Балабаев Андрей Михайлович : другие произведения.

Мне не страшно

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Школа "Янтарный лес" - тихое и безопасное место на тихой и безопасной планете. Настолько тихое, что можно и потеряться: иногда - в своих мыслях, иногда - в попытках понять, кто для тебя чужак, а кто - настоящий друг. Но даже на тихих и безопасных планетах реальность порой расставляет по местам все сомнения и вопросы - и её не волнует, сумеешь ли ты сказать, что тебе не страшно.

   Мне не страшно
  
   - Раз! Два! Прыжок! Наклон! Раз! Два! Прыжок! Наклон! Раз! Два!..
   Урок тянулся неторопливо и размеренно, будто хвост следом за седым ящером. Эрни с девчонками видела одного как-то раз - бочкообразная туша, заслышав звонкие голоса, недовольно фыркнула и потопала назад, в чащу леса, а серый хвост, покрытый по бокам седой бахромой, ещё несколько секунд волочился между стволов, царапая их чешуйками. За самовольный поход всех пятерых лишили тогда десерта на неделю - целая вечность! - но разве можно жаловаться на такую мелочь после того, как увидел чудо?
   Косые потоки золотистого предвечернего света пронизывали класс, наполняя сиянием его скучное нутро, и литература прошлой эпохи никак не могла соперничать с ними по своей привлекательности. Прямо над партой, беззаботно и весело, танцевали блёстки пылинок, а голос учителя, не в силах преодолеть этой невесомой завесы, терялся где-то далеко-далеко.
   Эрни рассеянно зевнула и посмотрела в окно. Бело-красные фигурки бодро носились по беговой дорожке, подгоняемые наставником. Сейчас бы к ним, на свежий воздух - и чтобы мышцы болели от усталости, и разгорячённое дыхание вырывалось изо рта вперемешку со смехом, а под ногами пахло пылью нагревшееся за день покрытие...
   - Эрниана!
   ...можно будет зайти в кафе возле станции, если только Синд и Майра снова не повздорят... И как они умудряются, чуть ли не каждый день?
   Чёрные волосы Синда мелькнули внизу, их обладатель петлял по дорожке, как нашкодивший кот. Янтарная грива Майры развевалась чуть позади, перехваченная огненно-красной лентой.
   - Эрниана Кесс!
   Сладкие грёзы рассыпались тысячей звенящих осколков, оголив неумолимую реальность классной комнаты и сердитое лицо наставника Вереса. Эрни вздрогнула, поспешно сгоняя с лица мечтательное выражение.
   - Повтори-ка, о чём я сейчас рассказывал?
   - О концептуальной наполненности литературных памятников эпохи переселения, как примере синтеза технократической культуры с идеями духовного поиска...
   - Отлично, отлично! Теперь мы точно знаем, что ты, по крайней мере, снизошла до прослушивания темы в самом начале урока и отсутствуешь какую-то жалкую половину часа. Что ж, раз это время для тебя ничего не значит, думаю, ты с лёгкость изыщешь ещё полчаса на то, чтобы убрать класс по окончании наших скучных занятий.
   Наставник, блеснув напоследок очками, вернулся за свою кафедру. Раздались приглушённые смешки, и Эрни почувствовала, как лицо заливает краска смущения. Прощайте, клубничные бисквиты в "Небесах"...
   Уборка отъела почти час свободного времени, надёжно похоронив планы на оставшийся вечер. Солнце съехало ещё ниже, плеснув порыжевшим светом сквозь окна, между рядами парт пролегли тени и класс, оставленный людьми, приобрёл нагоняющий тоску вид. Эрни прихватила портфель и выбралась в гулкий коридор, разительно непохожий на то место, которое день за днём полнилось разноголосьем шумной толпы. Звук шагов летел вокруг неё, отдаваясь звонким эхом в неподвижности светлых стен и широких проёмах окон, обгонял и возвращался назад, пробегая из конца в конец всякий раз, как девушка опускала ногу. Может ли школа чувствовать одиночество? Или, наоборот, она с достоинством отдыхает, чтобы завтра с новыми силами принять в себя её, Эрни, и всех-всех-всех остальных?
   Тут Эрни показалось, будто за спиной кто-то тихим голосом произнёс её имя, незаметно вплетя его в звук шагов. Она обернулась - неужто кто знакомый тоже остался?..
   Коридор был пуст.
   - От огорчения уже друзья чудятся - пробормотала девушка себе под нос, поворачиваясь, чтобы продолжить путь. Голос вышел приглушённым - отпускать его во власть эха не хотелось ни капельки.
  
   - Небесную синь распахнула заря
   Разрезав холодную тень
   Что было - прошло, но не думай, что зря
   Рождается солнечный день
  
   Последнего ветра свободен полёт
   Над блеском заснеженных гор
   Беззвучно дана им команда на взлёт
   Прощанье, приказ, приговор...
  
   Эрни замерла. Песня прозвучала так ясно, будто её пропели прямо в голове - стены не отражали звук, он летел свободно, не встречая на своём пути никаких преград. Обернуться она посмела, лишь когда последние слова растворились в опустившейся тишине.
   Никого. Пустой коридор, длинные тени пролегли между окон. Стало не по-летнему прохладно. Эрни ускорила шаг, ежесекундно оборачиваясь, потом не выдержала и побежала, преследуемая перестуком собственных ног. Пролетев по ступенькам два этажа, она остановилась, лишь вынырнув в тёплый закат, омывающий фасад главного корпуса школы. Сердце колотилось сильно и громко.
   - Эрни, ты чего носишься?
   Она подпрыгнула. Рядом стоял наставник по физкультуре, держа в обнимку два чёрно-белых мяча. Кепка, сдвинутая на бок, оставляла открытым насмешливое молодое лицо, на шее - неизменная цепочка с короной, подарившая своему обладателю глуповатое прозвище "Регент".
   - Я... Задержалась. Простите, надо бежать. До свидания, Регент!
   Он проводил взглядом стремительную фигуру, потом запоздало буркнул "убьёшься, рыжая" и выбросил Эрни из головы.
   Солнце опускалось всё ниже.
  
   ***
  
   Синтия ворвалась в класс маленьким смерчем, оставляя позади себя недовольные возгласы и сброшенные на пол тетради.
   - Вы уже слышали, слышали?!
   - М-м... Пфего?..
   Эрни едва не поперхнулась шоколадным рожком, недоумённо уставившись на подругу.
   - Ха! Синтия только что узнала, откуда берутся дети.
   Рожок снова попытался избежать уготованной ему участи и проскочить куда-то в нос.
   - Такому зануде, как ты, вообще об этом узнать не светит!
   Она ткнула пальцем в сторону Альшера, нисколько, впрочем, не поколебав его высокомерного вида. Эрни, тем временем, одолела непокорный рожок и добила остатки сопротивления глотком чая.
   - Ну, ну! Мне хватает Синда и Майры, чтобы терпеть перепалки ещё и между вами двумя!
   - Синд и Майра друг друга стоят, но Синти, увы, мне в соперники не годится...
   - Ах ты...
   - Молчать!
   Эрни треснула рукой по столу, подкрепляя приказ. Альшер, всем своим видом демонстрируя равнодушие, откинулся на спинку стула и достал коммуникатор.
   - Что случилось, Синти? - она улыбнулась, старательно придавая лицу доброжелательное выражение. Притихшая Синтия косилась на подругу с опаской.
   - В Эрниане йотуны водятся. Сколько невинных душ уже сгубила эта милая внешность?!
   - Йотуны - это такие гиганты из древней мифологии. И что вдруг за невинные души?!
   - Тогда Йети. В общем, ты очень опасна и должна уединиться в горах, постигая силу своего духа. Потом ты спустишься назад, и все падут ниц перед твоей непомерной мудростью, а ты...
   - Да, да... Потом я захвачу мир и соберу гарем из самых красивых парней, и тебя, Синтия, тоже возьму в наложницы. Альшер, ты слышал? Пойдёшь ко мне в гарем?
   - Четырёхразовое питание и сокращённый рабочий день - флегматично донеслось сзади.
   - Ну что за человек! За еду и сон на рабство готов. Кстати, а что всё-таки случилось?
   - Случилось?.. А!
   Синтия взъерошила свои короткие волосы.
   - Правительство запросило помощь у Капеллы! Сегодня утром передали, что прибытие корабля ожидается со дня на день. Представляете? Большой корабль с Капеллы и несколько тысяч настоящих солдат!
   Эрни наморщила лоб, силясь припомнить последние новости. Краем глаза она видела, что Альшер напрягся и даже подался немного вперёд, изменяя обычной невозмутимости.
   - Так что, те нападения не прекратились?
   - Ммм... Вроде бы, прекратились. Официально заявлено, что помощь нужна для стабилизации обстановки и передачи опыта силам безопасности Эльвиоры. Вот уж не знала, что ты интересуешься политикой...
   Альшер проигнорировал вопросительный взгляд, снова уткнувшись в коммуникатор.
   Мелодичной трелью сыграл звонок, потянулась вереница уроков, но ощущение смутной тревоги осталось, тенью осев где-то на периферии сознания. Эрни грызла ручку, пытаясь понять, почему слово "Капелла" вызывает у неё странное беспокойство. Синд, наоборот, был в восторге - узнав о произошедшем, он заявил, что если в их глуши никто не объявится, визит его, Синда, в столицу - дело решённое, потому что возможности своими глазами увидеть гостей с Капеллы в этой жизни больше не будет. Синд был энергичен и вытирал вспотевший после очередной тренировки лоб, и чёрные глаза его светились возбуждённо и радостно. Майра, конечно же, обозвала его дураком и дала подзатыльник, а потом они подрались - то ли в шутку, то ли всерьёз, и Эрни, неожиданно для себя, позавидовала той близости, которую эти двое, возможно, сами не замечали между собой.
   Капелла всегда оставалась сухим набором фактов из уроков астрономии, социологии и этнополитики. Её самым большим влиянием на жизнь Эрни, да и всей Эльвиоры, было наличие яркой звёздочки на северном небосклоне, которую чаще называли "Звездой Севера" или Зимним Цветком, чем настоящим астрономическим именем. Четвёртая планета, такая близкая... и такая далёкая.
   Домой Эрни шла в глубокой задумчивости, рассеянно ступая в мелкие, прозрачные лужи. В лужах отражалось небо, и ей представлялось, что она висит между двумя небесами, и каждое из них манит к себе, норовя растворить маленькую Эрни в своём равнодушном величии.
   - Эй, рыжая!
   Синд прыгал через лужи, умудряясь при этом почти не издавать звуков.
   - Как думаешь, они нас посетят, или правительство этих ледовых аскетов вообще решит спрятать куда подальше? А может, это первый шаг к установлению постоянных дипотношений?
   - Спроси у Синти, она всегда в курсе. Но ты готовься к путешествию - к нам они завернут разве что поесть бисквитов у Каролины.
   - Хм, бисквиты... А это мысль! Завтра после уроков - Майра тоже закончит раньше. Пойдёшь?
   Последние слова он произнёс, пятясь спиной вперёд.
   - Куда ж я денусь...
   - Тогда бывай!
   Синд свернул к мужскому общежитию, оставив Эрни обдумывать превратности чужой психологии.
  
   ***
  
   Прыжок - тело взрывается движением, время услужливо замедляет бег, и весь мир - горячий пластобетон под ногами, солнце, кроны деревьев, выгоревшая синева неба - на мгновение замирает, слившись в одну яркую, пятнистую ленту. Доля секунды - и реальность снова живёт, проносится мимо смазанной полосой, руки, словно сами собой, выхватывают из воздуха пыльный мяч, упругий толчок отдаётся в ладонях, а ноги уже бросают свою хозяйку в обратном направлении, капельки пота срываются со лба, отправляясь в короткий полёт к земле, и мяч, получив новое ускорение, выстреливает через площадку, туда, где пока ещё никого нет, но где обязательно должна оказаться Синти...
   Белое пятно вынеслось откуда-то сбоку, встретив грудью удар мяча. Синд успел обдать её восторженной улыбкой - и вот его уже нет, а чёрно-белый искристый шар чертит ломаную траекторию, пытаясь достичь ловушки во славу красной команды. Дыхание рвётся наружу, сердце сжимается предчувствием поражения, но "синие" успевают выстроить стену и мяч вспыхивает сигналом передержки в руках замешкавшегося игрока.
   - Стоп!
   Регент вальяжно идёт через площадку, помахивая планшетом, и его окрик словно выдёргивает шнур питания - тело снова обретает вес, разгорячённое лицо пылает, ноги становятся непослушными и тяжёлыми.
   - Хватит на сегодня. Красные ведут с общим счётом четыре - два. Синие, вы двигаетесь, как лапти. На индивидуальных занятиях буду гонять ваш класс, пока не превратитесь в кровожадных чудовищ. Без отдыха и воды!
   - Наставник Майде! А если вы нас покусаете, мы и так станем чудовищами. И сколько сил сэкономим!
   - Я вас...
   - Сам лезь в зубы к этому маньяку! Наставник Майде, меня не кусайте!
   - Тогда можно...
   - Молчать! Я придумал вам достойное наказание. Отстающие будут... Подождите... Мне...
   Наставник Майде, непоколебимый Регент, опустился на землю, посидел, покачиваясь, несколько секунд и завалился набок, пойманный в перекрестие изумлённых взглядов. Кепка скатилась с его головы, обнажив растрёпанные светлые волосы. Кто-то ахнул.
  
   ***
  
   Наставника на руках отнесли в медпункт, но расходиться никто не стал. Шёпотом обсуждали невероятное: Железный Регент впервые выказал какую-то слабость! Окрики врача, раздражённого присутствием толпы посторонних у дверей, пропадали втуне. Лишь когда Майде, получив инъекцию стимуляторов, пришёл в себя и тут же попытался бежать с алтаря медицины, классы начали расходиться. В спину им неслись крики "Я просто уснул!", но звучали они не очень-то убедительно. Неразборчивые увещевания доктора остались за белой дверью.
   Вновь потекли горячие дни третьего межсезонья. Солнце лениво вползало на небо и, кажется, засыпало, пока его лучи выметали улицы и дорожки, загоняя людей в кондиционированную атмосферу жилищ. К вечеру, пробудившись, сияющий диск плавно сползал за горизонт, оставляя после себя вязкую духоту. Ночь приносила облегчение скорее мнимое, чем реальное, и только прохладный душ служил небольшим утешением в безраздельном царстве жары.
   Занятия шли по накатанной колее, но без всякого энтузиазма: наставники страдали от погоды ничуть не меньше, чем их подопечные, а потому половина уроков проходила в обстановке более чем неформальной - кондиционеры в классных комнатах ставить не полагалось. Летняя форма, и без того максимально лёгкая, подвергалась самовольной модернизации; наставники закатывали глаза при виде чрезмерно оголённых тел, но молчали, а то и следовали примеру учеников.
   Эрни благополучно сдала угловые зачёты, Синд вывихнул палец на своих тренировках, а в "Небесах" придумали новое ореховое пирожное. Тревожных новостей больше не поступало, ни слова не было о Капелле, и только наставник Майде, взяв отпуск, уехал поправлять здоровье куда-то в горы, так и не исполнив обещание сделать из класса 2-А толпу "кровожадных чудовищ".
   Межсезонье катилось в сторону осени. Незаметно миновал пик жары, ночи всё чаще стали приносить облегчающую прохладу, прятались по норкам пищалки, отменяя свои ежевечерние оглушительные концерты, а небеса снова насытились синевой, украсились настоящими, пушистыми облаками взамен клочковатых недоразумений, что лишь по традиции носили их имя. Всё ближе и ближе подступала пора осеннего возрождения, когда на короткое время зеленеют свежие травы, распускаются полевые цветы, бросая на холмы и низины россыпь бело-фиолетовых пятен, словно провожая уходящее лето, чтобы потом, в одночасье, пасть под ударами холодного ветра, уступив дорогу приходящей с юга волне всеобщего увядания - жёлто-алому приливу, который, отхлынув, оставляет после себя лишь голые ветви.
   Обо всём этом и о многом другом думала Эрни, уставившись в окно класса. За окном было пусто - только ветерок шевелил ветви деревьев, обрамляющих школьный двор. Неожиданно, ярко-ярко, вспомнился тот самый день, когда в пустом коридоре школы она услышала чью-то песню. Слова до сих пор оставались в её памяти - стоило лишь захотеть, и тихий голос вновь напевал простые строчки, родившиеся из ниоткуда. Песня нагоняла тоску, но забываться не желала упорно.
   - Спеть её кому-нибудь, что ли... - пробурчала Эрни себе под нос, пытаясь представить, как воспримут этот порыв друзья. Альшер промолчит, укоризненно покачав головой, Синд рассмеётся, Синтия, конечно же, станет допытываться и навоображает невесть чего...
   Погрузившись в раздумья, Эрни не сразу заметила, как служебные ворота, вздрогнув, плавно отъехали в сторону, освобождая проезд. Перед её глазами всё ещё стояли знакомые лица, всё ещё звучали в ушах придуманные за них фразы, когда по телу прокатился толчок внезапного страха. В школьный двор, уверенно и неспешно, въезжало невиданное, неуместное здесь чудовище. Приземистая серо-зелёная туша на восьми широких колёсах едва-едва протиснулась сквозь проём и теперь, с грацией огромного хищника, маневрировала внутри двора. Наверное, Эрни вскрикнула - не прошло и нескольких секунд, как весь класс столпился у окон, наблюдая за тем, как странная машина, развернувшись, исчезает за глухой стеной служебного корпуса.
   Сказать, что занятия были безнадёжно сорваны, означало бы не сказать ничего. Бурлящий эмоциями, догадками и спорами класс потерял всякое управление, выдвигались уже идеи пойти самим и выяснить, что же всё-таки происходит, голос старенького наставника потерялся во всеобщем гвалте, но, подобно направляющему вектору магнитного поля, в хаос разнонаправленных мнений ворвалось объявление, зачитанное по внутренней связи. Голос директора, необычно сухой и строгий, заставил притихнуть даже самых возбуждённых и непоседливых.
   - Говорит директор Акива. Пожалуйста, прослушайте объявление...
   Директор запнулся и продолжил уже решительней, но за этой решительностью скрывалось что-то ещё - неуверенность, напряжение... Так, наверное, мог бы подумать тот, кто никогда не встречал Акиву Нессали, восемь лет державшего районную школу в идеальном порядке. Поколебать его казалось делом столь же немыслимым, как поколебать твердь земную - и всё же его поколебали.
   - Только что, как мне стало известно, в нашу школу прибыла оперативно-тактическая группа вспомогательного контингента армии Капеллы на Эльвиоре. По просьбе и поручению правительства Эльвиоры, эта группа возьмёт под свою охрану территорию школы "Янтарный лес". Данные мероприятия проводятся в связи с... кх-м... принятым решением об укреплении мер безопасности и предотвращении несчастных случаев на отдалённых территориях, в осуществлении которого власти Капеллы любезно оказывают нашему государству... поддержку и помощь. Прошу всех учащихся соблюдать дисциплину и не препятствовать нашим союзникам в исполнении их задачи. А теперь, пожалуйста, возвращайтесь к своим занятиям. Спасибо за внимание.
   Сыграла мелодия, означающая конец объявления, и наступила тишина, перемежаемая звуком придвигаемых стульев. Это была вынужденная тишина в коллективе, члены которого не знают ещё, как реагировать на полученную информацию, столкнувшись с чем-то новым и выходящим далеко за пределы привычного для них круга вещей. Такая тишина не может продлиться долго, но что из неё родится, к каким поступкам, идеям и последствиям она приведёт - пока что не знал никто.
   Эрни ощущала изменения всем своим существом. Атмосфера школы, прежде спокойно-доброжелательная, наполнялась тревогой, которую излучали сотни людей. Будь их мысли видимы, они, наверное, клубились бы под потолком тёмной тучей - но и без того висело в воздухе что-то неосязаемо-чуждое, тяжёлое, непривычное.
   Капелла. Солдаты. Сказочные чужаки, пришедшие из-за океана пустоты глубиной в миллионы километров и внезапно обрётшие плоть и реальность в самой обычной школе, затерянной посреди захолустья южного полушария. А ведь Синд, наверное, рад - подумала она, усмехнувшись. Как бы у него челюсть не выпала от этих событий - мечтал ведь о гостях с Капеллы, а они тут как тут...
   Они появились на перемене. Слухи в школе распространяются посредством неоткрытых ещё наукой способов передачи, так что коридор третьего этажа оказался полон задолго до того, как появился хоть какой-нибудь повод. Эрни думала отсидеться в классе, но Синтия, уцепившись за руку, не оставила ни шанса на спокойную перемену. Стоя у самых дверей, они чувствовали себя частью полноводной реки, которая кружилась водоворотами стихийно образующихся групп и грозила увлечь то и дело возникающими течениями. Над рекой стоял гул десятков одновременных разговоров.
   - Ну, что думаешь?
   Синтию происходящее только радовало - она цвела лукавой улыбкой, щёки порозовели, а глаза превратились в две хитрющие щёлки.
   - Думаю о чём?..
   Эрни рассеянно скользила взглядом по толпе. Ей было неуютно, но воевать за возвращение в класс не хотелось.
   - Не будь ты такой занудой! Это же... Это... Невероятно! И не где-нибудь, а у нас!
   Она издала приглушённый писк, полный не выразимого словами восторга.
   - Такие события бывают только раз в жизни! Альшер! Эй, Альшер!
   Цапнув товарища за рукав, она притянула его в их сравнительно тихую гавань.
   - Ты же у нас интересуешься политикой? Что-нибудь узнал? А?
   Синтия, погружённая в сияние собственных грёз, продолжала болтать, но Эрни во все глаза уставилась на затвердевшее, мрачное лицо Альшера. Таким он не был, пожалуй что, никогда.
   - Альшер, что-то случилось?
   Он посмотрел на неё - отрешённо, будто бы мимо, но ответить ничего не успел. По толпе прокатилась волна движения - юноши и девушки расступались, образуя проход, хотя тот, для кого он предназначался, оставался ещё невидимым. Эрни почувствовала, как Синтия сжимает её ладошку.
   Что-то показалось в конце коридора, там, где большая арка вела на лестницу. Через мгновение оно стало видно во всей красе.
   Возвышаясь над толпой не менее, чем на метр, к ним, размеренно и плавно, двигался огромный чужак. Сравнить внешний вид существа оказалось не с чем - ничего подобного в их обыденной жизни просто не могло быть. Эрни припомнила картинки с изображениями древних земных доспехов - пожалуй, лишь они давали возможность провести аналогию с чем-то привычным и, уцепившись за неё, выстроить здание нового понимания. Чужак был высок, но казался удивительно соразмерным. При взгляде на него не возникало и мысли о неуклюжести - скорее, можно было предположить чудовищную мощь и неограниченную подвижность. Тёмно-синяя, с глубоким отливом броня защищала его с головы до ног, увенчанная глухим непрозрачным шлемом. Мощные руки вытянуты вдоль корпуса, шаги почти незаметны - макушка шлема остаётся на одном и том же уровне, будто существо не идёт, а катится на колёсиках. Толпа на его пути замолкала, как по команде.
   - Там внутри... Там что, внутри человек?..
   Эрни поймала себя на том, что и сама уже цепляется за подругу.
   - Н-нууу... Должен быть, наверное... - она поколебалась и добавила - но как-то не особо похоже...
   - Разумеется, там внутри - человек. Это автономная броня, стандартная экипировка солдат Капеллы.
   Альшер незаметно оказался за их спинами - глаза полуприкрыты, мысли спрятаны под маской сарказма.
   - Теперь я вижу, что бывает, когда курс этнополитики используется в качестве кинозала для сновидений. Капеллу колонизировали люди, одновременно с нашей планетой. Я понимаю, Сильвия ждала каких-нибудь осьминогов, но ты... Кхх...
   Тычок локтя заставил его поморщиться.
   - Ты что, совсем нас за дур держишь? Удивительно это, только и всего! Не каждый день увидишь такое чудо, разгуливающее по собственной школе!
   - Смотри, не перевозбудись. Я-то стерплю тычки от красивой девушки, но на "чуде" такое опробовать не советую. Вот спросит он у тебя, как пройти в туалет, а ты от избытка чувств двинешь ногой... А ведь юбка и костыль - не лучшее сочетание.
   - Молчи уже, эксперт. Как он, по-твоему, в туалет ходит во всём этом?..
   - Наверняка там есть специальная дверка. Открывает, высовывает...
   - Тьфу!
   Она замолчала, но Альшер продолжил - тихо и неожиданно серьёзно.
   - Я читал, что они половину жизни проводят в этой броне. У них на Капелле очень суровый климат, а здесь им тем более непривычно. Вряд ли мы вообще увидим их лица. Может, оно и к лучшему.
   Чужак шагал мимо. Вблизи он производил угнетающее впечатление - словно живая скала, монолитная и бездушная, пришла в движение, поблёскивая гладкой поверхностью. За спиной виднелось оружие - что-то длинное, металлическое, опасное. Он шёл, не производя ни звука, и ему вслед смотрело множество глаз.
   - Жуткий он - резюмировала Сильвия. - Но забавный.
   - Да уж, забавней некуда...
  
   ***
  
   Вечером собрались у Каролины - в уютном кафе под вывеской "Небеса", притаившемся неподалёку от станции магнитной дороги. Поезда здесь ходили редко, поэтому место было тихое, но неизменно популярное - кованые перильца, фонарики и белые занавески успели повидать немало учеников, впервые заглянувших сюда двенадцатилетними новобранцами школы, да так и сохранивших верность заведению до самого выпуска.
   Встреча получилась спонтанной - стоило Эрни озвучит предложение перед Сильви и Альшером, как всем троим пришло сообщение от Синда того же самого содержания. Собраться решили вечером. Альшер, конечно же, заявился первым - к тому времени, как звон колокольчика приветствовал Эрниану и Сильвию, он уже занял угловые диванчики и встречал подруг кислой миной, которую обычно выдавал за улыбку. Было довольно людно: приглушённые разговоры, деликатный звук чайных ложечек, касающихся фарфора и ненавязчивая музыка вкупе с залившей окна темнотой создавали атмосферу спокойствия, тепла и уюта.
   Эрни поглядывала на Альшера. Никто, похоже, не замечал угрюмости, которая набежала в его лицо за последние недели. Может, принимали за обычный сарказм? Задумавшись, она представила прежнего Альшера - вот он рассеянно смотрит в небо, а потом равнодушно и без запинки отвечает на вопросы наставника, раздражённого таким небрежением, вот он издевательски улыбается, сказав очередную гадость, и уворачивается от кулачков Сильвии... Сквозь воспоминания проступил Альшер нынешний - жёстко сжатые губы, заострившиеся - повзрослевшие даже! - черты, потемневший взгляд...
   Сильвия попискивала над ухом, изучая меню и гармонично вплетая свой голос в общий фон кафе - её бисквитно-кремовая радость была перед ней, всего на несколько минут отодвинутая в будущее, а Эрни, забывшись, неожиданно уткнулась во взгляд, о котором только что думала. Вздрогнула, попыталась улыбнуться, но не смогла. Альшер смотрел мрачно и чуть насмешливо, эта насмешливость придала сил, рот приоткрылся, чтобы задать вопрос...
   Синд и Майра влетели искрящимся разноцветным ураганом, разом заполнив тихий уголок своей энергией и громкими голосами. Майру Эрни знала немного хуже, чем остальных - та была одноклассницей Синда, прирождённым лидером, отличницей и спортсменкой, и была бы идеалом любого наставника, не бушуй в ней врождённая непоседливость и жажда необдуманных действий пополам с уверенность в том, что окружающие жажду сию разделяют, как свою собственную.
   - Последние новости! - возвестил Синд. - У нас теперь комендантский час. И ограниченный территориальный режим.
   - И военная диктатура - добавила Майра, тряхнув волосами. - И мы хотим пирожных.
   Выглядела она при этом так сердито, что, будь у пирожных ножки, те, наверное, уже удирали бы во всю прыть.
   Пока ждали заказ, ситуация прояснилась. Майра нервно теребила салфетку, но накопившиеся эмоции изливала охотно и бурно.
   - Нальва. Из управления школы. Давно знакомы, совсем не умеет врать. После занятий удалось её поймать и взять в оборот - глаза рассказчицы хищно сверкнули. - Она сообщила о разговоре между директором и начальником этого контингента железных болванов - его зовут Кроне, или что-то вроде того. Хотя лучше бы подошло "Клоун". Так вот, этот Клоун сказал директору, что, начиная с завтрашнего дня, все учащиеся обязаны возвращаться на территорию общежитий до захода солнца, и не могут удаляться от школьного комплекса более, чем на пять километров. Исключения только для тех, кто переводится. В лес запрещено ходить вообще. Но это не всё! - салфетка превратилась в комок, зажатый в кулаке. - Директор пытался возражать. Он сказал, что такие меры недопустимы, и в ответ услышал - "мнение гражданского персонала в расчет отныне не принимается". Наше мнение ничего не значит!
   Майра сверкала глазами, по красновато-янтарной гриве, казалось, скоро побегут молнии - но грозовой порыв угас, едва рядом раздался мелодичный голос, чуть растягивающий гласные. Лишь один человек во всей округе имел такой же очаровательный акцент, и этот человек стоял сейчас рядом с ними, держа в руках гравированный поднос, уставленный блюдечками и чашками.
   - Кто сердится - врага сразит едва ли. С улыбкой ласковой вручают яд в бокале!
   Подтверждая свои слова, Каролина расцвела обворожительной улыбкой и поставила перед Майрой чашку - белую, исходящую ароматом крепкого чая.
   - Отринь сомнения, дочь пламени и ветра - ужель отраву поднесу я деве юной, чья красота сродни цветку в сиянье лунном, не вызнав её главного секрета?..
   Майра, чей взгляд на чашку прямо-таки источал подозрительность, покраснела, пытаясь одновременно нахмуриться, и приобрела совершенно комичный вид. Первым фыркнул, сдерживаясь, Альшер, но плотина серьёзности долго не продержалась - дружный смех сперва окончательно смутил "дочь пламени и ветра", а потом увлёк своим порывом и её тоже. Довольная Каролина расставляла заказы, умудряясь при этом шутить, подмигивать и сохранять ту неповторимую грацию, которая, на пару с роскошными кудрями, обеспечила ей в "Янтарном лесу" неофициальное звание "королевы осколков счастья". По слухам, число отвергнутых поклонников приближалось к сотне, Эрни оценивала это количество в два десятка, а сама Каролина, если кто и рисковал задать ей вопрос, отвечала стихами столь едкими, что любопытные быстро перевелись. Обиды на неё никто не держал: даже отказ хозяйка лучших в округе пирожных умудрялась облечь в такую форму, что очередной поклонник уходил повеселевшим и с чувством облегчения на душе. Была она нездешней, но о прошлом предпочитала молчать, так и оставшись для всех сперва новой, а потом и единственно возможной хозяйкой славного кафе "Небеса".
   Закончив сервировку, Каролина легонько щёлкнула по носу Сильвию, наказывая за коварную попытку тайком сделать фотографию для журнала, что-то шепнула на ухо Майре, выкрасив её щёки пунцовым, ещё раз одарила всех улыбкой, тряхнула кудрями и скрылась, оставив после себя искорки веселья и аппетитные лакомства на тонких фарфоровых блюдцах.
   На некоторое время наступило затишье, но, расправившись с первым бисквитом, Майра снова перешла в наступление, подкрепляя слова решительными взмахами чайной ложечки.
   - Разумеется, выполнять требования Клоуна мы не станем. Никакие солдафоны с Капеллы не могут ограничивать наши гражданские права. Поэтому предлагаю: в общежитие сегодня не возвращаться, все приказы, просьбы и предложения, исходящие от чужаков - игнорировать. Кто за?
   Возражения, судя по тону, не предусматривались, но Эрни, внутренне вздохнув и предчувствуя конфликт, всё же покачала головой.
   - Я не буду участвовать в необдуманных действиях и протестах ради протеста. Здесь кому-нибудь вообще понятно, зачем к нам прислали этих солдат? - Она оглядела лица друзей, стараясь заручиться их пониманием. - Директор Акива, объясняя причины, был на редкость неубедителен, но при этом - подчинился принятому решению, а мне бы хотелось знать хоть что-нибудь, прежде чем решать, как теперь нужно себя вести.
   - Ты готова это терпеть?!
   Эрни вздохнула.
   - Да, готова, если окажется, что во всём этом имеется какой-нибудь смысл.
   - Но зачем тогда скрывать от нас мотивы происходящего? - подала голос Сильвия.
   - Чтобы никто не стал возмущаться, конечно же!
   - Подождите - Синд положил руку на плечо Майры. - Они здесь по просьбе нашего правительства, так? Значит, приказы отдают тоже от его имени. При этом нормальных объяснений нам не даётся. Может быть, Капелла... начала оккупацию Эльвиоры?
   Повисла пауза. О таком варианте развития событий не думал никто, он казался совершенно невероятным, но солдаты - рядом, пугающие и непонятные, а правительство далеко и вовсе не стремится развеять опасения своих граждан...
   - Есть и более простые объяснения.
   Альшер, как всегда, говорил неспешно и будто бы нехотя.
   - Молчание властей объясняется всего лишь нежеланием вызвать панику. Не забывайте - никто десант на столицу не сбрасывал, мы их сами сюда позвали. Я бы на вашем месте слушался независимо от причин - боюсь, не будут с нами возиться и церемониться.
   - И ты туда же?!
   - Я мыслю здраво, только и всего. А кое-кто, увы - всё ещё ребёнок и не понимает серьёзности ситуации.
   - Ах ты... Коллаборационист! - Майра полыхала гневом и остывать явно не собиралась.
   - Неспособность принять чужую точку зрения - плохая черта. Зато видно, что кто на занятиях спит, а кто нет. Это я тебе, Эрни - всё время дураком обзываешься. А я не дурак, я коллаборационист.
   Бесславный конец заседания обозначила Майра.
   - Хотите подчиняться - дело ваше. Зря потратила время.
   Она ушла, не прощаясь. Синд, впервые на памяти Эрни, выглядел растерянным - он неуверенно улыбнулся, помахал рукой и выбежал следом. Синти дёрнулась было, но так и осталась сидеть на месте, опустив глаза на пустую чашку.
   Уже перед самым выходом Эрни услышала, как её тихонько зовут. Каролина, с озабоченным выражением на лице, подошла почти вплотную и прошептала:
   - Поведай, Рыжее Пламя, что произошло с вашим Трагическим Героем? Он твёрд снаружи, но душа его мятётся.
   - С Альшером, что ли?..
   - Ага. Юноша сам не свой - она перешла на обычный язык, что служило признаком доверительных отношений.
   - Даже ты заметила!.. Он уже давно такой, только отчего - непонятно, а спросить... Как-то...
   Каролина наклонилась ближе, распространяя запах ванили, и прошептала совсем уж тихо:
   - Спроси его. Спроси обязательно. Бывает так, что люди опаздывают спросить...
   Альшера Эрни догнала у ворот "Янтарного леса". Шёл он быстро и не оглядываясь, но, заслышав за спиной топот ног, остановился, не поворачиваясь лицом.
   - Что с тобой случилось? - Эрни взяла с места в карьер, боясь утратить решимость. - Ты в последние дни такой мрачный, что... Что и слепой заметит!
   Альшер молчал. Тусклый свет фонарей подчёркивал залёгшую по краям дороги тьму, в которой шелестели ветвями неразличимые громады деревьев.
   - Не молчи, а?
   Она обошла кругом и заглянула ему в лицо.
   - Не отстанешь, да? - Усмешка придала чертам непривычно доброе выражение. - На самом деле, я и сам хотел бы кому-нибудь рассказать. Только некому, и... Да неважно. Раз ты сама спросила...
   Ещё немного молчания, наполненного холодным дыханием ночи.
   - Ты же слышала новости про нападения на поселенцев в отдалённых районах? Когда исчезли люди, но толком ничего не нашли?
   - Да, что-то припоминаю...
   - В одном из этих районов осталась моя семья. С тех пор от них ни единой весточки, а Служба Общественного Порядка не отвечает на мои письма. Как будто меня и нет. Как будто их тоже... никогда не было.
   Он стоял, опустив голову - одинокая фигура на пустой дороге, едва освещённой желтоватыми огоньками. Слова были бесполезны, и Эрни сделала то единственное, что могла сделать - шагнула вперёд, обняла и погладила короткие волосы. Они стояли так довольно долго, окружённые расплывчатыми тенями, пока Альшер не отстранил девушку от себя.
   - Спасибо. Иди... А я ещё постою. Не хочется в общежитие.
   Эрни оглянулась только раз - силуэт Альшера казался уже лишь тенью на грани видимости. Мыслей не было.
   Подходя к воротам, она настолько погрузилась в себя, что даже не вскрикнула, когда из темноты, преграждая путь, вынырнуло громадное существо. Остановилась, глядя вверх, словно зная откуда-то - глаза там.
   - Прошу вас назвать причину столь позднего возвращения.
   Голос у существа был вполне человеческий - мужской, чёткий, лишь немного отдающий металлом.
   - А почему я должна держать ответ перед каким-то ночным чудовищем? И вообще, девушке неприлично задавать такие вопросы!
   Желание дерзить и противоречить родилось само собой - давал знать вздорный характер, настроение тоже оставляло желать лучшего, и Эрни приготовилась идти до конца - не представляя пока, до какого именно.
   - Я - исполнитель оперативно-тактической группы армии Капеллы. Не сердитесь, пожалуйста. Наша задача - обеспечивать вашу безопасность, а поздние прогулки этой задаче прямо противоречат. Достаточно ли вам таких объяснений?
   Неожиданная вежливость чужака оказалась сродни ведру воды, вылитому в костёр - вспыльчивость Эрни угасла, так и не успев разгореться. В конце-концов, он стоит тут один, охраняет их - знать бы вот ещё, от чего...
   - Достаточно. Простите мне мою грубость.
   - Вы не задели меня. И всё же - настоятельно прошу воздержаться от поздних прогулок. Желательно - и от прогулок совсем.
   - А что случилось? Почему к нам прислали ваш... контингент?
   Голос исполнителя внезапно утратил благожелательность.
   - Вы слишком долго прожили в безопасности, а в темноте легко потеряться. Пожалуйста, проходите.
  
   ***
  
   Утро началось с сюрпризов. Чужаки обнаружились у ворот, возле обоих общежитий - женского и мужского, возле входа в саму школу и даже внутри неё. На каждом посту стоял лишь один солдат, но и этого хватило, чтобы "Янтарный лес" разом утратил свою годами сформированную атмосферу родного дома для сотен учеников. Куда бы Эрни ни бросала взгляд, он непроизвольно возвращался к одной из бронированный статуй, уместных, возможно, в какой-нибудь суровой крепости из древних легенд, но только не посреди воздушной белизны школьных зданий, оправленных густым садом и разноцветьем цветочных клумб.
   После обеда привели Синда и Майру - именно привели, под конвоем очередной самоходной башни. В класс их не пустили, отправив напрямик в кабинет директора, откуда нарушители вышли спустя полчаса, взмыленные и покрасневшие. Возможно, Нессали и думал, что внушил подопечным достаточно разумения, но если и так, то на следующей перемене он наверняка разочаровался в своём ораторском и воспитательном даре. Двое "отступников" очень быстро превратились в героев дня и обросли толпой сочувствующих - всеобщее раздражение оккупантами, как с подачи Майры стали именовать капеллианцев, нарастало быстро и повсеместно.
   Вмешавшийся директор сумел уговорить протестующих не срывать занятия, но, как только речь зашла об уважении к "нашим друзьям и союзникам", его освистали. Этого Нессали не выдержал и отменил занятия уже сам, разразившись тирадой о неблагодарных потребителях, напрочь игнорирующих свой долг перед обществом.
   Примыкать к протестующим Эрни не стала. Апатия цвета зимнего неба поглотила её мысли, позволяя равным образом игнорировать обе стороны разразившегося конфликта. Маленький коллектив друзей, в котором девушка привыкла искать душевного равновесия, разом утратил прочность, распавшись на отдельные составляющие. Амбиции Майры казались по-детски глупыми, Синд следовал за подругой, вызывая глухое раздражение этой непривычной покорностью, Синти ещё с вечера не проронила ни слова, Альшер попросту не явился, со всеми ними надо было что-то делать, мириться и уговаривать, но лёгкость, с которой они оттолкнули друг друга, нашёптывала совсем иное. Зачем? Для чего ей снова плести узор продуманных фраз, успокаивать, наступать на горло собственной гордости?.. Разве подумал кто-то из них о том, чтобы успокоить её, Эрни, подойти, улыбнуться, положить руку на плечо и сказать что-нибудь ободряюще-глупое? На душе было скверно.
   Назойливый голос поселился в голове, никак не желая умолкать. Он выступал то в роли обвинителя, то, разыгрывая адвоката, пестовал эгоистичные порывы души, мелочно выуживая из кладовых памяти старые обиды, непонимания и раздоры, словно предлагая суду убедиться в невиновности подзащитной. Голос вещал, продолжая свой маскарад со сменой ролей, но самым мерзким было то, что в нём слышались её собственные интонации. К тому моменту, как отменили занятия, Эрни, окончательно опустошённая внутренней борьбой, капитулировала перед третьей стороной, до сих пор не проронившей ни слова - равнодушием. Равнодушие принесло белую, холодную пустоту и облегчение. Где-то снаружи остались проблемы последних дней - они больше не трогали, не лезли со всех сторон, нашёптывая в уши сотни повторяющихся вопросов. Осталась одна-единственная реальность, в которой можно просто собрать вещи и пойти домой, в свою комнату, мимо бунтующих учеников, мимо чужих солдат, мимо друзей, эмоций, звуков и лиц, пройти рядом - но не касаясь, не слыша и не обращая внимания.
   Остаток дня прошёл в тишине. Эрни валялась на кровати, читая книгу и глядя в окно, когда чтение совсем уж надоедало. Выцветшее, белесое небо, на которое кто-то нанёс расплывчатые мазки облаков, казалось застывшей картиной, что поглотила весь мир за стенами общежития.
   Мир "Янтарного Леса", между тем, продолжал бурлить. На следующее утро объявили новые правила, в которых покидать территорию школы запрещалось уже под страхом немедленного отчисления. Возможность передвигаться оставили только по направлению к городу и обратно, но и то - лишь в светлое время суток. Половина классов ответила на это бойкотом занятий, а те, что всё же явились, изрядно поредели - линии раскола пролегли внутри многих коллективов, породив ссоры и даже несколько драк. В течение недели, пока ночи и дни всё заметнее холодали, температура в стенах школы продолжала расти. Патрули капеллианцев осыпали насмешками, а когда убедились в их неэффективности - начали возводить импровизированные баррикады на маршрутах движения. Баррикады оказались эффективны немногим более: солдаты просто таранили их, проходя сквозь груды столов и стульев без видимых затруднений. Классы и коридоры, с подачи Майры, украсились транспарантами с призывами к захватчикам убираться домой, а учебный процесс шёл теперь в промежутках между витками противостояния. Масла в огонь подливали новости из столичного региона - патрули и военная техника Капеллы были замечены даже на окраинах Арталии, предоставив сторонникам идеи Синда об оккупации новые аргументы.
   Эрни проводила дни, сидя дома. Единственное разнообразие вносили вылазки в столовую и библиотеку, но и там было не избежать затянувшегося конфликта - надписей на стенах, баррикад, а частенько - презрительных или осуждающих взглядов. Встреченная однажды Майра прошла мимо, даже не поздоровавшись - в лице её проступала надменность, глаза блестели, но за этой маской угадывалась усталость человека, загнавшего себя в тупик без шансов на отступление. Приходила Синти - пила чай, болтала, а потом неожиданно расплакалась, уткнувшись Эрни в плечо. От этих слёз броня равнодушия впервые дала трещину, и ночь они провели за разговорами - так и не коснувшись, однако, последних, самых важных, событий. После этого случая Эрни стала потихоньку освобождаться от своего кокона - Рыжее Пламя, безвременно угасшее, снова начало разгораться из остывших, казалось бы, угольков.
  
   ***
  
   Эрни шла в школу. Неделя отшельничества давала о себе знать - на улице незаметно похолодало, но неожиданная прохлада лишь бодрила, заставляя ускорять шаг и вдыхать полной грудью восхитительно-свежий воздух. Деревья вдоль дорожки покачивались в такт порывам игривого ветерка, который то замирал, притаившись среди ветвей, то вновь начинал дуть, развевая летнюю юбку и приятно холодя ноги. Накопленная энергия настойчиво желала получить выход, а хищная улыбка, играющая на лице, не оставляла поводов усомниться в том, какой характер примет этот выход, если в зоне поражения окажется подходящая цель.
   Цель не заставила себя ждать. Холл здания, напрочь перегородив подходы к лестницам, уродовала огромная баррикада, увенчанная алым транспарантом с надписью "Чужаки, убирайтесь!". Эрни остановилась перед препятствием, рассматривая каллиграфически-правильные буквы, забавно контрастирующие с атмосферой стихийного протеста, охватившего школу. Чуть поодаль, безучастная и неподвижная, торчала здоровенная фигура одного из тех, кому был адресован плакат. На баррикаду и засевших там революционеров капеллианец обращал внимание не более, чем обычный человек на вездесущих пищалок.
   - Эй, там! - Эрни подошла и пнула ближайший стол, многострадальная крышка которого, похоже, не впервые подвергалась такому вольному обращению. - Я хочу пройти!
   На высоте двух метров показалось несколько хмурых лиц. Некоторые выглядели смутно знакомыми, и всем без исключения не мешало бы умыться и привести в порядок одежду.
   - Коллаборационистам здесь делать нечего. Школа - территория Эльвиоры!
   - Школа - территория идиотов, взгромоздившихся на кучу поваленной мебели!
   Злиться было приятно. Гнев и презрение к оппонентам горячей волной разливались внутри, обостряя чувства и вымывая остатки мёртвого равнодушия из каждой клеточки тела.
   - Так и думала. Это ты.
   Голос Майры звучал чуточку хрипло, но не утратил ни резкости, ни обычной бескомпромиссности. В резкости, пожалуй, даже прибавил.
   - Эрниана, зачем пришла? Занятий нет, остальное тебя мало волнует. Иди домой, тебе здесь нечего делать.
   Щека у предводительницы была поцарапана, волосы, как всегда, перевязаны красной лентой. Слева от неё виднелся Синд - он смотрел в сторону и молчал.
   - Майра, это у тебя транспарант под цвет ленты, или лента под цвет него?
   - Что?..
   - Уши мой по утрам! Если всё ещё не поняла, объясняю для самых глупых - что, где и когда мне делать, я решу без помощи болванов, оседлавших груду столов!
   В холле повисла тишина. Две девушки - одна у подножия баррикады, другая - на её вершине, скрестили взгляды, едва не звенящие от вложенных эмоций. Та, что стояла внизу, напоминала язычок пламени - маленький, но очень горячий, её противница, напротив, дышала осенним холодом - и проигрывала поединок, проигрывала потому, что была вынуждена защищаться.
   Словно почувствовав это, Майра, уже готовая взорваться, улыбнулась, а затем и рассмеялась - негромко и саркастично. В голосе прибавилось льда, осанка, и без того безупречно прямая, приняла королевский вид.
   - Избавь нас от истерик, пожалуйста. Можешь покричать в своей комнате, перед зеркалом. Но если тебе обязательно нужна аудитория - так и быть, мы потерпим. Это единственное, на что ты можешь тут рассчитывать... Эрни.
   Она отвернулась, собираясь спуститься вниз, но ответ догнал её раньше. Он тоже был спокоен и тих - как бывает спокоен раскалённый металл, пока молот кузнеца не выбьет из него искры.
   - Единственная, кому здесь нужна аудитория - это ты.
   Слова воткнулись в напряжённую спину Майры, обтянутую тонкой белой рубашкой.
   - Ты заигралась. Тебе ведь просто нравится командовать, так? Нравится, когда тебя слушают, открыв рот? Наступи на хвост своему самолюбию, Майра, пока оно не завело тебя на верхушку голой скалы, слезть с которой не получится даже при всём старании.
   - Ха. Это говорит та, кому наплевать на то, что здесь происходит? Наплевать на то, что чужаки указывают нам, как жить и куда ходить? Которая не видит ничего, кроме себя и своих желаний, да ещё полагает, будто её проповеди кого-то волнуют? Ты смешна, Эрни. Пока мы делаем хоть что-то, ты - не делаешь ничего. Где ты была раньше, когда мы вместе решали, как быть? Сидела в уютной комнатке и пережидала? Сиди и дальше! Мы, так и быть, отстоим заодно и твои права - хотя вряд ли кто-то потом захочет иметь тебя хотя бы в знакомых.
   Майру поддержали смешки товарищей, она снова улыбалась - неуверенность прошла, всё встало на свои места, только... Только стоящая внизу девушка вовсе не чувствовала себя побеждённой. Она просто расхохоталась - искренне, открыто и звонко. Отсмеявшись, Эрни вновь посерьёзнела.
   - Так вы тут что-то делаете, помимо порчи общественного имущества? Боретесь за мои права? Майра, ты никчемная лицемерка. Ты ешь, пьёшь, спишь на территории школы, пользуешься всеми удобствами, рисуешь глупые плакаты, двигаешь мебель и называешь всё это "борьбой за свои права"? Эта клоунада - игры детей, решивших, что они стали взрослыми. Хочешь борьбы - борись! Давай, напади со шваброй на солдат, которые и пальцем до их пор никого не тронули! Возьми в заложники директора! Уйди в леса - ведь именно это неотъемлемое право у тебя вероломно отняли?! Вот только не надо называть борьбой свой уютный, сытый, безопасный протест, за который тебе не будет ничего ровным счётом. Ты играешь, Майра. А надо жить. Снеси свою баррикаду, я хочу здесь пройти.
   Эрни чувствовала, что победила - пусть даже об этом знают лишь двое. Удовлетворение от выигранной схватки портила лишь баррикада, разобрать которую никто и не попытался.
   - Твои слова никого здесь не трогают. Можешь попытать счастья у запасных выходов - возможно, где-нибудь над тобой и сжалятся.
   Это был провал. Рыжий язычок пламени беспомощно трепетал перед препятствием, неспособный ни преодолеть его, ни уйти без потери собственного лица. Мысли метались по кругу, силясь найти выход из западни, но неожиданная помощь пришла извне, где, казалось, нет больше людей, на которых можно надеяться.
   Так - плавно и бесшумно - двигался в прошлой жизни Синд. Но Синд стал чужим, Синд больше не перечил Майре и не стал бы приходить на помощь её противнице. А ещё он был гораздо ниже двух с половиной метров и не носил брони.
   Капеллианец, с невероятной для столь громоздкого существа грацией, тёк по направлению к баррикаде. Он двигался не очень быстро, но разместившиеся наверху люди, похоже, хорошо знали, что к чему - не прошло и пары секунд, как все, даже чопорная Майра, попрыгали вниз и, судя по звукам, отбежали куда подальше. Ещё через пару мгновений чужак врезался в баррикаду, разметав столы и стулья, словно пушинки. Эрни не услышала грохота - звуки потонули в ватной тишине, сделав картину разлетающихся конструкций подобием фантасмагоричного сна. Потом звук вернулся - а вместе с ним, в грохоте кувыркающейся мебели, пришло, наконец, осознание того, что жизнь полностью изменилась. Столкновение солдата с баррикадой, настолько абсурдное и невозможное с точки зрения прежнего мира, уничтожило не только физическое препятствие - оно разбило внутренние барьеры, до сих пор пытавшиеся удержать нарастающий вал событий в рамках привычного круга вещей, вписать, приспособить - только бы не признавать и не пускать внутрь то новое, что без спроса перешагнуло порог.
   Чужак, как ни в чём не бывало, подошёл к девушке. На гладкой броне не было ни царапины.
   - Проходите, пожалуйста.
   Эрни показалось, что в его голосе звучала ирония.
  
   ***
  
   Ночь выползла из-за горизонта, стёрла синюю краску с прозрачного неба и глянула вниз, пряча среди алмазных точек свою непредставимую глубину. Здания, фонари, дорожки - всё будто съёжилось под этим равнодушным, тяжёлым взглядом, не решаясь противостоять разливающимся теням. Темнота была древним зверем, настолько древним, что и звёзды казались молодыми в сравнении с ним, но лишь такими ночами, когда замолкали людские голоса, когда ветер трепал верхушки деревьев, а круги света испуганно отползали к своим источникам, можно было почувствовать всю силу и власть этого бессмертного существа - истинного хозяина Эльвиоры.
   Эрни вышла на крыльцо общежития, постояла, привыкая к зябкому холоду, и шагнула навстречу темноте, выходя из-под призрачной защиты фонарей внешнего освещения. Снаружи было свежо и пусто. Кусты вдоль дорожек сливались в одну бесформенную, тёмную массу, нашёптывая что-то своё, чужое и непонятное, а иногда, будто желая узнать, кто смеет нарушать их покой, касались ветвями ног, и тогда Эрни непроизвольно вздрагивала, чуть ускоряя шаг.
   Белеющие во тьме плиты центральной площадки парка встретили её немного добрее - они были сделаны людьми и не стали ещё вассалами ночи, хоть и утратили дневное тепло. Расположенная с края беседка тонула во мраке, сплетая свои тонкие колонны с разросшимися вокруг цветами, чернеющими на светлом фоне. Было тихо - даже ветер замер, потерявшись где-то на полпути от едва виднеющегося сквозь листву общежития.
   Эрни остановилась посередине площадки и запрокинула голову, погружая себя в безбрежный океан, наполненный далёкими огоньками. Звёзды всегда пугали её - и в то же время приносили успокоение. Они грозили растворить личность девушки, заворожённую перспективой невероятной дали и они же ласкали её своим доброжелательным равнодушием, позволяя опереться на что-то незыблемое, независимое от любых неурядиц и потрясений.
   Она смотрела вверх, зная, что её тоже видят - не как отдельного человека, а как маленькую частицу мира, и это знание служило якорем, позволяя нырнуть в безбрежность, но не потеряться в ней, оставаясь всё той же Эрни - невысокой рыжей девушкой, стоящей, задрав голову, посреди ночного парка на территории школы "Янтарный лес".
   - Не страшно? - спросил у неё за спиной смутно знакомый голос.
   Эрни подпрыгнула. Сердце рвануло вскачь, в животе разлился противный холод. Она обругала саму себя - не водилось раньше за ней такой пугливости! - и медленно обернулась.
   Силуэт капеллианца возвышался в нескольких шагах, редкие блики лежали на изгибах брони. Девушка немного успокоилась - инопланетные солдаты не вызывали у неё страха, но раздражение за испорченную прогулку уже давало о себе знать.
   - А что, есть, кого бояться? - сварливо поинтересовалась она.
   - Темнота полна чужих глаз. Но на самом деле я имел в виду звёзды. Не страшно туда упасть?
   Он шевельнулся и вдруг оказался рядом - громада металла и заключённый в ней человеческий голос.
   Эрни смерила чужака взглядом, но всё же ответила - на смену раздражению пришёл интерес. Возможно, она единственная во всей школе, кому удаётся видеть в капеллианцах не ходячие боевые машины, а людей... Пусть даже так - во время случайного разговора.
   - Иногда - страшно. Тогда я топаю ногой и всё становится на свои места. А ещё можно громко что-нибудь прокричать.
   Собеседник рассмеялся и откинулся назад - Эрни была уверена, что он тоже смотрит в ночное небо.
   - Значит, топнуть и закричать... Ты и правда смелая девочка, раз бросаешь вызов целой вселенной. Я рад, что тебя узнал.
   - Узнал? Я тебя в первый раз вижу, жестянка! Не думай, что я люблю вас больше, чем эти дураки в школе. Просто... Они дураки, вот и всё.
   Капеллианец вновь рассмеялся.
   - Простите мне мою фамильярность. На самом деле, это третья наша встреча, а третья встреча на Капелле считается официальным знакомством.
   - Почему именно третья? - Эрни заинтересовалась, снова забыв про своё возмущение.
   - Потому что до неё можно и не дожить, а знакомиться и сразу же расставаться невероятно грустно, не правда ли? Но если люди встретились три раза, это уже не случайность - и лишь тогда они становятся более, нежели просто встречными гражданами.
   - У вас что, всё... так плохо?
   - Нет, теперь, конечно же, нет. Сейчас мы умираем редко - гораздо реже, чем ещё сто лет назад, но традиции остаются и связывают наш народ с его прошлым.
   - Стой!
   Эрни наконец-то поймала за хвост ускользавшую до сих пор мысль.
   - Так это был ты - и на воротах, и тогда, в школе? Вы все на одно лицо, поэтому...
   - Я был тем, кто пребывал в каждом из названных мест, поэтому счёл возможным заговорить сейчас. Моё поведение было грубым и некорректным?
   - Н-нет, скорее даже... Спасибо. За школу, когда не могла пройти. Ты меня тогда выручил.
   - Когда один открыто идёт против многих - это достойно уважения.
   Они замолчали. Эрни пыталась понять, являются ли слова чужака своеобразным комплиментом. Выходило, что являются, и это было приятно - в кои-то веки её кто-то похвалил. Пусть даже и огромная статуя из металла.
   - Можно задать вопрос?
   Капеллианец повернул голову и чуть наклонился, демонстрируя внимание.
   - Вы правда нас оккупировали? В смысле - всю Эльвиору?
   Сердце снова заколотилось. Что, если он ответит грубостью или вообще уйдёт, не ответив? Или... О других вариантах думать не хотелось совсем.
   - А ты действительно считаешь именно так?
   - Я не знаю! Вы свалились, как снег на голову, установили свои порядки, но я понятия не имею, для чего это! Неужели нельзя просто ответить?.. Если бы вы честно всё рассказали - не было бы ни дурацкого мятежа, ни противостояния с учениками! А если молчите - что ещё мы должны о вас думать?!
   Он снова выпрямился, глядя в темноту.
   - На Капелле всё по-другому. Здесь я слишком часто захожу в тупик, пытаясь понять слова и поступки других людей. Есть враг и есть друг. Их нельзя спутать между собой. Есть брат по оружию и есть цель для оружия, а третьего - не дано. А вы... вы ни то и ни другое. Не враги и не друзья. Словно склад с ценными вещами, который поручено охранять.
   - Мы... мы склад?!
   Капеллианец продолжил, игнорируя негодование в её голосе.
   - Мы не оккупировали Третью планету. Нет. Не мы.
   Он отошёл на два шага, повернувшись к Эрни "лицом".
   - Я исполню свой долг перед тобой, несмотря ни на что. Неважно, как вы относитесь к нам - важно, как мы относимся сами к себе. Ты можешь передать это своим товарищам.
   Последняя фраза долетела до Эрни, когда чёрный силуэт почти слился с тьмой, и окончательно выбила почву у неё из-под ног.
   - Я обязательно умру раньше тебя, рыжая девочка. Спасибо тебе за это!
  
   ***
  
   Выползать из постели блеклым, холодным утром - что может быть неприятней? Только идти в школу, где тебя не ждёт ничего, кроме презрительных взглядов бывших друзей - да ещё, пожалуй, сводный урок для тех, кто решил продолжить занятия.
   Эрни потянулась, наполовину высунувшись из-под одеяла, спрыгнула на пол и подошла к окну. За ночь нагнало облаков, и теперь серовато-стальная крыша простиралась во все стороны, лишив раннюю осень половины её нежных красок. Ветер усилился и размеренно гнул ветви деревьев, поджидая, пока кто-нибудь не рискнёт выбраться из-под защиты стен, подставив волосы и одежду промозглым, недружелюбным объятьям.
   - Вставай! Вставай! Воля твоя крепка! Подъём! Подъём! Сжата в кулак рука!
   Будильник разразился воплями, подскакивая на своей полке. Дурацкую кричалку в него давным-давно надиктовали Альшер и Синтия, но теперь напоминание о прошлом вызывало лишь глухое раздражение и тоску. Эрни попыталась стукнуть будильник, но тот увернулся, выдав пронзительную трель, и вознамерился спрятаться полкой выше, когда кулак хозяйки всё же настиг злокозненный механизм, сметя супостата на пол. Будильник обиженно замолк и принялся карабкаться назад - его дело было сделано, ободок на чёрном корпусе сменил цвет со зловеще-красного на голубой, символизируя мирные намерения.
   Эрни распахнула окно, поёжилась и принялась за разминку. Душ и завтрак ещё немного оттянули неизбежное, но в тот момент, когда смирение окончательно восторжествовало при виде донышка кофейной чашки, жизнь решила скорректировать программу дня, избрав Синтию в качестве глашатая своей воли.
   - Эрни!
   Легкомысленное платье подруги не вязалось ни с мрачноватой погодой, ни с выражением её лица - взволнованным и тревожным.
   - Доброе утро.
   - Ты зна... То есть недоброе оно вовсе!
   - Сама знаю. Но если мы будем об этом друг другу напоминать, оно станет в десять тысяч раз хуже. Ты же не хочешь, чтобы наше утро походило на кошмарный сон, когда больше всего хочется проснуться? То есть заснуть опять и не просыпаться месяца три...
   - Синд и Майра пропали!
   - Что?..
   Полученные известия не сразу проникли в её сознание. Сердце среагировало первым, сжавшись от липкой, непривычной тоски.
   - Когда? Куда они, как пропали?..
   Синтия опустилась на краешек стула - глаза широко раскрыты, руки теребят полол платья.
   - Вчера они покинули территорию школы - и до сих пор не вернулись. Говорят, директор весь извёлся, а капеллианцы рыщут в округе. Занятия... отменили, и вот...
   Она всхлипнула - негромко и очень жалобно.
   - С ними ведь ничего не могло случиться?
   - Нет, конечно! - попыталась выправить ситуацию Эрни. - Знаешь ведь - они этот комендантский час ненавидели, так что сейчас или отсиживаются в лесу, или вообще куда-нибудь укатили. Как бы и не в столицу.
   - Не уехали они никуда... Вещи в комнатах до сих пор лежат. Даже роза из родолита... Майра её бы ни за что не оставила. Наставники полчаса расспрашивали...
   Синтия замолчала, уставившись в столешницу.
   - Подожди... А тебя-то они зачем пытали?
   - Да потому что я последняя, кто их видел! Последняя, понимаешь?! Видела, как вдвоём шли, и промолчала! Они ведь... Они ведь были вместе, с той самой ночи, как мы в последний раз сидели у Каролины... Я никому не сказала, Эрни! Ну где им было встречаться, не в общежитии ведь?! А теперь...
   Эрни переваривала услышанное, не в силах понять, что же она испытывает. На душе было мерзко - до того мерзко, что хотелось накричать на глупую Синтию, наговорить циничных вещей, послать к чёрту и Синда, и Майру с их исчезновениями, а потом вернуться в свою комнату и лежать, подпирая взглядом панели белого потолка. Разве это её касается? Разве стоит переживаний?! Пусть всё катится... Катится...
   Глаза затуманились, отпуская расплывшуюся реальность, звуки угасли, снова рождая знакомую ватную тишину, и только правая рука, будто исполняя лишь ей ведомую тайную волю, взметнулась вдруг и отвесила своей хозяйке пощёчину. Туман исчез, она снова была в столовой, а напротив сидела Синтия, от изумления открывшая рот.
   - Ты чего?
   - Ничего! Хватит киснуть, возьми булочку и стакан сока. Вернутся они, никуда не денутся. Ещё только утро! А ты, в наказание, сейчас будешь завтракать. Пока всё не съешь - сбежать даже и не надейся!
  
   ***
   Минуло утро, ветреный день перевалил за середину, сквозь дыры в облачной крыше глянуло вниз застенчивое солнце, но Синд и Майра так и не вернулись назад. Капеллианские солдаты, не зная устали, прочёсывали окрестный лес, раз за разом докладывая директору Нессали только одно - пропавших не обнаружено. С каждым докладом лицо директора становилось всё темнее, но голос его оставался твёрдым, а указания - ясными, и никто из помощников не рискнул сказать и слова ободрения. Акива Нессали был твёрд, но эта твёрдость грозила рассыпаться на части от одного неосторожного жеста, и потому его жалели молча - как жалеют только сильных людей.
   Эрни лежала на кровати. Лицо её было спокойно, пальцы сжимали кончик волос. Время от времени Эрни дула на них, и тогда рыжая кисточка послушно сгибалась. В комнату не проникали посторонние звуки - только биение сердца иногда становилось слишком громким. Для этого и приходилось дуть на волосы - собственное дыхание заглушало пугающие толчки, а огонёк, зажатый в пальцах, шевелился, но не обжигал и не гас.
   "Уйди в леса - ведь именно это неотъемлемое право у тебя вероломно отняли?!"
   Ушла, значит? Скатертью дорога, только вот не получается произнести это вслух. Будто что-то встаёт на пути у слов, делая их чужими, неправильными. Ушла так далеко, что чужаки со всей их техникой никак не могут найти? А может, уже нашли? Нашли и... Нет, не может такого быть!
   Картина тела, лежащего на дне оврага, очень хорошо гармонирует с бронированными фигурами, застывшими на краю. Красная ленточка и рассыпавшаяся грива среди веток и сероватой травы... Нет, нет! Не может такого быть. Не вяжется это с голосом, который обещал "умереть раньше", никак не вяжется! Или... Или просто не хочется думать, что и он тоже - всего лишь иллюзия, созданная ею самой.
   Наступил вечер. Потускневшее небо снова нахмурилось, спрятав закат где-то в складках своей серой мантии, за окнами незаметно воцарились сумерки - вечный авангард ночи, но обитатели "Янтарного леса" вовсе не спешили сплотиться перед лицом её неизбежного наступления. Вернулся на посты так и не добившийся результата контингент чужаков, застыл мрачными статуями - не то машины, не то люди, не то просто ночные тени, отброшенные кем-то сотни лет назад, забытые и потерянные. Горел свет в кабинете директора, а сам он, положив голову на сцепленные ладони, сидел, уставившись невидящим взглядом в стену. Разбредались по своим комнатам ученики и наставники, а в кафе возле станции, проводив последнего посетителя, застыла перед окном Каролина, и глаза её были тёмными, как два полированных мориона.
   Эрни провалилась в сон, так и не выйдя к ужину.
  
   ***
  
   Темнота обволакивала, свивалась в жгуты, душила и полнилась холодным страхом, от которого мертвеют ноги и перехватывает дыхание. Там, в темноте, пряталось что-то невидимое, смотрело и выжидало, наслаждаясь ужасом беспомощной жертвы. Оно не имело ни облика, ни имени - только алчность, только древний и безжалостный голод служили ему масками, проникая в самые сокровенные уголки души, глумясь над ней, нашёптывая - я здесь, я рядом, я слежу за тобой. Некуда бежать, невозможно скрыться от взгляда, что чернее самой черноты, от квинтэссенции первобытного страха перед тем, что таится за освещённым кругом вокруг костра. Костра, которого больше нет.
   Чужое придвинулось, парализуя остатки воли. Его присутствие ощущалось самой сущностью человека, словно бездна, невидимая, но живая, подкралась и остановилась у ног. Ещё немного - и оно коснётся лица, и не закричать, не отшатнутся, только отчаяние рвётся откуда-то изнутри, только безумное одиночество, только мрак, в котором сейчас погаснет твоя жизнь - и не останется более ничего, даже воспоминания, даже мысли...
   Эрни вынырнула из пучины сна, с ужасом глядя в темноту комнаты. Кошмар шевелился на периферии сознания, не желая так просто отпускать свою пленницу, горло одеревенело, отказываясь издать хоть какой-то звук. Прошло несколько минут, прежде чем она немного успокоилась и начала узнавать очертания знакомых вещей, но упрямство уже давало о себе знать: оно заставило спустить ноги на пол, сбросить одеяло и одеться, любуясь слабым сиянием за окном. Предупредительный будильник, заметив пробуждение хозяйки, подсветил экран мягким голубоватым светом. Эрни вздохнула. До утра оставалось полно времени, занять которое было решительно нечем, хотя... Она прислушалась к своему желудку, кивнула и провозгласила:
   - Поздний ужин - это нехорошо. Но ранний завтрак - выбор современного человека!
   Определившись с первым пунктом ночной программы, Эрни потянулась и хлопнула в ладоши. Потом ещё и ещё раз. Свет не включался. Стало немного не по себе - воспоминания о сне были тут как тут, игнорируя все попытки затолкать их куда подальше. Пульт управления комнатой лаконично сообщил о том, что "здание обесточено", но причин не назвал, сославшись на собственное незнание. Темнота в углах окрепла, придвинулась ближе, уверенная в своей безнаказанности - и отогнать её было нечем.
   Эрни замерла посреди комнаты, решая, что делать дальше, когда ночь за окном вспыхнула, рассечённая белым светом. На мгновение стало ярче, чем днём, потом луч скользнул куда-то ещё, оставив ослеплённую девушку моргать глазами. Оклематься ей не дали - общежитие дрогнуло, как живое, а вслед за ударом пришёл громовой раскат. Что-то зазвенело, снизу донёсся вопль, тут же перекрытый новым раскатом грома - здание больше не трясло, но взрывы следовали один за другим, оглушая и рождая желание спрятаться под кровать. Происходило что-то немыслимое, невероятное, но грохот и свет смыли остатки липкого ужаса, а тело, растормошённое ударной дозой адреналина, подобралось, готовое бежать, прыгать, и - может быть - даже драться, если того потребуют обстоятельства.
   Удары стихли. Где-то снаружи продолжал метаться луч прожектора, контрастируя с опустившейся тишиной. Эрни поднялась с пола, куда свалилась ещё при первом толчке, и попятилась к двери. Комната больше не казалась ни уютной, ни безопасной - трещины на оконном пластике и сполохи света сделали её похожей на разорённую норку маленького зверька, открытую каждому хищнику.
   С улицы донёсся истошный крик, поднялся до нестерпимой ноты и оборвался. Эрни пробила дрожь. Животный ужас, долетевший до неё, не мог испытывать человек. Только не человек, потому что человека нельзя довести до уровня скота на бойне, это немыслимо, неправильно, невозможно! - Неправда - сказал насмешливый голос у неё внутри. - Ты просто не веришь, что такое может случиться с тобой и твоими близкими.
   Циничный голос умолк, а вместо него, накатывая медленно и неотвратимо, пришёл заунывный вой. Он разлился окрест, полный тревоги и безнадёжности, и всё-таки чем-то близкий - отчаянный зов о помощи, предостережение и даже вызов слышались в нём. Сирена будто толкнула Эрни в спину - беги! - и дверной проём чёрным прямоугольником метнулся навстречу.
   Неосвещённый коридор она преодолела за считанные секунды - некоторые двери были открыты, но сирена не давала остановиться и узнать, что случилось с их обитателями. Страх гнал Эрни вниз - отталкиваясь руками от стен, девушка в несколько прыжков оставила позади лестничный пролёт и тут столкнулась с первыми разрушениями. Кто-то вырвал часть стены, оставив огромную дыру от пола до потолка - вокруг валялись мелкие обломки, снаружи тянуло холодом, а в воздухе висел запах пыли. Не задерживаться! И вновь - бег по лестнице, вестибюль - пустой и страшный, остекление выбито, вспышки то и дело врываются снаружи, расчерчивая тенями усыпанный каким-то мусором пол...
   Споткнувшись обо что-то мягкое, она едва не упала. Прожектор на долю секунды осветил тело, лежащее лицом вниз, в маслянистом тёмном пятне. Эрни взвизгнула, но внутренний голос снова пришёл на помощь - он приказывал и кричал, не давая осмыслить происходящее и мешая, тем самым, остановиться, став жертвой замкнувшегося в себе сознания.
   - В движении - жизнь, - шептал кто-то ей на ухо, и она двигалась, не давая себе ни минуты на размышления. Окунувшись в ночь, Эрни сделала то, что диктовал ей годами наработанный рефлекс - бросилась в сторону школы. С той стороны бил во все стороны яркий свет, и этого было достаточно - не рассуждая о том, кто его зажёг, Эрни летела, как мотылёк на огонь, преследуемая по пятам темнотой. Вдох-выдох, вдох-выдох - глубоко втянуть воздух и резко вытолкнуть углекислый газ, ноги отталкиваются от земли мощно и мягко, не сбивая дыхания, тело будто бы летит над землёй, легко перемахивая кусты и невысокую ограду дорожек, сирена всё ещё воет, но это уже привычно, главное - не споткнуться, не сбиться с темпа, не...
   Ослепительно-яркая полоса прочертила непроглядную темень над головой, впилась, взрезала пятый этаж общежития и погасла, ударив по ушам звуком схлопнувшегося воздуха. Что-то вспыхнуло, подсвеченный багровым пламенем дым рванулся наружу, сшибаясь лоб в лоб с порывами ветра, а затем часть стены, медленно, почти что картинно, сползла вниз, подняв плотную тучу пыли. Грохота падения и без того оглушённая Эрни почти не слышала - обломки рушились в звенящей тишине, сталкиваясь и разлетаясь на части.
   Прижавшись спиной к бортику фонтана, она перевела дух. Что-то в окружающем хаосе казалось ей неправильным, не хватало какой-то важной детали - но какой именно, Эрни поняла, лишь осознав, что слышит шелест ветра и собственное дыхание. Сирена смолкла, мир погрузился в настоящую, не иллюзорную, тишину. Всего за несколько минут она успела сродниться с этим звуком, заунывный вой парадоксальным образом прогонял чувство одиночества, и вот он смолк, оставив только ночь, пустоту и страх. Следом за этой мыслью, заставив всё тело дёрнуться, прокралась другая. Сильвия! Сильвия могла остаться там, в своей комнате! Стыд за собственную трусость и эгоизм вытеснил даже испуг. Эрни поднялась на ноги, собираясь вернуться назад, и ахнула, открыв рот. В нескольких шагах от неё стоял, рассматривая изувеченное общежитие, Синд.
   Ошибки быть не могло - белая рубашка, причёска, и... ленточка, зажатая в левой руке. Точь-в-точь как ленточка Майры.
   - С-Синд!.. - вымолвила она, удивившись, как хрипло прозвучал голос. - Откуда?! С Майрой ничего не?..
   Она сделала шаг и Синд повернулся к ней. Вместо лица - чёрный провал, в котором шевелится тьма. Кошмар, ставший реальностью, разом превратил кровь в холодную воду. Оно смотрело на неё - не имея глаз, смотрело - и этот взгляд рвал на части каждую клеточку тела, будто поедая изнутри, впиваясь даже в то, что люди называют душой. Явь стала продолжением сна.
   - Эрни, беги!!!
   То, что было Синдом, чуть повернулось - не по-человечески, неестественно - и Эрни рефлекторно дёрнулась вместе с ним.
   - Беги, дура!!!
   Голос Альшера взвился, разя бичом - и ноги сдвинулись, сломав оковы оцепенения. Эрни бежала. Бежала так, как не бегала никогда до этого, а перед глазами, раз за разом, проносился Альшер, врезаясь в тварь из ночных кошмаров. Эрни бежала, и звуки, которые летели ей в спину, она не смогла бы забыть и за сотню лет.
   Фасад школы выглядел маской трупа. Перед входом валялись чьи-то тела, огромный бронетранспортёр, на котором солдаты Капеллы прибыли в памятный тёплый день, загораживал двери, тёмной громадой застыв возле белых стен. На его башне беспорядочно крутился прожектор, и это был единственный признак жизни - неведомая сила вскрыла бронелисты, оставив огромную дыру в борту боевой машины. Мечущиеся тени рисовали гротескные фигуры на светлой плитке.
   Она подбежала к мёртвому исполину, уже понимая, что защитить её здесь будет некому. Капеллианцы выполнили свой долг - один из них лежал рядом с колесом, и Эрни не стала рассматривать его тело - понадеялась только, что это не тот, кто говорил с ней о смерти.
   Убегать дальше, кажется, не имело смысла. Если раньше времени подумать и осмыслить своё положение не выдавалось, то теперь, стоя среди трупов, Эрни совершенно ясно понимала - скоро она умрёт. Вопрос о том, что напало на школу, отошёл на второй план. Судьба друзей превратилась во что-то незначительное и мелкое. Важно было одно: она умрёт. Умрёт прямо сейчас или немного позже, но всё равно перестанет быть ещё до того, как настанет новый рассвет. Осознание неизбежной гибели чёрным облаком накрыло разум, погасив все эмоции, кроме бьющегося в середине алого огонька. - Тук-тук, - говорило сердце, и огонёк вспыхивал вместе с ним, и с каждым тактом сфера мрака чуть сокращалась, смыкая объятия вокруг последнего пристанища жизни. Что-то тёмное выскользнуло из-за бронемашины, и сердце зашлось в приступе паники, и глаза не желали видеть, отторгая окружающий мир, словно так можно было спрятаться от него, стать невидимой и проснуться - на своей кровати, под весёлую трель будильника. Мелькающие тени слились в хаотичное мерцание, пульсация в ушах заглушила все прочие звуки, переходя в крещендо, когда терпеть уже невозможно и вот-вот должна наступить кульминация, когда рухнут, осыплются жёлто-красными осколками границы вселенной, оставив на своём месте тьму - теперь уже навсегда.
   Глаза открылись, совершая последнее предательство и не давая даже в последние мгновения укрыться на карнавале безумия. Существо продолжало начатое движение - вот уже видна голова, блики света пляшут на гладкой поверхности, на краях угловатых выступов, на стволе оружия, медленно-медленно ползущем вверх, целя колодец своего зрачка точно в глаза Эрни, и надо бежать, надо прятаться - но нет ни сил, ни желания...
   Оружие дёрнулось, ударил знакомый гром. Она упала на землю, мимолётно подивившись тому, что продолжает видеть и слышать, обняла такие удобные, такие мягкие плиты, на которых можно отлично вздремнуть, отдохнув от суеты дурацкого сна.
   - В здание!
   Кто-то схватил её, поднял в воздух, тряхнул и снова поставил на ноги. Голова кружилась, но окрик немного прояснил сознание, и Эрни достало сил оглядеться. Рядом стоял один из капеллианцев, огромный, безжалостный бог войны, и оружие в его руках ходило из стороны в сторону, выискивая новую цель. Чуть поодаль догорало бесформенное пятно, при одном взгляде на которое накатывала непроизвольная тошнота.
   - Прячься в здании! Наверху!
   Солдат подхватил её одной рукой и поставил на крышу бронетранспортёра. Совсем рядом крутилась прожекторная установка, яркий свет подействовал, как холодный душ - Эрни спрыгнула с другого борта, и, не раздумывая, бросилась к лестнице.
  
   ***
  
   Пустынные коридоры и эхо осторожных шагов. Школа предстала перед Эрни в новом, непривычном и чуждом облике. Тот жалкий свет, что падал сквозь окна, не освещал даже пол под ногами, и пару раз она чуть не упала, споткнувшись о куски поломанной мебели. Ночная школа не была другом - она казалась опасной, недоброй - так, словно эта её сторона не предназначалась для чужих глаз. Когда становилось особенно страшно, Эрни замирала и прислушивалась - но тишину нарушал лишь стук её сердца, а взгляд бессильно вяз в непроглядной тьме. Вытянутые перед собой руки смотрелись жалко - два бледных пятна, бесполезные в попытке удержать стены мрака на расстоянии.
   Солдат сказал ей идти наверх, и она шла - на ощупь, касаясь пальцами стен, дрожа от страха и ежесекундно представляя себе нечто ужасное, притаившееся в каких-нибудь двух шагах. На третьем этаже Эрни остановилась. Лестница вела на крышу, но крыша вовсе не казалась удачным местом, где можно спрятаться и переждать до утра. Утро! Сейчас оно казалось далёким, как иное столетие, но при мысли о нём оживали надежды на спасение, будто солнечный свет сам по себе мог развеять все ужасы этой ночи.
   Постояв ещё немного и успокоив дыхание, Эрни решила укрыться в одном из классов. Если капеллианцы всеми силами защищали школу - места безопаснее вряд ли можно найти. Если же они погибнут все до единого - у обычной старшеклассницы в любом случае не будет ни шанса.
   - Девочка Эрни рассвета ждала, мёртвые кости подруга нашла...
   По щекам потекли горячие капли. Жалость к себе, жалость к Сильвии, которая, наверное, сама уже превратилась в кости, обернулась тихими всхлипами. Снова представился Синд без лица, и жуть пробрала с головы до ног - что, если теперь к ней придёт ставшая чудовищем Майра? Может, это наказание за ссору с друзьями? Может, она сама станет такой же - кошмарным оборотнем, пожирающим своих близких?..
   Девушка без сил привалилась к стене, прижав дрожащие ладони к лицу. Щёки и лоб горели, боль от синяков и ссадин, заглушаемая доселе адреналином, напомнила о себе, злобно покусывая сразу в десятке мест. Била дрожь - не только от страха, но и от холода. Эрни обняла колени, стараясь сохранить немного тепла. Тишина. Нет, звук! Показалось?.. Сердце перепугано забилось, мешая слушать. Классы и коридоры хранили молчание, но воображение упорно рисовало крадущийся силуэт - пятно мрака на фоне мрака. Безысходность и липкий страх. А ведь меньше часа назад она не хотела верить, будто человека можно низвести до такого животного состояния... Можно? А его и нельзя!
   Может быть, правду говорят о том, что когда слишком много боишься - постепенно привыкаешь к этому чувству? Вспышка навсегда утраченной, казалось бы, воли, отчаянное нежелание умирать, как загнанная в угол пищалка, толкнули Эрни на самый глупый поступок, который только можно было вообразить. Она запела. Запела то, что первым пришло в голову, то, что когда-то услышала в этих самых стенах. Эрни пела, и страх терзал её, но, терзая, не мог взять бастиона внезапной смелости, в котором окопался кто-то маленький, но безудержно гордый.
  
   - Небесную синь распахнула заря
   Разрезав холодную тень
   Что было - прошло, но не думай, что зря
   Рождается солнечный день
  
   Последнего ветра свободен полёт
   Над блеском заснеженных гор
   Беззвучно дана им команда на взлёт
   Прощанье, приказ, приговор...
  
   Как бы жалко ни звучали строчки, выведенные хриплым и тонким голосом, как бы ни было глупо выдавать себя перед лицом врага - она пела, представляя рассвет и других людей - мужественных, сильных, способных одолеть выбравшуюся из кошмарных снов тьму. Она даже не испугалась, когда совсем рядом, будто бы так и надо, кто-то подхватил и продолжил, разрезая словами темень:
  
   - Сгорал за спиною последний закат
   Под крики истерзанных снов
   Но нет и не будет дороги назад
   Для тех, кто покинул свой кров
  
   Пронизав чёрный холод бессолнечных лет
   Cделав музыкой душу свою
   Они пали во тьму, не дождавшись рассвет
   Но их песня встречает зарю!
  
   - Это песня экипажей, уходивших к звёздам в далёкой древности, без всякой надежды на возвращение - произнёс кто-то знакомый из темноты. - Не думал, что её помнят на Эльвиоре.
   - Я и не помнила - мне её спели однажды. А может, просто почудилось...
   - Вот как. Тогда я рад, что тебе почудилась именно эта песня. Спасибо.
   - Пожалуйста. Я всё думаю - ты издеваешься, перед тем как меня сожрать, или это такая вежливость?
   - Сожрать?.. А!
   Послышался тихий смех.
   - Вот, смотри.
   Раздался щелчок, и голубоватое свечение выхватило из мрака человеческое лицо.
   Эрни не сразу поняла, что именно она видит в слабом сиянии, но когда поняла, оказалось, что способность удивляться, несмотря на безумную ночь, всё ещё никуда не делась.
   Громоздкие доспехи привалились к стене, похожие на поломанную злобным ребёнком куклу. Нагрудная пластина разодрана, будто жесть консервным ножом - рваные края торчат наружу, под ними виднеется мешанина измочаленных волокон и проводов. Ещё несколько извилистых следов пробороздили левый наплечник. Но самое главное - на нём не было никакого шлема. Обычное человеческое лицо. Короткие волосы, прямой нос, чётко очерченный подбородок. Кожа, пожалуй, излишне бледная, но при таком освещении разве скажешь наверняка? Разговаривать с капеллианцем, не отделённым от внешнего мира своей бронёй, было странно и восхитительно интересно. Страх отступил и залёг где-то по периметру класса, досадно щёлкнув зубами. Ещё бы - одиночество кончилось!
   Он улыбнулся и погасил дававшую свет панель.
   - После нашей песни это уже неважно, и всё же - не будем дразнить чудовищ.
   Его слова вернули Эрни в реальный мир. Вокруг снова была опасная тьма.
   - А ты... Знаешь, что это такое? Вас ведь поэтому и прислали, верно?
   - Почти. Ты умна не менее, чем храбра.
   - Не надо! Не произноси таких слов!
   - Почему же, рыжая девочка?
   - Они умерли. А я просто убежала, спасая только себя. Я не храбрая и не умная, я всего лишь трусливая эгоистка!
   На глазах снова выступили слёзы. Собеседник немного помолчал, но вскоре заговорил вновь.
   - Ты не солдат. Ты не могла защитить ни одного человека. Защищать - наш долг, и ты, сумевшая выжить, помогла нам в его исполнении.
   - Не смогла защитить?! Почему же он тогда смог защитить меня? Он умер! Умер, но смог!
   Сбиваясь, Эрни рассказала о смерти Альшера - и тихонько разревелась, хлюпая носом. Капеллианец тактично ждал, а когда она немного справилась с нахлынувшей скорбью, произнёс медленно и почтительно:
   - Твой друг был очень достойным человеком. Я был бы рад, окажись его имя под всеми ветрами Капеллы, на Склоне Памяти. Там высечены имена многих тысяч, и ветер год за годом читает их, разнося славу павших по всей планете. Но я знаю и другой способ, каким ты можешь почтить его память. Ты можешь выжить.
   Капеллианец запнулся и продолжил голосом холодным, как его родной мир.
   - Он пожертвовал собой, чтобы спасти тебя, и твоя жизнь сейчас дорога, как ни что иное. В ней ты сама, в ней он и в ней же его поступок, который нельзя забыть. Понимаешь? Ты должна жить, чего бы это ни стоило.
   Эрни не нашлась, что ответить, и они опять замолчали. Капеллианец говорил о вещах, которые ещё вчера были от неё дальше, чем сама Капелла - думать о них было трудно, не думать - нельзя никак.
   - Как тебя зовут? Мы же с тобой знакомые, да? А я о тебе думаю - "капеллианец". Если что, буду... И тебя буду тоже помнить.
   Она подивилась своей смелости. Что, если это было для него оскорбительно? Молчание собеседника лишь добавляло злости за свой длинный язык.
   - Меня? Ты действительно хочешь помнить и меня тоже?..
   Похоже, он был смущён. Строгий, железный капеллианец - и озадачен?
   - Да, а что здесь такого? И твоего товарища возле входа, который меня спас. Только его имя я не спросила...
   - Он уже умер.
   Это было сказано просто, почти равнодушно - но Эрни сжалась внутри. Умер уже второй человек, спасавший её никчёмную жизнь. Умер, а ведь она даже не видела его без брони...
   - Я солдат. То, что я делал - я делал, исполняя свой долг. Я и каждый из нас. Ты же не благодаришь дождь, программистов, благодаря которым работают ваши компьютеры, строителей, построивших это здание и животных, которых ешь?
   - Мне тебя не понять... Наверное, солдатом быть очень сложно.
   - Нелегко. Так будет вернее звучать.
   - Вас учат стрелять...
   - Стрелять - это очень просто. Ты наводишь оружие на цель и делаешь выстрел, остальное - технические детали.
   - А умирать?
   - Умирать - ещё проще. Для этого вообще не требуется умений.
   - Но страшно же!
   - Страшно... Но не всегда и не всем.
   - Тогда почему ты сам сказал, что нелегко быть солдатом?
   - Потому что главное предназначение солдата - не уничтожить врага и не умереть самому, а защитить тех, кто остаётся за нашей спиной. Их смерть - вот что по-настоящему страшно. Их смерть - и твоё собственное бессилие.
   Они посидели ещё немного. Эрни придвинулась чуть поближе, неискренне убеждая себя, что это вовсе не от страха, а только чтобы говорить тише. Убеждение не работало. Наконец она не выдержала тишины - после звуков чужого голоса та казалась особенно угнетающей
   - Так может, скажешь, что тут случилось? Или секрет?
   Он усмехнулся.
   - Какая теперь секретность. Знаешь, почему Капелла колонизирована, хотя на Эльвиоре и климат мягче, и фауна почти вся безвредна?
   - Из-за политических разногласий между командой и колонистами?
   - Разногласия. Только не политические - культурные. Похоже, вы стараетесь об этом не вспоминать, но мы ценим историю, как самое главное наследие наших предков, ведь именно она делает нас теми, кто мы есть - не просто усреднёнными людьми, но народом.
   Голос пропал и возник снова. Эрни казалось, что если она протянет руку, то сможет коснуться края доспехов. Сделать это очень хотелось, но не хватало смелости.
   - Экипаж кораблей составляли военные, потому что колонизация являлась важнейшей задачей, стоявшей перед человеком прошлой эпохи. Только тем, кто ставил долг превыше всего, можно было доверить величайшую драгоценность - звёздные корабли. Команда была кровью и жизнью транспортов, пока колонисты покоились в гибернации. Команда хранила традиции и чтила устав - а колонисты отправились в путь, лелея мечту о новом, счастливом мире. Когда они пробудились, произошёл конфликт между гражданской и военной администрацией. Первая хотела оставить за спиной тревоги, войны, насилие - всё то, что терзало человечество на протяжении тысяч лет. Военные не желали такой судьбы. И те, и другие были благородными людьми, поэтому до кровопролития не дошло. Вопрос разрешился сам собой, когда оказалось, что в системе есть две пригодные для жизни планеты. Колонистам отдали Эльвиору - их было гораздо больше, чем членов команды, и они нуждались в лучших условиях. Экипажи и примкнувшие к ним высадились в мире, который назвали Капелла - как символ очищения духа. В качестве компенсации им оставили почти всю космическую технику, имевшуюся у экспедиции. Первое время они жили там - на орбите. Так возникло два разных мира - мир гармонии, в котором родилась ты, и мир борьбы, пославший сюда меня. Я не утомил тебя своими речами?
   - Как ни старайся, они не будут хуже, чем тишина.
   - Хорошо. Я продолжу, но помни - это всего лишь догадки, высказанные нашим биологом, и они могут быть очень далеки от реальности.
   Капеллианец шевельнулся - что-то звякнуло, послышался тихий вздох.
   - Мы высаживались в ад и знали об этом, знали с самого начала - противостоять придётся целой планете. Ваши предки застали на Эльвиоре мир и покой. Зрелую биосферу, изнеженную мягким климатом и обилием всех необходимых ресурсов. Медлительных травоядных ящеров, мелких квазимлекопитающих, тысячелетние деревья... Рай, настоящий рай для бродяг, преодолевших межзвёздную бездну. Нет опасных хищников. Нет опасных болезней. Нет опасных аллергических реакций. Вы провели исследования, внесли минимальные коррективы и начали жить, как будто Эльвиора была домом, построенным специально для вас. Это - главная ошибка, которую вы допустили. Здесь уже были свои хозяева, были... Они всего лишь легли спать в другой комнате. Первые исследователи не обратили внимания на неторопливость местной жизни. Они сочли, что это естественно в таких благоприятных условиях. Они даже не удивились, что деревья живут тысячелетиями, а большие ящеры - по нескольку сотен лет. Не удивились, погружённые в эйфорию обретения новой родины, а ведь ответ лежал так близко к поверхности! Жизнь не может эволюционировать в благости. Только борьба даёт толчок к развитию, только агрессивная среда делает виды стойкими и развивает приспособляемость - но, как и во всякой другой борьбе, здесь тоже нужен отдых. Периоды эволюционных скачков должны сменяться периодами, закрепляющими приобретённые признаки. Первые колонисты попали в самый конец "периода мира", так и не распознав главный механизм, приводящий в движение эволюцию жизни на Эльвиоре.
   - Какой механизм?..
   - Наличие вида-регулятора, сверхсистемы, периодически устраивающей биологическую катастрофу, не позволяя биосфере выродиться и коллапсировать.
   - Думаешь, этот ответ лежал на поверхности?!
   - Попробую объяснить понятней. Когда-то - миллиарды лет назад - на этой планете независимо друг от друга развились две разные формы жизни. Виды, принадлежавшие к первому древу, шли обычным путём, постепенно формируя пищевые цепочки, состоящие из продуцентов и консументов разного уровня. Вторая группа, по всей видимости, сформировалась в весьма специфических условиях, при острой нехватке необходимых для жизни ресурсов. Возможно даже, что это древо было занесено на Эльвиору извне. Когда произошёл контакт обоих форм жизни, виды второго древа оказались суперхищниками, консументами высшего порядка по отношению к видам первого и, скорее всего, довели их до грани полного истребления в течение нескольких миллионов лет. Однако, избрав такой паразитический способ существования, они утратили собственные способности автотрофов, вместе с уничтожением кормовой базы приведя на грань гибели и себя. Большая часть при этом действительно вымерла, меньшая - сумела каким-то образом законсервироваться. К тому времени, как виды первого древа опять размножились, изменяя химический состав окружающей среды, спящие формы второго древа вновь активизировались, начав новую волну поглощения. Скорее всего, это повторялось не один раз, пока из второй ветви не уцелел всего один вид - самый совершенный и приспособленный к такому циклическому существованию. Как полагают наши учёные, этот вид научился встраивать свои контрольные механизмы, дополнительные гены, в цепочки ДНК видов первого древа, заставляя их самих подавать сигнал к пробуждению при наступлении подходящих условий. Вероятно, он же уничтожил всех потенциальных хищников-конкурентов и научился ограничивать свои аппетиты с тем, чтобы укоротить промежуток спячки, уменьшая тем самым связанные с ним риски. Логично предположить, что последним аккордом в развитии суперхищника стало обретение им какого-то подобия разума и осознанное воздействие на эволюционный процесс. Отсюда - совершенная регуляция местных форм жизни при отсутствии видимых ограничивающих факторов, отсюда же - невероятная стабильность видов и длительные сроки жизни отдельных особей. У них просто нет нужды в смене поколений, это уже не самостоятельные виды, а мясные животные для спящего хозяина, полностью ему подконтрольные. Вы думали, что попали в парк, но... здесь оказалась лишь свиноферма.
   - Но почему обычная жизнь не смогла, эволюционируя, сопротивляться этим захватчикам?..
   - Может быть, дело в отличной биохимии, изначально более совершенной. В чём конкретно - я сказать не могу.
   - Так что же... У нас нет шансов?
   - Почему? У человечества они есть. Мы ведь тоже своего рода чудовища, сумевшие дойти до вершины. На нашей стороне - наука и технология, на их - миллиард лет эволюции в качестве абсолютного хищника.
   Эрни попыталась охватить взглядом развёрнутый перед ней свиток истории, но капеллианец оборвал этот процесс тихим вздохом.
   - Не обращай внимания на мои слова. Это никчёмная гипотеза, имеющая слишком слабое отношение к нам двоим.
   Он снова чем-то звякнул, и в руку Эрни ткнулся холодный металл.
   - Возьми. Это индивидуальное оружие. Очень простое. Направляешь на цель, нажимаешь кнопку. Отдача слабая, ошибиться почти нельзя.
   Она сомкнула пальцы на неожиданно удобной рукоятке.
   - Думаешь, пригодится?
   - Хочу верить, что это даст тебе лишнюю долю шанса на выживание.
   Оружие перекочевало в левую руку, правая потянулась и легла поверх массивной брони. Эрни ожидала каких-то слов, но он промолчал.
   - Я - Эрни. Эрниана Кесс, если полностью, пятнадцать лет, человек.
   - Я - Айгвер Шриэльзе Тор, двадцать девять лет, человек.
   Эрни придвинулась ещё ближе и коснулась его лица, завершая нечаянный ритуал. Лицо было тёплым и улыбалось.
   - Ай? Тебя сокращённо - Ай?
   Это показалось ужасно смешным и она едва сдержалась, чтобы не фыркнуть.
   - Гвер - серьёзно ответил он.
   - Гвер... Чуть-чуть непривычно.
   - А Эрни напоминает солнце.
   - Это комплимент?
   - Это мечта. У нас его редко видно.
   - Знаешь, я рада, что на самом деле вы приехали нас спасти - сказала она чуть позже. - Что все эти слухи об оккупации были выдумкой.
   - Разве ты не предпочла бы оккупацию страшным тварям?
   - Скажешь тоже. Я боюсь. Ужасно боюсь, но рада. Рада, что люди оказались такими. Что вы, непонятные и далёкие, пришли к нам на помощь. Что я разговариваю сейчас с тобой... Пусть даже мы здесь умрём.
   Непокорные слезинки снова прочертили дорожки по её щекам.
   - Мы догадывались, что следующее нападение будет здесь.
   - Как?..
   - Аллергическая реакция. Не знаю, почему, но они приходят из леса и не любят терять контакт с почвой - это мы поняли уже сегодня, в бою. В местах предыдущих нападений у некоторых людей было обнаружено заболевание... Сродни аллергии на какой-то неизвестный белок. У тех, кто проводил в лесу много времени. Такой же случай был в вашей школе. Один из наставников, если не ошибаюсь. Аналогичные симптомы, та же болезнь. Правительство Эльвиоры не желало поднимать панику, но хотело защитить детей - поэтому нас прислали.
   - Регент?!
   - О чём ты?
   - Наставник по физкультуре! Он заболел, уехал и не вернулся!
   - Он умер.
   - Но...
   Эрни замолчала на полуслове. Весёлый, вредный, жизнерадостный Регент... Даже если она выживет - ни школа, ни сама Эрни не будут прежними.
   - Мне жаль тебя расстраивать. Его обнаружили слишком поздно, а воздействие было длительным.
   - Он любил ночевать в лесу...
   Они окончательно замолчали. Эрни, сжавшись в комочек, пыталась представить, как восходит солнце, как первые лучи проникают в окно, а тьма, поджав хвост, уползает обратно в лес. О чём думал Гвер, оставалось только гадать. Может быть, о своём доме на снежной и жестокой Капелле, может быть - об иронии жизни, которая выдала ему друга и смерть в одной связке, а может - всего лишь о том, что рассвет, который они так ждут, вовсе не означает спасения.
  
   ***
  
   Свет. Рассеянный, серый свет пробивался сквозь полуоткрытые веки, напоминая о том, что пора вставать. Ночные кошмары оказались только кошмарами, и...
   Её передёрнуло. Ободранные колени. Столы и стулья. Эрни повернула голову, в ужасе ожидая, что и Гвер окажется лишь иллюзией, и с облегчением выдохнула. Он был здесь - живой, настоящий... Окровавленный. Засохшие потёки крови, незаметные ночью, пятнали тёмно-синий металл брони.
   - Доброе утро, Эрни. Мы всё ещё живы, хоть это и неожиданно.
   - Д-доброе...
   Последнее, чего ожидала от себя Эрни - это сон. Сумбурный, тревожный сон, но всё-таки не кошмар. Теперь, освобождённая от его целебной власти, она ощущала, как стремительно накатывает отступивший, казалось, страх.
   - Что теперь?
   - Теперь мы будем себя спасать.
   Он улыбнулся - натянуто, как ей показалось - поморщился и вдруг встал. Изломанная броня тихо лязгнула.
   - Как - спасать? А разве не всё?..
   - Не всё. Пока только половина. Плюс в том, что днём мы видим гораздо лучше, чем ночью. Плюс в том, что нас не нашли за ночь, а значит, могут и не стеречь. Минус в том, что я повреждён и ранен. Минус в том, что день для нас - не защита.
   - А как же спасатели?
   Гвер отвернулся, продолжая целить оружием в сторону дверей класса.
   - Их не будет. Ещё вчера, когда у нас был бронетранспортёр и дальняя связь, передали, что гарнизон столичного региона ведёт бои. Они просыпаются. Те, кому не повезло, должны выживать, как могут.
   Она подняла своё оружие, встала, потянулась, не выпуская тяжёлый кусок металла из рук.
   - А ваша планета... Она поможет?
   - Конечно. Это наш долг.
   - Тогда и у нас есть долг. Сделать так, чтобы вы никогда больше не были чужаками.
   Эрни подошла к нему и ткнулась лбом в район локтя.
   - Мы точно-точно умрём?
   За окнами вставало солнце. Оно не могло ещё прорвать облаков, но уже плавило их своим сиянием, возвещая об окончании ночи. Изувеченная школа встречала новый день болью, разрухой, запахом смерти - но была в ней и гордость, обречённая, быть может, и всё же непокорённая: были те, кто одолел страх, кто не сдался и не сдал врагу "Янтарный лес", маленький оплот человечества на огромной чужой земле.
   - Не бойся. Я обязательно умру раньше тебя.
   - Знаешь, а мне не страшно. Совсем-совсем. Но лучше живи.
  
   * Пищалка - просторечное наименование мелких животных, издающих тонкий писк при помощи лёгочного мешка. Относятся к коренной фауне Эльвиоры, активны преимущественно в вечернее время. Внешне напоминают мышь, хотя млекопитающими не являются.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"