Барсуков Александр Владимирович : другие произведения.

Страна сказок 478-479

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Александр

Барсуков

Страна

сказок-478

("Письма в никуда"-478)

2017

ПИСЬМО В НИКУДА-4771,5-4774

   29 сентября 2017 года. Сказка про Кондома Хлимена и зомби. Ну что зомби? Я мыслил так: зомби, во-первых, на демонстрации "Зомби против матрасов!", зомби в больнице (и Кондом ставит и ставит им градусники), зомби выбирают своего лидера Кузьмича Еленина, и этому лидеру Кондом откручивает уши!
   Короче, много разных придумок. Ещё, что всех зомби отправили на самолёте в Африку (чтобы ставить им там градусники в задницы (так как именно в Африке практиковал Айболит), и что все зомби провалились в канализацию, и Кондом их оттуда спасает!
   За лапы-руки! И у него рождается Любовь к одной Женщине-зомби! Ну ещё там в дерьме плавают дети-зомби, и их тоже спасает.
   Вот и выбирайте. Я склоняюсь к тому, чтобы послать всех зомби в Африку. Во-первых, сафари. Во-вторых, по прибытии их встречают с гирляндами бус туземки-ледибои, а потом можно их разложить на кушетках и вколоть градусники в задницу! Как понятно: градусники - самый немаловажный предмет.
   Но что же манифестация? А что манифестация? "Зомби против матрасов!" Нагрянул спецнах, и всех особо буйных зомби-манифестантов повязали и отправили в Африку.
   Чего-то начинает мало-мальски сходиться. А доктором в Африке был не Айболит. А Кондом! Потому что Айболита он замочил: тот ещё был зомби тоже.
   Итак, радостный момент встречи: зомби, аки группа Битлз, сходят с трапа самолёта!
   И подбегают ледибои с гирдяндами! Они, конечно, не могут без того, чтобы не спросить телефончик и забить "стрелку" с зомби, так как по жизни страшно наглые и бесстыдные.
   "Хорошо, хорошо!" - подумал Кондом и взял слово у микрофона около самолёта: "Вы, конечно, думаете, что я - человек железной воли, но кто из вас знает, что такое боль?"
   Доктор Айболит (пусть живёт пока. Пусть все живут пока!) одёрнул Кондома:
   "Это не тебя встречают!"
   "Что?"
   Но уже одна ледибой напялила на Кондома венок.
   Он сказал:
   "Нет, нет, я не по этой части и телефона не дам."
   А жаль, жаль! Упускал такую возможность трахнуть его-её и получить кайф! Но с кайфами у Кондома всегда получалась лажа.
   Поэтому леди плюнула и побежала к зомби, сходящим по трапу. Эти, конечно, сразу дали свои телефоны: "223-322" и прочие. Леди показала Кондому язык.
   "Кстати, ты не заметил: эта ледибой не Кузьмич Еленин?" - спросил у Айболита Кондом. - "Кому, как не Кузьмичу, я должен крутить ухи?"
   Он бы такой: "Ухи-ухи!" и хвать столовый ножик или вилку! И прыг! на Кондома! А Айболит бы такой хвать! Кузьмича за шкирку!
   "Айболит! А ведь ты спас мне жизнь!"
   "Ерунда! На моём месте это сделал бы любой киллер-доктор!" - сказал бы Айболит, пока ледибои хватали бы Кузьмича и кидали бы его в застенок!
   Ну, застенок, застенок, везде бывает. Изображены женские части и чёрточки: сколько дней провёл тут имярек! Этот имярек, конечно, сгнил тут, но Кузьмич Еленин не таковский!
   Он пишет! Контора пишет! Пишет он молоком между строк Библии, что "Из Икры возгорится Пламя!" Нет, из Искры.
   Потом приманивает кошку куском колбасы - и мессидж готов! Его прочитают свободолюбивые зомби и выпустят Кузьмича из тюряги!
   Как бы не так! Это не кошка, а Кот, и зовут его Мурзык. Он с мессиджем спешит к Кондому!
   Кондом, к сожалению, не понимает языка глухонемых и надписей молоком. Поэтому он говорит Коту:
   "Ты, мол, чего?"
   Кот всеми лапами показывает: "Мессидж-мессидж!"
   Кондом чешет Кота за ухом:
   "Радуйся, что я не удавил тебя дверью!"
   Кот мысленно сплёвывает и идёт к себе в лоток. Лоток, понятно? Лоток бывает у всех Котов, так как без лотка, как без спасательного круга, корабль под названием "Кот" сразу утопнет в море мочи! "Капля в море, капля в море! А на море корабли! Капля горя, капля горя в море солнца и любви!"
   Кот, если честно, не знал, что значит море любви. Наверное, это когда полным-полно кошек, и все дают. А может, есть другое объяснение, медицинское. Например, что у моряка шиза. И он глючит морем любви.
   Так или иначе, Кот залез в лоток и вкусился в косточку! "Хорошая косточка! Вкусная косточка!"
   Внутренний Голос говорил Коту:
   "Мессидж! Мессидж!"
   "Что мессидж?" - отвечал Голосу Кот. - "Еленин не умрёт, если я загрызу косточку! Наоборот, будет только рад за меня!"
   Но Еленин был не рад. Он ходил из угла в угол и наблюдал харю Бегемота: "Наверное, Кот не дошёл! Наверное, его схватили Мальчиши-Плохиши и стали пытать! И он, конечно, раскололся до ж.пы! Нельзя было доверять этому Коту, нельзя!
   Ладно! Доверюсь Бегемоту и напишу ещё одно мессидж!"
   Терять, действительно, было нечего. Кузьмич обнаружил, что молоко кончилось!
   "Нет, нет! Только не заставляйте меня делать ЭТОТ выбор!" Речь шла о том, чтобы молоко заменить спермой. Но надо - значит, надо!
   Кузьмич подошёл к изображениям женских частей и снял штаны!
   Оставим на время этого извращенца и перенесёмся на "Крыльях Любви" (кто видел эти крылья? Нету их! Есть куриные, да и то слабоватые) к Мурзыку: "Наверное, я подвёл Кузьмича! И он, если бы не постоянно др.чил, наверное, обиделся бы на меня! Но это не так, так как в данный момент..."
   Мурзык смотрел прямо в корень проблемы. Кузьмичу было не до него. Наконец, новое мессидж было готово. Оно гласило: "Ай лав ю! Ай лав весь мир!"
   Кузьмич перечитал: "Нет, нет! Это совсем не то! Я, конечно, лав весь мир, но что скажут свободолюбивые зомби? Для которых я и стараюсь? А пусть, что хотят, то и скажут! Плевать я на них всех хотел!"
   Кузьмич немного подумал: "Нет, не хотел. Это было бы по оппортунистки-меньшевистски, и я бы стал политической проституткой! Хотя, не плохо бы!"
   Кузьмич понял, что начинает превращаться в женщину-проститутку! "Нет, только не сейчас!" Но было поздно! Он стал как женщина! Мыслить как женщина! Маратобашаровщина!
   "Хрень какая-то!" - подумал Кузьмич. - "Если я - политическая проститутка, то кто же, нахрен, зомби? Проституты? Хрень!"
   Пока Кузьмич разбирался в этой хрени, Мурзыку пришла идея: "Отбить! Кузьмича отбить! Я пойду, наряжусь Пастушкой и скажу зомби, что его стерегут, что пришла с посылкой от вашего мальчика! То есть, для вашего мальчика Кузьмича! Что я, ваще, из Простоквашино! И принесла Кузьмичу фотоаппарат! Кузьмичу щас фотоаппарат нужен как рыбке зонтик. Но не это важно! Главное: я попытаюсь! И если всё удастся, то я окажусь снова в одной камере с этим замечательным, великим, великолепным задр.том!"
   Итак, Мурзык, порывшись в вещах Кондома, нашёл чепец и посох Пастушки. Оставалось дело за малым: накрасить когти на лапах и ногах и подвести брови. Брови Кот подвёл, а про когти подумал: "И так сойдёт! Что я, вообще, чмо?"
   Короче, это кошачье чмо подошло к охранникам Кузьмича:
   "С пакетом от Архимандрита!"
   "Чего?!"
   "Вы что, глухие? Или глухонемые?" - спросил Кот и оголил страшный череп, который у него висел на груди по обычаю всех Пастушек.
   "Да!" - сказали Церберы. Кстати сказать, это была Личная Гвардия Кондома, которую он сам набирал и пестовал по окраинам Мертовожоровки. Но он и не рассчитывал, что иностранный гость Пастушка приедет так скоро! Поэтому Гвардия пропустила Пастушку к Кузьмичу!
   Кузьмич сидел на корточках на столе в майке.
   "А! И ты здесь! Скольких я зарезал, скольких перерезал! Сколько душ я загубил!" - сказал он Пастушке. - "Сосиска! Сарделька! Навуходоносор! Петух Гамбургский!!"
   "Помогите!!" - заголосил Кот Мурзык, стуча в дверь! - "Хулиганы зрения лишают!"
   "Ничего страшного!" - сказали охранники, открывая дверь!
   Наконец, Кузьмич угомонился и стал биться головой о войлочные стены этого изолятора!
   "Кузьмич! Сердце - тют!" - сказал, хлопая его по плечу, Кот.
   "У меня большое сердце!"
   Короче, суд да дело, наконец в Пастушке Кузьмич признал своего Кота Мурзыка.
   "И что же революционные матросы и крестьяне?" - спросил Кузьмич с надеждой.
   "Разобщены! Многие пошли по кабакам, многие по бабам! Как говорится: "Возьмём телеграф! Телефон! Позвоним девочкам!"
   "Да, это чума нашего века!" - согласился Кузьмич. - "Я бы взял всех этих девочек, собрал бы их на пароход и потопил бы!"
   "Это не выход!" - мягко возразил Мурзык. - "Подобное уже делал некий Бог! Собирал этих бл.дей 5 лет!"
   "Нет! 5-ти лет у меня нет! Если уж собирать, то сразу! Надо нанести удар по бл.дям мгновенно и быстро!" - Кузьмич.
   "Но только что тогда скажет Папа?" - Мурзык.
   "А что Папа?"
   "Во!" - Мурзык показал кулак. Речь шла о Папе Римском.
   "Да! Это щас опасно! Чертовски опасно! Но можно Папе оставить парочку шлюшек! Я думаю: ему-то будет достаточно? Если, конечно, он не убивает их после каждой брачной ночи!" - Кузьмич.
   "Вроде, не убивает! Но я знаю того, который убивает! Это Кондом Хлимен!" - Кот.
   "Прекрати нести ерунду! У Кондома уже лет 15 не было девушки! Да что 15? 20!" - сказал Кузьмич. - "Не то, что у меня! Вот, я тебе ещё раз щас расскажу!
   Сидел я на сеновале! Ну, там чего-то пописывал в блокнотик, какие-то стихи, типа: "Опасны не дающие, деньги сосущие!" Имеются в виду, женщины.
   Ну, настроение было сексуальное: облачка, солнышко.
   Как вдруг вижу: из стога торчат женские ноги в туфлях! Я сразу закусил губу от ужаса: труп!! И убили его тут!
   Но ноги покачались: жива!
   Я, не долго думая, схватил эти ноги и вытащил на божий свет... тракториста Павла!
   Он был трактористом, так как всё время в запое, а когда протрезвеет, то вспомнит, что сюда приехал просто порыбачить!
   Итак, я говорю Павлу: "Молодой человек! Как вам не стыдно! Зачем вы надели туфли?"
   "Так со мной ещё никто не разговаривал!" - сказал Павел. - "По душам! А ты думаешь: легко ли быть вечно пьяным трактористом? И вообще, я тебе по секрету скажу: я - женщина в мужском теле!"
   "Вона как!" - сказал я. - "Тогда я - мужчина в женском теле!"
   "Мы созданы друг для друга!" - сказал Павел и упал!
   Я его, конечно, поднял. Я поднял моего дорогого друга и сказал: "А твоих детей после таинства соития я отправлю в колледж!"
   "Чего?"
   "Я говорю: таинство! Доступно?"
   Но Павлу опять алкоголь ударил в голову: "Нет! Я - мужчина в теле мужчины! Отпустите меня в Гималаи! Отпустите меня насовсем! А не то я его, Кузьмича, съем!"
   Он схватил свою женскую туфлю и ударил меня по темечку!
   Я впал в отключку!
   Очнулся я от того, что какая-то красивая женская харя заглядывала мне в морду: "Товарищ! Павел ушёл! Но мы вылечим вас как Вождя всех Зомби!"
   Это была зомби. Как известно или не известно, но зомби - самые потаскушные из женщин и всем дают, так как им не перевязывают фаллопиевые трубы. Было лестно, что она меня узнала.
   Я вскочил и стал светить ей в лоб ладошкой: "Преклонись же перед своим Богом!!"
   Она бухнулась на колени: "Преклонясь!"
   "Готова ли ты умереть за своего Бога?!" - продолжал орать я.
   "Готова!"
   "Так умри же!" - но сам подумал: "Лучше, конечно, не надо. Хотя, чем чёрт шутит? Если она ляжет умирать, то так легче будет её, так сказать, продёрнуть!"
   Она свалилась на спину и подняла лапки кверху.
   "Так-так!" - задумчиво осмотрел её я. - "Тушка, вроде, ничего себе. Но где грудь? Имеется в крошечном количестве. Может, это вообще, мужик?"
   Так и оказалось! Это был мой враг Лаврентий Палыч Четвертецкий!
   Он вскочил, сорвал с себя женский запун и лапти и принялся угрожающе махать ледорубом!
   Дело казалось безнадёжным, но я вспомнил, что при мне телефон с выдвижной антенной! Я стал им фехтовать. При втором же ударе антенна была сломана!
   Дело пахло керосином!
   И тут в амбар вбежала настоящая девушка! Алёнушка!
   Она закричала: "Что вы делайт? Что здесь происходить?"
   И тогда злобный Четвертецкий ка-ак ударит её по спине ледорубом!
   "Что ты наделал?! Он убил тебя!" - бухнулся я на колени перед Алёнушкой!
   "Это ты так думаешь!" - сказал Четвертецкий и сорвал с Алёнушки маску!
   Это оказался Фитлер Рулер!
   "Чёрт возьми, Четвертецкий! Как ты узнал?" - спросил я, понимая, что всё сражение было для того, чтобы заманить Рулера в амбар и убить его!
   "По его акценту!" - сказал Четвертецкий.
   Между тем я осматривал труп Рулера: "Если есть выходное отверстие, то должно быть и входное! 9 миллиметров!"
   "У него его нет!" - сказал Четвертецкий.
   "Ошибаетесь, коллега! Есть!" - сказал я.
   "Вы смотрите трупу в задницу!"
   "Да! Надо его облить керосином и сжечь!" - сказал я. - "Где здесь керосин?"
   "Поищите на полке!" - сказал Четвертецкий.
   Я стал искать: "Мёд! Не то! Бензин! Не то. Напалм! Во! Напалм!"
   "Нет, дорогой коллега! Напалм не годится! Постарайтесь ещё!"
   Я снова стал искать: "Вазелин! Что за извращенцы здесь живут? Чернила! Гуталин! Проявитель! Закрепитель!"
   "Керосина нет!" - сказал я Четвертецкому.
   "Уже не надо! Мы опоздали!" - сказал он. - "Сюда идут Суперсолдаты! Они хотят забрать моего ребёнка! Не отдавайте его!"
   Тут я заметил, что Четвертецкий действительно беременен!
   Суперсолдаты окружили ложе, на котором лежал ножками вперёд Четвертецкий, но ребёнка почему-то не забрали! Посмотрели и ушли!
   "Всё хорошо! Всё кончилось!" - сказал я, нежно гладя роженика по голове и всовывая в рот ребёнку "пустышку". - "Назовём его Вильям в честь дедушки!"
   Так мы и решили. Ну а потом было смутное время, и меня посадили в эту грёбанную тюрьму!"
   "Понимаю!" - сказал Мурзык. - "Ещё как!" К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4774-4776,5

   1 октября 2017 года. Сказка, пока ещё не знаю, про что. Хорошо бы забацать про Валдай, про летний отдых на лоне природы! Я тогда был такой же, как щас, придурок, только Глаза у меня не Закатывались. Я брал томик Дюма и выезжал на водохранилище, из-за чего молодая библиотекарша справедливо считала меня ботаником. На дискотеки я не ходил. Сидел в номере и смотрел в подзорную трубу.
   Итак, о чём же сказка? Кто у нас из героев смотрит в эту трубу? В задницу негру? Да никто! А труба была знатная! Помнится, ещё подсматривал за соседями на Аргуновской! Знатное было времечко! Соседи все сплошь распутные: трахаются, моются в душе! Да! Это, гнусно причмокивая, я вспоминаю былое.
   Но сказка, сказка! Сконцентрируемся на сказке. Сказка про дев! Девы такие бегают по лугу. В космических скафандрах и шлемах.
   И тут мимо на ПЕЖО (читай: ЖОПЕ), которая проходит по системе кредитования, проезжает славный парень Хахарин! Простой советский парень с ракеты голубенького цвета. И делает приветливо так ручкой!
   Ну и девы, конечно, готовы моментально завязывать ему шнурок. Так как сам он не может! Ну, там разные поцелуи с разными Лумумбасами Патрисами, награждения Орденом "Герой Мира", короче, нагибаться не хочется к шнурку.
   А девки орут как резанные: "Хахарин-Битлз!! Битлз-Хахарин!"
   И вот одна из них, самая оторва, бросается, потрясая голыми грудями, на поле стадиона! И бежит, и бежит к Хахарину, простому советскому парню!
   И Хахарин ей говорит: "Ши лофт ю, еее!"
   И она падает на руки полисменов, так и не завязав шнурок Хахарину!
   Ну, потом, конечно, её судьба очевидна и понятна: её сажают в психдом! А нехрена бегать в чём мать родила по стадиону! Как одну старушку посадили в психушку (Зося выражалась: "дурку") после того, как у неё полгода жил инопланетянин.
   Кто такая Зося? А хрен её знает! Ха-ха! Не помню я, и точка! Я не должен всех помнить. Кстати, иметь дело с воспоминаниями гораздо приятней, чем с живым человеком. Нет человека - нет проблемы!
   Итак, что эта Алёнушка? У нас всех героинь зовут Алёнушками в честь Алёны из магазина. А как их ещё назвать? Марфами? Парашами?
   Ладно, ладно! Парашей назову девушку возле параши. А Марфой - девушку в Марфе! "Застряла в тебе!" Марфа застрянет в Марфе.
   Но это случится гораздо позже, если вообще случится. Меня можно обвинить в описании лезбиянства, но только можно, так как я ничего подобного не описываю. Я что описываю? Простой рассейский психдом.
   Сидит Алёнушка: "Ну зачем мне это небо, и зачем мне эти звёзды, если ты не будешь со мной?" Это она про Парашу около параши.
   "Я буду, буду с тобой!" - отвечает Параша и своей грязной пятёрнёй размазывает кал по голове Алёнушки! Пытаясь, как бы, успокоить её.
   "Да, да, крошка! Ещё! Даст ист фантастиш!" - Алёна.
   "Больше не могу: кал кончился! Могу вылить тебе на голову остальную парашу!" - Паранья.
   Нет, так мы залезем в хардкор и пошлость. Хотя, сами посудите: какая тут ещё пошлость, когда одна подруга (Славная) пытается вылить на голову другой подруге чан с дерьмом? Тут не пошлость, тут плакать надо горючими слезами. Так как дюже грязно! "Грязный Гарри!" Грязный и ещё грязнее.
   Но Алёнушке не привыкать: на своей ферме в деревне Мертвожоровке она и не такое творила, когда овцу надо пропихнуть через ограду!
   Или когда бык хочет!
   Она ложилась на тележку (ох, колёсики-колёсики! Опять колёсики! Вы помогаете доехать до отдалённого пункта, а тут вы поможете въехать под быка!) и въезжала под ничего не подозревающего быка!
   Бык такой: "Чаво?"
   А Алёна ему: "Трахай меня! Ты целуй меня везде! 18 мне ужо!"
   Ну и бык, конечно, сначала не хотел, сначала играл в интеллигента, но потом Зов Природы! Понимаете? Зов! Это значит, что Алёна - бабец в самом соку, и у быка встаёт! Это и есть пресловутый Зов. Вечный Зов!
   Ладно, перенесёмся на Крыльях Хрен Знает Чего (уж не Любви точно! Какая там Любовь? Или вам это понравилось? Тогда это извращение, а не Любовь), на Крыльях Хрена в психиатрическое помещение.
   Алёна размазала кал у себя по голове и сказала: "Во! Я - Моцарт! Нет! Сольери!"
   "Не трогай Сольери!" - сказала Параша. - "Он в койке чудо, и у него с руку!"
   "Расскажи мне о Сольери!" - попросила Алёна.
   "Ну что тут рассказывать? Времена были дюже смутные! Никакой тебе канализации, никакого телевизора, только Музыка! "И Музыку!"
   Сольери был очень страшен, очень: узкий лобик, глух, как пень, на оба уха, косолап и стреляет пустотелыми пулями в Вензель Королевы!
   Кстати, Королевой тогда была Нефертитти! Эта та, что убивала мужиков после брачной ночи.
   А что ты им предлагаешь отрубать? Короче, выбор пал на головы, хотя, конечно, Нефертитти долго сомневалась, так как в сексе голова не главное. Главное:... Главное: ручка! Потому что без ручки вы никакой сценарий (даже если у вас самая большая голова) не напишите.
   Итак, Нефертитти созвала своих нянек и евнухов ("Домой, домой, к нянькам, танцам и бл.дкам!") и начертила примерный план любовника: его, так сказать, ручки, ножки и членис! На ручках было по шесть пальцев, а сам план, сама картина называлась: "Сеятель"!
   "Итак, я предлагаю рубить им членис!" - сказала Нефертитти и сорвала бурные продолжительные аплодисменты. Скажем больше: если бы она предложила рубить шестой палец на руке, то аплодисменты были бы точно такие же.
   И тут сомнения закрались в голову Царицы: а правильно ли её поймёт народ? Утром мажу бутерброд: сразу мысль: а как народ? Народ, может, её не поймёт.
   Рубить членисы - да так можно совсем остаться без потомства! Надо рубить головы! Снова дружные аплодисменты ("Кто сказал, что аплодисменты не по пластинке?, чмоук... не по пластинке, чмоук... чмоук... Блин, пластинка кончилась!").
   В тот век всё было по пластинке, и мы приходим к проблеме Музыки. Нужен Сольери.
   Итак, Нефертитти пригласила Сольери. Сольери пришёл с красной розой в петлице и принялся тормошить комочки свалявшейся пудры за ухом Императрицы. ("Гуляй, шальная Императрица!")
   Он был уже, похоже, в курсе, что ему наутро отрежут членис! Но так как он был пьян, а пьян он был постоянно, то не боялся.
   А следовало бы! Императрица была ужасна! Комочки пудры, раз! Грудь, два! (Как можно бояться груди? А так: если долго сидишь и пишешь музыку, то любая грудь выглядит ужасно!)
   Сольери опасливо нажал пальчиком на эту грудь! Она поддалась и мягко провалилась.
   "Продолжайте, граф Сольери!" - сказала Нефертитти.
   Сольери снова нажал на грудь, потом пришёл в восторг и дал груди пинка! Она заходила волнами. ("Будут йогурты из бутылочки! Моя грудь ходит волнами!") Ребятне - йогурт, бабе - цветы! Смотри, не перепутай, Кутузов!
   "Ну нет у меня цветов!" - сказал Сольери бабе.
   "Будь уверен: к утру ты лишишься не только цветов! Намёк понятен?" - спросила Нефертитти.
   Но Сольери (от счастья идиот!) рвёт ткань с её плеча! Упало платье вмиг! Ну а под платьем кто? Мужик!!
   Да нет, нет, конечно, нет. Под платьем грязные панталоны и прекрасные серые ноги! Видать, не домыла их в Чёрном-Чёрном-то Пруду!
   Итак, Сольери тупо уставился на эти ноги и подумал: "Жалко у пчёлки бывает! Мне не жалко, что поутру... А кстати, который час? Я понимаю: счастливые часов не наблюдают, но только что скажет товарищ Картошкин?" Подумал вслух.
   "А что Картошкин?" - спросила Нефертитти.
   "Во!" - Сольери показал кулак. Картошкин был его сожитель. Но нас это не касается. В любом случае мы никому ничего не скажем. У нас свободная страна, и каждый живёт как хочет.
   "Да нет! Ты не поняла! Картошкин - просто мой сожитель! Мы снимаем одну комнату!" Гомосека проклятый! Чуть всё не испортил.
   Чуть Нефертитти не расхотела рубить ему наутро голову! Какой смысл, скажите, рубить голову, когда "никто не кружится в ответ"? (Ведь дуть смысла нет, когда никто не крутится в ответ!)
   Если этот Сольери, как он утверждает, гомосека, то рубить голову надо не ему, а семье и школе! ("Ведь что говорится, товарищ старшина? Что жизнь таких сама накажет строго! Что виноваты семья и школа! Так вы отпустите, зачем мараться, раз жизнь сама накажет строго? Скажи, Сольери?")
   Да! Сольери вылез из-под юбки Нефертитти и зашагал по комнате, любуясь антиквариатом и экспозицией отрубленных голов.
   "Этот на скрипочке мне играл! А этого не помню: пьяная была!" - сказала Императрица.
   "Слушай сюда, Нефертиття!" - приблизил своё мурло к мурлу Царицы Сольери: "Похищены трое учёных! Пропал Камень с Луны! Взорвалась электростанция! И товарищ Цементов меня очень попросил сказать тебе, что ты потеряешь не только память, но и честь, если скажешь, на кого работаешь!"
   "Чего?" - спросила Нефертитти.
   "Видна спецподготовка, да? Но мы и не таких раскалывали!" - продолжал гнуть Сольери. Видимо, он был из Национальной Безопасности и очень не доволен, что взорвалась какая-то никому не ведомая электростанция.
   "Да не ведаю я никакой станции!" - заорала Нефертитти. - "Стража! Сюда!"
   Но отважный как все китайцы Сольери выпрыгнул из окна и побежал! И побежал!
   Добежал до ведра, обмотал его тросом и прыгнул обмотанный в люк колодца! Канализации тогда ещё не изобрели. Был акведук.
   Нефертитти задумчиво посмотрела вглубь колодца, её глаза мигнули. Мы это увидели: изображение чёрной бездны на миг пропало. Да! Отрезать голову у Сольери не удалось! Но кто знал, что он из НБ? Таких надо опасаться: им даже автоматов не дают, одни лопаты.
   Итак, мужественнейший Сольери всплыл в чёрных водах этой клоаки! Сверху на него глядело мурло Императрицы.
   Он подумал-подумал и поплыл саженками вглубь тоннеля.
   Здесь было вполне живописно. Если в комнате Императрицы хранились головы отрезанных любовников, то в этой клоаке были их обезглавленные тела.
   Некоторые были чудно хороши собою, так как представляли собой тела в сексуальном напряжении. Сольери начал понимать понятие "трахнуть труп" или "труп меня трахнул".
   Наконец, он упёрся носом в медную табличку: "Тело Неизвестного Мужчины, Х век Нашей Эры".
   "Да это же, похоже, Моцарт! Или тут какая-то опечатка!" - подумал композитор. Он напряг близорукие глазёнки ("Детства моего чистые глазёнки"). Ясным по белому было написано: "Композёр Сольери"!
   Да! Уготовила ему судьба встретиться здесь с собственными останками.
   "Жить - хорошо! А как говорится, с бабой жить лучше!" - подумал Сольери и наткнулся на целый выводок своих жён, любовниц, слуг, служанок и любовниц служанок, которые были похоронены вместе с ним.
   Ведь, как известно, что это за жизнь в мире ином без служанок и инвентаря? Не жизнь это, а ерунда. Так что служанки и особенно любовницы служанок должны быть похоронены вместе с усопшим дворянином. Это и так всем понятно.
   Сольери подплыл к какой-то жирной бабе. На груди неё было химическим карандашом написано: "Товарищ Либидович-Картошкин".
   "Как ты изменился, мой Картошкин! Платье надел, грудь орастил! А! Ты, наверное, в отпуску! Ну прости, прости!" - подумал Сольери, медленно переваливаясь со спины на живот.
   Тут, в этой клоаке ещё не хватало только червя-мутанта, который бы (как Шар-Рыба) вкусился бы в зад Сольери. Композёр поплыл дальше.
   Ряды обезглавленных мертвецов кончились. На берегу сидел какой-то Хомяк. Или Хорёк?
   "Понятно, понятно! Операция "Сонный Хомяк"! или "Спящий Хорёк"!" - подумал Сольери.
   "Ты, фаллос, с этим не шути! Эта хрень реальна!" - явственно сказал Хорёк.
   "Да помолчи ты! Не мешай сосредоточиться!" - ответил Сольери. - "Кстати, знаешь меня? Я - Сольери! Это там: "Там-та-да-там!" Все меня знают!"
   "Все вас знают, а я так вижу в первый раз! Позвольте представиться: Хорёк-Соня-Рыбачка!" - сказал Хорёк.
   "Мне фиолетово, как тебя звали! Теперь у тебя только номер! У всех в клоаке только номер! Вот взять меня: 90 на 60 на 90!" - сказал Сольери.
   "А по виду: нет, не жилец!" - гнул своё Хорёк-Соня.
   "Слушай, Соня! Мы могли бы стать отличной командой: мозги и шерсть!" - сказал Сольери. - "Конечно, если вы сможете уговорить товарища Картошкина!"
   "Расскажи мне о Картошкине!" - попросил Хорёк.
   "Ну, Картошкин был не только горой мышц и мяса. Этот парень умел думать! Вот мажет утром бутерброд: сразу мысль: а как енот? То есть, удод? Он так ласкательно называл меня: "Сольери-енот, опять заснул, .б твою мать?"
   Ну и вот однажды, я тебе ещё раз говорю, Картошкин не вернулся из боя! А вокруг тишина! Наверное, обожрался и получил пулю в живот! Конечно, как оса укусила, но всё дерьмо остаётся в штанах!
   Я сказал: "Если Картошкин не вернётся через день, то пошлю цветы его шлюхам и любовникам (то есть, мне самому), так как парень погиб за Родину!" Ну, это было во времена покорения Очакова и Крыма!" - рассказал Хорьку Сольери.
   Но надо было как-то выбираться на свет Божий.
   Сольери посадил Хорька себе на загривок и поплыл к неверному сиянию впереди в конце тоннеля. Там была Свобода! А также тягач, врач и отряд спецназа.
   А завтра вновь далёкий рейс: я зла не помню! К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4776,5-4779

   3 октября 2017 года. Сказка. Разумеется, про Кратово, про что же ещё? Про Кондома? Про Чеки? Про этих мрачных головорезов, от которых стонут все зомби, все прогрессивные зомби?
   Нет, конечно, от прогрессивной Женечки тоже все стонали. Что она говорила: "Здесь - прогрессивный медпункт, поэтому здесь тебе будет прогрессивно плохо!" И: "Никто отсюда не сбежит! Даже я! Если я попытаюсь - я сама себя трепонирую!"
   Нет, конечно, нет. Какой хирург в здравом уме будет сам себя трепонировать? Хотя, Женечка... Кто, вообще, сказал, что она в здравом уме? Может, эта троглодитка и убийца рода человеческого всегда в запое?
   Это, знаете, как старушка-Убийца Миров. Кто сказал, что она нормальная? Она, вообще, дура, как и Женечка. Эти две Убийцы ещё и не такое выкинут!
   Но пока убивать и ничтожить было некого. Было, вообще говоря, скучно. Женечка сидела на веранде медпункта и тупо рассматривала свои огненно-красные ногти.
   Никто к ней не шёл! Никто! Никто, видите ли, не хотел трепонации, придурки.
   "Вот бы мне Витю, - мечтательно думала Женечка. - "У Вити такая большая... голова! Такая круглая и немного стильная. Там, наверное, полно прекрасных, сочных, питательных мозгов! А это что такое? Полуфабрикат!"
   И она с ненавистью кинула в свою Макаку пачкой "Доширака"! "Чего вы кидаетесь?"
   Макака была на редкость строга и в чёрном смокинге.
   "Ты чего так вырядилась?" - спросила Женечка.
   "Сегодня - Великий День! Я выхожу замуж! То есть, женюсь!" - сказала Макака.
   Женечка заперхала от смеха:
   "На ком? На Павлове? Для этого у тебя слишком мало мозгов!" Ну конечно, все мозги-то уже Женечка у Макаки отсосала!
   "Нет! Найн! Я женюсь на Величайшем кратовце всех времён: на Фишере!"
   "Это Фишер-то - Величайший кратовец? Да ему одна цена - дерьмо, и место у него одно: на пороге в клуб, где кратовцы об него будут вытирать ноги!" - сказала скептичная Женечка.
   "Нет! Ты просто не знаешь его как я! Он прекрасен как утренняя заря! Как вечерняя зорька!"
   "Ну-ну!" - сказала Женечка. - "Женись. Два сапога - пара!"
   "Ну и поженюсь, что бы ни говорили товарищи Картошкина и Пристыжнюк!"
   "Намекаешь на меня?" - у Женечки была фамилия Пристыжнюк.
   "И на тебя тоже! Ничто не сможет помещать моему счастию! Ни дождику, ни граду меня с пути не сбить! Пора всё менять! От этого счастья чуть не склеила ласты!" - сказала Макака.
   "Только учти: Фишер щас лежит в коме, связанный, на моём операционном столике!" - Женечка. Потому что в дешёвых сериалах кто-то непременно лежит в коме.
   "Это прекрасно! Значит, он не убежит из-под венца!" - сказала Макака.
   "Конечно, не убежит! Ног-то у него нету!" - пошутила по-чёрному Женечка. Кстати сказать, она по-другому и не шутила.
   Были ноги у Фишера, были! Может даже, даже, три! Одна лишняя! Как говорится: "Четверо! Один лишний! Ну как, будут паспорта товарищам? Будут! Вечером тренер подвезёт!"
   Кто же был тренером у Фишера? Ну конечно, конечно, Витя! Этот пострел везде поспел. Малютка Фишер учился ходить и говорить под наставлением Вити! Это его Витя сделал таким мегаломаньяком, так как Вите тоже было скушно.
   Он что говорил Фишеру: "Малютка Фишер! Я сейчас научу тебя Правилам Кратовского Траха, которым тебя и обучу! Называй меня Инструктор Петров!
   Итак, смотри: идёт такая по дороге женщина: "Ля-ля-ля!" Ничего не подозревает и довольная, так как жизнь удалась: детишки в садике или школе, прекрасный любящий муж, за квартиру заплачено, так что нет поводов срываться и совершать самоубийство, если у тебя полно неоплаченных счетов.
   Чему я тебя учу? Ты выходишь такой на дорогу и говоришь: "Девушка! А нельзя ли с вами познакомиться?"
   Она смотрит на твою бородатую рожу и соображает, стоит ли с тобой знакомиться? С другой стороны, у всех известных мачо-мужиков рожи бородатые.
   И она говорит: "О,Кей, птенчик! Пошли ко мне!"
   Но ты погоди радоваться. К ней - это значит, к дому, к семье. Для дома, для семьи.
   Ты говори: "Нет! Пошли лучше в лес!"
   Ну, лес, лес, все знают: там потрошили разные маньяки. И ты будешь! Зачем я тебя этому учу? Чтобы ты не заблудился в лесу! Как говорится: язык до Киева доведёт! Язык жертве можешь не отрезать!"
   Как было видно, Инструктор из Вити был хреновый и повёрнутый в одну сторону: в сторону расчленения женщин в лесу! Витя это тоже заметил и решил немного исправиться: "Ладно, мэтр Фишер! Проведём другой Урок! Вот идёт по Кратово мужчина! Ничего не подозревающий, "а ты не скучаешь: ты снова считаешь победы свои!"
   Короче, жизнь сложилась: полно тёлок и любовниц, которые дают, есть дочка, есть любимая жена и любимая работа!
   И выходишь такой ты! И говоришь: "Мужик! Дай закурить!"
   "Я не курю!"
   "Сейчас закуришь!"
   И тоже тащишь его в лес! Нету леса? А есть водокачка? "Кто возьмёт билетов пачку, тот получит водокачку?" Ладно, ладно, тащишь его на водокачку!
   Чтобы, понятно, пустить ему кровь и выпотрошить кишки!
   Зачем? Да потому что ты его любишь! Ты - любитель мужиков!"
   Тут Фишер стал спорить: "Я, масса Петров, любитель скунсов! Анонимный любитель скунсов!"
   "Ну, Фишер, ты всё испортил! Кто в наше прогрессивное время любит скунсов? Их что, расчленишь?"
   "Но зачем их членить? Они такие ничего не подозревающие: "Ля-ля-ля!" Жизнь удалась: есть хомячиха и полно хомячков!
   И тут такой я: "Милые, дорогие моему сердцу скунсы! Позвольте вас обнять и прижать к самому сердцу!" - сказал Фишер, чем ввёл Витю в задумчивость.
   "И никакой крови? Никакого инцеста?" - спросил Витя. - "План, в принципе, хорош, но "Там где любовь, там где любовь, там всегда проливается кровь!" Хоть из пальца, хоть какая!"
   "Пусть это будет маточная кровь!" - брякнул Фишер.
   "Нет, нет, Фишер! Сосредоточься и постарайся ещё!" - сказал Витя. - "Ну, допустим, что ты - изврашенец, любишь скунсов, а не женщин и красивые машины. И не любишь гонять на большой скорости и приставить пистолет к виску жертвы! Допустим! Ты любишь скунсов! Но вот вопрос: любят ли тебя они?"
   "Можно привести пример?" - спросил Фишер.
   "Ну давай!"
   "Так вот! Её звали Оксана! Она была скунсом!" - сказал Фишер.
   "Звучит как "она была глоольдом!" - сказал Витя.
   "Нет, не глоольдом, а скунсом! У неё была такая шея! Такие мохнатые лапки! Такая грудь!"
   "Ладно, ладно, хватит! Ты, должно быть, трахнул Оксану, хотя я это себе слабо представляю!"
   "Да! То есть, нет! Сначала я трахнул матрас, так как я в обществе "Фишеры против матрасов"!" - сказал Фишер.
   "Зебры против матрасов?"
   "Нет, именно Фишеры! Есть такой ночной клуб. Как говорится: сначала построй клуб, в который ходить не будешь, ну а уж потом - тот, что будешь! Клуб Анонимных Извращенцев - это клуб, в который не будешь!"
   "А чем тебе этот клуб не нравится? Все одеты в бахилы и соблюдают тишину. Ну, конечно, на повестке дня один немаловажный вопрос: "Я б е.ал бы всё на свете, кроме шила и гвоздя! Шило - узкое, зараза, гвоздь вообще е.ать нельзя!"
   Так вот возникает вопрос: настолько ли шило узкое? Конечно, все изврашенцы в один голос, что трахнуть-то шило можно, но больно. Так как все проводили подобные эксперименты, и у самых продвинутых что-то и получилось. Вот только одно обидно: теперь они все кастраты!
   Так что вопрос стоит ребром, и я, лично я, взял слово: "Дорогие братья-извращенцы! Трахнуть шило, в принципе, можно, но тогда дорогого инструмента хватит только ровно на один раз! Гвоздь бы я не советовал.
   Почему? Не знаю! Я об этом ещё не думал!"
   "Так вот сядь и подумай и не мешай людям постарше и помудрее тебя мыслить на эту тему!" - сказал мне Председатель Клуба товарищ Бублик. - "Ну а потом следуй моим инструкциям! Вы же не люди, а карманы, а карманам, как известно, денежки нужны!"
   Я сел, а слово взял Мудрый Пескарь. Он сказал, в частности: "Дорогие братья извращенцы! Никто и ничто, запомните, не мешает вам трахать всё, что движется! Точно так же, как ничто не мешает вам выйти на лестничную клетку и караулить женщин в лифте! Как поётся: "Айн манн ист вахт айн фрау айн!" Мужик караулит женщин ночной порой!
   Но кто вам сказал, что у женщин этих ТАМ не уже, чем у шила?"
   "Сядь, сядь, дорогой Пескарь!" - сказал ему Бублик. - "Видимо, ты не подготовился к этой речи. Постарайся ещё. А сейчас слово предоставляется Вите!"
   Я снова оказался на трибуне.
   "Ну, раз я уж снова тут, то я скажу, что за два цента я бы превратил женщину-шило в корм для рыбок!" - сказал я.
   Все зааплодировали: корм, да ещё для рыбок, был святым делом. У каждого дома был аквариум, и каждому удавалось этих рыбок продёрнуть! Так как это вам не безжизненное шило-бревно в постели! Это братья наши меньшие рыбки!
   К сожалению, у меня был с рыбками горький опыт: я их вылил, и они принялись выделывать аэробику на полу. Поэтому я заплакал, и меня сменил оратор Ёрш.
   "А я предлагаю их драть!" - сказал он. - "Или пусть строят забор: 10 замесов в смену, 15 замесов! Чтоб они домой на карачках приползали!"
   Ну, конечно, тоже сорвал аплодисменты, так как извращенцы готовы хлопать любому придурку.
   Слово взял некий романтически настроенный извращенец (не помню его имени. Назовём его Гендель. ("За Генлеля получишь пенделя.") Он сказал: "А вот я помню: Кама! Широкая-широкая! И меня, Генделя-младшего, мой отец, Гендель-старший, гонял как Генделеву козу!"
   "Товарищи извращенцы!" - стал стучать в стакан Бублик. - "Так мы ни к чему не придём! Кто "за", чтобы е.ать гвоздь?"
   Поднялось несколько неуверенных рук.
   "Кто "против"?"
   Рук не было.
   "Отлично! Значит, завтра все отправляемся в лес с гвоздями и попробуем на природе! Прения окончены!" - сказал Бублик и сошёл с трибуны.
   Я подошёл к нему: "Товарищ Бублик! Я не могу завтра. Да и гвоздя у меня нет!"
   "Товарищ Витя! Витя-ибн-Алёша-де ля Чупа-Чупс-Трах-тиби-дох-Доместос-ака!" - назвал меня по полному имени Бублик. - "Для чего тебе дан хоздвор? С ящиками? Вот пойди и ночью выдерни из ящика гвоздь! За всех всё приходится думать самому!"
   "Спасибо, спасибо большое, дорогой товарищ Бублик!" - сказал просветлённый я и отправился на хоздвор!
   Хоздвор был неприветлив. Хотя сам дядя Петя спал, но хоздвор охранялся собаками и был под напряжением и под колючей проволокой! По местности шныряли прожекторы с вышек, на которых были часовые.
   "Да!" - подумал я. - "Это тебе не 500-ста килограммовую ванну тащить ночью из-под вооружённой охраны, а потом получать ковш борща!
   Но ведь речь идёт о гвозде! О гвозде, мать твою! Это же как женские туфли: святое, на все времена! Если я добуду гвоздь, то это будет Моя Первая и Последняя любовь!"
   Наверное, я зря сравнил гвоздь с женскими туфлями. Гвоздь был нечто особенное, нечто неизведанное. Трахнуть его было почётно, но немного и опасно!
   Я влез на хоздвор.
   По нему шли два нациста в касках: "Даст ист дер винд! Натюрлихъ!"
   "Натюрлихъ?" - подумал я. - "Вот вам и натюрлихъ!"
   Я поднял ящик и, прикрываясь им, пошёл прочь!
   "О, даст ист гут, Вольдемар! Даст ист гут!" - сказали нацисты, приняв меня за Вовочку, который подносит бойцам патроны.
   "Фидерзеен!" - сказал я им. - "Дойче парни ист грос унд штарк!"
   Ну и пошёл с ящиком прочь! В ящике было полно этих милых созданий: этих гвоздей. То, что надо! То, что нам надо!
   Я стал выдирать гвозди: все были какие-то мелкие и кривые! Украшения коллекции Большого Гвоздя не было!
   "Всё зря! Зря пролез на хоздвор! Зря "Фидерзеен"!" - подумал я. - "Ладно! Пойду к дедушке Володи Коровкина, он золотит рамы, у него Гвоздь должен быть!"
   Я стал ночной порой колошматить в дверь Вити!
   Дедушка открыл и стал объяснять, что москали всё забрали, даже последнюю корову! Как бы в подтверждение этих слов в даче завыла корова, и истеричный женский голос заорал на неё: "Замолкни, холера!"
   Володя потом тщетно мне доказывал, что это не он говорил этим голосом.
   "Понимаешь ли, деда?" - панибратски спросил я деда. - "Мне нужна эта корова! Сначала-то мне нужен был Гвоздь, но теперь я вижу, что Гвоздь может подождать! Корова много мягче и полегче, хоть тоже мычать умеет дюже громко!"
   "Корову не дам! Гвоздей дам!" - сказал дед и отсыпал мне пригоршню мелких гвоздиков, которые продаются в Холодово.
   "Ну спасибо тебе, дедушка, за гвоздики!" - сказал я. "Спасибо тебе, дедушка, за солнышко!" "Дед! Вертай всё, как было!"
   Эти гвозди мне бы мало помогли, но могли сойти как прецедент на собрании анонимных извращенцев: мол, я старался, но сами видите...
   Да я и уверен был, что у прочих извращенцев тоже ничего не получится. Гвоздь - он, конечно, железяка авторитетная ("Ну и пусть себе плывёт, железяка х.ева!"), но всё-таки, гвоздь... Кто знает, что у него на уме?
   Итак, наступило утро! Это было утро трудного дня. Трудного вечера. Но утром извращенцы не собираются. Это минус. Но и я к ним не собирался, это плюс.
   Я, Витя, пошёл к Женечке.
   "Мой маленький извращенец!" - воскликнула Женечка. - "Они что, тебя не кормили, эти свиньи? И сил у тебя нет?"
   "Ещё как есть!" - сказал я. - "Всю ночь пытался трахнуть гвоздь!"
   "А ты не пробовал заменить его настоящей женщиной?" К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4779-4781,5

   5 октября 2017 года. Сказка будет про вылысыдыстыв. "Велосипист. Нет. Велосипизд. Нет! Велосипиздист! Да!" Ладно, ладно. Сказка про Чеки Джана, отважного китаёзу, действующего в тылу врага мистера Бублика.
   Ну, Бублик торговал героином. И делал, вообще говоря, правильное дело. Иногда этого героина не наищешься, а тут - вот: лоток! И торгует Бублик: "Подходи, народ, торопись! Героин сочный, как персики у девушки! Покупай, торопись!"
   Другой на его месте торговал бы деревянными членами, но что такое член, а что героин? Член можно и на рынке купить: "Мне, пожалуйста, подлинее и потоньше!" "А мне покороче и потолще!" "А мне любые! Я их есть буду!" (Огурцы.)
   Тоже самое и члены. В любых Химках полно этих п.дров торгующих. А героин - он не такой. Он нежный и ласковый, как мама. Только готовь баблосы.
   Но некоторые недалёкие китаёзы типа Чеки не понимали, не хотели понять всю полезность мистера Бублика! Куда им! Они же недалёкие. А надо смотреть в героиновую даль! Когда тяпнешь, открываются великие перспективы!
   Помнится, один наркоман во время кайфа рисовал шприцы и розы. Он стал Художник! А вы, вообще, не понятно, кем станете!
   Итак, отважный Чеки пришёл в бунгало мистера Бублика:
   "Бублик! Я тебя знаю! Ты наркоделец!"
   "Это что, допрос?" - спросил Бублик и погладил ляжку одной из своих многочисленных шестнадцатилетних любовниц!
   Он брал её бесплатно, колол ей и даже не платил обычные 100 франков.
   Папаша девушки некто Папа Карло уже задолбал Чеки: "П-пойди, п-поищи и спаси её из этого притона!"
   Но девушка, видимо, не жаждала того, чтобы её спасли. Она нежно чмокнула Бублика в щёчку и с размаху всадила себе шприц в вену!
   Чеки понял, что разговор будет долгим. Он сказал:
   "Бублик! Что тебе дать, чтобы ты перестал торговать наркотиками? Миллион? Вертолёт?"
   "Нет, миллион и вертолёт у меня уже есть! Но нет Цветочка Аленького! Принеси мне его!"
   "Замётано!" - Чеки и понятия не имел, где можно надыбать этот Цветочек. Разве что отправиться за ним на грузовике под номером 442?
   "Я дам тебе Осла! И героина на месяц!" - сказал добрый Бублик. - "Приведите Осла моему дорогому другу!"
   Чеки всё ещё пребывал в неведении, куда он отправится. Наверное, в Монголию!
   "Только бы не в Африку! Там полно злобных велосипиздистов!"
   "Нет, дорогой дружище Чеки! Ты отправишься в Гонконг в небоскрёб Накатоми! Там на 21-ом этаже стоит на подоконнике кактус!
   Его не трожь и переходи на 22 уровень! Там сидят заложники, у которых полные штаны пессимизма, так как их не выводят в туалет. Их можешь тронуть, но только после них обязательно помой руки на 23 этаже.
   На 23-ем же этаже Глава террористов мистер Грубббер. Его можешь немного потормошить, но не вздумай вставлять в него, хоть он и голый и стоит "раком", это подсудное дело!
   Пройди мимо так, как будто тебя это всё совершенно не касается.
   Далее над унитазами будут стоять голыми его головорезы! Им можешь сказать: "Хай, чуваки!"
   Смотри, не перепутай, Кутузов: чувакам "Хай!", а чувихам: "Хэлло!" Это важно и пригодится для дальнейшего бузинесса.
   Ну, если ты, конечно, зайдёшь в женский туалет. Заложниц узнаешь сразу: они все такие сразу: "Мужчина!! Он нас щас всех обесчестит!" Ну как орут при панике все белые заложницы.
   Но террористки не такие. Они всегда спокойны. Даже если ты начнёшь выбрасывать белых заложниц из окна туалета вниз на машины полиции, террористки скажут только: "Фокусник!" и останутся спокойными.
   Так как в задницах у них по фугасу! "Это у мужиков фитили, а бомбы-то, бомбы-то у нас!"
   Они камикадзе-смертницы. Их лучше тоже не трогать.
   Найди Прекрасную Уборщицу тётю Клаву! Она не террорист и не заложница, она просто убираться вышла. Погулять вышла.
   Скажи ей: "Клава! У меня есть Доза!"
   И она твоя с потрохами! Я, лично я, Бублик, посадил Клаву "на иглу"!
   С ней ты пойдёшь в её аппартаменты. Это невзрачная на первый взгляд коморка, где стоят швабры и вёдра. Но не суди на первый взгляд. Ещё у Клавы представлена богатая экспозиция отрезанных человеческих носов!
   У всех она отрезала, и помогал ей в этом безумный гробовщик!
   Ты, конечно, подивишься этой экспозиции, но говори: "Мне бы Цветочек Аленький!"
   Она, конечно, всунет тебе в руку нос Алёнушки: "Эта курва тоже искала Цветочек! И вот, что от неё осталось!"
   Ты вежливо отклони этот нос и скажи: "Слышь сюда, подстилка! Метнись принеси Цветочек, или ж.пу на глаз натяну!"
   Ну, не мне тебя учить. Сам сообрази. Клава - уголовный элемент, и по-другому она не понимает.
   Она должна пойти на 22 этаж к Груббберу! Он такой: "Какие люди! И ты здесь!"
   А она: "Гони Цветочек, паскудина! Легавая малышня!"
   Короче, должно дело выгореть."
   "А если у Клавы запор?" - спросил осторожный Чеки, который хотел подготовиться ко всяким неожиданностям.
   "Если у неё запор, то и у тебя щас будет запор! Во!" - и злобный Бублик показал Чеки кулак.
   "Ладно, ладно! Поеду я!" - сказал Чеки. - "Вот только заплачу за квартиру и детьми займусь!"
   И он пошёл в Сберкассу платить. Смутные сомнения не покидали Чеки: какого хрена ему переться в какой-то Накатоми и созерцать голые задницы террористов? Лучше посидеть дома, попить пивка и посмотреть телевизор.
   Но Внутренний Голос говорил Чеки: "Неужели ты не хочешь трахнуть Клаву? Это будет, своего рода, первый эксперимент!"
   Чеки отвечал Голосу: "А также трахнуть всех террористов и Грубббера! Неплохо придумано!"
   "Да что Грубббера! Все заложницы будут твои! Ты прославишься! Твоё имя будет нарицательным! Ты попадёшь во все школьные хрестоматии! Да что говорить! Ты уже в них попадаешь!" - говорил Голос.
   Подобным глупым голосам Чеки никогда не доверял. Что он, пиит Чушкин, попадать в хрестоматии? Как говорится: "Может, я не войду в историю, но зато войду в твою сестру!"
   Чеки зашёл в трактир "Сучий лесок" и заказал выпивку. Он хотел утопить Внутренний Голос на дне стакана.
   "Чеки! Старый дружище!" - сказал ему бармен. - "Слышал, за Аленьким Цветочком идёшь?"
   Чеки сделал неопределённый жест, мол, Земля слухами полнится.
   "Я научу тебя, как быть!" - сказал Бармен. - "Сначала напейся! Пьяному море по колено. Когда дойдёшь до кондиции, я дам тебе Волшебный Клубочек! Этот Клубочек - старый извращенец и помогал безумному гробовщику отрезать носы у трупов! Он приведёт тебя прямиком к Клавке!
   В койке, конечно, отвратительна, но кто из нас, если честно, в койке прекрасен? Все грешим тем, что брёвна!"
   Чеки задумчиво пил настой из корнеплода, слушал, кивал в тех местах, где требовалось одобрение и присматривался к посетителям.
   В баре было полно подозрительных типов.
   "Вот бы снять напоследок шлюху!" - думал Чеки. - "Но что-то подходящей я не вижу. Одни какие-то старушки в плащах и синяках. Попробую приклеиться к одной из них!"
   Он вежливо подошёл к одной старушке и панибратски хлопнул её по плечу:
   "Привет, мамаша!"
   Это оказалась Старушка-Убийца Миров! Её очкастую рожу Чеки узнал бы из миллиона подобных.
   "Пардон, мадам!" - сказал он.
   Бармен за стойкой захохотал:
   "Идиот!"
   Чеки подошёл со спины к другой старухе, у которой из-за спины были видны щёки, и торчали косички в обе стороны. Это была состарившаяся и обрюзгшая Миледи Здвинтер!
   "Вот, Миледи! Как в ваше время поступали с такими отщепенцами как Грубббер и Клава?" - спросил Чеки схода.
   "Как-как? Отбить! То есть, отлить!" - сказала Миледи.
   Чеки больше вопросов не задавал, так как все вопросы застряли у него в глотке.
   "А знаешь, морячок-толстячок, мне нравятся такие!" - сказала Миледи, и в её глазу загорелся огонёк. Чеки знал этот огонёк. Такой же бывает у камикадзе перед вылетом.
   "Так вы чего-то хотели?" - спросил он.
   Огонёк превратился в пламень:
   "Да! Тебя!"
   "Пора выбираться отсюда! Видимо, я хватил лишнего!" - подумал Чеки, но Миледи уже тащила его наверх по лестнице в номера!
   Она плюхнула его на тахту и принялась ритмично раздеваться! У Чеки уже был подобный опыт. Он сравнивал текущий момент с моментом, когда он оказался один в джунглях около монастыря желтомордых обезьян. Тогда гориллы и удавы с веток тоже ему так улыбались.
   "Знаешь, Чеки, ты не похож на других парней!" - сказала Миледи.
   "Да? Потому что не герантофил?" - спросил Чеки точно так же, как когда питон обвил его шею.
   "Не говори этого слова!" - прижала Миледи пальчик к устам Чеки. - "Скажи: "Детка! Ай лав ю!"
   "Детка!..," - сказал Чеки, но дальше слова не шли.
   Он тупо посмотрел на комочки пудры за ушами любовницы и подумал: "Нет! Я не могу! Всеми Святыми заклинаю! Эта тёлка не в моём вкусе!"
   "Слушай, а тебе нос никогда не отрезали?" - зачем-то брякнул он.
   "Чего? Нос? При чём тут нос?" - спросила Миледи.
   "Потому что!!" - загремел Чеки. - "Ты считаешь меня милою девочкой! Но не знаешь ты, что играешь с вулканом страстей! То есть, мальчиком! И завтра мне на работу! И вообще, у меня голова болит!"
   "Придумал бы что-то поостроумнее!" - сказала Миледи, запахивая халатик.
   "Поостроумнее-поостроумнее, а видите: действует!" - подумал Чеки и сказал:
   "Меня ждёт Грубббер! Меня ждёт Клава! Безумный гробовщик и Аленький Цветочек! Я не могу тут щас расшвыриваться по мелочам!"
   "А по-моему, ты просто жалкий сукин сын-импотент!" - сказала Миледи.
   "Да!" - сказал Чеки и снова спустился в бар.
   Теперь он уже ни к кому не присматривался и допил свой настой.
   "Зачем же я так напился?" - подумал Чеки. - "Вспоминается прекрасный профессиональный анкекдот. Приходит в бар мужик, за которым идёт страус, на котором сидит мокрая кошка. И платит всегда столько, сколько надо. Это заинтересовало бармена. И мужик ему рассказал, что просил у джинна, чтобы в кармане было ровно столько денег, сколько надо, а рядом бы всегда была цыпочка с мокрой "киской"."
   Итак, Чеки оказался на улице и пошёл, шатаясь, домой в Мертвожоровку. По дороге он облевал пару такси, поэтому его в такси не содят, метро закрыто, автобусы не ходют!
   Сбоку стояла нищенка.
   "Маманя! Маманя!" - взял её за плечи Чеки. - "Хочешь Большой и Чистой Любви? Так купи презервативы! Рекомендую марку "Висит"! ("Visit".)
   Но не было у бабки денег, не было!
   "Я госпоже, конечно, подам!" - сказал пьяный Чеки. - "Но работать надо, работать!"
   "А я после работы!" - сказала бабка.
   Чеки начал подозревать, что это Клавка и есть:
   "Ты работаешь в Накатоми?"
   "А если бы и так?"
   "Тогда ты являешься без Накатоми, точно так же, как и без спичек! Работница, у которой нет спичек, является без спичек! Диалектика!" - сказал Чеки и икнул.
   Это действительно была Клава! Она схватила Чеки за нос и приготовилась его отрезать!
   "Я - Потрошитель Клава! Я потрошу в тумане! Я потрошу и леди, и Чеки иногда! Констебль, не спеши, констебль понимает, что с Чеки молодым прощаюсь навсегда!"
   Чеки захихикал:
   "Ой, смешно! Ой, не могу! Лучше бы, дура, провела меня в Накатоми! И дала бы Цветочек! А я б для тебя у Бублика выпросил бы дозу!"
   Рука Клавы с кинжалом зависла в воздухе:
   "Правда?"
   "Мамой клянусь! А ещё этим, Папой! Римским!" - сказал Чеки.
   Дело упрощалось. Если Клава даст Цветочек, то не надо идти ни в какой Накатоми.
   "Но..," - замялась она.
   "Что "но"? Я тебе не лошадь! Даёшь Цветочек или нет? Или я пошёл домой?"
   "Понимаешь ли, Чеки, - отечески сказала Клава, - на самом деле Цветочек - это тот самый кактус на 21 этаже! У него очень маленькие ножки, поэтому ты скажи: "Чёрт! Бог послал мне Золушку!" И напиши у него на брюхе: "С Новым Годом!"
   "Ты сама-то щас поняла, что сказала? Как я кактусу напишу на брюхе?"
   "Ну ладно, ладно! Напиши террористу, когда убьёшь!"
   "Я что, похож на убийцу? Буду я ещё кого-то там убивать! Пусть это делает твой гробовщик!" - сказал Чеки. - "Всё, Клава! Достала ты меня! Я пошёл в Накатоми!"
   И Чеки устремился к небоскрёбу. Это было мрачное мистическое сооружение, построенное рабочими-молдаванами в конце 14-ого века. Из-за этого там не работали ни свет, ни отопление. Канализация же работала за двоих.
   На первом этаже был "Ресепшн" и сидел Цербер:
   "Вы куда?"
   "Понимаете, - стал заминаться Чеки, - мне очень надо по-маленькому!"
   "Понимаю! Патроны получите в 3-ей комнате!" - сказал Цербер.
   "Да зачем мне эти патроны? Я не военный! У меня и винтовки нет!" - сказал Чеки. Во влип!
   "16!" - сказал Цербер. Видно было, что он из "бывших" и тоскует по царскому режиму.
   Чеки стал тупо рассматривать патроны. Это были всё пустотелые пули, которые разрешили, чему Чеки был несказанно рад.
   Он вошёл в лифт. Вместе с ним в лифт вошёл какой-то весь из себя террорист.
   "И это именно та Золушка, которую я должен убить?" - подумал Чеки. - "И не подумаю его убивать! Скажу лучше: "Всего хорошего!"
   Они вышли на 21-ом этаже. Тут сидели вонючие заложники и плохо пахло. Золушка куда-то ушёл.
   "Товарищи! Я тоже заложник!" - сказал Чеки, который считал заложников чем-то вроде тайной организации, от которой лучше держаться подальше.
   "С Новым Годом!! С Новым Счастьем!!" - заорали заложники.
   Чеки зарделся, как девушка. Но где тут Цветочек? Неужели придётся брать кактус? Кактус был. К.
  

ЭПИЛОГ

   Сейчас я думаю, что раз лучше вспоминать образы людей, то они навредить не могут, так как это всего лишь мои воспоминания, а я сам стремлюсь к спокойствию. Вот я и говорю: живые люди не то, что воспоминания о них. Да и обо мне тоже. Их можно сублимировать. Странное словцо. Я думаю: значит: переварить. К.
  
  
  

Александр

Барсуков

Страна

сказок-479

("Письма в никуда"-479)

2017

ПИСЬМО В НИКУДА-4781,5-4784

   9 октября 2017 года. Итак, плюнув через правое плечо и харкнув через левую ногу (левая нога не знает, что делает правая рука), мы, типа, начинаем. Мы - это гильдия шизофреников "Полный Пипэ...", которые постоянно пишутся во множественном лице. Ну, конечно, имени не Клима Чугункина, а Кондома Хлименкова. Кто не понял: это есть такой Гоблин и артель переводчиков имени Клима.
   Да пошёл этот Клим! И пошли эти переводчики! Нас ждёт увлекательное погружение в мир зомби и страйдеров! В мир имени Аликс Кондомовны, девушки-парня, которая, кстати, и есть самая главная! Потому что выпендрёжная. Попробуйте быть парнем с женским лицом. Это же задолбишься!
   Итак, что же Кондом? Что же Серый Волк? Мне нравится, Игорёк! Только надо это значительно страшнее! Итак, попробуем значительно страшнее!
   Сидел, значит, Серый Волк за кустом! С.ал! Что? Душа в пятки ушла от страха? Попрощайтесь с парижскими Красными Шапочками!
   А Волк, конечно, опорожняется в туалете матушки Кемаль, так как набит пакетиками по уши! Но надо, надо его отпустить: он турецкий дипломат, а это уже политика!
   Итак, Волк отпущен! Он весело скачет по весенним лужицам и трёт свою кожицу! А что? Лужицы-кожица, это рифма. Как незабвенный пиит Чушкин: "Скажи-ка, няня, где же кружка?"
   Итак, Волк прискакивает в бар! Бар имени лесопроходца Селивана. Там висит ещё такой гобелен "Пастушка", признанный пригодным даже, даже для дошкольных учреждений. "Эй, народ, торопись! Покупай живопись!"
   Итак, на гобелене "Пастушка" была изображена огромная лиловая белая задница Пастушки! Так белая или лиловая? Многие искусствоведы до сих пор спорят на эту тему: никак не могут уснуть под бочком своих дебелых жён: белая? Лиловая?
   Это как посмотреть. Главное тут - не лиловость, собственно, ж.пы, а освещение. Если из окна падает красный свет пожарищ, то задница, конечно, лиловая. Если за окном белое утро - то белая.
   А вообще, мы вам так скажем по секрету: Пастушка та - негр! Книггер! Читает книгу негр! Почему именно? Да потому что надо дружить с нашими афроамериканскими товарищами!
   Они, может, тоже хочут! Хотят! И, может, не только трахнуть белож.пый европейский бабец, а, может, даже - трахнуть свой чернокожий! Хотя, конечно, мы вам так скажем: ложиться в постель с чернокожим бабцом почти тоже самое, что с велосипедом.
   Ну что может сказать в постели чернокожий бабец? "Прости, Гарри, я беременна!" Грязный Гарри. Белая тоже самое так же спокойно может.
   Но чёрная-то беременна белокожим ребёнком! Ну, это потом он будет чернеть-чернеть, но пока-то белобрысенький, с кожей как у младенца!
   "Я буду всегда защищать тебя от Грязного Гарри, твоего отца!" Ладно, хрен с ними, полно в мире извращенцев. Это относится и к Гарри, и к младенцу.
   Потому что он такой: "ХОЧУ!! Сиську!!" Ну не извращенец ли? И, главное, страшно серьёзный, прям белобрысость встаёт дыбом.
   Кондом всё это прекрасно понимал. Он взял зонтик (а ведь у нас некий экшн), грави-пушку и пошёл в бар "Сытые ветры".
   Здесь его ждал секретный связной: трёхногая инвалид-зомби по кличке Каталка! На самом-то деле это не настоящее её имя, так как настоящего не знал никто!
   Она сразу выделялась из пёстрой толпы посетителей своей третьей ногой. Так как и полупопий у неё было три, то все посетители норовили хлопнуть её по третьему полупопию!
   Это было, вообще, весело! Один Кондом этого не понимал. Он схватил хлопнувшего за руку:
   "Покажи, этой рукой бил?!"
   Этой! И Кондом огрел его по руке лопатой!
   "Постой, Кондом!" - сказала Каталка. - "Давай, я спою тебе новую песенку!"
   Она встала на табуретку, неловко балансируя своей лишней ногой, и запела:
   "Я на каталке! Я выезжаю! Я как Шумахер! Идите все на х.р!"
   "Браво! Браво!" - похлопал ей Кондом. - "Но, всё же, меня интересует, принесла ли ты шифрованное донесение?"
   "Нет! Но принесла капсулу с кофе!" - сказала Каталка. Капсулу пневматической почты.
   Кондом открыл её. Из неё потёк кофе. Всё было верно, как и заявлено: "Продано иностранцу с табуреткой. Слон плохой, справка - хороший! Покупайте наших слонов!"
   Другими словами, если бы не кофе, то в капсуле был бы слон или табуретка. Но не было. Поэтому Кондом почувствовал себя обворованным:
   "Где слон?!"
   Что делал слон, когда пришёл на поле он? Слон стоял на привязи около бара "Сытые ветры" и ржал, аки лошадь или осёл.
   "Так-так! Вижу! Слон присутствует, на месте, хорошо, куплю наших слонов!"
   Но не успел Кондом как следует купить слонов, как ему на ногу (не путайте! Не на мошонку! Он же стоит! Какая мошонка? Вот если бы он лежал!..) наступил сутенёр Каталки:
   "Вы заняли мой столик!"
   "Каталка!" - сказал Каталке Кондом. - "Пойдём пересядем за другой столик!"
   "Ты не понял, Кондом! Этот сутенёр - доменантный самец! Он как бы намекает тебе, что тебе пора сваливать!" - сказала добрая Каталка и по-доброму распахнула свой зипун, под которым по-доброму бултыхались её груди в лифчике.
   Кондом тупо пересчитал их. Их было две.
   "А третья где?" - спросил он.
   "Бедняжка! Он тронулся умом от невиданного счастия!" - сказала Каталка.
   Сутенёр тоже оголил свою волосатую грудь.
   "Он что, всегда такой?" - спросил Кондом Каталку.
   "Да! Он любит мужчин из Западного Катманду!" - сказала женщина.
   "Но я-то из Мертвожоровки!" - и всё испортил, так как сутенёр запахнулся и вытащил обрез!
   "А! Так ты - зомби с обрезом!" - понял Кондом. - "Другими словами: Серая Сволочь! Таких я особенно ненавижу с детства!"
   "Расскажи нам о своём детстве!" - сказали все, включая Сволоча, и устроились на циновках. Каталка тоже устроилась, неловко подломив под себя свои три ноги.
   "Ну что тут рассказывать: Детство было как детство! Лучше я вам расскажу о своём Спецзадании, после которого меня наградили! Посмертно!
   Сижу я такой ничего не подозревающий около пневмопочты! И приходит мессидж от мистера Бублика: "Отель "Атлантик", номер 332-223!"
   И я понял, что это "стрелка"! Что мне забили "стрелку"! Надо идти. А переть в "Атлантик" пешком не хочется. Вызвал такси. "Наши люди в булочную на такси не ездют!" Потому что не ездуны, не ездецы и не ездюки! Ездят на велосипедах, велосип.здисты!
   Итак, еду я такой ничего не подозревающий и думаю: "Лишь бы была на "стрелке" женщина! Ненавижу искать запонку в присутствии мужика в халатике как у подружки!
   "А зачем нам подружка? Мой халатик точь-в-точь как у неё!" Нашёл, чем гордиться!
   Я, может, тоже уже в красном лифчике, но я же не выставляю его напоказ: мол, я уже тоже в нём! Нет. Я скромен. В лифчике и в лифчике. Ну, может, ещё в женских чулках и трусах в горошек. Не знаю: женские они или нет. Я готов к спецзаданию.
   Может, меня там и убьют. За что? Вот именно: за что? А за то, что в своё время замочил мистера Бублика! Хорошо, что у него было 9 жизней, как у кошки.
   Вот он и подослал ко мне наёмного убийцу в номер 332-223!"
   Итак, дрожащей от страха (да ерунда! Дрожащей от предстоящего коитуса! Консенсуса!) рукой я постучал в номер 332!
   Мне бы, конечно, пройти сквозь стену, как проходила одна чувиха в гостиннице, но, боюсь, расшибу лоб.
   Хотя, чему нас учили в Школе Выживаемости Инструктора Петрова? Красивый спецагент должен сам погубить красивую женщину! Была ли та женщина, что проходила сквозь стену, красивой? Наверное, нет. Красивую пустили бы через дверь. Эта прошла сквозь стену: уродка!
   Если говорить ниже, то: с триппером! Ещё ниже говорить просто не о чем, так как там туфли и ноги. Сколько их было? Три? Две?
   Если три, то я подозреваю Каталку: только у неё в Сити-18 три ноги.
   Ну, может, ещё у финского Ёллопукки или Супермена! Так как это чертовски экономично! Можно скакать, аки страйдер, и раздавать детишкам подарки (я имею в виду Супермена. Еллопукки слишком зарос жиром ("Да, Елло, ты ожирел!")).
   Ладно, постучал я такой, и меня сразу втащили в номер! Какая-то гадкая мужская волосатая ручка! Я-то думал, что это будет хотя бы женская с маникюром.
   И самый мелкий агент Бублика некто Шпунтик спросил: "Хвоста не было?"
   Я тихонько оторвал от себя полосатый хвост: "Не было!"
   "Отлично! Принёс ТОВАР?" - спросил Шпунтик.
   Как я понял, товаром была резиновая надувная Зина из магазина, которую я всегда ношу с собой.
   "Да!" - сказал я и принялся надувать Зину. В сдутом состоянии Зина была способна проходить сквозь стены, хотя у неё было всего две ноги. Или одна?
   Я с ужасом пересчитал эти ноги: одна! Вторая пропала! Это начинало меня немного бесить.
   Я сказал Шпунтику: "А ты как Шпунтик можешь надувную женщину земную ТОГО?" И я поднял брови.
   "Ну, в принципе, могу!" - сказал Шпунтик.
   "Тогда так! Вот и познакомились! Согласна ли ты, раба Божья Зина, выйти замуж за Шпунтика? И делить его дибильное химселф во времена радости и горести? И согласен ли ты, Шпунт?" - спросил я и дал ему Кольцо, чтобы он напялил его на жирный надутый палец невесты.
   Он стал напяливать. Пока он пытался, я стал ходить по номеру: "Неплохо у вас тут! Есть уборная, зона отдыха. А я думал: совсем дыра!"
   "Слушай, помолчи! Ты мне не нравишься, так что побольше молчи!" - сказала Зина.
   Вообще-то, я ожидал подобных наглых слов от Шпунтика.
   "Молчи, дура! Я - твой Крёстный Отец-3! Так как двух предыдущих замочил!" - сказал я и продолжил ходить. - "А это что за гусь?"
   Показал на фото на стене.
   "Это ты, дедушка!" - сказал Шпунтик.
   "С усами? Гимназист? Я же, вроде, в Реальном учился!" - сказал я.
   Но я-то уже понимал, что это никакой не я, а Сашка-Семинарист, который перерезал столько много народа, что компьютер сбился со счёта. "Да! Я многих замочил! Одно время я работал и на твою контору!"
   Наконец, Шпунтику удалось нацепить кольцо на палец Зины.
   "Уф! Так устал, как будто вагоны разгружал!"
   Они с Зиной устало сели на диван.
   "Бабушка рядышком с дедушкой дружно поют эту песню! Дедушка рядышком с бабушкой снова жених и невеста!" - сказал я.
   "Короче, Склифосовский!" - сказала Зина.
   "Ты, Зин, на грубость нарываешься! Всё, Зин, обидеть норовишь! Тут за день так накувыркаешься: придёшь домой: там ты и Склифосовский сидят!" - сказал я.
   "Я говорю: где настоящий ТОВАР?!" - заорала Зина.
   "Настоящий? Конечно, на барже! Ведь ты говоришь о валенках и калошах для сирот?" - спросил я.
   "Отлично! Этот придурок спёкся!" - сказала Зина Шпунтику. - "Ай да на баржу!"
   И они вприпрыжку ринулись вон из "Атлантика"!
   Я остался один и полез под кровать: запонка закатилась и отшпилилась!
   Рядом с диваном остановились какие-то чьи-то женские волосатые ноги в туфлях: "Что с вами?! Что с вами?"
   Я подумал: "Почему это волосатые? И почему две? Надо бы, на худой конец, три!"
   Я вылез. Около дивана стояла горничная, которая пришла убираться в номере.
   "Скольких я зарезал! Скольких перерезал! Сколько душ я загубил!" - сказал я и пошёл на эту горничную, расставив руки, чтобы не сбежала!
   "Помотиге!! Хулиганы невинности лишают!" - заорала она!
   Вошёл коридорный Петя. С Петей мы были давние знакомцы ещё по тому времени, когда вместе лежали в психушке. Или сидели вместе? Нет, всё-таки, лежали.
   "Ничего страшного!" - сказал Петя. И закрыл дверь с той стороны.
   Я стал подозревать, что горничная - это переодетый мистер Бублик, отсюда и волосатость ножек.
   Чтобы это наверняка выяснить, я резким движением сорвал с него его передник! Под ним был лифчик! С двумя силиконовыми боеголовками!
   Ясно! Это точно не Каталка, хотя Каталка, как и я, большой мастер перевоплощения.
   Горничная заплакала: "Я никогда... Мы никогда... Лучше я куплю тебя мишку в магазине "Подарки"!"
   "Валяй, покупай!" - сказал я и снова полез под диван: искать запонку.
   Волосатые ноги процокали на выход.
   "Иди! Иди, покупай!" - злорадно думал я. - "А я в это время буду за тридевять земель в Мертвожоровке!"
   Наконец, запонка нашлась.
   Это была не моя запонка, но тут через стену прошла в номер та чувиха уродливая, что проходила через стены!
   "Ты - моя Судьба!" - сказал я. - "Как ты это делаешь?"
   "Извините!.. Извините!" - сказала, запинаясь, она. - "Но я есть американка Поллак! И это есть мой номер! Я приехала на могилу матери!"
   "Да ладно тебе!" - сказал я. - "Покажи, как пройти через стену, и я буду тебе и отцом и матерью!"
   "Главное, - стала учить меня Поллак, - чтобы швейцар крикнул: "Стоять, сволочь! Пропуск!" Пропуск в свою гостинницу, сечёшь меня, ниггер? Ну тогда копится определённая злость на рассейские порядки, ну и проходишь через стену!"
   "Как это интересно!" - сказал я, нежно гладя её уродливую ручку. - "А дальше?"
   "А что дальше? В номере встречаешь тебя! Вот и всё дальше!" - сказала Поллак.
   "Не хочешь выпить? Для дома, для семьи?" - спросил я. - "А я, пожалуй, тяпну!"
   И я выпил настой корнеплода. Спецзадание близилось к концу. Конечно, меня никто не наградит посмертно, но на такси-то я из булочной вернулся к дому и семье!"
   "Во заливает!" - сказал кто-то. - "У тебя отродясь семьи не было!"
   "Да! Заливаю! И дальше Гонолулу не ездил!" К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4784-4786,5

   11 октября 2017 года. Сказка про космический корабль ибн "Корыто" и его бессменную космическую прост... просто девушку Анфису Лопозкову. А что? Зря девушка созрела? Зря? Так, что о ней даже ничего никто не напишет?
   Нет! Мы напишем! Мы, как вы уже допетрили, гильдия шизофреников, скопившаяся под одной черепной коробкой некоего ботаника ибн Сашки. Итак, что же Анфиса? А что Анфиса?
   Нет, она не теребила и не подкидывала вверх свою разросшуюся грудь. Так как делала так много космических суток тому назад, и ей это надоело. Действительно, что в этом толку? Нет, конечно, конечно, забавно: они такие подлетают и увы и ах! Мы имеем в виду груди. Увы и ах!
   И её парень (а у неё есть некий парень, как бывает у всех девушек-подростков-извращенок) (вот если бы парня не было, то Анфиса бы была "своя в доску". Но нет, извращенка, пруд пруди) Андрейка (который тоже был не из плоти и крови, а резиновый) (может быть парень резиновый? А что? Если он отважен и юн, и его в свою армию взял Мао-Бзе-Бздун. Конечно, может. Нам любые недоноски сойдут в этой многомиллиардной (да что миллиардной! Многотриллионной!) армии китайских резиновых изделий номер 6! (То есть, короче говоря, презервативов, так как это и есть номер 6.) ей не раз говорил: "С милым и рай в шалаше! С резиновым милым и резиновый рай в резиновом шалаше!"
   Анфиса и без него это прекрасно понимала. Но не готова она была морально переселиться из железного "Корыта" в резиновый шалаш и нарожать резиновых деток.
   Она хотела ещё погулять, поотрываться на дискотеках, на вечеринках ("Вечерина удалась!"), потусить в психдиспансере... То есть, нет, конечно, нет. В диспансере особо не потусишь.
   Анфиса бывала и там. (Парни могут стараться в квартирах подруг! Она тоже была и там!) И ей поставили страшный необратимый смертельный диагноз: Неусидчивость!
   С подобным диагнозом особо не потусишь. Неизвестно даже, выживет ли пациент. "На удивление, пациент будет жить!"
   Неусидчивость! Как много в этом звуке для сердца шизоидного слилось! Как много в нём отозвалось!
   Это будет почище Ленинградской Блокады! Ведь что они все там делали? Сидели и ждали смерти! А тут Неусидчивость! Невозможно присесть и сосредоточиться на смерти! Надо постоянно ходить, как будто тебе в ж.пу выстрелили зарядом щетины!
   Анфиса долго пыталась победить страшную болезнь: она садилась на край унитаза (Как горный орёл на вершине Кавказа, я гордо сижу на краю унитаза!)! Она даже садилась на стул!
   Но коварная болезнь сгоняла её с унитаза и стула!
   Анфиса подходила к стенке и начинала биться головой об неё и царапать потолок ногтями (словно была узницей концлагеря "Солнышко-вальд", и её травили газом "Циклон-Б"), но в её заднице продолжали происходить процессы, которые мешали ей нормально сидеть! ("А она не может!")
   Это было как такое наваждение. Миллиарды (да что миллиарды! Гуглионы!) мелких невидимых глазу микробов рака (то есть, микробов Неусидчивости!) порабощали медленно, но верно молодой ничего не подозревающий организм Анфисы!
   Эти коварные микроорганизмы проникли и в груди девушки, и те из пышных стали плоскими, как стиральная доска! Груди, которыми Анфиса так гордилась!
   И тогда она решила прекратить самолечение (которое никуда не вело) и обратиться к настоящему специалисту доктору Мяснику! К доктору Пистолетову - нет, тот не настоящий доктор (лицензии нет) и всегда ставит самый лучезарный диагноз: "Милочка, слово "Неусидчивость" и слово "Смерть" для вас означают одно и то же! К тому же, детка, ты слишком много куришь! Зубки гниловаты, лёгкие ни к чёрту!"
   Мясник другой. Он как скажет: "Ты уже не человек, а мартышка!", так хоть Святых выноси!
   А что ещё он может сказать, если Анфиса своими постоянными попытками посидеть на унитазе протёрла себе на заднице дыру, и задница стала красная, как у павиана? Конечно, это уже не та, что была, простая волосатая человеческая задница! Теперь ты Мартышка! "Ю аре ин арми нау!"
   Итак, внимательный Мясник пропальпировал задницу Анфисы и сказал:
   "Я бы рекомендовал революционный метод! Метод пересадки волос с задницы здорового человеческого волосатого донора на твою красную задницу! К сожалению, метод этот настолько экспериментальный, что не прошёл тестирования ни у нас, ни на Западе! Согласна?"
   Так как у Анфисы была только одна извилина: "Секс, Сауна, Согласна!", то она радостно сказала:
   "Секс! Сауна!"
   "Ну вот и отлично!" - сказал Мясник и радостно потёр ладошки.
   Обычно пациенты с таким страшным диагнозом выкобенивались, плакали, угрожали, что сами запишутся во врачи и будут работать Мясника! Короче, им приходилось делать полную амнезию и анестезию тазиком по голове.
   Но Анфиса, верно, не совсем хорошо понимала, что её ждёт! Придёт такой доктор Маршак! И станет волосок за волоском приклеивать волоски к её заднице, отдирая их со своего лобного места!
   Почему с лобного? О, даст ист методика русску врачей! Ими было научно доказано, что волоски с лобного места значительно кучерявее и толще, чем с головы! Так что пациент будет не только волосатый, но и кучерявый!
   Что немаловажно в условиях российской низкой рождаемости. За кучерявого мигом все выскочат замуж, и он нарожает кучерявых же детишек! Демография будет спасена! Это же вам не Китай, где вообще все рождаются лысыми, в шрамах и татуировках!
   Нам нужно, чтобы бабец был кучерявый и выражаться мог бы кучеряво! ("Раньше она говорила коряво, но научил пенёк её говорить кудряво!" После того, как она об него споткнулась и сказала всё, что могла про пенёк корявый.)
   Итак, Прекрасное Будущее ждало Анфису: с кучерявой задницей она будет неотразима и, может быть, может быть, её признают Святой! Или Великомученницей!
   Если, конечно, она будет и до тех пор беречь своё "очко". Ну это и так понятно.
   Её именем назовут проспекты и теплотрассы, может даже она будет Первой в истории Василисой Прекрасной, отправившейся в космос!
   Так она что? Анфиса Лопозкова. То есть, полное дерьмо и всем подчиняется. Зря она, короче, полетела в космос!
   А так она будет предтеча! Легенда! Об неё будут вытирать ноги все посетители Космического Клуба "У Трёх Поросят"! Ну, это, знаете, Клуб, где собираются лучшие отбросы нашего прогнившего общества: рокеры-гомосексуалисты в кожаных фуражках!
   Она будет лежать на пороге: "Помоги!" Или так: "Ты сюда не ходи - ты туда ходи! А то рокер башка попадёт..."
   Всё это Анфиса тоже прекрасно предвидела. Она страстно (как Апполинария) сказала Мяснику:
   "Давай! Давай сделаем это!"
   И резким движением сорвала с себя полосатые трусики!
   "У-пс!" - сказал Мясник. - "Сдаётся мне, милочка, что вы - симулянт!"
   Задница Анфисы была не красная, а зелёная! ("В темноте красной казалась!" "Дальтоник ты, что ли?")
   "В чём это она у вас?" - спросил Мясник.
   Анфиса догадывалась, кто виноват и что делать! Ей небезосновательные подозрения пали на Андрейку! Именно он не хотел, чтобы Анфиса пошла к Мяснику! Именно он не хотел и ревновал (что Анфиса влюбится в одного из этих маститых эскулапов!), чтобы волоски пересаживал Маршак! Он налил зелёнки на стульчак унитаза! Да! Больше некому! Чёртов дальтоник! В темноте красным казалось?!
   "Это Андрейка!" - сказала Анфиса. - "Вот, кто бы щас Балтийским Флотом командовал бы! Я! Если бы не он со своей зелёнкой! "Садись, Анфисочка! Именно так ты поправишься! А я пока куплю тебе мишку в магазине "Подарки"!" - передразнила она пискливый голосок Андрейки. - "Я сразу могла догадаться: в космосе, в гуглионе световых лет от ближайшего магазина нет магазина "Подарки"!"
   "Не плачь, не реви!" - стал утешать Анфису Мясник, гладя её по голове и ненароком охватывая и область бикини, чтобы глажение было обоим приятно (Тебе и мне приятно!), а не превращалось просто в акт односторонней доброй воли. (Туда-сюда, обратно!) - "Всё можно поправить! Я вот щас возьму красную акриловую краску, и..."
   "Акриловую?" - спросила Анфиса. - "Это будет воздушно! Фантастично!"
   "Да! Акриловую! И нарисую тебе на ж.пе нечто простое и стильное: например, красное солнышко!"
   "Нет, солнышка не надо, - сказала Анфиса, помятуя, как она прозябала 3 месяца в "Солнышко-вальде", - хотя, можно! Кто старое помянет - тому глаз - вон!"
   И вот мудрый эскулап Мясник принялся рисовать солнышко. Он очень старался, очень. Пыхтел, потел! Нарисовал. Скорее, это было похоже на шестой палец небезизвестного Сеятеля с шестью пальцами.
   "Как это прекрасно! Как прекрасно!" - сказала Анфиса. - "Но не хватает бублика!"
   "Чего?"
   "Ну, того бублика, в который эта сосиска втыкается!" - пояснила девушка.
   И чуть не обидела Художника! Обидеть которого может каждый. Ведь это была не сосиска, а солнышко!
   "Ладно, ладно!" - заворчал Мясник и изобразил бублик.
   "Какой прекрасный тираннозавр, мчащийся на сёрфинге по кровавым волнам!" - восхитилась Анфиса.
   Мясник мысленно сплюнул, так как дура не разбиралась в живописи ни на грамм.
   "Ну что же? А теперь что же? Маршак?" - спросила Анфиса.
   Видимо, преамбулу исцеления от Неусидчивости она поняла правильно, не учтя только, что Маршак может задерживаться. Может, у него Сеанс? Может, он страшно занят? Пересаживает с лобка на лобок? И не только мужчине на мужчину! А может, женщине с женщины?
   "Ладно!" - сказал Мясник. - "Пока Маршак ползёт сюда, я в качестве бонуса обследую твою область мошонки!"
   "Это так необходимо?"
   "А ты как думала?! Ты же будешь рожать? Как ты, вообще, родишь, если ни одни акушер тебя не осмотрит? Ложись на гинекологическое кресло и раздвигай ноги!" - сказал добрый доктор. Подобрел. Раньше он был суровый. Почему? Да потому что у него ничего не стояло.
   Итак, Анфиса взгромоздилась на кресло. (Чем похожи носы собаки и близорукого гинеколога? Оба мокрые!)
   Мясник принялся светить в Анфису фонариком:
   "Так-так! Кажется, вижу тонель в конце света! Свет в конце коридора! Коридор в конце тоннеля!"
   "Доктор! Вы смотрите мне в задницу!" - сказала добрая Анфиса.
   "Ну правильно! Не даром наша клиника называется СВЕТочка! Светочка! Свет "очка"!" - сказал Мясник, а сам мысленно сплюнул: не разберёшь, где у этих звездопроходцев задница, а где, собственно, "очко"!
   "Нет, доктор! Теперь вы смотрите мне в рот!" - сказала справедливая Анфиса. Она всё ещё не до конца понимала, зачем проктологу смотреть ей в зад, если надо вырвать гланды?
   Мясник не выдержал:
   "Это кто тут доктор? Ты, что ли? Ты ещё меня учить будешь? Да я, если хочешь знать, обследовал всех макак в Африке! Мы тогда работали на пару с Пистолетовым. Он ставил и ставил градусники в зады бегемотикам, а я ставил диагноз "беременный" горилам и макакам! Кстати, все они поголовно были беременными! Это меня так удивило, что я одной макаке, которая была действительно беременна, поставил диагноз "пучеглазие"!"
   "Как это романтично!" - сказала Анфиса. - "Но, всё-таки, доктор, когда рассказываете, лучше почаще вынимайте голову из моей промежности!"
   "Да что я, промежностей не видел?" - злобно спросил Мясник. - "Хотя, такой не видел! Вы, милочка, тоже беременны! Вот, например, хочется ли вам щас клубники? Не плохо бы? А солёных огурцов? Тоже? А молока? Хочется? Значит, это никакая не беременность, а латентная диарея!"
   "Спасибо, спасибо, доктор! Вы открыли мне глаза! Пойду нажрусь огурцов!" - сказала Анфиса, весело спрыгивая с кресла и натягивая полосатые трусики.
   "Но, всё же, - сказал Мясник, - остерегайтесь беспорядочных половых связей! Лучше вообще без связей!"
   "Да! Ещё!" - замялась Анфиса. - "Скажите, а Неусидчивость у меня прошла?"
   "Да! Прям! Щас!" - сказал Мясник. - "Вы думаете: стоит эскулапу, светочу медицины раз засунуть голову вам в промежность - и сразу Неусидчивость пройдёт? Милочка моя! Тут нужны секунды! Да что секунды? Минуты! Часы! Короче, мажьте Неусидчивость зелёнкой и перебинтовывайте!"
   Похоже, страшная болезнь пощадила Анфису.
   Девушка устремилась на "Корыто". Там её так все встретили!
   "Ты - заразная! Не подходи к нам!"
   "Но я лечусь!" - сказала Анфиса.
   "Тогда: другое дело! Приди же в мои объятия!" - сказал капитан Лопозков и распахнул объятия, пробормотав: "А воняешь ты, как неизлечимая!"
   "Это всё Мясник!" - сказала Анфиса. Посмеялись. Потому что, конечно, Мясник пахнет мазью Вотчела и денатуратом как доктор. Как булочник пахнет батоном и булкой. Только бездельник не пахнет никак.
   И Андрейка пришёл: трясётся весь! А завтра вновь далёкий рейс! Анфиса зла не помнит, она опять его возьмёт. Трясётся, так как перепутал в темноте зелёнку с краской и намазал не тем. Ну, мы уже написали. Но кто былое помянет: тому Неусидчивость - вон! К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4786,5-4789

   13 октября 2017 года. Сказка про отважнутого китаёзнутого Чеки Джана. Нет, он, конечно, Герой Китая и мастер единоборств, но Борьбы нанайских мальчиков не знает. Или, всё-таки, знает?
   Там, знаете, один мальчик нанайский встаёт раком, а другой сзади ка-ак применит приём "Колокол монаха"! Поэтому этих мальчиков сторонний наблюдатель не без оснований считает "голубыми". Но то сторонний наблюдатель! Сам же мальчик в это время ловит кайфы, так как ничего лучше нету, чем попа друга!
   Да нет, нет, конечно, нет . Мы, скорее, сторонние наблюдатели. Да, сплошные геи! А кто не гей, то лезбиянка! А кто ни то, ни другое - тот традиционной ориентации и носит обручальное кольцо, что тоже отвратительно. Это там: "Обручальное кольцо - не простое украшение, двух сердец одно решение: обручальное кольцо!" Двух сердец двух извращенцев.
   Итак, что же Чеки? Он копил ярость! Это только так говорится, что только Электроник может копить ярость. Нет, Чеки тоже мог. Так как он, в отличие от своего прототипа Джеки Чана, в совершенстве изучил эту смертоносную борьбу! Имеется в виду Борьба нанайских мальчиков. Он постиг самые азы её, где говорится...
   Что же там говорится? Надо посмотреть незабвенную книгу незабвенного Александра Хейга, которую этот пресловутый Александр написал вместе с остальными 11-ю незабвенными Мастерами Борьбы, пока они все не откинули копыта, напившись из отравленного колодца! А лошадь такая: "Хи-хи!" Лошадиная моча была в том колодце.
   Итак, что пишет Александер? "Эта книга не могла быть написана без моей жены Александры Хейг!"
   "Тот ещё извращенец!" - подумал Чеки, листая. - "Настоящему борцу не нужна женщина! И можно поспорить, родился бы я без женщины. Как говорится: "Докажите!"
   Ну, на следующей странице во всю красу был изображён мужской орган!
   "Александер, кажется, начинает исправляться! Если щас будет написано, что вот, о чём не должен думать борец Борьбы, то я Александеру всё прощу!" - подумал Чеки.
   Наоборот, Александр писал: "Вот, о чём должен думать борец Боьбы мальчиков!"
   "Ну и всё испортил! Всё совершенно загубил. Если об этом думать, то надо непременно думать и о женских органах, и как с ними, женщинами, познакомиться. От подобного свихнётся не только борец Борьбы, но и любой житель. Как говорится: "Ты житель из какой провинции? Ты похож на жителя из Шаньдуня!" В Шаньдуне тоже умеет много киски. То есть, гнумы тоже любить плюшки. Где только люди не живут! Может, и в Шаньдуне. И все поголовно думают об ЭТОМ конце!"
   Чеки перевернул страницу с органом. На следующей странице было изображение натуралистическое женской "киски"! Но писалось, что это клоун ловит шарики. Клоун: руки вверх, сам белый, шарики чёрные, и создаётся впечатление, что это "киска".
   Александер ничего про это не писал и умалчивал. На следующей странице были изображены Черепашки-Ниндзя.
   "Ну понятно!" - подумал Чеки. - "Черепашки - самые извращенцы и постоянно думают о "кисках" и видят вращающийся потолок! Хотя, нет, нет. Потолок вижу только я. Если при этом в комнате есть мужик, то его хочется убить! Если есть женщина, то её хочется трахнуть! Не говорите мне при этом, что потолок видеть не извращение! Трахать-то - извращение!"
   Чеки перевернул ещё страницу. Теперь это была Лошадь, и написано: "Портрет моей любимой бабушки!"
   "О! П.здец! У Александера была бабушка! Или есть. Она такая: "Не плачь, Александер! У тебя головушка не квадратная!" А у него она действительно квадратная! Когда же этот перец, этот фаллос ("Чего ты мне тут гонишь, фаллос?") кончит рисовать лошадей и возьмётся за нанайских мальчиков?"
   На следующей странице был изображён подобный мальчик в вейдерсах, ловящий рыбу.
   "Отлично! Только этого ещё не хватало!" -подумал Чеки. - "Я говорю: Борьбу давай, Борьбу! Я щас не выдержу и пойду на кухню пить минеральную воду "Малинку"!"
   На следующей странице были изображены две голые женщины, в порыве страсти лижущие друг у друга!
   "Всё! Я пошёл пить воду!" - подумал Чеки и пошёл на кухню. - "Нет, конечно, лижущие женщины - это прекрасно, это просто великолепно! Но я хочу воды! И не стоит у меня! Не стоит! Я, конечно, понимаю, что, МОЖЕТ, встанет, что для всего есть альтернатива. Что если человек встал, то альтернатива этому, что человек ляжет. А если сел? Если сел, то он полный кретин, и мы подобным дерьмом голову себе забивать не станем. Ладно, ладно! Станем! Если он сел, значит, он едет в метро, и освободилось свободное место!
   Так как как инвалиду по мозгам ему это место никто самостоятельно не уступит. А казалось бы: "Дорогой имярек Н! Садитесь, пожалуйста! Тут как раз пустой стул!"
   Но все сидят и не уступают. А некоторые даже не подозревают о существовании имярека Н! А те, кто подозревают, тем начхать! Совершенно равнодушны, как равнодушны стены и небеса.
   Нету никакого Бога! Нету! Есть только желание объединиться с подобными верующими и их в конце концов трахнуть! Может, Бог и любил всех, но делал он это извращённо, созерцая свой и чужие половые органы!"
   Чеки попил "Малинку" и вернулся в комнату. Читать он дальше не стал, а решил поиграть в "косынку" на планшете.
   "Вот вы говорите: на улице совершенно не важно, что делает правая рука и неизвестно, что делает левая нога! Так вот нет! От самого маленького нажатия кнопки зависит, на каком человек этаже оказался. Если он тронет кого-то за голову, то это сочтут гомосекусализмом (если это мужчина). Если это женщина, то ещё хуже. От бумажек, например, в больнице зависит вообще всё, если не всё! Если забыл бумажку, то не пустят. Если забыл в больнице, то придётся возвращаться брать!
   Вообще, улица - дибильное место! Жаль, что мне сегодня ехать в больницу! Тут нужна точность и выбор! Точность, чтобы точно по часам выйти. А выбор...
   Ну, выбор на тот случай, если я захочу завести жену! А я и не захочу! У меня и так глюки женских "кисок" не прекращающиеся."
   Так думал Чеки, раскладывая пасьянс. А время, между тем, поджимало! Ведь после пасьянса Чеки решил закатить глаза, мол, если щас отзакатываю, то в метро не буду! Как бы не так! Практика показала, что и в метро буду, а то, что было дома: то было страшно далеко и неправда!
   Итак, время поджимало! Если Чеки не откатит глаза, то, видать, и не поедет! Хотя, это страшная мысль! Надо - значит, надо! Надо ехать. Значит, поедет при любом случае.
   А между тем страшные недра квартиры равзверзлись, и стало видно, что происходит около лифта. Недаром же Чеки говорил про кнопку лифта! Вот и размазался по местности! В таком состоянии лучше лежать и ждать, пока успокоишься.
   Интересная штука спокойствие! Она значит, что тело стало плоским и понятным. Когда же тело чёрное или красное и выпирающее, то спокойствия нет и не наищешься. И все женщины смотрят прямо в корень! Прямо вниз! Чеки-то вниз посмотреть не может: закатываются! И видят там какую-то хрень!
   Особенно эти мелкие чёрные женщины! С ними не познакомишься, даже если задумал, они проходят мимо, как полоснут чёрным ножом!
   У Чеки был опыт общения с подобной мелкой узбечкой. Теперь всегда во время закатывания при лежании на кровати она как бы трахает Чеки, прыгает на нём!
   Плюс ещё Жена! Это оранжевое воображаемое создание дежит сбоку на кровати (кровать-то двуспальная!) и чего-то там говорит или трогает! А если Чеки лежит в воображаемом гробу, то может пробраться и в этот гроб! И тоже там лежать. Как говорится: со слугами, жёнами и любовницами! На том свете лучше. Чеки бы этого не сказал.
   А в метро вообще пипец: мало того, что все блондинки похожи на эту жену, так ещё надо стоять, надо сидеть, надо ждать станции! Надо возноситься, то есть, подниматься по эскалатору. Или опускаться ещё ниже под землю. И ещё всё это на огромной скорости, шумит! Проносится всё! Короче, спокойствия там нет и не дождёшься.
   Нет, конечно, и там были моменты спокойствия. Но пока не дождёшься. Представляешь себя то воробьём (не радуют звуки утренних птиц, росы на листках и светофоры) (светофоров-то нет и не было. Но птицы - это интересно), сейчас как полечу "на крыльях любви" вон из вагона! Или разлягусь, как собака, на полу! А что? Собаки и птицы всегда смотрят вниз. Во! Щас залаю, как собака!
   Но это всё ждёт Чеки потом, недаром он предвидит, что ничего хорошего в метро не будет, одни мраки.
   Но пока поджимает время! Время может терпеть, а может поджимать! Чеки снова открыл незабвенный труд Александра Хейга, пытаясь найти там рисунок, как нанайский мальчик побеждает огромного взрослого дядю с закатанными глазами!
   Дядя тот, конечно, маньяк и растлитель малолетних, вот глаза и закатились. А может, он просто едет в метро. И никакой он не маньяк, а просто больной дядя.
   "Да сами вы все больные! Я щас не выдержу и вообще отброшу книжку!" Так и сделал. Нанайская Борьба была явно не для Чеки.
   Чеки включил телевизор! Есть, есть в этом прогнившем мире одни фильмы, которые могут успокоить! Это "Банда Ольсена"! "Идёт на войну, разбушевалась, в ярости, парижский план, последняя миссия, в Ютландии, в ловушке..."
   Короче, классный фильмец! Но смотреть надо, конечно, так, чтобы понимать содержание, а не так, что одни чёрные пятна видятся.
   Итак, Ольсен! Прикольный старикашка! Даже, может, самый лучший человек, и его можно смотреть, даже вспоминая рыжего Григория. При Григории-то все вообще кажутся уродами чёрными, Григорий лучше всех! Но есть и исключения: Ольсен! Григорий-Григорием, от него кажется, что рожа стала рыжей и хочется орать на всех матом, но рожа-то у Чеки не рыжая! Чеки другой и впадает в отчаянье от этого, что другой. Да и все тоже впадают. Кроме Ольсена!
   Итак, прекрасный, прекрасный фильм, который успокаивает! Без него просто кранты.
   Ну а потом Чеки едет в маршрутке! Давно известно, что таким образом он отдаёт себя на волю случая: сидеть сзади перед мордой какой-нибудь женщины или сбоку без этой морды, всё на волю случая. Тут не возмутишься: как очередь подошла, так и сядешь. А ведь от этого, может, зависит Судьба! Да хрен её, не зависит.
   Вот и теперь Чеки досталось стоячее место в конце салона. Чёрт! Но надо терпеть! Всегда надо терпеть.
   Тут ещё две женщины давай трепаться! Захотелось врезать по морде одной из женщин! А почему не врежешь? Врежь! Почему не скажешь о своих чувствах? Скажи! Это всё голоса разного рода психопатов-мужчин, которые ещё верят в любовь.
   "Но это же женщина! Женщина! В одинокие ночи в закатывания я думал: "Я одинок!" А тут живая женщина! Ну и скажи её что-то!"
   Слава Богу, заткнулись! Потом метро! Опустился совсем вниз: конец стал чёрный и низкий. Дальше не помнит, что было, хрень какая-то с провокациями разных женщин, что надо и им сказать что-то.
   И Дождь! Дождь помнит. Пришлось положить паспорт в пакетик.
   "В дождь Чикатило сидит дома! На улицу потрошить не выходит! Не выходит, так как лес и кусты мокрые! Вот когда дождь кончится - тогда выйдет! Да что я занимаюсь слабоумием? И притом Чикатило оказывается как я, с таким же белым лбом? Да! Это явное слабоумие!" Потом думал, что Чикатило лежит и смотрит телевизор.
   Итак, больница! Больница-мама! Нет, конечно, не мама, а хрень на конце земли, куда Чеки, наконец, приехал!
   Пропускная! Мужик не пускает! А Чеки видит потолок вращающийся даже тут и замысливает убить мужика! Это, конечно, чёрное дело! Не светлое.
   А потом что же? Ермакова-джан! Тоже потолок вращается. Ермакова-джан прощается навсегда. И Чеки тоже прощается со всеми навсегда. Больше он ни их, ни этой больницы не увидит! Грусть! Нечто человеческое в глазах Чеки снова в метро!
   "Хочешь человеческого? Так заори!"
   Ладно, для чего я это всё описываю? Дело в том, что Чеки и сегодня ехать на метро в диспансер. Но раз на раз не приходится. Будет вспоминать, как ездил вчера - и будет спокойствие.
   Так что щас Чеки сидит за компьютером и пишет эту сказку. Время терпит: 5-26. Выезд намечен на 9. Всё равно в диспансере говорить ничего никому не надо, Чеки все всё равно отуда гонят: "Иди отсюда!", "Потише!"
   Если он, конечно, приехал нормальным и что-то говорит. Ермаковой-джан ничего не сказал.
   Она сказала: "Какой ты заросший!" И потёрла шею Чеки тампоном. Небритый. Чеки воспринял тупо. А щас думает, что Ермакова-джан так выразила симпатию: мол, известный идиот Чеки, и его небритость - притча во языцах.
   Итак, сегодня! Надо сконцентрироваться, как концуентрируешься при выходе из вагона и маршрутки, кстати, мысли об этом да и об Чикатило отвлекают от мыслей о женщинах в в это время.
   Там была с дитём. Нет! Не знакомлюсь! Но ведь там же были и без дитя! Одинокие! Да пошли они все! И во все времена и во всех вагонах будут катиться к чёрту, хотя, конечно, пусть все живут, сколько Чеки их помнит.
   Иначе надо проворачивать Теорию Смерти: "Расставание - маленькая смерть!" И тому пободное. Смерть - значит самоубийство! К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4789-4791,5

   14 октября 2017 года. Сказка про Херлока Шолмса. Ему тоже надо когда-то расслабляться. Он лежит в бане! На салазках.
   И под салазки на других слазках к нему под низ въезжает... нет, не женщина. И не Леди "Н". А один из Трёх Поросят по фамилии Уй. Пох-Пох.
   "Заклинаю Господом Богом! Уйди!" - говорит Херлок.
   "Уйду, если только ты подпишешь бумагу, что податель сего может преспокойно трахать пожарный гидрант, и ему за это ничегошеньки не будет!" - говорит извращенец Поп-Пох и суёт под нос Херлоку эту филькину грамоту.
   "Кусайся теперь, гадюка, после того, как я вырвал тебе жало!" - сказал Херлок. Это он говорил про гидрант, которого ни капельки не жалко. Жалко Пох-Поха, так как тот обломает своё орудие в такой дибильной любви к гидранту.
   Ведь гидранту что? Он всё так же плывёт от села Кукуева, железяка... А Пох-Пох - существо нежное, можно даже сказать героическое. Именно Пох-Пох был тем матросом с броненосца "Чижик", который влачил свою ношу с этого на тот берег на плоскостопных ногах.
   И все слабоумные беременные плакали, кровь стыла в их беременных жилах при виде этого. Так что такие зрелища не для слабонервных, кормящих и жующих.
   "Слушай, Пох-Пох!" - сказал отечески Херлок. - "А на хрена тебе эта макулатура? Ложись лучше на салазки и въезжай под меня! Ты будешь премного, премного удивлён!"
   "Потому что ты - женщина?" - спросил Пох-Пох.
   "Да нет. Потому что я - большой гигант маленького секса."
   "Не хочу! Я уже устал! Не хочу! И под Нах-Наха влезь, и под Нех-Неха влезь! Я уже задолбался! А с этой филькиной грамотой я буду неотразим, и мне даст Миледи Здвинтер!"
   "Вона куда загнул! А известно ли тебе, что после ночи с собой Миледи гоняется за Поросёнком с кинжальчиком голая!"
   "Нет! Не известно!"
   "Тогда слушай!" - и Херлок панибратски поправил чепец "Сандуны" на своей головке и на головке его малыша: Пох-Поха.
   "Слушай! Дело было в 17-ом веке. Один парижски настроенный молодой Поросёнок прибыл в Ташкент! Из Парижа его изгнали с позором как злостного алиментщика. Он притворялся женой Мацапуры и уклонялся. Ну и его вышвырнули с позором вместе с его палаткой шаурмы с Елиссейских Полей.
   И вот знойный Ташкент! Такая экзотика: все встречные Миледи Здвинтеры одеты в паранджу, морды не видно, ни хрена вообще не видно!
   Нех-Нех такой: "Гюльчитай! Открой личико!"
   А Глючитай высовывает волосатый кулак: "А я мужчин бью!"
   Нет, это совсем не Миледи, а, вероятно, сам Саид, переодетый женщиной. Саид нам не нужен, даже если он будет тащить свой груз на плоскостопных ногах на самую вершину минарета.
   Нам нужна Миледи! И вот Нех-Нех видит такую картину красочную: идёт полуголая Миледи без паранджи, без платья, без штанов, без груди, носа, волос, макияжа! Страшенная ненакрашенная.
   И Нех-Нех думает: "Вот Оно! Свершилось! Я нашёл девушку своей мечты! Сейчас я такой: "Хай, бейб! А пошли ко мне!"
   Но чего-то рот у Нех-Неха не открылся, только Миледи прошла мимо, сильно задев плечом Нех-Неха! Завяли помидоры. Завяла Любовь!
   Нех-Нех злобно посмотрел вслед Миледи и смачно сплюнул: "Меня ждут доступные женщины!"
   Гарем! Но где тут гарем?
   "Уважаемая! А не подскажете ли, где массажный салон "Рай в Ташкенте"?" - спросил Нех-Нех у прохожей.
   Та молчаливо шарахнулась!
   "Ой-ёй! Цаца какая!" - сказал Нех-Нех.
   Он и не подозревал, что "Рай в Ташкенте" пользуется дурной славой, как какой-нибудь бар "Хромая лошадь". Может, там был тоже пожар, и все угорели. А потом с видом зомби стали бродить по Ташкенту и всех убивать!
   Вот и сейчас одна такая зомби-тёлка, качаясь и крича: "Мамаша голодна!" шла на Нех-Неха.
   "Что, простите?" - спросил тот.
   "Ты что, дурак? Или не местный?" - спросила Зомби.
   "Я из Парижа! Из Конотопа!" - Нех-Нех.
   "Это не важно! Айда с нами грабить сад тёти Груни и дяди Вани!" - сказала Зомби. - "Они щас в колхозной бане!"
   "Да не хочется, чего-то!" - Поросёнок.
   "Малохольный какой-то! Ну хоть подержать меня за грудь ты можешь?" - Зомби.
   "Не могу! Руки уже ничего не помнят. Как говорится: руки помнят, родимые. Я не помню, как давно не держал грудь!" - Поросёнок.
   "Так держи и не рыпайся!" - и Зомби насильно вложила грудь в руку свинье. - "Стучит? Стучит?!"
   Нех-Нех хотел сказать: "Доктор! У меня тут болит, если надавить!" "А если не давить?" "Не болит." "Ну так вот и не надавливайте! С вас 1000 рублей!" Но не сказал, так как это могло показаться бестактным. Потом он захотел рассказать анекдот, что вот так же один эскулап трогал грудь зомби и обнаружил, что у зомби мозоли на руках от анонизма, у её собаки - чумка, кошка ходит в кимоно, а тёща беременная. Но тоже не рассказал. Анекдот он что? Чтобы как-то разрядить ситуацию. А тут было нужно, чтобы ситуация накалилась до беспредела.
   Нех-Нех, наконец, нечто услышал: "Я слышу сердце! И нащупал грудь в ничтожном количестве! Это поразительно!"
   "Будет ещё более поразительно, если ты прильнёшь к моему животу и ниже!" - сказала Зомби. - "Чем ниже любовь, тем ниже поцелуи!"
   "Нет!" - сказал Нех-Нех. - "Я не могу!"
   "Чего ты не можешь?"
   "Ничего! Я - импотент! У меня всё оторвали мои братья Нах-Нах и Пох-Пох!"
   "Вот свиньи!"
   "Точно! Свиньи от темени до пят!" - сказал Нех-Нех.
   "Ладно! Пошли со мной в сад к Груне!"
   И вот маленький, но гордый отряд из двух смельчаков отправился к забору Груни. Это был такой мощный забор, что можно 5 часов ходить мимо него как мимо стены, а потом заорать "Караул!"
   "Чего-то я очкую!" - сказал Нех-Нех.
   "Да успокойся ты!" - сказала Зомби. - "Кстати, меня зовут Диана!"
   "А я - клёвый хряк Нех-Нех! Ну вот и познакомились."
   "Где-то тут у меня затерялась кассета с записью наркосделки! Где же у меня эта кассета? А! Вот она! Сейчас же всё флэшки! И я буду долго смеяться, пока не догадаюсь поставить кассету в видеомагнитофон! Где же он у меня?" - Зомби стала рыться по своим карманам. - "А! Вот перочинный ножик! Со сломанным лезвием. Хочешь? Возьми!"
   "Зомби, ты что, не здорова? Может, тебе укол сделать? Или два?" - спросил Нех-Нех. - "Сколько будет три и три?"
   "Шесть! Слушай, Нех-Нех, не мешай сосредоточиться! Если я не найду эту чёртову кассету, то наркобарон Бублик упрячет меня в "домик для гостей"!"
   "А чем тебе гости не нравятся? Там же, наверное, коллектив, где работают и мужчины, и женщины! Ну найди себе чего-нибудь и уйди в туман! "Я лондонский туман, я тихо проплываю!" "Да! Я - Потрошитель Джек, я потрошу в тумане!" - сказал Нех-Нех.
   И тут из-за забора донёсся весёлый смех тёти Груни!
   "Она не в бане! Наверное, в баню попал реактивный снаряд, и все голые бабы в небе парят! Груня, может, уже приземлилась. Теперь действуем по Плану!" - сказала Зомби и показала Нех-Неху пальцами: ты - туда, джаффа крии!
   "Опасайся снайпера на крыше! И за кустами!" - показал пальцами в ответ Нех-Нех.
   Снайпер, конечно, был. Это был сам дядя Ваня. Так как баня всё равно была разгромлена, он сидел в костюме Адама с палкой. Типа, с ружьём. "А оно не настоящее?" "Конечно, нет!" Этой палкой Ваня обивал яблони, чтобы вытрясти из яблок червяков.
   А Груня этому радовалась. Она по жизни шла, смеясь. И её смешила всякая хрень. Ну а по ночам плакала та, что идёт по жизни смеясь. Плакала, потому что у Вани был маленький, аж жалко смотреть. Плакала из жалости.
   Наконец, Зомби умело перекинула своё рыхлое тело через забор! Нех-Нех остался снаружи висеть на заборе и сучить валенками. Нет, за забором было не отделение милиции, нет.
   "Какие люди! Приветствуем! Хай, крошки!" - сказала Груня. Это в План, вообще, не входило. В Плане, может, указывалось, что вся операция пройдёт в молчании: влезли, нарвали слив и по домам!
   Если каждая мелкая тварь будет ещё и выражаться, то это всё поперёк Плана!
   "Молчи, дура!" - прижала палец к губам Груни Зомби. - "Молчи! Только так ты можешь поправиться!"
   "От чего?"
   "Я же говорю: заткнись!" - повторила Зомби.
   "Где же этот чёртов Нех-Нех?" - думала Зомби. - "А может, это ему надо сделать укол или два?"
   Между тем Нех-Нех размышлял: "Этично ли влезать в частную собственность дона Вани? Допустим, я влезу. Так этот чистоплюй заставит меня надеть бахилы! Бахилы - это ещё что! Заставит надеть презервативы!"
   Именно эти же мысли пришли в голову и дяде Ване. Он подошёл с бахилами к Зомби: "На! Надень! От сердца отрываю! От собак отрываю - тебя кормлю!"
   Зомби тупо посмотрела на бахилы и принялась напяливать их себе на груди!
   "Нет, нет! Ты всё испортила!" - сказал Ваня. - "На уши надевай! На уши!"
   "Это ещё зачем?"
   "Чтобы лучше слышать! А почему у тебя, Зомбишка, такие большие?.," - спросил Ваня.
   "Силикон, внученька!" - сказала Зомби.
   "А почему у тебя такие большие зубы?"
   "Силикон, внученька!" - Зомби Ване.
   "А такая большая ж.па?"
   "Всё! Ты меня задолбал! Гони свои очки, свои тапки и свой мотоцикл!" - сказала Зомби.
   Ваня вывел ей Железного Коня. Это было железное, конями и людьми обиженное создание, которое только и могло, что ходить по хатам и выпрашивать спички. Короче, малолитражный трактор "Белокусь". Как говорится, есть наручники "Нежность", бензопила "Дружба", газ "Черёмуха" и баллистические ракеты "Мир".
   Ваня залез в кабину, а Зомби и Нех-Нех стали идти сзади и бороновать.
   Спереди трактор тащили бурлаки в Малаховке. Они пели: "Эх, дубинушка, ухнем! Вправо сей, влево сей веселей!"
   "Это какое-то зверство! Издевательство над светлой идеей бурлачизма!" - сказал Нех-Нех. - "Бурлаки должны идти на работу как на праздник! Тут не может быть: "У тебя зазвонил будильник!" "Спокойно! Я ему перезвоню!" Или "Лежит твоё бездыханное тело! И честь твоя на волоске! Так как завтра на работу!" Бурлаки - они же как малые дети. Им покажешь женскую п.зду на палочке, так они и готовы идти за ней следом."
   "Дурак ты, Нех-Нех!" - сказала Зомби. - "Бурлаки - грязные волосатые создания! Впрочем, как и все остальные мужчины. Все вы одинаковые и хотите только одного!"
   "Да! Убраться подальше!"
   Но тут Нех-Неха прервал звериный вой одного из бурлаков! Это был детина, у которого в животе была дыра со штат Монтана!
   "Отлично! Труп! С ярлыками Тайваня! Наконец-то и мне есть, чем заняться!" - сказал Нех-Нех.
   Но труп не упал, а потащился дальше.
   "Оно и понятно, мужики!" - стали рядить между собой бурлаки. - "Это же Пиз! А фамилия у него Дюк!"
   "По ходу, он мой тёзка или родственник, - сказал Нех-Нех по фамилии Уй.
   Так или иначе, этот Пиз подошёл к Нех-Неху и дружески врезал ему ногой по ж.пе!
   "Так эти примитивные создания выражают дружбу!" - сказала Зомби.
   "Бензопилу?" - Нех-Нех.
   "Нет! Простую человеческую дружбу! Ну а дружба начинается с улыбки!"
   "А! А я уж подумывал, что он меня домогается!" - сказал Нех-Нех.
   "Если он кого и домогается, так это меня! Смотри и учись, как это делается, студент!" - сказала Зомби и вихляющей походкой подошла к Пизу! Походкой, которая так нравится женщинам. Но Пиз не обратил на неё никакого внимания. Так как сидел на земле и крутил эбонитовую палочку. ("Нальём эбонитовую воду, Положим эбанитовую палочку." "А не эбонёт?" "Нет... Кто сказал?!") Ну или простую палочку, чтобы трением вызвать огонь.
   "Смотри, бомж какой-то!"
   "Мамаша, а у тебя газовой зажигалки не будет?" - спросил Пиз у Зомби.
   "Малыш!" - сказала она, нежно сжимая его рот рукой. - "Я - твоя сестра! Сестра! Имя! Имя, сестра!"
   "Чего?" - спросил сжатым в охапку ртом Пиз.
   "Ты хочешь меня! Ты действительно меня хочешь!" - сказала Зомби.
   "Да, вроде, нет."
   "Как так нет? Ты что, больной?" - спросила Зомби.
   "Увы! Вы больны не мной, а я болен не вами!" - сказал Пиз.
   Дядя Ваня, наконец, взял слово: "Ну что, бойцы? Тянуть баржу-то будем?"
   Так как на барже той, что тянули бурлаки, было полно валенок и галош для сирот.
   "Да сейчас, сейчас!" - сказала Зомби. - "Щас вот только полакомлюсь чем-то сладким!"
   Но в штанах Пиза не было ничего сладкого. Совсем ничего. Первый тайм мы уже проиграли и научились себя не терять.
   Делать нечего, впряглись (А! Это же трактор был, а не баржа! Ну конечно! Бурлаки тащили трактор! Хрен с ними. Пусть теперь тащат баржу. И для сирот лучше. Трактор он что? Даже самый важный не поднимет бревно, а тем более, дом пятиэтажный. А баржа... тоже, конечно, не подымет. Да ей это и не нужно. У неё другие задачи в обществе: пораньше выскочить замуж за богатого "папика" и нарожать кучу детишек.) Зомби и Нех-Нех в волок и потащили!
   Их нещадно били нагайками, но баржу они всё равно притащили. В Кыкшор!
   Там, конечно, под пирсом плавали дохлые матросики, так им всем зомби надела валенки и галоши. Так как с песней в последний путь. Нех-Нех тоже надел валенки: валенки отличные, но нужны наличные. Как по Кыкшору-по реке плыл матрос в одном носке. Если б валенки обул, то бы сразу утонул."
   Такой рассказ про Нех-Неха рассказал кто? Херлок Шолмс Поросёнку Пох-Поху в бане. Вот так вот, братаны. В словах "гёрлфрэнд", "бойфрэнд", "бестфренд" везде есть "энд". И только в слове "братан" нет.
   А дальше? А что дальше? Херлок вылез из бани и пошёл домой.
   А Пох-Пох вкатился на салазках под Миледи Здвинтер! Миледи там такая лежала. Она сразу: "Них.я себе!"
   "Нет! Пох-Пох я!" - сказал свинтус. Это немного другое. Ну и они стали смотреть в "очки" друг дружке. К.
  

ЭПИЛОГ

   Ну что? Я теперь думаю, что в голове одни дурацкие мысли, а вот внизу - мудрые. И этот низ излечит голову от глупости. Это между поездками в метро, где я реально трогался: "Я стою перед женщиной!!" "Я стою позади женщины!!" Как сказал шаурмену: "Хэй, бейб! А пошли ко мне!" Никогда! Никогда! К.
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"