Предлагаемый читателям детективный роман "Отвратительная тайна" не претендует на какую-либо историческую откровенность. Если бы завтра мне пришлось бы отвечать за свою писанину перед каким-нибудь строгим судом (Гёте в таких случаях не оправдывался, а показывал пальцем на звёздное небо: "Вот моя совесть!"), то мне бы пришлось признаться, что в романе я не достиг тех высот нежности, страсти и роскоши - где над читателем властвует гений и поэзия. Я полз к читателю как змей, по чёрным травам моего бреда и вымысла.
Если уже была написана рок опера про Иисуса Христа, то почему бы и не написать детективный роман? Тем более что Иешуа (Иисус Христос) в моём романе, совсем не главный герой, даже не второстепенный.
Второстепенный герой - это скорее демон Максвелла: "Все птицы, что летают в поднебесье, все рыбы, что плавают в воде, все дики звери, что рыщут по лесам; обретают могилу в нашем желудке. Вот и спросите себя, отчего мы умираем столь быстро! Мы уже и живём, как мёртвые"... Эти слова Мусы-вольноотпущенника подтверждают, что наяву мы живём как во сне.
В этом детективном романе меня интересует не религия евреев и не ненависть всех великих римлян к Иерусалиму. Меня, всего лишь интересует одна отвратительная тайна.
Тогда на Востоке евреев ненавидели все, не только римляне. Et quasi cursors, vitae lampada tradunt; если нам импонирует наше величие или наше прошлое, то это ничтожное доказательство тому, что бог небесный и бог преисподней когда-то снизошли и вошли в нашу плоть, и в кровь.
Апулей пишет: " Я приближался к границам смерти и, достигнув порога Прозерпины, я возвратился оттуда уносимый через все элементы (элементарные духи земли, воды, воздуха и огня). В глубинах полночного часа я видел солнце, сверкающее великолепным светом и при этом освещении увидел богов небесных и богов преисподней и, приблизившись к ним, я отдал им дань благоговейного обожания".
* Текст публикуется в сокращении.
От кого Апулей тогда уже знал о Демоне Максвелла?
В иудаизме такого знания нет вообще, там полное отрицание всего потустороннего. Для евреев нет никакого существования после смерти и поэтому у них нет других богов, кроме одного какого-то незримого существа. А вот римляне чужим богам поклонялись охотно, если считали это для себя выгодным и ещё они презирали всякий религиозный экстаз.
Молиться, бесноваться, бичевать всех своих пророков и вопиить к богу - казалось им бессмысленным и унижающим человеческое достоинство. По словам Вергилия: "...богам не нужны чувства людей, богам нужна дань в виде пролитого вина и рассыпанных зёрен, в виде крови и дыма от сжигаемых под открытым небом внутренностей, жира и костей жертвенных животных". А мясо жертвенных животный римляне богам не отдавали, а съедали сами. Ни каких самоограничений и молитв-обещаний у них не было (я дал тебе, чтобы ты дал мне): я приношу тебе жертву с соблюдением формальности ритуала, а ты должен выполнить мою просьбу.
Из-за одного невидимого для них и страшного существа-Бога опыт времени для евреев не существует. Бог - это факт, а не привязанный к факту соблазн, комментарий. Века и поколения протекали для евреев бесплодно. Можно даже сказать: история еврейского народа ни с чем не связана, ничего не объясняет и ничего не доказывает.
У Бога нет души, у мертвеца - всего лишь одна душа. Живой человек свободно пользуется тремя душами: водой, небом и землёй. Небо хранит огонь, земля хранит кости, вода хранит разум.
Поэтому наш собственный, индивидуальный разум и личную жизнь, нашу любовь и ненависть Бог откровенно противопоставляет лабораторным исследованиям. Мы, сегодняшние жители цивилизованного столетия, более чем девяносто процентов нашей дневной жизни находимся в состоянии бодрствующего сновидения. Мы спим наяву!!...а этот сон поддерживается неким существом. Оно достаточно маленькое, чтобы видеть отдельные секунды нашей жизни, или управлять ими. Но, это существо, за свою способность не замечено вмешиваться в естественный ход событий, я бы назвал "демоном Максвелла" - ведь оно вершит судьбу не только отдельного человека, но и нежно заботится обо всех наших снах и богах. Интернет, смартфон, судьба, сон, смерть... дальше уже не обойтись без Гекаты, богини луны, ночи и подземного царства (позднее - покровительницы колдовства).
Её присутствие у входа в ад всегда угадывал Кербер (Цербер), выражая свой страх перед ней леденящим душу трёхголосым воем.
По рассказам знатоков и мудрецов - этот огромный чудовищный пёс с тремя головами и драконьим хвостом был совсем ручным. Перед входящими пёс опускал свои головы и закрывал глаза. Однако, каждого, кто пытался выйти, этот бдительный страж тут же пожирал... по утверждению Гомера (укравшего Эвридику у Аида), и обманувшего (очаровавшего) Кербера своей песнью. Вспомним XI песнь "Одиссеи". Некто сидит рядом с Кербером у входа в подземный мир и ожидает душу Терезия... Когда-нибудь и мне придётся, сидя рядом с Кербером, отталкивать от свежей крови закланного барана души умерших, оттолкнуть даже душу отца моего, ожидая единственную душу, ради которой я приду к вратам Ада.
На самом деле, Кербер жуёт и глотает тени умерших. Даже не дым, не воздух, а бесплотные тени: "ничто". Но как же питается этот пёс пустотой? Или кроме имени, тень мертвеца обладает ещё чем-то сокровенным?
Сокровенный человек Андрея Платонова мог поддерживать состояние "собственного я" от 130 до 190 секунд, что являлось бы весьма весомой добычей для трёхголового пса. Сегодняшний среднестатистический человек - от 10 до 40 секунд. И мы ничего не можем с этим поделать, потому что наша "действительность"... точнее, мы в ней - это бессмертие. Где картины всякой жизни высвечиваются вспышками, определяющими нас в пространстве-времени. Центр этой картины мира - наше сознание и работает оно в импульсном режиме (так уж устроен наш мозг), всё остальное - сон.
Почему нам доверено только импульсное понимание жизни? Может потому, что происхождение на Земле цветковых растений Чарльз Дарвин в письме к Д.Д. Гукеру назвал "отвратительной тайной"? Взрывообразное происхождение цветковых растений на Земле в горах Юго-Восточной Азии! Бесспорно, у нас пока нет возможностей и мозгов, чтобы одновременно понимать (или признавать) селекционизм Дарвина и номогенез Л.С. Берга. Да и чёрт с ними! И с происхождением человека на Земле. От обезьяны, от Бога - уже нет большой разницы.
Так же было взрывоопасно для человека возникновение христианства на Земле? Цветковое ли это растение - христианство? А, может быть, это какой-то ужасный мухомор?
В конце 62 года Иисус, сын Анны, из рода Иеремеи, бегал днём и ночью по улицам Иерусалима и кричал: "Глас с Востока! Глас с Запада! Поют голоса четырёх ветров! Проклятье Иерусалиму и храму! Проклятье женатым и замужним! Проклятье всему народу!" Евреи его поймали и били розгами: он продолжал кричать то же самое. Его подвергли бичеванию, пока кости не обнажились; но при каждом ударе он повторял жалобным голосом: "Горе! Горе, Иерусалиму!"
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Понтий Пилат, когда привели к нему арестованного Иешуа, не стал ему грозить, не захотел и допрашивать. Не спросил даже имени. Спросил только: "Хочет ли еврей глоток вина... Воды?" Иешуа посмотрел мимо него вправо и отказался. Понтий Пилат взглянул влево от себя и увидел на столике блюдо с фруктами, кувшин с водой, маленький кувшин с вином и только одну свою каменную чашу из оникса для вина или воды. Тогда он сказал секретарю, чтобы тот сходил к Клавдии и попросил прислать ему чашу с вином для еврейского проповедника. Скоро слуга принёс от Клавдии чашу с вином и подал арестованному. Чаша была такая же, как и у Пилата, из оникса, но оправлена она была в золото и драгоценные камни. И Пилат понял, что Клавдия Прокула приказала отнести вино в своей чаше. Догадался и Иешуа. Он стоял перед Пилатом, держал руками чашу с вином и смотрел в вино.
- Что же ты не пьёшь вино, Царь Иудейский? Царская чаша в твоих руках, - спросил Понтий Пилат.
- Ни разу в жизни не пил вино из каменной чаши, - ответил Иеуша.
- А из чего же ты пил вино со своими учениками на Тайной Вечери? Ведь из деревянных чашек евреям пить вино нельзя, - спросил Понтий Пилат.
- Я макал хлеб в вино, или пил вино из горсти своей и давал другим пить из горсти своей. А это - моя первая каменная и моя смертная чаша, - Иеуша трудно выпил вино, потом попросил, передать Клавдии Прокуле, чтобы эту чашу она не продала евреям.
- Передам, - пообещал Понтий Пилат.
Потом он рассеяно слушал еврейского проповедника.
Иешуа исповедовался, а Понтий Пилат грустил и понимал, что перед ним стоит обречённый человек, бывший когда-то наивным мечтателем и моралистом - теперь, ставший откровенным чудотворцем и утратившим всякое чувство реальности.
И Пилат отправляет Иешуа к тетрарху Ироду (царю Иудеи), ставленнику Рима. Потом внимательно читает протокол допроса. Секретарь стоит в ожидании: не надо ли что добавить или исправить. Понтий Пилат отпускает секретаря, а протокол допроса оставляет себе.
Потом мы вернёмся к этому протоколу, точнее к странной судьбе этого документа.
Давайте теперь вспомним, как описывал Михаил Булгаков в своём романе "Мастер и Маргарита" эту встречу представителей двух цивилизаций... Понтий Пилат - римлянин и властный старик, страдающий сильными головными болями. Иешуа - арестованный и сильно избитый молодой еврейский проповедник.
Наверное, Булгаков очень любил Иисуса Христа и из чувства толерантности сделал из Понтия Пилата уродца, который из-за мигрени ненавидит весь мир?
Тут есть о чём задуматься. Во-первых, Понтий Пилат и Иешуа - были ровесники, причём оба родились под одним небесным знаком. Во-вторых, Понтий Пилат был сильным красивым мужчиной, не страдавшим никакими известными в ту пору на Востоке болезнями. Что касается Иешуа - то это был такой невзрачный еврей что, даже проведя с ним сутки-двое в одной комнате, не каждый человек смог бы, потом точно узнать, или опознать его в Иерусалимской уличной толпе.
Но, что же это за "странная" головная боль была у Понтия Пилата (о которой так настойчиво упоминает Булгаков в своём романе). Читаем письмо Пилата своему брату Титу: "Я ненавижу Иерусалим. Воздух, которым здесь дышат, не воздух, а сводящая с ума отрава. Этот воздух - жуткое смешение языков стекающихся сюда со всего Востока: шутов, купцов, воров, проповедников и заговорщиков всех мастей - которые пронзительно кричат на улицах (чтобы не слышать, друг друга) и шепчутся по углам. Здесь не соблюдают римский порядок, потому что ненавидят его. Здесь невозможно поверить, что одно и то же солнце сияет над Римом и висит здесь над моей головой, как проклятье". И ещё: "Солнце-светило против солнца - создателя тьмы, я променял первое на второе, когда согласился стать прокуратором Иудеи. Протягиваю тебе руку из Палестины в Рим. Прости меня за суровость стиля и береги здоровье".
Каким образом он оказался в Иерусалиме?
Клавдия Прокула - жена Понтия Пилата (знатная римлянка) добилась от своих близких, чтобы Понтия Пилата "назначили на важный пост", сделали прокуратором Иудеи. Молодому провинциалу даже и не снилась такая карьера, чтобы Тиберий Клавдий Нерон император Римской империи (после усыновления Августом он стал именоваться Тиберий Юлий Цезарь, а сделавшись императором, назвал себя Тиберий Цезарь Август). Что Тиберий Цезарь Август отдаст ему Иудею в правление.
И Понтий Пилат стал там наместником (римским прокуратором) с 26 по 36 годы.
А начиналось всё так безобидно! Он приехал в Рим из провинции, чтобы изучать философию и риторику. Известно, что Кратериос философ-киник, ученик Диогена был воспитателем Понтия Пилата в Риме. Да видать плохим он оказался воспитателем, раз Понтий Пилат завёл дружбу с Элием Ламия, богачом и балбесом из очень знатного семейства. Ламия изучал философию в афинских школах. Набравшись там мудрости, он возвратился в Рим, где и встретился с Понтием Пилатом и ещё с Фавием Прокулом, красавцем, богачом и бабником, двоюродным братом Клавдии, который философией не увлекался совсем, однако был поклонником и знатоком Вергилия.
Вскорости с этой троицей стали приключаться неприятности. За всё на свете надо платить: деньгами, свободой, изгнанием или унижением. Элий Ламия был обвинён в греховной связи с женой консула Сульпиция Квирина и был изгнан из Италии Тиберием Цезарем Августом, Понтию Пилату - срочно пришлось жениться на Клавдии Прокуле и ехать в Иудею, А Фавию Прокулу безнадёжно оставаться в Риме, со своей репутацией распутника и со своим Вергилием: "Мальчик, начни в улыбке узнавать свою мать! долгою мукою были ей десять твоих месяцев. Мальчик, начни! ведь кого обошли улыбкою мать и отец, того ни бог не допустит к трапезе, ни богиня к ложу". Для античности этот поэтический образ так необычен, что IV эклога на две тысячи лет осталась самым загадочно-привлекательным произведением древней поэзии. Может, поэтому христианство так настойчиво утверждало, что Вергилий своими стихами предсказал рождение Христа.
Вернёмся в Иерусалим.
Совсем не случайно Фавий Прокул появляется во дворце Понтия Пилата в день казни Иисуса Христа.
В тот день Клавдия, супруга Пилата устроила во дворце приём, присутствовали на этом пиру: Марцелл - поэт и автор официальных од в честь Тиберия, Фавий Прокул - родственник Клавдии, богач и развратник, Филокайрос - афинский историк, Элий Ламия - изгнанник из Рима и богач, Кратериос - философ-киник, Эврисак - банкир с Мальты, потомок вольноотпущенника, Гавий Идоний - галльский судовладелец и ещё, Дипил - критский торговец.
Здесь я отойду от классической манеры повествования, то есть от каких-то оглядок на источники. Здесь главное то, что когда в небе комета пролетает близь Земли, богов не удивляет, что последняя, подчиняясь силе притяжения - падает на планету или меняет траекторию своего полёта. Для неба нет понятия "вины". Но, когда на Земле сталкиваются разные цивилизации? Тут даже воля, решительность, обида или любовь отдельного человека способна повлиять... оказаться последней каплей в хрустальном бокале этого "чувства вины".
Столкновение великолепной (как кусок тающего льда) античной культуры с мутной как лужа - еврейской, да ещё перемешанной с десятком всяких восточных ритуалов и суеверий! В таком котле как Иерусалим каждый день создавало острые коллизии, в которых ни те, ни другие виноваты не были.
- Друзья мои! Пью за вашу любовь и ненависть. Я ненавижу Иерусалим... особенно Иерусалим во время Пасхи! - поднял первую чашу вина Пилат.
- Кого убивают евреи на Пасху? - спросил Фавий.
- Ягнят, - ответила Клавдия.
- Не обязательно. В этом году они потребовали убить человека. Какого-то своего пророка, или колдуна - добавил Эврисак.
- А чему тут удивляться? Для меня удивительно лишь только то, что когда еврей живёт, каким бы богатым или ничтожным он не был, он думает, что только он один и живёт, а все остальные - наказание для его жизни или смерти. Еврей не верит в существование Истоков, что праотец всего - Хаос, что Гея, земная твердь, заполнила пустоту Хаоса, который в одиночестве создал Эреба - мрак и Нюкту - ночь. Мужское и женское олицетворение тьмы. А вместе они породили своих светоносных детей - Эфира и Гемеру. У них нет поэтов, философов, а вместо актёров - колдуны и проповедники, - проворчал Кратериос.
- Я посетил Сирию и Палестину и понял, что римлянину нужно соблюдать триединство: места, времени и действия. Места мне нет нигде, кроме Рима, но мне туда нельзя. Может, мне отправиться из Иудеи в Египет? - вздохнул Ламия.
- Какая глупость! - воскликнул Кратериос.
- Я сюда прибыл из Египта, - ответил всем Фавий.
- Тогда я направлюсь в Армению, а оттуда в Томы. Может мне там удастся разгадать тайну ссылки Овидия Назона. Ведь император Август официально не предъявил ему никакого обвинения. Но, зачем ты покинул Рим? Ты ведь не изгнанник, как я... - печально глядя на своего друга, спросил Ламия.
- Из-за прорицателей, пифий, предсказателей и волхвов. Сейчас одна эпоха идёт на смену другой. Все астрологи убеждены в этом, будь то римляне, александрийцы или халдеи, - ответил своему другу Фавий.
- Эпоха великой демократии заканчивается. Римская демократия тает как туман. Странное явление. У какого халдея об этом расспросить! - расхохотался Кратериос.
- Я отвечу тебе. Появится новый царь. И царство его распространится на всю землю, - важно провозгласил Фавий.
- И где он появится?
- Здесь. Во всех предсказаниях говорится об Иудее. Я собрал все достоверные предсказания астрологов. Человек, который изменит судьбу мира, родился в момент нахождения Сатурна и Юпитера в созвездии Рыб.
- Это...как я! - расхохотался Понтий Пилат.
- Как ты, Пилат. И как тебе, ему сегодня должно быть тридцать три года.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Откуда появилась казнь распятия на кресте? Смерть на кресте считалась у римлян позорнейшей казнью, предназначалась только для закоренелых преступников и изменников родины. Цицерон пишет: "...одно лишь упоминание о распятии оскверняет уста римского гражданина".
Своим возникновением Рим обязан этрускам. В те времена на семи холмах над Тибром были лишь небольшие поселения, а внизу простиралось болото. Чтобы на этом месте построить город, надо было осушить болото, для чего и было предпринято строительство отводного канала. Впоследствии римские историки с восхищением будут писать об этой подземной реке: cloaca maxima. Строилась эта грандиозная сточная канава для всех помоев города без экскаваторов и даже без ишаков и лошадей. Работа была так тяжела, что многие кончали жизнь самоубийством. Тогда царствующий этруск Тарквиний Приск приказал: тела самоубийц не предавать земле, а прибивать на семи холмах к крестам, чтобы было всем видно, как хищные птицы рвали трупы. Эта мера приободрила строителей. Канал построили и воду из болот отвели в Тибр, а на обнажившейся земле заложили площадь Forum Romanum. Которая, через несколько столетий стала центром Великой Римской империи. Кем были этруски? Это ни кто иные, как известные нам из поэм Гомера и Вергилия троянцы. Но, хватит об этом.
По обычаю в связи с пасхальными торжествами римский прокуратор освобождал одного из приговорённых к казни. Пилат предложил народу выбрать между Вараввой и Иешуа. Народ выбрал Варавву (Иисуса Бар-Аббу, предводителя восстания партизан-зелотов). Понтий Пилат удивился: опасный преступник или безобидный фокусник... Он ещё раз оглянулся на этих двух подсудных и понял: толпа выбрала глазами. Варавва был красив, а невзрачный Иешуа, избитый, с нелепым венцом на голове - отвратителен. Тогда Понтий Пилат приказал принести воду, чтобы омыть свои руки.
Евреи ликовали, когда Иисуса Христа в тот день вместе с двумя разбойниками прибивали к кресту.
Кто бы об этом пожалел?
Из тех, кто пировал у Понтия Пилата? Или из тех, кто как первосвященник Кайфа тайно провозглашал ненависть к пророкам и к римлянам? Зачем евреи внушали всем зло против Иисуса Христа, когда римское владычество находилось в состоянии какого-то оцепенения?
Понтий Пилат довольно точно знал, сколько может ещё жить человек, прибитый к кресту. Источники утверждают, что распятый умирает долго, мучительной смертью от обезвоживания организма или от собственного сумасшествия из-за безысходности и укусов крылатых насекомых. Но, если распятым перебивали голени - это приводило к быстрой их гибели от удушья. Чтобы дышать на кресте, нужно поддерживать грудную клетку, опираясь на ноги. Поэтому центурион Бурр точно знал, когда можно разрешить кому-нибудь из легионеров ткнуть копьём под ребро Иешуа, чтобы можно было раньше снять тело с креста на виду у всех, и ещё даже у живых двух его распятых товарищей. А когда сняли Иешуа с креста, Бурр усомнился, что осуждённый уже мёртв... и он ещё сломал ему шею, только после этого разрешил забрать тело нзаретянина родственникам и стражникам Кайфы, а сам направился во дворец на доклад к Понтию Пилату.
Приближалась ночь, а с утра наступили бы три дня еврейской Пасхи, и хоронить было бы нельзя и тела остались бы висеть на крестах. Ну и что? Дело в том, что распятие есть не казнь, а пытка. В среднем считалось, что распятый умирает за три дня. Бывали случаи, что распятые испускали последнее дыхание через десять дней. Бывали случаи, что уголовника через неделю выкупали родные и его снимали с креста, и пробитые гвоздями руки и ноги "крещёного" быстро заживали. Так, что можно было столкнуться с вором "крещёным"... снова, встретив его на базаре, не подозревая, что он недельку повисел на кресте: "Видишь там, на горе... возвышается крест! Под ним десяток солдат... повиси-ка на нём! А, когда надоест... возвращайся назад. Гулять по воде! Гулять по воде, гулять по воде... со мной!" Выходит, что пять часов пребывания на кресте - срок до смешного малый для смерти.
Родственники Иешуа, или все кто за него старались, не выкупили уголовника с креста, однако купили для него готовый склеп у Иосифа из Аримафеи, что стоило значительно дороже.
Как бы ни была задумана эта интрига - ничего и ни у кого не получилось. Понтий Пилат выполнил всего три желания назарянина: омыть свои руки водой, отправить его на крест, и повесить ему на грудь табличку "Царь Иудейский". Иешуа планировал повисеть на кресте три дня пасхи, а потом выкупиться с креста... но он очень боялся. И правильно: Понтий Пилат почему-то передумал и приказал Бурру сломать назарянину шею, а потом отдать тело родственникам.
У Пилата служили в основном греки, сирийцы и самаряне, ненавидевшие евреев. Однако смущает то, что на пути к месту казни вместо Иешуа крест нёс другой человек, чтобы сохранить ему силы... Зачем? Если через пять часов его протыкают копьём, снимают с креста, сворачивают ему шею и отдают родственникам пеленать тело бинтами, пропитанными благовонием. Потом труп заворачивают в погребальное полотно. А Иосиф из Аримафеи приходит и просит у Пилата отдать ему тело Иешуа чтобы похоронить в только что подготовленной гробнице. Странно. Иосиф считался одним из самых богатых людей, заседал в синедрионе, в собрании, творящим суд по религиозным делам. И сам Иосиф, как член синедриона проголосовал за смертную казнь для Иешуа.
Распятый Иисус Христос - это казнённый Пророк, а живой Иешуа после пасхи был бы подобен вору, которого выкупили с креста. Такой Пророк был бы никому не нужен: ни родственникам, ни ученикам его, ни синедриону (особенно после того, как на его груди покрасовалась надпись "Царь Иудейский") ни тем более Ироду или Понтию Пилату.
Кому же тогда достался труп Иеуша? Родственникам? Нет - они утром обнаружили пропажу тела и подняли шум. Кайафе? Его стража схватила Иисуса Христа, стерегла его живого, потом мёртвого (единственно, что казнь Иеуши была доверена солдатам Понтия Пилата). Ироду? Его единственное желание было - забыть про всех живых и мёртвых еврейских Мессиях. Понтию Пилату труп Иешуа тоже был не нужен.
Именно поэтому Понтий Пилат приказал Бурру, когда тот отдал труп назарянина родственникам и явился к нему с отчётом, вернуться и перебить голени оставшимся двум преступникам, и приказать евреям копать яму на кладбище (чтобы к утру пасхи никто не висел на крестах, а все лежали в земле).
И ещё... Кто-то успел добавить в вино стражникам синедриона сонный отвар. А к тому времени, когда солдаты сняли с крестов двух преступников и поделили их одежду, уже никто не помешал Бурру с его центурионами отвалить камень от входа в гробницу где лежало тело Иешуа.
И вот, тёмной ночью в свежую яму были сброшены три обнажённых и безымянных трупа. О чём и было составлено тайное донесение Понтию Пилату.
Из письма Понтия Пилата своему брату Титу: "Моё назначение на пост прокуратора Иудеи больше похоже на почётную ссылку. Я тоскую по Риму. Мечтаю вновь жить с вами. Иногда это желание делает меня слабым. Ты сообщил мне, что моя мать умерла. Я подавлен, и ненависть к Иерусалиму застилает мои глаза: и не в моих силах носить траур ни по городу, ни по матери. Я отомщу Иерусалиму. Я не могу оживить свою мать, но я оживлю евреям одного из их проповедников... труп, которого выкрали мои солдаты из гробницы и бросили в одну яму с преступниками. Какие здесь гробницы? Для этого евреи долбят скалу, делают что-то вроде грота. Потом пещеру заваливают большой каменной плитой, служащей дверью... Чтобы успокоиться, я разбудил Сертория, своего врача. Он бил и массировал меня. От его подмышек пахло сухим сеном, и, как ни странно, этот запах успокоил меня. Пусть здравствует Рим! Здесь, чтобы оставаться римлянами мы не имеем права использовать в борьбе оружие Рима. У нас светлые головы и в руках у нас власть - всё есть сила и рациональность. Здесь души изворотливы, а слухи острее кинжала. Траур, ненависть и удовлетворение, что этой ночью я удачно завершил своё дело? Я ощущаю себя замаранным, зная какие средства я использую, чтобы достичь своей цели. Не печалься обо мне. Береги здоровье".
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Теперь и нам настала пора отделять Иешуа от Иисуса Христа. Г.Ф. Флоренский пишет: "Христос и человек, и больше человек. Но это двойство приведено к единству, его нельзя рассекать, В этом нераздельном двуединстве весь смысл лица Христова". Акцент резко сдвинут с внутренней стороны на внешнюю. Это связано с тем, что присвоенная назарянином роль заставляет понимать его приключения, как воссоздание пророчеств Ветхого Завета. Поэтому, опять Флоренский: "То, что по времени для праведников Ветхого Завета было впереди, как предмет надежды и упования, теперь уже в прошлом и настоящем. Как исполнение и завершение пророчеств и преобразований, образ Христа выдвигается в историческую и хронологическую перспективу". Фарисеи, размышлявшие о "конце времён" как-то спросили Иисуса о сути явления Царства. Он ответил: "Не приходит Царство Божие приметным образом, и не скажут: "вот оно здесь" или "там". Ибо Царство Божие внутри вас". То есть Царство Небесное - это место, где время искусственно остановлено. В раю нет места для истории. Тогда как быть Иисусу Христу с воскрешением?
Тут нам придётся опять вспомнить о протоколе допроса Иешуы. Понтию Пилату не трудно было разоблачить и понять будущего Иисуса Христа. Потому что Каратериос, учитель Пилата, был философ-киник (ученик Диогена), а его друг Элий Ламия изучал философию в афинских школах. Поэтому Пилат не мог не знать про братство Ессеев, будучи сам членом Пифагорейского ордена. Уж очень много схожего было между Ессеями и Пифагорейцами: молитва при восходе солнца, ритуальные общие трапезы (которые и являются прообразом Тайной Вечери), годичное испытание, три ступени посвящения, правила молчания, клятва сохранять в тайне участие в мистериях разделение обучения на три части.
Евангелие обходит молчанием жизнь Иисуса до его встречи с Иоанном Крестителем. После чего он сразу появляется в Галилее с новой моралью, с уверенностью пророка и сознанием своей Мессии. Очевидно, что такому отчаянному подвигу предшествовала долгая подготовка и высшее посвящение.
Во времена Иисуса ессеи имели два главных центра: в Египте, на берегу озера Маориса и в Палестине, на берегу Мёртвого моря. Само слово ессеи происходит от сирийского Асайа, что означает врачи, а по гречески терапевты, так как их гласная деятельность состояла в лечении физических и нравственных болезней. Многие из них владели гипнозом, некоторые обладали даром пророчеств. Избегали городов, возделывали землю, сохраняли девственность, но воспитывали брошенных детей. Они отличались молчаливостью, кротостью и занимались только мирными ремёслами: земледелец, плотник, строитель, но не купец или оружейник. Рассеянные по всей Палестине, они находили друг у друга гостеприимство, а при необходимости и укрытие от властей. Поэтому нам не надо удивляться, что в своих путешествиях Иисус всегда легко находил себе хлеб и приют.
Теперь стоит вспомнить о внешности Иисуса Христа. Одежда тех времён: кетонет или хитон (просторная туника с широким поясом, длиной до земли), цветом мог быть коричневым, полосатым или голубым. По известным обстоятельствам Иешуа всегда был одет в коричневый кетонет и фригийский колпак. И ещё плащ из грубой шерсти. Законом Палестины было велено возвращать плащ человеку до захода солнца (даже если он отдавал плащ в залог). Плащ обычно служил подстилкой на ночь. На ногах носили прочные сандалии - каменистые дороги Палестины не для босоногих путешественников. Несмотря на это почти все живописцы изображали Иисуса и апостолов с непокрытой головой и без обуви. Во внешности Иешуа не было каких-либо заметных отклонений от обычного вида или каких-то явных физических недостатков. Он был осторожным человеком, любил конспирацию (не любил запоминаться врагам). Евангелие так же скрывает его личность (в текстах нет внутренних монологов и психологических оправданий тех или иных его поступков). Иешуа не был человеком откровенным. Он был колдун. Поэтому, он просто не мог быть тем, кто делится своими мыслями и чувствами перед первым встречным. Но его сдержанность легко сочеталась с лицемерной доступностью и дружелюбием. Несомненно, у него были человеческие эмоции, он и не скрывал их, но его близкое окружение не раз убеждалось, что его чувства всегда оставались под контролем.
Но, вернёмся к авантюре Понтия Пилата и к явлению Христа народу.
Как вообще всё это получилось? Почему первыми вестницами о воскрешении Иисуса Христа были: Соломея из дома Ирода (царская дочь) и Мириам из Магдалы (профессиональная проститутка).
Соломея рассказывала, что с заходом солнца восьмого апреля, она пришла к склепу и обнаружила, что камень, закрывающий вход был сдвинут. В гробницу она не заходила, а вся в слезах пошла назад во дворец. Уже перед ней возвышался большой и мрачный дворец под луной...когда голос, стоявшего в подворотне мужчины остановил её.
- Почему ты плачешь Саломея. Ты оплакиваешь Иисуса Христа?
- Что ты вмешиваешься? Я оплакиваю, кого хочу!
- Ты не должна оплакивать Иисуса Христа.
- Кто ты?
- Если вчера я был мёртв, то сегодня я воскрес.
Мужчина откинул капюшон. Саломея узнала его и упала на колени.
- Саломея встань. Я выбрал тебя, чтобы ты оказалась первой. Ты виновата в смерти Иоанна Крестителя... но я люблю тебя, и я тебя простил. Иди и неси радостную весть людям. Иди и неси!
Мириам из Магдалы, очень красивая еврейка. Восседая на осле, воркующим голосом блудницы из северного квартала Иерусалима, рассказывала толпе зевак, что восьмого апреля кончился срок субботнего покоя, но ей ещё нужно было купить благовония для Иисуса Христа. Поэтому посещение гробницы она отложила до утра следующего дня. В предрассветных сумерках подойдя к склепу она увидела, что камень был сдвинут. Она заглянула вовнутрь и убедилась, что тело Иисуса Христа исчезло. Тогда у неё ноги подкосились и она уселась там, где стояла и не знала сколько времени так сидела, вся деревянная от горя. Потом она неожиданно увидела перед собой двух неизвестных в белых одеждах.
- Женщина, почему ты тут плачешь? - спросили они.
- Потому что на кладбище главное занятие у женщины плакать, а в другом месте...- и тут она почувствовала, что сзади неё кто-то стоит.
- Марьям! Ты не должна оплакивать Иисуса Христа. Если вчера я был мёртв, то сегодня я воскрес.
Мария быстро встала с земли и захотела разглядеть, дотронуться до Иисуса Христа.
- Не подходи и не прикасайся ко мне распутница! Ты много грешила, Марьям, но я люблю тебя, и я тебя простил. Садись на осла и неси радостную весть людям. Неси мою весть людям. Ступай! - он указал ей путь.
Мириам из Магдалы посмотрела в ту сторону, куда глазами указал ей Иисус, и увидела осла.
Конечно, люди не поверили Марии Магдалине и Саломее. Даже не из-за того, что репутации у них были маленько подмочены, и не из-за Иерусалимской поговорки: "Не верь меняле, вору и еврейке", а из-за нелепости всего происходящего.
И вообще... почему в Евангелие первая весть о воскрешении Иисуса Христа пришла в мир от таких сомнительных особ, как Саломея и Мириам из Магдалы? Почему воскрешение Иисуса Христа нужно понимать в духе безрассудного "не морализма"? На этот вопрос, позже пытался ответить семидесятилетний Иммануил Кант. В отличие от церковников и энциклопедистов Кант пришёл к выводу о природной ограниченности религиозной морали. Кант как искренне верующий человек, просто стремился привести религию в соответствие с данными человеческого рассудка. Тщательное изучение текстов Библии повергло Канта в изумление.
С чего начинается Евангелие от Матфея? "Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова и т.д." Ладно... давайте вернёмся к текстам Ветхого Завета. Там бесконечно во все тексты вставлены Имена (под видом родословных). Тут не только Иммануилу Канту, но и любому здравомыслящему человеку придёт в голову очевидная мысль: это зашифрованные сообщения. А ключ к этим шифрам хранится в четвёртой книге Моисея "Числа". Но не всё так просто. Чтобы в этой мистике маленько разбираться, нужно знать ещё историю. Знать: кто изобрёл этот шифр, и каким языком этот шифр написан (эти послания)?
Тут волей-неволей придётся обратиться к эзотерической философии, известной под именем Пифагорийской секты. А потом вспомнить, что Понтий Пилат был членом Пифагорийского ордена, а Иешуа - членом братства Ессеев, и оба они знали ключ к этим шифрам и язык, на котором были зашифрованы эти послания. Доказательство тому, что в протоколе допроса Иешуа говорит Понтию Пилату: "Богу угодна нравственная самостоятельность людей. Только она одна!" И сразу же возникает вопрос: к какому же тогда Богу евреи обращаются в страхе. И в колебаниях своих ищут указаний, вымаливают, заискивают, торгуются? К какому Богу обращаются миллионы людей, мольба которых есть вопль морального бессилия? Не есть ли вера в Бога соблазном на пути полной нравственной чистоты человека, к бессмертию души его? Ведь как существо всесильное, еврейский Бог не может не искушать верующих к исканию милостей его.
Искушение, нравственность, вера в Бога - всё это нуждается в атрибутах.
По совету Фавия (своего брата), Клавдия выкупила у солдата копьё, которым тот нанёс смертельный удар Иисусу Христу. Маленький южный галл был очень доволен таким вниманием жены Понтия Пилата и деньгам. Потом Фавий Прокул, поклонник пифий, предсказателей и волхвов сказал Клавдии, чтобы та отдала копьё ювелирам, чтобы те разделили его на три части и каждую украсили золотом и драгоценными камнями.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Проконсул Авл Вителлий, правитель Сирии сделал вид, что его тронули жалобы старейшин самаритян на жестокую расправу, которую учинил Понтий Пилат, подавляя мятеж евреев у подножия горы Гаризим. Кто-то из апостолов (учеников Иисуса Христа) владеющий даром слова, убедил евреев собраться на горе Гаризим, на святом для евреев месте, пообещав показать им священные сосуды, спрятанные там самим Моисеем. Это послужило поводом к восстанию самаритян.
Вителлий устроил в своём дворце пир, на который и пригласил подчинённого ему Понтия Пилата. Самым выдающимся качеством Вителлия была его страсть к еде. Светоний пишет: "Не зная меры в чревоугодии, он не признавал ни времени, ни приличия - даже при жертвоприношении, даже в дороге он не мог удержаться: тут же у алтаря хватал он и поедал чуть ли не из огня куски мяса и лепёшек, а по придорожным харчевням не брезговал примитивной снедью, будь то хотя бы вчерашние объедки",
Понтий Пилат сидел на пиру правителя Сирии, не пил вино и брезгливо косился на своё серебряное блюдо с едой. Это и сбесило Вителлия:
- Пресытился живой кровью евреев? Сидишь тут и ковыряешься... за моим столом!
- Я виноват, что я не голоден?
- У меня уже целый сундук с жалобами на твои зверства!
- Я тоже привёз тебе целый сундук протоколов с допросами разбойников и мятежников.
- Забирай свой сундук и езжай с ним в Рим, где ты дашь императору отчёт в своих действиях. А пока...управление Иудеей...я назначаю своего друга - Марцелла! А, раз ты сыт - и уши мои тоже сыты, нечего здесь сидеть, ступай и немедленно исполняй!
Через неделю, на корабль, отплывающий в Италию, Понтий Пилат грузил свои сундуки с протоколами, книгами и папирусами. А Клавдия Прокула - сундуки с золотом, драгоценными тканями и каменьями... и в одном из её сундуков лежали: Копьё Судьбы и Чаша Грааля.
Только... пока корабль с Понтием Пилатом и с Клавдией плыл к берегам Италии, Тиберий скончался у Мизенского мыса (около Неаполя) в некогда принадлежавшем Луцию Лукулу поместье. Тиберий умер шестнадцатого марта тридцать седьмого года в возрасте семидесяти восьми лет. Тацит так описывает его кончину: "Уже Тиберия покидали телесные, покидали жизненные силы, но всё ещё не покидало притворство; он сохранял прежнюю чёрствость духа и холодность в речах и во взоре, но принуждал себя порою к приветливости пытаясь скрыть за нею очевидное угасание.
За 17 дней до апрельских календ дыхание Тиберия пресеклось, и все решили, что жизнь его покинула. И уже перед большой группой поздравляющих появился наследник Гай Цезарь (Калигула), чтобы взять в свои руки бразды правления, как вдруг стало известно, что Тиберий открыл глаза, к нему возвратился голос и он приказывает принести ему еды для восстановления сил.
Это повергает всех в ужас, и собравшиеся разбегаются, снова приняв скорбный вид и стараясь казаться неосведомлёнными о происшедшем, между тем как Гай Цезарь, только что видевший себя властелином, погрузился в молчание в ожидании для себя самого худшего исхода.
Но Макрон, не утративший самообладания и решительности, приказывает удушить Тиберия, набросив на него ворох одежды",
Тиберий обожествлён не был.
Понтий Пилат два месяца живёт в Риме, каждую минуту ожидая вызова с отчётом к новому императору. Начало правления Калигулы было как будто хорошим. Он проявил щедрость к римскому народу: выплатил деньги, которые завещала Ливия, но присвоил Тиберий. Делами провинций Калигула интересовался мало, он отказался даже выслушать отчёт Понтия Пилата (и встретиться с ним), Пилат уехал с глаз долой (на Сицилию, где у него было поместье), и это его добровольное изгнание спасло потом от многих бед и неприятностей.
Если Тиберий с его исковерканной душой, подозрительностью и непомерной жестокостью был всего лишь на грани сумасшествия, то Калигула был откровенным сумасшедшим. Калигула ввёл невероятное количество налогов, но всю свою жестокость расчётливо обрушил на римскую знать. Он требовал, чтобы знатные и богатые люди делали в своих завещаниях его сонаследником, а потом объявлял их преступниками, осуждал на смерть и завладевал имуществом. Даже своего коня он собирался сделать консулом. Светоний пишет: "Зависти и злобы в нём было не меньше, чем гордыни и свирепости. Он враждовал едва ли не со всеми поколениями рода человеческого. Он помышлял уничтожить поэмы Гомера". Жестокий произвол, откровенный садизм и сумасшедшие выходки императора римляне терпели около трёх лет. Двадцать первого января сорок первого года заговорщики во главе с Кассием Херей зарезали Калигулу в одном из тёмных переходов дворца. Следующим императором стал Клавдий, который вскоре поставил во главе легионов в Иудее вольноотпущенника Феликса и Понтий Пилат окончательно понял, что ему не стоит показывать свой нос в Риме.
Клавдий скончался тринадцатого октября пятьдесят четвёртого года от отравления. Похвальное надгробное слово произнёс Нерон, сын его четвёртой жены Агриппины Младшей, которого Клавдий усыновил. Для Сенеки, философа и активного политика (которому было вверено воспитание Нерона) не было тайной, что именно Агриппина Младшая сопроводила Клавдия на тот свет, чтобы императором стал её сын.
Зачем я вспоминаю все эти перипетии с римскими императорами? Чтобы читателю стало понятно, почему про христиан до Нерона никто не говорит ни слова. Не до Иисуса Христа было! Несмотря ни на что, это время было прославлено такими именами, как Сенека, Ювенал, Плиний Старший, Марциал, Иосиф Флавий, Филон! Ибо в этих людях, как в творцах языка не смотря на все каждодневные ужасы жизни, жило ещё нечто, что я бы назвал поэтическим инстинктом. Марциал: "До того как человек заслужил себе аристотелевское определение zoon politicon (общественное животное), он уже назывался zoon poieticon (поэтическое животное).
Следовало ли римским и греческим писателям вообще упоминать об Иисусе Христе? О таком незамысловатом анекдоте, как кратковременная и скандальная деятельность некоего Учителя в глухой восточной провинции? Восхвалить и обессмертить очередного пророка потому, что его проповеди и деятельность опирались на Библию как на последнее доказательство его личной святости?
Ещё одна проблема: очеловечивание еврейского Бога. Открываем Ветхий Завет. Второзаконие, где Моисей перед своей смертью разговаривает с Богом и где Бог боится, что еврейский народ после смерти Моисея будет "блудно ходить вслед чужих богов той земли, в которую он вступает, и оставит Меня, и нарушит завет Мой, который Я поставил с ним (и Бог пугает еврейский народ); и возгорится гнев Мой на него в тот день, и Я оставлю их и сокрою лице Моё от них, и он истреблён будет, и постигнут его многие бедствия и скорби и скажет он в тот день: "не потому ли постигли меня сии бедствия, что нет Господа Бога моего среди меня?"". Римские и греческие писатели, даже с похмелья представить себе не смогли бы, что Зевс станет просить о чём-то людей и тем более запугивать их. Сократ и Платон читали этот текст Библии с удивлением и горечью и не верили, что Пифагор когда-то приложил свою руку к таким грязным словам (к иудейским заповедям).
Положение изменилось, когда в Риме появился первый христианский писатель: апостол Павел. Тогда, кто стремился к влиянию и к обширной деятельности должен был находиться в Риме. Но, в Центре Мира находиться без всяких условий (как бродяге) апостол Павел посчитал для себя неприемлемым. С самого начала своей апостольской деятельности в Риме, Павел был узником императора Нейрона (как лицо, подавшее апелляцию императору). Он находился под военным надзором: ему было позволено жить отдельно и под охраной, при этом он был закован в цепи, но без особенных неудобств. Он получил позволение поселиться в комнате, нанятой на его счёт, где все его могли свободно навещать. В таком положении он два года ждал апелляции по своему делу.
В марте шестьдесят второго года благородный Афраний Бурр (римский префект претории) умер, а Сенека удалился от дел и апостол Павел понял, что живым он Рим уже не покинет и не продолжит свою апостольскую миссию в других городах мира. У Нерона не осталось других советников, кроме фурий. Однако никто не спешил расправиться с еврейским проповедником.
Христианство в Риме организовывалось не в недрах синагоги. Первую христианскую Церковь в Риме организовала Клавдия. И её Церковь никогда не имела никакой связи с евреями. Рим - город громадных размеров, куда стекалось много чужестранцев, и здесь могли бок-о-бок зарождаться самые противоположные идеи, не высекая между собой огня, но апостол Павел высекал огонь всюду, где мог, потрясал своими цепями и везде искал ссору и знаки неповиновения ему (его проповедям). Удивительно! Но время, проведённое Павлом в темнице, было более плодотворным, чем все его проповеди христианства на свободе. Однако подлинных имён из членов Римской Церкви времён Нейрона мы не знаем. Есть один документ (сомнительной подлинности), где друзьями Павла считались Тимофей, Пуд, Еввул, Клавдия и Лин. А число верующих - тоже не известно даже в приблизительных цифрах. Этот факт подтверждает реальную конспирацию и секретность имени каждого христианина в то время. Однако проповеди и события выставляются христианами на показ.
На пример: известны даже детали событий, когда к Павлу прибывает посольство Церкви Филиппийской, первой из основанных им в Европе. Богатая Лидия (Павел называет её своей истинной супругой) присылает с посольством ему крупную сумму денег. Находясь в Риме, Павел сильно нуждается в деньгах. Посольство возглавляет Епафродит. В Риме он сразу "приболел" и стал страстно рваться назад в Филиппы, где без него в разлуке томятся его любимые подруги. Павел, желая положить конец страданиям этих благочестивых женщин, поспешно отпускает Епафродита. Передаёт с ним письмо Филиппийцам, полное нежностей. Письмо написано рукой Тимофея. Деньги от Лидии он называет подаянием Церкви Филиппийской: "ни одна Церковь не оказала мне участия подаянием и принятием, кроме вас одних; вы и в Фессалонику и раз и два присылали мне на нужду. Говорю это не потому, чтобы я искал даяния; но ищу плода, умножающегося в пользу вашу. Я получил всё и избыточествую; я доволен, получив от Епафродита посланное вами, как благовонное курение, жертву приятную, благоугодную Богу".
Апостол Пётр подражает Павлу и издали следит за ним. Компания же у него была: писатель и переводчик Марк (был у него секретарём, как Тимофей у Павла). Ещё был апостол Иоанн, ещё Варнава и Симон.
Пётр, следуя по пятам за Павлом был и в Коринфе, где у него были приверженцы, и он действительно оставил горячий и свежий поцелуй веры в душах местных иудео-христиан. Так что Коринфская Церковь потом стала приписывать своё основание обоим апостолам и утверждать (делая умышленную ошибку в датах), что Пётр и Павел были в Коринфе одновременно и отсюда вместе отправились в Рим принять мученическую кончину.
Еврейские историки утверждают, что Пётр был никудышным писателем. Действительный факт: Марк, секретарь Перта, отправляется в Сирию с тайным поручением от своего господина и с рекомендацией от апостола Павла. А вот послание от Петра (которое везёт с собой Марк) содержит много заимствований из послания Павла.
Зачем Пётр и Павел полностью исключили возможность личного общения друг с другом? Пусть они являлись главами противоположных партий, существовавших в недрах Церкви. Но непонятно и странно, что автор Апокалипсиса на другой же день после кончины Перта, стала проклинать Павла.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Тимофей свидетельствует, что к апостолу Павлу в его келью пришла знатная римлянка с двумя рабами и с сундуком, и ещё две рабыни сопровождали её.
Как сможет уместиться такое количество суеты в темнице у колодника? Поэтому Клавдия Прокула сказала апостолу Павлу:
- Пусть все уйдут! Я хочу с тобой поговорить.
- Разреши, пусть останется мой секретарь, он - писатель!
- Пусть тоже уходит.
Апостол Павел со страстью и с надеждой пялился в лицо неожиданной гостьи, с надеждой и страхом; что, наконец, он начинает уже не во сне присутствовать в центре событий. Как еврей он ненавидел Рим, обожал Рим, сожалел о Риме. И сейчас ему предстоит разговаривать с женщиной, в жилах которой течёт кровь самих римских Богов. Он с откровенным страхом смотрел в лицо Клавдии Прокулы, жены Понтия Пилата. Одной из самых богатых женщин Италии. Понтий Пилат десять лет грабил Иудею, и все сокровища складывал в сундуки своей жены. А теперь Пилат уединился на острове, занялся скотоводством и сельским хозяйством. Как он был провинциалом (не столичным жителем), таким он и остался. Все считали, что Клавдия унизила себя браком с Пилатом - красавцем и чудодеем, но провинциалом и примитивом. Сейчас апостол Павел понимал - она явно унижает себя, появившись в его келье, и тут ей нужна была важная причина снизойти до разговора с проповедником христианства и с подлым евреем.
- Знаешь, что в сундуке у меня?
- Деньги, чтобы позолотить мои цепи!
- Ты дурачок, сволочь и подлый еврей. В этом сундуке хранятся несметные богатства.
- Не верю!
- Не веришь кому? Своему Иисусу Христу?
- Покажи!!!
- Любуйся... подонок...
Клавдия Прокула открыла сундук, взяла и выбросила из сундука в рожу апостолу Павлу Чашу Грааля, потом Копьё Судьбы (разрезанное на три части, украшенное золотом и драгоценными камнями).
Апостол Павел ползал на карачках по своей келье. Он выл, плакал и целовал эти артефакты.
- Я хочу написать Апокалипсис (откровение).
- Это не возможно. Для... женщины.
- Дело не в этом. Ты должен, как христианский писатель дать мне согласие на мой подвиг. У меня есть стихи, написанные на волшебной бумаге, изготовленной в Маракеше (Самарканде)... и у меня есть протокол допроса Иисуса Христа.
- Я, благословляю тебя! И все христианские проповедники, всех сект и городов согласятся с тем текстом, который ты нам подаришь, Клавдия. Твой текст (как откровение Иисуса Христа) будет у нас в крови. И мы никогда не откажемся от твоего Апокалипсиса, даже когда нам будут резать животы и тянуть жилы из наших рук.
- Убивать и ненавидеть проповедников Христа будут евреи. Ты младенец перед Иисусом Христом и не знаешь, на что даёшь согласие.
- Знаю! Только расскажи мне маленько... что Он говорил перед смертью. Ты ведь читала протокол допроса?
- Он говорил, что после казни тебя и Петра - сгорит Рим. Поджигателями города будут воры и евреи, обвинят же в пожаре почему-то Нерона, а казнить и убивать за это несчастье - будут не евреев, а христиан. Он говорил, что смерть падёт христиан как манна небесная, а пожар будет сам по себе, и Нерон будет совершенно ни при чём. Просто на христиан распространится смерть, как Наказание Божие и смерть для христиан будет иметь значение большее, чем жизнь.
- Слава Господу Богу!
- Не радуйся. Потом будет демократическое восстание христиан в Иерусалиме. Анна и Иисус, сын Гамалы будут убиты, а трупы их подвигнутся ужасным оскорблениям. Потому что сыны Бени-Анны в присутствие Иисуса Христа высказывали следующие соображения: "если оставить его так, то все уверуют в него, и придут римляне и овладеют местом нашим и народом".
- И за это их надо будет казнить?
- Слушай дальше: "лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб". Что? Они были не правы! А знаешь, что в Иерусалиме сделают с ними христиане? Трупы всех высокоуважаемых аристократов, которых евреи привыкли видеть в роскошных первосвященнических одеяниях, во главе пышных церемоний (окружённых почтительными паломниками) массой стекавшимися в Иерусалим со всех концов света... будут выброшены, обнажённые, в канаву за городскую стену, как падаль для собак.
- И всё это предсказал Иисус Христос?
- Это из протокола допроса Иисуса Христа. А сам ты чем сейчас занимаешься? Твоя плохо скрываемая антипатия к миру, который евреям был и остаётся непонятен, теперь становится характерным признаком всех христиан. Твои проповеди уже многие понимают как: "ненависть к роду человеческому".
После этих слов Клавдия Прокула собрала разбросанные Павлом по келье артефакты и сложила их в сундук. А из сундука достала небольшой кувшин, запечатанный смолой:
- Попробуй потом это... греческое вино, "вино мудрецов". Иисус Христос пил такое вино перед смертью.
- Ты будешь встречаться с Петром?
- Зачем? У меня уже есть все полномочия. Хватит мне разговора с одним евреем. Второго еврея мне уже не вытерпеть.
- Благодарю Тебя! Буду молиться, и целовать следы твоих ног!
Я сомневаюсь, что бы Клавдия Прокула сама бы сидела и писала Апокалипсис. Одна из самых утончённых и самых богатых женщин римской империи, имела все исходники для Апокалипсиса, но она была не писателем, а жестоким и безжалостным редактором этого текста. После встречи с апостолом Павлом она уехала к мужу на Сицилию, прихватив с собой из Рима трёх секретарей (писателей, знающих разные языки).
Я сомневаюсь, чтобы Клавдия Прокула была прототипом героини повести "Фабриола", знатной римлянки перед которой открываются "истина" Евангелия. Автор повести: Николас Патрик Уайзмен, архиепископ Вестминстерский и кардинал - он просто описывает, как под аплодисменты римлян дикие звери в цирке терзают ни в чём не повинных христиан. Автор не утруждает себя пониманием особенности исторического момента, не анализирует морального поведения римлян, евреев, христиан и беженцев из Сирии, которые тогда наполняли миллионный город. Вместо этого автор смакует в своей повести кровавые зверства, творящиеся только против христиан, и на этом построен весь его рассказ о вечном городе. Тогда Рим был очень религиозным городом и человек, презирающий национальные святыни был достаточно заметен, а многие евреи доходили до того, что с нескрываемым отвращением прикасались к монетам с изображением императора и считали крупным преступлением смотреть на статуи богов, или проходить через городские ворота, увенчанные какой-либо статуей. Однако Патрик Уайзмен в своей повести приписывает эту ненависть только христианам: "...христиане, жившие среди язычников, поклонявшихся статуям, как богам и богиням, принуждавших христиан поклоняться им, видели в статуях только богохульство, только идолов и, исповедуя единого истинного Бога, разбивали изображение Венер, Юпитеров, Юнон, как идолов". В действительности христиан ненавидели только евреи, а римляне относились к ним толерантно (безразлично).
На самом деле - это было столкновение двух миров: эллинского мира и еврейского мира. Противоречие между бессмертием еврейского народа и индивидуальным бессмертием было ужасно! Об этом кричит каждая буква со страниц Библии. Даже у пророков, предвещавших христианство, не было идеи бессмертия. В еврейской религии нет мифологии, ни мистерий, ни метафизики. Миф - это рассказ, всегда связанный с прошлым. Впрочем... есть один миф и у евреев - это миф обращённый не к прошлому, а к будущему. Эрнест Ренан: "Древний семит отверг, как химеричные, все формы, под которыми другие народы представляли себе загробную жизнь. Один Бог вечен; человек живёт только несколько лет, бессмертный человек был бы Богом. Человек может продлить своё эфемерное существование лишь в своих детях". Раз нет загробного мира, справедливость должна быть осуществлена, во что бы то ни стало уже в этом мире. Иисус Христос потребовал от христиан отказаться от этой идеи: "Раз в мире немыслима справедливость, то пусть мира совсем не будет? Плачьте и терпите! Я снова приду, и вы возрадуетесь!" (Апокалипсис Прокулы). Однако Карл Маркс и Фридрих Энгельс в "Манифесте коммунистической партии" потребовали от тех же христиан немедленных действий в осуществлении мировой справедливости.
Эрнест Ренан: "Ариец, допускающий с самого начала то, что боги несправедливы, не питает такого страстного желания добиться мирских благ. Он не принимает всерьёз утех жизни, увлечённый своей химерой загробной жизни (только такая химера и может подвинуть на великие дела), ариец строит свой дом для вечности, еврей же хочет, чтобы добро пришло, пока он жив. Он не хочет ждать; слава или блага, которых не чувствуешь, для него не существуют. Еврей слишком верит в Бога, ариец слишком верит в вечность человека. Еврей дал Бога, ариец дал бессмертие души". А как появился Иисус Христос в душе у арийцев? Смерть Сократа заставила Платона задуматься о мире, в котором столь доблестного человека могли подвергнуть незаслуженной казни. Только поэтому... проблема распятия праведника и появилась наконец-то в греческой культуре! Судьба Сократа послужила духовным толчком для философии Платона.
Вот мы и приблизились чуть-чуть к разгадке "отвратительной тайны" христианства: как, какая историческая необходимость, явилась причиной возникновения Иисуса Христа и почему возникла Церковь? Почему даже сейчас всё это продолжает существовать вне времени? Что это, какая-то тайная забота для человечества? Прекрасная ли это роза, или ядовитый мухомор?
Читаем Первое послание к коринфянам, написанное Апостолом Павлом в Ефесе, пятьдесят пятом году: "каждый из вас говорит: я Павлов, а я Аполлосов, а я Кифин, а я Христов..." - это документальное свидетельство первого раскола христианской Церкви. Даже подумать страшно, что тогда (в пятьдесят пятом году) самые идеально чистые, ранние христиане в Коринфе раскололись, и каждая группа избрала себе своего вождя: одни назвали истинным Апостола Павла, другие - Аполлоса (поэта, талантливого проповедника), третьи - Кифу (Апостола Петра), четвёртые - Иисуса Христа.
И что удивительно! Павел, Пётр, Аполлос, Иисус Христос - все они великолепно владели словом! Сюда стоит добавить: Иакова, Иоанна, Иуду - авторов посланий к Церкви (написанные в то же время), Иоанна-Марка секретаря и переводчика апостола Петра (автора Евангелия от Марка), Тимофея, Луку и с десяток авторов Апокалипсисов.
Христианство никогда бы не стало мировой религией, если бы не объединило своей идеей многих разных писателей, а они бы не породили столько церковных расколов. Сквозь тьму веков мы снова слышим, как на протяжении бесчисленных поколений слово вновь и вновь терзается очень схожими религиями и открытиями. Мы принадлежим к арийскому семейству, где главным материалом для освящённого языка служат старые слова и старые формы, отверженные жизнью. Из них выросли книги Вед и Махабхарата и вся мудрость и поэзия Греции и Рима. Ничто в жизни, не представляя волшебное, эти слова, обтёсанные во тьме веков потом стали строительными камнями для "Божественной комедии", "Фауста", "Дон Кихота", "Гамлета", "Евгения Онегина", где в каждой фразе, как в кровавой пыли под солнцем пылают образы святых и пророков, подаренных нам древними авторами. Сафо и Алкей писали по-эолийски, Геродот - по-ионийски, Функид, Платон, Ксенофонт и великие трагики обеспечили превосходство речи аттической. Рим навязал свой язык литераторам, не рождённым и не воспитанным в Риме. Данте, Петрарка и Боккаччо флорентийскую речь - сделали литературным языком. "Существует ли зрелище более прекрасное, чем небо: глубина человеческой души!" так Виктор Гюго воздаёт честь и преклоняется перед словом, находящимся в услужении Бога.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Во времена Нерона Рим был огромным городом. Вот что пишет Сенека о столице империи: "Взгляни на многочисленное население, которое едва помещается в зданиях этого громадного города; большая часть этой толпы не имеет отечества, а собрались эти люди сюда из разных мест и вообще со всего света. Одних сюда привело честолюбие, других - государственные дела, третьих - возложенное на них посольство, четвёртых - роскошь, которая ищет для себя удобного места, изобилующего пороками, пятых - страсть к образованию, шестых - зрелища, седьмых - дружбы, восьмых - предприимчивость, которой нужно широкое поле деятельности; одни принесли сюда свою продажную красоту, другие - продажное красноречие. Все люди стекаются в этот город, в котором хорошо оплачиваются и добродетели и пороки".
Рим простодушно пускал к себе не только чужеземцев, но и чужих богов. Множество разных культов, особенно восточных, как змеи приползли и обосновались в Риме... так что при Нероне Рим сделался "храмом всего мира". Из-за большой скученности, узких улиц и высоких многоквартирных домов Рим был очень опасным городом в пожарном отношении, он горел неоднократно, а в шестьдесят четвёртом году в Риме вспыхнул такой ужасный пожар, что значительная часть города выгорела полностью. Пожар бушевал девять дней, а потом пустили слух, обвиняющий Нерона в поджоге Рима якобы за тем, чтобы на месте старого города построить новый и назвать своим именем. Вот вам и вся история! Но... "история не делает ничего, она "не обладает никаким необъятным богатством", она "не сражается ни в каких битвах"! Не "история", а именно человек, действительный, живой человек - вот кто делает всё это, всем обладает и за всё борется. "История" не есть какая-то особая личность, (т.е. Бог) которая пользуется человеком для достижения своих целей. История - не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека" (Карл Маркс). То же осмелюсь сказать и в отношении христиан: то, что человек детерминирован Богом, совсем не означает, что ему не остаётся ничего иного, как выполнять его планы (предсказания Иисуса Христа).
Рим - это Нерон...Нерон? По свидетельству современников - это было уродливое произведение природы и незаурядное чудовище. И как это не странно но, невзирая ни на что женщины любили его. Можно предположить, что по странному своему капризу, даже его судьба осуществляла в нём образ откровенного ублюдка, большею частью всеми ненавидимого, но по временам невольно возбуждающего жалость. Женщины больше любят какой-то неуловимый звериный запах в мужчине (из-за чего Клавдия и вышла замуж за Понтия Пилата), свой личный вкус, чем строгую этическую оценку своего предмета обожания. Поэтому, когда Актея опускала окровавленный труп Нерона в могилу Домиция, она скорее оплакивала поруганные в нём природные дарования, а не человека или императора.
Нерон обладал огромным талантом зверя но, тем не менее, у него в душе был уголок для артиста, он хорошо рисовал и был неплохим скульптором. Стихи его были яркими и необычными, несмотря на некоторое ученическое эпигонство. И стихи он писал сам; Светоний видел его черновые автографы, испещрённые правкой. Он, как зверь и как живописец любил природу - первый понял всю прелесть пейзажа Субиако и устроил там свою восхитительную летнюю резиденцию. С какого-то момента, в блистающем славой оружия Риме, он перестаёт признавать иную славу, кроме славы артиста: на сцене он забывает про свой императорский сан, а главным государственным преступлением становится отрицание его поэтических и художественных талантов. Врагами Рима делаются все те, кто не восхищается им, как шутом! Однако в этом заключалось больше политики, чем можно было бы подумать. Главной обязанностью цезаря в Риме (за пределами сената), было развлекать народ. Нерон, прежде всего, должен был организовывать праздники. И государь, как главный устроитель развлечений, должен был, и расплачиваться за них.
Во времена Нерона безумие было воздухом Рима. Первым законодателем этой высшей безнравственности, идеалом "порядочного человека" был проконсул (затем консул) Петроний. Он был чувственным человеком, глубоко изучившим науку наслаждений. А увлекательность его речей, природное обаяние, естественность в манерах и поступках придавали ему чарующий вид простоты. Он был принят в интимный кружок Нерона и сделался судьёй хорошего вкуса во всём. Его соперником был низкий и злобный Тигеллин, который всячески оболгал его перед Нероном, а Претонию было проще наплевать на ложь, чем оправдываться перед Нероном: он вскрыл себе вены. За час до смерти Претоний приказал разбить свой сосуд для мирры, чтобы он не достался Нерону. Тогда произведения искусства продавались по баснословной цене, а Нерон любил их до безумия. Точно так же Сенека (лживо обвинённый в заговоре против Нерона) не пожелал оправдываться или просить изгнания (как в другие времена другой поэт перед другим императором - Назон), а вскрыл себе вены и следом ещё выпил чашу с цикутой.
Отдельно тут стоит вспомнить об обстоятельствах смерти Апостолов Павла и Петра. Павел был обезглавлен, а Пётр распят на кресте (официальная версия).
Клавдия Прокула, для которой христианство, исторически (из-за артефактов и протокола допроса Иисуса Христа) стало каким то хобби. Так как во второе пришествие Иисуса Христа она не верила и тем более не верила в еврейского Бога (и ещё знала от Пилата, что тело Иешуа было украдено из склепа и брошено в одну позорную яму с двумя другими преступниками), однако она собралась писать откровение (от греч. апокалипсис) и по этому поводу... она очень интересовалась судьбой апостолов Павла и Петра.
Во-первых, Клавдия нарушила своё обещание апостолу Павлу, так как не считала его достойным человеком, а всего лишь христианским писателем. Она встретилась с апостолом Петром, и у них был длительный разговор. Очень вероятно, что Клавдия Прокула ознакомила апостола Петра с протоколом допроса Иисуса Христа. Для её Апокалипсиса это было принципиально важно, чтобы страницы её откровения были пропитаны скорбью и кровью апостолов Петра и Павла: "Сущность древней науки, являющийся сокровищницей веры, - это одно, тогда как способ её выражения - нечто другое" (папа Иоанн XXIII). После встречи с Клавдией в апостоле Петре всё перевернулось так, что он попросил, чтобы при его казни, его распяли вниз головой. И в этой его дикой просьбе к палачам не было никакого смирения перед Богом или Иисусом Христом. Был только откровенный ужас перед всем христианством и теми предсказаниями в протоколе допроса Иисуса Христа, что поведала ему Клавдия.
Во-вторых, какие-либо подробности смерти апостолов Петра и Павла можно считать более или менее правдоподобными гипотезами. В частности, смерть Павла представляют собой наглую тайну. Некоторые слова Апокалипсиса, который написан в начале шестьдесят девятого года, заставляют предполагать, что Клавдия (один из авторов этого текста) в то время, когда её секретари работали над текстом, знала, что Павел ещё жив.
В-третьих, Нерон - был великий актёр и Клавдия Прокула несомненно посещала его представления, реквизитом в которых были осуждённые к смерти христиане. На арене к столбам привязывают обнажённых юношей и молодых девушек. И вот... появляется зверь, который удовлетворяет свою похоть над каждым из этих тел. Вольноотпущенник Дорифор изображает убийство зверя. Зверь этот - сам Нерон, одетый в шкуру хищного животного. Дальше... Дорифор предстаёт в образе развратного негодяя, за которого Нерон выходит замуж, испуская вопли девственницы, подвергающаяся насилию.
Христианская девственница, привязанная к столбу в позорных объятиях Зверя. Вот он... образ, сознанный Нероном для вечности! По неизведанным путям Нерон шёл впереди своего века, он первый это понял, почувствовал и своей развратной рукой актёра - открыл любовный напиток христианской эстетики. И робкая нагота юной мученицы стала соперничать с уверенной в себе наготой Богини Венеры.
Нет сомнения, что Клавдия Прокула поняла это представление по-своему, и в её Апокалипсис Нерон проник как Зверь или как Анти-Христос, на фоне всё пожирающего пламени.
И всё-таки, во времена Нейрона... Рим - это Нейрон? Нет! Но это и не груда обгорелых камней: храм, построенный Эвандором, храм Сервия Тулема, священная ограда Юпитера Статора, дворец Нумы. Нерон, как скульптор и талантливый архитектор преклонялся перед этими пенатами римского народа, перед этими памятниками стольких побед римского оружия. Разве бы он смог дать приказ сжечь этот город? Самые драгоценные римские древности, дома древних военачальников, украшенные знаками их триумфов, которыми римлянин освящает вино собственной судьбы. Существует судьба человека только в том случае, если у человека есть Родина, если он не "дитя мира". А тут: самые священные предметы, трофеи, самые почитаемые храмы: вся материальная основа старинного римского культа - всё было уничтожено огнём.
Ещё предшественник Нерона, император Клавдий издал особый эдикт (постановление), согласно которому под охрану государства были взяты все строения. В Италии нельзя было сломать ни одного дома, даже брошенного и необитаемого, без особого разрешения римского сената. Но это не уберегло Рим от ненависти евреев.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Изобретая христианство, иудаизм испортил себя: он разорвал единое цельное время, провозглашенное Библией и еврейским Богом: разорвал на прошлое, настоящее и будущее. Это породило порчу нашего времени и появилось Самостоятельное Зло (сатанизм) нашего времени, которое кровно связано с дырявым временем. В еврейской Библии, в первоначальных текстах время не было разорвано... и в мифах мира сохранялось чудесное переплетение истории земной и небесной. Не было антонимы у времени или вечности: всё происходило так, будто все события на планете Земля, которые происходили в нашем времени, в сегодняшней мировой действительности, вместе с тем происходили в совершенно другой вечности, может быть, даже до возникновения Вселенной.
В Апокалипсисе Иоанна Богослова Израильская Церковь представлена в виде женщины, выходящей из солнца; под ногами её луна, а на голове венец из двенадцати звёзд (двенадцать колен Израиля). Она кричит от родовых болей (так как носит в черве мессианский идеал). Перед ней извивается громадный красный дракон с семью головами в диадемах и десятью рогами. Хвост дракона сметает с неба третью часть звёзд и повергает их на землю. Это Сатана, воплощающий римскую империю: красный цвет означает императорский пурпур, семь голов означает семь цезарей, царствующих до момента написания Апокалипсиса (Юлий Цезарь, Август, Тиберий, Калигула, Клавдий, Нерон и Гальба), десять рогов означают десять проконсулов, которые управляют провинциями. Дракон подстерегает младенца, чтобы пожрать его.
После самоубийства Нерона, правитель Испании Сервий Сульпиций Гальба был провозглашён императором в июне 68 года испанскими и галльскими легионерами, а в Риме сенат и преторианцы выразили согласие с их выбором, но 15 января 69 года Гальба был убит в Риме из-за отказа заплатить войнам за своё избрание и преторианцы провозгласили нового императора - Отона, а несколькими днями раньше (2 января) германские легионеры объявили своего императора - Вителлия. Надвигалась гражданская война. И уже многие пожалели о самоубийстве Нерона.
Два императора в Римской империи? Но, 14 апреля 69 года около Кремоны в северной Италии войска Отона были полностью разбиты, а ему пришлось покончить с собой и Авл Вителлий, бывший правитель Сирии и бывший прямой начальник Понтия Пилата остался единственным императором. Став властелином Римской империи, Вителлий не придумал ничего лучшего, как объявить, что для него образцом императора будет Нерон.
А мы снова вернёмся к официальному Апокалипсису (Иоанна Богослова). Женщина (Израильская Церковь) рожает дитя, и Бог помещает его возле себя на своём же престоле, а жена убегает в пустыню. Здесь очевиден намёк на бегство Иерусалимской Церкви. Она прячется в стенах Пеллы в течение трёх с половиной лет (время гражданской войны в Римской империи). А слово "пустыня" означает убежище, найденное иудействующими христианами и некоторыми из апостолов в провинции Азии. "То, что мы называем небесной вечностью, удаляется в трансцендентную даль, которая из этого мира оказывается изъятой. Но в первоначальных религиозных мифах, в преданиях человечества все эти грани между вечностью и временем ещё резко не проведены, и это и есть одна из величайших тайн (как и протокол допроса Иисуса Христа) затрудняющих постижение древней религиозной жизни" (Николай Бердяев). Тогда и произошла на небе великая война. До рождения младенца - Сатана, клеветник творения, имел прямой доступ на небо, непосредственно к престолу и к Богу. Он пользовался этим открыто и нагло со времён патриарха Иова, для того, чтобы вредить благочестивым людям, особенно христианам, и навлекать на них всякие беды. Гонения христиан в Риме и Ефесе были тоже делом его рук. Если сложить буквы, составляющее имя "Нерон", написанное по-еврейски, то по их цифровым значениям получаем число 666. Ставя себя на его место, я представляю, в какой изощрённый застенок превратилась его память.
Архангел Михаил (ангел хранитель Израиля) со своими ангелами устраивает сражение. Сатана побеждён, изгнан с неба на землю со своими ангелами; раздаётся торжествующее пение. Церкви на небе и на земле по-братски радуются поражению Сатаны. Этой победой они обязаны страданию Иисуса Христа, а также мужеству мучеников, которые довели своё самопожертвование до смерти.
Разумеется, такая антиномия возможна только при условии достаточно развитой античной диалектики, поэтому мы и откладываем её до другого раза. Но в нашем детективном расследовании и диалектическом анализе полезно было бы вспомнить хотя бы некоторые антиномии. Вот они - для первых христиан к вопросу о Сатане.
Первый Тезис. Сатана - сущность есть "иная" в отношении сущности, пребывающей в себе до вхождения в Сатану.
Первый Антитезис. В Сатане - сущности нет ровно ничего такого, чего уже не было бы раньше в первоначально самоопределяющейся сущности.
Первый Синтез. Сущность сама из себя полагает своё иное. То есть сама противополагается себе внутри себя же и вне себя.
Второй Тезис. Чем больше действует Сатана как сущность, тем больше утверждает она себя, как Глас Божий и тем большую самостоятельность и свободу она проявляет.
Второй Антитезис. Чем больше действует Сатана как сущность, тем более утверждает себя божественная сущность и тем больше проявляет самостоятельность и свободу, ибо нет вообще ничего, кроме неё.
Второй Синтез. Сатана сам свободно полагает для себя свободную в себе божественную сущность.
Третий Тезис. Действия и существование Сатаны как сущности зависят всецело от неё самой и ни от чего другого; она, так сказать, сама за себя ответственна. Если бы она зависела от Бога, то не было бы молитвы к Сатане и к Богу.
Третий Антитезис. Действия Сатаны, как сущности зависят всецело от её первоначальной божественности. Только Сатана ответственна за свою сущность. Если бы она не была ответственна и все действия исходили бы не от Сатаны, то она не была бы самостоятельно определившимся Злом. Богу не противостояло бы без-сущностное Зло, а иная самостоятельная сила.
Третий Синтез. Сатана отвечает ответственностью за себя в том, что полагает божественную сущность в качестве ответственности за себя же.
Тут продвинутые читатели сразу упрекнут меня, что я использую для христиан не привычные им исторические инструменты и методы (как автор краткого конспект-учебника Буддийской логики, изданного ещё в жуткие советские времена). Успокою этих читателей. Это, всё антиномии для абстрактно-метафизических размышлений. А так... как бы им хотелось рассуждать не абстрактно, а жизненно, то для христиан: древних и уже сегодняшних, уже нет выбора между Богом и Сатаной. Уповать только на Иисуса Христа? Тогда отказаться от Бога и Сатаны? И тогда гореть в Гиене Огненной!?
Вернёмся снова к официальному Апокалипсису. У красного дракона не получилось уничтожить богородицу (Израильскую Церковь), тогда из моря выходит Зверь. У него также десять рогов (диадемы на каждом из десяти рогов) и семь голов, а на головах имена богохульные. Зверь - подобен барсу, а ноги у него, как у медведя. Дракон (Сатана) дал ему силу, престол и власть свою. Одна из голов Зверя смертельно ранена. Тут подразумевается Нерон, свергнутый с престола, но чудесным образом спасшийся от смерти и, по мнению евреев, укрывшийся у парфян. И дана была Зверю власть действовать сорок два месяца и изрыгать хулы на Бога, на его имя, на его жилище и живущих на небе. И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, языком и племенем... И выходит другой Зверь из земли; он имеет два рога, подобные ангельским, но говорит, как Сатана. Он действует от имени Первого Зверя, "у которого смертельную рану исцеляет", в его присутствии и на его глазах и творит он великие чудеса. И он устанавливает закон, что всем малым и великим, свободным и рабам положено будет начертание на правую руку или на чело. И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме тех кто имеет это начертание Зверя или Имя его, или число имени его. "Здесь мудрость! - восклицает автор, - Кто имеет ум, тот сочтёт число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть".
Почему всё это проповедует Иоанн Богослов? Потому что сатанизм и христианство лишь сообща могут организовать ту свободу мысли, без которой нельзя постигнуть исторический процесс... поистине, если бы не было свободы зла, то не было бы Библии и Истории, а мир бы начался не с начала, а с конца. С того ужасного конца: "совершенного Царства Божия с ангелами и херувимами", которое мыслится уже как уже мёртвый космос в форме совершенного добра и совершенной красоты. Поэтому глупо упрекать Иоанна Богослова в том, что он повивальная бабка сатанизма. Потому что наш автор Апокалипсиса не мог не вступать в общение с живой действительностью и не размышлять о ней. Потому что Слово его тесно связано с Богом и Сатаной. Слово (Имя) - вообще наиболее напряжённый и главный результат размышлений проповедника. Без Слова (Имени Бога и Имени Сатаны) его размышления не стоили бы и копейки, и так называемые бессловесные размышления, в принципиальном понимании... это просто отсутствие всякого мышления, а читая Апокалипсис к такому выводу прийти просто невозможно.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
По истечении своего двухлетнего заточения в Риме (начало 63 года) апостол Павел предстал перед судом Нерона, к которому он апеллировал и "благодаря благодати", а точнее Клавдии Прокуле (хлопотавшей за него) он неожиданно оказался на свободе, что даже сравнил себя с "человеком, спасшимся из челюстей льва".
Апостол Павел был не далёк от истины, сравнивая своё спасение с чудом. Клавдия хлопотала "за христианина и еврея" через некоего Алитера, еврейского мима, которого очень любили Нерон и Поппея. Но, эти хлопоты сулили большую опасность для самой Клавдии Прокулы, потому что со времени вступления на престол Калигулы и до смерти Нерона еврейские интриги в Риме не прекращались. Евреи много денег "занимали" семье Германика. Той же Мессалине и Агриппине Младшей, а через посредство Иродов и с помощью Агриппы II; наводняли императорский дворец с исключительной целью - губить своих недругов.
Что из двух истин "правда"? Ненависть евреев к христианам или жестокий каприз Нерона? Какая причина отправила безобидных людей на растерзание хищным зверям в цирке? Какие факты или вымыслы заставляли суды обвинять христиан в поджоге Рима? Обыкновенно римляне не знали разницы между христианами и евреями. Почему же в данном случае их так хорошо стали различать? Почему же в этот раз евреев не трогали, хотя римляне питали к ним такую же моральную антипатию и то же религиозное презрение, что и к христианам? Для объяснения этих загадок историки нам предлагают следующие версии. Первая: есть предание IV века, по которому смерть апостола Павла и потом казнь апостола Петра (которые явились прелюдией к гонению христиан шестьдесят четвёртого года). Из-за глупой наглости Петра (именуемым потом христианами самым страшным грехом: грехом самолюбия). Петр обратил в христианство одну из любовниц Нерона. Вторая: другое предание приписывает все казни христиан только к интригам Симона Волхва.
Так или иначе, но Клавдии удалось освободить и увезти из Рима апостола Павла на остров к мужу: "я не хочу мою смерть кому-нибудь подарить". Зачем апостола Павла увозить туда, где Понтий Пилат пас овец. Зачем? Зачем нужна была такая необходимость прятать от всех апостола Павла и его секретаря? Ради чего были предприняты такие траты денег и хлопоты?
Чтобы как-то понять это, нам нужен уже не Николай Бердяев, а Лев Николаевич Толстой. Читаем рассуждения Льва Толстого: "Непонимание учения Христа в его истинном, простом смысле, в наше время... было бы необъяснимо, если бы непониманию этого не было причин. Одна из причин та, что как верующие, так и неверующие, твёрдо убеждены, что учение Христа понято ими давно и так полно, несомненно и окончательно, что никакого другого значения кроме того, которое они придают ему, в нём быть и не может. "Самая сильная струя воды не может прибавить ни капли жидкости в сосуд, который полон"... Христианское учение представляется людям нашего мира именно таким - давно и несомненно каждому до мельчайших подробностей известным учением, которое не может быть понимаемо иначе как так, как оно понято. Христианство понимается теперь исповедующими церковное учение, как сверхъестественное, чудесное откровение обо всём том, что сказано в символе веры; неверующими же - как пережитое человечеством проявление его потребности веры в сверхъестественное - как историческое явление, вполне выразившееся в католичестве, православии, протестантстве, и не имеющее для нас никакого жизненного значения. Для верующих значение учения скрывается церковью, для неверующих - наукою".
И вот на острове собрались: два человека верующих (христианина) и два человека неверующих (эллина), чтобы украсить Учение Христа его главным символов веры: Евангелием (жизнеописанием Иисуса Христа). Украсить учение Христа, а не написать, не объяснить значение этого учения. Вспомните, то же и у Льва Толстого: для верующих Учение Христа скрывается церковью, для неверующих - наукою. И они собрались, чтобы написать и отредактировать, то есть скрыть всё главное, что в Учении Христа (главное есть и в Нагорной проповеди). ЧТО НЕТ ПРАВИЛ, не может быть правил, обязательных для исполнения.
А потом они решили уничтожить и сам протокол допроса Иисуса Христа. Автором всех этих преступлений они решили объявить Матфея (Евангелие от Матфея). Почему компания своё сочинение объявила делом рук Матфея? Чтобы не изобретать велосипед, апостол Павел посоветовал использовать "Логии", или "Слова Господни" написанные Матфеем в сороковых годах. Павел, Тимофей, Клавдия и Пилат добавили в эти тексты историю страдания Господа и Нагорную проповедь и, "греческий" вариант Евангелие от Матфея появился на свет божий в семидесятых годах. Почему не в шестидесятых? Ещё одна загадка! Было ещё Евангелие от Марка. Во время заточения апостола Павла в Риме Марк с ним встречался, и встречи эти носили не совсем дружественный характер. Иоанн-Марк был родом из Иерусалима и раньше он сопровождал апостола Павла, как секретарь и переводчик в его миссионерских путешествиях, потом он предал Павла и стал "спутником" Петра, который называл его "своим сыном". Потом, после казни Петра (в 64 году) Марк написал своё Евангелие. Вот и разгадка! Апостолу Павлу было важно прочитать Евангелия от Марка, чтобы "сверить тексты". Действительно, повествовательная часть Евангелия от Матфея во многом заимствована у Марка, текст которого целиком укладывается в наше Евангелие от Матфея. Более плодотворным считается сотрудничество апостола Павла с автором Евангелия от Луки. Известно, что Лука был сириец, занимался врачеванием, лично знал многих апостолов и, в конце концов, стал врачом и спутником апостола Павла и автором Деяний Апостольских.
И вот теперь нам интересно вспомнить рассказ Анатоля Франса "Прокуратор Иудеи". В его рассказе Элий Ламия, один из участников приёма (пира), который устроила Клавдия Прокула в Иерусалиме в резиденции прокуратора, в день казни Иисуса Христа.
Прошло тридцать лет, Элий Ламия, в возрасте шестидесяти двух лет (это уже время правления императора Веспасиана) и Евангелие от Матфея уже было несекретно, он встречается на водах Байи с Понтием Пилатом и наши друзья вспоминают минувшие дни. Из разговора друзей нам не совсем, и не всё понятно, что же происходило в те времена в Иудее на самом деле, но об умышленном умолчании нас заставляет задуматься конец рассказа Анатоля Франса: "Он называл себя Иисусом Назареем и впоследствии был распят за какое-то преступление?" Ответ действительно неожиданный: "Понтий Пилат нахмурил брови и потёр рукой лоб, пробегая мыслию минувшее. Немного помолчав, он прошептал: - Иисус? Назарей? Не помню".
В шестьдесят шестом году жители Иерусалима напали на римский гарнизон и жестоко расправились с легионерами. Не это ли предсказывал Иисус Назарей? Восстание охватило всю Иудею. Рим бросил свои войска из Сирии, но они были разбиты. Тогда Нерон был вынужден вспомнить о военных талантах Веспасиана и простить ему непочтительное отношение к своему пению. За два года войска Веспасиана подавили восстание. Тацит пишет: "Веспасиан обычно сам шёл во главе войска, умел выбрать место для лагеря, днём и ночью помышлял о победе над врагами, а если надо, разил их могучей рукою, ел, что придётся, одеждой и привычками почти не отличался от рядового война".
Вся Иудея была подавлена и представляла собой ничтожество, оставался Храм и Иерусалим! Всё было возвращено Риму, все территории, кроме Храма и Иерусалима (которые приказал перед смертью уничтожить сам Иисус Христос).
Что делает Веспасиан: " Лучшим полководцем является только Бог, который хочет отдать иудеев в руки римлян без всякого усилия с моей стороны, а я войнам своим подарю победу".
Пока евреи и христиане собственными руками губят сами себя, пока их терзает самое страшное зло, "междоусобица". Нам лучше быть спокойными свидетелями этих ужасов и не лезть в спор с людьми, которые ищут смерти и неистово беснуются друг против друга... Самообладание и обдуманность приносит столько же славы, как и подвиги в бою. Римляне не были виноваты в уничтожении Храма и Иерусалима, и есть тому все доказательства.
Главное доказательство, это - Евангелие от Матфея. Потому что там нет ни одного слова об уничтожении Храма и Иерусалима. Нет этих слов и в Апокалипсисе (в откровениях Иоанна Богослова).
В действительности Веспасиана удерживало от уничтожения Иерусалима опасение междоусобицы в самом Риме. Комментировать, что там началось после самоубийства Нерона, я не берусь. А уж и подумать, какие предпринял чувства, действа, Веспасиан, как бесспорный атрибут этих событий, не моей епархии дело.
ГЛАВА ДЕВЯТЯ
Неприлично и стыдно сегодняшнему человеку всю свою жизнь находиться под цензурой. Цензурой Бога или какой-то Церкви... цензура для человека, для активного, непокорного, идущего вперёд...стала подлой необходимостью ещё со времён Петрарки. То, что человек должен иметь характер (грех) - это основное положение всех наших этических систем, как бы различны не были их практические или метафизические формулы. Наиболее законченным цензурным Уставом (после Апокалипсиса), стала "Божественная комедия" Данте Алигьери. Апокалипсис или комедия? Нет разницы. А не цензура "На дне" Максима Горького? Все эти цензуры сами по себе очень печальны. Потому что нет ни у кого из нас даже одной печали на один грех, потому что на всё найдётся какой-то случай. Который будет позорненько заявлен как истина, или как очередное чудо для сегодняшнего модного религиозного махинатора. Потому что им всем надо иметь принудительное право над людьми! Право вымаливающего какую-то личную справедливость у Бога! И само это желание мольбы к проповедникам не законно для всех остальных людей и отвратительно, так как "...логический принцип истины есть согласие рассудка со своими собственными общими законами" (Иммануил Кант). И нет худшего заблуждения, думать, что христианская религия (а в каждой религии имеется безбожный грех) может быть признаваема как единственная истинная религия на земле для всех тварей и уж точно для всякого заблудшего человека.
Присутствуя достаточно долго в человеческом обществе, Гаутама пророчески сказал: "Самые недостойные из людей - это фанатики и рабы: первыми движет любовь и гордыня, вторыми - зависть и злоба. Они главные исполнители танца Небесного Мара".
Для Иисуса Христа почти все евреи были врагами еврейского Бога. Может быть, поэтому нет в истории более поразительного зрелища, как безумие целого народа. Народа, который за тысячелетие не написал ни одной страницы годной для чтения. Даже сегодня Иисус Христос для евреев - самая позорная страница их истории. Он, как ангел и ужас, он страшит их как призрак уничтожения, Храма и Иерусалима, и поголовной продажи всех евреев в рабство, потерей земель, всякой собственности и государства.
Растение, которое расцветает как роза (христианство) несогласно умирать из-за собственной красоты: "Бог есть господин, и никакой человек не имеет права на этот титул, и нет места на его престоле даже Иисусу Христу и его Апостолам".
Нельзя безнаказанно носить в своём сердце огонь. До каких-то пор этот огонь не давал апостолу Павлу чувствовать время и понимать, что Иисус Христос сильно запаздывает... или умышленно не спешит со своим пришествием. Но, долгие месяцы заключения заставили Павла оглянуться на самого себя, почувствовать пепел в сердце своём. Из практика, каким он был, он преобразился (подобно Иисусу на допросе у Пилата) в мистика, богослова и созерцателя, собственных несбывшихся иллюзий. Трудно было признать, что небеса не смогут открыться, что архангел не протрубит и не появится на облаке Сын Человеческий, чтобы производить всеобщее воскрешение. Однако невозможность этих чудес не поколебало веру Павла, но ему пришлось искать для себя другие оправдания. Поэтому его представление об Иисусе Христе изменились.
Стоит один раз чему-то измениться и перемены пойдут постоянно. Павел остался самым страстным, но сделался самым изменчивым человеком. Очевидно, что его великие образы конечного апокалипсиса и воскрешения уже занимают лишь второстепенное место в его последних посланиях, написанных в заключении. Они уже заменяются теорией Христа, познаваемой, как божественное откровение, теорией, довольно похожей на теорию Слова, которая окончательно приняла форму Евангелия (произведений приписываемых Марку, Матфею, Луке, Иоанну).
Иисус Христос предсказал гибель Храма и разрушение Иерусалима. Прямыми виновниками и организаторами этих жутких преступлений были: Иоанн Гискала и Симон, сын Гиоры. Отвергая всякие переговоры с римлянами, они устроили резню в Иерусалиме: приказали своим стражникам убивать всех не желающих дальше сопротивляться, колеблющихся и физически не способных держать оружие. Они сделали центром своего сопротивления дворец Иродов. Но римляне были войнами. Каждый грудью и мечом прокладывал себе дорогу в Иерусалим для грабежа, но почти каждый дом, в Иерусалиме оказался переполнен трупами. До последнего часа сдачи города Иерусалима неприятелю, евреи только и занимались тем, что убивали друг друга. Римляне начали жечь дома, наполненные трупами, ловить и убивать евреев, ибо были всем этим очень разочарованы. С 8 сентября 70 года до 122 года Иерусалим представлял собой груду развалин.
Почему автор Апокалипсиса не пожалел сказать даже одного слова, про эти события? Ему было страшно? Цензура? Автор Апокалипсиса ненавидит римлян, тогда он мог бы с наслаждением описать, как все следующие дни после падения Храма и Иерусалима римляне потратили на то, чтобы стаскивать всю нечисть: трупы и остатки трупов в остатки домов, жечь всё. Потом повалить все стены, обыскать все стоки и подземелья. В подземельях были найдены огромные богатства и много прятавшихся террористов (это были особые евреи, которые убивали евреев из-за личного вдохновения). Этих римляне убили тут же, и потом они нашли в подземельях более 3000 трупов и очень мало живых узников, над которыми террористы издевались, но не успели замучить.