Я затянулся горьким табачным дымом, посмотрел ей в глаза и понял...
Звезды вспыхнули и погасли, галактики невозмутимо сверкали в молочно-белой тьме. Нерушимо и неподвижно вращалась Земля. Глупая музыка вливалась мне в рот, оставляя скрип песка на зубах. Прошлое становилось настоящим. Понимая, что делать этого нельзя, я сделал ему шаг на встречу...
...Её губы дрожат, и слезы катятся по щекам. Вздрагивая всем телом, Она разрушает целый мир. Наш мир... Мой мир... Я растерянно обнимаю Её, а мои уши закладывает от грохота, которым рушатся стена моей Мечты, моей Любви...
...С тех пор я не любил...
Память. Я смотрю ей в глаза, и Боль начинает шевелиться у меня в груди. Мне становится страшно, но я уже не могу оторвать от нее глаз. Она цепко держит меня, и я делаю шаг ей навстречу...
...Дым сигареты чертит в воздухе причудливые фигуры, пульс тихо съедает секунды, воруя их у меня, и, как пьяный, шатаясь, ползет по стене таракан. Я долго жду, потом до боли резко сжимаю кулак. Три капли воска, падая где-то со свечи, почти оглушают меня, но я не вижу огня, и это снова причиняет мне боль. А волны памяти накрывают меня с головой, отрывая от земли, уносят вдаль и вглубь, все глубже и глубже. Боль пульсирует, кочуя по телу, и от нее мои руки становятся горячими и липкими. Хочется плакать, но глаза остаются сухими. И я ничего не могу с этим поделать...
...Негромкий шум плавно входит в меня. Это шум моря. Соленое, как все те невыплаканные слезы, оно невозмутимо плещется во мне, и бродяга ветер поет над ним свою вечную песню. И я подпеваю ему, я извлекаю из своего пересохшего охрипшего горла немузыкальные звуки, и швыряю их в него. Он хватает их, и несет вдаль, туда, куда даже он не может проникнуть. Он несет мою хриплую песню, перемешивая по дороге звуки, и складывает их под окном квартиры, где спит Та, что разрушила мой Мир. Я отправляю Ей по почте воздушный поцелуй и иду прочь, ругаясь с ветром и пиная ногами светляков, что разбросаны чьей-то щедрой рукой по всему небу. Сон обнимает меня, и наступает Ночь, что дарит мне забвение...
Ночь со 2-го на 3-е февраля 1998 года
***
День прошел, и наступила Ночь. Негромкая, спокойная музыка мягким куполом окружила меня, и круг света от лампы выстроил вокруг меня стену, прочную и надежную. "Как хорошо, что Бог отделил свет от тьмы..." - подумал я, затянувшись сигаретой. Дым стонал и плакал в неподвижности воздуха комнаты, медлительно сплетая узоры, скованные светом лампы. Это было. Это есть. Это будет. По крайней мере, еще минут пятнадцать...
Я сижу и курю. Где-то, на границе между звуком и ультразвуком, плачет во сне летучая мышь, и бесшумно, с убийственной точностью, отсчитывают секунды электронные часы. Я открываю окно, и делаю шаг навстречу Ночи. Она встречает меня прохладой и тишиной. Я иду в Ночь. Мои ноги мягко ступают по темноте, уличные фонари гаснут, оставляя меня с ней наедине, стены домов расступаются, открывая мне путь, асфальтовая дорожка стелется под ногами, уводя меня во мрак, и лишь огонек моей сигареты противостоит Ночи. Зима. Нет ни запахов, ни звуков. Лишь смутные картины вспыхивают и гаснут в моем мозгу, протестующем против отсутствия в синапсах визуальной информации, тщетно пытаясь заполнить этот вакуум игрой ассоциативных видений. Я расслабляюсь, и вступаю в эту игру на правилах мозга...
... Коршун лениво и беззвучно закричал, падая в колодец, где его уже поджидала разъяренная пантера Она смяла его одним ударом когтистой лапы, и ушла в темноту, а туча перьев еще долго носилась в воздухе...
... Луна, подпрыгнув из-за горизонта, повисла в небе, срыгнула на землю не переварившиеся сгустки света, бывшего когда-то солнечным, и закачалась маятником больших космических часов, а глупая мартышка качала головой в такт и чистила банан...
...Огромный волк, сев на снег; как-то совсем по кошачьи обернул лапы хвостом, и запел голосом Высоцкого. Я стал подпевать ему. Его злило это, злило и мое немузыкальное пение, и улыбка, которой я улыбнулся ему, и моя сигарета. Он зарычал, поднялся, и ушел в лес...
Я пошел за ним; но тут в мой мир темноты и галлюцинаций ворвалось пятно света. Я открыл глаза, снова затянулся, тихо и с удовольствием выругал шофера и шагнул назад, в окно, к музыке, под защиту лампы, в душную неподвижность комнаты...
...Погулял, и хватит! Я щелчком отбрасываю в пустоту сигарету, ложусь прямо на потолок, небрежно укрываюсь одеялом, сотканным из битых лампочек, и сладко засыпаю, чтобы до следующей ночи видеть глупые сны про день, про какие-то дела и развлечения...