Сие есть великая исповедь, которой исповедуется хулиган.
                     Сергей Есенин.

Исповедь.


-Скажи, Сергей, а правда, что сидел ты...

-Зачем тебе об этом знать, Пашок...

-Из любопытства, просто интересно...

-Я расскажу, а ты возьми урок.


Когда-то когда был твоих годов я,

Был очень глуп и плохо догонял.

Мечтал помочь моей любимой маме,

И потому немного воровал.


Ты знаешь, Паша, сколько бы ни виться

Простой, обыкновенной ниточке в клубке,

Конец её, когда ни будь, найдется -

Всегда так было, не повезло и мне.


Однажды я отправился на дело -

На месте преступленья пойман был.

Условные два года присудили -

Народный суд, наверное, простил.


А через год пять месяцев повторно,

Народный суд за поведенье присудил;

Условно отменили, год вписали -

Короче на три года засветил.


Что было дальше, опишу подробно;

Как кончился процесс, над пареньком,

Встал ветеран в медалях - заседатель -

Его слова в лицо, как грязи ком.


Сказал в лицо он твердо и жестоко,

Мол, ты мужик; что заслужил - пройди.

Возьми свой срок, так будет тебе лучше -

Тюрьма тебя исправит, отдохни.


Теперь представь; судья, помощники и мастер,

Мой участковый, мать и секретарь...,

А перед ними я; еще мальчишка,

Уже осужден, но не раб, не царь.


Мать плакала, униженно просила,

Чтоб пожалели паренька её.

Я отвернулся, что бы не заплакать -

Мне стыдно было перед матерью за всё.


Вошёл конвой, наручники одели,

Из зала повели к дверям.

Остановился перед участковым

И так взглянул, как будто это хлам.


На мастера, я посмотрел с призреньем;

Ну что, доволен, посадил меня...

Нашёл с кем сладить, падла, я ж ребёнок -

Пусть твоя совесть мучает тебя.


Да это правда, меня вы посадили,

Но не сломали, крепок я для вас.

Осужден был, как будто бы народом,

Который и не знал, совсем о нас.


Меня закрыли в камеру, в подвале

И слезы хлынули потоком с глаз моих.

Прорвались, словно ливень в непогоду -

Я не забуду до последних дней своих.


Потом тюрьма и все её законы,

И беспредел - о нем я не мечтал,

Мальчишки, осуждённые и слёзы

Из глаз бегущие, когда я ночью спал.


А дальше был этап, транзит и зона,

Колония для маленьких детей,

Колония большого беспредела,

Где выживает тот, кто посильней.


Я захотел "прикинутся" по лучше,

Купил за "центр" не "хилую" "кишку".

И выучил слова тюремной песни,

И если хочешь я тебе спою:


Вечер над решёткой догорает,

Солнце гаснет словно уголёк.

Я тебе тихонько напеваю,

Как и в этой песне паренёк.


Голуби летят над нашей зоной, -

Это было, было, но давно.

Первый год такое ощущенье,

Будто бы до зоны всё кино.


Будто бы родился осуждённым

И на зоне жил до этих дней.

После малолетки, испытанья

Среди взрослых проходил людей.


Ты поверь, что там тоже не сахар,

И не пахнут мёдом лагеря.

Беспределом я не занимался

И не опускался ни когда.


-А скажи, Сергей, желанье было

Бросить всё, покинуть лагеря...

-Было, Паша, но остановился,

Словно кто-то удержал меня. 


Эх, Паша, как хотелось мне на волю...

Взглянуть на волю хоть несколько минут...

Забыть про все тюремные законы,

Забыть про местный пряник и про кнут.


Предлагали мне уйти до срочно,

Отказался; лучше до звонка.

"Химию" хотели, как открытку

Подарить, но то не для меня.


А потом колонка-поселенье,

Изменились в песенке слова.

Хоть и воля, всё же под надзором -

Что не так, так сразу же тюрьма.


По тундре, по широкой дороге,

На работу я шёл с колуном.

А потом, когда спать я ложился,

Снился милый, родной, тёплый дом.


Смех и грех; здесь всего понемногу,

Но хоть ясно кто друг твой, кто враг.

Через несколько дней на свободу -

Мне до воли остался лишь шаг.


От звонка до звонка я свой срок отсидел,

Отмотал по таёжным делянкам.

Я на волю хотел, я на волю попал;

Я приеду домой, слышишь мам.


-Да, Сергей, натерпелся ты горя.

Но ответь, почему ты такой...

-Потому что я брал только лучшее,

Чтоб остаться на воле собой.

Декабрь 1998 год.