, наверное, потому, что первую страницу корректор все-таки иногда читает, а может быть, оттого, что на ней напечатано всего несколько слов.
Идем дальше. 'Аргументы и факты'. На пятой станице - 18 ошибок, в том числе, такие перлы: '...диктатора обнаружили не в подвале, трясущимся от страха, а в обычном доме.' А дом не трясся от страха? Раз трясся подвал, то и дом должен трястись. Если же 'трясущимся' относится к диктатору, тогда следует писать: 'трясущегося'. И тогда же будет уместна запятая перед этим словом. Если автор настаивает на 'трясущимся', тогда не нужна запятая, так как 'трясущимся' не будет причастием. То есть по форме оно будет похоже на причастие, но никаких других признаков причастия не имеет. Неужели это так трудно усвоить?! Вспомним Достоевского: '...отчетнее для себя и для других, понятнее себе и другим'. Здесь - ни отчетности, ни понятности.
Ну, а бесспорным лидером по ляпам и ошибкам является 'Московский комсомолец'. Уже в первой колонке первой полосы (не на всей первой полосе, а только в первой колонке) обнаруживаем 12 грамматических ошибок. Причем, 7 из них - в коллективном творении журналистов, где, казалось бы, их можно было общими усилиями свести к минимуму.
Одна из распространенных ошибок - неумелое применение тире, просто какая-то тиремания. Тире заменяет и двоеточие, и запятую, и...просто стоит.
Уважаемые педагоги ВУЗов, выпускающих пишущую братию! Может быть, и не надо учить студентов литфаков и журфаков таким премудростям языка, как семантическое распределение нулевой и ненулевой флексий третьего лица презенса, но научите их хотя бы грамотно писать. Создается впечатление, что журналистов учат лишь, как добывать информацию, потому что именно здесь заметны их успехи. Но вот как изложить ее, чтобы грамотный человек ее понял, считается делом десятым.
Парадоксальная ситуация: на мехмат плохо знающий математику абитуриент не пройдет, а на журфак плохо знающий русский язык - пройдет. Его еще в школе настроили: чтобы меньше было ошибок, экзаменационное сочинение писать не больше, чем на две страницы. Первая - план, вторая - сочинение. А потом его статьи читают люди и вместо того, чтобы учиться, как надо, учатся, как не надо писать.
Господа редакторы! Не пора ли ввести в ваших изданиях институт периодической аттестации сотрудников на предмет знания ими русского языка? Или вам все равно, что и как они пишут?
Теперь поговорим об интернете.
Интернет не только знамение нашего времени, но и напасть. Стихийным бедствием нашего языка стала так называемая сетевая литература. В интернет ворвался огромный поток борзописцев и стихоплетов, особенно - борзописок и стихоплеток. И ведь как несимметрично устроен мир! Почему-то безграмотные - особенно плодовиты. В интернете принцип 'пишу, как слышу ' уже давно торжествует свою победу. 'Боль расстования', 'Посвещается подруге' - это в каждой строке интернетовских опусов и чуть ли не в каждом слове. Одна такая стихоплетка до глубины души оскорбилась замечанием, что ее четверостишье содержит четыре ошибки, заявив, что за свою жизнь не сделала и двух. Значит, такие были учителя и такими стали требования к знанию русского в наше время.
Что касается художественной стороны таких опусов, то здесь преобладают до тошноты примитивные рифмы: 'счастье-несчастье', 'тебя-меня' и тому подобное убожество.
Юным дарованиям, завалившим интернет описаниями своих душевных переживаний, нужно усвоить простую истину: обильное словоизлияние - еще не признак таланта. Чтобы тебя читали достойные люди, нужно соблюдать правила грамматики. Иначе цена этим опусам будет не больше, чем надписям на заборах.
В сложившейся ситуации с языковым произволом в интернете назрела острая необходимость во введении института корректурной правки интернетовских опусов. Для этого не обязательно создавать специальные подразделения. Ведь каждый уважающий себя литературный самиздатовский сайт осуществляет входной контроль публикаций на соответствие этическим нормам, на отсутствие в них материалов или высказываний, разжигающих национальную рознь и пропагандирующих фашистскую идеологию. К этому нужно лишь добавить контроль на соответствие текстов грамматическим правилам, увеличив ставку модератора на 20-25%. И не надо сразу поднимать вопль о возрождении цензуры! Не цензура. А если и цензура, то лексическая, то есть отсев безграмотной писанины, превращающей самиздатовские сайты в литературную помойку.
Необходимо назвать еще одного поставщика языковых несуразиц. Это - реклама. Ну, ладно! Борзописки и стихоплетки, как правило, патологически словоохотливы, пишут много, а таким некогда следить за правилами, главное - поскорее облегчиться от словесного поноса. Но реклама! Неужели нельзя эти несчастные несколько слов вылизать и обсосать так, чтобы они хотя бы были понятны? Пишется она на каком-то птичьем языке и без всяких правил.
'Стиль определяет качество' (сигареты). Стиль не может определять качество. Стиль подразумевает приверженность какому-то определенному направлению. А качество сигарет определяется, прежде всего, качеством табака. Если вы махорку завернете в стильно оформленную гильзу и стильно упакуете, качество сигарет от этого не станет высоким. Да и вообще, что тут что определяет: стиль - качество или, наоборот, качество - стиль? Наверное, авторы хотели сказать, что качество определяется маркой, но из-за скудности своего лексикона не нашли возможности выразить правильно свою мысль.
'Новый стиль легкости' (сигареты). У легкости не может быть стиля.
'Новый облик качества' (пиво 'Бочкарев'). У качества не может быть облика.
'Испытание вкусом.' (пиво 'Невское'). Испытание вкусом возможно только, если пиво не первой свежести. Но тогда это будет уже пытка вкусом.
'Доверяй своему вкусу' (сигареты). А что, можно не доверять своему вкусу? 'У меня есть мнение, но я с ним не согласен' - так что ли? До сих пор можно было доверять или не доверять чьему-то вкусу.
'Когда знаешь чего достоин' (сигареты). А когда не знаешь, чего достоин, тогда как? А если достоин другого, то не должен покупать эти сигареты? Тогда для большинства - это антиреклама. И почему нет запятой?
'Что для тебя означает качество? Это надежность и уверенность. Что гарантирует качество? Запоминающийся вкус, двойной угольный фильтр и многолетние традиции производства.' (сигареты Viceroy). Здесь вообще не понятно, что чем гарантируется. Для ясности в данном случае следовало бы сказать: 'Что является гарантией качества?' И опять ошибки: нет тире во втором предложении.
'Жажда маленьких удовольствий' (кока-кола). Надо же, как исстрадался по маленьким удовольствиям! Больших не надо, нет! Маленьких хочется.
'Получать подарки всегда приятно! Особенно, если для этого не надо делать ничего необычного'. ('Би-Лайн'). При чем здесь восклицательный знак? И что, обычно, чтобы получить подарок, надо сделать что-то необычное? Какой же тогда это подарок? Тогда это уже вознаграждение, возмещение убытков, компенсация - все, что угодно, но только не подарок.
'Как поднять настроение в течение дня?' ( бисквиты 'Торнадо'). В течение дня можно поддерживать настроение. Поднять в течение дня - нельзя.
'Есть люди, которые никогда не спят в метро. Они такие же как мы, только пьют Нарзан.' ('Нарзан'). Шедевр словоблудия! И плюс к тому - ошибка во втором предложении (отсутствует запятая).
'Тебе с ним так просто! Совпадение? Просто мы нашли друг друга!' (реклама 'Филипс'). Сначала идет разговор о совпадении человека, то есть субъекта, и телефона - объекта (слово 'тебе' обозначило человека, а 'с ним' - телефон). Но потом: 'мы нашли друг друга'. Это уже о двух субъектах. Так кто же с кем совпал? И при чем здесь второй восклицательный знак?
Теперь попробуйте перевести все это на другой язык и вы увидите, что вас не поймут или поймут не так. Возможно, найдутся умники, которые пустятся разъяснять нам тонкий смысл, заложенный в этих ляпах, но грамотный человек при чтении таких рекламных страданий чувствует себя оплеванным.
'...Нашего-то языка дух - бесспорно многоразличен, богат, всесторонен и всеобъемлющ' (Ф.Достоевский). К сожалению, мы не можем сегодня разделить с нашим великим соотечественником гордость за родной язык.
Поток безграмотной писанины в СМИ и интернете, рекламные перлы глупости и безграмотности - печальные примеры неуважительного отношения к своему языку, упрощения языка до непостижимости смысла.
V111
Недавно Президент подписал Закон 'О государственном языке РФ', запрещающий использование слов и выражений, не соответствующих нормам литературного языка, в том числе иностранных слов, у которых есть русские заменители. Эта акция высшего руководства страны заслуживает всяческого уважения и говорит о том, что ему небезразлична судьба русского языка.
Только вряд ли законодательный способ борьбы за чистоту своего национального языка будет действенной мерой в нынешней России. Защищать интересы государства законодательными актами - это привилегия стран с развитой демократией. Мы же не Франция и не Япония. Наша демократия находится еще в зачаточном состоянии и похожа на деревенскую лошадь, впервые попавшую в город: плохо ориентируется и шарахается от тени каждого столба. У нас решительные действия такого плана непременно приведут к обострению противоречий между сторонниками различных воззрений, вызовут вопли о попрании демократии.
Но это не значит, что надо сидеть сложа руки и пассивно наблюдать за медленным угасанием больного. Тем более не должны сидеть сложа руки те, кто должен болеть за наш язык не только по долгу совести, но и по долгу службы, как это делает, например, ученый-филолог А.Шапошников, с философским спокойствием наблюдающий за упрощением нашего языка. Явление это - временное, считает он, и когда-то начнется его усложнение. С таким же леденящим душу спокойствием наблюдает он за гибелью языков малых народностей. У этих языков нет шансов на выживание, говорит он, так как они находятся в окружении языка доминирующей нации и со временем будут им поглощены.
От такого спокойствия веет могилой. Даже исчезающие виды животных охраняются обществом. Здесь же разговор идет о целых народах, гибель которых, как учит нас история, наступит сразу же после поглощения их языка языком большого брата. А потом что? Все одинаковые, как насекомые одного вида?
Пассивная позиция специалиста в области словесности, призванного по своему положению предлагать какие-то конкретные шаги для сохранения языков малых народностей, меры против скукоживания нашего языка до мычания, такая позиция, кроме недоумения, никакого другого чувства вызывать не может. Ученый, видимо, забыл о той роли, которую играет язык в формировании общественного сознания. Убогий язык не в состоянии выполнять свою миссию по осуществлению высших психических функций человека, по психофизиологическому развитию и формированию человека будущего.
Так что же нам делать? Чтобы законодательно бороться за русский язык, мы еще не доросли, пассивная позиция - еще хуже. Где же выход?
Для русского языка в настоящее время можно изменить ситуацию к лучшему, не прибегая к резким шагам. Для этого нужно:
1. Провести реформу, но реформу не русского языка, а методик его преподавания, причем, на всех уровнях обучения. Что касается общеобразовательной школы, то здесь методики застыли на уровне времен царя Гороха, а технократический уклон в ущерб гуманитарному способствует тому, что школа не воспитывает личностей, а штампует роботы. Сейчас упорно протаскивается в жизнь идея замены на выпускных и вступительных экзаменах сочинения на изложение, то есть пересказ чужих мыслей. Но ведь всю последующую жизнь человеку нужно будет не пересказывать чужие мысли, а излагать свои, то есть писать сочинения!
По исследованиям среди 15-ти летних школьников из 32-х стран, Россия сейчас находится по грамотности на 28-м месте в мире. По данным академика М. Безруких, у нас около 56% учеников не способны на анализ прочитанного и осмысленный, внятный пересказ. Это - функционально неграмотные люди. Они не смогут выполнять простейшие задания, не в состоянии понять должностную инструкцию, делать самостоятельные шаги в своей профессии.
2. Мастерам слова писать на литературном языке: понятно, соблюдая правила, не употребляя мата, уголовной лексики. Употребление сленга не должно быть самоцелью. Инженеры человеческих душ должны подтягивать народ до своего уровня, а не опускаться до уровня пошлости, они не должны ориентироваться на нетребовательный вкус. Литература не имеет права быть кривым зеркалом жизни. Возвращаясь к И.Бродскому, его пожелание употребления литературного языка нужно переадресовать мастерам слова.
3. Ввести лексическую и правописательную цензуру в редакциях газет, журналов, на телевидении, в издательском деле и в интернете. Не запрещать публикацию нехороших произведений, а заставлять авторов приводить свои сочинения в соответствие с литературным языком и правописанием. Возродить институт редактирования и корректуры, который, как показывает практика, в настоящее время не работает.
4. Изучать западный опыт сохранения языковых традиций.
Конечно, после введения этих мер сорокины и никитины не перестанут появляться. Но они будут иметь свою нишу, к которой люди с хорошей языковой подготовкой будут относиться определенным образом.
И тогда доля заимствований, сленговых и жаргонных слов в нашем языке будет саморегулироваться, отойдет от критической отметки, а русский язык, не латинизированный, со своими исконно русскими словообразованиями и формами, останется на своем законном, вполне определенном месте, не будет делить это свое место ни с каким другим языком.
*************8 ПРИ ЦИТИРОВАНИИ ПРОСЬБА ДЕЛАТЬ ССЫЛКУ И УКАЗЫВАТЬ АВТОРА (А. АНИН)