Краснов : другие произведения.

Лысенко. Человек, обманувший Сталина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

0x01 graphic

Взлёт Лысенко

   Трофим Денисович Лысенко был потомственным крестьянином, получившим образование агронома. Агроном - сложная профессия, требующая к тому же не только знаний, но и творческих способностей. Лысенко эту профессию вполне освоил. Вскоре после Киевского сельскохозяйственного института он стал директором Гянджинской станции, где занимался интродукцией бобовых. Здесь два года спустя его и нашла слава.
   Восхождение началось со статьи журналиста Федоровича в "Правде",[1] в которой впервые появился образ учёного нового типа. Выходца из народа, который благодаря природному уму и смекалке обходит старорежимных буржуазных специалистов. "Босоногий профессор" Лысенко стал стремительно набирать популярность.
   С самого первого появления Лысенко в печати, и всю дальнейшую жизнь Лысенко ассоциировался с двумя тезисами.
   Во-первых - он представитель той самой принципиально новой советской науки, происходящей из широких народных масс. "У босоногого профессора Лысенко теперь есть последователи, есть ученики, опытное поле, приезжают светила агрономии зимой, стоят перед зелёными полями станции, почтительно жмут ему руки, перелистывают большую клеенчатую, порядком засаленную тетрадь, в которой наблюдения чередуется с цифрами и формулами".
   Во-вторых, он изобретатель принципиально нового метода, не имеющего аналогов, и сулящего чуть ли не революцию в земледелии. "Именно в этом году, бесплодной закавказской зимой, сорок гектаров земли засеяли бобовыми растениями, -- сделали это в конце ноября, а в начале января горох уже поспел".
   Любую журналистскую кампанию, связанную с Лысенко, можно прекрасно охарактеризовать заключительными словами Федоровича из этой же стати. "Ничего не понял я из этой заветной клеенчатой тетради. Ну, нехай, она живёт славной жизнью! Записал же я только то, что хорошо обмерекал". Проверять (а тем более вникать поглубже) журналисты, как мы знаем, частенько ленятся и сейчас. Они любят деньги и, как правило, готовы за них выполнить любое задание. Задание правдисту Федоровичу исходило от украинского наркомата земледелия в лице его руководителя А.Г. Шлихтера. Тот несколько позже и сам писал в Правде о выдающихся успехах Лысенко и лоббировал его назначение в одесский Селекционно генетический институт в 29-м году.
   В правдистской статье Федоровича в 27-м, Лысенко начал рекламировать свою первую и единственную научную концепцию стадийного развития растений. Журналист Федорович "обмерекал" эту теорию так: "После блужданий мыслью (сколько здесь пройдено километров по страницам книг - неизвестно) попал он в нужную точку. Каждому растению нужно определённое количество тепла. Если измерить всё в калориях, то можно решить задачу зимних полей на четвертинке бумаги".
   "Обмерекал" журналист, конечно же, неточно: теория была несколько сложнее. Лысенко выделил ряд чётких стадий развития растения, от прорастания семени до плодоношения. И переход на каждую из этих стадий чётко связал с соответствующей среднесуточной температурой. По нынешним временам эта теория смотрится упрощённой и наивной, но в конце 20-х годов она не выглядела заведомо антинаучной. Тем более, Лысенко подкреплял её солидной статистикой. Единственным, пожалуй, кто встретил эту теорию в штыки, был один из соратников Вавилова, Н.А. Максимов, который уже давно занимался исследованием влияния температур на развитие растений. Да и тот - не сразу. 1 сентября 1929 г. на учёном совете Всероссийского института растениеводства слушали доклад Лысенко "Вопрос об озимости". Лысенко признаёт приоритет других учёных в закаливании семян холодом, а сам доклад получает одобрение заслуженных профессоров, в т.ч. и Максимова.
  
  

0x01 graphic

Поля зимой. 1927г. Начало карьеры Лысенко

  
   "Классово близкий" украинский самородок, "профессор нового типа" быстро нашёл покровителя в лице не только наркома земледелия Украины Шлихтера, но и наркома СССР - А.Я. Яковлева (Эпштейна). И Шлихтер, и Яковлев были большевиками с дореволюционным стажем, оба родились и выросли в городской среде, оба к сельскому хозяйству имели очень малое отношение, Собственно, до назначения в послереволюционные годы на связанные с сельским хозяйством посты - никакого. Судьба обоих была связана с Украиной, что и обеспечило их смычку, а также облегчило переход Лысенко от республиканского уровня до всесоюзного, от Шлихтера до Яковлева. Основным делом их жизни - как и большинства большевиков дореволюционного призыва, была агитация и пропаганда. Яковлев был расстрелян в 1938-м году, Шлихтер партийные чистки пережил и скончался в 1940-м году в весьма преклонном возрасте. Перед смертью он успел "сработаться" с Хрущёвым, назначенным в 1938-м году Персеком ЦК КПУ. Именно Шлихтер передал Никите Сергеевичу идею "агрогородов", которой тот надолго заболел. А также - Трофима Денисовича Лысенко, которым Хрущёв тоже "заболел", причём, до самого конца своей политической жизни. Обе болезни Хрущёва - агрогорода и Лысенко - впоследствии воплотились в жизнь в виде освоения Целины.
   Что касается наркома Яковлева, то сам Лысенко в выступлении на 2 съезде колхозников-ударников в феврале 1935г. называл его едва ли не соавтором своего метода яровизации. "Если бы он в 1930 г. не подхватил этого вопроса в зародыше, не было бы в таком виде и в такой форме яровизация на сегодняшний день, как мы ее имеем".
   Метод яровизации - самое первое и после ветвистой пшеницы, о которой поговорим позже, самое знаменитое новшество Лысенко. Идея яровизации тесно связана с теорией стадийного развития растений, заключается она вот в чём. Пшеница, как и некоторые другие культуры, имеет яровые и озимые формы. Яровые высеваются весной, озимые - осенью, под зиму. Зёрна успевают наклюнуться, зимуют под снегом и весной идут в рост. По ряду пищевых и хозяйственных показателей озимые более ценны. Но их посев имеет определённый риск: они могут не перезимовать. Их убьёт слишком сильный мороз, или недостаточная толщина снежного покрова, они могут прорасти раньше времени в затяжную оттепель и т.д. Поэтому в ряде районов озимые пшеницы не сажают вообще. Хорошо известно (и было известно до Лысенко), что семенам не обязательно подвергаться воздействию холода всю зиму, часто достаточно более короткого периода. Сейчас очень многие садоводы-любители выдерживают семена во влажном песке в холодильнике, чтобы посеять тогда, когда удобно, это называют стратификацией. Существуют специальные справочники, в которых указаны сроки стратификации для семян разных растений, составленные, кстати, не лысенковцами.
   Новшество Трофима Денисовича заключалось в том, чтобы искусственно "яровизовать" озимые, а потом посадить их весной. В т.ч. там, где озимые сажать обычным способом - осенью - рискованно. Это имело ряд технических сложностей: семена нужно было транспортировать в другие районы и хранить. Массовая яровизация - имитация естественных зимних условий - предполагала, что в течение нескольких недель семена во влажном состоянии необходимо хранить при низких положительных температурах, от 1 до 5 градусов тепла. Весь этот период их необходимо уберегать от заплесневения и саморазогрева, т.е. проветривать и перемешивать, что в тогдашних условиях было крайне затруднительно и делалось вручную. Тяжело было и поддерживать в колхозных и совхозных условиях нужную постоянную температуру и влажность. Но все тяготы должны были компенсироваться тем, что яровизированные озимые должны были давать небывалые урожаи: на 30% больше обычных. Метод вызывал сомнения с самого начала и практически себя не оправдал: сколь-нибудь существенной прибавки к урожаю (кроме как в отчётах самого Лысенко) не наблюдалось. Но усилиями Лысенко, подключившихся журналистов и чиновников Наркомзема шум был раздут невероятный. Шум не стихал, даже когда выяснилось, что толку от яровизации озимых нет. И тогда вместо озимых начали... яровизировать яровые! Зачем? Лысенко обещал увеличение урожая в случае, если семена посадят уже набухшими, а также сокращение срока вегетации. Сокращение срока вегетации на несколько дней ничего не приносило народному хозяйству, а прибавки к урожаю если и были, то в пределах статистической погрешности. Трудозатраты же были огромными. Благодаря войне шум вокруг яровизации затих, а в послевоенное время и сам Лысенко о яровизации уже не вспоминал. Не применяется этот метод и сегодня. В дальнейшем похожая судьба будет ждать посевы по стерне, посадки картофеля верхушками, ветвистую пшеницу и др. новшества, о которых поговорим ниже.
  

0x01 graphic

   На волне появился даже журнал под названия "Яровизация", имевший солидный штат сотрудников и ставший главным печатным органом лысенковцев.
  
   За "липу" с яровизацией Лысенко не ответил. Не ответили за неё и его покровители: в 30-у в сельском хозяйстве были вещи, отодвинувшие разбор полётов Лысенко на второй план.
   Яковлев возглавлял Наркомзем с 29-го по 34-й год. В 34-м он был переведён на должность зав. Сельхозотделом ЦК, где продолжал поддерживать Лысенко всеми доступными способами. Сложилась нехарактерная, если не сказать уникальная, ситуация. Два органа, которые должны были взаимно контролировать друг друга, - Наркомзем и Сельхозотдел ЦК, - оказались заодно. Сельхозотдел возглавил выходец из Наркомзема Яковлев, а новое руководство Наркомзема не смогло разобраться в ситуации. Причин тому как минимум две.
   Во-первых, вторая половина 30-х характеризовалась общими успехами советского сельского хозяйства. Оно стремительно возрождалось после катастрофы 32-33-го года, достигнув в общем и целом к 40-му году прежних показателей. На поля выходили трактора и комбайны, рос уровень жизни на селе и в городе, особенно ощутимо по контрасту с недавним голодом. Миллионы рабочих рук ушли в города, а урожаи растут: это ли не показатели успешности политики? В этой связи заметить аферы Лысенко было не так-то легко, на это требовалось время и компетентность руководства.[2]
   Во-вторых, у руководства не было ни времени, ни компетенции. Назначенный в Сельхозотдел ЦК Яковлев, как мы увидели, перепроверял сам себя: своё же бывшее ведомство и свои же ошибки. Его преемником в наркомате стал Чернов, но ненадолго, его расстреляли ещё раньше Яковлева. Расстрелянного Чернова сменил Эйхе, расстрелянного Эйхе сменил Бенедиктов. Все четыре наркома не были профессионалами в сельском хозяйстве и даже не происходили из крестьянской среды.[3]
   Бенедиктов пробыл на своём посту с 38-го по 59-й год с коротким перерывом в 53-м, о чём подробнее поговорим ниже. Видимо, менять четвёртого наркома за несколько лет - было слишком даже для тех лет. А меж тем, кандидатура Бенедиктова ничуть не лучше, чем три предыдущих. Сын надворного советника, т.е. представитель не связанных с сельским хозяйством имущих классов, Бенедиктов закончил Темирязевку. Но экономический её факультет и свой путь начал экономистом в управлении. Вся его короткая и быстрая, благодаря репрессиям, карьера проходила в кабинетах. Тридцатишестилетний нарком если и пытался разобраться в лысенковском вопросе, то не преуспел. Учитывая, что Бенедиктов в дальнейшем был идейным хрущёвцем и разработчиком концепции освоения Целины, надо полагать, что уровень его компетенции был не выше, чем у предшественников. В лучшем случае новый нарком просто пошёл на поводу у всё того же сельхоз отдела ЦК, который после расстрела Яковлева возглавил А.А. Андреев, и в котором многолетние покровители Лысенко уцелели. Новый смотрящий за сельским хозяйством от ЦК Андреев провёл в деревне только ранние годы жизни, на этом его связь с сельским хозяйством заканчивалась.
   37-й год ознаменовался кадровой революцией. Старые кадры были в лучшем случае агитаторами с дореволюционным стажем, в худшем - вылезшими в эпоху великих революционных потрясений карьеристами, к тому же замазанными в эпоху НЭПа в прекрасно знакомых нам сегодня коррупционных схемах. В конце 30-х наступила эпоха профессионалов своего дела. Так произошло во всех областях, кроме сельского хозяйства и... философии. Сталинский лозунг "кадры решают всё" сработал. Там, где кадры были компетентны - была Магнитка, танковая промышленность и станкостроение. А где нет - Лысенко с его яровизацией.
   Второй силой, способствующей росту Лысенко, была украинская партийная организация. Где он получил поддержку сначала наркома Шлихтера, а затем - первого секретаря Хрущёва. Связь с Хрущёвым прослеживается с конца 30-х и по самый 1964-й год, о чём поговорим в соответствующем месте. А пока - о философии.
   Конец 20-х гг., когда началось восхождение Лысенко, - весьма любопытное время. Процесс замещения "старорежимных" учёных новыми научными кадрами едва-едва начался, и Лысенко был одним из первых "практических результатов", явленных широкой общественности. Речь, конечно, идёт о науках негуманитарных. В гуманитарных науках этот процесс замещения прошёл легче и раньше.
  

0x01 graphic

М.Н. Покровский

  
   Здесь необходимо вспомнить о Коммунистической академии, созданной для этой цели в 18-м году под председательством М.Н. Покровского.[4] Академиками были, среди прочих, Богданов, Бонч-Бруевич, Бухарин, Зиновьев, Крупская, Коллонтай, Луначарский, Троцкий. В Комакадемии были отделы точных и естественных наук, где трудились Агол и Темирязев. Однако основным направлением деятельности академии были науки гуманитарные. Смежным учреждением был Институт Красной профессуры, который возглавлял тот же Покровский, а после его смерти - Павел Фёдорович Юдин, в будущем один из идеологов Лысенко.
   Обе организации занимались ускоренной подготовкой представителей гуманитарных дисциплин, воспитанных в нужном идеологическом духе. В этом отношении Комакадемия и ИКП сильно напоминали современную Высшую школу экономики.
   Среди "красных профессоров" преобладали философы-марксисты, многие из которых будут в последствии расстреляны. Именно из этой среды вышли идейно-философские окормители Лысенко: упомянутый Юдин, Марк Борисович Митин (Гершкович), Э.Я. Кольман (один из самых яростных гонителей Вавилова, защитников марксизма и будущий эмигрант-невозвращенец). Вообще, слабость отечественной философии отмечалась впоследствии многократно, в т.ч. на знаменитой философской дискуссии 1947г.
   Начиная с середины 30-х у Лысенко сложился альянс с занявшими руководящие позиции в отечественной философии Юдиным и Митиным, которые до самого конца оказывали ему поддержку. Как выглядела деятельность "красных профессоров", наглядно иллюстрирует Постановление Бюро Президиума Комакадемии от 21 марта 1932 г. О Юбилее Дарвина (50 лет со дня смерти) "В противоположность буржуазии и ее многочисленных лакеев - "ученых" мракобесов, попов, социал-фашистов и пр., оголтело борющихся против дарвинизма, извращающих и фальсифицирующих учение Дарвина и использующих его в своих буржуазно-классовых целях <...> только пролетариат является единственным наследником материалистических основ дарвинизма". Соратники и единомышленники Лысенко по-другому дискутировать не умели и не могли.[5]
   Альянс этот Лысенко вполне устраивал. В получившимся симбиозе он занимал нишу "босоногого профессора", занимающегося сугубо прикладными вопросами. А если где-то не хватает знания теории - то товарищи красные профессора всегда помогут.
  

0x01 graphic

Лысенко на трибуне. 30-е годы

  
   "Я часто читаю Дарвина, Тимирязева, Мичурина. В этом мне помог сотрудник нашей лаборатории - Презент. Он показал мне, что истоки той работы, которую я делаю, ис-ходные корни дал еще Дарвин. А я, товарищи, должен тут прямо признаться перед Иосифом Виссарионовичем, что, к моему стыду, Дарвина по-настоящему не изучал", - говорил Лысенко на Втором Всесоюзном съез-де колхозников-ударников в 1935 году.
   Начиная с середины 30-х от насаждаемой Комакадемией и "красной профессурой" идеологии начали избавляться. Была разгромлена историческая школа Покровского, в живописи началась кампания против "художников-пачкунов", в педагогике - с "педологическими извращениями". В начале 30-х была расформирована писательская организация РАПП. Та же участь постигла и РАПМ - российскую ассоциацию пролетарских музыкантов, в театральном искусстве порицали мейерхольдовщину.
   Философия - единственное место, где "левацкое уродство", как метко называли красных космополитов в центральной прессе тех лет, оставалось в силе до самой смерти Сталина. Связано это было с тем, что кроме "левацких уродов", выращенных Покровским, Бухариным и компанией в Комакадемии и Институте Красной профессуры, на "филосовском фронте" никого просто не было. И из двух зол - школы Деборина и Митина - было просто выбрано меньшее, школа Митина и Юдина. В конце 40-х во время философской дискуссии выяснилось, что других философов-марксистов по-прежнему не существует. Нет их и по сегодняшний день, и это намекает, что дело не в философах, а в самой марксистской философии.
   Лысенко как феномен пророс на стыке двух единственных областей, где кадровая сталинская революция конца 30-х пробуксовала. Это и объясняет его успехи. В 1934-м году Трофим Денисович становится академиком Академии наук Украинской ССР, в 1935-мего избирают во Всесоюзную академии сельскохозяйственных наук им. Ленина (ВАСХНИЛ). С 1938 года он научный руководитель лаборатории Экспериментальной научно исследовательской базы АН СССР "Горки Ленинские" в Московской области. С 38 по 56 и с 61 по 62 гг. Трофим Лысенко избирался Президентом ВАСХНИЛ. С 1940-1965 годах был директором Института генетики АН СССР.
   Ну, а мы от философии напрямую переходим к идеологической борьбе, которой сопровождалась борьба за финансовые потоки.
  

Идейные разногласия.

   Взятый большевиками курс на постепенное замещение старых профессоров новыми был логичен и вполне понятен: булгаковский профессор Преображенский был как раз собирательным образом такого старого учёного. И ужиться с советской властью им было трудновато. Профессора рабоче-крестьянского происхождения позже стали массовым явлением, становление такого профессора показано, например, в фильме Константина Ершова "Человек, которому везло". Но вырастить замену за несколько лет форсированными темпами, тем более на базе ИКП и Комакадемии, - было невозможно. Также как невозможно вывести новый сорт пшеницы за 3 года, чем впоследствии занимался Лысенко.
   Красные профессора, продолжая булгаковские аналогии, напоминали Швондера. Или Иванушку Бездомного, который, как мы помним, в конце "Мастера и Маргариты" тоже стал профессором-философом, закончив, очевидно, одно из указанных учебных заведений.
   Нельзя не вспомнить о Швондере, переходя к Исааку Израилевичу Презенту, главному соавтору и соратнику Лысенко, второму человеку в лысенковщине. Многие исследователи сходятся на том, что без Презента Лысенко не состоялся бы в таком объёме, и, возможно, это так. Презент посвятил свою жизнь философии марксизм ленинизма и считался одним из главных экспертов по внедрению диалектики в естественные науки. В этом качестве он и монополизировал "идейно-теоретическую" часть советской биологии. Хотя по базовому образованию был юристом, и толком не знал биологию до конца жизни.
  

0x01 graphic

И.И. Презент

  
   Классовую пролетарскую бдительность сын судовладельца Презент, сроду не державший в руках ничего тяжелее карандаша, не терял ни на секунду. В 1932-м году в брошюре "Классовая борьба на естественнонаучном фронте" он клеймит позором попавшегося под руку школьного учителя, некоего Соколова, написавшего идеологически вредное с презентовой точки зрения стихотворение:
   "...Нынче отдых всем усталым -
   Праздник свой справляет труд,
   Оттого-то с флагом алым
   И рабочие идут.
   То, что Первое Мая - праздник борьбы, - негодует Презент,- а отнюдь не праздник цветов и всеобщего примирения - это не отмечается. Советский педагог Соколов должен бы об этом знать на 13-м году революции. За подобные стихи Со-колову будут аплодировать все социал-демократы, все со-циал-фашисты. Безусловно стих про 1 Мая у Соколова - жёлтенький стих."
   Фашизм мерещился Презенту везде и всегда. Причём, никаких тормозов у него в этом плане не было: оппонент сходу объявлялся фашистом, метафизиком, империалистом, прислужником буржуазии и пр. Это умение Презента очень пригодилось Лысенко, когда началась борьба за финансовые потоки.
   С начала 30-х гг. Яковлев непрерывно освобождал ради Лысенко должности, занятые старыми учёными. Кооптация в биологию людей вроде Презента, не имевших к биологической науке или сельскому хозяйству никакого отношения, была вызвана простым обстоятельством: кадров вроде Лысенко, хоть как-то разбирающихся в биологии, категорически не хватало, а Яковлеву не терпелось.
   Лидером старой профессуры был Николай Иванович Вавилов, выдающийся учёный и организатор науки. Связанный с лидерами Крестьянской трудовой партии, признанными врагами народа; окружённый "борменталями и преображенскими", порой не сдержанными на язык; многократно бывавший за границей, в т.ч. с в длительных командировках; сын эмигрировавшего из России миллионера.
   Неуклонное вытеснение вавиловцев со всех постов и ускоренное (даже по меркам той эпохи) воспитание новых кадров сопровождалось, естественно, усиленной идеологической борьбой. Обе стороны навешивали друг на друга политические ярлыки, в т.ч. и самые страшные. Оба лидера -Лысенко и Вавилов - сами от подобных выпадов старались воздерживаться.
  

0x01 graphic

Грегор Мендель

  
   Усилиями диалектиков от биологии, вроде Презента, и философов Митина и Юдина уязвимым местом вавиловцев были выбраны законы Менделя. Австрийский монах Грегор Мендель в 60-х гг. XIX в. открыл свои знаменитые законы, к которым тогдашняя наука была не готова. И которые теперь изучают в школе, после чего в памяти у выпускника, как правило, остаётся лишь, что гены бывают рецессивными и доминантными. Законы Менделя были переоткрыты на рубеже веков и стремительно завоевали общее признание. А вскоре Томас Морган показал, что отвечающие за передачу по наследству признаков загадочные гены, существование которых следует из законов Менделя, должны находиться не где-нибудь, а именно в хромосомах, особых органах в ядре клетки.
   Ряд учёных старшего поколения эту теорию продолжал отрицать до конца жизни, но к середине 30-х она стала уже основной научной парадигмой. Сомнения вызывал тот факт, что самих генов никто пока не видел даже в самый сильный микроскоп. Как заявлял Лысенко на сессии ВАСХНИЛ в 1936 г. "...Мы отрицаем то, что генетики вместе с цитологами увидят под микроскопом ген. Пользуясь микроскопом, можно и нужно будет увидеть все больше и больше деталей в клетке, в ядре, в отдельных хромосомах, но это будут кусочки клетки, ядра или хромосомы, а не то, что генетика разумеет под геном". Тем не менее, большинству учёных уже тогда с лихвой хватало законов Менделя, Моргана и многочисленных косвенных подтверждений существования генов.
   Монашество Менделя было очень на руку лысенковцам. Раз монах, значит верующий, следовательно, идеалист и метафизик, следовательно, прислужник реакционных кругов, работающих в интересах империалистической буржуазии. Слова "менделизм" и "морганизм" стали стремительно превращаться в ругательства. К двум эти клеймам прибавилось третье: "вейсманизм".
   Август Вейсман, биолог второй половины XIX в., впервые доказал принципиальную разницу между половыми и обычными (соматическими) клетками. Знаменитые опыты Вейсмана на крысах - ампутация хвостов и пересадка яичников - показали, что приобретённые признаки не передаются по наследству, что противоречило Дарвину. Дарвин считал, что приобретённые изменения передаются, и для этого в организме существуют особые частицы геммулы. Обоснование своим открытиям Вейсман дал на уровне науки своего времени, использовав термин "зародышевая плазма", которая неизменна и передаётся из поколения в поколение. Строго говоря, к генетикам 30-х гг. XX века Вейсман практически не имел отношения. Но уж больно заманчиво было увязать "бессмертную зародышевую плазму" с бессмертной душой и после этого обвинять генетиков в объективном идеализме.
   Марксисты-философы ухватились за будто бы вытекающую из генной теории неизменность наследственности, хотя генетики постоянно отмечали способность генов к мутации. Именно мутации генетики и считали механизмом эволюции. Презент с компанией слова генетиков о мутациях передёргивали либо игнорировали, но регулярно утверждали, что те отстаивают неизменность генов. Это было очень удобно, ибо отрицание изменчивости противоречило диалектике. Презент находил нужные цитаты, упрощал и принимался философствовать. Примерно так:
   "Философию менделизма-морганизма можно найти не у кого другого, как у Е. Дюринга. Достаточно ознакомиться с его "Курсом философии", чтобы увидеть полное тождество идей Дюринга и морганистов в вопросах изменчивости....
   ...Мы видим, как нова философия современного морганизма. Эти новости науки в своей общей философской форме были высказаны еще ярым антидарвинистом расистом Дюрингом и теоретически уничтожены Энгельсом в его знаменитом "Анти-Дюринге". Не стоит ли призадуматься над этой "рядоположенностью" высказываний Дюринга и морганистов?"
  

0x01 graphic

А. Я. Яковлев (Эпштейн)

  
   Закрепив за своими противниками ярлык антимарксистов, можно было переходить к обвинениям в фашизме а расизме. Со всеми вытекающими в 30-х гг. последствиями. Яковлев, тогда уже Зав. Сельхоз отделом ЦК писал в "Правде" так:
   "дарвинисты не против генетики, дарвинисты -- за генетику;
   дарвинисты не против генетики, но дарвинисты против фашистского извращения генетики и фашистского использования генетики в политических целях, враждебных прогрессу человечества;
   дарвинисты не против генетики, но дарвинисты против превращения генетики в науку, имеющую своей задачей доказать недоказуемое -- неизменность генов;
   дарвинисты не против генетики, но дарвинисты против легкомысленных попыток использовать лжегенетику для низвержения теории развития Дарвина.
   Коротко говоря, дарвинисты -- за успешное развитие генетики как науки, работающей над объяснением явлений наследственности и изменчивости и идущей по дарвинистскому пути".
   В качестве примеров "вредной" и "фашистски извращённой" генетики приводились теории самого Вавилова, актуальные до сих пор.
   "Ясно совершенно, что теория концентрации всего запаса ныне существующих генов культурных растений в диких растениях, в каких-то центрах происхождения, теория о том, что в центрах происхождения концентрируется вся наследственная система форм вида, что там представлено все богатство сортов, так же как и идея неизменности запаса генов, присущего тем или иным народам, или родственная этой идее идея особой ценности генов, присущих народам арийской расы, -- несовместимы с учением Дарвина о развитии."
   Разгромив теорию центров происхождения растений, на которой базируются в т.ч. знакомые всем любителям научпопа современные открытия в области расселения человека, Яковлев прошёлся по теории гомологических рядов, якобы противоречащей Дарвину. Согласно открытому Вавиловым закону у близких видов и родов изменчивость должна проявляться схожим образом, что позволяло предсказывать существование неизвестных ранее форм растения, наблюдая за его родственниками. А также косвенно доказывало существование генов - за идентичные изменения у родственных видов должны были отвечать одни и те же гены. Теория имела ещё и прикладное, совершенно практическое значение: зная возможности родственников, можно было предсказать предельную урожайность, морозостойкость и т.п. Но это Яковлева не волновало, его волновало, что эта теория противоречит букве самого великого Дарвина, которого так высоко ценил сам великий Энгельс. "Не случайно автор и горячий сторонник этой теории полемизирует с Дарвином по вопросу о том, чем объяснить подражание одних видов и родов другим в форме окраски. В то время как Дарвин объяснял эти явления так называемой мимикрией, отбором, автор "теории гомологических рядов" приписывает их тому, что различные семейства и роды подвержены тождественной изменчивости: явления мимикрии иллюстрируют не роль "отбора в создании форм, как это склонны были предполагать дарвинисты, а общую организованному миру повторность форм изменчивости".
   После этого заведующий сельхозотделом ЦК бросал (напомню, статья написана в 37-м году) Вавилову обвинение в гитлеризме: "Бессмертный дух и смертное тело большинства религий, бессмертная зародышевая плазма и смертная телесная плазма Вейсмана, бессмертный генотип растения, животного пли человека и смертная одежда этого генотипа (фенотип), теория фенотипа, якобы ничем не влияющего на генотип, -- разве все эти "теории", при всей разности внешних выражений, не являются выражением одной и той же поповщины, в то время, когда вся органическая природа доказывает неразрывность формы и содержания?..
   ...неоменделизм, сводящий изменчивость к перекомбинации различных заданных бесконечное количество поколений назад признаков, прерываемых лишь мутационными скачками, -- представляет собой теоретический фундамент для столь модной в некоторых странах теории преимущества той или иной расы, будто бы владеющей наилучшим запасом генов, или богатых классов, будто бы являющихся также монопольными "владельцами" этих особо ценных генов".
  

0x01 graphic

Н.К. Кольцов

   Ещё одним уязвимым местом вавиловцев было увлечение некоторых из них евгеникой - наукой об улучшении человеческой породы. В начале XX века это было не просто модно, в некоторых странах евгеника вошла в практику. Евгенические законы были введены в США в 1895-м году. Начиная с 1907-го года стала применяться принудительная стерилизация для умственно отсталых, людей с выраженными физическими уродствами и т.п. С 1933-го эта практика активно применялась в Германии. Во многих европейских странах, США и Канаде женщин стерилизовали до 70-х и даже 80-х гг. XX века. Химическая кастрация и сейчас применяется в некоторых странах для мужчин, осуждённых за сексуальные преступления. Ничего подобного в СССР не было. Евгеника в советской России сразу была объявлена вне закона, как буржуазная и антимарксистская лженаука.
   Лысенковцы же не уставали цитировать Н.К. Кольцова, который в начале 20-х гг. популяризировал евгенику в СССР. Академик писал, что способом улучшения человеческой породы "может служить лишь подбор про-изводителей, а отнюдь не воспитание людей в тех или иных условиях, или те или иные социальные реформы или перевороты". Такого, конечно, простить не могли. Николай Константинович публично многократно заявлял об отказе от своей старой точки зрения, но это не мешало лысенковцам цитировать его вновь и вновь, снабжая цитаты всё более угрожающими призывами.
   Очень любили и ещё две его цитаты:
   "...было бы достаточно предположить, что законы Менделя были бы открыты всего веком ранее: русские помещики и русские рабовладельцы, имевшие власть над браками своих крепостных и рабов, могли бы достигнуть, применяя учение о наследственности, очень крупных результатов по выведению специальных желательных пород людей..."
   "Высокая детская смертность столь характерная для русской малокультурности, является предметом зависти для многих иностранных евгенистов....Опустошения, производимые в культурном человечестве детскими болезнями, эпидемиями чумы, холеры, оспы и тифов, а также туберкулезом, могут быть рассматриваемы как отбор слабых конституций, являющийся в расовом смысле благодетельным для физического здоровья расы".
   С точки зрения науки Кольцов был прав на все 100%. Но слов этих Кольцову не могли простить тогда, и не простили бы сейчас. Толерантность. Биологам (особенно генетикам) и по сию пору свойственны крайне неполиткорректные взгляды. Учёным Кольцов был действительно выдающимся. Ещё в 27-м году он предсказал строение ДНК, предположив, что в хромосоме содержится гигантская двойная молекула.
  

0x01 graphic

Рисунок Кольцова, теоретически предвосхищающий ДНК

  
   Обычно принято говорить, что Кольцова довели до инфаркта следователи НКВД. Кольцова действительно вызывали несколько раз на допросы в качестве свидетеля по делу Вавилова. Последний раз - в августе 1940-го года. Скончался он 2 декабря от обширного инфаркта, в возрасте 68 лет. Таким образом, увязывать "травлю" и инфаркт оснований нет.
  
   Конечно, не повысило акций вавиловцев выступление на их стороне Бухарина "...Учение о комбинативной изменчивости на основе законов Менделя, учение о "чистых линиях" Иоганнсена, обобщения американской школы во главе с Морганом ни в коей мере не затрагивают основ дарвинизма и могут быть рассматриваемы как дальнейшее развитие дарвинизма", - писал в своё время Николай Иванович.
  
   Но даже несмотря на вышесказанное - поддержку Бухарина и компрометирующие данные - у "левацких уродов", типа Презента, шанс попасть под каток был весьма велик. Марксистской фразой прикрывались все расстрелянные в 37-38 гг. деятели политики, культуры и науки. И, как видим, тому же гонителю Вавилова Яковлеву-Эпштейну это не помогло. Однако всё сложилось по-другому. И здесь, возможно, ключевым фактором стало наличие "левацких уродов" среди окружения самого Вавилова.
   Дам большие цитаты из Письма Германа Мёллера И. В. Сталину от 5 мая 1936 года, в котором речь шла об искусственном осеменении людей ради улучшения человеческой породы.
   "Дело касается ни более ни менее как сознательного контроля над биологической эволюцией человека - то-есть контроля человека над наследственным материалом, лежащим в основе жизни в самом человеке. Это тот процесс, которому буржуазное общество было совершенно неспособно смотреть прямо в лицо. Его увертки и извращения в этом вопросе обнаруживаются в пустой болтовне о "евгенике", обычной для буржуазных "демократий", и лживом учении о "расовой чистоте", которое служит национал-социалистам орудием в классовой борьбе. Эти фальшивые положения предлагаются как замена социализма, т. е., как приманка для обмана и раскола рабочих и мелкой буржуазии.
   В противовес этим буржуазным извращениям, генетики, принадлежащие к левому крылу, признают, что только социалистическая экономическая система может дать материальную базу и социальные и идеологические условия, необходимые для действительно разумной политики в отношении генетики человека, для политики, которая будет руководить человеческой биологической эволюцией в социально-желательном направлении.
   <...>
   Если рассматривать вопрос с более далекой перспективой, то это может быть началом биологического прогресса, с небывалой быстротой и верностью цели шагающего от одной вершины к другой. Подобный прогресс явится результатом того, что вместо случайных, колеблющихся и мучительных процессов естественного отбора, господствовавших в отдаленном прошлом, вместо близорукого, неправильного и зачастую губительного вмешательства в природу, осуществлявшегося людьми в досоциалистическую эпоху, будет сознательный социалистический контроль, основанный на разумной теории.
   <...>
   Правда, мы сейчас, укоренившись в традициях буржуазного общества, проникнуты идеей о том, что наш ребенок должен происходить от наших собственных половых клеток. И было бы неразумно оскорблять чувства, которые в результате давно установившихся обычаев стали связаны с этой идеей. Эти чувства должно быть использованы для способствования целям воспроизводства и никого не надо заставлять действовать в противовес им. Но с постепенным ростом понимания больших социальных возможностей и обязанностей воспроизводства и при отделении воспроизводства от полового акта эти чувства все больше будут заменяться другими, столь же сильными и действенными для дела создания высокого типа семейной жизни.
  

0x01 graphic

Герман Джозеф Мёллер

  
   <...>
   Через 20 лет уже будут весьма знаменательные результаты, способствующие благу народа. И если к этому времени капитализм все еще будет существовать за нашими границами, это биологическое богатство наших молодых кадров уже и так громадное в результате воздействия общества и среды, но еще дополнено и средствами генетики, не может не создать весьма значительных преимуществ для нас...
   <...> многие матери завтрашнего дня, освобожденные от оков религиозных предрассудков, будут горды смешать свою плазму с плазмой Ленина или Дарвина, и дать обществу ребенка, наследующего их биологические качества". Чтобы получить первые результаты через 20 лет, начинать следовало уже сейчас. И поскольку на том уровне развития науки и думать нельзя было о выделении Ленинского или Дарвиновского ДНК (тогда и слова-то такого не знали), следовательно, прямо сейчас и в ближайшем будущем в роли быков-производителей предстояло выступать деятелям дня сегодняшнего. И очевидно - в первую очередь лично адресату письма, тов. Сталину.
   "Позитивный, или как я бы хотел назвать его, "большевистский" взгляд на вышеизложенное, был недавно сформулирован мною в книге "Выход из мрака", в которой развито больше деталей, чем это могло быть сделано выше. Эту точку зрения поддерживает группа некоторых наиболее способных современных генетиков мира. Все они в отличие от генетиков двух других лагерей принадлежат к политической левой и горячо сочувствуют Советскому Союзу. Друзья дела коммунизма в общем объединяются на их стороне, как это показывают благоприятные обзоры об упомянутой книге в таких находящихся в руках коммунистов органах, как "Дейли Воркер" - Нью-Иорк, "Нью-Массес" и "Бук Унион" и даже как в "Нью Рипаблик". Мы надеемся, что Вы примете этот взгляд благожелательно и со временем найдете возможным, по крайней мере в некоторых размерах, подвергнуть его предварительному испытанию на практике. Ибо наша наука генетики с ее огромными возможностями для человека, не должна оставаться в стороне, но подобно другим наукам должна динамически и действенно занять свое место в великом центральном потоке социалистического развития. Таким образом Октябрьская революция окажется поворотным пунктом не только в социальной организации, в развитии техники и в завоевании человеком неодушевленной природы, но о ней всегда будут помнить так же, как о поворотном пункте в долгой истории биологического развития, которое на протяжении миллионов веков развило жизнь так далеко и все же так медленно, с такими потерями, страданиями и ошибочными опытами.
   Отбросив ложных богов, человек, организованный при социализме, должен взять на себя роль творца, завоевывая с большевистским энтузиазмом также и ту неприступную крепость, в которой находится ключ к его собственному внутреннему существу".
   Мёллер был убеждённым американским левым, не очень жаловавшим, как и положено у такой публики, Сталина. До 37-го года он по приглашению Вавилова жил и работал в СССР. Обычно либеральные публицисты умалчивают о "гуманистических" взглядах Мёллера и удовлетворяются тем, что говорят о нём, как об убеждённом коммунисте, который чудом спасся от Сталина, уехав воевать в Испанию. Насчёт "чудом спасся" - вполне возможно. Но в осаждённом Мадриде Мёллер пробыл считанные дни, и что он там делал - большой вопрос. Его биография похожа на биографию спецслужбиста: и странный отъезд из США, где его согласно официальной версии преследовали по политическим соображениям, и длительное пребывание в Германии, и отъезд оттуда в СССР, и отъезд из Союза в Шотландию с "заскоком" в осаждённый Мадрид. И возращение в США, где вряд ли что-то политически изменилось. В послевоенные годы (что тоже типично для подобной левой публики) Мёллер превратился в яростного ненавистника Советского Союза.
   При всём сказанном, он был одним из крупнейших в мире специалистов по радиационной генетике.
   Мёллер и сам не стеснялся обвинять оппонентов в фашизме. Выступая на сессии ВАСХНИЛ в декабре 1936-го года, он говорил так: "Если, однако, наши выдающиеся практики будут высказываться в пользу теорий и мнений, явно абсурдных для каждого обладающего хотя бы элементарными знаниями в генетике, как положения, выдвинутые недавно Презентом, Лысенко и их единомышленниками, то ученые, являющиеся друзьями СССР, будут глубоко шокированы....
   Наконец, необходимо отметить, что если бы ламаркизм, идейная группа которого боролась здесь против генетики, получил здесь широкое распространение, то этим была бы создана благодатная почва для сильной идеологической поддержки претензий фашистов... поскольку пролета-рии всех стран и особенно колониальных в продолжение долгого времени были в условиях недоедания, болезней и при отсутствии возможностей для умственного труда и фактически были рабами, то они должны стать за это время по своим наследственным задаткам биологически низшей груп-пой по сравнению с привилегированными классами (Аплодисменты), как в отношении физических, так и умственных черт".
   В этом выступлении он, как видим, занялся шантажом, дескать, пойдёт не по-нашему, мы от вас всех "друзей СССР" отвадим.
   Обратим внимание и вот на что. Мёллер достаточно диалектично - недаром левак - "отзеркалил" политический аргумент Презента и компании. Дескать, это ваше учение о том, что приобретённые признаки только и делают, что передаются по наследству, играет фашистам на руку.
   О научной стороне спора, передаются ли приобретённые признаки, поговорим позже. В той дискуссии этого вопроса касались вовсе не для установления научной истины. А лишь чтобы записать оппонента в единомышленники Гитлера, сжить его тем самым со свету, а самому оседлать, выражаясь сегодняшним языком, денежные потоки.
  

0x01 graphic

А. С. Серебровский

   Ещё одним евгеником среди вавиловцев был А.С. Серебровский. В 1929 г. в Медико-биологическом журнале была напечатана его статья "Антропогенетика и евгеника в социалистическом обществе". В ней "левацкое уродство" тоже встаёт в полный рост.
   "Самодовольный собственник-буржуа признает только собственных детей. Его жена должна рожать ему только его детей. Всякое нарушение его прав в этой области он не прощает так же, как не прощает взлома своего сейфа...
   Решение вопроса по организации отбора в человеческом обществе несомненно возможно будет только при социализме после окончательного разрушения семьи, перехода к социалистическому воспитанию и отделения любви от деторождения. Остановимся прежде всего на последнем. В настоящее время в замкнутой семье деторождение является результатом любовных отношений, общения между супругами. Оба эти момента, любовь и зачатие, не имеющие по существу нечего общего между собой, связаны воедино биологически, так как наслаждения, доставляемые половым общением, служат приманкой самца к самке, мужчины к женщине.
   Мы полагаем, что решением вопроса об организации отбора у человека будет распространение получения зачатия от искусственного осеменения рекомендованной спермой, а вовсе не обязательно от "любимого мужчины". Сейчас мы попробуем защитить этот тезис.
   Главнейшим возражением против него является указание на "природу" человека, против которой невозможно идти, и что эта "природа" заставляет мужчину стремиться к оплодотворению женщины, к получению потомства именно от собственной спермы. Только такого ребенка-де мужчина и может по настоящему любить. Та же самая "природа" заставляет женщину стремиться к оплодотворению именно спермой любимого человека.
   Эта точка зрения совершенно неверна и ничем не отличается от взгляда на буржуазные отношения вообще как на "природные", естественные, единственно правильные.
   Социализм, разрушая частнокапиталистические отношения в хозяйстве, разрушит и современную семью, а в частности разрушит в мужчинах разницу в отношении к детям от своего или не своего сперматозоида. Точно также, может быть несколько труднее, будет разрушено стыдливое отношение женщины к искусственному осеменению, и тогда все необходимые предпосылки к организации селекции человека будут даны. Что касается положительной части воспитания, то она должна будет заключаться лишь во внедрении идеи о том, что для зачатия ребенка должна быть использована сперма не просто "любимого человека", но что во исполнение селекционного плана сперма эта должна быть получена из определенного рекомендованного источника. Наоборот, необходимо будет внушить, что срыв этого сложного, на много поколений рассчитанного плана есть поступок антиобщественный, аморальный, недостойный члена социалистического общества.
   Совершенно очевидно, что при наличии такой обстановки евгеника-наука займет одно из самых почетных мест в системе человеческих наук, так как получаемые на ее базе успехи будут самыми драгоценными из всех мыслимых. В самом деле, при свойственной мужчинам громадной спермообразовательной деятельности и при современной отличной технике искусственного осеменения (находящего сейчас широкое применение лишь в коннозаводстве и овцеводстве), от одного выдающегося и ценного производителя можно получить до 1000 и даже до 10 000 детей. При таких условиях селекция человека пойдет вперед гигантскими шагами. И отдельные женщины и целые коммуны будут тогда гордиться не "своими" детьми, а своими успехами и достижениями в этой несомненно самой удивительной области - в области создания новых форм человека".
   Далее Серебровский выражал надежду, что внедрение его методов позволит в будущем ускорить выполнение пятилеток в 2 раза. Более трудоспособные люди и работать будут лучше.
   Большие цитаты необходимы, чтобы читатель прочувствовал по-настоящему весь букет: стиль, образ мышления, даже синтаксис. Похожие мысли и похожий образ мышления мы можем найти у фрейдомарксистов, европейских "новых левых" и их последователей, в т.ч. и в современной России. А единственным, кто пытался осуществлять подобные идеи на практике, был Полпот. Который, естественно, не мог не считаться с национальной спецификой, но основы его мировоззрения были заложены как раз подобными деятелями "политической левой" во время обучения в Европе. Тесно связан с той же традицией был Иван Ефремов, что наглядно видно в "Часе быка". Даже название мёллеровой книги "Выход из мрака" отдаёт чем-то ефремовским.
   Серебровский с супругой - коллегой и соратником - предпочитали не искать лавров многих первооткрывателей, и не ставили экспериментов на себе. Несмотря на всю пламенную левизну, они предпочитали размножаться старым "буржуазным" способом, вместо нового "социалистического". Серебровский умер в 1948-м году после длительной болезни, преподавал до последних дней биологию в МГУ. Был завкафедрой генетики. Супруга пережила его на 30 с лишним лет.
   Вряд ли Сталин был знаком со статьёй Серебровского. Читал ли Сталин письмо Мёллера, мы не знаем, ответом он своего корреспондента не удостоил. Но если Сталин это читал, то можно лишь подивиться его терпению. И тогда удивляться надо не жёсткости формулировок 48-го года (о чём поговорим в своё время), а в их мягкости. Ведь в этом случае генетика раз и навсегда ассоциировалась у него именно с Мёллером.
   Не пойдя на поводу у Мёллера и Серебровского, советская система продемонстрировала свою адекватность. И речь не о моральной стороне дела. Выведение человеческих пород - занятие, очевидно, вредное. Как определить, людей с какими качествами надо размножать? Те качества, которые помогают, грубо говоря, закончить школу с золотой медалью, могут не только оказаться бесполезными, но и помешать, если надо выжить в тайге. Качества, позволяющие совершать научные открытия, могут в случае их широкого распространения, гарантировано привести социальную систему к развалу и деградации. И т.д. Кого будем плодить, и будет ли от этого польза? Никто не отменял т.н. "аргумент дворняги". В среднем дворняжка умнее, лучше адаптируется и обладает лучшим здоровьем, чем чистопородный пёс "благородных кровей". Пса вывел человек ради определённого набора качеств. Дворняги "выведены" самой природой, чтобы жить и размножаться. Для чего увеличенный (или уменьшенный) размер, повышенная (или пониженная) агрессивность, необычный экстерьер и пр. никакой пользы не приносят. Только вред. С людьми точно также: "порода" может оказаться неспособной решить новую внезапно возникшую задачу. Кроме того, встаёт вопрос, кто будет решать, какие качества полезны, а какие вредны, Мёллер с Серебровским? Выродимся в момент.
   Тот факт, что предложения Мёллера и Серебровского никто даже не стал рассматривать всерьёз (в западных странах в то же время занимались стерилизацией 'неправильных' женщин), говорит о вменяемости советской системы. Имел ли к этому отношение Сталин лично, в случае если он читал письмо Мёллера (а таких данных нет), или же не имел - совершенно неважно.
   Что же касается моральной стороны дела... Представляете, какой вой стоял бы, если бы Сталин "нашёл возможным, по крайней мере в некоторых размерах, подвергнуть" мёллеровские предложения "предварительному испытанию на практике"? Как был бы счастлив сегодня тот же Сойфер! Кстати, о Сойфере.
  

"Одержимый" Сталин

   Участие Сталина в организации той самой знаменитой сессии ВАСХНИЛ, о которой будем ещё говорить, хорошо документировано и прекрасно прослеживается по большому количеству источников. При этом у нас нет ни одного документа, который хоть как-то свидетельствовал бы, что Сталин занимался подобными вопросами до декабря 46-го года.
   Логично было бы предположить, что Сталин генетикой и вообще биологией до 46-го года и не занимался. Но нет. Либеральные пропагандисты ставят перед собой задачу обосновать личную ответственность Сталина за все негативные явления, в т.ч. за возвышение Лысенко и гибель Вавилова. Собственно, ради этого они данной темой и занимаются. А раз так - то им такие доказательства надо добыть. Но поскольку добыть их невозможно, их надо выдумать. Первым среди подобных "добытчиков доказательств" по праву считается В.Н. Сойфер. Здесь и далее буду цитировать последнюю и самую полную версию сойферовской концепции, книгу "Сталин и мошенники в науке", изданную в 2016-м г.

0x01 graphic

В.Н. Сойфер

  
   Чтобы обосновать личное участие Сталина в гибели Вавилова и в возвеличивании Лысенко Сойфер выдвинул (правильнее написать 'выдумал', как мы вскоре убедимся) версию, о сталинском 'ламаркизме'. Сталин, якобы, был с молодости увлечён идеями Ламарка о передаче по наследству приобретённых признаков, а потому пристально следил за всем происходящим в биологической науке. Вот как Сойфер аргументирует свою гипотезу.
   Первый аргумент: цитата из древней работы Иосифа Виссарионовича. В молодости Коба (тогда ещё не Сталин) в полемике с грузинскими анархистами написал серию статей. В 40-х эти статьи были переведены с грузинского на русский и включены в собрание сочинений под названием "Анархизм или социализм?". Вот используемая Сойфером цитата:
   "Что же касается форм движения, что касается того, что, согласно диалектике, мелкие, количественные, изменения в конце концов приводят к большим, качественным, изменениям, - то этот закон в равной мере имеет силу и в истории природы. Менделеевская "периодическая система элементов" ясно показывает, какое большое значение в истории природы имеет возникновение качественных изменений из изменений количественных. Об этом же свидетельствует в биологии теория неоламаркизма, которой уступает место неодарвинизм".
   Написано это было в 1906-м году и Коба (о чём Сойфер, конечно, не говорит) ничего страшного и "еретического" не написал. Неоламаркизм на рубеже веков был едва ли не научным мейнстримом, в то время как теория Дарвина переживала кризис, названный в англоязычной литературе "затмением дарвинизма".
   Вообще, статьи Сталина об анархизме достаточно пространны и неоламаркизм упоминается в них ровно один раз. И только потому, что он (на 1906-й год) становится всё популярнее и при этом, по мнению Сталина, хорошо иллюстрирует закон перехода количества в качество - один из трёх законов диалектики.[6]
   Других доказательств глубоко укоренившегося в сталинском сознании неоламаркизма Сойфер не нашёл ни в одной сталинской работе. Что не мешает раз за разом повторять своё утверждение о "сталинском ламаркизме", предваряя его выражениями вроде "как известно", "не вызывает никаких сомнений", "убедительно доказано" и т.п.
  

0x01 graphic

  
   Вторым доказательством сталинского "ламаркизма" Сойфер считает следующую цитату, которую подаёт читателю как совершенно достоверную. "Я не естественник. Правда, в молодости я много читал Ламарка, Вейсманна, увлекался неоламаркизмом. У Вейсманна очень много мистики".
   В списке литературы Сойфер об источнике этой цитаты пишет так: "Стенографическая запись беседы Сталина с членами руководства партячейки Института красных профессоров философии и естествознания хранилась в Центральном Партийном архиве при ЦК КПСС, затем была передана в РГАСПИ, ф. 558 (Сталин), оп. 11, д. 1114, л. 126-134".
   Цитату Сойфер приводит по журналу "Посев" N4 от 2002г. Но в этом журнале подчёркивается, что в РГАСПИ стенограммы как раз и нет. "Не стенограмма, но довольно подробная запись беседы Сталина с "бюро ячейки ИКП" велась, она сделана-таки одним из ее участников и, вероятно, инициаторов - Марком Борисовичем Митиным, в скором будущем академиком и обитателем того самого "Дома на набережной". Сойфер внушает читателю, что имеется стенограмма, хотя в реальности в РГАСПИ есть лишь неизвестного происхождения машинопись якобы беседы "красных профессоров" со Сталиным, сделанная Митиным (если Митиным!) и опубликованная в предельно идеологизированном "Посеве" безо всякой попытки научной критики.
   На основании собственной интерпретации двух выдранных из контекста цитат - из ранней статьи и малонадёжного апокрифа, - Сойфер затем на протяжении всей книги бросает фразы вроде "сам Сталин, как мы уже знаем, ставил Ламарка выше Дарвина". Или даже "на стороне людей, восхищавшихся Ламарком, был сам товарищ Сталин". Книга Сойфера от и до состоит из подобных натяжек, злонамеренного выборочного цитирования и откровенных фальсификаций, но нас интересуют только те, что напрямую касаются нашей темы.
   Сойферовская концепция строится именно на "неоламаркизме" Иосифа Виссарионовича и якобы его нелюбви к Дарвину. Сойферу нужно доказать, что с самого начала "погромами" биологии занимался лично Сталин. Ибо он-де всегда был ламаркистом (приставку "нео", как мы увидели, Сойфер почти всегда "забывает" поставить) поэтому пристально следил за биологией и всех, у кого замечал отрицание идей Ламарка, - безжалостно гнобил и сживал со свету.
   Однако если мы почитаем лысенковцев, то они никогда не называют себя ламаркистами. Напротив, они всегда "дарвинисты" и "мичуринцы". А своих оппонентов критикуют, приписывая им как раз отрицание и извращение Дарвина. Согласно логике Сойфера ненавидевший Дарвина Сталин должен был от этого прийти в ярость и безжалостно растоптать именно дарвинистов-лысенковцев. Но травил и тиранил он почему-то как раз "антидарвинистов"-генетиков. Впрочем, искать в книге Сойфера логику - занятие столь же бессмысленное, что искать там объективность и простую человеческую порядочность.
   Поскольку двух таких "прямых доказательств" явно маловато, Сойферу приходится привлечь косвенные. Но с ними ничуть не лучше. К примеру, он пишет (стр. 137): "Когда 4 апреля 1930 года в "Известиях" - второй по значимости газете страны - известный пролетарский поэт, живший в Кремле по соседству с вождем и вхожий к Сталину, Демьян Бедный, разразился огромной и из-девательской по тону поэмой, в которой высмеял идеи Серебровского, по-шли разговоры, что Бедный вряд ли сам стал бы интересоваться "Медико-биологическим журналом", где появилась статья о двукратном ускорении темпов пятилеток. Поговаривали, что наверняка это его сосед по Кремлю занарядил выпустить язвительные стрелы в адрес "ошибшегося" генетика"
   Далее Сойфер цитирует стихи, где не содержится ничего, что отсылало бы к идеям Серебровского. Более того, в номере "Известий" от 4.04.1930 г., который Сойфер приводит в качестве источника, такого текста нет вовсе. В номере и в самом деле имеется большая статья - на полполосы - Демьяна Бедного. Но она посвящена гневной отповеди некоему Игнатову, и - в основном - критическому разбору фильма Довженко "Земля". О генетике, Серебровском или хоть чём-то похожем в ней нет ни слова.
   А как Сойфер внушает читателю идею, что именно Сталин внушил Бедному мысль напасть на генетику! "Пошли разговоры", "поговаривали"... Кто поговаривал? Где пошли разговоры? Ссылок на источники нет, и понятно, что это - не более чем попытка навязать читателю свои собственные ничем не подкреплённые измышления. Только для того, чтобы в очередной раз вдолбить мысль, будто Сталин денно и нощно заботился об уничтожении генетики. Правда, почему-то не с помощью главы НКВД Генриха Ягоды, а с помощью поэта Демьяна Бедного. Но это (правильно подготовленный читатель сам догадается) - есть следствие особо утончённого коварства, свойственного больной сталинской психике.
   На основании этой цепочки натяжек, передёргиваний и фальсификаций Софйер развивает свою мысль дальше: "негативное отношение к генетике ему [Лысенко - т. Краснов] мог передать Сталин, который, как мы знаем, поверил в правоту взглядов Ламар-ка".
  
   Вот ещё одно состряпанное Сойфером "доказательство", будто бы Сталин хотел уничтожить Вавилова. Сойфер весьма специфическим образом комментирует опубликованное в "Правде" выступление Лысенко. (стр. 175)
   "Товарищи, ведь вредители-кулаки встречаются не только в вашей колхоз-ной жизни. Вы их по колхозам хорошо знаете. Но не менее они опасны, не менее закляты и для науки. Немало пришлось кровушки попортить в защите, во всяческих спорах с так называемыми "учеными" по поводу яровизации, в борьбе за ее создание, немало ударов пришлось выдержать в практике. Това-рищи, разве не было и нет классовой борьбы на фронте яровизации? ...Было такое дело... вместо того, чтобы помогать колхозникам, делали вре-дительское дело. И в ученом мире, и не в ученом мире, а классовый враг - всегда враг, ученый он или нет.
   Вот, товарищи, так мы выходили с этим делом. Колхозный строй вытянул это дело. На основе единственно научной методологии, единственно научного руководства, которому нас ежедневно учит товарищ Сталин, это дело вытяну-то и вытягивается колхозами
   Политический донос на ученых вызвал бурю восторга, а Сталин вскочил с места и закричал в зал, потрясая воздух своими ладошками: "Браво, това-рищ Лысенко, браво!" Публика наградила Лысенко бурными аплодисмента-ми. 15 февраля 1935 года "Правда" и другие центральные газеты напечатали эту речь, опубликовали портрет Лысенко и привели знаменательные слова Сталина"
   Нет смысла рассуждать на тему что означает "потрясать воздух" и можно ли это делать чужими ладошками, коль скоро Сойфер акцентирует внимание, на том, что Сталин делал это именно "своими". Вопрос, откуда Сойферу известно, что Сталин закричал именно "потрясая воздух своими ладошками" тоже ставить нет смысла, в "Правде" об этом, понятнее дело, ни слова.
  
   0x01 graphic

Из газеты "Правда"

  
   Куда интереснее, что Сталин проявил эмоции вовсе не после "политического доноса", а по окончании всего доклада Трофима Денисовича. Таким образом, Сойфер вновь умышленно манипулирует фактами. Если сталинский возглас "Браво" и относился конкретно к какой-либо части лысенковского выступления, то разве что к последней мысли доклада - о привлечении широких масс колхозников к делу селекции и генетики.
   Но любопытно не то, что Сойфер выдумал, и о чём он соврал - врёт он всегда об одном и том же, о сталинских злодействах - а то, о чём он умолчал. Процитируем "незамеченные" Сойфером любопытнее места из этого же лысенковского выступления.
   "Академиком Вавиловым собрано по всему свету 28 тысяч сортов пшеницы. Акадеимк Вавилов сделал громадное и полезное дело. Эта ценнейшая коллекция теперь есть у нас в Союзе. Ясно, что для наших условий громадное большинство этих сортов, при прямом их использовании в колхозах, непригодно. Когда мы высеваем их, например, в Одессе или в другом районе европейской части нашего Союза, так оказывается, что при осеннем посеве эти сорта почти целиком вымерзают, а пря весеннем многие из этих сортов не колосятся - они озимые. А многие сорта поздно выколашиваются. Ясно, что от таких сортов урожая не будет.
   Мы говорим, что многие из них можно сделать очень пригодными для некоторых наших районов. Эти сорта необходимо только яровизировать. После яровизации многие из этих сортов оказываются на 10-15 дней более ранними, чем самая ранняя наша районная пшеница".
   Полный текст выступления на 2 съезде колхозников-ударников в "Правде" N 45 от 15 февраля 1935г. Большая часть речи посвящена именно успехам яровизации и обоснованию её необходимости. Лысенко при этом признаёт заслуги Вавилова и говорит о том, что без его идей быстрая селекция новых сортов невозможна. В 35-м году Лысенко вовсе не стремится уничтожить Вавилова, хотя по Сойферу Сталин уже несколько лет как должен его науськивать и насильно заставлять сживать со свету "антиламаркиста" Вавилова.[7]
  

0x01 graphic

  
   А вот - последнее "доказательство" Сойфера. Он пишет (стр.249): "В 1939 году Митин получил важный приказ от Сталина: укрепить пози-ции Лысенко и посрамить генетиков на диспуте в редакции журнала "Под знаменем марксизма", в котором с 1931 года Митин стал главным редак-тором (27 января 1982 года профессор В. П. Эфроимсон сказал мне, что у него есть точные сведения, что Сталин лично дал такую директиву Митину)". Владимир Павлович Эфроимсон скончался в 1989-м году, и у него не спросишь уже, говорил ли он подобные вещи Сойферу, и если говорил, то сколь надёжным источником информации располагал. Вроде как приличия соблюдены, в качестве источника указано устное сообщение. Но 90 страниц спустя это утверждение подаётся уже как достоверный и доказанный факт! На стр.339 Сойфер пишет о поручении, данном Жданову Сталиным в 1948-м. "поручение <...> напоминало прежнее ста-линское требование к Митину, данное в 1939 году, когда он хотел, чтобы во время дискуссии в редакции журнала "Под знаменем марксизма" генетики были посрамлены. Тогда Митин выполнил этот сталинский наказ. Генетика была представлена буржуазным извращением, ведущие генетики и Вавилов опозорены. Нужно было повторить этот прием еще раз".
   Итак, читатель "между делом" получает информацию о том, что Сталин лично уже "гнобил" генетику в 39-м году абсолютно тем же приёмом, и сие есть доказанный факт. А на самом деле, источник - устное сообщение покойника. Кстати, есть все основания сомневаться в психическом здоровье Эфроимсона. Вот как он выступал в 85-м году на собрании посвящённом Вавилову. "Вавилов - это одна из многих десятков миллионов жертв самой подлой, самой бессовестной, самой жестокой системы. Системы, которая уничтожила, по самым мягким подсчетам, пятьдесят, а скорее - семьдесят миллионов ни в чем не повинных людей. И система эта - сталинизм. Система эта - социализм. Социализм, который безраздельно властвовал в нашей стране, и который и по сей день не обвинен в своих преступлениях. Я готов доказать вам, что цифры, которые я называю сейчас, могут быть только заниженными.
   Он не погиб. Он - сдох! Сдох он от пеллагры - это такая болезнь, которая вызывается абсолютным, запредельным истощением. Именно от этой болезни издыхают бездомные собаки. Наверное, многие из вас видели таких собак зимой на канализационных люках. Так вот: великий ученый, гений мирового ранга, гордость отечественной науки, академик Ни-колай Иванович Вавилов сдох как собака в саратовской тюрьме. И надо, чтобы все, кто собрался здесь, знали и помнили это...". И так далее в том же духе.
   Как видим, Эфроимсон мало того, что точно знал, что кому сказал Сталин, но и абсолютно точно знал диагноз Вавилова. Странно, что Сойфер утаил от нас эту важнейшую информацию.
  
   И в итоге на основании действительного участия Сталина в событиях вокруг Сессии ВАСХНИЛ 48-го года, не имеющих доказательств утверждений о его участии в событиях 39-го и притянутой за уши всё той же цитаты от 1906-го года Сойфер не стесняется заявить, будто "закоперщиком, главной движу-щей силой в процессе многолетней травли ученых, в особенности генети-ков, был именно Сталин, который с юности был одержим идеей о прямом влиянии среды на всё". На 340-й стр. Сталин уже одержим![8]
   А мы, разобрав "исследование" Сойфера, отметим, что у нас нет никаких данных (кроме фальсификаций) о том, что Сталин принимал личное участие в судьбе отечественной биологии до второй половины 40-х гг. Более того, есть косвенные данные, что в конце 30-х в этой области всё происходило без ведома Сталина. Об этих косвенных данных мы поговорим в следующем разделе, когда будем разбирать странности в деле Вавилова.
  

Гибель Вавилова

   Мотивы большинства пиарщиков Трофима Денисовича были вполне понятны: погоня за сенсацией у журналистов, корысть и карьеризм у партийцев и хозяйственников. Вавилов в первой половине 30-х гг. принимал активное участие в раскрутке Лысенко, и интерес Вавилова был схож: Николай Иванович готов был поддержать любое движение и начинание, которое сулило увеличение средств, выделяемых на исследования.
   Дело это для него было не новое: ещё в 20-х гг. он активно подключился к "раскрутке" Мичурина, так что для него Лысенко не был первым "гением из народа". Ещё 24-м году Вавилов писал предисловие к мичуринской книге "Итоги деятельности в области гибридизации по плодоводству".
   Мичурин и в самом деле был выдающимся селекционером, обладавшим всемирной известностью. Но в силу специфики своей деятельности "медийной персоной" не был. Да и характером обладал для этого совершенно неподходящим. Иван Владимирович вставал ежедневно в пять утра и работал с короткими перерывами до поздней ночи. Вся его жизнь была подчинена строгому распорядку, и заниматься самопиаром ему было совершенно ненужно и неинтересно. Его интересовали только плодовые растения. Чем Мичурин был мил советской власти - так это тем, что в 18-м году явился в местный орган новой власти и потребовал, чтобы его питомник немедленно национализировали. Это избавило бы Мичурина от значительного числа хозяйственных хлопот, особенно обременительных в те тревожные годы. Материальное благополучие Мичурина не интересовало, главное, чтобы была возможность заниматься любимым делом. В Вавилове суровый старик сразу опознал своего, и Николай Иванович был одним из немногих желанных гостей в его питомнике. В дальнейшем, уже после смерти Мичурина Вавилов пытался пользоваться этой близостью с селекционером, отвергая обвинения в том, что он-де "антимичуринец".
  

0x01 graphic

Вавилов и Мичурин

  
   Вавилов использовал любую возможность, чтобы подогреть общественный интерес к биологии. Мичурин ли, Лысенко - по-видимому, ему было всё равно. Дутость кампании "яровизации" он не мог не понимать, тем более что ряд его сотрудников и коллег во главе с профильным специалистом Максимовым заявляли об этом открытым текстом. Но ссориться с наркомом земледелия Яковлевым Вавилову было не с руки. Это не единственные вавиловские грешки. На партийной конференции в Ленинграде в 1934-м Вавилов пообещал, что в Детском Селе будет создан сад, который полностью обеспечит цитрусами Ленинград.
   И понятно, что письма под заголовками "Мы требуем беспощадной расправы с подлыми изменниками нашей великой родины" Вавилов в 37-м году тоже подписывал. Правда, (в отличие от того же Презента) ни разу не был замечен в том, чтобы подобное письмо появилось по его инициативе.
   При всём сказанном, Вавилов был крупнейшим учёным своего времени, учёным мирового масштаба. Он со своими соратниками и учениками занимался не только теорией. Большая часть практических успехов отечественной селекции - заслуга возглавляемого им Всероссийского института растений (ВИР). Если не прямо, то хотя бы косвенно: в них участвовала знаменитая коллекция семян, собранная Вавиловым в разных уголках земного шара, и остававшаяся крупнейшей коллекций до XXI в.
  
   Итак, Вавилов попал в ситуацию по истине уникальную. Стечение обстоятельств было поразительно неблагоприятным.
   Во-первых, его окружение. С одной стороны в нём сплошь "старорежимные" профессора, часто не стесняющиеся высказывать более чем смелые мысли. Конечно, в 30-х гг. заявить что-то вроде "да, я не люблю пролетариат" никто из них не осмелился бы, но ведь в 20-е заявляли! Часть из них пошла под делу Крестьянской трудовой партии. С другой стороны среди вавиловцев - Мёллер, Серебровский и иже с ними. Граждане, демонстрирующие такое "левацкое уродство", что на их фоне даже расстрелянный в 38-м покровитель Лысенко Яковлев-Эпштейн или тот же Презент смотрелись "консерваторами и реакционерами".
   Во-вторых, биография самого Вавилова. Отец - эмигрант и миллионер. Правда, гордившийся тем, что его отец, т.е. дед Николая Ивановича, пахал землю, но кто будет принимать это во внимание? Академик не вылезал из-за границы. Встречался там много с кем, в том числе и с теми, с кем встречаться не стоило бы. Один из соратников, Тимофеев-Ресовский, оказался невозвращенцем. Да ещё невозвращенцем откуда! Из гитлеровской Германии.[9]
   В-третьих, идеологическое фиаско. В огромном штате вавиловских сотрудников были специалисты по самым разным вопросам практики и теории, но не было никого, кто мог на равных состязаться с Митиным, Юдиным и Презентом в философском словоблудии, основанном на использовании марксистской фразы. А если бы и нашлись такие, кто в ущерб науке овладел этим оружием (современный левый Интернет наглядно демонстрирует, что дурацкое дело - не хитрое), то на это всё равно потребовалось бы время. А у противника был уже огромный гандикап. Плюс доступ к центральной прессе затруднён, плюс вавиловцы идеологически дискредитированы усилиями самих же вавиловцев.
   В-четвёртых, вход в клинч с Лысенко. Если ранее тот был нетребователен к финансам, то со второй половины 30-х расширяющийся штат его сотрудников стал требовать всё больших средств. А ещё - граждане, занятые в проекте "Лысенко" на паях: пресса, сотрудники журнала "Яровизация", "философы-диалектики" во главе с Митиным. Вавилов столкнулся с сокращающимся финансированием, которое отходило теперь Трофиму Денисовичу. Отсюда - эскалация войны между Лысенко и Вавиловым, которые ещё в 35-м году говорили друг другу комплементы.
   В-пятых, целиком и полностью находящиеся на стороне Лысенко Сельскохозяйственный отдел ЦК и Наркомат Земледелия. Помимо "классовой чуждости", Вавилов при всём сказанном выше, вёл себя куда честнее. В ответ на наставления Яковлева ускорить выведение сортов и начать выводить их в 2-3 года (Яковлева эта "светлая" идея посетила не позднее 31-го года), Вавилов пытался возражать. А Лысенко не только говорил "есть", но даже предоставлял к установленному сроку нечто. Что никаким сортами, конечно, не являлось.
  
   В этой ситуации удивительно, как Вавилов дожил до 40-го года. Объясняется это поддержкой со стороны Ленинградской партийной организации. В 32-33 гг. Вавилова и его товарищей спасал Сергей Миронович Киров, человек широко образованный, вопреки своему имиджу. А после его смерти - заступником стал Андрей Александрович Жданов,[10] которому приходилось порой заступаться за Вавилова и перед собственной партийной организацией. Это заступничество и прикрывало Николая Ивановича до 1940-го года.
   В марте 1939-го года на биофаке ЛГУ состоялся научный диспут между лысенковцами и "менделистами". "Нельзя без боли за наши советские кадры - в ответ на заданный мною на лекции вопрос, прорабатывали ли студенты работы Мичурина и Лысенко, читают ли они журнал "Яровизация", выслушивать единодушный ответ: "нет!"" - сокрушался Презент по итогам диспута.
   По инициативе ленинградских биологов, поддержанной Ждановым, осенью 1939-го года состоялся диспут между вавиловцами и лысенковцами. Третейскими судьями стали члены редколлегии главного философского журнала страны "Под знаменем марксизма", который возглавлял Митин, недавно (как и Юдин) избранный в академики АН СССР.
   По итогам дискуссии в ЦК был направлен пространный доклад за подписью Митина. С одной стороны философы однозначно высказались в поддержку Лысенко, работы сторонников которого "новаторские, прогрессивные", в то время как взгляды вавиловцев "консервативные, противодействующие новаторству в науке". С другой стороны, философы оставили себе пути отступления, обезопасив себя, и заявив, что совсем выбрасывать менделизм и морганизм на свалку нельзя.
   При этом философы неожиданно по первое число врезали коллеге Презенту, который "занимается наездническими налетами на генетику, способствует озлоблению обеих спорящих сторон и, кроме всего прочего, использует имя акад. Лысенко для восхваления самого себя". Видимо, почувствовав в Презенте конкурента, способного потеснить их с философского пьедестала. Озлобление действительно было, проявлялось оно и в самопальных частушках и песнях, а также в кличках, которые обе стороны присваивали оппонентам. Вавиловцы говорили, что наука подвергается облысению и трофимизации. На что противники отвечал, что Вавилон (по аналогии с Карфагеном) должен быть разрушен.
   ЦК не принимал официальных постановлений по поводу конфликта, ограничившись получением отчёта Митина. Переломить ситуацию Жданову не удалось.
   После этого генетики пишут Жданову новое письмо, где жалуются на самую настоящую попытку рейдерского захвата головного института вавиловцев - ВИРа. "...утвержден новый список членов Ученого Совета Всесоюзного Института Растениеводства, куда не включены 12 докторов наук, 33 кандидата наук и большинство директоров Отделений, которые по своим ученым степеням и званиям и, как нам известно, согласно положению об Академии, до сего времени входили в состав Ученого Совета Института. Приказ Президента Академии [т.е. Лысенко - тов. Краснов] в то же время вводит взамен их лиц, не имеющих никакого отношения к Институту (как Поташникова) [Б.Г. Поташникова являлась женой Презента и имела к биологии не больше отношение, чем он сам - тов. Краснов] или оставивших работу в Институте, а из числа сотрудников Института оставляет бесспорно менее компетентных". Жданов вновь помогает. Расследованием административных злоупотреблений Лысенко занялся прокурор Вышинский, изложенные в письме факты нашли подтверждение и ситуация была исправлена.
  

0x01 graphic

А.А. Жданов

  
   Ставший одним из первых лиц в стране Жданов продолжал покровительствовать генетикам. В 1940-м году секретариате горкома ВКП(б), когда речь зашла о борьбе с генетикой, Жданов воспрепятствовал включению Партии в эту борьбу, заявив, что "всячески не советует разрешать научные споры административным путем", как пишет не заподозренный в просоветских симпатиях К.О. Россиянов.
   Выступая в 39-м году в ВИРе, Вавилов сказал: "Приказом, хотя бы Наркома, такое дело не решается. Пойдем на костер, будем гореть, но от своих убеждений не откажемся. Говорю вам со всей откровенностью, что верил, верю и настаиваю на том, что считаю правильным, и не только верю, потому что вера в науке - это чепуха, но говорю о том, что я знаю на основании огромного опыта. Это факт, и от этого отойти так просто, как хотелось бы и занимающим высокий пост, нельзя... Положение таково, что ка-кую бы вы ни взяли иностранную книгу, все они идут поперек учению Одесского института. Значит, эти книжки сжигать прикажете? Не пойдем на это. До последних сил будем следить за передовой мировой наукой, считая себя настоящими дарвинистами, ибо задачи освоения всех мировых ценностей, мировых растительных ресурсов, которые создало человечество, могут быть выполнены только при таком подходе к делу, и те клички, которые иногда тут даются, нужно сначала очень внимательно продумывать".
   Тон, нехарактерный ранее для Вавилова. Очевидно, он чувствовал за спиной весомую поддержку. Тем же тоном Вавилов разговаривает с наркомом земледелия Бенедиктовым. Своим старым недругом, заявлявшим на одной из сессий ВАСХНИЛ "Направления, исходящие из менделизма и формальной генетики, мы официально осуждаем и никакой поддержки этому направлению мы оказывать не будем".
  
   Незадолго до ареста Вавилов пишет Бенедиктову достаточно резкое письмо, в котором упоминает и вмешательство Вышинского, и стоящие на его стороне партийные организации. Ситуация была, казалось, близка к перелому.
   Но в 1940-м году Вавилов был неожиданно арестован. Если мы изучим постановление на арест Вавилова, то увидим, что материал на академика готовился в два этапа: в 33-м и в 37-м гг. Тогда-то все показания, "компрометирующие" его как участника Трудовой крестьянской партии и участника право-троцкистского заговора и были получены у арестованных. Но "подколотый подшитый материал" так и лежал, благополучно пережив и 33-й, и 37-й гг. А затем внезапно был вытащен на свет божий в 40-м. Очевидно, что Вавилова прикрывала до поры чья-то сильная рука. В 1933-м Кирова, а позднее - Жданова. Но в 40-м году прикрытие уже не помогло.
   После 37-го года нового на Вавилова практически нет. А то, что есть - подвергается любопытной эволюции. Так, в справке НКВД на Вавилова за февраль 1940-го присутствует абзац: "Продвигая враждебные теории (закон гомологических рядов), боролся сам и давал установки бороться против теории и работ советских ученых, имеющих решающее значение для сельского хозяйства СССР (теория и работы ЛЫСЕНКО, работы МИЧУРИНА)".
   В более поздней недатированной справке от того же года к этому абзацу добавляется "Установлено, что в целях борьбы и поисков доказательств, опровергающих положение ЛЫСЕНКО, ряд отделов ВИР'а по заданию ВАВИЛОВА проводили специальную работу по проверке положения ЛЫСЕНКО".
   В ещё более поздней справке за май 1940-го - первый абзац без изменений, а второй несколько изменён, теперь уже "ряд отделов ВИР'а по заданию ВАВИЛОВА проводили специальную работу по проверке и дискредитации выдвинутых теорий ЛЫСЕНКО и МИЧУРИНЫМ".
   Таким образом, единственное, что НКВД имело по деятельности Вавилова, кроме показаний восьми- и трёхлетней давности, это его борьба против Лысенко. Она-то, очевидно, и стала причиной ареста.
   Любопытна судьба людей, которые посадили Вавилова в тюрьму своими показаниями. Учёные, давшие заведомо ложные показания на своего учителя и спасителя (именно Вавилов развил бурную деятельность по вытаскиванию их из тюрьмы в 33-м), такие как В.Е. Писарев, Н.Н. Кулешов, И.А. Сизов, Н.А. Максимов, - по делу Вавилова в 40-м году не привлекались. А в 33-м, когда давали на Вавилова показания, отделались ссылками или небольшими сроками, после чего благополучно продолжали трудиться в науке, получать звания, премии и награды, пережили Сталина, участвовали, как правило, в десталинизации и официально считаются соратниками Вавилова и жертвами репрессий.
   Очевидно, подлинная история ареста Вавилова ещё не написана и ждёт своего исследователя. Но пока можно констатировать следующее. Арест Вавилова, очевидно, связан с борьбой его против Лысенко. И инициирован лысенковскими покровителями. При этом ни одного документа, который указывал бы на причастность к аресту самого Лысенко, не обнаружено.
   Как мы помним, покровители Лысенко сидели в Наркомземе, Сельхозотделе ЦК и Украинской парторганизации, которую с 38-го года возглавлял Хрущёв, главный лоббист Лысенко в последующие десятилетия. Любопытно в этой связи, что инициатором вавиловского дела стало УНКВД Украинской ССР, как мы узнаём из "меморандума".
   "Материалами УНКВД УССР, ВАВИЛОВ, проходивший по разработке вредителей в сахарной промышленности, характеризуется следующим образом:
   "...ВАВИЛОВ типичный авантюрист в научной области... Его научное имя весьма сомнительной ценности. Известность его за границей приобретена не без содействия к/р кругов за кордоном.
   Этот момент связывался [...] с рядом указаний на то, что ВАВИЛОВ является агентом английской контрразведки, помогавшей ему сколотить научное имя за границей, дабы тем самым предохранить его от ГПУ..."
  
   0x01 graphic

Хрущёв и Лысенко

  
   Отношения Вавилова с Сельхозотделом ЦК я продемонстрирую большой выдержкой из стенограммы. Это 1939-й год, заседание Президиума ВАСХНИЛ, где уже давно царствует Лысенко. Вавилов на трибуне. В президиуме - Лысенко и Лукьяненко, зам. зав сельхоз отделом ЦК и на момент "дискуссии" ВРИО вице-президента ВАСХНИЛ. Которого ни в коем случае не надо путать со знаменитым селекционером Павлом Пантелеймоновичем Лукьяненко, как это делают некоторые исследователи. В тот период Павел Пантелеймонович занимался селекцией пшениц у себя в Краснодарском крае.
   Вавилов ...Институт растениеводства строит свою селекционную работу всецело на основе эволюционного учения Дарвина. Я определенно заявляю - мы начали исследования культуры растений, именно учитывая работы Дарвина.
   Лукьяненко: Вы считаете, что центр происхождения человека где-то там, а мы находимся где-то на периферии.
   Вавилов: Вы неправильно поняли, я не считаю, а это несомненно, что человечество возникло в Старом свете тогда, когда в Новом свете человека не было. Все данные, которыми располагает наука, говорят о том, что человек пришел в Америку недавно. Человечество возникло в третичном периоде и локализовалось в Южной Азии, Африке и в отношении человека можно говорить объективно.
   Лукьяненко: Почему вы говорите о Дарвине, а почему вы не берете примера у Маркса и Энгельса?
   Вавилов: Дарвин работал по вопросам эволюции видов раньше. Энгельс и Маркс высоко ценили Дарвина. Дарвин это не все, но он величайший биолог, доказавший эволюцию организмов.
   Лукьяненко: Получается так, что человек произошел в одном месте, я не верю, чтобы в одном месте произошел.
   Вавилов: Я вам уже сказал, что не в одном месте, а в Старом свете, и современная наука биологическая, дарвинистическая наука говорит о том, что человек появился в Старом свете, и лишь 20-25 тысяч лет тому назад человек появился и в Новом свете. До этого периода в Америке человека не было, это хотя и любопытно, но хорошо известно.
   Лукьяненко: Это связано с вашим взглядом на культурные растения?
   Вавилов: Моя краткая концепция эволюции культурных растений, моя основная идея, положенная в изучение материалов, заключается в том, что центр происхождения видов растений это закон и что один и тот же вид растений в разных местах независимо не возникает, а распространяется по материкам из одной какой-то области.
   Лукьяненко: Вот говорят о картофеле, что его из Америки при-везли, - я в это не верю. Вы знаете, что Ленин говорил?
   Вавилов: Об этом говорят факты и исторические документы. Мы знаем хорошо, что только при Петре I картофель появился в нашей стране.
   Лукьяненко: Откуда мы знаем, что при Петре I?
   Вавилов: Есть точные исторические документы. Я с большим удовольствием могу вам об этом подробнее рас-сказать.
   Лукьяненко: Я вам основной вопрос задал, получается так, что если картофель появился в одном месте, то мы должны признать, что...
   Лысенко: Картофель был ввезен в бывшую Россию - это факт. Против фактов не пойдешь. Но не об этом идет речь. Речь идет о другом... Речь идет о том, что если картофель образовался в Америке, то значит ли это, что в Москве, Киеве или Харькове он до второго пришествия из старого вида не образуется? Могут ли новые виды пшеницы возникать в Москве, Ленинграде, в любом другом месте? По-моему, могут образовываться. И тогда как рассматривать вашу идею о центрах происхождения - в этом дело
   ...
   Вавилов: Давайте договоримся, что Вавилов говорит в полном сознании и твердом уме, что есть эволюция путем редукции, путем упрощения, она может быть прослежена в пределах видообразования, и есть эволюция путем усложнения. Она особенно отчетлива на физиологических количественных признаках. Есть видообразование не только в центрах происхождения (так взрывы настоящие бывают), но и на периферии. В Индии была пшеница, в Китае была, в Абиссинии тоже была...
   Лысенко: Я понял так, что то, что написано, что мы приходим к мысли выдвинутой вашим учителем Бэтсоном о том, что процесс эволюции надо рассматривать как процесс упрощения. Вы говорите, что такая эволюция бывает.
   А вот в 4-й главе Истории партии написано, что эволюция - это усложнение. Не нужно здесь путать...
   Помимо враждебности, представитель (судя по всему, де-факто первое лицо при "зиц-председателе" Андрееве) Сельхоз отдела ЦК Лукьяненко проявляет ещё и удивительное невежество. Нам же важно отметить, что Сельхозотдел незадолго до ареста оставался враждебен Вавилову.
  
   А вот как складывались перед арестом отношения Вавилова с Наркомземом. В 40-м году Вавилов и коллеги отправили Бенедиктову очередное весьма резкое письмо.
   "Считаем долгом обратить Ваше внимание на нездоро-вое явление, наблюдающееся в агрономической науке на-шей страны в последние годы.
   В угоду ряду положений, развиваемых Президентом Всесоюзной академии сх. наук им. В.И. Ленина акад. Т. Д. Лысенко, некоторые ответственные печатные органы, как "Социалистическое земледелие", журнал "Селекция и семеноводство", "Яровизация", т.е. основные органы, знакомящие в данное время широкие круги с состоянием сх. науки, занимаются опорочиванием бесспорных крупных достижений, апробированных широкой практикой, буквально иска-жая то ценное, что, казалось бы, нужно было использовать всемерно в практике нашей социалистической страны. Мы остановимся на одном из крупных искажений, принявшем особенно широкие размеры.
   В последние десятилетия в США, в связи с генетическими и селекционными исследованиями, были обнаружены замечательные факты: кукуруза, обычно являющаяся перекрестноопыляющимся растением, при принудительном самоопылении (инцухте) дает резкую депрессию, как и многие перекрестноопыляющиеся организмы. Эта депрессия выражается в снижении роста, продуктивности, в уменьшении размеров початков. Однако эти самоопыленные линии (инцухтлинии) в пределах одного сорта и разных сортов при скрещивании их между собою, как определенно показала практика, дают в первом поколении гибридов как бы взрыв мощности. Такие инцухтгибриды не только не уступают исходному перекрестноопыляющемуся сорту, но резко превосходят его нередко на 30-40 и даже 50%. Благодаря легкому скрещиванию у кукурузы, благода-ря раздельнополости, крупным соцветиям, высокому коэффициенту размножения, операция получения гибридов инцухтлинии не представляет трудностей и настолько про-ста, что применяется широко фермерами и семеноводами.
   Это мероприятие оказалось настолько эффективным благо-даря хорошей семеноводческой организации в СИТА, что ныне стало крупным фактором поднятия урожайности ку-курузы.
   О масштабе событий можно судить по следующим официальным цифрам: в 1935 г. под инцухтгибридами было занято 500 тыс. акров (1 га - 2,4 акра); в 1936 г,- 1300000 акров; в 1937 г. - 3000000 акров, в 1938 г - 17000000 акров, в 1939 г. - 23000000 акров (около 9 млн га). В основном чрезвычайно стабильный урожай кукурузы в США на протяжении 60 лет в последние годы начал решительно повышаться. Средняя прибавка от применения инцухтгибридов выражается, по данным Департамента земледелия, в 20%.
   <...>
   Однако, как это ни странно, вместо всемерного использования этого метода для радикального улучшения кукурузы такие органы, как газета "Социалистическое земледелие", журнал "Се-лекция и семеноводство" и в особенности журнал "Яровизация", начинают буквально опорочивать этот метод, смешивая инцухтгибриды с межсортовыми гибридами. <...> Кому и для чего нужно такого рода одурачивание - понять трудно, и объяснить это можно только неведением и каким-то фанатизмом. Особенно стараются в этом отношении люди, сами не работающие и технически не знающие этого дела, вроде И.И. Презента, который с апломбом поучает студентов о том, что не знает сам редактор журнала "Яровизация". Об этом он весьма развязно повествовал на последнем совещании по организации агрономической науки при НКЗ СССР.
   В заключение мы считаем, что метод инцухтгибридов в интересах повышения урожайности и качества ку-курузы должен найти широкое применение в кукурузных районах нашей страны. Организацию производства инцухтлиний и гибридных семян можно поручить существующим станциям, имеющим уже значительный опыт в этом отношении, как Орджоникидзевской, Днепропетровской, Кубанской станции ВИР, Грузинской, Харьковской. Необходимо дать указание упомянутым органам на необходимость объективного подхода к этому делу и предоставить полную возможность для истинного освещения положения дел без порчи посылаемых статей неграмотным редактированием".
  

0x01 graphic

И.А. Бенедиктов

  
   В письме Вавилова Бенедиктову интереснее всего следующее. Помимо поддержки Жданова у Вавилова на руках проверяемое доказательство эффективности принципиально нового метода, основанного на генетике. Метода, загубленного в СССР покровителями Лысенко. Не стану пересказывать Вавилова, описавшего сущность метода, дополню лишь, что эффект гетерозиса - когда две удалённые друг от друга генетически линии при гибридизации дают улучшение качеств в первом поколении - хорошо известен не только у растений, но и у животных. И у людей: именно на этом эффекте основано хорошо известные в народе повышенные способности детей от смешанных браков.
   В феврале 1940-го лысенковско-презентовский журнал "Яровизация", выпустил серию статей, направленную против инцухт-метода. В редакционной статье писалось следующее: "Баланс всех инцухтистов мира, в том числе наших соотечественников, - отрицательный. Инцухтистами создано богатое разнообразие форм, из которых нельзя, однако, выудить ни одного сорта, который мог бы сравниться хотя бы со стандартом". И дальше. "Последней попыткой морганистов доказать действительность своей теории была апелляция к американской кукурузе. Причем не столько сами американцы, сколько наши отечественные морганисты нашумели о победе на миллионах гектаров кукурузы в Америке проповедуемого ими инцухт-метода".
   Кто был прав в этом споре, знает сегодня любой садовод-любитель. В каждом магазине можно найти семена, на которых будет надпись "гибрид F1". Это и есть гибриды первого поколения, выращенные инцухт-методом. Они способны давать в некоторых случаях прибавку урожая до 50% по сравнению с самыми лучшими сортами.
   Технология получения таких гибридов требует создания "сельскохозяйственного конвейера", каждый год должны закладываться новые инцухт-линии, чтобы через нужное количество скрещиваний получить достаточно обеднённый генофонд, который затем переопылится с другой обеднённой линией, чтобы получить необходимый гибрид. Ничего сверхсложного в такой технологии нет. В США гибридная кукуруза завоевала поля уже в конце 30-х. В СССР этот метод был загублен.
   Обратим внимание на два момента из статьи в "Яровизации". Во-первых, "агробиологи" пишут, что инцухт-методом не получено ни одного сорта. Редакция не могла не понимать, что инцухт не имеет к выведению сортов вообще никакого отношения. Возможно, этот аргумент был рассчитан на руководителей вроде Бенедиктова и Лукьяненко, но того же Жданова (да и многих других) таким способом было не провести. Во-вторых, прямая ложь: успехи инцухт-метода налицо, и их легко проверить. Дело здесь не в шуме, поднятом "морганистами".
   Сводить старые счёты с инцухтом Лысенковцы продолжат и далее, уже в конце 40-х. "На инцухте сидят люди многие годы, десятки лет. Но, на мой взгляд, напрасно, ибо может ли быть польза для дела, если наследственная основа при инцухте разбазаривается?" ("Агробиология", 1948. С. 105-106). М.А. Ольшанский (один из видных соратников Лысенко) заявил, что "под влиянием теории менделизма-морганизма в селекции перекрестно опыляющихся растений широко применяется метод инцухта... Работы мичуринцев по биологии оплодотворения позволили развенчать этот метод" ("О положении в биологической науке", М., 1949. С. 133)
   Если бы этот метод не был "развенчан", то Хрущёву не пришлось бы закупать за бешеные деньги семена гибридной кукурузы за рубежом: имелись бы свои гибриды, выведенные для отечественных климатических условий.
   В СССР тоже велись работы по инцухт-методу, несмотря на весь административный зажим. Украинский учёный Н.Н. Гришко повысил урожайность конопли на те же 30-50%, на которые его американские коллеги повысили урожайность кукурузы. Но после 48-го года он был вынужден заниматься исключительно созданием киевского ботанического сада. Получалось это у него хорошо, сад носит теперь его имя. Но к практическим исследованиям он благодаря Лысенко больше не подходил на пушечный выстрел.
   Но мы забежали вперёд. А тогда, в 40-м году, "подколотый подшитый материал" обо всех художествах Лысенко мог при помощи Жданова лечь на стол Сталина. И проверяемый успех загубленного лысенковцами инцухт-метода мог стать последним и решающим аргументом. Видимо, это и заставило покровителей Лысенко сыграть на опережение.
  
   Такая версия объясняет все странности ареста Вавилова. И то, что арест был произведён на Украине, подальше от Ленинграда. И то, что именно на Украине, где первым секретарём был Хрущёв: любой другой персек мог бы поставить в известность того же Жданова, покровительствующий же лысенковцам Хрущёв этого гарантировано не сделает.
   Но главное, объясняется самая большую странность. Обычно обыски проводят сразу после ареста, желательно - одновременно с арестом, причины вполне очевидны. Вавилов был арестован 6 августа, а обыски начали проводить лишь 19 сентября. До тех пор, пока Вавилов не сознался во вредительстве, а следователь не получил из Сельхоз отдела ЦК справку, в которой признательные показания Вавилова подтверждались, обысков не было. Видимо, дело старались держать в тайне от ленинградской партийной организации, где продолжали числить Вавилова в дальней украинской командировке. А к тому моменту, когда Жданов узнает об обысках и пойдёт жаловаться к первому лицу страны, следствие уже будет располагать признаниями и подтверждающей их справкой.
   Итак, за арестом Вавилова стоят, судя по всему, Наркомзем, Сельхоз отдел ЦК и украинская парторганизация в лице Хрущёва. И никаких данных о том, что Сталин как-то причастен к аресту, нет. Косвенные обстоятельства указывают на то, что Сталин был не в курсе этой истории, и уж точно её не инициировал. Если б арест Вавилова понадобился Сталину, то хитрая комбинация с дальней командировкой не нужна: Вавилова взяли бы прямо на рабочем месте, и никакой Жданов, понятно, не вмешался бы. А вот если за арестом стояли Хрущёв, Бенедиктов и нарком НКВД Берия - это меняет дело. Любопытно в этой связи и то, что с утверждением командировки тянули больше двух месяцев. И разрешили её лишь 23 июля, за 2 недели до ареста.
   Каким образом Хрущёву и Бенедиктову удалось привлечь на свою сторону Берию, мы не узнаем уже никогда. Но можно точно сказать, что после ареста Вавилова Берия стал относиться к Бенедиктову крайне негативно. В марте 53-го, когда триумвират Берия-Маленков-Хрущёв делили власть, Берия настоял на том, чтобы многолетнего министра сельского хозяйства Бенедиктова сослали аж послом в Индию. После смерти Лаврентия Павловича его вернули на прежний пост: уже в сентябре того же 53-го года.
  
   Либеральные публицисты любят упоминать записку Берии Молотову. Они убеждают читателя, будто она доказывает личное участие Сталина в аресте Вавилова. Как доказал исследователь Я.Г. Рокитянский, ни Поповский, ни Сойфер, ни Медведев, ни Амусин этой записки в глаза не видели, и видеть не могли. Потому что единственная копия её была уничтожена в 1959-м году по неизвестным причинам. Единственная информация о содержании этого письма такова: "Копия письма врага народа БЕРИИ на имя т. МОЛОТОВА от 16.07.39, в котором БЕРИЯ писал о том, что после назначения академика ЛЫСЕНКО президентом Академии с. х. наук ВАВИЛОВ Н.И. и возглавляемая им буржуазная школа т.н. "формальной генетики" организует систематическую кампанию, имеющую целью дискредитировать ЛЫСЕНКО как ученого" - опись документов к обзорной справке оперативных материалов на Вавилова, составленной в 1955 г.
   Отсутствие письма не мешает либеральной публике - Поповскому, Медведеву и остальным - заниматься "анализом" этого письма. К примеру, Сойфер в книге "Власть и наука": "Несомненно, руководитель НКВД направлял письмо не по собственной инициативе. Ясно, что чисто научная полемика между классическими (презрительно называемыми "формальными") генетиками и лысенкоистами никак не вредила безопасности страны. Нажим был обусловлен внутриполитическими причинами и тем, что кое-кто из числа высших руководителей страны поощрял действия Берии и Кобулова". В перечне псевдонимов Сталина "Кое-кто" не зафиксирован. Зачем Сойфер так его именует Иосифа Виссарионовича, неясно.
   А. Амусин - тот точно знал, что Берия настаивал на аресте Вавилова, и даже указал причину, по которой арест не состоялся! "Арестовать сейчас, когда идет VII Международный конгресс генетиков в Шотландии? Так, на конгрессе, весь научный мир хохочет над измышлениями народного академика. Хохочет над Лысенко, но не над страной! Пока Вавилов на свободе и действует - он мерило отечественной науки. И это понимают там, за рубежом. И не понимает Он, стоящий у руля страны... Придет время, и потомки разберутся во всем, что творится сегодня. Тогда его, Молотова, назовут первым палачом опального академика. Его, а не Сталина... Нет, на письмо он не ответит. Молчание, только молчание! И тогда его имя останется в тени."
   Дата уничтожения письма - 1959-й г. Эта дата подтверждает участие Хрущёва и не противоречит участию Лысенко. Если бы в письме в качестве инициатора ареста выступал один лишь Берия - без Хрущёва, то при Никите Сергеевиче это письмо было бы не только не уничтожено, но и широко разрекламировано, как бьющее по "врагу народа Берии". Тем паче - если бы в письме речь шла о команде на арест со стороны Сталина, культ личности которого недавно развенчали. Молотова тоже было не жалко, его в 57-м году исключили из партии, назвав членом антипартийной группы. А вот если письмо мазало чёрной краской Хрущёва - тогда смысл уничтожения этого письма понятен. Сам исследователь Рокитянский считает, что "Берия решил оповестить о выводах своего коллегу Молотова, в чьем ведении находилась Академия наук и чье ведомство (Совнарком) без особого пиетета относилось к Лысенко и весьма уважительно - к Вавилову". Уважительное отношение Молотова к Вавилову вполне возможно. Предположение Рокитянского, что Берия всего лишь ставил целью оповестить Молотова, тоже вполне возможно. Но оно никак не объясняет уничтожения этого документа в 59-м году.
  

0x01 graphic

Н.И. Вавилов

  
   Следствием по делу Вавилова занималось Экономическое управление НКВД, т.е. ведомство Кобулова. Пожалуй, это наиболее доверенное лицо Берии. Вавилов упорствовал недолго. Доказать, что к Вавилову применялись пытки невозможно, о чём скажем чуть ниже. Но вероятность этого весьма высока. Например, допрос длится более десяти часов, а содержание его согласно протоколу укладывается в несколько минут. Именно после таких допросов Вавилов и начал "колоться".
   В итоге, Вавилов согласно обвинительному заключению был виновен в том, что:
   "1. С 1925 г. являлся одним из руководителей к.р. организации "Трудовая Крестьянская партия", а с 1930 г. - активным участником антисоветской организации правых в системе Наркомзема СССР.
   2. Занимался шпионажем в пользу иностранных разведок и имел антисоветскую связь с заграничными белоэмигрантскими кругами.
   3. Проводил диверсионно-вредительскую работу, направленную на подрыв колхозного строя и ослабление социалистического земледелия в СССР, т.е. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1 "а" 58-7, 58 п. 9 и 59-11 УК РСФСР".
   Членство в ТКП и вредительство Вавилов признал. Суд полностью согласился с обвинительным заключением и летом 41-го года приговорил Вавилова к высшей мере наказания.
   За некоторые виды "вредительства" Вавилову вообще-то надо было сказать спасибо. Например, за то, что "Умышленно задерживал культивирование хлопчатника в районах Украины и Северного Кавказа", т.е. там, где хлопок не сажают и сейчас, и где делать ему совершенно нечего. Кстати, здесь могли быть применены как раз гомологические ряды Вавилова. Или за создание "нежизненных узкоспециализированных научно-исследовательских институтов в Москве (институт сои, цикория и др.), и около 30 так называемых институтов социалистической реконструкции сельского хозяйства на периферии". Коноплевод Гришко работал именно в таком институте
  
   Николай Иванович признал себя на суде виновным во всём, кроме шпионской деятельности: "Свои показания на предварительном следствии, за исключением шпионской деятельности, я подтверждаю полностью".
   Следствие велось целых 11 месяцев. По-видимому, за кулисами продолжали происходить какие-то движения. Об этом говорит уже сам факт, что приговорённого к расстрелу Вавилова так и не расстреляли. Более того, приговор не просто приостановлен, но был Вавилов закреплён за ведомством Судоплатова, то есть за разведкой. Надо полагать, ценность Вавилова для разведки в условиях начавшейся войны определялась не только прекрасным знанием основных европейских языков. Учитывая длительное пребывание Вавилова за рубежом и богатые связи, он, безусловно, мог пригодиться. В октябре 41-го заключённых этапируют в Саратов. Оттуда 25 апреля 1942 Вавилов пишет заявление на имя Берии:
   "Перед лицом смерти как гр-н СССР и как научный работник считаю своим долгом перед родиной заявить, как уже писал Вам в августе 1940 г. вскоре после ареста, что я никогда не изменял своей родине и ни в помыслах, ни делом, непричастен к каким-либо формам шпионской работы в пользу других государств. Я никогда не занимался контр-революционной деятельностью, посвятив себя всецело научной работе.
   Первого августа 1941 года, то есть три недели после приговора, мне было объявлено в Бутырской тюрьме Вашим уполномоченным от Вашего имени, что Вами возбуждено ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР об отмене приговора по моему делу и что мне будет дарована жизнь.
   Четвертого октября 1941 года по Вашему распоряжению я был переведен из Бутырской тюрьмы во Внутреннюю тюрьму НКВД и пятого и пятнадцатого октября я имел беседу с Вашим уполномоченным о моем отношении к войне, к фашизму, об использовании меня как научного работника, имеющего большой опыт. Мне было заявлено 15 октября, что мне будет предоставлена полная возможность научной работы как академику и что это будет выяснено окончательно в течение двух-трех дней".
   В июне 42-го Меркулов ходатайствует о замене приговора 20-ю годами, что Военная коллегия Верховного суда СССР тут же и делает. А потом полгода Вавилов сидит в общей камере. Где и умирает от истощения. В 42-43 гг. заключённых кормили по остаточному принципу: порой солдатам на фронте не хватало калорий.
   Почему заключённому, которого оставили жить в качестве представляющего для науки большую ценность и закрепили за ведомством Судоплатова, в итоге дали "дойти" в общей камере, мы уже не узнаем.
   Интереснее всего майская справка о Вавилове. Жить ему остаётся ещё 7 месяцев.
   СПРАВКА
   ВАВИЛОВ Николай Иванович, 1887 года рождения, урож г. Москвы, до ареста вице-президент сельскохозяйственной академии им. Ленина.
   Арестован 7 августа 1940 года, обвиняется по ст. ст. 58-1-а, 58-7-9 и 11 УК РСФСР.
   Военной Коллегией Верхсуда СССР 9 июля 1941 года осужден к ВМН - расстрелу
   Приговор исполнением приостановлен. ВАВИЛОВ Н. И. зачислен за 4-м Управлением НКВД СССР тов. Судоплатовым.
   Пом. нач. 1 спецотдела НКВД СССР капитан госбезопасности: Подобедов.
   "19" мая 1942 г.
  
   На справке - две резолюции, датированные разными числами.
  
   Тов. Меркулов переговорите со мной.
   Л. П. Берия. 31.V.42.
  
   Тов. Судоплатов доложите т. Берия. Переговорите со мной. Меркулов.
   9.VI.
  
   Но что именно они говорили друг другу о Вавилове такое, что незаписано даже под грифом "совершенно секретно", мы уже не узнаем.
   Мы вряд ли когда-либо узнаем, о чём следователь Хват вёл многочасовые беседы с Вавиловым: сам Вавилов в письме Берии говорит о 400 допросах общей длительность в 1700 часов. Можно только предположить, что речь шла о пребывании Вавилова за рубежом и контактах с зарубежными учёными и политическими деятелями. Для того чтобы выбить из подследственного показания незаконными методами вовсе не нужно было 400 допросов, такие вещи происходили намного быстрее. Напомню в этой связи, что признательные показания Вавилов начал давать уже на второй неделе после ареста.
  

0x01 graphic

  
   Здесь мы подходим к вопросу о пытках. Все сведения о них (в т.ч. подробные беллетризованные описания) восходят к одному источнику: книге Марка Поповского. Поповский - советский журналист эпохи хрущёвского развенчания, в последствии диссидент и политэмигрант. Он стал одним из первых, если не первым, разработчиком дела Вавилова и Лысенко, чем в последствии занялись многие диссидентствующие антисоветчики. Вот как описывает Поповский пытки Вавилова со слов художника Г.Г. Филипповского.
   "Когда Филипповского втолкнули в камеру, то среди сидящих, лежащих и стоящих заключенных он сразу заметил странную фигуру: пожилой человек, лежа на нарах, задирал кверху опухшие ноги. Это был академик Вавилов. Он лишь недавно вернулся после ночного допроса, где следователь продержал его стоя более десяти часов. Лицо ученого было отечным, под глазами, как у сердечного больного, обозначились мешки, ступни вздулись и показались Филипповскому огромными, сизыми. Каждую ночь Вавилова уводили на допрос. На рассвете стража волокла его назад и бросала у порога. Стоять Николай Иванович уже не мог, до своего места на нарах добирался ползком. Там соседи кое-как стаскивали с его неестественно громадных ног ботинки, и на несколько часов он застывал на спине в своей странной позе"
   Пытки эти были совершенно бессмысленны, учитывая, что Вавилов много раньше признался во вредительстве и членстве в антисоветской организации. И совершенно безрезультатны, ибо новых признаний не дали. Не говоря ж о том, что Филипповский с Вавиловым не сидел и сидеть не мог, поскольку в это время отбывал то ли в Котласе, то ли в Карелии.
   Вот из этого-то - единственного! - источника и берутся все подробности пыток Вавилова. Которые в пересказах распаляющих себя до белого каления либеральных публицистов начинают напоминать страсти христовы. И которые размножаются, подобно делящейся клетке. В википедии, например, явно одна и та же рука во всех "вавиловских" статьях в качестве доказательства пыток даёт один и тот же список аж из пяти источников. В статье о следователе Хвате список источников выглядит (на 11.01.2020) так:
   "Шайкин В. Г. Николай Вавилов. -- М.: Молодая гвардия, 2006. -- 256 с.: ил"
   Архивные материалы о последних годах жизни академика Вавилова (1940--1943)
   B. Сойфер (2002), "Власть и наука. Разгром коммунистами генетики в СССР", ЧеРо, Москва
   Марк Поповский. Дело академика Вавилова. // antology.igrunov.ru
   Peter Pringle (2009). "The murder of Nikolai Vavilov. The story of Stalin's persecution of one of the twentieth century's greatest scientists", JR Books, London
   Шайкин пересказывает Поповского.
   "Архивные материалы" предварены вступительной статьёй, в которой пишут о пытках, цитируя Поповского.
   Сойфер ссылается на Поповского.
   Поповский - он Поповский и есть.
   И Петер Прингл тоже, естественно, цитирует Поповского.
   Таким образом, автор википедии размножил, чтобы выглядело посолиднее, Поповского в пяти экземплярах. Но всё это - один и тот же Поповский, достоверность которого мы видели выше.
  
   0x01 graphic
  
   Зато у нас есть документальные данные, что силы у Вавилова оставались даже на антисоветскую агитацию в камере. И это не трёп "свидетеля" Поповского, а официальное заявление.
  
   Обратимся вновь к личному участию Сталина в деле Вавилова. Доказательствами сталинской личной причастности служит якобы имевшая место встреча (или встречи) Сталина с Вавиловым. Встреча широко известна, в большинстве книг и статей о Вавилове подаётся как достоверный факт и отражена в перестроечном сериале "Николай Вавилов". Кстати, очень неплохом с художественной точки зрения, и, несмотря на понятное в Перестройку смещение акцентов, достаточно точном. Рассказы о "встрече" Вавилова и Сталина основаны на двух источниках.
   Во-первых, на том же Поповском, который ссылается на якобы рассказ Вавилова в камере, каковой вышедший на свободу вавиловский однокамерник якобы пересказал своему другу, ранее проходившему с ним по одному делу. А тот пересказал четверть века спустя эту историю самому Поповскому. Судя по всему, источником этого рассказа следует считать не реальные события, а желания самого интервьюера (т.е. Поповского), навеянные художественной литературой хрущёвских лет и самиздатом.
   "К весне 1944 года из трех обитателей камеры смертников не осталось в живых ни одного. Филатов на свободе прожил не дольше, чем Луппол, которого перевели в Мордовские лагеря. (В последнем письме из лагеря академик умолял жену прислать ему немного сухарей.) Вавилов погиб еще раньше. Вместе с этими троими должны были сойти в могилу им одним ведомые подробности жизни в тюремном подвале, их переживания, их разговоры в ожидании вывода на расстрел. Казалось бы, ничто не могло спасти от забвения судьбу трех смертников. И тем не менее произошло чудо, одно из тех маленьких чудес, которые во все времена мешали Злу безнаказанно утаивать свои преступления. Незадолго до смерти, уже находясь на свободе, Филатов встретил своего однодельца шофера Лозовского и рассказал ему все. Наконец, Лозовский - солдат Советской Армии - мог погибнуть на фронте. Но случилось так, что Лозовский не погиб и ничего не забыл. В воскресенье 12 февраля 1967 года механик саратовского таксомоторного парка Георгий Матвеевич Лозовский принял в своем домике на окраине Саратова представителей Академии наук СССР и по их просьбе продиктовал на магнитную ленту то, что двадцать три года назад ему рассказал Филатов. Тайное стало явным".
   Вот этот-то источник и поведал Поповскому, будто подельник 25 лет назад ему сообщил, что услышал от Вавилова в камере следующее: "В тысяча девятьсот тридцать шестом -- тридцать седьмом годах, когда Сталин выдвинул лозунг о достижении валового сбора зерна 5-6 миллиардов пудов, он, Вавилов, выпустил статью в журнале "Вестник социалистического земледелия", где приводил примеры, когда старая Россия, по данным земства, собирала по 10-13 миллиардов пудов зерна. Вавилов считал, что при современной технике мы должны собирать не меньше. После опубликования этой статьи его как президента Академии (тут Лозовский ошибается, Вавилов с 1935 года был не президентом, а вице-президентом ВАСХНИЛ. -- М. П.) вызвал в Кремль Молотов. Во время беседы в кабинет через боковую дверь вошел Сталин. Не здороваясь с присутствующими, Сталин произнес: "Академик Вавилов, зачем вам нужны пустые фантазии? Помогите нам получить устойчивый урожай в 5-6 миллиардов пудов. Нам этого достаточно". И, дымя своей трубкой, не попрощавшись, Сталин вышел из кабинета Молотова".
   ...
   "Перед самым арестом в 1940 году Николай Иванович был вызван в Кремль. Он не знал, кто его пригласил, просидел 10-12 часов и не был никем принят. Сопоставляя первый и второй эпизоды в Кремле, он понял, это начало конца".
   Никаких документальных подтверждений встреч Сталина и Вавилова нет.
  
   Второй источник, повествующий о беседе Сталин-Вавилов - слова биолога Е. С. Якушевского. Документальных подтверждений этой встречи (в журнале посещений кабинета Сталина и т.п.) - также нет. Вот как выглядит эта история в классическом варианте - в пересказе проф. В.Д. Лебедева.
   "Мне эти обстоятельства известны точно со слов одного из замечательных вавиловцев, Ефрема Сергеевича Якушевского, который 28 ноября 1939 года проездом с Кубани в Ленинград был в Москве. Он явился к Николаю Ивановичу и рассказал о своих работах. Вавилов спросил: "Ты остаешься здесь или сразу в Ленинград?" "Да я бы остался, говорит, если бы было где". Николай Иванович говорит: "Ну, оставайся у меня". И когда Ефрем Сергеевич пришел к Вавилову, тот и сказал свою знаменитую фразу: "Ну, знаешь, наше дело швах. Придется идти на крест, но от своих убеждений не откажусь". После чего последовало изложение краткой беседы у Сталина.
   Прием был назначен на 10 часов вечера 20 ноября 1939 года. Вавилов ждал до часу ночи, чтобы его пустили в кабинет Сталина. Сталин ходил по кабинету с трубкой. Вавилов поздоровался. Сталин не ответил, а сказал: "Ну что, гражданин Вавилов, будете заниматься цветочками-колосочками, а когда будете помогать поднимать урожайность?" Вавилов несколько растерялся, но решил, что раз попал к Сталину, то должен все ему объяснить. По-прежнему стоя, Вавилов стал объяснять ходившему по кабинету Сталину, чем занимается его институт, чем вообще должна заниматься сельскохозяйственная наука, рассказал о ее ближайших и дальнейших перспективах. Когда он кончил, Сталин сказал только: "Вы свободны..." Но быть на свободе Вавилову оставалось уже меньше года".
   Согласно журналу посещений, 20-го ноября в кабинете Сталина присутствовали Молотов, Горелкин, Ворошилов и Кулик. Так что варианта три. Либо врут Лебедев или Якушевский, либо врёт журнал, либо Сталиных было двое.
   Понятно, что никто из либеральных пропагандистов проверять слова Якушевского не пытался, все делали вид, что верили на слово. Потому что доказательства личного участия Сталина в судьбе Вавилова являются страшным дефицитом, и они хватаются за любой товар, хоть как-то такое доказательство напоминающий. И на основании таких-то "доказательств" Поповский делает выводы очень смелые.
   "Трудно предположить, что Кобулову (человеку, кстати сказать, совершенно безграмотному) ламаркизм Лысенко казался более достоверным биологическим учением, нежели дарвинизм Вавилова. Машина Берии брала под защиту не президента ВАСХНИЛ, не "мичуринскую" биологию, но нежно любимого сталинского фаворита. Вероятно, весной 1939 года, во время одного из приемов на высшем уровне, Лысенко пожаловался на помехи, которые вавиловцы чинят, нет, не ему, конечно, а социалистическому сельскому хозяйству. Отличный актер, Трофим Денисович, когда надо, умел пробуждать к себе и симпатии, и сострадание. В Кремле-то, надо полагать, он делал это особенно артистично. Ему удалось вызвать недовольный рев Сталина, а этого достаточно было, чтобы Берия немедленно сделал "организационные выводы". Судьба академика Николая Вавилова была решена тогда же - летом 1939 года, и только обстоятельства международного характера оттянули арест на несколько месяцев".
  
   Ну, а какова роль Сталина на самом деле? Как мы видели выше, нет никаких доказательств того, что он санкционировал арест Вавилова. Напротив, есть косвенные свидетельства, что он "ни сном, ни духом". И в этой связи по-новому звучат слова, которые по некоторым утверждениям Сталин сказал младшему брату Николая Ивановича - Сергею Вавилову, известному физику.
   В 1945-м году Сталин, относившийся к родственникам врагов народа безо всякого почтения, - в этом отношении он был "стихийным генетиком", - вызвал Сергея Вавилова для беседы, по итогам которой тот стал президентом Академии наук СССР. По легенде на вопрос о брате Сталин ответил что-то вроде "такого учёного погубили". В свете сказанного эта фраза выглядит вполне правдоподобно. А кроме того, объясняет причину нехарактерного для Сталина назначения близкого родственника осуждённого на высокий пост: один брат погиб, второго защитим высоким назначением.
  
   Вызывают интерес показания некоего Новичкова, добытые тем же Поповским в 67-м году. Тот якобы хоронил умерших в саратовской тюрьме, и вспомнил, что "...приехал на санях за очередной порцией трупов. Его в тот вечер заставили ждать особенно долго. Когда он зашел в мертвецкую, чтобы узнать, из-за чего заминка, ему объяснили: умер какой-то знаменитый арестант, которого в отличие от других решено хоронить в чистом белье... Знаменитого арестанта уложили в специальный ящичек, и Новичкову было приказано похоронить его отдельно. Никогда ни после; ни раньше такой чести не удостаивался ни один заключенный". Если это не "артефакт" Поповского и Новичков действительно говорит то, что было, а не за бутылку рассказывает то, что от него хочет услышать Поповский, то эта информация весьма любопытна.
  

0x01 graphic

Здание ВИРа в Санкт-Петербурге

  
   Последствия ареста Вавилова для генетиков были удручающими. Лысенко сделал всё от него зависящее, чтобы добить конкурентов. В ноябре 40-го года президиум ВАСХНИЛ постановил.
   Перевести всю работу с кукурузой из ВИРа на опытную станцию Отрада Кубанская...
   Цветы передать в Ботанический сад АН СССР...
   Исследования по винограду передать в Институт виноградарства...
   Закрыть секцию субтропических культур...
   Закрыть лабораторию табака и чая...
   Передать коллекцию риса Краснодарской рисовой станции...
   Закрыть отдел географии растений...
   Закрыть отдел внедрения...
   Передать местным органам:
   Дальневосточную станцию ВИРа (Лянчихэ) Туркменскую станцию (Кара-Кала) Репетекскую опытную станцию в Каракумах Опорный пункт "Якорная щель" в Крыму
   Считать нецелесообразным существование в составе института Бюро пустынь и высокогорий.
   президент ВАСХНИЛ Лысенко.
  
   По одному делу с Вавиловым пошли его ближайшие соратники: Карпеченко и Говоров, оба были приговорены к расстрелу в один день с Вавиловым и вскоре расстреляны. За 2 недели до вынесения Вавилову смертного приговора были арестованы Ковалёв, Мальцев, Левитский и Фляксбергер. Левитский и Фляксбергер умерли в тюрьме в 42-м году, так ни в чём и не признав себя виновными. Ковалёв и Мальцев были людьми более выносливыми. В 43-м году прокуратура направила их дело на доследование, поскольку сами они ни в чём не признались, а свидетели "не привели ни одного факта контрразведывательной вредительской работы Ковалева и Мальцева и не назвали ни одного научного труда обвиняемых, свидетельствующего о вредительской их деятельности". Признания во вредительстве были получены лишь в 45-м году, оба были приговорены к 5 года ссылки. Трое умерших в тюрьме и двое расстрелянных - это, согласитесь, не те ужасы, которые осели в массовом сознании российского обывателя.
   ВИР, да и вся генетика, окончательно уничтожен не был, хотя и понёс большие потери. И здесь большая заслуга Жданова. Можно не сомневаться, что если бы не ленинградская партийная организация, Блокаду бы ВИР не пережил. Ленинградский Обком сделал всё от него зависящее, чтобы сохранить позиции генетиков не только в ВИРе, но и в других учреждениях, в т.ч. в ЛГУ.
   О Блокаде. Хорошо известно, как сотрудники ВИРа возили на саночках мешки с семенами после неудавшейся эвакуации, перетащив пешком многие тонны со станции Левашово до Исаакиевской площади, где находился институт, - а это около 10 км. Известно и то, как "сидящие" на семенах злаков и коллекционных клубнях картофеля сотрудники умирали с голоду: только за декабрь 41г. умерло 28 человек. Умирали с голоду в т.ч. буквально с едой в руке, один из профессоров умер, занимаясь сортировкой риса.
   В то время как два сорокалетних здоровых мужика - Лысенко и Презент - находились в глубоком тылу, многие генетики воевали на фронте, имели ранения и награды. Всё это - люди, которых Юрий Мухин именует "жидами от науки". Обо всём этом сказано много.
   Но не говорят о том, что усилия ВИРовцев могли быть бесполезными, если б в Обкоме блокадного города сидели люди, вроде Бенедиктова. Ведь бесценные семена и клубни можно было просто пустить на еду, да и дело с концом. Созданная партией специальная комиссия при участии ВИРовцев отдала городу все излишки семян, но оставила для науки необходимый минимум. Коллекция Вавилова уцелела.
  

Сессия ВАСХНИЛ 1948-го года

   Во время войны накал страстей вокруг генетики по понятным причинам утих. Вавилова и некоторых крупных его соратников нет. Лысенко торжествует, полностью взяв под контроль ВАСХНИЛ и её институты. Но остатки вавиловцев взяли под крыло Ленинградский Обком и Академия наук. Кафедру генетики в МГУ возглавлял тот самый Серебровский. Были кафедры генетики в других ВУЗах страны. А с активизацией атомного проекта уже Курчатов ходатайствовал перед Берией о привлечении к работам специалистов по радиационной генетике. Понятно, что разговоры об Энгельсе и диалектике в стиле Презента здесь не помогли бы.
   В 1941 году недавний лауреат сталинской премии академик Д. Н. Прянишников отправил в Комитет по Сталинским премиям телеграмму, в которой выдвинул на премию арестованного Вавилова. Престарелый учитель Вавилова Прянишников писал во все мыслимые инстанции, добивался приёма у чиновников самого высокого уровня и по некоторым данным был на приёме у Берии. Открытый бунт этого бесстрашного человека не привёл для него ни к каким негативным последствиям. Напротив, в 1945-м году он стал героем соцтруда.
   В послевоенные годы генетики предприняли попытку покончить с Лысенко. Лидером стал белорусский учёный А. Р. Жебрак, зав. кафедрой генетики в Тимирязевской академии. В 45-м году Жебрак пишет письмо на имя Маленкова.
   "...деятельность ак. Лысенко в области генетики, "философские" выступления его многолетнего соратника т. Презента, утверждавшего, что генетику надо отвергнуть, так как она противоречит принципам марксизма, и выступление т. Митина, определившего современную генетику как реакционное консервативное направление в науке, привело к падению генетической науки в СССР. Не приходится сомневаться, что если бы не грубое административное вмешательство со стороны ак. Лысенко как президента ВАСХНИЛ и директора Института генетики АН СССР, разрушившее организацию генетической науки, и не опорачивание генетики, которая была объявлена социально реакционной дисциплиной, со стороны руководства дискуссией 1936 и дискуссией 1939 гг., то в настоящее время мы были бы свидетелями огромного расцвета генетической науки в СССР и еще большего международного авторитета.
   Необходимо признать, что деятельность ак. Лысенко в области генетики наносит серьезный вред развитию биологической науки в нашей стране и роняет международный престиж советской науки..."
   С сентября 1945 года Жебрака привлекли к работе в аппарате ЦК. Так генетики нашли покровителя в лице ещё одного крупнейшего политического деятеля, Маленкова. Во время войны и в послевоенные годы тот по роду службы много взаимодействовал с учёными, в первую очередь с представителями технических наук. Располагая штатом квалифицированных советников и консультантов, Маленков мог, по крайней мере, отличить науку от лженауки.
  

0x01 graphic
0x01 graphic

   "И тем не менее Сталин продолжал ценить Лысенко, за ним сохранялись высокие посты (его, например, в марте 1946 года в очередной раз избрали заместителем председателя Совета Союза Верховного Совета СССР, и по этому поводу в "Правде" и в "Известиях" появилась, как в прежние времена, фотография, на которой Лысенко был изображен восседающим в президиуме в Кремле рядом со Сталиным" - пишет Сойфер, ссылаясь на "Известия". -13 марта 1946 г., N 62(8978). - С. 1. Как видим, Лысенко находится совсем не настолько близко к Сталину, как мог бы подумать читатель. Надо полагать, под словом "рядом" Сойфер имеет в виду всех находящихся "в президиуме в Кремле".
  
   Вавилов-младший, ставший президентом Академии Наук СССР, тоже был, мягко говоря, не в восторге от Лысенко, Презента и компании. 24 января Вавилов и Академик-секретарь Н. Г. Бруевич направляют заместителю Председателя Совета Министров Берии предложение о создании нового исследовательского института:
   "Необходимость создания вызывается тем, что существующий Институт генетики, возглавляемый академиком Т. Д. Лысенко, разрабаты-вает в основном проблемы мичуринской генетики. Проектируемый Институт генетики и цитологии будет разрабатывать другие направления общей и теоретической генетики". Сказано без обиняков. К тому моменту в атомном проекте, который курировал Берия, уже трудился ряд генетиков, в т.ч. в шарашках, как упомянутый выше Тимофеев-Ресовский.
  
   Обстановка накалялась. Обе стороны засыпали различные органы власти письмами, тон их часто был груб с обеих сторон. Правда, в прессе вести кампанию могли только лысенковцы, так как все сельхоз журналы были в их руках. Вот (в сокращении) текст письма Жданову от биолога Е. Н. Радаевой.
   "...В результате бесплодности лысенковских предложений его имя в на-роде стало нарицательным. Если передовиков народ называет стахановцами, то халтурщиков и очковтирателей наш мудрый, насмешливый народ окрестил "лысенковцами".
   ...Справедливую критику старейших ученых акад. Лысенко неизменно встречал истерическими криками о борьбе реакционных, буржуазных ученых против него, якобы новатора, носителя передовых идей новой, нарождающейся, советской науки.
   Пользуясь своим командным служебным положением в науке, акад. Лысенко открывал беспощадную травлю всех, кто осмеливался его критиковать.
   Одновременно, акад. Лысенко, в подведомственных ему институтах, под тем же флагом борьбы с реакционерами в науке разгонял старые, высококвалифицированные кадры, слагавшиеся годами, и заменял преданными ему людьми. За короткий срок акад. Лысенко развалил, или, как иначе говорили между собою агрономы, произвел полную "трофимизацию" таких важнейших институтов, как ВИР, Сибниизхоз, Институт генетики Академии наук СССР и др.
   За короткий срок акад. Лысенко развалил ВАСХНИЛ, Основные массы академиков ВАСХНИЛ фактически покинули Академию, и ВАСХНИЛ превратился в пристанище шарлатанов от науки и всякого рода "жуч-ков". Официальным философом ВАСХНИЛ стал небезызвестный Исай Презент, путаник и болтун, не раз битый за левацкие фразы и дела.
   Одновременно акад. Лысенко захватил в свои руки с. х. печать.
   С помощью перечисленных мер, акад. Лысенко удалось полностью заглушить критику его ошибок. Но вместе с критикой заглохло и развитие с. х. науки.
   В то время как лысенковцы продолжали беззастенчиво кричать, что Лысенко - это "светильник истины", ученые-агрономы говорили между собою, что с. х. наука "облысела".
   Только трусливостью наших философов, ушедших в прошлое от решения современных задач, можно объяснить безнаказанное процветание лысенковщины.
   Только потерей совести и чести можно объяснить ту беззастенчивую ложь и фальсификацию, к которой прибегает Лысенко и лысенковцы в борьбе за удержание занятых ими позиций в науке.
   ...Расправой над отдельными учеными с использованием политической ситуации акад. Лысенко пытается спасти свое пошатнувшееся положение, страхом расправы удержать от критики остальных ученых и, воспользовавшись созданной им суматохой, захватить снова в свои руки с/х Академию в предстоящих выборах.
   Одновременно, припертый к стене, он капитулирует в основных своих теоретических положениях. В частности, он всенародно на коллегии Министерства сельского хозяйства уже отрекся от созданной им системы сортосмены, почувствовав, что все-таки придется отвечать за бесплодие этой системы.
   Зазнавшийся интриган и путаник! Убаюканный лестью окружающих его подхалимов, он не заметил, что за годы Советской власти выросло поколение советских ученых, которых не запугаешь террором, не введешь в заблуждение спекуляциями, которым не преподнесешь махизм под флагом диалектического материализма. Этим ученым пока негде сказать свое слово, но они терпеливо ждут своей очереди.
   Акад. Лысенко, кажется, еще не осознал, что созданное им учение - это не больше как поганый гриб, сгнивший изнутри и только потому сохраняющий свою видимость, что к нему никто еще не прикасался. Нет сомнений в том, что советские ученые, получив необходимые для этого возможности, помогут понять акад. Лысенко "в его собственном самосознании", что такое созданное им учение в свете подлинной материалисти-ческой диалектики.
   ...
   Лысенковцы бессильны доказать научным путем выставленные ими положения, не первый раз прибегают к помощи политического шантажа.
   Надо им дать понять в конце концов, что политика вещь серьезная, и бесцеремонное с ней обращение в Советском Союзе не остается безнаказанным.
   Дорогой Андрей Александрович! Разрешите в Вашем лице, заверить старую большевистскую гвардию о том, что она и в области науки вырастила достойную себе смену, достаточно зрелую и бес-страшную, чтобы не позволить спекуляциями на наших трудностях под прикрытием революционной фразы, избивать истинных и преданных делу строительства коммунизма советских ученых.
   4/IХ-1947 г. Москва, 8, Пасечная 1, корп. 6, кв. 6 Член ВКП(б) с 1932 г. партбилет N 4067056 Кандидат с.х. наук Е. Радаева
  

0x01 graphic

Радаева с дочерью 1955г.

  
  
   Часто послевоенную историю СССР трактуют как противостояние "ленинградского клана" во главе со Ждановым и клана Берия-Маленков (позже Берия-Маленков-Хрущёв). Такое противостояние имело место, но описывать любые события через него было бы слишком большим упрощением. И сплочённость ленинградского клана, и единодушие их антагонистов (за исключением разве что марта 53-го) большинством публицистов сильно переоценены. Тем не менее, в ситуации, когда и Жданов, и Маленков заодно, противостоять им могла только одна сила в СССР. Лично Сталин. Лысенко удалось попасть на приём к Сталину и заручиться его поддержкой. На этой встрече он дал Сталину обещание вырастить ветвистую пшеницу, которая решила бы проблемы зерновых в Советском Союзе. И тем самым заручился его поддержкой в предстоящем споре с генетиками.
   В письме Сталину 27 октября 1947г. Трофим Денисович пишет: "Эти опыты буквально раскрыли мне глаза на многие важнейшие явления в деле выращивания хлебов. Только после того, как Вы обратили мое внимание на ветвистую пшеницу и передали мне ее семена, по-настоящему занявшись этим делом, я понял много нового в деле селекции зерновых хлебов".
   Проанализировав свои результаты, Лысенко приходит к выводу: "в колхозах и совхозах НА ХОРОШИХ УЧАСТКАХ много (в несколько раз) недобирают (недовыращивают) урожай зерна пшеницы только потому, что высевают не ветвистые формы, а обычные".
   Лысенко заявил, что в Горках Ленинских - экспериментальной базе ВАСХНИЛ - его соратник Авакян, посеяв 200 граммов семян, собрал "327 килограммов, т.е. в 1635 раз больше, чем было высеяно". Подобной урожайности пшеницы мир и близко ещё не видел. И, кстати, если не подтасовывать данные, никогда не увидит, о чём Лысенко проинформировать Сталина "забыл".
   Отчитавшись о результатах работ по ветвистой, обнадёжив Сталина в целом, посулив невероятные перспективы (ветвистая пшеница может давать очень высокие урожаи, порядка 50-100-150 центнеров с гектара) и указав самые неопределённые сроки, Лысенко заодно разрекламировал свой способ посадок пшеницы по стерне и гнездовые посадки кок-сагыза. А затем перешёл к главному: просьбам о помощи в борьбе с недругами.
   "Умение преодолевать эту защиту [половых клеток от воздействия среды - тов. Краснов] путем соответствующего воздействия, а не только ожидать случайных прорывов этой защиты (отбор природных мутаций) - и есть умение ломать консерватизм наследственности растительных и животных форм и направленно изменять наследственность растений и животных.
   В этом и заключается коренное отличие нашей мичуринской генетики от менделевско-моргановской генетики, которая нацело отрицает какую бы то ни было качественно-специфическую роль образа жизни и условий жизни в построении наследственности живого тела. К сожалению, менделевско-моргановские воззрения, являющиеся, как я глубоко убежден, ложными и вредными, до сих пор преподаются студентам почти во всех наших биологических и сельскохозяйственных вузах. Это является источником широкого распространения среди наших профессоров, биологов и ученых метафизического по своему существу учения о наследственности живых тел.
   ...
   Смею утверждать, что менделизм-морганизм, вейсманистский неодарвинизм, это буржуазное метафизическое учение о живых телах, о живой природе разрабатывается в западных капиталистических странах не для целей сельского хозяйства, а для реакционных целей евгеники, расизма и т. п. Никакой связи между сельскохозяйственной практикой и теорией буржуазной генетики там нет.
   ...
   Метафизическое учение о живых телах - морганизм-менделизм, вейсманистский неодарвинизм преподается во всех вузах, мичуринское же учение - советский дарвинизм почти нигде не преподается.
   Прошу Вас, товарищ Сталин, помочь этому хорошему, нужному для нашего сельского хозяйства делу.
   Дорогой Иосиф Виссарионович! Спасибо Вам за науку и заботу, преподанную мне во время Вашего разговора со мной в конце прошлого года по ветвистой пшенице. Этот разговор я все больше и больше осознаю. Вы мне буквально открыли глаза на многие явления в селекционно-семеноводческой работе с зерновыми хлебами".
   Лысенко был в кабинете у Сталина дважды: 26 декабря и 30 декабря 1946-го года. Согласно журналу посещений 26-го Лысенко вошёл в кабинет Сталина вместе с Хрущёвым, прочие посетители кабинета присоединились к беседе позже. 30-го на встрече среди прочих лиц также присутствовал Хрущёв. Учитывая, что Хрущёв в описываемый период был первым секретарём Московского обкома, а Лысенко трудился в подмосковных "Ленинских Горках", можно предположить, что инициатором "ветвистого чуда" был как раз Никита Сергеевич. Потому-то он и ввёл Лысенко в кабинет к Сталину, что выступил в качестве инициатора.
  

0x01 graphic

  
   Ответ Сталина Трофиму Денисовичу был короток и достаточно сдержан, приведу его целиком.
   Уважаемый Трофим Денисович!
   Вашу записку от 27.Х.1947 г. получил. Большое Вам спасибо за записку.
   Очень хорошо, что Вы обратили, наконец, должное внимание на проблему ветвистой пшеницы. Несомненно, что если мы ставим себе задачу серьезного подъема урожайности пшеницы, то ветвистая пшеница представляет большой интерес, ибо она содержит в себе наибольшие возможности в этом направлении.
   Плохо, что Вы производите опыты с этой пшеницей не там, где это "удобно" для пшеницы, а там, где это удобно Вам как экспериментатору. Пшеница эта - южная, она требует удовлетворительного минимума солнечных лучей и обеспеченности влагой. Без соблюдения этих условий трудно раскрыть все потенции этой пшеницы. Я бы на Вашем месте производил опыты с ветвистой пшеницей не в Одесском районе (засушливый район!) и не под Москвой (мало солнца!), а, скажем, в Киевской области или в районах Западной Украины, где и солнца достаточно, и влага обеспечена. Тем не менее, я приветствую Ваш опыт в подмосковных районах. Можете рассчитывать, что правительство поддержит Ваше начинание.
   Приветствую также Вашу инициативу в вопросе о гибридизации сортов пшеницы. Это - безусловно многообещающая идея. Бесспорно, что нынешние сорта пшеницы не дают больших перспектив, и гибридизация может помочь делу.
   О каучуконосах и посевах озимой пшеницы по стерне поговорим в ближайшее время в Москве.
   Что касается теоретических установок в биологии, то я считаю, что мичуринская установка является единственно научной установкой. Вейсманисты и их последователи, отрицающие наследственность приобретенных свойств, не заслуживают того, чтобы долго распространяться о них. Будущее принадлежит Мичурину.
   С уважением
   И. Сталин
   31.X.47 г.
  
   Примерно месяц спустя, 25 ноября, Сталин рассылает лысенковское письмо кандидатам и членам политбюро со своим комментарием "Ввиду принципиальной важности и актуальности затронутых в нем вопросов рассылается членам и кандидатам в члены Политбюро настоящая записка академика Лысенко от 27.Х.47 г. для ознакомления. В свое время поставленные в записке вопросы будут обсуждаться в Политбюро.
   И. Сталин"
  

0x01 graphic

  
   Откуда Сталин получил информацию о "чудесной" ветвистой и её семена - огромный вопрос. Вернее, происхождение семян известно, но легче от этого не становится. Семена прислали из Грузии, где она росла в одном из колхозов. В Грузию она попала из Узбекистана, где ещё до войны её выращивала местная колхозница Бегиева и (если верить сообщениям прессы) получала сверхъестественные урожаи. У Муслимы Бегиевой пшеница в итоге выродилась, но она поделилась семенами с молодыми грузинами, и те у себя в колхозе сохранили "ветвистое чудо".
   Сам ли Сталин ознакомился со старой прессой и затребовал семена? Подсказал ли кто ему кто? Если подсказал, то Берия ли, по-прежнему тесно связанный с Грузией? Или, скорее, Хрущёв, на что указывает подключение к этой работе хрущёвского любимца Лысенко?
   На последнее косвенно указывает в мемуарах "обладатель самой длинной фамилии "и-примкнувший-к-ним-Шепилов", член т.н. "антипартийной группы". Касаясь истории с сессией ВАСХНИЛ, он пишет "Т.Д. Лысенко начинал свою деятельность агронома-новатора на Украине, сначала в Уманской школе садоводства, затем в белоцерковской селекционной станции и Одесском селекционно-генетическом институте. Н. Хрущевым он был поддержан и разрекламирован. Хрущев слыл знатоком сельского хозяйства на Украине. С его слов и рекомендаций составил, по-видимому, свое суждение о Лысенко и Сталин".
   Но достоверно историю появления семян ветвистой в кабинете Сталина мы уже не узнаем.
  
   Ветвистая пшеница - не миф. То, что мы называем пшеницей, на самом деле - группа близких друг другу видов, к тому же способных к гибридизации. История обычная для растений, то же можно сказать о многих привычных нам деревьях, например, о берёзе.
   Большая часть сортов пшеницы выведена на основе triticum durum (твёрдые сорта пшеницы, преимущественно идут на макароны) и triticum aestivum (мягкие сорта, которые идут на хлеб). Есть и другие виды рода triticum. Например, полба: triticum dicoccum. И т.д.
   Ветвистая пшеница Лысенко - это triticum turgidum или пшеница тучная. При определённых условиях - разряженные посадки и очень плодородная почва - она может давать ветвистые формы. Феномен этот известен давно, и с ветвистой пшеницей пытались работать во многих странах, в т.ч. и в России. Но каждый раз результат был одним: редкие посадки и требовательность к плодородию сводили на нет преимущества от ветвистого колоса. Кроме того, пищевые качества этой пшеницы традиционно считаются низкими, а зёрна у неё мелкие.
  

0x01 graphic

Ветвистая форма triticum turgidum

  
   Лысенко, будучи квалифицированным агрономом, не мог не знать сказанного выше. Особенно учитывая, что проблема обсуждалась ещё до войны в т.ч. в его собственном журнале "Яровизация". Поэтому данные им Сталину посулы были стопроцентной аферой. Надеяться на положительный результат Лысенко не мог, он играл ва-банк, и уповать мог только на присказку Ходжи Насреддина об эмире и ишаке. Срок был, правда, совсем не двадцать лет, память у Сталина была хорошая, долго кормить его обещаниями было невозможно. Особенно учитывая, что ранее Лысенко обещал выводить сорта за 3 года. Отсчёт срока работ по ветвистой пошёл с сельскохозяйственного сезона 47-го. И не умри Сталин, с Лысенко спросили бы в самое ближайшее время, скорее всего уже летом 53-го, о чём поговорим ниже.
  
   А пока Лысенко обещал по истине фантастические урожаи ветвистой пшеницы. До 150 центнеров с га. Для сравнения, сейчас при современной агротехнике и минеральных удобрениях урожаи в 100 ц. считаются пределом мечтаний.
   Как и любые лысенковские начинания, новая кампания сопровождалась невероятным шумом в прессе. Да, многие знали о том, что с ветвистой пшеницей уже пытались работать раньше. Но ведь то - раньше, при капитализме! Это капиталистическая ветвистая пшеница расти не хотела, а социалистическая - захочет.
   Вот как Геннадий Фиш, один из главных лысенковских борзописцев, объяснял неудачи зарубежных капиталистов. "Крепкое ее зернышко оказалось им не по зубам. Да и какой расчет американским или английским помещикам выво-дить у себя такой сорт! Если хлеба уродится много, его придется продавать дешевле. А то, что выгодно трудовому народу, вовсе невыгодно богачам, дума-ющим только о наживе". Американских помещиков Лысенко ещё не успел вывести методом "воспитания", а потому их не существовало в природе. Но Фиш этого не знал. До конца 49-го года пресса продолжала обещать скорые результаты и писала о промежуточных успехах лысенковцев.
   Таким образом, перед сессией ВАСХНИЛ Лысенко получил карт-бланш у самого Сталина, о чём его противники знать не могли.
  
   Здорово помогли Лысенко в укреплении позиций и представители капиталистического лагеря. Первые проявления Холодной войны возникли задолго до фултонской речи Черчилля, "союзники" начали гадить друг другу ещё до того, как Германия капитулировала. В частности, американцы начали информационную атаку против СССР по "научной линии". Например, до 45-го года американские учёные делали вид, что ничего не знали о судьбе Вавилова. В 45-м же учёным "свободных стран" дали команду и те, щёлкнув каблуками, принялись слать запросы в СССР о судьбе Вавилова, выражать в научных журналах возмущение слухами о его аресте, и - одновременно - писать некрологи, в которых обличали советскую власть и пели покойному дифирамбы. Выяснилось, кстати, что западные коллеги прекрасно знали даже детали судьбы Вавилова, просто до поры молчали. Профессора Харланд и Дарлингтон даже точно указывали место смерти Вавилова, город Саратов. Однако это знание никак не мешало другим учёным распространять самые дикие слухи. Так Герман Мёллер (да, тот самый) пользуясь авторитетом "чудом сбежавшего из СССР мученика", уверял читателя, что Вавилов погиб на Колыме.
   Помимо обвинений политических, в ход шли и чисто научные: обвиняли в поддержке Лысенко и разгроме генетики. С этим советские учёные достаточно успешно полемизировали. Как писал А.Р. Жебрак Жданову 5 сентября 1947г.
   "Статья Сакса вызвала возмущение у советских ученых. Антифашист-ский комитет советских ученых поручил мне написать ответ Саксу. Я вы-полнил это поручение. Антифашистский комитет перевел статью и послал ее в редакцию журнала "Наука". Несколько позже копия статьи была послана проф. Денну. После выхода статьи в свет, широкие круги научной и партийной общественности познакомились с ее содержанием".
   Но в массовом сознании атака капиталистического лагеря на советскую науку всё сильнее ассоциировалась с атакой на Лысенко. Которой одновременно занимались и отечественные генетики. По-видимому, это оказало влияние и на самого Сталина.
  
   В такой ситуации начала закручиваться интрига вокруг сессии Всероссийской академии сельскохозяйственных наук им. Ленина. Августовской сессии 1948-го года, как её чаще всего называют.
   К весне 48-го за исключением узкого сталинского круга мало кто в стране знал о поддержке Трофима Денисовича лично Сталиным, и о том, что за "ветвистой эпопеей" стоит сам Иосиф Виссарионович. Исключением не был даже Юрий Жданов, Зав. Сектором науки Отдела пропаганды и агитации ЦК, сын Андрея Жданова и в скором будущем зять Сталина. В последствии он вспоминал, что отец советовал не связываться с Лысенко, не упоминая никакой конкретики, общими фразами. Из которых Жданову-мл. особо запомнилось "он тебя скрестит с огурцом". Такая молчаливость Жданова-старшего вполне понятна, учитывая, что на сталинской "рассылке" стоит гриф "строго секретно".
   Мудрого отцовского совета Жданов не послушал, счёл опасность сильно преувеличенной, и с Лысенко таки связался. К тому моменту акции Лысенко, как уже говорилось, выглядели низкими, как никогда. Без прямой сталинской поддержки даже давно назревшие выборы академиков своей же ВАСХНИЛ он проводить не решался, понимая, что после выборов останется в меньшинстве.
   10 апреля 1948г. Жданов-младший сделал доклад на семинаре лекторов обкомов, отметив особо: "Я выражаю не официальную, а лишь свою личную точку зрения". Жданов был весьма резок. "Кое-где у Лысенко исчезает наследственность вообще, и он говорит в одной из своих работ, что в природе лишь путем изменчивости и естественного отбора "могли создаваться и создаются прекраснейшие формы животных и растений". Наследственность исчезла. Из трех дарвиновских китов осталось два: изменчивость и естественный отбор. Эта мысль особенно ясно развита Презентом, который пишет: "Наследственность - это не передача неизменного, не тормоз изменчивости, а инерция изменчивости, благодаря наследственности продолжающейся и при повторении соответствующих условий усиливающейся в избранном подбором направлении.
   Так же, как закон инерции не тормозит движение, а служит лишь выражением его векториальности, так и наследственность не тормозит изменчивость, а придает ей исторически преемственную определенность".
   Эта вычурная галиматья имеет лишь один реальный смысл; поскольку наследственность есть лишь сила инерции, то не следует анализировать какие-либо материальные структуры и процессы, которые обеспечивают развитие из данного яйца - цыпленка, а из другого - ящерицы. По своей невежественности тов. Презент не знает, что и физический закон инерции служит выражением не какой-то там векториальности, а конкретного распределения масс, плотности материи в данном участке вселенной.
   Хотя критика досталась лысенковцам, основной вывод доклада был следующим. "Мы не можем говорить, что вся нелысенковская генетика, по своему характеру, по своему предмету, по всем экспериментальным данным - буржуазная, ибо дело здесь в трактовке фактов, в их теоретическом осмысливании. И если Презент пишет, что "загнивающий капитализм на империалистической стадии своего развития породил мертворожденного ублюдка биологической науки насквозь метафизическое, антиисторическое учение формальной генетики", то это, может быть, делает честь красноречию тов. Презента, но не способствует уяснению обстановки на биологическом фронте и говорится лишь для устрашения неопытных людей".
  

0x01 graphic

  
   Жданов, которому ещё и не было тридцати, состязаться с опытными интриганами не мог. Вскоре после доклада Лысенко пишет жалобу Сталину, в которой преподносит дело как попытку помешать ему работать. Хотя чем ему мог помешать в работе доклад на семинаре лекторов Обкомов - не очень ясно.
   Докладчик меня ни разу ни вызывал, хотя в своем докладе всю критику в основном направил против меня. Мне было отказано в билете на доклад, и я внимательно его прослушал не в аудитории, а в другой комнате, у репродуктора, в кабинете т. Митина [того самого Марка Борисовича Митина, который к тому моменту уже получил свою знаменитую кличку Мрак Борисович Митинг - т. Краснов], заместителя председателя Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний.
   Сталин свой карт-бланш отзывать не собирался и принялся создавать для Лысенко режим наибольшего благоприятствования. Не только в сельском хозяйстве, но и в научной работе. Заручившись такой поддержкой, Лысенко ставит "главному земледельцу" Бенедиктову ультиматум "они или я". Поставлен ультиматум был в форме прошения об отставке, но Лысенко уже знал мнение Сталина по этому вопросу, и отлично знал, что отставки в любом случае не будет, будет всемерная поддержка. Даже если бы сам Бенедиктов вдруг охладел к Лысенко, чего не наблюдалось. К примеру, стенограмму выступления Жданова-мл. для Лысенко добывал сам Бенедиктов. Как видим, покровители Лысенко в 48-м году всё те же.
  
   Сталин принял решение убрать научных противников Лысенко на сессии ВАСХНИЛ. Сессия готовилась как спецоперация. Она была срежисирована, роли были распределены заранее. За две недели до её начала в состав ВАСХНИЛ были введены (не выбраны, а назначены Сталиным) целых 35 новых академиков, сплошь лысенковцев, что сразу изменило расклад сил на прямо противополжный. А в последний день сессии контрольным выстрелом для сомневающихся стало покаянное письмо Жданова-младшего. Надо сказать, что даже в нём Жданов позволил себе некоторую критику Лысенко, хотя тон был самоуничижительным.
   "Я не согласен с некоторыми теоретическими положениями академика Лысенко (отрицание внутривидовой борьбы и взаимопомощи, недооценка внутренней специфики организма), считаю, что он еще слабо пользуется сокровищницей мичуринского учения (именно поэтому Лысенко не вывел сколько-нибудь значительных сортов сельскохозяйственных растений), считаю, что он слабо руководит нашей сельскохозяйственной наукой.
   Возглавляемая им ВАСХНИЛ работает далеко не на полную мощность. В ней совсем не ведутся работы по животноводству, по экономике и организации сельского хозяйства, слабо поставлены работы по агрохимии.
   Но критиковать все эти недостатки нужно было не так, как я сделал в своем докладе. В результате моей критики Лысенко формальные генетики оказались "третьим радующимся". Я, будучи предан всей душой мичуринскому учению, критиковал Лысенко не за то, что он мичуринец, а за то, что он недостаточно развивает мичуринское учение. Однако форма критики была избрана неправильно. Поэтому от такой критики объективно мичуринцы проигрывали, а мендельянцы-морганисты выигрывали."
  
   Сессия длилась с 31 июля по 7 августа 48-го года и прошла без сучка без задоринки. Тон ей задал доклад Трофима Денисовича. Этот доклад изучал и лично правил Сталин, одобрив его положения. Лысенко отрицал внутривидовую конференцию, называя это ошибкой Дарвина, допущенной под влиянием Мальтуса. "Сам Дарвин в свое время не сумел освободиться от допущенных им теоретических ошибок. Эти ошибки вскрыли и указали классики марксизма. И ныне совершенно недопустимо принимать ошибочные стороны дарвиновской теории, основанные на мальтузианской схеме перенесения с якобы вытекающей отсюда внутривидовой борьбой.
   Таким образом, мифическое наследственное вещество наделяется Вейсманом свойством непрерывного существования, не знающего развития и в то же время управляющего развитием тленного тела. Менделисты-морганисты, вслед за Вейсманом, утверждают, что в хромосомах существует некое особое "наследственное вещество", пребывающее в теле организма, как в футляре, и передающееся следующим поколениям вне зависимости от качественной специфики тела и его условий жизни".
   Одобрил Сталин и такие (явно искажающие факты) лысенковские положения: "Морганисты-менделисты вслед за Вейсманом исходят из того, что родители генетически не являются родителями своих детей. Родители и дети, согласно их учению, являются братьями и сестрами.
   Больше того, и первые (т. е. родители) и вторые (т. е. дети) вообще не являются сами собой. Они только побочные продукты неиссякаемой и бессмертной зародышевой плазмы. Последняя в смысле своей изменяемости совершенно независима от побочного продукта, т. е. от тела организма".
   В противовес высказывались "мичуринские" идеи. "Знание природных требований и отношения организма к условиям внешней среды дает возможность управлять жизнью и развитием этого организма. Управление условиями жизни и развития растений и животных позволяет все глубже и глубже постигать их природу и тем самым устанавливать способы изменения ее в нужную человеку сторону. На основе знания способов управления развитием можно направленно изменять наследственность организмов".
   Официально закреплённой становилась теперь вегетативная гибридизация растений, положительные результаты которой можно получить только путём фальсификации данных: "Любой признак можно передавать из одной породы в другую посредством прививки так же, как и половым путем".
  

0x01 graphic

А.Р. Жебрак

  
   Сталинские правки в лысенковский текст, сделанные собственноручно, весьма интересны. Во-первых, "ХА-ХА-ХА... А математика? А дарвинизм" - пишет Сталин на полях, возле лысенковских рассуждений о том, что "любая наука - классовая".
   Во-вторых, Сталин вписывает в докладе Лысенко несколько абзацев. Вот они:
   "Представители неодарвинизма - менделисты-морганисты - считают совершенно ненаучным стремление исследователей управлять наследственностью организмов путем соответствующего изменения условий жизни этих организмов. Поэтому менделисты-морганисты и называют мичуринское направление в агробиологии неоламаркистским, на их взгляд совершенно порочным, ненаучным.
   В-действительности же дело обстоит как раз наоборот.
   Во-первых, известные положения ламаркизма, которыми признается активная роль условий внешней среды в формировании живого тела и наследственность приобретаемых свойств, в противоположность метафизике неодарвинизма (вейсманизма), отнюдь не порочны, а, наоборот, совершенно верны и вполне научны.
   Во-вторых, мичуринское направление отнюдь нельзя назвать ни неоламаркистским, ни неодарвинистским. Оно является творческим советским дарвинизмом, отвергающим ошибки того и другого и свободным от ошибок теории Дарвина в части, касающейся принятой Дарвином ошибочной схемы Мальтуса.
   Нельзя отрицать того, что в споре, разгоревшемся в начале XX века между вейсманистами и ламаркистами, последние были ближе к истине, ибо они отстаивали интересы науки, тогда как вейсманисты ударялись в мистику и порывали с наукой".[11]
   В-третьих, Сталин вычеркнул из доклада Лысенко все места, где тот ссылался на ту самую раннюю работу Иосифа Виссарионовича "Анархизм или социализм". Здесь, что любопытно, Лысенко и Сойфер - братья-близнецы. Трофим Денисович хватался за сталинскую работу 1906-го года и Валерий Николаевич - туда же. И цель у обоих одна и та же: найти у Сталина опору для своих построений. Сам же Сталин в 1947-м году предпочитал свою работу сорокалетней давности не упоминать.
   По большому счёту, Сталин был не так уж не прав на макро, если хотите, на философском уровне. Научные работы последних десятилетий показывают, что некоторое влияние на наследственность условия внешней среды оказывают. Более того, упоминают при этом как раз Ламарка. Приобретённые качества действительно могут передаваться. Но процесс этот в природе занимает тысячи лет (если мы говорим о признаках, которые могут иметь хозяйственное значение), и ни о каком управлении этой сменой наследственности даже сейчас не может быть и речи.[12]
   Интуитивно почувствовав это, Сталин, тем не менее, пошёл на поводу у фальсификатора, закрепил своим политическим авторитетом его лженаучные воззрения в качестве догм, да ещё и помог ему одержать победу над конкурентами. Без Сталина это борьбу в 48-м году Лысенко гарантировано проиграл бы.
   Причины, по которой Сталин мог поверить в лысенковские чудеса, тоже долго искать не надо, она на поверхности. Сталин был человеком своего времени. На его глазах построили небывалое в истории человечество общество. Провели невероятную и беспрецедентную в мировой истории индустриализацию, "за годы сделав дела столетий", перевернули деревню, коренным образом изменив её... На его глазах от плуга перешли к комбайну, от лошадёнки к танкам, подлодкам и межконтинентальным полётам. Овладели атомной энергией, вот-вот начнётся космическая эра. В самом деле, почему невозможны столь же коренные преобразования в живой природе? Ведь в других областях знания подобные прорывы делаются на наших глазах.
   Сталин, и об этом нельзя забывать, искренне считал Лысенко выдающимся практиком. На стол к нему попадали данные из Министерства земледелия и Сельхозотдела ЦК. А также, по-видимому, от секретаря ЦК и персека Московского Обкома Хрущёва. А те ни о каких подтасовках и фальсификациях, естественно, не докладывали.
   Всё это - обстоятельства, смягчающие вину Сталина. Но не оправдывающие его. В конце концов, коль скоро он взялся лично разбираться в лысенковском вопросе, должен был разобраться, ничего невозможного в этом не было. В принципе, для этого достаточно было устроить себе "ликбез" по генетике, как это сделал в своё время Жданов-старший. И как устроит себе подобный ликбез по лингвистике сам Сталин несколькими годами позже, когда будет заниматься языкознанием.
  
   Сессия завершилась присуждением "победы за явным преимуществом" лысенковцам. Генетики, включая Жебрака, массово принялись каяться и признавать ошибки. Единственным, кто делать это отказался, был И.А. Раппопорт.[13] В конце августа результаты сессии одобрила Академия наук. Материалы широко освещались в прессе и в нашей стране, и за рубежом. Где советская борьба с генетикой тоже стала идеологическим оружием против СССР. Среди зарубежных членов советской Академии наук стало модным писать открытые письма и отказываться от членства в ней, причём закопёрщиком стал всё тот же Герман Мёллер. В Советском Союзе было издано несколько книг, подробно разбирающих вопрос и уличающих "менделистов" во всех грехах, одну из них написал знакомый нам Митин. Ради Лысенко вернулся к кинопроизводству ушедший было на покой Довженко, сняв фильм "Мичурин". В нём Иван Владимирович едва ли смог узнать бы свои идеи.
   Вскоре после сессии скончался Андрей Жданов, который был к тому моменту уже тяжело болен. Но едва ли сессия, покаянное письмо сына и необходимость самолично писать осуждающие сыновьи высказывания тексты - добавили ему здоровья.
   В биологической науке наступило торжество лысенковцев. Любые попытки вновь поставить вопрос о праве генетики на существование даже не пресекались в зародыше. А были просто невозможны по определению. Потому что в прессе регулярно появлялись статьи, вроде знаменитой работы Студитского "мухолюбы-человеконенавистники".
   "Менделевская генетика вообще свысока относится к телесной организации, расценивая ее как второстепенную, смертную оболочку.
   В изображении менделистов подлинную суть человека, как и всех живых организмов, составляет его наследственное вещество, некая "бессмертная, неизменная субстанция", покоящаяся якобы в сокровенных недрах клеточного ядра, в мельчайших крупинках - генах".
   Дальше Студитский, обильно интерпретируя цитаты из ещё довоенных номеров американских журналов, приводит к выводу, что "Менделевская генетика, евгеника, расизм и пропаганда империализма в настоящее время неотделимы.
   Вот почему разгром менделизма-морганима на августовской сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина вызвал такую злобу реакционеров от политики и науки во всем мире".
  

0x01 graphic

Иллюстрация И. Ефимова к статье Студитского

  
   При всём этом обскурантизме преувеличивать вред, нанесённый науке, не стоит, он и так велик. Но значительной части учёных удалось сохранить должности, научное положение и даже отстоять темы исследований. Они покаялись на словах, записались в мичуринцы и продолжали работать.
   Даже демонстративно взбунтовавшийся Раппопорт был исключён из партии и уволен с работы. Что, конечно, очень плохо, но совсем не то же самое, что расстрел или тюрьма. Такие кары для генетиков в 48-м году не применялись.
   Нельзя не отметить и тот факт, что соавторов вавиловского ареста, давших на него показания в 30-х - упомянутых выше В.Е. Писарева, Н.Н. Кулешова, И.А. Сизова и Н.А. Максимова - неприятности того периода также обошли стороной.
   Гегемония Лысенковцев длилась при Сталине 4 года. Он закончилась в конце 52-го, о чём скажем ниже. А пока обратимся к научным и практическим "достижениям" Лысенко. Которые особо ярко выявились именно в эти 4 года.
  

Лысенко и наука

   Как говорилось выше, лысенковскую теорию стадийного развития учёный мир встретил приветливо. На тот момент - конец 20-х - Лысенко действительно занимался наукой. Ситуация начала меняться лишь когда Лысенко сошёлся с Презентом, состыковался с Митиным, Кольманом и Юдиным, обрёл покровителя в лице Яковлева и сообразил, что есть пути много проще, чем корпеть над статистикой.
   Что касается Вавилова, то он и сам видел недостатки академической науки его времени. В первую очередь - оторванность её от практики: "Когда вы поедете по крупным селекционным учреждениям за границей, вы нередко услышите от селекционеров, что генетика - это совершенно другое дело, это нас не касается, нам чи-тать генетические книги некогда, мы ведём работу селекционную, ведём её по интуиции, своими путями, кое-что берём от вас изредка, но между нами и вами - пропасть великая".
   И не он один, схожие мысли высказывал Серебровский. "Мы имеем чрез-вычайно пышно разработанные главы генетики, тесно связанные, например, с дрозофилой, и полную неразработанность таких глав, которые бы имели особое значение для нашего народного хозяйства... знания, которые мы имеем пока о наследственности молочности, со-вершенно элементарны, отрывисты и, кроме тривиалъного вывода, что имеется много генов, влияющих на молочность, мы ничего на сегодняшний день не имеем".
   Сенсации в стиле Лысенко и падкость на них руководства страны нельзя рассматривать, забывая историческое время, в которое жили все наши герои. Это было время, когда прогресс шёл семимильными шагами, и людям казалось, что они доживут до высадки на другие планеты. Тот же Вавилов считал, что в обозримом будущем будет возможно "заставить яблони цвести от семян через несколько месяцев, персики плодоносить месяца через три-четыре после посева семян". Правда, он не выступал в печати с сенсационными заявлениями о том, что такая работа уже начата, и есть успешные результаты.
  
   Не так просто было и с генной теорией. Как уже говорилось выше, не все старики принимали её. Например, в книге "Происхождение культурных растений" в 1938г. выдающийся ботаник В. Л. Комаров (его именем назван Ботанический сад АН СССР) писал следующее. "Изложив в той главе теории Н. И. Вавилова по возможности близко к подлиннику и отмечая, что на фоне мировой литературы по дарвинизму они являются наиболее крупными за последнее время, мы все же должны оговориться, что основа их, по-нашему, спорная. Суть дела в том, что и в теории гомологических рядов и в теории генных центров понятие о гене как о самодовлеющем материальном теле поставлено безоговорочно. Понятие о гене, о корпускуле, обусловливающей своим присутствием ту или другую особенность организма, как причина обусловливает действие, возбуждает в нас живейшее чувство противоречия". Сойфер, конечно, никогда не напишет, что выдающийся учёный того времени тоже до конца жизни не соглашался с генетиками.
   И хотя находящийся в весьма преклонном возрасте Комаров был в меньшинстве, тем не менее, до конца 30-х гг. даже среди крупных биологов оставались ещё немногие неверующие в гены.
  
   Однако дело не в том, что правота генетиков ещё в конце 30-х гг. (в 30-х, но не в 40-х!) была не до конца очевидна. И даже не в способах, которыми Лысенко и компания вели борьбу - оппоненты часто отвечали им тем же оружием. Дело в том, какие взгляды отстаивал сам Лысенко.
   "В самом деле, - чем занимаются генетики и цитологии... Они считают хромосомы, различными воздействиями изменяют хромосомы, ломают их на куски, переносят кусок хромосомы с одного конца на другой, прицепляют кусок одной хромосомы к другой и т. д. Нужна ли такая работа для решения основных практических задач сельского хозяйства?" - писал Лысенко в своём журнале "Яровизация" в 1935г.
   Вот одна из типичных дискуссий между Лысенко и Вавиловым. Николай Иванович, говорит об успехах и недостатках современной ему биохимии: "Отличить чечевицу от гороха по белку мы до сих пор не умеем.
   Лысенко (с места). Я думаю, что каждый, кто возьмет на язык, отличит чечевицу от гороха.
   Вавилов. Мы не умеем различить их химически.
   Лысенко. А зачем уметь химически отличать, если можно языком попробовать? 
   А вот другой, не менее красноречивый диалог. На заседании президиума ВАСХНИЛ Вавилов, стоя на трибуне, демонстрирует семена средиземноморского овса, устойчивого к ржавчине. Надпись на пакете с семенами, естественно, на латыни.
   Вавилов. Ботаническая наука международна, и поэтому наиболее удобной терминологией является латынь.
   Лысенко. Чтобы народ не понял.
   Презент. Тогда и исследовать не надо
  
   Сравним с днём сегодняшним. "Микробиологи, которых идиоты называют генетиками, затрачивают миллиарды долларов и создают "генетическую" копию овцы. А у тех, кто платит деньги за столь дикие опыты, не приходит в голову простая мысль спросить: а зачем эти деньги потрачены? Ведь племенной баран за полминуты создаст вам овцу гораздо лучшую, чем эта клонированная. 60 лет "генетики" тратят миллиарды на свои исследования, а те, кто действительно улучшает растения и скот (селекционеры), хором утверждают, что им эти "генетические" исследования никогда не были и даром нужны". Юрий Мухин: "Убийцы Сталина. Главная тайна XX века". Как видим, мало что изменилось, в презентах и митиных недостатка нет и сейчас.
  

0x01 graphic

  
   Не лучше у Лысенко обстояло дело и с добросовестностью. Подтасовка данных шла на регулярной основе. Яровизацию и другие методы проверяли независимо от Лысенко П.Н. Константинов и П.И. Лисицын. Независимо от них А.И. Лутков и М.И. Хаджинов. Аналогичные исследования велись за рубежом. И у всех результат был одинаков, и он отличался от лысенковского. Трофим Денисович же, забыв о яровизации, переключался на новый метод, вроде посева по стерне. А к тому моменту, когда учёные в течение нескольких лет заканчивали "разбор полёта", Лысенко уже уходил в следующий. Например, в летние посадки картофеля в южных районах. Или в яровизацию картофеля.
   Если читатель помнит, что такое яровизация, он должен быть сильно удивлён. Зачем же мочить картофель и выдерживать его мокрым и при низких температурах? Но оказывается, яровизация картофеля ничего общего не имеет с яровизацией зерна. В случае картофеля это... выдерживание на свету! Способ древний, как сама картошка, но взять этот старый способ, переименовать его, наобещать с три короба о его чудодейственности и широко разрекламировать, - до Лысенко никому в голову не приходило. А если пришло бы, то едва ли нашлась бригада прикормленных журналистов, философов-диалектиков, увязавших бы это с марксизмом, и покровителей наверху.
   Уже в середине 30-х стало очевидно, что речь не о научных ошибках - они были у всех, в т.ч. и у Вавилова - а о системе, которая никакого отношения к науке не имела вообще.
  
   Помимо яровизации и ветвистой пшеницы основными заслугами Лысенко были летние посадки картофеля, посадки деревьев "гнёздами", т.е. помногу, до восьми семян в одно "гнездо" и посадки пшеницы по стерне.
   Что касается посадок по стерне, то тут надо понять, что такое стерня. Это неубранные с поля остатки стеблей, которые в обычной ситуации запахиваются. Естественно, невспаханная почва, покрытая слоем торчащей соломы, затрудняет прорастание семян. Но идея Лысенко заключалась в том, что стерня удержит снег или сама станет дополнительным укрывным материалом для семян. И таким образом озимые можно будет сеять там, где раньше это не удавалось: они будут лучше укрыты от холода. Теоретически это могло сработать. Но практически не сработало, сегодня по стерне никто не сеет. А если сегодня кое-где и применяют по ряду причин безотвальную вспашку - то это всё равно вспашка со всеми трудозатратами, тогда как идея Лысенко состояла именно в том, чтобы не пахать и оставаться с урожаем.
   "Гнедовой" метод посадки заключался в том, чтобы сеять несколько семян деревьев в одно "гнездо". Под этот способ была подведена "философская" база: как мы видели выше, Лысенко отрицал внутривидовую борьбу, считая её ошибкой Дарвина, обусловленной буржуазными пережитками в его сознании. Лысенко опровергали и теоретически, и практически. Ссылаясь в т.ч. на опыт любого садовода, который прореживает морковь и редиску, если только хочет получить урожай. Но Лысенко продолжал настаивать, что деревья будут только помогать друг другу расти, а дойдя до определённой стадии "лишние" пожертвуют собой ради лидера. Он называл этот процесс самоизреживанием. После 48-го года спорить с ним уже не осмеливались. Хотя практики далеко не всегда следовали при выполнении сталинского плана лесопосадок лысенковским рекомендациям. Как исходя из здравого смысла, так и из экономии семян. Сегодня гнездовой способ нигде не используется.
   Летние посадки картофеля - тоже отнюдь не ноу-хау. В ряде регионов так делают с самого появления в них картофеля. Новшество Лысенко заключалось в том, что такие посадки способны оздоровить наследственность картофеля. Чего, понятно, не случилось.
   Больше всего пишут о том, что Лысенко получил сталинскую премию за способ посадки картофеля верхушками. Вот как о клубнях пишет защитник Лысенко Назар Назаренко. "Сразу же необходимо оговориться - над этой проблемой работал целый штат сотрудников под эгидой ВАСХНИЛ, Лысенко был руководителем этой темы и непосредственно отвечал за ее разработку и внедрение. Анализ его работ показывает, что им были обоснованы рекомендации по заготовке, хранению, предпосадочной подготовке срезанных верхушек клубней, в том числе рекомендации по их яровизации, а также рекомендации по времени и способах посадки.
   В частности, не были известны случаи кратковременного хранения верхушек (разработка данного вопроса начиналась "с нуля"), массовой заготовки и длительного хранения верхушек (необходимо учесть, что посадки должны были выполнять колхозы на больших площадях, а не на личных участках). Далее, описывается, что помимо разработки вопросов сбора, хранения и подготовки к посадке, сотрудники Лысенко проводили широкую пропагандистскую кампанию по внедрению данного метода. Иными словами, разъясняли специалистам, которые привыкли, к другой агротехнике, каковы выгоды и особенности нового метода посадки.
   Наконец, была разработана подробнейшая инструкция по заготовке и хранению верхушек клубней в домашних условиях. Основной упор в инструкции сделан на личные приусадебные хозяйства. Интересно, сколько людей спасла от истощения и голодной смерти эта инструкция в годы Великой Отечественной? По-видимому - немало..."
   Вызывает непонимание фраза "не были известны случаи кратковременного хранения верхушек". Выходит, что длительное хранение разработано было, но Лысенко "с нуля" разработал кратковременное. А чем условия кратковременного отличается от условий длительного? Согласно работам самого Лысенко - ничем.
   Что в статье Назенко соответствует действительности, так это - упор на личные приусадебные хозяйства. Это противоречит его же утверждению из предыдущего абзаца, что посадки должны были выполнять колхозы на больших площадях, а не на личных участках, но зато соответствует истине. По большому счёту "новаторство" Лысенко заключается в том, что он взял известный каждой крестьянке способ посадки верхушками и расписал его в подробностях на многих страницах. Причём, в масштабах колхозов и совхозов лысенковские рекомендации на практике были просто неприменимы.
   Процитируем "картофельную" статью Лысенко из "Правды", "...высаживать крупные целые клубни, допустим, весом 150-200 и больше граммов, в большинстве случаев бывает невыгодным: слишком много по весу нужно посадочного материала на единицу площади. Поэтому крупные клубни весом 100-150 и больше граммов, как правило, для целей посадки не используются. Их пускают для продовольственных целей и технической переработки ... Разрезать же такие большие клубни перед посадкой на большее число частей, чтобы уложиться в обычную весовую посадочную норму, так же, как правило, нельзя. Хорошие, жизнедеятельные глазки на клубнях расположены, главным образом, только в верхней его части, и отрезки (куски клубня) средней и нижней части клубня дают запоздалые и более слабые всходы.
   В результате самые крупные клубни, весом не ниже 150-200 граммов, способные давать самые высокие урожаи, как правило, для посадки не используются, и многие площади картофеля засаживают целыми клубнями весом не больше 50-70 граммов.
   Однако хорошие, крупные клубни картофеля, идущие для продовольственных и технических переработок, одновременно можно использовать и для посадок: путём срезания с них верхушек.
   Глазки (почки) в верхушке клубня наиболее жизнедеятельны, способны наиболее крепкие и здоровые ростки..." и т.д. Во всём тексте статьи обращает на себя внимание огромное число вводных конструкций "как правило", "главным образом" и т.п. Иногда - эти конструкции явно лишние: "расположены, главным образом, только в верхней его части". А также смысловые повторы.
   Но иначе написать хоть сколь-нибудь объёмную статью Лысенко просто не мог, ведь все рекомендации сводились к следующему:
   - отрезать 8-10% верхней части клубня,
   - хранить при температуре 1-3 градуса Цельсия.
   - "Срезанные верхушки в хранилище нужно разостлать слоем в 10-20 см, толщины на пять-десять дней для лёгкого просушивания, после чего их можно держать слоем в 30-40 см. толщины. Лучше всего верхушки после лёгкого просушивания пересыпать в хранилище сухим песком или сухой землей".
   Но главное - не то, что "ноу-хау" Лысенко, напечатанное в военные годы нескольких номерах "Правды" и ряде журналов, было старым как мир. А то, что предложения Лысенко заключались не в том, чтобы употребить в пищу больше картошки, сохранив то же количество семенных клубней. А в том чтобы наоборот - увеличить количество семенного картофеля за счёт срезания верхушек с больших клубней, которые ранее шли целиком в пищу. Таким образом, благодаря этим рекомендациям советский человек мог недоесть 8-10 процентов картофеля, зато получить некоторую прибавку к семенному фонду.
   Практическая ценность лысенковского "открытия", мягко говоря, вызывает сомнения. И уж точно эти прелести совершенно неприменимы в условиях голода, когда люди вынуждены есть не то что пищевой картофель, а семенной и даже т.н. "горох", мелочь, которая не годится на семена, и в обычное время идёт на корм свиньям. Понятно, что в таких условиях рекомендации Лысенко по превращению в семена 10% съедобной массы картофеля совершенно лишены смысла.
   Теперь представьте, как эти рекомендации должны были выполняться в совхозах и колхозах. В хранилищах есть только семенная картошка - мелкая. Крупные пищевые клубни либо сданы государству, либо розданы колхозницам на трудодни. Значит, каждая колхозница должна несколько раз в неделю (столько раз, сколько варит дома картошку) нести в колхозное хранилище свежие верхушки клубней и заниматься их просушкой. А зачем ей это надо? И кто будет контролировать, не съели ли голодные дети колхозницы эти верхушки? И все ли верхушки она донесла до хранилища сегодня, не съела ли штуки 2-3? Способ Лысенко теоретически годится ещё для личных хозяйств, и то лишь при условии избытка пищевого картофеля и недостатка семенного, иначе ни один нормальный человек заниматься такими глупостями не будет. Но ситуация с избытком пищевого картофеля и нехваткой семенного едва ли представима на практике.
   Как смысла предложений Лысенко (если он снизошёл до чтения хотя бы статей в "Правде") умудрился не заметить кандидат сельхоз наук Назаренко? Видимо, им двигали те же мотивы, что и покровителями Лысенко в Наркомземе и Сельхоз отделе ЦК.
   Встаёт вопрос, что же, никто в стране, кроме Лысенко, не занимался клубнями? Предоставим слово Д.В. Павлову, начальнику Управления продовольственного снабжения Красной Армии.
   "Отдел возглавлял офицер-агроном С. А. Ипокян, выпускник Сельскохозяйственной академии им. Тимирязева. Знания, полученные им в академии, большой опыт работы в сельском хозяйстве и организаторские способности позволяли ему правильно вести сельскохозяйственные работы в военных условиях. Ипокян постоянно держал связь с академией, получал от ученых советы и рекомендации. Весной 1943 г., когда не хватало картофеля для посадки, ученые предложили разрезать картофелины на две части и обе половинки сажать. Такой способ посадки был известен и раньше, но, как разрезать клубни, многие военные хозяйственники не знали. ГУПСКА собрало в Москву начпродов фронтов, армий, руководителей крупных подсобных хозяйств, и профессор В. И. Эдельштейн увлекательно рассказал им об этом способе посадки, показал, как следует разрезать картофель, чтобы сохранить ростки, и как сажать половинки в землю. Профессор был убежден, что при соблюдении правил посадки урожай картофеля будет хорошим. В действительности так и вышло. Мы сумели на большой площади посадить картофель и получить высокий урожай".
   Картофелем действительно занимались. И пока Лысенко разрабатывал методички о том, как меньше съесть, вопросами о том, как больше посадить, занимались другие люди. Кстати, Виталий Иванович Эдельштейн подписал в 1955-м году антилысенковское письмо трёхсот, о котором скажем ниже.
  
  

0x01 graphic

Просо. Или просто пшено

   Что же касается урожайности проса, поднятой Лысенко, то здесь его поклонники тоже вольно работают с фактами. Дело в том, что урожайность проса (или попросту пшена) была в СССР значительно ниже мировой. Связано это было с отсутствием сортовых семян и отсталой агротехникой. В 37-м год ЦК и СНК приняли даже совместное постановление "Об организации посевов проса чистосортными семенами и об улучшении семеноводства по просу". Агротехнику подняли до современного уровня, начали сеять сортовые семена. Урожайность поднялась до среднемировой. Конечно, когда Лысенко был в силе, это достижение приписывалось лично ему. Но никаких принципиально новых приёмов или сортов ни он, ни его сотрудники не предложили. Говоря о сортовых семенах, не лишне вспомнить, кто был в стране главным специалистам по семенам. Разве Лысенко?
   Кстати, о Вавилове. На совести этого "вредителя" вся современная мировая селекция картофеля. Именно он заложил её основы в СССР, и весь мир копировал либо независимо повторял пути вавиловцев. Николай Иванович обнаружил, что вся Европа сидит на потомках всего двух сортов, вывезенных из Нового света ещё конкистадорами, в то время как на родине картофеля осталось не то что сортов - много видов картофеля. По заданию Вавилова его сотрудник С.М. Букасов несколько лет занимался соответствующими работами в южной Америке и присылал клубни в СССР. Некоторые ботанические виды картофеля носят его имя, как человека, впервые их описавшего. Вот на основе этих клубней, переживших Блокаду, и выведены многие сорта.
  

0x01 graphic

С.М. Букасов

  
   Практическая деятельность Вавилова сотоварищи не заканчивается картофелем. Здесь и зерновые, и злаки, и хлопчатник. В общей сложности десятки сортов. Продолжается эта деятельность и сегодня. ВИР долго били, но в итоге он жив, в нём работают люди, которые считают себя наследниками Вавилова, и практически в любом питомнике вы можете найти сорта различных культур, выведенные во Всероссийском институте растениеводства им. Вавилова. Есть сорта, которые так и называются. ВИР.
   За всё время Лысенко и его ученики не дали миру ни одного сорта чего бы то ни было. Ни единого, кроме "выведенных за 3 года" по настоянию Яковлева "сортов", о которых все, включая самого Лысенко, тут же забыли. Нет сегодня и плеяды учеников-селекционеров, способных практическими достижениями отстоять "честное имя" Лысенко. Таковые попадаются лишь среди политических публицистов.
  
   Итак, мы имеем дело с лысенковской системой фальсификаций. Вот что получилось, когда она после 48-го года вырвалась на оперативный простор, когда её перестали сдерживать.
   Вегетативная гибридизация. "Менделисты-морганисты не могут со своих позиций допустить существования вегетативных гибридов. То, что никак нельзя было опровергнуть, относилось ими в разряд непонятных, необъяснимых явлений, названных химерами. На самом же деле, так называемые "химеры" можно рассматривать как проявление смешанной наследственности, когда одна часть организма несёт свойства одного из компонентов, а другая - другого".
   Понятно, что никакой вегетативной гибридизации не существует. Каждый садовод-любитель в курсе, что сколько не прививай грушу на черноплодку, из семян груши будут вырастать только груши.
  
   Авакян (тот самый, который выращивал невиданные урожаи ветвистой пшеницы) делает ещё одно открытие. Он пришёл к выводу, что не существует фитогормонов. "Можно безошибочно констатировать, что гормональная теория развития - это тот же морганизм-менделизм, то есть тот же формализм и метафизика в физиологии". (Агробиология. 1948. N 1. С. 47-77). Тем самым ученик Лысенко "доказал", что фитогормонов не существует. В настоящее время многие садоводы любят пользоваться различными стимуляторами роста, в которых рекомендуется замачивать семена и укореняемые черенки. Чудодейственность этих препаратов часто преувеличивается в рекламных целях, но они реально работают. Их действие обычно (в т.ч. и самого популярного из них "эпина") основано как раз на "метафизических" фитогормонах. Кстати, открыли их в СССР, но благодаря тому, что Авакян их "закрыл", они пришли к нам с запада.
  
   Что касается теории, то сам Лысенко кратко сформулировал своё кредо в 1947-м году так: "На наш взгляд в живом теле нет никакого отдельного или особого от тела наследственного вещества. Под наследственностью растений и животных мы понимаем не особое вещество, а свойство живого тела - жить, расти, развиваться. Все это идет через обмен веществ живого тела с внешней средой. Построение тела в процессе его роста и развития идет через ассимиляцию, иными словами, тело организма со всеми его свойствами и качествами получается из ассимилирован-ной пищи. Организм, согласно своей природе, согласно своей наследственности избирает из окружающей внешней среды нужные ему условия.
   В какой степени тело организма в каждом новом поколении строится сызнова, в такой же степени сызнова в каждом поколении получаются и все свойства этого тела, в том числе и его наследственность. Поэтому, изменяя условия жизни, условия обмена веществ, можно изменять построение тела организмов и соответственно воздействию условий внешней среды направленно изменять наследственность, то есть природу организмов".
   Удивительно ли после этого, что по протекции Лысенко наука в СССР была вынуждена признать "открытия" Ольги Лепешинской. Старой большевички, избравшей уже в зрелом возрасте стезю биологии. Науке на беду.
   Лепешинская "обосновала" теоретически возможность превращения одних организмов в другие. Бальзам на душу Лысенко! В 45-м году он написал предисловие к её книге и предоставил её в комитет по сталинским премиям.[14] Единственный член комитета, голосовавший "за" Лепишинскую был сам Лысенко, все остальные - против. Очевидная антинаучность взглядов привела к тому, что Лепешинскую подвергли резкой критике, и она была вынуждена выйти на пенсию.
   После 48-го года Лепешинская стала зав. Лабораторией. Лаборатория находилась у неё дома, где она и работала. Все делали вид, что одобряют и поддакивали очевидному безумию. Связываться с Лысенко и его протеже, как все теперь уяснили, было себе дороже. "Новые виды зарождаются в недрах старых видов... рожь может порождаться пшеницей, причем разные виды пшеницы могут порождать рожь. Те же самые виды пшеницы могут порождать ячмень. Рожь может также порождать пшеницу. Овес может порождать овсюг и т. д. Все зависит от условий, в которых развиваются данные растения" - говорил Лысенко. Теперь это было ещё и 'теоретически обосновано'. Если уж живые клетки зарождаются из неживого вещества, как 'доказала' проф. Лепешинская, то ржи произойти из пшеницы - проще простого. 'Учение' Лепешинской позволяло устранить главный аргумент противников Лысенко: никто и никогда не видел как из клетки ржи получалась клетка пшеницы.
   'Верил' утверждениям Лепешинской и сам Лысенко, найдя в них объяснение перехода пшеницы в рожь: "Каким путем это происходит? Можно ли себе представить, что, например, клетка тела пшеничного растения превратилась в клетку тела ржи?
   Этого я себе не могу представить. Этого быть не может.
   Мы себе представляем это дело так: в теле пшеничного растительного организма... зарождаются крупинки ржаного тела. Но это зарождение происходит не путем превращения старого в новое, в данном случае клеток пшеницы в клетки ржи, а путем возникновения в недрах тела данного вида, из вещества, не имеющего клеточной структуры, крупинок тела другого вида. Эти крупинки вначале также могут не иметь клеточной структуры, из них уже потом формируются клетки и зачатки другого вида".
  
   Дальше - больше. Вскоре (с подачи не покладая рук трудящегося на ниве марксизма Марка Митина) появился ещё один самородок, перевернувший всю мировую науку. Ветеринар Г. М. Бошьян, сделавший сразу десяток великих открытий: "Открытие первое: "Установившееся у микробиологов представление, что переход вирусов в микробы невозможен, принципиально неверно и в своей основе метафизично. Результаты наших работ... опровергают это представление". Микробная клетка состоит из тысяч вирусных частиц, каждая из которых может дать начало новой микробной клетке". "Добиться превращения вирусов в микроорганизмы далеко нелегко, для этого необходимо постепенное "приручение" вирусов к данной питательной среде".
   ...
   Открытие пятое: "...современное представление о мертвой природе анти-биотических веществ ошибочно и научно не обосновано. Антибиотические вещества представляют собой не что иное, как фильтрующуюся форму тех микроорганизмов, из которых они получены".
   Открытие седьмое: "Из раковых опухолей выделены микробные клетки...".
   Открытие восьмое: "Выделение живых микробов из считавшихся ранее стерильными препаратов... опровергает результаты известных опытов Луи Пасте-ра по этому вопросу".
  
   Правда, в Бошьяне Лысенко почуял конкурента и дал отрицательную оценку его работам. Но и после этого Бошьян никуда не делся. Да и разве мог бы он появиться, не имея перед глазами примера Трофима Денисовича?
  

0x01 graphic

О.Б. Лепешинская

  
   Зато кому Лысенко благоволил, так это Жоресу Александровичу Медведеву - в те годы убежденному стороннику Лысенко. В диссертации Медведева доказывалось, что хромосомы не имеют никакого отношения к полу организмов: "Пол определяется не генами, не зародышевой плазмой, а такими внешними и внутренними факторами развития растений, как стадийность, возрастность тканей, полярность клеток, обмен веществ, условия внешней среды и т. д". Медведев утверждал, что его работа "является наглядным доказательством несостоятельности морганистских объяснений гетерогаметности мужского пола с помощью половых (X и Y) хромозом"
   Таким образом Медведев "доказал", что столь уважаемая всеми современными любителями научпопа Y-хромосома к передаче пола никакого отношения не имеет. Любопытно, что став в будущем на стезю борца с лысенковщиной, защитника правды и диссидента, Медведев свою собственную лженаучную диссертацию не упоминал. И вместо того, чтобы "с негодованием и ужасом" от неё отречься, продолжал подписываться как кандидат наук.
  
   Вполне очевидно, что всё это обильно поливалось идеологическим соусом. Вот, как писал Лысенко в 1947-м. "Чем объяснить, что буржуазная биологическая наука так дорожит "теорией" о внутривидовой конкуренции? Ей нужно оправдать, почему в капиталистическом обществе громадное большинство людей, особенно во время перепроизводства материальных благ, ведет бедный образ жизни.
   Все человечество принадлежит к одному биологическому виду. Поэтому буржуазной науке и понадобилась выдуманная внутривидовая борьба. В природе внутри вида, говорят они, между особями идет жестокая борьба за пищу, которой не хватает, за условия жизни. Побеждают более сильные, более приспособленные особи. То же самое происходит, мол, и между людьми: капиталисты имеют миллионы, а рабочие бедствуют, потому что капиталисты якобы умнее, способнее по своей природе, по своей наследственности.
   <...>
   Мы, советские люди, хорошо знаем, что угнетение трудящихся, господство капиталистического класса и империалистические войны ничего общего не имеют ни с какими законами биологии.
   Буржуазная биологическая наука, по самой своей сущности, потому, что она буржуазная, не могла и не может де-лать открытия, в основе которых лежит непризнанное ею положение об отсутствии внутривидовой конкуренции. По-этому и гнездовым севом американские ученые заниматься не могли. Им, слугам капитализма, необходима борьба не со стихией, не с природой; им нужна выдуманная борьба между белоколосой и черноколосой пшеницей, принадлежащими к одному виду. Выдуманной внутривидовой конкуренцией, "извечными законами природы" они силятся оправдать и классовую борьбу, и угнетение белыми амери-канцами черных негров. Как же они признают отсутствие борьбы в пределах видов?"
  
   О.Б. Лепешинская "В нашей стране уже нет враждебных друг другу классов, и борьба идеалистов против диалектиков-материалистов все же, в зависимости от того, чьи интересы она защищает, носит характер классовой борьбы. И действительно, последователи Вирхова, Вейсмана, Менделя и Моргана, говорящие о неизменности гена и отрицающие влияние внешней среды, являются проповедниками лженаучных вещаний буржуазных евгеников и всяких извращений в генетике, на почве которых выросла расовая теория фашизма в капиталистических странах. Вторую мировую войну развязали силы империализма, в арсенале которого был и расизм" (Совещание по проблеме живого вещества. М., 1951. С. 13). Понятно, что обвинение человека в фашизме в те года было равносильно требованию его физически уничтожить.
  
   Лысенковская идиллия должна была кончится в 53-м году. И, учитывая озлобление противников Лысенко, кончиться должна была трагически. Но не кончилась, потому что в марте 53-го не стало Сталина. Об этой истории поговорим в следующем разделе. А на последок надо сказать, что в марте 53-го, откликнувшись на смерть Иосифа Виссарионовича, Лысенко и сам попробовал себя - пожалуй, впервые - в качестве марксистского философа.
   "Сталинское учение о постепенных, скрытых, незаметных количественных изменениях, приводящих к быстрым качественным коренным изменениям, помогло советским биологам обнаружить у растений факты осуществления качественных переходов превращения одного вида в другой", - сообщил убитым горем советским гражданам Лысенко. И был, кстати, неправ.
   Сталин в конце жизни не испытывал особой любви к товарищам, увлечённым "быстрыми качественными коренными", т.е. взрывным, изменениям. "Вообще нужно сказать к сведению товарищей, увлекающихся взрывами, что закон перехода от старого качества к новому путем взрыва неприменим не только к истории развития языка, - он не всегда применим также и к другим общественным явлениям базисного или надстроечного порядка." - писал он в знаменитой работе "Марксизм и вопросы языкознания". Что уж говорить о скачке от одного биологического вида в другой, если даже с 'надстроечного порядка' явлениями человеческого общества не всё так просто! Но Сталин с того света возразить уже не мог.
  

Несостоявшийся конец

   Центром борьбы с Лысенко опять стал Ленинград. Но возглавляли эту борьбу уже не люди Жданова, а люди Маленкова. Георгий Максимилианович, как мы помним, уже участвовал в этом процессе перед Августовской Сессий. Однако, заметив, что Лысенко поддерживает сам Сталин, своевременно устранился. И сполна воспользовался тем, что сын главного конкурента - Жданова - подставился под удар.
   После знаменитого Лениннгардского дела, когда ряд руководителей Ленинградского Обкома отправился в мир иной, к власти в городе на Неве пришли ставленники Маленкова. Первым секретарём стал В.М. Андрианов. Перебежавший в 53-м году к Берии, а после ареста того, поплатившийся за это. А ректором ЛГУ был утверждён А.А. Ильюшин, выдающийся специалист по сопромату и аэродинамике, который в военное время трудился (как и его более знаменитый однофамилец) в авиапромышленности, которую курировал всё тот же Маленков.
   Кафедру дарвинизма в ЛГУ возглавил после августовской сессии Презент. Он же умудрялся возглавлять одновременно биолого-почвенный факультет МГУ, что говорило о скудости кадров Лысенко. Впрочем, деятельность Презента и была направлена на то, чтобы пополнять ряды "учёных" сторонников Лысенко, снабжённых дипломами двух главных ВУЗов страны. Какие эти люди писали потом диссертации, мы уже увидели на примере Медведева.
   Ильюшин, опираясь на поддержку Персека Андрианова, почти сразу повёл против Презента войну. Лидерами её стали профессора Н.В. Турбин, Л.Е. Ходьков и И.И. Новиков, которые ещё в первой половине 51-го года начали добиваться смещения Презента.
   22 ноября 1951 на партсобрании факультета Презенту задали трёпку в его же стиле. Как пишет исследователь Э. Колчинский, "Презенту инкриминировали уже не только развал научной и педагогической работы, приписывание часов занятий, прием на работу в лаборатории физиологии растений и физиологии развития сотрудников, непригодных к научной работе. Его обвиняли в двурушничестве, в антимарксизме, в троцкизме, в связях с Н.И. Бухариным и другими "врагами народа", в космополитизме, в попытках приписать себе главную роль в разработке мичуринской биологии, в высказываниях, порочащих В.И. Ленина и принижающих научное значение трудов И.В. Сталина, в восхвалении достижений зарубежных ученых и игнорировании отечественных, в развале работы кафедры, в очковтирательстве, в насаждении подхалимажа и зажиме критики, в семейственности, в бытовом разложении, в принуждении к сожительству студенток и аспиранток. Указывалось, что на кафедру Презент принимал, прежде всего, родственников, включая новую жену, и знакомых евреев".
   Все эти обвинения затем подтвердились, и Презент был уволен из университета. А после - и вовсе исключен из Партии, что грозило ещё более крупными неприятностями. За первую половину 1952-го года кафедру вычистили от родственников и знакомых Презента.
   Дальше противники Лысенко стали действовать ещё смелее. В 1952 в "Ботаническом журнале" вышла едкая антилысенковская статья директора биологического НИИ ЛГУ Н. В. Турбина, затем - вторая, принадлежащая Н.Д. Иванову. Здесь речь шла уже о самом Лысенко, а не о его соратниках, пусть даже самых близких, как Презент. Критики Лысенко из "Ботанического журнала", (ред. академик В.Н.Сукачёв), выучили все уроки, которые преподали им Лысенко и Презент. В частности, Лысенко критиковали в т.ч. и за отход от мичуринского учения.
   По словам Турбина, его статья вышла с ведома Сталина. Характерно, что Турбин не побоялся рассказать об этом в Перестройку на заседании Комиссии по анализу истории развития генетики в СССР, которое состоялось в октябре 1988-м года. Понятно, что упоминание Сталина в положительном контексте в самый разгар Перестройки свидетельствует о том, что 75-летний генетик вряд ли врал. Хотел бы "из зависти оклеветать великого учёного Лысенко", уж точно бы не вспомнил в положительном контексте Сталина в самый разгар перестроечной истерии.
   Как пишет никоим образом не замеченный в симпатиях к Сталину и "тоталитаризму" К. О. Россиянов, "Существуют многочисленные данные о том, что критика Лысенко в последний период жизни Сталина была инспирирована свыше. Так, по признанию Н.В. Турбина, публикация статей в "Ботаническом журнале" была санкционирована Ленинградским обкомом КПСС, выполнявшим распоряжение Сталина и Маленкова. Это свидетельство Турбина тем более убедительно, что в результате своего признания он сам предстает в крайне невыгодном свете. Сохранилось и письмо Лысенко секретарю Ленинградского обкома КПСС В.М. Андрианову (9 января 1953 г.). Причину своего обращения в Ленинградский обком Лысенко объяснил следующей путаной фразой: "Данным письмом занимаю Ваше время только потому, что до меня дошли слухи (хотя я им и не верю), что обе статьи до их опубликования якобы просматривались в Ленинградском обкоме КПСС"".
   Лысенковское письмо если и возымело действие, то противоположное. После него новый ректор ЛГУ А.Д. Александров возвращает в Университет бывшего декана биофака М.Е. Лобашёва, уволенного в 48-м году "морганиста". Правда, пока только профессором. Кстати, когда Лобашёва исключали из партии, с пламенной речью выступал именно Презент. Согласно стенограмме, его прервали вопросом из зала:
   - Как же так, но ведь товарищи, о которых вы го-ворите, почти всю войну с оружием в руках воевали с фашистами, они были удостоены военных наград.
   - Это не аргумент, они боролись с фашизмом чисто эмпирически.
   Ни Презент, ни Лысенко - два здоровых сорокалетних крепких мужика - с фашизмом "эмпирически" не боролись. Бороться с фашизмом, они предпочитали на высшем, идейно-философском уровне, выискивая фашистов среди своих научных оппонентов.
  
   В 52-м году Маленков в докладе на XIX съезде партии говорит о необходимости критики в науке. Это - очевидное повторение и втолковывание в головы аудитории недавнего тезиса самого товарища Сталина из его работы "Марксизм и языкознание". О группе Мара в лингвистике Сталин писал так. "Общепризнано, что никакая наука не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики. Но это общепризнанное правило игнорировалось и попиралось самым бесцеремонным образом. Создалась замкнутая группа непогрешимых руководителей, которая, обезопасив себя от всякой возможной критики, стала самовольничать и бесчинствовать". Со стороны вождя, ещё недавно способствовавшего разгрому конкурентов Лысенко, это была очевидная самокритика.
   Намёк поняли не только маленковские ставленники в ЛГУ. Директор Ботанического института АН СССР П.А. Баранов пишет в Президиум Академии наук записку, в которой заговорил даже о возобновлении работ по официально объявленным лженаучными гетерозису и инцухт-методу.
  
   Очевидно, что уже с конца 51-го года, а то и раньше, сталинский кредит доверия Лысенко подошёл к концу. И быстрому решению вопроса препятствовали только политические соображения: в одночасье объявить лжеучёным человека, который был всего 3 года назад объявлен надеждой отечественной и мировой биологии, было невозможно. Требовалось время, но времени не хватило. Сталин умер в 53-м году.
  

Дорогой Никита Сергеевич...

   Вспоминает Академик Александров, ректор Ленинградского Гос Университета с 1952 по 62гг.: "А потом, когда наступила оттепель, Презент вернулся. Был приказ министерства восстановить его, сняв с заведования кафедрой дарвинизма Завадского. <...> Говорят, что в те времена ничего нельзя было сделать вопреки указаниям сверху. Вообще говоря, дело в том, что больше всего возмущаются прошлым самые подлые люди, лакеи. Лакей ненавидит барина и только. На том партактиве был Хрущев. Он в заключительном слове кричал мне: "Как так - ректор приказов не выполняет? За это из партии исключают, с работы снимают, а в военное время расстреливают". Покричал, и на этом дело кончилось. Презент был уверен, что будет восстановлен. Я его не допустил в Университет. Не надо было слишком бояться".
   Смерть Сталина изменила политический расклад в стране: к власти пришёл триумвират, состоящий из Берии, Маленкова и Хрущёва. Хрущёвский любимец Лысенко незамедлительно стал возвращать утерянное влияние. Уже в марте 1953 г. Презента восстанавливают в партии и ставят на партучет в ЛГУ. Процесс падения Лысенко был остановлен.
  
   Следующим раундом борьбы стал 1955-й год. При личном участии Маленкова был положен конец аферам М.Г. Бошьяна. По официальным данным деятельность Геворга Мнацакановича обошлась государству 1 млн. 330 тыс. рублей. Ранее боровшийся с Бошьяном Лысенко теперь встал на его защиту, понимая, Бошьян - лишь начало, и следующим может стать он сам. На пленуме ВАК Лысенко резко выступал против лишения Бошьяна степени доктора наук.
   Затем последовало знаменитое письмо трёхсот, направленное в ЦК партии с призывом покончить с лысенковщиной. Это письмо подписали 297 ученых, и позднейшие публицисты округлили некрасивую цифру. Большинство подписавших были специалистами, т.е. биологами. А среди представителей других областей науки, присоединивших свои подписи, было большинство крупных учёных своего времени. Причём, независимо от их политических взглядов, или вообще наличия таковых: от А.Д. Сахарова до И. Р. Шафаревича.
   Игорь Васильевич Курчатов, отец советской атомной бомбы и мирного реактора, был едва ли не главным организатором письма трёхсот, хотя сам его и не подписывал в силу особенностей занимаемого им положения (член ЦК). Едва ли не вся информация о письме получена из бумаг его личного архива. Там же обнаружен и полный текст письма.
  В письме отмечалось, что в школах и ВУЗах по-прежнему преподаётся учение Лысенко и Лепшинской, и что напечатать критику Лысенко очень непросто. А также на фактическом материале показывалась практическая 'ценность' лысенковского новаторства.
   "...за 15-20 лет методами "вегетативной гибридизации" и "переделки" ничего ценного не было создано. После семи лет безраздельного господства Лысенко, которому были предоставлены невиданные в истории науки возможности для работы, стала совершенно ясной методическая порочность и недоброкачественность работ Лысенко, И.Е. Глущенко, А.А. Авакяна и др., положенных в основу этих приёмов выведения новых сортов".
   1955-й год - это начало двух хрущёвских эпопей в сельском хозяйстве. Освоения Целины и повсеместного внедрения кукурузы. Обе эпопеи были тесно связаны с Лысенко. Целину теоретически разрабатывал наш старый знакомый Бенедиктов, практические же рекомендации давал ВАСХНИЛ с Лысенко во главе. Целинная эпопея - это союз всех троих. Здесь и хрущёвская мечта об агрогородах, заимствованная ещё в 30-х у наркомзема Украины Шлихтера. И агротехнические новшества Лысенко. И "высокий профессионализм" Бенедиктова. Результат целинной эпопеи известен всем.[15]
  

0x01 graphic

Одно из типовых стихотворений тех лет о гибридной кукурузе

  
   К кукурузе, как мы помним, Лысенко тоже имел прямое отношение. Именно благодаря ему в стране не было гибридной кукурузы, полученной методом инцухта. Как отмечалось в письме 300, "Ближайший помощник Лысенко - И.Е. Глущенко, вынужденный на словах признать значение гибридов инцухтированных линий, в то же время пытается опорочить метод инцухт. Вся его статья в "Известиях" (6.05.1955) посвящена пропаганде для новых районов культуры кукурузы тех же межсортовых гибридов, о которых говорит Лысенко".
   На временное падение Лысенко повлияло несколько факторов. Во-первых, он был ответственен за отсутствие в СССР той самой гибридной кукурузы, семена которой теперь Хрущев закупал в США. Во-вторых, репутация Лысенко в научной среде был низкой как никогда, и это пока ещё имело для Хрущёва значение. В-третьих, Хрущёв не обладал всей полнотой власти, ему приходилось делить её с тем же Маленковым. А кроме того, ему важно было играть в демократию, по крайней мене до XX съезда 56-го года, а Лысенко ассоциировался у многих со Сталиным.
  
   После письма трёхсот Лысенко временно потерял часть постов. Даже в ВАСХНИЛ его на время подменил его же верный соратник Лобанов. Но после того как Хрущёв разгромил "антипартийную группу" (57-й год), тут же начался ренессанс Лысенко. Хрущёв добрался до почти безраздельной власти в стране и счёл возможным перестать считаться с кем бы то ни было.
   В восставании Лысенко из пепла, надо сказать, косвенно виноват ряд диссидентствующих граждан. Которые сидели тише воды ниже травы, а после XX съезда, вместо того, что бы заниматься своим прямым делом - наукой - занялись сведением счётов и написанием многочисленных статей о Лысенко, отправляя их на Запад. К ним тут же подключись соответствующим образом настроенные журналисты. Это уже упомянутые Медведев, Поповский и пр. В удивительной лживости этих "людей в белых одеждах" мы выше многократно имели удовольствие убедиться.
   Диссидентские пляски на костях, игры с заокеанскими друзьями, попытки превратить открытие могильного памятника Вавилову в Саратове в политический митинг с приглашением иностранных журналистов и пр. "милые шалости" нравились далеко не всем. У значительной части советских людей (не только партийных руководителей) эта публика, а также её методы и цели не вызывали ни малейшей симпатии. Лысенко этот фактор здорово поспособствовал. Он наглядно иллюстрировал его утверждения, будто с ним борются идеологические враги.
   Что касается самого Хрущёва, то он продолжал не любить генетику. Причём, едва ли смог бы внятно объяснить, за что именно. Вспоминает Е. К. Лигачёв "Известно, что Н.С. Хрущев не терпел генетиков, критиковал их за малую, по его разумению, пользу. У меня создалось впечатление, что Н.С.Хрущев признавал только того ученого, который занимался внедрением своих разработок в практику, только ту науку, которая непосредственно приносила пользу. Особо доставалось академику Дубинину. За несколько дней до прилета в Новосибирск Хрущев выступал во Владивостоке, подверг (в который раз!) критике академика. Дабы не было неприятностей у академика да и не расстраивать Хрущева (а нужно было решать накопившиеся вопросы), Лаврентьев дал поручение своим верным людям закрыть до прихода Хрущева комнату, где размещались генетики. Никита Сергеевич, сделав безуспешную попытку открыть дверь, прошел дальше. После отъезда Н.С. Хрущева у М.А.Лаврентьева были неприятности, но в конце концов, к общему удовлетворению, все закончилось без последствий".
  
   В конце 1958 г. по прямому указанию Н.С. Хрущёва была распущена редколлегия Ботанического журнала. Не поздоровилось В.Н. Сукачёву, П.А. Баранову, и др. борцам с лысенковщиной ещё сталинского призыва 52-го года. О них вышла разгромная статья в "Правде".
   Этой статьёй Никита Сергеевич не удовлетворился. Он лично примчался в Ленинград добивать строптивых биологов. Из стенограммы. "...Особенно плохо дело обстоит в области биологической науки, как об этом было указано в газете "Правда" от 14 декабря, где говорится о непонятном поведении "Ботанического журнала" и некоторых на-ших ученых. Вместо того чтобы по-деловому, по-научному друг друга критиковать и указывать на недостатки, дело переходит на оскорби-тельный тон, на унижение.
   Н.С-Хрущев (реплика): "Надо кадры посмотреть. Видимо, в редакцию подобраны люди, которые против мичуринской науки. Пока они там будут, ничего не изменится. Их надо заменить, поставить других, настоящих мичу-ринцев. В этом коренное решение вопроса".
   В 1961-м Лысенко восстановили на посту президента ВАСХНИЛ, что было, впрочем, формальностью. Генетика вновь в загоне в СССР. В то время, как весь мир уже давно изучает ДНК, в СССР официально поддерживают Лысенко, который роль ДНК продолжает отрицать.
   "Достижения мичуринской биологии, - отметил Н.С.Хрущев, - это результат настой-чивой борьбы ученых и практиков, они являются достояни-ем нашего народа, коммунистической партии. Эти достижения на практике, в производстве содействуют со-зданию обилия сельскохозяйственных продуктов, решению задач коммунистического строительства в нашей стране" (Правда. 1962.12 июля).
  
  

0x01 graphic

На переднем плане - Лысенко, Хрущёв и Микоян

  
   Вопреки расхожему мнению, укоренившемуся усилиями Ж. Медведева и прочих, Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР от 09.01.1963 N63 "О мерах по дальнейшему развитию биологической науки и укреплению ее связи с практикой" не было "насквозь Лысенковским". Оно было направлено на предоставление равных возможностей для развития "мичуринского направления" в биологии. В нём равно отмечалась необходимость поддержать как генетиков, так и "мичуринцев", в чём легко убедиться, обратившись к его тексту. Тем не менее, в нём от имени ЦК и Совмина официально провозглашалась успешность методов Лысенко. И таким образом, академик становился неприкосновенным. "Советские биологи мичуринского направления достигли больших успехов и занимают ведущее место в мире в области генетики, селекции и семеноводства, в особенности в вопросах управления наследственностью и ее изменчивостью, внесли существенный вклад в теорию и практику сельскохозяйственного производства. На этой основе советские ученые разработали и применяют в практике сельского хозяйства ряд новых селекционно-семеноводческих, агротехнических приемов - направленное изменение наследственно яровых сортов в озимые и озимых в яровые, внутрисортовое скрещивание растений-самоопылителей, свободное переопыление сортов, вегетативную и отдаленную гибридизацию".
   Таким образом, Хрущевский ЦК поддержал псевдонаучные утверждения о 'вегетативной гибридизации' и переделке озимых в яровые. А также тупиковое внутрисортовое скрещивание. Это было ошибкой вдвойне. Во-первых, потому что поддерживало ошибочные методы, во-вторых, потому что вновь вводило в практику решение научных споров административными методами. ЦК не закреплял своим авторитетом истинность положений Лысенко даже в 1948-м году. Для этого использовались только ВАСХНИЛ и АН СССР. Это очень важно для понимания степени поддержки Лысенко Хрущевым и Сталиным. А так же для понимания разницы в стилях работы этих двух руководителей.
   А 29-го января того же года в "Правде" и в "Известиях" - одновременно в двух главных газетах страны - вышла огромная статья Лысенко "Теоретические основы направленного изменения наслед-ственности сельскохозяйственных растений".
   В публицистике часто можно встретить мнение, что Т.Д. Лысенко - прототип профессора Выбегало из "Понедельника начинается в субботу" братьев Стругацких. Прочитав статью в Правде, каждый может в этом наглядно убедиться. Напомню, что статья в "Правде" вышла в 63-м году, а "Понедельник" закончен в 64-м.
   Лысенко пишет: "Без питания, без ассимиляции и диссимиляции живое тело становится неживым. Но если у такого тела, переставшего быть живым, не нарушена структура, то оно сохраняет жизнеспособность, оно способно стать живым при наличии условий внешней среды для процесса ассимиляции и диссимиляции. Такое тело способно стать живым при возобновлении питания. В общем, когда живое тело перестает быть живым, то оно может быть в двух состояниях: неживым, но жизнеспособным, когда у него не нарушена структура, и неживым - мертвым, когда у него нарушена структура и оно не способно вступать в единство с соответствующими условиями внешней среды, не способно их ассимилировать".
   Сразу вспоминается "Теперь можно было считать доказанным, что ежели человека не кормить, не поить, не лечить, то он, эта, будет, значить, несчастлив и даже, может, помрет. Как вот этот помер".
   Но удивительнее всего то, что Лысенко по-прежнему не отказался от своих главных тезисов. "Вейсман и Морган утверждали, а их последователи по существу до сих пор в биологической науке продолжают утверждать, что потомки получаются не из живого тела родителей, а из так называемой зародышевой плазмы, из особого наследственного вещества; из этой же наследственной плазмы получены и все предшествующие поколения. Живое тело (сома) смертно, зародышевая же плазма бессмертна. После Вейсмана зародышевую плазму начали называть наследственным веществом, состоящим из генов, т. е. крупинок какого-то особого наследственного вещества, которое находится в ядрах клетки. Теперь утверждают, что наследственным веществом является дезоксирибонуклеионвая кислота. Из таких утверждений, что живое тело, именуемое сомой, свойством наследственности не обладает. Наследственностью, по их мнению, обладает особое, отдельное, находящееся в живом теле (соме) вещество. На поиски такого наследственного вещества и направлены работников так называемой химической и физической генетики".
   Лысенко теперь признаёт участие (но только участие!) ДНК в формировании наследственности. "Этим самым мы не отрицаем возникновения у живого тела новых наследственных свойств вследствие ассимиляции им дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК), выделенной из других тел того же биологического вида". Но далее поясняет: "Если зачатки новых поколений возникают из таких же веществ и в таких же условиях, как это было в предшествующих поколениях, то у них будут такие же наследственные свойства, как и у предшествующих поколений. Если же зачатки нового поколения возникают из иных веществ и при иных условиях, то отдельные наследственные свойства у них будут иными".
   Дальше больше: "Несмотря на ряд твердо установленных фактов порождения в соответствующих условиях одними определенными биологическими видами других (причем эти факты легко проверяемы и повторяемы), в биологической науке часто задастся недоуменный вопрос: как это может происходить? Как это, например, твердая и мягкая пшеница может порождать рожь? Как это твердая 28-хромосомпая пшеница triticum durum может порождать зачатки, то есть зерна мягкой 42-хромосомной пшеницы Triticum vulgare. Мы этого себе представить не можем... А раз этого они себе не могут представить, то тем самым, на их взгляд, не заслуживают внимания и факты порождении одними биологическими видами других...
   ... отрицать порождение, например, в соответствующих условиях пшеницей ржи - это значит противоречить действительности, многовековой сельскохозяйственной практике предгорных районов земного шара".
   Лысенко в 1963-м году продолжает приписывать своим современникам взгляды полувековой давности, к тому же в своей интерпретации. А сам - по-прежнему настаивает на том, что наследственность не формируется ДНК. Факт не такой уж и поразительный: стоять на своём до последнего - приём известный даже самым мелким жуликам, пойманным с поличным. Поразительно, что в 63-м году ЦК по-прежнему поддерживает это направление.
  

0x01 graphic

  
   Хрущёв поддерживал Лысенко до самой своей отставки. Из речи Никиты Сергеевича на с/х пленуме ЦК в феврале 1964-го года.
   "Когда-то, лет пятнадцать тому назад, в Министерстве сельского хозяйства Союза возникла дискуссия среди уче-ных, как лучше вносить навоз в почву, как целесообразнее использовать то небольшое количество минеральных удоб-рений, которым в те годы располагала страна. Тогда мне-ния ученых разошлись. Академик Т.Д. Лысенко доказывал, что навоз лучше вносить в виде смеси с небольшим количе-ством извести и минеральных удобрений. <...>
   В те годы, как и в последующее время, я бывал на опытных полях, где вел свои работы тов. Лысенко, не толь-ко слушал его, но все видел своими глазами. <...>Я был тогда секретарем Московского комитета партии и ре-комендовал колхозам и совхозам шире применять способ приготовления удобрений, рекомендованный тов. Лысенко.
   И те, кто применял его метод со знанием дела, получали большие прибавки урожая.
   <...>
   Кто хочет применить метод тов. Лысенко, тот не прога-дает. Поезжайте в этом году и посмотрите на его пшеницу.
   Уверен, в хозяйстве будет получен, как всегда, хороший урожай.
   Посмотрите на кукурузу в "Горках Ленинских", на са-харную свеклу, посмотрите его хозяйство. Учиться надо таких ученых. (Аплодисменты)".
  
   Но как только не стало Хрущёва - не стало и Лысенко. В 1965 г. состоялся мартовский пленум ЦК КПСС, провозгласивший окончание эры господства 'мичуринской генетики'. При этом Трофиму Денисовичу оставили все возможности заниматься столь любимой им (по его заявлениям) практикой. Директором станции 'Горки ленинские' он оставался до самого конца - до своей смерти в 1976-м году. 'Народному академику' было 78 лет. Каких либо практических успехов станции в 'Горках' так за все годы и не зафиксировано.
  

Письмо 24-х

   В 1970-м году вышло письмо 24-х. Его сегодня пытаются выдать за попытку реабилитации Лысенко. Причём делают это сразу оба лагеря публицистов. С одной стороны либералы клевещут на подписавших его выдающихся селекционеров, называя их лжеучёными. С другой - мракобес-патриоты потрясают им, записывая тех же самых селекционеров в соратники и ученики Лысенко.
   На самом деле, письмо 24-х признавало ошибочной концепции Лысенко. Но в нём содержались требования прекратить нападки на обычную старую селекцию и дать селекционерам работать. Правда, в соответствии с укоренившийся за многие десятилетия традицией подписанты - видные селекционеры практики - называли селекцию "мичуринским направлением" и даже "теорией Дарвина-Мичурина". Попытки представить академиков П.П. Лукьяненко, В.Н. Ремесло, А. Л. Мазлуомова, В.С. Пустовойта и др. заслуженных селекционеров как верных лысенковцев не основаны на тексте письма. Более того, Пустовойт и Ремесло могут отчасти считаться как раз учениками Вавилова, с которым обоим доводилось сотрудничать. А Лукьяненко использовал семена из вавиловской коллекции для выведения своей знаменитой Безостой-1.
   Приведу отрывки из письма, отражающие его суть. Остальное - не имеет существенного значения, сомневающиеся могут ознакомиться с полным текстом.
   После Октябрьского Пленума ЦК КПСС (1964 г.) был положен конец недооценке изучения тонких структур живых тел, благодаря чему достигнуты известные положительные результаты также и в исследованиях в области молекулярной биологии, генетики, биофизики, биохимии. Однако в ходе устранения ранее имеющихся в биологической науке изъянов, ныне допускаются не менее существенные ошибки. В последние годы под флагом борьбы против ошибочных положений Т.Д. Лысенко, многие биологи и органы печати выступают против идей И.В. Мичурина, И.П. Павлова, а также против основных принципов Ч. Дарвина <...>Подавляющее большинство новых сортов сельскохозяйственных растений и новых пород домашних животных создаются дарвиновско-мичуринскими методами.
   ...
   Массы читателей поверили, что современная генетика овладела необычными способами быстрого выведения новых сортов растений и пород животных, что генетика вплотную подошла к ликвидации опаснейших болезней (как, например, рак), что генетики своими методами могут улучшать весь человеческий род.
   Со всей ответственностью мы можем заявить, что это не так. Во-первых, новые направления, достигшие успехов в изучении живого на молекулярном уровне, не только не отвергают, но чаще всего подтверждают и дополняют принципиальные положения теории Дарвина-Мичурина, рассматривающей закономерности живой природы преимущественно на уровне организма и вида.
   Во-вторых, хотя представители молекулярной генетики выдали в последние годы немало векселей на эффективное обслуживание сельскохозяйственной практики, их реальные результаты в этом отношении пока еще более чем скромны. Мы отнюдь не считаем, что так будет и дальше. По-видимому, в будущем вклад молекулярной генетики окажется более значительным. Но, ожидая и активно содействуя этому, было бы нелепым и опасным игнорировать или недооценивать проверенные практикой дарвиновско-мичуринские методы генетики и селекции. Поэтому необходимо использовать и всемерно развивать научные направления, ведущие к выяснению истины и ее плодотворному использованию на практике. Недооценка и третирование мичуринского учения является, на наш взгляд, одним из проявлений очернительских тенденций по отношению к нашему прошлому, ко всему тому, что делалось в Советском Союзе до 1953 г. Против этих пагубных тенденций справедливо выступают некоторые партийные органы (например, журнал "Коммунист", N 3, 1969 г.). Однако волна очернительства, особенно в биологии, отнюдь не останавливается.
   Тезисы авторов письма, как видим, абсолютно правильны. Развитие молекулярной генетики - действительно было делом будущего, а результаты её на 1970-й год весьма скромны. Что же касается истории с лысенковщиной, то и здесь подписанты правы на 100%. Для значительной части 'исследователей' - сойферов, медведевых, поповичей и пр. шноллей - она лишь повод очернить всю советскую эпоху. Эта тенденция очень ярко просматривалась и в оттепельные 60-е годы, и после них, и в Перестройку, и в наши дни. Более того, эти 'борцы' наносили ощутимый вред стране не только с идеологической, но и чисто с хозяйственной точки зрения, атакуя заслуженных и честных селекционеров. Кстати, используя при этом предельно политизированные и идеологизированные методы, не забывая снабжать их цитатами Маркса и Ленина.
  

Заключение

   Лысенковщина потому так и любима антисоветчиками, что опровергнуть возвеличивание лжеученого Лысенко в СССР невозможно. Если не заниматься прямым враньём и не распрощаться с элементарным здравым смыслом. Но вот выводы, которые делают из этой истории антисоветчики, ложны. Все их попытки показать, будто Лысенко и лысенковщина были типичными и закономерным для советской системы явлением, не выдерживают критики
   Лысенко - уникален и единствен в своём роде. Его появление - следствие цепочки событий, каждое из которых - само по себе! - было маловероятным. Сама вероятность появления столь талантливого афериста в нужное время в нужном месте уже невелика. А затем ему нужно было столкнуться с последовательной некомпетентностью двух крупных руководителей разного уровня - Шлихтера и Яковлева. Столкнуться с благосклонностью Вавилова, приветливо отзывающегося на любые кампании в прессе. От почти неминуемого краха во времена сталинского великого перелома его спасло наличие среди вавиловцев леворадикалов. Его миновали аресты 37 г., хотя многие его покровители были уничтожены. Его недруг Жданов проиграл борьбу за биологию 39-40 гг. причём, проиграл, по-видимому, лишь благодаря рискованной игре ва-банк, на которую пошли Наркомзем и Сельхозотдел ЦК. От послевоенного разгрома Лысенко спасло личное вмешательство Сталина, который тоже ошибался нечасто. От падения в 53-м его спасает уже смерть Сталина. А затем из трёх лидеров страны власть взял Хрущёв: единственный из троих, кто оставил бы Лысенко руководить отечественной биологией.
   Практически во всех случаях вероятность счастливого для Лысенко исхода была меньшей, чем несчастливого.
   Этим и объясняется тот факт, что Лысенковщина так популярна у антисоветчиков. Она - единственная возможность с фактами на руках проследить цепочку трагических событий, связанных с Лысенко. А затем с помощью лжи и манипуляций экстраполировать её на всю советскую систему.
   Хотя, как мы видим, случай Лысенко исключителен настолько, что впору говорить как раз об обратном. О том, что лысенковщина подтверждает наличие у системы многочисленных фильтров и предохранителей, пройти которые удалось лишь одному Лысенко и то лишь благодаря стечению обстоятельств, вероятность которого исчезающее мала.
  
  
  
  • ↑Вопреки расхожему мнению, фразы "мохнатых ножек у мушек не изучал, а смотрел в корень", в статье нет. Она пошла гулять по свету благодаря В.Н. Сойферу, а откуда взял её он, судить не берусь. Вполне мог, как мы убедимся, изучая соответствующий раздел, выдумать сам. Мог это быть и обратный перевод с английского, если западные друзья Сойфера изначально его знакомили с правдистской статьёй в переводе. За Сойфером эту фразу стали распространять все кому не лень, включая Сванидзе. Сам же Сойфер в последней книге эту фразу уже не употребляет.
    •   
      
      
  • ↑Живописуя ужасы коллективизации, один из самых известных публицистов-антилысенковцев В.Н. Сойфер пишет "Урожай собирали далеко не везде и в основном силами Красной Армии, так как жители многих деревень и сел вымерли от голода или убежали в город. Как писал О. Р. Лацис, изучивший досконально в Архиве Президента РФ ситуацию в стране в годы коллекти-визации, "всего за период 1927-1938 гг. в город мигрировало 18 млн 700 тыс. людей из деревни. Из них в 1928 г. в города переселились 1 млн. 62 тыс. сельских жителей"
       Город, по-видимому, представляется Сойферу местом, где еда сама собой прорастает сквозь асфальт. Нечего есть в сельской местности - пойду в город поем. Кроме шуток, часть населения, конечно, могла бежать в город с голодухи. При условии, что их выгоняли с земли, а их труд на селе был никому не нужен. В этом случае они пополняли армию проституток, уголовников и беспризорников, как при позднем НЭПе. Но в ситуации тотального голода в деревне, бегство в город означает голодную смерть уже в городе. Ибо даже если там имеется продовольствие, то оно развёрстано строго на горожан, а не на 19 млн. лишних ртов. На самом деле отток населения в города объясняется тем, что в СССР резко ускорился процесс урбанизации. Население действительно массово пошло в город из сельской местности. Сойфер мог бы продолжить свои живописания ужасов, и вышло бы, что с 39 по 59 "с голоду" в города убежало ещё 25 млн. А с 59 по 70-й - ещё 19 млн. Но самыми "голодными" были годы с 70-го по 89-й. Тогда в город сбежало аж 28 млн. "голодающих". И лишь начиная с "благословенного" 90-го поток "голодающих" остановился. Сельское население стабилизировалось на уровне 24% от общего. Сойфера мы будем разбирать в одном из следующих разделов.
    •   
      
  • ↑Юрий Мухин, корифей и отец-основатель коммерческого предприятия "оклеветанный Лысенко", любит ссылаться на интервью Бенедиктова из журнала Молодая Гвардия N4 за 1989г. Бенедиктов умер в 83-м, но интервью было якобы взято ещё при жизни, что не доказывается ничем, кроме слов "взявшего" его журналиста Литова (Доброва). Интервью это является весьма грубой фальшивкой, текст "интервью" свидетельствует, что оно и написано около 89-го года. Цель Литова-Доброва, это интервью "бравшего", - дать отповедь критикам сталинской системы и, в свою очередь, раскритиковать Хрущёва и Перестройку. Но покойник (в реальности хрущёвец) был выбран крайне неудачно. Да и технически дело исполнено плохо: умерший в 83-м вовсю полемизирует с общественным мнением 89-го, хвалит широко разрекламированный лишь в 85-м образцовый колхоз председателя Бедули и т.п.
       Мухин, конечно же, делает вид, что не замечает очевидной фальшивки. Хотя в других ситуациях нюх на фальшивки у него феноменальный, он их видит даже там, где их нет и в помине.
       Интересно и то, что в этом же интервью лже-Бенедиктова (стр. 38 указанного журнала) есть и такие слова "Хрущев куда больше повинен в отставании генетики, чем Сталин. В 30-е годы было несравненно труднее предвидеть ее перспективность, чем в 50-е. Никиту Сергеевича буквально заво-рожили блестящие посулы и обещания Лысенко, которому он в отличие от Сталина верил безоговорочно, и в результате генети-ки не получили необходимой поддержки как раз в то время, ког-да у них стали намечаться осязаемые успехи. Не сомневаюсь, что, если бы Сталин, обладавший незаурядным чутьем на практиче-скую ценность новых направлений, протянул бы еще лет 5-6, ге-нетики получили бы все необходимое, и даже сверх того". Слов этих Мухин тоже "не замечает". Потому что генетиков он уже объявил "жидами от науки", и такая цитата ему ни к чему.
    •   
      
  • ↑М. Н. Покровский, имя которого сегодня прочно ассоциируется со словосочетанием "вульгарный марксизм", был до самой своей смерти в 32-м году одним из самых влиятельных людей в СССР. Создателем системы образования образца 20-х и одним из главных идеологов тех времён. Его взгляды можно описать несколькими цитатами. "Великороссия построена на костях "инородцев", и едва ли последние много утешены тем, что в жилах великороссов течет 80 % их крови". "Русские помещики напали на Наполеона". "Наука не имеет никаких оснований проводить резкую черту между "несимпатичным национализмом и "симпатичным" патриотизмом. Оба растут на одном корню". За это Покровский мил и сегодняшнему разнообразному левачью. При Сталине же в конце 30-х школа Покровского была разгромлена. В 38 году Постановление ЦК о Покровском гласило. "В исторической науке до последнего времени антимарксистские извращения и вульгаризаторство были связаны с так называемой "школой" Покровского, которая толковала исторические факты извращённо, вопреки историческому материализму освещала их с точки зрения сегодняшнего дня, а не с точки зрения тех условий, в обстановке которых протекали исторические события, и, тем самым, искажала действительную историю". Ниже мы увидим, почему генетика казалась многим современникам чем-то вроде покровщины, педологии и пр. левацких уродств.
    •   
      
  • ↑Декларируемую фанатичную преданность учению Дарвина сейчас временно забудем, и вспомним о ней позже, когда будем цитировать Сойфера, у которого Сталин якобы ненавидел Дарвина и поклонялся Ламарку.
    •   
      
  • ↑Комментируя статью, Сойфер сначала выражает притянутые за уши сомнения в сталинском авторстве. И тут же "анализирует" работу, доказывая, будто она настолько тупа, что никто, кроме Сталина, написать такие глупости был не в состоянии. Кажется, Сойфер настолько увлечён, что не замечает ни этого, ни многих других аналогичных противоречий. Но как он доказывает сталинскую "глупость"!
       "Пытаясь объяснить закономерности эволюции живых существ, автор ра-боты "Анархизм или социализм?" укорял создателей эволюционной гипоте-зы в том, что они не доросли до понимания важности революций, хотя и внесли вклад в науку: "... не были революционерами также Ламарк и Дар-вин, но их эволюционный метод поставил на ноги биологическую науку"", - пишет Сойфер (стр.52 и далее). Во какой глупый был, дескать, Сталин! - внушает читателю Сойфер, - Дарвин с Ламарком ему не нравятся, потому что они не были революционерами! В реальности Сталин никого не "укоряет" в отсутствии революционности. Совсем наоборот. Придётся привести полную цитату без сокращений:
       "Как смотрят анархисты на диалектический метод? Всем известно, что родоначальником диалектического метода был Гегель. Маркс очистил и улучшил этот метод. Конечно, это обстоятельство известно и анархистам. Они знают, что Гегель был консерватором, и вот, пользуясь случаем, они вовсю бранят Гегеля как сторонника "реставрации", они с увлечением "доказывают", что "Гегель - философ реставрации... что он восхваляет бюрократический конституционализм в его абсолютной форме, что общая идея его философии истории подчинена и служит философскому направлению эпохи реставрации", и так далее и тому подобное (см. "Нобати" N 6. Статья В. Черкезишвили).
       То же самое "доказывает" в своих сочинениях известный анархист Кропоткин (см., например, его "Науку и анархизм" на русском языке).
       Кропоткину в один голос вторят наши кропоткинцы, начиная от Черкезишвили вплоть до Ш.Г. (см. номера "Нобати").
       Правда, об этом никто с ними не спорит, наоборот, каждый согласится с тем, что Гегель не был революционером. Сами Маркс и Энгельс раньше всех доказали в своей "Критике критической критики", что исторические взгляды Гегеля в корне противоречат самодержавию народа. Но, несмотря на это, анархисты все же "доказывают" и считают нужным каждый день "доказывать", что Гегель - сторонник "реставрации". Для чего они это делают? Вероятно, для того, чтобы всем этим дискредитировать Гегеля и дать почувствовать читателю, что у "реакционера" Гегеля и метод не может не быть "отвратительным" и ненаучным.
       Таким путем анархисты думают опровергнуть диалектический метод.
       Мы заявляем, что таким путем они не докажут ничего, кроме своего собственного невежества, Паскаль и Лейбниц не были революционерами, но открытый ими математический метод признан ныне научным методом. Майер и Гельмгольц не были революционерами, но их открытия в области физики легли в основу науки. Не были революционерами также Ламарк и Дарвин, но их эволюционный метод поставил на ноги биологическую науку... Почему же нельзя признать тот факт, что, несмотря на консерватизм Гегеля, ему, Гегелю, удалось разработать научный метод, именуемый диалектическим?
       Нет, этим путем анархисты не докажут ничего, кроме собственного невежества".
       Сойфер, как видим, просто врёт. Молодой Сталин (вернее, ещё Коба) писал, что глупо требовать от учёных обязательно быть революционерами. А вовсе не "укорял создателей эволюционной гипоте-зы в том, что они не доросли до понимания важности революций".
       Интересно также, что Сойфер относится к числу распространителей байки, будто бы известный философ Ян Стэн частным образом читал Сталину лекции по философии, приходил в ярость от тупости своего ученика, орал на него и даже бил: стр. 67 и далее. Как видим, Сталин образца 1906-го года (Стэну тогда было 7 лет отроду) вполне представляет себе, что такое диалектика. И едва ли в конце 20-х Сталин нуждался в том, чтобы напоминающий Швондера 28-летний недавний выпускник Института красной профессуры его просвещал.
    •   
      
  • ↑Для сравнения, Марк Поповский, основоположник подобных вавиловских "исследований": "В этом месте речь, которая представляла собой не что иное, как политический донос на своих научных оппонентов, была неожиданно прервана. "Браво, товарищ Лысенко, браво!" - воскликнул товарищ Сталин". Врёт ли Сойфер независимо от Поповского, т.с. врёт конвергентно, или же цитирует его, не став проверять предшественника - судить не берусь.
    •   
      
  • ↑КЗачем Сойфер с такой одержимостью пытается навязать Сталину ламаркизм, понятно. "Сталина же вопроса о том, наследуются ли вырабатываемые у чело-века нормы поведения, не было. Он не раз называл аксиомой, что незамени-мых нет, что все люди лишь "винтики в государственной машине", их можно заменять, подгонять к системе, настраивать и налаживать, а результаты на-стройки и наладки должны передаваться следующим поколениям. Условные рефлексы должны непременно наследоваться, среда не только формирует со-знание нового советского, сталинского человека, но и должна оставлять след в поведении следующих поколений." - пишет Сойфер. Верно здесь только одно. Фраза "У нас нет незаменимых людей" из пьесы Корнейчука "Фронт" действительно в том или ином виде часто повторялась. Правда, не Сталиным, а в советской и постсоветской печати. Всё остальное - бездоказательные фантазии Сойфера.
    •   
      
  • ↑Тимофеев-Ресовский останется в Германии до 45-го года и будет заниматься исследованиями в Третьем Рейхе. После ареста в пригороде Берлина он будет приговорён к 10 годам, примет участие в советском атомном проекте. В 1951-м его досрочно освободят.
    •   
      
  • ↑В течение одного месяца, с 10 марта по 10 апреля 1934-го года Жданов возглавлял Сельхоз отдел ЦК. Может быть, он успел коснуться вопроса яровизации и его нелюбовь к Лысенко пошла оттуда.
    •   
      
  • ↑Неоламаркистом был и Фридрих Энгельс. "Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который, при всем своем сходстве с обезьяньим, далеко превосходит его по величине и совершенству" - Энгельс. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека.
    •   
      
  • ↑"Наследование приобретённых признаков существует, или я ничего не знаю о жизни растений", писал выдающийся селекционер Бёрбанк, американский Мичурин. И добавлял: "Многие учёные не признают этой теории, для меня же, после моих работ, правильность её не вызывает никаких сомнений". Как видим, основанная на гигантском опыте интуиция не подвела выдающегося практика.
    •   
      
  • ↑Личность несгибаемого Раппопорта, исключённого за отказ признавать "ошибки" из партии, обросла легендами. Согласно одной из них он прямо на Сессии вступил в рукопашную схватку с Презентом. "Как красиво и пламенно он говорит. Как резко и соответственно стилю собрания, как грубо и демагогично его выступление! ... Как он беспардонен и мелок! Как он, упоённый собой, был неосторожен. Он повторил часть текста, вставленного им ранее в доклад Лысенко. Он сказал, "когда мы, когда вся страна проливала кровь на фронтах Великой Отечественной войны, эти муховоды...". Договорить он не сумел. Как тигр, из первого ряда бросился к трибуне Рапопорт -- он знал, что такое "брать языка". Презент на войне не был -- он был слишком ценным, чтобы воевать -- там же могут и убить... Рапопорт был всю войну на фронте. С чёрной повязкой на выбитом пулей глазу он был страшен. Рапопорт схватил Презента за горло и, сжимая это горло, спросил свирепо: "Это ты, сволочь, проливал кровь?" Ответить почти задушенному Презенту было невозможно".
       Никто из участников Сессии об этом случае не говорил. Скорее всего, этот случай выдуман самим Симоном Шнолем, автором приведённой цитаты, ещё одним антисоветским автором книг о лысенковщине.
    •   
      
  • ↑Сойфер пишет: "Лепешинская отлично понимала, где она живет и какова цена даже од-ного слова Сталина. Обходя все установленные правила, пренебрегая нормами научной этики, а лишь спекулируя на факте поддержки её Сталиным ("Внимание товарища Сталина... влило в меня неиссякаемую энергию и бесстрашие в борьбе с идеалистами всех мастей, со всеми трудностями и препятствиями, которые они ставили на пути моей научной работы"), она сумела в 1945 году с помощью Лысенко издать пухлый том "Происхождение клеток из живого вещества и роль живого вещества". Однако, воспоминания о "внимании товарища Сталина" датируется 57-м годом, а не более ранним временем, как покажется доверчивому читателю, не проверившему сойферовские ссылки. На якобы знакомство Сталина с её работами Лепешинская стала ссылаться в 51-м году, когда ей был уже 81 год. Других источников, подтверждающих поддержку её учения Сталиным нет. Про якобы имевший место звонок Сталина она пишет лишь после смерти Иосифа Виссарионовича в 1953г. Например, в газете "Медицинский работник" 10 марта 1953г. "В горестные эти дни не могу не вспомнить один случай из своей жизни. Было это в тяжелый год, когда против моей работы в области биологии ополчились злобные мета-физики, старозаветные идеалисты, носители самых реакционных идей вейсманизма-морганизма. И вот однажды, когда особенно было трудно и тяжело от бесконечных враждебных нападок, в моей комнате раздался телефонный звонок. Я взяла трубку и услышала такой знакомый, такой родной голос Иосифа Виссарионовича... Одобряя дружеским, отеческим словом, Сталин давал мне советы. И в мудрых его советах была такая кристальная ясность мысли, такая сила научного предвидения, что сердце замирало от гордости. От гордости за то, что вот есть на большой нашей планете человек, близкий и родной, для которого все сложные вопросы и проблемы - как открытая книга, для которого во всех деталях ясен путь развития передовой советской науки".
    •   
      
  • ↑Ученики Лысенко не могли не воспользоваться и бендиктовско-хрущёвской целинной эпопеей. Внедряли в т.ч. новые методы обработки пашни, пользуясь тем, что на Целине объективно оценить результаты было чрезвычайно сложно: не с чем сравнивать. 'Новатор' Мальцев (соратник Лысенко как минимум с середины 30-х) рекомендовал, например, полностью отказаться от плуга и пестицидов, чтобы получить рекордные урожаи. И получал-таки, как считалось официально. Целину именно так и осваивали. Хрущёв во главе страны. Бенедиктов в роли разработчика, свёрстанные лысенковским ВАСХНИЛом планы и 'новаторы'-лысенковцы а-ля Мальцев на местах. Результат вполне закономерен. Тут не поможет никакой массовый комсомольский героизм.
       Уже в начале 00-х гг. нашего века Мальцева прославляли так: "Феноменальная память Терентия Семеновича отличалась такими же феноменальными способностями диалектического мышления с редким природным даром наблюдательности. Все это помогло "грамотному мужику" сначала усомниться в научных обоснованиях необходимости глубокой отвальной вспашки якобы из-за того, что растения -- наши кормильцы: рожь, пшеница, овес, ячмень и другие -- являются исключительно лишь потребителями и разрушителями почвенного плодородия, проще говоря, грабителями. Поэтому их и надо сбрасывать на дно борозды.
       Гениальность открытия полевода Т.С. Мальцева в том и заключается, что он снял необоснованную вину с растений -- наших кормильцев и путем философских размышлений и наблюдений пришел к выводу, что наши кормильцы-растения тоже способны повышать плодородие почвы, если их не запахивать на глубину, а оставлять в верхнем слое почвы, что и делает сама природа". - как видим, аргументация та же. Диалектический метод, во-первых, и почва-кормилица, во-вторых. Батюшка-Лысенко, матушка-Презент. Но, конечно, исполнение значительно ниже уровнем, чем в то время, когда подобных корреспондентов окормляли философы, вроде Юдина и Митина.
       У лысенковского соратника Мальцева появился впоследствии собственный ученик, здравствующий до сих пор. Он по-прежнему обещает невиданные результаты в случае полного отказа от пестицидов и использования плуга, и (как когда-то Лысенко) сулит невиданные доселе результаты. И это вполне себе работает в 21 веке. Пишутся статьи, реклама идёт, чиновники зачастую верят. Метод по-прежнему 'почему-то' не признаётся 'заскорузлой' наукой, в т.ч. и зарубежной, но результаты 'налицо'. Надо только признать автора, наградить и широко внедрить метод - и сказка станет былью. Правда, только если верить самому Лысенко 2.0.
       Казалось бы, прошло больше 80 лет, а статья 2010-го года мало чем отличается от статьи Федоровича в правде 1927-го года. Разве что - ещё хвалебнее и безграмотнее. Впрочем, и труд журналиста провинциальной газетки сегодня ценится меньше, чем 80 лет назад ценился труд журналиста "Правды". Лысенкообразные, понятно, к какой-либо конкретной идеологии не привязаны. Называться ли верными лысенковцами в "Советской России" или же сетовать в "Новой газете" на недостаточное развитие частного фермерства - разницы нет.
       Новое слово в лысенковщине теперь ютупь. Как раскручивали Лысенко в 27-м, мы можем сегодня не только прочитать, но и увидеть собственными глазами. И журналист Федорович, и агроном Лысенко, как видим, живы и здоровы. Они просто ждут своего Шлихтера и Яковлева. И как только того же Мединского переведут на сельское хозяйство - процесс пойдёт.
    •   
      
     Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список
    Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"