Бальмина Рита Дмитриевна : другие произведения.

Подборка Член$кого Журнала

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

   РИТА БАЛЬМИНА
  
   Из сборников "ПОСЛЕСЛОВИЕ К ОРГАЗМУ"
   и "СТАНЬ РАКОМ"
   ***
   Мы отправляемся в круиз
   От нелюбви до нелюбви.
   Оставь на берегу цинизм,
   Бери билеты - и плыви,
   Чтоб полюбить меня некстати,
   Раскачиваясь волнам в такт.
   Желанный, кто тебе заплатит
   За этот половой теракт.
   Вот позади - по курсу справа,
   Касаясь тощей мачтой тучи,
   Под рваным парусом кровавым
   Голландец затонул Летучий.
   Я от крушенья в шлюпке хрупкой
   Спасусь и уплыву домой.
   Душа у женщины - под юбкой.
   Не лезь туда, желанный мой!
  
   ***
   Стань раком, свистни метастазам!
   В антракте рыбьего вокала
   Любовь саркомой протекала
   И саркастическим экстазом
   Дождя, отмывшего четверг
   До чистоты того искусства,
   С которым рак зимует вкусный,
   На руку грека глядя вверх,
   В тени укропа - камуфляжем
   Стыда укрывшей монологи:
   "Ловлюсь в силки физиологии...
   Влюбляюсь в каждого, с кем ляжем"...
  
   ***
   Тому, кто с вами спит в эпоху СПИДа,
   Написанное на роду доверьте.
   Моя любовь как форма суицида
   По формуле движенья к смерти.
   Пределен риск и коитус смертелен,
   В твоих объятьях забываю, милый,
   Вчерашний сон про блядские постели,
   Похожие на братские могилы.
   Над входом надпись "каждому - свое",
   И ангел в белом пропускает в ад,
   И выдает больничное белье,
   И называет номера палат.
  
  
   МЕНАДА
   Взахлеб, взасос, сползая на колени,
   Срывая с тела все, чтоб не мешало,
   Я захотела стать менадой шалой
   В магическом фаллическом моленье.
  
   Взахлеб, взасос изласканный отросток,
   Продолговатый идол - ты заложник
   Скольжения во лжи движений сложных
   И наслаждений обоюдоострых.
  
   Взахлеб, взасос вберут прибоя губы
   Слюну волны с окатышем блестящим
   И, поглотив, на глубину утащут,
   Дыхание перемыкая грубо.
  
   Взахлеб, взасос, горячий гладкий камень,
   У глотки кляпом вкус горчащей соли,
   И уст усталых алые мозоли
   Над нёбом с пенистыми облаками.
  
   Взахлеб, взасос, распатланной менадой,
   Солено-горькую глотаю жижу...
   За нрав языческий и за язык бесстыжий
   Других наград менадам и не надо!
  
  
   ***
   Я знаю, что такое счастье:
   В обнимку пребывать в нирване
   На развалившемся на части
   Давно продавленном диване.
   Весенняя суббота, утро,
   А за окном пейзаж убогий:
   Рассматривает камасутру
   Пологий купол синагоги.
   А интерьер еще вмещает
   Уже ненужное богатым,
   И джаз дивана не смущает
   Ушей соседки глуховатой.
   И вечности ползет кривая
   В ленивый полдень - по старинке
   Не одеваясь, допиваем
   Вино вчерашней вечеринки.
   И дым дешевых сигарет
   Вбирая легкими до спазма,
   Несем веселый легкий бред,
   Как послесловие к оргазму.
  
   ***
   Мы обнаружим не роман, не повесть,
   А лишь сюжет для крошечной новеллы:
   Когда, на койку, чистую, как совесть,
   Меня уложишь ложью неумелой.
  
   Мы обнаружим не ума палату
   И даже не палату психбольницы,
   Когда проснемся утром поздновато,
   Чтобы на яркость солнца разозлиться.
  
   Мы обнаружим Ялту или Сочи
   Вчерашней жизни, прожитой немудро.
   Чего от нас еще Всевышний хочет? -
   Ведь вечер был уже - и было утро.
  
   ***
   Прищуром одноглазого кота
   Над крышей марта месяц засверкал,
   Чтоб стонущих объятий нагота
   Не утонула в глубине зеркал,
   Чтобы созвездье Рыб на сковородку
   Шипящей крыши - мурок для лямуров
   Сзывало, чтоб красавицей уродка
   Казалась, или мудрой - дура.
   Желанием, плеснувшим через край,
   Клип в липких лапах ночи черно-бел.
   Вопя на всю Вселенную, играй,
   Тяжелый рок - кошачий децибел.
   Играй в любовь, сжимай меня любовно,
   Так, чтобы ребра захрустели в теле,
   Чтобы, как бревна, под созвездьем Овна
   Друг друга мы уже не захотели.
  
   ***
   Промокшим и продрогшим привиденьем
   Ты появляешься в моем дому.
   Ночь, ливень, нет автобусов и денег,
   Чтоб взять такси - и я тебя приму,
   Укрою мягким пледом... Ласки вдовьи
   Куда милей чем лезвие по венам.
   За полчаса, пресытившись любовью,
   Становишься предельно откровенным.
   Сюжетам позавидует Лимонов,
   И черти покраснеют в Преисподней:
   Подробности своих романов новых
   Вонзай в меня, мой ангел прошлогодний!
  
   ***
   Изуродую, покалечу -
   По-кошачьи впиваясь в кожу,
   Ногти остро саднили плечи -
   Я убью тебя, уничтожу,
   Изменю, разлюблю, брошу,
   У меня не стальные нервы!
   Ну, куда же ты, мой хороший?
   Я ее задушу, стерву...
  
   Из сборника "ЛИШНЯЯ ЖИЗНЬ"
   ***
   Не ностальгирую: какая разница
   С каких балконов на какие празднества,
   Опустошая "Хайнекена" треть,
   Без всякого участия смотреть.
   Не комплексую: раз харизма есть,
   Друзей-предателей я наживу и здесь.
   Не все ли мне равно в какой глуши -
   И на кого - работать за гроши.
  
  
   ***
   Бог живет в мансарде - под самой крышей.
Он ослеп и давно ничего не слышит.
Впал в маразм и детство под слоем пыли,
Пережил сыновей, а внуки о Нем забыли.
   Мы уже давно в старика не верим.
По привычке его поминая всуе,
Мы глядим наверх. Чох его за дверью
Напоминает, что Он всё ещё существует.
   Дьявол снимает угол в полуподвале
Он наркоман и бисексуален.
На него нарываюсь, когда он под утро валит,
Озираясь, тайком из соседских спален.
   Он всё ждёт, что дедуля сыграет в ящик,
Чтоб занять мансарду и стать настоящим
Господом... В конце концов,
Дом поверит в существованье жильцов...
  
   ***
   Нью-Йорк я вижу только из "сабвея" -
   Похож на поэтессу средних лет.
   Ведь мне от "Черч" до "Лафайет-Бродвея"
   Глядеть в окно на свой стеклянный след.
   Лишь на мосту - пространство и Свобода
   Под вспышки грозового небосвода...
   Нью-Йорк ты черен, как лохматый гей
   В наушниках, и так же равнодушен
   К непризнанной поэзии моей
   И к нашим "русским" неспасенным душам.
   А впереди рабочая неделя
   И очень слабый свет в конце тоннеля...
  
   ***
   Спеши, герой, спасать Россию мать,
Лети за океан обратно.
Тебя я поцелую троекратно
   И разучусь по-русски понимать.
А Брайтон-Бич, "железкой" грохоча,
Кирпичной мордой просит кирпича
   У эмигрантской пенистой цунами,
Чтоб возвести преграду между нами.
  
   Реквием по пианисту
   1
   Кто выдумал тебя, дурная весть,
   Порвавшая струну арфистки-стервы?
   Употребляя ржавые консервы,
   Мы угрожали дирижера съесть.
   Скрипичный ключ скрипел, корежа нервы,
   И струнные настроились на месть,
   И только ты, вальяжный, как рояль,
   Предпочитая на рожон не лезть,
   Топтал в сердцах рояльную педаль
   И неуемно пил, зачем невесть.
   Stokatto запрокидывал стакан,
   На время обезвреживая рану,
   И нотный стан бежал во вражий стан,
   И пальцы беглые взлетали рьяно.
   От горьких возлияний затяжных
   На нет сходило нежное piano,
   И уводили пьяного буяна
   Под белы руки двое пристяжных.
   2
   В гастрольном, безалаберном раю
   Шуршали по обоям тараканы.
   Ни их, ни нас не приглашали в Канны.
   Ты говорил: "Кантату раскрою,
   Сошью не фрак, а тройку из пике
   Фортовей, чем с помойки налегке".
   Но дирижер был в черном сюртуке,
   И он махнул на нас из горних сфер,
   Своей волшебной палочкой взмахнул,
   Чтобы душевной музыки баул
   Скатился в скверный маргинальный сквер,
   Где ты блевал и задыхался, силясь
   Подняться, до скамейки доползти.
   А у рояля ноги подкосились
   И сделалось с тобой не по пути.
   3
   Морозный миг финального аккорда,
   Тромбон - небритая с похмелья морда -
   Свое лекарство разливал по флягам.
   Венки проплыли под пиратским флагом -
   Вчерашние концертные цветы,
   И наконец, с небес увидел ты,
   Что, как невеста, белый и нарядный,
   Взбежал рояль по клавишам парадной,
   Ампирные перила теребя,
   Туда, откуда вынесли тебя...
  
   Рождественское послание к ангелам
   1
   Мой ангел, я тебя любила,
   Но я тебя не родила.
   Слащаво тает пастила
   В слюнявой полости дебила.
   Он походя плюет мне в душу,
   Потом уходит на носках,
   Чтоб ангел, сизый от удушья,
   Зашелся на моих руках.
   2
   Но бывает еще больней:
   Жмут жгуты до сизых полосок -
   Это зверем взревел во мне
   Недоскребанный недоносок.
   Он породой не вышел в знать.
   Смою с рыльца пушок пыльцы,
   Раз его не желали знать
   Все родные его отцы.
   И не выросло ничего
   На бифштекса кровавящей ране.
   Это я кромсаю его
   В разухабистом ресторане,
   Где ухой от заморских тун
   Шатко выстелен пол пологий.
   Околеет совесть-шатун
   Вдалеке от пустой берлоги.
   3
   Мой ангел сизый, голубь сизый,
   почтовый... скорый... электричка,
   ведь у тебя была сестричка:
   горячий ком кровавой слизи...
   4
   Мой голубь сизый, почтовый, скорый
   Глядит на землю небесным взором,
   Перелетая державу ту,
   Где Волга впадает в кому и нищету,
   А в Каспийское (о чем не писал Расин)
   Закачивают керосин.
   5
   Смотрит сизокрылый мой
   Из-за облака домой.
   Сквозь протекший потолок
   Видит клок семейных склок
   Видит маму, видит папу,
   Видит: кошка лижет лапу -
   Это значит: будут гости
   Веселей, чем на погосте.
   Это - пойло, это - жрачка,
   Это - "винт", а тут заначка.
   Это вовсе не гестапо
   Убивает маму с папой.
   P.S.
   Я кружусь в танце,
   в большом хороводе
   со своими нерожденными детьми...
  
   ***
   Писчая жизни, измаранная напрасно,
   По электронной почте играет в ящик
   С адресами друзей хороших и разных
   В полном отсутствии настоящих.
   Ни кола, ни двора, за душой ни копейки.
   Зеркало выглядит средоточьем
   Сточного возраста. За меня допей-ка
   Чашу дерьма, наш Небесный Отчим.
   Дай мне силы жить тяжело и грешно,
   Груз моих забот умножая втрое,
   Дай увидеть мир твой кромешный, внешний -
   Он, как внутренний мой - для руин построен.
   Жизнь заклинена вновь перелетным клином.
   Я перо уроню не в своей отчизне.
   Творческий путь оказался длинным:
   Дольше успехов творческой жизни.
   А что до жизни личной - то оказалась лишней.
   Мама! Вроди-ка меня обратно.
   В ту же дыру пусть идет Всевышний
   Ныне и присно. И безвозвратно.
  
  
   Из цикла "ОБРАТНЫЙ ПЕРЕВОД"
  
   ***
   Когда отвергнутое предложенье
   лишили смысла только потому,
   что существительное от глагола
   отделено частицей отрицанья,
   годами междометий,
   океаном страдательных причастий,
   то предлог, возможно, все-таки найдется,
   чтоб завершить корявый перевод
   смешных ошибок языка чужого
   на собственный, как-будто переводишь
   ребенка за руку, не оставляя места
   в конце пути для знака препинанья -
   для знака запрещающего ВЪЕЗД
   в устойчивое словосочетанье
   такое, как "останемся друзьями".
  
   А. Даену
  
   Удивительные сны
   девальвированых племен
   вписанных в DVD заката.
   Солнце садится
   за Гудзон густого города,
   вертикального точно карьеры
   отдельных его трампов.
   Солнце висит золотой медалью,
   врученной за взятие города
   враждебного и чужого.
   Он весь в боевой раскраске,
   но тропа войны нипричем.
   Он тебе подарен, Даен,
   и не заглядывай в пасть:
   там клыки.
  
   ***
   Ты улыбаешься
   зубной болью
   и твои видавшие виды очки
   отражают ржавение Централ-парка.
   Случайная встреча седины и плеши
   на углу Пятой авеню и 59-й стрит.
   Ты изумлен так, будто наткнулся
   в местной газете на собственный некролог:
   "После тяжелой и продолжительной жизни
   скончался никому не известный и не интересный...
   также бездарно, как жил".
   Нормально, дружище, случайно,
   подобно нашей встрече
   в городе городов,
   где так часто меняются номера
   мобильных телефонов...
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"