Банцер Сергей Георгиевич : другие произведения.

Точка невозврата

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сайт автора http://www.webslivki.com Купить в fb2 Andronum Жители отдалённого городка Борзя, расположенного близ китайской границы, имеют спецпрописку без права её смены и враждебно относятся к военнослужащим борзинского гарнизона. Люся Невзорова, имеющая по женской линии дворянские корни, очень хороша собой и известна среди холостых офицеров как Люсьен. Люся доведена до отчаяния своей постыдной и нелепой жизнью. Однажды у неё созревает план, как с помощью опасной авантюры вырваться из своего ненавистного городка.
Сайт автора http://www.webslivki.com
[Сергей Банцер]
   Наименование: Точка невозврата
   Автор: Банцер С.
   Издательство: Мн: Букмастер
   Жанр: Художественная литература
   Серия: Современный женский роман
   Год: 2013
   Переплет: 7Бц мат+УФ лак
   ISBN: 978-985-549-542-1
   Формат: 84*108/32
   Кол-во страниц: 256
   Стандарт: 14
   Купить книгу Сергея Банцера "Точка невозврата"
  Бумажную на Лабиринте:Лабиринт
  Электронную fb2 на Andronum:Andronum
  Сайт автора http://www.webslivki.com

Сергей Банцер

  
  
  
  
  
  
  

ТОЧКА НЕВОЗВРАТА

РоманОглавление

   Глава 1. Волшебное слово
   Глава 2. Киевская осень
   Глава 3. Неблагополучная квартира
   Глава 4. Прелюдия
   Глава 5. Прощание славянки
   Глава 6. Ночной патруль
   Глава 7. Целкин и Анастасия
   Глава 8. Малый Куналей
   Глава 9. Телемба
   Глава 10. Два капитана
   Глава 11. Замысел Злобина
   Глава 12. Объяснение
   Глава 13. Плохие события
   Глава 14. Неприятности Клещица
   Глава 15. Лось и Паренёк
   Глава 16. Дела солдатские
   Глава 17. Неприятности продолжаются
   Глава 18. Атака на Клещица
   Глава 19. Тщетный визит
   Глава 20. Стратегические перестановки
   Глава 21. Ментальные перегрузки
   Глава 22. Взятие веса
   Глава 23. Тайна волшебного слова
   Глава 24. Паренёк
   Эпилог
  
   ----------------------------------------
   Корректору
   Выделенное таким цветом - так говорит персонаж

Глава 1. Волшебное слово

   Под утро мне опять приснился этот сон. Цветной сон, он мне снится всегда перед рассветом, примерно раз в три-четыре месяца. На станцию нашего городка из светящегося сиреневого тумана медленно вкатывается поезд "Пекин-Москва". Могучий ярко-красный локомотив, переливаясь фантастическими огнями, тащит за собой вереницу вагончиков. За занавесками сказочным светом светятся окна купе, в которых мелькают лица счастливых мужчин и женщин. Это счастливый сон. Потому что в этот момент в моей груди что-то грязное и тяжёлое срывается и летит куда-то вниз, и я на время тоже становлюсь счастливой. Волшебный поезд беззвучно останавливается, и я захожу в своё купе. Потом поезд медленно трогается, унося в себе, словно Ноев ковчег, своих пассажиров. А серый перрон вместе с моим ненавистным городишком навсегда медленно тает в клубящейся сиреневой дымке. Навсегда... Это и есть счастье.
   В этом месте я всегда просыпаюсь. Реальность медленно выдавливает из сознания остатки моего сна. Скользкой змеёй она вползает в мою грудь и сворачивается там в привычный клубок. Медленно и неотвратимо, как изображение на проявляемом фотоснимке, реальность проступает виде низкого потолка нашего с тётей Машей домика, хмурого утреннего света за окном и почерневшего забора моего соседа напротив по кличке Санитар.
   Волшебный поезд из моего утреннего сна помчался дальше среди призрачных полей с огромными светящимися цветами, увозя в своих вагонах москвичек и петербурженок. Ну а мне нужно вставать и топать на работу. Потому что я, Люда Невзорова, незамужняя девица двадцати пяти лет, вовсе не москвичка и тем более не петербурженка.
   Женские особи нашего городка называются борзянками. Это оттого, что городок наш называется Борзя. Не слыхали про наш замечательный городок? Это потому, что Борзя стоит на широте Сочи, но шесть с половиной тысяч километров на восток.
   Так бы и не узнал никто никогда про этот затерянный среди сопок Манчжурии шальной городишко, если бы не военные. Семь лет назад, в 1973 году, здесь, на стыке советской, монгольской и китайской границ расположилась мотострелковая дивизия. С тех пор и повелась присказка: "Китаю с севера грозя, стоит красавица Борзя". Кроме дивизии здесь есть зенитно-ракетная бригада ПВО, истребительный авиаполк и масса каких-то второстепенных военных частей, являющихся частью ЗабВО - Забайкальского военного округа.
   Хотя наш невесёлый городок и стоит на широте Сочи, но зимой мороз здесь доходит до минус двадцати пяти. Но из-за того, что воздух здесь сухой и немного разряжённый, первые десять минут после выхода из помещения мороз вообще не чувствуется. Это очень удобно, как раз хватает на то, чтобы утром выбежать в туалет, расположенный в дальнем углу нашего двора. А вот если задержаться, то тут шутки кончаются. Каждую зиму обманчивый забайкальский мороз забирает три-четыре жизни. Почти все по пьяному делу. И наши, местные мужики, и военные. Упал, заснул - наутро уже стеклянный, аж звенит. В такие морозные ночи солдаты, заступающие в караул, обматывают лицо полотенцем, оставляя только узкую прорезь для глаз. От дыхания за час на полотенце образуется глыба льда несколько сантиметров толщиной. Ну, а лето здесь пыльное и жаркое. Вокруг одни сопки, пожухлая трава и чахлые кустики.
   Много чего ещё можно рассказать про наш городок. Например, что его население в своей большей части составляют поселенцы без права смены прописки. Я, правда, не такая, уехать могу, а вот моя тётка, с которой я живу в стареньком доме на окраине Борзи, уже не может. Почему, неважно, это другая история. Тётя Маша работает на местном хлебокомбинате учётчицей. Этот, на первый взгляд незначительный факт, и послужил отправной точкой цепи важных событий, о которых рассказ впереди.
   Теперь вы знаете обо мне почти всё. Но не знаете самого главного. Дело в том, что все особи женского пола нашего городка мечтают выйти замуж за военного. Хотя, "мечтают" - это не то слово. Мечтать можно о сказочном принце, алых парусах или волшебном поезде из моего сна. А местные девочки все конкретные и отчаянные. Поэтому можно сказать, что борзянки отчаянно мечтают выйти замуж за военного.
   Ну и я, конечно, тоже мечтаю, тем более всё необходимое для этого при мне есть. Среднее специальное образование, нужный обхват задницы, которую на конкурсах красоты почему-то называют бёдрами, и талия 60 сантиметров. Плюс престижное место работы - Борзинский мясокомбинат. Вы скажете, как на таком месте работы у меня может быть талия 60 сантиметров? Очень просто, у тёти Маши, которая тоже Невзорова, примерно столько же. Как говорил народный академик Трофим Лысенко, генетика - продажная девка империализма. Кроме этого у меня есть пояс, который я купила в Чите на барахолке вместе с вьетнамскими накладными ресницами. Широкий китайский пояс, с блестящей пряжкой, усыпанной китайскими бриллиантами из стеклянных бусинок. Действует он по тому же принципу, что и пояс штангиста. Может, видели, как на соревнованиях штангист им затягивается перед взятием веса? Ну, а я затягиваюсь перед тем, как иду в гости в ДОСы. Если более точно, то я хожу в гости в общежитие холостых лейтенантов. Как, собственно, и вся здравомыслящая женская часть населения нашего славного городишки.
   Потому что свой вес я должна взять именно там.
   ДОСы - это дома офицерского состава, а все мои подходы к штанге пока неудачные. Затягиваюсь китайским поясом и рву штангу на грудь. Что есть мочи рву, а она выскальзывает. Впрочем, как и у моих подруг по ДОСам. Выйти замуж девочки-то хотят, но получается у немногих. В основном девчонки становятся прапорщицами, да и то, должно сильно повезти. Хотя бывают и совершенно дикие случаи. Например, Наташка, повар в нашей столовой. Имея ребёнка, Наташка ухитрилась выйти замуж за лейтенанта-ракетчика. Спокойный такой паренёк, Дима Шишкин. Причём ни рожи, ни кожи у Наташки нет, это я вам говорю. А всё потому, что в нашем пыльном городишке всё поставлено с ног на голову. При этом в ДОСы, как мы все, Наташка не ходила, в ресторане "Садко" её тоже не видели ни разу. Только на танцах в доме офицеров, да и то редко. Придёт и стоит скромно так у стеночки, платочек в руках теребит, никто на неё внимания не обращает. Там её Дима Шишкин и откопал, когда пришёл поиграть на деньги в шахматы с дядей Кешей, моим, кстати, соседом через забор. Так ещё на следующий день после свадьбы этот Шишкин заявил, что за Наташку порвёт пасть любому. Вот так.
   Ну, а за меня, значит, пока пасть рвать некому, сама за себя, остаюсь незамужней девицей, Людмилой Невзоровой по прозвищу Люсьен.
   Лейтенанты как дети, все у них по прозвищам. И сами с прозвищами, в основном это производные от фамилии, с редкими исключениями. Например, Диму Шишкина после женитьбы на Наташке стали называть Дима-дурачёк. А скромный тихий лейтенантик Лёня Янцыбаев почему-то имеет прозвище Лёха-лютый. Ну и мы, девчонки-борзянки все с погонялами. У меня-то ещё терпимо - Люсьен, нормальное бордельное прозвище. Моя подруга, официантка из ресторана "Садко" Ирка Ветрова, называется Фигура, другая Ирка, с круглым, как таз лицом и раскосыми глазами - Бурятка, хотя она всем говорит, что она китаянка. Но бывают и покруче погонялы, например, Шпала, Уголовница и даже Чесотка. Чесотка это тоже от фамилии - Пасечниченко. Шпала - мощная девушка, тоже с нашего мясокомбината. Ну, а Уголовница - сами понимаете, городок у нас такой. Это все мои боевые подруги по ДОСам. Несмотря на прозвище и опасный возраст, несовершеннолетняя Лидка Чесотка из общежития местного ПТУ, пользуется большим успехом у холостяков. Хотя этих лейтенантов вообще трудно понять. Вон, Галина Ивановна. Дородная борзинская тётка позднего детородного возраста и очень весёлого нрава, от которой шарахаются все офицерские жёны. Холостяки такое и прозвище ей дали - Галина Ивановна. Так она тоже востребована, не меньше малолетки Чесотки или Бурятки. Бурятка вообще востребована по этническому признаку, так как какой-то сексуально озабоченный дурак распространил слух, что у буряток то самое место расположено не так, как у всех, а иначе. Идиотский слух оказался на редкость живучим. Я ж говорю, эти лейтенанты-холостяки, как дети, только пистолетики у них настоящие и общий спермотоксикоз организма.
   Ну, и главное. В этот странный день, 12 сентября 1980 года, который начался с утреннего сна про волшебный поезд, я поняла, что в этом году выйду замуж. Конечно же, за лейтенанта, который увезёт меня из этого злобного местечка куда-нибудь подальше, например, в Германию. Это было как озарение, вот так - бац, как поленом по голове, аж искры из глаз посыпались, и я поняла, что теперь я выйду замуж.
   Вернее, я поняла, как я выйду замуж.
   Я после этого сна всегда как ненормальная пару дней хожу, а сегодня даже всплакнула утром. Пришла на свой мясокомбинат, через полчаса стёрла косметику, отстегнула ресницы и пошла в таком виде к начальнику, мол, плохо мне, в поликлинику надо. Он взглянул, даже поморщился, как от зубной боли, и выписал увольнительную. Я вышла за проходную и решила пойти вырвать гнилой коренной зуб, который мучил меня уже год.
   В поликлинике к стоматологу впереди меня была одна женщина, но потом мне неожиданно повезло. За дверью стоматологического кабинета время от времени раздавался визг дрели, видно что-то ремонтировали. Потом дверь открылась, и из кабинета вышел здоровенный рабочий, в грязном медицинском халате с какими-то бурыми пятнами и с дрелью, заряженной длинным тонким сверлом. Так та женщина, что стояла передо мной, уставилась на это сверло, как кролик на удава, а потом встала и тихонько ушла. Ну, а я девочка смелая, села в кресло, раскрыла рот пошире и расслабилась, как могла. Тётка-стоматолог сделала мне в десну укол, а потом нацелилась мне в рот блестящими щипцами и сказала:
   - А сейчас, деточка, придётся потерпеть.
   Зуб оказался крепким, щипцы соскальзывали несколько раз, но я девочка живучая. Отдышалась, слёзы вытерла салфетками кое-как, отсиделась в коридоре и пошла себе по Борзе. Песенка прицепилась дурацкая, которую Лось в ДОСах поёт, когда не сильно пьяный:
   Не ветер степной поёт,
   Слезами мне душу сушит,
   Железом мне лезут в рот,
   Окурками тычут в душу
   Про меня, что ли?
   По дороге зашла на хлебзавод к тёте Маше, взять буханку свежего хлеба на ужин. Тётя Маша в ватнике сидела за столиком в раздаточном зале и что-то писала в толстой прошнурованной тетради с надписью "Учёт отпуска продукции". Какие-то цифры, тонно-килограммы, штуки, цены.
   И вот тут меня осенило в первый раз.
   То ли наркоз от зуба так подействовал, то ли ещё что, но вдруг всё смешалось в кучу. Волшебный поезд-ковчег из утреннего сна, тётка в белом халате с никелированными щипцами, и эти цифры, аккуратно выведенные рукой тёти Маши в толстой учётной тетради. Всё это закружилось в моей голове, как звёздочки в какой-то фантастической карусели, а потом звёздочки вдруг замерли и образовали волшебное слово. Так что теперь я знаю волшебное слово, которое поможет мне, наконец, осуществить мою мечту. А, о чём мечтают местные барышни, мы уже говорили. Медленно, чтобы не забыть волшебное слово по дороге, я пошла домой.
   И вот тут меня осенило второй раз. Это же не кто-то другой, а я, Люся Невзорова по прозвищу Люсьен, должна это всё сделать! Управиться с волшебным словом! Аж похолодело внутри. Хорошие себе шутки. Самая большая авантюра, на которую я способна, это прыгнуть в койку к очередному лейтенанту-холостяку, оправдываясь надеждой, что это будет иметь какое-то продолжение. Надежда, кстати, за последние годы заметно истончилась. Осталась в виде такой себе эфемерной идеи. И с перспективой превратиться за ближайшие пару лет в полностью абстрактную идею, существующую в лучшем случае в надреальном слое моего бытия.
   Поэтому с сегодняшнего дня я начинаю новую жизнь. Или я справлюсь с волшебным словом, или могу спокойно задвигать свои надежды на другую жизнь в самый дальний ящик своего девичьего сознания. А чтобы с ним справиться, придётся быть живучей и поменьше думать о последствиях. Про это так и сказано - либо грудь в крестах, либо голова с накладными ресницами в кустах! Страшно, но придётся. С борзинским черновиком пора кончать.
  
   Около дома я встретила своего соседа, дядю Кешу. Одинокий дядька лет шестидесяти, в кургузой кепочке, с седой трёхдневной щетиной и коротким ёжиком на голове. Дядя Кеша, как и многие в этом городишке, провёл часть своей жизни в местах не столь отдалённых. За что я не знаю, да и не принято здесь говорить об этом. Вообще в нашем городке, где многие проживают без права смены прописки, можно встретить интересных людей. В смысле, что в другом каком-нибудь нормальном городе вы таких людей никогда не встретите. Например, мой другой сосед через дорогу. Натуральный бывший полицай во время Отечественной войны. Я даже не знаю, как его зовут. По-моему, и никто не знает, просто - Санитар природы. Это оттого, что промышляет этот тип сбором пустых бутылок. Промысел у Санитара природы опасный и рисковый, потому, что в основном бутылки он собирает по утрам в ДОСах по квартирам холостяков. С вечера предыдущего дня Санитар засекает, в какой квартире происходит пьянка, а наутро приходит туда за пустой тарой. Естественно, иногда нарывается на неприятность. Кроме сдачи бутылок Санитар возле "Зелёного магазина" сдаёт в аренду стакан или "метр", как говорят наши местные алкаши. После того, как этот стакан у Санитара несколько раз забирали, он заменил его на эмалированную кружку, прикреплённую металлической цепочкой к страховочному строительному поясу, который он одевает перед работой.
   Поздоровались с дядей Кешей через забор, а потом он уставился на меня. Иногда дядя Кеша вот так смотрит, специфически так, с прищуром, зоновская привычка, наверное. Оглядел всю, а потом говорит:
   - Рвать когти тебе надо из этих мест, Люся.
   Я ж говорю, странный такой день удался.
   - Всё при тебе есть, - продолжил дядя Кеша, кивнув подбородком в сторону моей пятой точки. - Справная пока ещё. А вот пройдёт ещё пару годков и всё, кранты. Уйдёт твой поезд.
   Эка глубокая мысль, как я сама не додумалась. И так механически спрашиваю:
   - Какой поезд, дядя Кеша?
   - Какой, какой - "Пекин-Москва".
   Тут холодок у меня по спинке прошёлся. Вы, что сговорились все там? Откуда он знает про мой сон?
   Вообще, странный какой-то дядя Кеша стал, как с зоны откинулся. В шахматы вдруг стал играть на уровне первого разряда. Так он сам говорит. Ходит в Дом офицеров, его одного из местных пускают, и играет на деньги с офицерами. Выигрывает примерно семь-восемь партий из десяти, нормальный приработок, дяде Кеше больше не нужно, он же не фраер.
   - Красивая ты... Камелия, - покачал головой дядя Кеша. - Небось, любви ждёшь? А её нет в наших местах, не живёт она тут. Перебралась в тёплые края, любовь твоя. Теплолюбивая, ага. А надежда, та осталась. Она в любых местах живёт, надежда. И на зоне, и в крытой, даже в нашем городке живёт. Живучая она, надежда. Не то, что любовь.
   - Да какая там любовь, дядя Кеша... Не зовёт никто замуж, вот и всё. Вот и тётя Маша заладила - "стерпится, слюбится". Каждый день по десять раз. Как будто я спорю.
   - Ааа... ну, понятно. Не зовёт, да. Кто поплюгавее или ростом там не вышел, боятся подойти, думают центровая ты. Так часто бывает. Ну а фраера жениться не спешат. Дочку полковника высматривает фраерок твой военный. И любовь ему до фени, и что такое надежда он даже не знает. На то он и фраер, масть у него такая. Ничего от него не дождёшься. А Гамлет у Шекспира как говорил? "Жизнь держи, как коня за узду", - дядя Кеша сжал жилистый кулак и поднёс к моему лицу. - Гамлет этот тоже борец за справедливость был. Всех порешил и сам ласты склеил в конце.
   - Что, правда Гамлет так говорил? - спросила я.
   - Да нет, пошутил я. Он по-другому говорил: "Что благородней духом - покориться пращам и стрелам яростной судьбы, иль, ополчась на море смут, смести их противоборством?"
   Вот давно знаю дядю Кешу и не перестаю удивляться. В который раз обалдела.
   - Ну, ты, дядя Кеша даёшь! На память Шекспира?
   - А я только эту строчку и выучил. На зоне библиотека была, а я читать с детства люблю. Мне запало как-то, я и выучил, память хорошая пока ещё.

Глава 2. Киевская осень

  
В конференц-зале Института физики вдоль стен висели портреты великих физиков. Среди портретов, с которых в зал глядели одухотворённые лица Макса Планка, Эрвина Шрёдингера, Вернера Гейзенберга, Нильса Бора и других отцов квантовой физики, центральное место занимали портреты Маркса, Энгельса и Ленина. Немного сбоку висел портрет Леонида Ильича Брежнева. Чуть пониже на стене была прибита широкая красная лента с лозунгом: "В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам" Карл Маркс.
   В углу пустого в этот вечерний час конференц-зала стоял неизвестно как попавший сюда старый рояль Carl Bechstein. За роялем сидел невысокий паренёк и рядом с ним худенькая девушка в лаборантском халате. На пюпитре перед ними стояли перефотографированные ноты "Jesus Christ Superstar, переложение для фортепиано". Парень и девушка играли в четыре руки первую вещь мюзикла, арию Иуды "Heaven On Their Minds". Девушка, сидящая справа от парня, наморщив лоб, напряжённо всматривалась в ноты, её партия сложнее. Парню проще, левой рукой он отбивал партию баса, а правой брал аккорды. Так и должно быть, потому что парень вообще-то не музыкант, так пять классов музшколы и всё. Несколько месяцев назад он окончил радиофизический факультет университета и получил распределение сюда, в Институт физики. А вот девушка почти профессионал, студентка вечернего отделения музучилища имени Глиэра, здесь работает лаборанткой. Кроме этого она является членом комитета комсомола института.
   Если бы секретарь комсомольской организации института Николай Бугаёв узнал, что ответственная за культмассовый сектор комсомолка Ирина Поплавская играет с младшим научным сотрудником Мальцевым в четыре руки бродвеевский мюзикл в переложении для фортепиано, он бы не на шутку взволновался. Это же это не просто мюзикл нашего идеологического противника, а мюзикл с религиозным содержанием! Да ещё на фотокопиях нот, отпечатанных с негатива, тайно распространяемом в музучилище! И это на шестьдесят третьем году советской власти! Кошмар! Сам Бугаёв конечно же, слушал этот мюзикл или, как говорят у нас, рок-оперу. Честно говоря, не только слушал, а имеет дома пластинку, ту самую, золотистого цвета с двумя ангелами на обложке, где заглавную партию поёт Ян Гиллан. В конверте был листок с либретто на английском. Если бы секретарь партийной организации института товарищ Сизов узнал, что комсорг Бугаёв со словарём корпел по ночам над переводом этого либретто, то на следующий день главный комсомолец слетел бы со всех своих постов. Сам Сизов такой ерунды не слушает и, честно говоря, даже не подозревает о её существовании. Всё, что он может себе позволить, так это поиграть с равными себе по рангу людьми из райкома в подкидного дурака картами с голыми женщинами. Эта колода карт попала к нему от знакомого из райкома комсомола, куда в свою очередь она попала, будучи изъятой во время комсомольского рейда в общежитии ПТУ.
   Тем временем парень вместо того, чтобы согласно секретной партитуре брать аккорды правой рукой, как бы невзначай положил ладонь этой руки на острое колено девушки. Не переставая играть, девушка ещё больше наморщила лоб и строго сказала:
   - Так, Витя, мы будем играть или мы будем?.. - не найдя подходящего определения, она замолчала.
   Мальцев промычал в ответ что-то невразумительное.
   Девушка перестала играть и повернулась к нему. Мальцев всегда робел, глядя на её лицо с точёным носиком и строгим внимательным взглядом. И волосы. Ох... Пепельные, с фиолетовым отливом. Вечно у Мальцева не так, как у людей.
   - Витя, мне непонятна твоя позиция, - отчётливо сказала Поплавская.
   - Позиция. Эта... Ну, да... Позиция. Угу...
   Девушка некоторое время молча сверлила его большими серыми глазами, а потом сказала:
   - Неправильно ответил.
   Мальцев почувствовал, как у него тревожно заныло под ложечкой. Типа как перед сложным экзаменом в универе. Это часто случалось во время общения с Поплавской. Налицо зависимость, типа алкогольной. Это плохо... Поэтому тут, как и в обращении с алкоголем, необходима правильная дозировка. Эта Поплавская, со всеми своими пепельными волосами и шляхетскими манерами, на самом деле девушка с двойным дном. Хотя по виду и не скажешь. Но Валик Трактор из мастерской рассказывал. Мальцев, конечно, не поверил бы, но однажды, когда понёс в мастерскую паять азотный криостат, напоролся на Поплавскую, которая тоже направлялась зачем-то в мастерскую. На высоких каблучках, в мини юбчонке, так цок-цок в подвал, где расположена мастерская. Ужасно смутились тогда оба. Валик Трактор парень видный, бутылку пива зубом открывает. Цепляет крышечкой за зуб, щёлк, и отлетает крышечка. Оттого Трактору не надо правильно или неправильно отвечать на дурацкие вопросы Поплавской, она и без этого к нему бегает.
   Это у Мальцева проблемы. После работы как-то случайно встретились с ней на проходной и пошли вместе. И тут началась гроза. Нешуточная такая, с громом, молниями, вода сверху стеной. Пока спрятались, промокли до последней нитки. И вдруг гроза внезапно кончилась, как выключатель повернули. Свинцовые тучи куда-то делись, и с голубого неба брызнуло солнце. По тротуарам катился водный поток, а с неба шпарило солнце и отражалось в потоке, так что глазам больно. Мальцев и Поплавская сняли обувь и пошли по блестящим тёплым лужам. Да ещё за руки взялись. А на улице ни души, попрятались все. Прямо сюрреализм какой-то... Так и пришли к Мальцеву домой. Поплавская, как ни в чём ни бывало, сняла платье и повесила сушиться на балконе, а на себя надела сухую рубашку Мальцева. Рубашка пришлась впору, как раз на два пальца ниже трусов. А потом в этой рубашке она села за пианино и начала играть "В подражание Альбенису" Щедрина. Вдохновенно так, пальчики тонкие, суставчатые, удлинённые специальными упражнениями. Потом выпили по бокалу сухого вина, и Мальцев, обалдевший от всего этого сюра, коснулся этих пальчиков губами.
   Ваши пальчики пахнут ладаном,
   А в ресницах спит печаль.
   Ничего теперь не надо нам...
   Ну, вообще-то, дальше оказалось, что не совсем не надо. После мучительных колебаний Мальцев ну, типа, начал проявлять поползновение. И не получил от панны Поплавской ровным счётом ничего. То есть, вообще ничего! Поплавская отбивалась молча и сосредоточенно, а потом поправила пепельные волосы, одёрнула рубашку и уставилась в своём стиле на красного Мальцева. Посмотрела так, не мигая, секунд десять, а потом отчётливо спросила:
   - А что бы было, если бы всё окончилось естественным образом?
   Мальцев чуть не поперхнулся, еле бокал с недопитым вином успел на стол поставить. Небось, Трактору таких вопросов не задаёт. Ну, он промычал тогда что-то из вежливости, а Поплавская опять в своём стиле:
   - Неправильно ответил!
   Ну, ясное дело, что неправильно.
   Сильно расстроился тогда Мальцев, когда узнал, что Поплавская в мастерскую бегает. Чистая моя, строгая. Так вдохновенно Щедрина играет... Так расстроился, что в обед купил в гастрономе бутылку портвейна и сам пошёл к Валику Трактору в мастерскую. Трактор отнёсся с пониманием, достал из холодильника колбасу, раскрутил бутылку винтом и выбил ударом ладони по дну бутылки пробку. Разлил портвейн по стаканам и утешил Мальцева:
   - Та сколько там той жизни!
   Ну и рассказал кое-что про второе дно панны Поплавской. Очень интересно, а какая у Мальцева может быть позиция после этого? Или что он должен правильно отвечать Поплавской? Он понятия не имеет. Может, она знает, а он не знает. Пусть даже, если половина из рассказов Трактора, правда. Мальцев от всего этого ещё раз сбегал в гастроном за бутылкой. Так и просидели до конца рабочего дня. Потом стали расходиться по домам. Трактор поехал на троллейбусе, а Мальцев решил ехать домой на грузовике, который остановился перед светофором. Залез незаметно сзади в кузов и лёг на дно. Куда-то поехали, потом Мальцев заснул, а когда проснулся, было уже темно. Какая-то автобаза, собаки бегают по территории. Он от них убегал, лез через какие-то заборы, поцарапался и порвал брюки. Да, опасная эта Поплавская. Правильно говорил бандит Горбатый - кабаки и бабы доведут до цугундера.
   А вообще через две недели у Мальцева первый в его жизни отпуск. Ласковое сентябрьское солнце на голубом небе, ещё тёплое море, сладкое дешёвое виноградное вино - это, братцы, бархатный сезон в Крыму. Ну, а потом посмотрим. Наверное, всё же аспирантура. Физика, девочки, это наш хлеб, как говорил его университетский друг по прозвищу Шизоид.

***

   - У нас в дивизионе бяда! - командир учебного дивизиона майор Бараневич обратился к стоящей перед ним шеренге курсантов КВЗРИУ. Майор был уроженцем Витебска и говорил с лёгким белорусским акцентом. - Опять пянка! Курсанты Висляков и Худик в неположенном месте занимались употреблением спиртных напитков! Но шыла в мяшке не утаишь! Чем вы можете объяснить своё поведение, курсант Висляков?
   - Я, это..., - сказал носатый курсант с толстыми губами.
   - Молчать! - закричал Бараневич. - Напился как тюха, крыла опустил, - майор согнул руки в локтях и безвольно прижал их к туловищу, показав, как курсант Висляков опустил крылья.
   Выдержав паузу, майор Бараневич подошёл к Вислякову и участливо поинтересовался:
   - Вы алкоголик?
   - Нет, - Висляков пожал плотными плечами.
   Бараневич понимающе покачал головой и двинулся к другому курсанту.
   - А вы, курсант Худик, как дошли до такого состояния?
   Курсант Худик опустил глаза и из осторожности промолчал.
   - Не делайте умное лицо, курсант Худик! Не забывайте, что через месяц вы все наденете офицерские погоны и Родина вручит вам ключи от неба! Чистого неба над головой! Вот.
   Майор Бараневич сделал долгую паузу и продолжил:
   - В столице нашей Родины Москве только что окончились Олимпийские игры!. Это событие, имеющее большое политическое значение для нашей Родины. А у нас в дивизионе опять пянка! Как малые дети прямо! Вы хоть знаете, что у нас в училище сейчас месячнык по борьбе с ненормативным матом? Я не могу понять, зачем вы матерытесь? - майор беспомощно развёл руками. - Вот, например, вы, курсант Худик, вы можете мне объяснить - зачем вы матерытесь? Да ещё в месячнык?
   - Я нервный, - ответил Худик, глядя в асфальт под своими ногами.
   По шеренге курсантов прошёл сдавленный смешок. - Ага! Понятно. Нервный значит? Понятно. А месячные недомогания вас не беспокоят, курсант Худик? Кстати, о женщинах, - майор Бараневич округлил глаза и недоуменно развёл руками. - Вчера зашёл в казарму, открываю первую же тумбочку, а там, извините за резкость, баба с голой дупой приклеена! Ну, как дети малые, прямо! Мы с прапорщиком Репьевым еле отодрали её! Я её приказал выбросить на мусорник! Вам государство выделило тумбочку для хранения личных вещей, а не для того, чтобы вы там занимались эротическими фантазиями!
   - Дивизион! Равняйсь! Смирррна! За употребление спиртных напитков, пянство и алкоголизм объявляю курсантам Вислякову и Худику по три наряда вне очереди!
   - Есть, три наряда вне очереди, - отозвались Висляков и Худик.

***

   Капитан Щукин, служащий призывного отдела районного военкомата, захлопнул папку с бумагами, поерзал худым задом по жесткому сиденью стула, достал смятую пачку "Примы" и закурил. Потом он подошёл к открытому окну и, оскалив желтые зубы, выпустил на улицу клуб дыма. За окном догорало жаркое киевское лето. На могучем каштане, росшем напротив окна его кабинета, уже появились первые жёлтые листья. Начало сентября - жаркая пора для работников военкомата. Щукин вернулся к своему обшарпанному столу и, закусив сигарету, выдвинул самый нижний ящик. Оттуда он извлек длинный ящичек с аккуратными картонными карточками и поставил его на стол.
   В ящичке хранилась личная картотека капитана Щукина. Вот уже несколько призывов эта картотека надежно кормила капитана и его непосредственное начальство. Щукин придвинул картотеку поближе и стал перебирать картонные бланки цепкими узловатыми пальцами.
   Внезапно дверь без стука распахнулась и в дверном проеме возникла худощавая фигура парнишки в засаленном комбинезоне. На левом рукаве комбинезона была пришита эмблема с изображением танка. На стриженой голове неожиданного посетителя был надет потертый танковый шлем с болтающимся переговорным устройством, а ноги были обуты в тяжёлые яловые сапоги. Грохоча сапогами, призывник уверенно пошёл к столу Щукина, доставая на ходу какие-то бумажки. Чувствовалось, что здесь он не первый раз.
   - Вот направление, - сообщил странный танкист.
   Капитан Щукин скривился как от зубной боли и отодвинул картотеку. Это был призывник Платонов. На мандатную комиссию Платонов явился в этом комбинезоне с дурацкой эмблемой и в танковом шлеме времен Отечественной войны. С порога он отдал честь и доложил:
   - Хочу быть танкистом!
   На все вопросы несколько смущенных членов мандатной комиссии призывник Платонов отвечал четко и единообразно:
   - Хочу быть танкистом!
   И все. Пришлось направлять придурка на врачебную комиссию. Там, конечно, с ним разберутся и не таких видали, но в этот призыв он не попадет, а там, глядишь, и вовсе проскочит.
   - Вы дебил? - устало спросил Щукин, подняв на паренька глаза.
   Платонов отрицательно помотал головой:
   - Нет! Хочу быть танкистом!
   - Мы сейчас набираем призыв в стройбат, в Туркестанский военный округ, хочешь?
   - Нет, хочу быть танкистом!
   Щукин понимающе покивал головой:
   - Соображаешь, да? Ладно, давай направление!
   После того, как Платонов ушёл, Щукин некоторое время сидел молча, уставившись на закрытую дверь. Потом он осторожно выглянул в коридор. Танкиста-идиота не было. Вдоль обшарпанных стен маялись обычные призывники. Один из них, одетый, несмотря на тёплое время, в синий болоньевый плащ, сидел на скамейке и тыкал дымящей сигаретой в плащ. От этого в плаще уже было с десяток отверстий с оплавленными краями.
   Щукин хмыкнул и закрыл дверь. Бывает и хуже. Пару лет назад двое отморозков натянули на ноги ласты, напялили маски для подводного плавания с дыхательными трубками и с игрушечными автоматами на батарейках пошли грабить овощной киоск. Навели на продавщицу автоматы и скомандовали:
   - Хенде хох!
   Увидев водолазов, вооружённых необычными автоматами с мигающими красными лампочками, продавщица подняла страшный крик. Прибывший наряд милиции поначалу тоже растерялся. Менты даже схватились за свои автоматы, но потом разобрались и, предварительно обезоружив водолазов, отвезли их в райотдел. Потом им дали по пятнадцать суток принудительных работ, но своего ребята добились, от призыва в тот год ушли. Хорошо, хоть таких мало. У большинства хватает решительности только чтобы не различать цвета и не видеть букв в таблице. На таких и стоит армия. Да еще на хлопцах с глубинки. Там, если не служил в армии, то ни одна девка к себе не подпустит. Считается неполноценный. Но почти каждый призыв попадаются такие вот твердые орешки. Видят вспышки за окном, лицо старика на звездном небе, мочатся ночью, страдают сексуальной дезориентацией, слышат разнообразные голоса и прочее, и прочее. Потом, очутившись в дружном солдатском коллективе, они все вмиг перестают мочиться и обретают правильную половую ориентацию.
   Щукин опять придвинул к себе полезный ящичек. Карточки, составлявшие его содержимое, являлись личными делами лиц, получивших офицерское звание на кафедрах военной подготовки вузов Киева и подлежащих призыву на два года в армию. Фишка была в том, что разнарядки на лейтенантов-двухгодичников, приходившие из штабов округов, были существенно меньше, чем количество карточек в ящичке. Это и был его, Щукина, хлеб. Благодаря такому раскладу у него, никому не нужного капитана, комиссованного по состоянию здоровья из строевой части, появлялась возможность лично определять, кто пойдет в армию на два года, а кто нет. И вот уже лейтенант-двухгодичник, вырванный из родного дома, вздыхает: "Судьба злодейка..." Ан, не судьба! Просто за тебя никто не похлопотал, не дал хабаря скромняге Щукину. Вот он и отправит тебя служить Советскому Союзу на два долгих года.
   Щукин вынул из ящика карточку и углубился в изучение её содержания. Потом он удовлетворённо хмыкнул и отложил её в сторону. Вот этому парню он даст шанс. Вполне реальный для умного человека. И состоится у них диалог двух умных людей. Ну, а если один из них окажется дураком? Тогда дурак получит почётную возможность сменить на два года туфли на сапоги и выполнить свой воинский долг.
   Щукин последний раз затянулся сигаретой, отвинтил колпачок авторучки и принялся выписывать повестку Мальцеву Виктору Владимировичу, младшему научному сотруднику Института физики.

Глава 3. Неблагополучная квартира

  
   Если театр начинается с вешалки, то холостяцкие квартиры в ДОСах начинаются с запаха. С мистической закономерностью во всех таких квартирах почему-то сломан унитаз. Запах мочи, дополненный запахом пота, табачного дыма, грязных носков и сапожного крема, составляет неповторимый букет холостяцких квартир, где я последние годы и пытаюсь найти своё дамское счастье.
   На застеленном газетами столе стояли вскрытые консервы сайры, тарелка с солёными огурцами, ломти пайковой красной рыбы, маринованные помидоры, эмалированные кружки из солдатской столовой и бутылки водки. Подвыпившие лейтенанты, что-то орут, чавкают помидорами и провозглашают тосты.
   Борзинский всепогодный женский десант сегодня тоже тут, в квартире номер восемь. Это я - Люсьен, и мои боевые подруги - Шпала, Бурятка и Чесотка. Хотя, у нас здесь подруг не выбирают. С кем вечером по дороге в ДОСы, та и подруга. На сегодня такой вот расклад.
   Банкет даётся в честь молодого коммуниста лейтенанта Вислякова или просто Вислого, которого сегодня приняли в партию. Ещё никто особо не пьян, поэтому разговоры ведутся о службе. Присутствующим дамам эти специальные разговоры непонятны. Из услышанного мы понимаем только то, что все солдаты быдло, их нужно мочить, а работа на радиолокационной ракетной технике сопряжена с опасностью для здоровья. И поэтому распитие водки это вынужденный шаг, совершаемый для защиты от каких-то смертоносных волн, исходящих от локаторов и ракет.
   Вновь наполнились кружки и сам виновник торжества молодой коммунист Николай Висляков, выпучив глаза болотного цвета, выкрикнул тост:
   - Партия говорит "Надо!", комсомол отвечает: "Есть!"
   Девчонки вскинули эмалированные солдатские кружки и, вытянув шеи, что есть силы заорали писклявыми голосами:
   - Комсомол отвечает "Есть!"
   Услышав ответный слоган, Вислый вскочил с табуретки, поднял вверх кружку и опять заорал так, что на толстой шее вздулись жилы:
   - Партия говорит "Надо!!!"
   - Комсомол отвечает "Есть!", - пронзительно запищали девки. Между прочим, мы все действительно комсомолки, так что всё правильно.
   Лейтенант Басин, хрустя огурцом и брызгая слюной, объясняет Бурятке сбивчивой скороговоркой:
   - Противолокационная ракета "Шрайк" запускается с самолёта и наводится по лучу от станции наведения. Поэтому в бою среднее время жизни станции наведения комплекса "Круг" всего два часа!
   Услышав это, Вислый дёрнулся, как от электрического разряда, потом вскочил и заорал благим матом:
   - Мы смертники!
   - Мы смертники, мы смертники! - завизжали в ответ девчонки.
   Веселье тем временем набирало силу. Все орут, пьют, брызгают слюной, закусывают, бегают в туалет, произносят тосты и опять пьют. Потом сдвинули столы и пошли танцевать.
   "Ван вэй тикет, ван вэй тикет, ван вэй тикет ту зе блу", - надрывается из магнитофона Ирапшн.
   Кстати, это про меня поют негритосы. Ван вэй тикет. Билет в один конец. Сегодня я должна определиться, кто из этих орущих ребят купит мне этот билет в один конец, по которому я сяду в волшебный поезд из моего давешнего сна.
   Выбор, девочки, прямо скажем, небольшой.
   Напротив меня сидит Плейшнер. Вроде тихий, с позолоченным значком суворовского училища на широкой груди. Но какой-то странный. Над его железной кроватью висит фотография очень красивой девушки. Ей можно дать и двадцать пять лет и пятнадцать. Бывают такие лица. Когда Плейшнер выпьет, то говорит, что это его невеста Света, мастер спорта по гимнастике, погибла год назад в автокатастрофе. Когда выпивает ещё больше, то снимает эту фотографию со стены и смотрит неотрывно на неё, держа перед глазами обеими руками.
   Пару месяцев назад эта девчонка, вполне живая, внезапно приехала с подругой в Борзю и нагрянула к Плейшнеру сюда в восьмую квартиру. Плейшнер тогда почему-то страшно перепугался, прятался от неё и даже ночевал в казарме пока она не уехала.
   Следующим по часовой стрелке идёт Бас. Орёт и брызжет слюной больше всех. Неожиданно тонким для своей комплекции голосом сейчас визжит вместе со Статус Кво:
   - Your Are in the Army Now! Ю ар ин зе арми нау! А-а-а-а ин зе арми, нау!
   Бас неуправляемый тип. Время от времени откалывает номера, нарочно не придумаешь. Когда двухгодичник Паренёк появился в части, майор Кролевец из особого отдела у него сто рублей сразу одолжил. Дело обычное, типа до зарплаты. Ну, понятно, и не думал отдавать, на то он и майор, а Паренёк так, чмо гражданское, студент, одним словом. Паренёк уже и забыл про это, а Бас, как узнал, возбудился весь и пошёл домой к Кролевцу. Под мухой, понятно. Пришёл, позвонил в дверь и сказал, что, мол, если завтра, товарищ майор, не отдадите Пареньку сто рублей, я прихожу и выношу телевизор. Жена Кролевца на шум вышла, всё слышала. Особист деньги Пареньку на следующий день отдал, но Баса запомнил. Хорошо запомнил, тихо так, без шума. Ребята в особом отделе тихие, но своё дело знают. Кого попало туда не берут. За эти годы я стала психологом-самоучкой. Вернее, военным психологом-самоучкой. Так вот, скажу я вам, прямой путь Басу из ЗабВо в ТуркВо, Туркестанский военный округ. На лбу его так и написано - ТуркВО. Если не хуже. Для таких горячих парней есть ещё УРы - Укреплённые Районы, полигон Эмба и много других точек, которые мне вовсе неинтересны. Так что пусть себе орёт, поёт, наверное, драться дальше полезет. Хорошо, если с кем-нибудь на улице, а то может и со своими.
   Следующий - Лосев. В отличие от остальных он не лейтенант, а младший лейтенант - очень редкое в Советской Армии воинское звание. Лося я знаю давно, когда он был ещё лейтенантом. Знала и его жену, Наташу. Красивая девчонка была. Красивая не то слово. Очень красивая, да. Была, да сплыла... Я даже помню песню, которую она пела под гитару.
   На озарённый потолок ложились тени
   Сплетенье рук, сплетенье ног,
   Судьбы сплетенье.
   И падали два башмачка со стуком на пол,
   И жёлтый воск из ночника на платье капал
   Красиво как. Тонко... Серебряный век. Так тонко, что, думаю, без понюшки кокаина здесь не обошлось.
   Хорошо пела красавица Наташа Лосева, тихо перебирая струны тонкими длинными пальцами. Потом лейтенанты из того призыва переписывали слова и мучительно пытались подобрать на гитаре: "Свеча горела, свеча горела, свеча горела". Получалось плохо, ну, как если бы Лосева в кирзачах вдруг пошла по плацу торжественным маршем. Лось красивый парень, кандидат в мастера по боксу. Что там случилось, кто ж его знает. Только от того Лося сейчас мало чего осталось. Похудел, звёздочка всего одна на погонах. Ну, и в глазах тоска смертная. Лось улыбается вымученно, а от этого тоска в глазах ещё больше страшная. Что-то сильно повредилось в тебе, Игорь. Жены давно нет, уехала Наташка. А Лося переселили в общежитие к холостякам, куда он забрал из своей бывшей квартиры только какие-то спортивные кубки и томик Алексея Толстого. Носится с этими кубками и томиком, как ненормальный.
   Хороший ты парень, Лось, но без бабы, видать, хана тебе. По глазам вижу - хана. Не выкарабкаешься. Точнее говоря, всем вам, товарищи лейтенанты без бабы хана. Только молодые вы ещё, не знаете этого, вот и орёте, водку хлещете, весь мир у вас в кармане. Дай Бог вам остановиться. Не знаете, почему вам хана без бабы? А знаете, как по фене матрац? Матрац по фене будет "женщина". Ну, а подушка - "жена". Дядя Кеша как-то рассказывал.
   Взять бы вот так, подойти к Лосю и сказать: "Давай, Игорёк, рискнём и попробуем? Я тебе дам, чего тебе не хватает. Ничего особенного - тепла женского. Без чего ты, похоже, с катушек слетишь вовсе вскорости". Только не выйдет ничего, да. У тебя, Лось, позади волочится столько разного, что и не разберёшь, где что... Эх, Лось, Лось... Ну, и я девушка, как говорится, с прошлым. Потонем оба с таким грузом. И тебе, Лось, рвать когти отсюда надо поскорее и подальше.
   Но уехать просто так Лось тоже не может, какой-никакой, а офицер, есть такая статья про дезертирство. Где-то год назад закосил Лось чтобы уйти по актировке. Чтобы его комиссовать возили под конвоем в сумасшедший дом в Читу на экспертизу. Там Лося признали вменяемым и привезли под конвоем обратно в Борзю. Так и шляется с тех пор в полевой форме с портупеей по борзинским малинам, все местные братки его кореша. На службе почти не бывает, зарплату ему перестали платить ещё полгода назад, кроме полевой формы у него другой одежды нет. Чтобы не обвинили в дезертирстве, Лось раз в две недели приходит в часть и становится в строй. Его комбат, капитан Козлов, уже привык к этому и не обращает внимания, а сразу определяет Лося в какой-нибудь малоответственный наряд. Например, дежурным по котельной. Хотя после того самого инцидента котельную Лосю уже не доверяют.
   А инцидент был прошлой зимой. Температура ночью в казарме была, как обычно, градусов пятнадцать, солдаты спали, не раздеваясь, спрятавшись под одеяло с головой. Под матрацем в таких случаях пропускается ремень, который застёгивается сверху над одеялом. Немного согреться можно будет только утром, выпив в столовой кружку горячего чая. А по-настоящему согреться можно будет на техтерритории под дюзой турбины пусковой. Тут главное поплотнее закрыть лицо меховыми варежками, набрать в грудь побольше воздуху, и под струю! За минуту, на которую можно задержать дыхание, пробирает жаром до самой последней косточки! Потом ещё минут тридцать слегка дымящийся танкач сохраняет живительно тепло. А всё потому что уголь с хоронорского разреза, которым топят в котельной, имеет малую удельную теплотворную способность. Это был широко известный факт. На эту тему было защищено несколько кандидатских диссертаций, на основе которых в штабе округа в Чите рассчитывались суточные нормы и средние температуры многочисленных установочных документов.
   После очередного появления Лося на разводе комбат Козлов определил его в наряд дежурным по котельной. Лось приступил к выполнению возложенных на него обязанностей уже не совсем трезвым, да ещё хорошо добавил где-то по дороге в котельную. К тому же за сутки до этого Лось, находясь в Борзе, то ли упал, то ли подрался с кем, поэтому лицо его носило следы асфальтовой болезни.
   То, что было дальше, солдаты, бывшие в те сутки кочегарами, передавали неохотно и как-то путано. По их рассказам выходило, что младший лейтенант Лосев, внезапно завалившись в котельную, посмотрел на обратку, потом взял стоящий в углу лом и, страшно скрипя зубами, обратился к истопникам с ультиматумом, хватаясь время от времени свободной рукой за кобуру. Суть ультиматума состояла в том, что, если температура на обратке не будет поднята до семидесяти градусов, то Лосев вот этим ломом размозжит черепа по очереди всем кочегарам. После этого Лось ушел спать в казарму, забрав зачем-то лом с собой и сказав, что вернется через три часа.
   То, что младший лейтенант Лосев забрал лом с собой, совсем сломило кочегаров. Они устроили совещание и решили поднимать температуру. Лось пришел не через три часа, как обещал, а через два. Посмотрев на обратку, он остался очень недоволен, сам схватил лопату и стал бросать в топку уголь. Потом он стал включать наугад запыленные рубильники, которые никто не трогал с момента сдачи котельной в эксплуатацию. При включении одного из рубильников, на котором весела табличка "Неисправен", неожиданно с жутким воем заработал резервный наддув топок.
   Через два часа солдаты в казарме стали просыпаться от жары. В котельную прибежал взволнованный донесениями из казармы помощник дежурного по части.
   В котельной он увидел вырывающиеся из жерл топок языки адского пламени, в свете которых сновали голые по пояс кочегары. Картину дополнял сатанинский вой вентиляторов наддува, которые считались неисправными со дня основания части. Помощник дежурного доложил по телефону об увиденном дежурному по части, а также сообщил, что младший лейтенант Лосев сам швыряет уголь в топки, никого к себе не подпускает, температура в котлах девяносто градусов. Израсходован суточный запас угля.
   Дежурный по части здорово перепугался и вызвал в кочегарку по тревоге караул, чем предотвратил возможный взрыв котлов.
   После этого случая начальник штаба полковник Гуревич передал через сослуживцев, что хочет поговорить с Лосевым и ждет его у себя в любое время. Когда Лось пришел, они с Гуревичем полюбовно решили, что Лося направляют в Читу на психиатрическую экспертизу. Поскольку конечной целью Лося было увольнение из армии по состоянию здоровья, этот вариант вполне его устраивал.
   Несмотря на то, что Лось рассказал военврачам про то, что необходимо срочно просверлить его череп и отсосать лишний мозг, экспертиза констатировала, что отклонения по шизо-циклотимической оси Кречмера у младшего лейтенанта Лосева находятся в пределах медицинской нормы.
   Сам же прецедент с котельной оказался не таким безобидным, как можно было бы подумать. Он перечёркивал все многолетние расчёты военных специалистов из штаба округа о малой теплотворной способности хоронорских сланцев. По этому поводу даже состоялось закрытое совещание командования части. Результатом совещания явилось постановление о неполном служебном соответствии капитана Козлова, который допустил Лося в котельную, и запрет самому Лосеву подходить к котельной ближе, чем на пятьдесят метров под угрозой немедленного ареста и помещения на офицерскую гауптвахту.
   Ну и последний в моём раскладе - лейтенант Висляков. Именно рядом с ним сейчас сижу я и обнимаю его могучую потную шею. Потому что Вислый и есть тот самый капитан Грей, который увезёт на алых парусах свою Ассоль из этого бестолкового городишки. Хотя у Грина как-то всё неоднозначно. Этот самый Грей на корабль с алыми парусами Ассоль то взял, но о женитьбе нигде речи не шло. Я ещё, когда девочкой смотрела этот фильм, то недоумевала - ну взошла Ассоль на пароход с алыми парусами, куда её позвал подозрительно красивый Василий Лановой. Ну а дальше-то что? Поматросили и бросили, как говорит тётя Маша? Так это опять про меня.
   Но теперь всё будет по-другому. Поэтому я и стараюсь так сегодня для молодого коммуниста Николая Вислякова. Партия говорит "Надо!", комсомол отвечает "Есть!". Амуниция на мне боевая - вьетнамские нейлоновые ресницы, накладные ногти кроваво-красного цвета, югославский бюстгальтер-душитель и пояс штангиста с пряжкой, усыпанной китайскими бриллиантами. Прямо не Люсьен, а трансформер какой-то. И духи на мне "Пани Валевская", тётя Маша подарила на мой день рождения. Полгода с зарплаты откладывала, купила их через знакомую в Краснокаменске. Краснокаменск закрытый город, недалеко от Борзи, пускают туда только по спецдопуску. Чем они там занимаются, я не знаю, но в магазинах там есть то, что Москве и не снилось. Расплакалась ещё тогда тётя Маша чего-то. Протянула тёмно-сиреневый узкий флакон, а потом отвернулась и заплакала. Может, представила, как среди запахов пота, сломанного унитаза, носков и пролитой водки будет пахнуть свежие фиалки "Пани Валевской" на её племяннице. Сюр, какой-то с этими духами. Как и мой волшебный поезд из сиреневой дымки на борзинской станции.
   Колян мой тоже приоделся по случаю - потёртые треники с пузырями на коленах и какая-то фуфайка поверх голубого офицерского нижнего белья. Под трениками наверное такого же цвета офицерские кальсоны. Колян уже наорался вдоволь и теперь сидит тихо, уставившись на моё колено в капроновых колготках. Даже положил на него свою потную ладонь.
   Капрон неприятный для ноги. Нога от него жутко потеет, да и холодно на улице. Вон Бурятка - в шерстяных рейтузах. Удобно, лаконично, функционально. А я в капроне. Это потому, что задачи и цели у нас теперь с Буряткой разные. Бурятка пришла погулять, а я здесь по делу. Потому что теперь знаю волшебное слово. Знаю с того самого странного дня, когда мне приснился чудесный поезд и тётка-стоматолог сказала мне: "А теперь, деточка, придётся потерпеть". Только пока я этого слова никому не скажу и потерплю, если надо. Да и предназначено волшебное слово не этим потным самцам, а совсем другим людям, солидным мужчинам с двумя просветами на погонах.
   Танцы в восьмой квартире уже закончились, на столе остались одни объедки, водка вся выпита, натруженный магнитофон замолк. Праздничный вечер тихо катился к своему финалу.
   Лось взял гитару и заскрипел свои странные песенки. Музыкальная фея явно не стояла у его колыбели, поэтому у Лося получается какой-то малохольный речитатив.
   Мне водку дают, как чай,
   Чтоб храбрым я был повсюду,
   И мне говорят -- стреляй!
   А я говорю -- не буду.
   Плейшнер, с трудом составляя фразы заплетающимся языком и жестикулируя пальцами, говорит сидящей рядом Чесотке:
   - Вот мой комбат, Галимов, спросит меня - лейтенант Плешаков, почему вы не были двое суток на службе? А я ему - а вы уберите сначала педерастов из части! Развели педерастов, как я приду на службу? Вот ты, как думаешь? - спросил он Чесотку.
   - Гнида твой комбат, конь педальный! - брезгливо скривилась Чесотка. - Сам, наверное, дятел.
   - Дятел, - утвердительно кивнул головой Плейшнер.
   - Ну да! Развели дятлов, а я должен ходить на службу? Ты знаешь, как я тебя уважаю? Я же хотел быть тренером по плаванию. И невеста была у меня в Минске, Света. Вон её фотография висит. Мастер спорта по гимнастике. Погибла в автокатастрофе на двадцатом километре минского шоссе.
   - Не паси вола, Плейшнер, она же приезжала к тебе недавно, - сказала Чесотка. - Центровая такая девочка.
   - Да, приезжала. Вроде она. Точь в точь, как она, не отличишь. Но я чую...
   Лось отложил гитару и что-то бормотал, наклонясь к Шпале:
   - Все пошло к черту! Я пьян, грязен, гнусен! Что мне осталось от одиночества? - Только самоуслада гнусностью и грязью... Это он растлил меня, будь он проклят! С этого и началась омерзительная душевная каша: пьянство, девчонки, скандалы, швырянье денег и поливание всего этого кошмарным соусом с кровушкой, - переживание под музыку. Вот что тянуло меня к Михаилу Михайловичу: он с упрямой сосредоточенностью, с блаженной, кривенькой улыбочкой изживал самого себя, горел в собственном чаду. Огонек был странненький - шипел и чадил, но Михаил Михайлович иного наслаждения не знал.
   У Лося ко всем прочим его странностям ещё феноменальная память. Это он цитирует по памяти что-то из Алексея Толстого, я уже слыхала когда-то раньше. И в шахматы Лось у любого выиграет. Кроме дяди Кеши. С Лосём как-то они сели играть, не на деньги, а так на интерес. Тяжёлые были партии, долгие. Лось скрипел зубами, но дядя Кеша тогда выиграл все партии. Лось, помню, сильно огорчился, тогда его даже в местный вытрезвитель забрали. Потом приехал патруль и увёз его на военном грузовике в комендатуру. Дело было летом, жара была страшная, так во дворе комендатуры Лося водой поливали. Он стоял в своей полевой форме, в портупее, фуражке и как-то по-детски улыбался, а солдат поливал его водой из шланга.
   Затихает наш весёлый карнавал. Все расселись по парам, мальчики с девочками. Я с Коляном, Плейшнер с Чесоткой, Лось со Шпалой и Бас с Буряткой. В наступившей тишине только слышно их бормотание:
   - ... тогда пущу в ход руки, ноги, локти и зубы, - говорит Бас Бурятке, сопровождая свои слова лаконичными жестами. - Буду бить жёстко, грамотно.
   - Я совершил уголовное преступление: вчера на набережной встретил тайного агента большевиков, одного из убийц моей матушки, задушил его и бросил в Сену, - это Лось цитирует своего Толстого. Сидящая рядом Шпала внимательно слушает и молча кивает крупной головой.
   - .. может меня вчера ночью заменили на точную мою копию, понимаешь? Это совершенно невозможно проверить! - шепчет Плейшнер Чесотке. - А, может, мы все возникли пять минут назад? Ты же знаешь, как я тебя уважаю?
   - Ой, не паси вола, фуфло это, можешь потрогать меня...
   - ...навёл антенну локатора по телеприцелу на суслика и включил высокое напряжение. Суслик как запищит..., - это рассуждает мой капитан Грей. - Если начхим будет мне в люк взрывпакеты бросать, я его лучом по яйцах..., - вяло шлёпает толстыми губами Колян. - Завтра в патруль по Борзе пойду заступать. Пойду на четвёртый маршрут заступать, ага.
   Четвёртый маршрут патруля - это через вокзальный виадук, мимо хлебокомбината и рядом с моим домом.
   - Ну, так заходи ко мне, - говорю я так, между прочим. И взгляд из-под удлинённых ресниц сначала в угол, потом на нос, потом на предмет. "В угол, на нос, на предмет", - так говорит тётя Маша. Наверное, в её время так делали девицы, в ответ на приглашение кавалера на тур вальса. Называется - строить глазки. Ну, в моё время все кавалеры куда то подевались, а те, кто остались, вальса танцевать не умеют. А предмет - это вытаращенные болотные глаза моего военного друга Коляна Вислякова. Состроила я ему глазки, как положено, и продолжила:
   - Чайку попьём, я пирог яблочный испеку. Тётка на ночную уйдёт, что по городу тебе ночью шляться? Ещё стрельнет кто-нибудь из-за забора обрезом.
   Колян вскинул голову и сфокусировал на мне взгляд:
   - А... Стрельнёт. Пальнёт, прямо в меня пальнёт, в коммуниста... - Он нахмурил брови и потряс головой. - Но партия говорит - "Надо!", и мы идём. Мы ведь смертники, Люсьен, жить нам два часа... - грустно сказал Вислый. - Но, если партия говорит надо, значит, я приду. Жарь пирог, Люсьен, будем пить чай. Ага...
   - Точно придёшь? - спросила я.
   - Слово офицера.
   И опять Бас:
   - ... он заходит в санчасть и говорит: "Мы пришли!"
   - Кто это "мы"? - спрашивает фельдшер.
   - Я и триппер!
   Бурятка смущённо захихикала и опустила раскосые глаза, китайским девочкам не пристало слушать такие пошлые анекдоты.
   Чесотка сидит на коленях у Плейшнера и внимательно смотрит, как он, сжав кулак, медленно сгибает руку в локтевом суставе. Послышался слабый скрип.
   - Люмбаго, - озадаченно пробормотал Плейшнер.
   Лось опять потянул гитару. Пальцы путаются в блатном квадрате, он невидящим взглядом смотрит в одну точку и поёт речитативом:
   Ломает меня палач
   На страх остальному люду,
   А мне говорят - заплачь,
   А я говорю - не буду.
   Голос Лося задрожал, он положил гитару и часто заморгал. Казалось, сейчас впрямь заплачет. Такое с ним случается иногда, с тех пор, как его Наташка уехала.
   Гитару подобрала сидящая рядом с Лосем Шпала. nbsp; Щукин последний раз затянулся сигаретой, отвинтил колпачок авторучки и принялся выписывать повестку Мальцеву Виктору Владимировичу, младшему научному сотруднику Института физики.

Глава 3. Неблагополучная квартира

Дёргая грубыми пальцами за три струны, она запела тонким голосом:
   Пугал меня мусор, крыса позорная
   Рассказывай, сука, с кем в деле была!
   Но отвечала я гордо и смело
   Это душевная тайна моя!nbsp; Борзинский всепогодный женский десант сегодня тоже тут, в квартире номер восемь. Это я - Люсьен, и мои боевые подруги - Шпала, Бурятка и Чесотка. Хотя, у нас здесь подруг не выбирают. С кем вечером по дороге в ДОСы, та и подруга. На сегодня такой вот расклад.
   nbsp; Вдруг с улицы прямо под окнами раздались истошные крики. Похоже, дрались несколько человек. Бас вскочил со стула так, что сидевшая на его коленях Бурятка как куль осела задницей на пол. Выглянув в окно, Бас накинул телогрейку и стремительной качающейся походкой выскочил в дверь. Лось прильнул вслед за ним к мутному стеклу и увидел при свете полной луны несколько тёмных силуэтов, оглашавших окрестности жуткими воплями. Там был уже и Бас, молотящий без остановки короткими и мощными конечностями. Среди дерущихся выделялся верзила, который стоял немного в стороне и на которого никто не обращал внимания. Внезапно верзила истошно заорал:
   - Ну всё, пошёл всех мочить! - и размахнулся увесистым кулаком.
   В этот момент кто-то съездил ему с размаха в нос, верзила закачался и упал. Лось, не удовлетворившись ролью пассивного наблюдателя, тоже накинул забайкалку и вышел на улицу. К этому времени верзила успел подняться и опять размахивал кулаками. Лось как-то боком подобрался к нему и вроде несильно ткнул его под подбородок. Верзила как подрубленный вторично упал на асфальт. Лось трусцой вернулся в квартиру и снова прильнул к окну. Невезучий верзила к этому времени опять поднялся и очумело вертел головой, выкрикивая:
   - Я не видел удара! Я не видел удара!
   - Ага, ну так сейчас увидит, - сказал, потирая руки, Лось и опять двинулся к дверям. Но драка прекратилась так же внезапно, как и началась. В комнату ввалился разгорячённый Бас и стал с рычанием молотить кулаками по висевшим в прихожей шинелям.
   - Бас конченый человек, - пробормотал Вислый. - И Лось конченный. У Плейшнера чердак не в порядке. Потерянные для армии люди.
   Все разом как-то замолчали. Наверное, на сегодня всё сказано, всё выкрикнуто и всё спето. Ну, что ж, до следующего раза, друзья. Сколько у меня уже было таких вечеров, тошно вспомнить.
   В наступившей тишине стало слышно, как за стеной в соседней квартире заиграла гармошка. Какой-то грустный татарский мотив. Я знаю, что это за стеной играет замполит второго дивизиона майор Гаязов. Я, вообще, много чего знаю. И много чего помню. Оттого и так тяжело просыпаться Люсе Невзоровой по кличке Люсьен. Особенно после сна о чудесном поезде, увозящем её отсюда навсегда. Ах, если бы было можно вырвать эту память, вот как тот гнилой зуб, и выбросить её в эмалированный тазик. Чтобы так "цок-цок", покатилась гнилая память по тазику. Чтобы я отдышалась, как тогда в поликлинике, вытерла слёзы и пошла дальше. Но так не бывает. Может об этом и гнусавит татарская гармошка за стеной...
   - Я Гаязова когда нибудь урою! - скалит мокрый рот Бас. - В пасть гармошку засуну! Дятел гумозный... Доиграется...
  
  
  
  

Глава 4. Прелюдия

  
   Теперь, когда я знаю волшебное слово, ничего нельзя пускать на самотёк. Висляков сказал, что идёт в патруль и я должна подготовиться. В смысле подготовить для Вислого харчи. Квашеная капуста, солёные огурчики, маринованные грузди - это у нас с Фигурой из "Садко" бартер такой. Она мне грибочки, да соленья, а я ей говяжьи языки с работы. Кроме этого в холодильнике охлаждается бутылка из "Зелёного магазина" с перчиком на донышке. А ещё шампанское и свечи, которые тётя Маша когда-то купила на случай пропадания света. Будет типа "мы вдруг садимся за рояль, снимаем с клавишей вуаль и зажигаем свечи". Рояля, правда, у нас с тётей Машей нет, но есть гитара. И я, как каждая воспитанная барышня, умею петь романсы, которым меня научила тётя Маша. Есть даже один неприличный:
   Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз
Джентльмены, бароны и леди
   Я за двадцать минут опьянеть не смогла
   От стакана холодного бренди
   Тётя Маша ещё и не такое может, например, станцевать настоящий чарльстон. Полный отпад. Это тебе не подёргивание конечностями, как в опытах физика Луиджи Гальвани, а сложный танец. Руки с переплетёнными пальцами опущены вниз, головка набок, глазки в потолок, пятая точка почти неподвижна, зато какие кренделя ногами! Тётя Маша сказала, что за чарльстон у них сильно наказывали. Но всё равно танцевали, любимый чарльстон назывался "У моей девочки есть одна маленькая штучка".
   Но чарльстона мы с Вислым танцевать не будем. Тяжеловат Колян для чарльстона, не потянет. Поэтому потанцуем под что-нибудь медленное. Хотя бы под Фаусто Папетти. Человек с таким именем и фамилией, не может играть плохо. Этого Папетти мне Фигура дала переписать, а ей переписал Мишка. Миша, типа, влюблённый в Фигуру. В неё многие типа влюбленные, но зовёт замуж только Миша. Мишка парень хороший, но не военный. То есть, по местным дамским меркам что-то типа импотента. Не офицер и даже не прапорщик, а, вообще, местный. Поэтому Миша находится у Фигуры в глубоком резерве. Вот бы поставить рядом Фигуру и нашу Наташку-повара с дитём и спросить - отгадайте, у какая из них вышла замуж за лейтенанта-ракетчика? И на виду Ирка, в ресторане, в самой гуще трётся, и прозвище у неё, Фигура, не на ровном месте появилось. В каком-то смысле легендарная борзинская девка. Ан, нет! Потому что Борзя - город парадоксов. По дурному в нём всё, хоть тресни.
   Как-то зашла к Ирке в подсобку, когда ресторан уже закрывался. Ирка достала из буфета какую-то литровую банку с коричневой жидкостью. Оказалось коньяк. Почему коньяк в литровой банке, я спрашивать не стала, потому что примерно догадываюсь. Выпили по рюмке, разговорились. О чём? Ну, не о Фаусто Папетти же. Тематика обычная - мужчина и женщина. А конкретнее - как бы стать офицерской женой и слинять отсюда куда подальше. Опрокинули ещё по рюмке, Фигура разгладила официантский фартучек на своих крутых боках и сказала нервно:
   - Вообще уже не понимаю, чего им надо! Сближайся - ничего не будет, а не сближайся - будет то же самое.
   - Плох тот солдат, который не носит в ранце маршальский жезл, - сказала я. - Кажется, Наполеон так сказал. Каждый лейтенант мечтает стать полковником. А вот для карьеры нужно правильно жениться. Вдумчиво жениться, грамотно. На породистой девочке. А они в Борзе не водятся. Не тот климат.
   От обиды ещё по рюмочке накатили. Коньяк мягко обволок голову, притушил воспалённые мозговые канальцы. Проблемки поблекли, прогнал их благородный коричневый напиток из банки. Попрятались проблемки в норки и смотрят оттуда вострыми глазёнками, когда опять их время придёт. А сейчас нам с Иркой хорошо. Так душу отпустило, что только бы не разреветься... Ревём мы иногда с Иркой на пару здесь, в подсобке, под коньячок.
   - Мужики и сильнее, и умнее нас баб, а мы второй сорт выходит, да? - сказала Ирка заплетающимся языком. - Куклы с дырками... Что же так несправедливо всё устроено, а? И стареем раньше, и с месячными маемся.
   - А ты знаешь, как на зоне таз для стирки зеки называют? - спросила я.
   - Не знаю. А ты откуда знаешь?
   - Так сосед, дядя Кеша говорил. "Алёнка". Этот таз у них называется "Алёнка". Как думаешь, почему?
   - Ну, ты же умная, почему? Тоскуют без женщин, да?
   - Тоскуют не то слово. Дуреют, с ума сворачиваются. Отполированные пластмасски от зубной щётки в член себе под кожу зашивают. "Спутник" это у них называется.
   - Зачем? - округлила дымчато-серые глаза Ирка.
   - Нам, бабам, не понять, зачем. Зашивают и гордятся этим. А всё потому, что власть есть у женщин над мужиками. Тайная, не видная просто так, но власть. На том мир держится. Как цементом скрепленный. А то бы развалился бы давно. Покалечили бы друг друга мужики, "спутники" позашивали, спились бы и опаршивели.
   - Да, власть, - плаксиво протянула Ирка. - Хорошая тебе власть, ага... Меня в школе пацаны портфелем по голове били, из трубочек промокашками обслюнявленными плевали, на переменах толкали, юбку один раз сбоку по шву порвали.
   - Так это и есть власть. Самая настоящая!
   - Мишка меня любит, ага... Хороший пацан, Мишаня. Один такой, да. А что он мне может дать? На автобусе покатать, - прогнусавила Фигура.
   - Можешь пожаловаться во всемирную лигу сексуальных реформ. Может там помогут.
   - Сексуальных реформ? Ты чё, какие реформы?
   - А это из книги. Про Остапа Бендера, не читала?
   - Это ты у нас читаешь. Я бы тоже почитала, дай что-нибудь. Про любовь. Только из прежней жизни. Из нашей я сама могу написать. Зачитаешься. Только детям до восемнадцати не рекомендуется. Где ты только берёшь эти книги?
   - У тёти Маши много. Целый сарай забит. Тётя Маша как-то рассказывала про Бетховена. И про Бетховена, и про Ницше.
   - Какой Ницше? - спросила Ирка. - Еврей что ли? Или араб?
   - Философ великий немецкий был. Чокнутый на всю голову. Но умный. А Бетховен ползал на коленях и собирал с пола разбросанные одной девкой ноты. Джульетта Гвиччарди звали. Красотка была Джульетта ещё та. А потом она выскочила замуж за какого-то графа. Так Бетховен так расстроился, что со злости написал "Лунную сонату" и посвятил её этой самой Джульетте. Потом она сбежала от графа к князю. Фамилия ещё у князя была такая прикольная. Сейчас, ага, Пюклер! Князь Пюклер. Потом Пюклер её прогнал, и она вернулась к Бетховену, мол, прости, я вся твоя. А тот гордый, денег ей дал и всё. А соната с посвящением этой сучке так и осталась. А Ницше женоненавистник был, кошмар! Женщин ненавидел и презирал. А я думаю, просто боялся. А на фотографии впрягся в телегу, на которой сидит с кнутом другая девка. Лу Саломэ её звали. Эта Лу так продинамила бедного Ницше, что он натурально попал в сумасшедший дом. Там и просидел до конца. А перед этим написал какую-то жутко умную книгу по философии. Тоже, как и Бетховен, со злости написал. Эта Лу Саломэ тоже потом удачно выскочила замуж за одного профессора-востоковеда. А зачем ей чокнутый, хоть и гений? Потом тот востоковед два раза пытался покончить собой. Вот так. А ты говоришь - несправедливо. И у нашего женского рода сила есть. Только в этом вонючем городке она не проявляется. Не действует в этой местности.
   Фигура опять налила из банки и сказала:
   - А ну, давай за нас выпьем, за беспородных девочек!
   Мы чокнулись рюмочками, потом Ирка закурила сигарету, пустила к потолку дым кольцами и задумчиво сказала:
   - Беспородные, мы с тобой, Люся, голубки. Папашка-красавец гены свои передал и слинял. Ветер подул и покатился папашка, гены свои бабам встречным передавать. Совсем беспородные, ага, - голос Фигуры задрожал. - И поэтому, видать, для другого только и годимся. Девушки на время. Нету папы полковника... И неполковника тоже нет, инкубаторская я голубка. Вам не нужна, товарищ военный, девушка на время? С красивой задницей, но совсем беспородная? И не за деньги, учтите, а практически на шару. За ничтожный шанс выйти за вас, товарищ военный, замуж вы можете сорвать с меня пыльцу девственности.
   - Пыльцу чего? - усмехнулась я.
   - Пыльцу невинности. А что?
   - А ты-то хоть помнишь, как у тебя это было? - спросила я.
   - Помню, хотя отдала бы свои чаевые за месяц, чтобы забыть, - поморщилась Ирка.
   - Аналогично... Одной - "Ты в белых свадебных снегах к утру утонешь", другой - вонючий матрац на кирпичах в подсобке. Каждому своё, как говорится. Еден даз зайнез.
   - Чиво? - скривилась Ирка.
   - "Еден даз зайнез" - "каждому своё". Надпись на воротах Бухенвальда. А вообще это, кажется, Ницше сказал. В точку сказал, хоть и психопат был.
   - А что ты говоришь на матраце вонючем и на кирпичах? Это у тебя первый раз так было?
   - Ааа, ладно, проехали, - махнула я рукой.
   Фигура подняла на меня осоловелые глаза. У меня глазки, наверное, такие же. Хорош коньячок из баночки.
   - А что поделаешь? - сказала она. - Пришло время и надо машинку в эксплуатацию сдавать, - Ирка опять поморщилась. - Такая судьба наша.
   - Только машинки разные, получается, - вздохнула я. - У кого белый мерседес для покатушек, а у кого грузовичок для сельской местности. Пока доплетёшься до ЗАГСа, грузовичок с пробегом получается. А то и с аварией.
   Ирка криво усмехнулась и пробормотала:
   - Всепогодный армейский тяжёлый самосвал...
   - Это у тебя, что ли самосвал? - я кивнула на Иркины бёдра, туго обтянутые ресторанным фартучком, повязанным вокруг гибкой талии. - Не гневи Бога, вот у тебя-то и мерседес!
   - Ага, только без документов, - Ирка шлёпнула ладонями по бёдрам. - И неудобно, когда за автобусом подбежать надо. Сзади туда-сюда, вправо-влево, и спереди тоже самое.
   - Неудобно, да, - сказала я. - Потому что само по себе это всё хозяйство пустое дело. Как бы и лишнее. Но к этому всему, что у тебя вправо-влево гуляет, у мужика свой гормон приспособлен, сечёшь? Цвирк так гормоном прямо в мозг, и он ни о чём думать уже не может, пока гормон не рассосётся. А много думать будет, ещё спинной мозг есть. Ему все полковники и генералы до одного места, А женщина не до одного. Прижмёт спинной мозг за яйца мужика и он за кормой твоей на край света пойдёт. А не пойдёт, так быстро в уме повредится, вот как Ницше. Или Лось, - сказала я.
   - А врёшь ты всё! Как ты говоришь, я уже раз десять должна была замуж выйти! А вышла ваша Наташка со столовой. Доска. Корма у неё, да? Уедет скоро отсюда. В Германию. А мы останемся. Щас возьму зареву! Будешь отвечать! Давай, наливай!
   - Да... По дурному всё здесь. Шиворот-навыворот, - сказала я.
   Ирка вдруг передумала реветь, наморщила свой точёный носик с лёгкой горбинкой и задумалась. Потом сказала:
   - Вот то-то и оно. Непонятно. Разные способы есть. Способы, способы. Методы...
   Мы посидели немного молча. Ирка всё дым кольцами в потолок пускает и рассматривает их прищурившись. В такие моменты и видны все её годки. В глазах, что ли, какая-то смесь из грусти, матёрости и усталости. Грустный коктейль под названием "Девушка с прошлым". Поди, и я не краше, мы с Фигурой почти одногодки.
   Ирка вздохнула, потушила сигарету и сказала:
   - Надо венец безбрачия снимать. Иначе ничего не будет, голый вассер! Прочитала вот в журнале: "Даже при наличии множества партнёров никак не удаётся устроить семейную жизнь". Ты поняла, "множества партнёров", это ж точно про меня!
   - А что это такое, венец безбрачия? - спросила я.
   - В Хатабулаке бабка одна есть. Нужно купить икону и семь свечей восковых в церкви. Почитает над тобой, пошепчет и снимет венец этот, - Фигура пристально посмотрела на меня и вздохнула: - Тебе тоже надо, подруга.
   Засел у меня в голове тот разговор про венец.
   Ну, а пока мне нужно готовиться к позднему ужину при свечах. Люсьен сегодня должна быть красивой девочкой. С причёской каре, завитыми ресницами, с серёжками - два фиолетовых огонька в ушках, на высоких каблуках, в ажурных колготах. От красивой девочки должно пахнуть свежими фиалками, спасибо тёте Маше с её "Пани Валевской". Вся амуниция должна быть продумана, проверена и подогнана. Хрустальные старинные фужеры, жестокий романс под гитару, чарльстон соло. Ну и кое-что на десерт, такое, что мой военный друг Колян вряд ли видел. У сексологов это называется прелюдия.
   Кстати, прелюдия - законченная и вполне самостоятельная музыкальная пьеса. Хотя, как сказать. У Шопена - законченная, а у Баха всегда вслед за прелюдией идёт фуга, более солидная, тяжеловесная и всегда почему-то не такая красивая, как прелюдия. Ну, совсем как в жизни, вы понимаете о чём я. У нас здесь в Борзе прелюдии, если и есть, почему-то совсем короткие. Так уж повелось в этих краях. Я ж говорю, тухлая местность какая-то...
   А вот у животных всегда есть прелюдия. У голубей, у тетеревов, у бегемотов даже. Я читала, что самка бегемота издаёт звуки, которые самец слышит за десять километров. Услышав звуки, бегемот пробегает эти десять километров, потом ещё полдня бегает трусцой за своей возлюбленной и, если не свалится замертво от всего этого, то к вечеру получит то, что положено.
   Наверное, где-то есть города, когда прелюдией для девушки всё и кончается. У нас, наверное, тоже так бывает. Но только в случае, если девушка живёт в ДОСах, и папа у неё минимум подполковник. Кончается одна прелюдия, при следующем свидании начинается новая, потом снова и такая вот сплошная романтика до самого венца. Поэтому и грядёт породистая голубица под венец в белой фате, нетронутая в своей девичьей чистоте.
   Оплывают венчальные свечи,
   Под фатой поцелуйные плечи,
   Храм гремит: Голубица, гряди!..
   Храм у нас в городке один, старенький, покосившийся. Похоже, скоро придётся туда идти за иконой и семью восковыми свечами. А голубиц, наверное, вообще нет. Поэтому для местных женских особей в нашем мутном городишке за прелюдиями, как и у Баха, всегда следует фуга, а чаще, вообще, без всякой прелюдии обходятся. Такое, вот, незатейливое музыкальное правило, работающее в этой местности. Просто местной голубице можно иначе нарваться на неприятность. Когда-то давно один лейтенант из дивизии, когда я настояла на шопеновском варианте, просто повернулся и ушёл. Вы думаете просто так ушёл? Этот дурак по дороге сапогом разбил мне стеклянную трёхлитровую банку с маринованными помидорами, что стояла в коридоре. Хотел разбить ещё с огурцами, но я успела убрать. Та же Фигура как-то взялась изображать из себя голубицу и вообще получила промеж своих серых глаз. Так с припудренным фингалом и подавала холодные закуски. Очень экзотично было.
   Вообще, у Ирки это как напасть какая-то. Ещё со школы проблема. Иркина мать, тогда ещё живая была, даже сама в школу ходила. Там ей объяснили, чтобы дочка юбку в школьной форме ну хоть чуть-чуть длиннее сделала. Тогда, мол, перестанут начинающие мужчины бить портфелем по голове её дочь. Но Ирка тут почему-то упёрлась, как ослица и удлинять юбку маме не дала. В ресторане из-за неё постоянные драки. Время от времени и ей перепадает. Вот последний раз, например. Какой-то худосочный двухгодичник-юрист залил глаза и стал Ирку звать танцевать. Ну, это дело обычное, Ирку даже директор "Садко" по прозвищу Гнус, просил не грубить в этих случаях во избежание поломки казённой мебели. Но Ирка только скривила ротик и отвернулась от тщедушного юриста, как будто ей дали понюхать нашатырного спирту. А юрист пошёл к себе за столик, принял ещё на грудь и от Иркиного кривляния полез с кулаками на Тухтарыча. А Тухтарычу это только давай. Стали в боксёрскую стойку, юрист Тухтарыча в грудь кулачком - трах! Тухтарыч в ответ юриста - трах! Скорую тогда юристу вызывали. А Тухтарычу ничего не было, хоть юрист и в прокуратуре тусуется. Не он же первый полез, да? Ирку предупредил Гнус, мол, терпение его скоро кончится. А что Ирка план ему выполнять помогает, это не в счёт, да?
   Такой уж у нас городок, без знания волшебного слова из него, похоже, никак не вырваться. На мякине лейтенанта не провести. Ты ему мякину, он - ну хорошо, давай, пожую. А начнёшь за блесну тянуть, он сорвётся и, вильнув хвостом, уйдёт на глубину. Проверено. Или должно дико повезти, как Наташке. Или я чего-то не понимаю с Наташкой. Вот Фигура странно так говорила про какие-то способы. Ох, Наташка-тихоня. В тихом омуте...

Глава 5. Прощание славянки

  
   Взвод солдат-новобранцев - "духов" маршировал по плацу на завтрак, что есть силы вколачивая подошвы кирзовых сапог в бетон. Вытянув худые шеи, солдаты отчаянно выкрикивали слова строевой песни: "Солдат-отличник, армии маяк! Так на него держи равненье!" На ступеньках у входа в столовую, расставив ноги в подкованных сапогах, стоял приземистый упитанный сержант в ушитой по фигуре выцвевшей форме. Дедушка Советской армии лузгал семечки и внимательно наблюдал за марширующим взводом. Когда тот приблизился к столовой, сержант скомандовал:
   - На месте, стой!
   Духи послушно остановились и отчаянно уставились голодными глазами на своего младшего командира. Он только что плотно позавтракал и солдатский ремень с гнутой бляхой, признаком сословия "дедов", туго врезался в его полный живот.
   - Плохо, - расстроено сказал сержант. - Совсем плохо. Что написано в уставе? Солдат в строю должен выглядеть подтянутым и смотреть молодцевато! А я этого не вижу! - сержант огорчённо покачал головой. - Я вижу понурые взгляды, как у овцы после искусственного осеменения! Давайте попробуем еще раз, более весело, что ли! Как-то бодрее, понимаете?
   Духи обреченно зашлепали по плацу, уходя на очередной круг. "От тайги Забайкалья, до цветущих Карпат, маяки нашей славы негасимо горят..." - доносились с плаца отчаянные крики голодных духов.
   Лейтенант Вислый вышел из ДОСовского подъезда и полной грудью вдохнул терпкий забайкальский воздух. А славно вчера погуляли. Это тебе не распитие спиртных напитков в неположенном месте, за которое полагался наряд вне очереди. Всё это осталось в прошлом, а теперь у Вислого есть своя квартира, где он может, придя со службы, выпить хоть стакан водки, хоть два, а захочет, так и целую бутылку. И ничего ему за это не будет. И эта квартира, пусть грязная и с поломанным унитазом, пусть вместе с ним в ней живут ещё три холостых лейтенанта, но это же не курсантская казарма с койками в два яруса, а настоящая квартира с номером восемь!
   А ведь совсем недавно Колян Висляков был быдлом. Потом стал человеком второго сорта, а сейчас превратился в человека первого сорта. Ну, или почти первого сорта. И в будущем, в принципе, может стать человеком высшего сорта, то есть элитой общества. И, как доказательство этого, сейчас на его погонах сверкают золотые звёздочки, по две маленьких на каждом плече. И ещё петлицы чёрного цвета со скрещёнными стволами (значит "палец о палец не ударяет"), и хромовые прохоря как зеркало блестят на ярком забайкальском солнце, а во внутреннем кармане кителя лежат новенькие корочки члена коммунистической партии. Замполит дивизиона майор Козух так и сказал:
   - Будем тебя, лейтенант Висляков, в партию принимать. Ты из рабочих, плотный такой, солдаты тебя боятся, значит уважают.
   Так и сказал Козух: "Боятся, значит уважают". Или наоборот - уважают, значит боятся, Вислый уже не помнит, как правильно. Может и то и другое.
   На десять утра в их части был назначен инспекторский смотр. Для этого из дивизии прибыл сам генерал Кутайцев. Генерал имел такой большой и выпуклый живот, что под сшитой на заказ генеральской шинелью впереди вполне мог спрятаться некрупный солдат. От этого ноги генерала Кутайцева в галифе с красными лампасами и хромовых сапогах казались совсем тонкими. Однако передвигался генерал на этих ногах удивительно легко, казалось, ветерок гоняет по плацу небольшой дирижабль, туго накачанный воздухом.
   Личный состав зенитно-ракетной бригады подивизионно выстроился на плацу, в центре которого расположился духовой оркестр. Оркестр по штату в ракетной бригаде не предусмотрен и поэтому являлся коронной фишкой командира бригады полковника Сивашова.
   Организовать, обучить и натренировать оркестр сам полковник Сивашов поручил лейтенанту-двухгодичнику Мальцеву из третьего дивизиона по прозвищу Паренёк. Зачем этих двухгодичников вообще в армию берут? Зарплата такая же, как у Вислого или у Баса, а какой же Паренёк офицер? Так, чмо болотное какое-то и всё. Сидит по вечерам в клубе, брынчит какую-то муть на пианино. Хотя может и блатняк спеть под гитару, хоть по виду и не скажешь. Правда, странный какой-то блатняк, ни Вислый, ни Бас раньше такого не слышали.
   Шёл я в карцер босыми ногами,
   Как Христос и спокоен и тих,
   Десять суток кровавыми красил губами
   Я концы самокруток своих
   Лось как услышал, завёлся, выпил водки, стал зубами скрипеть а потом вдруг сказал:
   - Я беру над Пареньком шефство. В физическом смысле. Если кто не понял, то будет иметь дело со мной.
   Потом попросил Паренька ещё раз спеть и сделал несколько замечаний по тексту. Например, заметил, что в карцере курить строго запрещено, видно автор не настоящий зэк. Ещё в куплете, где поётся
   И во Внуково спьяну билета не купишь
   Чтоб хотя б пролететь надо мной
   тоже ошибка. Дальние рейсы на северо-восток из Внуково не летают, а только из Домодедово.
   Дело с Лосём никто иметь не хочет. Во-первых, потому что Лось ещё с курсантских времён кандидат в мастера по боксу. Сейчас он, конечно, сильно сдал, но какие-то базовые навыки остались. А во-вторых, у Лося, что-то с головой не в порядке с тех пор как его бросила жена. Его даже в Читу возили на проверку, но признали годным. Но вообще он тронутый.
   Как-то сам начальник политотдела подполковник Клещиц застукал Паренька вечером в солдатском клубе за его брынчанием. Бойцы, которые пришли в лавку за пряниками, стояли в проходе, жрали пряники и со скуки слушали Паренька. Это вместо того чтобы согласно распорядка дня смотреть в казарме информационную программу "Время". Ну, начПО Клещиц молодец, разогнал быдло сапогами, хотел и Пареньку врезать, но нельзя, тот вроде тоже как бы офицер. Потом Клещиц вышел к командиру Сивашову с идеей - собрать нештатный духовой оркестр, пусть эти двухгодичники тоже пользу приносят, в других бригадах оркестров нет, а у нас будет.
   - Бригада равняйсь! Смиррна! - зычно кричит полковник Сивашов. - К торжественному маршу, побатарейно, офицеры управления прямо, остальные напра-ффо! Шагом арш!!!
   Оркестр заиграл "Тоску по Родине", темп - два строевых шага в секунду. Сам Паренёк стоит лицом к оркестру, к строю, значит, спиной, ну что взять со шпака гражданского? Стоит и как ненормальный машет руками, типа дирижирует.
   Специально для инспекторского смотра Паренёк по записке начальника штаба подполковника Гуревича получил со склада ГСМ два литра этилового спирта. С этим спиртом он пошёл в дивизию, где по штату был духовой оркестр, всего человек двадцать. Там за этот спирт дивизионный дирижёр выделил для усиления оркестра Паренька трёх солдат профессионалов с консерваторским образованием. Прощаясь, дирижёр из дивизии долго тряс руку Пареньку и предлагал приходить без всякого стеснения при возникновении каких либо музыкальных вопросов. Подставных профессионалов из дивизии переодели в артиллерийские шинели с чёрными петлицами и поставили в оркестр.
   На крыльцо клуба вышли женщины - библиотекарша и продавщица солдатской лавки, посмотреть на торжественный марш. Взгляды женщин устремлены на самого лучшего музыканта в оркестре - рядового Храпова. Храпов в оркестре играет на самой большой трубе - бас-геликоне. Геликон, ослепительно сверкая медным жерлом, как огромный змий, обвивает мощную фигуру Храпова. Сам же Храпов есть силы надувает румяные щёки и нажимает толстыми пальцами на клапаны своего чудовищного пневматического прибора.
   Когда-то Храпов подошёл к Пареньку и сказал, что мог бы попробовать играть в оркестре на вон той самой большой трубе.
   - А ты играть-то умеешь? - спросил Паренёк.
   - Нет, - честно ответил Храпов.
   - Ну? Так как же ты собираешься играть?
   - По чёрному, - спокойно ответил Храпов, глядя сверху вниз на Паренька.
   Паренёк оглядел богатырскую фигуру странного музыканта. От неё так веяло правотой и уверенностью в своих силах, что Паренёк, подумав, согласился. Более того, вопреки музыкальным и армейским правилам, по которым бас-геликон располагается в задней линии оркестра, Паренёк поставил Храпова впереди. И не прогадал. Выпучив от натуги глаза и нажимая случайным образом клапаны геликона, Храпов олицетворял собой мощь оркестра, да и вообще, мощь всей Советской армии. Само собой разумеется, что, несмотря на то, что румяные щёки Храпова, казалось, вот-вот лопнут он натуги, воздуху в свой музыкальный прибор Храпов не посылал.
   Настоящую партию баса играл совсем другой солдат, рядовой Петраков. У худощавого Петракова в средней части "Прощания славянки", там, где соло баса "и если в поход страна позовёт", от сильного расхода воздуха начинала кружиться голова. Паренёк в этом месте подходил к нему почти вплотную и, отбивая ритм сжатым маленьким кулаком, пристально смотрел ему в глаза. Петраков утверждал, что это ему помогает доиграть соло до конца и не упасть. Впрочем, сейчас маломощному Петракову помогал подставной профессионал из дивизии, взятый напрокат за два литра спирта. Он принёс собой свою личную трубу, бас-В, заметно уступающую размерами трубе Петракова, не говоря уже про сверкающий медным жерлом музыкальный прибор Храпова. Подставной во время игры со скушным выражением смотрел куда-то в сторону и, похоже, думал о чём-то своём, консерваторском. Но при этом выдувал из своей трубы такие мощные звуки, что на глаза женщин, не сводивших в этот момент глаз с Храпова, наворачивались слёзы. Храпов в этом месте, вдохновенно вскинув крупную голову, особенно молодецки раздувал щёки и выпучивал глаза.
   Пробовался в оркестр ещё и рядовой Вавикян, толстый парень из армянской глубинки. Он пришёл в клуб и на ломаном русском языке попросил Паренька дать ему кларнет. Когда, облизав толстым языком мундштук, Вавикян заиграл какой-то армянский мотив, Паренёк сразу понял, что перед ним настоящий виртуоз. Паренёк поставил его в оркестр рядом с первой трубой и объяснил, что нужно играть точно такую мелодию, что и стоящий рядом товарищ. Толстый армянин, склонив курчавую голову, внимательно послушал и заиграл. Да как! Его пальцы, как молния, бегали по серебряным клапанам кларнета, создавая затейливый мелодический орнамент.
   Правда, после этого звучание "Прощания славянки" неожиданно приобрело восточный акцент. Никакие разъяснения Паренька не помогали. Вавикян внимательно выслушивал его, согласно кивал головой, но в звучании "Тоски по Родине" и "Прощания славянки" всё равно продолжало пробиваться восточное начало. Оркестранты-деды пытались решить эту проблему стандартным способом - упрямый армянин несколько раз получил по шее, мол, играй по-человечески. Но виртуоз ничего с собой поделать так и не смог, генетическая память предков оказалась сильнее. Впрочем, Паренёк, отдавая дань виртуозности кларнетиста, пошёл на жертву и всё-таки оставил Вавикяна в оркестре. Не нравится, не слушайте, а мне нравится, я к вам в армию не набивался. Так и исполнялась впредь "Прощание славянки" и "Тоска по Родине" с лёгким армянским акцентом.
   Впереди бригады, проходящей торжественным маршем, шагают офицеры управления, то есть, штабные. Ну, а впереди штабных, то есть, впереди всей зенитно-ракетной бригады чеканит шаг начальник политотдела подполковник Клещиц, корпусной мужчина с волевым открытым лицом. С него, как и с Храпова, тоже не сводят внимательных глаз стоящие на крыльце клуба библиотекарша и продавщица.
   Если какому-нибудь малорослому мужчине, например, гениальному поэту Лермонтову, постоянно приходилось доказывать окружающим людям, особенно дамской их части, своё право на существование, то у начПО Клещица таких проблем нет. Статная фигура и честное лицо Клещица говорят сами за себя - вот чеканит шаг блестящий офицер-ракетчик и надёжный мужчина! Недаром он возглавляет торжественный марш! Поговаривают, что Клещица опасается сам командир бригады полковник Сивашов. Вообще этих ребят из политотдела боятся все, и не только начПО Клещица, а даже, почему-то, заведующего клубом лейтенанта Пенькова.
   Самому Клещицу, впрочем, происходящее не очень нравилось. Дело в том, что оба марша, под которые он вышагивал сейчас впереди всех, являются строевыми маршами царской армии. Политически незрелый репертуар. А это камешек в его огород. Можно сказать - выпад. Это здесь, в этом медвежьем углу, такое может пройти, а в цивилизованных местах этому оркестру уже давно укорот дали бы. Клещиц даже поручал дивизионному замполиту майору Козуху разобраться с Пареньком насчёт подозрительного репертуара. Но Паренёк заявил Козуху, что его оркестр умеет играть только эти две вещи да ещё встречный марш и больше ничего не умеет вообще. Майор Козух неодобрительно выслушал Паренька, пожевал мясистыми губами, записал в сердцах что-то в свою толстую тетрадь в коленкоровом переплёте, спрятал её в сейф, пришёл домой и со злости выпил стакан водки.
   Замыкает торжественный марш и весь инспекторский смотр прохождение оркестра. Перед трибуной с генералом Кутайцевым, командиром бригады полковником Сивашёвым и начальником штаба подполковником Гуревичем Паренёк закричал:
   - Равнение напра-во!
   Кто-то из оркестровых дедов, как положено по строевому уставу, истошно заорал:
   - И-и-и - раз!!!
   На "раз" все повернули головы направо, равнение на трибуну с генералом. В отличие от политически грамотного Клещица, генералу Кутайцеву видимо понравились царские марши и он крикнул с трибуны:
   - Молодцы!
   И тут кто-то из этого горе-оркестра выкрикнул в ответ:
   - Дембель давай!
   Начальство на трибуне нерешительно застыло, но тут генерал заулыбался, а за ним и все на трибуне. А могло же бы быть и хуже. Это же выпад! А Паренёк-то прогнулся перед начальством, сам генерал Кутайцев спросил у Сивашова:
   - Дирижёр у тебя двухгодичник, да?
   Несмотря на то, что инспекторский смотр окончился, никто не расходился. Генерал с командирами ушёл в здание штаба, а все остались стоять на плацу. Похоже что-то произошло.
   Наконец, подобно маленькому дирижаблю, Кутайцев скатился со ступенек штаба и легко, словно гонимый ветром, поплыл по плацу. В левой руке он держал увесистую слегка поджаренную баранью ногу. Собрав вокруг себя старших офицеров, генерал что-то разъяснял им, указывая зажатой в руке наподобие гетманской булавы бараньей ногой в направлении советско-китайской границы. Старшие офицеры внимательно слушали, синхронно поворачивая головы по направлению, обозначаемому ногой.
   ЧП случилось как раз в то время, когда личный состав зенитно-ракетной бригады маршировал торжественным маршем. В это самое время в котельной какой-то боец, из молодых, но бурый до невозможности, на разожжённом в закутке костре поджаривал баранью ногу. Как позже выяснилось, украденную на продовольственном складе.
   Похитителя ноги, щуплого солдата с испуганными глазами, привели и поставили перед генералом. Кутайцев указал толстым, как сарделька, пальцем на ногу и сказал густым баритоном:
   - Бери ногу!
   Солдат неуверенно посмотрел на генерала и взял ногу обеими руками.
   - Иди, сынок, покажи, что ты украл у своих товарищей!
   Видя, что солдат колеблется, Кутайцев отечески подтолкнул его пухлой ладонью в спину:
   - Давай, сынок, смелее, тебе генерал приказ отдал. Солдат послушно пошел показывать ногу строю. Обойдя строй он остановился перед генералом. Кутайцев взял у него баранью ногу в руки и поднес ее ко рту солдата.
   - Теперь ешь! - по-отечески сказал он.
   Солдатик замер, переминаясь ногами в кирзовых сапогах и глядя на злополучную ногу, как кролик на удава. Кутайцев стоял молча, держа ногу в вытянутых руках. Его дородная фигура в галифе с красными лампасами и щуплый солдатик, которому генерал отечески протягивал баранью ногу, образовывали мизансцену, которая могла бы называться "Забота генерала Кутайцева о нижних чинах на позициях".
   - Ешь! - внезапно заорал Кутайцев таким голосом, что с забора взлетели вороны и, тревожно каркая, закружили над плацем. Перепуганный солдат взял обеими руками протянутую генералом ногу и стал неуверенно её есть. Внезапно генерал Кутайцев посчитал свой психологический этюд завершенным и потерял к нему всякий интерес. Он выдернул из рук жующего бойца ногу, с оттяжкой хватил ею по стриженой голове солдата, потом отбросил ногу в сторону и плавно проследовал в здание штаба.
   Солдатика, жарившего в котельной баранью ногу, поймал прапорщик Шубин. Шубин целыми днями бесцельно слонялся по территории части и везде совал свой нос с хищно раздувающимися ноздрями. К какому именно подразделению принадлежал Шубин, каковы его служебные обязанности и кто его непосредственный начальник, в дивизионе никто толком не знал. Парадоксально, но прапорщик Шубин был весьма полезным звеном в сложном организме зенитно-ракетной части. Именно он прошлой зимой засёк в люке теплотрассы, идущей от котельной к казарме и штабу, солдата, который зачем-то пытался перекрыть теплотрассу. А в двадцатиградусный мороз это тебе не хухры-мухры, а настоящая диверсия, предотвращённая прапорщиком Шубиным. Замполит майор Козух тогда даже стал присматриваться к Шубину на предмет принятия его в коммунистическую партию.
   Именно Шубин продемонстрировал особую проницательность, когда пропал капитан Данилов. В тонких золочёных очках, похожий на доктора наук, капитан Данилов, хоть и был по званию капитаном, но должность занимал лейтенантскую - начальник отделения ремонтно-настроечных работ. Поскольку на самом деле такие работы выполнялись специалистами-заводчиками из Йошкар-Йолы, капитан Данилов вроде никому не мешал и мог заниматься своим основным занятием - каждый день тихо напиваться в одиночку. Так вот, когда Данилов пропал, именно Шубин вспомнил, что тот слонялся неподалёку от траншеи, выкопанной за клубом. А траншею два дня назад засыпал бульдозер. Надо откопать и посмотреть, может Данилов там. Начальник штаба полковник Гуревич отдал приказ раскопать обратно злополучную траншею. Данилова там не нашли и траншею опять засыпали.
   А капитан Данилов потом нашёлся сам, пришёл и стал на утреннем разводе на своё место, как ни в чём ни бывало.
   Но венцом проницательности прапорщика Шубина явился случай в ресторане "Садко". Когда пьяного в дупель Шубина вышвырнули из этого единственного в городке ресторана, он шмякнулся хищным носом об асфальт, полежал так немного, потом собрался силами, дошёл до ближайшего таксофона и позвонил в комендатуру. Одной из особенностей странного прапорщика было то, что после приёма определённого градуса, когда у нормальных людей начинает заплетаться язык, у Шубина было всё наоборот. Он начинал говорить горячо и убедительно, причём тем убедительней, чем выше был градус. Вот и сейчас Шубин назвал своё воинское звание, фамилию, номер части, а затем сообщил дежурному по комендатуре, что в ресторане "Садко" в данное время находится известный торговец кокаином по кличке Байкал. С сообщниками и партией кокаина в рюкзаке. Обалдевший дежурный майор, только недавно заменившийся из Германии, проверил личные данные прапорщика и убедившись, что такой действительно существует, вызвал патрулей и сообщил в местную милицию. В результате облавы таинственного торговца по кличке Байкал в ресторане обнаружить не удалось, но зато задержали каких-то мужиков с вещевым мешком, набитым коноплёй, который они держали под столом. Наутро Шубин плохо помнил вчерашний вечер и только ошарашено озирался по сторонам во время объявления ему благодарности перед строем. Во время очной ставки с Шубиным пойманные с поличным мужики вынуждены были признать, что мешок с коноплёй их, но, категорически утверждали, что прапорщика Шубина видят первый раз.
   Правда были у Шубина и проколы. Самый большой прокол, после которого замполит майор Козух возблагодарил судьбу за то, что не успел принять Шубина в большевики, случился, когда прапорщика послали старшим машины на Борзинский мясокомбинат. Когда-то знающие люди, тоже прапорщики, по дружбе просветили Шубина, что перед въездом на мясокомбинат в машину нужно положить рельсу килограмм на пятьдесят. После въездного взвешивания машины рельсу следовало выбросить где-нибудь на территории мясокомбината. Вместо неё тогда можно вывезти за проходную неучтённого замороженного барана. Шубин почему-то сделал всё наоборот. На территории мясокомбината он без труда нашёл рельсу, которых за годы здесь скопилось великое множество, и положил её в машину. А потом он закинул туда ещё и лишнего барана и так поехал на выездное взвешивание. Короче, шум тогда поднялся ещё тот, тем более что по балансам в части существовала немалая недостача мяса.

Глава 6. Ночной патруль

   Начальник комендатуры подполковник Рымарь, кряжистый мужчина с коричневым лицом и выпуклым животом, обратился к шеренге заступающих в наряд патрульных офицеров:
   - Внимание! В городе цыгане! Командующий в панике! Особое внимание на пятый маршрут - Дом командующего. Вчера со двора Дома командующего цыгане украли с верёвки бельё! Начальник патруля пятого маршрута на гауптвахте! Предельная собранность! Смотрите, чтобы цыгане у вас не срезали пистолет!
   Паренёк поёжился, именно он заступает сегодня на пятый маршрут, дом командующего. Дом представлял собой солидное двухэтажное кирпичное здание, где проживало три десятка семей офицеров и генералов из штаба Борзинского гарнизона. Этот маршрут тоже не любят офицеры, опять же всё на виду и от комендатуры недалеко. Выглянет какой-нибудь полковник в окно, накрутит по прямому телефону в комендатуру, мол, не вижу патруля. Так и не возвратиться домой можно, а прямиком на гауптвахту на пару дней. Конечно, офицерская гауптвахта не солдатская, но, всё же, кому охота.
   - Внимание четвёртый маршрут! - продолжал, откашлявшись, подполковник Рымарь. - Участились случаи нападения на патруль! Внимание! Особая осторожность на виадуке. Местные караулят офицеров на виадуке. Особенно в нетрезвом виде, то есть, пребывающих в состоянии под действием алкоголя. Сбрасывают нетрезвых офицеров с виадука вниз на путя. Уже есть несколько случаев, когда под действием алкоголя офицера сбрасывали вниз на путя. При движении по виадуку рекомендую, - подполковник Рымарь внушительно поднял толстый указательный палец вверх и сделал паузу. - Рекомендую расстёгивать кобуру и держать руку на пистолете, так, чтобы бич видел. Особое внимание - пистолет должен быть на ремушке! Ремушок могут срезать бичи, следить внимательно за ремушком! Всем понятно? Рекомендую ремушок заменить цепочкой, вот как у меня, - Рымарь показал свой пистолет, пристёгнутый к портупее цепочкой от сливного унитазного бачка. - Такой срезать невозможно, можно только вместе с офицером забрать. Ночью буду совершенно внезапно объезжать все маршруты. Не дай, как говорится, Бог! Днём отоспитесь. Вообще спать не положено. Оружие все получили? С оружием не шутить! Жалобы на самочувствие есть? Жену пугать пистолетом никто не придумал? А то тут был недавно один нервный. Гы... Равнясь! Смиррна! В патруль по городу Борзя заступить!
   При переписывании лиц, содержащихся в камере временно задержанных, дежурный по комендатуре майор Блинов случайно обратил внимание на то, что один из задержанных находится в камере, судя по записям, уже четвёртые сутки. Поскольку пребывание в камере, как следовало из ее названия, предполагалось временным, еды задержанным солдатам не полагалось. Кроме этого в камере вообще не было нар, а по одной из стен текла вода из расположенного за стеной туалета. Течь, похоже, специально никто не чинил. Странный арестант был одет в грязную солдатскую форму и на задаваемые ему вопросы не отвечал. Ни одна из частей борзинского гарнизона с момента задержания не востребовала солдата, попытки очередного дежурного определить принадлежность задержанного тоже не приносили успеха. Майор Блинов, который только недавно заменился из Германии, заступил в наряд по немецким правилам - в парадной форме, белоснежной рубашке с чёрным галстуком и в отутюженном кителе цвета морской волны. Он удивлённо задавал грязному солдатику один и тот же вопрос:
   - Ты что же, ничего не ел все это время?
   Солдат смотрел исподлобья на щеголеватого майора дикими глазами и ничего не отвечал. В разговор вмешался прапорщик Шубин:
   - Отвечай, когда к тебе обращается старший офицер, козёл!
   - За козла ответишь, - вдруг заговорил временно задержанный.
   - Что-о?! - протянул Шубин и замахнулся на него кулаком.
   Солдатик инстинктивно пригнулся и боднул при этом грязной головой в живот стоявшего рядом майора Блинова. Блинов, выставив вперёд ладони, в ужасе отпрыгнул от солдатика, и в этот момент в помещение вошёл подполковник Рымарь.
   Увидев странного арестанта, Рымарь сильно расстроился. Он узнал задержанного. Это был Мандрик. Время от времени очередной патруль отлавливал Мандрика в окрестностях Борзи, доставлял в комендатуру и помещал в камеру временно задержанных.
   - А, это ты..., - сказал подполковник Рымарь упавшим голосом. - Ну, привет...
   - Привет, - хрипло отозвался Мандрик.
   - А ты чего не по уставу отвечаешь?
   - А ты чего не по уставу обращаешься?
   - Я старше тебя. И по возрасту и по званию, - как-то неуверенно сказал Рымарь.
   - Все равно, Рымарь, - нарушаешь устав. А это плохо, - укоризненно покачал головой Мандрик. - Ты же умный человек, должен в уставах разбираться.
   Рымарь даже не знал фамилия это - Мандрик или кличка. Камера была-то для временно задержанных, а Мандрика никогда никто не забирал. Этот грязный малыш легко переносил отсутствие еды и комфорта, а на задаваемые вопросы не отвечал. Призывая на помощь весь свой долгий опыт службы в комендатуре, подполковник Рымарь просто не знал, что ему делать с Мандриком. Проще всего это не сажать его в камеру, но время от времени какой-нибудь патруль опять доставлял Мандрика и приходилось оформлять его согласно уставу гарнизонной службы. Честно говоря, при виде Мандрика у Рымаря начинала болеть голова. Можно было отдать Мандрика на гауптвахту, но опытный начальник гауптвахты старший лейтенант Целко тоже хорошо знал Мандрика и категорически отказывался его принимать. Держать же Мандрика в камере больше нескольких суток Рымарь боялся, вдруг помрет. Вот и сегодня - запись о задержании Мандрика в журнале была, а запись об освобождении не могла быть занесена. В какую часть, кто забрал, чья подпись? Можно отдать Мандрика на психиатрическую экспертизу в гарнизонный госпиталь, но оттуда его вернут туда, где взяли, опять к Рымарю. Полковник взял журнал регистрации и, старательно изменяя почерк, сделал запись в журнале. Потом поднялся и сказал Мандрику:
   - Идем со мной.
   Выйдя за калитку комендатуры, Рымарь спросил:
   - Есть хочешь?
   Мандрик молча пожал мелкими плечами.
   - Держи пять рублей. И давай, бегом, не попадайся больше!
   Мандрик взял протянутую пятёрку, спрятал в нагрудный карман и сказал:
   - Спасибо, Рымарь. Добрый ты. Только зря ты со мной при всех связался. Сила на моей стороне - мне терять нечего. А тебе за свои звёзды полканские трястись надо, на это все силы твои и выходят.
   Рымарь оглянулся, не слышит ли кто их разговор, и устало сказал:
   - У каждого свой путь, малыш. Своя судьба. У тебя своя, у меня своя. Давай, вали отсюда.
   Мандрик неспеша побрел вдоль тротуара. Рымарь махнул рукой и вернулся в комендатуру. Зайдя в свой кабинет, подполковник плотно закрыл за собой дверь и сел за стол. Какая-то расплывчатая мысль вертелась в его голове, не давая ему покоя. Эта мысль возникла у него одновременно с появлением Мандрика и крутилась в голове как назойливая муха. Вдруг Рымарь понял, что его тревожит. Дело в том, что он знает этого солдатика уже давно. Очень давно! Года четыре, а может и больше! Столько солдаты в армии не служат.
  

***

   Пятый маршрут, то есть Дом командующего, Паренёк любил. Летом вечером во дворе можно было поиграть с генеральскими детьми в настольный теннис, а ночью Паренёк приноровился дремать на кожаном диване в генеральской бане. Время от времени ночью во двор выходил какой-нибудь генеральский адъютант и кричал: "Патруль!" Паренёк тогда подымался с дивана и шёл рапортовать, так и так, товарищ майор, товарищ генерал может спать спокойно, Паренёк не спит и в случае чего пуганёт цыган пистолетом. Ну, а сейчас на дворе осень, целую ночь в бане спать холодновато, приходится ходить вокруг дома, разминаться, согреваться. И так до рассвета. Потом можно пойти в комендатуру и подремать до обеда в комнате отдыха на одной из стоящих в два яруса кроватей. А потом опять до пяти вечера на пост.
   Вот и сейчас Паренёк прогуливался во дворе Дома командующего. Тишина. Осень - лучшая пора в этих местах. Всё небо переливается огненными блёстками звёзд, и вовсе оно не чёрное, а серое. Паренёк вспомнил, что как-то читал, что будь человеческое зрение всего чуть-чуть менее чувствительным, то человек не видел бы на небе ни одной звезды. В повседневной жизни такая разница в чувствительности была бы абсолютно не заметна. Значит, зачем-то человеку нужно видеть звёздную россыпь?
   Около одиннадцати начали гаснуть окна в генеральских квартирах, а к двенадцати весь дом погрузился в темноту. Только одинокий ртутный фонарь посреди двора заливает апокалиптическим светом окружающее пространство, да редкая собака пробежит мимо.
   Прошло три месяца с тех пор, как Мальцев достал из почтового ящика ничем не примечательный конверт с синим штемпелем районного военкомата. Капитан по фамилии Щукин первым делом забрал у него паспорт и спрятал в ящик стола. Ну, а потом покатилось всё вразнос, и отпуск в Крыму, и аспирантура, и вообще всё. Шеф ходил в первый отдел Президиума Академии, но против жилистого капитана Щукина поделать ничего не мог.
   Как там Поплавская? Вспоминает его? Может и вспоминает... Трактор тогда, в мастерской, под портвешок сказал: "Слабая на передок Поплавская, бывают такие бабы".
   За день до отъезда в армию Мальцев устроил прощальную вечеринку. Грустно было. Грустнее некуда. Видно жизнь его додавить хочет. Позвал Поплавскую, всё равно терять нечего. Никогда ещё такой он её не видел. Жёлтеньким платочком с белыми кружевами глаза всё незаметно трёт. А он всё тогда Высоцкого ставил, на полную громкость, песню "Чуть помедленнее, кони". Вроде, никто Высоцкого в армию не забирал, откуда так точно? Кончается песня, а он опять сначала ставит. "Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту". Это про него. С Поплавской тогда танцевал. Она прижалась к нему всем телом и горячо прошептала в ухо:
   - Что ж ты не позвонил, не рассказал? Можно было бы... Хоть всю неделю.
   Так и запомнился Мальцеву этот горячий шёпот у его уха. Сейчас, вот гуляет он на другом конце евразийского континента по генеральскому двору в полночь, а шёпот этот Иркин, у его уха, как минуту назад. Понятное дело, зависимость... Типа алкогольной.
   Паренёк тогда, не долго думая, сказал ей первое, что пришло в голову, всё равно пропадать:
   - Хоть всю неделю? После Трактора?
   Поплавская дёрнулась всем телом, отстранилась и сказала:
   - Я женщина. Понимаешь? А женщина должна быть чьей-то, принадлежать какому-то мужчине. Да, принадлежать, представь себе! И тогда она на месте. Как патрон в обойме. А если этого нет, то носит её ветер, как лист. Как использованный листок. Вот такая наша порода бабская. И пока ты не сделал ничего, чтобы я принадлежала тебе, ты не имеешь права так говорить. Это право мужику заслужить надо! Понял, Витя!? Захотел бы - не было бы твоего Трактора!
   - Трактор останется. А меня уже завтра не будет. Долго не будет. Может и не свидимся уже больше с тобой. А к Трактору, подумай, может и не стоит ходить, а то весь институт уже знает, какого цвета у тебя трусы.
   Поплавская уставилась на него глазищами, уже не серыми, а чёрными в полумраке, и отчётливо так спросила:
   - Ну, и какого цвета мои трусы?
   А чего Мальцеву думать, даже хорошо как-то, что хочет, то и скажет, всё равно пропадать. Уж, Уэббера точно в четыре руки в обозримом будущем играть больше не будут.
   - Последний раз, Трактор говорил, жёлтые были.
   В тот вечер они с ней больше не танцевали. Вообще не смотрели друг на друга. Шизоид чутко сориентировался и тут же начал знаки внимания Поплавской оказывать, то есть, щупать её за женские места. Ну, давай, Шизоид, может, тебе повезёт больше. А, может, ты окажешься умнее Паренька. Наверняка умнее. Паренёк теперь у чёрта на куличиках ночью с заряженным пистолетом бродит, а Шизоид, небось, над диссертацией трудится и Поплавскую щупает.
   Тухлые, однако, мысли... Надо бы о чём-нибудь другом. Паренёк начал размышлять о том, что вражеским диверсантам довольно удобно было бы вот сейчас ликвидировать его, Паренька, потом заминировать дом с военной элитой городского гарнизона и взорвать его. Остаётся надеяться только, что это будет не в его дежурство. Паренёк даже начал прикидывать в уме вероятность такого события. Если предположить один теракт за десять лет, то при заступлении в патруль два раза в месяц вероятность того, что его вот сейчас его тихо снимет диверсант, составит...
   - Патруль, патруль, - вдруг заорал кто-то из тёмного закоулка двора. - Патруль, ко мне!
   "Адъютант генеральский", - подумал Паренёк.
   Только что-то рано начал проверять, да и орёт как-то странно, как будто поймал кого то или наоборот, напали на него. Паренёк расстегнул кобуру и снял пистолет с предохранителя.
   Около забора действительно стоял мужчина в тренировочных штанах и держал за руку высокого худощавого парня в солдатской форме. Ну, понятно, генеральский холуй не спит, охраняет покой хозяина и даже поймал солдата в самоволке. Хотя, кажется, не всё так просто. Рядом, вцепившись руками в худощавого, стояла стройная девушка лет восемнадцати, одетая в лёгкий плащ.
   - Вы не имеете права! - закричала она на адъютанта неожиданно властным голосом. - Отпустите сейчас же его! Немедленно, вы слышите!
   Адъютант как-то неуверенно затоптался, но худощавого бойца не отпустил.
   - Я выполняю приказ! Вот. А Вы идите домой.
   - Какой ещё приказ, майор? - закричала девушка. - Отпустите Серёжу!
   - Идите домой, Настасья Георгиевна, я на службе и выполняю приказ, - вежливо, но настойчиво сказал адъютант. - Товарищ лейтенант, - обратился он к Пареньку. - Я адъютант командующего, майор Грызлов. Я приказываю вам доставить этого солдата в комендатуру. Я сейчас свяжусь с дежурным. А ты, - обратился Грызлов к солдату, - не вздумай убегать!
   - Вы не имеете права оскорблять его! - дрожащим от гнева голосом крикнула девушка и топнула ногой.
   - Анастасия Георгиевна, - заискивающе сказал адъютант, - поймите меня, я выполняю приказ...
   - Пойдём, - сказал Паренёк солдату.
   Девушка некоторое время смотрела им вслед, потом повернулась и в сопровождении Грызлова медленно пошла в дом.
   По дороге задержанный солдат рассказал, что зовут его Сергей Куликов, он служит в гараже Дома командующего водителем "Волги", а Настя, ни много ни мало, является дочерью генерала Котлярова. Несмотря на разницу в социальном положении они с Настей встречаются каждый вечер, Куликов понимает, что он ей не пара, но сердцу ведь не прикажешь... Время от времени этот холуй Грызлов совершает на них облавы, Куликова после этого забирают в комендатуру, а иногда даже садят на гауптвахту. Из гаража, однако, его не убирают по причине жесткой позиции, занятой генеральской дочкой. К тому же генерал Георгий Котляров рассудительно полагал, что, если убрать одного негодяя, то тут же появится другой, а всех убрать из гаража нельзя, должен же кто-то машины водить и ремонтировать. А к этому Куликову все уже привыкли, хлопец он вроде неплохой. Хотя, как считал генерал, именно от таких хороших хлопцев и стоит ждать самых больших неприятностей.

***

   В половине двенадцатого ночи дежурный по комендатуре майор Блинов проинструктировал своего помощника, которым сегодня был прапорщик Шубин, и пошёл спать в комнату отдыха.
   Прапорщик Шубин остался один. Теперь, пока не наступит рассвет, в его руках будет сосредоточена власть. Всех задержанных солдат будут приводить к нему на суд. Его суд будет кратким, но справедливым. Вот тут и пригодятся волевые качества Шубина. Жалость? Шубин не может позволить себе такую роскошь. Хотел бы, но не имеет права. Спокойствие, выдержка, логика. И воля, ещё раз воля! Только так можно правильно распорядиться властью. А ради этого можно и не поспать сутки.
   Честно говоря, Шубин ходил бы в наряд помощником дежурного по комендатуре хоть каждый день. Вот есть же такая должность - начальник гарнизонной гауптвахты. Как раз для него. Жаль только это офицерская должность. Сидит там старлей Целко из их части по прозвищу Целкин. До этого он был освобождённым секретарём комсомольской организации первого дивизиона. По тому, как его ненавидят солдаты и презирают офицеры, тоже, видать, волевой человек. Ходит Целкин по гауптвахте в ковбойских сапогах, которые ему стачал рядовой Плотников по прозвищу Нос. Летом Целкин меняет сапоги на шнурованные десантные ботинки, а зимой на унты из собачьего меха. И никто Целкину не указ. А Носу за его мастеровитость он устроил такую райскую жизнь на гауптвахте, что тихому и скромному оператору угловых координат СНР, ничего не оставалось делать, как стать злостным нарушителем воинской дисциплины чтобы почаще попадать в лапы Целкина. Вот и сейчас за злостное нарушение дисциплины во время проведения ответственных политзанятий Носа посадили на гауптвахту. Нос взял с собой на губу хромовые сапоги Паренька чтобы тоже сделать ему ковбойский каблук. Солдатня любят этого горе-офицера. Ну, понятно, он же им пряники в солдатской лавке покупает постоянно, а половину выданного на усиление оркестра спирта вообще после смотра отдал своим музыкантам-придуркам. А, если разобраться, то этот Паренёк-то преступник самый обыкновенный. Военный преступник, потому что есть такая статья - за панибратство. От двух до пяти. Жалко только, что полковник Сивашов носится с этим оркестром и Пареньком. Вон комбата Галимова чуть самого не посадил на гауптвахту как-то из-за оркестра.
   В это ночное время, когда на безмолвной тёмной планете он оставался практически один, Шубин любил размышлять. Тем для размышлений было не так уж много. По правде сказать, это были вариации одной и той же темы. Поэтому Шубин начал подсчитывать, в каком бы звании он сейчас находился, если бы его не отчислили из военного училища. По срокам выходило, что Шубин должен был быть уже капитаном, а, возможно, и майором. Тогда была поставлена на карту честь дамы, задета честь мундира, и Шубин вынужден был набить морду одному майору. За что и поплатился, однако спас честь мундира.
   Правда, получающуюся картину портил один нехороший факт. Этот мерзкий фактик мелькал на задворках сознания Шубина, подпрыгивал там, нагло махал ручками и мешал Шубину сосредоточиться. Настырный фактик состоял в том, что на самом деле прапорщиком Шубин стал, окончив школу прапорщиков, куда попал по окончанию срочной службы. А избитого в защиту чести майора, как и таинственной дамы, вовсе не существовало в реальности.
   - Начистил бы я ему рыло,- пробормотал Шубин. - Встретил бы - убил бы.
   В это время зазвонил телефон.
   - Помощник дежурного по комендатуре прапорщик Шубин, - сказал Шубин в трубку.
   - Это адъютант командующего майор Грызлов. Прапорщик, сейчас к тебе приведут задержанного, Куликов фамилия. Ты его посади в камеру, а я завтра с ним разберусь. И припугни его там. Понял, да?
   - Так точно, товарищ майор, - сказал Шубин. - Есть посадить и припугнуть.
   Паренёк сдал задержанного солдата Шубину и пошел обратно, дожидаться рассвета на кожаном диване генеральской бани.
   Шубин вышел из-за барьера, энергичными движениями оправил мундир и подошел вплотную к задержанному. Перед ним стоял высокий парень со спокойным взглядом. Генеральский холуй сказал пnbsp; Рымарь даже не знал фамилия это - Мандрик или кличка. Камера была-то для временно задержанных, а Мандрика никогда никто не забирал. Этот грязный малыш легко переносил отсутствие еды и комфорта, а на задаваемые вопросы не отвечал. Призывая на помощь весь свой долгий опыт службы в комендатуре, подполковник Рымарь просто не знал, что ему делать с Мандриком. Проще всего это не сажать его в камеру, но время от времени какой-нибудь патруль опять доставлял Мандрика и приходилось оформлять его согласно уставу гарнизонной службы. Честно говоря, при виде Мандрика у Рымаря начинала болеть голова. Можно было отдать Мандрика на гауптвахту, но опытный начальник гауптвахты старший лейтенант Целко тоже хорошо знал Мандрика и категорически отказывался его принимать. Держать же Мандрика в камере больше нескольких суток Рымарь боялся, вдруг помрет. Вот и сегодня - запись о задержании Мандрика в журнале была, а запись об освобождении не могла быть занесена. В какую часть, кто забрал, чья подпись? Можно отдать Мандрика на психиатрическую экспертизу в гарнизонный госпиталь, но оттуда его вернут туда, где взяли, опять к Рымарю. Полковник взял журнал регистрации и, старательно изменяя почерк, сделал запись в журнале. Потом поднялся и сказал Мандрику:
рипугнуть, значит, это желание самого папы-генерала. Чистый подворотничёк, аккуратная стрижка, даже запах одеколона. Водитель генеральской "Волги" и хахаль генеральской дочки. Такому есть, что терять. Это хорошо. С таким можно работать. Это тебе не грязный малыш Мандрик, которому терять нечего. Который ни за что не держится, даже, похоже, за свою никчемную жизнь. С таким материалом работать тяжело, практически невозможно. Вон как вчера этот Мандрик поговорил с начальником комендатуры Рымарем. Логично.
   - Вы знаете, что вас ожидает? - корректно спросил Щубин задержанного.
   Куликов молча пожал плечами.
   - За панибратство - от двух до пяти! - растянув губы в змеиной улыбке сказал Шубин. - Вам понятно, товарищ солдат?
   Куликов наморщил лоб, силясь понять сказанное. Что за панибратство? Первое, что пришло в голову, что этот странный прапорщик пьян. Но запаха, вроде, нет.
   - Какое панибратство? - Куликов непонимающе посмотрел на Шубина.
   - Какое панибратство, это разберётся суд. Вы влезли в опасную игру, товарищ солдат.
   Шубин взял со стола пустой стакан, подошел вплотную к солдату, так, что уперся в него животом, и сказал, дыша ему в лицо:
   - Дышите в стакан!
   Куликов послушно взял стакан и начал дышать в него, как того требовал прапорщик. Через некоторое время Шубин забрал у него стакан, сунул туда хищный нос и стал нюхать.
   - Ничего, - проворчал он, не учуяв запаха спиртного. - И не таких обламывали. Смотреть в глаза! Сейчас вы пойдёте в камеру и будете там ждать трибунала, понятно? От двух до пяти я вам гарантирую!
   Шубин сел на стул и затих. Через некоторое время он поднял глаза на Куликова и миролюбиво спросил:
   - А ты знаешь, кто я?
   - Нет, - пожал плечами тот.
   - Ты находишься перед старшим офицером. Я был майором. Всё случилось тогда из-за такого подонка, как ты, понял?
   - Ага, - согласился Куликов.
   - Я должен был выбирать, одно из двух, - продолжал Шубин тихим голосом. - От этого выбора зависело многое. И я выбрал офицерскую честь! Не захотел становиться подонком, понимаешь, солдат?
   - Ну да, - согласился Куликов с таинственным старшим офицером.
   Некоторое время Шубин раскачивался на стуле, потом встал, подошел к задержанному и, презрительно ухмыльнувшись, сказал:
   - Что вы можете знать об офицерской чести?
   Куликов в очередной раз недоуменно пожал плечами:
   - А зачем мне это?
   - А затем, - угрожающе сказал Шубин, - что вы можете врать кому угодно, но только не мне, понятно? Мне стоит ухватиться за ниточку и я распутаю весь клубок! Для таких, как вы, товарищ солдат, у нас в армии есть специальная статья! За неуставные отношения! От одного до трех, понятно?
   - Что понятно?
   - А то, - сказал Шубин, - что вы завтра пойдете под трибунал! За неуставные отношения с дочерью командующего и оскорбление старшего офицера!
   - Кого я оскорбил? Это вас, что ли?
   - Именно! - с вызовом сказал Шубин. - Вы очень догадливы, товарищ солдат! Но не учли одной мелочи, которая очень дорого будет вам стоить! В моем лице вы оскорбили весь офицерский корпус!
   Куликов улыбнулся и сказал:
   - Да как я мог оскорбить в вашем лице старшего офицера? Я ж даже ещё анекдота не рассказал.
   - Какого анекдота? - Шубин непонимающе вскинул глаза на солдата.
   - А про осла. Хотите расскажу?
   Шубин некоторое время молча мерил шагами комнату, как будто что-то обдумывая. Можно прямо сейчас бросить наглого бойца в камеру. Но это будет его, Шубина, поражение. Логика, ещё раз логика! Конечно, анекдот будет оскорбительный. Но никто же не слышит...
   - Ну, что ж, давай, солдат, давай. Только хорошо подумай сначала. Я хочу тебе дать этот шанс, - задумчиво сказал Шубин. - От того, как ты его используешь, зависит твоё будущее.
   - Ага. Так вот, встретились в пустыне прапорщик и осёл. "Ты кто?" - спрашивает осёл. Прапорщик оглянулся вокруг и говорит: "Я офицер. А ты кто?". Осёл тоже оглянулся и говорит: "А я лошадь!"
   Не боится, сволочь! Улыбается. Вместо правосудия получается какая-то ерунда! Засядет теперь в голову этот анекдот, как заноза. Что-то неудачное дежурство сегодня.
   - Ваш так называемый анекдот, товарищ солдат, был записан на звукозаписывающую аппаратуру, - сказал Шубин без особой уверенности. - И будет внесён в протокол и приобщён к делу.
   Шубин прошёл за барьер к журналу регистрации временно задержанных и уставился в него. Потом оторвался от журнала и устало произнёс:
   - Я давал тебе шанс. Я сделал всё, что мог.
   Тяжело поднявшись, Шубин подошел вплотную к Куликову и, прищурившись, стал в упор его разглядывать. Куликов отвёл взгляд от болотно-зелёных глаз беспокойного прапорщика и уставился в пол. "Всем известна демоническая сила взгляда фюрера", - всплыла в голове Шубина фраза из фильма "Щит и меч", который недавно показывали в солдатском клубе. Шубин довольно усмехнулся.
   - Ду ю спик инглиш? - внезапно спросил он Куликова.
   - Ноу, - машинально ответил Куликов.
   Шубин презрительно хмыкнул, как будто ему не хватало именно этого логического звена, и бросил:
   - Руки за спину! Пошел в камеру!
  

***

   Прапорщик Собакар был подавлен. Вообще-то, Собакар был нормальным мужчиной лет тридцати и являл собой тот редчайший случай, когда солдаты хорошо относились к прапорщику. Но вот с патрулем у Собакаря, как говорится, не заладилось и все. Уже несколько раз подряд с ним приключалась одна и та же история. В конце дня помощник начальника комендатуры старший лейтенант Крупа просил Собакаря задержаться. Когда все выходили из комнаты, Крупа объявлял Собакарю:
   -Товарищ прапорщик, вы пьяны!
   Никакие оправдания совершенно трезвого Собакаря не имели значения. Прапорщик помещался на сутки в камеру временно задержанных для офицеров и прапорщиков. Причины такого поведения Крупы оставались загадкой для всех, включая самого Собакаря. Может это был природный цвет лица Собакаря, напоминавший свежеизготовленный кирпич, может это были какие-то тайные струны души самого старшего лейтенанта Крупы, которые нечаянно задел когда-то Собакар. В общем, заступая сегодня в патруль, Собакар грустно сообщил жене, что вернется, вероятно, через двое суток. И маршрут у него, кстати, всегда самый неприятный - второй. Он проходил по самой окраине городка, и в него было включено общежитие ПТУ.
   Сейчас Собакар дремал в небольшой каморке на первом этаже общежития ПТУ. Тут же находились двое его патрульных солдат. Было около часа ночи и у всех троих глаза слипались от сна. В который раз Собакар читал выцарапанную гвоздем лаконичную надпись на стене: "Бебешка сука". Собакар встал, потянулся всем телом и решил, чтобы разогнать сон, пройтись по полутёмному коридору. В конце коридора находился мужской туалет. Собакар зашёл в туалет и стал читать вырезки с газетными заголовками, которыми был оклеен туалет. На чугунной водосливной колонке унитаза был приклеен заголовок: "Колонка комментатора". На самом унитазе красовался другой заголовок: "Овощи просятся в меню". На соседнем унитазе был приклеен заголовок: "Женщины не отстают в соревновании!" Собакар вернулся в комнату, вытянул ноги в начищенных сапогах и прикрыл веки.
   Вдруг в коридоре за дверью послышались шаги, и в комнату заглянула заспанная бабка-дежурная.
   - На втором этаже в комнате у девочек солдаты! - сообщила она свистящим шёпотом.
   Ну, что ж, солдаты в самоволке, да ещё у девочек в общежитии - это сегодня его работа. Собакар нехотя поднялся со стула, потянулся и поправил кобуру с пистолетом.
   - Пошли, - сказал он своим патрульным солдатам и стал подниматься по лестнице.
   - В двадцать третьей, - таинственно сообщила дежурная.
   Собакар остановился перед обшарпанной дверью с надписью "23" и рывком открыл ее. Дежурная протиснулась вперед и повернула выключатель. Комната осветилась тусклой загаженной лампочкой, висевшей под потолком. В комнате не было никого, кроме троих девушек. Они лежали в кроватях, укрывшись до подбородка серыми одеялами. Тяжело сопящие патрульные солдаты, как минимум год не видевшие вблизи ни одну женскую особь, пытаясь разглядеть девушек, наподдали сзади на Собакаря, отчего тот не удержался на ногах и упал на четвереньки. Патрульный солдат, не ожидавший этого, кувыркнулся через Собакаря, зацепив головой дежурную. Бабка отшатнулась и в ужасе уставилась на стоящего на четвереньках Собакаря.
   - Завтра Бебешко будет всё знать! - заверещала она перепуганным голосом.
   - А что такое? - с вызовом спросила одна из девушек.
   - Здесь только что были солдаты!
   - Чиво? - протянула девушка, - какие солдаты? Сама солдат привела, спать не даешь! - она показала пальцем с грязным ногтем на медленно поднимающегося с четверенек Собакаря, за спиной которого как кони тяжело дышали двое патрульных солдат.
   - Всё, пойдём, - сказал Собакар, поправляя кобуру.
   - Товарищ прапорщик, - заныли солдаты, - Дайте хоть на девок живых посмотреть!
   - Посмотрели уже и хватит. Вся жизнь впереди, насмотритесь, надоест ещё.
   Собакар с патрульными спустился в каморку. Здесь можно будет провести время до утра, а потом, к часам восьми вернуться в комендатуру.
  

***

   Над Борзей вставал серый рассвет. По чистому утреннему небу пробегали клочья облаков. Там на востоке за сопками, как отблеск гигантского пожара, уже алеет небо. Сейчас встанет солнце, чтобы осветить этот безвидный край и начать свой дневной бег над планетой. Через четыре часа оно докатится до Урала, а ещё через два взойдёт над Москвой.
   Лейтенант Висляков вышел из калитки домика Люсьен и неспеша пошёл по направлению к комендатуре. По обеим сторонам улочки выстроились покосившиеся деревянные заборы, за которыми стояли такие же старые дома. Кое-где за забором взлаивала собака, совсем как в родном селе Вислякова. Старенький дом, в котором он вырос, сельская школа, озеро с утками, дом культуры - всё это так далеко в прошлом... Наверное, вообще где-то в другой жизни.
   В той жизни Колян Висляков был быдлом. Сам по себе, как гонимый ветром одинокий листок. Никому не нужный, никому не интересный сельский хлопец. Потом Висляков удачно заскочил на подножку уходящего поезда и стал частичкой системы. То, что он стал частью мощного живого организма, курсант Висляков почувствовал с первых дней после поступления в Киевское зенитно-ракетное училище - КВЗРИУ. Этот живой организм мудро следил за тем, чтобы курсант Висляков не пил алкогольных напитков, не курил в неположенном месте, подтягивался на перекладине, не приклеивал к внутренней стороне дверцы тумбочки голых женщин, чистил перед сном зубы и много чего ещё. В случае отклонения, этот военный организм мягко ставил его на положенное ему место. А самое главное, курсант Висляков был уже не быдлом, а некой переходной формой, эмбрионом человека! Переходная форма - так и должно быть согласно теории эволюции. Только вот не находят что-то учёные этих переходных форм. Нет их в ископаемых останках, вот и всё. Может, их и не было никогда? А человек сразу приходит в этот мир готовым? Кто быдлом, кто вторым сортом, кто первым? А кто и элитой общества... Вон Люсьен. Живёт в покосившемся домике с тёткой, в забытом Богом месте, а кто скажет про неё - быдло? Совсем наоборот, если вовремя не принять ободряющего напитка, то сам рядом с ней быдлом себя почувствуешь.
   Но с Коляном не так. Он эволюционирует. Причём эволюционирует как частица могучего организма - Советской армии. И этот могучий целостный организм передаёт ему свою силу. Этот организм одел свою частицу в тёплое офицерское бельё, обул в хромовые сапоги, снабдил личным оружием и кинул на плечи две маленькие золотистые звёздочки. Через год, когда сносятся хромовые сапоги, организм обязательно обует его в новые, а придёт время и звёздочек прибавит на его погоны. Если же Колян оступится, организм его поддержит и не даст упасть. А упадёт - он его поднимет и опять поставит в строй.
   Ну, а если Колян захочет уйти? Тогда организм сначала поинтересуется - не болен ли? И, если не болен, то мягко так развернёт и поставит обратно в строй - не балуй, мол, товарищ Висляков. А, если болен, вот госпиталь, подлечим и опять в строй.
   Ну, а самое главное - если организм пошлёт свою частицу в бой? Тогда лейтенант Висляков пойдёт туда, куда прикажет ему организм. Он вполне готов к этому. В бой так в бой. Он же не гражданское чмо какое-нибудь, а кадровый офицер-стартовик. И армия - это его и жизнь и судьба.
   Ну, а, если Николай Висляков захочет жениться? Это очень приветствуется организмом. В ДОСах на этот случай всегда есть бронь жилплощади, на гражданке такое и не снилось.
   Вот и Люсьен сегодня ночью закинула удочку. Это вообще, ночка была ещё та! Уф... Сил то ли прибавилось, то ли вообще нет, не поймёшь. Сначала шампанское пили при свечах, потом медленный танец под саксофон, духи с одуряющим запахом свежих фиалок, калейдоскоп огней в карих глазах Люсьен. Фужеры на тонкой высокой ножке, Колян таких никогда не видел. Неудобные какие-то. Люсьен говорит хрустальные, достались от бабушки. Фамилия у Люсьен дворянская, поди ж ты, не то, что у Коляна - Висляков. Вислюк по-украински - осёл.
   Но это всё ерунда. Чепуха, да. Потому что за лейтенантом Висляковым стоит сила немереная, от которой какой-то американский министр с криком "Русские идут" выбросился в окно. От этой силы немереной, когда ансамбль Александрова начинает петь "Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!", приседают лошади, а у европейских женщин, пришедших на концерт, сдвигается дамский цикл! От этой силы немеряной взрывная волна два раза обогнула земной шар после того, как на Новой земле рванули "Кузькину мать".
   А у Люсьен этой силы нет, вообще у них ни хрена нет, кроме этой избушки на курьих ножках и дореволюционных хрустальных фужеров. Вот эту силу и чует Люсьен своим дворянским недобитым чутьём. Чует и поэтому закидывает позолоченную блесну с красными пёрышками прямо под нос Вислому, мол, а взял бы ты меня замуж, товарищ Вислый? Я, мол, хоть и дворянская внучка, а ты сельский хлопчина, но ты предел моих мечтаний. Так полушутя, хи-хи-хи, упала спиной на диван, чёрные волосы по красной диванной подушке рассыпались, в глазах огоньки от свечей блестят. Смотри, Колян, счастья своего не видишь! Саксофон завывает, тени на низком потолке пляшут как живые. А Люсьен темп не теряет. Стала вдруг раздеваться перед Коляном под этот саксофон. Это вообще! Отпад... Колян раньше никогда такого не видел, где только она научилась? Странный городок... Извивается, блузку сняла, потом лифчик и швырнула его с размаху Коляну в лицо. Пока Колян лифчик ловил, Люсьен, не переставая пританцовывать под саксофон, трусы скинула и осталась только в туфлях на высоких шпильках. Ладошкой прикрылась и продолжает пританцовывать. Тогда Колян, наверное, первый раз в жизни въехал в то, что такое есть красота. Не бабы без трусов, за которыми он подглядывал, когда они летом купались на речке в его родном селе, а именно красота. Вот как эта заря, встающая сейчас над алыми сопками. Как-то не замечал раньше Вислый этой всей красоты. Может какой-то дворянский осколочек перепрыгнул в Вислого сегодняшней ночью?
   Но Висляков парень крепкий, оперившийся как морально, так и физически. Потому как он - частица могучего и мудрого организма. Как почувствовал Колян, что совсем пронимать начинает от всего этого, так фужер шампанского опрокинул махом, головой потряс и капустой солёной закусил. Капуста ядрёная, из подвала, с маленькими хрустящими льдинками. Армия-мать ему станцию наведения ракет доверила! Поэтому Колю Вислого стриптизмами на кукенсваген не возьмёшь!
   Женился бы... Может и женился. Люсьен хороша, ох, хороша! Никто не спорит. Но вот планы у Коляна другие. Вон сколько в дивизии майоров да полковников ходит? Если только у каждого десятого есть дочка на выданье - это ж сколько невест? Но просто абы какому лейтенанту полкан дочку, понятно, не отдаст. Да и другие претенденты на дочек-полковниц есть. Вон, хотя бы Баклан с их курса. Тоже получил направление сюда в Борзю, хоть Баклан и круглый отличник, и папа у него сам полкан. Полкан Баклан. Правда ни казармы, ни техники он и не нюхал, взяли сразу в штаб. Выходит для старта Борзя тоже годится. Через годик, думается, заменят Баклана куда-нибудь в Германию. Но до этого он должен успеть жениться, холостых туда не берут. Вот он и не пьёт, не курит, с местными красотками не сближается, ждёт терпеливо своего часа. Но и у Вислого пока всё идёт по плану - он начальник СНР, других лейтенантов после Оренбуржского училища только на пусковые ставят. Опять же - партиец. Теперь нужно на стрельбах на Телембе отличиться. Если его станция поразит цель, то в строевом отделе в его личном деле появится соответствующая запись. Очень важная запись. Поэтому и сидит Вислый в своей станции, не вылазит с утра и до вечера, берёт в секретной части прошнурованные, с сургучными печатями альбомы со схемами и грызёт их. Станция наведения ракет - сложное изделие и не очень надёжное. Станция непрерывного ремонта, недаром так расшифровывают СНР стартовики.
   Правда есть умники в их части. Командир дивизиона майор Кузьмин устроил техучёбу, ну, для галочки там какой-то. Каждый офицер должен был занятие провести по какой либо системе станции. "Кто первый?" - спрашивает Кузя. Все ветошью прикинулись, молчат, а Паренёк, как обычно, дурака валяет, говорит, мол, я давайте. Кузя озадачился. Паренёк-то в клубе на пианино всё брынчит, да в дудку ещё дуть научился последнее время, опять дурачится что ли? Ну, была у них в ВУЗе военная кафедра какая-то, что они там учили?
   - Какой блок к докладу берёте? - спрашивает Кузя неуверенно.
   - Какой скажете.
   Кузя на понтах так бросает:
   - Станция передачи команд - СПК.
   СПК это муть такая, что Вислый знает только, что в пакете 96 кадров, первый и последний кадры засвечены. И что параметры кодирующих линий задержки являются совсекретными данными. Знает, где блок этот в станции стоит, как его вытащить и поставить обратно знает.
   Паренёк посидел в секретке вечер над техописанием, а на следующий день притащил схему на полстены и с указкой полтора часа лекцию читал. Это перед боевыми-то офицерами-стартовиками! А самое мерзкое было, когда Паренёк в конце положил указку и спросил так нагло:
   - Какие вопросы будут?
   Это у кадрового офицера должны быть вопросы к этому чмо? Хотя нашёлся один старлей, мол, не совсем понял, говорит, как работает синхронный детектор? Паренёк опять за указку, так, мол и так работает. А старлей - "Ага, понял, понял, спасибо".
   Но техучёба это так, баловство, кому нужны эти схемы, когда весь ремонт станции наведения делают гражданские заводчики из Йошкар-Олы. Да и то, находят проблемный блок, потом ставят вместо него запасной, смотрят, как работает и всё. Гироскоп как-то на СНР у Вислого забарахлил, а это штука размером с бочку, так приехала бригада из киевского "Арсенала", отвинтила от пола и отправила спецрейсом в Киев. А оттуда такой же работающий прилетел. В аэропорт в Киеве его везли с сиреной и под охраной взвода автоматчиков, а здесь в Борзе дежурной машиной два прапорщика с аэродрома привезли, ещё и по пути на Борзянку искупаться заскочили.
   А у Баса тогда на техучёбе кулаки чесались. Прямо реальный зуд. Нужно Пареньку морду набить. Непременно нужно. Сам-то Бас казацких кровей, горячая кровь у него играет. Одного двухгодичника из дивизии они с Тухтарычем уже завалили как-то в "Садко". То вообще было чмо конченое, юрист после иркутского университета. Напился, стал к Фигуре приставать, я, мол, юрист, имею первый разряд по боксу, давай танцевать! И давай кулачками размахивать. Ну Тухтарыч тоже ж выпивший, говорит юристу, а давай на кулачках! Потом уже оказалось действительно юрист имел первый разряд, но в полулёгком весе. А у Тухтарыча все сто. Короче, когда Тухтарыч приложился к юристу, то стряс ему напрочь мозги. Потому что чужеродные элементы в армии эти двухгодичники. Но с Пареньком есть одна проблема. Лось над Пареньком шефство взял. Пока пусть походит. Хотя в самом начале кто-то таки засветил Пареньку под глаз, гематома образовалась. Лось аж все свои дела борзинские забросил, устроил дознание - кто? Но Паренёк так и не сказал кто. Напали, мол, в Борзе, как обычно, избили. Прапор Тонкус, женатый уже лет семь на борзянке и живущий в Борзе, допытывался, с хитрым блатным прищуром, кто напал, как выглядел. А потом успокоил Паренька:
   - Мы всё узнаем, кто это был, и коронку тебе вернём. А самое главное, не волнуйся - бабу мы тебе найдём!
   Пока Паренёк недоумевал, что за коронку ему собираются возвращать, прапор Тонкус ещё несколько раз заверил его:
   - Не волнуйся, бабу мы тебе найдём и коронку вернём!
   Кадровый офицер прежде всего командир. Если комбат в отпуск - Висляков на месяц комбатом, а кого же ещё, Плейшнера что ли? А комбату самому через год замена. А вот чтобы дальше двигаться - тут уже жена нужна. Потому что неженатого никто комбатом не поставит. Честно говоря, Вислякову и станцию наведения дали только потому, что это ЗабВО, в Европе это капитанская должность. А потом - Академия ПВО. Опять Киев, стало быть, родной Воздухофлотский проспект, гастроном за углом, в котором они с Худощавым покупали портвейн! Вот эта самая эволюция и есть! Развитие организма лейтенанта Вислякова от простого к сложному, от быдла к элите.
   Эх, Люсьен, Люсьен... Откуда ты взялась? Встала ты поперёк мозгов... На высоких каблуках и без трусов.
   Но какую там закорлючку поставят в особом отделе в личном деле лейтенанта Вислякова? И какой себе приговорчик подписал Дима-дурачёк, женившись на борзянке? Нет, конечно, если он согласен выйти в отставку майором, то нет проблем. А, если не согласен, то все эти хрустальные бабушкины фужерчики, стриптизики и борзинская спецпрописка - одни проблемы! Только замешкайся, как из прорехи посыпятся они на бедную голову потерявшего бдительность лейтенанта Вислякова!
  

Глава 7. Целкин и Анастасия

  
   Вернувшись вчера после неудачного свидания домой, Настя Котлярова нагрубила маме-генеральше, потом папе-генералу, короче, слово за слово получился скандал. Генеральша кричала, что Насте нужно учиться (Настя в прошлом году провалила вступительные экзамены в МГУ). Генерал стукнул кулаком по столу, и сказал, что, мол, невеститься тебе ещё рано, я вот женился на твоей матери только в академии, поэтому и генерал. Да и с кем невеститься - с шофернёй из гаража! Это, при том, что каждый второй лейтенант готов съесть свои собственные носки, чтобы только познакомиться с тобой!
   А адъютант Грызлов решил, что самое время Куликова посадить на гауптвахту.
   Начальник гарнизонной гауптвахты старший лейтенант Целко, имевший и у офицеров и у солдат прозвище Целкин, был обладателем собственного кабинета. Кабинет был небольшой, но необычный. В углу находился настоящий камин с трубой, выведенной через крышу, сложенный умелыми руками солдат-штрафников. Сейчас с камином возился Нос, определённый на губу два дня назад. Нос заснул во время политзанятий, на которых изучалась произведение Леонида Ильича Брежнева "Малая Земля", и даже начал храпеть как раз в то время, когда в ленинскую комнату заглянул начальник политотдела подполковник Клещиц. Ну, Носа разбудили и определили на гауптвахту, как злостного нарушителя дисциплины. Так, кстати, не наказывают даже солдат, которые время от времени ночью угоняют бензовоз покататься по техтерритории. На гауптвахте Нос как следует выспался, позавтракал пайкой, принесённой по приказу Целкина из офицерской кухни, и сейчас занимался тем, что выкладывал камин затейливой мозаикой из разноцветных камешков. Над камином были прибиты настоящие оленьи рога и акварельный поясной портрет самого Целкина в форме воздушного десантника, тоже написанный с натуры одним из арестантов. На другой стене висело небольшое деревянное панно, на котором на фоне пусковой установки с двумя ракетами была изображена стройная девушка в ситцевом платье. Внизу панно затейливой вязью было вырезано четверостишье:
   Зачем вы плачете когда мы уезжаем,
   Зачем клянетесь терпеливо ждать,
   Ведь в наше время, все мы знаем,
   Что ждет солдата только мать.
   Панно вырезал неизвестный резчик по дереву, чутко распознанный Целкиным среди арестованных солдат. Но главным детищем Целкина был даже не мозаичный камин, а служебный туалет. Необычным в туалете было то, что там на обеих стенах по бокам висели книжные полки. Литература на полках была тщательно подобрана самим Целкиным. Здесь стоял трёхтомный справочник по артиллерийским орудиям, роман Хемингуэя "Прощай, оружие!", два тома Ремарка, томик стихов Гумилёва и "Война и мир" Льва Толстого.
   В кресле за небольшим письменным столом сидел сам начальник гауптвахты старший лейтенант Целко и просматривал иллюстрированный американский журнал "Soldier of Fortune". На цветной картинке была изображена грудастая девица в расстёгнутом пятнистом комбинезоне и армейском берете. Девица была перемотана пулемётными лентами, а в руках держала ручной пулемёт "Браунинг-М2". Сам Целкин был одет в комуфляжный десантный комбинезон, а на ногах его были сапоги, усовершенствованные Носом во время прошлой отсидки. Сапоги имели высокие каблуки, которые ещё утончались книзу, как в фильмах про ковбоев. Фуражка на Целкине была обычная, артиллерийская, но с вытащенной пружиной.
   Разглядывая цветные фотографии обвешенных различным инвентарём американских коммандос, Целкин размышлял о своём армейском статусе. Вот, скажем, кто имеет такой кабинет, как у него? Получается, что мало кто. Даже командир дивизиона, майор, не имеет. Командир бригады - да, имеет, но такого камина с трубой всё равно у него нет. Сапоги командир бригады вынужден носить уставные, а у Целкина фасонные. Придёт зима и Целкин будет ходить в настоящих унтах. Опять же, одна библиотека в служебном сортире чего стоит. Такой нет, наверное, и у командующего округом.
   Конечно есть и минусы. Если лейтенанту-стартовику есть куда рости, хоть до командира дивизиона, а хоть и выше, то Целкину рости некуда, разве что на место Рымаря, начальника комендатуры. Опять же - классный офицер-стартовик, прошедший боевые стрельбы на полигоне, субъект крайне ценный в армии. Такими не бросаются. А Целкина вместе с его ковбойскими сапогами могут снять с этой должности по мановению руки подполковника Рымаря или по мановению левого мизинца генерала Котлярова, никто даже не заметит. А путь вниз совсем простой - назад в свою часть, освобождённым секретарём комсомольской организации дивизиона. Каковым, например, числится младший лейтенант Лосев. Расстроившись от этих неприятных рассуждений Целкин взял два лежащих в углу кабинета вещмешка с песком и вышел во двор гауптвахты.
   Если арестантов с каким-либо выраженным талантом Целкин уважал, то бесталанных, наоборот, всячески третировал и заставлял выполнять разные физические упражнения или учить наизусть устав гарнизонной службы. Для дозирования нагрузки у Целкина служили вещмешки с песком, которые он лично одевал на солдат, а для мониторинга - секундомер, как у спортивного тренера, которым Целкин мерял у солдат пульс. Нормальным считался пульс в 120 ударов. Если меньше - Целкин увеличивал нагрузку вещмешком, если больше - упражнение прекращается, он же не садист.
   Доставив пленённого во время свидания рядового Куликова на гауптвахту, Паренёк зашёл навестить находившегося здесь уже третьи сутки лейтенанта Круглова. Круглов был как и он двухгодичником и причины своего помещения на офицерскую гауптвахту не знал, хотя размышлял об этом немало. Приказ об определении Круглова на гауптвахту отдал капитан Галимов, комбат третьей батареи. Вообще-то Галимов не был непосредственным начальником Круглова и поэтому не мог отправить его под арест. Но случилось так, что Галимова поставили замещать заболевшего командира дивизиона майора Кузьмина. С этой должности, хоть и временной, он вполне мог распорядиться судьбой Круглова и огласил приказ относительно его в первый же день своего командования дивизионом. А всё дело было в том, что двухгодичник Круглов при встрече в части с Галимовым отдавал ему честь и протягивал для рукопожатия руку. А иногда ещё и говорил: "Привет, Ринат". Галимов, загнанный в тупик наглым поведением студента, уже и так и сяк избегал встреч с Кругловым, а тот знай себе "Привет, Ринат" и руку тянет. Ну, и доприветствовался, теперь пусть на нарах отдохнёт, подумает. Если бы первым протянул руку Галимов, это было-бы естественно, он капитан и комбат, захотел и поздоровался. Ну, если бы Бас или Висляков тянули первыми руку, тоже, с известной натяжкой можно, вроде свои, хоть они и лейтенанты, а Галимов целый капитан. А тут какой-то студент недоразвитый. Вот как этот Паренёк из его батареи, хуже самого распоследнего солдата. Галимов ему так прямо и сказал:
   - Ты ж, Мальцев, задержался в своём развитии, как умственном, так и в физическом, понимаешь?
   А это чмо болотное отвечает:
   - Ну, да, задержался. Я к вам в армию не набивался.
   Вообще, батарейку ему Бог послал - Дима-дурачёк, Паренёк, Плейшнер малохольный. Кошмар... Хотя вон у капитана Козлова - Лось. Секретарь комсомольской организации дивизиона, но троих стоит, а то и четверых. Как ни старались тогда замять тот факт, что температура зимой в казарме на харанорском угле может быть 25 градусов по Цельсию, а он просочился аж в штаб округа. А какой-то стукачёк вообще написал в Москву в "Красную Звезду". Это ж из-за одного сумасшедшего младшего лейтенанта экономика целого региона под угрозой!
   Вместе с Кругловым в камере офицерской гауптвахты находился ещё один лейтенант из их части, мариец Янцыбаев. Небольшого роста, краснолицый, с бесцветными ресницами, Лёня Янцыбаев был тишайшим и ничем не примечательным человеком. Среди его особенностей можно было, пожалуй, отметить только одну - в состоянии алкогольного опьянения, в которое он приводил себя регулярно в среднем два раза в неделю, тихий лейтенант Янцыбаев возвращался домой в офицерское общежитие и начинал молча душить своего соседа по комнате старшего лейтенанта Боброва по прозвищу Бобр. Из-за этой своей особенности Лёня Янцыбаев получил прозвище Лёха-лютый. Бобр был значительно мощнее своего обидчика, но, поскольку Лёха-лютый возвращался поздно ночью, то Бобр уже спал и поэтому воспринимал действия странного марийца как ночной кошмар, внезапно становившийся явью. Бобр был старше других обитателей холостяцкой квартиры и тихо презирал их всех, но ничего поделать против Лёхи-лютого не мог по нескольким причинам. Во-первых, Бобр был карьеристом и поэтому не имел права портить свой имидж карьерного офицера бытовой дракой с младшим по званию. Карьерными же соображениями объяснялся и факт проживания Бобра в холостяцком общежитии. Бобр не первый год терпеливо высматривал себе пару среди полковничьих дочек, но пока безуспешно. Во-вторых, краснолицый мариец из-за этой всей истории с ночным душением Бобра стал пользоваться определённым авторитетом у обитателей восьмой квартиры - Баса и Лося. И один и другой сильно не любили Бобра за правильный образ жизни и искали малейшего повода, чтобы применить к нему рукоприкладство. Пытаясь как-то разрешить свою проблему, Бобр ходил к начпо Клещицу, но тот односложно предлагал Боброву жениться, тогда, мол, и получит отдельную квартиру. Доведённый до отчаянья, Бобр уже подумывал, а не жениться ли на ком попало, хоть, например, на Люсьен, которая положила глаз на Вислого. После очередного нападения марийского душителя Бобров пошёл к командиру Сивашёву и показал ему следы от пальцев на своей шее. Лёху-лютого из-за этого и посадили на гауптвахту.
   Начальник гауптвахты старший лейтенант Целко, не обнаружив у вновь поступившего арестанта рядового Куликова никаких творческих задатков и поэтому потеряв к нему всяческий интерес, нагрузил его вещмешком с песком и приказал выполнять приседания во внутреннем дворе гауптвахты. Достав из ящика стола тренерский секундомер Целкин уже собрался идти выполнять свой воинский долг, то есть мерить пульс Куликова, как тут заработал ящичек ГГС. Дежурный с КПП докладывал, что у ворот гауптвахты находится какая-то девушка, которая назвалась дочерью генерала Котлярова и требует чтобы её пустили к арестованному Куликову.
   - Паспорт у неё смотрел? Пусть покажет, - сказал озадаченный Целкин.
   - Сама показала, как пришла. Котлярова, ага.
   Убрав с глаз на всякий случай работавшего с каминной мозаикой Носа и приседавшего во дворе с мешком Куликова, Целкин двинулся к проходной. Открыв калитку, он увидел стройную девушку в коротком плаще и с пакетом в руке.
   - Я начальник гарнизонной гауптвахты Целко, - осторожно представился Целкин.
   - Настя, - сказала девушка.
   - А по батюшке? - хитро прищурив глаз поинтересовался Целкин.
   - Георгиевна.
   "Совпадает", - подумал Целкин и спросил:
   - Чем обязан?
   - Я хочу навестить Сергея Куликова, его сегодня доставили к вам.
   - Понимаете, у нас не больница и даже не военная часть, здесь находятся арестованные, - осторожно сказал Целкин.
   - А мне надо. В порядке исключения. Никто не узнает.
   - Я офицер, - немного осмелев, весомо сказал Целкин. - Есть присяга. Есть устав гарнизонной службы.
   - И что там написано?
   - Где?
   - Ну, в присяге, мы же о ней говорим. Или в уставе, какая разница.
   - Видите ли, девушка, для вас, может быть, и нет разницы, а вот для офицера...
   - Товарищ офицер, - жёстко перебила его генеральская дочка, - ну и что в присяге написано про Борзинский пивзавод? И про канистру пива?
   "Ах, коза! Откуда узнала"? - обречённо подумал Целкин. "Ну да, от солдатни из гаража и узнала. Шила в мешке не утаишь. Тем более канистры с пивом. Только не одну, а две. Это Рымарь придумал, он же меня и снимет за это с должности. А дальше путь один - в секретари комсомольской организации дивизиона. И прощай оружие! Прощай библиотека, а главное, прощай власть. Пусть небольшая, но зато полная. Вместо уютного кабинета с инкрустированным каменьями камином он будет приходить утром в часть и становиться в строй с такими же, как он старшими лейтенантами.
   - Хорошо, - помедлив, согласился Целкин. - Я всё устрою. Только этого никто не должен видеть. Настасья Георгиевна, Вас устроит мой кабинет? Только про пивзавод, это... Ну, Вы понимаете? Не стоит... Это ж Вы понимаете, - Целкин неопределённо повертел растопыренной ладонью около собственной головы.
   Идея отправки содержащихся на гауптвахте солдат на работы на местный пивзавод взамен двух канистр пива принадлежала начальнику городской комендатуры подполковнику Рымарю. Для самого же Целкина эта дурацкая идея оказалось только головной болью. Доставить и забрать солдат на пивзавод дежурной машиной комендатуры было самым простым. Немного сложнее был тот факт, что солдаты с пивзавода возвращались с такими вздутыми животами, что не могли застегнуть на себе армейские брюки. Перепробовав несколько вариантов противодействия этому Целкин просто махнул на это дело рукой.
   Самой большой проблемой неожиданно оказался вопрос - куда девать добытое пиво? Одну канистру Рымарь брал себе. Управляться с ней Рымарю помогал его помощник старший лейтенант Крупа. А вторая канистра доставалась Целкину. Друзей у Целкина не было, выпить её один он не мог, а вылить было жалко и глупо. Временный выход Целкин нашёл в том, что за две канистры пива выменял у начальника склада горюче-смазочных материалов новую двухсотлитровую бочку для солярки. Установив её на территории гауптвахты он стал сливать пиво туда. Когда бочка наполнилась до половины, на территории гауптвахты установился устойчивый дух перебродившего пива. Тогда Целкин решил вообще отказаться от своей доли, но встретил неожиданный жёсткий отпор от Рымаря. Сообразив, что отказываясь от дармового пива, он может вообще лишиться своей должности, Целкин был в конце-концов вынужден забирать свою долю и тайком выливать её в унитаз служебного туалета.
   - Ну, конечно, я всё понимаю, - улыбнулась генеральская дочка. - Иначе я сюда не пришла бы. Ваш кабинет не подойдёт. Я встречусь с Куликовым за воротами гауптвахты, а через два часа он вернётся.
   - Вернётся? - растеряно пробормотал озадаченный начальник гауптвахты. - С какой стати?
   - Он человек чести. Пообещает вам и вернётся. Когда-то большевики отпустили из тюрьмы анархистов на похороны князя Кропоткина под честное слово. И они все вернулись. Всё очень просто. Дали честное слово и всё.
   - Видите ли, Настасья Георгиевна, я служу здесь уже третий год и ни разу не видел...
   - Ну, так, наконец, увидите, - перебила Целкина Настя. - Кроме этого это слово даю вам я. Или у Вас есть сомнения в моей чести?
   - Это должностное преступление. Ваш батюшка первый...
   - Вот именно, мой батюшка! Сегодня вечером мой батюшка будет знать о ваших махинациях на пивзаводе!
   - Это шантаж... Вы же человек чести... - озадачено пробормотал Целкин первое, что пришло ему в голову.
   - Если я человек чести, то, значит, выполню своё обещание, и Куликов вернётся через два часа. А, если я не человек чести, то сегодня вечером я донесу на вас генералу Котлярову. Похоже, у вас нет выбора. В каком-то смысле вам не повезло.
   "Генеральская хватка", - подумал Целкин и спросил:
   - А, если он всё-таки убежит? Вы же не будете за ним гоняться по Борзе?
   - Тогда я приду и сяду вместо него в камеру, - сказала девушка, спокойно глядя Целкину в глаза.
   "Такая придёт и сядет", - вдруг понял Целкин. И что тогда прикажете делать? Окончательно расстроенный Целкин представил сидящую в солдатской камере дочь генерала Котлярова. Здесь уже понижением до секретаря комсомольской организации дивизиона не обойдёшься. Есть ещё УРы. Там, наверное, тоже освобождённые секретари комсомольской организации требуются. Какой-то кошмар...
   - Ну, хорошо, - тяжко вздохнул Целкин. - Я всё сделаю. А вы уверены, что он вас послушается?
   - Не беспокойтесь, послушается, - улыбнувшись чему-то сказала девушка.
  
  
  
  

Глава 8. Малый Куналей

   Из батареи капитана Галимова сбежал рядовой Пиксасов. Поведения Пикса был странного. Одутловатый, неуклюжий, нечистоплотный, и с какими-то неуловимыми отклонениями от нормальности. Деды, пытавшиеся развлечься с помощью Пиксы, быстро почувствовали патологию и потеряли к нему всяческий интерес. Пикса не страдал от издевательств, не боялся никого, а был просто равнодушен.
   Поискав Пиксу в окрестностях Борзи трое суток, поиски прекратили. Как-то неожиданно всплыло, что его мать находится на лечении в психиатрической больнице в Улан-Удэ. Командиры почесали в затылках - очередная неприятность. Комбата Галимова на всякий случай услали на учёбу в Читу. Ясно, что Пиксасова надо комиссовать, но для этого его нужно по меньшей мере отыскать. Для этого лейтенанта Мальцева послали в командировку на родину сбежавшего солдата деревню Малый Куналей чтобы посмотреть, может он там. Заодно зайти в военкомат и взять его призывную карту. Потом ехать в Улан-Удэ в сумасшедший дом, взять справку о болезни матери.
   Вечером Паренёк сел на поезд "Борзя-Улан-Удэ" и на следующее утро сошел на станции Петровский завод. Прямо на перроне здесь стоял бронзовый памятник декабристам. Здесь, в Петровском заводе, закованные в кандалы, на каторжных рудниках декабристы провели свои самые страшные годы. Кто были на самом деле эти мужчины с благородными лицами? Гордыми предвестниками звезды пленительного счастья, как считал Пушкин? Или это был очередной гвардейский заговор, коих со времён стрелецкого бунта при Петре I случилось в России уже множество? И так, и так, с какой стороны посмотреть. На то они и мужчины, создания беспокойные. Ну, а что женщины?
   Сюда же, в Петровский завод, потом прибыли и жёны гвардейцев-неудачников. Молоденькие, красивые, знатные, только бы жить и жить в богатстве и блеске столичных салонов. Княгиня Екатерина Трубецкая, 27 лет. Графиня Александра Муравьева, 23 года. Генеральская дочь Мария Волконская, 22 года.
   Во время первого свидания, увидев мужа, прикованным кандалами к тачке, Мария Волконская упала перед ним на колени. Венчается раба Божия Мария рабу Божьему Сергею! И всё. Этого достаточно, чтобы оставить у сестры мужа годовалого первенца, порвать все отношения с родителями и разделить участь мужа. Потом Марии пришлось пережить смерть сына, оставленного в Петербурге и смерть дочери, рождённой здесь в Сибири.
   А Полина Анненкова даже и не венчана с Иваном Анненковым. Да и не Анненкова она ещё, а Полина Гебль, дочь наполеоновского офицера. Сквозь рыдания она пишет императору Николаю I: "Я всецело жертвую собой человеку, без которого я не могу более жить!" А венчанной женой Полина стала два года спустя, здесь, в Забайкалье. На время венчания в Михайло-Архангельской церкви, что в Чите, с Ивана Анненкова по милостивому разрешению императора сняли кандалы.
   Ну, а с княгиней Екатериной Трубецкой совсем какая-то мистика. После замужества у неё десять лет не было детей. Ездила лечиться в Европу, но безрезультатно. А здесь во глубине сибирских руд, в Петровском заводе одного за другим за четыре года рожает двух девочек и двух мальчиков!
   Меньше всех веку было отпущено графине Александре Муравьёвой. Оставив у свекрови своих троих детей, она, будучи на седьмом месяце беременности, последовала за мужем. "Вы святая женщина", - эти слова ей сказал перед отъездом Пушкин. "Нет, я только жена", - возразила Александра. Самая болезненная из дам-декабристок, с огромными глазами на прекрасном лице, Александра Муравьёва умерла здесь в Петровском заводе в возрасте 28 лет. За несколько дней она сгорела от нервной лихорадки. Её муж Никита Муравьёв просидел всю ночь, гладя руку мёртвой жены.
   Но бронзовый памятник на перроне этого затерянного на бескрайнем Транссибе маленького вокзала - мужчинам. Так уж повелось...
   От станции Петровский завод далее Пареньку предстояло ехать на автобусе. После трех часов тряски по грунтовке ПАЗик доехал до Малого Куналея. Когда Паренёк сошел с автобуса, уже смеркалось. Он пошел по деревенской улице, по обе стороны которой стояли черные деревянные дома.
   В доме по адресу, данному ему в строевом отделе части, оказался небритый мужчина неопределенного возраста, как оказалось, папа Пиксасова. Рядом с ним находилась худощавая жилистая женщина, которую хозяин называл Анькой. Чернявая Анька курила папиросу и с интересом смотрела на Паренька. В доме стояла какая-то специфическая кисло-сладкая удушливая вонь.
   Узнав, что офицер приехал искать его сбежавшего сына, папаша обрадовался и послал Аньку за водкой, а сам стал собирать закуску. Через час застолья раскрасневшийся родитель начал орать, что в пятьдесят шестом году он закончил курсы младших командиров и по этому поводу пожелал брататься с Пареньком. Жилистая Анька курила папиросы и не отставала в деле поглощения огненной воды от младшего командира Пиксасова.
   - Аррртилерристы, Сталин дал приказ!!! - стуча грязным кулаком по столу, орал Пиксасов. Похожая на ящерицу чернявая боевая подруга младшего командира пронзительно подпевала ему:
   - Из сотен грозных батарей за слезы наших матерей, За нашу Родину - огонь!!!
   В разудалой голове Пиксасова-старшего окончательно все перепуталось и он поднимал новые и новые тосты за офицера, прибывшего на родину сообщить об военных успехах своего сына.
   - За нашу Родину - огонь!!! - до поздней ночи раздавались яростные крики из чёрного покосившегося дома Пиксасовых.
   Через некоторое время доблестный родитель и Анька выпили всю водку, наорались военных песен и, спотыкаясь, удалились на заслуженный отдых в спальню. Паренёк остался за опустевшим праздничным столом один. Он осмотрелся и увидел в углу какой-то топчан. Не снимая шинели, он лег и закрыл глаза.
   От вони неизвестного происхождения, царившей в доме, Паренька стало подташнивать. Он встал, открыл входную дверь и вышел на крыльцо. Стояла полная луна и весь двор был залит ее ртутным светом. В темном безоблачном небе переливался звездный ковер. Паренёк вдохнул полной грудью морозный воздух и хотел пойти поискать туалет, но вдруг застыл на месте. Из темноты перед ним появилась огромная собака, похожая на волка. Собака смотрела на него внимательным выжидающим взглядом фосфоресцирующих глаз. Паренёк, стараясь не делать резких движений, повернулся и вошел обратно в дом, плотно затворив за собой дверь. Потом после некоторого раздумья он направился в спальню. В спальне было странно прохладно и стояла кромешная тьма, так как единственное грязное окно было забито фанерой. Наощупь Паренёк подошел к кровати и стал тормошить лежащего на ней человека за плечо. Человек сначала что-то мычал, потом опустил ноги на пол и стал шарить рукой под кроватью.
   - Где топор? Где мой топор? - хрипло бормотал он.
   - Чего ты хочешь? - спросила паренька шипящим шепотом лежащая рядом Анька.
   - Мне нужно в туалет, а на дворе собака не дает.
   Анька, в чёрной комбинации на жилистом теле, что-то бормоча под нос, встала с кровати и пошлепала к двери. Мальцев набросил на плечи шинель и тоже пошел за ней. Выйдя босиком на крыльцо, женщина позвала в темноту:
   - Полкан, Полкан!
   Из темноты пришел Полкан. Анька спустилась с крыльца и взяла его за ошейник.
   - Иди, не бойся, - махнула она рукой.
   - А чего он про топор говорил? - спросил Паренёк. - Ночью буянить не будет?
   - А кто его знает, - зевнув во весь рот, равнодушно ответила Анька. - Иногда буянит, за топор хватается, тогда тикать надо. Ну, ты услышишь. Если что, беги.
   Возвратившись в дом Паренёк закрыл за собой на задвижку дверь и, нащупав в темноте топчан, устало опустился на него.
   Кажется, прошел еще один день в армии.
   Вопреки опасениям ночь прошла без происшествий. Утро выдалось морозное и солнечное. Паренёк шел по скрипящему снегу вдоль улицы, и немногочисленные люди, попадавшиеся ему на пути, здоровались с ним, как со старым знакомым. Мальцев удивленно здоровался в ответ. Путь Мальцева пролегал в местный военкомат, который располагался в одном здании с отделением милиции. В милиции Мальцев застал двух русских милиционеров и бурята, видимо, задержанного. Бурят стоял посреди комнаты, маленький, коренастый, набычившийся. Руки он держал сцепленными за спиной, из под жестких черных волос блестели разбойничьи глаза. На столе перед милиционерами лежал неестественно большой нож с кривым лезвием, вымазанным в крови.
   - Так зачем ты барана зарезал? - устало и, видимо, не в первый раз спрашивал милиционер бурята. Бурят в ответ только сверкнул глазами и ещё больше набычился. Потом он стал что-то неразборчиво и с вызовом бормотать, из чего можно было разобрать только слово "убил". Мальцев прошел в следующую комнату, где находился военкомат и изложил цель своего приезда. Выслушав его, начальник военкомата передал Мальцеву копии призывных документов рядового Пиксасова. Через полчаса Мальцев покинул военкомат, так и не узнав, за что маленький бурят с разбойничьими глазами убил барана.
   Улан-Удэ оказался вполне современным городом. Примерно половина прохожих на улицах были с большими, как чан, головами, желтыми лицами, черными жесткими волосами и плоскими носами. Буряты разговаривали на русском, с лёгким акцентом, вывески магазинов были смешанные, часть на русском, часть на бурятском языке русскими буквами. В вокзальном буфете Пареньку продали за восемьдесят копеек чай. Причина такой высокой цены открылась, когда Паренёк попробовал напиток. Это был бурятский чай, с кусочками топленого сала, плававшими в теплой жидкости буро-зеленого цвета. Знакомство с национальной кухней закончилось после первого глотка.
   "Интересно, какими мы кажемся бурятам?" - подумал Паренёк. "Наверное, бледными, длинноносыми и с крошечными недоразвитыми головами".
   В психиатрической клинике Мальцеву дали выписку из истории болезни матери Пиксасова. Какая-то разновидность шизофрении. Пиксасова находилась на амбулаторном учете, но иногда, чаще весной, ей становилось хуже и тогда ее помещали в стационар. Мальцев направился по домашнему адресу Пиксасовой, который ему дали в больнице. Пиксасовой дома не оказалось, а соседи по коммуналке рассказали, как пройти к ее месту работы - киоску по продаже трамвайных талонов. Тихая маленькая женщина, совсем не похожая на сына - крупного, неряшливого, мордатого. Известие о дезертирстве сына Пиксасова восприняла равнодушно, только как-то виновато улыбнулась, пряча глаза. Оказалось, она не видела и не слышала о сыне уже давно, сколько, точно не помнит. Уехала из Малого Куналея тоже давно. Бывшего мужа помнит хорошо, как пил, как гонялся за ней по дому с топором, как привёл домой Аньку. Аньку бывший муж ни разу пальцем не тронул, уважал. А вот ее как-то поймал, повалил на пол и рубанул топором по волосам.
   Неохотно поговорив о сыне и бывшем муже, Пиксасова почему-то стала рассказывать Пареньку о психиатрической лечебнице.
   - От водки там тоже лечат, - сказала Пиксасова. - Дают сначала лекарство специальное. Потом, когда лекарство начинает действовать, наливают сто грамм. Их выворачивает, трясет, на стенку лезут. Сама видела. Аверс, это у них называется. Это чтобы отвращение было. Какое-то время помогает, а потом опять. Один раз девчонка одна, тихая такая, нож в столовой у хлеборезки стащила и с ножом за санитаркой по корпусу гонялась. Никогда не скажешь, худенькая такая. А санитарка толстая, визжит, как свинья, все испугалась. Девчонка тоже визжит, еле нож отобрали. Молодые девки на заднем дворе через забор сигареты с улицы стреляют. Мужики туда ходят, со всего города приезжают. Потому что не за просто так, а чтоб получить сигарету, девке нужно показать кое-что. Те, кто помоложе по целому кульку собирают, потом в палате делятся со всеми. А старым хуже.
   На обратном пути Паренёк делал пересадку в Чите и зашёл поужинать в вокзальный ресторан. До поезда на Борзю оставалось два часа. Он собрал нужные документы и посетил обоих родителей Пиксасова, теперь можно было возвращаться в часть. В ресторане было полно народу, который пил, закусывал и танцевал под небольшой, но энергичный оркестр с певицей. Певица без видимого напряжения исполняла репертуар Патрисии Каас, Софии Ротару и Аллы Пугачёвой на французском, молдавском и русском языках. После небольшого технологического перерыва трое музыкантов и певица заняли свои рабочие места. Какой-то расхристанный мужчина в зале вскочил из-за столика с поднятым бокалом в нетвёрдой руке, и истошно заорал на весь зал:
   - Выступает София Ротару!
   Мальцев от нечего делать стал осматривать зал и вдруг через несколько столиков заметил человека в офицерской форме. Этим человеком был капитан Галимов. Он возвращался с учебы и сейчас тоже закусывал перед поездом. Мальцев подошел к его столику и поздоровался. Непредсказуемый капитан обрадовался Мальцеву, усадил его рядом и заказал официанту еще одну бутылку вина.
   Присмотревшись, Паренёк заметил, что с Галимовым что-то не так. Его мундир был минимум на два размера больше, чем требовало того телосложение Галимова. Сам Галимов надувался, выпячивал грудь, но все равно, китель на нем болтался, как на вешалке, не говоря уже о штанах.
   Выпивши бутылку портвейна, Галимов под большим секретом поведал Пареньку о неприятной истории, в которую он влип на учёбе. Причём влип, как оказалось, в прямом смысле этого слова. Неприятность произошла на вторые сутки после прибытия Галимова на курсы повышения квалификации. Вернее, сначала все было хорошо. Со своим соседом по парте он завалился вечером в ресторан, где друзья познакомились с двумя тётками с соседнего столика. Тётки были средних лет, крепкого сложения и повадками напоминали вышедших на охоту свиноматок. Подружки, пошептавшись, поделили между собой мужчин, и Галимов достался тетке по имени Диана. Во время быстрых танцев Диана, распространяя запах дезодоранта и пота, виляла тугой задницей, обтянутой узкой юбкой, так, как будто от этого зависела ее жизнь. Галимов, опьяневший от испарений Дианы, тоже вовсю вилял задом, который облекали пока что его родные офицерские брюки.
   После ресторана дороги друзей разошлись. Галимов пошел с Дианой, а его друг с подружкой Дианы Софой. Когда они подошли к зданию с вывеской "Продукты", Диана открыла своим ключом заднюю дверь магазина и пригласила офицера внутрь. В подсобном помещении было жарко и темно, но Диана не разрешила включать свет. В темноте Галимов снял шинель и положил ее на какой-то выступ. Потом он стал искать на что бы присесть. Его внимание привлекла огромная бочка с удобной плоской крышкой. Галимов уселся на бочку. В это время Диана, шумно сопя пористым носом, подошла к бочке и обхватила Галимова за туловище мощными руками.
   Вот тут-то и случилась беда. Крышка с треском провернулась и задница Галимова оказалась погруженной в постное масло, находившееся в бочке. Все произошло мгновенно, Галимов не успел и глазом моргнуть, как его форменные штаны и часть кителя пропитала теплая маслянистая жидкость. Диана испуганно вскрикнула и инстинктивно оттолкнула провалившегося Галимова от себя. От толчка Галимов погрузился в жидкость еще глубже. Теперь в масле была уже вся спина капитана. Сдавленно матерясь, Галимов начал выбираться из западни. Но, не имея точки опоры, он только ещё глубже погрузился в бочку, так, что скоро наружу торчали только голова и ноги в форменных ботинках.
   - Помоги, - прохрипел он, протянув руку. Диана всплеснула полными руками и запричитала:
   - Как я теперь масло буду продавать!? Давайте руку, только осторожно, не запачкайте платье, это у меня единственное выходное платье!
   С трудом выбравшись из бочки, Галимов в темноте стал ощупывать себя со всех сторон. С обвисших офицерских брюк струйками стекала на пол пахучая жидкость. Диана благоразумно отошла подальше от Галимова, злобно сверкавшего в темноте глазами.
   - Это ж сколько масла на пол вылилось! - продолжала причитать Диана. - Вы бы не могли сцедить с брюк, вот сюда, в бочку?
   Остаток дней на учебе Галимов проходил в кителе и штанах, которые купил в местном военторге, правда, не своего размера. Промасленный родной мундир и офицерские теплые кальсоны пришлось завернуть в несколько газет и тайно выбросить в мусорный бак.
   Вскоре после возвращения Паренька из командировки объявился рядовой Пиксасов. Оказывается все это время он жил на свинарнике, отстоявшем от части километров на пять в сопках. На основании привезенных Мальцевым документов Пиксасова комиссовали по состоянию здоровья и он уехал домой, в Малый Куналей. Пиксасов-старший по этому поводу потребил вдвоем с Анькой немалое количество веселящих напитков. Учитывая масштабность события, на этот раз он отступил от своих правил и засветил потерявшей бдительность Аньке под глаз. Анька тут же заявила на друга в милицию. Когда подъехала милиция, Пиксасов-старший в знак протеста выпил на глазах у всех пузырек зеленки. Видавшие и не такое милиционеры заломили весёлому папаше руки и поволокли в машину. По дороге Пиксасов широко открывал рот и пугал наблюдавших за происходящим соседских женщин ярко-зеленым зевом.
  
  
  

Глава 9. Телемба

  
   Путь на Телембу - сутки по железной дороге и 150 километров на гусеницах по просёлкам. Если не считать самих стрельб, то самое главное это погрузка-разгрузка зенитно-ракетного дивизиона на железнодорожные платформы.
   В армии до сих пор ходит история, ставшая легендой. Тогда погрузили на станции отправки дивизион, а на станции назначения обнаружили, что не хватает одной пусковой установки. Платформа, куда её загнали при погрузке есть, а самой пусковой нет. Стоит платформа пустая, где пусковая - никто не знает. Заблокировали всё движение, пустили по путям мотодрезину, проехали весь маршрут - нет ничего, ни на рельсах, ни справа, ни слева. Испарилась пусковая. А это 24 тонны веса на гусеничном ходу. Выдвигались самые невероятные гипотезы исчезновения. От того, что пусковую забыли на рампе при погрузке, до похищения пусковой китайцами.
   А случилось вот что. Два солдата, механик-водитель и оператор этой пусковой, приобретя во время погрузки на рампе в продуктовом ларьке бутылку водки, решили ночью распить её с комфортом. Чтобы никто не помешал, они взяли всё необходимое для приятного времяпрепровождения и на одной из технических остановок пробрались в пусковую. Когда эшелон тронулся и набрал скорость, плохо закреплённая при погрузке пусковая стала болтаться на креплениях пока не сорвалась с платформы и не упала под откос. Перевернувшись, она опять случайным образом встала на гусеницы. Ещё более чудесным образом оба бойца отделались только ушибами. Пришедши в себя после падения, экипаж пусковой решил продолжать движение на полигон своими силами. Механик-водитель открыл топливную магистраль и повернул вентиль пневматического стартёра. Провернувшись несколько раз дизель как ни в чём ни бывало запустился. Выбравшись на шоссе, экипаж добрался до станции Телемба, а потом, уточнив маршрут у местных жителей, взял курс на полигон. Куда вскоре и ворвался, грохоча дизелем и опередив основные силы на полдня.
   С огромным трудом инцидент удалось локализовать внутри части. Командир части, уже смирившийся с перспективой трибунала, только крутил головой и бормотал:
   - И они хотят воевать с таким народом... И с такой техникой...
   На этот раз погрузка прошла без проблем. Если, конечно, не считать объявившегося невесть откуда младшего лейтенанта Лосева. Он прибыл на рампу в своей неизменной полевой форме и заявил о своём намерении отправляться со всеми на Телембу. Капитан Козлов, комбат Лосева, резонно рассудил, что боевые стрельбы это не наряд по котельной и сказал, что сам он таких решений не принимает, иди, мол, к командиру дивизиона. Майор Кузьмин сказал Лосю, что участие в боевых стрельбах является важным и почётным событием в жизни каждого офицера-стартовика, его нужно заслужить безупречной службой в течение года, после чего приказал Лосю покинуть режимный объект, которым является борзинская погрузочная рампа. Ну, тут Лось, не долго думая, заскрежетал зубами, выкатил глаза и бросился под гусеницы ближайшей пусковой, которая заезжала на рампу. Если бы не реакция механика-водителя, сидевшего за рычагами, то одной жертвой, которыми сопровождается каждые крупные учения, стало бы больше. Полковник Сивашёв в конце концов внял воплям Лося о том, что без армии он не мыслит своей жизни, и сказал, что даёт ему последний шанс.
   В день стрельб на полигоне с утра была низкая сплошная облачность и моросил холодный дождь. На стартовую позицию первой вышла станция обнаружения цели - СОЦ, бронированный монстр весом 56 тонн. При транспортировке она заняла целую железнодорожную платформу и ещё такую же платформу занимала антенна СОЦ. При боевом режиме работы СОЦ развивает мощность излучения 1,8 мегаватт, и находиться рядом с ней опасно. Даже боковые лепестки диаграммы направленности СВЧ-излучения могут нанести ущерб здоровью. По этой же причине маленькие окошки в бронированном туловище СОЦ забраны густой металлической сеткой. Вслед за СОЦ на стартовую позицию вышла станция наведения ракет - СНР. СНР - самое сложное и поэтому самое капризное звено зенитно-ракетного комплекса "Круг". Поэтому на стрельбы берут две СНР и по прибытию на полигон сутки выполняют тестовую юстировку на имитаторе цели - "вышке". На этот раз выбраковали станцию лейтенанта Вислякова. Что поделать, чтобы стать на Телембе стреляющей СНР нужно иногда ждать не один год. А начальникам расчётов пусковых установок и того хуже, их в дивизионе аж девять, а на старт выходит только две.
   СНР прошла в пяти метрах от СОЦ и круто развернувшись на одной гусенице направилась на позицию. В этот момент начальник расчёта СНР нажимает кнопку сброса на топопривязчике. От выполнения этой процедуры будет зависеть точность пересчёта координат целеуказания, которые СНР будет получать от станции обнаружения цели. Точно такой манёвр произвели и две пусковых по отношению к станции наведения. После занятия пусковой стартовой позиции восьмиметровая ракета, стоимостью в пятиэтажную хрущёвку, сначала поднялась вверх на направляющих на 60 градусов, потом стала резко разворачиваться вправо-влево - это происходит функциональный контроль канала управления со станции наведения. От этих поворотов двухтонной ракеты пусковая качалась и вибрировала всем своим 24-х тонным бронированным телом как осиновый лист. После окончания контроля в пусковой открылся верхний люк и на броне показалась человеческая фигура в чёрном танкаче, шлемофоне и с плоскогубцами в руке. Это начальник расчёта пусковой, которому посчастливилось стать стреляющим на Телембе. Если сегодня ему будет сопутствовать счастье, то ракета с его пусковой поразит цель. В строевой части в его личном деле появится заветная для каждого стартовика запись. С такой записью он первый кандидат на вакантную должность начальника расчёта станции наведения, а без неё может задержаться на пусковой и до звания капитана, бывали такие случаи. Начальник расчёта сорвал плоскогубцами свинцовую пломбу размером с пятак, фиксирующую ярко красную крышку пускового штекера ракеты. После этого он опять спустился в нутро пусковой и, откинув крышечку, нажал красную кнопку. Разъём пусковой плавно въехал контактами в ракетный штекер, и на станции наведения загорелось красное табло "Ракета N1 в боевой готовности".
   В полумраке наполненного воем турбины бронированного чрева СОЦ луч индикатора синхронно с вращающейся на крыше огромной антенной описывал на экране окружности. Зелёный круглый экран был пока чист, кроме луча вращающейся развёртки на нём видны только шумовые контуры. Круглая двухметровая тарелка параболической антенны СНР пока неподвижно смотрит в небо, затянутое низкими свинцовыми тучами. Откуда, с какого азимута появится цель пока никому неизвестно. Ракеты на направляющих пусковых тоже пока неподвижны и смотрят носами в точку встреливания.
   На командном пункте полигона Телемба начальник полигона принял рапорт командира стреляющего дивизиона о готовности, после чего нажал на красную кнопку. С этого момента пошёл отсчёт времени. Через 200 секунд всё окончится. При хорошем стечении обстоятельств радиоуправляемая мишень "Стриж" будет уничтожена одной ракетой. Это пятёрка дивизиону, он может быть спокоен полтора года, до следующих стрельб. Немного хуже, если "Стриж" будет уничтожен двумя ракетами. Это четвёрка-тройка. Если пройдут 200 секунд и "Стриж" самоликвидируется, то это двойка. И позорное нажатие начальником СНР кнопки самоликвидации улетевшей невесть куда своей ракеты. С соответствующими записями в личных делах всех офицеров, принимавших участие в стрельбах.
   Радиоуправляемая мишень "Стриж" по команде с пункта управления стрельбами стартовала вертикально вверх, преодолела звуковой барьер и за 17 секунд забралась на 8-ми километровую высоту. После этого последовал "перегиб" и "Стриж" полетел под углом 45 градусов на высоту 14 километров.
   На этом участке его и увидели на экране локатора в СОЦ. Данные об азимуте цели были переданы на станцию наведения, и антенны СНР резко развернулись в том направлении, где на дальности 70 километров в стратосфере летел "Стриж". Синхронно с ним в этом же направлении под завывание серводвигателей развернулись направляющие пусковых с ракетами. Третий этап траектории "Стрижа" - спуск из стратосферы и вхождение в зону поражения комплекса "Круг". На этом этапе "Стриж" развивает тройную звуковую скорость и должен быть уничтожен ракетой комплекса.
   После передачи азимута "Стрижа" на станцию наведения следует самый ответственный этап - захват цели на автосопровождение. Операторы угловых координат и дальности в СНР должны в этот момент увидеть отметку от "Стрижа" на экранах своих локаторов и, вращая штурвальчики управления антенной, взять эту отметку в стробы. В этот момент параболические антенны СНР нервно рыскают в небольшом телесном угле и синхронно с ними рыскают острыми носами ракеты на пусковых.
   Счёт тут идёт на секунды, замешкаешься, плохо захватишь цель в стробы - сорвётся автосопровождение, и тогда начинай захват сначала, а 200 секунд уже кончаются, сейчас "Стриж" выйдет из зоны поражения и самоликвидируется.
   - Есть захват цели по азимуту! - перекрикивая вой турбины, доложил оператор угловых координат.
   - Есть захват цели по дальности!
   Начальник расчёта СНР нажал кнопку автосопровождения цели. Дрожащая крупной дрожью антенная колонка СНР в это мгновение замерла, а потом стала плавно двигаться как бы за невидимой целью. Синхронно с антеннами СНР, повторяя их теперь уже плавное движение, двигались две ракеты на пусковых. Полдела сделано, пока идёт всё по плану. На локаторе СОЦ видно, как "Стриж" вошёл в 50-тикилометровую зону поражения. Ещё десять самых напряжённых секунд.
   - Цель в зоне пуска. Открываю огонь. Цель уничтожить одной! Высота 20, дальность 23, - отдал приказ командир дивизиона майор Кузьмин.
   Начальник расчёта на СНР откинул защитную крышку и нажал красную кнопку с надписью "Пуск N1". Раздался грохот и земля затряслась от стартовавшей ракеты.
   Самое неприятное, что может быть на боевых стрельбах, это когда по этой команде ракета не сходит с пусковой. Такое бывает и не так редко. Например, когда в 60-м году комплексом С-75 сбивали Пауэрса две первых ракеты вообще не сошли с пусковых, полетела только третья.
   Пуск ракеты комплекса "Круг" более всего напоминает взрыв. Грохот взрыва перекрыл рёв турбин, и пусковая скрылась под огненным смерчем - это сработали пороховые ускорители ракеты. Следующий миг, который восприняло сознание, это обгоревший дымящийся корпус пусковой установки и ракета с четырьмя бьющими огненными струями от пороховых ускорителей ввинчивается в свинцовые облака. В этот момент на экранах локаторов в СОЦ и СНР появляется вторая отметка - от ответчика ракеты. Она быстро движется по зелёному экрану по направлению к отметке цели.
   Теперь от людей уже ничего не зависит, дальше наведение ракеты осуществляет только техника. Ещё через секунду из-за облаков раздались раскаты грома. Это включился маршевый прямоточный двигатель ракеты. Всё, десять секунд на исходе, сейчас всё станет ясно!
   В это мгновение громовой гул маршевого двигателя невидимой за низкими облаками ракеты завершился взрывом, от которого под ногами задрожала земля и заложило уши. Это подорвалась боевая часть ракеты.
   Наступила звенящая тишина. Вдруг открылся задний люк СНР и из него вывалились двое солдат в чёрных танкачах. Забыв про опасное излучение от СОЦ они радостно подпрыгивали, обнимались, а потом упали и покатились по земле. Они первыми увидели, как обе отметки на локаторе встретились в одной точке, после чего на экране появилось засветка от облака падающих обломков цели и ракеты.
   Есть попадание!!!
   Цель уничтожена с первой ракеты!
   Теперь настала очередь поработать полигонщикам. В воздух поднялись пожарные вертолёты - тушить пожар в тайге, возникший на месте падения обломков "Стрижа" и ракеты.
   Хоть стрельбы и называются боевыми и от них много чего зависит в судьбе офицера-стартовика, но всё-таки это учения. Вот в 60-м году, когда сбивали Пауэрса - вот это было напряжение! И ракетчики были ещё старого закала, прошедшие Вьетнам, Корею, Египет, а кто и Великую Отечественную захватил. Командующим истребительной авиацией СССР тогда был генерал Савицкий с позывным "Дракон". Сына Бог не дал, так дочь Савицкую в космос отправил. "Локхид U-2" Пауэрса тогда летел на высоте 20 км. Наши истребители-перехватчики МИГ-19 и СУ-9 захлёбывались на такой высоте.
   - Приказываю сбить!!! Пилот или его семья получит всё, что пожелает! - истошно кричит в телефонную трубку Никита Хрущёв в Кремле.
   И шли на перехват МИГи и "Сухие"! На динамической горке выскакивали на высоту "Локхида" и пытались атаковать его.
   - Прошу позаботиться о семье, иду на таран, - это документальная запись переговоров пилота СУ-9 Игоря Ментюкова и генерала Савицкого.
   - Обещаю позаботиться! - отвечает "Дракон".
   Но так и не достали тогда ни МИГи, ни "Сухие" "Локхида". А сбили его почти под Свердловском ракетчики старинным комплексом С-75, который наводил ужас на пилотов "Фантомов" ещё в Египте. Одной ракетой сбили Пауэрса и ещё тремя классически расстреляли летевшего вдогонку на МИГе старшего лейтенанта Сергея Сафронова. Разобрались тогда и замяли это дело. Героя Советского Союза, как обещал Хрущёв, тогда не дали никому. Ордена Красного Знамени - командиру дивизиона, сбившего "Локхид" и пилоту МИГа Сергею Сафронову. Слово "посмертно" в приказе так и не написали.
   Ну, а стартовикам на Телембе положен банкет. Закуску привезли с собой, а вот выпивку привозить заранее нельзя, такова традиция. По этой же традиции за выпивкой нужно ехать в посёлок на отстрелявшейся обгорелой пусковой. В громадной брезентовой палатке, вмещающей человек двадцать офицеров дивизиона, накрыто два длинных стола. Посередине палатки стоит отопительный аппарат, возимый каждый раз на Телембу - "Поларис". "Поларис" и впрямь похож на ракету, труба метра три высотой с вваренной посередине металлической бочкой. "Поларис" ставится вертикально, а верхний конец трубы выводится в отверстие в палатке. Работает "Поларис" на солярке. Через полчаса гудения железная бочка раскаляется докрасна и в палатке становится тепло.
   Собственно героев нынешней Телембы совсем немного. Это расчёты станции обнаружения цели, станции наведения ракет и пусковой установки. Но в офицерской палатке с гудящим "Поларисом" в центре все шумят, поднимают пластмассовые одноразовые стаканчики с водкой, провозглашают тосты, закусывают красной рыбой и консервированной сайрой.
   Вот замполит дивизиона майор Козух, как всегда с выражением сдержанной ответственности за хорошо выполненную работу на красном лице. В его общей тетради появились новые записи - кто и сколько чего выпил на Телембе, кто ездил на пусковой в посёлок, кто как вёл себя на маршруте следования. Вот на букву "Т" в его тетради зафиксировано, что прапорщик Тонкус в состоянии алкогольного опьянения в поезде упал с верхней полки и головой повредил столик в купе. После падения Тонкус так и не проснулся, а продолжал безмятежно спать до утра, впечатавшись мощным лбом в погнутый столик. А на букву "Л" в тетради уже нет свободного места. Это всё из-за Лосева. К тому же ещё и одна страница вырвана, хотя тетрадь прошнурована и скреплена печатью. Страницу вырвал Клещиц. Это из-за того, что на этой странице Козух зафиксировал преступно-халатное отношение младшего лейтенанта Лосева к несению наряда в котельной.
   Вот командир дивизиона майор Кузьмин - он вырастил отличных офицеров-стартовиков, сбивших цель одной ракетой. Вот молодая поросль - Бас и Плейшнер, их Телемба, а, может Эмба, ещё впереди. Вот лейтенант Висляков, который был дублёром стреляющей СНР, следующая Телемба по неписанным законам его. Вот младший лейтенант Лосев с его последним армейским шансом. И даже Паренёк вроде бы тоже причастен к общей радости.
   Радостно и в солдатских палатках. Пройдут года, кто-то станет механизатором в родном селе, кто-то пойдёт на завод, ребята женятся, остепенятся, но до последних своих дней они будут помнить Телембу. Сотрутся подробности и детали, но гром стартующей ракеты, от которого трясётся земля под ногами, они будут помнить и стариками. И когда-нибудь кто-то из них обязательно возьмёт гитару и неумело запоёт полузабытые слова наивной солдатской песенки:
   Ты видишь сны - она в них героиня,
   Всегда ты с ней и лучше всех одет,
   А видел ты когда-нибудь пустыню,
   Дрожащую от запуска ракет?
  

Глава 10. Два капитана

  
   После Телембы в бригаде всегда случались какие-то происшествия. То солдаты, напившись лосьёна для бритья из солдатской лавки, угонят с техтерритории злосчастный бензовоз, то лейтенанта забирали в местный вытрезвитель, то ещё какая напасть приключалась.
   На этот раз инцидент приключился на неожиданно высоком уровне - командир третьей батареи капитан Галимов пришёл на службу с подбитым глазом, а его коллега комбат второй батареи капитан Козлов с забинтованной головой, на которой по этой причине даже не держалась фуражка.
   На расспросы командира дивизиона и замполита Галимов отвечал стандартно - мол, в Борзе на автобусной остановке напали бичи, избили, забрали деньги и часы. Капитан же Козлов, напротив, на вопросы отвечал непонятной фразой:
   - Если я Галимова звездану, то от него только сапоги останутся.
   Озадаченный замполит майор Козух привычно достал из сейфа общую тетрадь и занёс в соответствующие разделы суть происшедшего.
   Капитан Козлов, вопреки своей простецкой фамилии, имел аристократическую внешность. Дивизионные дамы единодушно сходились в мнении, что Козлов - вылитый князь Болконский. В отличие от лейтенанта Вислякова, который считал быдлом всех солдат, капитан Козлов считал быдлом не только солдат, но и всех офицеров бригады включая командира полковника Сивашова. Конечно были исключения, например, командир первого дивизиона майор Вольф, который всегда, даже летом, ходил в чёрных перчатках, а недавно на техтерритории открыл стрельбу из автомата Калашникова. Кстати, за дело. Старослужаий "дедушка", который решил испытать на вшивость заменившегося недавно из Германии Вольфа, как стоял, так и упал лицом в грязь, так, на всякий случай. Отчитался потом Вольф сам перед собой о затраченных патронах, написал объяснительную командиру дивизиона, то есть, самому себе. Мол, в целях поддержания самодисциплины личного состава. А дисциплина в его дивизионе, кстати, самая лучшая в бригаде. И без истерик, переворачивания тумбочек и разбивания телефонов, чем иногда занимается майор Кузьмин. И офицеры у Вольфа берут с него пример, вот недавно в патруле на виадуке восемь местных бичей попёрли на лейтенанта Тухтарова, четыре спереди, четыре сзади. Так Тухтаров, не долго думая, всю обойму в воздух выпустил. Одна пуля отрикошетировала от металлической фермы виадука и попала на излёте бичу в ногу. Бич так заорал, что от его крика остальных бичей как ветром с виадука сдуло. И надолго. Тухтаров написал утром Вольфу объяснительную, мол, в целях самообороны и защиты офицерской чести применил табельное оружие предупредительными выстрелами вверх. Так Вольф перед строем ему благодарность с занесением в личное дело объявил. С формулировкой "За защиту офицерской чести".
   Время от времени капитан Козлов читал какую-то газету на немецком языке. Откуда он её брал, выписывал или это была одна и та же газета, никто из офицеров не знал. Если с кем и любил поговорить капитан Козлов, так это с Пареньком. Впрочем, это был скорее не разговор, с монолог капитана.
   - Что грустишь? Дождик пошел и ты скис? - говорил он Пареньку. - Жить не хочется? Ничего, в Забайкалье только первые пять лет тяжело, потом ничего. Вот мне в академии пришлось много работать. Нагрузка была - ого! Ещё та нагрузка. Тонкая структура уравнений Максвелла и всякое другое, не имею права говорить. Языками некоторыми владею.
   Паренёк тогда подумал, что уравнения Максвелла вообще-то изучают на первом курсе универа в курсе общей физики, но решил, что этот капитан-академик говорит про какие-то другие, гораздо более сложные уравнения Максвелла.
   - Активнее нужно к жизни относиться, - продолжал Козлов. - Спортом подкачаться, Маркса подштудировать, "Материализм и эмпириокритицизм", слыхал? Толковая вещь, стоит почитать. Железная логика! Позицию жизненную активную вырабатывать. Языками заняться. Вот у меня жена, она совсем юна. Танцовщица. Языками некоторыми владеет. А тут одно быдло. Вон Сивашёв, как мужик деревенский, двух слов подряд сказать не может. Быдло - оно и есть.
   После посещения городской бани капитан Козлов зашёл в ресторан "Садко", который находился впритык к бане, предвосхищая таким образом идею оздоровительно-развлекательных комплексов будущего. В ресторане Козлов заказал бокал сухого красного вина и только устроился за столик возле залитого ярким зимним забайкальским солнцем окна, как увидел в дальнем углу ресторана Галимова.
   Будучи мелковатого телосложения комбат Галимов для поддержания собственного авторитета в своей батарее пошёл простым, но достаточно эффективным путём - изображал из себя психически ненормального. Например, перед всей батареей кричал:
   - Я татарин, я дурак! Я тебе клянусь мамой, я тебя убью!
   На Телембе замахнулся на "дедушку" лопатой, может и убить хотел, но задел стоящего сзади молодого солдата. Дедушка, понятно, убежал на время подальше от агрессивного комбата, а молодому лопатой тогда губу рассекло, пришлось зашивать в санчасти. Потом, чтобы не выносить сор из избы, поставили его до конца службы маслорезом в столовую. Опять же, на Телембе, когда палатку на ночь солдаты ставили, Галимов решил подсветить им фарами. Для этого он сел в ТЗМ - транспортно-заряжающую машину, включил в кабине свет и, шевеля губами, стал внимательно изучать табличку с схемой переключения передач. Потом завёл двигатель, решительно включил найденную по табличке передачу, отпустил сцепление и нажал на газ. Мощный "Урал" буквально прыгнул с места на возившихся с палаткой солдат. Солдаты бросились врассыпную от взбесившегося "Урала", а Галимов с перепугу что есть силы нажал на тормоз. "Урал" с шипением присел на все четыре колеса и заглох, наехав на брошенную в панике палатку. Солдатам тогда досталось по первое число от Галимова, мол, какого чёрта под колёса лезете?!
   Паренёк от Галимова натерпелся, пока Сивашёв ему оркестр не поручил. А всё с чего началось? С того, что тот же Козлов сказал как-то Галимову: "Ну, что ты, Галимов, пристал к человеку со своими крестьянскими мозгами?" Запомнил тогда Галимов эти крестьянские мозги, похоже на всю жизнь запомнил. На следующий день взялся реабилитировать своё уязвлённое самолюбие:
   - Я твою всё поднаготную узнаю! - сообщил он Пареньку, - Ты будешь у меня хуже самого распоследнего солдата! Я тебе раскажу всю твою автобиографию!
   И рассказал. Автобиография Паренька по мнению Галимова начиналась с выговора, потом следовал строгий выговор, постановление о неполном служебном соответствии, суд офицерской чести, а в конце был арест.
   И загнал бы Паренька на гауптвахту, как двухгодичника Круглова, за то, что тот здоровался с ним за руку. Если бы не оркестр. Тогда Сивашов самого Галимова чуть на нары не отправил.
   В "Садко" Галимов попал тоже после бани. Там он встретил своего друга и земляка капитана Шухутдинова из мотострелкового полка. Друзья заказали графин водки и тарелку жареных сосисек. Сначала они выпили за успешные стрельбы Галимова на Телембе, потом за взаимодействие родов войск, потом за самого Шухутдинова, потом за женщин, а потом заказали ещё один графин. После тостов за дружбу и родной город Уфу друзья обнялись и затянули песню "Эй, икегез, икегез". А потом Шухутдинов куда-то потерялся. Галимов остался один, совершенно утратив ориентировку во времени и пространстве. Таким его и подобрал Козлов около выхода из ресторана. Дотащив легковеса Галимова до остановки, Козлов кое-как запихнул его в автобус. По прибытию автобуса в ДОСы Галимов обнаружил способность передвигаться и даже продемонстрировал несколько движений из татарского народного танца "Апипа". Бормоча что-то под нос, он даже дошёл почти самостоятельно до своей квартиры.
   Дверь открыла его жена Гуля. Увидев перед собой жену, Галимов вырвался из объятий Козлова и засветил Гуле кулаком в глаз. Пока Козлов оказывал Гуле помощь, дикий комбат нашёл где-то топор и с гортанным криком высадил им окно. Чтобы как-то успокоить коллегу Козлов ударил его кулаком в челюсть, после чего Галимов свалился в нокдаун и затих. В это самое время верная Гуля нашла молоток и, защищая законного мужа, подкралась к Козлову сзади и ударила его молотком по голове. Обливаясь кровью, невезучий комбат с трудом добрёл до своей квартиры, где насмерть перепугал свою юную жену Наташу. Утирая слезы и проклиная опасную профессию мужа, Наташа обработала рану йодом и забинтовала мужу голову. На все расспросы жены, что же всё-таки произошло, Козлов, постанывая, отвечал: "Если я Галимова когда-нибудь звездану по-настоящему, от него же только сапоги останутся!"
   После некоторых колебаний дивизионный замполит майор Козух решил всё-таки доложить об инциденте с участием комбатов Галимова и Козлова начальнику политотдела бригады подполковнику Клещицу. Интуиция опытного политработника подсказывала майору Козуху, что комбаты пострадали не иначе, как по пьяному делу. Хотя раньше ни Галимов, ни, тем более Козлов, ни в чём таком замечены не были. Тем более информация представляла интерес.
   Хотя, по правде сказать, не это было основной причиной интереса замполита Козуха. Дело в том, что с самим Козухом, в тетради которого накопилась много разной информации об офицерах дивизиона, недавно случился неприятный инцидент. Всё началось с того, что жена майора, начальник почтового отделения ДОСов, уехала на пару дней в командировку в Читу. Ну, а вернувшийся с полигона политрук тоже решил расслабиться. Хорошо ещё, что по замполитовской традиции в одиночку. То есть, тихо сам с собою я веду беседу и всё. Ни один нормальный стартовик на такое не способен в принципе. Прикончив за вечер бутылку водки, политрук решил прогуляться по свежему воздуху в магазин. На обратном пути, уже почти добравшись до своего подъезда, майор внезапно провалился в незакрытый канализационный люк. При этом он ударился промежностью о край люка.
   На следующий день Козух явился на утреннее совещание к подполковнику Клещицу походкой сошедшего на берег моряка дальнего плавания.
   Клещиц подозрительно оглядел Козуха и спросил:
   - Устаете на службе? Чего глаза красные, майор? Много работы? Спите беспокойно?
   Чтобы как-то сгладить ситуацию Козух и решил проинформировать Клещица о делах в дивизионе.
   Доведённая до Клещица информация неожиданно заинтересовала начПО. Дело в том, что после недавнего проишествия на виадуке, когда восемь местных бичей напали на лейтенанта Тухтарова и отрикошетившей пулей зацепило одного из бичей, от местной милиции поступил сигнал в борзинский горком партии, а оттуда пошла нехорошая цидуля в политотдел округа. Мол, зверствуют офицеры по отношению к местным мирным жителям. Не только всех невест уводят, но и пальбу из табельного оружия открывают почём зря. Клещица даже вызывали в Читу и приказали там собрать компромат противоположного направления, мол местные бичи избивают офицеров. А тут как раз Галимов с подбитым глазом и Козлов с пробитым черепом. И как повезло Клещицу - не просто лейтенанты какие-нибудь беспризорные, а капитаны, семейные люди, командиры батарей и ко всему прочему ещё и коммунисты. Это козырь! Этим козырем он легко побьёт карты местной милиции и горкома партии.
   - А ты чего корячишься, может тоже в Борзе подбили? - спросил Клещиц у Козуха.
   - Да нет, товарищ подполковник, застудил, видно, на Телембе, сутки на позиции провёл, на холоде - скромно ответил замполит.
   - Ну, хорошо, на Телембе, так на Телембе, - покачал головой Клещиц, с сомнением разглядывая красный нос политрука.
   Достав из сейфа толстую прошитую тетрадь с сургучными печатями, Клещиц посмотрел на настольный календарь, потом опять на нос подчинённого в красных прожилках, что-то зафиксировал в секретной тетради и запер её обратно в сейф.

Глава 11. Замысел Злобина

  
   Должность начальника борзинского горотдела милиции майора Свиридова была номенклатурной, то есть, его назначали по результатам собеседования в горкоме партии. При рассмотрении кандидатуры майора Свиридова на должность начальника горотдела милиции первый секретарь Борзинского горкома партии Николай Петрович Злобин поинтересовался у майора Свиридова:
   - Спиртное употребляете?
   - Да, - ответил немного озадаченный Свиридов.
   - А много можете выпить?
   - Это, смотря чего, - осторожно ответил Свиридов.
   - Водки.
   - С закуской?
   - А вы что, без закуски можете? - хитро прищурился первый секретарь.
   После некоторых раздумий Свиридов сказал:
   - Нет.
   - Так сколько с закуской? - опять спросил его Злобин.
   - Ну, стакан.
   - И всё?
   - Ну, если надо, ещё один.
   - И всё? - вперился в него взглядом первый секретарь.
   - Всё зависит от задачи, Николай Петрович.
   - Ага, от задачи, значит. Ну, вот если бы, скажем, сейчас ты со мной распивал бы бутылку, в этом кабинете, какая у тебя бы была задача, а?
   Свиридов понял, что его испытывают на искренность и одновременно на управляемость.
   - Я офицер, - после некоторой заминки ответил он. - Поэтому я должен был бы понять, что от меня требуется. Что лично Вы мне хотите поручить.
   - А, если бы я предложил вам взять ещё бутылку и пойти к девочкам?
   - Я офицер, - повторил на всякий случай Свиридов, подивившись, как легко Злобин загоняет его в угол.
   - Ну, офицер, понятно, так к девочкам идём или нет? - Злобин наклонился вперёд.
   - Если нужно для дела, то идём.
   Собеседование закончилось положительным решением, тогда майора Свиридова утвердили начальником горотдела милиции.
   Однако коммунистическая партия так же легко могла и снять Свиридова. И не только исключить из номенклатурного списка, а и, вообще, уволить из органов без выходного пособия и пенсии. В те годы вертикаль власти, контролируемая компартией, работала как хорошо смазанный механизм.
   Поэтому, когда сегодня майора Свиридова вызвали в горком к первому секретарю, у него неприятно засосало под ложечкой. На этот раз Злобин не предложил Свиридову сесть в кресло, а положил перед собой на стол папку с документами и фотографиями.
   - Смотрите, вот это пришло из политотдела штаба округа.
   На фотографиях были изображены какие-то офицеры в капитанских погонах, один с подбитым глазом, другой с перевязанной головой.
   - Вот медицинские справки, - продолжал Злобин. - В вверенном вам городе бичи избивают капитанов советской армии. Ракетчиков. Коммунистов.
   - У меня нет никаких данных, Николай Петрович. В милицию никто не обращался.
   - Может у вас какие-то трудности в личной жизни? - поинтересовался Злобин. - Может здоровье пошатнулось? Вы говорите, мы вам подберём работу полегче. Скажем, участкового? Потянете?
   Майор Свиридов благоразумно молчал.
   - Если ваши бичи избивают коммунистов, а вы по долгу службы их не можете защитить, то, может быть мы напрасно приняли вас в партию, а, майор? Знаете, мы умеем признавать свои ошибки, а главное, мы умеем их исправлять!
   Злобин выдержал долгую паузу и продолжил:
   - Вы вообще, хотите работать в МВД?
   - Так точно! - ответил Свиридов и непроизвольно щёлкнул каблуками.
   - Очень хорошо. Тогда мы вам предоставим шанс. Мы должны в ответ на эти бумаги предоставить ответ, мол, так и так, меры приняты. Вы следите за моей мыслью, майор?
   - Так точно!
   - А чего вы тогда стоите? В ногах правды нет. Тут соображать надо. Головой. Садись, майор, будем соображать. Уволить из органов мы всегда вас успеем.
   Свиридов с облегчением вздохнул и сел в кресло.
   Злобин продолжал:
   - Но они там в Чите могут цидулю накатать в обком, соображаешь? Надо в ответе представить факты и документы, чтобы заткнуть им глотку. Ты соображаешь, какие факты, майор?
   - Нет, - честно признался Свиридов.
   - Правильно. Соображаю я. Поэтому я сижу здесь, а ты сидишь там. И это правильно. Такова расстановка фигур! Как в шахматах. Эндшпиль. Они нам шах, а я тебе мат! Если ты мне в ближайшее время не представишь симметричные документы и фото, я тебе устрою мат. Понял? В два хода. Шах и мат. Протоколы и фото, на которых будут избитые местные жители и пьяные офицеры, оскорбляющие человеческое достоинство в нетрезвом виде. Всё понятно?
   - Так точно, - ответил Свиридов.
   - Идите, работайте! - Злобин протянул ему руку.
   Свиридов осторожно пожал руку первому секретарю и пошёл к выходу из кабинета.
   - Стой, майор, - раздался сзади скрипучий голос Злобин. - Ты помнишь наш разговор на собеседовании?
   - Помню, Николай Петрович.
   - Если сейчас окажется, что ты тогда врал, пеняй на себя. Ты мне веришь?
   - Верю, Николай Петрович.
   Приехав в горотдел, майор Свиридов срочно вызвал к себе начальника местного вытрезвителя капитана Шапаря.
   - К тебе попадают пьяные офицеры? - спросил он его.
   - Иногда да, - ответил Шапарь.
   - Что ты с ними делаешь?
   - Звоню в комендатуру, за ними приезжают и забирают в комендатуру.
   - Это где-то прописано, что нужно так?
   - Всегда было так, товарищ майор.
   - Теперь будет наоборот. Ситуация такая, меня таскали в горком, дела у нас с тобой неважные. В случае чего у тебя будет новый начальник.
   - А вы куда же? - удивлённо спросил Шапарь.
   - На твоё место, начальником городского медицинского вытрезвителя.
   - А я?
   - А ты участковым. Ты вроде с него начинал, работа знакомая. Хочешь?
   - Нет.
   - Тогда нужно поработать. Это тебе не с пьяными бичами таскаться, тут голова нужна. Ты соображаешь, о чём я говорю?
   - Нет, - ответил Шапарь.
   - Правильно. Соображаю я. Поэтому я здесь, а ты в вытрезвителе. Это как в шахматах. Чтобы нам не поставили мат в два хода, нужно будет поработать. Я буду соображать, а ты работать. Иначе мат. Мне в три хода, а я тебе в один. Поверь мне на слово.
   - Что нужно делать? - спросил Шапарь.
   - Мне нужны факты. Офицеров больше в комендатуру не отдавай. Отрезвляй у себя. Фотографируй в оскорбляющем человеческое достоинство виде. Дежурство у "Садко" усилить! Подбирать только ракетчиков из бригады. Нужно чтобы задержанный устроил дебош! Избил кого-нибудь! Иди, думай. Экспериментируй. Докладывай. Время пошло.
   Шапарь повернулся на каблуках и зашагал к выходу.
   - Стой, - крикнул Свиридов.
   Шапарь остановился и повернулся к начальнику.
   - Ты мне веришь? - спросил Свиридов, глядя Шапарю в глаза.
   - Верю, - ответил тот. - А чего верю?
   - Того, - тихо сказал Свиридов.
   - Ага, - также тихо ответил Шапарь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 12. Объяснение

  
   Что-то нашло на дядю Кешу, так иногда с ним бывает. Какой-то кураж нехороший, что ли. В Доме офицеров сел с ним играть в шахматы какой-то пузатый полковник, чемпион своего полка. Собрались зрители. В первой партии, играя белыми, полковник снисходительно дал дяде Кеше фору в слона. И полковник выиграл. В следующей партии, которую дядя Кеша играл белыми, ужnbsp;е дядя Кеша настоял, чтобы дать полковнику фору в слона. Полковник сначала вальяжно отказывался, потом согласился. И дядя Кеша, играя без слона, выиграл. Любители шахмат, наблюдавшие за игрой, в недоумении переглядывались. Следующую партию без слона играл полковник, и выигрыш остался за ним. И так далее, несколько раз. В конце концов полковник стал пунцовым как вареный рак, и беспомощно пожимая плечами, обратился к зрителям:
   - Что происходит? Каждый раз, выигрывает тот, кто играет без белого слона! Я ничего не понимаю... Какая-то мистика...
   Дядя Кеша робко улыбнулся и сказал:
   - Понимаете, я вам сейчас всё объясню. Дело в том, что, по-моему, этот слон только мешает на доске другим фигурам.
   В конце концов до пузатого чемпиона полка дошло, что над ним издеваются, и именно с того дня поползли слухи, что дядя Кеша замаскированный гросс.
   А какой он гросс? Вот Филидор, который приобщил его к шахматам на зоне, был настоящий мастер спорта. Хотя от мастера спорта до гросса - как до луны, гроссы - товар штучный. Филидор дал ему учебник с дебютами и этюдами. Ну и обучил разным хитростям. В конце своего срока сказал, что дядя Кеша играет на уровне первого разряда. Эту хохму с форой в белого слона ему тоже рассказал Филидор. Был такой великий гросс - Александр Алёхин. Чемпион мира, который сбросил с шахматного олимпа непобедимого Касабланку. Что-то там у него с алкоголем были проблемы, с английской женой-аристократкой, с деньгами. Так этот Алёхин развлекался так с этой хохмой в парижских шахматных кафе.
   Утром я встретилась с дядей Кешей у забора.
   - Видел я твоего фраерка, - сказал дядя Кеша. - Утром выходил от тебя. Ну и что?
   - А ничего, дядя Кеша, - махнула я рукой.
   - Жалко мне тебя, Люся. И себя жалко. Только мою колею уже не сменить. Ага. Одну вещь хочу тебе давно сказать, да, боюсь, обидишься.
   - Какую?
   - А не обидишься?
   - Давай, дядя Кеша, что там у тебя обидного такого?
   - Ну, хорошо, скажу. Тётя Маша твоя такого тебе не скажет.
   - Ну не тяни резину, давай, обижай девочку.
   - Знаешь, вот в наставлении по танкам написано - после марша нужно слить отстой из системы.
   - Ну, ты даёшь, и про танки знаешь!
   - Танки не причём. А фраера твои военные, когда ходят к вам на ночь, знаешь, как говорят? "Нужно слить отстой". Не хочу тебя обижать, Люся, видит Бог. И дело это не моё совсем, понимаю. Прошу, не обижайся. Красивая ты, вся в мать. И умная. А муфлон твой носатый ходит к тебе отстой сливать. Вот так. По дурному как-то всё. Обидно. Прости, ради Бога.
   - А на кого обижаться, дядя Кеша? На колею свою? На городок этот? Не на тебя же. Вот кто там наверху справедливость по людям распределяет так нечестно, скажи? Может, на него обижаться, а?
   - Сдаётся мне, что эта самая справедливость нам людям на откуп оставлена. Хочешь справедливости - сделай её сам. Сколько можешь, столько и сделай. Правда, даром это не проходит, обязательно какая-нибудь гадость тебе за это случится потом. А, может, и добро тоже на откуп дано людям. Поставил весной скворечник или там котёнка подобрал - прибавилось чуток на земле добра. Дал милостыню нищему - и справедливости прибавилось чуток. Напал на тебя хулиган, а ты его зонтиком в глаз, пусть одноглазым походит. Ещё чуток справедливости и добра прибавилось. Вот книгу я читал "Ковчег Шиндлера". Там один немец Шиндлер спас тысячу евреев от смерти в газовых камерах в Освенциме - вот сколько добра на земле прибавилось! Никто кроме нас, человеков, его сюда подбрасывать, кажется, не будет. Ни добра не будет, а справедливости и подавно.
   - Что-то не спешат человеки подбрасывать добра, а, дядя Кеша?
   - А, может и правильно, что не спешат. Со своим добром лучше никуда не лезть без необходимости. На зоне быстро это схватываешь. Просто потому, что за это тебе отплатят злом. Точно отплатят, ага. Если не человек, которому ты сделал добро, так сама жизнь отплатит. Проверено. Но многие всё равно лезут. Хотя вроде не должны. По теории Дарвина должны отсеяться в борьбе за выживание.
   Дядя Кеша замолчал и я замолчала. Стоим так у забора, уходить неохота. Ни мне, ни, вижу, ему. Ну, я как женщина жду, ты начало мужское, активное, говори дальше, а я, женщина, послушаю мужчину.
   - Много чему зона учит, - сказал, помолчав, дядя Кеша. - Например, жить сегодняшним днём. Особо ничего не болит, солнышко взошло - живи, радуйся. Самое интересное, в Евангелии примерно, то же самое написано. А на воле не так. Готовь сани летом, а телегу зимой. Лето красное попела, так пойди же попляши. Дурацкая басня.
   - Ну а зло откуда на земле, дядя Кеша, знаешь? - спросила я.
   Дядя Кеша задумался, даже кепку сдвинул и седой затылок почесал.
   - Это сложнее. Многие тут поломали зубы. Всё зло откуда - не знаю. И никто не знает. Потому что есть зло человеческое и зло как бы от природы. Ну, откуда зло человеческое понятно, оттуда же, откуда и добро. Зло на добро, кто кого!
   - Ну и кто кого? - спрашиваю.
   - Кто ж его знает... Но окончательный баланс должен быть. Какое ж дело без окончательного баланса? Придёт время и будет написано: "Итого". И начнётся тут самое интересное, когда станет ясно у кого какое "итого" выходит. Одним направо, другим, пожалуйте налево. Будут кричать, как же так, ошибка тут, мы же такие успешные! Почему это нам налево, а вон тем дуракам ободранным направо?! Но там на бас не возьмёшь. Но всё, аллес капут, время исчезло, некогда уже жить по-другому, раньше надо было. Но мы ж не знали! А надо было знать.
   Дядя Кеша замолчал и о чём-то задумался. Потом сказал:
   - На зоне тост такой был, не у блатных, а у мужиков - "Правда будет!" Только, наверное, будет та правда уже на том свете. А так хочется на этом! И не обязательно для себя. Просто чтобы правду эту увидеть. Много чего можно отдать, чтобы правду увидеть. Хоть одним глазком. Вот присушила бы ты лейтенанта какого, чтобы не отстой свой сливать где думал, а дышать без тебя не смог. Ни сидеть, ни лежать, ни ходить, ни стоять - только о тебе целый день, а заснёт - и там ты. Девки это могут.
   - Что ты говоришь такое, дядя Кеша? Это как присушила? Это к ворожке, что ли? - спросила я, а сама подумала: "А Наташка-то наша Диму Шишкина, часом не присушила, а?"
   - Ворожки это и делают, - сказал дядя Кеша, чему-то криво усмехнувшись. - Страшные привороты есть. И сильные. Очень страшные. Только в конце дороги той - плаха с топорами. И буквы над плахой "Добро пожаловать в ад!"
   Дядя Кеша посмотрел на меня пристально так и сказал:
   - Чего я тебе это говорю? А некому мне больше это сказать. Не дал Бог мне того, кому сказать. Вот тебе и говорю. Ты умная, хоть и баба. Ты поймёшь. Запомни, что я сейчас сказал, Люся. С приворотами не шути.
   - А вот Ирка Фигура, официантка в "Садко", сказала, что нужно венец безбрачия снимать. Это что? Можно?
   - Точно не знаю. Что-то сомневаюсь. А ты что, собралась?
   - Да вот, не знаю.
   - Пойди в нашу церковь, расспроси. Лучше у батюшки спроси, что я могу знать?
   - Я, может, и уеду теперь... Только придётся потерпеть.
   - Терпи, терпи... За это иногда вознаграждение бывает. Говорят, на том свете - точно. Но иногда и на этом случается.
   - Дядя Кеша, - сказала я. - А, давай я и тебе одну вещь скажу, а?
   - Ну, давай, гони.
   - Скажу, только не ругай. Видишь тётку мою? А чего б тебе не жениться на ней, а?
   - Может у тебя шутки такие, не знаю. Но отвечу. Женитьба - дело молодое. Когда кровь играет, когда жизнь устроена просто. А потрёт она тебя, повертит в своих ручках шершавых туда-сюда, и поймёшь однажды, что в колоде твоей одни шестёрки да семёрки остались. Доковыляю один уже как-нибудь. Хотя тяжело без марьяны, да. Мысли так интересные в голову приходят, да.
   - Что за мысли? Колись, дядя Кеша, а то ты всё про меня, да про меня, - улыбнулась я.
   - Ну, если хочешь... Мысли такие. Вот, почему тот фраерок ушастый, который каждую неделю женщину меняет, у всех в почёте, а женщина, которая с разными мужчинами, ну понимаешь, дела имеет, то она шалава, потаскуха и шлюха? Никогда не задумывалась? Сейчас скажу, слушай. Потому, что ключ, который открывает все замки - очень хороший ключ. А замок, который открывается любым ключом - совсем плохой замок, никому не нужен такой дрянный замок.
   - Выходит, опять про меня? Плохой у меня замок, да? Недорогой такой замочек, ширпотреб. Ох, дядя Кеша, без ножа меня режешь!
   Запал мне в душу тот разговор с дядей Кешей. И про отстой, и про замок, который открывается любым ключом. Много уже, вообще, чего запало в ту душу, аж хлюпает при ходьбе. Надо почитать что-нибудь. Только чтобы старинного и гениального. Может, полегчает. После работы я пошла в городскую библиотеку. По-моему, я там появилась одна за последний месяц.
   - "Гамлет" есть у вас почитать? - спросила я просто так.
   Старушка-библиотекарша уставилась на меня, даже, кажется, глаза протёрла. Хотела что-то спросить, потом передумала и принесла книгу - "Уильям Шекспир, пьесы".
   Взяла я Уильяма, принесла домой, перед сном начала читать "Гамлет, принц датский" чтобы разговор тот мерзкий с дядей Кешей перебить.
   Ёлки-палки! Как люди жили... Как думали, как говорили. Быть или не быть? Что благородней духом? А, Люсьен, что благородней, как думаешь? Не знаешь? А надо знать! Шутки кончились. Знай, что благородней ополчиться на море смут! И смести их противоборством! Или ходи с дерьмом в душе и слушай, как оно хлюпает при ходьбе.
   Я аж всплакнула в подушку. А тут свет пропал. Такое у нас часто бывает. А тётя Маша на ночной. Я зажгла свечку, поставила у кровати и стала дальше читать. Тени от свечи по потолку колышатся, страшновато аж. И тут я натыкаюсь: "Так трусами нас делают раздумья...". Опять про меня, господи. "И так решимости природный цвет хиреет под напором мысли бледной". В точку бьёт умница Уияльм! "И начинанья, вознесшиеся мощно, сворачивая в сторону свой ход, теряют имя действия!" Теряют имя действия... Аж мурашки побежали по спине и озноб пробил. И глаза на мокром месте, хорошо, что не видит никто. Кто ж такой переводчик хороший? Какой-то Лозинский. Не отдам эту книгу в библиотеку! Пойду другую какую-нибудь в книжном магазине куплю, а эту не отдам. Моя будет...
   Так трусами нас делают раздумья... Так, завтра начинаем реализацию плана.
   Первый пункт несложный, разговор с Коляном. Грустно, девушки, но это мы уже проходили, поэтому я знаю, что будет дальше. Тогда, впервой, несколько лет назад это было не грустно, а просто умереть хотелось. Разрывало мою душу так, что аж через край било. С тех пор всё затянулось, корочкой покрылось, где-то там в закоулках души попряталось. Вот не в голове, а именно в груди. Прямо могу место показать, где свалено всё это. Но придётся опять говорить. Но сейчас, похоже, это в последний раз.
   Встретила Вислякова после службы, как бы случайно, глазки в пол и вперёд. Начало самое трудное. Я вас люблю, чего же более...
   - Коля, прости меня, если тебе не понравится то, что я скажу. Только не перебивай меня, пожалуйста, хорошо? Просто выслушай. Женись на мне! Я буду тебе хорошей женой. Очень хорошей, поверь мне! Самой лучшей. Я буду ждать тебя с работы, ну, со службы. Я буду готовить тебе ужин, у нас будет ребёнок. Мальчик или девочка, мы будем тебя ждать со службы.
   - Ты что беременна? - спросил Висляков, оттопырив мокрую нижнюю губу.
   - Пока нет. Но я хочу быть с тобой. Всегда быть с тобой. Что я ещё могу тебе сказать? Женись на мне, Висляков! Я буду хорошей женой. Не пожалеешь!
   - Точно нет? - с облегчением спросил Вислый.
   - Нет. Ну, а что ты мне ответишь? Видишь, как у нас тут в Борзе всё наоборот, по дурному всё, всё не так, как нужно! Не по людски! Я не должна этого говорить, я виновата, это так глупо!
   - Ничего не выйдет, - как-то с трудом выдавил из себя Вислый. - Всё. Закончен бал, догорела свечка, угу. Не по себе дерево рубишь. Найдёшь себе другого, в Борзе. В общем, чао бамбина, сори.
   - Это всё?
   - Ну, да. Всё, - обычно грубый голос Вислого задрожал. - Всё. Точка.
   Вислый повернулся и пошёл.
   Конечно, это не всё, что я тогда сказала Вислому. Но в данном случае преамбула не важна.
   А амбула проста, как колумбово яйцо - чао, бамбина... Ну, не впервой. Когда-то ревела от этих слов. Молоденькая тогда была. Жить не хотела. Совсем не хотела, тётю Машу пугала до смерти. Но, недаром говорят: "Перемелется - мука будет".
   Чао, бамбина...
   Хотя, если мой Колян окончательно перешёл на итальянский язык, правильнее было бы сказать не бамбина, а ба?мбола. Потому что ба?мбола по-итальянски - это кукла. Которую забрасывают на чердак, когда она надоедает. Ну, а чао - это прощай. Хотя мне кажется, что прощаться, пусть даже на итальянском языке, нам ещё не вышел срок.
   Так, что а риведе?рчи, Колян, до встречи.

Глава 13

Плохие события

  
   После этого разговора с Люсьен ноги сами принесли Вислого в "Садко". Колян не железный же. В груди что-то так сдавило и не отпускает. Прямо жжёт, зараза, хоть в санчасть иди. Кто знает, чего стоило ему произнести это самое "Чао, бамбина". И как бы хотел он уткнуться головой в грудь Люсьен и сказать "Люська". И пропади они все пропадом, эти карьеристы-придурки со своими папами-полканами.
   И стало бы у них в части кроме Димы-дурачка ещё и Коля-дурачёк. Ну и хорошо. Вислый налил очередную стопку из пузатого графина, принесённого Фигурой, и стал ковыряться вилкой в мясном ассорти.
   Постепенно костлявая рука ослабила хватку, и по телу разлилось приятное тепло. А нужен ли кто-то ему кроме Люсьен? Борзинской красотки, которая лет пять, сколько стоят ДОСы, бегает к холостым лейтенантам в общежитие? Ну и что? Кто чего скажет, Колян пасть порвёт. Ну, типа, как Дима-дурачёк за свою Наташку. Вислый опрокинул в широкий рот очередную рюмку.
   Вот сейчас он точно знает, что такое счастье. Счастье - это оказаться в доме Люсьен, чтобы не было этих потных и наглых рож вокруг. Чтобы был запах свежих фиалок от Люсьен, чтобы горели свечи в старинных канделябрах и чтобы было тихо. Только тихое дыхание Люсьен и всё. Какой он дурак! Какие все придурки. Прыгают, подпрыгивают придурки, что-то пытаются ухватить там вверху... А счастье - вот оно рядом, пахнет свежими фиалками. Только недоделанные карьеристы, вроде него, Вислого, этого счастья не видят.
   Дать бы кому-нибудь сейчас в рыло. Вон их сколько вокруг. Наглых, орущих, плюющихся слюной рыл. Сейчас он встанет и пойдёт к Люсьен. Но не сразу. Сначала напоследок Вислый закажет оркестру песню. Или сам споёт, он знает отличную песню - "Курсант-отличник армии маяк, курсант-маяк! Так на него держи равненье!"
   Вислый допил водку и, выписывая ногами кренделя, пошёл к оркестру.
   - Маэстро, всем слушать мою команду! - прохрипел он и положил на барабан двадцатипятирублёвую купюру. - Мой адрес не дом и не улица! Мой адрес Советский Союз!
   - Мы не играем этой песни, может что-то другое? - сказал гитарист.
   - Нет! Аллес капут! - зарычал Вислый. - По моей команде! Понял? "Мой адрес не дом и не улица" давай, запевай! И чтоб объявили - песня для ракетчика Вислого!
   Гитарист пожал плечами и, посоветовавшись с остальными музыкантами, заиграл вступление. К микрофону подошла сухопарая певица с распущенными волосами, одетая в длинное чёрное платье, и объявила:
   - Для нашего друга ракетчика Вислого звучит эта песня.
   Перебирая ногами и эротически покачивая в такт скромными бёдрами певица запела:
   Я там, где ребята толковые,
   Я там, где плакаты "Вперёд!"
   Где песни рабочие новые
   Страна трудовая поёт.
   Народ в зале как ни в чём ни бывало начал танцевать. Колян уставился блуждающим взглядом на танцующие пары. Быдло! Это же он заказал им эту песню! И никакой благодарности! Пусть танцуют... А Колян сейчас пойдёт к Люсьен. В отличие от этого пьяного быдла он знает, где лежит его счастье. Он надел шинель и, шатаясь из стороны в сторону, пошёл к выходу.
   - Я там, где ребята толковые, я там, где плакаты "Вперёд!" От тайги Забайкалья, до цветущих Карпат, маяки нашей славы негасимо горят!!! - заорал Вислый, выйдя на крыльцо ресторана.
   Сидевший в милицейском "луноходе" усиленный наряд из горотдела напрягся.
   - Шапарь сказал брать только ракетчика, - сказал патрульный сержант.
   - Вроде ракетчик.
   - И пьяного. Просто выпившего не брать. Ждать пьяного.
   - Так и так уже пятые сутки ждём.
   Вислый стоял на крыльце "Садко" и раскачивался как тополь на ветру.
   - "Я сегодня там, где дают "Агдам", - заорал он следующую песню.
   - Вроде подходит, - сказал сержант. - А ну пойди проверь, - обратился он к заросшему щетиной мужичку неопределенного возраста, сидевшему на заднем сиденье "лунохода".
   Это был Сопель, местный бич, состоявший на учёте в борзинском горотделе. Сам майор Свиридов за помощь органам в спецоперации обещал снять Сопеля с учёта. Ради этого стоило постараться.
   Сопель вышел из бобика и двинулся к Вислому.
   - Сейчас в морду дам, - опасливо сказал он, подойдя к раскачивающемуся на ветру Вислому.
   Однако, вместо того чтобы начать избивать Сопеля, как было задумано Шапарем, Вислый обнял его за сутулую спину и истошно заорал:
   - Курсант-отличник твёрже шаг! Труба зовёт нас на ученья!!!
   Сопель, стараясь вписаться в сценарий спецоперации, выработанный начальником вытрезвителя, вырвался из объятий пьяного офицера и стал его оскорблять:
   - Козёл! Сейчас по морде дам!
   Вислый развернулся и удивлённо уставился на Сопеля.
   - Убью! - сказал он, угрожающе выкатив глаза.
   - Сейчас я тебе пёрышко под пято рёбрышко! - дерзко сообщил Сопель.
   - Убью ногой! - облизав толстые губы прорычал Вислый.
   - Петух лагерный! - продолжал честно отрабатывать свою роль Сопель. - Конь педальный!
   На этот раз провокация сработала и Вислый схватил Сопеля за горло:
   - Пасть порву! - заорал он ему в лицо.
   Патрульный рванулся было из бобика, но сержант задержал его:
   - Рано! Он должен избить его.
   Сопель с перепугу ударил свободной рукой Вислого в нос.
   - Убью! - заорал Вислый, не отпуская горло Сопеля.
   - Ну-ка, пойди щёлкни их, - сказал сержант эксперту-фотографу, которого они привезли с собой.
   В это время на шум из ресторана вышла Ирка Фигура с металлическим подносом в руках. За ней из дверей вывалился изрядно выпивший пехотный лейтенант и, что-то невнятно бормоча себе под нос, попытался обнять её за талию. Фигура, узнав в военном, который сцепился на крыльце с каким-то местным бичом, парня Люсьен, подбежала к ним и с размаху огрела Сопеля металлическим подносом по голове.
   Собственно по такому сценарию и начиналось большинство потасовок в "Садко", за которые Гнус уже давно грозился уволить Фигуру. Сопель отпустил Вислого и, потеряв от удара подносом ориентацию, стал озираться по сторонам и трясти головой. Возможно, на этом бы всё и закончилось, но пехотный лейтенант решил заступиться за Фигуру. Подбежав на неверных ногах к только начавшему отходить от удара подносом Сопелю, он обрушил на него свой кулак. Сопель коротко вскрикнул и окончательно обмяк в руках Вислого. Из его разбитого лица потекла кровь. В это время фотограф-криминалист сверкнул вспышкой. Ослеплёный вспышкой Вислый выпустил полуживого Сопеля и со страшным криком "Мы смертники!" бросился на фотографа. Они оба покатились с крыльца ресторана.
   - За мной! - скомандовал в "луноходе" сержант.
   Борзинский городской медицинский вытрезвитель, находившимся в одном здании с горотделом милиции, состоял из трёх помещений. В приёмном покое находился видавший виды канцелярский стол за массивным барьером, делившем комнату на две части. На стенах были развешаны плакаты, иллюстрирующие вредное влияние алкоголя на личность человека. На одном из них были изображены два рабочих. Один из них, в аккуратной синей спецовке и штангенциркулем в нагрудном кармане, держал в руке пачку денег, видимо, зарплату. Второй, в растянутой майке, с пластырем на красном пористом носу, сжимал в руке початую бытылку водки и с недоумением рассматривал три жалкие купюры, зажатые в другой руке. Надпись на плакате гласила: "Как работал, так и заработал!" Во второй комнате находилась камера хранения личных вещей лиц, доставленных на отрезвление. В третьем помещении в два ряда располагались десять железных кроватей, на которых отдыхали пострадавшие от алкоголя. Над кроватями через всю стенку простирался лозунг: "Алкоголь - враг здоровья!"
   В приёмной дежурный сержант оформлял двух доставленных на отрезвление мужчин. По своему внешнему облику они могли бы иллюстрировать какой-нибудь тезис из теории эволюции Чарльза Дарвина, например, о том, что вид гомо сапиенс разделился на две эволюционные ветви. Первый задержанный, командировочный из Читы, был интеллигентным дородным мужчиной, одетым в белую рубашку, выбившуюся из брюк, и с распущенным до половины галстуком. Вся его вина состояла в том, что, плотно пообедав и обильно выпив в "Садко", он шёл в гостиницу, футболя перед собой по тротуару пустую консервную банку. Патрульный наряд, естественно, не мог проехать мимо такой лакомой добычи. Второй мужчина был из местных, мелкий, с цепким злым взглядом плутоватых глаз. Он стоял у стойки, втянув голову в костлявые плечи, и беспокойно озирался по сторонам.
   Дородный командировочный покровительственно обратился к мужичку:
   - Зачем же ты пьёшь? Тебе же нельзя пить!
   - А тебе можно? - с вызовом спросил мужичок, глядя снизу вверх на дородного.
   - Мне можно, - барственно сообщил дородный. - Вот тебе, - он ткнул пухлым пальцем в грудь мужичка, - нельзя! Понял?
   - Понял, - кивнул головой мужичок.
   - Вот ты кто? - спросил дородный.
   - А ты кто? - нервно огрызнулся мужичок.
   - Я - старший экономист! - весомо сказал дородный и презрительно выпятил нижнюю губу.
   - А я рамщик, - сообщил местный.
   - Так почему в таком случае ты здесь? - загремел дородный. - Почему не на раме?!
   - Так кругляк закончился. Не завезли. Выходные. За свой счёт. Вот, мусора замели...
   Дородный подошёл к мужичку вплотную и, упёршись в него мягким животом, добродушно спросил:
   - Можно я тебя ударю?
   - А куда? -поинтересовался рамщик.
   - Прямо в харю!
   Диалог был прерван внезапно ввалившейся в помещение плотной круглолицей женщиной средних лет. Она уверенно прошла к стойке, за которой дежурный сержант оформлял протокол, и заявила, не терпящим возражений тоном:
   - Меня только что изнасиловали!
   Дежурный сержант отложил ручку и поднял голову на заявительницу.
   - И где ж тебя изнасиловали, Галина Ивановна? - спросил он потягиваясь.
   - Вот здесь! - Галина Ивановна возмущённо указала заскорузлым указательным пальцем на низ своего живота.
   Мужичок-рамщик сально ухмыльнулся, а у командированного экономиста от избытка впечатлений отвисла челюсть.
   - Вы должны найти этого негодяя! - с чувством продолжила Галина Ивановна. - Он отнял у меня самое дорогое - мою женскую честь! Мерзавец! Подонок! У вас есть розыскная собака? Она должна взять след! Я могу предъявить вещественные доказательства, по которым собака должна взять след!
   В это время в коридоре раздался шум и в приёмную медицинского вытрезвителя ввалились патрульные, доставившие участников инцидента у ресторана "Садко". Все они имели весьма живописный вид. Больше всего пострадал, как и было задумано, Сопель. Рубаха его была разорвана от ворота, на шее болтался залитый кровью обрывок галстука, который Сопель одел ради спецоперации. Время от времени Сопель этим галстуком вытирал нос, из которого капала кровь. Мгновенно оценив ситуацию, пострадавшая от изнасилования Галина Ивановна неслышно ретировалась.
   Эффект от спецоперации даже превзошёл все ожидания. Кроме запланированного Сопеля вторым пострадавшим оказался эксперт-фотограф Коняев. Падая с крыльца ресторана вместе с неожиданно набросившимся на него ракетчиком, Коняев ударился головой о ступеньку. Налицо было сопротивление представителям власти, а также телесные повреждения, для освидетельствования которых из госпиталя был вызван дежурный травматолог.
   Наутро на стол начальника горотдела МВД майора Свиридова лёг протокол, составленный начальником медвытрезвителя капитаном Шапарем. В нём в частности сообщалось, что лейтенант Висляков, находясь в состоянии среднетяжёлого алкогольного опьянения, что подтверждается данными медэкспертизы, нарушал общественный порядок около ресторана "Садко". После употребления спиртных напитков Висляков Николай Васильевич нецензурно выражался и выкрикивал ругательства, несовместимые со званием члена коммунистической партии. Висляков также находился в общественном месте в виде, оскорбляющем человеческое достоинство. После этого Висляков Николай Васильевич без видимых причин напал на проходившего мимо местного жителя гражданина Сопкина Бориса Евгеньевича и с криками "Убью" стал его душить. Медицинская справка о нанесении Сопкину физических повреждений в виде сотрясения мозга и заявление самого Сопкина прилагается к протоколу. Кроме этого, при задержаниии Вислякова нарядом патрульно-постовой службы гражданин Висляков беспричинно напал на эксперта Коняева, что привело к его падению и травмированию головы об асфальт. Кроме этого к протоколу прилагался десяток фотографий, сделанных травмированным Коняевым до и после задержания Вислякова.
   Аккуратно подшив все эти документы в скоросшиватель, майор Свиридов двинулся в горком партии.
   Просмотрев добытый компромат, секретарь горкома Злобин остался доволен.
   - Ну вот, можете, когда хотите, - сказал он, рассматривая фотографию, на которой Висляков с перекошенным от крика ртом держал за горло Сопеля. - А это что такое? - спросил он, показав на фотографию, где поразительно красивая в этот момент Фигура била подносом по голове щуплого Сопеля.
   - Это того, - замялся Свиридов, скривив рот. - Надо посортировать.
   - Кто это, с подносом? - заинтересованно спросил Злобин.
   - Официантка из "Садко", местная.
   - Замужем?
   - Кажется, нет.
   - Я это забираю, - деловито сказал Злобин и спрятал фотографию Фигуры с подносом в ящик стола. - А это что? - спросил он, вертя в руках следующую фотографию, где Висляков в одних трусах сидел привязанный к стулу резиновыми жгутами.
   - Беспокойно вёл себя в медвытрезвителе, нарушал правила внутреннего распорядка, пришлось зафиксировать. Ну, щёлкнули на всякий случай.
   - Эту тоже пока изыми. А остальные хороши, - Злобин удовлетворённо причмокнул губами, глядя на фотографию, где Вислый, выпучив от крика глаза, тянул руки к горлу эксперта Коняева, а внизу на асфальте лежал вырубленный пехотным лейтенантом Сопель.
   - Артист этот Висляков. Прямо голливудский тип. Но этого мало, - подумав сказал Злобин. - На время они заткнутся. А потом опять начнут портить нам кровь. Нужно прищучить их надолго. Создать прецедент, так сказать. Для этого надо сыграть на опережение. Мне нужен прецедент. Понял? Лучше по женской части. Что скажешь, майор?
   - Никаких жалоб от местных женщин о прецедентах не поступало. Только на своих, местных жалуются. Разве что Галина Ивановна иногда развлекается, заходит в отделение и кричит, что её изнасиловали офицеры.
   Злобин напрягся.
   - Ну, так пусть напишет заявление. Заставь написать, посмотри, что там у тебя на неё есть.
   - Не, не пойдёт, слишком известная личность в городе. Специфическая такая бабёнка, её все знают, ничего не выйдет.
   - Ну, хорошо, - задумчиво сказал Злобин. - Вот у нас есть ПТУ, девки там несовершеннолетние учатся. Что скажешь? В ДОСы ездят?
   - Разберусь, завтра доложу.
   - Разбираться будешь, когда, не дай Бог, сберкассу нашу ограбят. А здесь политика - искусство возможного. Шахматная партия, в которой пешка из ПТУ может стать козырной дамой и наоборот. Уловил?
   Злобин нажал на клавишу селектора и сказал:
   - Вадим Петрович, посмотри, кто там секретарь парторганизации в нашем городском ПТУ? Нужно прямо сейчас.
   Через некоторое время помощник доложил:
   - Бебешко Ольга Ивановна, заведующая учебной частью.
   Секретарь горкома Злобин повернулся к майору Свиридову и продолжил:
   - Значит так. Обратишься к этой Бебешко. Она будет в курсе дела, мы её проинформируем по своим каналам. Подыщет тебе подходящую девку, они должны ездить в ДОСы. Пригрозит её исключением, кому охота обратно к себе на хутор возвращаться? Ты поднажми со своей стороны, статью какую-нибудь придумай, за дачу ложных показаний, или как там у вас. Пусть своей рукой напишет объяснительную, так, мол, и так, сблизилась с таким-то и таким-то офицером, такого-то числа, там-то и там-то. И дату рождения проставить, сам понимаешь, да? И подошьёшь всё в эту папочку. А дальше уже моё дело. Сделаешь всё правильно - на несколько лет вояки отстанут от нас. А пока перевес у нас минимальный. Там всё-таки два капитана избитых.

Глава 14

Неприятности Клещица

   Начальник политотдела бригады подполковник Клещиц сидел в своём служебном кабинете и разбирал утреннюю почту. Среди прочих конвертов выделялась пухлая бандероль, скрепленная сургучными печатями. Клещиц посмотрел обратный адрес и неприятное предчувствие защекотало где-то в районе солнечного сплетения. Так с ним было всегда, когда в графе обратный адрес значился борзинский горком партии. Клещиц вскрыл печати и обнаружил два скоросшивателя и сопроводительное письмо за подписью первого секретаря горкома Злобина. Из письма следовало, что ему, Клещицу, для ознакомления, в части его касающейся, направляется копии протокола задержания коммуниста лейтенанта Вислякова, данные медицинского освидетельствования и приложение в виде фотографий задержанного. В конце сопроводительного письма было указано, что копии материалов направлены в политотдел штаба округа и редакцию московской газеты "Красная Звезда". Во втором скоросшивателе был всего один лист - с объяснительной запиской на имя заведующей учебной частью Бебешко Ольги Ивановны от некой Пасечниченко Лидии Петровны, несовершеннолетней учащейся борзинского профессионально-технического училища, будущей швеи-мотористки. В объяснительной записке сообщалось, что учащаяся Пасечниченко такого-то числа, такого-то месяца сблизилась с лейтенантом-ракетчиком по кличке Плейшнер. Настоящей фамилии Плейшнера она не знает, так как он ей её во время сближения не сообщил.
   Клещиц задумчиво вертел в руках фотографию из первого скоросшивателя, на которой был изображён лейтенант Висляков. С выпученными мутными глазами и перекошенным в крике ртом, одну руку он держал на горле какого-то плюгавого мужичка в галстуке, а вторую отвёл в сторону как-бы для удара. Клещиц представил себе эту фотографию в "Красной Звезде", куда по словам Злобина были отправлены копии материалов.
   "Выкрикивал ругательства, несовместимые с высоким званием члена коммунистической партии", - прочитал Клещиц. Это в его огород камешек закидывает хитрый товарищ Злобин. "Нарушал внутренний распорядок медицинского вытрезвителя в результате чего был зафиксирован медицинским резиновым жгутом". Число, подпись, печать. Чистая работа.
   В приписке к официальному письму секретарь горкома Злобин сообщал, что ещё несколько фотографий он не приобщил к материалам ввиду их натуралистического содержания.
   "Это как?" - подумал Клещиц. - "Что за натуралистическое содержание? Что ещё отколол этот лучший в бригаде лейтенант-стартовик, начальник дублирующей СНР на последней Телембе? Что они там, вообще, с той Телембы все придурками возвращаются? Может излучение какое неизученное? Нужно начхима майора Путрю как-нибудь спросить. А что он может сказать, когда сам после возвращения с полигона вместе со своим другом начпродом лейтенантом Хайруллиным был задержан патрулём в абсолютно пьяном виде в два часа ночи в женском общежитии мясокомбината? Куда якобы Хайруллин ходил в гости к своей невесте? Начпрод Эрик Хайруллин ведь тишайший парень. Сидит целый день с накладными, закваску капусты наладил, свиноферму на столовских отходах организовал. А как стал ездить на ревизии - привозят его каждый раз на мотоцикле в коляске полуживого, только бормочет что-то по-башкирски вперемежку с русскими матами. Да вот ещё невеста какая-то с мясокомбината... И дружба эта майора-начхима с башкирским лейтенантом какая-то странная. Хотя, учитывая, что жена у Путри где-то в Киеве, а пожрать, судя по заплывшим щекам, он не дурак, может и не такая странная.
   А объяснительная этой швеи-мотористки? Соблазнённой неким Плейшнером? Клещиц ещё раз взял в руки листок бумаги. "Сблизилась!" Явно под диктовку этой Бебешко.
   Ну что, надо признать этот Злобин умеет работать, даром, что провинциал.
   Итак, что мы имеем? В прошнурованной и опечатанной тетрадочке, лежащей в каком-нибудь сейфе в политотделе штаба округа, уже зафиксирована запись про избиение двух комбатов, которые, как ясно любому опытному политработнику, сами подрались по пьяной лавочке. Это раз.
   Теперь появится эпизод с пьяной дракой и нападением на милицейского эксперта возле ресторана "Садко". Два.
   Ещё раньше появилась запись о приключениях в борзинских притонах младшего лейтенанта Лосева. Три.
   Опять-таки неприятность в котельной, когда благодаря пьяной выходке Лосева оказалось, что температура в разгар зимы в казарме может быть плюс двадцать пять градусов. Это вообще ЧП! Это четыре и пять.
   Шесть - сближение ракетчика по кличке Плейшнер с учащейся ПТУ.
   И это только, если брать офицеров.
   А, если брать и солдат?
   Примерно раз в каждые три недели, напившись лосьёна для бритья, купленного в солдатской лавке, угоняют бензовоз. На нём уже живого места нет. Хорошо, хоть не ТЗМ с ракетами. Причём сценарий всегда просто мистически одинаков. Бензовоз доезжает до рва на выезде из техтерритории и загрузает в нём. Утром его вытаскивают тягачом.
   Взять того же начпрода Хайруллина. Хороший, старательный башкир, но по результатам ревизии у него обнаружили за год недостачу двух с половиной тысяч куринных яиц. Поскольку яйца с местной птицефабрики, будучи старшим машины, возил двухгодичник лейтенант Мальцев, его и обвинили в том, что он выпил все эти яйца по дороге в часть. Мальцев не возражал, может и выпил, две тысячи, так две, четыре тысячи, так четыре. Я к вам в армию не напрашивался. Хотя яиц я не пил, можете взять у меня анализ кала. Если армия говорит "Надо", я сдам. Яйца тогда списали на бой специальным приказом зам по тылу бригады подполковника Цандера.
   Дальше. После того, как выяснилось, что чокнутый Пиксасов скрывался на свинарнике, посмотрели в строевой части документы. И что обнаружили? Обнаружили, что солдат-чеченец, который обслуживал свинарник, служит уже почти три года. Ну и что делать прикажете? Сам чеченец-свинарь своего срока не считал, то ли от гордости, то ли от чего ещё, Клещиц так и не понял. Отправили свинаря на дембель тихонько, с почётом, грамоту выписали, он так ничего и не понял. Дома его все спокойно так восприняли, три года, так три. Грамоту внимательно читали сначала старики, а потом и все остальные в ауле.
   Щекотание в солнечном сплетении перешло в ноющую боль. Клещиц потёр ладонью грудь. Вот такая она и есть - стезя политрука! И как назло Клещиц не любит алкоголь. С одной стороны это помогло ему пройти прямым путём от дивизионного замполита до начальника политотдела ракетной бригады. А с другой стороны - как снять стресс? Иногда он даже завидовал, скажем, тому-же майору Козуху. Получил стресс, пришёл домой, опрокинул двести грамм, закусил квашеной капустой и спать праведным сном замполита. А что делать Клещицу? Разве что наорать на Козуха. Но с того, как с гуся вода. Мало наорёшь - сто грамм выпьет, больше наорёшь - двести грамм. Вот и вся арифметика. Ну, ничего, пусть теперь добивается отпуска этому Плейшнеру, тому нужно срочно жениться. Без жены лучше из отпуска и не появляться, набросится эта несовершеннолетняя секс-бомба из ПТУ на парня, до костей обглодает. Ещё и Злобин на её стороне, забьют как мамонта Плейшнера.
   По давнему опыту Клещиц знал, что после возвращения из отпуска с молодой женой местные девицы теряют всяческий интерес к облюбованному лейтенанту и, не теряя драгоценного времени, перебрасывают свою тантрическую энергию на другого холостяка. А парень, который до этого ходил и маялся со своим спермотоксикозом, женившись, становится нормальным служивым офицером и семьянином.
   Злобина тоже понять можно. Бичей своих он приструнить не может, те тоже со спермотоксикозом ходят. Только местные барышни сначала лейтенанта заарканить пробуют, ну а не получится, тогда и за местного можно. Такая вот специфика этого населённого пункта. Вот за это и караулят на виадуке местные хлопцы подгулявшего офицера, их тоже ведь понять можно.
   А вот с Висляковым сложнее. Эксперт Коняев ещё какой-то... Откуда он вообще взялся, этот эксперт Коняев, около "Садко"? Придётся врезать Вислякову по полной по партийной линии. Для отчётности надо. И Козуху, который давал ему рекомендацию в партию, тоже врезать, на него уже давно материалу накопилось. Хорошо бы и Вислякова женить, тоже, небось, мучается. Хороший стартовик, говорят, перспективный. Такими армия не бросается. Ясно, что этот раунд мы городу проиграли, нужно тушить пожар. Это тебе не изучение книги дорогого товарища Леонида Ильича Брежнева "Малая земля" организовать.
   Сейчас нужно поставить задачу Козуху. Плейшнер его офицер, вот пусть и возится с ним. А заодно и разгон Козуху дать за Вислякова, а то без разгона останавливается Козух, как телок ленивый. Заодно и пар выпустить, может полегчает, а то что-то в груди давит. Давит и жжёт в солнечном сплетении. Что это такое может быть?
   Клещиц снял трубку телефона и вызвал замполита третьего дивизиона майора Козуха.
   - Лейтенант Висляков у вас служит? - спросил Клещиц, рассматривая красное озабоченное лицо замполита.
   - Так точно, у нас.
   Клещиц поднял указательный палец вверх и к чему-то прислушался.
   - Слышишь, майор, по ком звонит колокол?
   Козух посмотрел на потолок и внимательно прислушался. За окном на плацу каркали вороны.
   - Что молчишь, майор? Слышишь вонь? - тихо спросил Клещиц.
   Козух потянул крупным носом воздух.
   - Нет, - так же тихо ответил он.
   - Это плохо, политрук. Очень плохо! Значит, ты потерял политическое чутье, замполит! А замполит без политического чутья всё равно, что брачная ночь без невесты! В армии такой политрук никому не нужен. И на гражданке такой политрук тем более никому не нужен. Преподавателем гражданской обороны и то не возьмут. Разве что ночным сторожем. И то ещё там сто раз подумают, связываться ли с бывшим замполитом.
   Клещиц замолчал.
   - Вы были когда-нибудь в музее изящных искусств, майор? - вкрадчиво спросил он через некоторое время.
   Козух потоптался на месте сапогами сорок пятого размера и осторожно ответил:
   - Не привелось как-то.
   - А вы никогда не задумывались - почему? Почему вы никогда не были в музее изящных искусств?
   - Ну, не довелось.
   - Вы понимаете мой вопрос, майор - почему не довелось? Почему? По какой причине?
   Козух почувствовал себя загнанным в угол. Не будучи в состоянии что-то противопоставить железной логике своего непосредственного начальника, он потоптался, как конь-тяжеловоз на месте и молча пожал полными плечами.
   - Так вот, - продолжил Клещиц. - Если доведётся когда-либо побывать, то обязательно найдите там картину "Смерть комиссара". Постойте, подумайте. Жизнь свою переосмыслите. А сейчас смотри сюда.
   Клещиц положил перед Козухом протокол задержания Вислого с пачкой фотографий.
   Козух углубился в изучение материалов задержания.
   - Прочитал? - спросил Клещиц.
   - Да, - ответил Козух севшим голосом.
   - Плохи твои дела, политрук, - тихо сказал Клещиц.
- В партию его-то мы приняли по твоей наводке. По твоей. Вот теперь ты слышишь по ком звенит колокол? Чем ты вообще занимаешься?
   - В каком смысле?
   - Ну, чем ты занимаешься в части? За что ты получаешь жалованье? Мне, вообще, последнее время не понятно ваше политическое лицо! Ты думаешь армия это приют для инвалидов умственного труда? Пока ты ходишь по части, как телок, со своей папкой, твои лейтенанты сближаются с местными несовершеннолетними девками! И те дают показания в милиции! Читал? Сблизилась с лейтенантом-ракетчиком по кличке Плейшнер! Кто это такой, Плейшнер? Это твой человек?
   - Да, лейтенант Плешаков.
   - А ты куда смотрел? Слушай внимательно и запоминай напамять! Твой Плешаков должен срочно жениться. Делай что хочешь. Иди, работай, замполит! Работай и думай, по ком звонит колокол! И что изображено на картине "Смерть комиссара".
  
  
  
   Далее - купить книгу Сергея Банцера "Точка невозврата"
  Бумажную на Лабиринте:Лабиринт
  Электронную fb2:webslivki.com
  Сайт автора http://www.webslivki.com
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"