Лето закончилось, а дни стоят еще теплые и порою бывает даже жарко, но во всем чувствуется уже наступающая перемена. Хотя и листьев-то желтых еще почти не видно. Умиротворение в лучах Солнца. Оно светит как-то по вечернему, не жарко, не печет беспощадно, словно работа его здесь уже окончена. Тишина и спокойствие, что бывает обычно в сентябре, октябре, лучшее время года в этих краях.Но, не смотря на удивительно приятную погоду, возникает ощущение надвигающейся, хоть привычной, знакомой и может уже не такой далекой, но все же, как случается, вдруг неожиданной глубокой и резкой перемены в природе. И это чувство, напоминание о близости наступающей холодной осени, так сильно, что не смотря на тепло все одеты в куртки, плащи. И только молодые, юные девочки, живут совсем по летнему, не желая признавать молчаливой грусти приближающегося ненастья.
Умиротворение, отсутствие всяких желаний, ожиданий чего-либо, надежд и мечтаний. Неужели действительно, на самом деле все так просо, естественно и хорошо. Сознание подчинено слабому приятному созерцанию. Покачивающиеся ветви карагача, игра Солнца в его листьях. Все существо охватывает медлительное безразличие. оно во всем, в движениях, неспешных и размеренных, в спокойствии мысли, рассудка, словно и не существует вокруг в мире ничего, что занимало бы, волновало. И только сердце, наполняющееся долгожданной благодатью, стремится как можно больше вместить в себя этой радости, слиться с ней, запастись на все бесконечное, не изведанное будущее. До предела наполнить приятным удовольствием каждую клеточку своего существования.
И вспомнился давний сон о далеком, исчезнувшем навсегда, почти забытом и представшим вдруг отчетливо, реально, словно это и являлось моим существованием, было единственной настоящей жизнью. Холодный осенний дождь. Зажатая лесом низина. За мокрыми кустами, крапивой, нависшие над речкой ели. Мы с товарищем забрались под небольшой стожок, недавно появившийся на поляне, прижавшись к теплому сену, свисающему по лицу сухими травинками. Вокруг свежесрезанные, оставшиеся от работы ветки. Начинался дождь, вернее он шел всегда и никогда не переставал, мелкий, едва заметный, усиливаясь временами. Но на это уже мало кто обращал внимания. Все вокруг было сыро и свежо. Сейчас дождь принялся идти по настоящему. Падал лавинами, шел волнами, превратился в холодный осенний ливень. До этого мы долго шли вдоль речки, где недавно появились бобры, и были ими аккуратно срезаны толстые деревья. Побродить по окрестностям, поесть кисло-сладкой рябины, встретить крепкий осенний гриб, было на самом деле обычным и частым занятием. Шли бодро, уверенно, серьезно рассуждая о жизни, к которой хотелось быть готовым уже сейчас, непременно много знать и уметь. Добиться чего-то важного. Возникшее от сознания этого теплое, объемное чувство грело, вселяло радость и надежду.
А сейчас мы стояли и молчали. Падал густой дождь, от которого побелело вокруг и колыхалась трава, молодая, только что подросшая отава, зеленая, удивительно яркая, нетронутая, чистая, необыкновенно красивая. Я и раньше любил эту траву, но теперь, во сне, ни о чем больше не думал. Все внимание было приковано к ней. Дождь, трава, поляна. Я все смотрел и смотрел на колыхающуюся под дождем зелень. Было в этом что то такое хорошее, жизненное, несмотря на сырость и не уют, с чем я ни за что не хотел бы расстаться, лишиться, поменять на что то другое. А трава была рядом, билась, качалась в двух шагах. И словно что то живое в ней, зеленое, спрашивало.
-Забудешь ли, изменишь ли, оставишь?
В то утро проснулся взволнованный, ходил, молчал, словно это был не сон, а все произошло только что, на самом деле. Весь находился еще там и пробуждение не доставило удовольствия, было не желанным, и все было ошибкой, вдруг так ясно и резко понятой уже тогда, когда еще свежи были воспоминания. И теперь, спустя много дней, через десятки лет, в благодатные Солнечные дни, снова вспоминаю, пытаюсь воссоздать, оживить этот сон, снова увидеть, почувствовать дождь, сено, свежеомытую зелень. Острота ощущений со временем стерлась, и голубое небо навевает совсем другие чувства. Но я знаю, в глубине души, только холодный дождь, поляна, свежеомытая зелень. Сон или явь.
На небе ни облачка, безбрежные выгоревшие дали, холмы, горы, хорошо видимые в прозрачной предосенней чистоте. Иду степью, каменистая дорога, пыль, желтизна, сухость, ветерок. Голубизна неба, словно слегка розоватый воздух, желтые, красные, коричневые краски земли. Темные, обгоревшие руки, лицо. Долго смотрю куда то вдаль, понимая важность и значимость всего существования. На всем этом посеревшем, усыхающем фоне, привлекает внимание выделяющийся сочной густой зеленью карагач. Чужое, не совсем понятное, но полюбившееся и ставшее близким мне дерево. Удивительная жизнестойкость, его насажали там, где и трава-то плохо растет, а он прижился, зеленеет. Жесткие листья остаются зелеными чуть не до снега, цепко держась под пронизывающим ветром. Жизнь, только жизнь во всем его виде, и если есть хоть немного тени, вырастает в большое могучее дерево, пукает мощные корни, разбрасывая по весне бесчисленное множество семян, что бы хоть одно смогло закрепиться, найдя подходящее место, вырасти.
Сейчас Солнце играет лучами в его густой кроне, бесконечные, бесчисленные базары внизу, в тени. Истекающие медом дыни, персики и другие всевозможные недорогие фрукты и овощи. Легкий ветерок, и при любых обстоятельствах прекрасные мысли, чувства, отсутствие желаний чего-либо еще желать, Только я зная, там во сне, было все глубже, ближе, больше соответствовало моему существу, сознанию, и тепло души, как нигде и никогда, словно и нет холодного, стекающего по лицу дождя, промокшей одежды, замерзших рук.
Чувство родины, как любое другое, любовь например, с годами стирается, проходит, меняется, но если настоящее оно, сильное, и если было оно, то появится вновь, помимо желания, воли, как сон, призрак, неизбежное, неотступное, необходимое, и будет дороже и милей любых благ и удобств, самых красочных видов, богатств, если было оно, это чувство.