Вода стальным обручем сдавила грудь. От ее ледяных объятий остановилось дыхание, захолонуло сердце. Через мгновение сердце заколотилось с удвоенной силой, разгоняя кровь по онемевшему телу. Он надеялся, что купание в стылой осенней воде развеет его мрачные мысли и поможет приобрести душевное равновесие. Ссора с женой чрезвычайно огорчила Владимира Федоровича.
Разбивая лунную дорожку, мужчина выплыл на середину озера, лег на спину. В черном зеркале воды купались звезды. Где-то вдалеке грустно пела свирель ...
- Хорошо... Откуда здесь могла взяться свирель?.. - думать над таким сложным вопросом не хотелось. - Может это от тишины звенит в ушах? Так грустно? Совсем раскис! Вернусь, прикажу охране проверить территорию!
Внезапно раздался плеск воды, что-то тяжелое упало в озеро. Дернувшись от неожиданности, мужчина ушел с головой под воду, но тотчас вынырнул, фыркая и отплевываясь. Напрягая глаза, он пытался рассмотреть, кто же нарушил его покой. Невдалеке белел смутный силуэт.
- Кто там? - крикнул Владимир Федорович.
- Там... там.. там... - заскользило эхо по поверхности воды.
- Это ты? - невероятно обрадовался любитель ночного купания. - Как я рад, что ты пришла, приплыла, ну... - он запутался в словах, - я так рад тебя видеть!
Девушка подплыла ближе. Длинные белые волосы мокрыми, спутанными прядями закрывали лицо. Ее руки обхватили мужчину. Она прижалась к нему всем телом, неожиданно холодным, и скользким, как рыбья чешуя.
- Ты совсем замерзла! - огорченно воскликнул тот. - Поплыли в берегу!
Девушка не ответила. Прильнула к его губам в страстном поцелуе, прижимаясь все крепче и крепче. Потом ее руки заскользили по телу Владимира Федоровича, лаская, гладя, щекоча. Все быстрее и быстрее...
Сил сопротивляться ласкам ночной соблазнительнице не было. Тяжелой удушливой волной накатила болезненная истома. Он погружался в пучину страсти, захлебывался нежностью и тонул, тонул, тонул в наслаждении.
По поверхности озера легкой водомеркой скользил тихий смех...
Вокруг дома шумели огромные деревья. Их нижние ветви еще сохраняли сочную зелень, меж тем как верхушки развесистых крон тронула желтизна - незаметно подкрадывалась осень.
Осень. С прозрачным и глубоким небом, полинявшим от частых дождей. С особой, щемящей невесомостью воздуха, хрупкой как стекло. С паутинными розетками, провисшими между ветвями серебристыми драпировками. В парке пахло мокрой травой - ночью шел дождь - и увядающими цветами. Пурпурные, лиловые хризантемы, золотисто-медовые астры, пламенеющие, как закат георгины роняли тяжелые лепестки на влажную черную землю.
Незаметно для себя, переходя с аллеи на аллею, Маша зашла в самую старую часть парка, где пряталась уютная беседка. Такие часто изображались на старых открытках: круглая крыша с флюгером, пузатые колонны, кованая балюстрада. Поднявшись по скрипучим, простуженным ступенькам она устроилась на скамейке с облупившейся краской и решила немного отдохнуть, чтобы рассортировать свои впечатления.
В беседке кто-то забыл огромный букет. Из всех даров цветника сада незнакомец выбрал астры. Они слегка привяли, и воздух в беседке пропитался терпким, горьковатым запахом. Маша взяла цветы, поднесла к лицу, глубоко вдохнула. То ли от запаха цветов, то ли от свежего воздуха, а может от усталости, - вставать пришлось затемно, день тянулся невыносимо долго, - голова закружилась, поплыла...Ощущение было странным - тело окутало приятное тепло. Где-то вдалеке нежно пела свирель. Ее тихие звуки околдовывали девушку. Закрыв глаза, Маша вслушивалась в себя. Она погружалась в невесомость и плыла, плыла...
.... Она стояла на тонком невесомом мосту, сотканном из мириада разноцветных нитей. Перед мостом полыхало солнце, звенело птичье пение - лето, полдень. За мостом висела огромная луна, выли волки - зима, полночь. Над мостом, в ледяной выси неба, кружил ворон. Под мостом в бездонном провале бушевало пламя. Целая река огня пенилась, бурлила водоворотами, взметала протуберанцы раскаленного воздуха. Мост колыхался от дыхания бездны. По нему, сминая поверхность, пробегали разноцветные волны. Узор непрестанно менялся, переливчато-ртутно перетекая от одного оттенка к другому...
- Кар-р-р!
- Кто-то меня зовет, - скользнула по краю сознания мысль.
- Кар-р-р-! Кар-р-р! - звучал назойливый голос.
Ужасно не хотелось возвращаться в реальность. Она с трудом открыла глаза ("Привидится же такое! Заснула, что ли?"), положила цветы на скамейку. На перилах беседки сидел ворон. Его антрацитово-черное оперенье отливало на солнце металлическим блеском. Наклоняя голову из стороны в сторону, он глянул на Марию блестящими глазками-бусинками.
- Кар-р-р! - ворон стукнул пару раз клювом по цветку, который держал в лапе - огромной красной хризантеме.
Лепестки взвились в воздух, как перья из разорванной подушки и медленно спланировали на пол.
- К-р-р-р! - одобрил ворон, наклонившись вперед и проследив их падение.
Закончив терзать цветок, птица внимательно принялась разглядывать Машу, подобно менеджеру компании, принимающему на работу молоденькую секретаршу. Удовлетворившись результатами осмотра, ворон подмигнул одним глазом, энергично встряхнулся, так, что его перья встали дыбом. Потом, словно нехотя, взмахнул крыльями и опустился на скамейку рядом с девушкой, всем своим видом показывая, какое огромное одолжение он ей сделал.
- Откуда ты такой взялся, наглец?! - Маша рассмеялась и, протянув руку, щелкнула птицу по носу:
- К-рр-р! - возмутился ворон и с видом оскобленной невинности спрыгнул на пол, где принялся вышагивать, измеряя метраж беседки. Поклевывая лепестки, он ни на миг не выпускал Машу из поля зрения.
- Вы? - раздался тихий голос. - Не ожидала здесь видеть.
Засмотревшись на проделки ворона, Маша не заметила, как в беседке появился еще один гость - тоненькая светловолосая девушка. Пришедшая девушка была женой... вдовой Кубышкина Владимира Федоровича, чей хладный труп был обнаружен сегодня утром на берегу озера. Ее появление вернуло Машу в действительность. Она стряхнула с себя усталость, достала из кармана зажигалку, сигареты, закурила, мгновенно превратившись в следователя прокуратуры Маркизову Марию Петровну.
Вдова медленно, как сомнамбула, прошла по беседке, села на скамейку. Откинула со лба волосы. Глянула на следователя. За этот день она изменилась до неузнаваемости. Еще утром - гордая синеглазая красавица - сейчас она походила на собственную тень. Ее глаза - огромные, высохшие озера, вся жизнь ушла из них вместе со смертью мужа. Под запавшими глазами чернели большие круги. Волосы запутались и сбились, превратились в грязную паклю. Горе, свалившееся ей на плечи, пригнуло ее к земле: казалось, что она стала меньше ростом.
- Красивый у вас сад. Вообще-то, мне ваш участок напоминает дворянскую усадьбу, - решила нарушить неловкую паузу Мария Петровна.
- Имение... - прошелестела вдова. - Володенька называл его имением. Он так любил эту землю, сад, дом. Дом остался, а его уже нет...
Слезы потекли по ее лицу, как мелкий осенний дождь, зарядивший надолго. Не утирая глаз, она встала, сделала несколько шагов к выходу, потом, словно опомнившись, возвратилась, села на скамейку, взяла лежащие на скамейке астры, оглянулась по сторонам. Ворон обернулся к ней спиной, не желая иметь ничего общего с этой нервной особой. Не зная чем себя занять, вдова дрожащими руками принялась обрывать лепестки цветов.
Ворон, словно услышав вздох умирающих цветов, развернулся, заинтересованно посмотрел на девушку, сделал несколько прыжков по направлению к скамейке. Но ракурс снизу позволял ему видеть только колени собеседниц. Созерцание же стройных ножек, на данный момент, не входило в планы крылатого ловеласа. Он потоптался на месте, пару раз подпрыгнул, вытягивая шею, потом наклонил голову - не помогло. Выбирая более удобный угол обзора, он сделал пару шагов назад. Все было напрасно! Увидеть чем занимается вдова, ему не удалось. Поняв, что ничего другого не остается, он взлетел на спинку скамейки, чтобы оттуда наблюдать за процессом уничтожения цветов.
Мария внимательно рассматривала девушку, как хищник изучает жертву, перед решающим прыжком. "Жертва" поежилась, стряхнула с колен оборванные лепестки. Пол беседки стал походить на разноцветный ковер, что привело ворона в восторг:
- КА-Р-Р! - прокомментировал он увиденное.
- У вас странное имя, - задумчиво произнесла следователь. - Я никогда такого не слышала: Русава.
- Это старославянское, очень редкое имя. Володенька называл меня Русалочкой, Русей.
- Вы действительно похожи на русалку из сказки, - улыбнулась Мария Петровна.
- Похожа, - кивнула Руся. - Даже больше чем вы думаете, - ее голос становился все тише и тише, падая до еле различимого шепота. - Только в сказках говорится, что русалка никогда не может быть счастлива с человеком.
- Русалка значит. А мужа вашего утопили. - Мария Петровна сощурилась, пристально вглядываясь в собеседницу. - Неординарный способ убийства, надо сказать.
- Почему убийства? - жалобно сморщилась Руся. - Может, он просто утонул?
- Никогда не слышала, что бы преуспевающий владелец мебельной фабрики "просто утонул" в озере, пребывая в своем имении, - скептически заметила следователь. - Где вы находились вчера после 18 часов? - в голосе Марии Павловны не было и намека на теплоту.
- Меня уже спрашивали, - еле слышно сказала девушка.
- И все-таки потрудитесь ответить, - хищно улыбнулась следователь. Солнце сверкнуло в ее ледяных зрачках.
Обычно после этой улыбки, похожей на ухмылку пантеры, у допрашиваемых пропадала всякая охота задавать посторонние вопросы. С одной стороны Мария Петровна сочувствовала вдове, а с другой - профессиональный долг обязывал, воспользоваться нестабильным психическим состоянием собеседника, чтобы вырвать у него правду.
- Вчера, около пяти вечера, мы разговаривали с мужем.. потом, я ушла в спальню... у меня разболелась голова... и не выходила до утра... пока не узнала... - Руся тихонько всхлипнула, закрыла глаза руками и стала покачиваться из стороны в сторону.
- Ваша горничная говорит, что вы ссорились.
- Да нет, мы никогда не ссорились, просто...какая теперь разница, - слезы капали сквозь пальцы Русавы.
- И все-таки?
- Мы не ссорились, мы просто не поняли друг друга...
- Ты не можешь срубить эти деревья! - кричала Руся.
Она металась по комнате, заламывая руки. Цвет ее длинных, гладких волос был удивительным - практически белый, с едва различимым зеленоватым отливом. К великой зависти всех знакомых женщин - это был настоящий цвет, она никогда не красила волосы. От резких поворотов волосы взлетали над плечами, как крылья чаек.
- Ты не можешь, ты не должен этого делать! Все погибнет! - она упала на диван и разрыдалась.
- Да чего ты всполошилась так из-за десятка деревьев? - Владимир Федорович в недоумении наблюдал за истерикой жены. - Ты можешь мне объяснить, в чем, собственно говоря, дело? - он подошел, сел рядом и начал гладить ее по голове.
Владимир Федорович, маленький, симпатичный толстячок с задорными детскими веснушками был невероятно влюблен в свою красавицу жену. Он очень любил гладить волосы своей женушки. Некоторые, например, любят гладить кошек, для успокоения расстроенных любовницами нервов. Перебирая гладкие пряди, он впадал в сладостную нирвану ("Ну, не сейчас же!" - одернул себя Владимир Федорович).
- Ну, что ты, милая моя, не плачь! Подумаешь, срубим деревья, уберем камыши, камни, сровняем берега, вычистим дно, проведем обогрев. Будет не заросшая лужа, а современный бассейн, то есть озеро. Дно выложим искусственной галькой, золотых рыбок запустим. Красота!
- Да кому нужна такая красота! Ты же погубишь всех!..
- Кого всех, Руся? Лягушек что ли? Сдались тебе эти лягушки! Орут по ночам. Ну не плачь русалочка моя, не плачь!
- Ничего ты не понимаешь! - продолжала рыдать Русава. - Этого нельзя делать. Ну, почему ты не хочешь меня слушать!
Огорченный и раздраженный Владимир Федорович, вышел из комнаты. Он хотел хлопнуть дверью, но сдержался и аккуратно прикрыл ее за собой. Вслед ему летел горький плач жены...
- И куда он пошел после вашего разговора?
- Не знаю... не знаю... - руки Руси безвольно упали вдоль тела.
Ворон посмотрел на нее, на следователя, опять на Русю:
- К-р-р!
- Да что б ты понимал! - отмахнулась от него Русава.
Ворон бочком, бочком, мелко переступая лапами, подобрался к девушке и, как котенок, потерся головой о плечо, заглянул в глаза.
- К-ррр... - тихо-тихо произнесла умная птица. - К-рррр... - как будто пытаясь сказать: "Не плачь".
- Отстань! - грустно повторила Руся.
Ворон сидел рядом и терпеливо ждал, пока иссякнут слезы. Не дождавшись, вновь попытался заглянуть девушке в глаза:
- К-р-р...
- Странная птица. - Мария Петровна затушила сигарету. - Не боится людей. Чего ты привязался? - обратилась она к ворону.
Ворон спрыгнул на пол беседки и пошел к выходу. Остановился, оглянулся:
- К-р-р!
- Вам не кажется, что он нас куда-то зовет?
- К-р-р! - настаивал ворон.
Руся подняла голову, вытерла слезы.
- Хорошо, я иду, - ответила она птице.
Они вышли из беседки. Ворон взлетел, описал круг над ее головой и устремился к озеру. Спотыкаясь о корни старых деревьев, девушки пошли вслед за ним.
На полу беседки остался умирать забытые цветы. Где-то вдалеке жалобно пела свирель...
Служители закона постарались выжать максимум улик из молчаливого, холодного озера и еще более молчаливого берега. Это молчание дорого обошлось "подозреваемым". Берег, до сегодняшнего утра расстилавшийся мягким зеленым ковром, был истоптан, изрыт, превращен в грязную болотную жижу, как будто стадо бизонов станцевало на нем знойную самбу. Озеро же было вдоль и поперек пройдено частым бреднем. Выловить, кроме десятка лягушек и парочки карасей, ничего не удалось. Завтра должны были приехать водолазы и подробно обследовать дно. Хотя, что они хотели найти на дне? Орудие убийства? Оно лежало перед глазами. Только воду к делу не подошьешь и в качестве вещественного доказательства озеро суду не предъявишь.
Ворон облетел озеро и опустился в камыши. Девушки пошли в сторону, где скрылась птица. Камыши скрывали большую старую, поросшую зеленым мхом корягу. Ворон сидел на почерневшем, мокром от воды дереве и чистил клюв.
- Ну что? - обратилась к нему Мария Петровна. - Что ты хотел нам показать? Эту деревяшку? Странно. Откуда она здесь взялась? Утром еще не было!
Ворон поднял голову:
- К-р-р!
- Не было, - согласно кивнула Руся. Это часто бывает - утром нет, вечером есть, - прошептала она пересохшими губами, прошла мимо Марии, опустилась на корягу; ласково погладила шершавую деревяшку.
- Похоже, она двинулась головой, - промелькнуло в голове следователя.
- Кр-р-р! - тем временем продолжал общаться с Русей ворон.
- Не говори ерунды, - устало произнесла она. - Этого не может быть.
- КА-Р-Р! - птица резко стукнула пару раз клювом по деревяшке, настаивая на своем.
- Похоже, что эти двое понимают друга, - решила Мария.
Исчерпав на сегодня весь запас удивления, она тоже присела на корягу, решив подождать, что же будет дальше.
Тем временем ворон вышагивал взад и вперед по бревну, что-то втолковывая Русе. Та рассеяно слушала его, изредка поглядывая на Марию. Ее безжизненные глаза сначала стали удивленными, потом испуганными, потом загорелись мрачным огнем.
- Не может этого быть! - крикнула она птице и махнула рукой, сгоняя с бревна.
Ворон взлетел и сел на ближайшее дерево, отвернулся, втянул голову в плечи. Он обиделся, что ему не верят. Всем известно - ворон самая умная птица на свете. Но не все в это верят!
- Почему не может быть?
С диким воплем Мария упала с бревна, которое зашевелилось под девушками.
- Почему не может быть, доченька? - повторило "бревно", выпрямляясь и расправляя руки-сучья, вытягивая ноги-корни. Существо потянулось, хрустя узловатыми суставами. - Спина затекла, - пожаловалось оно Марии, потом поклонилось в пояс, подметая моховой бородой землю, выпрямилось и протянуло руку. - Не гневайся, Владычица, на глупую дочь мою. Не признала она тебя.
Вконец растерявшаяся Мария, не веря в реальность происходящего, в трансе протянула ему руку, встала. Опомнившись, вырвала руку из шершавой ладони:
- Вы...ты...кто?...что?.. что здесь вообще происходит?.. - сорвалась она в крик.
От ее крика, больше похожего на мышиный писк, существо задрожало, повалилось на землю и начало бить поклоны:
- Не ярись, Хозяйка Неведомого, на все воля Твоя! Водяной я, хозяин здешнего озера. Эй, вы! - рявкнул незнамо кому бородач. - Немедля приветствуйте Мару - Черноокую Божиню!
От ужаса Мария онемела - молодые ивы, окружавшие озеро двинулись к ней, на ходу опуская ветки. Будто в кошмарном сне, когда очень хочешь, но не можешь проснуться, она видела, как на стволах проступают лица, ветки превращаются в руки, кора шелковистой материей облегает гибкое тело. Девушки-дриады в пояс поклонились Марии Петровне и застыли в отдалении, переговариваясь тихими, похожими на шелест листвы голосами.
Из камышей выкатился спутанный клубок грязной шерсти с торчащим свиным пятачком и бросился под ноги взвизгнувшей Марине.
- Это анчутка, Великая Мара, - водяной чертенок. Кыш отседа! - прикрикнул на маленькое страшилище Водяной, со скрипом и кряхтением поднимаясь на ноги.
Из озера выскочили на берег три серебристые рыбки. Их тела начали вытягиваться, преображаться и через мгновение на берегу уже стояли три девушки, с длинными зеленовато-белыми волосами. Сестры-близнецы Русавы.
- Дочери мои, - представил их Водяной. - Русалки-водяницы.
Русалки уважительно поклонились и замерли на почтительном расстоянии, с испугом поглядывая на Марию Петровну.
Где-то далеко, в лесу, окружавшем заповедное место, плакала свирель.
- То Пан дует в жалейку свою. - Водяной мотнул бородой на звук. - Грустит по земле родимой. Эх-хе-хе - тяжело вздохнул дед - Многие к нам пришли, наши и чужие. Никого не гоним. В кувшинках мошки какие-то живут, вроде эльфами кличут. В камышах кикиморы сидят. Лягушками прикинулись. На твои грозные очи боятся показаться. Никогда раньше в озере моем кикиморы не водились, болотные они. Да куда ж им теперича, болезным, податься. Люди порушили места заповедные-заветные. Повысушили болота, повырубили леса, повытоптали луга. Жить стало негде. На тысячу верст окрест одно озеро наше нетронутым осталось, - тяжелый вздох водяного царя поднял волну; водная гладь покрылась мелкой рябью, как будто вздрогнула от холода.
- Это ты!!!! - черное пламя полыхнуло в очах Русавы.
С диким криком она кинулась на Водяного и принялась колотить руками по его мощной груди. Он только покряхтывал, терпеливо ожидая, когда у дочери пройдет приступ истерики.
- Это ты, ты!.. - девушка вопила, визжала, билась в припадке сумасшествия, пыталась дотянуться до глаз отца и выцарапать их. - Ненавижу, ненавижу!..
Водяной одной лапой перехватил ее руки, второй прижал голову безумной дочери к груди:
- Плачь, плачь, доченька. Мы это, мы. Я, да сестры твои. Виноваты мы пред тобой безмерно. Прости нас за горе твое, - огромные блестящие слезы-светлячки катились из глаз водяного деда, повисали на усах, путались в моховой бороде. - Не извели бы его - так он бы озеро иссушил. Правду отец мой говорил, никогда русалке не быть счастливой с человеком... Плачь, доченька, плачь... Теперь ты хозяйка земле этой. Больше никогда нас не обидят. Плачь, доченька... А ты Великая Мара, суди нас строгостию своей. Все мы как есть, рабы твои...
Он взмахнул лапой и все существа, находившиеся на берегу повалились в ноги Марии, застыв в рабском поклоне. Даже свирель прекратила свою грустную песню...
- Этого не может быть... этого просто не может быть...я сплю...я сегодня еще не просыпалась - шептала Мария.
Нереальность происходящего усугублял багряный закат, заливший половину неба и окрасивший тучи в императорский пурпур. Сквозь разрывы в раненых облаках к земле спускались острые лучи-ножи солнца. Они ожесточенно впивались в изуродованный берег, словно пытаясь пробуравить в нем дыры. Злой ветер гонял по озеру тяжелые волны, ломал камыши, нападал на собравшихся, швыряя им в лицо водяную пыль, пригибал к земле.
Черная пелена надвигалась на Марию, затягивала, крутила, поглощала... она поняла, что падает, падает, падает... в огненную бездну под радужным мостом...
Следователь Маркизова Мария Павловна курила около окна. За стеклом падали на землю мокрые снежные хлопья, превращаясь на асфальте в грязь - осень заканчивалась. Скоро зима. Наконец-то! Почему-то зиму она любила больше всего.
Дело Кубышкина В.Ф. было завершено. Следствие пришло к выводу, что мебельный фабрикант утонул, купаясь в нетрезвом состоянии. Конкуренты оказались чистенькими, как стеклышко. Врагов у покойника не было. Вдова, которую так долго подозревали в умышленном убийстве, сошла с ума, но родственники не упрятали ее в психушку. Безумная продолжала жить в тщательно охраняемом имении, в окружении многочисленной родни. Но это уже не интересовало следователя. То, что произошло осенним вечером на берегу озера, Мария Петровна не рассказывала никому. Все равно - не поверили бы. Да и было ли это? Она и сама себе уже не верила. Тогда, на берегу, Мария позорно хлопнулась в обморок, а очнулась почему-то в беседке. Может, приснилось все?
Но нет-нет, да и вспоминала она свое видение - радужный мост. Перед мостом - солнце. За мостом луна. Эта картина не давала ей покоя. Мария Петровна никак не могла отделаться от ощущения, что она где-то это видела. Но где? Когда? Во сне? А может в другой жизни? Глупость какая - жизнь одна! А ворон? Странная птица.
Раздраженно затушив сигарету, она отошла от окна, села за стол, заваленный папками. В каждой папке чья-то жизнь, чья-то смерть. Но где же она могла видеть этот мост?
Среди папок лежала неизвестно откуда взявшаяся книга: "Пантеон русских богов". Мария Петровна взяла ее в руки. Перелистала. Какое имя тогда назвал водяной? Ага! Вот. Мара.
"Древние Сказы нарекают могучее и грозное Божество, Богиню Зимы и Смерти разными именами - Мара, Морана, Марена, Морена, Моржана, Маржена, Маруха. Имён много, да суть одна...
Дар Мары - Смерть. Время Мары - Зима. Ее символы - Черная Луна, груды разбитых черепов и серп, которым она подрезает Нити Жизни. Древние Сказы свидетельствуют, что Владения Мары лежат за черной Рекой Смородиной, разделяющей Явь и Навь, через которую перекинут Калинов Мост, охраняемый Трехглавым Змеем...
В Древних Сказах Мара является прекрасной девой. Единственное отличие Её от Светлых Божинь - чёрные, завсегда распущенные власы, чёрные брови и чёрные глаза. Ведающие - ведают, что Чёрный цвет - символ всего Неведомого и Таинственного, Цвет Нави. В странствиях Божине сопутствует черный ворон...
Смерть, даруемая Мареной, не есть полное прерывание Жизни, как таковой, но - лишь переход к новому Началу, к Жизни Иной, ибо так уж положено Родом Вседержителем, что после Зимы, уносящей с собой все отжившее, всегда наступает новая Весна... "
В задумчивости Мария Петровна подошла к зеркалу. Черные глаза, черные брови, черные, всегда распущенные волосы. Она неизменно любила ночь больше чем день. Мария давно смирилась с тем, что она не такая как все. Ее всегда боялись и за глаза называли "чертовкой" и "черной пантерой". Сколько ее подследственных было предано смертной казни? Она никогда над этим не задумывалась. Но... древняя Богиня? Хотя кто-то сказал: "Боги правят, пока о них помнят, а когда их забывают - они просто живут".
- Ка-р-р-р!
Уронив от неожиданности книжку на пол, Мария оглянулась.
На подоконнике сидел ворон и с невероятно умным видом разглядывал дымящийся окурок. За окном, в снежной круговерти, жалобно плакала свирель...