Аннотация: Константа. Постоянная часть, без которой себя уже не представляешь и поэтому не замечаешь. Но что будет, если потерять ее навсегда?
Константа
Он проснулся от чувства, что чего-то не хватает. Прижал к себе жену, зарылся лицом в каштановые волосы, тонко пахнущие дорогими сладко-горькими духами. Они только что вернулись из свадебного путешествия, и он все никак не мог привыкнуть к тому, что теперь все чуть-чуть по-другому.
Что ж такое-то, а?
Пустота ластящейся кошкой лежала в ногах, пока не выпуская когтей, но и не спеша уходить.
Неведомое "что-то" пропало. Исчезло ли само, он ли отбросил за ненадобностью, -неизвестно. Но сердце упрямо ныло, подгоняя: "Ищи, ищи, может еще и не поздно вовсе?". Может, все еще можно исправить, поставить на свое место в стеклянном шкафчике, чтобы и любоваться можно было, и забывать на время, и пыль не стирать.
Но что же пропало?
Он встал, сонно нащупал на полу тапки, и пошел на кухню пить кофе. Быть может в мозгах проясниться или незваная гостья - пустота выпустит из своих острых коготков полупридушенную пропажу?
Тщетно. Ничего не помогало.
И уже возвращаясь в полной темноте в спальню, он столкнул что-то на пол. Глухой, смягченный ковром стук заставил слегка вздрогнуть. Наклонившись и пошарив рукой по пушистому ковру, он нащупал тяжелую трубку допотопного радиотелефона.
Телефона, который уже четыре месяца не звонил по ночам и не передает, наплевав на расстояния, веселый, задорный, звонкий как капель голос, который для начала заявит "не спать - отечество в опасности", а потом, дожидаясь пока он окончательно не проснется, напевать что-то из Арии. Молча слушать или разбавлять анекдотами его одиночество, рассказывая даже о своих бедах таким тоном, что хотелось смеяться. И он хохотал, будя соседей, и долго не засыпал, чувствуя, как ласкают душу лучики девятнадцатилетнего солнышка. А еще она могла читать стихи, свои и чужие, когда по интонации молчания понимала, что ему не хочется произносить ни слова. Насмехалась, язвила напропалую, разжигая в нем огонек жизни, когда он опускал руки и был готов плыть по течению.
Он так привык к ней, что даже не представлял себе жизни без этого голоса в трубке в три часа ночи. Привык к ней настолько, что не заметил, как она пропала.
Он не помнил наизусть ее номера, пришлось лезть в записную книжку и судорожно листать страницы при свете старого абажура.
На телефонном проводе повисло молчание. Наконец, он неуверенно вымолвил:
- Почему ты не звонишь?
Снова тишина и тихое потрескивание в трубке.
- Я... я не хочу быть константой, - фраза оборвалась. Тяжелый вздох, и она все же продолжила, - Не хочу, чтобы ты считал, что я должна позвонить. Я ведь не твоя жена, чтобы иметь какие-то обязательства перед тобою, - в голосе прорезалась горькая ирония, словно она бы и не против быть для него единственной и любимой, но увы-увы.
- Но...
Она жестко перебила:
- Прощай. Удачи тебе.
Вместо холодного, но родного голоса в трубке поселились короткие гудки.
Пустота взглянула на него полночными глазами без единой искры в глубине и по-хозяйски разлеглась на коленях.
Константа. Постоянная часть, без которой себя уже не представляешь и поэтому не замечаешь.