Вот и тогда мы сидели привалившись спина к спине возле печки, и он о чем-то размышлял.
Я не знаю, как мы тогда выживали - холод погрёб под собой всё. Он стал постоянным звоночком в наших головах, проникал везде. Холод на деле оказался таким же разрушительным, как самое сильное, неминуемое оружие - время. И тем не менее холод был запретной темой для разговоров, заговорить о нем было равносильно непринужденному напоминанию вдове о потерянном муже. Причем мужа она потеряла по своей вине - я имею в виду, что мороз начался из-за нас самих, из-за людей.
А причина тому что? Правильно, война. Кто тогда воевал - мне трудно вспомнить; я настолько промерз, что перестал думать. Временами я впадал в забытие, и лишь спина Илая помогала мне вернуться к реальности.
Мы мало говорили, и это было высшее благо - шевелить одеревеневшими губами было адски трудно.
Не знаю как, но изредка Илай даже читал - у него было несколько книг. Когда он читал мне вслух, а это было действительно настоящим праздником, я внутренне улыбался от наслаждения. Нашей любимой книгой стала "Божественная комедия" Данте - описания горячего ада были просто изумительны.
Умереть хотелось очень сильно, но потаенное желание выжить, этот низменный звериный инстинкт спасал. В те дни смерть была так же в норме, как зевота. И у нас с Илаем был свободный выбор - умереть или нет. На деле, это было очень сложно, ведь всякий выбор зависит от ряда факторов: сила воли, степень неизбежности и глупости, его бессмысленность. Пожалуй, только страх оставить друга в одиночестве удерживал меня не лечь на улице и спокойно уйти в мир иной.
- Эх! - тихо прошептал Илай. - Я так хочу увидеть, что будет потом.
Мой друг немного подвинулся, так, чтобы мне стало удобнее.
Я разомкнул губы и прохрипел:
- Потом?..
- Да, пускай уже всё это кончится!..
Илай приподнялся на локте и глотнул воды из кружки, что стояла на печке.
- Илай, друг... - Я набрал побольше воздуха. - Помнишь, что ты мне говорил? "Мы выживем, за нами придут и спасут. Этот город не оставят так, под колпаком ледяного холода". Осталось продержаться ещё немного.
Я и сам не верил в то, что говорил. И услышал за спиной тихий смешок моего собеседника.
- В нашем городе уже топить нечем, уже есть нечего, и воду мы с трудом добываем, сколько ещё ждать? Ответь! Сколько? - Эти нотки в его голосе я знал отлично. В таких случаях стоило промолчать.
Илай схватил кружку и потряс ею.
- Я добуду нам воды. - голос его смягчился, он приподнялся на колени, затем, через минуту, встал на ноги, и, пошатываясь, вышел из нашего дома.
Я отвалился на спину, жестко не было - на мне была очень толстая куртка, под которой было надето всё что можно. Мы так и спали, не раздеваясь.
О таких вещах, как личная гигиена никто и не помнил.
Потолок неизбежно привлек моё внимание. Мы обретались в старом каменном доме - не знаю, кто тут жил до нас, но город почти опустел, и каждый выбирал себе жилище "по вкусу".
Трудно сказать, сколько людей ещё оставалось, мы не виделись - каждый выживал как мог.
Каннибализм был.
Но мы с Илаем сохраняли крохи разума и ждали, только ждали.
Я, кажется, заснул. Это страшное чувство - спать в холод. Ты забываешься, но часть твоего естества в сознании и ощущает мороз. На час провал, затем просыпаешься, как от сильной боли.
Меня разбудил Илай, он принес воду в нашем четырехлитровом железном бидоне.
Я подкинул ножку стола в печку, мы стали греть воду, а после я жадно пил.
Всё было молча.
Илай лишь смотрел и слегка улыбался. Уголками рта. Его глаза я практически не видел - наши головы были замотаны шарфами, и защищены шапками. Представить себя без шапки я уже и не мог. А какого цвета волосы Илая просто не помнил.
Мы вновь сидели спина к спине.
- Ты только представь! - заговорил мой друг - Как будет в будущем! Не будет голода и жажды! Не будет никаких проблем! Люди смогут жить так, как им захочеться, купаться в роскоши, иметь каждый свой угол в теплом доме, каждый свою постель, у каждого своя жизнь! А большего то и не надо!
Я пытался думать.
- Знаешь, - отвечал я - Никогда людям не будет достаточно. Мы всегда в поиске лучшего.
- Да. - он даже кивнул головой в знак согласия. - Но хуже чем нам быть не может.
- Кто знает, может нам просто не хватает воображения.
И опять этот короткий смешок.
- Илай! - позвал его я.
- Что?
- Ты говоришь о будущем. Но точно также мечтали попасть в будущее и сто лет назад, и двести. Понимаешь? Для них мы - это будущее. Мы и так в будущем, Илай.
Илай затих.
Я тоже замолчал.
Через некоторое время я повернулся к нему, но он не шевелился. Умер. На лице застыла улыбка.
Я приобнял его за плечи и наконец позволил себе отдохнуть, и ушёл за Илаем.