Зима убелила вершины гор снегом, а низины — туманами. Пищи стало мало. Золотистая драконочка охотилась на небольшом участке леса, перемежающегося большими лугами, но теперь, в середине холодного сезона, эта территория перестала её устраивать. Земляные мыши ушли в спячку, питательные черви обросли какой-то неприятной волосатой шубой. Черви-то и до этого симпатичными не выглядели, а теперь Лэсси вообще побаивалась их трогать.
Какая-то более крупная дичь откочевала на запад, в большую равнину, но там было мало укрытий для дракона, а вот других крылатых охотников — немало.
— Ну какая им из меня конкуренция, — вздыхала Лэсси, глядя из-под древесных ветвей вдаль. Там, вдали, хищники кружились над небольшим табуном, надеясь отсечь от него какое-нибудь слабое животное. Табун недовольно взмахивал рогами. Нападать на этих единорогов в одиночку вообще было бы самоубийством.
Рыба из рек тоже ушла, в спячку, на озёрах и запрудах ночами возникал лёд.
И если раньше драконочка могла не бояться холода, так как хорошо питалась, то теперь её организму не из чего было брать тепло. Нужно сменить охотничью территорию.
Только на что? К востоку поднимался высоченный лес Молчуньи, в который Лэсси боялась соваться с любыми целями, кроме дружеских. Мало ли как отреагирует коричневая дракона на вторжение другого охотника? Портить отношения с соседкой совсем не хотелось. К югу, за бурной рекой, простиралась огромная территория их недруга — мощного красного дракона, который жёстко оборонял свою землю от любых посягательств. Там наверняка пищи было вдоволь, но хозяин…
А лететь куда-то на север, в сторону гор, Лэсси не захотела. Чем выше, тем больше снега и, видимо, холодней. Для перепонок, пусть и укреплённых, отрицательные температуры не обещали ничего хорошего. Лишиться полёта из-за переохлаждения — для дракона смертельно. Тем более в горах.
Так проходил день за днём: полуголодная драконочка пыталась выследить любое животное, которое могла поймать в одиночку. Мелкие птахи — на один укус, да к тому же ещё в перьях, это хуже, чем рыба в плотной чешуе. Через перелески то и дело пробегали шустрые зверьки примерно с Лэссину голову. Дракона пыталась идти по их следу, чтобы выкопать из земли, если они туда спрячутся, но быстро сбилась. Догнать же не получалось совсем никак. Вертлявым тварикам без хвостов удавалось огибать кусты и нырять в заросли, не сбавляя хода. Так что хоть Лэсси и приобрела неплохие мускулы, она уступала им в маневренности.
— Что мы знаем о наших соседях? — задалась она вопросом, когда в один день не смогла поймать совсем ничего. — Все наши соседи, целых две штуки, ясно показывают, как должен вести себя адекватный дракон. Своя территория — вот главное!
Промёрзший земляной свод логова ничего не ответил. Драконочка улеглась поудобнее, поджав хвост и лапы и продолжила размышлять.
— Если у меня будет достойный кусок земли, мне не о чём будет переживать, и к следующему холодному сезону я смогу запасти достаточно еды.
Брюхо недовольно заворчало.
— Тихо, — сказала ему Лэсси. — Я смогу выяснить, где мне достать такую территорию. Надеюсь, там не будет конкурентов, а то…
Дракона вздрогнула и прижала уши к рогам.
Только бы там, куда она собиралась, не было других драконов. Абсурдное желание, ведь драконы всегда жили стаей… или это ей приснилось? Но драться, как Молчунья с Красным, — это дико. Как они могут поднимать лапу на сородича? Неужели они не понимают, что только другой дракон может служить надёжной поддержкой в этом суровом мире?
Брюхо снова заурчало, напоминая, что голод сильнее добрососедских отношений.
— Нет, я не имею права обирать Молчуньины земли! — возразила ему Лэсси.
Брюхо не согласилось.
Не далее как через два дня голодная золотая искорка увидела на свежевыпавшем снегу необычные следы. Они принадлежали какому-то копытному зверю, небольшому, но горячему и пахнущему славным обедом.
«Свинина!» — промелькнуло в голове Лэсси.
Драконочка немедленно пошла по следу, принюхиваясь, чтобы удостовериться, что след ещё свежий. По крайней мере, запах зверя составлял разительный контраст с запахом снега. Пригнув голову слишком сильно, Лэсси зачерпнула оклювьем немного снега и зафыркала, когда он попал в ноздри.
След шёл к речке, петляя по низким местам. Вот только зверь вёл себя странно — он целеустремлённо двигался к каменистому броду, не останавливаясь и не вылезая на пригорки. Ни жухлая трава, ни кора на ветвях местной растительности, ни остатки ягод (которые Лэсси прихватила сама, раз уж висят) его не интересовали. Зверь нигде не пытался разрыть свежий снег, как это обычно делали другие животные в таких случаях.
— Хм. Кто же ты такой? — озадачилась Лэсси, когда наконец подошла к броду.
Дальше следы уходили прямиком к лесу Молчуньи.
— Так вот чем ты питаешься… — проскулила драконочка, представив, как её соседка выслеживает таких твариков каждый день. Что ж, неудивительно, что та прекрасно себя чувствует, полна сил и способна побороться даже с острокрылами. И неудивительно, что Молчунья так грозно смотрела на Лэсси в их первую встречу.
Неужели им придётся драться между собой просто ради того, чтобы Лэсси тоже могла выжить?
— Это глупо, это очень глупо! — зарычала золотистая отчаянно. Потом пришла в себя и немедленно огляделась — не обратил ли на неё кто-нибудь внимания. Вроде бы вокруг было тихо.
След всё так же уводил в сторону гигантских деревьев. Брюхо настойчиво требовало, чтобы Лэсси продолжила преследование. Но разум рисовал уже совсем нерадостную картину: она приходит к окровавленному снегу, на котором Молчунья доедает добычу. Поэтому драконочка не решалась двинуться дальше, а так и стояла на обледенелых камнях брода, глядя, как под прозрачной коркой льда между ними струится вода. В воде — ни рыбёшки.
Так и не решившись ни на что, Лэсси шагнула на другую сторону речки. В конце концов, можно хотя бы посмотреть, не приведут ли следы к какому-нибудь логову перед лесом. Вдруг этот зверь пошёл не туда? До леса ещё немало пространства…
…было. И когда следы явно ушли под мёрзлую зелень гигантского подлеска, надежды совсем не осталось. Если сейчас Лэсси пересечёт эту невидимую границу и начнёт охотиться под сенью деревьев, это будет ясное нападение на территорию другого дракона. И хрупкий мир может рухнуть в одночасье.
— Как плохо быть единственным говорящим драконом на свете… — вздохнула Лэсси и, не глядя, сделала новый шаг. — Я даже не могу никому ничего объяснить, не могу услышать встречных объяснений…
Подлесок молчал, как бы подтверждая, что быть говорящим драконом плохо — и лучше бы она тоже помалкивала.
След петлял между кустами и стал совсем невидимым, так как снег не попадал сюда. Но запах сохранялся, так что Лэсси, навострив уши и стараясь ступать как можно тише, пошла за ним. Палая, подмёрзшая листва похрустывала под лапами. Чтобы не травмировать чувствительные пальчики, Лэсси подгибала их и ходила на своего рода «копытцах» из когтей, прикрывавших внешнюю сторону пальцев. Поэтому она почти ничего не ощущала — ни тепла, ни фактуры почвы — и не могла предугадать, зашуршит ли лист под её лапой, если она наступит вот сюда.
Однако чем больше дракона углублялась в лес, тем теплее становилось вокруг. Исчезла изморозь на нижних ветвях, ожили лесные звуки. Какая-то птичка в нескольких метрах над Лэсси сидела на стволе и весело стукала по нему тонким клювом. В другом месте шебуршились чешуйчатые землеройки, слишком агрессивные, чтобы стать объектом охоты.
Хотя дракона держала голову слишком низко, и зрение не могло ей помочь, уши вертелись в разные стороны и неплохо собирали информацию о происходящем. Вон там пролетели вялые жуки, откуда-то сверху спланировала парашютом какая-то серая шкурка с длинным пушистым хвостом.
След продолжал идти почти по прямой, лишь огибая препятствия, а затем вновь возвращаясь на прежний курс. Это очень озадачивало. Но, казалось, Лэсси нагоняет добычу: запах стал ещё более ярким.
Здесь вовсю росла свежая трава, было тепло — драконочка углубилась в гигантский лес уже весьма сильно. И эта трава была примята не только маленьким копытным, но и каким-то крупным хищником… хоть она и встала обратно после того, как на неё наступили.
— Хм… — сказала золотистая тихо. Принюхалась к траве. Запах смутно знакомый и едва различимый, но это не имело особого значения рядом с тем фактом, что какой-то крупный хищник тоже взял след добычи. Молчунья определённо была не единственным охотником в этих краях, а у голодной Лэсси вряд ли получится отобрать добычу у кого-то более крупного. Но теперь крылатая была согласна даже на остатки чужой трапезы, ибо брюхо снова дало о себе знать. Если она не поест, ей не хватит сил улететь от угрозы, а пешком по земле, пересечённой корнями и покрытой то влажной травой, то не менее влажным палом, если и убегать, то не на её когтях. Про вскарабкивание на дерево и думать нечего.
Стараясь двигаться со всей возможной осторожностью, Лэсси продолжила преследование. В прозрачной зеленоватой лесной дымке её шкурка не так сверкала, как под лучами солнца, поэтому надежд подкрасться незамеченной было больше. Она хотела бы появиться неожиданно, чтобы внести суматоху и выиграть пару секунд, если там хищник, или застать добычу врасплох, если хищника нет поблизости…
А застали врасплох её. С бугра, поросшего мелким кустарником, Лэсси ошалело оглядела ложбину: там с самым независимым видом шла Молчунья, а следом за ней, не отставая, топала та самая «свинина», розовато-коричневая, покрытая полосками. Охотник и добыча поменялись местами.
Ничего не понимая, Лэсси спряталась за кустарник и напрягла весь слух. Процессия удалялась. Бледно-коричневая дракона не делала ни малейшей попытки схватить копытного, хотя попробуй — и он не увернулся бы. И вообще презрительное подрагивание боковых гребней, которое Лэсси успела заметить, говорило о том, что Молчунья не желает иметь с этим существом ничего общего.
У золотистой родилась новая надежда.
— Точно! Я освобожу Молчунью от навязчивого общества этого… обеда! Если, конечно, она не станет рычать на меня за то, что я так вольно проникла на её территорию…
Надежда стала понемногу угасать.
Как бы то ни было, Лэсси снова пошла по следу, стараясь, чтобы её не увидели. Хотя глазам своим она доверять не могла, но в подлеске у гигантских деревьев слух и нюх были предпочтительнее, поэтому она следила за передвижением двух существ, закрытая от взора. Вот Молчунья перемахнула через овраг, а копытный молча затопал по древесине — упавшему дереву. Вот хозяйка леса присела у корней гигантского дерева и начала приводить в порядок свои когти — этот звук Лэсси хорошо запомнила. Так соседка вела себя в тех случаях, когда наедалась до отвала и ленилась взбираться на ствол шустрее, чем самым медленным ходом. Потом послышался скрип — Молчунья пошла наверх, вонзая свои изогнутые когти в вековую кору древесного гиганта.
Лэсси ждала уже, что и копытный полезет туда же, но других звуков не слышалось. Выглянула из-за растительности: полосатый зверь уселся под стволом с выражением мрачного ожидания и явно не собирался никуда уходить. Это позволило его рассмотреть: плотное, мясистое тело на четырёх ножках, заканчивающихся дробными копытцами, продолговатую морду с рылом, пригодным для того, чтобы рыться в палой листве в поисках грибов, корнеплодов и насекомых… И прямой, серьёзный взгляд маленьких тёмных глаз.
«Что же ты за зверь такой, „свинин“?» — задумалась Лэсси, надеясь, что добыча её не видит.
Он неспроста преследовал Молчунью. Даже если и существует месть добычи, у которой убили самку и потомство, то к данному случаю это явно не относилось. Агрессии в этом существе абсолютно не наблюдалось. Упрямство — да. Но с какого перепугу дикому животному понадобилось следовать за крылатой чужого биовида? Почему он не боится ни когтей, ни клыков, ни огненного дыхания?
— А, может, ты детёныш, оставшийся без матери?..
Лэсси озадаченно села на хвост, когда поняла это. Ну конечно, Молчунья лишила жизни его мать и, наверное, весь выводок, вот он и пошёл за нею — единственным живым существом, которое видел.
После такого умозаключения Лэсси стало жалко его есть. Брюхо протестовало, оно подсказывало, как вкусно горячее мясо, воскрешало ощущения приятной тяжести после обеда, сладкой дрёмы в логове… А голова в ответ рисовала совсем другие картины — несчастного одиночества, травмы на всю жизнь…
— Ничего, мой маленький, — сказала драконочка, разминая мышцы. — Я не оставлю тебя страдать. Лэсси всегда придёт на помощь тем, кто страдает. Скоро всё закончится — я съем тебя, и ты не будешь чувствовать никакой боли…
Свинин услышал её, крадущуюся через подлесок и готовую кинуться в атаку. Но не бросился бежать, а уставил свой взгляд прямо в синие глаза драконы. От этого взгляда охотница замерла на месте.
— Эй, ты разве не боишься меня? — воинственно спросила Лэсси, которая сама испугалась.
В ответ сверху свесился знакомый коричневый хвост и подёргал кончиком. Молчунья сидела на самой нижней ветке своего гигантского дерева, с выражением морды весьма сонным и недовольным.
— Ой, прости, что зашла без спросу… — Лэсси виновато поджала уши. — Я следовала за ним по пятам, а он привёл меня сюда…
Золотистая ткнула крылом в сторону полосатой добычи, которая слушала всё это с видом великой мудрости, так и не прекращая сидеть на месте. Молчунья сердито зевнула и сползла с дерева навстречу соседке.
— Ты не обижаешься? — Драконочка наклонила голову набок, надеясь разжалобить хозяйку территории.
— Уррф, — сказала та в ответ, подошла и обнюхала морду Лэсси.
— Сегодня я ничем вкусным не пахну… — вздохнула та, чувствуя, как с души свалился огромный камень. Молчунья не только не обиделась на внезапное вторжение, но и проявляла обычное расположение. Конечно, на бледно-коричневой морде не отражалось никаких существенных эмоций, но Лэсси сразу почувствовала тепло, которым соседка одарила её, спустившись.
«Как жаль, что Молчунья не может говорить…» — в который раз уже посокрушалась золотистая, а вслух сказала:
— Я рада, что у тебя охота удалась. Видимо, в твоём лесу намного уютнее, чем в моих перелесках. Неудивительно, что ты выбрала эту местность. А тот красный? Он тебя не тревожит?
Светло-коричневая дракона мирно уселась рядышком, как это бывало не раз после их знакомства. Конечно, она мало что понимала в речи единственного в этих краях говорящего существа. Но уже от её присутствия Лэсси стало намного легче. Вот только брюхо немедленно заурчало что-то крайне неприличное, и драконочка сразу встретила взгляд жёлтых глаз из-под коричневой чёлки.
— Хах, а у меня охота не удалась… совсем не удалась… — Лэсси смущённо взмахнула хвостом, и погремушка на его конце затрещала.
Молчунья фыкнула носом и посмотрела куда-то вдаль.
Между тем копытный, удостоверившись, что дракона спустилась с дерева, снова, с тем же упрямством пошёл к ней. Лэсси не успела увидеть, что же он хотел, так как вмиг осерчавшая Молчунья спружинилась, совершила невероятный прыжок прямо вверх, налету перевернулась и немедленно оказалась на стволе своего дерева. Контактировать с этим свинином у неё желания не было.
— Как ты смеешь обижать мою подругу! — возмутилась Лэсси и надвинулась на животное.
Но свинин оказался невероятно упрям. Ничуть не испугавшись, он снова пристально посмотрел в глаза золотистой драконе и… топнул ногой. С такой решимостью, что куда более крупную охотницу объяла тревога. Она перестала наступать и в нерешительности замерла на месте.
Молчунья тем временем оказалась довольно высоко и коротким урчанием позвала Лэсси с собой, наверх. Такое приглашение было редкостью, поэтому драконочка приготовилась к взлёту, на всякий случай не отрывая взгляда от свинина. Взлетела, стала нарезать круги перед деревом, взмахами поднимая себя всё выше. Древолазная Молчунья сопровождала её по коре.
Конечно, это было довольно опасно — подниматься в воздух. Именно здесь, между ветвей, где летали не только мелкие птицы, но и другие крылатые существа, охотились самые жуткие летуны из всех, известных Лэсси. Острокрылы. Своими огромными когтями они рвали перепонку всякому, кто не заметил приближения их стаи из-за деревьев, а потом поедали добычу, упавшую вниз или пойманную клювами сородичей.
Лэсси не могла подниматься по стволу, где Молчунья была защищена от внезапных воздушных ударов и вообще сливалась с корой по цвету. Но в этот раз повезло — ни одного врага поблизости не было. Зато когда драконочка поднялась над кронами обычных деревьев, составлявших здесь всего лишь подлесок, она увидела величие гигантского леса изнутри. Могучие стволы десятками вознеслись к небесам, раскинув наверху пышные кисти своей зелени. Холодное время года их не тронуло. Больше того — от этих стволов и тянуло тем теплом, которое Лэсси заметила при входе в лес. На разных ярусах в кроне селились разные летуны — кто белка-парашют, кто птица, кто летун с перепончатыми крыльями. Когда Лэсси зашла на очередной виток своей небесной спирали, мимо неё с дикими воплями пронеслась стайка вивернят.
— А здесь всё совсем по-другому! — удивлялась драконочка. — Я как будто попала в другой мир!
И вздрогнула.
Молчунья тем временем забралась на одну из ветвей, и там, в переплетении мелких веточек и многочисленных кип листвы, показалось что-то лапотворное. Сферическая постройка из гибкой лозы с круглым входом, в который дракона нырнула, чтобы дать Лэсси место для приземления.
— Ого, — пискнула чешуйчатая шкурка, осторожно маневрируя крыльями, чтобы приземлиться точно на громадную ветку. — Не свалиться бы…
Почувствовав под лапами твёрдую поверхность, Лэсси немедленно ухватилась крыльевыми пальцами за что попало — лишь бы не упасть, так как нормальных когтей у неё не было. Здесь дул постоянный ветер, удобный для взлёта, и чирикали птички в кроне выше, и открывался шикарный вид на окрестности вплоть до самих синих гор на севере. Правда, оглядывать всё это было неудобно, так как драконочка старалась не упасть.
Из домика высунулась голова с коричневой чёлкой, как бы вопрошая, чего гостья медлит. Лэсси спохватилась и, балансируя крыльями, побежала ко входу.
— Как вкусно па…
Едва она юркнула в сумрак плетёной сферы, как в ноздри ударил крепкий запах еды. На плотной растительной подушке, покрывавшей пол, лежал широкий плоский камень со следами пламени, а на нём — связка каких-то овальных плодов, зарумяненная и тёплая. На бесстрастной морде Молчуньи, как обычно, не отражалось никаких эмоций, но золотистая дракона поняла, что это — для неё. Молчунья даже отступила, чтобы Лэсси удобнее было прилечь рядом с камнем и хрустеть обжаренными бобами.
Драконочка умяла всю дюжину, прежде чем снова обратила внимание на хозяйку домика. Та завалилась на спину и, как и полагается сытому дракону, довольно прикрыла глаза.
— Спасибо тебе огромное! — проворковала Лэсси. — Эти штуки такие сытные! Где ты их берёшь? Конечно, у меня нет огненного дыхания, чтобы их поджаривать, но, может быть, и сырыми они тоже годятся в пищу?
Если Молчунья и поняла что-то из сказанного, то никак этого не показала, валяясь лапами кверху и лениво двигая хвостом. Поэтому драконочке самой пришлось гадать, откуда взялись эти бобы и не видела ли она их где-нибудь в лесу. Возник энтузиазм оглядеть лес как следует, без страха обидеть хозяйку. Но без её сопровождения Лэсси боялась спускаться отсюда. Дивный лес был полон неизвестных опасностей. И острокрылов.
Поэтому солнце уже клонилось к закату, а две драконы лежали в тёплом гнезде на душистых травах. Ветер сюда задувал редко, зато оранжевые лучи осветили всю сферу, отчего Лэсси засверкала всеми чешуйками. Её отблески были настолько сильными, что внутренняя поверхность домика озолотилась.
— Какая красота, — усмехнулась драконочка, а у её соседки морда приняла самое благодушное выражение… хоть и не слишком-то и изменилась.
Тепло, ароматно, сытно. Приятное покачивание гнезда убаюкивало, обещало сладкий сон и отличный отдых. Но когда солнце зашло за один из дальних стволов, Лэсси вспомнила, что она в гостях. И что её дом — довольно далеко, а ночевать где попало — затея опасная.
«Позволит ли она мне уснуть здесь? — гадала драконочка, краем глаза поглядывая на Молчунью. — Она территориальная, очень. И мы с ней знакомы всего немного… Наверное, я зря испытываю её терпение. Вот сейчас как прожду до сумерек, а потом впотьмах искать дорогу через лес?»
Ночное зрение у Лэсси было слишком слабым, чтобы надеяться пролететь безлунной ночью. А идея разбиться об ствол (и падать, долго падать…) ну никак не прельщала.
— Знаешь, наверное, мне пора, — сказала золотистая, шевельнув хвостом.
Молчунья с ленивым интересом глянула, как вздрогнули её перепончатые крылья, приготовившиеся к полёту. Лэсси ещё постояла, глядя на соседку, и решилась было вылезти из гнезда, как коричневая схватила её крыло своим, не давая выйти.
— Что такое? — удивилась Лэсси, обнадёжившись мимолётной надеждой.
Но Молчунья вовсе не собиралась приглашать её на ночёвку. Вдали, такие же оранжевые, как закат, сновали острокрылы…
— Ой…
Лэсси поджала и уши, и крылья, и хвост, заметив их.
Именно закат был излюбленным временем этих хищников, и сытый, малоактивный дракон стал бы их желанным блюдом…
Хозяйка домика ещё раз лениво зевнула, явно показывая, что никуда лететь или идти не хочет. Что может быть лучше сна в уюте и спокойствии?
— Я не понимаю, что ты хочешь мне сказать, честно… — произнесла Лэсси. — Я бы вот и по глазам угадала, если бы это не было так сложно. Если я сейчас не уйду, я не успею выбраться из леса засветло. А про стайных бегунов я знаю, это хищники ещё те, и я совершенно не собираюсь с ними сталкиваться в ночи! Пожалуйста, помоги мне. Покажи дорогу…
Молчунья ничего не хотела, она улеглась поудобнее, подставив морду солнечным лучам, и прикрыла глаза. По всему её телу читалось расслабление.
— Ну пожалуйста… — сказала Лэсси не то жалобно, не то обиженно.
Коричневая дракона никак не отреагировала.
«Если бы я могла с тобой поговорить…» — сокрушалась гостья, а потом тоже легла и с лёгкой тревогой смотрела, как солнце укатывается за горизонт.
Когда исчез последний лучик и небо из багрового стало густо-синим, Молчунья потянулась и стала встряхиваться. Лэсси не спала, но находилась в лёгкой дремоте, как и всегда вне логова, и поэтому внезапная активность соседки её напугала.
— Ты куда?..
Коричневая дракона выгнула хвост, задней лапой сняла с него какую-то травинку, и призывно посмотрела на Лэсси. И даже ушные гребни раскрыла на всю их ширину, подняв кончики высоко над рогами.
— Сейчас-сейчас, я тоже… — Золотистая поспешно вскочила, двигая плечами и проверяя, как там крылья. — А мы куда?
Но спрашивала она это уже у хвоста, так как Молчунья, словно змейка, скользнула на ветку снаружи. За пределами гнезда тянуло прохладой.
— А острокрылы в сумерках не летают? — негромко поинтересовалась чешуйчатая, вылезая следом. — А знаешь, я тоже не летаю в сумерках…
— Рам, — отрывисто бросила Молчунья и прыгнула в воздух.
— Эээй! Подожди! — почти промяукала Лэсси, кидаясь следом и ловя крыльями холодеющий ветер.
Что бы ею ни двигало, но Молчунья летела очень целеустремлённо, постоянно оглядываясь на золотистую, иногда коротко вскрикивая, чтобы та её не потеряла в нарастающей темноте.
Этот полёт через гигантский лес стал для Лэсси испытанием. В сумерках её зрение резко ухудшалось, всё стало равномерно-серым, перед глазами постоянно мельтешил какой-то призрачный мусор, мешая определять границы предметов. Сверху ещё что-то синело… конечно, небо… но если бы Молчунья не вела её далеко от деревьев, Лэсси обязательно впечаталась бы в какой-нибудь ствол, на смех всем летунам. Днём, может быть, она и сама бы посмеялась, но сейчас…
— Роам, — снова раздалось впереди.
— Лечу-лечу, — отозвалась драконочка.
В сумраке терялось время, совершенно отсутствовало направление. Лэсси пыталась поглядывать в небо, но луны сегодня не было, она стаяла ещё вчера.
Наконец впереди стало что-то видно — какое-то свечение, не похожее на обычный огонь.
— Куда мы летим? Это что, какое-то селение? — удивилась Лэсси и попыталась вглядеться получше. Свечение занимало большую площадь, кучковалось в одних местах и отсутствовало в других. Молчунья стала плавно снижаться, подавая короткие приглашающие сигналы, и Лэсси вслед за ней. Воздух продолжал оставаться тёплым, появились какие-то необычные запахи, и золотистая увидела наконец, что под ними болото — многочисленные заводи, полные светящейся ряски, и выпуклые кочки между ними. Часть заводей скрывалась кустарником или деревцами, и мягкий сине-зелёный свет подчёркивал их снизу.
— Какая красота! — восхитилась Лэсси, примеряясь к одной кочке, чтобы приземлиться.
Но кочка вдруг испуганно зашевелилась, повернулась и сползла в воду, оставив за собой слабо светящуюся отметину. Драконочка чуть не упала следом, в последний момент выровнявшись и зацепив воду концами крыльев. Интенсивными взмахами она подняла себя на несколько метров и стала выглядывать, что же делает соседка. Та же спокойно приземлилась на ровном месте и, не проявляя никакого беспокойства, наблюдала за полётом Лэсси.
— Эта штука не опасна, да? — обрадовалась летунья. — Наверное, тут все кочки живые? Вон та тоже поползла… Ой, а ты куда?..
Молчунья решила последовать примеру кочек и соскользнула с берега в воду. Светящиеся сгустки ряски завертело в разные стороны, они выстроились в цветастые гирлянды и, образуя всё новые и новые узоры, окаймили расслабленно плывущую дракону.
— Потрясающе! — Лэсси не могла найти никаких слов, поэтому долго молчала, приземлившись и взирая на танец света на водной глади.
Соседка сделала пару кругов по заводи и вылезла на берег, загребая лапами грязь. Зелёное свечение осело на её шерсти, точно волшебный ореол.
— Чудесно! — прокомментировала Лэсси. — Как бы я хотела знать название этого места!
Молчунья с весьма добродушной мордой встряхнулась и внимательно оглядела её с головы до хвоста.
— Предлагаешь и мне попробовать? — заинтересовалась драконочка, подошла к краю воды и принюхалась. Запах тут был очень своеобразный.
— Урк, — сказала Молчунья, после чего вдруг спружинилась и взлетела.
Благодаря ореолу озадаченная Лэсси видела её в тёмном небе. Сначала она решила, что Молчунья хочет сделать облёт по этой местности, но зеленоватое свечение удалялось. Удалялось куда-то туда, откуда они прилетели…
— Молчунья?! — крикнула драконочка в испуге.
Ответа не было. Сумрак проглотил слабый ореол, и где-то наверху небо прочертили метеоры.
Лэсси напряглась каждым мускулом, поспешно перебирая в памяти события этого дня. Не обидела ли она свою соседку, единственное живое существо, с кем можно было не чувствовать себя одинокой? Метеоры продолжали поджигать небо, Молчунья не возвращалась. Болото вокруг жило какой-то своей, таинственной жизнью.
— Почему ты не отвела меня к реке? — спросила Лэсси, нервно вертя ушами. — Куда ты меня… выкинула?
Забавные кочки теперь такими не казались. Это могло быть что угодно, от вкусной добычи до опасного хищника. Или, может быть, какое-нибудь травоядное, которое бросится на защиту детёнышей, стоит лишь не туда наступить. Был бы день, Лэсси нашла бы себе укрытие. Но в темноте можно различить лишь воду… что, впрочем, было отличной новостью для незрячей драконы.
Она села, настороженно принюхиваясь и прислушиваясь. Звенели и стрекотали насекомые, оживившиеся после отлёта Молчуньи. Вдали по воде шлёпал кто-то маленький. Прошла минута, прошло десять минут. Лэсси была терпелива. Прошло полчаса. Прошёл час.
Метеоры уже прекратили свою традиционную пляску в небе, и там остались лишь звёзды, большие и маленькие.
Никто не прилетел.
Уже под утро, когда вымотанная крылатая пешком отправилась искать край болота, ей подумалось, как же мало она знает мир. Не только флору и фауну, но даже и своих сородичей… Неопытный птенец слишком рано покинул родительское гнездо.
Лэсси то и дело задирала голову, надеясь разглядеть контуры летящей Молчуньи. Но отсюда даже громадный лес было не видать. Драконочка уже устала гадать о причинах такого поведения соседки. Ясно одно — теперь Лэсси её не сможет побеспокоить. Но разве вот так можно обращаться с другим драконом?..
Болото лениво просыпалось в морозной прохладе раннего утра, когда Лэсси вдруг обнаружила страшную находку. На краю одной из заводей лежал чистенький, свеженький драконий скелет.
И кочки радостно поползли ей навстречу.