Над городом огромным дымчатым колпаком раскинулось небо, с одной стороны подсвеченное солнцем, а с другой - утонувшее в объятиях морского залива, укрывавшего город от колючих ветров и беспощадных бурь.
Вечер...
Жизнь постепенно затихает, сломленная дневными заботами
о еде, жилье и нормальном существовании, и уступает место ночному разгулу безудержной стихии, в водоворот которой втянуто практически все население города.
Вечер...
У причалов на воде покачиваются корабли, зачерпывая мокрыми боками соль и мусор порта, давя всей своей тяжестью на деревянный настил причала.
Вечер...
Нахохлившиеся чайки прячутся в скалах в надежде пережить еще одну ночь и думают о каких-то им одним ведомых делах.
Вечер...
В маленьком домике в порту зажжен свет, и яркий прямоугольник окна выхватывает из темноты большое раскидистое дерево и низкий забор, окрашенный в ярко-синий цвет. В домике тихо, и кажется, что там пусто. Домик молчит и старается как можно дольше поддержать эту иллюзию. Но тщетно...
Он приблизился к садовой калитке и с опаской заглянул за забор, страшась злой собаки. Ее не было. Не было вообще никого.
Он открыл калитку и зашел внутрь, направившись прямо к дому. Подошел к двери и постучал. Никакого ответа. Постучал чуть погромче. Опять ничего.
Наконец дверь открылась и на пороге появилась старуха в цветном вязаном платке. Она молча оглядела гостя и пригласила его войти.
Он вошел и оказался в полутемной комнате, освещенной всего одной лампой, комнате, забитой мебелью до такой степени, что не видно было обоев. Хотя были ли сами обои, кто знает.
Старуха все так же молча усадила его за обшарпанный стол, притулившийся где-то в углу, среди другой мебели, и ушла, оставив гостя наедине с собой.
Он огляделся повнимательнее, но повторный обзор ничего ему не дал. Все было такое старое и запущенное, под стать самой старухе, так своеобразно приютившей его. Честно говоря, он бы все отдал за то, чтобы оказаться где-нибудь подальше отсюда, но он не волшебник, а значит, придется коротать ночь в обществе старухи. Конечно, он мог бы поискать ночлега в другом месте, но только эта старуха, как ему сказали, пускала на ночь постояльцев. Так что выбора у него не было.
Наконец старуха вернулась. В руке она несла чайник, который поставила на стол перед гостем, и одну чашку, над которой поднимался ароматный парок, напомнивший мужчине что-то очень знакомое.
Видимо, чувства странника так ясно отразились на его лице, что старуха неожиданно молодо засмеялась и проговорила, садясь напротив гостя:
- Удивлены, что у старухи есть настоящий кофе?
- Нет, -внезапно смутился гость, - я просто...
- Бывает.., -вздохнула старуха и продолжила неожиданно строго, будто приказывая, - Пейте.
Гость молча глотнул кофе и поразился удивительному вкусу этого напитка. Он был просто каким-то неземным, обворожительно приятным, тягучим, наполненным негой солнца и силой зерен. Он был таким, о каком гость мечтал всю свою жизнь, таким, какой он никогда не пробовал.
Сам того не ожидая, он залпом выпил обжигающий кофе и полностью удовлетворенный посмотрел на старуху. Та внимательно его разглядывала. Только сейчас гость заметил, какие у нее черные, просто бездонные глаза, как они проникают внутрь, в тебя, перетряхивая душу, будто пыльный шкаф.
- Да, конечно, это просто великолепно, - принялся рассыпаться гость в благодарностях, но тут же остановился под ее колючим взглядом.
- Как тебя зовут? -она неожиданно быстро перешла на "ты", но странник и не думал ей перечить. Было в ней что-то такое, что отметало любые пререкания.
- Норд.
- Север? -она понимающе улыбнулась. -Ты тоже не помнишь своего настоящего имени.
- Но как Вы узнали.., -Норд был поражен.
- Это не важно, - старуха поднялась со своего места и отошла вглубь комнаты. -Я так понимаю, Норд, тебе нужен ночлег.
- Да.
- Ну, что ж, они правильно сделали, что послали тебя ко мне. Правда, места у меня мало, но я думаю, что ты человек неприхотливый, и на полу тебе будет удобно.
- Да мне все равно, -Норда все больше и больше интриговала эта старуха, не боявшаяся, казалось, ничего и никого.
- Я надеялась на твой такой ответ. Ты молодец, Норд, мне опасно отвечать неправильно.
Норд молчал, боясь произнести хоть слово. Ему казалось, что, если он сделает что-то не так, эта странная старуха сотрет его в порошок.
- Я тебе постелю, - она вышла из комнаты.
Норд смог вздохнуть спокойно и наконец-то хоть чуть-чуть расслабиться. Он уже с большей опаской оглядел большую захламленную комнату и почему-то отругал сам себя за то, что решился остановиться здесь. Впрочем, что могла ему сделать какая-то старуха? Умом он понимал, что ничего, но сердце отчего-то было не на месте.
Старуха вернулась и, став спиной к нему, принялась деловито стелить на полу матрац, простыню, подушку и одеяло. Потом повернулась к Норду лицом и спросила, хитро подмигнув:
- Будем спать вдвоем?
Увидев реакцию Норда: побледневшее лицо и трясущиеся руки -она неожиданно громко рассмеялась и сказала, смешно наклонив набок голову:
- Испугался? Это же шутка. На кой черт ты мне нужен, такой тощий и пугливый.
Она села за стол и уставилась на него с интересом собаки, наблюдающей за хозяином.
- И в кого ты такой пугливый? Ты же Норд, север. Ты должен быть сильным.
- Я пытаюсь, но не всегда получается, - со смесью страха и смущения признался Норд.
- Ты меня боишься? -старуха заглянула в его глаза. -Я вижу, что да. Можешь не признаваться, если не хочешь. Кто я такая, чтобы требовать признаний.
Норд молчал. Он чувствовал, что эта старуха притягивает и отталкивает его одновременно, и эта двойственность чувств его пугала.
- Не бойся меня. Я не страшнее всех тех, кого ты сегодня встретил в городе. Некоторые ужасней и опасней меня, но не все подозревают об этом. А вот ты подозревал, что в тебе сидит зверь?
- Ты задаешь слишком глупые вопросы, - угрожающе произнесла она. -Никто в этом мире не знает, что и почему именно это появилось на бренной земле. Или ты сомневаешься?
- Нет. Просто мне интересно знать, - Норду эта старуха почему-то нравилась все больше и больше.
- "Интересно" не подходящее слово. Ни один человек не способен интересоваться только знаниями. Ты согласен? - и, не дожидаясь его ответа, продолжила, - вот тебе, наверняка, интересно знать, как меня зовут. Предположим, Милина. Что это тебе дало? Ничего. А если я тебе скажу, что меня зовут Елена, Милагрос, Аида, что тебе это даст? Ничего. Получается, знания всегда относительны. Ты согласен?
- Но я Вас спрашивал о другом.
- Не перебивай меня. Если ты мужчина, это еще не значит, что ты должен затыкать рот женщине. Это, по меньшей мере, не достойно твоего гордого имени. Так?
Норд молчал.
- Я не для того приютила тебя, чтобы учить уму-разуму. Мне это не нужно, потому что они, - она махнула рукой в сторону окна, - уже научили тебя. И еще научат не раз. Ты думаешь, что все знаешь. А знаешь ли ты, что такое жить? Жить так, насколько позволяет тебе твое сердце? Жить так, чтобы каждый день казался праздником?
- Нет.
- А ты хотел бы? Хотел бы быть свободным во всем? В любви, дружбе, свободе?
- Не знаю, наверное.., -Норд был неуверен в том, что говорил.
- Здесь не может быть сомнений. Либо ты Норд, либо нет. Хотя тебе этого, конечно же, не понять.
Она замолчала. Комната наполнилась до краев тишиной. Ее можно было есть ложками. Только почему-то не хотелось. Внезапно старуха заговорила:
- У меня есть одно правило. Я никогда не отпускаю гостя, не рассказав ему одну сказку, которую каждый понимает по-своему, но смысл которой от этого не меняется. Ты готов ее выслушать?
Норд в душе уже смирился со своей участью и был готов слушать даже сказки. О деньгах она не упомянула, а значит, дело, может, сказками только и ограничится.
Старуха попросила лечь его на приготовленную ему постель, что он сделал не без опаски, а потом потушила лампу и села у него в ногах. Он закрыл глаза и попытался уснуть, но ее голос, древний как сама жизнь, проникал в самую душу и будил в Норде какие-то смутные воспоминания, ассоциации, настойчиво не желавшие выходить из его головы всю последующую жизнь.
А история была такова...
В одной далекой стране жил старый больной пес. Он был до такой степени страшный и облезлый, что каждый старался при встрече обойти его стороной или от непонятной злобы наступить на хвост или на лапу, чтобы послушать, как он беспомощно взвизгнет. Будто всхлипнет.
Жил этот пес себе и жил. Терпел каждодневную боль и был счастлив уже оттого, что имел возможность жить. Копался в объедках и рыскал по помойкам, встречал каждый новый день радостным лаем и потряхиванием всех своих четырех больных лап, дрожал от холода и изнывал от жары, плакал и смеялся. Он от чего-то был счастлив. Он и сам не мог объяснить от чего.
Однажды он повстречал на своем пути Ее и понял, что влюбился. Теперь каждый его день окрашивался во все более радостные и светлые тона. Теперь он еще радостнее встречал рассвет и провожал закат. Еще вкуснее стали объедки и соблазнительнее помойки, особенно когда они могли отправиться туда вдвоем. Что самое прекрасное - она тоже любила старого больного пса. Она его жалела и оставляла для него особенно вкусные шкурки от сарделек и обертки от сосисок.
Позднее их стало шестеро. Потом она много болела, и бедный пес не знал, куда себя деть от волнения. Но все обошлось, и солнце засияло еще ярче, еще живительнее стали его лучи, еще красивее стала Она.
Однажды пес подрался. Теперь он стал хромать на одну лапу и лишился левого глаза. Но он все равно был счастлив, потому что это было ничто по сравнению с тем, как его встречали в родном теплом ящике пять теплых носов, которым он был нужен
Так и жил этот пес, твердо зная, что ничто не могло сломить его веру в себя, если ему дарована жизнь...
И этим псом был ты...
Рассвело...
Норд сидел на полу около стула, на котором удобно расположилась старуха и гладила его за ушами. Он посмотрел в ее лицо и прочитал в ее глазах то, что он уже не человек. Он пес. И эта мысль его не удивила и не ужаснула. Как ни странно, Норд чувствовал себя, как нельзя лучше, и с восторгом оглядел теперь уже не такую захламленную комнату. Лишившись своего человеческого обличья, он был просто счастлив жить.
Старуха встала со стула и, прошаркав к двери, распахнула ее настежь. В комнату неистовым потоком ворвался розовый свет, и пес устремился навстречу ему. Выскочил на улицу, перемахнул через забор и бодрой рысью понесся вниз мимо домов, оглашая заливистым лаем порт. Он был всепоглощающе счастлив. Он обрел свое второе "Я", и оно было лучше первого, человечьего.
Старуха грустно улыбнулась ему вслед и закрыла дверь. Ее он больше не интересовал...