Барабанов Олег Олегович :
другие произведения.
Инфернальные стихотворения
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Комментарии: 1, последний от 08/12/2002.
© Copyright
Барабанов Олег Олегович
(
bar@kovrov
)
Размещен: 07/12/2002, изменен: 30/12/2002. 13k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Д О М
Этим домом в деревне гордятся,
Не случалось хозяев видней.
Но вот нет их, и в доме теснятся
Затыкатели дыр и щелей.
Каждый личную держит затычку
И суется затычкой своей.
Ничего, что похожа на спичку.
Подойдет для одной из щелей.
С удовольствием пот отирая,
Вот один отойдет от стены
И, работу свою проверяя,
Пробежится с другой стороны.
Для затычки ища примененья,
Подвигает другой табурет.
Взгромождается и без стесненья
Косоглазо глядит за портрет.
Что же я здесь брожу не при деле,
Неудачников самых грустней?
Ведь не член я докучной артели
Затыкателей дыр и щелей.
Объясню ль им, что явственно вижу:
Дом без крыши! Но что мудреней,
Он вообще не рассчитан на крышу,
А стоит ради дыр и щелей.
П О Ч Т А Л Ь О Н
Две девицы с почтальоном
Загуляли - не шути.
Пропились до медальонов.
Говорят ему: - Веди!
Он повел их осторожно,
Но дорогу позабыл.
Что ни путь - перегорожен.
Видно малый перепил.
Вот уперлися в телегу,
На оглоблю оперлись.
Пересиливая негу,
Пьяным глазом напряглись.
Узурпатор конской силы
Широко сидит ямщик.
- Куды надобно? - спросил их.
Отвечают: - Напрямик!
- Дак, садитесь. Пассажиров
Образованных люблю.
Прокачу вас что есть силы,
Хоть бы коней погублю.
Повалилася компанья,
Затянула "Еду к ней".
А вокруг мелькают зданья.
Всюду тысячи огней.
Все трясется и смеется.
Пьяной грушей пляшет грудь.
А ямщик не обернется
И не спрашивает путь.
Отстучала мостовая.
Поворачивать резон.
Часто чавкает кривая
Колея под колесом.
Черный холод скорчил тело.
- Что ты, малый, приутих?
Али стало не до девок,
Полюбовниц дорогих? -
Только кнут свистит зловеще.
Будто надвое сечет.
- А я думал, ты помещик!
... Перекошен женский рот.
Серый мальчик деревенский
На костре картошку пек.
Вдруг, как адова повестка,
То ли лошадь, то ли черт.
С вертикальной поясницей
Вырос в пламени ямщик.
Девять пленниц в колеснице.
Все пропало в тот же миг.
Долго он стоял сторожко,
Этот мальчик, чуть живой:
"За краденую картошку
Поплачусь я головой".
Больше их никто не видел.
И никто не услыхал.
Мальчик в люди после вышел.
Почтальоном мальчик стал.
П О С Л Е Д Н Я Я Т Р У П П А
Некто мастерил себе игрушки,
Именуя их по настроенью.
Были тут младенцы и старушки,
Было много женщин и военных.
Некто ставил хитрые спектакли
И давал им звучные названья.
Было "Извержение на Капри",
"Атлантида", и "Ледникованье".
Раз в сто лет прощался он с театром
И топтал подмостки словно хворост.
Расшибал в куски манипулятор
И сжигал всю кукольную сволочь.
Но однажды получилась труппа
До смешного жалких человечков.
Сами ловко жгли друг друга,
Будто быть того не может легче.
Он решил их ужаснуть железом.
Но внезапно понял, что впустую:
Человечки эти с интересом
Уж давно друг друга четвертуют.
Он хотел их утопить поглубже,
Чтобы все без воздуха подохло.
А они включили душегубки -
Оказалось, более удобно.
Между тем неслись тысячелетья.
Измышлял он новые детали.
Но смешные человечки эти
Всякий раз его опережали.
Растерявшись, он спустился к сцене.
Там шла пьеса "Водородный рокот".
Раздавались маршевые песни.
У него потребовали пропуск.
Видно сочно выругался Некто.
Человечки в шлемах заорали:
- 6-08, миля до объекта! -
И его спалили лазерами.
З В Е З Д Н Ы Й П О И С К
Ты побеждаешь, Персей: отврати это чудище, в камень
Все обращающий лик Медузы, какой бы он ни был.
О отврати я молю!
Овидий, "Метаморфозы"
"Пожалуй, здесь гноить себя не стоит" -
Он обошел кургузый звездолет. -
"Дрянцо планета. Только и достоинств -
Последняя по графику работ".
Сплошная тьма открытий не сулила.
Под башмаком лишь камень да зола.
И вот звезда колючая взорлила
И едкий свет на местность пролила.
И он увидел мрачные останки
Цивилизаций, вставших на дыбы:
Стожарский танк, и шаттл гипернуанский,
И мертвых дотов скошенные лбы.
Он завопил от ужаса и боли,
Взглянув направо в раковый проем.
Так вот она Медуза Кибер-воли,
С которой мир "без полымя возьмем"!
И он бы умер, если б не вторая
С концом звезды спасительная темь.
Собрав все силы, он пополз от края,
Чтоб не скатиться с ворохом смертей.
- Я облетел места былых сражений, -
Доложит он затравленно и зло,
- Но ни с одним из их изобретений
Не повстречался.
Нет.
Не повезло.
Ч У Н Д Р А - М У Н Д Р А
Как зверь таинственный в Лох-Нессе
Живет, не помнящий родства,
По сути дела не известен
Я для людского большинства.
Им овладела Чундра-Мундра,
Махабхарата, Шамбала,
Очаровала Кама-Сутра,
На Джомолунгму позвала.
Там, там торчит за облаками
Зловещий зуб монастыря,
Там ламы жадными глотками
Глотают прану почем зря.
И чудится ему ночами
Катаклистический провал,
И опускается урчащий,
Всепоглощающий Астрал.
Слова, ужасней чем КУКУРА,
Приходят сами по себе,
И дикость смотрит как культура
В своей дремучей простоте.
Чего еще? Какая чакра?
Тибет, Алтай, махатм прищур?
Какой предуготован сакра-
Ментальный жрец, пророк, вещун???
Как зверь таинственный в Лох-Нессе
Живет, не помнящий родства,
По сути дела не известен
Я для людского большинства.
* * *
Нет ружья на стенке спальной:
Разве пьеса веселей?
Страшен вымпел театральный,
Но без оного страшней.
Где судьбы предназначенье?
Все размыто пустотой.
Перекресток раздраженья
Перед смертною тщетой.
Только знаем, знаем, знаем,
Что повылезет из тьмы,
И не выстрел растерзает
Наши души и умы.
Потому что так и будет
Вплоть до страшного суда:
Час сомненья труден, труден,
Но ужасней пустота.
У С Т А Н О В К А Толику Кашпировскому
Когда свободен мыслящий народ,
Не верить в чудо более чем странно.
Она открыла чувственный живот
Слепящему мерцанию экрана.
Могучий маг уперся ей в мозги,
Но установку выдал не по силам.
И ум от напряжения раскис,
И доля воли сократилась.
И будущее рухнуло пластом
На весь закатно-грезовый Рейкьявик.
А в этот миг мужчина входит в дом,