Для своих лет она, пожалуй, слишком худа, эта маленькая женщина.
Тонкие длинные руки, тонкие длинные ноги - податься, что ли, в модели?
Волосы тоже тонкие, светлые с выгоревшими прядками, и все время как будто виновато касаются ее щек. Им есть за что себя винить - ведь их заправляют за уши, им положено там и оставаться. Непослушные, непослушные волосы.
И губы тонкие, маленькие, всегда обветренные, всегда красные - а гель для губ не помогает, нет.
Зато огромные широко распахнутые глаза синим безоблачным небом удивляются - почему все такое живое? И моргают часто, наверное, чтоб убедиться, что жизнь - наяву.
Она тонкая, легкая и светлая.
А зовут ее Таля.
Она просыпается рано, собирается быстро, выходит на улицу и долго-долго идет, рассматривая все вокруг, улыбаясь и щурясь солнечным лучикам. Даже в дождливые дни - она все равно идет медленно, считая удары дождинок по крыше зонтика. И все равно улыбается каким-то своим мыслям, правда, уже не щурится.
Приходит домой и кидается в шершавые колючие обьятия своего дога Джима, и они вдвоем борются, дурачатся, возятся, как маленькие беззаботные дети.
Любит, когда светло, и потому включает весь свет в квартире, как только начинает смеркаться. Люстра - раз, два, настольная лампа, свет на кухне, и свечка пахучая, а в ванной надо закрыть дверь плотно-плотно, чтоб темнота не вырывалась наружу. И обязательно телевизор - чтоб говорил кто-то о своих проблемах, а она подслушивала и сочувствовала.
Курицу поперчить, посолить, и поставить в духовку. Большая курица, тяжелая - но какая вкусная должна получиться! Румяная. С хрустящей корочкой. И огромный Джим мельтешит под ногами - знает, что и ему достанется.
Пылесос гудит послушно, хотя и возмущенно слегка.
А дверь гардероба опять не закрывается плотно. Заклеить ее, что ли?
А потом она читает Джиму вслух стихи, Лермонтов, Пушкин, Есенин, баратынскийжуковскийблок, и Джим засыпает, а она не обижается.
И садится на диван с ногами, с джинсами и пестрыми носками, и читает книжки всякие-разные. Книжки и книги, и даже целые тома о том, сем, пятом и тридевятом.
А потом - за столом, под лампой, красит ногти розовым лаком, старательно. Красиво!
А курица уже давно готова, и рис рассыпчатый белый, и салат пахнет свежестью, и сок оранжевый из концентрата почти превратился в лед.
А главы семьи все нет и нет, и ток-шоу уже закончились, и новости стали фактами, и совсем темно, и даже вторая пахучая свечка не спасает положение.
Который час? Ого!
Но она не спит и ждет. И ждет, и вздыхает, и грустит.
И вздыхает снова, эта тонкая Таля с розовыми ногтями.