Эдгар так и не понял, с какой целью герцог переселил его во дворец. Наверное, дело было в соблюдении приличий - другого объяснения он не находил. Ученому предоставили покои, выделили слугу, и на этом внимание Авгульфа закончилось. Даже обещанная аудиенция ограничилась недолгой беседой, больше напоминающей допрос: где и чему учился, тема диссертации, рекомендательные письма (которыми, впрочем Эдгара снабдили загодя), и главное - понимает ли он, насколько серьезна задача? После того, как невеста герцога станет его женой, малейшая ее ошибка или даже то, что может быть просто истолковано как "неусердие в вере" бросит тень не только на нее саму, но и на учителя. И на мужа, у которого и без того нелады с представителями церкви. Те никак не могут понять, что не время объявлять войну за веру, сравнивая с землей храмы местных богов. У покоренного народа можно отнять многое - но забери у него идолов и он взбунтуется.
Эдгар слушал, кивал, отвечал на вопросы и ждал, когда это закончится. От герцога он вышел совершенно вымотанный - на экзаменах уставал куда меньше. Там хоть было известно, какого ответа ждут, а сейчас - поди пойми. Ученый в который раз повторил про себя, что если это благосклонность, то он не хотел бы знать, что такое опала.
К счастью, если не считать единственной беседы герцог не проявлял интерес к гостю, и тот оказался предоставлен сам себе. Впрочем, не совсем так. Рамон не пожелал оставлять брата в покое. Как и обещал, он затащил того к портному и этот визит стал сущим кошмаром. Ладно бы просто мерки сняли и отпустили - так нет же, пришлось выбирать из предложенных тканей. От разноцветных отрезов рябило в глазах, а когда дело дошло до обсуждения вышивок только нечеловеческое усилие позволило скрыть зевоту. Впрочем, Рамон заметил. А заметив, ткнул брата в бок и заявил, что по последней столичной моде кавалерам предписывается завивать волосы и бороду, так что нужно еще озаботиться щипцами для завивки. Что значит не носишь бороду? Надо отрастить. Представив, на что это будет похоже, и сколько времени займет Эдгар едва не взвыл. Выражение лица у него, видимо, стало весьма красноречивым, потому что брат рассмеялся. А потом, смилостивившись, сообщил, что здесь столичная мода понимания не нашла - воину приличествует скромность, а завиваются пусть дворцовые франты. Эдгар возблагодарил небеса за явленную милость и поплелся вслед за братом знакомиться с Хасаном.
Учитель ему понравился, чем-то напомнив университетских профессоров. Тех, что степенно занимались наукой, не обращая внимания ни на что, кроме нее. Учить языки Эдгару тоже было не привыкать - уж если сумел осилить те на которых говорили и писали основатели церкви, то уж с ныне существующим, да еще и находясь среди людей, которые на нем говорят, тем более должен справиться. Конечно, вермени мало, но молодой человек надеялся, что сможет уговорить кого-то в Белоне учить его дальше. Да хотя бы нижайше попросить короля дать ему учителя, в конце концов. Тому должно польстить внимание к их языку. И к их обычаям.
Вот обычаи казались труднее всего. То, что он всю жизнь считал неслыханным, здесь было в порядке вещей, а уклад, который самому Эдгару казался должным и разумным вызывал в лучшем случае недоумение. Он отчаялся понять, почему девушке не зазорно отправиться на прогулку наедине с мужчиной. Почему женщина, которая дома навеки бы заслужила клеймо падшей, здесь считалась готовой к замужеству. Зачем, наконец учить девушек наукам наравне с юношами. К чему женщине, скажем, философия - что, зная ее, она будет рожать более крепких и здоровых детей?
Это невозможно было понять. Оставалось только запомнить и стараться не сесть в лужу. Но как не сесть в лужу, если на обещанную прогулку по городу Рамон притащил Лию? И вместо того, чтобы любоваться на безусловно прекрасные здания, добрых полчаса пришлось убеждать себя, что девушка, проводящая время в обществе двух мужчин и без старшей родственницы или хотя бы служанки - это прилично. И даром, что за все время, пока бродили по улицам они даже рукавами друг друга не коснулись, воспитание кричало - что происходящее - ужасно, неправильно и неприлично. За время жизни в столице Эдгар успел насмотреться на гулящих бабенок, даже - как сейчас ни стыдно об этом вспоминать - хаживал к одной такой. Ни облик Лии, ни ее манеры ничуть не походили на то, что подсовывали воспоминания, и Эдгар велел воспитанию заткнуться. Он не пожалел об этом. Девушка знала историю города с самого основания - приправленную легендами, конечно, как без этого. Рассказчицей она тоже оказалась великолепной. Эдгар спросил про статую на храмовой площади - и пожалел что не взял с собой письменные принадлежности. Хотя, с другой стороны где здесь записывать, посреди улицы.
Он всегда считал, что хороший проповедник обязан знать веру той страны, куда он пришел. Проповедь - это клинок разящий, но чтобы он достиг цели, нужно разобраться, кто противник. Иначе служение превратится в войну с призраками. Он собирался начать расспросы - но позже, может быть, даже уже в Белоне, когда освоится и найдет кого-то, кто сможет рассказать. А оказалось, что рассказчик - точнее, рассказчица - вот она, под боком, только спроси. Эдгар и спросил.
Рамон откровенно зевал, глядя по сторонам, а Эдгар сидел рядом с девушкой на ступеньках храма и спрашивал, спрашивал, спрашивал - пока брат довольно бесцеремонно не заявил, что даже самые замечательные легенды не заменят сытого живота, а они, помнится, ели давненько. И вообще, пожалеть надо девушку, скоро охрипнет.
Эдгар смутился. Потом все-таки спросил:
-Ты позволишь потом еще раз расспросить - и записать?
-Если хочешь, я сама напишу - ответила Лия. - Правда, я делаю ошибки на письме, все-таки язык чужой.
Только сейчас Эдгар осознал, что все это время все понимал. К легкому акценту оказалось очень просто привыкнуть, и он даже не понял, что девушка разговаривала на чужом языке. Несколько часов. Женщина.
-Ты умеешь писать? - спросил он первое, что пришло в голову - только потому, что молчание стало неприлично затягиваться - и понял, что все-таки опростоволосился.
-Конечно. - Удивилась Лия. - А как иначе?
Эдгар вздохнул.
-Прошу прощения. В моей стране грамотен не каждый мужчина.
-Здесь тоже. - ответила она. - Низшим сословиям грамотность ни к чему. Но я - не крестьянка и даже не дочь купца.
Ученый взглянул на ехидную физиономию брата и решил дальше тему не развивать.
-Я буду очень благодарен, если ты запишешь то, что рассказала сегодня.
Лия кивнула.
- Вот и славно. Договорились, наконец.- Влез Рамон. - Вон там есть корчма - и если я сейчас не поем, то точно кого-нибудь покусаю. Книжники, тоже мне.
-Брось - Лия толкнула его локотком в бок - Просто ты все это слышишь... в какой раз?
-Не знаю. Но не в первый. Погоди, в отместку я попрошу брата рассказать тебе священное писание, будешь знать. Раза три.
-Сам же первый и заснешь - фыркнул Эдгар. - Безбожник.
-Фанатик!
-Мне подождать, пока вы подеретесь, или все же войдем, и закажем поесть? - поинтересовалась девушка.
-Ну вот, не дали подраться. - Вздохнул Рамон. - Воистину, все зло от женщин.
Эдгар искренне надеялся, что брат забудет о приглашении на охоту. Или хотя бы поедет один. Мало ли, что звали двоих - понятно же, кого хотят видеть, а кого пригласили лишь из вежливости. Самого ученого уже порядком утомили новые впечатления, хотелось хотя бы день не вылезать из комнаты во дворце, а еще лучше ввалиться в дом Рамона и ничего не делать. Совсем ничего. "Думать" Эдгар за дело не считал.
Но, похоже, Рамона желания брата не слишком-то волновали - потому что он не поленился с вечера прислать Хлодия с напоминанием - мол, заедет перед рассветом, прихватив коня для Эдгара, пусть будет готов и выйдет. Чужого не пустят во дворец в потемках.
Приди Рамон сам, Эдгар бы попытался поспорить - но Хлодий и записка простора для споров не оставляли. К тому же, ученый крепко подозревал, что откажись он - и неугомонный братец найдет способ пробраться во дворец и вытащить родича за шкирку, точно нашкодившего кутенка. Так что на следующее утро он стоял у дворцовой ограды, ежась от предрассветного холода и проклиная все на свете. Довольная мина Рамона радости не прибавила.
-Вот скажи, на кой ляд тебе сдалось меня выгуливать. - Проворчал Эдгар, взбираясь в седло.
-Это не мне сдалось. Надо, чтобы тебя запомнили и приняли. Я не смогу опекать тебя всю жизнь.
-И как это столько лет прожил без такой заботы?
-Сам удивляюсь - хмыкнул Рамон. - Поехали.
-Пойми, я не светский человек. Все, чего я хочу - заниматься наукой. Проповедовать. А не играть в эти ваши игры.
Рамон придержал коня, поравнялся с братом.
-Раньше надо было думать. Независимо от того, был ли выбор, когда ты соглашался на эту авантюру - сейчас его нет. Либо ты в свете, либо изгой. Когда все это кончится - вернешься в столицу, засядешь в башню из слоновой кости и хоть до конца жизни носа оттуда не высунешь. Может, я успею проводить тебя, может нет, судьбе виднее. Но все, что зависит от меня, я сделаю.
-Вот ведь дал господь няньку - проворчал Эдгар.
-Не переживай, скоро освободишься.
-Типун тебе на язык!
-Да я не о том, - Рамон засмеялся. - Отсюда до Белона две недели, если не торопиться. Гонца отправили. Так что меньше чем через месяц уедешь к своей ученице.
-Жду не дождусь.
-Не сомневаюсь.
Похоже, продолжать разговор Рамон не хотел - но Эдгар не унимался.
-Скажи, тебе не надоело быть всезнающим и всемогущим?
-Чего???
-Перестань смеяться, перебудишь полгорода.
-И то правда. - Рамон честно попытался "перестать", но вместо смеха вышло хрюканье, и рыцарь развеселился еще пуще. - Ты серьезно?
Эдгар помолчал, подбирая слова:
-Пока мы ехали - ты был... живой. А сейчас - словно памятник. Никогда не ошибающийся и непреклонно уверенный в своей правоте. Очень напоминающий свою матушку - та тоже не слишком-то спрашивает, что ты хочешь, главное - то, что тебе якобы нужно. Для твоего же блага.
Рамон ответил не сразу
-Со стороны это действительно выглядит так?
-Я обидел тебя?
-Что за манера: сперва сказать, потом извиняться? - Рыцарь сжал поводья так, что хрустнули суставы. - Ты не ответил.
-Именно так. Я чувствую себя не то непослушным сынком, не то бестолковым оруженосцем - о котором ты, как любой хороший господин, заботишься - но не слишком-то обращаешь внимание на то, что считаешь капризами. Господину лучше знать.
-Пожалуй, ты прав. - Медленно произнес Рамон. - Я привык повелевать людьми и привык к тому, что должен держать себя в руках. Никаких колебаний - внешне - что бы я ни думал на самом деле, люди должны видеть спокойного и уверенного в том, что делает, господина. И никаких ошибок, потому что ошибившись, погублю не только себя.
-Я понимаю.
-Ничего ты не понимаешь. Ты всю жизнь отвечал только за себя. Но... - он выдавил, медленно, точно через силу. - Ты прав. Ты - не мой человек, и я не вправе распоряжаться тобой так, как делал то до сих пор. Какими бы ни были мои намерения. - Рамон тряхнул головой: - Проводить до дома? Во дворец еще не пустят - доспишь у меня.
-Не надо. Нас звали обоих.
-Да. Пришлось бы извиняться.
Они молчали довольно долго.
-Рамон...
Вопросительный взгляд в ответ
-Прости меня.
-Брось. Сам нарвался.
-Ну...
-Хватит, я сказал. Но никогда... - он все-таки сорвался на крик. - Слышишь, никогда не сравнивай меня с матерью!
-Не буду.
До дома Амикама братья ехали молча и глядя в разные стороны. Хозяин встретил их во дворе, тут же были Лия и Нисим с девушкой. И еще одна пара, которая приветствовала Эдгара, как знакомого. Молодой человек напряг память - действительно, их представляли на балу.
- Только вас ждем. - Сказал Амикам. - Поехали.
Эдгар всегда полагал, что охота - дело многолюдное. Словно подслушав его мысли, хозяин дома добавил:
- Сегодня, почитай, только свои, рано еще для ястребов. Вот осенью будет охота так охота. А сегодня - развеемся слегка.
Эдгар еще раз оглядел кавалькаду, недоумевая, где же обещанные ястребы. Удивился, что все женщины устроились в седлах по-мужски, да и одеты, насколько он понимал, отнюдь не в приличествующую дамам одежду. Он помотал головой, отгоняя привычное уже возмущение. Хватит. Пора, наконец, как и советовал брат, начинать думать самому, а не повторять то, что предписывало воспитание. У этого народа есть поверье, что павших воинов провожают к престолу богов девы битвы. Эдгар попытался было представить себе деву битвы в бальном платье и едва сдержал смех. Поймал вопрошающий взгляд брата.
-О чем я и толковал все это время. - Сказал Рамон, отсмеявшись. Слишком уж бурно разыгралось воображение, дорисовав впридачу тщательно завитые локоны, драгоценности и опущенный долу - как и полагается приличной девице - взгляд.
-Нужно было время, чтобы привыкнуть.
-Знаю. Сам таким был. Только я еще, дурак, спрашивать стыдился.
-Да ладно.
-Вбил в башку, что если начну расспрашивать, буду выглядеть деревенщиной. - Рамон хмыкнул. - Говорю же, дурак был. Вон, Лия подтвердит.
-Это ты-то стеснялся спрашивать? - девушка, ехавшая впереди, рядом с отцом, придержала коня, поравнявшись с ними. - Да я поначалу чуть язык не отболтала, рассказывая.
-Это уже не "поначалу". А после того, как я стал относительно сносно по-вашему говорить, а Хасан мозги вправил. И то взрослых спрашивать было неловко. А потом и не понадобилось.
-Ты был такой смешной. С одной стороны - такой взрослый, а с другой - удивлялся вещам, которые знает каждый ребенок.
-Спасибо хоть тогда промолчала.
-Я бы и сейчас промолчала, если б сам разговор не завел.
-Язык мой - враг мой. - Рамон развел руками, нарочито изображая раскаяние. Не выдержал, рассмеялся. Эдгар поймал себя на том, что и сам улыбается до ушей.
-Похоже, теперь моя очередь задавать глупые вопросы.
-Можешь начинать хоть сейчас. - Ответила Лия.
-Благодарю за великодушие, госпожа. Тогда, с твоего позволения, начну. Пока свидетелей немного - опозорюсь, хоть не при толпе.
На самом деле, он понятия не имел, о чем расспрашивать. Правильно заданный вопрос несет в себе половину ответа, но для того, чтобы задать его, нужно понимать хоть что-то. А Эдгар ощущал себя, словно невежа из сказок, не умеющий ни ступить, ни молвить. На его счастье, кавалькада выехала за ворота, и Амикам пришпорил коня. Пришлось поступить так же, а на полном скаку не больно-то поговоришь.
Они миновали перелесок, дальше расстилались поля, стоящие под паром. Солнце, наконец, выглянуло из-за края земли, заискрилось в росе. Из-за горизонта показались силуэты шатров, и вскоре охотники подъехали к маленькому лагерю. Забрехали псы, загомонили люди. Теперь-то Эдгар понял, что зря удивлялся малочисленности предстоящей охоты. Просто слуги выехали загодя, как бы не с вечера - вместе с собаками птицами и припасами, приготовив все к появлению господ. Оставалось только понять, для чего нужно было собираться ни свет, ни заря, и Эдгар тихонько спросил об этом Лию, пока ее отец отдавал распоряжения.
-Лето. - Ответила она. - В жару ястребы становятся ленивы, так что лучше выезжать с утра или под вечер. Отец решил с утра.
-Значит, к полудню мы вернемся?
-Нет. - Амикам, оказывается, все слышал. - Я предпочел бы вернуться в город под вечер. Есть слуги, есть вертелы, запас вина и хорошее общество. Что еще нужно для того, чтобы приятно провести день, отдохнув от городского гама?
Он бережно принял на перчатку ястреба. Голова птицы была закрыта клобучком, позвякивал бубенчик в хвосте. Еще один ястреб перекочевал на руку Нисима, третьего - к немалому удивлению Эдгара взяла Лия. Остальным, по-видимому, отводилась роль гостей, наблюдающих зрелище.
Один из слуг что-то сказал, махнул рукой
-Здесь неподалеку просянище - негромко перевел Рамон. - В таких местах перепелок уйма. Была бы осень, сказал бы - славная будет охота.
-А сейчас?
-По разному моет повернуться. Впрочем, ястребы еще не начали линять, так что, думаю, будет весело. - Он помолчал немного, потом тихо добавил. - Мне кажется, Амикам почему-то не хочет сегодня оставаться в городе. Не слышал, ничего сегодня не затевалось?
-Откуда ж мне знать?
-И мне вчера не до того было. Ладно. Появится повод - спрошу.
-А может, тебе просто кажется?
-Все может быть. Во всяком случае, ничего серьезного - а то я бы запомнил. Посмотрим. - Повторил Рамон.
Первую перепелку затравили быстро - Эдгар даже не успел толком ничего понять. Вроде отвлекся на мгновенье, а когда услышал крик, поднимающий ястреба, хищник уже рухнул в высокие стебли проса.
-Слетка взял. - В голосе Амикама послышалось разочарование.
-Ничего. - Лия дождалась, пока отец вернет птицу на перчатку, кивнула слуге. Тот спустил с привязи собаку,
-Быстро. - Заметил Рамон, когда над землей порхнула перепелка. - Пожалуй, сегодня и впрямь добрая охота будет.
-Девушка звонко крикнула, поднимая руку, ястреб сорвался с перчатки, помчался за добычей. Эдгар не мог оторвать взгляд от птиц, несмотря на то, что зрелище казалось первобытно-жестоким. Как всегда ни к месту подумал, что теперь понимает, почему в старые времена монахам была запрещена охота под страхом строгой епитимьи - куда более строгой, чем та, что накладывалась за прелюбодеяние. Невозможно, наблюдая за охотником и добычей, не пустить в сердце азарт, неподобающий тому, кто отрешился от мира.
Ястреб вцепился когтями в жертву, рухнул. Лия завизжала, спрыгнула с коня, помчавшись на звук колокольца.
-Наконец-то стала на себя похожа. - Усмехнулся рядом Рамон. - А то уж думал, подменили девчонку.
-Хочешь сказать, благонравные манеры тебе не по вкусу? - Нисим неслабо пихнул его локтем в бок. - А сестренка так старалась вести себя прилично.
-Да ну тебя. - Показалось Эдгару или брат действительно смутился? - Благонравные девы скучны и предсказуемы до тошноты.
-Я ей передам.
-Только попробуй!
Тем временем Лия вернулась. Ярясь на двуногих, посмевших отобрать добычу, птица топорщила перья, когтила толстую кожу перчатки.
Рамон спешился рядом с девушкой.
- Подсадить?
-Не надо. Дальше по полю, пешком. - Она отвела с глаз упавшую прядь. На лбу осталась кровавая полоса.
Словно подтверждая ее слова, на землю спустились и остальные, двинулись в поле вслед за собаками, выискивающими очередную перепелку. Рядом остались лишь слуги, придерживающие лошадей.
Рамон вытащил из седельной сумки кусок полотна, плеснул воды из фляги - вытереть испачканную ладошку. Девушка подняла лицо.
-Все равно еще десять раз перемажусь. - Вопреки словам она терпеливо ждала, пока Рамон отчищал кровь.
-Значит, десять раз вытрем. Пока не засохла.
-Так и этак потом отмываться.
-Вот же бестолковая. В кои-то веки выдалась возможность поухаживать - и не дают.
Она рассмеялась.
-Решил маменькой заделаться?
-Да что вы, сговорились что ли? - Рамон в сердцах отвернулся. Заткнул за пояс сложенную в несколько раз ткань. - Сперва Эдгар, теперь ты.
-Не сердись. - Девушка коснулась его локтя. - Пойдем остальных догонять. Нисим вон еще одну взял.
-Не сержусь.
Эдгар честно пытался сосчитать, сколько же перепелок добыли охотники. Именно потому, что Рамон предупредил - можно даже и не пытаться, все равно ошибешься. Но должен же брат хоть раз оказаться неправ. Тем более, что сложного в том, чтобы удержать в памяти число, а потом увеличить его на единицу? И вроде бы получалось, жаль только, что проверить себя можно будет только в конце.
Он понял, насколько устал, лишь когда Амикам посмотрел на солнце и сказал, что на сегодня хватит, вот сейчас по последней, для ястребов, те честно заслужили. Когда схлынул азарт и оказалось, что кони маячат силуэтами где-то на горизонте. И вроде бы ничего особенного не делал. Ну, ходил по полю. Кричал и улюлюкал вместе со всеми. Эдгар считал себя крепким и выносливым - по крайней мере, для книжника. Но если ему тяжело, то каково женщинам?
Но к его удивлению, никто не жаловался. Разве что охотничья сумка Лии перекочевала на плечо к Рамону, а сама девушка казалась притихшей по сравнению с утренним. А так - шла себе рядом с мужчинами, негромко разговаривая. Эдгар прислушался, убедился, что не понимает, в который раз пожалел о том, что не знает языка. Как и полагается вежливым хозяевам, общие разговоры вели на языке гостей, но когда компания разбилась на группы, все стали говорить как удобней - и Эдгар почувствовал себя брошенным. Впрочем, вскоре они добрались до лагеря и к хозяевам вернулась вежливость. Охотники расселись в круг на срубленных бревнах - Эдгара скрутило от такого расточительства, он слишком хорошо помнил, сколько стоят дрова в столице.
-Считаем? - сказал Амикам, вынимая из мешка птичку.
Эдгар припомнил, сколько у него получилось, и приготовился торжествовать.
Он ошибся на полдюжины.
До настоящей летней жары было еще далеко, но солнце уже припекало. Пока прислуга возилась, ощипывая и насаживая на вертел добычу, господа коротали время за вином и разговорами. Отказываться от вина не годилось, оставалось лишь тоскливо предвкушать, когда хмель подействует. Эдгар отчаянно завидовал людям, способным пить и не пьянеть - сам он хмелел едва ли не с одного глотка. Хорошо хоть, не становился буен подобно некоторым, а просто сами собой закрывались глаза. Велика радость сидеть, подпирая падающую голову и изо всех сил стараясь не заснуть прямо за столом. Или, как сейчас, прислонившись к столбу, удерживающему полог от солнца. Здесь тоже считали, что загар - удел простолюдинов, и избегали его всеми силами. И это, пожалуй, было единственным, что объединяло местные понятия о красоте с теми, к которым привык Эдгар. У него на родине считали, что женщина должна быть хрупкой и нежной, здесь ценили крепкое сложение и широкие бедра. Лия по местным меркам была заморышем - слишком невысокая, слишком худая. Эта мысль была последней - глаза все-таки закрылись. Окончательно.
Амикам оглянулся на уснувшего гостя.
-Разбудить?
-Не надо. - Ответил Рамон. - Будет готово, сам подниму. Не везет парню - совсем пить не может.
- Действительно, не везет. Но почему он не предупредил - у меня найдется чем напоить гостя и без вина.
Рыцарь пожал плечами:
-Постеснялся, наверное. Не был бы таким скромником - цены бы не было.
-Мне он показался хорошим мальчиком. Но...насколько ты ему доверяешь?
-Он мой брат, и я его люблю.
Амикам успокаивающе поднял ладонь
- Погоди, не сердись. Я готов извиниться. Просто в городе стало слишком много, как вы их называете... попов. Я беспокоюсь.
-Эдгар не принял сан.
-Но готовится.
-В любом случае, здесь он тоже не задержится.
-Да, я слышал. И это еще один повод для беспокойства. Ты знаешь, что ваш герцог собирается надеть корону - только при этом условии король Белона отдаст ему дочь?
-Нет. Но это предсказуемый шаг. По крайней мере - уж прости за откровенность - лучше пусть он наденет корону здесь, чем попытается снять ее с головы брата, ввергнув страну в
беззаконие.
-Ты заботишься о своем народе, я о своем, так и должно быть. - Сказал Амикам. - Но насколько я знаю, у вас король считается помазанником бога на земле. Значит ли это, что для того, чтобы стать им, ваш герцог должен получить разрешение вашей церкви?
-Да. - Рамон помолчал. - Я понимаю, куда ты клонишь. Что может потребовать церковь взамен? Земли. Приходы. Десятину. Первые два - забота герцога, если не считать того, что раздавать он будет земли, завоеванные у вас, и на них же строить приходы...
-Я сохранил свои владения. Быть предателем выгодно.
-Тогда десятина тебя коснется.
-И только?
-Да, пожалуй. - Рыцарь подумал немного, кивнул. - Да, все, насколько могу судить.
Амикам посмотрел вслед дочери, пошедшей справиться у слуг, скоро ли подадут дичь.
- Сегодня в городе жгут ведьму. - Сказал он. - Второй раз за год. И если первая была из ваших - уж не знаю, правда ли, наши волхвы сказали, что в несчастной не было ни капли силы - то та, что умрет - умерла - сегодня - дочь одной из знатных семей. Когда-то знатных, война их здорово подкосила. Именно поэтому я не хочу возвращаться в город до вечера - пока поутихнут волнения и разговоры. В прошлый раз Лия непонятно зачем пошла на казнь и прорыдала потом сутки.
-Она настолько впечатлительна?
-Я не знаю, виновна ли в чем-то злом эта девушка. - Амикам сделал вид, что не услышал. - У тех, кто ее обвинил, и вправду за два дня передохла вся скотина. Суд решил, что виновна. Но кто поручится, что под предлогом борьбы с ведьмами не начнут хватать всех подряд?
-Скажи, а как ваша вера относится к ведьмам?
-К видящим? С этакой смесью страха и уважения. От них бывает польза, бывает зло.
-К тем, козни которых доказаны.
-Если ведьма сотворила зло, она умрет.
-Кто поручится что под предлогом... - Рамон не договорил. - Ты понял.
-Да. Но я знаю, что ждать от наших волхвов. И понятия не имею, чего ожидать от ваших.
Рыцарь покачал головой.
-Как по мне, так гори огнем все ведьмино племя - независимо от виновности. Но правосудие есть правосудие.
-Ты веришь их виновность?
-Я верю в правосудие.
Амикам перевел взгляд на возвращающуюся дочь.
-Спасибо за откровенность. Меняем тему.
-Сейчас принесут. - Лия присела рядом. - Чего вы такие смурные оба?
-Говорили о политике. - Ответил Рамон.
-Действительно, тоска зеленая. Нашли время и место.
-О, уже готово. - Сказал Амикам. - Буди брата, а то голодным останется.