Бар-Шалом Асаф Моисеевич. Воспоминания о прозелите

Воспоминания о прозелите / Асаф Бар-Шалом. —

Эта книга рассказывает об удивительных людях в сложные времена. Глубоко

русский человек становится грешным еврейским праведником, помогая своим

землякам обрести высший смысл существования. Неповторимый колорит

и восхитительная аура Риги придают особое очарование этому трогательному, искреннему, порой неожиданно острому и резкому, но даже в мелочах честно-

Не назначают царя из среды прозелитов — даже

по прошествии нескольких поколений [т. е. не назна-

чают царём потомка прозелитов и потомка их по-

томков], кроме как [в тех случаях], когда его мать —

еврейка [т. е. не прозелитка], как сказано в Торе [кн.

«Дварим», 17:15]: «Не сможешь ты поставить над со-

бой пришельца, который не является братом твоим».

И не только царём [его нельзя поставить], но [также

и] на любую властную должность: ни военачальником, ни «главой пятидесяти», ни «главой десяти» и даже

ни ответственным за распределение воды на поля. И, самим собой разумеется, [что его нельзя поставить]

судьёй или наси [главой раввинского совета], ибо

[на эти должности ставят] только евреев [по рожде-

нию], как сказано [там же]: «Из среды братьев своих

поставь над собой царя» — все руководящие должно-

сти, которые ты над собой ставишь, должны быть

Рамбам (Рабби Моше бен Маймон, один из величай-

ших еврейских мудрецов и законоучителей), «Законы

Корень этой заповеди известен: поскольку того, кто назначен на властную должность, все должны

во всём, [что он скажет], слушаться, он должен быть

[рождённым] из еврейского семени [т. е. быть евреем

по рождению], ибо они [евреи] милосердны [по натуре

своей, ибо они являются] детьми милосердных; чтобы

он [т. е. стоящий у власти] был милосердным по отно-

шению к народу, дабы не обременять [чрезмерно] их иго

ни в чём, и чтобы он любил правду. [А] как известно

о каждом из семьи Авраама, прародителя нашего, [он

обладает этими качествами], [ведь] в ней [т. е. в этой

семье] есть все эти положительные [качества]; [это]

подобно тому, как сказали учёные: «Качества отца

Книга «Сэфер hа-Хинух» (автор — один из величай-

ших еврейских мудрецов периода «Ришоним»), запо-

Согласно мнению рава Натана Гештетнера (один

из выдающихся современных еврейских законоучителей), разрешено назначать прозелита раввином, решающим

галахические вопросы (т. н. «морэ ораа»), но запрещено

В этой книге встречаются специфические слова и по-

нятия, важные при еврейском религиозном образе жиз-

ни, который ведёт автор. Некоторые из них подробно

пояснены в дальнейшем тексте, суть других становится

понятной из контекста. Следует помнить, что система

ценностей и взглядов на мир, свойственная религиоз-

ным евреям, может отличаться от системы ценностей

и взглядов человека любой иной национальности и ве-

Бааль-тшува (иврит, букв. «обладатель раскаяния») —

еврей, который ранее был светским человеком, а теперь

изменил своё мировоззрение и образ жизни и стал орто-

доксально религиозным, встав на путь своих предков.

Брит-мила (обрезание) — хирургическая операция

по удалению у мальчиков и мужчин крайней плоти по-

лового органа. Это обязанность, которую еврейский

отец должен исполнить у сына на восьмой день после

его рождения. Брит-мила — это вторая по счету

из 613 заповедей Торы; буквально означает «обрезание

в знак союза» — союза народа Израиля со Всевышним.

Конечно, можно спросить: если Всевышний желал, что-

бы сыны Его народа были обрезанными, то почему Он

не создал их таковыми? Еврейские мудрецы отвечают

на этот вопрос так: Всевышний пожелал, чтобы человек

сам засвидетельствовал факт своей принадлежности

к еврейскому народу. Человеку дана возможность само-

воспитания и самоусовершенствования. В стремлении

каждого отдельного еврея сохранить свою еврейскую

сущность содержится ключ к пониманию того факта, что

народ Израиля вечен. Согласно Галахе, специалист

по проведению брит-милы (моэль), в дополнение к сво-

им профессиональным навыкам должен быть ортодок-

Гер (множественное число «герим») — в Торе: ино-

племенник, живущий среди иного по этническому про-

исхождению или по вере населения; в более узком

значении в Талмуде и последующей раввинистической

литературе, а также в современной лексике это слово

означает — прозелит, то есть нееврей, принявший

иудаизм. В современных переводах Торы слово «гер»

(иудейский прозелит) иногда не переводят, а оставляют

в оригинальной ивритской форме: поэтому слово «гер»

нередко бывает известно и тем, кто не знает иврита.

Гиюр — акт обращения нееврея в иудаизм, совер-

шённый с соблюдением специальных законов Торы, а также связанный с этим обряд.

Гой, гойка, гоюха — обозначение нееврея или неев-

рейки. Автор не вкладывает в это слово уничижитель-

ного или оскорбительного смысла. Вместе с тем, автор

отрицательно относится к тем неевреям и нееврейкам, которые прилагают разнообразные усилия, чтобы при-

соединиться к еврейскому народу без достаточных

на то очень веских оснований. Также морального осуж-

дения заслуживают те евреи, которые вступают в сме-

шанные браки и по личным соображениям добиваются

присоединения неевреев или неевреек по рождению

(своих нееврейских жён и рождённых ими детей) к ев-

Еврей — согласно религиозному Закону, евреем счи-

тается человек, рождённый матерью-еврейкой, или про-

зелит, принявший Тору и заповеди в соответствии с уста-

новленной процедурой в признанном раввинском суде

Йешива — высшее религиозное учебное заведение, предназначенное для изучения еврейского религиозно-

го Устного Закона, главным образом Талмуда.

Кашрут — в узком смысле этого слова — совокуп-

ность диетарных законов иудаизма, определяющих раз-

решённую для еврея пищу. В широком смысле этого

слова, кашрут — это система ритуальных правил, опре-

деляющих соответствие чего-либо требованиям Галахи, еврейского Закона. В основе законов кашрута лежат за-

поведи Торы, изложенные главным образом в Мишне

и Гемаре, а также дополнительные правила, установлен-

ные еврейскими религиозными авторитетами. Обычно

термины «кашрут» и «кашерный» (пригодный для евре-

ев) используют применительно к своду религиозных

предписаний, связанных с пищей, но вместе с тем его

применяют и в других аспектах традиционной жизни —

от юридических (например, правомочность свидетелей

в судебных разбирательствах, которые могут окончиться

Кипа — традиционный головной убор религиозных

евреев. По форме, материалу и цвету кипы можно пред-

положить, к какой группе иудаизма принадлежит её об-

Кирув — приближение евреев к Торе и религиозно-

му образу жизни. Еврейская религия запрещает мисси-

онерство и проповедь иудаизма другим народам, но каждая еврейская душа почитается священной, и возвращение её в лоно еврейской ортодоксально-ре-

лигиозной общины — дело, угодное Всевышнему.

Колель — йешива для женатых студентов.

Миква — ритуальный бассейн, водный резервуар для

специального омовения с целью очищения от ритуаль-

Миньян — кворум из десяти взрослых мужчин (про-

шедших обряд бар-мицвы, то есть старше 13 лет). Этот

кворум необходим для проведения общественной мо-

литвы и религиозных церемоний. Миньян нужен, чтобы

произнесённая молитва считалась молитвой всей общи-

ны, а не индивидуальной. Некоторые места в молитве

можно произносить только в миньяне. Поэтому, хотя мо-

литься может каждый еврей в отдельности, — когда есть

такая возможность, надлежит это делать вместе.

Митнагдим (миснагдим) — название, которое дали

приверженцы хасидизма его противникам из среды

раввинов и руководителей еврейских общин. Существу-

ет некоторое различие между функциями главы хасид-

ской общины и раввина митнагдим: и у тех, и у других

он является руководителем и духовным наставником

своей общины, однако хасиды относятся к своему гла-

ве с особым пиететом. Каббала — учение Торы о тай-

нах мироздания, в той или иной форме сравнительно

широко распространенное в хасидизме, изучаются сре-

ди митнагдим лишь узким кругом учёных. В области

литургии хасиды следуют молитвенному порядку и ва-

риантам, которые установил величайший каббалист

Аризаль, они основываются преимущественно на се-

фардском образце (так называемый нусах сфарад), в то

время как митнагдим сохранили восточноевропейскую

форму ашкеназского варианта литургии (так называе-

orthodoxia — буквально «правильное мнение») — - исто-

рически преемственный иудаизм, в полной мере отра-

жающий учение, полученное Моисеем на горе Синай

на глазах у шестисот тысяч евреев, вышедших из Египта.

Центральное место в религиозной концепции ортодок-

сального иудаизма занимает Галаха в том виде, в каком

она зафиксирована в Устном Законе (в Мишне и Гема-

ре) и кодифицирована в своде «Шулхан арух». Термин

«ортодокс» впервые возник в конце XVIII века и служил

в устах «просвещённых» евреев Германии презритель-

ным прозвищем противников изменений в религиозной

и общественной жизни еврейства; сами противники та-

ких изменений называли себя «йереим» («боящиеся Все-

вышнего») или «харедим» («трепещущие перед Всевыш-

Прозелит — человек, принявший новое вероиспове-

дание, обратившийся к новой религии. В переносном

значении это слово означает «новый и горячий привер-

женец» чего-либо. В контексте данной книги слово «про-

зелит» означает «гер», то есть иудейский прозелит —

нееврей, перешедший в еврейскую религию. В Мидраше

сказано, что истинный прозелит дороже в глазах Все-

вышнего, чем человек, рождённый евреем. С другой сто-

роны, в Талмуде (трактат «Йевамот», 47б) сказано, что

«Израилю столь же тяжко от прозелитов, как от язвы».

В иудаизме это высказывание трактуется двояко. Прозе-

лит, принявший иудаизм из корыстных целей, дискреди-

тирует иудаизм (ибо его неискренние побуждения рано

или поздно в той или иной форме проявятся), а прозе-

лит, соблюдающий заповеди более ревностно, чем

евреи по рождению, является для них укором.

Раввин — духовный руководитель верующих в иудей-

ской религиозной общине. В иудаизме раввин — учёное

звание, обозначающее квалификацию в толковании То-

ры и Талмуда. Присваивается после получения глубокого

и всестороннего иудейского религиозного образования, в результате которого ученик достиг соответствующих

высот в знаниях и в умении их применять в сложных жиз-

ненных ситуациях, а также продемонстрировал надлежа-

щее нравственное совершенство. Даёт право возглавлять

конгрегацию или общину, преподавать в йешиве и быть

членом религиозного суда. (В былые времена это звание

было обязательным для преподавания в йешиве, но в на-

ши дни в ряде случаев к преподавателям йешив предъяв-

ляются меньшие требования). Современное значение

слова «рав» (от ивритского «раввин») в определённой

степени нивелировалось и означает нечто вроде вежли-

вого обращения «господин». Когда хотят подчеркнуть, что речь идёт действительно о раввине, к слову «рав» до-

Талит (та́лес) — молитвенное облачение, представля-

ющее собой особым образом изготовленное прямо-

угольное покрывало. Существуют две основные его раз-

новидности: «талит гадоль» — то есть большой талит, который следует надевать для молитвы, и «талит ка-

тан» — малый талит, который верующие евреи носят

Тфиллин (филактерии) — элемент молитвенного об-

лачения: две небольшие коробочки из выкрашенной

чёрной краской кожи кошерных животных, содержащие

написанные на пергаменте отрывки из Торы. При помо-

щи чёрных кожаных ремешков, продетых через основа-

ния коробочек, одну из тфиллин укрепляют на бицепсе

обнажённой левой руки («против сердца» — немного

повернув к телу), а вторую — не ниже линии волос, по-

середине головы. Надевается тфиллин на бицепс, затем

ремешок закрепляется вокруг руки и обматывается семь

раз. Ремешок достигает обратной части ладони и зама-

тывается в несколько оборотов вокруг ладони. После

этого надевается головной тфиллин на начало волос

на середину прямой линии, идущей от носа вверх. За-

крепляется тфиллин ремешком, охватывающим голову

по кольцевой. Затем часть ремешка, обмотанная вокруг

руки, разматывается, и ею обматывается средний палец.

Тшува — религиозный термин иудаизма, обознача-

ющий раскаяние, исправление поведения, твёрдое ре-

шение исправить свой грех, служащее обязательным

условием прощения греха Всевышним. При раскаянии

человек должен испытывать искреннее отвращение

к своему проступку и, более того, доказать это отвра-

щение всем своим поведением, прекратить грешить

и начать совершать благие поступки. Понятие приме-

нимо в двух основных смыслах: как персональное по-

каяние еврея, совмещённое с особой молитвой ( видуй), и как возвращение еврея, не соблюдавшего заповеди, к религиозному образу жизни, который вели его пред-

ки в предыдущих поколениях. Такой процесс называет-

ся на иврите «хазара би-тшува» («возвращение к раска-

Хабад или любавический хасидизм — это одновре-

менно философское учение, общественное движение

и еврейская религиозная организация в рамках ортодок-

сального иудаизма. Слово Хабад является абревиатурой

ивритских слов, которыми в учении Каббалы обознача-

ются три верхние сфиры (выражаясь очень приблизи-

тельно: три верхних уровня эманации Всевышнего):

«хохма» — мудрость, «бина» — понимание, «даат» —

знание. Название «любавический» происходит от наиме-

нования белорусского селения Любавичи (ныне Смо-

ленская область), которое было центром этого движения

Цицит — сплетённые пучки нитей, которые, согласно

традиции иудаизма, еврейские мужчины носят на углах

четырёхугольной одежды. Цицит напоминает еврею обо

всех заповедях, тем самым как бы подталкивая к их ис-

полнению. В форме кисти цицит (8 нитей и 5 узлов

на каждой, итого — 13 элементов) и в самом слове цицит

(гематрия 600) скрыт намек на 613 заповедей Торы.

«И сказал Всевышний Моисею так: Говори сынам Изра-

иля и скажи им, чтобы делали себе цицит [кисти] на уг-

лах одежд своих для поколений своих, и придадут они

к цицит на углу нить лазурную. И будет вам цицит, что-

бы видели это и помнили вы все заповеди Всевышнего

и исполняли их, и не соблазнялись вослед сердцу ваше-

му и глазам вашим, за которыми вы блудно следуете.

Чтобы вы помнили и исполняли все Мои заповеди

и были святы для Всевышнего» (Книга «Бемидбар», раз-

Шабат (суббота) — седьмой день недели, в который

Тора предписывает воздерживаться от работы. Понятие

«работы» в субботу — понятие особое и вовсе не обяза-

тельно связанное с трудом в бытовом понимании этого

слова. В шабат запрещена работа, в которой проявляет-

ся творческое начало человека. На протяжении шести

дней будней человек творит, изменяет окружающую его

среду, владеет ею. Поэтому в день седьмой — в суббо-

ту — иудей отказывается от рукотворчества, от власти

над этим миром, «передаёт бразды правления Творцу»

и провозглашает своим соблюдением субботы верхов-

ную власть Всевышнего в этом мире. Мир, сотворённый

Творцом в первые шесть дней творения, не существует

сам по себе, а продолжает твориться Всевышним каж-

дое мгновение. Отказываясь от творческой деятельности

в субботу, еврей получает возможность стать частью ми-

роздания, а не быть над ним, и этим демонстрирует своё

принятие ига Творца мира. Согласно закону Торы, ша-

бат наступает с заходом солнца в пятницу.

В интересное время мы живём! К сожалению, из-за

того, что разрушен Иерусалимский Храм, у нас нет воз-

можности соблюдать многие заповеди: например, при-

носить в Храм жертвенных животных, приносить туда же

первые плоды ( бикурим) и т. д. Однако интересным фак-

том нашего времени является и то, что кроме заповедей, связанных с Храмом, сегодня почти забыты также

и некоторые другие, забвению которых вроде бы нет ни-

какого логического объяснения. Одна из таких запове-

дей — запрет наделять властью гера (прозелита, бук-

вально «пришельца», то есть нееврея, перешедшего

в еврейскую веру). Тем не менее, если оглядеться вокруг, ощутимый процент руководителей еврейских религиоз-

ных общин на пространстве бывшего Советского Союза

и за его пределами — в ареале рускоязычного еврей-

ства — оказываются герим (прозелитами). Приведу в ка-

честве примера этого явления несколько случаев, кото-

рые вспомнились первыми: Главный раввин российской

армии Гуревич, раввины общин в Германии Некрич

и Вагнер, раввин в Прибалтике Крелин и многие другие, к сожалению, прозелиты.

Те, кто назначают прозелитов руководителями ев-

рейских общин, часто вообще не задумываются над

проблематичностью самого такого назначения. В ред-

ких случаях, когда кто-то всё-таки обращает внимание

на несуразность такого поступка, в ответ, как правило, даётся «дежурное» объяснение: «Шмайя и Авталион то-

же были прозелитами, но, несмотря на это, были на-

значены на самые высокие руководящие посты в ев-

Следует всё же отметить, что не все великие законо-

учители согласны с мнением, что Шмайя и Авталион бы-

ли прозелитами. Например, один из величайших еврей-

ских мудрецов, автор книги «Тосафот Йом Тов», считал, что Шмайя и Авталион были не прозелитами, а еврея-

ми, родившимися от матери-еврейки и отца-прозелита.

Необходимо, однако, признать, что многие еврей-

ские законоучителя всё же полагают, что Шмайя и Авта-

лион были прозелитами. Как же эти авторитеты соотно-

сили такой факт с запретом Торы наделять прозелита

властью над евреями? «Классический» ответ на этот во-

прос заключается в высказывании о том, что во всём то-

гдашнем поколении не было больших мудрецов Торы, чем Шмайя и Авталион, и в подобной ситуации Тора де-

Теперь попытаемся честно ответить на вопрос: дей-

ствительно ли во всех многочисленных случаях назначе-

ния прозелитов раввинами и руководителями русско-

язычных еврейских общин не было евреев, которым

можно доверить столь высокое звание? Разве на самом

деле прозелиты так часто превосходят евреев в знании

Торы, а также в моральных и организационных каче-

ствах? (Что, согласно мнению некоторых законоучите-

лей, позволяет пренебречь запретом наделять властью

прозелитов). Или же просто этот запрет «благополучно»

забыт? Или, что хуже, сознательно игнорируется?

Однозначного ответа на эти вопросы у меня нет.

Предлагаю читателям самим поразмыслить над этим.

Я же хочу начать повествование об одной из уникаль-

ных йешив на территории бывшего Советского Союза.

Йешива — ивритское слово, обозначающее в данном

контексте еврейское религиозное учебное заведение, где изучают Письменную и Устную Тору. В классических

йешивах изучается главным образом Талмуд, который

считается основной частью Устной Торы. Йешивой, о ко-

торой я рассказываю, руководил прозелит — Ицхак Ми-

ГЛАВА 1. БЕЙТ-МИДРАШ, ИЛИ В НАЧАЛЕ БЫЛ ЙЕУДА

Соблюдать заповеди я начал примерно за полгода

до того, как узнал о существовании йешивы в своём род-

ном городе. Узнал я о ней на еврейском религиозном се-

минаре, который проходил зимой в конце восьмидеся-

тых — начале девяностых годов ХХ века. Семинар был

организован не очень далеко от нашего города (по со-

ветским масштабам) — в Виршужиглисе, недалеко

от Каунаса. Лекторы этого семинара дали мне номер те-

лефона. Вернувшись домой, я безуспешно пытался

В тот период я ходил в синангогу каждую субботу.

И однажды Саша Г., с которым я там познакомился, при-

вёл меня в долгожданную йешиву, которая называлась

Бейт-мидраш (на иврите это означает «Дом учения»; место, предназначенное для изучения Торы). Бейт-мид-

раш находился на улице Свободы (Бривибас), неподале-

ку от большой церкви. Как я узнал впоследствии, это ме-

сто пребывания было для него уже вторым по счёту —

с первого Бейт-мидраш уже успел переехать.

Когда нам открыли дверь, я затаил дыхание. Перед

нами стоял высокий молодой человек — Йеуда К., кото-

рый сразу же произвёл на меня благоприятное впечат-

ление. От него веяло ненаигранной серьёзностью. Я по-

нял, что это было именно то место, которое искал: здесь

я смогу научиться правильному соблюдению заповедей.

Первое впечатление меня не обмануло: в Бейт-мид-

раше царила серьезная атмосфера, там не занимались

никакими посторонними разговорами — только изучали

Тору. Йеуда давал каждый день урок по Мишне (трактат

Кодшим с комментариями Кеати). Мишна — часть Уст-

ной Торы, в которой конспективно изложены все зако-

ны по исполнению заповедей; в трактате Кодшим изло-

жены законы жертвоприношений. Был также, насколько

я помню, и урок по Хумашу (Пятикнижие Моисеево) с комментариями Раши (Рабейну Шломо Ицхаки, выда-

ющегося классического комментатора Талмуда и Тана-

ха). Но, возможно, в тот период был только урок по Ху-

машу, а урок по Мишне Кодшим был введен несколько

позже — этих деталей я теперь уже не помню.

Мне очень понравился способ ведения уроков: Йе-

уда никогда не «вещал» самоуверенно и с умным видом, как это делали русскоязычные лекторы на семинаре. Он

просто разбирался в написанном вместе с нами. Йеуда

ясно, рассудительно и не спеша отвечал на вопросы, и не стеснялся сказать, что не знает, когда не мог отве-

тить на какой-либо вопрос или что-то объяснить.

Помнится, в самый первый же день мне дали новый

малый талит с цицит (особая четырехугольная одежда

евреев, на углах которой, по религиозным законам, при-

вязывают специальные пучки нитей — цицит или цици-

ёт). Я был этому очень рад. У меня даже сохранилась фо-

тография, запечатлевшая этот знаменательный момент: я стою посередине Бейт-мидраша, надев талит с ци-

цит поверх прочей одежды. А через некоторое время, после возвращения из Москвы, где мне сделали брит-

милу (обрезание), мне под расписку одолжили тфиллин

(филактерии). Налагать тфиллин — одна из важнейших

заповедей для еврея. Сбылась моя мечта, которой я «го-

Ученики Бейт-мидраша привязывают нити цицит

На уроке присутствовало всего несколько человек: мой ровесник Саша Г., двое женатых — Артур Ш. и Ми-

ша И., а также юный Сендер Л. Кажется, в тот период

больше никого из постоянных посетителей Бейт-мидра-

ша не было. После урока начинались индивидуальные

занятия в хеврутах. Хеврута — слово арамейского язы-

ка, в данном случае означает напарника по учёбе. Каж-

дый преподавал своему товарищу то, что хорошо знал.

Саша Г. преподавал мне в хевруте Гемару, перек «Элу

Мециот» (глава Талмуда, в которой изложены законы

о возвращении пропаж владельцам). Сендер Л. — Миш-

ну, масехет (раздел) «Шабат» с иллюстрациями. Артур

Ш. через некоторое время стал преподавать мне иврит.

В принципе, разговорный иврит я уже тогда знал непло-

хо. Но иврит, который преподавали в Бейт-мидраше —

это нечто совсем другое, и на этом стоит остановиться

Йеуда — большой знаток иврита. Еще в Советском

Союзе он «заболел» ивритом и освоил его буквально

«изнутри», поняв Божественную сущность этого языка.

Йеуда знает точно и досконально, по каким правилам

меняются огласовки, чередуются согласные и так далее.

Но что более удивительно — он знает все исключения

из правил. Его очень коробило, когда при нём говорили

на упрощённом и искажённом иврите, который принят

сегодня в Израиле. Однако самое удивительное он пока-

зал нам впоследствии, когда продемонстрировал, как

ивритские корни «переходят» один в другой. Когда меня-

ется одна согласная в корне слова, его значение плавно

переходит в другое, сохраняя, однако, смысловую связь

с предыдущим корнем. Можно продолжать эту «ленту»

бесконечно и в разные стороны. Таким образом, удаётся

наглядно показать, что все ивритские корни гармонично

связаны друг с другом, и представляют собой единое це-

лое. Воистину Божественный язык! Этому не учат в уль-

панах (на курсах по изучению иврита), потому что та-

мошние преподаватели даже краем уха не слышали

Так вот: всему, что преподавали Саша, Артур и Сен-

дер, их обучил Йеуда. Для каждого человека расписание

было составлено таким образом, чтобы в течение всего

времени, которое он находится в Бейт-мидраше, он ли-

бо обучал, либо был обучаем. Таким образом, все друг

другу что-то преподавали: Мишну, Гемару и иврит по си-

стеме Йеуды. Кроме вышеперечисленных «основных»

предметов, Йеуда учил со мной «Законы Раскаяния»

Рамбама, а также, если мне память не изменяет, прохо-

дил с другими, — но не со мной, — « Кицур Шулхан

Арух» («Кицур Шулхан Арух» — краткий свод еврейских

религиозных законов; автор книги — раввин Шломо

Бывали и непостоянные посетители Бейт-мидраша: например, ровесник Сендера Л. — Гершон П., один па-

тологоанатом, полусумасшедший Эмиль и другие.

О некоторых из них речь пойдет ниже. Бывали также

и те, кто посещал Бейт-мидраш в течение лишь некото-

рого, довольно короткого времени; с ними занимались, а потом они исчезали. Некоторых из них я запомнил.

Например, Зайцева — парня примерно моего возраста, или Фейгина — интеллигентного мужчину постарше, знатока нескольких языков (он был знакомым Ицха-

ка — руководителя йешивы). Мне было поручено зани-

маться с Фейгиным и пытаться его «охмурять». Я добро-

совестно старался выполнять свою миссию. Помню, что

учил с ним молитву «Шмонэ Эсрэ» 1 — одну из основ-

ных еврейских молитв, разбирая её перевод и смысл.

Через некоторое время Фейгин исчез, и однажды в бе-

седе со мной Ицхак сокрушался: мы ему дали тфиллин, а он их ни разу не надел! Я не знал, что Фейгину выда-

1 «Шмонэ Эсрэ» в буквальном переводе с иврита — «Восемнадцать

ли тфиллин, и до сих пор никак не могу понять: зачем

человеку, пока ещё практически не соблюдающему ни-

каких заповедей, нужно было тфиллин выдавать?

Между строчек твоего письма я понял мысль об острой

необходимости раввинского решения в горьком вопросе, который, как молот, бьёт по [жизненному] простран-

ству нашего лагеря [то есть еврейского народа], а имен-

но, в вопросе страшной ассимиляции, происходящей в ре-

зультате брачных связей с нееврейками и их принятия

в лоно еврейского народа [то есть в ассимлиляции, проис-

ходящей в результате их прозелитации], когда, по про-

шествии времени [после их «женитьбы» на евреях], они

просят у раввинского суда, чтобы раввинский суд произ-

вел над ними и над их отпрысками гиюр [акт перехода

в иудаизм], и, благодаря гиюру, им будет разрешено вый-

ти замуж за своих «мужей» [по еврейскому Закону], и это, на самом деле, и является главной причиной их желания

пройти гиюр — чтобы и далее продолжить сожитель-

ствовать со своими мужьями — теперь уже с «печатью

кашерности» — «по еврейскому Закону» и «согласно рели-

гии Моисея и народа Израиля», или — точнее — [они же-

лают пройти гиюр], в большинстве случаев, по настоя-

нию их мужей, которые хотят быть — по выражению

Рамбана в главе «Кдошим» — «подонками с позволения То-

И ещё я услышал в твоих словах крик о [помощи], издавае-

мый еврейскими дочерьми, скромные из которых [вынужде-

ны] оставаться одинокими, пока не поседеют, из-за того, что не могут найти еврейского парня, который на них же-

нится; а развратные из которых [по той же причине]

из легкомыслия попадают в сети неевреев [то есть выхо-

дят замуж за неевреев ввиду того, что никакой еврейский

парень не хочет на них жениться]. Горе еврейским парням, попробовавшим вкус греха и идущим за своими глазами, чтобы развратничать с сыновьями [с дочерями] необре-

занных [неевреев] и рождать от них детей, которые

не считаются [на самом деле] детьми евреев, и в которых

нельзя верить. Пути этих евреев [женившихся на нееврей-

ках] — пути смерти, и собственными руками они выносят

себе страшный приговор — плестись за дочерьми чужого

народа — возлегать с ними в этом мире и быть с ними

в мире будущем — в яме уничтожения [то есть в аду]. <…> О подобной ситуации, в которой еврей женился на неев-

рейке, и у них родились дети, и захотел еврей, чтобы она

и дети прошли гиюр, чтобы он мог на ней жениться по ев-

рейскому Закону, говорит в книге респонсов «Шоэль-у-Ме-

шив» (2-е изд., ч. 3, гл. 39), и он постановил запретить

[это], [согласно тому], как слышится из Талмуда в разделе

Йевамот (лист 24) и из Тосефты, где сказано, что [даже

если она уже прошла гиюр], запрещено ему на ней женить-

ся, даже [в той ситуации, когда достоверно известно], что он с ней сожительствовал, — чтобы не пошла молва, что ради него [то есть ради того, чтобы выйти замуж

Рав Элиэзер Йеуда Вальденберг, один их крупнейших совре-

менных законоучителей. Книга «Циц Элиэзер», т. 5, гл. 15

Быть женатым на нееврейке считается в иудаизме

одним из самых тяжёлых грехов. Дети, рожденные евре-

ем от нееврейки, считаются, согласно еврейскому Зако-

ну, стопроцентными неевреями. И поэтому, женившись

на нееврейке, еврей начинает участвовать, со своей сто-

роны, в процессе «бескровного геноцида» собственного

народа — способствуя его вымиранию. Ввиду этого, не только с точки зрения еврейского Божественного за-

кона, но и с чисто человеческой позиции автор считает

евреев, женатых на нееврейках, предателями своего на-

рода и заслуживающими всяческого порицания. Подоб-

ный подход и является причиной резко-уничижительных

выражений, которые автор на протяжении всего повест-

вования употребляет в их адрес. Как читатель может

убедиться, автор полагает себя далёким от расизма; он

с нескрываемым уважением и огромным пиететом отно-

сится к праведным неевреям, а презрительные выраже-

ния, вроде « гоюха» (просторечное русское производное

от ивритского слова «гоя» — нееврейка) и тому подоб-

ные автор применяет только в отношении тех неевреек, которые замужем за евреями, ибо таким образом эти

женщины соучаствуют в грехе еврейских мужчин, кото-

Более того, автор является также и резким против-

ником прозелитации («обгиюривания») неевреек, кото-

рые вышли замуж за евреев, и «обгиюривания» их от-

прысков. Во-первых, гиюр в подобных ситуациях

обычно преследует лично-корыстную цель сохранить

семью и, таким образом, противоречит самому духу —

а часто и букве — святого понятия «гиюр». А во-вто-

рых, ввиду того, что прозелитация жён-неевреек и их

потомства создает в народе ложное представление, со-

гласно которому, якобы нет чего-то специфически дур-

ного в смешанном браке еврея с нееврейкой. «Вот, мол, сколько евреев женились на нееврейках, а потом

их «обгиюрили» — ну, значит, и мне позволено следо-

вать их примеру…». В особенности это применимо

к тем, кого в народе принимают за праведников; на-

пример к баалей-тшува — евреям, возвратившимся

к религиозному образу жизни. Ибо когда простой обы-

ватель видит пример такого «праведника», который, став религиозным, вместе с тем не развёлся со своей

нееврейской женой, а её «обгиюрил», — в глазах по-

стороннего это выглядит, как прямая легитимация сме-

шанных браков. Всё изложенное и служит для меня

причиной презрения и осмеивания смешанных браков, и автор пытается проявить своё отношение к таким

бракам на протяжении всего своего повествовния.

Если кто-либо из деятелей еврейского религиозного

истеблишмента с пеной у рта защищает баалей-тшува,

«обгиюривших» своих « гоюх» — на самом деле они про-

сто-напросто защищают элементарную похоть. Это ост-

роумно высмеял в своем стихотворении «Израильский

городок» известный калининградский поэт Виктор Ша-

(Цитирую по книге Шапиро В. К. «Желание быть ев-

рейцем. Опыты в стихах». — Калининград, издательство

Израильский городок, скромных домиков рядок…

Там скучает неженатый, бывший горский паренёк.

Одинокому джигиту, словно в песне «Сулико».

Много есть вокруг девчат, только замуж не хотят, Служат девушки в ЦАХАЛе1, и у каждой автомат.

Хануко смотрел кино, на уме теперь одно, Что нужна ему блондинка, как из фильма «Мимино».

Это к счастью или нет, есть на свете Интернет.

Написал письмо куда-то, и пришёл ему ответ.

За одним другой e-mail, не прошло и двух недель, Он нашел себе что надо и в Россию полетел.

Подмосковный городок, липы жёлтые в рядок, Подпевает электричке ткацкой фабрики гудок…

Вот ступает на порог израильский паренёк, А в квартире у невесты — православный образок.

Он стоит, разинув рот, — вот нежданный оборот.

И зовут её Настасья, как в романе «Идиот»…

А она ему: «Не стой, будь как дома, дорогой.

Я балдею от евреев, он — такой, а ты другой».

«Ты должна пройти гиюр и забыть про эту дурь, А иначе не надолго будет наш с тобой амур!»

Выносить «святых» придется этой ночью всё равно…

Так вот, одним из непостоянных посетителей Бейт-

мидраша был молодой мужчина, женатый на нееврейке.

1 ЦАХАЛ (ивритская аббревиатура) — Армия Обороны Израиля.

Его звали Андреем. Он иногда приходил в Бейт-мид-

раш на субботние трапезы, а в одну из суббот даже

остался там вместе с нами ночевать после вечерней се-

К чести Ицхака и Йеуды надо сказать, что их отно-

шение к Андрею было довольно прохладным, хотя рам-

ки культуры и приличий всегда сохранялись. Но когда

дело доходило до принципиальных вопросов, Ицхак

с Йеудой не сдавались. Например, когда перед празд-

ничной трапезой (кажется, это было вечером в Суккот) Андрей велел своему гойскому (то есть нееврейскому) сынишке произнести благословение «Ашер кидшану бе-

мицвотав вецивану аль нетилат ядаим» («Благословен

Ты, Бог, Господь наш, Царь вселенной, освятивший нас

своими заповедями и заповедовавший нам омывать ру-

ки»), Йеуда или Ицхак, — уже не помню, кто — прервал

его, запретив обучать нееврея благословению «Ашер

кидшану вецивану» («…который освятил нас и заповедо-

вал нам…». «Нееврей не имеет права произносить это

благословение!» — так было сказано Андрею.

Потом Андрей со своей семьей уехал в Америку. Од-

нажды он мне позвонил, спрашивал телефон Ицхака

и сказал, что хочет послать цдаку (пожертвование ) в Бейт-мидраш. Спустя некоторое время я спросил

у Ицхака, звонил ли Андрей? Ицхак с чувством презре-

ния ответил, что звонил, и сказал, что его жена в Амери-

ке прошла гиюр. На вопрос, что за гиюр она прошла, Андрей ответил Ицхаку: «Там такие же, как и вы». Я

спросил Ицхака, что этими словами Андрей имел в ви-

ду? На это Ицхак сказал: «О каком гиюре может идти

речь, когда он обещал послать деньги — и не послал?»

Вообще Ицхак был очень чувствителен в делах, связан-

ных с субсидированием Бейт-мидраша, потому что за-

ведение испытывало постоянные финансовые трудно-

Мне известен ещё один инцидент (его прямым сви-

детелем я не был), в котором Ицхак проявил стойкость

в национальном вопросе. Этот случай был связан с Ко-

ломейцем. Коломеец стал первым евреем, которого

Ицхак возвратил к тшуве. Слово «тшува» на иврите

означает «ответ», «возвращение»; в данном случае име-

ется в виду раскаяние, возвращение к еврейской рели-

гии, образу жизни и соблюдению заповедей. Но эта

тшува была довольно условной, потому что Коломеец

был женат на гойке (нееврейке) и не собирался её бро-

сать. В конце концов, между Коломейцем и Ицхаком

произошел разрыв, и с тех пор в Бейт-мидраше Коло-

меец больше не появлялся. Однако, он продолжал со-

блюдать заповеди (кроме самой главной — не сожитель-

ствовать с гойкой). У него всё рождались и рождались

дети-гои, и, как я слышал, всем им он давал звонкие ев-

рейские имена. Ицхак смеялся над этим, и ещё над тем, что он всех своих гойских отпрысков приводил перед

субботой в микву (бассейн для ритуальных омовений) на помывку; ради экономии средств, что ли?!

Поначалу о Коломейце я только слышал, но не знал, как он выглядит. В какой-то период мы, ученики Бейт-

мидраша, регулярно ходили в синагогу на утреннюю

субботнюю молитву. И я заметил, что какой-то религиоз-

ный еврей тоже там регулярно молится. Я поначалу был

уверен, что это бааль-тшува, которого привлекли хабад-

ники. Мне очень хотелось к нему подойти и пригласить

в Бейт-мидраш, но я сдерживался и стеснялся. Так

и не оказалось подходящего момента для такого пригла-

шения. Потом я узнал, что это Коломеец. Вот было бы

смеху, если бы я пригласил его в Бейт-мидраш!

Ицхак говорил, что Коломеец писал жалобы раву

Зильберу, одному из немногих людей, которых Ицхак

по-настоящему уважал. По этому поводу рав Зильбер

сказал Ицхаку: «Всё правильно, но не забывай, что он

К чести Ицхака будет сказано, что этот случай и ин-

цидент с Андреем Э. были не единственными, когда он

не выстилал перед гойкой, вышедшей замуж за еврея,

Был у нас еще один посетитель, женатый на гойке —

по имени Аркадий. Так же, как и Коломеец, Аркадий П.

был многодетным отцом. Ицхак про него говорил, что

он «духовный человек». Действительно: тихий, отзывчи-

В один прекрасный момент он, по-видимому, решил

оставить свою гоюху. Аркадий приехал в Израиль в каче-

стве туриста с целью изучать Тору, и Ицхак попытался

устроить его там в йешиву, филиалом которой формаль-

но считался наш Бейт-мидраш. Но Аркадия отказались

принять на том основании, что в общежитии этой йеши-

вы не могут жить те, кто были женаты. Ицхак обиделся

и устроил его в другую йешиву. При этом он рекомендо-

вал Аркадию, чтобы подтвердить своё еврейское проис-

хождение, обратиться к раввину Йеуде Г. — к человеку, которого Ицхак очень уважал и считал своим близким

другом. В итоге всего этого в йешиву, где учился Арка-

дий П., пришли какие-то люди — то ли из Министерства

иностранных дел, то ли ещё откуда-то (из пространных

рассказов Ицхака я так и не понял, откуда именно). Они

и сообщили руководству йешивы, что там учится неев-

рей. Так Аркадий опять оказался в своём родном городе.

История с приездом Аркадия произошла, когда я уже

жил в Израиле. Через несколько лет я вновь посетил

наш Бейт-мидраш, — к прискорбию моему, уже после

смерти Ицхака. И там на молитве в Йом-Кипур (Судный

День, день поста и покаяния; один из центральных ев-

рейских праздников) я опять увидел Аркадия П. Братья

Л., которые стали «заведовать», то бишь хозяйничать

в Бейт-мидраше после смерти Ицхака, не побрезговали

пригласить его дополнить миньян (кворум из десяти ев-

реев, необходимый для общественной молитвы). Чудеса, 30

да и только! И по сей день я не знаю, еврей или не ев-

В своё время Ицхак принял Аркадия в Бейт-мид-

раш, не проверив его еврейское происхождение.

Но всё же Ицхак позаботился о том, чтобы каким-то

гипнозом убедить его пройти эту процедуру, хотя бы че-

рез несколько лет — в Израиле. Ицхак знал, что в про-

верках на еврейство он профан; и мне известны

несколько случаев, когда Ицхак в них «прокалывался».

Понятно, что он проводил такие проверки непрофесси-

онально, но заслуживает уважения сам факт того, что

ему было важно, чтобы в Бейт-мидраше обучались Торе

евреи, а не гои. Еврейский Закон предписывает евреям

обучать неевреев семи заповедям сынов Ноя, общим

для всего человечества (соблюдая их, нееврей становит-

ся праведным), но запрещает обучать другим, специфи-

чески еврейским и не имеющим к неевреям отношения

частям Торы. Ицхак прилагал для этого все возможные

Однажды я пришёл в Бейт-мидраш и с удивлением

обнаружил, что Ицхак надевает тфиллин Диме Опен-

штейну — пареньку с еврейской внешностью, который

учился в Еврейской школе. Его я нередко видел в сина-

гоге на разных «попойках», то бишь трапезах у местных

хабадников: то у рабби Натана, то у рабби Мордехая.

«Ну, — думаю, — удалось переманить „кадра“ из рук ха-

бадников-охмурителей». Ицхак суетился вокруг Димы

в каком-то радостном возбуждении. Когда Опенштейн

ушел, Ицхак сказал: «Я в жизни не видел, чтобы так вол-

новались, когда надевают тфиллин. Парень даже по-

краснел». Ицхак заподозрил что-то неладное и послал

меня к Опенштейну домой проверять его документы.

Я пришёл. В метрике его мамы национальность

не была записана. Имена отца мамы были еврейскими, однако мама мамы была записана как Екатерина Пет-

ровна. У меня в сердце закралось сомнение, но Ицхак

сказал: «Екатерина Петровна — это ещё ничего не зна-

чит» и, в принципе, был прав. Для дальнейших выясне-

ний Ицхак послал Йеуду. Йеуда пришёл к Опенштейнам

домой, побеседовал «мило — по-доброму, туда-сюда», —

и мама Димы сама признала, что её мать не еврейка.

Ицхак сразу предложил Опенштейну гиюр (что было

не очень для него характерно): такое уж сильное впечат-

ление, наверное, произвело на Ицхака волнение, с кото-

рым Опенштейн надевал тфиллин. Опенштейн наотрез

отказался — он и так, без гиюра, считал себя евреем.

В Бейт-мидраше он больше не появлялся, зато впослед-

ствии его ещё не раз видели спокойно восседающим

На каких-то уроках иврита, — кажется, в Сохну-

те1, — мои родители познакомились с молодым парнем

по имени Миша; фамилию его не помню. Мои родите-

ли — добрые люди, и он стал приходить к ним в гости.

Папа сказал, что, по словам Миши, его бабушка по мате-

Я не знал, «под каким соусом» предложить Мише

посетить наш Бейт-мидраш, потому что был почти

не знаком с ним. И поэтому со слезами помолился Все-

1 Сохнут — Еврейское агентство, официальная государственная ор-

ганизация, которая занимается репатриацией в Израиль.

вышнему, чтобы Миша сделал тшуву. Я знал, что в Ге-

маре написано: молитва, произнесённая со слезами, принимается особо благосклонно.

Через некоторое время, в очередной раз придя

в Бейт-мидраш, я с удивлением обнаружил там Мишу.

Ицхак пожурил меня полушутя: «Почему ты его не при-

вёл к нам?» Миша стал соблюдать заповеди буквально

«на глазах». Но без проверки и на сей раз не обошлось.

Через несколько месяцев Ицхак каким-то образом

узнал адрес Мишиной мамы. Йеуда пошёл по этому ад-

ресу, позвонил в дверь; открыла Мишина мама. Это

была нееврейка — содержательница притона у себя

на дому. Ицхак был в отчаянии — ведь целых несколь-

ко месяцев мы учили гоя Торе! Какие-то мистические

«раввины» сказали Ицхаку, что единственный способ, чтобы исправить грех того, что несколько месяцев обу-

чали гоя Торе — сделать Мише гиюр! Воистину мисти-

ческий псак (раввинское постановление) — без пол-

Однако Миша, уличённый, исчез. С ним исчезли

и несколько еврейских книг на русском языке, которые

я дал ему почитать. Мой папа обнаружил, что из ком-

наты, где ночевал Миша, когда был приглашён к нам

домой, исчезло золотое кольцо моей покойной бабуш-

ки. Я понял, что был до глупости наивен! Заслуживает

внимания и тот факт, что, как выяснилось, у Миши, прикидывавшегося холостяком, на самом деле были

жена и ребёнок. Зачем же он скрывал от нас и это?

Или же он просто патологический лгун? На одном

из шабатов (празднований субботы) , на который я

пригласил его к себе домой, он распинался по поводу

того, что, мол, «в данный момент не хочет заниматься

поиском шидуха (невесты)», поскольку опасается, что

будущая жена в связи с его «фанатичной религиозно-

стью» устроит ему, как он выразился, «лесопилку»…

И в моих, дурака, ушах это звучало так искренне!..

Примерно через полгода Миша опять заявился

в Бейт-мидраш и попросил о гиюре. Ицхак был тогда

в Израиле, а сердобольный Йеуда вновь принял Мишу.

Когда Ицхак вернулся, он был очень недоволен тем, что

этому человеку было вновь позволено переступить по-

рог Бейт-мидраша. Через некоторое время (доброволь-

но или принудительно, уже не помню) Миша, однако, навсегда покинул Бейт-мидраш. Но я слышал, что

и по сей день он приходит получать различные еврей-

ские «пайки» — в Еврейском обществе или в Хабаде.

Кирув — ивритское слово; в данном контексте оно

означает приближение нерелигиозных евреев к Торе

и религиозному образу жизни. Это и было важной ча-

стью деятельности Ицхака. Вообще Ицхак постоянно на-

ходился словно между молотом и наковальней. С одной

стороны, ему нужны были ученики, а таковых в Бейт-

мидраше всегда было немного. А если у тебя мало уче-

ников — получишь мало денег для работы: таков безжа-

лостный и железный принцип кирувного истеблишмен-

та — этакого бесчеловечного машинного «ловца душ».

Его совершенно не интересует, что кто-то в городе, тра-

диционно полном тумы (духовной нечистоты), возвра-

щает в лоно святости потенциально святые еврейские

души! Главное, о чём «пекутся» представители этого ис-

теблишмента, — это количество «приближаемых». Если

оно будет «соответствующим» — тогда можно написать

в «джуиш пресс» (от английского Jewish press — еврей-

ская пресса, здесь это понятие автор хотел бы употре-

бить в уничижительном контексте), что в таком-то горо-

де, благодаря пожертвованиям миллионера такого-то, люди сотнями, а ещё лучше — тысячами стали носить

кипот (еврейские традиционные головные уборы) , на-

девать цицит, тфиллин и использовать прочие атрибу-

ты религиозных евреев. А то, что 50% или даже 90%

из этих людей могут оказаться неевреями, их не интере-

сует. Ах, выяснится, что они не евреи? Какая пробле-

ма — всех «обгиюрим»! Такова порочная логика пред-

ставителей кирувного истеблишмента, которые превра-

щают кирув в миссионерство, запрещённое Торой.

Ицхак говорил, что ему предлагали баснословные

суммы для спонсирования Бейт-мидраша, но с услови-

ем, что будет и соответствующее количество учеников —

неважно, какой национальности. Ицхак отказался, зная, что евреев в таком количестве ему не набрать, а на сдел-

ку с совестью он пойти не мог, ибо это противоречило

Ицхак периодически помещал в газете объявления

примерно в таком духе: «Даём уроки иврита. Пригла-

шаем евреев на миньян. Помогаем сделать тшуву и со-

действуем в устройстве хупы. Стипендии соответ-

ствующим. Скупаем школьные доски». Добавление про

«школьные доски» мне всегда казалось каким-то неле-

Один старый еврей откликнулся на это объявление

и позвонил, утверждая, что в газете допущена ошибка: вместо « тшува» надо писать « ктуба». ( Ктуба — брач-

ный контракт, составленный по правилам еврейского

Закона). Мы посмеялись. И только теперь я начал дога-

дываться, что имел в виду этот старик. Вероятно, он по-

думал, что объявление дал очередной «махер» фиктив-

ными ктубот, писанием которых для смешанных пар

промышляли нечистоплотные предатели еврейского на-

рода на территории разваливавшегося Советского Сою-

за. Этими брачными договорами мошенники за уме-

ренную плату снабжали смешанные пары при отъезде

Кажется, поначалу один из вариантов объявления

выглядел примерно так: «Даём индивидуальные уроки

иврита и Торы. Стипендии соответствующим». Но евреи

не «клевали», хотя, по словам Ицхака, от неевреев

не было отбоя. «Гои хотят учить Тору!» — говорил Ицхак

без презрения, но и без восхищения. Благо, Ицхак веж-

ливо и культурно (а он умел вести себя очень воспитан-

но и интеллигентно, когда считал это нужным) неевреев

«отшивал». Однако евреев на объявления отзывалось

Однажды Ицхак изощрился и написал в объвлении

нечто вроде: «Приглашаем на работу учителей иврита».

Позвонила какая-то сотрудница израильского посоль-

ства и на «иврите-исраэлите» (современный израиль-

ский разговорно-жаргонный вариант квазииврита), ненавистном Йеуде, причём говоря с сильнейшим рус-

ским акцентом, распиналась о своих глубоких познаниях

в иврите. Ицхак её внимательно выслушал, а когда она

закончила, вежливо заметил: «Вы знаете, мы организа-

ция религиозная». На это она отреагировала моменталь-

но: «А, ну тогда извините», — и бросила трубку.

Но прежде, чем она дозвонилась, она оставила сооб-

щение на автоответчике. Ицхак поставил его для всеоб-

щего прослушивания, и мы от души посмеялись над её

сообщением, произнесённым на иврите с этаким приды-

Ицхак был большим специалистом в искусстве од-

ним словом или выражением поставить человека

на место. Это слово он находил моментально и очень

точно. Когда было нужно, чтобы слово было культур-

ным, оно и было исключительно культурным, а когда

требовалось, чтобы оно было нецензурным, оно было

нецензурным. Так, Ицхак рассказывал, что однажды

на лестничной клетке здания, в одной из квартир кото-

рого находился Бейт-мидраш, какой-то сосед незадол-

го до Песаха бросил Ицхаку реплику: «Если у нас про-

падут дети, мы будем знать, к кому обращаться». Ицхак

сразу понял, что это намёк в духе кровавых наветов

и моментально отреагировал: «Пошёл…» (далее нецен-

Вообще же на квартире, в которой находился Бейт-

мидраш (хронологически второй по счёту) отношения

с соседями были неважными. В то время у Ицхака и Йе-

уды была машина, которая стояла во дворе дома. И со-

седи периодически бросали на её крышу какую-то га-

дость. Недолго, однако, просуществовала эта машина, потому что Йеуда, любивший лихую езду, вскоре её

«раскокал». Ицхак решил «прекратить это удоволь-

ствие» — так машины не стало. К слову сказать, Ицхак

был очень аккуратным водителем. О его осторожности

и благоразумии свидетельствует тот факт, что он не са-

дился за руль в периоды, когда у него не было собствен-

ной машины и он регулярно не водил. Но он частенько

Вспоминая о соседях, должен заметить, что Ицхак

был фанатическим приверженцем субботних песнопе-

ний за трапезами. Он неоднократно повторял, что, по объяснению рава Шаха, его сын стал мизрахистом

(приверженцем сионистского наравления в ортодоксаль-

ном иудаизме) из-за того, что за его субботним столом

не пелось змирот (в данном контексте: субботние пес-

нопения). Рав Шах — ныне покойный глава поколения

харедимных евреев литовского направления.

Летом вечерняя субботняя трапеза начиналась позд-

но, и пение продолжалось за полночь, что вызывало

недовольство со стороны верхних соседей. Но Ицхак

не мог пожертвовать змирот. И в одну прекрасную суб-

боту эти соседи — кстати, еврейская семья, — вызвали

полицию. Я при этом не присутствовал (Всевышний ми-

ловал); очевидно, в тот шабат меня в Бейт-мидраше

Ицхак не раз высказывал своё мнение о том, что

у евреев, которые не соблюдают Тору, гораздо сильнее

проявляется йецер а-ра (злое начало), чем у гоев, и в качестве примера приводил тот случай с соседями-

Вообще евреи в городе относились к Ицхаку насто-

роженно. Выглядел он весьма необычно: высокий, плот-

ный, с животом и огромной бородой, вуалирующей

не совсем еврейское, — а может, и совсем нееврейское

лицо, в чёрном костюме — традиционной одежде еврей-

ского ортодокса. Местные же евреи в своём большин-

стве традиционно относились с презрением ко всему, что им напоминало «штетл» (еврейское местечко в пе-

риод, когда большинство его населения придерживалось

ортодоксально-религиозного образа жизни). К тому же

про Ицхака ходили всякие слухи и небылицы. Но слух

о том, что Ицхак — не еврей, а прозелит, впоследствии

оказался соответствующим действительности. Однако

в тот период Ицхак тщательно скрывал от нас своё про-

Милый еврейский мальчик Гершон П. любил дово-

дить до нашего сведения эти слухи. И мы совместно

с Ицхаком с удовольствием их слушали. По рассказам

Гершона, одна женщина, — по-видимому, из бывших

посетительниц «женских уроков», которые в своё время

организовал Ицхак, — распространяла о нём слух, будто

однажды Ицхак захотел её изнасиловать «в кустиках

бывшего Кировского парка». Но якобы, взглянув

на свои цицит, внезапно раскаялся и отказался от пре-

ступного намерения. Возможно, эта ненормальная или

из сборника агадических рассказов (этот сборник Ицхак

очень любил и начал нелегально тиражировать ещё

в советское время) и экстраполировала на себя историю

Ещё Гершон рассказывал, что Нина Михайловна —

бессменная «секретарша» синагоги — говорила ему, что

какой-то русскоязычный раввин приезжал в наш Бейт-

мидраш из израильской йешивы-патрона. Но когда он

позвонил в дверь Бейт-мидраша, ему попросту не от-

крыли, и незваный гость был вынужден найти пристани-

ще в синагоге. Ицхак делал вид, что всё это — полные

бредни, но любил присутствовать при их пересказыва-

нии, изображая «бедную овечку»: вот, мол, как меня

ненавидят и травят в синагоге. Правда, через несколько

лет в синагоге Ицхака «реально подставили» (по его

оценке). Незадолго до праздника Песах на пороге на-

шего Бейт-мидраша, который тогда находился на по-

следнем этаже здания на улице Гертрудес (бывшей ул.

Карла Маркса), оказались несколько пожилых евреев.

Они потребовали мацу. Мацы у нас самих было очень

мало, и Ицхак заявил им, что мацы у нас нет. Старики

стали скандалить, утверждая, что к нам за мацой их по-

слали в синагоге. «Мы с трудом поднялись на последний

этаж, а вы хотите нас отослать с пустыми руками?!» По-

сле их шумного ухода Ицхак заметил с презрением:

«Старым коммунистам нужна, видите ли, маца!» —

Ицхак опасался, что его хотят «подсидеть», и эту

опасность он усматривал прежде всего со стороны

своих коллег, с которыми ранее учился в русскоязыч-

ной израильской йешиве, филиалом которой считался

наш Бейт-мидраш. Реально, однако, Ицхак был

от неё почти независим. Лишь свою зарплату, которую

субсидировал американский магнат, он получал при

посредничестве этой йешивы. На каком-то этапе Ицха-

ку прекратили давать на содержание Бейт-мидраша

и те жалкие крохи, которые милостиво выплачивались

ранее. Его поставили перед фактом: «Теперь на функ-

ционирование Бейт-мидраша будет идти половина

твоей личной зарплаты. Вторая же половина остаётся

тебе, и на том скажи спасибо!» Как он сам говорил,

«моя цдака (пожертвование, милостыня ) сократилась

до смехотворного мизера: тысяча долларов в ме-

сяц», — если я правильно помню. Такой же «смехо-

творной» стала теперь и сумма, предназначенная

на содержание Бейт-мидраша. Через некоторое время

ему перестали оплачивать даже билеты в Израиль, ку-

да он летал примерно два раза в год, чтобы повидать

свою семью. « Цдака» — так, саркастически смеясь, на-

зывал свою зарплату Ицхак. Он считал, что других

студентов йешивы-патрона посылают в шлихут (то

есть командируют для работы в бывшем СССР) на го-

раздо лучших условиях, чем его. К тому же они, по его выражению, «катались в Израиль» (чтобы по-

видаться с семьёй) каждый месяц и «за казенный

счёт», а Ицхаку предоставлялась бесплатная возмож-

ность посещения семьи всего лишь раз в полгода.

С тех пор Ицхака стало очень злить, что йешива-па-

трон на одном из титульных листов своих печатных из-

даний постоянно публиковала информацию о том, что

у неё есть филиал в нашем городе. Он логично предпо-

лагал, что сборщики пожертвований на йешиву рекла-

мируют перед спонсорами и жертвователями наличие

филиала в Риге, и таким образом фактически собирают

средства и на наш Бейт-мидраш тоже. И потому, как он

думал, они должны элементарно делиться. Однако Ицх-

ак никогда не говорил об этом рош-йешиве (глава йеши-

вы, её духовный лидер ) открыто и прямо — он считал

такое поведение некультурным и «политически некор-

В связи со своим почти параноидальным страхом, что кто-то из израильской йешивы хочет его «подси-

деть», Ицхак всяческими путями «сводил на нет» все по-

пытки прислать к нам оттуда своих шлихим (эмиссаров).

Поэтому я не исключаю, что рассказанная Гершоном П.

со слов Нины Михайловны история могла, в принципе, иметь место. Теоретически могло произойти так, что

один из «экс-советских» эмиссаров, со свойственной

некоторым из них бесцеремонностью, мог заявиться

в Бейт-мидраш без предупреждения, или с предупре-

ждением, но без приглашения, что в Латвии тоже счита-

ется большим свинством. И гостю, соответственно, была

показана «кузькина мать», чтобы впредь всем прочим

неповадно было. Но Ицхак утверждал, что вся эта исто-

рия от начала до конца является чистой воды вымыс-

Однажды страхи оказались напрасными. Ицхаку по-

звонил незнакомый ему религиозный еврей и сказал, что он проездом в городе и хочет посетить наш Бейт-

мидраш, «чтобы поделиться опытом». Ицхак со страху

основательно растерялся, но каким-то шестым чувством

понял, что на сей раз всё же следует позволить незвано-

му гостю переступить порог нашей обители. Гостем ока-

зался приятный и достойный еврей из южных общин —

Барух Б., который хотел проверить, заслуживает ли

Бейт-мидраш того, чтобы Барух передал ему какие-то

пожертвования. Наше заведение произвело на него бла-

гоприятное впечатление, и с тех пор, как я понимаю, ещё не один раз Барух оказывал материальную помощь

Вообще со многими своими коллегами по йешиве, с которыми Ицхак учился ранее, у него были напря-

женные отношения. Я предполагаю, что одной главных

причин этого была «гомосоветикус-образная» культура

поведения некоторых из них, от которой он — «про-

стой русский парень», как он себя иногда в шутку на-

зывал, — бежал всю свою сознательную жизнь, как

от собственной тени. Однако и «культура» самого Ицх-

ака иногда хромала. Так, он рассказывал, что однажды

сел в автобус, предварительно покушав чеснока. Какая-

то старуха-пассажирка стала орать на латышском язы-

ке: «Типлуоку смака! Типлуоку смака!» («Запах чесно-

ка! Запах чеснока!») Ицхак был пристыжен и посрам-

Автор приводит рассуждения Ицхака с единствен-

ной целью: чтобы через их призму читатель смог луч-

ше понять личность главного героя. Но это нисколько

не отражает позицию самого автора в отношении рас-

сматриваемых людей. Вместе с тем необходимо отме-

тить, что при оценке людей Ицхак предъявлял к ним

очень высокие требования. Подлинное уважение он

испытывал только к тем, кто обладал комплектом сле-

дующих качеств: бескорыстие, жертвенность, прямоду-

шие, бесхитростность, вежливость, интеллигентность, высокая культура поведения. Среди его бывших коллег

по израильской русскоязычной йешиве был только

один, обладающий всей этой палитрой совершенства —

рав Г. П., человек в высшей степени достойный. При-

чем Ицхак считал, что эти качества у Г. П. не были

врождёнными, но он приобрёл их путём упорной рабо-

ты над собой, что многократно увеличивает их значи-

мость. Остальным же коллегам, как правило, чего-то

не хватало из этой палитры — кому больше, кому

меньше. Да это и неудивительно: люди, обладающие

одновременно всеми перечисленными качествами, до-

стигли определённого уровня совершенства, стали

как бы «наполовину ангелами», а таких, конечно, на свете немного. Однако от ставших на путь еврей-

ской религии обычно ждут чудес самосовершенствова-

Но Ицхак, очевидно, подозревал некоторых своих

«коллег» в том, что они даже теоретически не ставят пе-

ред собой цель достичь вышеупомянутой палитры со-

вершенства. Возможно, что в отношении (по крайней

мере, меньшинства) своих «подозреваемых» русскоязыч-

ных баалей-тшува, Ицхак был прав. Но и их нельзя —

как это делал Ицхак — презирать в своём сердце, ибо

советско-коммунистическое воспитание, которое они

получили, успело настолько изуродовать их души, что

уже одно возвращение к еврейской вере для них можно

считать чудесным перевоплощением и снисходительно

относиться к их аморфности в вопросах морального со-

О некоторых из них Ицхак неоднократно высказы-

вал свои перманентные суждения, а некоторые «заслу-

жили» даже личные «эпитеты-определения».

Например, про Сергея К. он говорил: «В своей над-

менности он думал в Ленинграде, что въедет (в израиль-

ский религиозный мир) на белом коне, но, за неимени-

ем лучшего, пролез туда, словно крыса, через брешь

Про Моше П. он говорил: «Он не человек. У него

Про Шмуэля О.: «Он — растение. Цадик (на иври-

Об Аароне С.: «Он стал машгиахом?! (Машгиах —

в данном контексте это ивритское слово означает: ответ-

ственный за порядок и воспитательную работу в йеши-

ве). Я помню, как он собирал в йешиве деньги на покуп-

ку чая для общественного пользования. Это было то, что

А про Цви П. просто: «дурачок». В дни приближения

праздника Песах Ицхак любил с презрительной улыбоч-

кой рассказывать, что однажды Цви, проверяя перед

Песахом свою квартиру на наличие хамеца (то есть квас-

ного), обнаружил сверху на шкафу (!) размазанный ку-

сок торта. Ицхак недоумевал: кто же так спортивно

О Шимоне Г., который в советское время сидел

в тюрьме за сионизм, Ицхак говорил: «Что-то поговари-

вали, что он слишком много общался в лагере с паха-

Книгу рабби Э. по Галахе на русском языке Ицхак

более чем уважал и считал её своим основным пособи-

ем по еврейскому Закону. Помимо этого он неоднократ-

но замечал, что среди «русских» рабби Э. является са-

мым приближенным к раву Шаху. Напомню, что рав

Шах — ныне покойный глава поколения ортодоксаль-

ных евреев литовского направления. Быть приближён-

ным к нему считалось великой честью. Однако однажды

Ицхак выдал то, что думает о рабби Э. на самом деле:

Интересным было отношение Ицхака к Йосифу

К. — потомку членов секты «жидовствующих» из де-

ревни Ильинка (они ещё во времена царской России

отпочковались от православной церкви, перестали ве-

рить в Новый завет и приняли решение присоединить-

ся к еврейскому народу). С одной стороны, Ицхак ува-

жал скромного Йосифа, который не афиширует, что

проштудировал весь Талмуд. Йосиф по профессии со-

фер-стам (переписчик святых текстов), и Ицхак гово-

рил, что исключительно и только у него он покупает

мезузот (мезуза — текст из Торы, написанный по спе-

циальным законам, который должен висеть на косяках

Ицхак рассказывал, что Йосифа удачно женили

на девушке из хорошей харедимной (строго ортодоксаль-

ной) семьи. Однако когда Йосиф через некоторое время

после свадьбы впервые появился дома с запахом пере-

гара («гены есть гены», как сказал Ицхак); его, как

с негодованием рассказывал Ицхак, тотчас же и без раз-

говоров выбросили из дома, и он остался без семьи.

«А кому нужно воронежское быдло?» — отпарировал

Я поднял на него недоуменный взор: ведь я не раз

слышал от него и от Йеуды К., как они с восхищением

рассказывают про фантастическую диковинку — «страш-

«Воронежская область, деревня Ильинка. Канун

Субботы. Снег по колено. Русская баба в валенках

с типичным деревенским произношением приветству-

ет бородатого русского мужика: «Гут Шабос («Хоро-

шей субботы» — традиционное еврейское субботнее

приветствие на идиш) , Абрам!», а тот ей отвечает:

На моё недоумение Ицхак ответил: «Ну, прошли они

там гиюр когда-то… Всё равно, быдло остается быдлом».

Я удивился (тогда я уже знал, что Ицхак — гер): несмот-

ря на свою глубокую симпатию к «ильинцам» — своим

братьям как по крови, так и по духу — он никак себя

с ними не отождествлял. Возможно, причиной этому бы-

ло то, что себя он считал человеком совсем другого

уровня культуры. Это предположение видится мне ре-

альным, поскольку свою «интеллигентность» он ставил

выше всего. Так, однажды он мне бросил фразу: «Здесь

(то есть в Бейт-мидраше) есть только два интеллигент-

ных человека — ты и я!» Так или иначе, но даже в состо-

янии глубокого алкогольного опьянения с Ицхаком ни-

когда не происходила метаморфоза, характерная для

субботника Якова Нечаева и описанная в книге Йоава

Регева «Суботниким ба-Галиль» («Субботники в Гали-

«О Якове Нечаеве, чья семья поселилась в Сердже

в 1902 году, Теплицкий рассказывает, что когда [Яков]

напивался, он становился таким же русским крестьяни-

ном, каким был в юности… и вино кричало из его глот-

ки: „Бей жидов!“ Окружающие [евреи и субботники]

разражались смехом и воспринимали [происходящее] по-

Интересно, что бы сказал Ицхак сегодня, когда выяс-

нилось, что никакой гиюр ни «ильинцы», ни их предки

Уже проживая в Израиле, я заинтересовался, каким

образом предки ильинцев прошли гиюр, и сделал исто-

рическое исследование на эту тему. Это исследование

опубликовано на иврите в написанной мною книге

«Кицроф а-кесеф» («Очищая серебро»; это пособие

по генеалогии в свете еврейского религиозного Закона).

Суть исследования вкратце заключается в следую-

щем. Один из величайших еврейских законоучителей

Мааршаль написал в книге «Ям шель Шломо» («Море

Соломона», раздел «Йевамот», глава 4, §49), что в ситуа-

ции, когда законы государства, в котором живёт общи-

на, запрещают евреям совершать гиюр над неевреями, закон Торы также строго воспрещает заниматься прозе-

литацией неевреев. В дополнение к этому руководители

некоторых еврейских общин издавали специальные по-

становления, накладывающие тяжелые наказания на тех

евреев, которые посмеют нарушить этот запрет (цити-

рую по: проф. Яаков Кац, «Гиюр в новое время»// в кни-

ге «Гиюр — путь в еврейство», сост. А Стриковский, Москва — Иерусалим, 2001). «Со времен Московской

Руси отпадение от православия и, главное, „совраще-

ние“, то есть агитация за такое отпадение, каралось на-

ряду с самыми тяжкими преступлениями, вплоть до со-

жжения на костре. Наказания за отпадение и „совраще-

ние“ предусматривались и законами ХVIII в. (например, 49

ст. 201 и 203) Устава благочиния. По Уложению о нака-

заниях в редакции 1845 г. за „совращение“ полагалось

от 50 до 60 ударов… Эта норма была закреплена

и в Своде законов 1857: т. 15, ч. 1, ст. 201» (цитирую

по книге Ирины Антроповой «Сборник документов

по истории евреев Урала», Москва, «Древохранилище», 2004, стр. 385, комм. 2). Секта жидовствующих (или

«иудействующих», другое название — субботники) воз-

никла в XVIII веке в процессе духовных исканий рус-

ских крестьян Воронежской, Тамбовской, Саратовской

и других губерний. Тех жидовствующих, которые во всём

стремились уподобиться евреям, называли также «тал-

мудистами», «шапочниками» и «герами». Они взяли

за основу своего учения Ветхий Завет и отвергли Новый

Завет; жидовствующие видели в себе «пришельцев» (так

в русском церковном переводе Ветхого Завета перево-

дится слово «гер» — прозелит). Они стали считать себя

частью еврейского народа и искали контактов с еврея-

ми, чтобы те научили их правильному соблюдению за-

поведей. Находились нищие и невежественные евреи, которые соглашались подвергнуть себя и своих сопле-

менников в Российской Империи опасности, и из эконо-

мических соображений (то есть за деньги) обучали жи-

довствующих практическому соблюдению заповедей.

«В 1823 г. общее количество обнаруженных субботников

в Воронежской губернии составляло 3771 человек. По-

вторимся — в действительности их было неизмеримо

больше… Правительственная проверка показала, что

субботников насчитывается по всей России до 20 тыс.

человек обоего пола» (цитирую по: Савелий Дудаков,

«Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма

в России», Москва, 1996). Нет никаких письменных и да-

же устных свидетельств о массовом гиюре жидовствую-

щих в России. «Конечно, ни у геров, ни, тем более, у других субботников, ничего похожего на современные

свидетельства о гиюре не имеется… Никаких свиде-

тельств о гиюре или хотя бы записей „дня памяти“

об этом важнейшем, как может показаться, если смот-

реть из сегодняшнего дня, событии пока не обнаруже-

но» (цитирую по: Александр Львов, «Субботники

и евреи» — предисловие к публикации очерка Моисея

Козьмина «Из быта субботников», lvov.judaica.spb.ru).

Очевидно, что в редких случаях находились раввины, которые иногда нарушали вышеуказанный галахический

запрет прозелитировать неевреев в стране, где это за-

прещено законом государства. Ясно, что эти раввины

не совершали массовых гиюров, но могли быть лишь

единичные случаи принятия русских в иудейские прозе-

литы. «В отчётах православных миссионеров встречают-

ся упоминания об отдельных иудействующих, „принятых

в жидовство“ раввинами близлежащих городов» (цити-

Интересно, что выходцы из деревни Ильинка утвер-

ждают, что никакие они не потомки жидовствующих, а этнические евреи (и потому, по их словам, и не было

никакого гиюра у их предков). Это находится в явном

противоречии с историческими источниками. В Ильинку

жидовствующие переселились в начале 20-х годов ХХ ве-

ка из деревни Тишанка (обе — в Воронежской области).

«В 1768 году возникает дело о живущем в городе Вороне-

же харчевнике села Тишанки Кузнецове с 30 сообщника-

ми, уличенными в непоклонении святым иконам, в нетворении крестного знамения, непринятии святого

причастия. В 1827 году здесь против субботников было

возбуждено судебное преследование, вследствие которо-

го представители субботнических семей были забраны

под стражу и содержались в Воронежском тюремном зам-

ке, где над ними было испытано увещевание со стороны

духовного начальства. Часть из них была сослана в Си-

бирь, других же возвратили домой. В 1914 году в селе на-

считывалось 238 жидовствующих. В 1921 году практиче-

ски все иудействующие села Тишанки в количестве

288 человек выселились на хутор. Так возникла Ильин-

ка» (Н. Бочарникова, «Родословная» //сб. «Иудаизм —

как религия русских», 2003, стр. 30). В дополнение, в Рос-

сии как для евреев, так и для русских очевидно, что

«ильинцы» — этнические русские; кроме своей религиоз-

ной принадлежности они от русских сельских жителей

ничем не отличаются — ни по специфическому говору, ни по антропологическому типу, ни по менталитету, ни

по быту, ни по культуре. В 70-х годах ХХ века практиче-

ски все жидовствующие Ильинки (примерно 600 чело-

век) эмигрировали в Государство Израиль. Поскольку

они соблюдали в той или иной степени еврейскую рели-

гиозную традицию, после их прибытия в Израиль у мест-

ного религиозного истеблишмента не возникло сомне-

ния в их принадлежности к еврейскому народу. Но сегод-

ня, в свете публикаций об их происхождении, известный

раввин-законоучитель рав Ашер Вайс постановил 11 хе-

швана 5769 (9 ноября 2008) года, что «ильинцы» не мо-

гут считаться ни евреями, ни потомками прозелитов.

То же самое решение принял 10 нисана 5778 (26 марта

2018) года крупнейший раввин-законоучитель рав Йеуда

Ицхак не любил прозелита из Москвы, переводчика

с иврита на русский Реувена П. Когда я заметил, что

Ицхак с Реувеном похожи, Ицхак с Йеудой стали с пе-

ной у рта доказывать, что я ничего не смыслю в физио-

гномике. Но я видел у обоих лица с характерными сла-

вянскими чертами, обрамлённые длинными густыми

«еврейскими» бородами. Тем не менее Ицхаку было, по-

видимому, неприятно слышать о своём даже чисто

внешнем и поверхностном сходстве с Реувеном. Ицхак

с презрением рассказывал, что, когда он учился в йеши-

ве в Иерусалиме, после учёбы их развозили по домам

на микроавтобусе. Однажды выходил Ицхак из йешивы, направляясь в сторону развозки, и за его спиной по-хам-

ски крикнул Реувен П.: «Куда бежишь, кости перело-

маю!» (в прошлом он занимался карате). Ицхак ненави-

дел подобные бескультурные шуточки и сделал вид, что

не слышит. Думаю, что если бы дело дошло до драки, Ицхак бы побил этого каратиста — ведь он и сам был, как говорится, не лыком шит.

В другой раз на развозке с ними ехал рав Ицхак

Зильбер. И, как обычно, он в машине, обращаясь ко

всем, говорил двар-Тора (буквально: «слова Торы» —

комментарий или объяснение какого-то вопроса с точки

зрения Торы). Когда рав Зильбер вышел, Реувен П. стал

извиняться перед водителем: извините, мол, за старика, который здесь разные глупости говорил. Больше Ицхак

в этой развозке не ездил — противно было.

Как бы ликовал Ицхак сегодня, узнав, что над всеми

московскими гиюрами советского времени (тот злопо-

лучный прозелит-хам Реувен — в числе «обгиюренных»

подобным гиюром) нависла чёрная туча сомнения!

Происхождение Ицхака для меня раскрылось следу-

ющим образом. Кто-то пригласил к нам на трапезу ев-

рея-журналиста, работавшего в одной из рижских газет.

Всегда для нас было большим счастьем, когда удавалось

«затащить» в Бейт-мидраш какого-то нового еврея. Од-

нако нежданным результатом этого визита стал курьез: журналист поместил в газете статью про Ицхака, напи-

санную в плохо скрываемом полу-ироническом духе.

В ней было сказано, что Ицхак — прозелит, но ошибоч-

но указано, что его жена — еврейка (на самом деле она

Ицхак был в подавленном настроении — это ока-

зался удар ниже пояса. Мы вышли прогуляться, чтобы

развеять грусть, и я стал свидетелем необычного проис-

шествия. Одна женщина остановилась перед нами

и с упоением произнесла на латышском в полный го-

лос: «Каада баарда!..» («Какая борода!..») Она даже

протянула руки, чтобы её потрогать. Борода была дей-

ствительно необычно длинная. Ицхак не подстригал её

потому, что рав Хаим-Меир К. — бывший узник совет-

ского лагеря, который очень тепло относился к Ицхаку

и которого тот очень уважал, — сказал ему «не дотраги-

Через несколько минут другая женщина, проходив-

шая мимо нас, громко сказала по-русски, глядя в упор

и улыбаясь: «Козёл говориш-ш-шь, борода говориш-ш-

Ицхак заметил, что подобное с ним случается чуть ли

не каждый раз, когда он идет по улице. Я был поражён.

Возвратимся к началу повествования. В начальный

период своего пребывания в Бейт-мидраше я вообще

не знал, что, кроме Йеуды, им руководит и ещё кто-то.

Какое-то имя «Ицхак», однако, витало в воздухе Бейт-

мидраша, но я не придавал этому большого значения.

В один прекрасный день я увидел в Бейт-мидраше

крупного бородатого и пузатого мужика, который

на первый взгляд мне показался странноватым. Это был

Ицхак. Бородач обратился ко мне с чем-то вроде шутки, но я обычно не реагирую на подобное панибратство.

Образ бородача показался мне сильно контрастирую-

щим со стройным и подчёркнуто интеллигентным Йе-

В тот период Ицхак с Йеудой снимали ещё одну

квартиру, в которой жили. Но через некоторое время

Ицхак переехал жить в Бейт-мидраш, и с тех пор он ре-

гулярно стал участвовать в субботних трапезах (до этого

Йеуда проводил их без участия Ицхака). Однако потом

я узнал, что даже тогда — в период, когда Ицхак практи-

чески не появлялся в Бейт-мидраше, — всё, что делал

Йеуда, было до мельчайших деталей спланировано

Я уже описал, как проходила учеба в Бейт-мидраше.

Всё это, по моему мнению, говорит о том, что Ицхак был

выдающимся организатором и режиссёром. И хотя я

считаю, что Йеуда был не только лишь хорошим актё-

ром, Ицхак придерживался другой точки зрения. В каче-

стве иллюстрации он приводил в пример знаменитого

латышского актера, которым все восхищались. «На са-

мом же деле, — говорил Ицхак, — своим успехом этот

актёр обязан выдающемуся режиссеру, который дикто-

вал ему всё, что нужно делать, вплоть до мельчайших де-

талей, как например: „Миленький, подыми ручку так!“»

При всём том и я, однако, признаю, что, несмотря

на свои личные выдающиеся способности и качества, Йеуда без Ицхака, наверное, не смог бы в полной

Несмотря на свою сдержанность и скрытность, Йеуда

всё же делился крохами из своей биографии. Так я

узнал, что до «перестройки» он был отказником. В один

прекрасный день он принес мне брошюру, в которой

объясняется, как вести себя с советским следователем.

Ею пользовались участники еврейского подпольного

движения при Брежневе. Йеуда с большим пиететом от-

носился к этой брошюре: она действительно была инте-

ресная, но я, к сожалению, мало что из неё запомнил

(разве что аббревиатуру ПЛОД, если я правильно пом-

Я рассказал родителям про «отказное» прошлое Йе-

уды, и мой папа сразу узнал в нём молодого человека, который регулярно стоял в пикете недалеко от здания

Верховного суда. Папа видел, как на него науськивали

собаку. Осознание тождественности этих двух фигур бы-

Я пришёл в Бейт-мидраш и, окрылённый, сообщил

Йеуде, что его опознали. Несмотря на всю свою сдер-

жанность, Йеуда не смог скрыть улыбку. Потом Ицхак

рассказал мне, что именно он — Ицхак — посоветовал

Диссидентское прошлое Йеуды мне очень импони-

ровало. Когда мне было примерно лет шесть, я написал

письмо Брежневу, в котором начертал с детской наив-

ностью, что не понимаю, почему он так критикует Из-

раиль: ведь Иордания, Сирия и Ливан — это исконно

израильские земли (sic!). Я отдал это письмо сестре ба-

бушки, чтобы она послала его по адресу; она показала

письмо моей маме, а потом сожгла его в печке. Как го-

Обложка журнала на иврите «Байт нээман» (вып.

№672), в котором напечатана статья об Ицхаке (вско-

ре после его смерти). На фотографии — ученики

в спальной комнате Бейт-мидраша на ул. Маскавас.

Как мне рассказала вдова Ицхака, его отец был са-

моотверженным гэбистом, поглощённым своей работой.

Он был полковником или подполковником КГБ, точно

не помню. Присланный в наш город сразу после завер-

шения Второй мировой войны на борьбу с остатками

антисоветского сопротивления, так называемыми «лес-

ными братьями», он порой даже не возвращался в кон-

це рабочего дня домой, а оставался ночевать в своём ка-

Но Ицхак вырос диссидентом. По его рассказам, ещё

в детстве в нём проснулся «дух противоречия». Однаж-

ды отец Ицхака (тогда — Володи) взял мальчика

на встречу с Хрущёвым. Когда Хрущёв погладил Володю

по головке, тот мысленно пожелал высокому гостю:

Как мы видим, «дух бунтарства» проснулся в Володе

довольно рано. Ещё подростком он выпалил своему от-

цу, с которым был «на ножах»: «Если немцы придут

в наш город, я стану бургомистром». Он сказал это

не столько из любви к немцам, сколько из ненависти ко

всему советскому. И в зрелом возрасте Ицхак, —

несмотря на то, что он был глубоко русским человеком

в лучшем смысле этого слова, — также иногда позволял

себе весьма экстравагантные пассажи в западническом

духе. Так, тепло отзываясь об одном раввине, чистокров-

ном еврее, выходце из Швейцарии, — Ицхак сказал од-

нажды: «Он наш человек, немец!» А в другой раз, гово-

ря о другом уважаемом им раввине из Румынии, отец

которого, однако, был родом из Германии, Ицхак со зна-

нием дела заметил: «Он со своей женой дома говорил

не на каком-то идише, — Ицхак презрительно сморщил-

ся, — а по-немецки!» Он не разделял моего презрения

к тем евреям, которые, потеряв элементарное самоува-

жение, эмигрируют в Германию, но считал это явление

Ицхак рассказывал, что ещё школьником он на кани-

кулах путешествовал и оказался в другом городе, — если

память мне не изменяет, в Москве. Поскольку он любил

стричься наголо, он в таком виде был задержан милици-

ей и попал в детский приёмник-распределитель. Пробыв

там несколько месяцев, он ни разу не проговорился, что

его отец работает в КГБ. Потом милиционеры сами

Ещё Ицхак, а позднее и его вдова, рассказывали мне

кажущуюся совершенно невероятной историю из их дис-

сидентского прошлого. Они жили в коммунальной квар-

тире. Однажды ночью Владимир Петрович (в буду-

щем — Ицхак) проснулся и увидел занесенный над его

дочкой-младенцем топор, который держал в руке какой-

то мужчина. Владимир моментально нашёлся, и с пра-

вильной интонацией произнёс что-то вроде: «Сегодня

ведь такая хорошая погода, зачем кого-то убивать».

Убийца бросил топор и выбежал из квартиры. То есть

Владимир Петрович сумел его загипнотизировать, при-

чём в считанные доли секунды, и сообразил, что и с ка-

Через некоторое время в дверь позвонили две жен-

щины в милицейской форме. Когда они переступили по-

рог квартиры, на их лицах отразилось недоумение: по всей видимости, они прибыли, чтобы забрать в дет-

ский дом двух малолетних дочек Владимира Петровича, а он сам и его жена к тому времени уже должны быть за-

рублены. Но убийца ошибся — вместо них он зарубил

Если принять версию, что жертвами должны были

стать Ицхак и его супруга, а не их дети, — непонятно, почему наёмный убийца собрался убивать их дочь. Мо-

жет, вошёл в раж? Или из досады, что по ошибке снача-

Было ясно, однако, что убийство инспирировано вла-

стями. На судебном процессе в качестве убийцы власти

подставили другого человека, «подсадную утку», кото-

рый во всём признался. Владимир Петрович же утвер-

ждал на суде, что убийца выглядел совершенно иначе, чем подсудимый.

Через много лет произошла интересная встреча: Ицхак увидел своего предполагаемого убийцу, гуляя

по городу. Они встретились глазами и узнали друг друга.

Ицхак ему улыбнулся и пошёл дальше. «Ведь он спас

мою дочь», — говорил потом Ицхак. Он полагал, что

убийца тоже его узнал — и ответил улыбкой на улыбку.

Вообще, по словам Ицхака, милиционеры постоянно

на него жаловались: «Он знает все наши приёмы, и по-

этому мы его не можем посадить». Но соседям Владими-

ра Петровича приходилось несладко. Например, по рас-

сказам его вдовы, один из соседей на коммунальной

кухне как-то выругался в адрес евреев, на что последо-

вала моментальная реакция Владимира, который, вско-

чив, заорал: «Заткнись, сука!» Вскоре сосед в страхе по-

Заветной мечтой Владимира Петровича (Ицхака) было покинуть пределы Советского Союза. В его голове

на этот счёт роились самые фантастические планы. На-

пример, перейти по снегу границу с Финляндией, обла-

чившись в белую одежду и какие-то специальные маски-

Владимир Петрович прошел через многие существо-

вавшие тогда диссидентские группы и пришёл к выводу, что ни одна из них не поможет ему попасть за рубеж.

Так судьба привела его в еврейское сионистское движе-

ние, которое, как он понял, было единственным, даю-

Ицхак рассказал мне, что однажды, проходя недале-

ко от памятника Свободы (учитывая ходатайство выда-

ющегося скульптора Мухиной, этот памятник не был

взорван советскими властями. В принципе, это можно

считать чудом), он увидел местных отказников, своих со-

ратников по сионизму, стоящих в пикете. «Владимир, не мешай нам сегодня!» — попросила его одна еврейка, и Ицхак послушно удалился. Он сел на скамеечку в пар-

ке рядом с каналом и стал издалека наблюдать за проис-

ходящим. Тут к нему подошёл милиционер: «Гражданин, пройдёмте!» Поскольку, по советским законам, милици-

онер не имел права задерживать, не предъявив в устной

форме хотя бы минимальное формальное основание, 62

Ицхак решил помочь милиционеру и подсказал ему ка-

Милиционер привёл Ицхака в кабинет какого-то на-

чальника, и тот стал раздраженно орать на Ицхака: «Ко-

гда уже прекратишь свои штучки»! А Ицхак, назвав его

по имени и отчеству, спокойно возразил: «Вы ещё не от-

ветили на моё письмо такое-то и такое-то!» Начальник

был ошарашен: откуда Ицхак знает, как его зовут?

Как мне заявлял сам Ицхак, дело было в том, что, ко-

гда каждый новый работник правоохранительных орга-

нов заступал на службу, краткую заметку об этом вместе

с его фотографией помещали в газете. Ицхак, по его

словам, аккуратно её вырезал и подклеивал в свой спе-

циальный альбом. Таким образом, он якобы знал всех

этих «работничков» в лицо и по фамилии, имени и отче-

ству. Подозреваю, что все эти слова были просто ба-

Но насчёт писем — чистая правда: Ицхак буквально

заваливал ими властные структуры, зная, что по закону

они обязаны ответить на каждое письмо. На почте Ицх-

ак всегда требовал письменное уведомление о вручении

письма, на что также по закону имел право. Однажды

работница почты заартачилась, отказываясь выдать ему

подобный документ, но её коллега молча указала ей

на какую-то бумажку на рабочем столе, и упрямица мо-

ментально подчинилась. Ицхак предполагал, что на этой

бумажке было написано что-то вроде: «Владимиру М., по его требованию, выдавать уведомление о вручении

Читатель может подумать, что у Ицхака была мания

величия, но мне кажется, что подобное выдумать без ка-

ких-либо оснований невозможно. «Мания», однако, в ка-

кой-то степени всё же была. Однажды Ицхак с возбуж-

дением стал говорить о человеке, который днём и ночью

ни о чём другом не думает, кроме как о спасении еврей-

ского народа. Я предположил, что он имеет в виду Лю-

бавического ребе; ведь не раз Ицхак говорил (передаю

его словами): «Любавический ребе — это вам не хухры-

мухры». Но тут вдруг Ицхак однозначно выразился, что

Всё же наступил период, когда руководители «сио-

нистского подполья» уехали, наконец, в Израиль. И они

оставили Владимира Петровича, нееврея, «за главного»

вместо себя в нашем городе. Он организовывал под-

польные семинары, снимал летние дачи в Юрмале, на которые съезжались пионеры советской тшувы

из Москвы, Петербурга и Вильнюса. Через него прохо-

дила также и еврейская самиздатовская литература, рас-

пространявшаяся среди отказников. Он активно зани-

мался её подпольным тиражированием. Эту литературу

он читал и сам, и таким образом начал приобщаться

к еврейской религии ещё живя в Советском Союзе, бу-

Рассказывая мне о летних дачах, вдова Ицхака пове-

дала, как однажды хозяйка по указанию силовых орга-

нов потребовала от Ицхака уже снятое помещение осво-

бодить. Ицхак подчинился, но когда всё успокоилось, и хозяйка уже «отдыхала душой и телом», полагая, что

убила двух зайцев — и деньги получила, и квартирантов

выгнала, — в самый неожиданный для неё момент пе-

ред ней предстал Ицхак и потребовал деньги обратно.

От шока хозяйка чуть не потеряла дар речи, и — если

мне память не изменяет — деньги-таки возвратила, ра-

дуясь, что так легко отделалась. Ицхак, когда хотел, умел

делать грозный вид, да и комплекция у него была соот-

К слову: Ицхак рассказывал и даже показывал мне

документы, подтверждающие, что, когда он снимал по-

мещение для проведения еврейского мероприятия, его

супруга параллельно снимала второе помещение — про

запас, на случай, если в первое нагрянет милиция

или же власти наложат вето на еврейскую сходку, узнав

о ней предварительно. Не раз подобный способ выру-

чал из затруднительной ситуации — и тогда мероприя-

тие проводилось в другом помещении, о котором власт-

Мои родственники — Мотя и Лена Л. (Мотя трагиче-

ски погиб в Израиле от руки араба-террориста) — тоже

были среди пионеров московской тшувы. В 1985-м году

они побывали летом на такой даче. Я — в то время ещё

подросток — несколько раз посетил их там. Какой-то бо-

родатый еврей (к сожалению, я его имени не запомнил) пытался меня склонить к религии, долго и нудно разъяс-

няя несостоятельность теории Дарвина. Кажется, делал

он это непрофессионально: в те времена, по всей види-

мости, ещё не существовало сугубо научных материалов, опровергающих эту теорию, или же они были нам недо-

ступны. Потом и Зеэв Райз, тогда ещё молодой и бри-

тый, пытался мне что-то объяснить, но всё впустую. А от-

вечал я Райзу в недостаточно уважительной форме, так

что, когда Райз вышел, мне кто-то мягко заметил: «Ведь

он кандидат наук, не надо с ним так разговаривать!»

В Израиле Райз отрастил бороду, и сегодня выгля-

дит почти как патриарх. Он был пионером проверок

на еврейское происхождение, и по сей день считается

авторитетом в этой области. Запомнил я тогда и двух

его милейших сыновей, а также и его супругу, госпожу

Кармелу, которая выглядела, как типичная « идише

Когда я рассказал Ицхаку о своём посещении «его

дачи», тот заметил: «Если ты тогда не сделал тшуву (то

есть не стал религиозным), очевидно, что в тот период

у тебя был сильный йецер а-ра (злое начало)!» Возмож-

но, Ицхак в какой-то степени и был прав. Но я думаю, что не в последнюю очередь на меня негативно повлия-

ло тогда и то, что я каким-то образом почувствовал: эти

новоиспеченные баалей-тшува при всей своей внешне

выпуклой иудаистичности, внутренне, эмоционально

были ещё весьма незрелы и далеки от еврейского миро-

ощущения и менталитета, сами того, скорее всего, не по-

нимая. В этом не было их вины — такими их вылепила, как из глины, советская «Родина-мать». Несомненно, од-

нако, что по крайней мере интеллектуально от её пут

они смогли освободиться. Это уже само по себе было

потрясающим достижением. К сожалению, некоторые

из них и по сей день не шибко продвинулись в избавле-

Кроме участия в организации просветительской ра-

боты, Владимир Петрович предпринимал также попыт-

ки в своём стиле изменить материальные отношения

в среде отказников. Как правило, отказников изгоняли

с мест работы, и основным источником пропитания для

них становились посылки из-за рубежа, на вырученные

деньги от продажи которых они жили. Владимир Петро-

вич хотел прекратить некоторую анархию, царившую

в этой сфере. Он решил, что изначально все посылки

должны складываться в общую кассу, из которой каждой

Подобная политика привела к обострению отноше-

ний Владимира Петровича с некоторыми коллегами

по еврейскому движению. Мои родители несколько лет

назад встречались в Израиле с семьёй бывших отказни-

ков из нашего города. Услышав фамилию Ицхака (Вла-

димира Петровича), те, можно сказать, скрежетали зуба-

В квартире Владимира Петровича несколько раз был

учинён обыск. Были изъяты: рукопись написанного им

романа; книги грузинского философа Мамардашвили, весьма им почитаемого; еврейская литература, в том

числе «История еврейского народа» Дубнова и другие

книги. Ицхак показывал мне целый альбом, в котором

была подшивка его переписки с властями. Он требовал

возвратить всё изъятое у него во время обысков. В кон-

це концов, всё, кроме рукописи его романа, было воз-

Аркаша Л. рассказал мне, что Ицхаку уже после раз-

вала Союза возвратили его дело («мешок») из КГБ.

По словам Аркаши, этот «мешок» хранился у надёжных

людей, которым Ицхак, по всей вероятности, дал соот-

ветствующие инструкции на случай своей смерти. Даль-

нейшая история этого «мешка» мне неизвестна.

На середине тогдашнего пути в Израиль, в Вене, Владимир Петрович планировал «завернуть» в Амери-

ку. Однако, по его рассказам, в венском туалете пред-

ставители сионистского истеблишмента настоятельно

потребовали от Владимира Петровича, чтобы он летел

в Израиль. Они мотивировали своё требование тем, что будет очень нехорошо, если руководитель местного

сионистского движения окажется несознательным и по-

летит в США. Из слов Ицхака я понял, что он до кон-

ца своей жизни не был уверен в том, что сделал пра-

вильный поступок, когда не «завернул» в Америку.

Свое положение в Израиле он видел «бедственным», и это его серьёзно тяготило. Так, однажды он обижен-

но пожаловался на то, что у его жены рваное нижнее

бельё — вот до какой степени он материально нужда-

Согласно рассказам его вдовы, в Израиле на них

оказывали сильное давление, чтобы они, вопреки свое-

му истинному национальному статусу, записались еврея-

ми. Для тех, кто требовал этого, казалось унизительным, что гой был одним из руководителей еврейского сио-

нистского движения. Но Владимир Петрович и его су-

Ицхак был очень горд, что по поводу целесообраз-

ности его гиюра спрашивали самого Любавического ре-

бе, и тот, согласно словам Ицхака, дал по этому вопросу

Йеуда рассказал, что он учился в той же самой шко-

ле, что и я. И с особой неприязнью он упоминал о двух

учительницах. Одной из них была Валентина Петровна, преподававшая русский язык и литературу. Она препо-

давала у моего старшего брата тоже; по его словам, она

была антисемиткой, хотя я ни разу этого не почувство-

вал. В нашем классе она вела уроки только в одной

учебной четверти, когда замещала нашу классную руко-

водительницу Любовь Ивановну Корсакову — женщину

Любовь Ивановна — дочь простых русских людей

из Горьковской области, своим трудом и упорством до-

билась высшего образования и стала одним из лучших

педагогов-филологов Латвии. Она сочетала в себе луч-

шие качества русского народа: прямоту, сердечность

и исключительное благородство. Её методика препода-

вания русского языка впоследствии помогла мне быстро

освоить иврит и овладеть другими языками.

В классе моего брата учился еврейский парень — Ва-

ля. Его отец был главным кардиологом республики, а сам

Валя обладал ярко выраженной, почти карикатурной ев-

рейской внешностью и не менее карикатурным, шумным

и самоуверенным характером. К тому же его мама была

музыкальным работником и на общественных началах

выполняла в нашей школе роль концертмейстера. Всё

это способствовало тому, что в школе Валя себя чувство-

вал вполне раскованно, и, наверное, позволял себе неко-

торые вольности — в том числе в отношении «Вальпет-

ры» (это было прозвище Валентины Петровны). В итоге

однажды она сказала, обратившись к нему, нечто такое:

«Ты, наверное, желаешь уехать в Израиль и стать вроде

одного, который здесь учился раньше — он хотел убивать

Валентина Петровна, однако, в данной ситуации

не сообразила, на кого напала: через некоторое время

ей пришлось попросить у Вали прощение (если я

И тут я понял: тот, который «хотел убивать палестин-

ских арабов», был не кто иной, как Йеуда, который

во время уроков в школе нахально писал ивритские таб-

Кроме Валентины Петровны, врагом номер один Йе-

уды, по его рассказам, была учительница национального

(впоследствии — государственного) латышского языка

Леонтина Клементьевна, по национальности — латгал-

ка. Замужняя, хотя и бездетная, высокая, статная, очень

полная, с красивой внешностью балтийского типа, само-

уверенная, властная, иногда деспотичная, — она внуша-

ла ученикам страх, и на её уроках царила идеальная дис-

Не думаю, что она была антисемиткой. И меня она

не трогала, потому что я был одним из немногих

в классе, кто хорошо знал латышский язык. Причём

она наверняка понимала, что я никаким боком не имел

никакого генетического отношения к местной титуль-

ной нации. Остальные же знатоки латышского в нашем

классе были латышами — хотя бы по одному из роди-

Только единственный раз в жизни я был свидетелем, как удалось задеть чувства Леонтины Клементьевны.

Внезапно она зашла к нам на урок физики и очень веж-

ливо, даже скромно попросила, чтобы мой однокласс-

ник Алексей Ш. (тогда известный шахматист, а теперь

уже международный гроссмейстер), вышел на минутку

Оказалось, что на парте, где сидел Алексей, кто-то

начертал: «Клима — гансиха». Для всех было очевидно, что это не дело рук «божьего одуванчика» Алёши.

(В связи со своими постоянными разъездами, хрупким

телосложением и кротким характером ему в школе было

совсем не сладко — доставалось и от одноклассников, и от учителей). Но Леонтина Клементьевна имела к нему

претензию: он, увидев эту надпись, не стер её или, по крайней мере, не сообщил о ней. Алёша утверждал, что он надписи не заметил. Наша классная руководи-

тельница, которая очень уважала Леонтину Клементьев-

ну, сделала ему при всех «втык», как обычно, на высоких

тонах, но, как всегда, без малейшей внутренней злобы.

Йеуда рассказывал, что в свое время Леонтина Кле-

ментьевна просто «умирала от счастья», когда ее приня-

ли в партию. Я об этом не знал, но припоминаю, что она

была членом партбюро школы. Она превосходно знала

свой предмет, причём прекрасно владела и русским, раз-

говаривая на нём почти без акцента и очень едко реаги-

руя, когда кто-то среди учеников допускал ошибку, гово-

ря по-русски. Например, когда Ишутова вместо «течёт»

сказала «текёт», Л. К. стала её так передразнивать, что

заставила Ишутову краснеть и бледнеть. Она знала так-

же и английский язык и, по рассказам, при необходимо-

сти заменяла преподавателей этого предмета.

Поскольку Йеуда был с Леонтиной Клементьевной

«на ножах», латышский язык он не усвоил. Однако уже

в Израиле, учась в йешиве (до его возвращения с Ицх-

аком в Ригу) и, по-видимому, не без участия Ицхака, Йеуда — воистину выдающийся специалист по древне-

еврейскому и арамейскому языкам — вдруг понял, что

логический строй латышского языка удивительно напо-

минает арамейский. И, будучи в Израиле, он достал

необходимую литературу и стал его изучать!

Действительно, своей конкретностью, а также чётки-

ми, «железными» и в то же время широкими возможно-

стями словообразования этот язык удивительно напоми-

нает иврит и арамейский. Он по своей сути заметно от-

личается от полного тончайших эмоциональных нюан-

сов, «поэтического» русского языка (несмотря на то, что

с точки зрения формально-лингвистической латышский

язык находится в доказанном родстве со славянскими).

Как бы там ни было, понятно, что в каждом языке —

Вообще Ицхак рассказывал, что ещё в молодости

он специально, чтобы выучить латышский язык, уехал

пожить в деревню — поступок, редкий для русских, которые в большинстве своём были в лучшем случае

совершенно к нему равнодушны и не выказывали ни

малейшего желания его освоить. Это происходило по-

тому, что у них в советское время не было такой

необходимости; а, может, ещё и по той причине, что

они чувствовали скрытую неприязнь к себе со сторо-

ны местного населения. В худшем же случае русские

называли латышский язык не иначе как «собачьим»

или «птичьим» языком. Теперь, однако, всё измени-

лось, и у русских в Латвии обнаружились удивитель-

ные способности к изучению как латышского, так

Таким образом, Ицхак еще в глухое советское время

выучил латышский, хотя и не смог преодолеть русский

акцент. Вместе с тем говорил он очень аккуратно, стара-

ясь, как полагается, тянуть долгие гласные и не слишком

смягчать, как в русском, согласные. Поэтому его акцент, в отличие от «классически русского», не очень резал ухо.

Симпатии Ицхака к латышам может проиллюстриро-

вать и следующая история. На очередных выборах

в парламент баллотировалась новая партия под руковод-

ством Йоахима Зигериста — предпринимателя из Герма-

нии — наполовину немца, отец которого был латышом

(или мать была латышкой — уже не помню). В средствах

массовой информации все, кому не лень, высмеивали

его, как могли, что в итоге создало ему одиозный имидж.

Каково же было всеобщее удивление, когда на очеред-

ных выборах его партия получила чуть ли не 20% мест

В своих интервью после выборов не только предста-

вители правящей партии, но и с трудом прошедшие

в парламент опальные «социалисты» всячески разгла-

гольствовали на тему того, каким же образом Йоахиму

Зигеристу удалось так убедительно победить: вот, мол, он на предвыборных митингах раздавал бананы, а на-

род у нас за последние годы люмпенизировался и про-

чее. Не помню, за кого я тогда голосовал (и вообще, ка-

жется, я участвовал в выборах только один раз), но явно

не за Зигериста. Тем не менее, я был восхищён его по-

бедой — не потому, что питал к нему какие-либо симпа-

тии, но в первую очередь потому, что она свидетельство-

вала: народ уже разобрался в лживости постсоветских

Статья об Йоахиме Зигеристе в рижской газете «Дие-

К сожалению, его парламентская фракция оказалась

нежизнеспособной (видимо, не в последнюю очередь

из-за брутальной обструкции, которую устроили ему

средства массовой информации) и впоследствии распа-

Когда Зигерист победил на выборах, Ицхак тоже ли-

ковал. «У него — латышское сердце!» — воскликнул он, имея, по всей видимости, в виду прекрасные качества

лучших сынов этого народа: добросердечие и порядоч-

Ицхак с гордостью рассказывал мне, что в молодости

(он родился незадолго до окончания войны) был един-

ственным русским, которого приняли в компанию мест-

ной богемы. Из этой компании вышло впоследствии

несколько выдающихся деятелей латышского нацио-

нального искусства и культуры. С некоторыми из них

Ицхак до конца своей жизни поддерживал тёплые и дру-

жеские отношения — втайне от нас. Но передо мной он

не смог сдержаться и показал фотографии фигурок, ко-

торые слепила известная в Латвии женщина-скульптор.

Эти фигурки изображали Ицхака в традиционном ев-

рейском облачении. На фотографии некоторые из фигу-

рок нежно держала какая-то женщина (очевидно, сама

скульптор). Довольный Ицхак с улыбкой рассказал, что

ещё задолго до того, как заинтересоваться еврейством, он приходил к этой скульпторше в гости, и её муж гово-

рил в шутку: «Твой жид пришёл!». Возможно, так Ицхак

намекнул, что, по его мнению, устами этого нееврея го-

ворил руах акодеш (пророческий дух). Но о фотографи-

ях фигурок Ицхак просил никому в Бейт-мидраше

При этом я никак не мог понять, почему он с нена-

вистью относился к видному местному композитору П., который также часто бывал в той компании. «Он карье-

рист!» — воскликнул Ицхак. Я же знал П. как приятного

человека, лишённого всякого снобизма, несмотря

на свой талант и достижения. Ицхак сердился и отказы-

вался согласиться с моей оценкой личности и творчества

П. Ну, а я не спорил: зачем зря тратить энергию? —

Ицхака всё равно не переубедишь. А может, Ицхака свя-

В молодости Ицхак увлёкся музыкой, и следствием

этого стал его первый брак с известной латышской пиа-

нисткой, которая была его на 20 лет старше. Как

и во многих других областях, и в музыке Ицхак считал

себя специалистом. Хотя, как я предполагаю, в своих вы-

сказываниях об уровне таланта разных рижских музы-

кантов он просто повторял то, что ему говорила бывшая

Однажды Ицхак сказал мне с презрением: «В мире

два самых музыкальных народа — русские и немцы.

К чему же привела их музыка?..» По-видимому, он имел

в виду то, что съезжанием в тоталитаризм в отдельные

периоды своей истории, эти народы обязаны именно

своей музыкальности. Читатель сам может судить о пра-

вомерности такого суждения. Но недавно я обнаружил

своеобразное подтверждение высказывания Ицхака

о немцах в книге Иоахима Феста «Адольф Гитлер».

Фест пишет: «В одном из своих главных выступле-

ний периода захвата власти, прозвучавшем 21-го марта

по случаю Дня Потсдама, Гитлер так сформулировал

связь между политическим бессилием, мечтами как эр-

зацем силы и избавлением через искусство: „Немец, рассорившийся сам с собой, непоследовательный

в мыслях, с расщеплённой волей и потому бессильный

в действии, теряет силу в утверждении собственной

жизни. Он мечтает о праве на звёздах и теряет почву

под ногами на земле… В конечном итоге немцам всегда

оставался только путь внутрь себя. Будучи народом

певцов, поэтов и мыслителей, немцы мечтали тогда

о мире, в котором жили другие, и только когда нужда

и лишения наносили этому народу бесчеловечную

травму; тогда, может быть, на почве искусства произ-

росло желание нового подъёма, нового царства, а зна-

Цитирую по книге Йоахим Фест, «Гитлер» (Пермь,

«Культурный центр „Алетейа“», 1993, том 2, стр. 268).

Добавлю от себя: величие нации измеряется количе-

ством великих людей, которых она дала миру. Следуя

этому критерию, в музыке среди современных народов

немцы и русские — из самых великих (исходя из количе-

ства великих композиторов). Великие люди, и в частно-

сти, композиторы, не рождаются на пустом месте, они —

квинтэссенция души народа. Это значит, что «коллектив-

ная душа» немцев и русских чрезвычайно музыкальна.

По поводу термина «коллективная душа народа» со-

шлюсь на книгу Виктора Луговского «Супермозг челове-

чества» (Москва, 2009). Этот русский человек пишет

о том, что каждый народ имеет свой «супермозг». На са-

мом же деле он нащупал то, о чём говорит наша святая

Тора: каждый народ, кроме еврейского, которым Все-

вышний управляет непосредственно, имеет в высшем

духовном мире «лично» своего ангела (так называемого

«сар hа-ума»), через которого Всевышний посылает это-

му народу материальную и духовную эманацию. Форма

эманации, посылаемой данному народу, зависит от кон-

кретных качеств ангела, которыми изначально наделил

его Всевышний. А интенсивность эманации зависит

от положения, в котором этот ангел в данный момент

находится в Высшем мире — в лидирующем, низложен-

Для меня очевидно, что Ицхак, хотя в Торе и был

неучем, мыслил очень глубокими духовными категория-

ми: не зная книги Луговского и не зная Торы, он понял

возможную связь между лидирующей музыкальностью

немцев и русских и несомненным фактом — оба этих на-

рода оказались колыбелью современных форм тоталита-

ризма. В чём конкретно заключается эта связь — вопрос

на уровне иррационального, и на этот вопрос ответ мо-

жет дать только Тора, которая сама по себе является

От другой дамы — известной театральной деятельни-

цы, латышки, — у Ицхака в городе был сын. Однако

Ицхак поначалу говорил, что ему неинтересно даже по-

смотреть на ребёнка, ведь он зачал его ещё до своего

гиюра, и к тому же — вне брака. Но через несколько лет

после отъезда в Израиль Йеуды отношение Ицхака

к сыну изменилось. Он даже познакомил с ним свою

дочь, его единокровную сестру, которая приехала из Из-

После смерти Ицхака его сын приехал в Израиль, что-

бы почтить память своего отца. На время своего визита

он остановился у вдовы Ицхака — госпожи Ханы (в про-

шлом — Жанны). Она мне сказала, что этот сын произ-

вел на нее благоприятное впечатление, и что «нижняя

часть его лица — копия Ицхака». Однажды и мне дове-

лось его увидеть, когда я оказался в том же самолёте, что

и он с Ханой. Мы летели из Риги в Израиль. Я обратил

внимание на то, что его тело выглядело уж больно щуп-

Эта история имела также и милое продолжение: средняя дочь Ицхака решила освоить латышский язык, самостоятельно — в Израиле — его выучила и поехала

на родину своих родителей, чтобы заниматься на каких-

то курсах культуры. На всё время учебы она поселилась

у матери ицхакова сына — вышеупомянутой театраль-

ной деятельницы. Как говорит русская пословица: «Хо-

Но начинались отношения вдовы Ицхака, госпожи

Ханы, с этой женщиной совсем не так гладко. После

смерти Ицхака, когда вдова ожидала разрешения на вы-

воз тела в Израиль, она поведала мне с ужасом, что про-

ститься с покойным явилась вышеупомянутая театраль-

ная деятельница. Я предполагаю, что она просто пришла

отдать последний долг своему бывшему возлюбленному

и отцу её сына, но вдова Ицхака заподозрила, что у той

есть какие-то материальные притязания. «Ну, кто

не увлекался в молодости!» — заламывая руки, в отчая-

нии восклицала госпожа Хана. Но её опасения оказа-

Стороннему наблюдателю могло показаться, что

между Ицхаком и Йеудой царило полное взаимопони-

мание и стопроцентная корелляция. Однако на самом

Ицхак нередко жаловался, что он якобы «не знает

иврит». На самом же деле иврит он знал сравнительно

неплохо. Проблема состояла лишь в том, что для его са-

молюбия достигнутый им уровень знания иврита казал-

ся явно недостаточным. Не раз он жаловался мне, что

«привез с собой Йеуду из Израиля» с тем лишь услови-

ем, что тот будет обучать Ицхака ивриту. Но Йеуда, ви-

Однажды я оказался в Бейт-мидраше (тогда он на-

ходился на ул. Свободы, Бривибас) в вечерние часы.

Ицхак полушёпотом поведал мне о своих страданиях: «Я

договорился с Йеудой об уроке иврита, а он дрых-

нет!» — и приоткрыл дверь комнаты, показав спящего

В один прекрасный день Ицхак мне сообщил по те-

лефону, что занятий в ближайшее время не будет, пото-

му что Йеуда уезжает в другой город — на свою свадьбу!

Это было для меня открытием: я не мог себе предста-

вить, что Йеуда не женат! Но конспирация, как и пола-

Поначалу после свадьбы Йеуда с женой жили на от-

дельной квартире, но потом они переехали в Бейт-мид-

раш в отдельную комнату — по-видимому, из-за стеснён-

ного материального положения. Тогда жена Йеуды стала

работать в Бейт-мидраше поварихой. До этого Ицхак

нанимал других женщин, которые готовили еду. Были та-

кже периоды, когда никто со стороны не готовил; быва-

ло, что готовил сам Ицхак. Всё зависело от материаль-

ных возможностей в данный конкретный момент.

К сожалению, Йеуда не поладил со своей тёщей. Му-

жа у неё не было, и она, одинокая женщина, очень обе-

регала свою единственную дочь. По всей видимости, до свадьбы мать невесты нечётко представляла себе, что

такое жизнь религиозных евреев. Ицхак же, наверное, сумел успешно «задурить ей голову» (а он, когда очень

хотел, умел это делать блестяще), и поэтому она дала

Как бы то ни было, после свадьбы тёща поняла, что

её дочь стала вести совершенно чуждый ей религиоз-

ный образ жизни. В дополнение к этому она не полади-

ла с Йеудой, который, к сожалению, в своей личной

жизни оказался не таким блестящим психологом, како-

вым частенько выглядел в других ситуациях. В результа-

те произошло нечто худшее, чем разрыв: Йеудина тёща

стала обращаться во властные структуры с ложными на-

ветами на Бейт-мидраш и делать откровенные гадости.

К сожалению, и я стал свидетелем подобной сцены.

Однажды в субботу позвонили в дверь. Йеуда открыл.

Предполагаю, что он предварительно посмотрел в гла-

зок, потому что он не распахнул дверь полностью, а только приоткрыл щёлку. Из коридора доносились

крики тёщи; из её слов я смог разобрать только два вы-

ражения, которые она повторяла много раз: «Я мать!»

и «Она себя плохо чувствует!» В перерывах между кри-

ками тёщи Йеуда что-то негромко и деланно-спокойно

объяснял; тех, кто стоял за дверью, мы видеть не мог-

ли — Йеуда закрывал своим телом приоткрытую щель

В конце концов, дверь закрылась, а Йеуда, почти как

ни в чём не бывало, возвратился продолжать с нами суб-

ботнюю трапезу. Я подумал: «Вот это самообладание!»

Потом Ицхак мне объяснил, что произошло: Йеудина

тёща вызвала «скорую помощь» для своей дочери под

предлогом, что той «плохо», и таким образом хотела ото-

рвать дочь от Йеуды. «Поигрались и хватит!» — так пе-

Ицхак попросил моего папу вмешаться в эту историю, чтобы наладить отношения. (Очевидно, Ицхак понял, что в данной ситуации он может лишь «расписаться

в своем бессилии»). Папа мне рассказал, что Йеудина тё-

ща поведала ему, с какой любовью она воспитывала

свою дочку. По словам папы, в её квартире гнили манда-

рины, которые принёс ей Йеуда, но она не хотела до них

даже дотронуться. А жена Йеуды на все требования сво-

ей матери отвечала: «Но я люблю Йеуду!» В результате

этой миротворческой деятельности папа заключил, что

у Йеуды тяжелый характер. В итоге, однако, тёща прекра-

тила свои козни, хотя настоящего мира между ней и Йе-

удой так и не возникло. Предполагаю, что то, что тёща

«утихомирилась», было в какой-то степени заслугой мое-

го папы, хотя у него в душе после участия во всей этой

истории остался неприятный осадок. Я же подумал, что

большой ошибкой Ицхака было вовлекать нерелигиоз-

ного еврея в неурядицы жизни религиозной семьи, даже

если вина ссорящихся минимальна. Благо, и по сей день

Йеуда с женой живут в счастливом браке, а после отъезда

Здесь мне кажется интересным немного рассказать

о том, как развивались отношения Ицхака с Йеудой

уже после возвращения молодой пары в Святую Зем-

лю. Какое-то время Йеуда учился в израильском коле-

ле ( йешиве для женатых) потом на короткий период

приехал обратно в Ригу — в шлихут. Там он заболел

воспалением лёгких. После возвращения в Израиль

нищенское состояние авреха (женатого учащегося) ему, по всей видимости, надоело, и из колеля он ушёл.

В разговорах со мной Ицхак удивленно замечал, что

Йеуда «раскрепостился», то есть стал избегать общения

с ним, показывая тем самым, что он больше в Ицхаке

не нуждается. Позднее мне стало известно, что Йеуда

с семьей обосновался в ишуве (поселении), где живут

в основном баалей-тшува — иностранцы-репатрианты

и бреславские хасиды. В Советском Союзе Йеуда полу-

чил профессию инженера-строителя, но в Израиле пе-

реквалифицировался в компьютерщика и, как я слы-

шал, вполне преуспел на новом поприще. Он построил

себе дом, выступив лично в качестве архитектора.

Из одарённого, но нищего авреха он перешёл в разряд

процветающих, но «прозаических» балабатим (то есть

религиозных евреев, которые не ставят изучение Торы

во главу угла своей жизни). Ицхак, конечно, переживал

из-за этого. Но пример Йеуды стал для него также

и поводом для самоутверждения: «Вот, мол, посмотри-

те, что происходит с людьми, когда они выходят из-под

моего влияния!» Тем не менее, Ицхак никогда не забы-

вал, что именно благодаря его усилиям эта счастливая

Что же касается отношений между Ицхаком и моим

папой, то они были своеобразными. Однажды, когда я

уже уехал в Израиль, папа встретил Ицхака в городе.

Ицхак спросил папу: «Где ваш сын? Что он делает?» (За-

мечу, что с Ицхаком я общался регулярно, когда он при-

езжал в Израиль. Поэтому его вопрос выглядел чисто

риторическим). Папа ответил: «Он в йешиве». Ицхак

воскликнул: «Но ведь это же неперспективно!» (sic!) Папа возразил: «Я думаю, что это — самое перспек-

тивное, что есть в нашем мире». Ицхак, посрамлённый, ушёл восвояси. Молодец, папа, ответил, как полагается!

Незадолго до того, как я впервые попал в Бейт-мид-

раш, я познакомился в синагоге с р. Натаном Б. — буду-

щим главным раввином Латвии (на латышском языке

этот титул звучит как «вирсрабиинс» — буквально «вер-

ховный раввин»; калька с немецкого «Oberrabiner»). То-

гда он ещё не жил в Риге, а периодически наезжал

из Израиля. Но уже тогда он снимал квартиру в городе.

В субботу вечером я проводил его из синагоги

до дома. А на следующей неделе он пригласил меня

к себе в гости и, прощаясь, дал мне с собой даже ка-

кую-то кильку или селёдку, потому что я сказал ему, что

соблюдаю кашрут (религиозные законы, связанные

с питанием), но своей кашерной посуды у меня тогда

Всё моё существо тогда занимала одна цель: сделать

брит-милу (обрезание крайней плоти, одна из важней-

ших заповедей для евреев). Я обратился к рабби Натану

с просьбой помочь мне выполнить эту мицву (заповедь).

Он написал для меня письмо к раву Берлу Лазару и ве-

лел ехать к нему в Москву. Письмо было написано

на иврите настоящим раввинским почерком, к тому же

на прекрасной бумаге. Жаль, что я его не сохранил, а от-

А через несколько дней Провидение привело меня

впервые в Бейт-мидраш. Подумать только, события раз-

вивались чудесным образом, почти как описано в Меги-

лат Эстер 1! Благоприятнейшее впечатление, которое

на меня произвёл Йеуда, определило мой выбор между

ним и рабби Натаном. Хотя и рабби Натан был очень

тёпл и мил, тем не менее, я почувствовал в нём что-то

для себя не совсем подходящее. Может, мне почудилась

в нем какая-то авторитарность. К тому же я подумал, что

в плане учёбы он не сможет мне предложить ничего

конкретного. Не последним фактором моего выбора ста-

ло и то, что у меня успело сформироваться негативное

отношение к Хабаду (одному из хасидских направлений

с несколькими молодыми хабадниками: они ещё очень

мало знали в Торе, но уже вели себя как «пуп земли» и, как мне показалось, весьма по-хамски. Следует, однако, заметить, что, если бы я тогда встретил в Бейт-мидраше

не Йеуду, а Ицхака, — я уверен, что в тот момент он вы-

звал бы во мне резкую антипатию, и, скорее всего, со-

Я приехал в Москву в синагогу в Марьиной Роще.

По всей видимости, рабби Лазар не смог предложить

мне брит-милу «не отходя от кассы» (как говорят амери-

канцы, «on the spot»), и поэтому события развернулись

следующим образом. Я позвонил своим московским зна-

1 Свиток (книга) Эстер — одна из книг Священного Писания. В ней

описана история чудесного спасения еврейского народа в период

правления персидского царя Ахашвероша (Артаксеркса).

комым, и они затащили меня в миснагедскую 1 йешиву

в пригороде Москвы. Туда как раз на днях должен был

приехать моэль (специалист по выполнению обрезания).

В такой ситуации я решил, что Всевышний сделал вы-

бор за меня: через несколько дней в той йешиве мне

сделали брит-милу, и я остался там примерно на месяц.

Всё это происходило в зимние каникулы последнего

курса училища. И я, хотя и с опозданием, но всё же ре-

шил возвращаться в родной город: во-первых, семестр

уже начался, а во-вторых, выбор между подмосковной

йешивой, Йеудиным Бейт-мидрашем и рабби Натаном

я уже сделал. Возможно, после брит-милы мои мозги

Несмотря на настойчивую агитацию остаться в под-

московной йешиве, я предпочел ей наш рижский

Бейт-мидраш. Этот выбор я сделал потому, что уже

успел побывать в Бейт-мидраше, и Йеуда произвел

на меня самое замечательное впечатление. Культура

и с индивидуальным подходом организованный учеб-

ный процесс — в Бейт-мидраше всё это было

на несравненно более высоком уровне, чем в той йе-

шиве. Вдобавок у меня создалось ощущение, что

в Бейт-мидраше занимаются Торой во имя Небес; а в подмосковной йешиве такого чувства у меня

не возникало. Немаловажным для меня было также то, что некоторые ученики йешивы без стеснения расска-

зывали о своих похождениях, которых не прекратили

1 Миснагеды (от «миснагдим», «митнагдим» — иврит) — оппоненты

хасидизма и в особенности его хабадского направления.

даже после того, как попали в это святое учебное заве-

дение. И я решил, что это место духовно нечисто.

Ближе познакомиться с рабби Натаном мне позволи-

ла следующая ситуация. Мой брат был одним из первых

молодёжных еврейских активистов Риги на заре «пере-

стройки», в начальный период возрождения еврейской

культуры. Он организовал первый на территории Совет-

ского Союза религиозный детский летний лагерь «Бней

Акива». В этот лагерь приехал знакомый моего брата, его ровесник по имени Саша — сын доброй, отзывчи-

вой еврейки и отца-гоя. Саша незадолго до того посетил

Израиль в туристической поездке, которыми щедро уго-

щали тогда тех, кто «тусовался» вокруг возрождающихся

еврейских институций. В одной из экскурсий их повезли

к хабадникам, что перевернуло душу Саши, и он сразу

стал религиозным. Позднее, когда Саша был в шлихуте

в Риге, мне рассказали, что Миша Р., с которым мы вме-

сте «тусовались» в еврейской компании, сформирован-

ной на базе Общества еврейской культуры, поступил

в Америке в хабадскую йешиву. Проблема заключалась

в том, что его бабушка со стороны мамы была нееврей-

кой, а Миша — обладатель трех четвертей «еврейской

крови» — считал себя чистокровным евреем, хотя по ев-

рейскому Закону таковым не являлся. Я обратился к Са-

ше с этой проблемой, но он отреагировал довольно без-

различно. «Тебе никто не поверит. Нужны два свидетеля.

А впрочем, нет: нужны три свидетеля. У тебя их нет», —

сказал он. Я был неприятно удивлён такой реакцией, со-

брался с духом и пошел к рабби Натану. Он очень се-

рьезно изучил моё письмо (я изложил всё это на бумаге) и обещал разобраться. Чем это дело закончилось —

К чести рабби Натана должен сказать: я ещё не раз

убеждался в том, что подобные вопросы его очень бес-

покоили. Например, когда я ему сообщил, что на еврей-

ском кладбище собираются хоронить нееврея (отец

умершего был евреем, а мать — нееврейкой; в паспорте, однако, стояла запись «еврей»), р. Натан был до глубины

души встревожен. Однако предотвратить захоронение

нееврея на еврейском кладбище он не смог, потому что

К моему сожалению, и сегодня продолжают хоронить

неевреев на еврейском кладбище. Так, несколько лет на-

зад там похоронили русскую жену моего двоюродного

дяди. И о факте её смерти, и о месте захоронения я

узнал примерно через год после свершившегося.

Мой выбор в пользу Бейт-мидраша постоянно

укреплялся, когда в Бейт-мидраше муссировалась тема

Хабада. Однако я думаю, что Ицхак не был фанатичным

противником этого движения. А тот факт, что нас он на-

страивал против Хабада, имел причины не столько идео-

логического, сколько политического характера: как мы

знали, он очень боялся конкуренции — в частности, то-

го, что у него переманят учеников. Но и руководители

синагоги не оставались в долгу: до нас доносились слу-

хи, что нами «пугают» там всех новых людей, которые

Большой зал Рижской синагоги (2015 г., после капиталь-

В один прекрасный день рабби Натан позвонил Ицх-

аку: «У вас есть проблема с дерех эрец 1. В городе уже

несколько месяцев есть раввин, а вы себя ведёте, как

будто ничего не происходит». Ицхак пересказал нам

этот разговор, иронически посмеиваясь: «Это у кого

проблема с дерех эрец-то?» Поскольку первым постоян-

ным еврейским ортодоксальным эмиссаром в Риге был

Ицхак, он, по всей видимости, полагал, что идти к нему

«на поклон» должен р. Натан, а не наоборот.

1 Ивритская идиома; в данном контексте — культура поведения.

Ицхак с Йеудой, приехав в Ригу, сделали кашерной

синагогальную микву (бассейн для ритуальных омове-

ний). Артур Ш. рассказывал мне, как они зимой

на взморье клали на санки лёд, а потом привозили его

в город — этот лёд и стал источником для резервуара

миквы. По рассказам Йеуды, когда миква была уже го-

това, в Ригу специально приехал рош-йешива рабби К.

и засвидетельствовал её кашерность. Но интерьер они

не перестраивали: на кашерность миквы он ведь никак

не влияет. Когда же приехал рабби Натан, — после того, как он укрепился на своём посту, — он без предупре-

ждения и согласования с нами затеял в микве капиталь-

ный ремонт. Это произошло вскоре после описанного

выше разговора о дерех-эрец. На претензии Ицхака

и Йеуды он заявил, что в микве якобы была течь, дела-

ющая её некашерной. Йеуда, как обычно, внешне со-

хранял самообладание, но я чувствовал, как он бесится

внутри: ведь теперь — по меньшей мере, на период ка-

питального ремонта — его жене придётся раз в месяц

летать в Москву или окунаться в море (что зимой невоз-

В результате этого ремонта религиозные евреи полу-

чили роскошную микву, с зеркалами и прочей ерундой.

Но теперь пришёл черёд Ицхака с Йеудой сомневаться

Кстати, посетив Ригу в 2015 году, я обнаружил, что

в этой микве демонтированы душевые. Так что, уважае-

мый посетитель, предварительно помойся дома, а плату

за окунание в любой день недели — 2 евро (приблизи-

тельно 8 шекелей), непременно не забудь внести! Для

сравнения: в Израиле за посещение мужской миквы

в будний день (включая и душ) — платят 2 шекеля, 91

а в канун субботы и праздников — 5 шекелей. Получает-

ся, что уровень жизни в Израиле ниже примерно в четы-

ре раза; хотя, по официальным данным, он в Израиле

не ниже, а выше — причем раз в семь! Так где же прав-

да? Разве что высокая цена связана с необходимостью

собрать деньги на содержание миквы, так как в Риге ми-

А как быть тому, у кого дома нет горячей воды —

вот так и окунаться, претворяя в жизнь антисемитские

анекдоты про «грязных евреев»? В этой связи мне

вспомнился местный анекдот: « Жиидс излээя мээс-

лус аараа па-луогу ун-тэйца: «Пиэ-мумс нэ-таа-каа

пиэ-цытыэм жиидыэм! » В переводе на русский этот

анекдот выглядит примерно так: «Жид вылил помои

из окна своего дома на тротуар, воскликнув при этом:

«У нас дома не так, как у других жидов!»». Имеется

в виду, что другие евреи выливают помои прямо посре-

Синагогу, однако, мы игнорировали ещё задолго

до того, как р. Натан приехал в наши края на «постоян-

ку», а точнее — возвратился после того, как репатрииро-

вался в Израиль в глухие советские времена. Рабби На-

тан договорился с нашей синагогальной «двадцаткой»

(«двадцатка» — кворум, необходимый, по советским за-

конам, для регистрации религиозной общины), которая

и назначила его главным раввином. Никак не могу сдер-

жаться, чтобы не спросить: кто же были те «неглавные»

раввины, над которыми он якобы главенствовал? Уж

Причиной такого отношения к синагоге с нашей

стороны было то, что старики, которые ходили туда мо-

литься, практически никаких еврейских традиций не со-

блюдали. Почему они ходили в синагогу — не имею

понятия. Не знаю даже, верили ли они во Всевышнего.

В общем, миньян (кворум из десяти соблюдающих за-

поведи евреев, необходимый, согласно еврейскому За-

кону, для проведения общественной молитвы) был

Однако отсутствие возможности молиться в миньяне

огорчало нас. Ицхак решил организовать миньян у нас

в Бейт-мидраше, а нескольких человек, которых не хва-

тало, он предложил мне сагитировать в синагоге —

из среды тех старичков, которые покажутся хотя бы ми-

Я пошёл в синагогу на Шахарит (утренняя молит-

ва), а после молитвы подошёл к одному из старичков, который мне больше всех понравился. Получив от него

принципиальное согласие, я уже направился было к сле-

дующей «жертве». Но р. Натан смекнул, что происходит, и издалека, на всю синагогу, закричал на меня: «Что ты

делаешь?» и с гневным видом быстро пошёл в мою сто-

рону. «Прежде, чем создавать новое, нельзя разрушать

старое!» — сказал он. Я был посрамлён и смущён. При-

шлось дать «отбой». Рабби Натан очень болезненно вос-

Вообще, р. Натан иногда любил подшутить, но обла-

дал специфическим, на мой взгляд, чувством юмора.

Так, однажды в йом-тов (еврейский праздник) я поло-

жил молитвенник в кожаную сумку, из которой накануне

праздника вынул всё содержимое. Еврейский Закон раз-

решает переносить в йом-тов, в отличие от субботы, необходимые для использования в сам праздник пред-

меты. С сумкой я пошёл в синагогу на утреннюю молит-

ву, и у входа столкнулся с р. Натаном, который вместо

приветствия лукаво сверкнул глазами: «Что, были на ба-

заре?» Ошарашенный, я только потом понял, что так он

Шуточки — шуточками, но и Ицхак был «нашим

человеком» и тоже умел шутить «по-нашенски», хотя

и делал это более изящно. Так, р. Натан однажды был

поставлен Ицхаком на место: «Вы раввин не города, а деревни!» — сказал Ицхак р. Натану, а потом много-

кратно пересказывал нам, хихикая, эту реплику. Ицхак

имел в виду, что Мишна в разделе « Мегила» говорит, что населенный пункт, в котором нет десяти «батла-

ним» (евреев, в течение целого дня пребывающих

в синагоге), — имеет статус деревни, а не города. Так

Ицхак намекнул, что р. Натан не смог позаботиться

о том, чтобы в Риге в то время нашёлся хотя бы деся-

ток евреев, постоянно изучающих Тору. Ицхак, в свою

очередь, обеспечил некоторое число таких «батла-

ним», тем не менее, их количество было меньше требу-

А вот ещё один рассказ о шуточках р. Натана. Ми-

лейший еврейский мальчик Гершон П., который посе-

щал Бейт-мидраш нерегулярно, стал, тем не менее, фа-

натично религиозным. В семье его за это постоянно

третировали. Но мало кто догадывался, что он по нату-

ре — интриган. (Мой папа однажды сказал: «Если хоти-

те загубить какое-то начинание, пригласите Гершона!») Гершон любил нам докладывать о всевозможных слу-

хах, которые якобы распространяют в синагоге и в дру-

гих местах об Ицхаке и его Бейт-мидраше. Гершон

рассказал, что когда он пошёл в синагогу, чтобы оку-

нуть свою посуду в микву, р. Натан спросил его: «Что

ты кушаешь? Тебе ведь нечего кушать! Если станешь

хабадником, то у тебя будет всё, в том числе и кашер-

ное мясо!» Наверное, р. Натан беспокоился о растущем

организме Гершона; ведь мясо мы ели только раз

в год — на Песах. Тогда, среди прочей еды, нам при-

сылали из Америки также и кашерную колбасу. Кашер-

ных кур и колбасу, которые можно было купить у р.

Натана, мы тогда принципиально не ели — «хабад-

Через некоторое время, уже после отъезда Йеуды

в Израиль, отношения между Ицхаком и р. Натаном

несколько потеплели. Тема Хабада в Бейт-мидраше уже

не подымалась. Ицхак стал покупать у р. Натана кашер-

Однажды Йеуда, уже живший в Израиле, приехал

в Ригу в шлихут. И тогда Ицхак с шаловливым выраже-

нием лица вынес нам кассеты с уроками по « Тании»

(«Тания» — основная книга по мировоззрению Хабада, её автор — рав Шнеур-Залман из Ляд). Ицхак вставил

одну из них в магнитофон и включил его, — возможно, проверяя нашу реакцию. Он сиял. Йеуда с негодовани-

ем потребовал выключить магнитофон. Ицхак, улыба-

Ицхак уже не говорил о р. Натане с издёвкой, а при-

мерно так: «Я понимаю, что рав Натан хотел бы прийти

сюда преподавать „ Танию“, и я, в принципе, не имею ни-

чего против, но ведь у нас разные шитот (в данном

контексте: мировоззренческий подход), и потому это

Один раз Ицхак высказался о р. Натане с плохо

скрываемым восхищением. Это было тогда, когда к р.

Натану приехал пожилой шохет и менакер 1. Этот шо-

хет рассказал Ицхаку, что р. Натан встает очень рано —

задолго до амуд hашахар 2 и изучает Тору. «Так что

Ицхак всегда проводил различие между Хабадом как

философской системой и частью Торы (перед которой

в душе преклонялся), и современными хабадниками.

Некоторых из них он считал духовно деградировавшими

из-за неспособности адаптировать в своих душах тот вы-

сокий духовный свет, который несёт в себе учение Хаба-

да. Подобное отношение находило выражение в таких

его высказываниях: «Хабадник — значит, врёт», или

«В наше время появились „кашерные формы“ различ-

ных деструктивных явлений, в том числе современный

Хабад: в его рамках ты можешь, не изучая Тору, оста-

ваться якобы „кашерным“ евреем». Кстати, Ицхак и се-

бя, и Гершона П. иногда в шутку называл «хабадника-

ми». Так, однажды он сказал Гершону: «У нас в Бейт-

мидраше есть только два хабадника — ты и я!» Среди

всех нас Гершон, наверное, был самым рьяным антиха-

бадником. Ицхак же имел в виду то, что они оба отлыни-

Примерно через полгода после назначения рабби

Натана до нас донёсся слух, что вскоре в наш город

1 Шохет — резник, специалист по еврейскому ритуальному забою

скота; менакер — специалист по извлечению запрещенных в пищу

2 Амуд hашахар — первый столб дневного света, за 72 минуты перед

приедет большой хабадский талмид-хахам (знаток То-

ры) — рав Мордехай Г. В первую же субботу после его

приезда я как раз был в синагоге. Рабби Натан и все

присутствовавшие очень тепло приветствовали р. Мор-

дехая. Он мне понравился — приятный, спокойный та-

кой. Не в пример р. Натану, к которому я иногда даже

боялся подойти, опасаясь его вспыльчивости. Я предпо-

лагал, что, быстро переметнувшись в Бейт-мидраш, я, по сути, его «предал»; ведь первым, к кому я обратился

в городе по религиозным вопросам, был именно он.

Мне казалось, что р. Натан был на меня в обиде, и под-

сознательно я чувствовал вину перед ним. Но мы при-

надлежали к разным поколениям: он был из поколения

моих бабушек — единственный из настоящих местных

довоенных религиозных евреев, которых мне удалось

увидеть! Но у этого аспекта была и обратная сторона: принадлежность к разным поколениям способствовала

возникновению у меня ощущения, что р. Натан не спо-

Долгое время у меня сохранялось впечатление, что р.

Мордехай приехал в качестве помощника р. Натана. На-

до отметить, что имидж большого талмид-хахама так

и закрепился поначалу в моём сознании, и я думал, что

р. Мордехай гораздо больший талмид-хахам, чем р. На-

тан. Ицхак и Йеуда, понятно, их обоих в наших глазах

отнюдь не возвышали. Несмотря на это, как гром средь

ясного неба прозвучало для меня сообщение Ицхака, произнесенное им с довольным видом, что р. Натан с р.

Мордехаем между собой «поцапались». Я не поверил —

настолько это выглядело дико и нереально в моих гла-

зах. «Очередная ицхакова сплетня», — подумал я.

Всё же из любопытства я спросил Ицхака, на какой же

почве они рассорились. «Из-за денег, понятное дело», —

поглаживая бороду, ответил он. Подобный ответ ещё

более усилил моё недоверие к его словам. Однако впо-

следствии мне, к сожалению, пришлось удостовериться, что разрыв между р. Натаном и р. Мордехаем на самом

Когда р. Натан умер, возник вопрос о новом глав-

ном раввине Риги. По еврейскому Закону, в опреде-

лённых случаях пост от отца переходит к сыну, но в данном случае кандидатуру сына р. Натана — р.

Менахема — отмели сходу. В конце концов, порешили, что будет два главных раввина — р. Мордехай и р.

Арье Б., в прошлом помощник и заместитель р. Натана.

Согласно уставу религиозной общины предполагалось, что они должны быть подчинены «двадцатке». Реб Арье

не смог выдержать такого беззакония, когда раввинами

руководит нерелигиозная «двадцатка», и благополучно

уехал в Израиль, оставив р. Мордехая главенствовать

В один прекрасный день Ицхак сообщил нам, что

фамилия «секретарши» синагоги Нины Михайловны —

Мамедова. «Но с еврейством у неё всё в порядке», — до-

бавил он. Я же никак не мог сообразить, каким образом

Нина Михайловна Мамедова может быть еврейкой.

К тому же внешне она походила скорее на татарку.

И вдруг я вспомнил, что, когда в детстве ходил в си-

нагогу за мацой с сестрой бабушки, Хаей-Сорой Лейбов-

ной, она обратилась там к какой-то женщине на идише.

Женщина ответила по-русски: «Что?!», так удивившись, будто к ней обратились по-китайски. Сестра бабушки по-

том удивлялась: «В синагоге разговаривают по-русски, а не на идиш?!» Тут я вспомнил: это был голос Нины

После моего отъезда в Израиль по поводу Нины Ми-

хайловны в синагоге разгорелся скандал: р. Мордехай

утверждал, что она гойка, а р. Натан — что она прошла

гиюр у раввина рижской синагоги советского периода, реб Гершона.

Уже после смерти Ицхака его вдова Хана рассказала

мне об одном из гиюров, проведенном рабби Гершо-

ном. Это был гиюр латышки Инары, жены Артура У., ко-

торый стал первым баал-тшувой Риги в последние годы

брежневской стагнации. По рассказам Ицхака, этот ба-

ал-тшува женился на Инаре с его одобрения. Когда Ар-

тур обратился к Ицхаку (тогда — Владимиру Петровичу) за советом: «Стоит ли на ней жениться?», Ицхак посмот-

рел, как Инара моет пол, и, выражаясь его же словами,

«по её заднице определил: „Будет хорошая еврейка!“», и сказал Артуру: «Женись!» Кстати, в Израиле Ицхак

не прекращал контакты с Артуром и Инарой, хотя, как

обычно, за глаза высказывал мне, что он о них думает

на самом деле. Об Артуре он говорил: «Он прикован

к инариным сиськам». А об Инаре: «Ленивая лабзда (это

оскорбительная кличка, которой некоторые русские

между собой называли латышей); будучи наркологом

по специальности, она не стала подтверждать свой ди-

плом в Израиле. По утрам она встаёт, отправляет детей

в школу и детсад, потом курит, пьёт кофе и опять ложит-

Инара прошла гиюр у рабби Гершона, вышла замуж

за Артура, у них родились дети. Но, согласно рассказу

Ханы со слов Инары, когда семья приехала в Израиль, в раввинате у неё спросили: «Сколько человек присут-

ствовало при твоём гиюре?» Инара ответила: «Только

реб Гершон». «Тогда, — сказали ей бородатые равви-

ны, — ты и твои дети должны „окунуться“ (то есть прой-

ти гиюр) заново». По еврейскому закону, при гиюре

обязательно должны присутствовать трое, а не один или

два раввина. В противном случае гиюр считается недей-

«Значит, — заключил я, — даже если и правда то, что

Нина Михайловна прошла гиюр у реб Гершона, этот ги-

Малый зал Рижской синагоги (2015 г., после капиталь-

Интересна история, как она пришла в синагогу. Нина

Михайловна рассказала моему другу Рахмиэлю Н., что

когда-то она влюбилась в еврея. Родители этого её воз-

любленного, по её словам, были категорически против

их возможного брака. И она, чтобы доказать им, что она

«не лыком шита», «ударилась в синагогу». С той же це-

лью самоутверждения она в своё время защитила канди-

датскую диссертацию на тему «Колхозное хозяйство».

Ещё о Нине Михайловне. В 1990 году, сразу же по-

сле летнего лагеря «Бней Акива», который организовал

мой брат, я попал на семинар «Бней Тора». Оба меро-

приятия проходили на латвийских курортах, но на се-

минаре было изобилие кашерной еды, чего никак

не могу сказать про скудное питание в лагере «Бней

Акивы». Однажды я повёз молодого русскоязычного

преподавателя семинара Элишу Г. в город, в синагогу.

Нина Михаловна попросила у него привезти с семина-

ра кашерное мясо. Он ответил в том духе, что постара-

ется. Понятно, мяса никакого она не увидела. Но позд-

нее Нина Михайловна, когда я приводил в синагогу

новых «экскурсантов», не раз напоминала, как её «об-

Через несколько лет я встретил Элишу в Израиле

и напомнил ему про историю с мясом. Он сказал, что на-

чисто ничего такого не помнит. Я ему поверил, потому

что не вспомнил он и меня. А вообще-то, всё к лучшему: ведь зачем гойке кашерное мясо-то?

Был период, — в году примерно 1993-м, — когда я

ходил в синагогу утром на молитву каждый день. Дело

было летом, и Бейт-мидраш по утрам был закрыт. По-

сле молитвы я оставался в синагоге, чтобы поучить Тору.

Несколько раз рабби Натан предлагал мне позавтра-

кать, но я вежливо отказывался. Как выяснилось позд-

нее, не зря — бишулей нохрим 1 Нины Михайловны всё-

Я замечал, что в синагогу приходит и молится

в тфиллине человек нееврейской внешности, разгова-

ривающий со старичками только на латышском, причём

с сильным английским акцентом. Я подумал: «Что за ди-

ковинка такая, прозелит, что ли?» Познакомился же я

1 « Бишулей нохрим» (иврит) — пища, приготовленная неевреем, и в связи с этим запрещенная еврейским Законом для евреев.

Обычно на Суккот мы строили сукку (специальный

шалаш, который сооружают перед осенними праздника-

ми, и в котором евреи обязаны совершать трапезы

на протяжении праздника) во дворе у Нелли Т. Она

с мужем и детьми гостеприимно принимала нас на пер-

Нелли была деятельной активисткой еврейского дви-

жения. По натуре очень приятная и общительная, она

бесплатно проводила уроки иудаизма для женщин и вся-

чески помогала Ицхаку в работе с ними. Одно время

она фактически выступала в роли «раббанит». (Рабба-

нит, или на идише «ребецн», — жена раввина, которая

обычно проводит просветительскую и благотворитель-

ную работу среди женщин своей общины). Но малая ак-

тивность её мужа в работе Бейт-мидраша наводила ме-

ня на предположение, что на самом деле он не является

религиозным, а просто исполняет причуды своей жены.

Я отгонял от себя эти мысли, но, к сожалению, через

несколько лет выяснилось, что они имели основания.

Сын Нелли, которого Ицхак послал, вместе с ещё одним

еврейским мальчиком, в йешиву в Америку, спустя неко-

торое время вернулся и бросил исполнение заповедей, загулял с гоюхой. Нелли тоже прекратила соблюдать ре-

лигиозные правила жизни. Однажды она намеревалась

передать что-то Ицхаку. Проезжая мимо Бейт-мидра-

ша на машине, она попросила Ицхака спуститься вниз, так как Бейт-мидраш находился на последнем этаже.

Ицхак сказал ей: «Ну, так сама подымись наверх!» Она

ответила: «Я в шортах, и твоим ребятам нельзя смотреть

на мой неприличный вид». «Моим ребятам нельзя, а мне

Сукка, которую построили ученики Бейт-мидраша

Как бы там ни было, в тот праздник возможности по-

строить сукку во дворе у Нелли уже не было. В Суккот

вечером я помолился дома, взял с собой две собствен-

норучно испеченных булочки, кусок жареной рыбы

и винегрет, и пошёл кушать в сукку, которая стояла

во дворе синагоги. Ходить по вечернему городу

не очень-то приятно и даже небезопасно, но другого вы-

хода не было. Ицхак в тот раз вообще проигнорировал

заповедь кушать в сукке в первую ночь Суккот. Пойти

в синагогу не позволила ему гордость. А жаль, ведь идти

по ночному городу вдвоём мне бы было гораздо прият-

Я пришел в сукку, а там сидел р. Натан и тот амери-

канский господин, которого я видел по утрам молящим-

ся. Рабби Натан предложил мне присоединиться к их

трапезе. Когда он просил в такой форме, без характер-

ной для него напористости, — я не мог отказать. Я по-

шёл омывать руки. Вернувшись, я не застал рабби Ната-

на, он отлучился куда-то. Я произнёс благословение

на хлеб, и мы с американским господином начали бесе-

довать по-английски. Но потом вдруг сообразили, что

мне не надо ломать свой язык, ибо мы можем спокойно

Возвратился рабби Натан. Мы очень мило покушали, беседуя втроём по-латышски. Р. Натан говорил на этом

языке не блестяще, с еврейским акцентом и несколько

по-довоенному старомодно, что, впрочем, некоторым

даже нравилось. Ицхак ехидно замечал по этому поводу:

«Евреи постоянно мне говорят: „Когда рабби Натан уже

перестанет выступать по телевизору на своем корявом

языке? Нам стыдно его слушать!“». Не думаю, что Ицхак

владел этим языком намного лучше, чем р. Натан; к то-

му же Ицхак не мог скрыть свой русский акцент, в то

время как рабби Натану ничего не надо было скры-

вать — от его еврейского акцента исходил аромат дово-

енной независимости. Помню, что основной темой раз-

говора был Раши, который написал, что все языки мира

К слову, я однажды был свидетелем того, как р. На-

тан писал по-русски — практически в каждом слове он

делал орфографические ошибки. Это, однако, не поме-

шало ему написать книгу рассказов на русском языке.

После праздника я спросил р. Натана: «Этот госпо-

дин — гер?» «Да, да», — уверенно ответил р. Натан. Я

не унимался: «А где он проходил гиюр?». «Не знаю», —

как будто отмахиваясь от мухи, ответил р. Натан. Я почув-

ствовал, что имею дело с не очень серьёзным человеком.

Впоследствии я узнал, что американским господином

был адвокат и бизнесмен Александр В., впоследствии он

создал «Фонд еврейской взаимопомощи». Насколько

мне известно, никакого гиюра он не проходил, но утвер-

ждал, что его мама была еврейкой, удочерённой местной

семьей. По моим сведениям, когда у прихожан синагоги

возник вопрос о его происхождении, никаких серьёзных

доказательств своего еврейства он рабби Натану

Как я уже писал, у Бейт-мидраша была большая

проблема с набором учащихся. На объявления отклика-

лось очень мало евреев. Те немногие, которые «клевали»

на объявления, «покупались» на иврит — это были, как

правило, евреи, которые готовились к отъезду в Изра-

иль. Бесплатные индивидуальные уроки иврита на высо-

ком уровне — это в точности то, что их интересовало.

Однако, в качестве обязательной нагрузки им предлага-

ли также и индивидуальные занятия по религии; каждо-

му — что-то своё, в зависимости от того, что решал Ицх-

ак. Как правило, эти люди с приближением отъезда

в Израиль благополучно исчезали из Бейт-мидраша, так и не став религиозными.

Другая категория — те, которые «клевали» на стипен-

дию. Как правило, это были евреи, жившие в очень стес-

нённых материальных обстоятельствах. Например, семья

Й., вся целиком в течение нескольких лет стала религи-

озной. Мать, хотя и имела высшее образование, нигде

не работала. Отец не имел высшего образования и в со-

ветское время работал на заводе; но у него была спо-

собность к изучению языков, и он, не имея диплома, да-

вал частные уроки английского. Учеников, однако, было

мало. После развала Советского Союза многие заводы

закрылись, и он остался без работы. Денег на существо-

вание этой семье катастрофически не хватало.

В семье было два сына. Младший, Давид, считался

«уличным шалопаем», что для рижских евреев нехарак-

терно. Старший, Гриша, смазливый молодой человек, какое-то время работал продавцом в мясном магазине.

До прихода в Бейт-мидраш они посещали какие-то бап-

тистские собрания. Но мама привела и сыновей, и свое-

го мужа в Бейт-мидраш, то есть, по сути, именно она

стала инициатором этого святого начинания.

Несмотря на то, что с Ицхаком братья постоянно

конфликтовали, через некоторое время они оба стали

религиозными. В своих конфликтах с Ицхаком они

нередко пытались использовать меня в качестве «буфе-

ра», и в какой-то степени им это удавалось. А через

несколько лет стали в той или иной степени религиоз-

Семья жила в страшной бедности. Как мне рассказа-

ла Нелли, побывавшая там, у них дома была ужасающая

грязь, по квартире ходили крупные тараканы, дети спа-

ли без постельного белья. Ицхак решил за свои деньги

сделать в их квартире ремонт. Несколько мастеров, при-

глашённых Ицхаком, на середине работы отказывались

и уходили. Как рассказал мне Ицхак, один из них не вы-

держал, когда наткнулся на обнаруженное в залежах за-

пачканное нижнее бельё. Наконец Ицхаку удалось уго-

ворить пожилого порядочного мастера-латыша, который

и завершил ремонт. С моей точки зрения, это был

немыслимый, фантастический хесед (акт милосердия), который семья в полной мере так и не оценила. Вероят-

но, они подумали, что Ицхак делал им ремонт

Но к чести этой семьи будет сказано, что их конфлик-

ты с Ицхаком не влияли на их религиозность. Во многих

других случаях, когда люди начинали конфликтовать

с Ицхаком, они параллельно прекращали и соблюдать

заповеди. Вся семья Й. приехала в Израиль. Оба брата

создали еврейские семьи. Когда старший вышел на ши-

дух (встреча с девушкой, назначенная при посредниче-

стве сватов) со своей будущей женой, та восторженно

рассказала своей подруге: «Меня познакомили с киноак-

тёром!» После женитьбы он стал одеваться по моде

иерусалимских ультраортодоксов и потому утратил свой

Братья Й. привели в Бейт-мидраш своего двоюрод-

ного брата по отцу — Якова К., и двух двоюродных бра-

тьев по матери — Женю и Аркадия Л. Все трое со време-

нем тоже стали религиозными и впоследствии создали

А вообще отношения Ицхака с братьями Й. напо-

минали мне перманентное соревнование. Ицхак кор-

мил учеников Бейт-мидраша обедами, в определённые

периоды ему приходилось самому выполнять обязанно-

сти повара. Кроме того, Ицхак знал о невыносимой

экономической ситуации в семье ребят и платил им

небольшую стипендию. Стипендии он платил всем уча-

щимся Бейт-мидраша; во-первых, почти у всех были

экономические проблемы, а, во-вторых, выдача стипен-

дии давала Ицхаку основания держать учеников

«в ежовых рукавицах». Всё это он продолжал делать

и тогда, когда регулярного субсидирования уже не по-

ступало; и потому нарушения дисциплины он воспри-

нимал очень остро — как личное оскорбление.

Братья Й. жили на другом конце города и регулярно

опаздывали в Бейт-мидраш. Ицхак сказал мне: «Гриша

просыпается поздно и понимает, что в Бейт-мидраш он

уже опоздал. Но к часам одиннадцати-двенадцати у него

разыгрывается аппетит, а дома в рот положить нечего —

и поэтому выхода нет: надо ехать в Бейт-мидраш!»

В конце концов, Ицхаку всё это надоело. В один пре-

красный полдень раздался привычный звонок в дверь.

Ицхак подошёл, что-то спокойно объяснил Грише, а по-

том захлопнул дверь — и Гриша поехал обратно домой.

Однажды Ицхак положил на стол бананы. Через

некоторое время он обнаружил, что бананы исчезли.

Ицхак рассвирепел и начал расследование. Чем оно за-

Однажды Ицхак с Йеудой посетили квартиру семьи

Й.; по всей видимости, нужно было провести очеред-

ную воспитательную беседу. В середине беседы Йеуда

заметил пепельницу, которая некоторое время назад

непонятным образом исчезла из Бейт-мидраша. Йеуда

воскликнул: «Это же наша пепельница!» Отец семей-

ства отреагировал: «Ну, а что такого: ребенок поиграл-

ся!» Йеуда схватил пепельницу, — и духу его не было

в этом доме. Рассказывая об этом, Ицхак с презрением

сказал: «Если бы такое произошло с моим сыном, я бы

извинялся, бился бы лбом об пол, я бы не знал, куда

деваться от стыда, а тут — нате вам: „Ребёнок поиграл-

Всем ученикам было строжайше запрещено гово-

рить кому-либо, сколько человек посещают наш Бейт-

мидраш. Нередко бывало, что наши конкуренты живо

интересовались этим вопросом. Ицхак и Йеуда приду-

мали формулировку, которой следовало всякий раз от-

вечать: «Мы евреев не считаем»; намекая этой фразой, что еврейским Законом запрещено пересчитывать ев-

реев. Такая отговорка обычно раздражала спрашиваю-

щих. Однажды такой любопытствующий, получив

от меня подобный дежурный ответ, саркастически из-

рёк: «Это за кого вы их не считаете — за людей, что ли?» Отвечая подобным образом, мы выглядели, как зомби; — ну, в определённой степени мы таковы-

Моя мама познакомилась с женой бывшего главного

детского психиатра республики Евгения Зальцмана. Это

человек удивительной судьбы: ребёнком пережил гетто, потом ГУЛАГ, а когда освободился — уже взрослым че-

ловеком! — добился, чтобы ему позволили поступить

в вуз. Обо всём этом можно прочесть в книжке его вос-

поминаний. Несломленный, не потерявший веру в лю-

дей, неизменно вызывавший к себе большое уважение

и доверие со стороны коллег и пациентов, этот скром-

ный человек достоин самого искреннего восхищения.

Моя мама предложила, чтобы его сын стал посещать

Бейт-мидраш, на что психиатр отреагировал отрица-

тельно: «Я слышал, что там обрабатывают мозги внуше-

нием, гипнозом». Вот такие слухи ходили в городе про

В противовес своему авторитарному стилю в отно-

шениях с учениками, к своим дочерям Ицхак относился

куда более терпимо и щадяще. К примеру, средняя

дочь Ицхака училась в старшем классе религиозной

школы «литовского» направления «Бейт-Яаков» и изъ-

явила желание перейти в хабадскую школу —

не по идеологическим причинам, а потому, что там бо-

лее высокий уровень преподавания светских предме-

тов. Ицхак не возражал и, несмотря на свою принципи-

альную антипатию к хабадникам, даже пошёл вместе

с супругой, на собеседование к директору этой школы.

Потом он, посмеиваясь, рассказывал, что в спорах

по учебным вопросам между его старшей и средней

дочерьми ученица хабадской школы неизменно выхо-

Ицхак был, безусловно, харизматичной личностью.

Несмотря на то, что в Торе он был неучем (может, за всю свою жизнь он выучил лишь каких-то полторы

страницы Гемары), и реально в Бейт-мидраше ничего

не преподавал, само его присутствие там и отдельные

реплики, порой короткие, оказывали на нас ощутимое

влияние. Возникало притяжение к Ицхаку, своего рода

зависимость от него. Когда он уезжал в Израиль, в моей

душе возникло какое-то чувство пустоты, хотелось, что-

бы он поскорее вернулся обратно. Йеуда не мог воспол-

нить этот вакуум, хотя фактически обучением занимался

именно он. Наверное, и он сам чувствовал себя неуве-

ренно во время отсутствия Ицхака, но умел это скры-

Однако это только одна сторона медали. В началь-

ный период моего обучения, когда Ицхак почти не по-

являлся в Бейт-мидраше, по поводу него не возникало

никаких вопросов. Но когда он туда переехал и стал по-

стоянно маячить перед глазами, я невольно спрашивал

себя: «А он-то — что он тут делает?» Учить он вроде ни-

кого не учил, да и сам постоянно сокрушался по поводу

того, что он неуч, что если бы были деньги, он бы при-

гласил в Бейт-мидраш преподавателей, и эти препода-

ватели прежде всего должны были бы заниматься с ним, 112

что Йеуда обещал с ним заниматься и не выполняет сво-

У меня возникала подсознательная мысль: «А с ка-

кой стати, собственно, этот бездельник и неуч здесь ко-

мандует? Вот я уже столько знаю, я по сравнению с ним

уже почти гаон (в данном контексте — гений, облада-

тель энциклопедических знаний); что он мне тут будет

указывать, составлять расписание и руководить?» И если

этот аспект начинал превалировать над желанием под-

чиниться его харизме, Ицхак это чувствовал и реагиро-

И я «на своей шкуре» ощутил методы, которые при-

менялись в подобных ситуациях. Как гром средь ясного

неба Йеуда сообщил мне, что «за недостойное поведе-

ние мне объявляется отпуск на обдумывание». Не пом-

ню, сколько времени длилось это обдумывание, неделю

или больше, но оно для меня было очень тягостным. То-

гда я еще не вполне умел учиться самостоятельно, да

и еврейских книг у меня дома почти не было, а жажда

учить Тору была огромная. Хотя к тому времени я уже

учился в светском вузе, тем не менее, я всегда видел

своё основное место учёбы именно в Бейт-мидраше, и без него чувствовал себя как будто лишённым кисло-

Каким же счастьем был для меня телефонный звонок

Йеуды с приглашением вновь посетить Бейт-мидраш.

Он мило объяснил, что моё «раскаяние» благосклонно

принято во внимание. Я действительно чувствовал себя

виноватым и раскаявшимся, но не понимал толком, за что конкретно был наказан. По-видимому, санкции

последовали из-за невербально уловленных изменений

в моей психологической ориентации, а формальным об-

винением, высказанным мне Йеудой, была какая-то

чушь, вроде: «Ты высказывался плохо о гоях»; и воз-

можно, ещё что-то, чего я уже не помню. Я ведь тогда

Впоследствии я узнал, что не единственный оказался

жертвой подобных санкций. На некоторых они, к сожа-

лению, подействовали самым отрицательным образом: кто-то Ицхака и Йеуду стал ненавидеть, кто-то покинул

Бейт-мидраш, а кто-то и вообще прекратил соблюдать

В другой раз я подвергся «атаке» года через два, ко-

гда собрался в поездку на лето в израильскую йешиву.

В один из шабатов я был «вызван на ковёр» в кабинет

Ицхака. Ицхак в присутствии Йеуды только начал «ка-

тить на меня бочку», как я встал, направившись к выхо-

ду, и сказал: «Мы с вами видимся в последний раз, и слушать ваши гадости я не желаю!» От неожиданности

Ицхак моментально сник и взял свои слова обратно; его

лицо из злобно-каменного превратилось в по-человече-

На этом инцидент был исчерпан, за исключением

ещё одного мелкого эксцесса, который произошел при-

мерно за неделю до моего отъезда. Йеуда, несомненно

по поручению Ицхака, заявился ко мне домой с требо-

ванием возвратить тфиллин. Я подумал: ведь это можно

было сделать гораздо более интеллигентно; не заявлять-

ся, а позвонить по телефону и вежливо попросить:

«Мы бы тебе были очень благодарны, если бы ты смог

сдать нам тфиллин», — в таком духе. Я почувствовал, как

грубо забирали тфиллин у других, и захотел преподнести

Ицхаку и Йеуде воспитательный урок. Я наотрез отка-

зался возвращать тфиллин, но решил: «Отдам — по сво-

ей воле, а не по хамскому принуждению — в день отъез-

Йеуда, не привыкший к подобным неудачам, по-

бледнел в отчаянии и довольно долго просидел у меня

дома. А я цинично предложил ему, указав на кушетку:

«Можно отдохнуть, прилечь немножко…». И он ушёл во-

Когда я был в Израиле, мама написала мне письмо, в котором, в частности, были следующие слова: «Ицхак

сейчас в Израиле. Искал ли он тебя там? Если ты хо-

чешь, чтобы мы передали привет Ицхаку и Йеуде, то я

это могу сделать. Ицхак о тебе спрашивал до твоего

письма. Он сказал, что, несмотря на последние разно-

гласия, он тебя очень любит». Ицхак, видимо, чувство-

вал, что Йеуда несколько переусердствовал в своем

рвении, исполняя задание отобрать у меня тфиллин, и впоследствии, после моего возвращения из Израиля, приложил немало усилий, чтобы наладить со мной от-

ношения. Думаю, именно он попросил Йеуду извинить-

ся передо мной. Йеуда пригласил меня в свою комнату, и я почувствовал, что он собирается попросить у меня

прощения; мне стало неловко — тут я его опередил

Приехав в Израиль, я благополучно купил себе тфил-

лин. А в Риге Ицхак мне с горечью рассказал: «У Сенде-

ра Л., когда он к нам приехал на летние каникулы, ис-

портились тфиллин. И я ему выдал твои, оставив себе —

в качестве залога — его испорченные. Когда он уезжал

обратно в Америку, я не смог найти этот залог, и Сендер, не получив свои тфиллин обратно, отказался возвращать

Кроме задачи привлечения евреев в Бейт-мидраш, которая с грехом пополам решалась при помощи объ-

явлений и приглашения в качестве учеников родствен-

ников и знакомых, перед Ицхаком стояла также задача

удержания уже существующих кадров. И когда он чув-

ствовал, что ученик решил оставить Бейт-мидраш

и податься в израильскую йешиву, Ицхак обращался

к подопечному с обещанием исполнить его заветное

желание — при условии, что человек останется в Бейт-

мидраше. Причём заветные желания Ицхак, как прави-

ло, угадывал точно: кто-то мечтал о зарубежной поезд-

ке, другой — о суперзнающих преподавателях, тре-

тий — о шидухе (удачном сватовстве), четвёртый —

о работе, а пятый — о деньгах. Ицхак старался вну-

шить, что с его помощью заветная мечта обязательно

исполнится, хотя, как я потом понял, конкретных воз-

можностей для этого у Ицхака не было. Наверное, он

твёрдо верил, что Всевышний поможет. Но когда про-

ходили год-два с момента обещания, а человек за это

время еще не вырос из уровня «шело лишма» 1 в уро-

1 «Не во Имя Небес» (иврит) — благое действие, совершенное

вень «лишма» 2, у него возникало чувство горького

разочарования: «Вот какой, оказывается, обманщик —

Показательным мне кажется случай с рабби Шломо

Н., коллегой Ицхака по русскоязычной израильской йе-

шиве. Как рассказывал мне Ицхак, р. Шломо вычеркнул

его из списка претендентов на квартиры, которые тогда

бесплатно раздавали для аврехим (женатых студентов) йешивы. Хотя Ицхак и не получил квартиру, ему, тем

не менее, выдали некоторую сумму денег на её покупку.

Но Ицхак решил употребить эти деньги для бизнеса, а бизнес не удался, — и эти «лёгкие» деньги оказались

пущенными на ветер. В своём несчастии Ицхак, однако, винил не столько самого себя, сколько рабби Шломо, полагая, что, если бы он получил квартиру, а не деньги, то не пустился бы в авантюру с бизнесом.

Хотя внешне их отношения выглядели дружескими, Ицхак немного побаивался р. Шломо, потому что у того

были возможности Ицхаку навредить. Вероятно, именно

по этой причине Ицхак обещал купить р. Шломо и его

детям квартиры (!) — причём в то самое время, когда

семья самого Ицхака в Израиле снимала жильё. Я пред-

полагаю, что р. Шломо поверил-таки Ицхаку на слово.

В доказательство этого приведу рассказ вдовы Ицхака

о том, что р. Шломо во время траура посетил её всего

на несколько минут, в отличие от других соболезную-

щих. А ведь Ицхак и р. Шломо были друзьями! Я объяс-

2 «Во Имя Небес» (иврит) — благое действие, совершенное из абсо-

нил ей это просто: наверное, Ицхак что-то пообещал

Шломо и своей смертью вызвал у того чувство горького

разочарования. «Действительно, — ответила она, — Ицх-

ак обещал купить ему и его детям квартиры». Как же та-

кой умный человек, как р. Шломо, мог поверить подоб-

ным несбыточным, заведомо фантастическим посулам?

Ицхак пытался параллельно с Бейт-мидрашем зани-

маться также и бизнесом, но постоянно терпел на этом

поприще неудачи. Одно из предприятий он затеял

со своим бывшим соратником по сионистскому «подпо-

лью» — Женей О. Они организовали цех по производ-

ству париков и пригласили туда работать, среди прочих, и жену Йеуды. Но эта фирма просуществовала недолго.

В один прекрасный день Ицхак с Йеудой стали громко

обсуждать в Бейт-мидраше, что Женя, якобы, «оказался

говном». (Впоследствии, когда я спросил Женю, по ка-

кой причине предприятие закрылось, он сказал, что

по объективной причине — внезапно цены на закупку

волос резко возросли. Ицхак же, вероятно, хотел в на-

ших глазах свалить вину на Женю, чтобы не выглядеть

недотёпой). Парики поделили, контору закрыли — и ба-

По рассказам Ицхака, Женя был женат на гойке, до-

чери еврея и нееврейки, но тем не менее он относился

к Ицхаку с пиететом и впоследствии иногда жертвовал

Несмотря на неудачи в бизнесе, Ицхак продолжал

считать себя крупным специалистом в деловой сфере, и твердо верил, что Всевышний в конце концов пошлёт

Последним планом Ицхака, об успехе которого он

мечтал, был проект постройки нового города в Латвии.

Этот город Ицхак намеревался заселить религиозными

евреями, которые себя неуютно чувствуют в Израиле, и обнести его колючей проволокой — так, чтобы, выра-

жаясь его словами, «ни одна шикса 1 туда не проникла».

Ни больше и ни меньше! Этот фантастический план

Примерно за год до того, как Йеуда женился, Ицхак

в той же комнате, где впоследствии поселился Йеуда

с женой. Представляю, какого труда стоило Ицхаку до-

быть все необходимые лицензии! В школе было два

ученика: сын Артура Ш. и ещё один мальчик, родители

которого не ходили в Бейт-мидраш. Не знаю даже, был ли этот мальчик евреем.

Артур Ш. (он женат на еврейке) был у нас в долж-

ности завхоза и больше нигде не работал: он был од-

ним из очень немногих в истории Бейт-мидраша, кому

Ицхак обеспечивал полный пансион. Артур должен

был попутно выполнять разные другие задания; напри-

мер, договариваться об аренде помещения в одной

из городских школ, где Йеуда совместно ещё с кем-то

(скорее всего, это были Нелли Т. и Ривка Л.) давал уро-

Старший сын Артура должен был пойти в первый

класс, и, понятно, Артур не имел ни малейшего желания

отдавать его ни в нееврейскую, ни в городскую светскую

еврейскую школу. Чтобы удержать Артура от отъезда

в Израиль, была реализована вся эта грандиозная идея

«еврейской школы». Наняли приятного пожилого учите-

ля — он преподавал светские предметы, а Артур — ев-

рейские. По правде сказать, пожилой учитель был очень

спокоен и миролюбив — видно, опытный педагог. Когда

он уходил, Артур начинал обучение еврейским предме-

там. Не помню, участвовал ли в этих уроках второй

мальчик, или же Артур преподавал только своему сыну.

Как бы то ни было, я понял, что у Артура не хватало тер-

пения, потому что иногда из школьной комнаты доноси-

Ицхак чувствовал, что Артур всё же намерен уехать

в Израиль, и это его очень расстраивало. Все усилия, по-

траченные на организацию первого класса, пойдут на-

смарку! В личных беседах с учащимися он неоднократ-

но заявлял: «Больше никто у меня такой „санаторий“, который здесь получил Артур, не получит». После отъез-

да Артура в Израиль Ицхак сетовал, что он просил его

хотя бы завершить обучение первоклассников — ведь

оставалось всего несколько месяцев до конца учебного

года! Но Артур не согласился. Очевидно, однако, и то, что перед родителями второго мальчика Артур Ицхака

Позднее Ицхак рассказывал, что Артур накупил це-

лый чемодан новой обуви и повёз его в Израиль: в Из-

раиле, мол, дорогая обувь, чтобы не надо было там по-

купать. Артур сдал его в багаж, и именно этот чемодан

украли! Ицхак с довольным видом заметил: «Я ему пла-

тил свои кровные деньги, которые, по его утверждению, ему были необходимы на жизнь, а он на них, оказывает-

ся, покупал обувь. Но не тут-то было; есть Бог на свете!»

Вообще-то Артур Ш. оказался одним из первых, кого

Ицхак возвратил к тшуве по приезде эмиссаром в Ригу.

Тогда Артур был бригадиром на так называемой комсо-

мольской стройке — молодым людям давали возмож-

ность самим построить себе жилье. Недалеко от центра

города, в районе бывшего еврейского гетто, выросло

огромное уродливое здание, выкрашенное в жёлтый

цвет и, по моему мнению, архитектурно не вписываю-

щееся в окружающий колорит. Рассказывают, что Ицхак

приезжал к Артуру прямо на стройку, чтобы надевать

Преподаватели и ученики еврейского класса, организо-

ванного Ицхаком в помещении Бейт-мидраша на ул.

Бривибас. (Вырезка из газеты «Швут-Ами», апрель

Однажды ученики Бейт-мидраша провели весь

праздник Рош ha-шана (еврейский Новый год) на квартире у Артура. В тот период мы полностью иг-

норировали синагогу и потому молились дома, а трубил

в шофар Йеуда. В этот праздник со мной произошло

нечто, раньше никогда не случавшееся: возникли силь-

ные боли в животе, и большую часть праздника я про-

вёл в туалете. После праздника, благо, всё прошло.

Впоследствии, когда я уже жил в Израиле, я понял

причину того желудочного расстройства. Ицхак мне

рассказал, что жители артурова дома заметили, что они

стали серьезно болеть. Позвали экстрасенсов. Те сказа-

ли, что дом построен на человеческих костях, — в этом

и заключается корень проблемы. Тут вдруг все вспом-

нили, что в место, на котором построили этот дом, бы-

ли сброшены кости евреев, уничтоженных на террито-

рии гетто! Артур, уже находясь в Израиле, рассказал

Ицхаку, что во время строительных работ они действи-

тельно находили и свозили на свалку кости — да про-

стит им Всевышний этот страшный грех! Так что не зря

интуиция подсказала Артуру поскорее покинуть свою

К слову, в Израиле Артур стал преподавателем еврей-

ских предметов в кирувных школах для русскоязычных

детей, а его старший сын — тот самый первоклассник —

несколько лет назад женился на девушке из религиозной

Кроме семьи Артура, в Бейт-мидраше была ещё од-

на еврейская семья — Миши И., которая не получала, однако, от Ицхака никакого пансиона. Миша, инженер-

электрик, в еврейских предметах был туповат и не мог

никому ничего преподавать. Артур утверждал, что Миша

чистокровный еврей, но я не понимал, откуда у него ти-

Интересна история тшувы Миши и его жены. В своё

время они увлеклись христианством. Каким-то чудом

они встретили Ицхака. Тот моментально оценил ситуа-

цию, тут же пригласил Мишину жену на беседу, и после

разговора с Ицхаком она поменяла свою религиозную

ориентацию. Миша ждал её снаружи. Когда Ицхак и Ми-

шина жена вышли, Миша начал было что-то бормотать

Ицхаку про всеобщую любовь и братство, но его жена

быстро закрыла ему рот. За короткое время они оба ста-

ли стопроцентно ортодоксальными евреями. Но и здесь

впоследствии не обошлось без осложнений. Поскольку

Миша с женой не получали от Ицхака никакого пансио-

на, они работали. Жена Миши — по профессии музы-

кальный работник, и она устроилась на работу в город-

скую светскую еврейскую школу. Ицхак с презрением

говорил: «Она учит гойских детей еврейским песням».

Уже тогда было известно, что значительный процент

учеников этой школы — неевреи, родившиеся от сме-

С первым директором этой школы, Хоной Б., у Ицха-

ка, по его словам, «с первого взгляда возникло полное

взаимопонимание». Я недоумевал: «Какое взаимопони-

мание может быть между Ицхаком и старым коммуни-

стом Хоной?» Но теперь, спустя более чем 20 лет после

описываемых событий, мне кажется, что я близок к раз-

гадке. Ещё до знакомства с Ицхаком, на заре перестрой-

ки я слышал, как один из «главных сионистов» нашего

города сетовал на то, что в еврейской школе запланиро-

вано изучать идиш и « лошн-койдеш» («святой язык» —

иврит молитв и Торы), а не современный разговорный

иврит. Сегодня я думаю, что подобная школьная про-

грамма, скорее всего, была составлена в результате вли-

яния Ицхака на Хону. Хона был приятным человеком

и самоотверженным учителем. Но недолго он директор-

ствовал, а идиш исключили из школьной программы

уже в первые годы существования школы. А мысль

о преподавании « лошн-койдеш», скорее всего, вообще

не была претворена в жизнь, даже на короткое время.

Впоследствии Ицхак попытался привлечь Хону к ре-

лигии и убедить соблюдать заповеди. Он послал Артура

Ш. к Хоне на дом давать частные уроки, понятно, бес-

платные. Чем это закончилось, не знаю, но помню, что

Артур, сам мигрант из Украины, как о диковинке расска-

зывал о том, что Хона делает записи в своей телефонной

книжке не по-русски, а на латышском языке. Услышав

Уже в Израиле, когда я с семьёй переехал в но-

востройку в религиозный город, у нас в квартире пона-

чалу были проблемы с электричеством. К нам домой

должен был прийти электрик из компании, построившей

дом. Я открыл дверь и не поверил своим глазам: на по-

роге стоял Миша. Оказалось, что он живёт в этом городе

уже много лет, а свою русскую фамилию сменил на ев-

В этом городе я учился в новом для себя колеле, и оказалось, что среди студентов есть и несколько мо-

лодых русскоязычных парней. Однажды израильский

аврех спросил одного из них, говорили ли у него в се-

мье на идише. Парень ответил, что нет, потому что раз-

говаривать на идише в Советском Союзе было, мол, за-

прещено и опасно. Я спросил этого парня, из какого

города он приехал. Он назвал Ригу! Я взорвался: 125

«В моём родном городе евреи никогда не стеснялись

и не боялись говорить на идише! Более того, летом

в Юрмале еврейская речь иногда затмевала нееврей-

ские языки, что поражало москвичей и других приез-

жих евреев!» Я взорвался потому, что такого унижения

в адрес евреев моего родного города я не смог стер-

петь. Парень был неприятно смущён. И тут я обратил

внимание на то, что он носит такую же фамилию, как

в данный момент Миша, и внешне тоже его напомина-

ет. На следующий день я его спросил: «Ты случайно

не родственник ли Миши?» Тот с неприязненным выра-

жением лица выпалил: «Какое это имеет к тебе отно-

шение?» Но мне подобной реакции было достаточ-

но — это был исчерпывающий ответ на мой вопрос.

Йеуда неоднократно рассказывал нам, каким образом

надо уклоняться от ответа на вопросы следователя КГБ.

Одной из формулировок, которая мне запомнилась, было: «Этот вопрос к делу не относится».

Так я понял происхождение русской фамилии Миши: очевидно, он принадлежал к тому типу евреев, которые

в Советском Союзе боялись еврейства и при первой

представившейся возможности меняли свою фамилию

на русскую. А в Израиле их преследует тот же злосчаст-

ный рок (подсознательная самонастройка): они паниче-

ски боятся, что кто-то начнет (в данной ситуации — на-

прасно) подозревать, что они — гои. Поэтому-то его сын

и был вынужден придумать объяснение тому, почему

у него дома не говорили на идише — ведь подсознатель-

но он страшно боится, что кто-то подумает неладное

Меня очень мучил тот факт, что ребята в Бейт-мид-

раше не обрезаны. Я не понимал, почему Ицхак ничего

не предпринимает, хотя проходит месяц за месяцем? Я

полагал по наивности, что Ицхак ищет моэля, но ни

один из них не соглашается ехать в такую «глушь». Всё

это казалось мне, мягко выражаясь, несколько стран-

ным. Потом я понял, что Ицхак, как и некоторые другие

люди с авторитарным складом характера, способные

в экстремальных ситуациях моментально предпринимать

правильные действия, в повседневной жизни нередко

раздираемы мучительной неуверенностью в принятии

судьбоносных решений. Беспомощность, с которой Ицх-

ак уклонялся от организации брит-милы (ждал, навер-

ное, что сам рош-йешива всё сделает — договорится

с моэлем, заплатит ему и прочее), на самом деле заслу-

Единственный раз Ицхак всё же отважился послать

учащихся на религиозный семинар, который происхо-

дил в Подмосковье и был организован известной йеру-

салимской йешивой. Поехал я вместе с несколькими но-

выми учениками, из которых впоследствии в Бейт-

мидраше никого не осталось; сразу после семинара

На дороге от железнодорожной станции до пансио-

ната «Ласточка», где размещался семинар, нас подсте-

регли местные хулиганы и потребовали деньги. Мы от-

казались подчиниться, и только они «подняли на нас

свои ноги», как один из наших показал им свой паспорт, где была написана национальность «русский», — и его

не тронули. Я же решил прекратить это безобразие

и предложил им несколько латвийских купюр (грошо-

вых!). Мразь-придурки вылупили на купюры свои глаза-

стекляшки, взяли их и испарились. Я и по сей день вспо-

минаю этих ребят с благодарностью за то, что они так

Через несколько дней мы поняли, что оказались да-

леко не единственными жертвами местной банды. Та же

участь постигла и других ребят, которые проделывали

пеший путь от станции к пансионату. Я спросил одного

из семинарских раввинов: «Почему вы не встречаете

новоприбывших на вокзале?» Тот раздражённо ответил:

«А что, по-твоему, мы можем всех встречать?» «А-а, —

подумал я, — подлая ты тварь, а ещё раввином называ-

ешься! Мы для тебя лишь пешки-тараканы». Но вслух

ничего не сказал — уж больно был я в тот момент слом-

Стали обсуждать, что делать. Группа «боевых» гор-

ских евреев решила самостоятельно подстеречь хулига-

нов и показать им, где раки зимуют. Трусы-раввины

стали их отговаривать: у нас, мол, мирная религия.

«Придурки, — подумал я. — Вас, раввинов, возят

на автомобилях, так для вас религия — мирная, а как

быть нам? Встречайте нас, обеспечьте нам охрану, то-

гда и для нас религия будет мирная!» Нееврей-охран-

ник, непонятно для чего нанятый, стоял посередине

лагеря с полyавтоматом, неизвестно что и от кого за-

щищая, и тоже рассуждал: «Как вы можете пойти кого-

то бить, ведь вы же говорите, что ваша религия мир-

ная?» В конце концов, горские евреи никого не послу-

шались и пошли бить хулиганов. Так беспорядки пре-

На семинаре происходили вещи, мне непонятные: утром там учили Тору и «охмуряли», а вечером показы-

вали видеофильмы-боевики, в которых били и убивали.

Я спросил русскоязычного студента, который приехал

в качестве мадриха 1: «Что здесь происходит?» Тот отве-

тил, что тоже удивлён, но, кажется, слышал, что рабба-

нит, жена рош-йешивы, вроде бы сама проверяла филь-

Теперь я понимаю, почему все рижане, которые по-

ехали со мной на семинар, затем покинули Бейт-мид-

раш. Можно плясать в исступлении и петь «Тора, Тора», можно громогласно вещать умные слова — всего этого

было на семинаре вдоволь; но, не имея в первую оче-

редь элементарного человеческого подхода, латвийского

еврея приблизить к Торе невозможно. Правда, из рос-

сийских евреев было немало таких, которые на том се-

минаре сделали тшуву (среди них был и молодой сту-

дент Академии художеств из Челябинска Элияhу Левин, который впоследствии станет руководителем венской

йешивы ). Однако они, в отличие от нас, не-россиян, 1 Групповода; нечто вроде вожатого в пионерском лагере.

не привыкли к щепетильности — и никакого подвоха

не почувствовали. А я понял, что Ицхак абсолютно прав, избегая подобных мероприятий. Однако в данной ситу-

ации он по непонятной мне причине повел себя иначе, и в этом проявилась потрясающая ашгаха пратит 1, о чём и расскажу.

На семинар пригласили трех моэлей из Англии, кото-

рые делали там желающим брит-милу (обрезание). Я

понял: это судьбоносный момент. Набравшись смело-

сти, я обратился лично к каждому из них с убедительной

просьбой приехать к нам в Бейт-мидраш для соверше-

На самом же деле я не верил, что из этого что-то по-

лучится. Ну, чего стоит приглашение безвестного моло-

дого парнишки? Я думал, что просто выполняю свой

долг: предпринять всё, что в моих силах, чтобы рижские

евреи сделали брит-милу. Мы ведь в Бейт-мидраше

считали себя «пупом земли», освящающим наш город

изучением Торы и соблюдением заповедей! А какой же

мы еврейский «пуп» без обрезания? Всё же мне показа-

лось, что мой сносный английский, религиозность и ев-

рейская искренность, с которыми я обратился к моэлям, пришлись им по нраву.

Я уже про семинар почти забыл, но где-то через пол-

года у меня дома вдруг раздался телефонный звонок: звонил доктор Сифман, главный моэль Лондона — один

из тех троих. Я не верил своим ушам. Доктор Сифман со-

бирается к нам приехать, причём за свой счет и совер-

шенно безвозмездно! Моему счастью не было предела.

У доктора Сифмана была только одна просьба: сооб-

щить также и рабби Натану о его приезде, чтобы, если

и у него тоже есть претенденты на брит-милу, и их заод-

но можно было бы обрезать. Однако именно эта, вро-

де бы безобидная просьба и была для меня самой труд-

ноисполнимой. Я это хорошо понимал, и потому решил

Доктора Сифмана я заверил, что его просьба будет

обязательно исполнена. Ицхаку и Йеуде я сообщил

о радостной новости, ничего не говоря об этой прось-

бе. Они стали готовиться, приглашать на брит-милу

ещё кого-то из числа тех, кто не ходил в Бейт-мидраш, составлять списки. Когда всё было готово, буквально

за неделю до приезда д-ра Сифмана, я набрался дерзо-

сти (другого выхода не было!) и передал Ицхаку прось-

Ицхак наотрез отказался её выполнить. Звонить раб-

би Натану?! Это было ниже его достоинства. Между на-

ми возник глухой конфликт. Но отступать я не мог: если

я не исполню просьбу доктора Сифмана, будет более

чем некрасиво. Уважаемый моэль проявил немыслимое

чудо праведности и, приняв приглашение какого-то

неизвестного паренька, безвозмездно собрался в во-

сточноевропейскую глушь. А мы из-за порочной спеси

не можем исполнить его элементарную просьбу? И во-

обще, чисто по-еврейски, разве может какой-либо рас-

чёт или обида встать преградой перед зикуй hа-рабим 1?

1 Зикуй hа-рабим (иврит) — честь и заслуга удостоить многих людей

Но Ицхак был неумолим. Он, как обычно бывало

в таких случаях, «ушел в отключку», то есть стал недося-

гаем. И вдруг меня осенило. ведь доктор Сифман

не просил, чтобы именно я или Ицхак сообщили рабби

Натану о его приезде. Он попросил, чтобы рабби Ната-

ну стало известно об этом, а кто сообщит, — заключил

я, — это неважно. Ицхак и Йеуда отказались звонить

рабби Натану. Если же позвоню ему я, то мало того, что

с Бейт-мидрашем я смогу попрощаться — это полбеды: брит-мила важнее моих личных интересов. Самое

страшное, что может случиться — то, что когда доктор

Сифман приедет, Ицхак может послать его на все четы-

ре стороны; и этого я боялся больше всего!

И тут Всевышний осенил меня потрясающей идеей.

Я попросил своего папу, чтобы он позвонил рабби На-

тану и — желательно не своим голосом (условие не обя-

зательное, потому что они и так не были знакомы) —

сказал ему следующее: «Моему внуку надо сделать обре-

зание. Я слышал, что к Ицхаку в Бейт-мидраш приезжа-

ет моэль. Можно ли у него сделать обрезание, это будет

Папа исполнил роль мастерски, картавя и имитируя

(надеюсь, что не утрированно) местечковый еврейский

акцент — никак не опознаешь, что говорил мой папа!

Рабби Натан ответил, что ни в коем случае нельзя

у Ицхака делать обрезание. «Приходите ко мне, и мы всё

На следующий день я позвонил в Бейт-мидраш.

Из того, что поднял трубку не Йеуда, а Ицхак, я понял, исполнения заповеди.

что рабби Натан им уже звонил. «Делай, что хочешь, —

сказал Ицхак отрешённо, — меня раздавили. Я раздав-

Рабби Натан предложил, чтобы брит-милу делали

в Еврейской больнице, и договорился с медсестрой, что-

бы та ассистировала. Мой папа помог найти в центре го-

рода квартиру для д-ра Сифмана и его жены; даже

за съём квартиры д-р Сифман заплатил сам — он ничего

Но я всё равно боялся, что люди не придут. Поэтому

я попросил у Йеуды список, чтобы за день обзвонить

всех претендентов — и наткнулся на глухую стену. Йеуда

наотрез отказался выдать или продиктовать мне список.

Начался новый виток эскалации отношений: я неодно-

кратно повторял звонки со своей назойливой просьбой.

Наконец, прилетел доктор Сифман, и в назначенный

день всем, кому было запланировано, он сделал брит-

милу. Перед самым началом операций пришел рабби

Натан, принёс кидушный стакан и бутылку виноградно-

го сока, чтобы произнести благословение, как полагает-

ся, после брит-милы — об этом мы, конечно, забыли

позаботиться. Кидуш (иврит — освящение) — специаль-

ное благословение, которое произносят над бокалом ви-

на в субботу. Принято для этого использовать специаль-

ный, чаще всего серебряный бокал или стакан. Рабби

Натан благословил, чтобы с нами был Элияу а-нави ма-

лах а-брит 1 . Было видно, что, несмотря на некоторое

1 «Пророк Элияhу (Илья) — ангел обрезания» (иврит); считается, что его дух посещает святой акт совершения брит-милы.

смущение, р. Натан доволен. Через несколько минут он

Ученик Бейт-мидраша (стоит слева) произносит благо-

словение после обрезания мужчины (стоит справа), приглашенного на брит-милу равом Натаном в первый

приезд д-ра Сифмана (стоит в середине) в Ригу

Йеуда, как обычно, был на высоте — это он привёл

всех «наших» и пробыл в больнице до самого конца

операций, помогая и подбадривая. Потом я узнал, что

не все с лёгкостью согласились на брит-милу, и Йеуде

даже пришлось некоторых уговаривать, прилагая для

этого весь свой недюжинный талант логического убеж-

Позднее Нелли Т. рассказала мне, что причиной

нежелания Ицхака звонить рабби Натану было то, что

к рабби Натану приезжал моэль из Франции, но р. На-

тан не посчитал нужным сообщить об этом Ицхаку, за что тот обижался на р. Натана (и, в принципе, имел

Я же старался не отходить от доктора Сифмана и по-

могал ему, чем мог. Несмотря на сильную усталость, я

чувствовал неземное счастье. Я вновь переживаю это

ощущение и сейчас, когда пишу эти строки. Но я не рас-

сказал д-ру Сифману, чего мне всё это стоило, и, наде-

Впоследствии д-р Сифман приезжал к нам в город

неоднократно, чтобы делать обрезания. Уже после мое-

го отъезда в Израиль Аркаша Л. даже поехал для обре-

зания к доктору Сифману в Лондон. Билеты и всё

остальное оплачивал сам д-р Сифман (!), хотя он

не миллионер. Через много лет Аркаша мне рассказал, что был тогда уверен: именно Ицхак изначально при-

Вообще Ицхак частенько приписывал себе благие

дела, выполненные другими людьми, инициатором ко-

торых он считал себя. В полной мере это его качество

я осознал в следующей ситуации. Когда я учился в из-

раильской йешиве, Ицхак попросил меня достать для

Якова К., одного из учеников Бейт-мидраша, которого

власти попытались призвать в армию, справку из йеши-

вы о том, что он является её студентом. Понятное дело, я выполнил это задание. Благо, это было не сложно, поскольку Яков и так собирался туда на учебу, и адми-

нистрация йешивы была рада его принять и выдала

справку заочно Когда через некоторое время Яков дей-

ствительно приехал в Израиль в йешиву, у меня зашёл

с ним разговор об армии. Ничего не подозревая, я

спросил его, помогла ли ему та справка, которую я до-

стал? Он в недоумении выпучил на меня глаза: «Это

В один из своих последующих приездов в Ригу д-р

Сифман прилетел по приглашению р. Мордехая. Пред-

варительно д-р Сифман любезно мне позвонил и спро-

сил, что для меня привезти из Лондона. Я попросил пач-

ку сыра (ведь кашерных молочных продуктов у нас

не было). Он сказал: «Этого мало. Что ещё?» Отказы-

ваться было неудобно, и я сказал: «Какую-нибудь еврей-

Когда моэль прилетел, я, как обычно, старался нахо-

диться рядом с ним и помогать, чем мог. Вдруг я увидел, что, уже обрезанный, выходит из операционной Денис!

Денис, ученик средних классов городской еврейской

школы, приходил к нам в Бейт-мидраш под видом ев-

рея, но каким-то образом Ицхаку стало известно, что Де-

нис — гой, еврей у него только дед, и Ицхак его выгнал.

Во мне вскипела злость. Я набросился на «свежеоб-

резанного» Дениса: «Лгун! Как ты посмел?!» Тотчас же я

метнулся к рабби Мордехаю, который на сей раз состав-

лял списки. Но р. Мордехай почти не смутился: «В Гема-

ре написано, что того, кто говорит, что он еврей, не нуж-

но проверять». Надеюсь, что сегодня р. Мордехай уже

изучил эту сугию (тема в еврейском Законе, всесторонне

рассматриваемая в Талмуде и раввинистической литера-

туре), и больше не демонстрирует такое поверхностное

Я поведал доктору Сифману, что он сделал обреза-

ние гою. Моэль очень, очень расстроился; его глаза вы-

ражали неизбывную скорбь. Но что же теперь можно

поделать? И он рассказал мне, что уже не в первый раз

так «прокололся». Один еврей пригласил д-ра Сифмана

в Дублин, чтобы тот сделал его сыну обрезание на вось-

мой день после рождения, как и полагается по еврей-

скому Закону. Д-р Сифман прибыл. Кто-то из присутству-

ющих на торжестве шепнул ему, что мать ребенка —

гийорет (прозелитка). Д-р Сифман обратил внимание, что она носит особый головной убор, — в тех местах, к сожалению, это не было принято и поэтому выглядело

странновато. Он спросил отца ребенка о еврействе его

жены, и тот подтвердил, что она гийорет. «Лондонский

бейт-дин (раввинский суд) признал её гиюр?» — спро-

сил д-р Сифман. «Безусловно, в чём вопрос!» — таков

После возвращения в Лондон д-р Сифман поинтере-

совался в бейт-дине насчёт той гийорет. Ему сообщили, что Лондонский бейт-дин сделать ей гиюр отказался.

В конце концов, она прошла гиюр у рава Пирона.

По мнению некоторых уважаемых раввинов, к которому

присоединяюсь и я, такой гиюр неправомочен и, фигу-

рально выражаясь, стоит не больше, чем некашерные

печенья, изготовленные на фабрике «Лайма»!

Должен заметить, что р. Мордехай допускал такие

«проколы» не всегда. К его чести следует сказать, что од-

нажды мне позвонил мой двоюродный дядя Миша Н.

и попросил подействовать на р. Мордехая, который от-

казался принять его сына- гоя в свой летний лагерь. Я

объяснил дяде Мише, что р. Мордехай поступил совер-

шенно правильно, и что я ничем не могу помочь. Так я

понял, что р. Мордехай, — по меньшей мере, теоретиче-

ски — стремится не принимать неевреев за евреев. Од-

нако, впоследствии мне стало известно, что, когда речь

идет о гойских отпрысках богатых спонсоров, он не в со-

стоянии выдержать испытание и принимает-таки их

А вообще я могу гордиться тем, что все религиозные

лидеры нашего города — Ицхак, р. Натан и р. Морде-

хай — были против того, чтобы приближать к Торе неев-

реев. И в этом их разительное отличие от некоторых

якобы ортодоксальных раввинов в других государствах

бывшего Советского Союза, где «обгиюривание» постав-

лено почти «на поточное производство». И неприятные

ошибки, которые не раз допускали в этой сфере и Ицх-

ак, и р. Мордехай, и р. Натан, были совершены не из-за

сознательного игнорирования требований еврейского

Закона, а ввиду их доверчивости и непрофессионализма

при проверке на еврейское происхождение. Сегодня, однако, появилась возможность получить консультацию

профессиональных экспертов в этой области. К сожале-

нию, р. Мордехай — единственный живущий из троих

перечисленных мной, — всё ещё не пользуется такой

консультацией при наборе учеников в свою школу. По-

добное поведение в нынешней ситуации ставит его, до определенной степени, в категорию мезид, то есть со-

Надо отметить, что Денис через какое-то время вер-

нулся в Бейт-мидраш, и Ицхак позволил ему это, ввиду

того, что Денис стал приводить туда ребят из еврейской

школы. У Ицхака открылось второе дыхание!

Когда Денис с родителями уезжал в Израиль, он по-

просил Ицхака, чтобы тот помог ему пройти гиюр. Я то-

гда уже был в Израиле, и Ицхак попросил меня заняться

этим. «Для меня это дело первостепенной важности, —

объяснил Ицхак, — поскольку, если что-то пойдёт

не так, Денис сообщит об этом ребятам, и те перестанут

К своему стыду я, хотя и неохотно, но всё же согла-

сился, и повёл Дениса на собеседование к рош-йешиве.

Тот пригласил участвовать в собеседовании и Сергея К.

(они с Ицхаком друг друга недолюбливали). И это было

кстати. На собеседовании Денис на вопросы отвечал

невпопад: было видно, что Ицхак его готовил. Однако

это оказалось «медвежьей услугой»: из-за подготовки

Денис не смог вести себя искренне и произвести на со-

Рош-йешива послал Дениса в специальную школу

при своей йешиве. Директором этой школы был Л. —

ветеран ещё советской тшувы. Ицхак в разговорах

со мной, когда заходила речь о Л., не упускал случая

в очередной раз высказать своё к нему презрение. На-

пример, Ицхак смеялся над ним, рассказывая, как в на-

чале путча, учиненного ГКЧП, Л. потребовал от всех

подведомственных ему эмиссаров, в том числе и от Ицх-

ака, срочно покинуть пределы СССР, ссылаясь на распо-

ряжение американского раввина Н. Тогда Ицхак и Йе-

уда, похихикав над «бабской трусостью» Л. и раввина Н., и предполагая, что всё закончится благополучно, оста-

Однажды Л. приезжал к нам в Бейт-мидраш с про-

веркой. Ицхак согласился на этот визит в связи с личной

просьбой рош-йешивы. Но накануне визита Ицхак неза-

метно исчез. Принимать у себя ревизию, посланную

уклоняющейся от субсидирования Бейт-мидраша орга-

низацией, и к тому же Л., которого Ицхак считал посред-

ственностью, в качестве ревизора, — Ицхак полагал ни-

же своего достоинства. Йеуда, взявший на себя это

неприятное бремя, объяснил гостю, что Ицхак «в разъез-

дах по республике по срочным и неотложным делам».

Л., однако, почувствовал неладное. По рассказам смею-

щегося Ицхака, на его отсутствие Л. отреагировал с раз-

дражением: «Вечно, когда приезжаешь, Ицхака нет

С Л. косвенно связана ещё одна история. Реувен Х., с которым я познакомился на кирувном семинаре

и не поддерживал связи, однажды неожиданно прислал

мне письмо. Среди всего прочего он написал, что его

жена очень вкусно готовит. С какой целью это письмо

было написано, мне было непонятно, ибо ни о каких

своих намерениях он в нём со мной ни словом не поде-

лился. Я рассказал про это послание Ицхаку, на что тот

со смехом отреагировал: «Он хочет приехать препода-

вать к нам в Бейт-мидраш! » «Какой бред! — подумал

я. — Ведь в письме про Бейт-мидраш не сказано ни

слова». Через несколько лет, уже живя в Израиле, я

встретил Реувена, который, между прочим, рассказал

мне, что в то время в планах Л. было послать его с же-

ной в шлихут в Ригу. Прозорливость Ицхака была вос-

А Денис не смог выдержать условий в школе и сбежал

из неё. Так закончился его гиюр. Слава Всевышнему!

Я уже говорил о заслугах моего брата в движении

тшувы среди молодого поколения рижан. Хотя питание

на первом семинаре, организованном им, было более

чем скромное, а жилищные условия кемпинга тоже

оставляли желать лучшего, — тем не менее, его самоот-

верженность, когда он почти единолично без специаль-

ного опыта организовал и руководил лагерем, не могла

не оставить благого следа. Особо хочу отметить ведуще-

го семинаров с израильской стороны, тонкого психолога

и прекрасного организатора, еврея родом из Швеции, Моти Изака, который приехал в первый лагерь с семьей

и командой редких по своим личным качествам шлихим

(эмиссаров-вожатых), работавших самозабвенно и без-

возмездно. Они вызвали глубокую симпатию со стороны

ребят. Подобный альтруистический и человечный под-

ход (а не философские рассуждения) стал основной при-

чиной того, что в душах ребят проснулись первые рост-

К слову, Моти Изак был категорическим противни-

ком того, чтобы неевреев тоже принимали в эти лагеря.

Узнал я об этом тогда, когда после отъезда моего брата

в Израиль, сам организовал один такой лагерь (к сожале-

нию, на мой взгляд, не вполне удачный). Когда возник

вопрос по поводу национальности одной из претенден-

ток на поездку в лагерь, Моти ни в какую не соглашался

её принимать, пока она не принесёт свидетельство

о рождении своей мамы. Он также наотрез отказался

принимать в лагерь гоюху, которая утверждала, что её

в Израиле ждет еврейский друг. Сердобольный Миша А.

подсказал ей, что она должна сказать Моти о своём яко-

бы желании пройти гиюр. Вот она — злая ирония судь-

бы: Миша сам впоследствии женился на «обгиюренной»

гоюхе, причем «обгиюренной» — ну совсем некашерно!

Но Моти был непреклонен, заявив: «Мы не Сохнут (Ев-

рейское агентство ) — гиюром мы не занимаемся».

К сожалению, к своей задаче я тогда отнесся недо-

статочно серьезно и недоглядел двух гоек и одного гоя

(у всех троих отцы евреи). О том, что матери обех го-

ек — нееврейки, я с неприятным для себя чувством

узнал уже в лагере. А гоем-мальчиком оказался уже упо-

мянутый мной Сендер Л. — сын Гриши (тогда Гриша

уже взял себе еврейское имя — Цви). На встречу

со мной с просьбой принять его сына в лагерь Гриша

пришёл в чёрной кипе и очень обеспокоенно выяснял

у меня, насколько религиозно-ортодоксальным будет ла-

герь. Об истинной национальности Сендера он, понят-

Однако и я совершил, к своему великому стыду, со-

знательный грех, когда пригласил своего двоюродного

дядю Сергея С., профессионального педагога, в лагерь.

Он поставил мне условие: «Я поеду, но только при усло-

вии, что ты возьмёшь и моего внука (нееврея)». И я со-

гласился. Дядя мне очень помог в проведении лагеря.

Глубоко ошибаются те, кто считает, что все мизрахи-

сты являются сторонниками массового обгиюривания.

Настоящие евреи — как Моти — есть и среди харедим, и среди мизрахистов. Но и проходимцев, допускающих

бескровное уничтожение еврейского народа через нека-

шерный, «полукашерный» и «почти кашерный» гиюр —

Мой троюродный брат Марик Д. и брат хабадника

Саши А. — Миша — тоже были среди тех, в ком лагерь

разбудил их еврейскую душу. Что касается Марика, то

его начинающую пробуждаться религиозность понача-

лу подавили в семье, а потом, после отъезда семьи

в Израиль, могло показаться, что этот процесс оконча-

тельно довершила израильская светская школа. Но пер-

вые ростки невозможно было убить! Теперь Марик —

по-настоящему религиозный еврей, и создал прекрас-

ную семью, женившись на сефардской 1 девушке. Одна-

ко Мише А., брату хабадника, не повезло. Здесь мой

брат, к сожалению, сыграл, сам того не желая, роль

«злого ангела». Когда Миша приехал в Израиль, мой

брат пригласил его к себе в религиозный киббуц. Там

Миша познакомился с некашерно «обгиюренной» гою-

хой и женился на ней. Жаль: такой хороший парень

оказался жертвой массового еврейского психоза наше-

го времени — обсессивного стремления любой ценой

Это явление остроумно высмеял в своем стихотворе-

нии «Желание быть еврейцем» талантливый калинин-

1 Сефарды — евреи, выходцы из восточных общин.

(Пояснения к стихотворению: Галаха, Алаха — еврейский Закон.

Талес (талит) — четырехугольная одежда, к которой

Менора — храмовый семисвечник, ханукальный

Сефер-Тора — свиток Торы, написанный с соблюде-

Теудат-оле — удостоверение нового репатрианта

в Израиле, гарантирующее денежную и другую помощь

«Шалом ахшав» («мир сейчас») — движение за мир

«Маккаби» — сорт пива, производимый в Израиле.

«Шульхан Арух» — свод законов иудаизма.) Продолжая тему гиюра, надо сказать, что Ицхак толь-

ко один раз выстлал перед гоюхой «гиюрную дорожку».

Цви Л. был знакомым Ицхака еще с юных лет, и он же был одним из первых, кого Ицхак возвратил

к тшуве. Второй женой Цви была, однако, гоюха, и ей

Ицхак — вопреки своим правилам — помог-таки сде-

лать гиюр. Впоследствии неоднократно, когда Цви про-

являл «строптивость», Ицхак сетовал передо мной: «Ес-

ли бы не я, никакого гиюра бы не было!» А впервые

о том, что жена (Ривка Л.) и сын Цви Сендер — неев-

реи, я узнал только тогда, когда внезапно Йеуда сооб-

щил, что Сендер, сын Цви, поехал в Москву — «на ги-

«Как, он гой? А как же он тут всех учил Мишне „Ша-

бат“? Ведь гою запрещена Устная Тора!» — с негодова-

«Вот сейчас от тебя мы впервые об этом узнали», —

Через некоторое время Цви стал устраивать Сендера

в Америку — в йешиву. Ицхак поставил условие: «Или

ты устраиваешь Гершона П. вместе с Сендером, или я

расстрою все твои планы». Это был единственный слу-

чай, когда Ицхак отправил кого-то за рубеж не потому, что он ему надоел: у Гершона в семье возникали серьёз-

ные проблемы из-за его соблюдения заповедей, и Ицх-

Впоследствии Сендер приехал к нам на каникулы.

Тогда на шабат у нас собрался миньян. Меня Ицхак на-

значил габаем (габай — синагогальный служка), кото-

рый вызывает к Торе. В одну из алийот (здесь: вызов

к Торе) я вызвал к Торе Сендера: «Яамод Сендер бен Ав-

раам» («Вызывается Сендер сын Авраама», — так, со-

гласно еврейскому Закону, вызывают к Торе прозели-

тов) . После молитвы Сендер пожаловался Ицхаку, что, вызывая его, следовало назвать имя его отца (т. е. Цви), а не Авраама. Я показал Ицхаку респонсу в книге «Мин-

хат Ицхак» (написана одним из крупнейших современ-

ных авторитетов-законоучителей — раввином Ицхаком-

Яаковом Вайсом), где однозначно написано, что вызы-

вать к Торе в подобных случаях нужно именем «бен Ав-

раам». «Тогда, — сказал Сендер, — больше не вызывайте

Сендер уже успел жениться — на чистокровной ев-

рейской девушке из религиозной семьи. Я не удивлюсь, если мне скажут, что он скрыл от неё свое истинное про-

По правде говоря, был ещё один случай, когда Ицх-

ак без лишних разговоров принял нееврея в Бейт-мид-

раш. Это был Борис Д. Я хорошо запомнил день, когда

Ицхак впервые привел его к нам. Бедно одетый, Борис

смущенно, но во весь рот улыбался, и было хорошо за-

метно, что у него нет одного из передних зубов. Ицхак

сразу заявил, что Борис является «во всех отношениях

положительным» человеком, и он не ошибся: любой, кому требовалась какая-либо помощь, мог обратиться

к Борису, и тот никогда не отказывал. В прохождении

гиюра, однако, Ицхак не оказывал Борису никакого со-

действия, и тот «обгиюрился» уже после ицхаковой

Еще до своего гиюра Борис стал жертвой теракта, который был совершен неизвестными в рижском уни-

вермаге. Тогда пострадали десятки человек. В больнице

он отказывался есть некашерную пищу, и ребята носи-

ли ему кашерную еду. По их рассказам, лёжа на боль-

ничной койке, основное время он уделял изучению

« Мишны Бруры». «Мишна Брура» (с иврита — «ясное

учение») — одно из основных пособий по исполнению

повседневных еврейских законов. Его автор — глава

довоенного поколения евреев рабби Исраэль-Меир а-

коэн из Радуни, известный по названию другой своей

Впоследствии Борис женился на гийорет, и сегодня

он работает одним из основных машгихей-каш-

Вообще, в отношении претендентов на гиюр Ицхак

всецело полагался на собственное мнение. В отличие

1 Надзирающим за исполнением еврейских законов приготовления

пищи на производстве, в ресторанах и других местах, запросивших

раввинский сертификат о соблюдении кашрута.

от Бориса, другому господину, по национальности латы-

шу, не повезло. Он неоднократно просил у Ицхака гиюр.

Ицхак был с ним очень вежлив и неоднократно жертво-

вал ему деньги на жизнь, но всякий раз интеллигентно

его выпроваживал. У этого господина была жена и, если

не ошибаюсь, пятеро детей. Он в детстве перенес энце-

фалит и всю жизнь испытывал серьёзные материальные

затруднения. По его словам, желание принять еврей-

скую религию в нём вызвала книга «Ты и твой дом», ко-

торую он однажды купил в подземном переходе рядом

Ицхак порекомендовал претенденту на гиюр съез-

дить в Москву, но тот вернулся без успеха. Ицхак решил:

«Этот парень хочет выжить на хребте еврейского наро-

да!» и однажды отказал ему уже окончательно, прекра-

тив давать ему деньги. В связи с этим господин прислал

тогда в Бейт-мидраш, — который на конверте он на ла-

тышском языке назвал «еврейской школой», — жалоб-

ное письмо в таком духе: «Вот, мол, как это получилось: из-за того, что у вас разногласия с Москвой, я остался

не у дел… И Ицхак даже перестал оказывать мне матери-

альную помощь! За что же вы меня так?»… Что с ним се-

Рав Йеуда Г., которого Ицхак считал своим близким

другом, однажды приехал в Ригу. Ицхак стал обзвани-

вать всех евреев, которым требовалось дать или полу-

чить гет (разводное письмо, составленное согласно

правилам еврейского Закона). Без такого документа

разведённая женщина не вправе выйти замуж повтор-

но. Но не все мужья соглашаются дать бывшей

Один из таких «бывших мужей» стал назойливо на-

званивать Ицхаку и говорить ему какие-то глупости

по поводу гета, бывшей жены, детей и тому подобное.

Было ясно, что давать гет он не хочет. Ицхаку надоели

эти звонки, и он выпалил по телефону: «Если еще раз

позвонишь, яйца оторву!» После этого Ицхак перестал

поднимать трубку телефона и включил автоответчик.

Обиженный бывший муж оставил на автоответчике

несколько сообщений с угрозами, вроде такой: «Ты ска-

зал, что оторвешь мне яйца. Я скажу всем своим дру-

зьям, что, если со мной что-то случится, чтобы знали, что

В одном из своих последних сообщений он уже гово-

рил почти жалобно: «Ицхак, ты мужик? Если ты мужик, ответь мне…». Ицхак дал мне прослушать все его сооб-

щения. Наконец, в Бейт-мидраш пришел рав Йеуда Г.

и ответил на очередной звонок. Что говорил мужик, я

не знаю, но я слышал, как рав Йеуда Г. отвечал ему:

«Какие яйца, о чём вы говорите?», и перешёл на тему ге-

та. Ицхак сожалел, что допустил такую досадную ошиб-

Когда Ицхак умер, рав Йеуда Г. активно занялся

всем, что подобает делать в подобных ситуациях, и, в том числе, организацией сбора пожертвований для де-

нежной помощи вдове. Рав Йеуда Г. пригласил свою

знакомую журналистку и попросил меня рассказать ей

про Ицхака. Позднее мне звонила другая её коллега.

А преподаватель нашего Бейт-мидраша Йеуда К. отка-

зался давать интервью, объяснив это тем, что никакие

слова не могут передать правдивый рассказ о таком вы-

дающемся человеке, как Ицхак. Когда статья была опуб-

ликована, вдова Ицхака любезно позволила мне ксеро-

копировать газету, и я убедился, что Йеуда К. в своём

отказе давать интервью был прав. Мои слова в этой ста-

тье были пересказаны, мягко выражаясь, неточно. Тогда

я ещё не знал, что для израильской, в том числе и харе-

димной прессы, подобный подход считается нормаль-

К слову, рав Йеуда Г. просил меня в интервью

с журналисткой припомнить разные истории вроде той, которую якобы ему рассказывал Ицхак. «Однажды из-

за неимения средств, нечего было дать покушать

в Бейт-мидраше. И Ицхак приказал ученикам пойти

и срывать яблоки». Я ничего подобного раньше

не слышал, и предполагаю, что эта история была пло-

дом фантазии талантливого литератора р. Йеуды Г. (он

закончил Сорбоннский университет по специальности

«литература»). Да и не росли у нас в городе беспризор-

ные яблони. За яблоками я в детстве ездил вместе

с родственниками в сельскую местность — в несколь-

Но был иной случай: когда рав Йеуда Г. приехал

к нам с визитом, он застал учеников Бейт-мидраша

за перебиранием червивого сухого гороха. В тот пери-

од мы занимались этим каждый день приблизительно

в течение часа, а, иногда и дольше. Друг Ицхака, при-

ятный латыш Гунарс, работавший инструктором по во-

ждению автомобиля, иногда привозил нам бесплатно

большой мешок с картошкой. Но на сей раз он привёз

большой (уж слишком большой!) мешок с червивым

горохом. Я проинструктировал ребят, руководствуясь

брошюрой рава Моше Вая, как нужно проверять горох.

Но такая проверка отнимала у нас уйму времени и сил.

Ицхак предложил раву Йегуде Г. присоединиться к на-

шему перебиранию, на что тот с ужасом воскликнул:

«Кто вас так научил перебирать горох?!» и показал нам

ускоренный способ перебирания. Все мы были очень

рады и вместе с равом Йеудой стали перебирать горох

по новому методу. Но горох был уж очень червивый, и, в конце концов, рав Йеуда Г. не выдержал и восклик-

нул: «А нельзя ли купить другой горох?!» «Нет, нель-

зя», — ухмыляясь, ответил Ицхак. Наверное, этот горох

имел для Ицхака некое сакральное значение; ведь он, как я предполагаю, был, как-никак, пожертвованием

Ицхак и на самом деле любил поучительные исто-

рии. Так, иллюстрируя свой принцип, согласно которому

«запрещено задавать лишние вопросы», Ицхак расска-

зывал «историю про кабанчика». Звучала она так: «Од-

ни люди, чтобы засадить свою престарелую бабушку

в психушку и таким образом завладеть её жилплощадью, вызвали „скорую помощь“. Врач проверил — бабушка

вроде нормальная, и собрался уезжать. Тогда родствен-

ники дали ему взятку. „Ну, — решил врач, — чем чёрт

не шутит, повезем старушку в больницу“. Везут её в рай-

онную „психушку“ за городом, на дворе ночь. Случайно

задавили кабанчика, или уже ранее кем-то задавленный

кабанчик валялся на проезжей части — не помню точ-

ные детали. Врач с водителем смеются: „Вот и этого ка-

банчика сейчас отвезем в дурку“. Приехали. В приемном

покое проверили бабушку: вроде нормальная. „Ну, —

сказал врач приёмного покоя, — надо бабушку везти об-

ратно“. „А того кабанчика тоже повезёте обратно?“ —

пошутила бабушка. Но не тут-то было: врач решил, что

она-таки ненормальная и оставил её в психиатрической

Когда я впервые выслушал этот рассказ, Йеуда К., наверное, слышал его уже в десятый раз. Тем не менее

В молодости, вместе с Гришей Л., Ицхак работал са-

нитаром на психиатрической бригаде «скорой помощи».

И я не удивлюсь, если окажется, что именно он был

непосредственным участником этой истории.

Был в моей жизни период, когда я проникся идеей

«спасать евреев» родного города. Каким же образом

спасать? Приводить их в Бейт-мидраш, где мудрый Ицх-

ак будет возвращать их к тшуве! И если я встречал в го-

роде какого-либо знакомого ровесника-еврея, я предла-

гал ему уроки иврита и заманивал в Бейт-мидраш. Там

уже ждал Ицхак со своим арсеналом психологического

Так, повстречав Свету М., с которой я был знаком

по еврейской тусовке, я пригласил её с мужем в Бейт-

мидраш. Они пришли. Видимо, у них были жилищные

проблемы, потому что Ицхак предложил им какое-то

жилье (понятно, бесплатно), в надежде, что они, про-

никнувшись великим духом харедимного милосердия, —

начнут «приближаться» к религиозному образу жизни.

Но через некоторое время Ицхак понял, что никаким

«приближением» даже и не пахнет, несмотря на неодно-

кратные беседы с ними, которые вели как Ицхак, так

и Йеуда. И Ицхак поручил мне грязное дело: сообщить

супругам о том, что они должны съезжать из предостав-

ленного жилья. Мне до сих пор очень стыдно, что я со-

гласился исполнить это мерзкое задание. Потом мне рас-

сказали, что Света с мужем вскоре уехали в Израиль

в какой-то нерелигиозный киббуц и были этим очень

Среди всех, кого я приводил тогда в Бейт-мидраш, остался и сделал тшуву только Дима Ч., сын чистокров-

ной еврейки и одноклассника моего папы, приятного

русского человека, доцента-математика. Дима был спо-

собный мальчик, отличник или почти отличник, любил

шахматы. Учась в школе, мы с ним иногда перезванива-

лись, но потом контакты прекратились. И вдруг в один

прекрасный вечер Дима неожиданно позвонил мне:

«Помоги уехать в Израиль, у меня проблемы с докумен-

«Конечно, — ответил я, — нет проблем. Я знаком

с человеком, который может тебе помочь. Только прихо-

ди сейчас, поскольку сегодня ночью он улетает в Изра-

Дима пришёл. Уже вечерело, и я повёл его в Бейт-

мидраш. Буквально с порога Ицхак стал обсуждать

с Димой немецкую философию. Ицхак мне рассказы-

вал, что в молодости «проштудировал всю немецкую

философию», причём на языке оригинала. Он подал

еле заметный знак Йеуде, и на столе моментально по-

явилась бутылка «Абсолюта» и салатики, оставшиеся

после шабата. Ицхак поил и кормил Диму, и они про-

должали вести свою философскую беседу. А мы с Йе-

удой К. стояли и смотрели на всё это заворожённо, как

При посредстве алкоголя Дима дошёл «до ручки», то

есть почти до полной «отключки». Ицхак вызывал такси.

Я почти что отнёс Диму на себе в такси, мы поехали ко

мне домой, и я «свалил» его на кровать. Утром я заме-

тил, что у Димы, впервые за всю историю нашего зна-

комства, появился в глазах просветлённый взгляд — я

такого у него никогда раньше не видел. По всей види-

Той ночью Ицхак улетел в Израиль. А Дима на следу-

ющий день пошел в Бейт-мидраш за сеткой, которую

он там забыл. Уводя его пьяного из Бейт-мидраша, я об-

ратил внимание на то, что здесь остается его сетка, но сознательно не взял её — чтобы у Димы был повод

за ней вернуться. С тех пор он стал ходить в Бейт-мид-

раш регулярно: видимо, почувствовал, что это — то ме-

сто, куда он стремился всю жизнь. В течение нескольких

Когда Йеуда К. уехал в Израиль, его заменил Дима.

На этом поприще он сделал немало важного и полезно-

го в еврейской религиозной жизни Риги. Интересен

и в какой-то степени парадоксален тот факт, что практи-

чески с самого начала своей тшувы Дима меня невзлю-

бил. Возможно, не последнюю роль в этом играла его

подсознательная обида за обман: ведь заманил же я его

в Бейт-мидраш, как мы помним, фактически обманом.

А человек не любит, когда его обманывают — даже то-

гда, когда обман оборачивается для него благом.

К сожалению, Дима женился на гийорет, которая, к тому же, на двадцать лет его старше. Сознательно или

подсознательно, даже в этом Дима повторил опыт Ицха-

ка, первая жена которого, известная местная пианистка, была тоже на двадцать лет его старше.

В рассматриваемый период, когда я приводил своих

знакомых в Бейт-мидраш, я вспомнил о своём ровесни-

ке, с которым некогда отдыхал в детском санатории —

Диме Т. Я ему позвонил, но оказалось, что Дима уже

уехал в Израиль. Я не отчаивался, вспомнив, что у Димы

есть брат. Хотя с ним я знаком и не был, тем не менее, я

решил попробовать заманить в Бейт-мидраш хотя бы

его. Уже не помню каким чудом, но мне это удалось. Лё-

ва, брат Димы Т., появился у нас в эрев шабат (канун

субботы). Он, как и Дима, обладал ярко выраженной ев-

рейской внешностью, но был, на мой взгляд, отталкива-

юще непривлекателен, да и в общении для меня непри-

Ицхак Лёву «охмурил» довольно быстро: буквально

через несколько дней он уже надел «талит катан». Всё

было, вроде бы, в ажуре, за исключением одного: Лёва, как оказалось, был женат на гоюхе! Ицхак мне потом

рассказал, как в беседе Лёва поведал ему историю своей

женитьбы: «Ему очень захотелось, а она сказала: „Как

только ЗАГС, так сразу!“ В тот же день и расписались».

В такой ситуации Ицхак решил, скрипя зубами, идти

навстречу гиюру: вместе с Лёвой он приглашал на ша-

Однажды Ицхак попросил меня, чтобы на шабат

Лёва и его гоюха переночевали у меня. Когда мы при-

шли ко мне домой, Лёва заявил, будто Ицхак ему сказал, что он со своей женой «могут спать в одной комнате, но на разных кроватях» (sic!).

Несмотря на брак с нееврейкой, Лёва уже постоянно

носил чёрный костюм, и для полного харедимного об-

мундирования ему не хватало лишь круглой чёрной

шляпы. В один прекрасный шабат Ицхак поднялся, снял с крючка шляпу Йеуды К., без разрешения хозяина

надел её на Лёвину голову и стал радостно кудахтать:

«Ой, как она тебе подходит! Теперь будет твоя!» Йеуда

сохранял хладнокровие и не реагировал. Хотя впослед-

ствии он один раз слабо выразил недовольство: мол, экспроприировали без спроса шляпу… В итоге, Йеуда

остался без шляпы, а Лёва просто сиял от счастья. У ме-

ня создалось впечатление, что он ощущал у себя на го-

Через несколько месяцев Лёва исчез из Бейт-мид-

раша вместе со шляпой. Ицхак решил вынуть деньги, которые он положил в «цдочницу» (копилку для сбора

пожертвований), закрытую на ключ. Но денег там

не оказалось. Подозрение пало на Лёву. Ицхак ему по-

звонил: «Что ты сделал с цдочницей — целовал её, об-

нимал?» — и всё в таком духе. Лёва божился, что это

не его рук дело. Дима Ч. сказал мне, что «теперь Лёва

Вскоре после этого, в один из шабатов, Бейт-мид-

раш обокрали. По словам Ицхака, по краже можно бы-

ло узнать «почерк» того, кто знаком с внутренним укла-

дом Бейт-мидраша и законами шабата. Ицхак был

почти уверен, что кража произошла по лёвиной навод-

ке. Он обратился к каким-то частным детективам, воз-

лагал на них большие надежды, но в итоге от них

не было никакой пользы, и инцидент посчитали исчер-

Печальной была и история с Рафиком, очередным

моим «приведенцем». Рафик был моим одноклассником.

Встретил я его на улице, неподалеку от Старого города, и спросил: «Не хочешь ли учить иврит?» Рафик пришёл

сам и привёл своего друга-еврея, с которым учился

в Политехе. Друг собирался в Израиль, и для него уроки

иврита были тем, что надо. Впоследствии этот друг бла-

гополучно уехал в Израиль, а Рафик продолжал прихо-

Рафика я знаю с первого класса. Когда мы учились

в начальной школе, я не раз бывал у него дома. После

пожара, который произошёл в здании школы, мы оба

перешли в другую (в которой в своё время учился и Йе-

уда), но там мы учились уже в параллельных классах.

Его родители были типичными белорусскими евреями: простые, предельно честные, гостеприимные, «местечко-

вые» такие. Я же тогда (по глупости, конечно) думал:

«Как можно расти сыном таких примитивных родите-

Рафик по характеру походил на своих родителей, и я

всегда его любил: во-первых, как еврея, во-вторых, как

человека. Но глубокого общения между нами не было, слишком разными по своему складу мы выросли. К то-

му же для него еврейство было просто данностью — как

его руки или ноги. Для меня же с детства еврейская на-

циональность имела какой-то сверхважный, сакральный

Я не мог поверить, что привел Рафика в Бейт-мид-

раш; это мне казалось какой-то иллюзией, сном!

Но прошло время, и сон завершился: Рафик сообщил, что его «не убедили», и он извиняется, но больше прихо-

дить не будет. Даже в этом Рафик проявил свою натуру

настоящего белорусского еврея: он не мог, как делали

другие, просто «слинять». Он должен был извиниться

и сообщить причину своего ухода. Ицхак сконцентриро-

вал всю свою душевную мощь и, не откладывая, помчал-

ся к Рафику домой. Меня мучило томление. Последняя

надежда — на ицхаково чудо. Наверное, Ицхака мучила

совесть за то, что он положился на нас и не проводил

Ицхак вернулся буквально измождённый. «Рафик —

олигофрен, — сказал мне Ицхак. — Сегодня в разговоре

с ним я сделал максимум того, на что способен. Если ни-

что не подействовало, и он ничего не понял, значит —

у него просто нет мозгов». Для меня это была тяжелая

минута. Нет, Рафик не олигофрен! Совсем нет.

Предполагаю, что Рафик никуда не уехал, женился

на гойке, где-то работает… Но я уверен, что если бы

в нужный момент рядом с ним оказался бы не я (чело-

век, по сути, чуждый менталитету Рафика) и не Ицхак

(прозелит с уникальными методами убеждения), а та-

кой же простой белорусский еврей, как и сам Рафик, он

обязательно смог бы найти ключ к его святой душе!

В отличие от обычных йешив, регулярных каникул

у нас не было. Но раз в полгода-год, всякий раз — в раз-

ное время, звонил Йеуда К. (а после его отъезда — Ди-

Приблизительно за полгода до моего отъезда в Изра-

иль в Бейт-мидраше опять объявили каникулы. Но я

почему-то через несколько дней позвонил Ицхаку. Рань-

ше я этого в каникулы не делал. Каникулы — значит ка-

никулы, и надо терпеливо ждать, когда позвонят и при-

гласят обратно. Ицхак поднял трубку. В его голосе было

что-то непривычно жалобное. Я подумал, что ему плохо.

Я помчался к нему. Ицхак ждал меня на лестничной

площадке — в рубашке и белых трусах, штанов на нём

не было. Он был вдрызг пьян. Я чуть не упал в обморок.

Потом я понял, почему он был без штанов: у него

были постоянные позывы к мочеиспусканию, но помо-

читься он мог лишь с большим трудом и потому подолгу

простаивал в туалете. Без штанов проделывать всё это

Так я узнал, что Ицхак страдал хроническим алкого-

лизмом, и каникулы объявлялись на время его запоев.

Запои были редкими — примерно раз в полгода-год, а в промежутках между ними Ицхак «алкоголь даже

не нюхал». Возможно, диагноз его болезни не звучал

как «хронический алкоголизм», а это была дипсома-

ния — непреодолимое влечение к интенсивному пьян-

ству на фоне подавленного настроения с тяжелыми ал-

когольными эксцессами, но без признаков зависимости

(цитирую по определению из статьи «Расстройства лич-

ности» в книге «2000 болезней», изданной в Москве

В Бейт-мидраше всё было в беспорядке, лежали раз-

бросанные пустые бутылки из-под коньяка «Белый

аист». Увидев меня, Ицхак подумал, что я принёс ему

спиртное. Я обнаружил одну непочатую бутылку этого

напитка (Ицхак по ошибке решил, что коньяк уже за-

кончился) и тайком вылил её содержимое в унитаз.

Пришёл Дима Ч. и принес очередную бутылку — он

всё ходил и ходил в ближайший магазин спиртного. Это

ему осточертело; в последний раз продавщица предло-

жила ему, в дополнение к покупке, получить «в подарок

грушу», о чем он мне с негодованием рассказал. Я остал-

ся в Бейт-мидраше спасать Ицхака, а Дима ушёл.

Но уходя, он оставил мне номер телефона «личного нар-

Ицхак стал пьяно откровенничать. «Сейчас я открою

тебе великую тайну: я — гер!» — сказал он, закатив гла-

за. Об этом я знал и раньше из упоминавшейся выше

статьи еврея-журналиста. Но, правда, тогда я не на сто

процентов поверил написанному. Глаза у пьяного Ицха-

Через несколько дней мне всё-таки удалось добиться

уже почти невербального согласия на вызов нарколога.

Теперь Ицхак был уже в состоянии, близком к белой го-

Пришёл нарколог, приятный молодой человек, ла-

тыш. Поставил Ицхаку капельницу, сделал внутривен-

ные вливания, а также поставил катетер для вывода мо-

чи. Врач приходил неоднократно, повторяя процедуры.

Примерно через неделю Ицхак почти пришёл в норму, по крайней мере — внешне.

Я был счастлив и уже собрался уходить домой.

Но Ицхак стал меня слезно просить: «Мне нужен только

глоток спиртного, чтобы голова стала соображать». Я от-

ветил: «Позвоню наркологу: если он разрешит — при-

несу». Я позвонил; нарколог категорически запретил.

Тогда Ицхак пошёл в туалет, а когда возвратился, меня

обуял ужас — передо мной стоял тот самый страшный

человек, которого я увидел неделю назад без штанов, со свисающими цицит на лестничной клетке. Всё лече-

ние как рукой сняло! Оказывается, в туалете стоял фла-

Я был в отчаянии и не знал, что делать. Тут на поро-

ге появился Дима; наверное, каким-то шестым чувством

он узнал, что пришёл его час. Меня попросили покинуть

Я ушёл, но меня мучил сильный страх за жизнь Ицх-

ака. Во время лечения я спросил нарколога, насколько

опасны такие запои. Он ответил, что «в один прекрас-

ный момент организм может не выдержать». «Вооб-

ще, — рассказал мне нарколог, — я уже не раз предла-

гал Ицхаку пройти курс лечения в нашей больнице.

Но он постоянно отказывается — это же ниже его досто-

инства. А что будет, если о его болезни станет известно?

Ведь он же тут за святого», — спросил нарколог. Я

не почувствовал в его словах никакой издёвки; я гово-

рил с ним по-латышски, и потому он мог быть со мной

После этого я почти каждый день подымался на по-

следний этаж, где находился Бейт-мидраш, и подолгу

звонил и стучал в дверь. Но мне открыли только один

раз, да и то сразу же перед носом дверь захлопнули.

На телефонные звонки также не отвечали. Я послал

в Бейт-мидраш факс со следующим текстом: «Немед-

ленно прекратите безобразие, а то я сообщу о том, что

происходит, рош-йешиве». Реакции не последовало.

(Позднее Ицхак мне рассказал, что факс они получили, и благодарил, что рош-йешиве, вопреки своей угрозе, я

Тогда я решил написать письмо раву Зильберу, адрес

которого чудесным образом у меня нашёлся, — ведь

Ицхак был его хасидом (последователем, привержен-

цем). Сверху я написал красной ручкой «пикуах нефеш»

(опасность для жизни), изложил ситуацию и спрашивал:

Через некоторое время рав Зильбер мне позвонил.

Он сказал, что всё это происходит по причине того, что

Ицхак в отчаянии из-за отсутствия средств на содержа-

ние Бейт-мидраша. Рав Зильбер сказал, что постарается

помочь, а также прислать к нам шалиаха. По его относи-

тельно спокойному голосу я понял, что за жизнь Ицхака

беспокоиться не надо — всё будет хорошо. Ну, я и успо-

коился немного. Действительно, через некоторое время

занятия в Бейт-мидраше возобновились, и «всё возвра-

Кстати, была и некоторая польза от того, ставшего

историческим, запоя: после него Ицхак перестал разго-

варивать во сне. Я однажды слышал это — не какие-то

отдельные слова, а членораздельная речь, диалог, в ко-

тором он что-то кому-то доказывал. Ицхак мне говорил, что такое свойство сопровождало его практически всю

Рав Зильбер, как я понял, не рассказал Ицхаку о мо-

ём письме, а только спросил обо мне: «Кто это?» Ицхак

ответил: «Это наш человек». Предполагаю, что рав Зиль-

бер, в дополнение к своей молитве, предпринял в тот

момент фантастические усилия, чтобы оказать Бейт-

мидрашу финансовую помощь. Прислал он и шалиаха, но здесь потерпел неудачу. Шалиахом оказался Гершон

Л. — неженатый «пирхах» 1 в ультраортодоксальной

одежде: длинном сюртуке и круглой шляпе, сын одного

из пионеров московской тшувы, профессора-математи-

ка Л., в свое время «обгиюрившего» свою жену. С Ицха-

ком Гершон не поладил, но зато очень хорошо поладил

с нашим собственным пирхахом — Давидом Й.

Уже после отъезда Гершона рав Йеуда Г. сообщил

Ицхаку неприятное известие: когда Гершон пришел

в раббанут (раввинат) регистрировать свой будущий

брак, выяснилось, что московский гиюр его мамы никак

невозможно подтвердить. Рав Йеуда предложил ему об-

гиюриться заново. Пришла его мама, известная харе-

димная активистка, и стала во весь голос скандалить: 1 Пирхах (совр. жаргонный иврит) — шалопай, сорванец. Иногда это

слово употребляется в более жёстком значении: «вконец от рук от-

«Как вы смеете?!» Невозмутимый р. Йеуда отреагиро-

вал: «И вам тоже, многоуважаемая госпожа, а также

всем остальным вашим отпрыскам нужно заново пройти

В конце концов, Гершон и его мама наново обгию-

рились. А вот одна из сестёр Гершона, Оснат А. — нао-

трез отказалась. Известный специалист по еврейской

генеалогии, один из создателей системы проверки ев-

рейского происхождения р. Игаэл Йегуди однажды вы-

сказался по поводу подобной семьи так: «Это же надо: в самом сердце харедимного города развели такой го-

Через несколько лет Ицхак в очередной раз приехал

в Израиль. Мы с ним, как обычно, очень мило обща-

лись. Он рассказал, что ему в йешиве задерживают зар-

плату, а хозяин квартиры, в которой жила семья Ицхака, требовал немедленной уплаты. Не знаю, почему йешива

так поступала; вероятно, в тот момент на её счету, на ко-

торый спонсор-миллионер перечислял ицхакову зарпла-

ту, был большой минус, и потому не было возможности

Я предложил Ицхаку одолжить ему свободную тыся-

чу долларов. Он согласился. Через несколько дней он

мне позвонил с вопросом: «Можно, я употреблю эти

деньги не на квартиру, а на бизнес?» Я ответил: «На что

вы их употребите, — это ваше дело». И в течение

нескольких ближайших дней он улетел в Ригу. Потом

мне стало известно, что для покупки обратного билета

Когда он зашёл ко мне в йешиву, чтобы забрать ты-

сячу долларов, мне показалось, что он вёл себя необыч-

но. Как правило, всякий раз, когда он брал взаймы у ме-

ня деньги, он предлагал, что напишет расписку. На этот

раз он ничего такого не сделал. Тогда я его попросил

об этом сам, но он отреагировал необычно: «А что, это

обязательно нужно делать?» и написал мне расписку

на клочке бумаги. Видимо, он чувствовал, что уходит

из этого мира и не сможет собственноручно возвратить

деньги. К чести вдовы Ицхака следует сказать, что после

его смерти она возвратила мне все деньги, которые он

После того, как Ицхак улетел, я подошел к рош-йе-

шиве, чтобы, по просьбе Ицхака, передать ему какие-то

его слова. Я начал: «Реб Ицхок (так в ашкеназском ва-

рианте произносится имя Ицхак) просил…», а рош-йеши-

ва прервал меня, язвительно-ехидно передразнив: «а-

Рав, а-Гоэн, а-Цадик!…» («Раввин, гений в познаниях

в Торе, праведник» — титулы, которые употребляют, го-

воря о великих раввинах; но в своей совокупности они

чаще всего употребляются посмертно). Я понял, что

Интересно, что это был не единственный раз, когда

обычно очень сдержанный и корректный рош-йешива

направил свой едкий юмор в адрес Ицхака. Так, однаж-

ды Ицхак попросил меня передать очередной отчёт

о его работе непосредственно в руки рош-йешивы. Этот

отчёт был оформлен не кустарно, на печатной машинке, а красиво, на компьютере: помимо прочего, там были

диаграммы и тому подобные украшения. В этом отчёте, в частности, была изложена история о предложении, сделанном Ицхаку англичанином Роландом, и о реали-

зации этого предложения. Для наглядности был отпеча-

тан схематический круг, разделенный на секторы, пока-

зывающие, сколько процентов от собираемых Роландом

пожертвований на Бейт-мидраш он обязался отдавать

по назначению, а сколько — оставлять себе. Рош-йеши-

ва бегло, ещё даже не читая, перелистал отчёт, а увидев

круг, спросил с улыбкой: «А это что — уга ше-нишбера?»

« Уга ше-нишбера» буквально переводится как «пирог, который сломался», а в переносном смысле это выраже-

ние означает что-то вроде «у разбитого корыта», «утра-

ченные иллюзии», «надежда, которая не оправдалась»…

Как и в случае с «гаоном-цадиком», так и здесь рош-йе-

шива в своём провидческом юморе оказался неотразим.

Я же только неловко пожал плечами — было обидно

Не имею права утаить эту прискорбную историю, ко-

торая, возможно, и оказалась последней каплей, угро-

бившей Ицхака. Англичанин Роланд Г., милейший вро-

де бы человек, основавший в Прибалтике «Балтийский

фонд», предложил Ицхаку сделку. Ицхак формально сде-

лает Роланда рош-йешивой Бейт-мидраша и оформит

для этого необходимые бумаги. Роланд будет время

от времени заезжать в Бейт-мидраш и давать там лек-

ции. За это Роланд будет собирать на Бейт-мидраш по-

жертвования, отдавая большинство собранных средств

Бейт-мидрашу и оставляя себе лишь возмещение за до-

рожные и гостиничные расходы, а также удерживая ми-

нимальную плату за потраченное время. В итоге, по утверждению Ицхака, милейший Роланд не исполнил

своих финансовых обязательств. Поверив Роланду, Ицх-

ак продемонстрировал ещё одно своё, довольно неожи-

данное для меня качество — детскую наивность.

Ицхак попросил меня поговорить с Роландом.

На мои претензии последний раздражённо воскликнул:

ет на зарплату!») По-видимому, он хотел сказать, что

сбор пожертвований оказался неудачным, и собранных

денег хватило лишь на покрытие издержек и минималь-

ную зарплату. Тогда Ицхак попросил меня позвонить

и пожаловаться на Роланда раввину-миллионеру Авиэзе-

ру В. По телефону в разговоре с равом В. я передал ему, кроме всего прочего, также и слова Роланда, что тому

не хватило на зарплату, на что миллионер отреагировал

так: «Я его понимаю». Ицхак был очень недоволен, что

таким образом Роланд остался чистым в глазах рава В., и больше меня не просил никому звонить. Я мог вздох-

нуть с облегчением. Был ли на самом деле Роланд мо-

шенником или нет, мы уже никогда не узнаем.

Видимо, и рош-йешива каким-то «шестым чувством»

постиг, что Ицхак уходит из нашего мира. Примерно че-

рез неделю после моего неудачного разговора с рош-йе-

шивой, в котором он шутливо назвал Ицхака «гением

и праведником», на траурных объявлениях, развешан-

ных в Иерусалиме от имени его йешивы, действительно

будут написаны высокие слова об Ицхаке — но в кон-

тексте данного разговора они явно были юмористически

Через несколько дней мне сообщили о смерти Ицха-

ка. Для меня это было как гром средь ясного неба. Впо-

следствии Борис Д. рассказал мне, что Ицхак умер после

инъекции большой дозы транквилизаторов, которые

вколол ему Алик, сердобольный врач. По-видимому, Ицхак сумел внушить ему, что они необходимы — таким

методом после моего отъезда в Израиль Ицхак «заме-

нил» свой алкоголизм. Когда я рассказал вдове Ицхака, что знаю об обстоятельствах его смерти, она сказала

Года через два после смерти Ицхака его вдова, гос-

пожа Хана, показала мне статью о нём, которую якобы

с её слов написала и опубликовала одна журналистка.

В пространной статье почти не был упомянут рош-йеши-

ва, и вдобавок, в его имени была допущена досадная

ошибка. У сына рош-йешивы, рабби Авраама, читавше-

го подобные издания, это вызвало неприятные чувства.

Я указал вдове на ошибку, но она отклонила моё пред-

ложение попросить за эту опечатку прощения у рош-йе-

В другой ставшей мне известной статье на иврите

об Ицхаке содержалось ещё больше ошибок. Например, утверждалось, что здания, принадлежавшие еврейской

общине до войны, теперь были возвращены нынешней

общине якобы по ходатайству Ицхака (sic!). Но Ицхак

тут ни при чём. Покойный главный раввин Натан Б. ак-

тивно участвовал в работе парламентской комиссии, разрабатывавшей регламент реституции еврейского иму-

щества. Автор статьи с лёгкостью приписал Ицхаку за-

Кроме того, в статье говорилось, что в здании, где

во время войны помещался юденрат, теперь якобы на-

ходится Еврейская светская школа, где преподают также

и основы еврейской религии. На самом же деле там на-

ходится Еврейская религиозная хабадская школа, руко-

водимая равом Мордехаем Г. Городская Еврейская свет-

ская школа размещается совсем в другом районе. Тот же

автор от имени рава Йеуды Г., поведал о том, что Ицхак

якобы был профессионалом в деле проверки еврейско-

го происхождения. К чести Ицхака, еврейское проис-

хождение учеников его и на самом деле интересовало, но уровень его «проверок» был непрофессионален, а за-

слуга в том, что несколько гоев, ошибочно заявлявших

себя евреями, были в итоге разоблачены, принадлежит

Отношения Ицхака с рош-йешивой были своеобраз-

ными. С одной стороны, Ицхак его глубоко уважал как

знатока Торы и считал его благословение «очень силь-

ным» и действенным. Рав Зильбер сказал Ицхаку, что

рош-йешива является одним из крупнейших знатоков

Талмуда в нашем поколении. Но с другой стороны, Ицх-

ак не упустил случая рассказать, как уважаемый им рав

Хаим-Меир К. с насмешкой заметил: «Что это за рош-йе-

шива, который боится заходить к себе в йешиву?» Ицхак

видел в этом замечании намёк на дикость и бескульту-

рие русскоязычных баалей-тшува, учащихся йешивы.

Однажды, вернувшись в Ригу из очередной поездки

в Израиль, Ицхак, довольно хихикая, сообщил мне, что

рош-йешива назвал его диктатором. «У меня в Бейт-

мидраше порядок, — сказал Ицхак, — а у рош-йешивы

в его йешиве — бардак. Конечно, рош-йешива тоже хо-

тел бы быть диктатором и навести порядок, только вот

Согласно рассказу самого Ицхака, однажды рав

Зильбер сказал ему, что хотел бы давать в той йешиве

регулярные уроки, но пока нет такой возможности. «Рав

Зильбер, всё будет в порядке!» — заверил его Ицхак, и договорился с самыми влиятельными студентами йе-

шивы о занятиях с ним в хевруте. Во время этих заня-

тий Ицхак как бы невзначай периодически «капал» этим

студентам на мозги: вот, мол, жаль, что у нас здесь нет

урока рава Зильбера. И когда позднее в йешиве был по-

ставлен вопрос о целесообразности учредить урок рава

Зильбера, все учащиеся проголосовали «за». Ицхак го-

ворил, что за это дело рав Зильбер считает себя «его

вечным должником». Поэтому я не удивился, когда рав

Зильбер пришел на похороны Ицхака — несмотря

на перелом руки и запрет врачей, — и произнёс очень

Раввин Ицхак Зильбер даёт урок в подмосковной йеши-

Когда умер рав Зильбер, в той йешиве организовали

эспед (траурное собрание). Выступал рош-йешива. В се-

редине его речи я не поверил своим ушам: он стал рас-

сказывать о подвижничестве, с которым рав Зильбер

помогал Бейт-мидрашу Ицхака! Ицхак действительно

несколько раз говорил мне вскользь, что каждый раз, когда он приходил к раву Зильберу и жаловался на то, что рош-йешива оставил Бейт-мидраш без копейки де-

нег, рав Зильбер всегда доставал средства, пусть

и небольшие. Моральная же поддержка Ицхаку со сто-

роны рава Зильбера была огромной и просто неоцени-

мой! Но ведь существует множество рассказов про ме-

сирут нефеш (подвижничество, жертвенность) рава

Зильбера; неужели рош-йешива не смог найти рассказа

поярче? Ответ, я думаю, заключается в том, что

с Небес направили рош-йешиву связать память об этих

Не могу сдержаться и расскажу здесь малоизвестную, но удивительную историю о раве Ицхаке Зильбере. Лет

десять назад подошёл ко мне в колеле незнакомый

внешне человек и обратился по имени: «Здравствуй, узнаешь меня?» У меня хорошая память на лица, но этот

человек представился моим знакомым, а я не могу его

сразу узнать! Но его голос мне показался до боли знако-

мым. И я прозрел: «Ты Лёня З.!» Тот удивился: «Меня

никто не узнает! Ты первый после рава Зильбера, кто

Лёня учился в подмосковной йешиве. Однажды

на уроке Гемары преподаватель, бааль-тшува из Рос-

сии, которого я знал как кроткого и сравнительно веж-

ливого человека, отвесил ему, тогда 19-летнему парню, оплеуху. Это произошло, когда Лёня указал преподава-

телю на элементарно неправильный перевод текста.

Оскорблённый Лёня ушел из йешивы, бросил соблю-

дать заповеди, уехал в Израиль и пошёл там в армию.

Внешне он очень переменился: в юности он был изряд-

но полным, а теперь стал стройным и сбрил бороду; его

лицо изменилось до неузнаваемости. В Израиле кто-то

из друзей пригласил его на празднование брит-милы.

Он пришел в солдатской форме, встал поодаль, и вдруг

услышал голос рава Зильбера: «Лёня, иди сюда!» В дру-

гом конце помещения стоял рав Зильбер, окруженный

бывшими учениками подмосковной йешивы. Йешибот-

ники стали громко возражать: «Рав Зильбер, что с вами?

Какой это Лёня? Никакого сходства!» На что праведник

парировал: «Вы смотрите на физическое тело, а я смот-

рю в душу! — и настойчиво повторил: — Лёня, иди ко

мне!» Лёня подошёл, и рав Зильбер взял его за руку.

С тех пор Леня вновь возвратился к еврейской религии.

Кстати, преподаватель, так недальновидно отвесивший

Лёне оплеуху, теперь специально попросил у него про-

щения. Но я чувствовал, что в глубине своего сердца Лё-

На похоронах Ицхака рав Йеуда Г. сказал мне, что

Ицхак был единственным настоящим гер-цедеком ( гер-

цедек — подлинный искренний прозелит), которого он

Тело Ицхака привез в Израиль Дима. Громкоговори-

тели с автомобилей, сообщая о похоронах, возвещали:

«Мэс-мицвэ». Ивритские слова Мэт-мицва (в ашке-

назском произношении «мэс-мицвэ») буквально означа-

ют «мертвец заповеди», то есть умерший, найденный

на улице или в любом другом месте, погребением кото-

рого никто не занимается. Заняться его погребением —

святая обязанность каждого еврея, кто его обнаружит.

Траурное объявление, извещающее о смерти Ицхака

В траурных объявлениях было написано: «Аврех, а-

Рав а-Гаон, Рош-йешива». В прессе писали: «Умер

от остановки сердца в середине того, как давал урок То-

ры». Ну, а как иначе можно было написать для рядового

израильского читателя — харедима (ортодокса)? Ведь

не объяснять же ему, что можно быть гаоном, выучив

лишь полторы страницы Гемары; можно быть рош-йе-

шивой, ни разу в жизни не дав урок Торы и, более того, даже не будучи евреем от рождения?

После смерти Ицхака его вдова мне сказала: «Он всю

жизнь героически боролся со своим алкоголизмом, но так

и не смог его победить». Как бы ни смотреть, однако, на ицхаков алкоголизм (или, точнее, на дипсоманию), па-

радоксально следующее, сколь бы кощунственно это ни

звучало: вероятно, Ицхак подсознательно чувствовал, что

своей смертью он вызовет немыслимый, почти фантасти-

ческий хесед (акт милосердия) который будет оказан его

осиротевшей семье. Например, Ицхак очень волновался

о судьбе своих дочерей ещё задолго до достижения ими

возраста «на выданье». Он говорил: «Сколько грязи

во время шидухим (сватовства) выльется, если станет из-

вестно о моём гиюре». В связи с этим Ицхака не покидала

подспудная тревога. Но мёртвые избавлены от хлопот.

Популярность, которую он приобрел после смерти благо-

даря публикациям в прессе, способствовала тому, что его

дочери вышли замуж за весьма достойных евреев из ре-

лигиозных семей. Вдобавок для вдовы Ицхака собрали

деньги и купили ей квартиру — и эта, казавшаяся несбы-

После смерти Ицхака бразды правления в Бейт-

мидраше на короткое время взяла его вдова, но в итоге

потерпела на этом поприще фиаско. Реально там стали

Ицхак рассказывал мне, что в один из его отъездов

в Израиль он, как обычно, оставил Диму Ч. за главного

в Бейт-мидраше. Тот привёл своего знакомого еврея-

учителя, и в качестве «своего детища» стал демонстриро-

вать ему обстановку. Оба были слегка подвыпившими.

Аркаша преградил дорогу Диме и потребовал отдать ему

ключи. Диме пришлось подчиниться, потому что, хотя

Аркаша лет на десять младше Димы, он его на порядок

сильнее. Когда вернулся Ицхак, Дима рассказал ему эту

историю в уверенности, что тот накажет Аркашу за само-

вольные действия. Диме Ицхак ничего не сказал, но, рассказывая мне обо всём этом, посмеялся: «Это кого

ещё надо наказать-то: уж не двух ли „бухариков“, гуляю-

щих по Бейт-мидрашу? Всё правильно Аркадий сделал».

Через несколько лет после смерти Ицхака Аркаша

женился и приехал на стажировку в пресловутую изра-

ильскую йешиву. Благо, в тот момент в ней открылся ко-

лель, который я иронически называю «колель усиленно-

го питания». Это учебное заведение двух-трёхкратной

стипендией завлекает неимущих русскоязычных аврехим

на двухгодичные курсы подготовки «специалистов

по кируву», предварительно подписав с ними договор

о том, что по окончании обучения они обязуются в тече-

ние нескольких лет заниматься освоенной профессией, то бишь кирувом. По окончании Аркадием «колеля уси-

ленного питания» американский миллионер спонсиро-

вал-таки его поездку «рош-йешивой» в рижский Бейт-

мидраш. Но такая «лафа» длилась недолго: поняв, что

Аркаша не следует принципам «массового кирува», спонсоры прекратили выплачивать ему зарплату. Тем

не менее, Аркаша ещё на много лет задержался в Риге; 178

Старший брат Аркаши, Женя, стал религиозным го-

раздо раньше младшего. Впоследствии он обнаружил се-

рьёзные, гораздо выше средних, способности к изуче-

нию Талмуда, и постарался успешно их реализовать. Его

успех в учёбе способствовал и заключению брака с до-

черью раввина-сефарда, даяна (судьи) в одном из изра-

ильских казённых религиозных судов. В этой семье Же-

В Риге же Бейт-мидраш стал постепенно чахнуть, и, в конце концов, превратился в жилище Л.-отца, который

там мирно в одиночестве обитает, в окружении двух

ицхаковых библиотек: святых и светских книг.

История последнего помещения Бейт-мидраша до-

вольно примечательна. Поначалу оно занимало одну

квартиру на последнем этаже небольшого многоквар-

тирного здания на улице Маскавас (Московской), в ко-

тором до войны была синагога. Это здание было ча-

стично возвращено религиозной общине, и синагога

выделила эту квартиру Ицхаку за символическую плату.

По моим сведениям, Ицхак заплатил соседям по этажу

несколько тысяч долларов и подыскал им другую квар-

тиру, в которую они и переехали. Ицхак проделал

брешь в стене и объединил обе квартиры. Плюс к это-

му — он обнёс металлической сеткой лестничный про-

лёт с предпоследнего этажа — ведь весь последний

этаж принадлежал теперь ему. Никто, кроме посетите-

лей Бейт-мидраша, не пользовался территорией этого

пролёта. Так лестничная клетка стала излюбленным ме-

стом для учёбы наших «бейт-мидрашников». По-види-

мому, они подсознательно желали таким образом про-

демонстрировать свой « баалут» (право владения этой

территорией). Гриша Левин в своих воспоминаниях со-

общает, что причиной учёбы именно на лестнице было

то, что там, в отличие от квартиры, разрешалось ку-

рить, а курить хотелось, по его словам, «с голодухи».

Но, насколько я помню, сам Гриша не голодал.

Лестничный пролёт, ведущий на последний этаж зда-

ния на ул. Маскавас, где находился Бейт-мидраш. Этот

пролёт был «оккупирован» Ицхаком под нужды Бейт-

мидраша, оборудован железной дверью и оградой

Впоследствии суд постановил, что (поскольку основ-

ная часть здания синагоги во время войны была разру-

шена), по новым законам Латвии возврату прежним

владельцам, то есть еврейской религиозной общине, подлежит только земля, на которой здание находится, но не само здание. Таким образом, жильцы получили

возможность приватизировать свои квартиры. А пересе-

лённые Ицхаком бывшие соседи по этажу подали иск

в суд с требованием возвратиться обратно. Скорее всего, 180

их иск не был удовлетворен, поскольку, насколько мне

известно, Л.-отец продолжает обитать в обеих кварти-

рах, да и металлическое ограждение находится там

После смерти Ицхака об «умирающем» Бейт-мидра-

ше проявил немало бескорыстной заботы рав И. П.: он

давал, например, за свой счёт уроки по телефону. Ребя-

та, которые были воспитаны Ицхаком, не желали иметь

дело ни с кем, кроме рава И. П. Рош-йешива тоже пона-

но оставшиеся ученики восприняли это, как желание

обеспечить зарплатой своих безработных приближён-

ных, и воспротивились присылке любых эмиссаров, им

Так в течение нескольких лет умирал Бейт-мидраш.

Не зря всё-таки мудрый рош-йешива скептически отнёс-

ся к решимости вдовы Ицхака взять бразды правления

в свои руки. «Прозелитка, и к тому же — женщина!» —

сказал он мне, своим лицом выражая недовольство. Как

прозелиты, так и женщины ограничены еврейским Зако-

ном в сфере администрирования в общественных орга-

Ицхак не раз говорил с нами о женщинах. Основной

мыслью этих его разговоров было то, что женщины —

«главное испытание нашего времени». Каждое поколе-

ние, говорил Ицхак, имеет свой особый йецер а-ра (злое

начало, дурные побуждения). В древности, например, люди имели страсть к животным (в этот момент Ицхак

сжимал губы, как для поцелуя, чтобы дать слушателям

почувствовать силу этой страсти). Вот, например, мужик

ухаживает за коровой, носит ей цветы, просто «умирает

О своей первой любви Ицхак рассказывал так.

В школе, подростком, ему понравилась одна еврейская

девушка. Когда это стало известно, к нему подошёл па-

рень из другого класса и сообщил, что она — «б…". Тогда

Володя купил два напильника, ежедневно приносил их

в школу и на переменах стачивал один о другой, чтобы

превратить их в острые ножи. В один прекрасный день

тот парень не выдержал и попросил у Владимира про-

щения. «А девушка, — как, смеясь, добавил Ицхак, —

Ицхак нередко говорил, что «наша (то есть ваша, ре-

бята!) основная задача — научиться строить из себя

нормальных людей». Это даёт основания полагать, что

нас, учеников Бейт-мидраша, Ицхак считал в той или

иной степени ненормальными. Однажды он раздал

неженатым ученикам (каждому персонально, выказывая

заботу) бутылочки с какими-то драже. Из его пояснений

можно было предположить, что это было средство, сни-

Тем не менее, забота Ицхака порой бывала подлин-

ной. Так, он очень страдал от болей в спине, и полагал, что они — последствия мытья окон — этой работой он

зарабатывал семье на жизнь в советское время. Ицхак

нашел нейрохирурга, русского человека, который, кроме

операций, также вёл прием и в поликлинике, где лечил

массажем и мануальной терапией (в рекламе это назы-

валось «методом Касьяна»). Позднее Ицхак нашёл

и других специалистов, пару из Белоруссии, которые

совместно лечили сочетанием мануальной терапии

(муж) и экстрасенсорного воздействия на расстоянии

(жена). Это были не только профессионалы, но и, к то-

му же, приятные и достойные люди. Они с большим ува-

жением относились к Ицхаку, а когда тот посылал к ним

учеников из Бейт-мидраша, жаловавшихся на боли

в спине, то эти медики отказывались брать деньги

за свои услуги. Но Ицхак бывал очень недоволен, если

ребята ему не сообщали, что денег с них не взяли.

По всей видимости, Ицхак считал, что лечению не подо-

бает быть бесплатным, либо не хотел оставаться в долгу

перед медиками. В любом случае для меня очевидно, что Ицхак не брал бы деньги у ребят, а из собственных

Эти врачи — пример того типа людей (очень немно-

гочисленных), к которым Ицхак питал искреннее уваже-

ние. Ими могли быть как евреи, так и неевреи. Таких

людей отличали три основных качества: интеллигент-

ность в поведении, благородство, и главное — бескоры-

стие. Впоследствии я убедился, что почти все, о ком

Ицхак говорил с восхищением, обладали этими пои-

стине замечательными, — если не сказать сверхчелове-

ческими — качествами. Например, латыш Вилнис, бес-

платно ксерокопировавший и переплетавший для Бейт-

мидраша святые книги, необходимые нам для учёбы.

С ним Ицхак был знаком ещё с советских времен, когда

тот, ярый антисоветчик, подпольно и бесплатно размно-

жал еврейскую литературу для руководимого Ицхаком

(тогда — Владимиром) сионистского движения Риги.

Или секретарша « йешивы-патрона» госпожа Рахель: к ней можно было обратиться с любой просьбой о по-

мощи, и понятия «отказ» для нее не существовало. Или

рав И. П., с которым Ицхак старался встречаться всякий

раз, когда приезжал в Израиль; познакомил их рав

Зильбер. Методические указания в вопросах изучения

Торы, даваемые равом И. П., были более чем ценными, и Ицхак успешно претворял их в жизнь. Ицхак сказал

мне однажды: «Рав И. П. и его супруга хотят делать лю-

дям добро, и поэтому, даже если иногда они и делают

Ицхак очень любил выражение: «Любоф (именно

так он произносил это слово) зла — полюбишь и коз-

ла!», и всячески пугал учеников ужасами семейной жиз-

ни. Например, он рассказывал, как одного его знакомо-

го нееврея «обворожила» девушка, даже ноги ему мыла

в тазике (!). Парень спросил своих друзей, стоит ли

на ней жениться, и они, понятное дело, горячо посове-

товали ему связать с нею свою судьбу. Немедленно по-

сле того, как молодожёны расписались, жена стала устра-

ивать дома такой террор, который парню и в кошмарах

В Израиле в один из приездов Ицхака я посетил его

дом. Когда я вошёл, его жена что-то готовила на кухне.

«Вместо того, чтобы заниматься сексом, она готовит пи-

роги!» — сказал мне Ицхак с ухмылкой. На самом же де-

ле его жена была ему очень предана, питала к нему

большое уважение и послушно выполняла все его зада-

ния, в том числе и весьма неприятные. Хотя она и заслу-

женно «пилила» его по поводу алкоголизма и других

неприятных качеств. У Ицхака же было несколько

«принципов», которых он придерживался, когда приез-

жал домой. Например, все необходимые починки

в квартире он оставлял на самый последний день — что-

бы домашние не приучались докучать ему своими

просьбами. В частности, когда в доме испортился туалет, нужно было каждый раз открывать и закрывать кран, чтобы слить воду — и это безобразие продолжалось

вплоть до его очередного отъезда, в день которого он, наконец, соизволил исправить поломку.

Ицхак более всего ценил в себе два качества (которы-

ми он, по собственному мнению, обладал): предсказуе-

мость своих действий и возможность с ним договориться.

После долгого знакомства с Ицхаком действительно

можно было в какой-то степени прогнозировать его ре-

акции: они всё-таки были достаточно стандартными.

Что же касается второго свойства, то он с довольным ви-

дом повторял слова своей жены, которая говорила ему:

«Ты мне не подходишь ни в каком плане, ни в человече-

ском, ни в сексуальном. Но одно твое качество покрыва-

Однажды Ицхак разоткровенничался: «Мне никогда

ни одна женщина не отказала! Кроме только одного слу-

чая. Сижу я со своим знакомым, смотрю в окно и вижу: на скамейке красивая женщина. Говорю ему: «Красивая

баба сидит, давай снимем!» «Ты что, как можно?» «А вот

увидишь, всё получится, — говорит Ицхак (тогда ещё

Владимир). — А ты иди покупай водку!» Владимир спу-

стился вниз, подсел к женщине и стал с ней беседовать.

В итоге женщина сказала, что очень хотела бы с ним

пойти, но она замужем. В принципе она в процессе раз-

вода, и «как только разведётся — так сразу»…

Я сам был свидетелем того, как Ицхак умел влиять

на женщин — на сей раз в положительном смысле.

На праздники женщины в рижской синагоге обычно

стояли внизу вместе с мужчинами — прямо как у ре-

формистов. Молиться в таком миньяне еврейский Закон

запрещает. Эзрат-нашим (женская половина) в синаго-

ге располагается на втором этаже, но для женщин, ви-

димо, было ниже их достоинства находиться на галёрке.

В Йом-Кипур (Судный День) Ицхак сообщил неслыхан-

ную новость: он хочет вместе с нами пойти на утрен-

нюю молитву в синагогу. Я запротестовал: «А как же

женщины, которые стоят внизу?» «Всё будет в поряд-

ке!» — заверил Ицхак. Мы пришли. Внизу, как я

и ожидал, стояло несколько еврейских женщин, уже

немолодых. Ицхак подошел к каждой из них и персо-

нально — каждой – что-то сказал. Через считанные ми-

нуты внизу не было ни единой женщины! Неслыхан-

ное достижение, о котором раввин Натан Б. даже

и мечтать не мог! Поражённый, я спросил Ицхака, как

ему это удалось? Он ответил, что просто обратился

к каждой женщине персонально со словами: «Мадам, вы не могли бы…» и так далее, то есть вежливо и га-

лантно дал возможность женщинам почувствовать свою

важность в глазах Ицхака, и тем самым вызвал в них

К слову: в тот Йом-Кипур Ицхак остался в синагоге

на молитву Изкор (поминальная молитва по умершим

родителям-евреям). Те, у кого родители живы, во время

этой молитвы выходят из синагоги. Я был в недоуме-

нии, но по намёку Ицхака, кажется, понял ход его мыс-

ли. Он не раз мне рассказывал, что его мать, русская

женщина родом из Архангельской области, была

внешне похожа на еврейку. Когда после войны она

оказалась в Риге, к ней на улице подходили еврейские

женщины, пытаясь заговорить на идише. Потом, когда

Ицхак служил в стройбате, туда привезли партию ново-

бранцев из Архангельской области; по его словам, они

были еврейской внешности, хотя евреями не были.

В силу всего этого Ицхак таил в душе надежду, что

в Архангельской области остались какие-то «пропав-

шие» евреи, и его мать — одна из них. За неё он, оче-

А вот ещё пример ицхаковой галантности. В начале

перестройки, когда активизировалась деятельность

на почве еврейской культуры, в Риге нам была извест-

на единственная печатная машинка с еврейским шриф-

том. Она находилась во владении вдовы еврейского со-

ветского писателя-идишиста, который носил фамилию

Разумный. Помню, как мой брат, молодёжный еврей-

ский активист того времени, в разговорах со своими то-

варищами негодовал по поводу того, что они никак

не могут заполучить эту машинку. Вообще-то вдова эта

по национальности была полькой, страдала каким-то

психическим заболеванием и была лет на двадцать

младше своего мужа. В разговорах она постоянно на-

зывала его гениальным писателем. По слухам, она за-

влекала к себе домой молодых еврейских парней под

тем предлогом, что ей требуется помощь, а там пыта-

лась их совратить. Наткнувшись на неудачу, она начи-

нала распространять про парня всякие гадости. Ну, прямо-таки как жена Потифара!

Я видел её однажды на митинге, посвященном жерт-

вам Холокоста, на месте массовых расстрелов евреев

в пригороде Риги — Румбуле. Там выступала какая-то

еврейка со стихами на идише «Тифе грибер» («Глубокие

могилы»), других ораторов уже не помню… Вдруг груз-

ная немолодая женщина с нееврейским лицом стала чи-

тать стихи по-русски с каким-то диким воодушевлением, причём не с импровизированной трибуны, откуда вы-

ступали все ораторы, а сбоку, и без микрофона — по-ви-

димому, официально ей слово не предоставили. Вокруг

неё стала кучковаться публика, и я подумал, что это сти-

хи её собственного сочинения. Это была она — «вдова

безумная старика Разумного», как назвал её мой папа.

Так вот, у Ицхака была печатная машинка с еврей-

ским шрифтом. В один прекрасный день Ицхак пове-

дал мне, что это «машинка Разумного»! Я был пора-

жён: ведь этой машинки тщетно домогались еврейские

активисты; каким же образом Ицхаку удалось ее запо-

лучить? Ицхак довольно улыбнулся: «Назавтра после

того, как вдова продала мне свою машинку, она мне

позвонила и сказала: „Мне кажется, что я продешеви-

ла!“ „Не волнуйтесь, мадам; скажите, сколько вы ещё

хотите, и я немедленно привезу вам деньги на дом!“».

После этого мадам Разумная в сердцах призналась

Ицхаку, что такого благородного мужчину она видит

В евреях Ицхак не любил качество, которое называл

«быть маменьким сынком». В качестве носителя такого

качества он приводил в пример К. — одного из первых

баалей-тшува нашего города. По словам Ицхака, К.

подыскали жену — религиозную еврейку из Грузии

по имени Манана, однако К. оказался «маменькиным

сынком», и потому Манана перестала соблюдать запове-

ди и сбежала от него уже в Израиле. Впоследствии Ма-

нана умерла. Как я понял, Ицхак с супругой поддержи-

вали с ней хорошие отношения вплоть до её смерти.

Замечу, что я обращал внимание на халатное, небрежное соблюдение Ицхаком законов йихуда. Йи-

худ — еврейские законы, запрещающие мужчине уеди-

няться с посторонней женщиной. Есть способы, как из-

бегать подобных нарушений; например, в квартире

оставить открытой входную дверь, и тому подобное. Я

ему не раз на это указывал, однако у Ицхака всегда бы-

ли отговорки типа: «Когда я открываю входную дверь, заходят чужие люди»… Однажды, в ответ на мои очеред-

ные претензии по поводу йихуда, Ицхак рассказал, что

знает случай, когда религиозная еврейка ехала в двух-

местном купе междугороднего поезда с неевреем! «Ну, а что ты на это скажешь?» — спросил меня Ицхак. Через

несколько лет, уже совсем в другой ситуации, Ицхак по-

ведал эту историю в деталях. Еврейской религиозной

женщиной оказалась Манана, а неевреем — Ицхак (то-

гда — ещё Владимир). Среди ночи Манана проснулась

и стала в ужасе кричать: «Володя, Володя!», а Владимир

её успокоил: «Всё хорошо, Манана, всё хорошо!» Так

Ицхак проиллюстрировал тот факт, что К. был «мамень-

ким сынком», и поэтому — по мнению Ицхака — Мана-

на от него сбежала. Когда перед отъездом этой семьи

в Израиль Ицхак посетил их дом, он был возмущён тем, что святые еврейские книги у них лежали стопками

на полу, а Манана ходила без чулок, вынудив его «смот-

реть на её волосатые ноги». А что касается законов йи-

худа, то мне показалось, будто Ицхак считает, что в этой

сфере он, подобно ангелу, практически лишен йецер а-

ра, и потому законы йихуда к нему не относятся.

С пиететом Ицхак отзывался о раввине Йеуде Г., ко-

торого противопоставлял коллегам по йешиве-патрону.

Ицхак говорил о раве Г.: «Он не пойдёт по бабам, он

ведь уже и так всю Америку в своё время отымел, и в ка-

наве там валялся! Но тшуву он сделал настоящую —

из глубины души. Он стоял в нескольких шагах от хупы

(свадебный балдахин) с гойкой, но понял: дальше идти

некуда! Свой настоящий шидух (чистокровную чешскую

еврейку) Йеуда нашел у Стены Плача». Ицхак рассказы-

вал, что с Йеудой Г. познакомился в йешиве, когда рав

Зильбер попросил Йеуду позаниматься с Ицхаком «Ки-

цур шулхан арухом» в преддверии ицхакова гиюра.

По словам Ицхака, между ним и Йеудой Г. с первого

взгляда возникло полное взаимопонимание.

Я рассказал Ицхаку, как на рубеже восьмидесятых–

девяностых к нам в Ригу приезжал Леон Юрис, автор

знаменитого романа «Эксодус». Он выступал в большом

зале Латвийского Общества Еврейской культуры (ЛОЕ-

Ка). Тогда один еврей задал писателю вопрос о творче-

стве Фейхтвангера. Юрис ответил, что этого писателя

не читал, и потому ничего не может сказать. В зале по-

чувствовалось волнение: для интеллигентных евреев Ри-

ги Фейхтвангер казался важным символом принадлеж-

ности к еврейской культуре. Я же послал Юрису записку

с вопросом: еврейский народ — это единая этническая

сущность или же конгломерат разных народов, объеди-

ненных единой религией? Юрис поднял глубокомыслен-

ный взор и сказал, что «это очень интересный вопрос», но далее отвечал приблизительно так: «Вот, мол, в своё

время я написал „Эксодус“ — роман о еврейском наро-

де, а сейчас вот пишу об ирландцах — тоже народ выда-

ющийся и свободолюбивый. И вообще, жена моя, после

того, как прошла гиюр, с удивлением отметила, что в ней

самой и в её жизни ничего ровным счетом не измени-

лось»… То есть тем, что гиюр его жены был формальным, Юрис как бы даже похвастался.

После завершения встречи один из наших еврейских

деятелей проводил гостя в малый зал, где его уже ждал

Еврейский детский хор — всеобщая гордость рижских

евреев. Специально для Юриса хор исполнил еврейскую

народную песню. Когда дети закончили петь, Юрис в ка-

честве благодарности за оказанный почёт и высокое ис-

кусство показал юным певцам пальцами «козу-дерезу»!

Я тогда почти потерял дар речи: ничего подобного

от знаменитого писателя не ожидал. А вот Ицхак совер-

шенно неожиданно для меня отреагировал на расска-

занную мною историю так: «О! Теперь я стал Юриса

Ещё одного «маменькиного сынка» по определению

Ицхака, Сендера К., я помню с момента брит-милы, ко-

торую он сделал в первый приезд д-ра Сифмана в Ригу.

Тогда Сендер ещё регулярно не посещал Бейт-мидраш.

На брит-миле он вел себя как-то вызывающе самоуве-

ренно и бравировал, обращаясь к присутствующим

с сентенциями вроде следующей: «А ты уже использовал

Через несколько месяцев Сендер стал регулярно

приходить в Бейт-мидраш и, по всей видимости, поте-

рял работу, потому что Ицхак взял его на полный панси-

он. Ицхак почему-то изменил данному слову после Арту-

ра Ш. «больше никому здесь не делать санаторий».

Со стороны Сендера К., однако, переход на полный пан-

сион к Ицхаку был роковой ошибкой — Сендер попал

в полную от него зависимость. Где-то с полгода Сендер, женатый, кстати, на еврейке, «пансионился», усиленно

изучал Гемару и прочее в течение полного дня — до то-

го момента, когда Ицхак взялся за его жену: «А почему

она не ходит в микву?» Ицхак в этом грехе обвинял

не столько жену, сколько самого Сендера, который

не может «загнать ее в микву». А нам он говорил: «Сен-

дер — маменькин сынок; жену надо приласкать, погла-

дить, и тогда она сама всё для мужа сделает, в том числе

и в микву побежит!» В итоге Ицхак отправил Сендера

искать работу. Я слышал, что, в конце концов, эта исто-

рия закончилась не очень хорошо: Сендер сбежал в Из-

В тот период, когда Сендер был ещё в числе учени-

ков Бейт-мидраша, по моей инициативе Ицхак созвал

заседание для выяснения еврейства парня по имени

Герман. «Заседали» Дима Ч., Сендер К. и я. Германа

привела в Бейт-мидраш его мама, утверждавшая, что

и со стороны отца, и со стороны матери она еврейка.

По документам, которые она показала тогда Ицхаку, она всё же еврейкой не числилась. Но эта женщина

принесла какие-то архивные бумажки, по которым яко-

бы прослеживалось её еврейское происхождение. Она

сообщила Ицхаку о своей цели: она хотела, чтобы

в паспорте ей поменяли запись национальности на «ев-

рейка», а также поменяли в её документах имена —

«Пётр» на «Пинхас», например, и таким образом она

получит возможность уехать с детьми в Германию. Для

достижения этой цели она хотела получить справку

от Ицхака о своем еврействе и его «заключение» о том, что русские имена в её документах — на самом деле

еврейские, но «написаны в русской транскрипции».

На основании этой справки она надеялась получить

письменную рекомендацию Языковой комиссии Латвии

для Министерства внутренних дел — исправить русские

имена, фигурирующие в её документах, на соответству-

ющие еврейские. Ицхак, конечно, никаких справок ей

не выписал, но предложил Герману учиться в Бейт-

мидраше, представив его нам как человека с не до кон-

ца выясненным происхождением, нуждающемся в «ги-

юре ле-хумра». « Гиюр ле-хумра» (иврит) — переход

в еврейство, осуществлённый лицом сомнительного

происхождения (по поводу которого есть вероятность, что он всё же на самом деле является евреем). Этот

вид гиюра применяется, согласно еврейскому Закону, к общинам, происхождение представителей которых яв-

ляется сомнительным (как, например, «эфиопские

евреи» и «Бней Исраэль» из Индии). Однако в наши

дни « гиюр ле-хумра» применяется некоторыми раввина-

ми также для «обгиюривания» обманщиков, подделы-

вающих документы или другими подобными способами

В один прекрасный день Ицхак попросил меня, что-

бы я стал заниматься с Германом. Я наотрез отказался

обучать его Устной Торе, хотя Ицхак пытался меня убе-

дить: ведь в данной ситуации, якобы, речь идет только

а не о стопроцентном гое. Благодаря моим родителям я

был более или менее материально независим, и поэтому

давить на меня Ицхак решался только в исключитель-

ных случаях. Дело происходило после моей поездки

в Израиль, когда я купил там множество святых книг, ко-

торые привёз с собой, так что мог преспокойно учиться

дома. Собственно, этим я и занимался в периоды

обострения отношений с Ицхаком. Я заявил Ицхаку, что

с Германом могу учить только иврит и Пиркей Авот

(раздел Мишны, в котором излагаются еврейские этиче-

Так я стал с ним заниматься, выбирая мишнайот, в которых отражаются общечеловеческие этические цен-

ности. Мишна — это часть Устного Закона, переданного, согласно традиции, Всевышним Моисею на горе Синай

вместе с Пятикнижием (Письменной Торой). Со време-

нем, когда возникла опасность, что устное учение будет

забыто, мудрецы приняли решение записать его в виде

Мишны. Мишна содержит 63 трактата в 6 разделах

(трактаты подразделяются на главы, а главы — на от-

дельные законы, каждый из которых называется, как

и вся книга, — «мишна»). Но в один прекрасный день

мне эти занятия надоели, и я потребовал от Ицхака вы-

яснения статуса Германа. На это Ицхак отреагировал

предложением созвать «заседание раввинского суда».

Пришла мама Германа и принесла свои бумажки, приго-

варивая при этом, что «лучших документов и быть

не может». Тогда я мало что в этом понимал, но и мне

показалось странным, что цепь между ее «прапрабабуш-

кой» и «прабабушкой» связывалась через какое-то нота-

риально заверенное показание свидетелей о еврейской

девушке, которую якобы родители привезли из Одессы

в некое село, чтобы выдать её там замуж за гоя. Сендер

сразу почуял неладное и стал недвусмысленно намекать, что намерен голосовать за то, что эта женщина является

нееврейкой. Дима Ч., который во всём оглядывался

на босса (так в разговорах с другими он иногда называл

Ицхака), вышел на совещание с Ицхаком. Вернувшись, он дал понять, что будет голосовать за то, что эта жен-

щина — еврейка. Я решил: ведь и на самом же деле ис-

тория непонятная; ну, так пусть Герман и останется по-

Герман, в принципе, был неплохим парнем, только

мне казался туповатым. Ицхак, непонятно — всерьез

или шутя, — заявлял нам, что готовит его к поездке

в Москву в раввинский суд рава Гольдшмидта, «на ги-

юр». Каким же образом проходит «подготовка»? Ицхак

помогает Герману «выучить наизусть (!) историю своей

семьи» (понятно, для Гольдшмидта). В конфиденциаль-

ных же беседах со мной Ицхак говорил, что Герман

так же далек от гиюра, как, фигурально выражаясь, от планеты Сатурн.

В конце концов, я сказал Ицхаку: «Не понимаю, что

происходит с Германом! Может, он занимается онаниз-

мом, и из-за этого он такой тупой?» «Онанизм — это

личное дело каждого», — парировал Ицхак. Но зани-

Уже не помню к чему, но Герман однажды расска-

зал нам, что он любит поэзию Цветаевой. Услышав это, Ицхак сморщился, как от вида дохлой крысы: «Она же

была лесбиянкой!» Герман смутился и робко попытался

защититься: «Но у неё были высокие чувства…". Ицхак

был непреклонен: «Это — мерзость!» Я решил «для

прикола» защитить Германа и при этом «подзудить»

Ицхака (поэзия Цветаевой меня никогда не интересо-

вала): «Согласно Рамбаму (один из крупнейших еврей-

ских законоучителей периода Средневековья), лесбиян-

ство — в отличие от гомосексуализма — не является

одним из видов разврата, а лишь формой непристойно-

го поведения». Но Ицхак был непреклонен: «Лесбиян-

Эту историю я вспомнил через несколько лет, когда

уже жил в Израиле и присутствовал на уроке Торы, кото-

рый давал рав Ицхак Зильбер. Один из слушателей

спросил: «Рав Ицхак, а лесбиянство разрешено по То-

ре?» Рав Зильбер спокойно, без эмоций ответил: «Разре-

шено», и сразу же продолжил урок, не дав присутствую-

щим возможности развить тему. Очевидно, что он

не спорил с Рамбамом, а просто хотел наиболее доступ-

но выразить ту мысль, что, в отличие от гомосексуализ-

ма, за который по Торе полагается смертная казнь, лес-

биянство считается гораздо более лёгким грехом.

В связи с Германом я вспоминаю и Эмиля. Это был

грузный молодой человек с печальным лицом, на мой

взгляд — немного странный. На первых порах Эмиль, приходя в Бейт-мидраш, сразу стучался в комнату Ицх-

ака и подолгу там просиживал. Ицхак нам потом пове-

дал, что Эмиль находится на психиатрическом учёте, и что его собственные родители «сдали его в психушку»

Однажды я — вместе с кем-то, уже не помню, с кем — был у Эмиля дома для того, чтобы повесить мез-

узы. Эмиль жил в квартире вместе с мамой, типичной со-

ветской еврейкой –фармацевтом, и женой — приятной

и кроткой еврейской девушкой, раза в три меньшей

по габаритам в сравнении с Эмилем. Эмиль рассказы-

вал, что его жена очень стесняется своих родителей —

Заниматься с Эмилем было поручено мне. Но мне

было очень тошно слушать, когда Эмиль нудно расска-

зывал историю о том, каким образом он сошёл с ума.

«Квинтэссенция» его рассказа заключалась в том, что

с ума он сошёл из-за «усиленного занятия онанизмом».

Очевидно, что не только меня, но и других, в том числе

и Ицхака, Эмиль доставал своими откровениями, потому

что в один прекрасный день Ицхак заявил публично:

«Эмиль гонит туфту: все занимались онанизмом, и никто

от этого ещё с ума не сошел». По-видимому, определён-

ное внушение было сделано и самому Эмилю, потому

В какой-то период Ицхак назначил Эмиля «завхо-

зом» — с зарплатой. На этом поприще Эмилю пришлось

на своей шкуре испытать всё непостоянство ицхакова

характера. Вообще со своими подчиненными — повари-

хами, уборщицами — Ицхак поступал как африканский

царёк. Помню, например, как он уволил одну уборщицу, когда обнаружил после её уборки слой пыли на холо-

дильнике. Реакция была незамедлительной: кому-то

из своих учеников Ицхак приказал назавтра встретиться

с уборщицей в городе на нейтральной территории и пе-

редать ей её последнюю зарплату! (Это вместо того, что-

бы с ней по-человечески поговорить и в точности изло-

Как завхоз, Эмиль в очередной раз выполнил зада-

ние Ицхака что-то организовать. И уже после того, как

он проделал работу и обо всём договорился, Ицхак

вдруг дал «отбой» мероприятию. Эмиль был в отчаянии.

Вскоре, как и следовало ожидать, он был освобождён

от своей должности. Одновременно с закатом своей зав-

хозной «карьеры» он прекратил регулярно появляться

Ицхак очень уважал рава Хаима-Меира К. Этот рав-

вин, в прошлом — румынский подданный, был в своё

время заключенным ГУЛАГа. Когда Ицхак нашёл-таки

Йеуде невесту и тот женился, Ицхак был очень горд

тем, что, в конце концов, исполнил наказ, данный ему

рабби Хаим-Меиром. Уважаемый раввин, даже будучи

смертельно больным, когда Ицхак его посещал, пер-

вым делом буквально умолял его «женить Йеуду».

Но еврейских религиозных девушек в нашем городе

практически не было. Те немногие, кто посещал орга-

низованные Ицхаком «женские уроки», возможно, на-

ходились на определённом уровне приближения к ис-

полнению заповедей, но, тем не менее, религиозными

в полном смысле этого слова не были. Впоследствии, через некоторое время после женитьбы Йеуды, все эти

уроки Ицхак прекратил. Однажды он мне признался, что организовал их лишь с одной целью — найти ши-

дух (сватовство, невесту) Йеуде. Но я не сомневаюсь

в том, что Ицхак не закрывал бы их и после женитьбы

Йеуды, если бы поступало мало-мальски достаточное

Как рассказывал мне Ицхак, один шидух Йеуды рас-

пался из-за того, что мама невесты выдвинула обяза-

тельное условие: она потребовала, чтобы даже после ху-

пы (брачной процедуры, совершённой по еврейскому

религиозному Закону) молодожёны, выражаясь словами

Ицхака, «в кроватку не пошли, пока не зарегистрируют

свой брак в ЗАГСе». Ицхак мне говорил, что впослед-

ствии эта девушка вышла замуж за еврея, но религией

в её семье «даже не пахло». Когда Ицхак об этом расска-

зывал, его глаза выражали сожаление, а лицо показа-

лось мне вдруг похожим на мордочку морской свин-

ки, — такое же невинное и беззащитное. Никак не мог

понять Ицхак, почему девушка, которая в его глазах бы-

ла уже почти религиозной, в итоге всё бросила. Или, возможно, Ицхака подсознательно мучила совесть из-за

того, что именно он своими действиями отвратил её

Другую претендентку на статус йеудиной жены Ицх-

ак отправил в Москву на учёбу, в женское учебное заве-

дение рава Вайса. При этом вместе с ней Ицхак послал

и другую женщину, желавшую пройти гиюр. Девушка до-

верилась ей и якобы раскрыла свои секреты, а именно: что религия её, на самом деле, нисколько не интересует, что Ицхак ей противен, а Йеуду она не уважает. Эту ин-

формацию женщина регулярно сообщала Ицхаку по те-

Когда невеста должна была вернуться из Москвы, Ицхак послал Йеуду на вокзал её встречать, наказав, что встретив, он должен «сесть с ней на скамеечку

и вежливо объяснить, что между ними всё закончено».

По словам Ицхака, когда Йеуда сказал ей всё это, она

«схватила Йеуду за член» (!). Потом Йеуде звонили

из упомянутого женского учебного заведения и пыта-

лись его увещевать: «Как ты смеешь? А ещё религиоз-

Другая претендентка, видимо, демонстрируя свою ре-

лигиозность, собралась относить свою посуду на окуна-

ние в микву. Йеуда должен был ей в этом помочь, ибо

она точно не знала, как это делают. Информаторы, одна-

ко, доложили Ицхаку, что в микве девушка планирует

Йеуду соблазнить, чтобы проверить, подходит ли он ей

в сексуальном плане. Ицхак в этой ситуации поступил

изящно: вместо Йеуды он послал в микву на встречу

к «девушке с посудой» Цви Л., ровесника Ицхака. Де-

К слову, Цви ещё раз в своей жизни оказал подоб-

ную услугу. Здесь он выручил уже не Йеуду, а Ицхака.

Некий бизнесмен проявил внимание к Ицхаку и обещал

дать пожертвование на Бейт-мидраш. Для этой цели он

попросил Ицхака приехать в гостиницу на взморье —

на встречу с ним. Ицхак же сделал контрпредложение: встретиться на территории Бейт-мидраша, от чего биз-

несмен категорически отказался. Тут-то Ицхак и стал по-

дозревать неладное: почему же так важно, чтобы Ицхак

приехал в гостиницу? уж не собираются ли его там со-

блазнить, а потом скомпрометировать? — и послал

на встречу вместо себя Цви. По словам Цви, ему немед-

ленно был задан вопрос: «А где Ицхак?» Получив ответ, что Цви Л. в данном случае полномочный заместитель

Ицхака, бизнесмен «с досады аж сплюнул и выругался

матом». Всё это Ицхак рассказал нам с довольной улыб-

Возвратимся к шидухам. По всей видимости, Ицхак

был измотан шидухами Йеуды, так что, хотя он и пони-

мал, что остальных парней нашего Бейт-мидраша тоже

надо сватать , их он кормил лишь обещаниями. Разве что

иногда отговаривался, что «ты, мол, ещё не готов». Ицх-

ак делал вид, что он «ищет и ищет, но ничего не может

найти», — а на самом же деле бездействовал, не прила-

гая для поисков ни малейших усилий. Но он был заинте-

ресован как можно дольше держать ребят у себя, и по-

этому отговаривал их от отъезда в Израиль. Причиной

такого подхода не в самую последнюю очередь был его

страх, что Бейт-мидраш опустеет окончательно.

Дима Ч. тоже был в числе «ожидающих». Когда я уже

жил в Израиле, Ицхак мне рассказал, что в Бейт-мидра-

ше в тот период поварихой работала нееврейка. Она по-

нравилась Диме, который, конечно, стеснялся Ицхака

и ничего ему не говорил. Но в один прекрасный день

Димины родители обратились к Ицхаку с претензией:

«Почему ты, Ицхак, противишься гиюру поварихи?» Как

для Ицхака, так и для самой поварихи было неожидан-

ностью узнать как про гиюр, так и вообще про то, что

И на сей раз проблема была решена «изящно». Как-

то вечером сидели Ицхак и Дима в Бейт-мидраше. Ди-

ма покуривает трубку, а Ицхак по-дружески рассказыва-

ет Диме, как бы между прочим, что он видел, как какой-

то ухажёр усаживал повариху в свой автомобиль. «Какая

скромная на вид, а вот, оказывается, и ухажёр у неё

есть», — заметил Ицхак. Дима промолчал, углубившись

в курение своей трубки. Можно лишь предположить, ка-

кую душевную травму он получил от этой выдуманной

Ицхаком истории с ухажёром! Но так Ицхак спас парня

от страсти к нееврейке, и это с его стороны было боль-

шой мицвой (исполнением заповеди, благим деянием).

Я тоже однажды пережил разочарование, причину

которого поначалу объяснял непостоянством ицхакова

характера. Ицхак с Йеудой послали меня с Мишей С.

на базар закупать продукты на шабат. Мы с Мишей

постарались, как могли, и принесли всё, что купили, в Бейт-мидраш. Каково же было моё удивление, когда

Йеуда нам сообщил, что по непредвиденным обстоя-

тельствам шабат сегодня в Бейт-мидраше не состоит-

ся! Для меня это было как гром средь ясного неба, ощущение было мерзкое. Не помню уже, объявил ли

тогда Йеуда каникулы. Но сегодня я понимаю, что если

объявил, — это означало, что у Ицхака внезапно на-

чался запой, что и было причиной отмены шабата.

Миша С. впоследствии сыграл с Ицхаком злую шут-

ку. Ицхак организовал Мише поездку на учёбу в Изра-

иль, в русскоязычную йешиву. Мишины родители в раз-

воде: его отец с новой семьёй живёт в Израиле. Ицхак

с Мишей летели в самолете вместе. По рассказам Ицха-

ка, когда он предложил Мише какое-то угощение, тот от-

казался, заявив, что он «ещё не помолился маарив».

( Маарив — вечерняя молитва. Еврейский Закон запре-

щает начинать трапезу с хлебом, не помолившись ма-

арив, однако лёгкий «перекус» разрешён). Когда они

прилетели, Миша попросил разрешения первым делом

посетить своего отца, и Ицхак согласился. Но вот про-

шли день, два, три, неделя — а Миша в йешиве так

и не появился! Ицхак позвонил его папе, а тот говорит:

«В йешиву Миша не приедет. Я показал ему израильских

мальчиков и девочек, и ваша религия его больше не ин-

тересует!» Эта история была тяжёлой пощечиной для

Ицхака. Помимо этого, насколько я понял, Ицхаку при-

шлось из своего кармана возвратить 400 долларов йе-

Примерно через полгода после возвращения из Из-

раиля Миша С. вновь сделал тшуву. Я встретил его

на улице рядом с Бейт-мидрашем, неуверенно мнущего-

ся: зайти или не зайти? Я сказал ему: «Что мнёшся?»

и повёл в Бейт-мидраш. К чести Ицхака будет сказано, 202

что он принял Мишу как ни в чём не бывало, никогда

не напоминал ему о прошлом и ни разу не попросил его

К сожалению, через некоторое время Миша опять

бросил религиозную учёбу и стал работать проводником

в междугороднем поезде. Однажды мама одного маль-

чика, который в тот период посещал Бейт-мидраш, по-

просила проводника — которым по воле случая оказал-

ся Миша — передать посылку со съестным, в том числе

колбасу, по прибытии на место назначения — кажется, в Минск. Посылку Миша, однако, не передал, объяснив, что её отобрали на таможне. Ицхак, направляясь из ко-

ридора в заднюю комнату Бейт-мидраша, на ходу

и как бы невзначай, спокойным голосом, но со скрытым

ехидством бросил реплику: «Сожрал колбасу с провод-

Привожу это высказывание, чтобы показать, с какой

лёгкостью Ицхак был готов « лэламэд хова» (делать нега-

Сегодня Миша живёт в Америке, он пополнел и по-

лысел. Однако самое главное в этой истории — это то, что он женился на еврейке и родил еврейских детей.

Задним числом можно сказать, что в этом существенном

факте есть и определенная заслуга ицхакова воспитания, которое, как ни скажи, но Миша всё-таки получил.

Прочитав эти строки, Миша написал мне в письме:

«Честно, не помню историю с колбасой, но скажу точно, что если сказал, что отобрали на таможне, — значит ото-

брали. Мой брат Илья в курсе насчёт таможни, так как

В Израиле меня должны были встретить представи-

тели йешивы, но так как этого не произошло, Ицхак, 203

светлая ему память, предложил отвезти меня к отцу. Я

был тогда семнадцатилетним парнем, впервые попав-

шим за границу, и моему отцу было несложно переубе-

дить меня — отказаться от йешивы. Конечно, этот посту-

пок долго терзал меня, но я нашёл небольшое утешение, когда во время одной из поездок в Ригу из Америки я

пожертвовал тамошней синагоге тысячу долларов…

Сейчас я благополучно живу в штате Орегон с люби-

мой женой и тремя чудными детьми. Старшему скоро ис-

полнится 17 лет, среднему сейчас 9, а моя младшенькая

родилась только полтора месяца назад. Я живу в доме

стоимостью в полмиллиона, работаю в 10 минутах от до-

ма на машине (20 минут на велосипеде) с годовым

окладом в шесть цифр (не считая центов). Зимой ката-

юсь на лыжах; летом велосипед, альпинизм, походы; пу-

тешествую круглый год. Но самое главное, я благосло-

вен быть в окружении моей семьи, братьев, родителей, и даже дедушки с бабушкой, здоровья им и долгих лет.

Бейт-мидраш дал мне жизненный урок. И хоть я не мо-

люсь и не соблюдаю все обряды, я глубоко верю в Бога, в большинстве случаев придерживаюсь кашрута, всех

Последние слова Миши были для меня открытием, ибо я почему-то думал, что он стал антирелигиозным.

Я тоже не раз оказывался жертвой ицхакова свой-

ства скоропалительно делать негативные выводы; один

случай кажется мне очень смешным. В один из перио-

дов напряжения в наших отношениях с Ицхаком я

не ходил в Бейт-мидраш, и нееврейский мальчик Де-

нис доложил Ицхаку, что я якобы прихожу в Еврей-

скую светскую школу и накладываю там ребятам тфил-

лин вместе с хабадниками — страшный грех в глазах

наших «бейт-мидрашников»! Худшего « моци шем-ра»

(злословия и оговора) я — тогда пламенный и почти

патологический антихабадник — себе и представить

не мог! Об этом курьёзе рассказал мне Гриша Й.; по его словам, Ицхак склонялся поверить в этот бред.

В целом же об уровне ицхаковой точности, когда он

рассказывал о других людях, свидетельствует следующий

эпизод. Однажды на улице Ицхак показал мне на немо-

лодого высокого еврея с пучком волос, собранных

«в хвостик», который шёл по противоположной стороне

улицы. Ицхак рассказал, что этот еврей уклонялся

от службы в советской армии, симулируя энурез. Через

двадцать лет, посетив Ригу с кратковременным визитом, я познакомился с этим евреем — Соломоном А., у кото-

рого, между прочим, несколько высших образований, среди которых математическое, астрономическое, худо-

жественное. Я стал расспрашивать его об Ицхаке, и он

мне рассказал, что они действительно вместе лежали

в психиатрической больнице. Соломон лечился там

от энуреза, который возник у него вследствие нервного

перенапряжения от выпускных школьных экзаменов, а Ицхак (то бишь Володя) — симулировал, чтобы «отко-

Какое же его состояние, трезвое или пьяное, отра-

жало глубинные, истинные фибры его души? А может, и само стремление к запоям у него было вызвано под-

сознательным желанием «вернуться к самому себе»?

Как Ицхак, так и его супруга в определённой мере ви-

нили в его алкоголизме колдовство. Так, после очеред-

ных «каникул» (тогда я ещё не знал про его алкого-

лизм), я застал Ицхака за распарыванием подушек.

В одной из них он якобы нашёл записку с колдовской

формулой. Таким образом, он сделал вывод, что его за-

После смерти Ицхака его вдова мне рассказала, что

в один из своих запоев он ей позвонил и сказал: «По-

смотри газету» — уже не помню, какую. У коллеги на ра-

боте она попросила газету, а в ней было объявление

об услугах колдуньи, избавляющей от колдовства. Впо-

следствии, протрезвев, Ицхак был очень удивлён и ска-

зал, что ни про какую газету он ничего не знает и жене

не звонил. В связи с этим госпожа Хана сделала вывод, что ей звонили какие-то потусторонние силы или же

Когда Хана пришла к колдунье, та зажгла свечи, и от них пошёл чёрный дым. «Плохо дело», — заключи-

ла колдунья. Хана пришла к раву Зильберу со страшной

вестью: «Ицхака заколдовали!» На это рав Зильбер отве-

тил: «В наше время колдовства нет!» Вскоре Ицхак по-

правился — очевидно, в заслугу молитв праведного рав-

Чрезвычайно серьезное отношение к колдовству и, вообще, ко всякой чертовщине проявлялось у Ицхака

также и в других формах. Так, однажды он с многозна-

чительным видом раскрыл перед нами молитвенник

с русским переводом и ткнул пальцем в слова молитвы, в которой мы просим Всевышнего оберечь нас от сата-

ны. «Так ведь есть сатана на свете!» — воскликнул Ицхак

с каким-то непонятным восторгом, дав нам понять, что

нет никакого другого способа спастись от сатаны (так он

силён!), как только с помощью молитвы Всевышнему.

В другой раз он с миной омерзения на лице расска-

зал, что в предисловии к какой-то религиозной книге, 206

опубликованной на русском языке, написали, что чертей

не существует — или что-то в подобном духе. Ицхак

то ли вырвал эти листы, то ли зачеркнул эту, по его мне-

А недавно я, кажется, понял корень всего этого. Если

верить Льву Гумилёву, то для православного христиан-

ства характерен дуалистический подход, в чём-то сход-

ный с зороастризмом. Согласно православной доктрине, Всевышний дал сатане автономию и свободу в действи-

ях до поры до времени (на иврите подобный подход на-

зывается « штей решуйот» — форма идолопоклонства, в которой «злому началу» люди ошибочно приписывают

самостоятельную силу). В католицизме же, согласно Гу-

милёву, доктрина в данном аспекте более близкая

к иудаизму: западные христиане считают, что сатана —

не более чем «служка», выполняющий «особые зада-

ния» Всевышнего (приблизительно так Гумилёв написал

в своей книге «Древняя Русь и Великая степь»).

Всё-таки оказалось, что православное мироощуще-

ние Ицхака с гиюром никуда не исчезло. Но интереснее

тот факт, что, несмотря на атеистическое воспитание

и материалистическую среду, в которой он рос, право-

славное мироощущение было у него в крови. И не по-

мешала этому даже немецкая философия, которой он

А вот другой пример. К нам приехал преподавать

Михаэль А. Рош-йешива рав К. попросил Ицхака при-

нять этого сотрудника в качестве личного одолжения.

Ицхак составил для него расписание, которое начина-

лось с девяти часов утра. Михаэль же, со своей стороны, ни разу не пришел на свое первое занятие; видимо, он

определил для себя, что его рабочий день начинается

в десять. Ицхак негодовал: «Он по ночам пишет мезузы, а утром не может встать!» — но в глаза Михаэлю ничего

не говорил. После его отъезда Ицхак написал рош-йе-

шиве отчёт, где указал на все проступки Михаэля.

По словам Ицхака, когда рош-йешива читал отчет, его

лицо потемнело. Сомневаюсь, посылали ли Михаэля по-

Однако не все проступки Михаэля были указаны

в отчёте. Некоторые из них были осмеяны Ицхаком кон-

фиденциально в кругу учеников. Так, на банном поло-

тенце Михаэля, висевшем в общей душевой, Ицхак

усмотрел что-то вроде фигурки голой женщины. Кроме

того, Михаэль давал нам уроки софрута (искусства ев-

рейского сакрального письма), и на доске был им нари-

сован, по всей видимости, кульмус — специальное перо, которым софер (переписчик) пишет священные тексты.

Доску не вытерли, а на следующий день, увидев рису-

нок, Ицхак с воодушевлением воскликнул: «Это же …!»

(нецензурно), давая нам понять, какое же, якобы, низ-

Впоследствии выяснилось, что доля истины в таком

подозрении, к сожалению, была — Михаэль женат

на непонятно каким образом «обгиюренной» гоюхе.

Ицхак ненавидел проявления мелочности, или, как

он говорил, «жмотства». Для него было противно, когда

Михаэль на субботних трапезах выносил из своей ком-

наты привезенные из Израиля конфеты и раздавал каж-

дому по штучке, вместо того, чтобы выложить коробку

конфет на стол. Ицхак вежливо отказывался от своей

«порции», и так же поступал подражавший Ицхаку Ди-

Особое презрение в глазах Ицхака заслужил Миха-

эль, когда попросил Ицхака заплатить ему за грошовые

сойферские чернила, которые мы попросили Михаэля

оставить. Ицхак заплатил ему, не подав и вида, но нам

потом он высказал всё, что на эту тему думал.

Сам же Ицхак, как мне помнится, ни в коей мере

не был жмотом. Иногда он дарил нам подарки, делая

это, по возможности, конфиденциально и тонко чув-

ствуя, от чего человек получит подлинную радость. Мне, например, он подарил трёхтомник некодифицирован-

ных молитв «на все случаи жизни». Я его искренне по-

благодарил, на что Ицхак выдал нечто совершенно

неожиданное: «Это я должен тебя благодарить за то, что

я на халяву присоединился к еврейскому народу!»

Не знаю, почему благодарить нужно было именно ме-

ня — ведь я не имел ни малейшего отношения к его ги-

юру. Но я почувствовал, что всё это он сказал совершен-

но искренне. Эти слова вышли из глубины его сердца, и, вне всякого сомнения, они свидетельствуют о том, что, невзирая на всю свою противоречивость, Ицхак был, тем не менее, выдающимся человеком.

Когда Михаэль был у нас, Ицхаку ещё не было из-

вестно о том, что гиюр жены Михаэля, мягко выражаясь, оставляет желать лучшего. Через некоторое время после

отъезда Михаэля к нам приехал новый преподаватель, посланный равом Зильбером и потому принятый Ицха-

ком поначалу без пререканий — младший брат жены

Михаэля, Гершон Л. Но протекция рава Зильбера ему

не особо помогла, и Ицхак с Гершоном уже спустя ко-

роткое время были «на ножах». Это не помешало Ицха-

ку рассказать мне о добрых поступках матери Гершона, к которой Ицхак ходил советоваться в первый период

своей жизни в Израиле. «Все ходили советоваться к рав-

винам, а я к Л.!» — смеялся Ицхак. Однако его отноше-

ние к ней резко переменилось после отъезда Гершона, когда друг Ицхака рав Йеуда Г. сообщил ему, что гиюр

Л. и её детей, в том числе Гершона, весьма сомнителен.

В советское время этот акт проходил подпольно, а точ-

ные детали гиюра остались неизвестными и вряд ли мо-

гут быть выяснены. Тут-то Ицхак дал волю своему пре-

зрению по отношению к Л.-матери, которая, по словам

рабби Йеуды Г., пришла скандалить в раббанут по по-

воду непризнания её гиюра и поначалу отказывалась

«Как бы то ни было, — подумал я, мысленно обра-

щаясь к Ицхаку, — ведь она сделала тебе, Ицхак, добро; и в данном аспекте совершенно неважно, еврейка она

или нееврейка. И как ты можешь так быстро об этом за-

быть?» Но в глаза сказать ему это мне не хватило духа.

Да, Ицхак мог моментально поменять свое мнение

о человеке. Например, о раввине Б. он отзывался уважи-

тельно — до того момента, как о последнем стали ходить

дурные слухи. Для Ицхака, впрочем, непроверенных

слухов оказалось вполне достаточно, и с тех пор он в бе-

седах со мной называл рава Б. не иначе как «раввин-ги-

неколог». В один прекрасный день дело дошло до того, что Ицхак стал рассказывать мне параноидальные басни

о каких-то специальных «публичных домах для равви-

нов», где якобы работают девушки, отличающиеся кри-

стальной белизной тела, «без единого пятнышка».

Особая тема — ицхакова гордость. Как читатель

уже мог убедиться, Ицхак был незаурядным челове-

ком: сын гэбиста и одновременно диссидент; русский

писатель — и поклонник латышского языка и культу-

ры; ценитель классической музыки, знаток философии

и права — и хронический алкоголик без всякого ака-

демического образования; принципиальный против-

ник тоталитаризма — и тиран в своей собственной

вотчине; бескорыстный спаситель — и интриган.

На святом языке это называется «носэ афахим» (за-

ключающий в себе противоположности) и, безуслов-

но, свидетельствует об определенной искре святости.

Мне он рассказывал и о том, что в юности его систе-

матически преследовали сновидения, в которых он ви-

дел одни и те же незнакомые ему улицы и здания. По-

пав в Вильнюс, он все их узнал! Ицхак рассказывал, что

в том же Вильнюсе «христианские начётчицы», когда он

мимо них проходил, обращали на него — религиозного

еврея с длинной бородой — внимание, и он чувствовал, что они делают это не просто из-за его внешнего вида.

Рав Йеуда Г. сказал мне, что в последний период своей

жизни Ицхак якобы видел через закрытую входную

дверь квартиры того, кто стоит за ней на пороге.

В общем, необычный человек. Отсюда, наверное, и гордыня, хотя сам он её отрицал. Но вот пример, кото-

рый мне рассказала его вдова. Ицхак уезжал из Израиля

и, как обычно, заказал место в маршрутном такси, на-

правляющемся в аэропорт. В сопровождении жены он

пошел к «маршрутке». Машина его уже ждала: по всей

видимости, Ицхак должен был прийти раньше. С при-

вычным израильским амикошонством водитель сказал

Ицхаку: «Что, ребе, замешкался?» Услышав такое, Ицхак

сунул водителю в лапу 20 шекелей и, к изумлению его

и пассажиров, повернулся спиной к такси и пошёл об-

ратно в сторону дома. Водитель выскакивает из маши-

ны, просит Ицхака вернуться — а тот ни в какую. Потом

Ицхак с женой обсуждали этот случай, и она пыталась

объяснить ему, что такое поведение — признак горды-

ни, но он с ней не согласился. По всей видимости, он

считал, что это не гордость, а лишь самоуважение, и я

думаю, что он был прав. Как бы там ни было, многим

советским евреям не мешало было бы у него поучиться

самоуважению. Хотя та форма, в которой он культивиро-

вал это качество, была не еврейской: это была видоиз-

менённая «китайская месть». Существует история о том, как один злой китайский феодал лишил бедного кре-

стьянина и дома, и имущества, и семьи. Тогда крестья-

нин взял и отомстил феодалу — повесился перед его ок-

Или вот другой случай: в рижском аэропорту работ-

ник паспортного контроля говорит Ицхаку: «Ваш пас-

порт недействителен!» — и показывает на пустую

строчку, где должна была красоваться подпись Ицхака.

В Израиле же не требуют расписываться в своём пас-

порте в присутствии чиновника: хочешь — расписыва-

ешься, не хочешь — не расписываешься. Но Ицхак

не стал этого объяснять, а контролёр сказал «Проходи-

те!» и поставил в паспорте печать. Ицхак потом при-

знался: «Если бы он сказал мне расписаться, я бы взял

паспорт и вернулся обратно — в Бейт-мидраш кушать

Вообще Ицхака раздражали манеры поведения

некоторых его знакомых, например, их навязчивая тен-

денция к «тыканью» (в Латвии односторонний переход

«на ты», которому не предшествовало взаимное на это

согласие, считается оскорбительным). Бесило его и их

обыкновение не здороваться. Однажды Ицхак за это

отыгрался. В Израиле он встретил на улице бывшего со-

ученика по йешиве и поздоровался с ним. Тот отреаги-

ровал: «Я не узнаю вас. Напомните мне, пожалуйста, кто

вы?» «А вы постарайтесь вспомнить!» — задорно сказал

Ицхак и пошёл дальше, оставив собеседника в недоуме-

нии. «Наверное, подумал, что какой-то большой раввин

с ним поздоровался!» — со смехом рассказывал потом

Еще один пример, рассказанный им самим. Когда

Ицхак учился в йешиве, необходимые ему для учёбы

книги, и в том числе и словари, он приносил с собой

из дома, чтобы ни от кого не зависеть. Люди пользова-

лись его словарями, полагая, что они общественные.

В конце дня он собирал их по всему помещению

и уносил обратно домой, а назавтра опять привозил.

Однажды один из его коллег подошёл и раздражённо

воскликнул: «А, вечно все словари у тебя!» — и схва-

тил необходимое ему пособие. Ицхак никак не отреаги-

ровал, а в конце дня, как обычно, отыскал книгу на од-

Каждый день Ицхак привозил в йешиву чемоданчик, набитый святыми книгами — в нём были не только сло-

вари. Над Ицхаком смеялись: зачем тебе весь этот чемо-

данчик? Разве ты изучаешь эти книги? Ты в них хоть

слово понимаешь? Однако Ицхак не поддавался «наез-

дам» со стороны общества и продолжал ежедневно при-

возить и увозить свой чемоданчик. А рав Хаим-Меир К., с особой теплотой относившийся к Ицхаку, поддержал

его: «После ста двадцати, на Высшем Суде, на чашу ве-

Эта история свидетельствует о той огромной тяге

к духовности, которая была у Ицхака. Он питал трепет-

ный пиетет к книге «Йесод ве-шореш а-авода» («Основа

и корень веры» — книга раввина Александра Зискинда, в котором раскрываются тайны служения Всевышнему

на уровне тончайших побуждений души). Не знаю, сколько страниц в ней он смог прочесть, но он относил-

ся к ней так, как искренний и глубоко верующий дере-

венский житель относится к Библии. Уже один только

этот факт свидетельствует о том, насколько духовным че-

Однажды, когда я уже жил в Израиле, Ицхак пре-

поднес мне изумительный урок этнопсихологии. В на-

чальный период своего обитания на Святой Земле я

какое-то время жил на «территориях», и часто до свое-

го поселка (так называемого ишува) добирался трем-

пом, то есть автостопом. Однажды я не заметил, как

сел в машину к водителю-арабу, а когда понял —

страшно перепугался, но виду старался не подать.

Араб же благополучно довёз меня до места назначения

и был очень мил. Когда в очередной раз Ицхак был

в Израиле, и мы встретились, я рассказал ему эту исто-

рию. Ицхак оживился и поведал мне, каким образом

можно моментально отличить араба от еврея: «Если

чувствуешь, что перед тобой русский человек — значит, это араб!» Сперва я Ицхака не понял, но постепенно

проникся тонкостью и глубиной его наблюдения. Ведь, на мой взгляд, арабы ведут себя либо нарочито госте-

приимно и дружественно (по типу «рубаха-парень»), либо по-хамски. А подобные стереотипы поведения, в принципе, характерны и для русских — с тем отличи-

ем, что русский человек, когда он ведёт себя, как друг, как правило, делает это искренне, а когда хамит — зна-

чит, ты это сам как-то спровоцировал. От чего у арабов

зависит их поведение — для меня по сей день является

загадкой. Евреи же, даже сильно ассимилированные

и обрусевшие, никогда не достигают по своей интен-

сивности и аутентичности подлинной «русскости» в сво-

ем поведении. Но всю глубину ицхаковых слов я понял

только недавно, когда прочел слова Н. А. Бердяева

о том, что русские — суть восточный народ, а «евро-

пейскость» — это, хотя и существенный их пласт, но не сущностный. «Русский народ по своей душевной

структуре народ восточный. Россия — христианский Во-

сток, который в течение двух столетий подвергался

сильному влиянию Запада и в своем верхнем культур-

ном слое ассимилировал все западные идеи». (Цитирую

по книге «Русский народ: Терминология, исследования, анализ», сост. Андреев А. Р. с соавт., Москва, «Кучково

поле», 2001, стр. 346). Да, Ицхак, как это нередко быва-

Одним из любимых занятий Ицхака было уговари-

вать своих прихожан-школьников переходить в вечер-

нюю школу, а студентов — брать академический отпуск.

Так люди, с одной стороны, переходили на полный учеб-

ный день в Бейт-мидраше (положительный момент), а с другой — теряли остатки своей независимости (отри-

цательный). Ицхак считал ошибкой практикуемое в дру-

гих русскоязычных (в том числе и в подмосковной) йе-

шивах уговаривание учащихся бросить университет (да-

же на последнем курсе), оставляя их тем самым без про-

фессии. По его мнению, такое «уравнивание» с корен-

ными израильтянами, которые находятся совсем в ином

положении, глубоко порочно и обманно: у израильтян

есть возможность не приобретать профессию и не рабо-

тать, посвящая всё свое время изучению Торы. В фор-

ме же академического отпуска Ицхак, как ему казалось, нашел компромисс между двумя подходами: с одной

стороны, формально ты не прекратил учёбу в универси-

тете, а с другой — постоянно учишь Тору. Максима В.

Ицхак поехал устраивать в вечернюю школу почему-то

в тот самый день, когда к нам в город приехал Папа

Римский Иоанн Павел II, знаток многих языков. Ицхак, хихикая, рассказал, что, когда они с Максимом появи-

лись в каком-то офисе, перед Ицхаком встали — реши-

ли, что он из свиты Римского Папы! Я почувствовал, что

Но фальшь Ицхак не терпел. Однажды в Бейт-мид-

раше в присутствии Йеуды К., с трудом сдерживавшего

презрительную улыбку, Ицхак попытался пропустить ме-

ня вперёд: «А не коэн ли ты случайно?» (Коэны — евреи

из рода священнослужителей, потомки Аарона. Есть за-

поведь оказывать им почёт). Я почувствовал, что это

розыгрыш, и тут Ицхак объяснился: «Раввин-миллионер

Авиэзер В. хотел пропустить меня вперёд, спросив, не коэн ли я?» — его лицо выражало сарказм. Конечно, упомянутый раввин хорошо знал, что Ицхак — прозе-

лит, так зачем же играть в кошки-мышки? Но самому ра-

ву Авиэзеру Ицхак ничего не сказал, ибо реагировать

Или другой случай: рош-йешива попросил Ицхака

поехать на семинар в Москву, сказав, что за места в го-

стинице заплачено (или это само собой подразумева-

лось, уже не помню). Ицхак очень не любил подобные

мероприятия, но считал, что некрасиво и некорректно

отказывать рош-йешиве. Ицхак заплатил из своих денег

за визу и билет и поехал в Москву. В гостинице реги-

стратор его спрашивает: «Будете расчётной карточкой

платить за номер или наличными?» Ицхак потерял дар

речи. Стали проверять списки и обнаружили, что вместо

того, чтобы внести его в список бесплатных участников

семинара, его поместили в список тех, кто должен за это

платить! Ицхак схватил свой чемоданчик, повернулся

спиной и пошел к выходу — на обратный поезд! Одна-

ко он не стал разбираться или звонить рош-йешиве, как

поступил бы любой из нас. Его самолюбие на самом де-

ле было задето. И реагировал он соответствующим об-

Рав Авиэзер, приезжая в Ригу, непременно давал

в Бейт-мидраше лекции. Ицхак никогда не выступал

в качестве переводчика. Эту роль исполняли другие, в частности, однажды — я. Благодаря этому я с ним раз-

говорился, и в личной беседе он рассказал мне с восхи-

щением, что знаком с одним нашим земляком — бааль-

тшувой. В его судьбе рав Авиэзер принимал непосред-

ственное участие. «Между прочим, — сказал он, — этот

бааль-тшува в свое время был женат на гойке, латышке, а, став религиозным, оставил её. Впоследствии она сама

приехала в Израиль и прошла гиюр, после чего они

В один прекрасный день мы удостоились чести по-

знакомиться с этим бааль-тшувой, Авраамом К. Он был

в своё время альпинистом, и когда в Армении произо-

шло страшное землетрясение, поехал добровольцем

участвовать в спасательных работах. Дима Ч. познако-

мился с ним — необычно высоким молодым харедим-

ным человеком в синагоге, когда Авраам был в Риге

по своим личным делам. Дима привёл его в Бейт-мид-

раш, и они стали в упоении — ночь напролёт — учиться

Но в отношениях Авраама с Ицхаком не обошлось

без эксцессов. Главным источником, из которого мы

черпали правила и законы соблюдения субботы, был

«Кицур Илхот Шабат» («Краткий свод законов Шаба-

та») рава Яакова Йехезкеля Позена, и эту книгу некото-

рые из нас знали если не наизусть, то, по меньшей мере, очень хорошо. Ицхак не любил, когда кто-то в Бейт-

мидраше вёл себя не в соответствии с принятыми у нас

нормами и обычаями. Авраам носил в субботу на за-

пястье часы, в связи с чем напоролся, неожиданно для

себя, на откровенный «негатив». Ему стоило больших

усилий доказать, что на самом деле есть законоучители, которые это разрешают. Ицхака, со своей стороны, объ-

яснения мало интересовали: «У нас должно быть, как

у нас!» (имелось в виду, что гости должны соблюдать

В нескольких статьях, вышедших в свет после смер-

ти Ицхака, по ошибке написали, что Авраам К. был его

учеником. Через несколько лет в Израиле я ещё раз

повстречал Авраама (он меня не вспомнил) — на обре-

зании его сына, которое он пришёл провести у нас

в йешиве. Ох, как мне тогда хотелось сказать матери

обрезаемого младенца что-то смачное на латышском

языке (Авраам им совершенно не владеет, а у меня

за пределами Латвии возникает ностальгическое жела-

ние поговорить с кем-то по-латышски), но я сдержал-

Добрый ангел рав Авиэзер В. в определённый пери-

од «подкидывал» Ицхаку какие-то средства на Бейт-

мидраш, и хотя речь не шла о крупных суммах, эти день-

ги были ощутимым подспорьем. «Отдашь, когда смо-

жешь!» — говорил рав Авиэзер. Ицхак говорил мне, хи-

Рав Авиэзер познакомился с Ицхаком, когда рош-йе-

шива предложил ему посетить наш Бейт-мидраш. При-

ём р. Авиэзера Ицхаком был организован блестяще: на встречу с раввином Ицхак собрал в Бейт-мидраше

кучу народа — кого я раньше и в глаза не видел, и эти

статисты создавали иллюзию большого количества лю-

дей, его посещающих. Однако в последующие приезды

рава Авиэзера Ицхак уже не считал нужным устраивать

этот спектакль, и раввин видел более или менее реаль-

ную картину, что, впрочем, нисколько не повлияло

на его решении пусть скромно, но всё же помогать

Бейт-мидрашу. Ицхак же с улыбочкой несколько раз

вспоминал, что рав Авиэзер сказал о нём: «Ицхак —

В один из тяжёлых периодов существования Бейт-

мидраша, у Ицхака в течение целого года не было

средств, чтобы платить за съём помещения (тогда он на-

ходился в квартире на улице Гертрудес, бывшей ул. Кар-

ла Маркса). Рав Авиэзер сжалился и сказал Ицхаку, что, если он найдёт спонсора, который оплатит половину

долга, вторую половину внесёт рав Авиэзэр. Ицхак ска-

зал хозяину квартиры: «Или ты прощаешь половину

долга, или никаких денег вообще не увидишь!» Хозяин

согласился, а Ицхак сказал раву Авиэзеру, что нашел

спонсора. Тот заплатил свою обещанную половину, и с проблемой квартирной задолженности было покон-

Когда Ицхака просили составить смету: сколько

и на какие нужды требуется Бейт-мидрашу денег, он

принципиально отказывался это делать, считая, что од-

нажды предъявленная смета окажет в будущем «медве-

жью услугу» — никак нельзя будет потом доказать, что

ситуация изменилась и требуются уже другие суммы.

Но для рава Авиэзера, как своего старого знакомого, Ицхак однажды сделал исключение: тот его долго и нуд-

но расспрашивал, сколько и на что требуется, и Ицхак, как послушный арестант на допросе, всё конкретно из-

ложил. Но рав Авиезэр на сей раз не дал ни копейки.

Ицхак позвал меня, он почти плакал: «Раввин нарушил

Галаху! Запрещено расспрашивать о нуждах, а потом

Тогда я еще не знал об алкоголизме Ицхака, но те-

перь понимаю, что раввин-миллионер спровоцировал

тогда очередной приступ ицхакова запоя: незамедли-

тельно после изложенного разговора были объявлены

каникулы. Как я сегодня полагаю, провоцировал ицха-

ковы запои и рош-йешива, когда Ицхак возвращался

из Израиля в Ригу без денег. «Ты сможешь справиться

сам!» — улыбаясь, говорил рош-йешива Ицхаку. По-ви-

димому, он считал, что, как и любой другой руководи-

тель йешивы, Ицхак сам должен заниматься сбором по-

жертвований на своё заведение. Но Ицхак по своим

личным качествам был профессионально непригоден

к такому роду деятельности. Во-первых, роль шнорера

(просителя милостыни) казалось ему унизительной. Во-

вторых, он стеснялся своего весьма посредственного

иврита. Забыв немецкий, он перестал понимать и идиш; но даже тогда, когда он ещё помнил немецкий, на иди-

ше он не мог вымолвить ни слова — хотя и частично по-

нимал его. Попытки Ицхака выучить идиш не привели

ни к каким результатам — идиш оказался для него слиш-

ком уж специфически-еврейским языком… И английско-

го он не знал. А без знания языков «собирать на йеши-

Согласно букве закона, рош-йешива перед Ицхаком

был чист. Как я понимаю, изначально Ицхак поехал

в Ригу с условием, что зарплату и деньги для работы ему

будет давать американский миллионер М., а не рош-йе-

шива. И то, что миллионер в какой-то момент сократил

выплаты Ицхаку, как минимум, вдвое, не ставило рош-

йешиву ни перед какими обязательствами. Когда Ицхак

жаловался на отсутствие средств, рош-йешива говорил:

«Так закрой свой Бейт-мидраш!» Рассказывая об этом, Ицхак твердил: «Я Бейт-мидраш не закрою, пусть он сам

его закрывает!» Дима Ч. объяснил мне однажды: «Гор-

дость Ицхака не может позволить ему работать в Израи-

ле дворником». Для Ицхака подобное отношение было

прежде всего личным оскорблением, плевком в лицо, он

воспринимал это так, как если бы ему говорили: «То, что

ты делаешь, никому не нужно!» — и впадал в запой.

К чести рош-йешивы должен отметить, что, когда

Ицхак умер, он, после некоторых проволочек, выплатил

его вдове компенсацию, которую принято платить в по-

добных ситуациях. И это несмотря на то, что формально

Ицхак не был работником его йешивы, и, с точки зре-

ния закона, рош-йешива не был обязан это делать.

Одна «ипостась» Ицхака так и осталась во многом

сокрытой от меня, а именно — его бытие как философа.

Ведь Ицхак был не только знатоком философской лите-

ратуры, но и сам он тоже, по всей видимости, был фило-

софом. Однажды он с лицом, полным восторга, показал

мне какое-то место в одной из книг Хайдеггера и выска-

зался в таком духе (если я правильно его понял), что

«если нееврей достиг подобного прозрения, то это сви-

детельствует о скором приходе Машиаха (Избавителя)».

У Ицхака было несколько излюбленных выражений-

цитат, которые до некоторой степени проливают свет

на его мировоззрение. Одно из них : «Понять — это

принять и научиться пользоваться!» — произносилось

им в каждом случае, когда кем-нибудь предпринимались

попытки получить более глубокие разъяснения в осно-

вах иудаизма, или когда кто-то из учеников проявлял ко-

А вот другое выражение: « Политика — это полити-

ка, как говорил кардинал Мазарини!» — произносилось

с ехидством, когда речь заходила о рош-йешиве — его

Ицхак неизменно называл «большим политиком».

Нельзя не упомянуть и тривиальное выражение:

«Потом — будет суп с котом» — которое произноси-

лось Ицхаком в гневе, когда вызванный «на ковёр» пы-

тался увильнуть от ответа на вопрос, заданный ему Ицх-

Ицхак не любил «пустые философствования». Лишь

однажды, в один из своих приездов в Израиль он —

единственный раз в моей жизни — надиктовал мне свои

философские измышления. Я сохранил этот листок

«Каждый человек, в каждый данный момент, мысля любое

содержание, начинает фактически с начала! Но важно

до конца держать мысль, как в первый раз. Никто за нас

Парадокс: безумие этого мира состоит в том, чтобы де-

лать всё самостоятельно, как бы с самого начала, в пои-

стине титаническом напряжении мысли. Но эту нечелове-

ческую ситуацию мы переживаем каждый день».

В продолжении этой беседы Ицхак стал давать мето-

дические указания по поводу изучения Гемары. Суть их

заключалась в том, что необходимо от этого процесса

получать удовольствие (и это, на самом деле, правиль-

но). Подытоживая, эту мысль Ицхак сформулировал так:

«Е… ( нецензурно) Гемару! И это не важно, что у Гемары

нет дырочки!» В такую вот экстравагантную форму обле-

кал Ицхак иногда свои мысли, в том числе и глубокие.

Однако не буду чрезмерно ехидствовать и признаю

факт, что от общения с Ицхаком я получал поистине

редкое интеллектуальное удовольствие: глубина и ори-

гинальность его мысли были порой изумительными, да-

же если не всегда и не во всём с ним можно было согла-

Примерно за полгода до своей смерти Ицхак

с большой радостью внезапно открыл для себя фило-

софскую базу системы преподавания, которую он прак-

тиковал в Бейт-мидраше. Произошло это благодаря

брошюре фирмы «Санрайдер», в которой излагались

основные принципы многоступенчатого маркетинга.

Супруга Ицхака, уволенная с постоянной работы

в иерусалимском муниципалитете, по всей видимости, в поисках какого-то достойного занятия, стала агентом

этой фирмы. Будучи одной из крупнейших компаний

многоступенчатого маркетинга, «Санрайдер» произво-

дит и сбывает под видом пищевых добавок средства, составленные из трав на основе древнекитайских ре-

цептов. Склонная, как и Ицхак, к мистике, г-жа Хана

на себе проверила, что эти «безобидные травы» дей-

ствительно весьма эффективны, и стала заниматься их

сбытом и привлечением новых распространителей. За-

одно и Ицхак стал активно употреблять эти «снадо-

бья» — а ведь он, как не раз мне признавался, долгое

время занимался поиском пищевых добавок, которые

улучшат его самочувствие и тем самым «изменят его

жизнь». В брошюре «Санрайдера» излагался основной

на нижнем уровне пирамиды приводит к цепочке бла-

гоприятных последствий на всех более высоких её

уровнях, работники которых получают дивиденды, фи-

гурально выражаясь, «лёжа на печи» — от продаж, сде-

ланных нижним коллегой. Ицхака осенило: ведь это

тот же принцип, что практикует и он в Бейт-мидраше, заставляя каждого, кого чему-то научили, научить то-

му же и другого: так создаются многоуровневые «це-

почки Торы»! Получается, что, когда, например, пятый

по счёту ученик преподаёт тот же материал шестому, ученики от первого до четвёртого в этот момент тоже

получают от этой учёбы «дивиденды» (пассивно) — то

есть заслугу, которая будет им «оплачена» в Будущем

Мире! «Надо подогревать снизу!» — с почти счастли-

вой улыбкой сказал Ицхак. Он был уверен, что понял

Сочетание противоположностей было для Ицхака

характерным, но его увлечение немецкой философией, думается, не идёт в разрез с другой его ипостасью —

пристрастием к мистике. В этом он сильно отличался

от своих коллег по израильской йешиве — в своём

большинстве рационалистов, хотя частенько поверх-

ностных. В отличие от них, Ицхак с пиететом относил-

ся к брошюрам с мистическими откровениями, а также

к открытиям, связанным с кодами в Торе. С одним

из известнейших специалистов в области таких кодов, тоже бывшим рижанином, профессором-математиком

Рипсом — Ицхака связывали очень тёплые отношения.

И это не только благодаря кодам, а в первую очередь

потому, что Ицхак очень уважал его как личность: этот

человек во время советской интервенции в Чехослова-

кию повторил, по чешскому примеру, в качестве проте-

ста в Риге акт самосожжения, но был спасён, а впо-

следствии сделал тшуву и стал религиозным. Йеуда К.

рассказывал, что когда Вацлав Гавел, уже будучи пре-

зидентом, прибыл в Израиль с официальным визитом, он пригласил на торжественный банкет и Рипса тоже.

Но последний, когда услышал, что Гавел в своем вы-

ступлении защищал палестинцев, махнул рукой и игно-

Уважение, которое Ицхак питал к экстрасенсам, про-

являлось даже в том, что необходимость в точности ис-

полнять детали заповедей он иногда объяснял экстрасен-

сорными причинами. Так, он говорил, что еврей, утром

проверяя и завязывая слегка раскрутившиеся цициёт,

«подпитывается энергией», а неевреям (бедняжкам! —

так следовало из контекста) для той же цели приходится

совершать прямо-таки акты идолопоклонства. А вообще, Ицхаку была свойственна характерная и для многих дру-

гих прозелитов крайняя педантичность при исполнении

определённых ритуальных деталей — далеко не осново-

полагающих в еврейском Законе. И частенько это проис-

ходило за счёт нарушения серьёзных запретов Торы. Так, если кто-то говорил благословение на еду стоя, Ицхак

мог прервать его на середине, заставляя сесть; человек

садился и говорил благословение заново. Таким обра-

зом, Ицхак причинял еврею грех произнесения Имени

Всевышнего всуе, — и всё из-за пристрастия к «ритуаль-

ным деталям» (которые, безусловно, важны, но не ценой

Ещё один пример. В один прекрасный день у Гриши

Й. возникли проблемы с желудком, и поэтому ему тре-

бовалось часто ходить в туалет. Поэтому псукей де-зим-

ра — первую часть утренней молитвы — в тот день он

произносил без тфиллин, чтобы их не снимать-надевать

много раз. Ицхак, едва увидев Гришу, молящегося без

тфиллин, зверски заорал на него и чуть ли не взял

за воротник — не разобравшись по сути, что происхо-

дит. Такое поведение я объясняю тем, что даже малей-

шее «ритуальное безобразие» в глазах Ицхака было, фи-

гурально выражаясь, хуже, чем смертный грех.

Ицхак очень любил повторять выражение, которое

рав Зильбер сказал ему лично: «Ты что думаешь: ты

в санаторий попал? Ты в лагерь попал!» Под лагерем

подразумевался олам а-зе (в буквальном смысле — этот

мир) — тот бренный мир, в котором мы обитаем. Ему

противопоставляется олам а-ба, то есть мир будущий, в котором люди получат вечное блаженство за испол-

ненные в этом мире заповеди, свершённые добрые дела

и стойкость в преодолении испытаний и искушений.

Всеми фибрами своей души Ицхак пытался внедрить

в нас это ощущение «лагеря», душевного состояния

и поведения «зэков от религии». Да, он порой перебар-

щивал, утрировал, ошибался, оступался, даже невольно

осквернял Святое Имя Всевышнего. Возвратив некото-

рое количество евреев к Торе, других же от неё он от-

вратил. Всё это правда, но преступлением мне кажется

не упомянуть и другую сторону этой монеты: это был че-

ловек, который фактически из праха возродил еврей-

скую религиозную жизнь в нашем городе. Это был чело-

век с чистым сердцем, страстно любивший Всевышнего

и способный в любой момент бескорыстно совершить

подвиг ради Него и ради другого человека — еврея или

нееврея. Он был простым русским парнем, впитавшим

в себя лучшие качества русского народа, и в его душе

горел очень высокий и чистый огонь. Я не сомневаюсь

в том, что среди всех прозелитов нашего поколения

Ицхак — самый выдающийся. И автор этих строк, и вме-

сте со мной немало других людей должны быть ему

очень, очень благодарны, несмотря на свои многочис-

ленные — заслуженные и незаслуженные — обиды.

Ицхак не раз намекал мне, что с неприятным для се-

бя удивлением обнаружил, что ему «справиться с КГБ

было легче, чем с еврейским истеблишментом»! Я ду-

маю, что механизмы, по которым функционирует КГБ, Ицхак хорошо понимал и чувствовал, а вот механизмы

еврейского мира, хотя он и силился познать их — ни

в какую перед ним не раскрывались. На самом же деле

Ицхак ломился в открытую дверь — и не мог понять

некоторые вещи, очевидные для еврея. Он самоотвер-

женно подвижничал, совершал подвиги, но по сути был

«не на своём месте» — и в этом заключается причина

его трагического самоощущения. Среди неевреев есть

множество выдающихся и достойных людей, и в своём

подавляющем большинстве они не стремятся «в евреи», а остаются самими собой, и в лоне своего народа прино-

сят пользу как своей нации, так и всему человечеству.

Да, Ицхак страдал алкоголизмом; да, были и другие

непонятные для меня моменты в его личности, но всё

это можно ему простить, потому что он родился неевре-

ем. Поэтому-то Тора и заповедует: люби прозелита, но не наделяй его властью, ибо изначальный багаж его

души обязательно приведёт его к искажениям и потере

равновесия в социальной сфере в том случае, если он

будет наделен властью внутри еврейского социума.

И пусть не пытаются «исхитриться» стоящие у еврей-

ской «кормушки» так называемые «парнасим» (админи-

стративные руководители еврейской общины), которые

для собственного удобства назначают прозелитов глав-

ными раввинами общин на всём постсоветском про-

странстве: еврейский народ им этого не простит, а Тора, которую они таким образом оскверняют, надевает траур-

ные одежды и скорбит: «Асауни банай пластер» («Мои

Но, анализируя недостатки Ицхака, нельзя полно-

стью игнорировать и такой аспект, как маком горэм.

Это означает, как учит Устная Тора, что конкретное ме-

сто, где находится человек, может быть причиной того, что он подвергнется искушению. Механизм этого следу-

ющий: в том месте, где какими-то людьми (евреями

или неевреями) был совершён грех (например, раз-

врат), появляются черти — невидимые существа, со-

зданные Всевышним из духовно нечистой субстанции, которые возникли вследствие этого греха. Они же и ис-

кушают человека, попавшего в зону их обитания, вы-

зывая в нём сильное и с трудом поддающееся контро-

Я очень люблю свой родной город Ригу. Но Ицхак

рассказывал, что рав Зильбер, который в советское вре-

мя там побывал, отзывался о нём так: «Очень тумной

(то есть духовно нечистый) город». И на самом деле: я

читал интервью с местным гомосексуалистом, который

утверждает, что чуть ли не половина мужского населе-

ния Риги принадлежит к такому сексуальному меньшин-

ству. Как бы там ни было, никто не будет отрицать осо-

бую, чарующую атмосферу этого города, где даже воздух

пропитан «свободой» и эфкерутом (распущенностью

в богемном, неагрессивном значении этого слова). Воз-

можно, Ицхак, взявший на себя миссию озарить еврей-

ской святостью этот город, поставил себя под удар нега-

тивных духовных сил, витающих в его атмосфере.

В дополнение хочу отметить, что конфликтные ситу-

ации, сложившиеся у Ицхака со многими еврейскими

организациями Риги, нельзя объяснить лишь его специ-

фическими чертами характера. Возможно, здесь имело

место влияние латышского менталитета. В латышской

мифологии особое место занимает персонаж по имени

Кангарс, который якобы вызывает раздоры между ла-

тышами. И неспроста латыши, когда обвиняют какого-

то своего соплеменника в предательстве национальных

интересов, оскорбительно называют его «Кангарс».

Я и сам в значительной степени являюсь носителем

языка, менталитета и культуры латышской нации и отно-

шусь к ней с уважением, не взирая на клин, который ис-

тория Второй Мировой войны вбила между латышами

и еврейским народом. Но должен заметить, что мне по-

казалась меткой фраза, произнесённая одним из знако-

мых латышей: «Знаете ли вы, какое любимое нацио-

нальное блюдо у нашего соплеменника? — другой его

соплеменник!» И местные евреи, в том числе и автор

этих строк, и этнически русский Ицхак, родившийся

и выросший в Риге, безусловно, преломили в себе (каж-

дый в своей степени и форме, часто даже не отдавая се-

бе в этом отчёт) местный менталитет — как его положи-

тельные, так и отрицательные аспекты. Возможно, это

послужило одной из причин раздоров, которые были ха-

рактерны для местной еврейской общины как в период

довоенной независимой Первой Республики, так

и во времена, описанные в этих воспоминаниях.

Описание Риги, из любви к этому городу, я хотел бы

закончить на мажорном аккорде. Атмосфера в нём, по сравнению с Россией, всегда была относительно ли-

беральной. Так, например, в первые годы своей тшувы, в тёплое время года я ходил по городу в кипе, без до-

полнительного головного убора. И только один раз

на меня обратили внимание: женщина, стоявшая непо-

далеку от меня в очереди за билетами на поезд, сказала

по-русски мужчине рядом с ней: «А что у него за шапоч-

ка на голове такая; баптисты, что ли?» На что мужчина

ей ответил, выговаривая «г» фрикативно, по-украински:

«Нет, это синагога». Мне было очень смешно.

Однажды, возвращаясь домой из Бейт-мидраша, я

увидел идущего навстречу низкорослого смуглого моло-

дого человека, которого сопровождала белобрысая де-

вочка. «Ну, — подумал я, — опять грузин какой-то воз-

вращается к себе в „Викторию“». Неподалеку находилась

гостиница «Виктория», где частенько останавливались

какие-то кавказцы. Но когда мы с этим парнем поравня-

лись, я был ошеломлён: у него на голове была цветная

вязаная кипа! Ошарашенный, я прошел ещё несколько

метров; и лишь тогда парень меня окликнул — он уви-

дел, что на моей голове кипа чёрная бархатная. Мы раз-

Через несколько дней и Йеуда К. рассказал мне, что

познакомился в синагоге с двумя израильтянами — вы-

ходцами из восточных общин, приехавшими Ригу в ка-

честве посланников «Бней Акивы». И я догадался, что

белобрысая девочка, очевидно, была активисткой риж-

А ещё через несколько лет, спустя несколько дней

после убийства Ицхака Рабина, утром сквозь сон, я

услышал, как мои родители говорят между собой:

«Игаль Амир был в Риге!» Даже ещё не проснувшись, я

начал усиленно соображать: «Если он был в Риге, я дол-

жен его знать»! И тут меня осенило: скорее всего, это

тот смуглый еврей в вязаной кипе, которого я встретил

неподалеку от «Виктории»! Позднее в газете я отыскал

заметку, в которой говорилось о том, что Игаль Амир

некоторое время преподавал иврит в рижской Еврей-

ской школе, и была помещена его фотография. Я узнал

его. Впоследствии один из бывших его учеников мне

рассказал, что наши «школьнички» там изрядно над ним

издевались. Не удивлюсь, если мне скажут, что Амир

проникся особой атмосферой нашего города, и это ка-

ким-то образом повлияло на его дальнейшие поступки.

Статья, в которой говорится, что Игаль Амир, кроме

уголовного кодекса, нарушил также Галаху

Эта статья посвящена памяти моего учителя Ицхака

бен Авраама Митина, дело жизни которого кардинально

изменило лицо еврейской Риги, и чьи заслуги перед

Многоуважаемые господа еврейцы, мне приходится

со всей ответственностью сознаться в том, что эти замет-

ки прошли через решето крайне недоброжелательной

цензуры. Цензуры, прежде всего, внутренней, моей соб-

ственной. Так или иначе, всё это часть еврейской исто-

рии нашей Риги, и я старался в основном излагать лишь

факты и избегать неизбежно субъективной их оценки.

Стараясь не навязывать никому своего мнения, я —

потомственный рижанин во многих поколениях — изла-

гаю события именно такими, какими они видятся мне

и какими они показались многим друзьям моим, часть

Так уж сложилось, что с Володей Митиным я знаком

с первого класса, более того — частенько соседствовал

с ним за одной партой. Учились мы в 81-й школе-семи-

летке прямо напротив «Конторы Глубокого Бурения» —

печально знаменитого «углового дома на Энгельса», в незапамятные времена заложенного как отель «Санкт-

Петербург». В своё время здание приспособили для спе-

цифических нужд охранки, гестапо, НКВД и так далее —

в годы застоя этот процесс было принято называть «пре-

емственностью поколений». Должен сказать, что подва-

лы под бывшим отелем действительно производят глу-

бочайшее впечатление (довелось ознакомиться, хотя, к счастью, уже после 1991 года). Коренные рижане, по глубоко укоренившейся привычке, обычно называли

улицу Фридриха Энгельса — Стабу (или, по-русски, Столбовой).

Семья Митиных жила в том же квартале, где находи-

лась наша школа. И, в силу известного принципа, «чем

ближе живёшь, тем сильнее опаздываешь», Володя от-

нюдь не отличался пунктуальностью. На уроки он опаз-

дывал, можно сказать, в соответствии с чуть ли не освя-

щенной традицией. Так как мы с ним были одного роста

и выше почти всех в классе (хотя он выглядел атлетом, а я был «дохляком»), обретались мы в задних рядах парт.

Впрочем, не на презираемой «камчатке» — там одна

парта была выделена для совсем уж шпановатых пере-

ростков. Однако таких в нашем классе как-то не уважа-

ли, никто с ними не общался, и социального веса среди

одноклассников они не имели. Вообще сейчас у меня

создается впечатление, что все они не дотянули до вы-

пуска из школы. Школа наша считалась в некотором ро-

де чуть ли не элитной, девочки щеголяли в хрустящих

крахмальных фартучках, а мальчики — в темно-синих

костюмчиках; серые сталинские гимнастёрки и ремни

с латунными бляхами наша седовласая и орденоносная

директриса Евгения Наумовна Ройтман предала анафе-

ме и носить запрещала. Благодаря её неусыпной заботе

мы частенько могли оказаться в проигрышном положе-

нии при традиционных драках «стенка на стенку» с дру-

гими школами — массивные бляхи на жестких ремнях

считались вполне конвенциональным оружием.

Что греха таить: смахивавший на невинного белоку-

рого, кудрявого ангелочка голубоглазый Володя был

постоянно замешан в историях, которые директорат

школы старательно заминал из снисхождения к синему

околышу его отца. Сколько помнится, имели место

и приводы за хулиганство, но отец-КГБшник выручал

сына из любых неприятностей. Дрался Володя самозаб-

венно, с каким-то даже радостным азартом, и приобре-

тенные с детства бойцовские качества, должно быть, сильно повлияли на его дальнейшую судьбу, в особен-

После окончания семилетки мы с Володей, хотя

и жили неподалеку друг от друга, виделись разве что

в горькой от сигаретного дыма курилке легендарной

«Госки» — Государственной Библиотеки с богатейшим, ещё с досоциалистических времён, книжным фондом.

Совершенно неожиданно Володя стал много читать.

Нельзя сказать, чтобы он просто увлекался философи-

ей — он её упорно штудировал, зачастую брал штурмом.

Ходили слухи, что он пытался читать Канта в оригина-

ле… Его ближайший сосед, мой друг Сергей (их родители

служили в одном ведомстве) иногда общался с Володей

и помнит, что тот обычно возвращался домой с книжка-

ми по философии в облезлом дерматиновом портфель-

чике. Прекраснодушной беллетристикой Володя, на-

сколько мне помнится, брезговал, и всю жизнь вполне

обходился нажитым еще в школьные годы литератур-

ным багажом. Уже в последние годы жизни он заинтере-

Наши отношения возобновились только лет через

пять-шесть, когда мы начали часто видеться в тех ка-

фешках, где собиралась рижская «богема». Вначале это

были «Дубль», позже «Коза», затем «Новая» и бар «Ро-

сток»; ну, разумеется, и легендарный «Птичник» — лет-

нее кафе под тентом на том месте, где некогда было

знаменитое своими пирожными кафе Шварца, а два

десятка с лишним лет назад воздвигли новый вариант

здания Hotel De Rome. Вообще-то особенно близки мы

с Володей в то время не были, но частенько пивали ко-

фе и дискутировали в одних и тех же диссидентствую-

Насколько помню, именно тогда он близко сошелся

с Ильей Р., С. Р., Павлом Т. и многими другими рижски-

ми интеллектуалами, гордо носившими фигу в кармане.

С упомянутыми тремя он сохранил тесную дружбу

на всю жизнь. Сблизились мы вновь ближе к середине

70-х, когда благодаря моему увлечению джазом у меня

начались серьезные неприятности из-за «Kind Good Boys» («милые, славные ребята» — иначе, КГБ). Дело

в том, что серьезно увлекшись запрещённой в те време-

на музыкой и достаточно бегло владея английским язы-

ком (за что спасибо моей покойной матушке!), я оказал-

ся в самом центре джазовой жизни Риги, а затем и всего

СССР. Сначала я принимал участие в организации мно-

гочисленных фестивалей в нашем городе и далее по все-

му Союзу, а чуть позднее начал внаглую устраивать под-

польные jam sessions с зарубежными музыкантами, в том числе и со «штатниками». «Контора Глубокого Бу-

рения», разумеется, приняла соответствующие меры

и вскоре нашла способ без особого шума уволить меня

с должности руководителя техотдела некоего проектно-

конструкторского бюро. Мне пришлось зарабатывать

на жизнь как фотографу «без патента», ибо работать

от звонка до звонка мне, как говорится, было «западло».

Тут-то я и принял предложение Митина сотрудничать

Так началась наша совместная деятельность по со-

зданию пересланного за рубеж фотоархива рижского

гетто, а затем и по тиражированию сионистской и вооб-

ще диссидентской литературы. Старые копировально-

множительные связи у меня ещё оставались, да и мои

бывшие сотрудники по ПКБ иногда запускали меня

по ночам в множительный цех на свой страх и риск —

как правило, за бутылку дефицитного спирта.

Рассуждал я в то время примерно так: в Совке тво-

рится глобальный бардак, который «в силу объективно-

сти законов общественного развития» неизбежно при-

зван распространяться и на КГБ, так что департамент

по борьбе с сионизмом определенно должен мешать де-

партаменту, занимающемуся джазом… Именно так, в об-

По взаимной договорённости мы с Володей дели-

лись друг с другом только тем, что не могло повредить

в случае «прокола»: нельзя сболтнуть стукачу или же со-

знаться на допросе в том, чего не знаешь… А дёргали

нас тогда, в особенности Володю , довольно часто, если

не сказать — регулярно. Весёлое, скажу вам, было вре-

В те времена я, хотя и урывками, многому научился

у Володи. В частности, большую пользу мне принесло

овладение системой «ПЛОД», выработанной советскими

интеллектуалами-диссидентами — это алгоритм, которо-

му надлежит следовать при задержании, аресте, допросе

и т. д. Тиражируя же для его самиздата, я оказался в кур-

се всех злободневных проблем того времени. Получае-

мая мною информация бесконфликтно укладывалась

в моем сознании, ибо газет я сроду не читал, а кретино-

скоп (почему-то его принято называть телевизором) за-

вести не пожелал. Со своей стороны, я ввел Володю

в круг своих близких друзей (художники, джазмены, журналисты, актёры — одним словом, потенциально ан-

тиобщественные элементы). С некоторыми из них он

В те годы Митин был вынужден зарабатывать на ку-

сок хлеба всяко и по-разному — и мойщиком витрин-

ных стёкол, и кочегаром, и санитаром на «скорой помо-

щи» или в аминазиновой палате «на Аптекарской»

(в рижской психушке). Мне зачастую тоже приходилось

несладко. Случалось, деньги на чашку кофе в «своих»

кафешках мы с ним выигрывали в популярную тогда иг-

ру «коробок». Насколько помню, «наши» кафе были по-

чти единственным общественным местом, где в толкучке

можно было безнаказанно пересечься и обменяться па-

рой слов с Володей — его жестко «пасла» Контора, так

что встречи в моих полуподпольных фотолабораториях

и дома зачастую были исключены. Но, так или иначе, мои фотопленки с историческими негативами, попадав-

шие в руки Володи, регулярно просачивались «куда по-

лагается» — обычно через голландское посольство

в Москве. Тот, кто помнит давние времена, должен

знать, что именно это посольство представляло в Совке

интересы Израиля. Уже значительно позднее я получал

у голландцев книги по истории Израиля, и самое глав-

ное, русско-ивритские словари. Передавал их мне «в то-

варных объёмах» хорошо знакомый рижанам Илюша В., подвизавшийся с молодости в израильском Министер-

Наше сотрудничество с Володей на ниве диссидент-

ства и сионизма длилось довольно долго. Разнообраз-

ных разборок с «Конторой» в те времена у Митина было

более, чем достаточно, но распространяться на эту тему

он не считал необходимым; а я и не спрашивал: меньше

знаешь, лучше спишь. Хотя кое-какое участие в его за-

мысловатых «играх» с КГБ мне довелось принимать, в основном «оттягивая» на себя интерес к деятельности

Митина. О своих проблемах я вообще-то тоже предпо-

читал помалкивать. Однако уже тогда было явственно

видно, что отношение Володи к «вечным ценностям» по-

степенно меняется. Но, по полному незнанию о Перво-

причине Мира и Морали, я в те времена здраво судить

о переменах в Митине не мог. Как многим его друзьям, мне оставалось только недоумевать. Кажется, уже тогда

Володя начал принимать участие в организации еврей-

ских праздников для либеральной молодежи. Кое-кто

из неё впоследствии вошёл в первый эшелон активи-

стов ЛОЕКа (Латвийского общества еврейской культу-

ры), хотя и не дорос до тшувы. А потом Володе все-таки

удалось вырваться из Совка — как говорится, через

Я довольно смутно помню прощальные «посиделки»

в огромной коммунальной квартире дома на Елизаве-

тинской, где он занимал комнатёнку. В памяти сохрани-

лось только, как мы жгли труды классиков марксизма-ле-

нинизма в монументальной изразцовой печи. К слову, 240

к роскошным изданиям упомянутых классиков Володя

относился весьма почтительно и ехидно выставлял их

напоказ на своих хлипких книжных полках. Во время

регулярных обысков в его квартире он при случае ста-

рался (в ответ на недоуменные взгляды сыскарей) обро-

нить, что для того, чтобы бороться с врагом, его следует

хорошо знать. Во время одного из таких налётов мне

случайно довелось быть застигнутым в Володиной квар-

тире; извлеченная из моей фотосумки фляга со спиртом

послужила более чем уважительным объяснением при-

чины моего визита, в особенности после того, как я

предложил из неё хлебнуть кому-то из понятых.

А в общем-то тогда мы с Володей считали, что про-

щаемся навсегда. Тем не менее, мы встретились вновь.

Это произошло в 1989-м году на лестнице первой (и в то

время единственной) в СССР еврейской школы, где я

в то время был членом родительского комитета. Честно

говоря, Митина я узнал не с первого взгляда, так как он

сильно погрузнел и к тому же был закамуфлирован

окладистой полуседой бородой и датишным (еврейским

ортодоксально-религиозным) «прикидом». Он сказал, что сделал тшуву, что звать его теперь Ицхак, и его учи-

теля направили его в Ригу с некоей миссией. Позднее я

узнал эти имена: рав Ицхак Зильбер и рош-йешива

«Швут Ами» рав Элиэзер К. Тогда, честно говоря, я

не совсем понял смысл и значение слов Ицхака, но ме-

ня потрясли произошедшие с ним перемены — было яв-

ственно видно, что знакомый мне с детства человек бук-

вально переродился; даже его энергетика качественно

изменилась. Помимо всего прочего, он сильно помяг-

чел, но его жёсткий стержень по-прежнему бросался

Обнявшись, мы тут же на лестнице договорились

о полном сотрудничестве, в чём бы оно ни заключалось.

Митину я безусловно доверял, шкала моих ценностей

в то время резко менялась, соприкосновение с тогдаш-

ними лидерами рижского секулярного еврейского мира

уже начало вызывать у меня тошнотную реакцию. К то-

му времени мне недоставало только лишь внешнего

толчка в правильном направлении. Собственно, с мо-

мента тогдашней встречи с Митиным получил отправ-

ную точку и необходимую опору процесс тшувы моей

семьи — вечная благодарность за это раву Ицхаку бен

К тому времени я глубоко увяз в кооперативных де-

лах; денег на жизнь вполне хватало, даже с некоторым

избытком, — так что облегчить жизнь Ицхаку на первых

порах мне было не только легко, но и попросту приятно.

Квартировал он в то время на улице Ленина возле Ака-

демической, довольно далеко от центра, но виделись

мы, невзирая на это, постоянно, как у него на квартире, так и у меня. Вскоре я свел Ицхака с несколькими ев-

рейцами-кооперативщиками, кое-какие давнишние свя-

зи были и у него самого. Довольно быстро с помощью

наших неформальных контактов удалось беспроблемно

основать общественную организацию (всех подробно-

стей уже не помню, тем более что её позднее пришлось

перерегистрировать с участием других лиц под другим

названием). Первоначально же детище Ицхака было из-

вестно в России и за её пределами под названием «Риж-

ский Бейт Мидраш Охалей Яаков». В скобках хочу заме-

тить, что термин «йешива» сам Митин по отношению

к своему Дому Учения на людях никогда не употреблял.

Через какое-то время нам удалось закрепиться

в просторном помещении МЖК (Молодёжный жилищ-

ный кооператив) под «крышей» хитрована-кооператора

И. Коломейца возле кожгалантерейного комбината. Нам

повезло даже в том (отнюдь не пустяке), что из окон До-

ма Учения не была видна соседствующая церковь.

Стержнем нашей «команды» стали прежде всего Авроом

Ш. (после алии — студент йешивы), семьи Коломейцев, Скороходов, Марголисов и ещё несколько семейств.

Вскоре к нам примкнула и семья Германа Л.; в дальней-

шем он преподавал идишкайт (иудаизм) в рижской Ев-

рейской школе. Затем появился — и надолго, почти

до момента своей алии, застрял в Доме Учения Алик Г.

Бейт-мидраш начал набирать обороты — сначала

в помещении МЖК, потом на ул. Свободы, затем на ул.

Гертрудес (бывшей ул. К. Маркса), а в конечном итоге

на «Маскачке» (ул. Маскавас). Статистику, естественно, никто не вел, но из тех примерно трех дюжин семей

и индивидов, что сделали тшуву благодаря раву Ицхаку, только одна семья «отошла» (то есть вновь вернулась

к секулярному образу жизни). Тех многочисленных «ва-

рягов», которых Ицхак отваживал лично и с моей помо-

щью (причём со всей свойственной ему резкостью), я

не считаю. Жизнь, кстати, доказала правильность реше-

ний Митина относительно недопущенных и изгнанных

К величайшему моему сожалению куда-то подевался

обширнейший фотоархив всех лет деятельности Ицхака

в Риге — как минимум, три полные обувные коробки

фотографий; я и коллег-фотографов приглашал иногда

поснимать на занятиях. Думаю, что фотоархив был эва-

куирован наследниками Ицхака в Израиль, исходя

из благих целей, и безумно жаль, что сейчас он никому

не приносит пользы. У меня даже ни одной фотографии

Ицхака не сохранилось; приходится выклянчивать сним-

Ицхак беседовал по телефону с рош-йешивой равом

К. и равом Иегудой Г., когда приходилось решать зако-

выристые галахические проблемы. Своего учителя рава

Ицхака Зильбера Митин беспокоил просьбами и посе-

щениями только во время своих нечастых приездов

в Израиль. С самого начала своей деятельности в Риге, еврейское население которой кардинально изменилось

в послевоенные годы и представляет собою уникальную

общину, Ицхак уделял сугубое внимание происхожде-

Еще в 1990-м году в рижскую еврейскую жизнь плот-

но вошёл рав Шломо Н. Он в какой-то степени куриро-

вал деятельность Ицхака (рав Шломо является одним

из создателей движения «Охалей Яаков»), и на первых

порах довольно часто приезжал в наш город. Так случи-

лось, что именно он стал моим сандаком, и он же был

одним из свидетелей на нашей с Ривкой хупе. Мы

с Ицхаком время от времени навещали рава Шломо

в Санкт-Петербурге, привозили ему приличные сигаре-

ты и кашерную рыбу. Так что наша плодотворная друж-

ба с равом Шломо тоже является частью бесценного на-

Так вышло, что административными и хозяйствен-

ными проблемами, вплоть до 1994-го года, к моему

огорчению (ведь я — принципиальный лентяй), приш-

лось заниматься мне. Очень скоро удалось организо-

вать тиражирование книг по иудаизму на русском язы-

ке (в те времена таковых было совсем немного).

По сей день я с немалым удовлетворением вспоминаю, как убалтывал школьных завхозов, чтобы бесплатно пе-

редали нам списанные школьные парты (их потом при-

ходилось перекрашивать) и стенные классные доски; как ездил в белорусскую глубинку за хозяйственными

свечами для шабатов (мы их из бедности резали

на 3 части); как добывал на заводах магнитофоны для

занятий ивритом, а кастрюли и столовые приборы —

из «генеральских» банкетных залов; как договаривался

с фарфоровой фабрикой о почти бесплатных (якобы

сошли за брак!) двухстах полных двенадцатикувертных

комплектах фарфоровой посуды в весёленький цвето-

чек. Посудите сами: мясной, молочный, паревный, суб-

ботний и пасхальный комплекты на каждую семью, плюс посуда для совместных посиделок. И вообще, это

очень интересная, но совершенно отдельная тема —

как меблировались и обставлялись, как позднее отчуж-

дались из утраченной собственности рижской синагоги

помещения официально зарегистрированного фонда, под «крышей» которой существовал Бейт-мидраш.

Кстати, по поводу окунания многочисленных ка-

стрюль и посуды — доступ к синагогальной микве был

для нас поначалу закрыт, да и у Ицхака существовали

определённые сомнения в её кашерности (позже они

оправдались). Так что в один из ярких весенних дней мы

по колесные оси загнали в Балтийское море трёхтонный

грузовик с посудой, и в шесть рук окунали в воду тарел-

ку за тарелкой, чашку за чашкой… Поясницу ломило

немилосердно, ноги деревенели от холода, но мы стара-

лись завершить работу в один присест, так как наши же-

ны тоже мерзли на холодном ветру в дюнах, вытирая

и упаковывая мокрую посуду. Между прочим, пасхаль-

ным комплектом той самой посуды мы с Ривкой пользу-

емся по сей день. Немудрено, что каждый Песах мы

вспоминаем Ицхака, а когда в наш дом на седер пригла-

шены гости, мы непременно делимся воспоминаниями

В некотором отношении я вправе сказать, что Ицхак

бен Авраам сыграл по отношению к моей семье такую же

роль, какую отец всех пророков Моше Рабейну исполнил

со всеми евреями своего поколения: привёл нас к Торе.

Общеизвестно, что музыкального слуха у меня нет, и слу-

шать, как я тщусь петь, интеллигентным людям категори-

чески противопоказано; я тщетно стараюсь позабыть по-

говорку «не умеешь петь — не пей!». Тем не менее, по иронии судьбы именно мне, по настоянию Ицхака, пришлось обучать детишек и взрослых субботним зми-

рот (песнопениям) и простенькой мелодии, под которую

накрепко и навечно запоминается наизусть « Биркат А-

мазон» (молитва, произносимая после еды с хлебом).

К счастью, позднее на занятиях меня начал выручать маг-

нитофон, а со временем «распелся» сверстник и друг мое-

го сына Сендера Гершон. Когда несколько наших семей

встречались в шабат или по праздникам, пели все — как

говорится, и стар и млад. А собирались мы постоянно; я

не упомню ни одной субботы в те времена, когда бы мы

не были в гостях у друзей, или же не сидели большой

компанией в помещениях Бейт-мидраша. В то время мы

с Ривкой и сыном жили в квартире её родителей, как-то

выкручивались с отдельным комплектом кухонной посу-

ды и вечно искрящей электроплиткой, так что гостей

Хорошо помню, как в 1991-м году мы сооружали

сукку на крыше дома Авроома Ш. на самой границе

бывшего рижского гетто — это была единственная

(не считая синагогальной) сукка в нашем городе! Как

мы гордились, в первый раз делая суккотный кидуш

на крыше, под которой расстилался весь старый Мос-

ковский (а отчасти, и еврейский) форштадт! А в Суккот

5773-го по еврейскому летоисчислению года в Риге бы-

ло возведено, как мы недавно подсчитывали, уже

12 шалашей, и совсем не удивительно, что обществен-

ную сукку ныне существующего Бейт-мидраша поста-

вил именно ученик Митина, наш машгиах Борух Д.

Кое-что (в основном, кашерные продукты; прежде

всего, хотя и изредка, мясо) приходилось добывать

в Москве. Уже значительно позже я начал регулярно

возить зашхитованных (зарезанных в соответствии

с еврейским Законом) кур из Вильнюса. В то время

мой сын Сендер постоянно мотался по России по мно-

жеству новообразованных йешив (Москва, Питер, Ки-

шинёв). Я старался его сопровождать и пользовался

каждым случаем, чтобы доставить что-нибудь кашер-

ненькое из СНГ. Почти после каждой поездки в Моск-

ву удавалось привезти в Ригу не только мясо, но и несколько бутылок кашерного вина — спасибо

Сендеру Р., тогдашнему руководителю «Агудат Исро-

эль» в России; он старался помочь Митину, в том числе

и деньгами… Если не он, мы кашерного вина не виды-

вали бы годами (только на Песах иногда удавалось до-

быть считанное количество бутылок виноградного сока

в израильском посольстве, если не застревал на та-

можне посольский «Пасхальный контейнер»). До моего

знакомства с реб Сендером всей нашей общине иногда

приходилось довольствоваться самодельным напитком

из изюма; готовили мы его совместно на несколько се-

мей. Рав Пинхас Гольдшмидт иногда снабжал нас сиду-

рами, бенчерами (брошюра, в которой напечатана мо-

литва «Биркат А-мазон») и прочим из своих довольно

скудных запасов. Одним словом, такая вот романтика

Авторитет Ицхака в еврейских кругах России был

очень высок. «Люди Митина» всегда вели себя «пра-

вильно», их ценили, да и немудрено: Ицхак дрессировал

нас нещадно, вожжи не ослаблял, и устраивать публич-

ные разносы при случае не стеснялся. Фактически, груп-

пу митинских выучеников почитали в качестве на ред-

кость крепкой общины, и в России нас так и величали:

«Община Митина». Скорее всего, именно из уважения

к Ицхаку мою хупу и хупу Йеуды К., помощника Ицха-

ка, поставил лично рав Пинхас Гольдшмидт, в то вре-

мя — главный раввин СНГ. Должен сказать, что рав

Пинхас продолжает любезно оказывать содействие ри-

жанам по сей день, будучи ныне председателем Бейт-

Дина (раввинатского суда) России и одним из руководи-

Почитаемый как вождь русскоязычного соблюдаю-

щего еврейства раввин Ицхак Зильбер, зацаль (благосло-

венной памяти), с которым мне несколько раз выпадали

счастье и честь встречаться, считал нашу принадлежность

к митинской группе лучшей из возможных рекоменда-

ций. Рав Зильбер всегда подробно расспрашивал о том, что и как у нас в общине происходит. И я обязан ему

Когда мой кооператив тихо угас, я с радостью вос-

пользовался рекомендацией рава Гольдшмидта и сове-

том Митина, заключив контракт с солидной американ-

ской фирмой, принадлежащей соблюдающим миснаге-

дам. На первых порах я, как и надеялся, действительно

смог «выбивать» из своих боссов кое-какие деньги

на разнообразные нужды нашей группы. Деловые аме-

риканцы почти всегда финансировали вполне конкрет-

ные проекты (например, покупку большой партии книг

или, скажем, партии париков для наших милых супруг).

Но они не жаловали, когда их деньги распылялись

на повседневные нужды общины. Огромная благодар-

ность моему бывшему боссу Сэми Рору за его участие

в оплате партии тфиллин, полученной Митиным и роз-

данной балабосам (работающие религиозные евреи) на-

шей группы. Бесплатно, разумеется — Митин никогда

не взимал денег за пожертвованные нашей общине по-

Как раз в то время в еврейский мир Совка начались

финансовые инъекции из невиданных доселе источни-

ков: Хабад начал массированно окучивать безбрежные

просторы экс-СССР. Правда, мало-мальский духовный

рост на залихватских фарбренгенах (хасидских застольях) никто никому не обеспечивал, да и мало кто из при-

мкнувших был заинтересован в какой бы то ни было

учёбе. Собственно, за нетребовательность Хабад и воз-

любил «хомо советикус» всем сердцем. И вот в тени пра-

вославных соборов перед многолюдными толпами нача-

ли регулярно зажигаться электрические лампочки

Вскоре на нашу группу всей своей тяжестью обруши-

лись суровые будни. Деньги, что скудно сочились из Из-

раиля и с трудом выцарапывались у местных спонсоров

на совершенно непонятные им «проекты», быстро исся-

кали, а «их было очень надо» — на аренду помещений, на книги, на еду, в конце концов… Мои американские

боссы поначалу помогали поддерживать митинский

Бейт-мидраш, но с появлением в Риге Хабада сменили

приоритеты: мне было решительно указано, что «для

бизнеса полезно поддерживать Хабад». Позднее мне

стало известно, что мои боссы оборвали поддержку мис-

нагедских проектов в Москве и Санкт-Петербурге. Тем

не менее, по личному и очень жёсткому настоянию Ицх-

ака Сэми Рор любезно спонсировал ремонт миквы

в рижской синагоге — наша группа продолжала расти, и без миквы уже никак нельзя было обойтись. До ре-

монта нашим женам зимой приходилось пользоваться

миквами Москвы или Питера; летом мы как-то перемог-

ались, приезжая по ночам к морю. Изредка нашим ми-

лым супругам втайне от раввина Натана Б. всё же удава-

лось просочиться в синагогальную микву; их туда

втихую запускала вездесущая Нина Михайловна (нижай-

ший ей за это поклон от всех наших семей!).

Вскоре Ицхаку и его неутомимому помощнику Йеуде

К. пришлось постепенно перейти на полуголодный па-

ек, и пасхальный седер 1994 года наши семьи уже про-

водили не всем кагалом за общим столом «в общине», а у себя дома, по квартирам с гостями. «Наши» люди

восприняли это как практические занятия вслед за тео-

ретическим курсом. Лекций Ицхак не признавал, семи-

наров не устраивал, шнорерских шоу тем более не рас-

Пока у Ицхака не начало появляться новое поколе-

ние молодежи, занятия шли в основном с семьями: нас

учили ивриту, до седьмого пота гнобили за заучиванием

наизусть молитв, обучали законам кашрута, семейной

чистоты, субботы и праздников. Дети зачастую занима-

лись вместе со взрослыми, хотя схватывали материал

значительно быстрее; часто можно было услышать, как

ребенок поправлял своих родителей, когда те соверша-

ли какую-нибудь ошибку. Начальным «катехизисом»

у всех наших семей была так называемая «Голубая кни-

га»; она стояла на полке рядом с ТАНАХом, сидурами

и бенчерами, её затверживали наизусть. Позже появил-

ся перевод «Кицур Шулхан Аруха» (труда рава Шломо

Ганцфрида с комментариями из «Мишна Брура»).

А некоторые из детишек уже изучали Галаху на иврите…

Те семьи, что начали заниматься позже, повторяли

учебный материал с пришедшими ранее, а новоприбыв-

шие хозяйки целыми днями паслись у «старичков» дома, чтобы освоить законы кашрута на практике. Отношения

между всеми нами сложились очень близкие, поистине

общинные: помогали друг другу деньгами и продуктами, сидели с маленькими детьми друзей, ходили друг к другу

пешком по шабатам — иногда через весь город, только

С 1990-го года у меня сохранился мой первый суб-

ботний гартл (особый ремень) для ключей, его не раз

приходилось ремонтировать — на нем постоянно висели

ключи от подъездов нескольких наших друзей. Как раз

в то лихое время многие подъезды обросли железными

дверьми. Дюжину таких субботних поясов смастерила

Това Ш., супруга Авроома, а вот фурнитуру для них я

по случаю смог раздобыть только на одной из москов-

Кое-кого из наших милых дам Ицхак устроил в жен-

ский колель раббанит Ривки В. в Москве. Вспоминаю, как мы с сыном в те времена встречались с моей Ривкой

на площади Киевского вокзала за чашкой гнусного мос-

ковского кофе. К счастью, Сендер в то время уже хоро-

шо понимал, что до хупы я вправе видеться с мамой

только на людях. На время отсутствия в Риге моей Рив-

ки я вновь переселился домой из Бейт-мидраша, где но-

чевал с начала своей тшувы, и наши ночные посиделки

Время от времени несколько «наших» семей десанти-

ровались в Россию или Литву в своеобразный лагерь, где два-три раввинских семейства из Израиля или США, зачастую совершенно не владеющие русским языком, несколько недель подряд вели массированное обучение

нескольких дюжин «начинающих» семей со всего экс-

СССР. Занятия длились целый день, from dawn to dusk.

Это было нечто, напоминающее уроки иностранного

языка «с глубоким погружением». Люди менялись прямо

на глазах. Всё было очень серьёзно — не было ничего

похожего на хорошо знакомый рижанам «щадящий

иудаизм» летних хабадских лагерей. Раввины обычно

приезжали со своими маленькими детьми, и — о чу-

до! — русскоговорящие карапузы скоро начинали забы-

вать русские слова и понемногу лепетать на лашон акой-

деш (святой язык, иврит). Должен непременно сделать

акцент на том факте, что сидуров типа «Шма Исраэль»

(с переводом на русский язык и тем более с транслите-

рацией ивритского текста) у нас не было и быть не мог-

ло: мы учились молиться исключительно на святом язы-

ке. И, кстати, научились. Наибольшей популярностью

в нашей группе пользовался классический сидур «Тфи-

лас Коль Пэ»; я же быстро привык к артскролловскому

сидуру «Коль Яаков» — и не изменяю ему по сей день.

Многие воспитанники Ицхака могут успешно представ-

лять общину в роли шлиаха цибур (кантора, ведущего

общественную молитву), в чём наш синагогальный кагал

не раз мог убедиться. Делая упор на «обязательные дис-

циплины», такие, как молитва, законы и обычаи еврей-

ской жизни, и их практическое осуществление, Ицхак

не считал целесообразным отвлекаться на то, что он на-

зывал «растекаться мыслию по древу». Соответственно,

«общеобразовательных» занятий, таких, как история

различных течений иудаизма, биографические изыски

о полудюжине праведников, а также прочее подобное

наш рав Митин не поощрял. И впрямь: подобное зна-

Примечательно, что митинские воспитанники отнюдь

не были заморочены какой бы то ни было идеологией.

Все разногласия во взглядах обсуждались публично

и открыто — как правило, при встречах за общим сто-

лом. Должен сказать, что такой (вообще-то издавна при-

нятый у миснагедов) метод учёбы очень способствовал

развитию объективного отношения к ценностям еврей-

ского мира, так как не давал закоснеть в узких рамках

Только относительно недавно я понял, что хотя рабо-

та Митина стартовала, казалось бы, со зрелых, иногда

даже пожилых людей, на самом деле она была ориенти-

рована на младшее поколение наших семейств. Коль

скоро семья возложила на себя Иго Небес и ведёт тот

единственный образ жизни, который надлежит вести ев-

реям, то дети естественным образом примут стиль жизни

и систему ценностей родителей и потянутся не к ком-

Несколько молодых ребят из первого поколения вос-

питанников Ицхака, в том числе и мой сын, выезжали

на учёбу в добротные йешивы. Должен с гордостью ска-

зать, что наша молодежь не ударила там лицом в грязь

и с завидной лёгкостью влилась в учебный процесс. Ла-

шон акойдеш наши ребята благодаря Иегуде К. знали

«перфектно», да и в остальном выучка у них оказалась

неплохая, что, в общем, отнюдь не удивительно. Пока

ребята не переженились и не обзавелись детьми, они

ежегодно приезжали в Ригу, но почти всё время пропа-

дали «у Митина». Своего сына во времена его летнего

отпуска я почти не видел — домой от Ицхака он прихо-

дил только поздно вечером, долбил какое-то время Ге-

мару в своей комнатёнке — и засыпал с книгой в руках.

По существу, Бейт-мидраш Митина представлял со-

бой полигон практического иудаизма. Кстати, одним

из любимых присловий Ицхака было: «Еврей — это

Осенью 1993 года мой 13-тилетний сын уехал учиться

в американскую йешиву, а я с головой окунулся в пучи-

ну приватизации. К тому времени мы с Ривкой на заня-

тые деньги купили квартиру, и она на время преврати-

лась в дополнительный учебный центр практического

кашрута. Через некоторое время Ривка начала препода-

вать идишкайт в хабадской школе, но какое-то время

продолжала принимать своих товарок по вечерам.

С Ицхаком мы продолжали видеться постоянно, хотя да-

леко не ежедневно: работал я в основном за пределами

Латвии, приезжая к жене в Ригу на два дня в неделю.

Как правило, я с набитой продуктами сумкой навещал

Ицхака за несколько часов до начала субботы, он же

традиционно заезжал ко мне на пол-дня в йом-ришон

(воскресенье). В те заполошные времена нам всё же

удавалось о многом переговорить, и мне повезло много-

С финансированием становилось всё хуже и хуже, но народ, как ни странно, прибывал, хотя почти все се-

мьи «первого поколения» одна за другой совершали

алию. Мало-помалу вокруг Ицхака стало группировать-

ся всё больше молодёжи. Книги по кашруту и структуре

молитвы стали уступать место томам Гемары и трудам

великих раввинов. До конца 90-х годов я с радостным

удивлением наблюдал за тем, как молодеет митинский

контингент. Но активно участвовать в помощи Ицхаку

я уже не имел возможности. Работал я тогда на износ, так как обстоятельства для моего бизнеса становились

все менее благоприятными. После 1995-го года у меня

резко возросли объемы работы, и я частенько, иногда

по месяцу и дольше, мотался между Америкой, Евро-

пой и Россией, почти не заезжая домой. Встречи

Помощник Ицхака Йеуда К. женился и уехал в Изра-

иль, но со временем его успешно заменил талантливый

умница Д. Ч. Скоро стало невозможно содержать крохот-

ную квартирку, которую снимал Ицхак для жилья.

А аренда помещений для занятий всё равно съедала ку-

да больше денег, чем Дом Учения мог себе позволить.

Решение нашлось. Нам с Ицхаком удалось догово-

риться с правлением рижской синагоги насчёт аренды

двух квартир на Московской улице (увы, не в лучшем

районе — прямо напротив морга) в здании сожжённой

во время войны и позднее перестроенной в жилой дом

синагоги. В соответствии с соглашением, аренда должна

была быть бесплатной, но ребята Ицхака были обязаны

пополнить быстро тающий пожилой синагогальный ми-

ньян. Этакий, понимаете, род бартерной сделки. Стран-

но, но это решение удалось провести через правление

синагоги довольно легко. Так в синагоге впервые после

войны вновь появилась соблюдающая еврейские тради-

Коммунальные услуги за помещения на «Маскачке»

в силу соглашения приходилось оплачивать нам; и отоп-

ление с электричеством влетали в копеечку. Свет в Бейт-

мидраше горел днём и ночью; стендеры и книжные пол-

ки стояли даже на лестничной клетке, так как только там

разрешалось курить. Курили же от голодухи почти все.

Вывеска на фасаде здания Бейт-мидраша (ул. Маскавас) на латышском языке

Рав Ицхак Митин накрепко вбил нам в голову, что

мы обязаны всецело поддерживать и упорно продол-

жать традиции наших предков. В дальнейшем я часто

слышал подобные утверждения, в том числе и от прин-

ципиально неконфликтного рава Ицхака Зильбера. Да

что там далеко ходить: во время моей последней поезд-

ки в Израиль мне довелось молиться в миньяне достой-

нейшего Карлин-Столинского адмора (так вышло, что я

проживал в Гиват-Зеэве рядом с его резиденцией). Раз-

говорившись после молитвы с его приближёнными хаси-

дами, я, разумеется, услышал от них точно такие же сло-

Рав Ицхак Митин к исходу прошедшего тысячелетия

стал значительно меньше двигаться. Его подорванное

ещё в молодости здоровье постоянно ухудшалось.

На встречах в центре города он появлялся значительно

реже, чем прежде, и в основном принимал посетителей

у себя на Московской. На редкие формальные визиты

приятели вывозили его автомобилем. К началу нового

тысячелетия наметилась тенденция сближения Ицхака

с синагогальной общиной, прежде всего с крайне

немногочисленной «соблюдающей фракцией». До того

времени община Ицхака держалась от синагоги подаль-

ше, прежде всего, чтобы не запачкаться участием в сва-

рах и конфликтах, которые в ту пору не переводились.

Когда же в синагоге начала мало-помалу появляться со-

блюдающая молодежь, настороженность по отношению

В то время я по поручению КЕРООРа взвалил на се-

бя организацию визовой поддержки приезжающих

в Россию миснагедских раввинов, и многие из них стали

навещать также и Ригу. Как правило, больше всего на-

ших гостей впечатляло знакомство с молодыми воспи-

танниками Митина и их высоким уровнем познаний

в Торе. Удивляло наших гостей и не могло оставить их

равнодушными и наше, доселе ими невиданное специ-

фическое, чисто европейское отношение к миру.

Достижения рава Ицхака бен Авраама я объясняю

его уникальной, совершенно нетрадиционной методи-

кой кирува. Этот яркий человек вёл за собой евреев

к служению Всевышнему, иногда даже тащил их сил-

ком — он приводил евреев к Торе, а не сидел у сейфа

и не делал из иудаизма бизнес. Благодаря Ицхаку

не прервалась цепь еврейской традиции в нашем горо-

де. И даже заслуга в воссоздании рижской функциони-

рующей хевры кадиша (еврейская похоронная служба) нашего поколения связана с именами воспитанни-

ков рава Ицхака при его непосредственной поддержке.

Именно ученики (и ученики учеников) покойного рава

Ицхака в последние годы составляют ядро рижского

Но вот летом 2000 года внезапно случилось непо-

правимое — рава Ицхака бен Авраама не стало; он

скоропостижно ушёл из жизни в стенах своего Дома

Учения. Раву Ицхаку Митину моя семья обязана очень

многим, если не сказать, что всем самым важным

в жизни. Единственное, чем я мог воздать должное его

памяти после кончины, — это постараться обеспечить

подготовку захоронения должным и достойным обра-

зом, в соответствии с требованиями Галахи. А это

в немалой степени противоречит местному законода-

тельству. Так что пришлось изворачиваться…

Невозможно представить себе всю ту мороку, с кото-

рой приходится столкнуться, когда в чужой стране ухо-

дит из жизни иностранец. Сколько бюрократических

преград приходится преодолевать, причём в строго

определенной законом очерёдности, — не говоря уже

о противоречиях Галахе. К примеру, вспоминаю чудо-

вищный конфликт с чиновницей, утверждавшей, что

имени Ицхак не существует, и даже внести это имя в до-

кументы она якобы не имеет права, так как имя -мало

того, что не соответствует утвержденному свыше списку

истинно латышских имён, — но даже не имеет арийских

аналогов… Я уверен, что здесь не обошлось без помощи

Небес, ибо совершенно непостижимым образом всё же

удалось в кратчайший срок прорвать все многочислен-

ные препоны, при этом не отклонившись от Галахи.

Приходилось улещивать чиновников, зачастую грозить

им громким скандалом или оказывать на них давление

через знакомых политиков и туманными ссылками

на Министерство иностранных дел. Израильское По-

сольство, связавшись с соответствующим министром

Латвии, уверило меня в том, что я могу ссылаться на на-

шего, так сказать, госсекретаря. Дело дошло до того, что

часть срочно необходимых документов была подписана

доблестными латышскими бюрократами глубокой но-

чью, в прихожих их личных резиденций. Отдельная бла-

годарность раву Арье Б. — в те дни он сам, его помощь

и его автомобиль были в моём распоряжении круглые

Воспитанники Ицхака днями и ночами читали над

телом усопшего Тегилим (Псалмы); бедная, как мышь,, синагога взяла на себя часть расходов… Увы, больше ни-

кто помощь не предложил и содействия оказать не по-

Так или иначе, в самый критический срок, в 8 часов

утра самолёт с запаянным гробом покойного Ицхака

бен Авраама покинул город, в котором тот родился, 259

и направился к его новой родине. Похороны состоялись

Хотя после кончины рава Ицхака общего языка с но-

вым руководством организации, под «крышей» которой

существовал Бейт-мидраш Ицхака, так никому из нас

найти не удалось, всё же у Семена П. и у меня получи-

лось убедить правление синагоги несколько месяцев

не взимать оплату коммунальных услуг с осиротевшего

Дома Учения. Общественная организация была поспеш-

но перерегистрирована с новым составом участников, и прежние её создатели были безапелляционно отодви-

нуты. Друзья Митина, какое-то время собиравшиеся

в его память на «Маскачке», предпочли тихо ретировать-

ся, и больше там не появлялись. Местные же спонсоры

не пожелали сотрудничать с новым руководством орга-

низации. И когда скудные рижские источники средств

иссякли, почти полное отсутствие финансирования, а та-

кже ошибки и просчёты новых патронов митинского на-

следия привели к тому, что детище Ицхака начало об-

вально хиреть. Учеников сохранить не удалось — они

разбрелись кто куда, в том числе далеко не всегда в том

направлении, куда еврею следует соваться…

Теперь же постараюсь описать, так сказать, общепо-

литический фон, на котором проходили события послед-

них двадцати лет. В «официальной» еврейской жизни

Риги ещё с конца 1980-х годов происходили некие, так

сказать, согласованные с властями и «сильными мира се-

го» перемены. А именно, одна за другой на нашем гори-

зонте разгорелись две как бы родственные, но абсолют-

но несовместные друг с другом звезды шестиконечного

толка. Это, в общем-то, не наша печаль, как интересанты

делили друг с другом пресловутую однодолларовую ку-

пюру, доказывая всем и каждому именно свою исключи-

тельную легитимность. Нас напрямую касается только

лишь то, что дальше разборок между ними дело не сдви-

нулось. Обещанный хедер так никогда и не был создан; занятия Торой прекратились сразу после алии рава Гер-

шона; чудом уцелевшая в годы войны обширная сина-

гогальная библиотека странным образом расточилась; вся религиозная еврейская жизнь теплилась лишь по ев-

рейским праздникам, а в будние дни не всегда оказыва-

лось возможным собрать стареющий миньян… И я с гру-

стью вынужден отметить: за последние четверть века

рижская практика убедительно доказала, что чем боль-

ше пара уходит в свисток, тем меньше шансов на то, что

Я копаюсь в своих архивах более чем 13-летней дав-

ности и собираю свидетельства, чтобы детально восста-

новить печальную историю оскудения митинского на-

следия, постараться осмыслить и проанализировать

ошибки и провалы тех, кто не сумел продолжить дело

его жизни. В этом отношении очень важно собрать вос-

поминания всех тех, кто помнил и любил (как, впрочем, и тех, кто недолюбливал) моего покойного учителя рава

Ицхака Митина, да будет благословенна память о пра-

Статья публикуется посмертно. К глубокому прискор-

бию, ни Ицхака Митина, ни Григория Левина нет в жи-

вых, и никто уже не сможет подтвердить или опроверг-

нуть сообщённую ими личную информацию. Эту статью, по моим сведениям, Григорий Левин предназначал для

публикации в Интернете, но размещена на каком-либо

сайте она так и не была — во всяком случае, отыскать её

в сети мне не удалось. Тем не менее, статья представляет

несомненный интерес, поскольку добавляет дополни-

тельные штрихи к образу Ицхака, да и образ самого

Григория рисует довольно отчётливо. По моему мнению, нет ничего хуже для еврея, чем сожительство с гоюхой —

в любой форме. Как учит наша Тора, любой грех, а тем

более регулярный и столь мерзкий, как вышеуказанный, влияет на душу человека. Он оказывает влияние на глу-

бинные, метафизические пласты души, засоряет её «ка-

налы», по которым должна проходить Божественная

эманация, а эти пласты непосредственно связаны с бо-

лее явно ощутимыми душевными уровнями — то, что

мы называем психологией. Советские евреи хорошо

знали, что жениться на гойке — это предательство свое-

го народа, и потому это — сознательный грех. Именно

поэтому Григорий в моих глазах — отрицательный пер-

сонаж. Кроме того, создаётся впечатление, что свои за-

слуги Гриша видел аж через телескоп, ну, а чужие — да-

же с помощью микроскопа не собирался рассмотреть.

В статье есть фактические неточности, как незначи-

тельные, так и более существенные, на которые я вы-

нужден обратить внимание читателей. К примеру, Григо-

рий пишет, что «отец-КГБшник выручал сына из любых

неприятностей», но мне Ицхак рассказывал, что к помо-

щи своего отца в школе он никогда не прибегал. Семью

Скороходов Григорий причислил к религиозным, но, на-

сколько я помню, с Ф. Скороходом Ицхак познакомился

по «наводке» своей жены, которая в своё время была

его пионервожатой в летнем пионерском лагере. Ицхаку

не удалось, однако, его «охмурить», и религиозной тогда

эта семья, по моим сведениям, не стала. И тфиллин Ицх-

ак никому и никогда не раздавал, а лишь «давал в долг»

под расписку, и отбирал, когда считал нужным.

Ещё пример: кашерность (пригодность для религи-

озного еврея) хранимого Гришей «гартла» (субботнего

ремня) весьма сомнительна. На таких поясах обычно

носят несколько ключей, соединяя их между собой с по-

мощью колец. По свидетельству книги « Ялкут Йосеф», такие ремни некашерны, и тот, кто носит на них ключи

в шабат, нарушает святость субботы. Как разъяснено

в книге « Мишна Брура», носить ключ на ремне можно

тогда, когда ключ используется в качестве «замка», кото-

рым соединяют один конец ремня с другим, и тогда

ключ можно считать интегральной частью ремня. В рем-

нях, о которых вспоминал Григорий, ключи висят без

какого-то ни было применения и надобности для само-

го же ремня, в связи с чем они — скорее всего — не ста-

новятся его интегральной частью, а являются «ношей», запрещённой еврею в субботу.

Более серьёзную неточность Гриша допускает, рас-

сказывая о встречах со своей женой в Москве. В Москву

она приехала не для того, чтобы сделать «хупу», а для

прохождения гиюра, и останавливалась в общежитии

при еврейской религиозной женской школе (названной

Г. Левиным «колелем») для дополнительной подготовки

к столь ответственному событию. И Гриша решил эле-

гантно завуалировать то, что препятствием для их встреч

с женой было не отсутствие хупы, а факт, что она про-

сто-напросто гоюха (а с гоюхой у еврея никакой хупы

быть не может!). А то, что после её гиюра им с Гришей

сделали также и хупу — пусть останется на совести тех

Да и в Бейт-мидраше никаких гришиных гостинцев

мы не получали. Еда в Бейт-мидраше готовилась, как

правило, из картошки, гороха, овсянки, яиц и свежих

огурцов. Когда были поварихи, иногда на нашем столе

бывала также жареная рыба. В субботу были картошка, селёдка, винегрет. Когда преподавал Йеуда К., по суб-

ботам подавался также горячий чолнт без мяса (кар-

тошка плюс фасоль), но после того, как Йеуда уехал, чолнт прекратился. И горячей еды в шабат, кроме чая, уже не подавали, за что Ицхак получал нарекания —

ведь отсутствие горячей пищи в шабат считается обы-

Особая история связана с хевра кадиша. Ицхак

здесь, по-видимому, ни при чём. Дело было так: в один

период летом мы с Димой Ч. (теперь он так же, как и я, живёт в Израиле) молились в рижской синагоге, а после

молитвы на некоторое время вместе оставались в сина-

гоге, чтобы поучиться. В один прекрасный день после

молитвы к нам подскочил парень-шалиах (израильтя-

нин), помощник рава Мордехая, и начал мне говорить

о каком-то еврее, который умер, так что нужно срочно

помочь и поехать на кладбище. Я не вдавался в подроб-

ности и не уточнил, в чём конкретно требуется помощь: если просят о помощи — значит, надо помочь. И я ска-

зал Диме, что надо бы нам поехать на кладбище.

Мы приехали, а нас заводят в каплицу и — без лиш-

них предупреждений — показывают на труп: «Обмы-

вайте, ребята!» Я был шокирован, но виду не подал, только было жутко неудобно перед Димой — сквозь

землю в тот момент хотел я провалиться. Интересно, что

ни сам рав Мордехай, ни тот злополучный шалиах, хотя

и присутствовали там, в обмывании не участвовали (ша-

лиах только показывал нам, как надо «работать», и слег-

ка помогал). Мы с Димой, однако, лицом в грязь не уда-

рили, обмыли покойника. Но на душе у меня осталось

гадкое чувство, связанное с тем, как р. Мордехай со сво-

им помощничком нас — дурачков — «накололи» и об-

манным путем заставили выполнить неприятную обя-

Когда мы уходили, рав Мордехай сунул нам монету

в два лата. Было неудобно её не брать, но держать в ру-

ках её мне было противно, и я попытался отдать монету

Диме, однако тот отказался. «Вы сделали очень большую

мицву!» — сказал нам рав Мордехай, а я подумал: «Если

это такая большая мицва, почему же ты сам в ней не по-

участвовал? — ведь не коэн же ты!» В тот день в Бейт-

мидраш мы опоздали, и я стал оправдываться перед

Ицхаком: вот, мол, мы большую мицву на кладбище вы-

полняли… К чести Ицхака должен сказать, что в тот раз

он на нас не напал, и глаза у него были очень человеч-

ные — он хорошо понял (прозорливый был человек!), что нас просто-напросто надули и использовали —

и очень мягко объяснил, что изучение Торы превышает

На этом инцидент, вроде, был исчерпан. Но через

некоторое время после своего отъезда в Израиль я

с удивлением узнал, что Дима, остававшийся тогда в Ри-

ге, действительно стал выполнять функции хевра кадиша

(погребального братства ) и регулярно, совместно ещё

с кем-то, обмывает покойников! Уж не повлиял ли

И в заключение должен высказать принципиальное

несогласие с позицией Григория, согласно которой евре-

ев из Бейт-мидраша было легитимно «изгонять». Мне

непонятно, как Гриша может бахвалиться тем, что якобы

помогал Ицхаку в исполнении такой неприглядной

функции. По моему мнению, удивления заслуживают

слова Гриши, в соответствии с которыми то, что «изгнан-

ные» прекратили соблюдать заповеди, никак не рассмат-

ривается в качестве просчёта самого Ицхака.

Кирув — это ни в коем случае не миссионерство, прямо запрещённое еврейским Законом. Кирув — это

приближение нерелигиозных евреев к Торе и религиоз-

ному образу жизни. «Кирув», не разделяющий между

евреем и неевреем, и ставящий своей задачей чисто

формальное, выхолощенное приближение к религии

(с рекламной целью «священного пиара»), едко высме-

ял в своем стихотворении «Попугай» талантливый поэт-

Перевод ивритских слов и выражений, приводимых

«Коль тув, леhитраот!» — «Всего доброго, до сви-

«Ани роца зиюн» — «Я хочу … (нецензурно)». Слово

« зиюн» на литературном иврите означает «вооружение, украшение еврейских букв специальными штрихами

( тагим)». В данном стихотворении Шапиро употребил

это слово в его жаргонном (на современном квазииври-

Пиюты — молитвы, составленные в поэтической

Хазан — кантор, ведущий общественную молитву.

«Барух Ата, Ашем!» — «Благословен Ты, Всевыш-

«Шамата тфилатейну» — «Ты услышал нашу мо-

При написании этой книги автор преследовал одно-

Первая из них — разобраться в личности Ицхака.

Ещё при жизни Ицхака его личность для меня была за-

гадочной, и у меня было сильное желание разобраться: кто он? Праведник или злодей? Мудрец-самородок или

дурак? Тиран или воплощение добродетели? Альтруист

или мизантроп? Его несомненная заслуга — возвраще-

ние к тшуве более десятка рижских евреев. Лет пять на-

зад я рассказал своему другу несколько историй об Ицх-

аке, и друг сказал: «Это надо обязательно написать!» Я

подумал: это знак свыше! Если начну писать — появит-

ся шанс, что разгадаю загадку этой личности.

Вторая моя цель — показать плачевное состояние, в котором находится в наше время кирув-рехоким (при-

ближение евреев к Торе). В известной степени он выро-

дился в миссионерство среди неевреев, запрещённое

Третья цель — изложить для широкого круга читате-

лей позицию Торы в отношении смешанных браков

и различных аспектов, возникающих в таких случаях.

Сорок лет спустя после того, как Всевышний вывел ев-

реев из Египта, произошло Синайское Откровение: ев-

рейский народ принял на себя бремя 613 заповедей Все-

вышнего, когда Шхина (ясно ощутимое присутствие

Всевышнего) спустилась на гору Синай, а евреи стояли

в её подножии. Тогда же Моше-рабейну (Моисей) под-

нялся на гору Синай и чудесным образом был поднят

Всевышним в Высший Духовный Мир, и в течение соро-

ка дней Всевышний передал ему Письменную и Устную

Тору. В Устной Торе подробно изложены все законы, ко-

торые Всевышний заповедовал евреям, а также тайны

мироздания. В Письменной Торе (так называемое Пяти-

книжие Моисеево) вся эта информация находится в кон-

В те времена, когда не было опасности, что Устная

Тора будет забыта, Всевышний запретил её записывать.

Еврейские Мудрецы передавали Устную Тору из поколе-

ния в поколение — из уст в уста. Однако в поколении

танаев Мудрецы увидели, что наступают времена, когда

Устная Тора может быть забыта в случае, если она не бу-

дет записана. Так была составлена Мишна — в сжатой

форме изложенная законодательная часть Устной Торы.

Однако подробное и детальное её изложение, то есть

расширенное объяснение Мишны (которое, как и сама

Мишна, было получено Моисеем на горе Синай), Муд-

рецы продолжали передавать из поколения в поколение

устно. Так продолжалось вплоть до поколения амораев, когда Мудрецы увидели, что необходимо записать также

и эту часть Устной Торы, дабы предотвратить её забве-

Параллельно с законодательной частью Торы была

записана и та её часть, которая раскрывает тайны миро-

здания. Так появились мидраши, и часть мидрашей во-

Мудрецы последующих поколений в краткой и точ-

ной форме сгруппировали все законы, изложенные

в Мишне и Талмуде. Одним из величайших и известней-

ших из них был Рамбам. Вот как он сформулировал

один из законов о запрещённых половых связях (в кни-

ге «Мишнэ Тора», раздел «Законы о запрещенных поло-

«Глава 12 (§1:) Еврей, совершивший половую связь

с нееврейкой… в процессе постоянного с ней сожитель-

ства [то есть живя с ней, как „муж и жена“], согласно

Торе, ему [выносят приговор] о [сорока] ударах

[плетьми] … (§4:) Каждый [еврей], кто совершает поло-

вой акт с нееврейкой — как в случае, если он сожи-

тельствует с ней постоянно [как „муж с женой“], так

и в случае, если это случайная половая связь, если он

совершил этот половой акт прилюдно, то есть в присут-

ствии десяти евреев или более, и ревнители [веры]

убили его, они заслуживают похвалы. Этот закон Мои-

сей получил от Всевышнего устно, а [в Письменной То-

ре] имеется на него намек в истории с Пинхасом

и Зимри… (§7:) Этот грех [половая связь с нееврейкой], несмотря на то, что суд не выносит за него смертный

приговор, пусть он не будет лёгким в твоих глазах, ибо

есть от него ущерб больший, чем от всех других раз-

вратных половых связей: сын [еврея, рождённый]

от развратной половой связи [с еврейкой, тем не менее

считается] его сыном с точки зрения всех аспектов, и он считается [членом] еврейского народа, несмотря

на то, что он мамзэр (незаконнорожденный), а сын

от нееврейки — не его сын, как сказано [в Торе]: „…

Ибо устранит сына твоего от Меня“ — устраняет его, чтобы не быть [принадлежащим] Всевышнему…»

«Глава 15 (§3:) Нееврей и [нееврейский] раб, совер-

шивший половой акт с еврейкой, плод, родившийся

[от этой связи], является кашерным [то есть этот ребё-

нок является евреем]. (§4:) Вот правило: будь рождён

от раба или нееврея, или от [нееврейской] рабыни, или

нееврейки, он [плод] имеет статус матери [то есть, если

мать еврейка, то и плод её — еврей; и наоборот], и не смотрят, кто отец [в случае половых связей между

евреем и нееврейкой или между неевреем и еврейкой

этнический статус отца никак не влияет на статус потом-

Указания по вопросу о том, какие предписания были

получены Моисеем на горе Синай по поводу того, кто

является по Закону Всевышнего (Закону Торы) евреем, а кто — неевреем, написаны в Мишне (трактат «Киду-

«…В каждом случае, когда ни его обручение [с кон-

кретной женщиной], ни обручение другого [еврея] с ней

не может иметь законной силы, плод [родившийся

от связи этих двух людей] имеет такой же статус, как

и она [его мать]. О какой ситуации идёт речь? О плоде

[нееврейской] рабыни и нееврейки, [родившемся от ев-

А в Талмуде (трактат «Йевамот», стр. 23/а; трактат

«Кидушин», стр. 68) объясняется, в каком пасуке (стихе) Письменной Торы «закодирован» указанный закон.

Современное Государство Израиль является государ-

ством светским, и согласно поправке к «Закону о воз-

вращении», принятому Кнесетом, право на репатриацию

и получение гражданства имеют не только «евреи со-

гласно Галахе» (то есть те люди, которые, согласно Торе, считаются евреями, а именно — те, кто рождён от мате-

ри-еврейки), но также и те, у кого еврей только отец

и даже только дед. Но другие законы Государства Изра-

иль определяют, что запись национальности в докумен-

тах, выдаваемых МВД, должна соответствовать критери-

ям Галахи (еврейского религиозного Закона), то есть

только тот, чья мать — еврейка, или же прозелит, пере-

шедший в еврейскую религию с соблюдением Законов

Торы, предусмотренных для этой процедуры, будет за-

Законодательство Государства Израиль определяет, что запись таких актов гражданского состояния, как бра-

ки и разводы, возложена на признанные государством

религиозные инстанции (раввинаты). А поскольку, со-

гласно Законам Торы, брак между евреем и нееврейкой

не может быть признан законным, репатрианты-неевреи

(дети нееврейки, рожденные от еврея) попадают в Из-

раиле в щекотливую ситуацию. С одной стороны, они

вроде бы считаются полноправными гражданами, но с другой — они и их дети столкнутся в раввинате с от-

казом в регистрации религиозного брака с евреем/ев-

Согласно официальным оценкам, не менее 30% ре-

патриантов, переселившихся в Израиль с конца 80-х

годов ХХ века из бывшего СССР и из стран СНГ

и Балтии, не могут быть признаны евреями согласно

законам Торы. По мнению же других экспертов (изло-

женном, например, в книге Залмана Гиличенского

«Погром — израильский вариант»), этот показатель го-

раздо выше и перевалил за 50%. Понятное нежелание

репатриантов, отец которых — еврей, а мать — неев-

рейка, оказаться в Израиле «гражданами второго сор-

та», иногда побуждает их приобрести поддельные, сфабрикованные документы. Консульская проверка до-

кументов в странах исхода включает и проверку до-

стоверности представленных документов, чтобы исклю-

чить подделки. Можно проверить, были ли стёрты

в документе какие-либо записи и на их месте сделаны

новые; но если сфабрикованный документ написан

на изначально чистом бланке, факт его недостоверно-

сти консулам, к сожалению, установить не удаётся. Та-

ким образом, некоторое количество граждан, с точки

зрения Торы считающихся неевреями, оказалось запи-

Установив при знакомстве с последними волнами

репатриации из СССР, СНГ и стран Балтии всю слож-

ность создавшейся ситуации и осознав, что невозмож-

но с закрытыми глазами полагаться на консульскую

проверку и сделанную на её основании запись нацио-

нальности, работники Главного Раввината Израиля

приняли решение: обязать всех репатриантов, желаю-

щих зарегистрировать свой брак в раввинате, пройти

проверку еврейского происхождения. Эта проверка

проводится официальными раввинскими судами Госу-

дарства Израиль при участии профессиональных экс-

пертов. Эксперты специализируются не только на выяв-

лении подделок, подчисток и исправлений в докумен-

тах, но, в первую очередь, имеют навыки и опыт рабо-

ты с людьми, и умеют отличить вымышленную историю

от подлинной. Эти эксперты обязаны быть детально

знакомыми с историей и бытом всех еврейских этниче-

ских групп СССР, СНГ и Балтии, а также нееврейских

народов этих государств, с нормами и действующей

практикой официальных органов. Эксперты в необхо-

димой для работы степени владеют всеми еврейскими

языками, существовавшими на территории Советского

Союза (идиш, горско-еврейский, бухарско-еврейский, 275

крымчакский, лахлухский) и диалектными различиями

в них; в совершенстве владеют русским языком, а кро-

ме того, владеют и другими языками в той степени, ко-

торая позволяет им читать и понимать документы

(включая, например, армянский и грузинский языки, имеющие свою оригинальную графику). Эксперты

представляют в раввинский суд заключение, в котором

подробно описаны и проанализированы документы, представленные подателями заявки на регистрацию

брака, а также протокол собеседования с ними и их

родственниками, и анализ этого собеседования. В кон-

це своего заключения эксперт устанавливает этниче-

ский статус (национальную принадлежность) подателей

заявления; в соответствии с подходом Торы — строго

по материнской линии. На заседании раввинского суда

на основании экспертного заключения принимается су-

дебное решение о том, еврей человек или нееврей.

В случае, если он признан неевреем, его имя вносят

в особую базу данных («черный список») Министерства

по делам религий. В этот список занесены те, кто ли-

шён, в соответствии с Законом Торы, возможности за-

ключить официальный брак с евреем/еврейкой («реши-

При этом решение раввинского суда и Министер-

ства по делам религий не обязывает Министерство

внутренних дел изменить в документах гражданина за-

пись национальности. Таким образом, может создаться

парадоксальная ситуация: человек, в удостоверении

личности («теудат-зэhут») которого в графе «нацио-

нальность» («леом») написано «еврей», в базах данных

Министерства по делам религий фигурирует как неев-

рей. В случае, если чиновник раввината официально

зарегистрирует брак нееврея с еврейкой, это может

быть расценено как административное нарушение; а в случае, если возникнет соответствующее судебное

разбирательство, — то даже как уголовное преступле-

ние. Регистрация такого брака будет аннулирована

не только Министерством по делам религий, но также

и Министерством внутренних дел, поскольку Министер-

ство по делам религий будет обязано аннулировать

свидетельство о браке (если таковое было выдано), и таким образом аннулируется основание, на котором

МВД изменило статус человека с «холостой» на «жена-

Знать все эти детали реальности современного Госу-

дарства Израиль — законное право каждого человека, который размышляет о переселении в эту страну.

Не намного благополучнее ситуация обстоит и в дру-

«…О чём плачет „аидише мамэ“ в Нью-Йорке? —

Лишь бы мальчик женился на еврейке. В Лос-Анджеле-

се — лишь бы у неё была еврейская кровь. В Сент-Луи-

се — лишь бы была белая. В Сан-Франциско — хотя бы

была женщина. За названия городов не ручаюсь, но сущность отражена точно. По статистике в Америке

сегодня должно было бы проживать 30 миллионов евре-

ев. Двадцать четыре миллиона растворились во время

„сладкой катастрофы“, попав в ласковые сети» (Цитирую

по книге Меира Левина «Счёты жизни и смерти» (2018), рассказ «Зачем матери плакать?»).

Не менее важной целью, чем рассказать об Ицхаке, было для автора высказать свою боль по поводу упомя-

нутой Левиным «сладкой» — бескровной катастрофы, этого страшного сегодняшнего холокоста, на плаху кото-

рого положили свой народ евреи, заключившие сме-

шанный брак с нееврейками. Как это ужасно, что то, что

сохранялось столетиями нашими бабушками и дедушка-

ми, та непрерывная трёхтысячелетняя цепочка еврей-

ства может оборваться и прекратится на тебе — если ты

возьмешь в жены гойку. Ведь ребенок от нееврейки

по нашему закону является неевреем. И родив такого

ребенка, ты поставишь жирный «икс» на своем еврей-

стве и закончишь с ним — станешь соучастником «бес-

В книге вышеуказанного писателя («Счеты жизни

и смерти», 2018 г., стр. 155) я обнаружил ясно сформули-

рованную позицию, которая проводится сегодня на деле

кирувным истеблишментом. Эта позиция заключается

в том, чтобы ободрять евреев, женатых на нееврей-

ках, — чтобы мужья гиюрили своих гоюх: «По статисти-

ке в Америке сегодня должно было бы проживать

30 миллионов евреев. Двадцать четыре миллиона рас-

творились во время „сладкой катастрофы“, попав в лас-

ковые сети… Билам… выработал в деталях план, по кото-

рому, осознанно или неосознанно, действуют губители

еврейского народа. Правда, в последнее время у них

случается множество проколов. Соблазнительницы и со-

блазнители становятся праведными герами». В сво-

ей книге я хотел решительно отмежеваться от этого по-

рочного подхода, который противоречит Галахе, изло-

женной в главном кодексе законов еврейской религии

«Шулхан Арух» (раздел «Йорэ Дэа», гл. 268, §12): «Когда

придет гер проходить гиюр [т. е., если нееврей изъявит

желание стать прозелитом], надо проверять его, не при-

шел ли он принять [еврейскую] религию из [ожидания]

материальной выгоды, или чтобы получить власть, или

из-за страха. А если он — мужчина, проверяют его, не положил ли он взгляд на еврейскую женщину [т. е.

проверяют, не изъявил ли он желание стать прозелитом

с целью, чтобы жениться на еврейке], а если она — жен-

щина, проверяют, не положила ли она глаз на еврейских

парней [т. е. проверяют, не изъявила ли она желание

стать прозелиткой, чтобы выйти замуж за еврея]. Если

не найдена была сторонняя причина [их желания стать

прозелитами], извещают их о тяжести ига Торы и тяго-

тах, связанных с исполнением [её законов], чтобы они

передумали [отказавшись от своего намерения стать

Великие раввины-законоучители, прокомментиро-

вавшие «Шулхан Арух», объяснили, что из процитиро-

ванных выше слов следует, что, если причиной желания

женщины пройти гиюр является её цель выйти замуж

за еврея — запрещено производить над ней гиюр. Если

de facto, вопреки Галахе, её всё же обгиюрили, еврею, который с ней до этого имел половую связь, запрещено

на ней жениться, как это написано в «Шулхан Арухе»

(раздел «Эвен а-Эзэр», гл. 11, §5): «Тот, кого подозрева-

ют, что он имел половую связь с рабыней или нееврей-

кой, не может на ней жениться» [даже после того, как

она стала прозелиткой]. Великий раввин-законоучитель, автор книги «Шоэль-у-Мешив» [«Вопрошающий и отве-

чающий»] написал, комментируя эти слова «Шулхан

Аруха», что, помимо этого, запрещено еврею жениться

на той прозелитке, о которой достоверно известно, что

он с ней сожительствовал половой жизнью (например, жил с ней в гражданском браке) до её гиюра.

К сожалению, ситуацию усугубляют деятели кирув-

ного истеблишмента, агитирующие нееврейских супру-

гов евреев пройти гиюр. Подобная агитация создаёт

в обществе атмосферу, оправдывающую смешанные

браки. Ибо если (благо, только некоторые) религиоз-

ные евреи говорят: «Обгиюртесь, и всё будет в поряд-

ке!», это создаёт ложное впечатление, что в самом фак-

те смешанного брака Тора не видит ничего зазорного

(ведь супруга/супругу потом можно будет обгиюрить!).

Помимо того, эти «кирувщики» — агитируя нееврейских

жён пройти гиюр и обещая им, что после гиюра те

смогут заключить со своими еврейскими мужьями ре-

лигиозный брак, — явно забыли о законе Галахи, кото-

рый говорит, что еврею, который подозревается в том, что он имел половую связь с нееврейкой (или же сожи-

тельствовал с ней постоянно — как, например, будучи

официально расписанным с ней в органе записей актов

гражданского состояния — кн. «Шоэль-у-Мешив», 2-

е изд., ч. 3, гл. 39), запрещено заключать с ней брач-

ный союз по законам Торы — даже после того, как она

пройдёт гиюр. Повторюсь и еще раз процитирую этот

закон так, как он сформулирован в главном кодексе за-

конов иудаизма («Шулхан Арух», раздел «Эвен а-Эзэр», гл. 11, §5): «Подозреваемому, что он имел половую

связь с рабыней или нееврейкой, нельзя на ней же-

Закончить эту тему я хочу словами одного из наи-

более выдающихся баалей-тшува нашего времени, крупнейшего русскоязычного раввина, глубокого и все-

стороннего знатока Талмуда рабби Игаля Полищука

(журнал «Беерот Ицхак», №135, май 2016, стр. 30):

«Там же [в святой книге „Зоар“] говорится еще о двух

вещах, изгоняющих Шхину из нашего народа. Это

связь с нееврейками и аборт. Трагедия нашего поколе-

ния состоит в том, что эти страшнейшие грехи стали

чем-то обыденным. Я думаю, что сейчас никому не го-

ворю ничего нового… Мне как-то довелось ставить ху-

пу одному человеку. Это была очень радостная сва-

дьба, хотя жених и невеста были уже не очень молоды.

Я чувствовал особую радость потому, что знал, что

до этого жених был женат на нееврейке. Но он рас-

стался с ней и теперь строит еврейский дом. У нас

есть, что исправлять. И заслуга того, кто это делает, чрезвычайно велика. Часто многие ощущают, что боль-

ше нет сил, нет духа, невозможно терпеть… Однако, ес-

ли мы хотим вернуться на путь Торы, надо в любой

момент жизни помнить, что мы — не одни. У нас есть

Творец, и его помощь — безгранична. От нас лишь

требуется положиться на Него и постоянно обращаться

Мой знакомый искусствовед, прочитав рукопись

этой книги, написал мне, что в ней имеется внутреннее

противоречие. В предисловии излагается позиция Гала-

хи, согласно которой запрещено назначать прозелита

на властную должность в еврейской общине. Однако, по его словам, сама книга якобы доказывает обратное: несмотря на все спорные моменты в личных качествах

и действиях Ицхака, налицо его успех на поприще руко-

водителя рижского Бейт-мидраша. Ни один еврейский

религиозный эмиссар в Риге — в том числе из тех, кто

обладал гораздо большими материальными возможно-

стями и весом в обществе — не смог сделать того, чего

достиг Ицхак: организовать в этом городе постоянное

На это замечание искусствоведа отвечу известным

положением, согласно которому законы Торы не меня-

ются в зависимости от конъюнктуры или соображений

пользы. В случае с Ицхаком раввины, пославшие его

эмиссаром в Ригу, руководствовались тем соображени-

ем, что во всех вопросах, связанных с применением

власти (как, например, устранение ученика из Бейт-

мидраша, лишение его стипендии и прочее), Ицхак бу-

дет советоваться с ними и выполнять их указания.

На деле же, в ряде случаев властные вопросы он ре-

В заключительной части книги приведу основные

Ицхак (Владимир Петрович) Митин родился 10 апре-

ля 1945 года в русской семье. Его мать Зинаида — родом

из Архангельской области. Его отец был офицером КГБ, которого прислали в Латвию для борьбы с антисовет-

ским латышским партизанским движением. С юного воз-

раста Владимир конфликтовал с отцом на идеологиче-

ской почве. Владимир вырос в Риге, окончил школу, стал участвовать в диссидентском движении, впослед-

ствии вошёл в рижскую сионистскую группу. В 1987 году

эмигрировал с семьёй (жена и две дочери) в Израиль

по израильской визе на ПМЖ, которая была выдана

Митиным на основании того, что супруга Владимира

Жанна по отцовской линии имеет еврейских предков.

В Израиле прошёл гиюр, получил еврейское имя Ицхак

и стал студентом русскоязычной йешивы «Швут Ами»

в Иерусалиме. Прошли гиюр также его жена и дочери.

В 1989 году Ицхак Митин вернулся в Ригу в качестве ев-

рейского религиозного эмиссара. Вскоре после своего

возвращения в Ригу он открыл Бейт-мидраш, который

первоначально располагался в помещении МЖК (Моло-

дежный жилищный кооператив) возле кожгалантерей-

ного комбината «Сомдарис». В 1991 году Бейт-мидраш

переехал на квартиру, располагавшуюся на ул. Бривибас.

В 1994 году Бейт-мидраш переехал на квартиру, распола-

гавшуюся на верхнем этаже здания на ул. Гертрудес, а в 1997 году — в своё последнее помещение, на послед-

ний этаж здания по ул. Маскавас, 57. Умер Ицхак умер

23 июля 2000 года в Риге. Похоронен в Иерусалиме

В течение нескольких лет после смерти Ицхака

но к 2010 году они там, к сожалению, окончательно пре-

Справедливо полагают, что Ицхак Митин — один

из немногих современных праведных прозелитов. Он

пришел в еврейский народ и иудаизм через самоотвер-

женное ему служение. Обладая комплексом незауряд-

ных качеств, он принёс свою жизнь на алтарь миссии

возвращения рижских евреев к своему Небесному От-

цу — Всевышнему. Еврейский народ не забудет этого

Организация «Ам Левадад» предлагает помощь всем

евреям и еврейкам, столкнувшимся с проблемой сме-

Если Ваши родственники или знакомые хотят зареги-

стрировать смешанный брак, или находятся в близких

отношениях с представителями других национальностей, и Вы хотите их спасти от рокового шага — обращайтесь

Мы предлагаем бесплатные консультации специали-

Как можно предотвратить трагедию с помощью правильного

Как выяснить национальность предполагаемого жениха или

Как помочь близкому человеку избавиться от нежелатель-

Стоит ли предлагать гиюр нееврейской пассии?

Нужно ли смириться со смешанным браком, если уже есть

«Ам Левадад» проводит лекции и семинары на тему

предотвращения смешанных браков на русском языке

Совместные усилия, основанные на любви к родным

и близким и вере в силу еврейской души — обязательно

увенчаются успехом и остановят трагедию!

E-mail: naftoli_shraiber@yahoo.com По всем вопросам, связанным с книгой, просьба об-

Вместо вступления, или Прозелиты на страже

Глава 1. Бейт-мидраш, или В начале был Йеуда

Глава 3. Попугаи-Статисты, или Порочный кирув

Глава 4. Патологический страх, или Осторожно, неприятель подслушивает!

Глава 6. Нееврей-сын гэбиста — диссидент-сионист

Глава 9. Главный раввин, синагога и другие герои

Глава 10. «Хорошие евреи», или Инара, госпожа

Глава 11. Так всё же: благодетель или тиран?

Глава 12. Грандиозные фантазии и их претворение

Глава 13. «Необрезанцы», или Через тернии к брит-

Глава 15. Червивый горох, или Как мы воровали

Глава 17. Запой, «каникулы», или Так уходил Ицхак

Глава 18. Requiem, или Колокола по Бейт-мидрашу

Глава 20. Вшивая спесь, или «Китайская месть»

Глава 21. Раввин-миллионер и философ-экстрасенс 220

Примечания к статье «Воспоминания об Ицхаке»

Вместо вступления, или Прозелиты на страже

Глава 1. Бейт-мидраш, или В начале был Йеуда

Глава 3. Попугаи-Статисты, или Порочный кирув

Глава 4. Патологический страх, или Осторожно, неприятель подслушивает!

Глава 6. Нееврей-сын гэбиста — диссидент-сионист

Глава 7. Симбиоз или антагонизм, или Наши национальные блюда

Глава 9. Главный раввин, синагога и другие герои нашего времени

Глава 10. «Хорошие евреи», или Инара, госпожа Мамедова и щедрый американец

Глава 11. Так всё же: благодетель или тиран?

Глава 12. Грандиозные фантазии и их претворение в жизнь

Глава 13. «Необрезанцы», или Через тернии к брит-миле

Глава 14. Реб Мордехай, Денис и еврейский массовый психоз

Глава 15. Червивый горох, или Как мы воровали яблоки

Глава 16. «Тащи евреев в Бейт-мидраш!», или Нетрадиционный кирув

Глава 17. Запой, «каникулы», или Так уходил Ицхак

Глава 18. Requiem, или Колокола по Бейт-мидрашу

Глава 20. Вшивая спесь, или «Китайская месть» и Римский Папа

Глава 21. Раввин-миллионер и философ-экстрасенс

Глава 22. Вместо заключения, или Встреча с Игалем Амиром

Примечания к статье «Воспоминания об Ицхаке»

Бар-Шалом Асаф Моисеевич : другие произведения.

Воспоминания о прозелите

7423 b6bb5faee9d5ebe1a132cdd1137ffb7b41843d18e3fe02d0a49f7edf9bb88d0f

Оставить комментарий © Copyright Бар-Шалом Асаф Моисеевич (am.levadad@gmail.com) Размещен: 23/02/2022, изменен: 23/02/2022. 889k. Статистика. Эссе: Мемуары Иллюстрации/приложения: 16 шт. Скачать FB2		Ваша оценка: