Аннотация: Этот пустячок допрыгнул до восьмого места в группе на ХиЖе-2014.
Границу Колбасконии с Курландией мы пересекали ночью. Тормоза издали душераздирающий вой, и состав, содрогнувшись в агонии всем своим длинным суставчатым телом, остановился. За задёрнутыми занавесками разлилось холодное сияние - это на станции включили прожектора.
- Господи, и почему мы не поехали на автобусе? - простонала с верхней полки проснувшаяся дочь. Она свесила растрёпанную белокурую голову вниз и отчаянно зевала, демонстрируя крепкие белые зубы.
- На автобусе? В объезд? Трястись лишние полдня по колдобинам? И добрались бы к шапочному разбору. Самое крупное яйцо берут с утра, потом только мелочь остаётся.
- Мам, ну какая разница? - дочь снова зевнула. - Большие яйца, маленькие... лишь бы были...
После развода Эрис только об одном и думает!
- Яйцо! Не яйца! - прошипела я, покосившись на наших молчаливых попутчиц.
Курландки, обе темноглазые и тёмноволосые, тоже проснулись и теперь сидели на нижней полке - с напряжёнными прямыми спинами и сцепленными в замок руками. Одна из них была заметно старше другой, и я полагала, что это тоже мать и дочь. Неприятные особы. Чтобы скоротать время, я пыталась завязать с ними разговор, но они беззастенчиво прикинулись глухими.
С собой курландки везли набитые клетчатые сумки из клеёнки. Я заметила ещё при посадке в вагон, что из одной сумки торчали целлофановые пакеты с мочалками из лыка. Лыковая мочалка - традиционный колбасконский сувенир. Хотя знаем мы эти сувениры. Наверняка, все сумки забиты нашей колбасой.
Тащат и тащат, неодобрительно думала я. Надо бы запретить гражданам страны, с которой мы уже сто лет как воюем, вывоз национальных богатств. Мы, конечно, тоже ездим к ним за яйцом, но ведь это ради детей. Дети нуждаются в кальции, магнии и прочих полезных веществах. Хотя, признаться, и я не отказалась бы полакомиться скворчащей на сковородке глазуньей. Но дети - это главное.
Вагон заполнился гомоном и шумом - началась проверка.
Дверь купе отъехала в сторону, вошёл сержант таможенных войск - молодой, симпатичный, позади него встали два солдатика с автоматами.
Представьте, он улыбнулся и этим особам. Лояльность нашей армии не знает границ.
Документы были в порядке, а досмотр вещей не занял и минуты, мы ехали налегке... пока. К тому же я - всё ещё хорошенькая голубоглазая блондинка, и если дело ведёт мужчина, у меня редко бывают неприятности. Правда, сержант посматривал, в основном, на Эрис и даже на младшую курландку - грудастую и наглую, но это от неопытности. Мальчик пока не знает цену истинным драгоценностям и клюёт на бижутерию.
К моему негодованию, так же коротко и корректно сержант обошёлся и с курландками. Проверив их паспорта, он небрежно приоткрыл клетчатые сумки, окинул равнодушным взглядом пакеты с лыком, кивнул и потерял к поклаже интерес.
Подумать только, он собрался уходить! Ну, уж нет, я этого так не оставлю!
- Сержант! - громко обратилась я к нему. - Я мучилась всю ночь! В купе невыносимо пахло колбасой! Это не кажется вам подозрительным?
- Мама! - тихо ахнула Эрис. - Зачем?
- Мне не хотелось бы обращать внимание вашего начальства на допущенную халатность, - продолжила я твёрдо. Сержант посмотрел на меня и перестал улыбаться. Он пожал плечами и как бы нехотя взглянул на наших попутчиц.
- Выполняйте свой долг, сержант, - подбодрила я его. - Ищите колбасу - и да обрящете, - я подмигнула.
И ведь я оказалась права! Под мочалками действительно обнаружилась колбаса. Да они, наверное, весь магазин скупили! Терпеть не могу, когда нарушают закон. А он ясно гласит: провоз через границу не более пятисот грамм на человека. Или, будьте любезны, платите пошлину. Правда, после уплаты пошлины колбаса сравнивается по стоимости с золотом, но ведь законы приняты не просто так. Всё это сделано ради охраны наших природных ресурсов.
Национальные интересы и дети превыше всего.
... Их ссадили с поезда как миленьких. А потому что нечего притворяться глухими, когда приличная дама снисходит до беседы. И напрасно курландская девица, уходя, сверкала на меня глазищами и что-то бормотала сквозь зубы.
- Надеюсь, их оштрафуют на порядочную сумму, - сказала я Эрис.
Эрис ничего не ответила.
- А если нахамят таможенникам, то ещё и схлопочут срок.
Дочь снова промолчала.
- А может, и вовсе выяснится, что они шпионки... и тогда их расстреляют... - размечталась я вслух.
Совершенно не понимаю, зачем смотреть на меня с таким странным выражением. Ничего такого я и не сказала. Да, в следующем году будет праздноваться столетие начала войны с Курландией, и за прошедший век многое стёрлось и сгладилось, но на войне шпионов, по-моему, всегда расстреливают, это в порядке вещей.
- Мама, - сказала дочь таким голосом, будто у неё ныли зубы. - Всем надо жить. Все что-то возят. Они - колбасу, мы - яйца.
- Мы не возим яйца, - рявкнула я. - Мы возим яйцо!
Эрис вновь замолчала.
Хорошенькая она у меня, но бледненькая. Наверное, это из-за недосыпания.
Я с удовольствием наблюдала из-за занавески, как нарушительницы стоят на перроне в окружении вооружённых солдат. Когда состав тронулся, я увидела, как к ним подходит наш бравый сержант, и девица тычет ему в лицо телефоном, в который она только что яростно лопотала.
Мне бы хотелось полюбоваться, как нахалку ставят на место, но поезд уже набирал скорость. Жаль, не получилось досмотреть спектакль до конца. Зато теперь можно скинуть туфли, вытянуть ноги и положить их на полку напротив - что я с удовольствием и сделала. Всё-таки хорошо путешествовать без посторонних, по-семейному!
После курландской таможни липовые плантации за окном сменились осиновыми, а мы сразу улеглись спать, поскольку поезд прибывал на станцию в семь утра. С птицефермы к поезду присылали бесплатный автобус, так что добрались мы быстро, и вообще всё сложилось на редкость удачно. В очереди мы оказались одними из первых, и я самолично отобрала самые крупные экземпляры. Приятно знать, что припозднившиеся лентяи за те же деньги получат сущую мелочь.
... Беспошлинно из Курландии полагалось вывозить дюжину яиц на человека. Но я была спокойна. Штабеля яичных упаковок упрятаны в сумки из прочного коричневого дерматина и прикрыты сверху пакетами с сушёным осиновым листом. Никто не будет досматривать с пристрастием двух обаятельных путешествующих блондинок, везущих друзьям и знакомым традиционный курландский сувенир.
- Расстегни верхнюю пуговичку, зайка, - сказала я Эрис, когда по звукам догадалась, что досмотр приближается.
Она покосилась на меня, но с равнодушным лицом сделала так, как было велено. Было в этом равнодушии что-то такое, из-за чего показалось, что дочь мне дерзит. Хорошенько поговорю с ней дома, решила я. В конце концов, это не я выскочила замуж сразу после школы, а через пять лет объявилась у матери на пороге... с голой задницей, но зато с двумя сорванцами на шее.
Дверь открылась, и вошли курландцы. Когда старший взял паспорта и взглянул на наши имена, он вдруг оживился, поднёс ко рту рацию и произнёс:
- Эй, Шандр, подойди-ка в третий вагон. Тут в клетку попались две птички...
Странные и неприятные слова.
Рация что-то вопросительно пробулькала.
- Да-да... именно...да, уверен... С тебя бутылка, парень.
Недаром у нас в Колбасконии считают, что все курландцы - алкоголики и мужланы. Никакого понятия о приличиях. Несколько томительных минут мы провели в молчании. Курландское животное достало зубочистку и ковыряло ею во рту.
Наконец пришёл тот, кто был вызван по рации. В чине капитана, лет тридцати, хмурый, темноглазый и темноволосый, как большинство из них... и, по-моему, даже небритый. А ведь на службе!
Я поморщилась.
Небритый Шандр... или как там его... с грохотом закрыл за собой дверь, сел напротив и неожиданно улыбнулся.
- Ну, здравствуйте, красавицы. Если б вы знали, как я рад нашей встрече!
Начало было неожиданным, но слегка меня приободрило. Если мужчина замечает, что женщина хороша собой, половина проблемы, считай, решена.
- Показывайте, что у вас там, - продолжал тем временем курландец.
Он подтянул к себе одну из наших сумок и приоткрыл молнию.
- Там осиновый лист, господин офицер, - любезно пояснила я.
- Зачем же столько? - спросил Шандр, поигрывая застёжкой.
- В косметических целях, господин офицер. Принимать осиновые ванны очень полезно для нежной женской кожи...- Я ненароком провела рукой по шее и груди. Пусть, пусть представит меня в процессе принятия ванны, это должно смягчить его мужланское сердце.
- Ванны, значит, - неопределённо хмыкнул Шандр и открыл сумку.
На пол полетел один шуршащий пакет, второй, третий...
- А что это у нас здесь?
Я молчала, глядя, как он достаёт первую упаковку с яйцом.
- Ой, какая неприятность! - сказал он, по-идиотски радостно ухмыляясь, и уронил упаковку на пол.
Раздался треск бьющейся скорлупы.
- Что вы делаете?! - Я подпрыгнула на месте.
- Мама, посмотри внимательно, - раздался спокойный и какой-то усталый голос дочери.
- Да-да-да, посмотрите на меня внимательно, - поддакнул негодяй и уронил вторую упаковку. - Ой!
Я взвизгнула:
- Что на него смотреть, он сумасшедший!
- Он не сумасшедший, - без выражения произнесла Эрис.
Я пристальней взглянула на безумца. Сначала я ничего не понимала, потом вдруг осознала, что эта наглая физиономия кажется мне почему-то знакомой. Этот тип до омерзения походил на курландок, которых с моей помощью ссадили с поезда. Родственник? Сын? Брат?
- Боже! - невольно вырвалось у меня. В сердце кольнуло, я вдруг подумала, что муж умер, и случись что - защитить некому, а потом перед глазами возникли чумазые мордашки внуков, просиявшие, когда бабушка пообещала им сказочное блюдо - омлет.