Аннотация: Приключения продолжаются) Прихватив с собой новых друзей, Бонифантина отправляется дальше и почти тут же, что естественно, влипает в очередную историю...
Глава 1. В которой друзья попадают в Заповедник Оживших Вещей...
Через два дня пути выжженная пустыня, в которую превратилась после Катастрофы Наседкина земля, стала перемежаться редкими островками чахлой растительности. А вскоре и вовсе превратилась в ровный луг, поросший невысокой темно-зеленой травой. Это было решительно не похоже на переменчивую степь или пышную растительность болот, но после пещер и голой каменистой равнины, путешественники были рады и этому. А Облако так и вовсе пребывал в блаженном восторге.
До сих пор ничего подобного он не видел, и абсолютно все, от самых простых и неприметных букашек до солнечных бликов на воде, вызывало у него самое искреннее восхищение. То и дело он срывался с места и убегал просто потому, что увидел неподалеку птицу или неизвестный ему гриб. Он часами мог в восхищении наблюдать, как колышется на ветру трава и как плывут по небу облака.
Облака особенно нравились человечку. Иногда они казались белыми, но, хорошенько приглядевшись, он находил в них все известные ему оттенки серого, желтый, голубой, лазоревый и еще множество цветов, о существовании которых он прежде даже не подозревал! Кроме того облака все время менялись и непрестанно куда-то спешили.
'Вот они-то самые настоящие путешественники! - решил в один прекрасный день человечек. - Сверху им все на свете видно! Бегут, куда хотят, и никто им мешает. Как же все-таки здорово быть названным в честь чего-то настолько замечательного!'
Облако был счастлив уже оттого, что смог увидеть все это. Но еще счастливее он становился, когда ему случалось узнать что-то новое. При виде очередного кустика или цветка его буквально распирало от любопытства. То и дело он указывал куда-то пальцем и говорил: 'Ух, ты! А что это?'
- Это куст, на нем ягоды. Они называются крыжовник и их можно есть, - отвечали ему. - А это бабочка. Она пьет нектар. А вот майский жук, он жужжит, а это трясогузка. Это такая птичка. Видишь, у нее крылья?
Поначалу на вопросы человечка отвечал в основном Фикус - он был старше и, без сомнения, знал о ягодах и птицах гораздо больше остальных - но очень скоро бесконечные расспросы ему надоели. И Облаку пришлось обращаться за ответами к принцу и Бонифантине. Те были совсем не против расспросов, и охотно ему помогали. Человечек им нравился, и очень скоро они сдружились. Ведь, если тебе кто-то нравится, и ты этому кому-то нравишься, рано или поздно вы непременно становитесь друзьями. И даже Фикусова упрямства недостаточно, чтобы преодолеть это правило.
На четвертый день путешественники оказались перед входом в Заповедник Оживших Вещей. Никакой стены, которая могла бы отделить заповедник от всего остального мира, не было. Зато прямо посреди луга возвышались ворота.
Издали они напоминали неуклюжую массивную арку от какой-нибудь старой крепостной стены. Но, стоило путешественникам подойти чуточку ближе, и они увидели перед собой совершенно невообразимое сооружение, в котором было собрано и скреплено самым загадочным и непонятным образом решительно все, что только можно было найти в доме: цветочные горшки и катушки для ниток, зубные щетки и фарфоровые чашки, старые ботинки и садовые грабли, а еще мотки проволоки, ракушки, страницы книг и рамки для картин. Можно было подумать, что строитель, создавший ворота, пустил в ход все, что только попалось ему под руку, и скрепил не иначе как волшебством. В противном случае эта конструкция развалилась бы от малейшего ветерка.
- Ух, ты! - воскликнул Облако восхищенно, и припустил прямо к воротам, желая, как следует, их рассмотреть.
Однако товарищи его энтузиазма не разделяли. А Бонифантина так и вовсе сомневалась, не будет ли опасно проходить через арку и не лучше ли обойти ее стороной. О своих опасениях она сообщила Фикусу, но тот лишь пожал плечами - если есть ворота, разумно предположить, что они зачем-то нужны. В противном случае, их бы здесь не было.
- Но тут же даже стены нет! - поддержал девочку Вильям. - Почему нам не обойти эту развалину стороной? Она же рухнет нам прямо на головы!
Но не успел Фикус и слова вставить, как Облако громко ойкнул и сказал:
- По-моему нам и правда придется идти через ворота. Тут... как бы это сказать, стена. - Он стоял возле ворот и растерянно водил руками по воздуху - Я ее не вижу, но она тут есть. - И он серьезно наморщил лоб. То ли потому, что стена была невидимой, тогда как он привык к самым обычным каменным стенам, то ли потому что ворота были сделаны из всякой занятной ерунды, ему вдруг сделалось не по себе. Если бы ворота были каменными, он просто поговорил бы с ними и убедился, что все в порядке. Но в них, как назло, не было ни единого камушка! - Странно... - пробормотал Облако. - А... не может это оказаться ловушкой?
Но Фикус лишь хихикнул в ответ.
- А вот сейчас и проверим, - сказал он, и, прежде чем друзья успели удержать его, прошел через ворота. Как это ни странно, ничего страшного с ним не случилось. Тогда он вернулся и махнул товарищам рукой. - Ну, чего вы застряли? Идемте!
- Идем, - откликнулся Вильям, и они последовали за человечком.
Глава 2. В которой друзья остаются в особняке...
Вскоре луг закончился и друзей окружил лес. И с той самой поры, как они вошли в него, Бонифантину не покидало странное чувство, будто бы кто-то неустанно за ними следит. Чьи-то крохотные лапки топотали по траве, чьи-то внимательные глаза следили за каждым их шагом и чьи-то уши прислушивались ко всем их разговорам. И все это было ужасно странно, но еще удивительней было то, что помимо самой Бонифантины никто этого как будто не замечал.
'Может, мне это только кажется? - подумала девочка. - Если бы что-то действительно было не так, Фикус давно бы уже заметил!'
Девочка осмотрелась по сторонам, но ничего подозрительного не увидела.
'Мне просто не нравится этот лес, - решила она. - Он какой-то неправильный. Тут неуютно и даже немного страшно. - Бояться непонятно чего Бонифантина не любила, и тут же постаралась придумать своему беспокойству какое-то обоснование. - Это потому, что я маленькая, - сказала она самой себе, - а деревья вокруг большие, и листья шумят так, словно кто-то шепчет, и повсюду этот странный запах'.
Девочка поморщилась. В лесу и в самом деле пахло довольно странно. Так пахнет дома у бабушек и дедушек - старыми вещами и апельсиновыми корками, которые кладут в шкафы и комоды, чтобы там не завелась моль. Бонифантина была в лесу и раньше, и точно знала, что пахнуть здесь должно совершенно иначе. Это-то ее и беспокоило. Но, как только она поняла, откуда ей знаком этот странный терпковатый запах, то тот час же успокоилась. Она вспомнила уютную маленькую квартирку своей бабушки, где пахло точно так же, и саму бабушку, добрую, спокойную и мудрую, как, наверное, и все бабушки на свете. В этот момент девочка даже немного пожалела, что ушла из дома. Бабушка ведь, наверное, ужасно беспокоится, да и мама с папой тоже. Но ничего не поделаешь, пока у нее вместо носа хобот и огромные точно лопухи уши, она не может вернуться.
Девочка вздохнула и стала размышлять о том, в чем состоит истинная красота человека. К этому времени ей стало совершенно ясно, что ни принц, ни Фикус не помогут ей отыскать ответ, а без этого от заклятья не избавиться. Она подумывала, спросить Облако. Но решила, что это бесполезно. Человечку нравилось все, даже противные зеленые гусеницы с лохматыми спинками. Услышав ее вопрос, он, конечно же, скажет, что человек вообще весь красивый, от макушки и до самых пяток, а такого просто не может быть! Ну, или, во всяком случае, это не относится к Бонифантине...
Размышляя об этом, девочка упустила момент, когда лес начал меняться. Могучие древние дубы с мощными узловатыми ветками, стройные клены и сероствольные ясени сменились молодыми плодовыми деревцами: раскидистыми яблонями, изящными вишнями, величавыми абрикосами. Среди стволов все чаще мелькали тропинки, а кое-где, словно небольшие ухоженные клумбочки, раскинулись разноцветные островки цветов. Лес все больше напоминал приветливый светлый садик. А вскоре среди деревьев показался и дом.
Это оказался чудесный старинный особняк. До сих пор Бонифантина видела такие только на картинках. Стены особняка до самой крыши оплетал плющ, образуя такую густую поросль, что можно было подумать, будто никаких стен за ним нет и вовсе. Лишь в паре мест квадратики окон прорывали эту зеленую завесу. Да еще над входом нависал каменный карниз, каким-то чудом избежавший участи стен. Крыша особняка была выложена коричневой черепицей. А на трубе громоздилось словно соломенная шляпа старое аистиное гнездо.
- Вот это да! - присвистнул Фикус, задирая голову, чтобы как следует рассмотреть особняк. - Это кто же его здесь построил? Я слышал, тут уже тысячу лет никто не живет!
- Может, здесь эти, как их, ожившие вещи? - предположил Вильям. Он слегка запинался от волнения, а это было совсем на него не похоже. Бонифантина даже удивилась. Чего это он? Что такого страшного в оживших вещах? Вот она была бы только рада, если бы ее игрушки ожили.
- Ну, - пожал плечами Фикус, - мы до сих пор ни одной не встретили. Должны же они где-то быть. - И он обратился к Бонифантине. - Как считаешь, Бо, стоит туда заходить или обойдем это подозрительное строение стороной?
Бонифантина пожала плечами, недоумевая, почему Фикус спрашивает об этом ее, ведь обычно такие вопросы решал он сам. И это было действительно так, но на этот раз человечек колебался. Дом совсем не выглядел заброшенным, а значит, кто-то в нем живет, и еще неизвестно как этот кто-то отнесется к непрошенным гостям. Фикус не мог не признать, что Бонифантина гораздо лучше него самого находит общий язык с незнакомцами. Поэтому-то и решил заручиться ее поддержкой, ведь если что успокаивать разгневанного хозяина придется ей.
- Самое время обедать, - невпопад заметил Облако, и, словно испугавшись своих слов, добавил: - В доме, наверное, будет уютнее...
На самом деле Облако с не меньшим удовольствием пообедал бы и на открытом воздухе. Но сейчас ему ужасно хотелось зайти в особняк. Он был такой большой и красивый, и, кроме того, сделан из камня, а это давало хоть какую-то уверенность, Облако ведь до сих пор волновался из-за невидимой стены.
- Пожалуй, ты прав, - согласился Фикус и почесал пальцами в затылке. - Хорошо бы, чтобы подача обедов у них была организована так же хорошо, как и в бродячих маяках. Я бы не отказался от грибного супа и большущей отбивной с луком.
Кажется, мысль о еде и Вильяму придала уверенности, и друзья зашагали к особняку.
Входная дверь оказалась открыта, и когда на стук никто не вышел, Фикус бочком протиснулся внутрь. Особняк и в самом деле не выглядел заброшенным. Окна тщательно вымыты, полы подметены, а в углах комнат ни следа тенет. Дом Гинея выглядел куда более заброшенным, чем этот. И все же, несмотря на внешнюю опрятность, присутствия человека здесь не чувствовалось.
Чего тут было достаточно, так это оживших вещей. Едва переступив порог, Фикус тут же наткнулся на одну из них. Стоило ему войти, как под ноги ему услужливо юркнули уютные домашние тапочки, явно намекая, что их следует надеть.
- Мне вы великоваты, - отрезал Фикус, но чтобы никого не обижать, добавил: - Зато Вильяму будете в самую пору.
Человечек тщательно вытер сандалии о коврик и вошел в дом. А вот Вильяму, который шел за ним следом, пришлось разуваться, потому что тапочки явно на том настаивали, нетерпеливо притопывая и воинственно напрыгивая на Вильямовы ботинки.
Убранство особняка роскошью не отличилось, но зато здесь было уютно. Стены оклеены светло-зелеными обоями. На окнах кружевные занавески. Повсюду старинные узорчатые ковры и изящные вазочки. Мебели было немного, но зато это была самая обычная мебель. Стулья и комоды не прыгали по коридорам, а шкафы и тумбочки не хлопали дверцами. И если среди них и были живые, вели они себя довольно скромно, не лезли к гостям с навязчивой заботой, и вообще никак себя не проявляли. И это было хорошо, потому что Бонифантина вряд ли осмелилась бы сесть на оживший стул или заглянуть в оживший буфет.
- Эй! - воскликнул Фикус, проходя в глубь дома. - Пахнет чем-то вкусным! - И он поспешил к приветливо распахнутой двери слева от ведущей на второй этаж лестницы. - Я так и знал! Кухня! - радостно сообщил он, заглядывая в комнатку. - Давайте-ка все сюда!
И друзья последовали за ним. В действительности комнатка, в которой они оказались, была вовсе не кухней, а маленькой столовой на восемь персон. В центре комнаты стоял большой овальный стол, накрытый на четверых. Тарелки были пусты, но из располагавшейся в соседней комнате кухни веяло дивными ароматами готовящейся пищи.
- А тут умеют встречать гостей! - заметил, потянув носом, Вильям. В животе у него громко заурчало. - Я голоден как волк!
Стоило ему это сказать, как дверь кухни распахнулась, и в комнату одно за другим стали влетать нагруженные всяческой снедью блюда. Здесь была и обсыпанная зеленью печеная картошка, и жареная курица, и блинчики с начинкой, и самые разнообразные салаты. А перед Фикусом опустилась целая тарелка ароматных котлет.
Последней в комнату влетела громадная фарфоровая супница, украшенная розами и завитушками. Бонифантине она напомнила толстую-претолстую даму, очень нарядную и очень деловую. Супница мягко спланировала на стол. Салатники и кувшины с напитками спешно разлетелись, уступая ей место. Когда супница приземлилась с легким всплеском, они почтительно остались в стороне, всем своим видом показывая, что за столом она главная.
Из супницы вынырнул половник и принялся разливать по тарелкам суп.
Обед затянулся на несколько часов. Еды на столе было так много, что друзьям нипочем было ее не съесть. Но в пути они так соскучиться по домашней пище, что ни у кого не хватало духу подняться из-за стола, пока на нем еще что-то оставалось. Друзья вновь и вновь откладывали вилки и вновь и вновь их брали. Кое-что Фикус заворачивал в салфетку и украдкой прятал в карман, остальное отправлялось к нему в рот.
- Если не доесть, - говорил он, - хозяева могут обидеться.
И тяжко крякнув, снова принимался за еду.
В перерывах между жеванием друзья молча пялились в тарелки и сыто икали. Такой трапезы у них не было с тех пор, как они покинули королевский замок, и, скорее всего, еще очень долго не будет.
Наевшись, Бонифантина стала засыпать, и Фикус предложил пойти и поискать спальни. Одна нашлась на первом этажа и еще четыре на втором. В особняке было еще много комнат, но большинство почему-то были заперты.
- Там, наверное, держат совсем одичавшие вещи, - сказал страшным шепотом Фикус, - всякие кусачие тумбочки и злобные колотушки, а может даже скелеты бывших жильцов. - Бонифантина хотела, было, испугаться, но тут он рассмеялся и сказал, что все это шутка и ничего такого здесь, скорее всего, нет, и никогда не было.
И, тем не менее, на всякий случай друзья разместились на втором этаже, поближе друг к другу, чтобы в случае чего сразу прийти на выручку.
Спальни были шикарные. Увидев в своей комнате, огромную кровать под балдахином, Облако пришел в настоящий восторг. Но еще больше его поразил пуфик, скакавший по комнате и весело помахивавший пушистыми кисточками.
- Невероятно! - с чувством вымолвил Облако. Более подходящего слова он просто не знал. Он уже давно понял, что на поверхности удивительные и прекрасные вещи встречаются чуть ли не на каждом шагу, но такого он даже представить себе не мог! Едва он попал в дом, как его тут же окружили самые настоящие чудеса. Все это было так удивительно и волнующе, что человечек напрочь забыл о камнях, с которыми собирался поговорить, и не вспоминал о них почти месяц.
Именно столько друзья провели в Заповеднике Оживших Вещей.
Поначалу они не собирались оставаться здесь надолго, но в особняке было так замечательно, что им просто не хотелось оттуда уходить. Три раза в день вещи готовили для гостей еду (обеды были уже не такие пышные, как в первый день, но по-прежнему очень вкусные). А если побеседовать с госпожой Супницей - та была главной на кухне - то можно было получить что-нибудь съестное и в неурочный час. Впрочем, Супница была дамой строгой и только Бонифантине, да еще Облаку удавалось уговорить ее сделать для них маленькую уступку.
Днем Бонифантина бродила по саду. Иногда ей встречались вещи - керамические статуэтки в виде животных, старые истоптанные ботинки, лейки, - и все они хотели с ней поиграть. Без людей им было скучно и одиноко в Заповеднике, и каждое мгновение, проведенное рядом с гостями, доставляло им радость. Если бы Бонифантина не знала, что все эти вещи пришли сюда добровольно, ей было бы даже жаль их, ведь кроме нее, Фикуса, принца и Облака не было никого, кому бы они были нужны, а это почему-то казалось ей грустным. Вещи ведь обязательно должны быть кому-то нужны. А эти остались совсем одни. Она жалела их и старалась проводить с ними как можно больше времени. И это так увлекло девочку, что она совершенно перестала замечать, как проносятся мимо дни.
С Фикусом и Вильямом все было совершенно иначе. Им пришлась по душе горячая еда, уют и возможность заниматься тем, что им нравилось, а именно - ничего не делать. В душе они оба были ужасными лентяями и перерывы между путешествиями не прочь были провести в блаженном безделье. Фикус спал до полудня, без особой цели шатался по дому, а, когда это ему надоедало, играл с Вильямом в шахматы. Бонифантина на это только фыркала.
- И кто из вас двоих принц?
Вместо ответа Фикус краснел как мальчишка, и кутался в шарф, чтобы никто этого не заметил.
Что касается Облака, ему здесь нравилось решительно все: и особняк, и сад, и начинавшийся прямо за ним лес, и обитатели Заповедника. Человечек быстро проникся доверием к жившим здесь вещам и охотно проводил время в их компании. Его не смущало даже то, что большинство из них в силу своей природы не способны были говорить. Облаку было спокойно и уютно среди них. А некоторые он даже считал друзьями.
Как-то, гуляя по саду, Облако набрел на небольшой шалашик, в котором жил керамический гном. Гнома звали Старина Пипин, и он был одним из старейших обитателей Заповедника. В неприметной керамической статуэтке Облако нашел знающего собеседника и внимательного слушателя, с которым он мог болтать часами. Гном знал каждую вещь в Заповеднике, и, казалось, всему на свете мог дать объяснение, и самое главное, в отличие от Фикуса, он никогда не уставал отвечать на вопросы.
- Что ты! Вовсе нет! - возразил гном. - Вещи обязательно нужен человек. Иначе просто не может быть. Без человека даже самая замечательная вещь бесполезна.
- Вот как, - промычал Облако. Его смешной кротовий нос подергивался от смущения, и, если бы подкамушки могли краснеть, сейчас он бы непременно залился краской. Ему было лестно слышать такое. Он был нужен Пипину, а это очень важно быть кому-то нужным. Фикус часто упрекал Облако в бесполезности. Так часто, что тот начинал подумывать, а не мешает ли он друзьям? И не лучше ли было остаться в селении? Но как раз когда эти мысли стали ему особенно в тягость, появился Пипин, и все сомнения были благополучно забыты.
Так проходил день за днем и друзья даже не замечали, как потихоньку они отдаляются друг от друга. Облако почти не появлялся в доме. Он построил себе шалаш неподалеку от того, в котором жил Пипин, и заходил в особняк только затем, чтобы выпросить у госпожи Супницы чего-нибудь на обед. Бонифантина появлялась в доме не намного чаще. В саду ее ждали керамические кошки, лейки и старые потертые башмаки, бегавшие за ней точно хвостик.
Только Фикус и Вильям по-прежнему оставались вместе. За минувшие дни они даже сблизились, чего, наверное, не произошло бы, не останься они внезапно совсем одни. У них обнаружилась масса тем для разговоров, и Вильям даже сыграл для Фикуса несколько своих песен, чего при остальных сделать не решался. Человечек счел это знаком величайшего доверия и был польщен настолько, что даже пожал Виву руку.
Так друзья и жили в особняке, не замечая, как пролетает время, и потихоньку отдаляясь друг от друга, и еще неизвестно чем бы все это закончилось, если бы внезапно мирная жизнь Заповедника не была нарушена...
Глава 3. В которой появляются ночные гости...
- Сестричка, эй, сестричка, проснись! Проснись!
Кто-то тряс Бонифантину за плечо.
- Ну, проснись же ты, наконец! Эй! К кому обращаюсь?
Бонифантина с трудом разлепила глаза. Казалось, проспала она всего секундочку. И кому это вздумалось будить ее посреди ночи?
Протерев глаза, девочка села и принялась сосредоточенно вглядываться в темноту. Свечи в канделябре давно погасли, и разгонял полумрак спальни только далекий свет луны, проникавший через открытое на ночь окно. На кровати около Бонифантины кто-то сидел.
- Ты кто? - поинтересовалась девочка.
- Это я, Пуговка!
- Пуговка? - недоуменно повторила Бо. Это имя ей было знакомо. Но где же она могла его слышать? И тут ее осенило! Она ведь сама его придумала, и назвала так тряпичную куклу с зеленым лицом и разноцветными лоскутными волосами.
- Не может быть! - воскликнула девочка и ухватила куклу за кругленькие щечки. Нужно было убедиться, что это действительно она.
- Эгей, полегче, сестричка! - запищала кукла. - Это я! Единственная и неповторимая!
- Правда-правда? - спросила Бонифантина, отпуская Пуговку. - Вот здорово! Но где ты была раньше? Мы тут уже... мм... - Тут она задумалась. Сколько же времени они провели в Заповеднике? Неделю или, может быть, две?
- Вы тут уже месяц! - заявила Пуговка, важно уперев руки в бока. - А, если не поспешите, останетесь здесь навсегда!
- Что?! - взвизгнула Бонифантина. В особняке было замечательно, но оставаться здесь насовсем, она вовсе не собиралась. У нее, в конце концов, была еще куча дел! Нужно было избавиться от заклятья, посетить Большую Летнюю Ярмарку, увидеть еще столько всего, и потом, может быть, даже вернуться домой! Если Пуговка говорила правду, всему этому, возможно, не суждено случиться! - Ох, нет! - помотала головой Бонифантина, и повторила, не веря своим ушам. - Целый месяц? Но этого просто не может быть!
- Еще как может! - отрезала Пуговка. Теперь она скрестила ручки на груди и выглядела для тряпичной куклы на удивление решительной. - У нас совершенно нет времени, поэтому слушай меня очень внимательно!
Бонифантина поспешно кивнула.
- Вы совсем потеряли счет времени, - сказала кукла. - Так привязались к вещам, что обо всем остальном и думать забыли! А в особенности ты и этот странный маленький человечек.
- Ты про Фикуса? - предположила Бонифантина, и попыталась вспомнить, когда же они с другом в последний раз разговаривали. Получалось, что очень давно.
- Если ты о ворчуне, то нет. Я говорю о том, у которого голова похожа на валун и нос как у крота. Он слишком привязался к этому ужасному гному! - Пуговка недовольно скривилась. - Человеку нельзя так привязываться к вещи! Это плохо!
- Но почему? - проговорила Бонифантина. - Что в этом такого?
Как и Облаку, некоторые вещи в Заповеднике были ей очень симпатичны. И ничего плохого она в своей привязанности не видела.
- Вещи ужасные эгоисты, - пояснила Пуговка. - Считают, что, если им хорошо, то и всем вокруг тоже будет хорошо. Если узнают, что их собираются бросить, ни за что вас не отпустят! Большинство из них не могут без людей. Если вы уйдете, госпоже Супнице некому будет готовить, из леек некому будет поливать цветы и некому любоваться статуэтками. Все они никому больше не будут нужны.
- А как же ты? - Бонифантине вдруг подумалось, что и кукле, должно быть, очень одиноко без девочки, которая могла бы с ней играть.
- Я ожила, потому что ты дала мне имя, - сказала Пуговка. - И, поверь мне, это лучшее, что когда-либо со мной случалось. Быть самостоятельной куда лучше, чем обычной куклой (не все дети, знаешь ли, с должным почтением относятся к игрушкам). И хотя иногда в Заповеднике бывает скучновато, мне здесь нравится. У меня даже есть свой маленький домик в лесу! - не без гордости заметила кукла. - И всем этим я обязана тебе. Но... - Тут она погрустнела, - в то время как у меня все хорошо, ты находишься в большой опасности! И, если ты не собираешься оставаться здесь навсегда, лучше тебе поскорее одеться и идти за мной!
Бонифантина кивнула и принялась собираться. Только сейчас она с ужасом поняла, что за минувшие дни почти не говорила с Фикусом, Облаком и принцем, а зачастую и не вспоминала о них. Как бы симпатичны ей ни были ее керамические кошки, лейки и старые башмаки, они не могли заменить ей друзей. Вне всяких сомнений Пуговка была права, а, значит, они должны как можно скорее отсюда выбираться.
Фикуса разбудил яркий свет. Сперва он подумал, что уже наступило утро, и собирался с головой накрыться одеялом, но одеяла почему-то не было, да и свет был какой-то странный.
- Да что ж это такое! - выругался человечек, натягивая на глаза остроконечный ночной колпак. - Дадут мне поспать или нет?!
- Простите! - Кто-то осторожно тронул Фикуса за плечо.
Человечек вздрогнул, открыл глаза и сел. И сделал все это с такой ошеломительной быстротой, что ночной гость в испуге отпрянул.
На улице была еще ночь, и человечек, обнаружив это досадное обстоятельство, недовольно поморщился. Одеяло его лежало на полу, а мягкий голубоватый свет, который спросонья он принял за солнечный, исходил от маленького фонарика, крепившегося к тонкому отростку, росшему у странного гостя прямо посреди лба. Гость стоял перед кроватью и смущенно переминался с лапки на лапку. Лапок у него оказалось три. И, пересчитав их, Фикус к величайшему своему изумлению понял, что их обладатель откуда-то ему знаком...
- Я тебя знаю? - спросил он, моргая спросонья.
- Нет! То есть да, господин призрак! - спешно кивнуло создание. И тут Фикус понял, кого ему напоминает это нелепое существо! Это было то самое привидение, которое он встретил во дворце короля и королевы Яблочных садов!
- Никакой я не призрак! - обиделся Фикус. - Это ты призрак! И при том самый настоящий!
- Нет-нет! - замотал головой Светлячок и его глаз-фонарик запрыгал точно на пружинке. - Вы призрак... Но помогать девочке! Она добрая, взять вас с собой! Вы вместе искать девочкиного друга, и приходить сюда. Тут вам плохо и меня просить передать... Вот! - Светлячок протянул Фикусу свернутый вчетверо листок бумаги. - Читать и следовать за мной! Я - помощь!
Вдаваться в подробности и узнавать, о каком-таком друге, которого они якобы ищут, идет речь, Фикус не стал. Он развернул листок и принялся читать:
- Пожалуйста, следуйте за Светлячком! - Фикус посмотрел на гостя. - Это ты что ли Светлячок? - Коротышка кивнул, и человечек стал читать дальше. - Вы в страшной опасности! Собирайтесь и бегите из Заповедника немедленно. Если задержитесь здесь еще чуть-чуть, уйти уже не сможете. Сегодня ночью мы организовали побег, поэтому поспешите. Ваши друзья будут ждать вас у границы Заповедника. С уважением, господин Ворон.
Дочитав письмо, человечек деловито хмыкнул, как делают взрослые, когда им нечего сказать, и надолго задумался. После того, как они почти месяц прожили в особняке, странно было думать, что здесь им угрожает какая-то опасность.
- Хорошенькое дело! - буркнул себе под нос Фикус. - И что я должен во все это поверить?
Светлячок очень серьезно кивнул набитой опилками головой и пролепетал:
- Господин призрак! Нужно спешить! Друзья ждать у ворот! Все в опасности! Поэтому быстро!
- Я не призрак! - вновь возразил Фикус, но ночной колпак стянул и даже принялся одеваться. В конце концов, думал он, в прошлый раз это создание его не обмануло. - Так уж и быть, - проворчал человечек, натягивая сандалии, - в этот раз я тебе поверю. Ты ведь помог мне тогда с Бонифантиной, а я такого не забываю. Но, если вздумаешь, еще раз назвать меня призраком, я тебя огрею!
Но Светлячка, если уж ему случалось вбить себе что-то в голову, переубедить бывало совсем непросто. Так что он только кивнул, делая вид, что согласен, а сам подумал, что девочка взяла себе в попутчики очень хитрое и коварное привидение! Иначе как бы ему удавалось так искренне обижаться на чистейшую правду!
Пока Фикус беседовал со Светлячком, а Бонифантина с Пуговкой, к Вильяму наведался господин Ворон. Он был не в пример сообразительнее прочих игрушек и убедить принца пойти с ним, не составило для него особого труда.
Принц закинул в походную сумку немногие пожитки, которые прихватил с собой из дворца, и вместе с господином Вороном спустился на первый этаж. Тут он внимательно осмотрелся, проверяя, не идет ли кто-нибудь за ним, и выскользнул за дверь. Выйдя из дома, принц зашагал уверенней. На открытом воздухе он чувствовал себя спокойнее - если что всегда можно убежать.
А в это время в нескольких сотнях шагов от него Заяц осторожно подкрался к шалашу, в котором жил Облако и, просунув внутрь свой длинный хвост, тронул человечка за плечо. Облако поежился во сне, но просыпаться не торопился. Тогда Заяц тронул его снова. И уж тут человечку ничего не оставалось, кроме как разлепить тяжелые со сна веки и узнать, что же такое его разбудило.
- Это ты Пипин? - спросил Облако полусонно. - Еще вроде бы ночь, дай поспать.
И он собирался вновь отправиться на боковую, но тут Заяц просунул в шалаш голову и сказал очень-очень тихо, чтобы не разбудить спавшего в соседнем шалаше гнома:
- Эй, каменюжка, собирайся и следуй за мной!
- Что? - удивился Облако, уставившись на незнакомую голову. - Кто ты?
- Потише, приятель! - недовольно буркнул Заяц. - Не надо нам лишнего внимания! - Он оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что гном по-прежнему спит. - Твои друзья ждут тебя на границе Заповедника. Вам нужно поскорее отсюда убираться!
- Зачем?
Спросонья Облако скверно соображал, а уж то, что говорил этот странный незнакомец, и вовсе у него в голове не укладывалось. Если Фикус и все остальные решили уйти, то они могли бы и сами ему об этом сказать. И потом, с чего бы им отправляться в дорогу ночью? Соотнеся все 'за' и 'против', Облако решил, что его пытаются заманить в ловушку.
- Никуда я не пойду! - сказал он и решительно помотал головой.
'Может, стоит позвать на помощь?' - мелькнуло у него в голове. Но раньше времени поднимать панику было бы, пожалуй, глупо, и вместо этого он стал ждать, что будет дальше.
А Заяц тем временем начинал выходить из себя. Он не любил недотеп, а Облако был, по его мнению, самым настоящим недотепой. Кто же еще мог сдружиться с мерзким керамическим гномом?!
- Вот глупая каменюжка! - сказал Заяц чуть громче, чем следовало, так он был рассержен. - Ты совсем не понимаешь, в какую западню угодил?! Если не уйдешь сейчас, навечно останешься в этом проклятом Заповеднике, и даже мы ничем не сможем тебе помочь!
Облако хотел, было, возразить, но тут уже другой, очень знакомый и близкий ему голосок, произнес за спиной у гостя:
- Не злись, Зайчик! Он просто еще ничего не знает! - И в шалаш к Облаку просунулась голова Бонифантины. - Привет! - сказала девочка, улыбаясь. - Пойдем скорее! Фикус и Вильям уже ждут нас!
Если бы не девочка, Облако теперь, видя, что гость его начинает сердиться, точно позвал бы на помощь. Но сейчас вместо этого он просто растерянно помотал головой.
- Не понимаю. Почему именно сейчас? - пролепетал он. - Ночью, ни с кем не попрощавшись?
- Я потом все объясню, - сказала Бонифантина и взволнованно оглянулась. После всего, что сказала ей Пуговка, девочке хотелось убраться из Заповедника, как можно скорее. Но вот захочет ли этого Облако, было ей неизвестно. Именно поэтому она и пришла сюда. В Фикусе и Вильяме Бонифантина не сомневалась, а вот Облако мог натворить глупостей. После того, как он так привязался к 'этому мерзкому гному', как называла Старину Пипина Пуговка, сложно было угадать, как он поступит.
Облако и в самом деле был растерян. Больше всего на свете он боялся привычности, той, с которой, как ему казалось, он расстался, покинув селение. Он не хотел, чтобы все было как раньше, когда каждый день похож на предыдущий, и ты наперед знаешь, что ничего нового и интересного с тобой не случится. А именно так и бывает, когда ты слишком долго остаешься в таком месте, как Заповедник Оживших Вещей. Здесь никогда ничего не меняется и ничего кроме привычности не ждет того, кто решит здесь остаться. Облаку это было не по душе. Но и уходить столь внезапно ему казалось неправильным.
Путешествия, приключения, новые открытия, которые можно разделить с друзьями - вот, что по-настоящему нравилось человечку. И это он не променял бы ни на что на свете. Вся штука была в том, что и здесь в Заповеднике он нашел друзей, с которыми не хотел расставаться. И в первую очередь он должен был подумать о них.
- Я должен попрощаться с Пипином! - заявил Облако и стал выбираться из шалаша.
- Только не это! - в один голос пискнули Заяц и Пуговка. - Он поднимет тревогу!
Но было уже поздно. Облако заглянул в стоявший неподалеку шалаш. Он был чуть меньше его собственного и такой старый, что сложенные из веток стенки у основания уже поросли мхом.
- Пипин, я пришел попрощаться! - негромко шепнул в темнеющий проем Облако.
Послышалась неторопливая возня - гном выбрался из-под одеяла и взглянул на человечка. Бонифантина затаила дыхание. Кроме того, что рассказала ей Пуговка, она ничего о гноме не знала. А Пуговка отзывалась о нем с неприкрытым презрением, будто он был отъявленным мерзавцем, которому ни за что нельзя доверять.
- Еще ночь, - слегка удивился гном, - неужели ты и правда собрался уходить в такое время?
Заяц и Пуговка спрятались у Бонифантины за спиной. А кукла к тому же изо всех сил вцепилась девочке в платье. Можно было подумать, что они оба и впрямь боятся гнома.
- Ну вот, - с досадой шепнула Пуговка, - он все испортил! Мы могли бы просто убежать, а теперь...
Но что именно должно было теперь случиться, Бонифантина так и не сказала. Потому что Пипин, наконец, вылез из своего шалаша и потянулся.
- Ой! Какой крохотный! - сказала девочка, и прикрыла рот ладонью, понимая, что сморозила глупость. Но гном действительно был настоящим коротышкой. Он едва доходил Бонифантине до колена, и она искренне удивилась, почему игрушки так его испугались.
Гном, впрочем, на ее замечание не обиделся. Он низко поклонился и очень вежливо обратился к Бонифантине:
- Рад приветствовать столь очаровательную юную леди, повелительницу садовой утвари и ценительницу керамических кошек! - сказал он и добавил, обращаясь, без сомнения, к прятавшимся у нее за спиной игрушкам: - А также ее маленьких друзей.
- Ну, конечно! - буркнула в ответ Пуговка. - Теперь и нам попадет!
Бонифантину, впрочем, слова гнома больше смутили, чем обеспокоили. Уж она-то очаровательной себя никогда не считала, в особенности с таким носом и ушами-опахалами, но спорить она не решилась. Некоторые споры, как она узнала, заканчиваются довольно плачевно.
- Мне очень жаль, - сказала она гному как можно вежливее, - но нам действительно нужно уходить. - Она осторожно тронула Облако за плечо. - Пойдем, Облако, Фикус и Вильям, наверное, нас уже заждались!
И она обернулась и собиралась идти прочь. Облако, однако, остался стоять на месте. Ему было ужасно неуютно, оттого, что уходить приходится так внезапно.
'Это ужасно невежливо! - думал он. - Все равно, что заявиться в гости, быстро съесть все угощение, разбить чашку, вытереть руки о парадную скатерть и выскочить за дверь, как только хозяева отвернутся!'
- Извини меня, пожалуйста, Пипин, - вздохнул Облако, - мне и правда пора. - И он неуклюже замялся, не зная, что еще можно сказать другу, с которым собираешься расстаться и, скорее всего, расстаться навсегда. Облако чувствовал себя предателем, а это самое ужасное чувство на свете.
- Как жаль! - покачал головой гном и добавил очень печально, словно нарочно хотел заставить Облако чувствовать себя еще более виноватым. - Ты и правда собираешься бросить меня?
- И правда собирается! - выпалила Пуговка раздраженно. 'Мерзкий гном! - думала она. - Как можно так нагло играть на чувствах тех, кого ты называешь друзьями!' - Давай же! - сказала она Облаку. - Не хорошо заставлять товарищей ждать! - И она стала толкать человечка прочь от шалаша и Пипина.
Облако упирался, но Пуговка была очень настойчива. К тому же к ней присоединился Заяц, и вместе им удалось сдвинуть Облако почти на три метра в сторону от того места, где он до этого стоял.
Гном заволновался. По его гномьим меркам все происходило уж слишком быстро.
- Ну, тогда хотя бы позволь мне тебя проводить! - взмолился он, видя, что Облако от него все дальше и дальше. Слова эти были настолько искренни и печальны, что даже Пуговка на мгновение забыла о своей неприязни к старому гному. В конце концов, решила она, если он будет все время на виду, проще будет уследить, чтобы он не сделал какую-нибудь гадость. И когда Облако ответил 'Да, конечно! Я буду очень рад!', возражать она не стала.
Так и вышло, что к воротам, где ждали их Ворон, Фикус, принц, Светлячок и Налим Бонифантина и Облако отправились вместе с гномом.
Глава 4. В которой 'этот мерзкий гном' мешает все планы...
Вопреки ожиданиям Бонифантины, они пошли не на запад, к тем воротам, через которые попали в Заповедник, а совершенно в другую сторону - на восток.
Пуговка шла впереди, держа Бонифантину за руку. А девочка, отставая всего на шаг или даже на полшага, шла следом и держала за руку Облако. Она немного боялась, что он откажется идти с ними и захочет остаться в Заповеднике, и, должно быть, от волнения, сжимала его ладонь очень крепко. Но человечек не жаловался. Его голова сейчас была занята совершенно другими мыслями, и на онемевшие пальцы он попросту не обращал внимания.
Пуговка шла очень быстро, едва не волоча Бонифантину за собой, но и Старина Пипин, хотя ему и приходилось для этого почти бежать, не отставал от нее.
- И все-таки как жаль, что ты уходишь! - сказал он Облаку. - Я столько еще мог бы рассказать!
Облако сбавил шаг, как бы засомневавшись, а стоит ли уходить так скоро. Но, как раз тогда, когда он собирался ответить, вмешалась Бонифантина.
- Рано или поздно нам все равно пришлось бы уйти. Мы ведь путешественники! - важно заявила она. Это, конечно, было очень невежливо, но уж больно Пипин ей не нравился. То ли разговоры Пуговки так на нее подействовали, то ли сердце так ей подсказывало, но девочка гному не доверяла.
Облако лишь неуклюже кивнул, соглашаясь с Бо, и добавил:
- Я навещу тебя, когда буду возвращаться в селение, и тогда постараюсь задержаться здесь подольше. Честно-честно.
Пипина, однако, такой ответ не успокоил. До самых ворот он донимал путешественников рассуждениями о том, как плохо вещам живется без людей, и как жаль, что Облако и его друзья так скоро уходят. Он говорил и о том, что немало попутешествовал прежде чем попасть в Заповедник, и нет в этом занятии ничего интересного. Словом, всеми силами старался убедить друзей остаться еще ненадолго. И, возможно, ему это удалось бы, если бы с Облаком не было Бонифантины, а с Бонифантиной Пуговки. В те моменты, когда гному почти удавалось убедить одного из них, другой вмешивался, и, в конечном счете, все старания Старины Пипина шли прахом. Его это ужасно злило. Он скрипел зубами, гневно фыркал, но продолжал убеждать Облако задержаться еще хотя бы на денек. В конце концов, сейчас это было единственное, что он мог сделать.
У ворот их встретил взволнованный господин Ворон. Друзья задерживались, и он уже начинал беспокоиться, не попали ли они в беду. Но вот они, наконец, появились, и он с радостным клекотом бросился к ним на встречу. Вообще-то он был интеллигентной птицей и без повода не клекотал - только разговаривал, при чем разговаривал очень деловито и спокойно, - но сегодня он так волновался, что ему было никак не справиться со своей птичьей натурой.
- Г-г-где вы были! - выпалил он, по-сорочьи чирикнув. - И почему вы вместе?! Мы же договаривались разделиться по-двое, чтобы не привлечь внимания!
Тут он заметил гнома, и едва успокоившись, вновь начал клекотать и чирикать. Бонифантине подумалось, что напуган он ничуть не меньше Зайца и Пуговки. И она снова очень удивилась, от чего это они так боятся этого маленького хрупкого гнома.
- Ч-ч-что он тут делает?! - выпалил господин Ворон, и в гневе уставился на Пуговку и Зайца. Разумеется, им следовало немедленно объясниться.
- Это все каменюжка! - заявил Заяц, прячась за Бонифантину. - Это он его привел!
- А по мне так пусть уж лучше этот мерзкий гном будет у нас на виду, - сказала Пуговка.
- Ну, хватит уже! - обиделся Облако. Было очень обидно слышать все эти гадкие слова. Он ведь знал, что Пипин никому ничего плохого не делал. - Пипин вовсе не мерзкий! Он добрый и умный. Почему вы его обижаете?!
Но Пуговка только фыркнула в ответ. В том, что старый гном умен, она нисколько не сомневалась, но вот в его доброту не поверила бы ни за что на свете. Уж она-то знала, что в отличие от людей, вещи ни добрыми, ни злыми не бывают. Они просто делают что-то, что считается хорошим, или что-то, что считается плохим, но и то, и другое они делают только для самих себя, не больно-то заботясь об окружающих. И умными среди них считаются те, которые умудряются при этом делать вид, что служат людям.
Пуговка, по правде говоря, и саму себя считала жуткой эгоисткой. Конечно, она при этом помогала Бонифантине и ее друзьям. Но и это она считала ужасно эгоистичным поступком. Ведь еще неизвестно хочет девочка, чтобы ей помогали или нет. А Пуговка, даже и не спросив, уже что-то делает. И, разумеется, чувствует себя при этом очень полезной и нужной. И ее, по большому счету, не волнует, что когда друзья уйдут из Заповедника, другие вещи станут совсем бесполезными и никому ненужными.
- Ну, хватит вам! - сказал, приоткрыв один глаз, Налим. - Уже светает! Поторопитесь и, раз уж вам случилось познакомиться, расстаньтесь друзьями. - Его замечания, как правило, бывали очень вовремя. Вот и сейчас, повернувшись на восток, где встает солнце, Облако на мгновение забыл о своей обиде, а Пуговка о беспокойстве. Над горизонтом нарисовалась розоватая полоса и темно-серые облака, плывшие по небу, начинали окрашиваться золотым и лиловым. Налим был прав, начинался новый день, а это самое подходящее время для начала путешествия. А значит, пора было уходить.
- Вот уж точно! - согласился Фикус. - Самое скверное дело расставаться с ссорой. - До сих пор он не обмолвился и словом только потому, что появление гнома, вызвавшее столько споров у игрушек, его самого ничуть не тронуло. - Чего мы вообще ждем? Прощайтесь, кто с кем хочет, и в путь!
Сам Фикус долгие прощания не любил, да и прощаться здесь ему, как это ни прискорбно, было не с кем.
Того же мнения был и Вильям. После того, что рассказал ему господин Ворон, - а рассказал он многое, и далеко не все из рассказанного было правдой, - в Заповеднике он чувствовал себя неуютно, будто бы отовсюду за ним внимательно следили чьи-то глаза. В общем-то, это было то же чувство, которое испытала некоторое время назад Бонифантина. Только Вильяму от этого делалось еще неприятнее, чем было ей, ведь он был старше, а с возрастом люди учатся по всякому поводу придумывать массу ужасных вещей, которые, скорее всего, никогда не случатся с ними на самом деле.
Бонифантина и хотела бы попрощаться со своими лейками, башмаками и керамическими кошками, но они были уж очень далеко. И, кроме того, уж они-то - девочка была в этом абсолютно уверена - не отпустили бы ее ни за что на свете.
Единственным, кому действительно было с кем попрощаться, оказался Облако.
Он и так был уже изрядно расстроен теми обидными словами, которыми игрушки обзывали Старину Пипина, и тем, что кроме него самого вступиться за гнома некому, а теперь ко всем прочим расстройствам на него свалилось еще одно - наступал момент прощания - самый печальный момент во всех расставаниях.
Прощаться Облако не умел хотя бы потому, что прежде ему никогда не случалось уходить надолго. Поэтому он просто повторил то, что говорил уже ранее: извинился за свой внезапный уход, пообещал навестить гнома в будущем, всхлипнул, неуклюже обнял Старину Пипина за плечи и повернулся к нему спиной, решив почему-то, что если не будет видеть его лица, уходить будет легче.
Ворота, как и прежде, громоздились перед ними, большие и неуклюжие, собранные из всякого хлама. На фоне разгорающегося восхода они казались черными. За спиной остался стоять древний лес, и пышный сад вокруг особняка, и сам особняк. Облако замер в нерешительности, поминая все приятное, что случилось с ним в Заповеднике. Оглянуться назад он не решался, но и идти дальше не мог. Замерла и Бонифантина. Даже покидая дворец короля и королевы и свой собственный дом, она не чувствовала такой печали и такого облегчения одновременно.
Только Фикус торопился убраться из Заповедника как можно скорее.
- Поспешим! - объявил он, и высоко вскидывая колени, зашагал к воротам.
Вот тут-то все и случилось...
- В рассыпную! - завопил чей-то незнакомый голос, звонкий, словно удар гонга и пронзительный, словно приказ.
И ворота стали рассыпаться! Нет, не рассыпаться даже, а разбегаться. Вещи, из которых они были сделаны, - старые скрипучие стулья, торшеры, мотки проволоки, катушки для ниток, грабли, зубные щетки - бежали, ползли, катились и прыгали, кто куда! Друзья еще и ахнуть не успели, а ворот уже не было!
Естественно, тут все оглянулись назад, ведь голос доносился именно оттуда, и увидели Старину Пипина. Он стоял посреди полянки, а вокруг него вились, шипя словно змеи, кольца медной проволоки, переминались с ножки на ножку стулья, побряцывала крышкой старая побитая кастрюля, и позвякивала, постукивала, шелестела еще куча разных вещей. И все эти вещи выглядели на свой манер рассерженными или недовольными. Вот тут-то все, даже Облако, поняли, что попали они в самую настоящую ловушку.
- Проклятый гном! - пискнула Пуговка, потрясая кулачками. Больше ничего она сделать не могла. Ее окружали рассерженные вещи, и даже это она пропищала на свой страх и риск.
- Как же так Пипин? - пролепетал Облако, не веря своим глазам. - Мы же друзья, зачем ты это сделал?
- Поверь мне, милый Облако, - сказал ласковым голосом гном, - так будет лучше. Там, за этой невидимой стеной, оберегающей нас, полный опасностей большой мир. Тебе совершенно не нужно туда ходить! Я просто забочусь о том, чтобы с тобой ничего не случилось, понимаешь?
Но Облаку эти слова были слишком хорошо знакомы, чтобы верить им так же, как он верил прежде. То же самое в свое время говорили старейшины его селения, но они лгали. А, значит, лгал и Пипин. 'Или, - поправил себя Облако (ему ведь по-прежнему хотелось верить, что Пипин его друг), - он думает, что говорит правду, потому что настоящей правды не знает'.
- Душенька, - обратился гном к плясавшему и подпрыгивавшему у него за спиной громадному мясницкому ножу, - проводите наших гостей домой и скажите госпоже Супнице, что пора приниматься за готовку.
Нож, шипящая и позвякивающая проволока, кастрюля, полчища зубных щеток, и маленький отряд садовых ножниц, взяли путешественников в круг, и повели к дому. Игрушки робко плелись следом, предчувствуя наказание. Более или менее суровое, но оно всегда ждет тех, кто идет против общего мнения. А общее мнение сейчас было таково, что гостей из Заповедника выпускать было нельзя...
Когда вещи окружили их, ни Облако, ни Бонифантина, ни даже Фикус сопротивляться им не посмели. Больше всего, разумеется, их беспокоил нож. Сложно было поверить, что кто-то вообще мог его поднять, таким он был большим. Рукоятка у ножа была простая, деревянная и на вид довольно старая, клинок квадратный, а лезвие острое и зазубренное, и выглядел нож более чем угрожающе. Даже ласковое имя Душенька не делало его менее пугающим. Но, несмотря на присутствие такого грозного охранника, Бонифантине показалось странным, что Фикус ведет себя так тихо и покорно. В другой раз он непременно сказал бы что-нибудь, возмутился, хоть как-то проявил негодование, но сейчас он молчал, скромно потупив взор.
'Может, он что-то задумал?' - промелькнуло у девочки в голове, и она стала думать об этом, потому что думать о том, что ждет их впереди, было слишком неприятно.
Глава 5. В которой обнаруживается тайник...
В особняке друзей отвели в одну из больших комнат на втором этаже и заперли. И только, когда они остались одни, Бонифантина поняла, что что-то не так. Но как это часто и бывает в такие моменты, она никак не могла понять, что именно здесь не так.
- Фикус... - начала она, собираясь, без сомнения, спросить, что же такое он задумал. Но человечек ответил сам, при чем ответ его оказался для Бонифантины большой неожиданностью.
- Ну, все! - сказал он. - Остается сидеть и ждать, когда нас спасут!
- Как так? - вытаращилась на него Бонифантина. Вот этого она точно не ожидала! - И кто же, по-твоему, нас спасет, если все мы здесь и заперты на ключ?!
И вот тут-то она поняла, что именно было в комнате не так. Здесь не хватало Вильяма, Светлячка и Налима.
- Ох, неужели!.. - воскликнула она, и тут же прикрыла рот ладонью, опасаясь, что ее кто-нибудь услышит.
- Ага! - заговорщицки хихикнул Фикус. - Поняла, наконец! Не знаю, как эти плюшевые чудики, а Вильям парень сообразительный! Готов поспорить, он уже шагает в Молгрим к Гинею!
- Попрошу поуважительней! - запротестовал господин Ворон. - Мы не какие-то плюшевые чудики, как вы изволили выразиться, а игрушки, ручной работы, между прочим, живые и очень ценные! Если бы не гном, вы уже были бы за пределами Заповедника, не забывайте об этом!
Фикус только фыркнул в ответ. К вещам у него доверия не было, в особенности после всего случившегося.
Через час им принесли завтрак, а на следующий день выпустили из комнаты. Дверь особняка, однако, так и оставалась закрытой, и выйти на улицу путешественники не могли.
Впрочем, кое-кто из них пребывал в столь печальном состоянии духа, что не то, что на улицу, а даже из комнаты не сумел бы выйти. Облако был потрясен и расстроен предательством Пипина настолько, что даже есть не мог. Он сидел на краешке кровати, свесив ножки вниз, и время от времени печально вздыхал. Больше ничего он делать не мог. С большим трудом Бонифантине удалось уговорить его съесть несколько ложек сливочного пудинга и выпить стакан молока перед сном. Больше ничего он не стал, и девочка была этим всерьез обеспокоена. Она еще никогда не видела никого настолько расстроенным, чтобы из-за этого он не мог есть. Она даже думала, не заболел ли человечек какой-нибудь странной болезнью. Но Фикус сказал, что со временем это пройдет, и Бонифантина ему поверила. А через несколько дней Облако и в самом деле стал приходить в себя. Все это время Бонифантина не отходила от него ни на шаг, а, когда человечек, более-менее оправился, взяла его с собой на экскурсию по дому. Заниматься в особняке все равно было нечем, а отправиться в путешествие по просторным залам, темным коридорам и спальням, было в любом случае интереснее, чем играть с Фикусом в шахматы. Тем более что господин Ворон и Заяц охотно играли с человечком вместо нее.
Пуговка тоже пошла с ними.
- Шахматы - это не для меня, - сказала она. - Нужно много думать, а я такого не умею. Я кукла все-таки, а куклы должны заниматься совершенно другими вещами!
Особняк и в самом деле оказался огромным.
Проводя большую часть времени в саду, с лейками и кошками, Бонифантина не уделяла должного внимания самому главному в Заповеднике - дому. И напрасно, потому что и здесь можно было найти массу всего интересного.
Помимо расположенных по обе стороны коридора комнат, в которые (если, конечно, они не были заперты) попасть было довольно просто, были и такие, проникнуть в которые можно, лишь миновав другие комнаты, спустившись или поднявшись по невесть откуда взявшейся в полу лестнице, а то и вовсе пройдя через шкаф.
Убранство дома сильно разнилось от комнаты к комнате. В одних на стенах висели тяжелые портьеры, и гобелены со сценами охоты и пиров, совсем как в королевских замках. В других стояли ряды пустых доспехов, покрытые многолетним слоем пыли. Третьи напоминали Бонифантине ее собственную комнату и тот угол, в котором стоял старый папин письменный стол, - стены там были сплошь обклеены разными бумажками, картинками и фотографиями, а кое-где надписи были сделаны прямо на обоях.
- А мне мама запрещает писать на обоях, - пожаловалась Бонифантина Пуговке. - А тут вон все исписано...
- И что это, по-твоему, красиво? - в свою очередь осведомилась кукла.
- По-моему, нет, - пожала плечами Бонифантина, вновь критично осматривая комнату, в которой они на тот момент находились. - Как-то неряшливо. Пойдем отсюда.
И они собирались идти дальше. Но тут Облако остановился.
- Постойте-ка, - сказал он и указал куда-то на стену. - Камни здесь шепчут иначе, чем во всем остальном доме. Может... - Он на секунду запнулся, представив, какие ужасающие тайны могут скрываться за этим 'может'. - Может там что-то есть?
- Так давайте же посмотрим! - живо предложила Пуговка, и Бонифантина в очередной раз подумала, что иногда она ведет себя совсем как Фикус.
Облако подошел к стене и его крупные серые как камень ладони заскользили по обклеенным записками обоям, что-то выискивая. Через некоторое время послышался сухой скрежет и в руках у Облака оказался большой камень с куском обоев, а в стене образовалось углубление.
- Вот это да! - воскликнули Бонифантина и Пуговка хором. - Тайник! Самый настоящий!
Бонифантина подошла поближе. В свете канделябра (окон в комнате не было) в тайнике что-то сверкнуло. Девочка даже вздрогнула, так это оказалось неожиданно, но, переборов волнение, запустила ладошку в темноту и выудила небольшой позвякивающий предмет.
- Ключи? - сказал Облако озадаченно. В его селении ключами пользовались редко. В самом деле, зачем что-то запирать, если все у всех общее? Если что-то и запиралось, так это подарки на дни рождения и другие праздники, ведь так сложно иногда бывает удержаться и не подсмотреть, какой же сюрприз приготовили тебе родственники! Ключи эту проблему прекрасно решали.
- Не просто ключи! - возразила Пуговка. - Это ключи от закрытых дверей!
- Думаешь? - насторожилась Бонифантина. Ей вдруг подумалось, что если уж двери заперты, и ключи спрятаны так надежно, так незачем эти двери и открывать.
- Я в этом уверена! - откликнулась Пуговка оживленно. - Да спросить любую вещь в доме! Каждая знает, что ключи спрятаны где-то здесь, но найти до сегодняшнего дня их никто не мог! Вот здорово, мы будем первыми, кто войдет во все эти комнаты за много-много лет!
- Может, лучше сначала поговорить с остальными? - предложил Облако. - Лезть в такие места может быть опасно...
На самом-то деле он и сам готов был отправиться на поиски потайных комнат и ходов, но с ними была еще и Бонифантина, и Облако в первую очередь беспокоился о ней. Он никогда не простил бы себе, если бы из-за него с девочкой приключилась беда.
- Тогда давайте сначала расскажем обо всем Фикусу! - предложила Бонифантина.
На том и порешили.
Глава 6. В которой много разных комнат...
Когда Бонифантина, Пуговка и Облако рассказали Фикусу и остальным о своей находке, человечек тут же захотел отправиться на обследование дома. Ожидание давалось ему непросто. Он был больше склонен действовать, а не сидеть на месте и ждать, когда кто-то тебя спасет, и с радостью ухватился за эту идею.
- Во-первых, - сказал он, - за одной из закрытых дверей может обнаружиться тайный ход, который поможет нам выбраться из Заповедника. - Фикус был практически уверен, что хотя бы один потайной ход в особняке есть. В самом деле, какой смысл строить такой громадный дом, если в нем даже тайного хода нет? - А во-вторых, - продолжал он, - уж если там и правда прячется что-нибудь страшное, лучше, чтобы я был с вами!
- Тогда и мы пойдем! - сказал Заяц, имея в виду и себя, и Ворона.
- Ты неповоротливый! - возразила Пуговка. - Если придется спасаться от чудовищ за закрытыми дверями, ты нам не помощник, а только обуза. Оставайся лучше здесь!
- Я не пойду, - заявил Господин Ворон, сверкнув разноцветными глазами. - Если кто-нибудь явится за нами и обнаружит, что никого нет, они могут заподозрить неладное. И тебе, Заяц, я тоже советую остаться.
Вот тут Зайцу не нашлось, чем возразить. Слова Господина Ворона звучали очень разумно, да и Пуговка, как бы не хотелось ему верить в обратное, была, пожалуй, права. Для опасных приключений он слишком медлителен и неповоротлив.
- Ладно, - согласился он, - я тоже останусь, но, если найдете что-нибудь интересное, непременно сообщите мне! Уж, если я не могу участвовать в приключениях, я хотя бы послушаю рассказы о них!
- Обязательно сообщим! - пообещала Бонифантина, и они отправились на обследование дома.
Начать решили с первого этажа - там запертых комнат было больше всего.
Первая дверь вела в громадный мрачный зал с голыми каменными стенами. Зал был ужасно длинный, и на полу там лежал мягкий ковер. Когда-то он, наверное, был красным, но сейчас стал почти серым от пыли, и стоило друзьям ступить на него, как мириады пылинок взмывали в воздух и тут же наполнили все помещение. Дышать стало почти невозможно. Путешественники выбежали из зала прочь, зажимая пальцами носы, и все равно то и дело громко чихая, но Бонифантина все же успела разглядеть, что вдоль обеих стен в зале располагались камины. Их было не менее двенадцати и все такие громадные, что в любом из них девочка могла бы встать в полный рост. На полу в некоторых каминах высились большие груды золы. Значит, когда-то их все-таки разжигали.
Когда друзья вновь оказались в коридоре, Фикус захлопнул дверь и проворчал:
- Вот вам и опасности! Готов поклясться это был настоящий пылевой демон! Еще немного и мы бы все задохнулись!