Балахматов Илья Владимирович : другие произведения.

Глава 1. Неудача Дая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая глава романа, описывающего приключения людей и не только, с непростыми судьбами, готовых к отваге, благородству и борьбе за жизнь и счастье своих близких. Действия происходят в вымышленном мире под названием Либерия. От северных промерзших морей до знойных пустынь на юге фантастические земли Либерии населены разномастными народами, испещрены горными хребтами и пронизаны темными водами быстротечных рек. А теперь - в путешествие!
  Дай провел лезвием палаца о набедренную повязку из кожи куэна и убрал
  оружие на пояс. Обведя взглядом лица друзей в боевой раскраске, он
  опустился на колени. Остальные последовали его примеру.
  Взявшись за руки, мальчики закрыли глаза, и, покачиваясь в единый голос
  запели икану (молитву аникийск.). Перед боем аникиец обязательно
  обращается к РакОну, просит в трудный час дать мужества, спокойствия и
  сил. Текст молитвы, что читают отцы и деды перед битвой ребятам незнаком,
  поэтому слова давно придуманной детской икану, которую они читали перед
  тренировочными боями с деревянным оружием и считали вполне годной.
  Какое-то время рот сам продолжал говорить за Дая, а он сам вновь
  перенесся в роковой для него вечер.
  Талый снег колол голые колени, от плача хотелось кашлять, как после трубки
  отца. Свет от огнища слепил, а Натру подбрасывал своих детей -
  извивающихся огненных змеев высоко в небо, пламя трещало и обжигало
  лицо. Хижина старого Лиса сгорала так ярко и стремительно, что если не
  знать, можно было подумать, будто вспыхнул стог сена.
  В темноте, словно призраки, возникли янтарные от пламени лица
  окруживших пожар мужчин (женщины остались в деревне). Никто ничего
  не мог поделать. Отец о чем-то разговаривал с шаманом, дядя Дино,
  выпучив глаза, глядел на пятнадцатифутовое кострище, дядя Сирис уныло
  смотрел себе под ноги, другие и вовсе уселись наземь или отвернулись. Они,
  наверное, горевали о старом охотнике.
  Дай помнил, как пытался потушить огонь, как только они достигли места
  пожара и отец остановил пятнистую кобылу возле божьего столба Микату.
  Руки загребали снег из рук вон плохо, и он тут же рассыпался по сторонам, но
  в огонь все равно долетало немало. Возможно, ему и удалось бы остановить
  пожар, если бы не дядя Сирис, который оттащил его от огня. И нет сомнений,
  что если бы все Саблезубые взялись за тушение, огонь наверняка бы удалось
  потушить, рассуждал сперва Дай. Конечно нет. такое гигантское пламя
  
  невозможно остановить - чересчур много сыновей огненного бога плясало в
  огненном танце.
  Хотелось бы вспомнить хорошее, связанное со стариком: рыбалку в тихой
  заводи, уроки Лиса по созданию стрел с необычайно длинным и острым
  наконечником для охоты на куэна, ночевки под тысячелетним дубом на
  Хромом утесе и, плескающихся в багряном закате стрижей. Но в горле только
  вставал ком из гари и дыма, а глаза мокли от слез.
  Мальчики завершили песню, и стало слышно, как вверх по сосне карабкается
  белка, а в футах, не больше, чем ста пятидесяти на север, лисица гнала по
  подлеску добычу. Дай поднял с земли лук и стрелы, и мальчики один за
  другим, скрылись в густой чащобе. Последним выдвинулся Маир,
  долговязый, на две головы выше Дая и худой до тех пор, что грудь его
  впадала внутрь. Глаза ему обвели рыжей краской, а щеки и губы
  разукрасили под оскал зверя. Затушив костер землей, Маир засеменил вслед
  за остальными.
  Лес спал, и его будить нельзя. Более того нельзя было раскрыть себя кому-
  нибудь из племени. Хотя деревня и осталась далеко на востоке, и с этих мест
  Горностаев прогнали еще до рождения Дая, мало ли кому вздумалось
  оказаться в этих местах. Иногда самые смелые едут из деревни в Урсус,
  некоторые, такие как Гаиту не возвращаются, наверняка урсусийцы его тоже
  убили, как и старого Лиса, чтобы выменять чудо-камни и мех на хорошую
  сталь и даже готовое оружие. Люди делают много разного оружия - мечи,
  заостренные с двух сторон, большие топоры и даже большущие молоты.
  Говорят такой молот нужно поднимать двумя руками, - куда годится в битве
  такая громадина? Ей, наверняка, даже не размахнешься - обязательно
  зацепишься за сук. Люди в железных одеждах гнали деда и отца на восток
  через две реки.
  Юные аникийцы веретеном пронизывали лес. След в след они
  перескакивали через труху бурелома, с ветки на ветку порхали маленькие
  тени, лишь на мгновение застывая, чтобы уловить равновесие.
  По легенде, мальчики ушли на первую в этом году ночевку. Когда деревья
  обрастают листьями, а земля становится теплой, подростки, взяв с собой
  оружие, в полную луну уходят на несколько дней из деревни, где учатся
  самостоятельности.
  
  Ноги приятно проваливались в мягком мху. Совсем рядом покой в лесу
  прерывало заискивающее уханье филина.
  Несмотря на позднюю ночь, юным аникийцам хватало лунного света, чтобы
  видеть друг друга и стремительно мчаться среди чащоб.
  "Темноокая дарит аникийцу ловкость рыси, чтобы уходить от погони, силу
  вепря - сражаться с врагом, и глаза филина" - говаривал старый Лис, когда
  они вдвоем пробирались сквозь непроглядные чащобы в поисках добычи.
  Вскоре команда заметила огни костров, значит, лагерь чужеземцев остался
  на том же месте, что и три дня назад. Вначале это были маленькие желтые
  точки, потом стали различимы языки пламени.
  Дай жестом дал команду улечься. Словно стая сурикатов один за другим
  команда опустилась в невысокую траву, и все семеро к лагерю подобрались
  ползком.
  Две крытые повозки и телега оставались на своих местах, как и предыдущие
  две ночи. У ближайшего очага сидели двое мужчин, еще трое спали на
  мягких подложках из тростника. Не спящие пили из меха, и один снимал с
  вертела заячья тушку, делая пальцами так, будто хотел мясо ущипнуть.
  громко хохотали, и тогда спящие переворачивались с бока на бок.
  Либерийской азбуке Дая обучила мать. Жена вождя хорошо владела языком
  людей. Остальные ребята, если что и понимали из разговора, так это
  ругательства. Родители иногда ругаются на чужом языке.
  - А я тебе говорю, Четверка нас к добру не приведет. Отменили один налог,
  так влепят другой, похлеще того, - бородач обгладывал кроличьи ребра и
  бросал их в костер, - Базиль, хоть и был трусом, да все-таки имели при нем
  свой кусок хлеба, - он облизал жирные пальцы, - И мяса.
  - Вот еще, - содрогнулся от икоты второй, в черном кожаном доспехе, - У
  Базиля не хватило духу отстоять свою столицу, поэтому он и дал деру к
  приморским лордам - пройдохам и предателям, - мужчина откашлялся и
  сплюнул себе под ноги, - Я не стану под знамя трусливой крысы. Такой, как
  он не имеет права приказывать мне, что делать.
  - А с кем бы он встретил осаду? От Мриссов до Прилесья Уэдов весь
  северный Урсус от него отвернулся. А те, кто не сделал этого стоят перед
  
  Единым во всем белом. Война истощила всех за эти годы, - пехотинец вытер
  жирные руки рубаху и потянулся за бурдюком, - Не только ты стал похож на
  труп нищего.
  Когда воин громко посмеялся, один из спящих зашевелился.
  Второй махнул на него рукой, - Пойду отолью.
  Дай переживал, что люди проснуться.
  У соседнего костра спали еще трое, сосчитал Дай. Третий по очереди костер
  почти догорел и, насколько Дай мог видеть, там никого не было. Чтобы
  убедиться, Дайнек отправил Кинтаи на разведку. Серебристый лунный свет,
  отражающийся на лысой голове двоюродного брата, похожей на яйцо, делал
  кожу еще белее, чем она была днем. Полминуты потребовалось товарищу на
  проверку и путь обратно.
  Дай, подозвал остальных.
  - Людей стало больше, - предостерег Маир, шевеля редкими усиками,
  окрашенными в рыжий, - Две ночи назад я насчитал всего пятерых, а сейчас
  их уже восемь.
  - У нас есть преимущество - неожиданность, - Дай сжал рукоять лука, - К ним прибавилось всего двое, и те спят.
  - Маир, Кинтаи и Лого, - после того, как стрелы поразят не спящих
  пехотинцев, вы берете на себя троих у дальнего костра. Ваши палацы
  смертоносны и верны вам, помните об этом.
  Дай оглядел своих братьев, останавливаясь на миг на каждом.
  Сквозь шелест листьев ухнул молодой филин. Это хороший знак для
  аникийца. "Филин правит в ночном лесу, как и мы, только вместо когтей у
  нас палацы, а проворные ноги заменяют нам крылья" - вспомнил Дай слова
  старого Лиса, когда они подобрались к птице не дальше, чем на тридцать
  шагов. "Вот он, видишь?" Мальчик почувствовал, как сухая рука нежно легла
  ему на плечо, а второй, старик указал на два еле заметных желтых огонька,
  виднеющихся за десятками черных стволов и сотнями лап-ветвей.
  Страх и неуверенность сменились в Дайнеке нестерпимым желанием убить
  людей, убить их всех до самого последнего. Он, сын Инаи, вождя одного из
  
  крупнейших и первейшего среди аникийских племен Крайних земель, и он
  отомстит за убийство друга и учителя. Дай не раз представлял гибель старого
  Лиса против своей воли. Те мысли были постыдными и, даже, девчачьими,
  которых не должен иметь в голове взрослый аникиец, а он был уже
  достаточно взрослым - в следующую полную луну ему станет четырнадцать,
  а еще через два года он сможет участвовать в сражениях и даже в войне.
  - За Лиса, - Дай выставил перед собой свой палац.
  - За Лиса, - шепотом в лад повторили остальные.
  Мальчики пожелали друг другу удачи, проведя ладонями по лицу.
  Теперь их осталось четверо.
  - Лингва и я метнем из наших верных луков стрелы в этих двух у костра, -
  он посмотрел на двоих, самых младших из группы, Оно и Рикту, похожие, как
  две капли воды с еще не обстриженными, взлохмаченными бурыми
  волосами и маленькими носиками, разрисовали друг друга углем, накануне
  они обобрали куст малины и измазались, , нарисованным краской и углем на
  их детских, но уже окрепших тельцах,мальчишки
  - вы же притаитесь сейчас же у самого крайнего дерева, и в тот самый
  момент, когда из горла дураков забрызжет кровь, накинетесь на сонных
  увальней возле костра. Нам останется только изрубить их, еще ничего
  непонимающих.
  - Хранит вас Темноокая, - благословил младших Лингва со шрамами на
  выпирающих под кожей ребрах. Четырехгодовалым, он вместе с племенем
  стал жертвой набега Урсурийцев. Аникийцы с большими потерями отстояли
  дом, но вождь все равно увел своих людей на восток, ведь за одними
  разорителями придут другие. Мать велела Лингва схорониться в кожаной
  сумке для вещей и не вылезать, пока она сама не вернется за ним. Лингва
  был мал и мало разобрал, что творилось в хижине, когда двое или трое
  мужчин ворвались внутрь. Лингва показалось, будто они обрадовались,
  встретив маму дома, они ухмылялись и довольно говорили на своем. Потом
  послышались звуки суеты, мужчины охали и вздыхали, иногда по очереди, а
  иногда все разом. Маму же Лингва совсем не слышал.
  
  Когда мама открыла сумку, Лингва уже спал. Рассмотрев светло-алые пальцы
  матери, мальчик спросил, где та нашла малину осенью и почему не
  поделилась с ним. И еще, раз пока он был в сумке здесь все смеялись и
  охали от удовольствия, то почему глаза у нее зареванные, а одежда
  изорвана.
  Оно и Рикту синхронно кивнули, нырнули в подлесок и и, подобно волчатам
  вмиг оказались под столетним вязом в пяти шагах от костра.
  Дай с Лингва привстали на одно колено, переглянулись и натянули тетеву на
  луках. Дай уже много раз стрелял в зверей и тысячу раз разил мишень, но в
  человека стрелять еще не приходилось. Подмышками заструился пот, плечи
  зажгло от напряжения.
  Вся команда задержала дыхание, дожидаясь, когда чужеземцы падут от
  выстрелов. Сквозь низкий гул свежего ветра в листве деревьев слышались
  отголоски смеха охмелевших мужчин. Для Дая голоса их звучали за тысячу
  лиг.
  Дайнек и Лингва кивнули друг другу, глотнув воздуха, задержали дыхание и
  пальцы отпустили снаряд.
  Когда Дай увидел пехотинца, выбирающегося из повозки, было слишком
  поздно. Ком застрял в горле, а ноги стали ватными и невесомыми.
  Мгновения хватило ребятам, чтобы начать расправу над спящими. Глаза
  юных мстителей зажглись красным цветом. Подражая голосу разных зверей,
  они бросились в атаку, от души прикладываясь полуторафутовыми лезвиями
  своих палацей. Никто из аникийцев не обратил внимания, как на крики
  погибающих, из телег выскочили восемь вооруженных человек.
  Страх и удивление сковали Дая. Все должно было закончиться быстро.
  Горстка людей должна была погибнуть скорее, чем поднимается на ноги
  олень после дрема. Патрульных не бывает так много. Дай тысячу раз видел
  отряды Урсуса, патрулирующие земли его племени.
  Люди вытесняли аникийцев все дальше, в нехоженые земли. Отец
  рассказывал Дайнеку, что каких-то десять лет назад люди не заходили даже
  в Рыжий Лес, а теперь патрульные то и дело снуют по эту сторону
  Быстротечной, а аникийцев здесь и след простыл.
  
  Дайнек растерянно нащупал в колчане стрелу и метнул ее в самого
  здорового из пехотинцев, его размеры делали его более медлительным,
  поэтому прицелиться было легче. Снаряд угодил амбалу в глаз, залив лицо
  бурой кровью, и тот замертво рухнул ниц.
  К тому времени обстановка была не в пользу аникийцев: Лого лежал на
  земле возле дальнего костра и кровь лилась из его лысой маленькой головы
  на сухую землю. Маир и Кинтаи отбивались от трех человек разом, но
  спинами загородили атакующих, поэтому Дай не мог выцелить врагов. Двое
  людей были вооружены обоюдосторонними недлинными мечами и раз за
  разом били по длинной рукояти палацей, предназначенных для внезапной и
  быстрой рубящей атаки. Этого Дай и хотел. Быстро убить этих сволочей, все
  Либерийцы сволочи.
  Дайнек выскочил из подлеска и тут же пробил череп прямо в середине
  плеши одного из солдат своим оружием. Теплая кровь брызнула Даю на
  лицо. Пришлось упереться мертвяку ногой в спину, чтобы вытащить палац из
  головы.
  Рычание маленького Оно перекатилось в плач. Волчонок ревел, безуспешно
  стараясь выбраться, но холодный человек крепко держал его руками в
  черных перчатках.
  Через мгновение волчонок уже оказался нанизан на клинок. С правой ноги
  слетел мокасин, и Дай увидел, что тот описался и с голых пальцев на землю
  стекала моча.
  Шум криков и ругательств западных людей сросся в один невыносимый шум,
  и Дай чуть не выплюнул сердце.
  Он хотел домой, хотел в хижину под теплое шерстяное одеяло. Хотел, чтобы
  Отец оказался рядом. Может быть взрослые все-таки выследили их и вот-вот
  подойдут? Ну же. Он же любит родителей, они должны придти, обязательно.
  Но перед ним горел костер, стояли повозки, а его друзья лежат на земле и
  других похватали.
  Дай не мог сделать и шага, глаза холодного человека застыли, как две
  ледышки.
  Дрожащей рукой Дай поднял с земли палац.
  
  Тело грузно повалилось вперед, открыв обзор, и ноги Дая затряслись. Одного
  из маленьких братьев, Оно, человек в синей рубахе с большими золотыми
  пуговицами и черных перчатках, нанизывал на кинжал, словно заячью тушку.
  Он просунул лезвие глубже, с ноги Оно спал мокасин, а сам аникиец
  содрогнулся. Откинув жидкие серые волосы назад, убийца заметил Дайнека.
  Дай был смелым мальчиком, как и любой аникиец. В аникийцах течет кровь
  Темноокой, а с ней и храбрость РакОна, ее сына и великого воина.
  Но с человеком в синем костюме Дай встречаться не хотел. От того веяло
  холодом и чем-то неизведанным, чем Даю знать не хотелось. Он решил, что
  пора уходить.
  Рикту, словно бешеная белка вцепился в волосы щербатому либерийцу и
  колотил того камнем по голове. Глаза мальчика в полумраке светились ярко-
  красным, как два маяка. Копьевидный нос щербатого сьехал на бок, заливая
  рот кровью, а глаза заплыли под градом ударов бельчонка.
  Дай прицелился и рубанул щербатого в пах. Пехотинец с поросячьим визгом
  упал на колени, Рикту спрыгнул и с размаха дал либерийцу в висок.
  Двое пехотинцев в полушлемах повалили Лингва на землю. Мальчик
  попытался встать с земли на четвереньки, но третий амбал, обряженный в
  выцветший железный доспех, хлестнул аникийца по спине дубиной из стали
  и дерева. Мальчик обмяк. Глаза его переливались бледной желтизной и
  глядели на Дая. Хвост землистых волос распустился, укрыв плечи. Лингва
  провел ладонью вдоль лица.
  - Я буду помнить тебя, брат, - прошептал Дай и ответил жестом.
  Под шквалом ударов дубин и меча тело Лингву быстро превратилось в
  кровавое месиво.
  Схватив Рикту за руку, Дай подал надлежащий клич и вскрикнул:
  - Бежим, братья! Спасайтесь!
  Короткий пронзающий клич в ответ издал лишь Маир. Длинноногий парень
  засел под повозкой. Палаца у него в руках не было, поэтому аникиец неловко
  извивался, как мог, от ударов и махов мечей и дубин. Трое солдат,
  опьяненные хмелем и яростью, носились вокруг деревянного короба с
  
  тентом из небеленой ткани, пытаясь проткнуть мальчишку в полумраке
  костра.
  - Взять их! - человек в синем костюме указал пальцем на Дая.
  Один человек отошел от повозки, под которой прятался Маир. Он и трое,
  расправившиеся с Лингва, пошли на Дая.
  - Беги в племя, брат, - Дай сжал руку маленькому Рикту. Следуй за Копьем
  Грома в небе, ты помнишь?
  - Помню, Искорка, - взгляд мальчика потускнел, слезы покатились по
  пыльным щекам, - Я найду дорогу домой, только ты тоже возвращайся.
  Рикту коснулся окровавленными тонкими пальцами лица Дая, один из
  высочайших знаков любви и преданности у аникийцев. Дайнек хотел было
  стереть кровь с царапины на лбу младшего, но только провел светло красную
  полосу. Дай направил мальчишку в густой подлесок, где тот спустя секунду,
  скрылся.
  Солдаты, чуть сгорбившись в боевых стойках, обступали Дая полукольцом.
  Аникиец, держа палац перед собой, смещался влево, ближе к повозке, где
  засел Маир.
  Внезапным рывком Дай помчался к фургону, под ногами захрустели мелкие
  камни, но когда мокасины вступили в лужу густой крови рядом с Кинтаи
  хруст затих.
  Дайнек издал бешеный, насколько может четырнадцатилетний ребенок, вой
  и метнул палац в одного из солдат возле фургона.
  Больше оружия у мальчика не осталось и оставалось лишь бежать и
  надеяться, что Маир выберется и им всем удастся добраться до дома.
  За спиной раздались крики, хруст сухих веток и шелест кустарника. Солдаты
  пробирались через малиновый кустарник, освещая себе путь горящими
  палками.
  В суматохе Дай спотыкнулся и выпирающее древко обвалившегося дерева
  прошило бедро. Не сдержавшись, Дай издал жалобный вопль.
  
  "Слишком много шума". Голоса позади звучали все четче, а пламя огней уже
  плясало на стволах ближайших вязов.
  Дайнек снял с бедер повязку, обмотал рану, и пустился прочь. Посторонний
  шум в голове и онемевшая нога не давали уходить от погони. Силуэты солдат
  возникали то справа то слева, совсем рядом.
  Дай, стиснув зубы, засеменил ногами. Несколько раз нога совсем
  переставала ощущаться, и он падал, пробуя на вкус землю. Послышался шум
  воды. Быстротечная. Во рту пересохло, и губы прилипли к зубам. От
  журчания реки пить хотелось до рези в горле.
  Преследователи, наконец, заметно отстали и теперь Дая окружал мрак
  ночного леса. Впервые лес настораживал мальчика. Дружелюбие и жизнь,
  словно ушли из этих мест сегодняшним вечером вместе с погибшими
  братьями.
  Филин молчал, лисица и серый заяц прятались по норам, и даже сверчки
  замерли этой ночью.
  "Лес затихает лишь тогда, когда хищник ищет добычу. Никто не желает
  выдать себя и попасться в лапы охотника" - слова Старого Лиса прозвучали в
  в шелесте листвы.
  Вдоль утеса, переливаясь лунным серебром, бурлила Быстротечная. Над
  крутым склоном нависли изогнутые стволы пышных рыжух, а скрипучие ели,
  словно поддерживали их, устремив острые шпили в небо.
  Из под ослабшей повязки текла кровь и покрывала ногу до самой щиколотки
  плотной коркой. Лес перед глазами поплыл в разные стороны, Даю
  захотелось лечь на тростник и заснуть на целую вечность.
  Чтобы перевести дух, мальчик облокотился на шершавый елейный ствол.
  Дайнек лишь хрипло выдохнул, когда две мощные рысьи лапы сбили его с
  ног. Аникиец и зверь кубарем покатились с обрыва, отмечая куски засохшей
  глины и камни своими костями. Ошалевшая кошка отчаянно рассекала
  воздух когтистыми лапами, а жалобный кошачий визг глушил
  приближающуюся реку. Один раз Дая вынесло на более пологий склон,
  затем с новой силой бросило вниз, а на второй, когда рысь уже не было
  слышно, мальчик глухо шлепнулся бритым затылком о плоский булыжник.
  
  Падение замедлилось, словно невидимая рука подхватила израненное тело и бережно опустила в речной поток.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"