Балтин Александр Львович : другие произведения.

Архитектура И Мы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   АРХИТЕКТУРА И МЫ
   Архитектура - форма леса,
   Руин родительница, иль
   Рессора мира - тень прогресса
   И на неё ложится быль.
   Готические храмы ныне
   Едва ли где-то возведут.
   А небоскрёбы суммой линий
   Преобразуют жизнь и труд.
   Как без тебя, архитектура?
   Стоят безликие дома.
   В подобных яркая натура
   Едва ль появится.
   Зима
   Блестит красиво - то и это
   Лепною синью подчеркнув.
   А камню - что она, что лето...
   ...дождя ль упрямо-нудный клюв.
   И всё же служит вертикали
   Архитектура световой,
   Включая все свои детали
   В полёт - бездвижный и немой.
  
   РАДОСТЬ...ИЛИ НЕТ?
   Ощущенье радости - живу,
   Трогаю предмет, хотя бы скатерть,
   И со мною это наяву,
   Даже смерть не испугает насмерть! -
   Это ощущенье не убьёт.
   Я живу! я вижу облака,
   И вороны иль стрижа полёт.
   Знаю, как загадочна река.
   Тронуть всё ещё могу предмет,
   И вина налить в стакан.
   Мир для радости...а может нет?
   Может радость есть ума изъян?
  
  
  
   МОДУЛЬ ВЕРЫ
   Модуль веры словно модуль жизни.
   Жизнь - такая маленькая! - часть
   Общности. Духовная отчизна
   Может обойдётся и без нас.
   Мы-то без неё сумеем? Вряд ли.
   Зелена пшеница и глазки
   Васильков с тобой играют в прятки.
   А с твоим сознанием стихи.
   Модуль веры личной - часть объёма
   Океана вечного любви.
   А в кустах весенних возле дома
   Радостно ликуют воробьи.
  
  
   ПЕТЕРБУРГ В 15-ОМ ГОДУ
   Война, но где-то далеко -
   В Галиции побили наших.
   А в Петербурге молоко
   Тумана, силуэты башен.
  
   И распогодится потом.
   Плывут оливковые тени.
   Взирает гордо каждый дом
   На тех...из разных поколений...
  
   Вот офицер, а вот старик -
   Лицо в прожилках и брюзгливо.
   Красотка. И ребёнка крик.
   И Невский - жила-перспектива.
  
   А где-то далеко война.
   Что там в Румынии? Не знаем.
   Империя обречена! -
   Сознанья постигаем краем.
  
  
  
  
   ДВА ГОРОДА
   (стихотворение в прозе)
   Москва играет лиловато-пятнистыми тенями в проулках, карабкается на горы, разливается площадями. Трамваи бегут, мило позванивая. Крутится бульварное кольцо; изломы бортов кончаются витыми чугунными решётками; а во дворах зеленеют тополя, и грай вороний сыпет чёрное зерно...Пёстрая, шумная, хлебная Москва.
   А Петербург строг, меланхоличен; душа его отдаёт чем-то зимним, когда снежинки блестят на торцах зданий, и небо сереет туго, неотзывчиво. Петербург роскошен, бледные стёкла особняков скрывают волокна прошлого, и церкви глядятся не по-русски как-то, а шпили часто съедены наполовину туманом.
   Два города - две вселенных.
  
   * * *
   Жизнь сжимается до стиранного белья -
   Это сохнет заёмная кожа твоя,
   Ну а сердце из множества нитей ту
   Выберет, что представляет витьём высоту
   Через золото драгоценнейшего луча.
   Но ведь плоть твоя горяча,
   И туго внутри толчками движется кровь.
   Но если небо воспринимать, как кров,
   Ты уходишь от массы червивых дней,
   Прокрученных в мясорубке скуки твоей...
  
   РУССКИЙ МИР
   Страстная началась с дождя.
   Мы ветки вербы покупали,
   Надеясь, что горизонтали
   Не уничтожат очерк "я".
   Надеемся на вертикали.
   Страстная началась с дождя.
  
   Пласты пространства велики,
   Поля и дальше сразу небо.
   На всех иль нет хватает хлеба?
   Деревни - сгустками тоски.
   Пласты пространства велики.
  
   Купецкий старый городок,
   Проулки кривоваты всюду.
   Асфальт разбитый. От годов
   Былого, где уже не буду,
   Осталось мало - церкви, парк,
   Да яростный вороний карк.
  
   Где слава русская? Река
   Течёт зигзагами, спокойна.
   В иконописной мастерской
   Чудесно пахнет. И тоска
   Провинциальности достойна
   Того, чтоб некто впал в запой.
  
   Леса медвежьи - тыщи вёрст
   Дремучей древовидной славы.
   Охотник хитроват, не прост -
   Ему условия державы
   Лесной знакомы наизусть.
  
   Страстная началась с дождя,
   Который навевает грусть.
   Потом, немного погодя
   Ты в метрополии с трудом
   Представить пробуешь иную -
   Иную Русь, духовный дом,
   Мечтой в котором существую.
  
   Мечты - коль заменяют явь -
   Довольно пагубны - возможно
   Осилить, знаешь, реку вплавь,
   Но океан нельзя. Тревожно
   Что ль от пространств российских мне?
   Сейчас понятно не вполне.
  
  
   О вы, святыни! и погосты
   Такие старые...Храним
   Российский мир, как тайный остров -
   Понять сейчас едва ли просто -
   Храним, чтоб дал пример другим.
  
   * * *
   Что это значит окунуться в жизнь?
   Ты с ней соприкасаешься всегда -
   Хоть в детской радости,
   Хоть суммой взрослых тризн,
   И всё же не река, и не вода.
   Как окунуться - буйствовать, бежать
   От штампов, надрываться, ибо труд
   Благословенье, кара, яркий жар -
   Всё вместе. И небесный изумруд.
   Иль созерцать свою же душу, иль
   Сесть в уголку, не выходить...Любой
   Варьянт пойдёт, и сочинится быль,
   Прочитанная лишь одним тобой.
  
   * * *
   Был техникум в монастыре,
   Под сводами шаги звучали.
   Звучали густо, изгоняли
   Молитвы, что и на заре
   Бывало поднимались ввысь.
   А в церкви склад. И смотрят фрески
   На пыль и доски. Кто-то резко
   Кричит - Ну взяли, навались.
   Сам городок был мал и дик,
   Он у озёр лежал глубоких.
   Камыш известен, мир осоки,
   И настоящего язык.
   По лестнице монастыря
   Шпана топочет гулко-гулко.
   Как будто всё былое - зря,
   И полагать иначе глупо.
  
   Как будто в пустоте срослись
   Земля и золотая высь.
  
   ДОНСКОЙ МЯТЕЖ
   Лазоревым, лилово-синим
   Играет степь, а воздух крут.
   И маревом, изломом линий
   Горит небесный изумруд.
  
  
   Мятеж Подтёлковский подавлен,
   Участников его - в расход.
   Мятеж - как дуб густой - повален.
   Итог усвоен в свой черёд.
  
   Летели кони, и блистали,
   Огнём сверкая, шашки. Так.
   И пулемёты стрекотали.
   Кому-то - душный смертный мрак.
  
   А ныне степь опять спокойна
   И дышит густо, тяжело.
   И ей надоедают войны,
   Когда без них весьма светло.
  
   * * *
   А может в средние века
   Меня казнили лютой казнью?
   Метемпсихоз глядится карой
   Ещй непонятой пока.
  
   Где шёл, через какие я
   Перебирался...что ль овраги
   Мистического бытия?
   Вставал я под какие стяги?
  
   Теперешений как восприму
   Давно истраченные жизни?
  
   Свои различные отчизны
   В одну духовную возьму.
  
   ТАНГО
   Ну а с реальностью самой станцуешь танго?
   Хоть слышишь музыку, но это вряд ли. Так-то.
   Цветут сады, и мерно жизнь твоя идёт.
   И если слышен звон, то не поймёшь откуда.
   И небо вижу я оттенком изумруда.
   И танго где-то на площадке кружит. Вот.
  
   Танцуют пары, всё кружится и мелькает,
   Ну а заход полоской красною растает,
   И небо пеплом темнота посыпет над
   Площадкой, танцами истёртой. Неизвестно,
   Что мы оставим по себе. Алкает бездна.
   И каждый в жизни в чём-то крепко виноват.
  
   * * *
   По мотивам Лимбургов бы жить
   В цветовой такой роскошной гамме.
   Выпукло картины те нам с вами
   Дадены, и их не позабыть.
  
   Белый снег и синий воздух дан.
   В домике с людьми скотина тоже.
   Ну а замка мощь почти негожа -
   Слишком велика для наших драм.
  
   Да, вот так. Но лучше всё ж весна -
   Едем на охоту, едем, едем.
   Настоящим на-сегодня бредим.
   Пестроты такая глубина.
  
   Пир, и две левретки на столе.
   Пир цветов - тут золотой, зелёный.
   Мир - он цветовым ли отдан зёрнам?
   Вместе нежен.
   Все мы - на земле.
   ЧЕРДАК
   (стихотворение в прозе)
   Чердак...узкая лодочка детской мечты. Не такая уж лодочка, если объективно, вполне даже комната, с масляной картиной над оконцем - женщина несёт поднос, уставленный чашками.
   Диван, покрытый пёстрой тканью, от которой пахнет сыростью, скрипуч; когда-то в дождливые дни, в детстве, которое не вернуть, сидели с братом по-турецки на этом диване, шлёпая засаленными картами, играли в дурака.
   Опасная двухвостка. Двухвостка - самое страшное существо - живая капсула с ядом, с двурогим скорпионьим хвостом.
   Щиты превращают стены в хранилище, и там, за ними - удочки, спиннинги, всякая рыболовная снасть. Тугие лески, и крючки остры, и...когда же едем на озеро?
   Из окна видна яблони, и капустные грядки, а кочаны - туго скрученные головы: хранят мысли, что завершатся в щах.
   А когда завершишься ты?
  
   * * *
   И всё живое - океаны,
   Планеты, камни и туманы,
   И смерти нет.
   Так отчего порою страшно?
   И ощущаю - прожил зряшно,
   И не достоин видеть свет?
  
   РУССКАЯ ПРОВИНЦИЯ
   Всё к речке тянется она,
   Чьи берега зелёной лавой -
   Нестрашной, пышной, величавой -
   Текут куда-то. Даль видна.
   Провинциальности глоток
   Противу метропольской скуки -
   Какой-то новый завиток
   В науке жить, чудной науке.
   Церквей ли старый вид, иль двор
   Из передвижников изъятый.
   И возвышается собор
   Былою славою богатый.
   И затевается роман
   С какой-то старенькой идеей.
   Реальность прячется в карман,
   Неинтересная на деле.
   А вот и землемер идёт,
   И дома ждут его с обедом.
  
   Усадьба. Бричка повернёт,
   Бежит собака Думка следом...
  
   ДОЖДЬ НА ДАЧЕ
   Суконце неба резко вспорото,
   Комками валит дождь.
   На даче вдалеке от города
   Земли вдруг ощущаешь дрожь.
  
   Но серебро живое нравится -
   Переливается, блестит.
   На почве вырезает надписи,
   Сотрёт, а то посеребрит.
  
   Водою всё окрест пропитано,
   И ночь как будто сгущена.
   А ведь заснуть была попытка, но
   Не оправдалась всё ж она.
  
   РЕКВИЕМ ПАВШИМ
   Насколько страшно умирать?
   На танк с гранатой в двадцать лет,
   И пулю быструю поймать,
   И не понять, что гаснет свет.
  
   Иль в рукопашный бурелом
   Попасть, где резко колет штык.
   Насколько страшно больше дом
   Не увидать - скажи, старик,
   Раз выжил в этой кутерьме?
   Меняют войны суть ландшафта.
  
   Но снег, как надо по зиме
   Пойдёт. Кто этой жизни автор?
  
   По всем погибшим на войне
   Звучащий реквием летит,
   Куда? Не очень ясно мне,
   Но...не напрасно ж он звучит?
  
   ДОМ ПИОНЕРОВ
   Дом пионеров был громоздок -
   Типичный сталинский ампир.
   Весенний своеродный воздух
   Переполнял твой детский мир.
  
   Дом пионеров будто скверик
   Венчал короною корон.
   Я шёл, и будущему верил
   Под карканье больших ворон.
  
   Вот два крыла - тут баскетбольный
   В ударах чмокающих зал.
   В другом - бассейна синь. Безвольный,
   Я чем заняться мне не знал.
  
   И рисованье привлекало
   И моделированье...Но
   Душа ждала и выбирала,
   Что выбрать делом суждено?
  
   А выставки какие были -
   Макеты, графика, цветы.
   Коль детские заветны были,
   Тогда зачем же вырос ты?
  
   И бродишь ныне, вспоминаешь
   Домины этакой вокруг.
   Что вырастая, ты теряешь
   Так много - очевидно, друг.
  
   * * *
   Бокалы вниз головой
   Бликуя свисают
   Как стук дятла чужие
   Слова падают рядом без смысла
   Сумма взоров организует
   Старый бар
   В крепостной стене
   Старого города где игольчатая
   Звездчатая готика
   Управляет пространством
  
   * * *
   Спрессованная трава
   Или у берега чёрного озера как батут
   Мощно переплетённая дар
   Воспоминаний бар стойка бутылочное стекло
   Кто-то сказал порваны фразы ветер
   Гнущий деревья всё сразу
   Фазу реальности день витрины
   Изучает ходок прогуливающий институт
   Чистильщики обуви нечто
   Изъято из Фолкнера что ли
   Нет быстротечнее
   Ничего собственной роли
   Воспоминания крест
   Воспоминания дар...
  
  
   ПО ПОВОДУ МУХИ
   Увернулась от
   Мухобойки, в окно улетела.
   Как же осенью всё постарело.
   Сад огнями цветёт.
  
   Муха та
   Иль не та, а другая?
   Вот мушиная маета -
   жить, о жизни не зная.
  
   Хлопнул мимо...
   И оконное звякнет стекло.
   За окном так стеклянно-светло.
   Сад разрушен подобием Рима
  
   Будет скоро.
   Вялость мух,
   Что не ведают мук,
   И о смерти не знают, которой
  
   Всё вокруг
   Нежно тронуто. Может узнаем
   Небо, ныне сознания краям
   Лишь касаясь - а думать о нём недосуг.
  
   ПЕНЬЕ ПТИЦ
   Мечты реальности намного
   Богаче - интересней - мне.
   Наверно, данная дорога
   Устраивает не вполне.
  
   Сколь пенье птиц меня прельщает?
   Услышать феникса нельзя.
   И постепенно донимает
   Власть долгих лет - они князья.
  
   Чириканье - едва ли пенье,
   Но просто голос воробьёв.
   Во мне растёт недоуменье
   От стёртости привычных слов.
  
   Слыхал я соловья рулады,
   А феникса не услыхать,
   Да вероятно и не надо.
   Фальшива, думаю, досада -
   Жизнь стоит данной принимать.
  
  
   ПАМЯТИ БАБОЧКИ
   День помнит может быть её?
   Над мальвою
   Легко кружила.
   Хотела бы кружить ещё,
   Когда действительность убила.
  
   И крылья с их узором не
   Порадуют кого-то больше.
  
   Не знала боли. Верно. Боль же
   О чём-то важном скажет мне.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"