Аннотация: Кому-то достается плодовитая ответственная муза, кому-то ветряная муза однодневка, а кому-то приходиться обходиться вовсе без оной. А мне достался муз. Шкодливый и непостоянный.
Муз
Кому-то достается плодовитая ответственная муза, кому-то ветряная муза однодневка, а кому-то приходиться обходиться вовсе без оной.
А мне достался муз. Шкодливый и непостоянный.
На лоб падает прядка темно-медовых волос, которые постоянно находятся в неком художественном беспорядке, словно их обладатель только что вернулся с улицы, где бушует бродяга-ветер.
Черные, чуть надломленные к вискам брови. Хотя сам муз имеет несгибаемый характер.
Серые глаза, такого же, как и у меня, цвета, только что крупнее чуть. Длинные пушистые ресницы, чтобы прикрывать озорных чертиков, танцующих в глубине зрачков. Если он закроет свои дивные очи, его можно принять за ангела, по каким-то делам спустившимся на землю. Но обычно его глаза ехидно прищурены, что впрочем не мешает рассмотреть почти дьявольский огонек в них.
Прямой нос, может быть даже слишком изящный для парня. Видимо, он достался музу от кого-то из божественных родителей. Впрочем, нос не выглядит на лице чужеродным элементом, напротив придает какой-то утонченности. Эдакий принц, по своей собственной прихоти решивший погулять по городу в простом платье.
Кожа смуглая, и, когда он улыбается, белые зубы ярко выделяются на лице. У меня такое чувство, что он все свободное время проводит в солярии.
Губы четко очерченные, чуть полноватые, но не излишне. Чувственные губы, редко находящиеся без движения. Да и все его лицо - живое, наполненное пресловутой "внутренней силой".
Высокий, наверное, под метр восемьдесят, стройный - красавец!
На плечи накинута бело-серо-синия клетчатая рубашка. Рукава завернуты, да и едва ли половина пуговиц застегнута.
Руки засунуты в карманы, из-за чего муз имеет вид чрезмерно шалопаистый.
И вот эта шпана малолетняя (на вид лет девятнадцать, не больше) толкает меня на писательство. Сам он, конечно же, ничего не диктует. Какое там диктовать, он же на месте и часа усидеть не может! Муз лишь впихивает мне в руки ручку и тетрадь и стоит над душой до тех пор, пока я не напишу очередной рассказ.
Вот и сейчас, если закрою глаза, я вижу его ухмыляющуюся физиономию, и сама не понимаю, чего мне больше хочется: обнять это чудо - чудное или придушить?
Ведь сегодня суббота, и я так надеялась отоспаться впрок!
А время потихоньку близится к полуночи, и я сижу и, спеша и недописывая окончания слов, записываю свои презренные мыслишки.