Царь-реформатор стоял во главе стола, заставленного походной и трофейной снедью. В руке его блестел огромный кубок мальвазии. Жареные гуси, ковриги хлеба, кубки с дорогим вином причудливо сочетались с самым простым казацким кулешом, солдатской кашей, кадками солёных огурцов и бочонками кваса. Вокруг шумели генералы и фельдмаршалы, поднимали бокалы советники и иностранные атташе. Кого здесь только не было, даже иностранные купцы, не весть как оказавшиеся в окружении царя, вышедшего походом в дальнюю украинскую землю. Все праздновали взятие Баторина. Крепость мятежного гетмана Левобережной Украины пала, и теперь путь к победе, казалось, был открыт.
- За Россию! - провозгласил Пётр. - Виват!
Зал дружно подхватил тост.
Но тут тихонько и почти не слышно к царю подошли двое: Царенко и Маркевич, бывшие сподвижники Мазепы, ныне переметнувшиеся к царю. Лица у них были мрачны.
- Государь, - начал казачий полковник Царенко, кланяясь, - грех нам радоваться. В Баторине погибли такие же православные души, как и наши. Не пир надлежит править, а скорбеть...
- Да и кроме того, сейчас ведь переговоры идут при посредничестве турецкого султана, - добавил перекрестившийся недавно из униатства в православие кошевой Маркевич. - Как бы радость наша не повредила сему благородному делу... Турки ведь хотят подключить и англичан в качестве посредников, и датчан... Вот, со Швецией и помиримся. Не будем воевать больше!
Царь нахмурился было. Затем разъярился и даже чуть не ударил Маркевича тростью по голове. Но, подумав, что ярость не от ума, а от Ивашки Хмельницкого, одумался. Смирил гнев.
- Зело мудро говорите... - сказал царь. - Мы к переговорам и политесу всегда открыты. И с братом нашим султаном турецким, и с братом нашим королём шведским!
И велел сменить пир на панихиду.
- Истинно, государь. Никому не нужна разрушенная войной Украина. Нам нужна цветущая свободная страна. Зачем же воевать? Переговоры надо вести. Там новый султан в Турции как раз. Очень миролюбивый.
- Решено! - повелел царь. И поднял кубок за успех мирных переговоров.
Переговоры шли долго, но мир так и не наступил. Шведы, подкреплённые набравшим новое войско Мазепой, сполна воспользовались паузой. Подтянули обозы, навербовали в Европе наёмников и ударили с новой силой. Меньше, чем через год пала Полтава, и враг двинулся вглубь России. И хотя до Москвы шведы так и не дошли, война ещё долгие годы шла на территории несчастного московского царства, высасывая из страны все соки.
А когда в 1725-м царь-горереформатор умер, государство и вовсе рухнуло. Преемники передрались, да настолько, что страна, едва провозгласившая себя империей, раскололось на несколько частей. Завоёванные земли по берегу Балтийского моря пришлось отдать шведам, Крымский хан забрал низовья Волги, персы с турками поделили Кавказ, а Украина разделилась на Левобережную и Правобережную, где гетманами стали Царенко и обратно перекрестившийся в униатство Маркевич.
В очередную годовщину Баторинского сражения они, как всегда, встретились.
- Ну что, пан Гетман, как дела? - спросил Маркевич, отламывая кусок медового пряника.
- Да вот, пан Гетман, варенье заканчивается, - вздохнул Царенко, - но печенья ещё много.
И оба засмеялись. Гетман левобережной Украины, вассальной турецкому султану, снабжал своего западного побратима изумительными турецкими печеньями. А тот в ответ слал ему вкуснейшие джемы, которые умели варить из ягод только его шведские сюзерены, и до которых восточный левобережный сосед был чрезвычайно охоч.