Аннотация: Гатчинский аэродром, аэропланы и двое мальчишек, которые мечтают стать авиаторами.
Скользнув по стоптанной траве,
взвился он звучно, без усилья,
и засияли в синеве
давно задуманные крылья.
И мысли гордые текли
под музыку винта и ветра...
Дно исцарапанной земли
казалось бредом геометра.
В. Набоков
- Смотри, что выделывает!.. - завороженно бормотал Лека, не отрывая взгляда от подернутого легкими перьями облаков неба, где все выше и выше взмывал аэроплан.
Над ангарами, над самыми высокими деревьями, над эллингом с исполинской причальной мачтой для дирижаблей...
Наконец он выровнялся, точно огромная диковинная птица с перепончатыми крыльями, планируя в потоках воздуха, а потом снова пошел вниз, выключив мотор.
- Что это он, Костя?.. Неужели сломался?.. - испуганно вырвалось у Леки.
Костя недоуменно пожал плечами, продолжая напряженно следить за полетом.
- Почем я знаю?.. С такой высоты грохнется - точно всмятку, костей не соберет...
- А мне дядя Миша рассказывал, придумали недавно такую штуку, навроде ранца для летчика. Можно хоть с Эйфелевой башни прыгать!
- Врешь, небось, - недоверчиво протянул Костя.
- Ничего я не вру! Дергаешь за веревку, р-р-раз - и купол над головой раскрывается! А потом... - Лека вдруг замолчал на полуслове, не веря своим глазам. - Гляди, гляди!..
Снова затрещал мотор, и "Фарман" круто, почти отвесно взмыл вверх, а пару мгновений спустя, словно миновав некий невидимый рубеж, с умолкнувшим двигателем ринулся к земле. Но столкновения не случилось - завершив воздушную петлю, аэроплан выровнялся и спланировал к ангарам.
- Вот это да! - Костя в восторге хлопнул Леку по плечу. - Вот ловкий-то! Это тебе не в цирке под куполом крутиться, тут эвон какая махина в воздухе летает и такие штуки выделывает!
Оба так увлеклись, что не услышали шороха шагов.
- Так-так, господа кадеты, а кто, позвольте спросить, пустил вас на летное поле? - раздалось совсем рядом.
Высоченный штабс-капитан смотрел на них строго и выжидательно, пощипывая усы, но Лека не заробел.
- Нас мой дядя провел, Михаил Иванович Каницын. С разрешения его превосходительства.
- А, Миша... И вы, юноша, стало быть, его племянник?
- Ага, - кивнул Лека. - А это вот мой друг.
- Ну, и как впечатления? - с улыбкой спросил штабс-капитан. - Понравилось?
- Да не то слово! - воскликнул Костя. - Я и не знал, что так делать можно! Ну, петлей.
- Поручик Нестеров все может... Порхает, аки птаха небесная, - в голосе штабс-капитана звучало нескрываемое восхищение. - А вот, кстати, и он сам собственной персоной!
И правда, авиатор в потертом кожаном френче подходил к ним, на ходу стягивая краги.
Пахнуло перегретым маслом, бензином.
"Вот он какой, настоящий запах неба..." - подумалось вдруг Леке.
- Позвольте, господа, прервать вашу светскую беседу, - Нестеров добродушно улыбался. - Павел Степанович, разговор к вам есть.
Он совсем по-свойски подмигнул потрясенным Леке с Костей и увлек штабс-капитана в сторону ангаров, откуда навстречу им выпорхнула миловидная барышня в коротких мужских штанишках вроде жокейских и кожаном шлеме на разлетающихся от ветра темных кудрях.
- Неужто тоже летает? - восторженно выдохнул Костя.
- Да уж точно, смотри - и очки летные у нее! - отклинулся Лека и вдруг хлопнул себя по лбу. - Ох, дубина я стоеросовая! Я же читал про нее! Мне папаша газету недавно показывал! Это - знаменитая авиатрисса Лидия Виссарионовна Зверева!
- Ух ты! Вот это да! А я и не знал, что дамы тоже летать начали, - изумился Костя, восхищенным взглядом продолжая следить за девицей, уже взобравшейся в свой "Ньюпор". - Олег... Как думаешь, примут нас после юнкерского в воздухоплавательную школу?..
- Примут, а как же! - Лека уверенно кивнул.
Шел тысяча девятьсот четырнадцатый год. В блекло-голубом июньском небе над Гатчиной плавно набирал высоту аэроплан.