Он даже не удивился, когда я сказала, что прилетела с Марса. Никто из антропосов не удивляется - думают, это просто замшелая метафора, вынутая из бабушкиного сундука, чтобы подчеркнуть моё своеобразие. Иногда становится грустно, что человеческое мышление столь косно. А ведь вдохновенный безумец, принявший земное имя Брэдбери, по-моему, всем ясно намекнул.
И всё равно не верят.
Утешением служит лишь последующее соображение, что мне это, собственно, на руку.
- А у вас на Марсе все блондинки? - спросил игривым тоном Давид, перебирая и поглаживая мои пальцы.
Мы, прихватив из столовой бутылку с "Шато Марго", пару бокалов и вазу с фруктами, расположились прямо на пушистом ковре в спальне виллы, которую я сняла для наших встреч. Этот дом с выбеленными стенами и плоской, причудливо изломанной красной крышей был выбран мною за уединённость. Несмотря на то, что происходящее будет выглядеть невинно вплоть до последнего часа... по крайней мере, с точки зрения местных законов, мне хотелось оградить себя от чужих взглядов.
Я сделала всё, чтобы моё короткое земное пребывание было наполнено миром, покоем и любовью. Тем более, мне так повезло с трофеем: когда я смотрела на своего Давида, казалось, в пустой комнате моего сердца, смеясь, играют ангелы.
Плотные оливковые шторы были задёрнуты, но послеполуденное солнце светило так ярко, что вся спальня была озарена мягким зеленоватым сиянием. Поддавшись воображению, я представила, что тени легко колышущихся деревьев за окном - это водоросли, увлекаемые подводным течением, а мы с Давидом раскинулись на гладком песчаном дне как две морские звезды...
Давид подёргал меня за ухо и повторил свой вопрос.
Отвечать не хотелось, но надо было.
- Глупости какие! - я нахмурилась. - Вот у вас на Земле все люди разные, так же и у нас.
- А жаль! - продолжал веселиться Давид, с явным удовольствием окидывая меня взглядом. - Представляешь - целая планета белокурых красоток. Я б сразу записался в космонавты!
Господи, какая банальность! Дурашка! Но, следует признать, я разделяла восхищение Давида моей внешностью: модель оказалась удачной. Кредитов я не пожалела и перед поездкой записалась к лучшему мастеру по земноформам, несравненному Цви-Цвину. Впрочем, типаж определила я сама. После недолгих колебаний мною был выбран классический образ молодой (но не слишком - лет тридцати) голубоглазой блондинки, источающей, подобно орхидее, чувственный шик.
Появиться на Земле в таком виде... признаться, это немного смахивало на охоту с ружьём, тогда как настоящий охотник должен выходить на медведя с рогатиной, но, увы, время моего отпуска ограничено. Я возглавляю кафедру терроантропологии Императорской Земнологической Академии имени Джованни Скиапарелли, являюсь лучшим специалистом в своей области, мои консультации и лекции расписаны на месяцы вперёд. Да и дела в родовом поместье у подножия Тарсиса настоятельно требовали моего присутствия: управляющий подворовывал, рабы ленились, пурпурный песок, одна назойливая песчинка за другой, заметал мои шелестящие сады; с каждым годом выкраивать время для ежегодного паломничества на Землю становилось всё труднее. Так что пришлось пойти по пути наименьшего сопротивления: по моим многолетним наблюдениям, сколько бы антропосы мужского пола не воспевали смоляные кудри и рыжие локоны, все они быстро и без лишних проволочек клюют на блондинок.
Цви-Цвин был настоящим художником, поэтому он смело нарушил правильность моих черт - слегка надломил и вздёрнул правую бровь, чуть больше, чем обычно, приподнял уголки пионовых губ, и на лице поселилось насмешливое удивление от несовершенства этого мира.
Это было то, что надо.
Увидав своё отражение в зеркале, я даже защёлкала суставами от восторга.
Как говорил один китайский император, чтобы творение осталось в вечности, оно должно быть незавершенным. Именно такую детскую незавершённость, вечную загадку, на которую не будет ответа, во все века искали земные мужчины в лицах женщин.
Я действительно хороший терроантрополог.
Иногда мне кажется, что понимаю землян лучше, чем они сами разбираются в себе.
...Мы познакомились в модном ночном клубе на второй день моего пребывания на Земле. Давид был с подружкой - смугленькой крепенькой толстушкой, простоватой, на мой вкус, эдакой, the girl next door. Девушка, впрочем, быстро поссорилась с Давидом и удалилась в гневе после того, как я в откровенном восхищении начала ухаживать за её другом.
Давид вяло покричал ей вдогонку "Анна, Анна...", но не отошёл от меня ни на шаг. Не думаю, что Анна что-то услышала сквозь грохочущую музыку.
Я предложила Давиду оставить меня и вернуть подружку - шанс должен быть у каждого, таково моё кредо. Когда они отказываются от этого шанса, я ощущаю, как между мной и намеченным трофеем возникает мистическая связь, будто антропос сам вручает мне свою судьбу... И тогда мы начинаем прекрасную игру, в финале которой землянин обретёт вечность, а я - очередной экспонат моего маленького, но, уверена, изысканнейшего под Фобосом и Деймосом частного музея земной цивилизации.
- Догони её, - благородно посоветовала я Давиду. - Может, это будет потеря всей твоей жизни.
- Я останусь, потому что здесь - находка всей моей жизни, - ответил он.
В своих марсианских мыслях я философски покачала кончиком хвоста, здесь, на Земле, я так же философски пожала плечами.
- Тогда я буду звать тебя Давид.
- На самом деле меня зовут... - начал было он, но я решительно перебила:
- Я буду звать тебя Давид. Мне так хочется.
Давид миролюбиво сказал:
- Всё это немного странно, но я согласен. И как тогда мне называть тебя?
Я всегда представляюсь одним и тем же именем во время земных вояжей. Оно весьма созвучно с моим настоящим именем и совпадает с ним по сути.
- А ты будешь звать меня Маркизой.
И вот, наступил наш последний вечер на Земле. Я задумчиво рассматривала антропоса. Не притупилось ли моё эстетическое чутьё? Произведёт ли он такое же волнующее впечатление, когда я буду представлять его другим Ревнителям Ареса во время ежегодного летнего приёма в моём поместье?.. До сих пор мой вкус среди друзей считался безупречным.
Нет, мой выбор, как всегда, верен: с первого взгляда нынешний трофей поразил меня сходством со статуей Давида Микеланджело. Я как раз недавно украсила вход перед своим домом копией этой скульптуры. Именно поэтому я остановила свой выбор на нём. У Давида великолепная кожа - крепкая, гладкая, загорелая; вьющаяся гривка тёмных волос обрамляет выразительное лицо с сильным округлым подбородком, небольшим, но чётко очерченным ртом и огромными, будто совиными, глазами...
И на мастеров я тоже не поскуплюсь - ни на дизайнера по интерьерам, ни на таксидермиста.
Уже решено, что специально для Давида я переделаю одну из комнат в подземелье под особняком... можно будет назвать её Средиземноморской гостиной... Эта стильная голова будет отлично смотреться над камином... а длинноногую шкуру можно будет повесить над диваном. Потом, перед отъездом надо будет успеть набрать терракоты для интерьера... каких-нибудь буро-красных крестьянских надтреснутых кувшинов, крутобоких амфор, расписанных чёрными фигурками и украшенных меандрами... расположу их в хорошо продуманном живописном беспорядке по всей комнате... я уже купила большущие причудливо-пятнистые раковины ... и обои надо будет подобрать в интересном контрасте... к такому золотисто-смуглому оттенку кожи подойдёт бледно-сиреневый, как у листьев марсианского папоротника... или лучше выбрать оливковый тон, как у этих штор...
- Ты так ласково на меня смотришь, - сказал Давид. - О чём ты сейчас думаешь, Маркиза?
- Об обоях, - честно созналась я.
Я всегда говорю правду, но они не верят.
Давид от души расхохотался.
- Может, ещё и о том, что надо потолок побелить?
- Зачем потолок белить? - не поняла я.
- Ладно, не бери в голову, проехали, - махнул рукой он. - Так когда мы поедем на твою яхту, о которой я столько слышал?
- Сегодня же и поедем... пускай только зной немного спадёт... давай, выпьем ещё по бокалу, принеси новую бутылку.
Мой межпланетный корабль, замаскированный под яхту, стоял в порту, готовый к отплытию, но надо было ввести Давиду дозу вещества, которое постепенно затормозит все его жизненные процессы и подготовит тело к анабиозу - до Марса Давид должен был добраться живым.
В бутылке уже находился замедляющий яд. Я могла смело пить вино вместе с антропосом, добавленное вещество было специально разработано одним химиком из нашего тайного общества и действовало только на землян.
Давид вернулся. В одной руке он держал бутылку "Шато Марго", в другой - запотевшую банку пива.
- Что это? Зачем? - я не поверила своим глазам.
Бред какой.
- Бред какой! - произнесла я вслух.
- Я не хочу "Шато Марго", - слегка насупившись, отвечал Давид. - Я хочу пива.
- Ты с ума сошёл! - воскликнула я, поморгав глазами. - Это лучшее вино Франции! Восемьдесят второго года, две тысячи евро за бутылку. Или возьми другое вино, есть "Шато Лафит" и "Шато Шеваль Блан"...
Я предусмотрительно ввела яд во все бутылки с вином. Пива я даже не заметила, должно быть, глупый мальчишка запрятал свой пошлый клад в холодильнике среди прочей снеди.
Давид долго сопел, потом выпалил:
- Никакого "Шато" не хочу! Я терпел, сколько мог, Маркиза, но больше не могу. Хочу быть самим собой. Я не люблю вино, у меня от него изжога - какое бы "шато" ни было.
- Но тебе же нравилось? Ты же хвалил вино!
От неожиданности я пустилась в ненужные выяснения. Как показало будущее, это было большой ошибкой, но я на самом деле изумилась. Как можно предпочесть пиво благороднейшему напитку Франции?..
Давид потупился, румянец проступил на его смуглых скулах.
- Мне хотелось тебе нравиться... - пролепетал он. - Ты такая... тонкая... такая культурная...
- А теперь-то что?! Стала некультурной?
- А теперь я хочу быть самим собой.
- Да что ты заладил: "хочу быть самим собой, хочу быть самим собой"! - в раздражении взвизгнула я, и в этот момент в дверь громко заколотили.
- Кого там черти принесли?
Сорвавшись с места, я пронеслась в холл, как злой песчаный смерч, и распахнула дверь.
На пороге стояла Анна, бывшая девушка Давида. Впрочем, судя по гневно сверкающим глазам и трепещущим ноздрям, бывшей она себя не считала.
Где Давид? - топнув ногой, вопросила Анна.
- Там, в спальне, - я покладисто указала.
Пусть любитель пива ощутит контраст.
Анна ринулась в указанном направлении, размахивая сумочкой, я последовала за ней.
Когда мы заходили в комнату, я напряглась, ожидая скандала, и была полна решимости не дать Анне испортить драгоценную внешность моего трофея. Пусть лучше портит мою, мне всё равно скоро придётся расстаться с творением Цви-Цвина.
Но русло событий резко свернуло совсем в другую сторону. Давид вдруг сунул руку в карман джинсов, что-то оттуда вынул и бросил прямо в Анну. Та ловко поймала этот предмет, метнулась мне за спину и быстро заперла дверь на ключ. Ключ - вот что кинул ей Давид вместе с упрёком:
- Почему так долго? Я десять раз уже сказал "хочу быть собой"!
И тут до меня, наконец-то, дошло.
- Ты назвала его Давидом? - спросила я. - Кто вы?
- Вам, цикающим марсианам, никак не даётся венерианское произношение, - холодно усмехнулась Анна, и я не слухом, но, скорее, интуицией, уловила в её речи отзвук меркурианского акцента.
Я подобралась - меркурианцы были серьёзными бойцами.
Тут она добавила:
- Тебе всё равно не произнести его настоящего имени, старая клофелинщица.
"Старая клофелинщица"?! Да мне ещё трёхсот не исполнилось!
Марсианская сущность ощетинилась, тысячи красных, оранжевых, огненных чешуек со зловещим шорохом встали дыбом, застонала каждая моя косточка, желая распрямиться и вырваться на свободу. Алмазные когти загудели, туго скрученные крылья нестерпимо чесались. Призраки моих воинственных предков спустились с небес и незримым кольцом окружили нас. Ток боевых барабанов уже вибрировал в каждой клеточке моего тела.
Ангелы в пустой комнате перестали смеяться и перекрестились.
- Кто вы? - ещё раз произнесла я, сдерживая трансформацию последним усилием.
- Мы - рейнджеры из 'ЗЗЗ'. Слыхала о таком? - Вид у Давида был вызывающий, но при этом он как-то поёживался, словно побаивался меня. И правильно, кстати, делал. Мягкотелому котоподобному венерианцу никогда не выстоять против марсианина в честном бою. Конечно, если его не будет поддерживать меркурианец.
Слышала ли я о 'ЗЗЗ'?
Конечно, я слышала о "ЗЗЗ", главных врагах Ревнителей Ареса.
"Защитим Зелёную Землю" - слюнявая назойливая межпланетная Лига земнофилов, пропагандирующая идиотскую идею равенства землян, этих, в сущности, животных... милых, прекрасных, забавных - я их обожаю... но всё равно животных... с жителями других обитаемых планет Солнечной системы - Меркурия, Венеры и Марса.
'ЗЗЗ' даже удалось вынудить нашего Императора, великого Цверцериона Цулу (не сомневаюсь, экономическим шантажом и политическими угрозами) принять законы, запрещающие охоту на антропосов и использование их тел в качестве художественных объектов. Музеи были разрушены, частные коллекции конфискованы и уничтожены.
Прекрасное старинное искусство таксидермии стало угасать, и только наше тайное общество поддерживало жизнь в древнем пламени.
Мы, люди с тонким художественным чутьём, не собирались отказываться от своих исконных прав. Сегрегация - самое разумное устройство жизни, основанное на том неоспоримом факте, что марсианская цивилизация древнейшая в Солнечной системе и, следовательно, наше мировоззрение незыблемо по праву старшинства.
- А-а-а-а... так кого мы здесь видим? - сладко пропела я, обращаясь к самой себе. И сама же себе ответила: - Зелёного кота и серую корову! Уж не замыслили они недоброе?
- Мы арестовываем тебя! - выкрикнула Анна, выхватывая из сумки предмет, в котором я опознала сетку-захват.
У Давида в руке появились марсианские наручники.
У моего маленького Давида - наручники для меня. Подумать только! И это после того, как мы провели вместе столько жарких ночей. А я ещё хотела разрешить ему висеть на стене моего родного дома...
Горько, как горько.
Никому в этом мире нельзя верить.
Незачем было больше сдерживаться.
- Вы забыли правило Миранды! - взревела я и начала высвобождаться из тесной камеры чужого тела.
Сейчас они у меня узнают, что значит "быть самим собой"!
Творение гениального Цви-Цвина начало стремительно разрушаться. Сначала лопнула кожа на лопатках и в образовавшееся отверстие выпростались рубиновые крылья. Разворачиваясь, они радостно хлопали, как русские праздничные флаги на ветру. Спина непроизвольно выгнулась и, запрокинув голову, сквозь потолочные балки и перекрытия я увидала, как над земным прахом восстали Фобос и Деймос, Страх и Ужас моей планеты. По позвоночнику пробежала трещина и треугольные зубцы спинного гребня, один за другим, явились на свет, а вслед за ними и хвост, сильный и гибкий, с окончанием, подобным наконечнику стрелы, ликуя, хлестнул по полу так, что в досках образовался пролом.
Трансформация подошла к концу. Содрогнувшись всем туловищем так, что лоскутки прежней оболочки разлетелись по стенам спальни, я светски улыбнулась всеми тремя рядами зубов Давиду и Анне.
Бедняжки рейнджеры застыли в оцепенении.
Я, конечно, лелеяла надежду, что понравилась им вся, целиком, как есть, - так захватывает душу и воображение редкий корунд в драгоценной огранке. Но, будучи реалисткой, я всё-таки понимала, что более всего их сразили мои крылья.
Наверняка, они впервые видели такое зрелище.
На Марсе иметь полноценные крылья - знак принадлежности к старинному роду, привилегия аристократии. Согласитесь, смешно оставлять такое грозное боевое оружие безродной черни, не умеющей держать себя в руках, не знающей благородного обхождения, ничего не смыслящей в этикете. Поэтому рождённым в обывательском сословии крылья обрезают наполовину, рабам же ампутируют вовсе.
Кстати, мы, аристократия по крови и духу, не выставляем наши крылья напоказ. Это весьма интимная часть тела. Так что, можно сказать, я прошлась вокруг шеста для этих сопляков.
Впрочем, я сентиментальна. Пусть у каждого в его коротенькой жизни будет чудо, о котором вспоминают на смертном одре.
Ну что ж, начнём нашу тавромахию, пора coger el toro por los cuernos.
Анна, словно очнувшись ото сна, тоже начала поспешно возвращаться к своему естественному облику.
Жалкое это было зрелище.
Толстошкурая, серо-зелёная, с безобразными рядами складок на шее... впрочем, эти складки надёжно защищали горло меркурианки. И в безобразных кривых когтистых конечностях Анны таилась немалая сила. Но всё равно - ужасно. И эти бородавки... Бедная девочка! Безусловно, ей лучше умереть, чем жить с такой внешностью.
Давид же не торопился принимать облик венерианина. Он присел, спружинил, в плавном прыжке оказался на верху гардероба и застыл там в настороженной позе, будто прислушивающийся кот.
Вот и молодец. Мне будет приятнее помнить его образцом классической красоты, чем клочками зелёного меха в зелёном желе, прилипшими к стенам чужого дома.
Мои размышления прервала Анна, которая выпустила на меня металлически поблескивающую сеть. Небрежно отмахнувшись, острым, как бритва, ребром крыла я прорезала в сети длинный разрез, тут же - накрест - другой.
Из чего они делают свои сети - из люрекса?
И что теперь? Достанут запасную сетку? Я, конечно, разрежу и следующую. Может, они считают меня торговкой материей с Фарсидского Шёлкового рынка?
Но нет. Теперь Анна ринулась вперёд, целясь рогатой лобастой головой прямо мне в живот.
Первая терция.
Я успела отскочить и полоснуть её по шее.
Увы, до конца прорезать складки на её шее мне не удалось, да и затянулась рана практически на глазах. Вот что раздражает в меркурианцах в первую очередь - их чертовская живучесть. У другого порядочного существа голова скатилась бы с плеч с первого удара.
Анна неуклюже развернулась и снова бросилась на меня. Я хлопнула перед её мордой крылом, и, пока она уворачивалась от моего алого капоте, цапнула её по морде когтями, пытаясь ослепить.
Когти только проехались по надбровным костяным выступам, надёжно защищавшим глаза меркурианки.
Анна с глухим стуком врезалась в стену.
Стена треснула, посыпалась штукатурка, с комода упала и разбилась ваза с цветами.
Я поморщилась. Терпеть не могу беспорядка. Скорей всего, от виллы камня на камне не останется, но поначалу, всё же, неприятно наблюдать, как уютное любовное гнёздышко превращается в свалку.
Так же мне была неприятна мысль, что голове Давида, по всей видимости, не придётся висеть в Средиземноморской гостиной. Меня всегда охватывает чувство сожаления, когда сырьё, из которого могло получиться произведение искусства, пропадает зря.
Довольно быстро эти танцы мне надоели - надежды оторвать, отрезать, отгрызть, в конце концов, хоть что-нибудь от этой плотной прокопчённой бурой туши растаяли. Избавиться от Анны оказалось проблематично. Она была неприступна, как речной валун, обработанный огнём, водой, воздухом и временем.
На все мои грациозные хитроумные выпады Анна отвечала скучным тупым боданием.
Вторая терция затянулась, а третьей и на горизонте не было видно.
Хватит баловства, решила я. Пришла пора заманить Анну в угол, и пока она будет там разворачиваться, оторву голову Давиду - за надругательство над моими нежными чувствами, и выпрыгну в окно. Может, за окном меня кто-нибудь и поджидает, но там, на просторе, будет гораздо больше шансов добраться до своего корабля.
Главное, вернуться на Марс. Там я буду в окружении друзей и покровителей... Марс, милый Марс... лиловая трава у стен моего поместья... внезапно в голове у меня зашумело, и комната закачалась перед глазами. Ноги подкосились, я медленно осела на пол. Последним усилием я подняла глаза на шкаф и в сгущающейся тьме успела увидать довольную чеширскую ухмылку Давида.
Негодяй тоже что-то подсыпал в вино!
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я очнулась, но, наверное, немного, потому что находилась я по-прежнему в той же спальне.
Давид и Анна, оба в человеческом обличии, удобно расположились на моём хвосте. Мерзавцы курили сигареты и обсуждали произошедшее. Они препирались насчёт дозы препарата, с которой промахнулся Давид, ругали качество казённых ловчих сетей. Анна через раз дрожащим голосом приговаривала, что никак не ожидала увидеть такого монстра.
Милая, на себя сначала посмотри, думала я, продолжая дышать слабо, но размеренно.
Ещё по их словам выходило, что они цивилизованны, прекрасны, одеты в белые одежды и гарцуют верхом, а я исчадье ада, и меня будут судить по каким-то там меркурианским законам гор.
Ну, это мы ещё посмотрим.
Перед отлётом на Землю, мне были сделаны специальные прививки комплексной биоблокады. В частности, организму была придана повышенная устойчивость против вредного воздействия любых чужеродных веществ.
Высшему руководству Ревнителей Ареса, в которое вхожу и я, стало известно, что в наших рядах появился "крот", поэтому были предприняты повышенные меры безопасности. Помимо вышеупомянутой биоблокады, мои крылья были модернизированы - когда-то меня восхитила идея швейцарского ножа.
Моих отважных рейнджеров ждёт небольшой сюрприз.
Но не сразу.
Среди Ревнителей я слыву слишком мягкотелой, но такова уж я. Характер не переделаешь. Может марсианка иногда побыть самой собой?
... Так что, ладно уж, пусть сначала докурят.
___________________________________________________________________________________________________
*Джованни Скиапарелли - итальянский астроном. (В науке принята предложенная Скиапарелли система названий деталей поверхности Марса.)
*У подножия Тарсиса - Тарсис, регион Марса, представляющий собой огромное вулканическое нагорье к западу от долин Маринера в районе экватора.
*Фобос и Деймос (древнегр.) - Страх и Ужас, спутники Марса.
*Арес - греческий вариант имени бога войны.
*the girl next door (англ.) - девушка, живущая по соседству.
*Правило Миранды - правило, согласно которому во время задержания задерживаемый должен быть уведомлен о своих правах.
*Тавромахия - бой быков.
*Сoger el toro por los cuernos (исп.) - Пора брать быка за рога.
*Капоте - плащ, который используется для игры с быком (коррида).
*Терция - коррида делится на три части, три терции.
|